Шансы больших Бонапартов

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. СЛЕДСТВИЕ

В том, что наступила весна, и снег полностью сошел, был большой плюс. Большим минусом являлось резкое увеличение фронта работ. Руководство страны посчитало, что воевать надо цивилизованно. А это значит серьезно отнестись к различным воинским преступлениям, фактам массовых убийств и другим военным злоупотреблениям, особенно своим.

Целый дивизион полупехоты-полуПВО занимался исключительно земляными работами – поисками прикопанных мертвяков. Вот и сейчас, по щиколотку в грязи, отделение из десяти солдат, во главе с лейтенантом Душуевым проводило сеанс археологических работ.

Младший сержант Сергей Федоров, являясь самой последней прослойкой между офицерским корпусом и нижними чинами, искренне считал, что копать лично, ввиду своей высокопоставленности не должен. Однако сослуживцы не разделяли его мнения и требовали нарушения субординации. Достаточно одного бездельника – Душуева. Проблема сержанта была в том, что все они были одного призыва, просто приказать не получалось.

Сергей гордо стоял в ОЗК, игнорируя все намеки ребят на общий труд. Те тоже не копали, они делали намеки. По большому счету, это устраивало всех, кроме примчавшегося неизвестно откуда лейтенанта.

– Вы начнете работать? Федоров, ты задолбал, приедем аэробикой займешься. Вы ленинградцы, конечно, все шланги, но ты что-то экстраординарное.

– Товарищ лейтенант, мы проводим работы согласно регламента.

Дальнейшие препирательства остановил приближающийся кортеж из бронированной техники. Резко развернувшись в линию, машины остановились. Появилось впечатление расстрела. Оно усилилось, когда из десантного люка вылез целый генерал-лейтенант и, не стесняясь, пошел прямо к ним по грязи.

– А это что за чудо?

Вопрос был обращен к лейтенанту, однако заинтересованность вызвал Федоров. Единственный в общевойсковом защитном костюме.

Лейтенант окончил училище с отличием, поэтому молчал как рыба об лед. Неплохой тактик и начинающий стратег понимал, крайним будет он. Это признак хорошего тона генералов – солдаты-сынки не бывают виноваты, все беды от офицеров. Как будто сразу генералами родились и не знают – куда солдата не целуй, все равно целуешь в задницу. Живой пример тот же Федоров. Так что, пусть он и принимает главный удар.

Сергей учился только в школе и то не очень, поэтому со своей долей не столько смирился, сколько не понял. Объяснение о том, что их иногда обстреливают, а потом грязный как свинья мало удовлетворили генерала.

– Если б ты был рядовым, ладно. Но младший командир, что не понимаешь, сфотографирует какой-нибудь козел, потом по всем программам начнут говорить, что мы здесь химическое оружие применяем, не ясно?

Возразить такому большому начальнику очень хотелось, и Сергей не удержался.

– Захотят сказать, своего сфотографируют, а на нас свалят. Я же без противогаза.

Генерал уныло посмотрел на этого парня. Даже непонятно – глуп или нагл. Обстановку надо разряжать, как это не смешно, именно ему – нашел врага по силе.

– Даже не знаю, что и делать, спорить с сержантом или нет? Не буду, если б сержант еще был, а то младший. Генералу наверно не положено. Нехай клевещут. Ну а вы, лейтенант, что цирк допускаете? Ладно, нашли?

Душуев не задумываясь ответил: «Никак нет». Это была правда, но не вся. Вторую половину, что искать еще и не начинали, он скрыл.

– Ну и слава Богу, собирайте своих, едем к вам.

Погрузившись в «Урал» отделение поехало в дивизион. В кабине, с водителем, невесело сидел лейтенант. В кузове машины солдаты обсуждали генералитет. Высшее начальство последнее время действительно попадалось странное – предыдущий проверяющий учил, как нужно правильно испражняться, дабы начищенными сапогами не пачкать галифе. Правда, сам порток не снимал, просто приседал. Так, мирно беседуя, они добирались до родных казарм. За ними гусеничные железяки сопровождения генерала месили грязь и останки асфальта.

Дивизион располагался в двухэтажном здании с двумя крыльями. Помещение, когда-то принадлежащее почте и сберкассе, оказалось в сравнительно неплохом состоянии. Отделив его от окружающих домов и улиц бетонными стенами, а также волнорезами и змейками, щедро обмотав все колючкой, здание передали этой весьма декоративной части.

По прибытии, Сергачев с офицерами пошел в штаб. Вход был с левого крыла, солдатня весело махнула на право, в казарму.

Зайдя в помещение, генерал попросил всех, кроме исполняющего обязанности командира дивизиона, выйти. Разговор будет неприятный. Неприятный во всем. Во-первых, надо дать оценку бестолковому дивизиону. Во-вторых, передать странное поручение.

– Да, слышал, что командир дивизиона заболел, но вы же начальник штаба, целый майор. У вас в дивизионе только койки нормально заправлены и все, как это можно, в боевой обстановке личное оружие солдат находится в оружейке, под замком, с сигнализацией. Вам самому не смешно?

– Да, но вы сами приказали.

– Приказал, когда два ваших орла на городском рынке боеприпасы продавали, но вы ведь восприняли как должное. Будь вы настоящим военным, а не хреном в стакане, бойцы бы у вас его при себе держали, а в оружейку перед моим приездом прятали. Видите, я ведь вам даже ты не могу сказать, какой вы офицер, какой не знаю – воин. Могу понять, войска ПВО, что здесь делаете одному Аллаху понятно, ну мужиками можно же быть. За все время ни разу не обстреляли. Мы вас, не то что на боевую операцию, на патрулирование боимся взять, если сказать, никто ведь не поверит, что здесь есть такие части. Тем не менее потери, один погиб.

Накрутив себя до подходящего состояния, генерал очередной раз услышал историю бестолковой гибели рядового Помина, а так же все остальные возможные отговорки. Забавно, но этому майору Сергачев симпатизировал – умный мужик, с чувством собственного достоинства. А недостатки – так дивизион как будто специально делали максимально не боевым. Все, даже он лично, своими издевательскими приказами. Нужен был козел отпущения, при взгляде на которого, остальные видели себя орлами. Разнос понемногу переходил к главной теме.

Генерал уже знал, кто будет исполнять это маленькое, но ответственное поручение. Надо было спокойно подвести к такому же решению и начальника штаба. Поинтересовавшись о сержанте в ОЗК, Сергачев предложил его кандидатуру. Все отговорки майора о профнепригодности воина не произвели на командира никакого впечатления. Приказ был отдан, начинать исполнять надо с завтрашнего дня.

Федоров не обладал бывшими способностями генерала, поэтому сгустившихся туч над своей головой не почувствовал. После спокойного сна он закосил зарядку, позавтракал и двинулся на развод.

Часть действительно не принимала участия в боевых действиях. Так что жила она по своим, мирным законам. С обязательными разводами, спортивными праздниками и торжественными маршами.

Отдав необходимые распоряжения комбатам, начальник штаба приступил к самому неприятному.

– Младшему сержанту Федорову, после развода, ко мне. Управление прямо, остальные на право, шагом марш.

Команда вывела Сергея из полусонного состояния. Он начал обдумывать – выйти из строя сейчас или после торжественного марша. Маршировать не хотелось, обращать на себя дополнительное внимание тоже. Работу мозга завершил общий разворот, время было упущено. Честно пройдя мимо импровизированной трибуны, Федоров подошел к начальнику штаба.

– Товарищ майор, младший сержант Федоров по вашему приказанию прибыл.

Начальник штаба был хмур. Создавалось впечатление, что непосредственно сам Федоров является причиной озабоченности командира, что для такой мелкой сошки маловероятно. Подозрение усилилось после предложения проследовать в помещение.

Сергей сразу вспомнил о генерале, но потом подумал, вряд ли тот как-то причастен к предстоящей беседе. Другое дело, увольняется секретчик, и Федорова сватают на это место, все равно от него никакой пользы. Эта мысль понравилась. Должность халявная, правда ответственная. Продумав по дороге слова благодарности и обещания будущего служебного рвения, он зашел в кабинет.

– Товарищ младший сержант, вы выделяетесь для содействия в раскрытии уголовного преступления. Так сказать, в помощь следствию. Особенность дела такова, что в положительном результате заинтересованы как мы, так и сепаратисты. Следователь будет чеченский и территория, где вы будете работать, контролируют они же. Ваше дело помогать следствию и соответственно по мере сил в нем участвовать, что бы потом составить необходимый рапорт о своей деятельности. Понятно?

Это было непонятно. А как же должность секретчика? Замечательные чемоданы, заляпанные со всех сторон пластилином для печатей?

– Может тогда проще прямо здесь расстрелять. Лучший для меня выход, не находите, товарищ майор? – приказ был убийственный, самому отправиться в бандформирования без каких либо возможностей вернуться. Хорошо если просто расстреляют, а ведь могут и шкуру живьем содрать или еще что повеселей придумать. Сталкивались уже, видели состояние мертвяков, спецы по ним. После таких приказов терять нечего, а выглядеть тупым бараном не хочется.

– Федоров, – начальник штаба все понимал. Ему самому неприятно посылать этого солдата неизвестно куда и неизвестно зачем. В такой переплет дивизион попадал впервые. Да никто и не слышал, что бы представителем у боевиков оказался абсолютно неподготовленный сержант – срочник, без каких либо знаний и инструкций. – Боевики дали гарантии, за твою голову ручаются.

– Вот ее Вам и передадут, да и не следователь никакой, чем я там смогу помочь? Если только понятЫм буду. В городе МВДшников навалом, включая профессиональных следаков, а ехать мне, бред какой-то.

– Ты солдат, а это приказ, который обязан исполнить и который выполнишь. Мне истерик не надо. Все равно бесполезно, веди себя как мужчина. Дело непростое, а в отношении личной безопасности, тебе ее гарантируют и обещают, что ты домой вернешься. Мы не знаю, а ты точно. В общем, на три дня продуктов, личные вещи, оружие, все, что считаешь нужным. Выполняй.

Начальник штаба практически повторил слово в слово вчерашний разговор с генералом, только уже в его роли. Ну а Федоров был за майора. Сначала Сергей хотел спросить, верит ли сам начштаба в этот бред о гарантиях, но потом, все-таки решил не унижаться, все равно бессмысленно.

Командировочное удостоверение и бумаги на получение пайка подготовили за пять минут. Армейская поговорка, что частью командует писарь, себя не оправдала. Тот ничего не знал. Вероятно, приказ пришел через урода-секретчика.

Теперь было необходимо все получить. Помня, что главное еда, Федоров направился на продовольственный склад. Начальником там был, как и положено, прапорщик Нечипенко. Скользкий, незаметный, даже без прозвища человек, смотрящий на мир маленькими бегающими глазками. Никто не знал, сколько и чего он «приватизирует». Было даже неизвестно, подворовывает ли вообще. Но, имея такую физиономию и манеру поведения, не заниматься в меру темными делишками невозможно.

Ознакомившись с документами, прапор начал выбрасывать на стол паек – обязательные пачки с малосъедобными сухарями, казалось, что это просто засохший несъеденный черный хлеб прямо из солдатской столовой, чай, сахар и свиной жир, гордо называемый салом. Редкий случай, предложил на выбор консервы. Федоров, из вредности, вместо тушенки, взял свиной колбасный фарш – угостит чеченских коллег. Результат оказался удручающим – вещмешок был еле наполнен. Сколько будет командировка – неизвестно, собираются кормить боевики или нет – неизвестно, а денежного довольствия не дали.

Надеясь прожить все-таки больше трех дней, решил сходить на кухню к Пузырю. Это был уже совсем другой тип прапорщика. Вредный, крикливый человек невысокого роста, страдающий зеркальной болезнью, за что и носил такое погоняло. Личность колоритная как внешне, так и внутренне. При всем своем мерзком характере, он считал – солдат не должен быть голоден, не взирая ни на какие объективные обстоятельства. На гражданке Сергей никогда бы не поверил, что в современной Российской армии еще есть люди, искренно и честно относящиеся к своим обязанностям, на практике их оказалось не так уж и мало.

Вот и сейчас, увидев Сергея в неурочное время на территории вверенной ему столовой, Пузырь для острастки и смеха схватил огромную поварешку и двинулся навстречу. Надо было срочно объяснять, иначе свое оружие Пузырь применит согласно всем законам сурового военного времени.

– Еду в командировку на три дня, а может и больше – неизвестно, вот весь паек – отощаю. – Сергей с уважением посмотрел на брюхо Пузыря.

Тот не оскорбился, а, убрав кулинарное орудие, спокойно ответил, что подобного не допустит и позвал повара. Получив две полные тарелки жареной рыбы и пару буханок белого хлеба, Федоров поблагодарил начальника столовой и собрался уходить.

– Куда посылают-то? – Не выдержал любопытный Пузырь. За доппаек пришлось платить информацией.

После рассказа Сергея о своей незавидной судьбе, начальник столовой притащил бутылку водки, две банки говяжьей тушенки и три сгущенки. Мужик конечно отличный, Сергей всегда это знал. В чем-то он даже идеализировал Пузыря, поскольку, являясь сержантом, нарядов по столовой не нес.

Поблагодарив еще раз и, видя, что Пузырь слишком к сердцу принял судьбу камикадзе, изрек:

– Кто-то там выживет, а кто-то здесь погибнет.

С настоящей философией не поспоришь. Расстались они друзьями, насколько это возможно при достаточно жесткой военной субординации и разнице в возрасте.

Самое главное было сделано – продукты питания получены. Это не шутка. В армии всегда есть возможность уехать в командировку или дальше совсем без них. Что-то не срастается и приходится стойко переносить тяготы воинской службы на голодный желудок.

Настала очередь оружия. Согласно критике генерала, оно было действительно под замком. Соответственно, введя новые, мирные правила по содержанию оружия и боеприпасов, командир части не посчитал нужным изменить часы отдыха дежурного по батарее. Тому было положено бодрствовать всю ночь, а спать четыре часа с подъемом, но, поскольку оружейную комнату, для которой специально варили дверь и устанавливали ревунок, имел право открывать только он, а оружие перманентно возвращалось или бралось, то на сон времени не оставалось.

В этот день дежурил сержант Якупов. Пришлось будить. Выматерившись, тот открыл оружейку, снял c сигнализации и, найдя ключи от пенала с оружием батареи Федорова, выдал автомат, штык-нож, масленку и противогаз. Затем долго открывал железный ящик с боеприпасами и, наконец, выложил патроны на три автоматных магазина. Записав все в журнал, опять ушел спать.

Противогаз навел на мысль, что не плохо бы взять и общевойсковой защитный костюм. Кто его знает, куда придется сунуться, да и где придется быть. Если в горах, то эта резина здорово утеплит жизнь сержанта, а главное – будет сухо. Тем более, что это его, так сказать, визитная карточка.

Сергей, практически всегда, при работе за пределами гарнизона использовал ОЗК. Еще в самом начале службы в Чечне, когда их подразделение отвезли откапывать всякую дрянь за городом, по ним произвели одиночный выстрел. В результате все отвалялись в грязи как свиньи и потом несколько часов приводили себя в порядок.

Офицеры гундели на него за такое разумное решение борьбы с грязью, но, как первопроходимцу, патент на изобретение, с боем, все-таки оставили. Только после того генерала это вряд ли продолжится. Вспомнив большого начальника, Сергей подумал – не исключено, что ОЗК его в это путешествие и оправило, поэтому его никак нельзя оставить, пусть мучается вместе с ним.

Генерал-лейтенант Сергачев уже не вспоминал о забавном сержанте. Он прибыл на место недавно обнаруженной бойни. Интересовало, кто убил и кого убили. Судя по состоянию останков, столкновение произошло еще осенью-зимой. Фрагменты тел валялись в редколесье.

Фельдшер-костолом из ближайшей части неуверенно говорил о не менее двенадцати убитых. Представитель разведки уверял, что это боевики и ухлопали не наши. Дело понятное, друг с другом передрались, что сплошь и рядом, но как-то странно. С чего их рвали-то.

Костолом оказался не дураком, его заинтересовало и как рвали. Ни следов тросов на костях, ни протекторов машин. Не вручную же или лошади? А вообще, такие шутки иногда взрыв творит. Но вокруг ни одной воронки, хоть в футбол играй. Генералу надо было принимать решение – расследовать или нет. Новая политика требовала подвести состояние войск под натовский стандарт, будто там так же не зверствуют по возможности. Такие обязанности на него возложили не случайно. Готовили к политической карьере. Многие коллеги завидовали, притом открыто и «белой» завистью. Сам он воспринимал это спокойно и естественно, так уж складывалась жизнь. Таким будет новое назначение.

Сергачев с интересом посмотрел на стоящих вокруг офицеров. Есть толковые или хотя бы не боящиеся очень больших звезд мужики? Он не знал, был он толковым в их звания, но не боящимся был однозначно.

– А может ни к чему?

Есть, вот кто-то первым вякнул. Это тебе не подхихикивать.

– В смысле?

– Опять объявят, что русские чечен машинами рвут, еще чего придумают. Какая разница как их убили, нам это ничего не дает, им тем более. Мы здесь действительно не при чем. Момент не лучший. Вон Щипачева, ни за что подставили и хрен выкрутишься, под компанию попал.

Генерал с интересом посмотрел на выступающего подполковника. Очень хорошо, но надо и осадить.

– Пить не надо. Выпил, ничего не делай, делаешь что-то, не пей.

Военный запнулся, будто это его обвинили в пьянстве во время службы. Понятно, власть у Сергачева над ним практически абсолютная.

– Думаю дело говорите, подполковник. Пошли отсюда, пусть чехи сами хоронят своих мертвецов.

Рядом стоящий майор тоже захотел выделиться и предложил заровнять место. По собственному опыту генерал знал, какое горе бывает от таких балогребов.

– Вот этого не надо. Не мы их рвали, не нам и следы заметать. Главное не суетиться. А то и невиноватым окажешься крайним.

Приняв волевое решение, что ничего и не было, Сергачев со свитой пошел к машине. Оглянувшись, он увидел, как костолом собирает кости в вещмешок, какой дотошный. Генерал закрыл глаза и потянулся. Что-то слишком часто он стал философствовать. Плохой признак.

Мозгоблудие началось с той неудачной операции майора Крылова. Жаль ребят, никто не вернулся. После всех разумных сроков вышли даже на связь с сепаратистами. Там пленных или просто трупы поменять, но никто ничего не слышал. Вероятно, неудачно столкнулись с индейцами – беспредельщиками-бандитами режущими всех без разбора.

Федоров, как крыса, готовился к экспедиции. Таскал все, до чего могли дотянуться руки. Мягко говоря, получился достаточно объемный набор необходимых вещей. Можно было и отдохнуть. Не снимая сапог, просто откинув край одеяла с матрасом, сержант лег спокойно подумать. Мыслительные потуги прервал примчавшийся посыльный.

– Срочно к начальнику штаба.

Со слабой надеждой на приказ отставить, путешественник спустился на первый. Постучался, но не стал ни представляться, ни просить разрешения войти. Бояться ему уже нечего. В наряд не поставят, а гауптвахта просто ключ к спасению, но его сейчас туда ни за что не отправят, нашли место поинтересней. Сергей просто подошел к столу и по-свойски спросил:

– Какие-то новости, товарищ майор?

Оказалось, тот забыл передать главное – бумаги. Ими оказались мандаты, в которых предписывалось всем встречным оказывать всевозможное содействие обладателям этих документов. Сначала Сергей даже обрадовался, но потом увидел, при всей серьезности текста, на них отсутствовали даже фотографии владельцев. Филькины грамоты, хоть чеченский и был подписан их вождем. Куда ни плюнь, везде начальство здорово оторвалось от реальности. Спорить, объясняя бессмысленность грамот, было глупо, начштаба сам все понимает. Осталось только язвительно спросить:

– Не хотите понапутствовать на прощание, товарищ майор?

– Даже не знаю, такие бумаги сам впервые вижу. Предъявили бы их мне, подумал бы шутка, даже фотографии твоей нет. Сейчас узнавал у соседей, их вечно на блокпосты таскают, тоже не в теме. Но учти, за тебя очень большое их руководство поручилось, обещают, что вернешься живым и здоровым.

– Угу, может, даже каким своим орденом наградят. Разрешите идти?

Вернувшись в казарму, наплевав на все, Сергей разделся и лег спать. Заснуть естественно не удалось, мысли будоражили голову. То, что профессионалов не дали понятно, два медведя в одной берлоге, но в остальном какая-то дикость – ни секретности, ни нормальных документов. Самого его выбрали, как самого бесполезного сержанта, хуже только несколько рядовых, но те еще и залетчики, вообще ничего не доверишь. Подписал в то же время человек не маленький – может сепаратисты по крайней мере отнесутся к этому серьезно.

Объективно оценивая себя, он понимал, если вся следственная бригада будет такая же, то они не то что не раскроют преступления, а просто не найдут даже того места, где оно произошло, за что их на вполне законном уровне и расстреляют. Это его так развеселило, что гоготнув в слух, он испугал подошедшего дневального. Его уже ждали на КПП.

Нагрузившись пожитками, потащился к пункту. После диверсий у соседей, их военный городок напоминал полуразрушенную средневековую крепость. Железобетонные конструкции всевозможного вида опоясывали часть со всех сторон. КПП было прикрыто какими-то волнорезами, до него метров на тридцать проходила змейка из бетонных кубов. На скорости не прорвешься, а так – просто расстреляют. Простреливалась окружающая территория весьма грамотно.

Еще не доползя со своим барахлом до контрольного пункта, он столкнулся с рядовым Берским. За информацию о своей командировке, потребовал от того безвозмездной помощи. Берский попался. На прощание, сказав, что едет искать Конюхова, Федоров удалился на КПП. А рядовой пошел в казарму, узнавать, кто такой Конюхов и из какой он батареи.

На самОм КПП Сергея встречал парень, явно горской наружности. Делая скидку на то, что южане выглядят старше, они были примерно ровесники. Очень добротный камуфляж и вызывающе сунутый за ремень «Стечкин» делали молодого человека чрезвычайно фактурным, прямо как в кино. Да и так он был на полголовы выше и явно физически сильнее. Сергей даже пожалел, что не постирал на неделе одежду и не подстриг ногти. Траурная кайма и засаленная форма придавали ему чмошный вид. Молодой чеченец, видя, насколько он даже внешне превосходит своего попутчика, доброжелательно улыбнулся, представился Мансуром и, взяв часть поклажи, потащил ее за КПП.

Перед змейкой, не въезжая на территорию части стояла довольно новая «Нива». Из нее, не торопясь, вышел кавказец лет под сорок, лысоватый, плотного телосложения. Критически посмотрел на Федорова и поинтересовался, зачем так много добра. Сергей не стал стесняться и спокойно изложил функциональное предназначение каждого элемента своего приданого, включая калашников. Горец как будто не понимал, что над ним смеются, а наоборот, узнав, что имеется даже химкостюм, сказал:

– Это ты правильно сделал, все равно на машине едем, лишние десять килограмм не страшны. Ну да ладно, давай знакомиться. Я старший следователь Руслан Багаров. Вы оба даны мне в помощь для работы. Никаких политических дискуссий я не потерплю. У нас серьезное дело, сами понимаете, очень серьезное. Мансур уже знает его суть и тебе расскажет, а сейчас садимся в машину и едем. Место далеко, нужно добраться до ночи.

Быстро загрузив пожитки в багажник, Сергей сел сзади. По дороге он забыл снять оружие с предохранителя, так, на всякий случай, а на глазах новых знакомых это выглядело бы как-то двусмысленно. Поэтому он просто поставил автомат между ног. Мансур сначала залез на переднее сидение к следователю, но, вспомнив о том, что должен ввести в суть дела Сергея, пересел к нему.

– Наша миссия очень важная и почетная, сам главком подписал документы.

– У нас тоже какой-то полковник подписал. – Перебил Сергей.

– Я же предупредил, – встрял Багаров – никакой политики.

А где политика? – Не поняв насмешки Сергея, спросил Мансур и продолжил – Есть такой аул, Ахол называется. Небольшой, высоко в горах, вообще на отшибе. Там с неделю назад убили одну старуху. В таких местах это редкость, война толком не добралась. Бабка не местная, в 60х туда перебралась, одна жила. Чеченка не чеченка неясно, но язык знала. Так нашли ее со свернутой шеей. Начали смотреть, что есть в доме, может адреса родственников, еще чего? Ну и увидели какие-то монеты непонятные. Отдали их мулле, а он человек образованный, ну и начал интересоваться. Доинтересовался – монеты эпохи Александра Македонского. Часть таких по музеям лежит, часть вообще впервые увидели, цена как сам понимаешь бешенная. Ну, коллекционеров в мире хватает, люди не бедные, вот они совместного расследования и потребовали. На всех надавили. Интересуются и в Штатах, и в России, и в Турции, везде. Так что мы в этом районе самые большие люди, все помогать будут. Ты, Сергей, хоть и русский, не бойся, за тебя такие шишки поручились, что жители селения, на другую сторону дороги будут переходить, чтобы случайно не толкнуть. А вот дальше, лучше один не заходи, там могут незнающие оказаться, вас вообще-то не любят, особенно солдат. Да и делать там нечего – аул на отшибе. Реально на бабку конечно наплевать, всех интересует откуда монеты, может еще где есть. Да и жители испугались, вдруг маньяк, начитались фигни всякой.

Наконец что-то стало проясняться. Коллекционеры это серьезно. Серега сам был когда-то коллекционером. Он собирал значки, марки, машинки, солдатиков, деньги старинные, современные, спичечные этикетки тоже. Параллельно занимался детским бизнесом – менялся, менялся и менялся. В результате ни хрена не осталось. На что все выменял, для него так и осталось загадкой.

За всей этой трепологией, они выехали за город. Бесконечные блок посты перестали их тормозить, зато вероятность получить пулю вдогонку или по курсу значительно возросла. Эта опасность здорово гармонировала с красотой окружающей природы. Сергей сам удивился, как этому миру идет война. Особенно здесь, вроде равнина, а впереди изрубленные силуэты гор. Вокруг разрушенные и обугленные здания, не хватало только запаха гари – бои давно прошли.

Когда машина пошла по сложному горному участку, Федоров прекратил свое любование. Он знал, что боится высоты, но не думал, что настолько. Немного ободряло, что и Богарову здесь неуютно. По крайней мере, не так стыдно. Наконец Руслан не выдержал и остановил машину – привал.

Сергей мысленно поблагодарил Пузыря, тот дал говяжью тушенку. Фокус со свиным фаршем не проходил – новые знакомые нравились. Чеченцы тоже оказались не дураками и прихватили снеди даже побольше его. Так, по-братски, они сидели у костра, пекли картошку и разогревали прямо в банках консервы. Стол был общим.

– А вы вообще не пьете? – Поинтересовался Федоров. На что Мансур игриво ответил, что так бы не сказал. Довольный собой Сергей достал бутылку водки. Открыть ее он не успел, Багаров приказал засунуть все взад. Вместо алкогольного расслабления они начали говорить.

– Сергей, а ты, много навоевал?

– Да нет, если честно совсем не воевал. У нас часть ПВО, мы прикрываем с воздуха пехотный полк. Вот его сюда послали, ну и нас, для мебели, копаем, не копаем, мертвяков ищем. Хотя один погиб. Гудрон варил для гусениц. В солярку смолу бросаешь, ну и на огонь. Он бочку закрыл, потом подошел перемешать, а палка из костра, пары взорвались.

– Сгорел?

– Немного, но главное сердце не выдержало, болевой шок.

Разговоры о медицине вещь бесконечная. Мансур сразу поведал о бабке из соседнего аула, которая при помощи какого-то заговора, современных металлических монет и буханки хлеба вывела у его старшего брата все чирии. Параллельно Сергей узнал, что брат пропал без вести.

– У меня брат месяца четыре назад пропал. Ушли и с концами, никто не видел.

– Воевал?

– Да, против вас.

Сергей предположил, что его могли захватить и сейчас он под следствием, а может и посажен.

– Проверяли, нет нигде, там их много было, 16 человек, так никто и не вернулся. Главное не на операцию шли, просто схроны делать. К грузин…

Договорить он не успел. Не стесняясь Сергея, Руслан локтем толкнул разговорчивого коллегу. Дружба дружбой, но вообще они ведь враги. Мансур не обиделся. Руслан был старше и умнее, кроме этого он являлся и формальным командиром.

Дальнейшие разговоры стали совсем невеселые. Богаров вспомнил о своем родственнике, матросе-подводнике, погибшем при спасении другой субмарины. Погиб глупо. Их экипаж пересадили на какое-то круизное судно и бросили на помощь, оно ближе всех стояло. Во время качки, тот упал со второго яруса и сломал шею. Такие дела, все под Богом ходим. Сергей тут же вспомнил про подругу матери на «Нахимове». Беседа явно шла не туда.

В какой-то момент Федорову захотелось отойти по своим делам. С удивлением увидев в этой дыре неплохо сохранившийся пункт ГАИ, пошел к нему.

– Ты куда?

– Сейчас, пописать надо.

– Чувствуется, что практически не воевал. Никуда один не отходи.

Совместно потушив костер, команда решила двигаться дальше. На этот раз Багаров посадил за руль Мансура. Дитя гор похоже раньше шоферил. До Ахола они доехали быстро и без приключений. Правда уже начало смеркаться, а где дом старухи, точно не знал никто.

Аул произвел на Сергея своеобразное впечатление. Не средневековье, но и не богато, не чета, что было ниже. Зато осталось цело. Больше всего нравились металлические заборы из каких-то, явно дорогих, жестяных листов.

– Еще с Союза остались, метал на водку меняли у ваших. Ты кстати рисовать не умеешь?

Вопрос удивил. Сергей уже попривык, что Мансур своеобразно владеет русским и имеет кучу разнообразных интересов, которые пытается разместить в одном вопросе.

– Еще как, месяц назад казарму красили, так мне не сказали, что в краску какой-то растворитель нужно добавлять. Ну мы той сметаной все и обмазали. Потом комдив хотел с меня высчитать стоимость краски, но заболел. А зачем рисовать?

Проследив за взглядом Мансура, понял причину внезапно возникшего интереса. На заборе, в самом низу было написано: «ДМБ 2000 – вешайтесь. Колян ДМБ 1988», грубый рисунок мужского полового органа дополнял смысл надписи.

– Нет. Рисую плохо, но зрительная память отличная. Так, в голове все вижу, а вот рукой передать не могу. Зачем тебе?

– Ну, красиво. У меня сосед здорово рисовал, просто спросил. А вообще странно, что не стерли. У нас такого не любят, тем более на своих заборах.

Руслан не стал ни любоваться рисунком, ни делать глубоко идущих выводов. Просто сильно постучался. Сразу выскочила женщина средних лет и что-то залопотала. Багаров ответил, тогда она села в авто, и они поехали к дому убиенной старушки.

Строение оказалось бедное и ветхое. Пока Сергей с Мансуром располагали вещи в доме, Багаров успел отвезти женщину назад и вернуться с какими-то бумагами. Увидев, что на месте преступления стоит три койки со спальными принадлежностями, а на столе завернутые в полиэтилен хлеб и сыр, выругался. Следствию мешали не только законы гостеприимства, но и опасение сельчан, что цивилизация дошла и до них. Окруженные со всех сторон уже привычной войной, люди боялись маньяка.

Проснулся Сергей около шести утра. Для него это было нормально. Что поделать, ярко выраженный жаворонок. Даже на гражданке он вставал в это время, во сколько бы не лег, хотя проколы конечно случались.

Спать больше не хотелось. Побродив по дому, решил залезть наверх, там было что-то типа чердака. Но опасность провалиться еще на лестнице и разбудить этим остальных, выгнала его во двор. Тишина, ни собак, ни скотины не было слышно. Людей тоже не видно, но провоцировать судьбу, прогуливаясь по аулу, не стоило.

Сергей просто сел у колодца. Потом сообразил, что раз так рано встал, надо позаботиться о завтраке. С другой стороны, его способности в кулинарии были таковы, что наилучшей заботой было отсутствие какого-либо вклада, кроме подготовки кипятка и сервировки стола. Вся забота о ближних обошлась ему в пять минут.

Начало было намного лучше, чем ожидалось. Даже люди вполне нормальные. Раньше у него не было знакомых чеченцев, а здесь, на войне, хорошее отношение к противнику не вырабатывается. Эти же ребята приличные, не дикие, в меру культурные. Хотя, лиха беда начало, как они все себя покажут в дальнейшем неизвестно. Ждать подъема новых товарищей пришлось еще часа два.

После небогатого завтрака Сергей и Мансур переглянулись. Пора браться за следствие. Как это делать знает только Багаров. Тот гордо вытащил древнюю толстую тетрадь, подготовил ручки и карандаш, разбросал по столу надыбанные где-то вчера бумаги. Наконец обратил внимание на коллег.

– Когда Ахмет появится?

Мансур пожал плечами. Глупый вопрос, он то откуда знает.

– Тащи свидетелей. Со всех граничащих дворов, они тут первыми были.

После того как Мансур убежал, Руслан взялся за Сергея.

– Ты как со своим начальством связываешься?

– Никак.

– В смысле?

– Этого до меня не довели. Ни станции, ни позывных. Такое впечатление, что просто отделаться захотели. А вообще, насколько я понимаю, только вы Руслан профессионал, Мансур так же как и я, почему так?

– Как сказать. Коллекционерам этим вонючим не откажешь, они ведь потребовали чтобы кто-то от федералов был. Следить за нами будешь, ну а мы за тобой. Вот и дали мне людей, которые на данный момент особо не нужны, вроде помогли, называется. Так, на всякий случай, говорить я с вами буду как с настоящими следователями. Привык так, думается лучше, да и местные больше уважать будут. Ты Сергей особо никуда не выходи, береженого Бог стережет.

Федорова это обрадовало, значит, у следователя нет никаких иллюзий на счет деловых свойств молодых коллег. Хотя немного обидно, когда так культурно объясняют, что ты ни на что не годен.

Мансур притащился со стариком, старухой и отпрыском лет двенадцати. Это были первооткрыватели трупа. Три представителя трех различных дворов. Колхозники хорошо понимали, что и как надо делать, что бы ни одна душа потом не обвинила в мародерстве.

Согласно местным представлениям о вежливости, первым необходимо было побеседовать с аксакалом. Диалог был слепого с глухим. Старик, всю жизнь занимающийся сельским хозяйством, оказался слабым оратором. Попытки хоть что-то сказать на русском провалились через несколько секунд. Перешли на родной язык, но и там изложить суть ему было не под силу. Сергей расслабился, что они там на своем бормочут, его не интересовало.

Бабка оказалась потолковее, и Мансур начал переводить. Сбивчивый рассказ поведал о том, что баба Люба появилась здесь году в тысяча девятьсот шестьдесят шестом или шестьдесят восьмом, точно четном, почему не помнит. В таких местах приехавших неизвестно откуда, не любят. Но руководитель Ахолского колхоза, ныне давно покойный, тогда здесь жило не в пример больше, как-то сразу столковался со старухой. Здесь женщина вспомнила, что она и тогда была уже старой. Еще получала пенсию, значительно большую чем у колхозников, да иначе ей и не прожить было бы, одна ведь, никакой родни. При коммунистах тоже не легко было, это сейчас кажется, что богато жили. Скандалов никогда не устраивала, жила замкнуто, но как-то гордо и ее уважали, хотя близко связываться не хотели, да и она вроде тоже. В город ездила редко, только купить что-нибудь серьезное, писем вроде не получала, к детям и их шалостям относилась спокойно, язык знала, хотя общалась мало.

Наконец поток сознания иссяк и у нее. Стало понятно, надеяться, что местное население как-то приоткроет судьбу бабки, не приходилось. Откуда брать какие-то другие данные тоже непонятно – документы управления колхоза сдали во вторсырье еще перед самым развалом СССР. Самое забавное, что никто не помнил даже ее фамилию. Пенсии перестали давать еще до войны, а больше фамилия нигде и не фигурировала, да и неправильная она была какая-то, не русская и не чеченская, а звали ее точно Люба.

Зато мальчишка вывел Сергея из полудрема. Еще звонким, детским голосом он начал говорить по-русски. Это удивило всех. Оказывается, он хочет учиться, стать ученым-генетиком и поэтому практикуется в русском, где только может. Ведь на генетиков учат только в Москве. Так вот, бабку он толком не знал, но нашел труп именно он. Поинтересовался, чего соседская собака воет. Зашел, а там она лежит. Голова на сторону. Сразу понял – убийство. И известкой вокруг ее тела тоже он обвел, видел по видику, как дела расследуют.

Старики сидели, а он лазал по всему дому, кстати, с риском для жизни, все прогнило, искал письма, фотографии. А увидел монеты на чердаке и сразу показал, тогда они не думали, что это такие большие сокровища, ведь их даже убийцы не взяли, просто выкинули из сундучка и все.

– Подожди, убийцы что, видели монеты?

Парнишка подтвердил. Все было перерыто, а монеты преступники точно видели, вытряхнули их на чердаке прямо на пол и тряпки там же разбросали.

– А откуда ты знаешь, что монеты важно?

На это мальчишка уже обиделся. Его в глаза считали за дурачка. Весь аул знает. Мулла даже хотел музей сделать, да начальство отобрало.

– Что оттуда взяли кроме монет? – грозно спросил Багаров.

– Я книжку взял по лечению животных, но скотина иностранная, у нас такой нет. Больше ничего не трогал, только книгу и монеты.

– Значит все осталось на чердаке? Иди живо за книгой. Мансур, проводи уважаемых. Сергей, полезли на чердак.

Развал был полный, правда непонятно, устроили его душегубы или шустрый мальчишка. Свет, еле прорывающийся через окно, едва освещал забросанное всевозможным хламом помещение. Сергею пришлось вернуться за фонарем. Отличный, хоть и китайский фонарь осветил помещение. Они осторожно подошли к небольшому сундучку, половые доски неприятно прогибались под весом двух мужчин. Обитый металлическими полосами сундук сделанный, вероятно, еще в позапрошлом веке, оказался абсолютно пуст.

Вокруг валялись какие-то цветные тряпки. Похоже, они были выброшены из него. Осторожно ступая по опасному полу, одев перчатки, следователи стали собирать весь хлам обратно. Очистив таким образом все помещение, тряпья оказалось гораздо меньше, чем показалось сначала, Сергей с Русланом подняли сундук. Он весил килограмм двадцать и если бы не гнилой пол, то проблем с транспортировкой не представлял бы. Тогда Сергей решил спуститься уже за веревкой и на ней дотащить груз до люка. Не хватало только рухнуть на первый этаж.

Гененерал-лейтенанту Сергачеву еще вчера доложили, что местные жители обнаружили очередное захоронение, что, в общем, было странно. Не столько, что нашли, сколько, что предупредили федеральные власти. Вечером ему же передали – группа Крылова. Услышав это, он сразу вылетел на место.

Небольшой полулесок за болотом. По нему разбросаны части тел бывших спецназовцев. Хоть и не война, а только антитеррористическая операция – ни документов, ни жетонов – разведчики. Может Крылов был не так и поверхностен, может специально шеврон так пришил, чувствовал что-то. По нему ведь только и определили. Генерал держал в руках окровавленный клок маскхалата с выцветшим изображением хищника.

– Вот и группа майора Крылова нашлась. Люто их, на части рвали.

– Ты в этом уверен?

– Что Крылов точно, вон шеврон у него особый был, они это.

– Что рвали?

Генерал видел, повторяющиеся события трехдневной давности. Только от них уже не отвертишься. Во-первых – вторые подряд, во-вторых – Крылов.

– Похоже. Не взрыв точно, правда как привязывали непонятно, следов не осталось, да и пулевых отверстий тоже. Товарищ майор, подойдите. Это медэксперт, товарищ генерал-лейтенант.

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант, следов тросов или веревок на конечностях не обнаружено, пулевых отверстий тоже, просто разорвали как будто. Это и странно, все-таки спецназ, притом не просто армейский, настоящий. И всех перебить без единого выстрела, просто ножами или чем еще – не верится.

Наконец в разговор вмешался подполковник Серов, адъютант Сергачева. Он ведь должен был тогда отправлять Крылова на задание.

– Знаете, что настораживает, и те чеченцы, и наши погибли несколько месяцев назад, а нашли их практически одновременно. Откуда появилась информация, что здесь трупы, кто все обнаружил первым? Не зима же, я понимаю, из-под снега все сразу повылезло. А здесь, все как всегда и вдруг в одно время находят.

– Местные жители сказали. Говорят, скотину искали, случайно и набрели.

– Мой друг Кацо поскользнулся и упал на нож, и так 12 раз подряд. Скотина как, сама ушла, или кто-то угнал ее сюда, чтобы тела обнаружили?

Так глубоко естественно еще не копали и не думали. Да, в общем и правильно. Если б только не Крылов и не второй раз подряд. Сергачева что-то пробило.

– Слушай, эта бабка Македонская, ее как убили?

– Свернули шею просто, там все чисто. Думаете может быть связано?

Генерал не стал повторять удачно высказанную мысль заместителя об одновременности и непонятности. Когда-то, в далеких жарких странах, он лично готовил серьезные операции, а вот такие акции, проводил как отвлечение. Что же готовят и кто? Война ведь не на том этапе чтобы так действовать. Чего же он не понимает? А ведь бабка похоже завязана. Даже стыдно, отомстил солдатику, нашел противника по силе. А может ошибается? Вроде пота нет.

– Собирайте. Тех чехов, что майор Кураев нашел, тоже. Там местный фельдшер все подбирал. Срочно на детальную экспертизу.

Что делать дальше Сергачев не знал. Пусть медэксперты дадут ему время подумать. В голове всплыл вчерашний детектив. Как же там сказал следователь – «надо поторопить экспертов». Почему-то дикий смысл этой фразы дошел до него только сейчас.

Осторожно спустившись по дрожащей лестнице, Федоров оглянулся. Перед ним стояло несколько вооруженных чернявых мужиков. Забыв о слабых ступеньках, он рванул наверх.

– Чехи!

Багаров в голос засмеялся.

– Это тебе чехи, мне сослуживцы. Ахмет, это ты?

– Да, передай солдату чтобы не боялся, мы же вас охраняем.

Получилось неудобно. Однако бойцы отнеслись к этому с полным пониманием. Ему даже хотели помочь принять сундук, но строгий голос Багарова, боявшегося лишних отпечатков, прервал гуманитарную акцию. Спустившись вниз, следователь сначала затолкал сундук под кровать и только потом обнялся с Ахметом. Командир боевиков быстро заговорил по-своему, потом, оглянувшись на Сергея, перешел на русский.

– Кормежку я вам привез, радиостанцию тоже, позывной старый. Мансур все знает. Если что, мы в низине. Здесь все спокойно. Пусть русский выйдет со мной на двор.

– Во двор. – уточнил Сергей. Делать ничего не оставалось, и Федоров, с неприятными предчувствиями, последовал за Ахметом. Перед домом стояло около пятнадцати хорошо вооруженных людей. Один из них сразу достал поляройд и сфотографировал сержанта.

– Это для тех, кто тебя не видел, чтобы неприятности не произошло. Мы за тебя головой отвечаем, так что не беспокойся. А вообще, я тебе гражданскую одежду привез, дешевле обойдется. Все у Мансура. Счастливо. Удачи в деле.

– Аналогично, хотя даже не знаю.

Как-то уместившись в три легковушки, охрана уехала. Тут же подошел Мансур с мальчишкой. Багаров сразу передал книгу Сергею, а сам узнал у ребенка:

– Кроме тебя сундук и тряпки никто не трогал?

– Убийцы трогали. – Испугался тот.

– Да, да, сейчас сниму с тебя отпечатки пальцев. Что там за книга?

– Странная была колхозница, по палеонтологии.

Сразу предупредив Мансура о сундуке и том, что его нельзя трогать, Сергей поинтересовался об Ахмете.

– Это мой командир. Бывший милиционер, но человек хороший, не злой. Он для тебя гражданку принес, я ее на кровать положил, да пять баранов дал в кормление, они у соседей на выпасе.

С передачей на экспертизу сундука сразу появились проблемы. Связи никакой не было, все сделали кабы как. Значит, придется просто снова тупо ехать в дивизион, теряя целый день. Но это завтра, а пока можно было развлечься беседами с остальными жителями аула.

По началу массовые опросы показались забавным приключением. Приятно чувствовать себя умным и высокопоставленным по сравнению с окружающими. Но уже на третьем дворе все превратилось в кошмар. Самое забавное, что селяне действительно хотели помочь – боялись маньяка. Поэтому от старания и упорства все путали, противоречили себе и родственникам, спорили и ссорились. Образ убиенной старушенции после беседы понемногу подходил к канонизации. Сергей не выдержал первый, хотя должен был бы уже охрипший переводчик Мансур.

– Извините, я конечно не спец, но нам это не поможет, только запутают, бессмысленно. Есть кто пообразованнее, мулла этот. Если будем обходить просто по геометрии, то до конца не доживем, воспаление мозга получим.

На удивление Сергея, это предложение было принято с энтузиазмом не только более всех заинтересованным Мансуром, но и самим Багаровым. Мужик спокойно относился к дельным предложениям подчиненных.

Муллой оказался благообразный старичок, разбитый радикулитом или какой другой спинной болезнью. Несмотря на духовный сан, он был явно прокоммунистически настроен. Режим Дудаева не любил открыто, главным образом за то, что тот не поддерживал никакого образования. Федоров даже удивился, настолько не скрываясь, тот ругал последними словами отца-основателя Ичкерии.

Прослушав гневные тирады, Мансур напомнил проповеди духовного лидера несколько лет назад. Старик сначала насупился, а потом сказал, что генерал обманул его до обидного просто. Тогда была травля Хонекера, и Джохар предложил немцу политическое убежище. В самой России продавали все и вся, а здесь такая верность союзнику и другу. Хонекер ведь при Гитлере в тюрьме сидел, а не из ниоткуда выполз на вершину власти ГДР.

Все это было конечно интересно, но разговор надо было переводить на убиенную. Про нее святой отец знал намного меньше чем про Хонекера. Единственная зацепка его рассказ о семье Хамаевых. Когда тяжелым воспалением легких заболел младший Джабраил, именно она его выхаживала. Сам Хамаев старший не верил ни в медицину, ни русским, ни землякам, а может даже и Аллаху, очень злой и подозрительный человек был. Умер плохо – бык убил. А сынок его, Джабраил, сейчас у Ахмета служит, его и надо расспросить. Может, она ему что-то о себе и рассказала.

За весь день допросов это была единственная добыча, которая могла вывести куда-то дальше, вся остальная информация явно ничего не стоила. Нужен Джабраил.

Узнав, что позывной Ахмета «Карлеоне», Сергей захихикал, он слышал, что в этих краях неровно дышат на «Крестного отца», но настолько.

– При нем только не засмейся. – предупредил Руслан. – обидится.

Связавшись по рации с Ахметом, Багаров попросил, что бы к ним прибыл боец отряда Джабраил Хамаев из селения Ахол. Договорились на завтра, поэтому поездку в город решили отложить. Вечер оказался свободным, что было очень полезно для головы. Общение с сельчанами не прошло даром, в ушах у всех гудело. Больше говорить к счастью было не о чем, и все заботы по работе решили переложить на завтрашний день.

Хамаев подъехал с утра. Это был высокий человек атлетического сложения с прищуренными глазами. Первым к нему подошел Сергей, представился и попросил пройти в дом.

Как-то с первого взгляда молодые люди почувствовали взаимную неприязнь. Такое иногда бывало, но настолько явно и остро случилось у того и другого в первый раз. Дело даже не в том, что они относились к противоборствующим сторонам, хотя свою лепту это конечно внесло. Неприязнь находилась где-то глубже, на уровне подсознания.

Впрочем, при виде следователя Джабраил дружелюбно поздоровался. Багаров тоже заулыбался и объяснил в чем суть вызова. Гость задумался и, похоже, искренне сказал, что ничего конкретного баба Люба о себе не говорила. А болезнь – ему тогда было лет четырнадцать, и развлекала она его сказками. Вот с ними все не так просто, очень уж интересные, необычные и совсем не детские. И если следователи хотят, то он сможет пересказать основную легенду, вокруг которой все и крутилось.

Увидев искренний интерес слушателей, Джабраил весь преобразился, как будто стал еще мощнее и выше. Встал, опробовал голос и начал повествование.

«Сначала появилось время и Всесущее. В начале времени земля была бесплодна, лишь позже начали появляться деревья. И только потом Всесущее создало первое, по-настоящему живое – Охычинако. Оно наделило его почти всем, что само могло, но поскольку оно могло все и не хотело второго Я, то отказало ему в праве на Свободу. Однако Охычинако было очень хитрым и умным, почти как Всесущее и решило создать свой мир по-настоящему живых, тогда появились звери и первые люди. Люди же были с хвостами и мало чем отличались от зверей. Тогда Всесущее спросило:

– Зачем тебе они.

– А зачем тебе я? – Вопросом на вопрос ответило Охычинако, оно понимало, что только так можно спорить со Всесущим.

И тогда Всесущее подумало – зря оно сотворило Охычинако таким мудрым и решило сделать его слабей, послав тому Любовь к шакалу Тобако. Этим он не только ослабил первозверя, но и унизил его, заставляя любить и слушать самого паршивого из зверей.

Уже не такой мудрый Охычинако, в ответ на это, дал всем другим зверям и человеку, а он тогда был просто зверем, Свободу, да так, что и Всесущее не могло ее отнять. Свободный Тобако, видя, как дорог он для своего владыки, тоже полюбил всем сердцем Охычинако, а тот, поэтому, вернул свою силу, а через Тобако, сложными заклинаниями и колдовством дал Свободу и себе. Тогда Всесущее поняло, что оно наделало, ибо силы их стали равны, и не имело оно больше власти над Охычинако. Мир умирал, потому что, что ни захочет Всесущее, то не даст сделать Охычинако и наоборот. Время останавливалось и губило Всесущее, еще немного и остался бы один Охычинако.

Тогда Всесущее собрало последние силы и украло Тобако, а украв, вырвало из него все кишки и повесило шакала прямо на них, на самом высоком дереве. После этого у Охычинако пропали силы, но появилась злоба. И он напал на Всесущее, но сил уже не было, потеря любимого черной кровью отравило первозверя. После победы Всесущее разрубило его на четыре части, ибо убить совсем не могло. Две части зверя не могли простить Всесущему потерю своей Любви и своей Силы, а две оставшиеся смирились. Всесущий был очень мудр, теперь части Охычинако не нападали на него, а боролись друг с другом, одни из ненависти к Всесущему, другие – что бы вернуть его расположение к себе. Можно было уже не отвлекаться на борьбу с первозверем.

Тогда Всесущее стало выбирать, кого сделать таким, что бы тот стал старшим в мире, который уже создал Охычинако, Всесущему не хотелось губить живое. Воспоминания о четырехлапом Тобако решили все сомнения, тогда он взял двуногого человека, оторвал у него хвост, чтобы все видели свое отличие от него и поставил его главным. Так созданный Охычинако мир стал жить без своего создателя, но под предводительством людей.

А четыре зверя Охычинако по сей день борются друг с другом. Когда же происходят перерывы в междоусобице, то вместе мешают жить людям, ибо ревнуют, что в этом мире те заняли их место.»

Слушая сказку, Федоров понимал – у парня талант. Во-первых, как лицедействовал, во-вторых, слог. Так сказать Сергей не смог бы и за час подготовки, а этот сразу, на слух.

Джабраил знал себе цену, и несколько более иронично, чем требовал хороший тон сказал: «Там много еще продолжений было, но так, боевики, как эти звери людям пакости делали. Конкретики не помню, мелочь».

– У тебя литературный талант, здорово пересказал. Учиться надо.

– Сначала оккупантов прогнать нужно, а потом учиться. – Джабраил не собирался давать снисхождения сразу не понравившемуся ему русскому, как бы тот его не хвалил. – Очень серьезно она к этой сказке относилась. Как-то говорила мне, что стану таким джигитом, что все девушки сохнуть будут, ну я – как Охычинако по Тобако, так она насупилась, не говори мол таких вещей вслух. Звери Охычинако такую шутку не простят. А так я с ней после выздоровления и не виделся, в техникум поехал учиться. А встретил ее последний раз за неделю до смерти. На рынке, в низине. Шла какая-то задумчивая, я ее позвал, обрадовалась. Говорит – сестренок встретила, да они что-то ей не очень рады, хотела фотографию подарить – не взяли, ну и мне дала. А я удивился, в жизни не слышал про ее родных, откуда сестренки, да и не взять фото? Оно у меня с собой. Ведь понимал, зачем сюда еду.

Расставались они с этим парнем несколько ошалелые. В нем явно что-то чувствовалось. Не будь войны, не родись он в затрапезном ауле, ой как далеко мог пойти. Хотя, чем черт не шутит, может и пойдет.

Знающий себе цену, Джабраил не торопясь уехал. А следственная группа уставилась на поляроидную карточку. На ней осанистая старушка в черном платке стояла на фоне сада. Привязать это место к чему бы то ни было, не представлялось возможным, за деревьями не было видно леса. Сфотографировать могли везде.

– Слушайте, меня сегодня какой-то орел снял на поляроид, чтобы по ошибки не прибили. Не думаю, что их здесь много, в смысле поляроидов.

Багаров сразу пошел к рации, связался с Ахметом, и о чем-то долго с ним смеялся.

– Ахмет спрашивает, может им опять всем приехать, чего уж по одиночке таскаться, да и расход горючего меньше.

– А чего так, с горючкой напряг?

– Бензина залейся, но самопальный, движки гробит, так что задумаешься поневоле. Фотограф подъедет, но после того как вернется Джаба, свободных колес нет.

В отличии от Джабраила фотограф был столичным жителем. Родился в Грозном, учился на операторском факультете, закончил. За спиной три снятых для местного телевидения фильма. Потом – война. А так, парень простой, не Джабраил. Стандартный интеллигент чеченского розлива. Следователей он побаивался.

Сразу признавшись, что снимок делал лично с месяц назад на рынке, в низине, принялся оправдываться.

– Бабку эту несколько раз до этого видел, так не знаком. Смотрю какая-то грустная идет. Дай сфотографирую, женщины это дело любят, несмотря на возраст. Вот и снял.

– Все?

– Все. Не знаю ее, честное слово, просто так сделал.

Удерживать фотографа смысла не было. Неизвестно за что поблагодарив, тот быстро уехал. Настроение у ребят улучшилось, Сергей предложил еще разок связаться с Ахметом, что было принято довольным понимающим смехом. Расследование двигалось, хватая быка за рога, Багаров вызвал постреленка.

– Как баба Люба из Ахола могла попасть в низину? Пешком, на попутке или еще как?

– Нет, пешком не дойти, попуток нет – мы последний аул – дороги дальше тоже нет, договорилась с кем-нибудь у кого машина и поехала.

– Сколько у вас с машинами?

– Семеро.

– Иди и всех сюда тащи.

Водители прибыли неприлично – бегом. Сергей подумал, что здесь каждый знает свое место. Субординация в этом экс-колхозе куда большая, чем в родном дивизионе.

– Здравствуйте уважаемые. Такой вопрос, кто когда подвозил бабу Любу, куда угодно – в низину, город еще куда.

Самый молодой глубоко вздохнул и решился.

– Я подвозил, с месяц назад, на рынок. И все, а до этого с полгода прошло.

– Больше никто?

– Нет, она с Саидом всегда ездила.

Больше нужды в свидетелях не было. Получалось, за последние два-три месяца она выезжала только раз из дома, в низину, где-то за неделю до смерти, когда встретилась с Джабраилом и в тот же день вернулась домой.

Наконец что-то стало складываться. Было решено на этот день завершить работу. Завтра – сначала съездить в дивизион, договориться о связи, сдать вещи на экспертизу. На обратном пути заехать в низину и прикинуть на месте что к чему, надо только с Ахметом договориться – солидней будет. Сергею нравился такой подход к работе – не перетрудишься.

Поездка в дивизион прошла без приключений. Показывать ненормальные мандаты Багаров побоялся, зато пачка пропусков и номера сделали свое дело. Даже не обыскивали – не имели права. Проблемой оказалось пробраться на территорию дивизиона. Багаров как-то неуверенно попробовал двинуться между железобетонными кубами, потом остановился. Поменялся местами с Мансуром, тот водил несравнимо лучше. Естественно после всех этих маневров они были взяты под прицел и поставлены раком перед машиной. Только вылезший с заднего сидения Сергей прояснил обстановку, правда, поначалу чуть не получив прикладом по лбу от рядового Чесика.

Федоров доходчиво объяснил, что ждет караул за нападение на черпака-сержанта и гордо, с Багаровым и Мансуром, двинулся в дивизион. Отведя чеченцев к капитану Александрову, тот был кем-то типа особиста, Федоров поднялся в родную казарму. Его интересовали последние новости.

На тумбочке стоял рядовой Берский – полный и абсолютный тормоз. Внешне он походил на кота из мультсериала «Том и Джери». Говорить было не с кем, так что узнавать новости пришлось у Берского. Поначалу рядовой немного кочевряжился, помнил про Конюхова, но тупо стоять надоело, а что-то убирать не хотелось, тем более что дежурный по дивизиону и дежурный по батарее куда-то умотали. В общем, ничего экстраординарного не произошло. За исключением:

Рядовой Голов из-за пьянки стал вечным дневальным, ефрейтор Цыбов, бывший каптерщик, отловлен за продажей спального белья и находится на гарнизонной гауптвахте. Попался он анекдотично – к старшине второй батареи на КПП подошел пожилой мужик и спросил – где тот парень, который простыни продает. Сначала хотели вообще посадить, а потом сняли лычку и на пятнадцать суток, ведь не оружие же толкал. В принципе все как всегда. Еще шефы подарили телевизор. Про Серегу думали, что голову в мешке вернут, впрочем, еще не вечер, а дружбаны его, рядовой Жиров и Проскурин сегодня в карауле.

Берский был всегда Сергею неприятен. Не желая больше продолжать общение, он пошел в комнату отдыха посмотреть телевизор. Даже непонятно скучает он по нему или нет. Включил телек, и, увидев, как хор МВД исполняет очередную героико-патриотическую песню, понял – не скучает. Сразу захотелось спать, отведя лопатки назад, Сергей потянулся и зажмурился. Вдруг, через закрытые глаза увидел ухмыляющуюся волкообразную морду, она с любопытством и насмешкой смотрела на него. Картинка сменилась, какие-то три лахудры танцевали на сцене с микрофонами, через вырезы платьев были видны бедра, нижнего белья на них, вероятно, не было. Неожиданно показались покои какого-то дворца, дверь медленно открылась, и в зал вошел Витька Алексеев, школьный приятель, в черном пиджаке, галстуке и цветком в петлице, рядом с ним, под руку, вполне симпатичная девушка в фате. Потом пропали и они, зато появился тяжело вздымающийся жирный, слабоволосатый живот с полостным ранением.

На самом интересном глюки прекратил рядовой Петрусев. Некстати войдя, даже не поздоровавшись, он сразу начал рассказывать о несчастье, случившемся с его земляком Крестоносцем. Прозвище тому дали после награждения крестом за храбрость. Их часть, реально боевая, ухлопала женщину – снайпера, Крестоносец сделал, то, что должен, а теперь его обвиняют в изнасиловании и прочих делах.

А должно было забить даме в задницу или передницу черенок саперной лопатки. Первыми эту традицию по отношению к снайперам, живым или мертвым, ввели боевики. Войска это подхватили позже, но уже в отношении первопроходцев. Какая-то комиссия из паркетных офицеров, не зная сути, дала делу ход. Ошибку уже все поняли, но слишком поздно. Это просочилось не только в прессу, но даже на телевидение. Не получив должного отклика на событие от Федорова, Петрусь достал из тумбочки щетку для обуви и, вздыхая о несправедливости, потащился на улицу.

Выпроводив бойца, Сергей еще раз закрыл глаза – просто темно, повторил трюк с потягиванием, это тоже не помогло, Петрусь перебил его полудрем и испортил забавный полусон.

Самое странное в нем, это три голозадые лахудры. Федоров мог поклясться, что никогда не видел этих лиц. Зрительная память – дай Бог. Это и настораживало. Сексуальные фантазии всегда настраивались под понравившиеся мордочки актрис, певиц, просто знакомых и незнакомых, но реальных женщин. А тут все пришло само, без прототипа. Сеанс психоанализа прервал кретин Берский – Серегу ищет капитан Александров.

– Из тебя разведчик хороший бы получился, дивизион маленький, а хрен найдешь. Значит так, довольствие тебе не нужно, кормежка есть, устраивает?

Раз такие вопросы, значит все нормально, договорились.

– Нет конечно, давайте положенное довольствие.

– Перебьешься, времени нет, сплетничать надо было меньше. Какой позывной хочешь?

Серега подумал. Нате, получите.

– Навуходоносор.

Все опять заржали. Федоров даже пожалел, что не остался на разговор. Чего ж они такого хорошего решили? О чем договорились?

– Такса. Порода собак такая. У меня в детстве была.

Такой позывной всех устроил, выговорить можно, запомнить тоже.

По пути в низину Руслан с Мансуром пытали узнать, что его тыркнуло с Навуходоносором и кто это такой. Сергей думал о другом, мысль про голову и мешок глубоко засела в подкорке мозга. Действительно расслабился, забыл среди кого сейчас живет. Опять не написал письмо матери с бабкой, черт его знает, когда снова сюда доберется, а из Ахола не отправишь.

Больше всего угнетали три лахудры из глюка – блондинка, шатенка и брюнетка, вряд ли у него когда-нибудь будут девицы такого уровня, не по Сеньке шапка. Все что есть – дело об убийстве ненормальной старухи, раздаривающей свои фотографии как популярная киноактриса. Эта мысль обожгла его. Стало ясно, кто и за что убил. Весь дальнейший путь он просчитывал свою догадку, явных фактов нет, но похоже.

Гордое слово низина не очень соответствовало небольшой площадке у подножия горы. Еще меньше сборище торгующих чем попало людей соответствовало рынку. Сергей не ждал, что увидит настоящий восточный базар. Если честно он его никогда и не видел. Но зрелище было жалкое. Тем более, как выяснилось, колхозный рынок был здесь вечно, уж при Брежневе точно.

Несмотря на всю эту нищету и малолюдность, найти Ахмета не удавалось. Мансур бубнил, что хорошо объяснил своему командиру, где они будут стоять. Справа у входа. Без Ахмета снять показания будет проблематично. Торговцы их конечно открыто не пошлют, но и ничего помнить не будут.

Наконец, через десять минут после намеченного, они увидели приближающегося командира отряда сепаратистов. Тот был зол как черт. Сразу же начал говорить о чем-то на повышенных тонах с Мансуром. Обстановку разрядил Багаров – он чуть не упал со смеха. Оказалось, Мансур не знал, что право-лево у людей стоящих лицом друг к другу противоположны. В конце концов Ахмет тоже заржал и только Мансур, надувшись, плелся за командой. Остальным было весело.

По реакции торгующих, Сергей понял – Ахмета не уважают, его боятся. Появилось ощущение, что товарно-денежные отношения временно прекратились, а люди стоят в очереди для дачи показаний. Вопрос был для всех один.

– Двух или больше пожилых женщин, совсем незнакомых, не видели? А эту? – прямо в нос фотографию бабы Любы.

За какие-то полчаса, даже меньше, все было узнано. Попалось аж две мелкие рыбешки. Один видел, как с женщиной разговаривал какой-то вояка. По описанию получался Джабраил.

Другой засек столкновение бабы Любы с Ахметовскими девчонками. Белая ей даже что-то бросила. Для убедительности торговец щелкнул ногтем большого пальца правой руки – именно так. А вот что именно не разглядел – пуговица там или монетка.

– Что за девчонки? – заинтересовался Багаров.

Ахмет задумался, вероятно, подумал отвечать или нет и, приняв решение, спокойно сказал:

– Да каких-то девиц передали, вместе с Джабраилом. Он за их честь отвечает. Вроде хотят какому-то начальству подарить, даны на сохранение. Мы уже месяц без боев сидим.

– Что, такие красивые?

– Не знаю, для русских может. По мне так слишком худы, да и оборзели от безнаказанности. Джабраил их как-то с самого начала не прижал, а теперь проблемы. Вера и Надя, наглые твари и не тронешь. Посмейтесь. Были какие-то юридические заморочки, так они документы оформляли. В одном затребовали компенсацию за утерю рабов, хорошо наши сначала прочитали. Шуму было, но как-то выкрутились. Все назло делают. – Сказав это Ахмет усмехнулся. Как это не удивительно, но похоже он их в чем-то уважал.

Сергей сразу отметил сходность имен – Любовь, а здесь еще Вера и Надежда. Сразу поинтересовался:

– Сколько им лет?

– Меньше двадцати.

Багаров тоже вздохнул, значит мыслили одинаково. На сестер никак не тянут.

Высокая миссия Джабраила еще больше укрепила подозрения Федорова. Побродив по рынку еще и не узнав ничего нового, они простились с Ахметом и поехали в Ахол. За руль сел Мансур. Он, без каких бы то ни было проблем, вел машину по узкой петляющей дороге. Сергей вниз не смотрел. Пытаясь как-то отвлечься от страха высоты, все просчитывал и просчитывал свои подозрения.

– Ты что ерзаешь, в сортир хочешь?

Голос Багарова оторвал Федорова от размышлений.

– Нет, но думаю, знаю, кто убил бабку. Смотрите. Какой-то бред с фотографией. Ну не дарят их так, как рассказывал Джабраил. Неестественно – то сестрам, то ему, тем более получила она ее абсолютно случайно. Здесь явно какое-то вранье. С другой стороны, у нас есть свидетель передачи фото на рынке. В общем, похоже баба Люба, была бабой той и, вероятно, сделала в свое время Джабраила мужчиной, тот запал на эту геронтофилию. Из-за чего-то убил бабку, искал и, вероятно, нашел свои письма из техникума или школы, поэтому и золота не взял, то ли ревность, то ли месть, не хотел мараться выгодой. Фактов конечно нет, но неестественность какая-то проглядывает. Да и двух девок доверили ему, явно не козла в огород пустили. Все конечно сумбурно, но он точно врет.

Мансур даже остановил машину. Он всегда завидовал Джабраилу, а здесь вдруг такое. Неужто Сережка прав? Молодой чеченец пытался скрыть от самого себя, что такое подозрение ему понравилось.

– Как это узнать, он сдохнет, но не скажет, позорно слишком, со старухой, ей ведь за семьдесят, тьфу.

Багаров с интересом посмотрел на Федорова.

– А чего не фотограф? Просто так сфотографировал на дорогую поляроидную пленку? Ладно, мысль интересная, хотя нам бесполезная. Монеты интересуют, а не бабка.

– Скажу честно, мне кажется, нам эти монеты находить ни к чему, дороже обойдется. А так, откуда монеты хрен знает, вообще неизвестно откуда она сама, а убил извращенец. Мы и ум показали и старательность, и глубоко в дерьмо не залезли.

Интерес сменился уважением. Ай да Серый, насколько не дурак. То, что он сейчас сказал, стоило даже больше его извращенческой идеи. Багаров чувствовал это все яснее и яснее.

– Умно, но я привык честно делать свою работу.

– Раз честно, значит надо искать убийцу. Чего стоим, кого ждем?

Каждый, думая о своем, молча ехал на машине. Перед самым домом Руслан принял решение.

– У нас есть проклятый гяур Федоров. Этот неверный захочет завербовать Джабраила, а давить будет именно на это. Джабраил конечно откажется, но по реакции будет понятно. По крайней мере увидим, туда копаем или нет.

Проклятый гяур гордо улыбнулся, нет, он все-таки чего-то стоит.

Очередной раз они связались с «Карлеоне». Чтобы не выдать свои подозрения хитрому Ахмету, Багаров попросил прислать Веру с Надей. Тот сам слышал, что они контактировали со старушкой, так что вряд ли что заподозрит.

– Слушай, пришли завтра сюда этих девиц, только пусть с ними Джабраил подъезжает, а то скажет потом, что мы их попортили. Давай, завтра с утра.

Впервые, за все время в ауле, Сергей не смог заснуть спокойно. Он был уверен, что Надя с Верой, это две из трех, которых видел в глюке. Конечно интересно, откуда возьмется третья. А вот на Любу, монеты и Джабраила ему сейчас было наплевать.

Проснувшись как всегда рано, хорошенько помылся, причесался и даже, наконец, подстриг ногти. Хотелось выглядеть получше. На удивление Сергея, Мансур тоже встал раньше обычного, и также начал чистить перья. Только Багаров спокойно спал. Ему, в почти полные сорок, эти брачные приготовления были смешны. Он уже хорошо знал, что женщины любят не за это.

Знаменательный момент настал. Заметив подъезжающую машину, молодые люди даже встали. Впрочем, увидев выходящих девиц, Сергей сел.

Предчувствие подвело. Девушки были действительно хороши, но другие. Надя – брюнетка с волосами до плеч и синими глазами, Вера – длинноволосая зеленоглазая блондинка с удлиненным скуластым лицом. Одеты в камуфляж, поэтому оценить фигуры было проблематично. А так – здоровые кобылы под сто семьдесят сантиметров, может и немного повыше. Федоров почувствовал себя обманутым. Красивые, ну и что? На его глазах разрушилась только начинающая создаваться легенда. В нее должны были войти война, дружба, любовь, мистика…. - не получилось.

С места в карьер гостей поделили. Багаров и Мансур начали расспрашивать девчонок, а Федоров, под предлогом помощи в починке колодца, увел сопровождающего. На этот раз они уже спокойнее отнеслись друг к другу. Джабраил о Федорове просто не думал, а Сергей про себя ухмылялся – талантов конечно поменьше, но ведь и за старухами с голой задницей не бегает.

– Я по какому вопросу. Очень нас интересуют эти монеты. И было бы неплохо, если б ты нам в меру сил помог.

Джабраил удивился. Он помогает, вполне честно и искренне.

– Нам, это значит только мне.

Хамаева вербовали впервые. О таком он только читал или смотрел по телевизору. Ничего себе, вот тебе и русский. А как держится – уверенно и спокойно. Похоже он его недооценивал.

– Ты меня парень с кем-то путаешь.

Сергей обрадовался. Диалог был скроен по его лекалам. Пожалуйста:

– Возможно я тебя путаю с одним любителем старушек, баба Люба одного такого очень хвалила, еще ребенок, а орел. Ну у вас тут рано взрослеют.

Джабраил сник. Да, не зря все эти спецслужбисты хлеб едят. Откуда только узнали? Раньше ему было смешно, что всякие люди начинали работать на врага из-за, в общем, декоративных проступков. Сейчас придется проверить это на себе.

– Я не предатель.

Сразу все стало проще. Он не дешевка из недорогих фильмов. Завербовать себя не даст и уже ничего не боится.

– Подумай, я же не тороплю. Пойдем, твои девицы похоже ничего нужного и под пытками не скажут.

Сергей торопился. Он боялся, что Хамаев умен настолько, насколько выглядит – окончательно решит не становиться предателем и просто убьет вражеского агента, а конкретно его. Благо есть за что, да еще и оправдается. Но, к счастью, Джабраил до этого не додумался и вместе с Федоровым вернулся в дом.

Там было веселее. Мансур и Руслан сидели запаренные, девицы ржали.

– Господи, мы на рынке через день бываем, все книги и журналы наши, у вас, кстати, почитать, ничего нет?

Вошедший парень поначалу заинтересовал девчонок. Даже не он, а форма российской армии. Откуда она здесь, практически в тылу и сепаратистов, да так открыто? Это было любопытно, блондиночка закусила нижнюю губу и едва не задохнулась от почему-то так и не вылетевшего вопроса. На взгляд молодой, красивой девчонки – Серега мужчинка вполне рядовой. По крайней мере, этот дурак Мансур, гораздо интересней, а уж с Джабой вообще не сравнить.

Федоров не закомплексовал, а решил обратить на себя внимание сам. Вспомнив анекдот про Ржевского, спросил Надю:

– Вы действительно брюнетка или покрасились.

– Действительно, а что?

– Считается, что голубые глаза и черные волосы признак вырождения, но вам это очень идет.

– Что идет? Вырождение?

– Нет, только его внешние признаки. Хотя…

Таким поведением он заинтриговал и разозлил сразу обеих. Надю из-за вырождения, а Веру, тем, что обратил внимание только на Надю. Презрительно усмехнувшись, они стали собираться на базу. Сергею почему-то стало приятно – насолил всем.

Подождав отъезда троицы, Федоров коротко бросил:

– Шлюха.

– Да обе они.

Ответа Сергей сначала не понял. Оказывается, Руслан с Мансуром имели в виду утомивших их девиц. Пришлось уточнять:

– Баба Люба спала с Джабраилом.

Сообщение вызвало какое-то внутреннее единение. Они на финишной прямой, осталось совсем немного. Багаров сразу рванул к Ахмету. По каким-то, только ему известным причинам, в одиночку. Даже Мансура оставил. А ведь как водитель он не очень. Молодые люди беспокоились – не разбился бы.

– Слушай, как ты догадался?

– Все способные люди извращенцы. Ты слышал, как он легенду ту рассказал? Я бы такое и за час не написал, в смысле слога, а он прямо из головы. Вот и думаю, не может быть, что б не педик, а потом про старух подумал.

– Ты смеешься или правда?

– Даже не знаю, но попал ведь в точку. Он такой пра-а-ативный.

Смех смехом, но Сергею захотелось рассказать о своем сне в казарме. Он даже начал, только потом, сам не понимая себя, как-то скомкал повествование. Да так, что Мансур и не заметил.

В это же время, в низине, в штабе боевиков, Багаров беседовал с Ахметом. Дело не склеивалось. У Джабраила алиби. По крайне мере его обеспечивал командир сепаратистов. В тот день было совещание, и именно Джабраил повез его на сход.

– А как девчонки, на кого их кинул?

– Тебя послушать, он с ними в туалет ходить должен. Они здесь были, кругом свои. Хотели б убежать, давно б смылись, только куда? Нет, тогда он со мной ездил. Свидетелей уйма.

Не доверять Ахмету было глупо. Слишком проверяемое алиби. Да и зачем тому вмешиваться в это дело. Серьезное оно слишком, еще заподозрят, что у самого рыльце в пуху.

Попрощавшись, Багаров поехал назад. Жаль, но осталось еще двое подозреваемых. Во-первых, конечно фотограф. Во-вторых, водитель-Саид – молодой, постоянно ее возил. И это только начало.

По приезду Руслан расстроил коллег. Больше всего огорчился Сергей. Получалось, что Джабраила не арестуют, значит – жди неприятностей. Вдруг он еще детективы пишет? Придумает какую-нибудь гадость, парень головастый. Масла в огонь подлил Багаров.

– Такая проблема, Джабраил может захотеть от тебя избавиться. Говорить, что мы все знаем его грех – не хочу, зачем жизнь человеку портить. Будь осторожен. А ты, Мансур, смотри за ними в оба глаза. Надеюсь еще пара недель и все, больше не встретитесь.

Федоров по-своему оценил это высказывание. Получалось, даже практически незнакомый земляк для них дороже уже достаточно близкого человека другой крови. Хотя, может Руслан сам боится Хамаева и боится испортить жизнь не ему, а себе? Вот тебе и дружба. По крайней мере, в разведку с ними он уже не пойдет.

Багаров же принял волевое решение – заниматься фотографом. Для этого все они, уже завтра, поедут на базу к Ахмету.

Учебный лагерь производил впечатление. Вероятно, раньше здесь была военная часть или сами все построили по стандартному образцу. Боевики не бездельничали, они бегали как лоси с грузом по импровизированной полосе препятствий, стреляли, занимались рукопашным боем и молились. Больше всего Сергея удивила подготовка, снайперов и корректировщиков. Площадка где-то сто на двести метров, несколько ориентиров – одинокое дерево, кусок скальной породы, какие-то кустарники. Обучающиеся ползали с биноклями и зарисовывали что-то на листах бумаги. Солидно. Так же нравился разговор, в основном чеченский, но иногда прорывались: «Инша Аллах са ваш, так и будет!» и «Да примет Аллах его усердие». Красивые фразы, романтично-религиозные такие. Оставив о чем-то задумавшегося Руслана, Ахмет подошел к нему.

– Смотришь как готовимся?

Сергей просто кивнул головой. В их части ничего подобного не было. Не в смысле тренажеров, а даже в смысле тренировок, только кросс по утрам. Хотя у них и специфика другая, пехота и десантура, те тоже мучаются подобным образом. Скрывая улыбку, Ахмет переспросил:

– Ну как?

– Даже не знаю, какое из ваших занятий глупее, – ответил в тон Сергей. – в какой-то библиотеке наставление по подготовке снайперов сперли? – как еще защитить мундир федеральных сил он не знал.

Сразу подскочил Джабраил.

– Ты за базар отвечаешь? – праведный гнев играл на его лице, еще бы, эта русская свинья оскорбила весь отряд.

Сергею стало смешно, раньше он явно переоценивал Джабраила. Тот мог бы придумать что-нибудь поинтересней. Спокойно сказал Хамаеву в глаза, что даже понимает, из-за чего это все происходит и отвернулся. Главное, не теряя лица, отмазаться от прямого столкновения.

– Поговорим по-мужски?

– Можно, но будет несправедливо. Я выиграю, ты умрешь, ты выиграешь, опять умрешь. У меня мандат на неприкосновенность и я гуманист.

– Давай по-мужски, без мандатов.

– Без мандата не по-мужски, а по-лоховски. Зря я его что ли получал?

– Давай, ты ставишь мандат, а я Верку с Надькой.

– Угу, ты еще золотой запас Уганды поставь, девицы тебе не принадлежат. Ты всего лишь пастух.

– Ахмет, в случае моего проигрыша – девки отдаются этому мужику с женским мотором, в случае его – никакого суда, все честно.

Ахмет еще с утра чувствовал – день будет неудачный, но не настолько. В обоих случаях он будет не совсем, но крайним. С другой стороны, его задача только взаимодействовать со следствием и Джабраилом. Напрямую они не подчиняются, пусть устраивают цирк. Хотя у русака шансов никаких. Честная дуэль, сам согласился. Русским передадут все тело, с головой и прочим вещами, не подкопаешься и свидетелей уйма. Обдумывание различных вариантов прервали Багаров с Мансуром.

– Не будь дураком. Если русского убьют, знаешь что будет?

– Ничего не будет, все честно, он сам согласился, все свидетели, даже ты.

Не будь угрозы Багарова, он, наверное, все-таки запретил бы драку. Но тот хочет быть хорошим для всех, а это бесит. Хотя сержантик еще не дал однозначного согласия, пусть сам решает, сам Ахмет умывает руки.

Начали подтягиваться люди, естественно подошли и девицы. Узнав, что к чему, Верка достала кошелек, выгребла из него всю металлическую наличность и положила на стол для чистки оружия.

– Ставлю на федерала.

Надежда просто лениво смотрела на представление.

Сергей подошел к дамам, посмотрел в глаза.

– Есть за что рискнуть.

Настало время действия – взял за руку Веру, второй рукой подтянул кисть Нади. На его левую ладонь легли ладони девушек. Он прижал их сверху большим пальцем, руки девчонок задрожали. Верка глубоко вздохнула и решилась.

– Ахмет, если я сейчас пристрелю Джабраила, что будет?

– Я тебя повешу.

– Вся надежда на тебя – обратившись к Сергею, вмешалась уже Надька.

Цирк начал превращаться в мелодраму, а народ вне зависимости от национальностей и рас, ее искренне любит. Хамаев с удивлением заметил, что многие его соратники, после этого представления, начали болеть за русского. Верка, Надька – такого он не ожидал. Это была действительно черная неблагодарность. За все то, что он для этих сучек сделал, не зря Ахмет всегда говорил. Только благодаря нему они здесь свободно ходят, а не сидят где-то в подвале… Не того хочу убить, подумал он. Да и от этого бойкого вояки нужно ждать неприятностей в бою, раз уж так легко согласился. Джабраил даже забыл, зачем, действительно заварил это дело.

Сергей удивился не меньше окружающих. Такой дешевый трюк, как же им здесь обрыдло. Хотя ведь знают, что их ждет. Тут и за соломину схватишься. С Джабраилом справиться будет гораздо труднее, есть только один шанс.

В детстве Федоров пару месяцев ходил на самбо, но после демонстрации на нем мельницы, решил заняться чем-нибудь побезопасней. Занятия не прошли даром – по крайней мере он узнал, что имеет настоящий талант именно талант к такому приему как обвив. Если упадет, а противник ударит его лежащего ногой, лучше конечно сверху вниз, то это будет победа. Сергей дал окончательное согласие.

Оба взяли по штык-ножу от калаша и начали кружить друг перед другом. Хамаев был на голову выше и намного тяжелее. У Сергея не было никаких плюсов – реакцией и подвижностью он тоже уступал противнику. Вот и первый порез по ноге, и это сделал тупой штык, невероятно. Федоров почувствовал как кровь заливает кроссовок. Дело дрянь, попробовал фехтовать и еле ускользнул от удара кулаком по ребрам. Джабраил схватил Сергея руки в руки. Тот, не имея сил справиться с кистью, попробовал заломить палец. Подсечка пошла под ноги явно более слабому противнику. Это был не бой, а избиение, всем своим нетяжелым весом, нелепо как жаба, Федоров хлопнулся о землю, ну и все, сейчас Джабраил своей ногой… Вдруг что-то развернуло Хамаева на 180 градусов.

Сергей не ожидал, что враг обладает такой физической силой. Обвив его ногу своими и со всей силой сжав, он так и не добился падения. Тот развернулся на месте и встал на одно колено, спиной к нему. Так было даже удобнее – два удара ножом по почкам, а потом под ребра на уровень сердца. От волнения Сергей уподобился Мансуру и забыл, что режет противника со спины, нож вошел справа.

Силы как-то сразу кончились, он еле смог подняться, потом снова присел. Девчонки бросились к нему и ловко распороли джинсы на месте пореза. Федорова всего трясло, сбившееся дыхание с трудом восстанавливалось. Сил хватило только сказать:

– Дезинфицируйте, дурынды.

Оценка произошедшего окружающими снова поменялась. Поначалу было сочувствие к более слабому, но мужественному противнику. Его смерти не хотели, думали, что удастся договориться с Джабраилом. Тот особой свирепостью и злостью никогда не отличался. Но такого результата не ожидал никто. Ведь их боец был более силен и умел, только хитрость и один прием принесли победу русскому. Впрочем, все было честно, как договаривались.

Если кому и угрожала опасность – это девчонкам. Они это сразу поняли, гордо выпятив вполне приличные бюсты, танцующим шагом пошли за своими вещами. На них шипели, но сказать что-то внятное или тем более сделать, никто не решился. Только Ахмет сказал: «Аллах вам судья».

Потенциальные наложницы быстро собрали шмотки, главными из которых были ракетки для бадминтона и юркнули в следовательскую машину. Хромающий Сергей сел между своими дамами на заднем сидении. Как только машина тронулась, они полезли к нему целоваться. Очень красивый, серебристый смех Верки не гармонировал со все еще стоящим в глазах трупом Джабраила. Руслан заорал, что бы Сергей закрыл пасти своим шлюхам. Те зло сверкнули глазами и заткнулись.

Дальше они ехали как с похорон – в принципе так и было. Каждый молчал о своем. Сергей про себя удивлялся легкости убийства – никакая совесть его не терзала, и вообще на душе было на редкость покойно. Мансур проводил нелегкую для себя переоценку Федорова, тот оказывался каким-то неправильным. И версию он интересную выдвинул, а тут с Джабраилом так расправился – все это не вязалось с легкомысленным парнем, за которого он его всегда считал. Багаров просчитывал, как можно свалить убийство бабы Любы на ныне покойного Хамаева. Влезать по-настоящему в дело он уже активно не хотел. О чем думали девчонки, и думали ли вообще, было неясно.

По приезду, никто из мужчин не знал что делать. Ответы на все вопросы дали Верка с Надькой. Перевязав Серегу, полезли к нему ласкаться, явно давая понять, что теперь он семейный человек – у него аж две жены. Тогда Багаров предложил Мансуру перетащить вещи в сарай – дом оставался у молодой семьи. Однако девицы высказались резко против. Они помнили, как их назвали и любые предложения Руслана, вне зависимости от выгоды, воспринимали в штыки.

Пока Сергей наслаждался бездельем, остальные совершали трудовые подвиги по переустройству сарая. Постоянный грохот чего-то падающего не помешал ему заснуть. Разбудив на все готовое, девчонки взяли его под руки и повели в «гнездышко». В центре сарая стоял огромный сексодром – сооруженный из досок помост, с матрасами и одеялами.

– У соседей одолжили?

– Купили.

Вообще ранение было не серьезное. Сергей больше рекламировал его, дабы не работать, сейчас же этого можно было не скрывать.

Несмотря на мощнейшую эрекцию, первая ночь была провалена. Ему не хватило ни нежности, ни романтизма, ни терпения. Сначала он заставил их заняться с ним оральным сексом, девочки старались – ни одна не отказалась, ни одну не тошнило. Затем он лишил их невинности, по очереди, не более десятка фрикций на каждую, кровь, боль и нервное напряжение не давали девчонкам расслабиться, они постоянно взбрыкивали. Сергей озверел.

Надюшка никак не могла остановить кровь, тогда Сергей подтащил к себе Верку и сунул свой член, плохо вытертый салфеткой от крови, в рот. Она начала тихонько работать, это показалось ему мало, он просто взял ее за уши и начал таким образом управлять глубиной погружения и всем движением ее головы. Этого девчушка уже не выдержала и заплакала в голос. Федорову стало стыдно. Он остановился, отпустил ее уши и поцеловал в губы. На них была, вероятно, Надькина кровь. После пообещал ее никогда так больше не мучить.

Надюше, наконец, удалось остановить кровотечение, она подошла к Сергею, и сказала, что все будет хорошо, потом. Вера тоже перестала плакать и прошептала, что целоваться нравиться ей больше чем трахаться, но она будет учиться, учиться и учиться, и только у него.

Проснулся Сергей как всегда рано. Девчонки, вероятно, не спали вообще. Было темно и тихо. Федоров лежал на спине и молчал. Не знал что говорить, поэтому притворялся еще спящим. Когда солнечные лучи осветили сарай, он увидел заляпанные кровью простыни. На подушке, рядом с его головой – отпечаток губ.

– А это мы как?

Ничего не ответив, Надя начала собирать вещи. Верка заинтересовалась.

– Стирать, что на грязном спать будем?

– Это не грязь, давай сохраним, на память, один раз ведь так бывает.

Предложение показалось интересным. Надя задумалась, а Верка полезла к Сергею, чем вызвала недовольство подруги.

– В бою ты себя хуже показала.

– То была разведка, а бой…

– Да ну тебя.

Надька все-таки схватила белье и утащила во двор. Потом они втроем лежали на этом ложе и лениво переговаривались.

– Слушайте, а чего вы мою сторону сразу приняли? Когда первый раз увиделись, я вроде не шибко вас заинтересовал. Да и победи Джабраил, не сдобровали бы.

– Знаешь, что нас ждало?

– Как ты тогда сказал – заманчиво, вот и выступили, чтобы ты не передумал.

Федоров удивился. Он мог поклясться, что произнес это, еще до того как дурынды подскочили. Они просто не могли этого слышать. С другой стороны – факты упрямая вещь, все точно описали. Может от нервов перепутал события.

– Чертовщина какая-то. А без меня что делали бы?

– Имелись идеи, даже уже было столько сделано. Но ты внес серьезные коррективы, мягко говоря, все изменил.

На вопрос Сергея, как Джабраил мог отдать не принадлежавшее ему, девчонки коротко сказали: «Понты, дешевка».

– Обратно не заберут?

– А ты отдашь? Не бойся, уже нет, игрушки сломались, сам испортил. Показывай, где продукты, завтрак готовить пора.

Дома было тихо. Мужики еще спали. Вероятно Верка не могла снести такую несправедливость и, похоже специально, уронила пару консервных банок. Все, общий подъем.

Что удивительно, готовили они здорово. Руслан несколько раз пытался с ними заговорить, но бабы были непреклонны и злопамятны. Неожиданное приобретение «жен» не давало Сергею право на отпуск. Но ранение есть ранение. Таким образом, Руслан с Мансуром продолжали следственные мероприятия, а Федоров оставался с дамами. Что его устраивало на все сто. Половая жизнь вошла норму, рана заживала. Даже экспертиза выдала устраивающие результаты – тряпки современницы монет.

Багаров поставил в известность руководство Сергея о дуэли и двойном призе, что, естественно, всем разболтал приближенный писарь. Рейтинг Федорова в дивизионе значительно вырос. А так, с утра до вечера Руслан с Мансуром мотались по следственным делам, только вечером все собирались вместе. Присутствие женщин изменило отношения в группе. Мужское единство и товарищество, в лучших его формах, пропало. Просто сидели и скучали.

Во время одной из таких ленивых посиделок раздался вой. Чувствовалась уверенность в победе и могучая грудная клетка. Что за зверь издал этот звук – было абсолютно непонятно. Только сторожевые собаки, вместо того чтобы оповестить весь аул о приближающей опасности, наоборот затихли, не желая выдавать своего местоположения. Мужчины бросились к оружию. Желание организовать оборону за четырьмя стенами и отсидеться пришлось побороть. Отсутствовала шкодливая Верка. Именно сейчас ей потребовалось пойти в туалет.

По поведению чеченцев стало ясно – не воевал не только Сергей. Они открыто выскочили из дома с автоматами наперевес. Конечно приятно, что трусов нет. Ну а если что? Их ведь с такими навыками шутя перебьют. Первым выскочил Мансур и чуть не сбил Верку. Что-то напевая и крутя фонариком во все стороны она подходила к дому.

– Ты вой слышала?

– Такой?

Набрав полные легкие воздуха, идиотка повторила звук.

– Дура, мы чуть заиками не стали.

Внеся таким образом некоторое разнообразие, та гордо вошла в дом.

По жизни, поведение девиц несколько напрягало Сергея. Он не был романтичным дураком, но, тем не менее, знал, что не сможет оставить своих дам после прохождения службы. Не столько из-за внезапно вспыхнувшей любви, сколько из-за того, что здесь их просто прирежут. А если вывезти в город, то дорожка одна – на панель. Замечательный приз вырастал в не менее замечательный геморрой. Конечно приятно так весело поблудить во время службы, но данная ситуация потребует благородного решения в дальнейшем, с которым солдат уже смирился. Только девчонки очень уж себе на уме.

Вера с Надей, казалось, ни о чем таком не думали. Они жили сегодняшним днем и делали все возможное, что бы он был максимально приятен не только для себя, но и для Сергея.

Багаров же развил бурную деятельность. Он уже окончательно решил свалить все на неудачника Джабраила. Похоже, это удавалось. Как все-таки выяснилось, Ахмет был не совсем честен. На том сборе, у Хамаева было время, которое в притирку, но позволяло добраться до Ахола и обратно. Руслан знал, что это халтура, но залезать дальше в это дело не хотел.

Не хотел по многим причинам. Надоело с риском для жизни работать на всяких толстосумов – родных и чужих. Он вспоминал первые годы независимости, тот ад, который он, как следователь, видел своими глазами. Зарезанные, изнасилованные, замученные. Это сейчас говорят национально-освободительное движение. А ведь тогда русских, армян и других пришлых убивали не за национальность, а за слабые семейные связи – за них просто некому было вступиться. А сколько убили чеченцев, пытающихся защитить соседей. Он просто устал и активно не хочет искать монеты, которые принесут тысячи, а может миллионы какой-нибудь сидящей в безопасности высокопоставленной сволочи, инициировавшей все это дело. Сейчас Руслан писал заключение и пытался, за заслуги перед отечеством, досрочно демобилизовать Федорова.

В конце концов прояснилась и судьба брата Мансура. Останки отряда недавно нашли федералы и на что-то поменяли информацию. Передать печальную новость приехал Ахмет.

– Русские говорят это не они. Вообще шакалы какие-то, на куски рвали.

Потом достал часы и передал Мансуру. Серега попросил посмотреть. Стрелки стояли на четырех часах. Ночи, дня – неизвестно. Почему-то он затянул: «22 июня, ровно в 4 часа Киев бомбили, нам объявили, что началася война». Бестолковая Надька, любительница пения, подхватила.

– Война началась на рассвете, что б больше народу убить, спали родители, спали их дети, когда стали Киев бомбить:

Увидев, что шоу не к месту, запнулась. Посмотрев в глаза Ахмету, криво усмехнулась и вышла. За ней последовала и Верка.

– Твари. Все-таки бабам нельзя много воли давать, как они Джабраила бросили, интересно, чем ты их прельстил, в чем выгода? Думают в Питер возьмешь. А ведь возьмешь. Бабы только о выгоде думают.

Серегу это взбеленило. Где-то, в глубине души, он считал так же. Доказывать, что его полюбили с первого взгляда, было совсем уж полной глупостью. Поэтому стал просто защищать и объяснять их подлый поступок.

– Ну, это не их вина, генетика. Сами смотрите – сначала были всякие бабы, кто на бедных, а кто на богатых бросались, потом голод. Бедные там, слабые не могут прокормить ни баб, ни детей, часть носителей генов исчезла и так до сего дня, хрен знает сколько раз, в результате самые алчные выжили.

– Образованный, все объяснить можешь, только когда они тебя продадут, теорию свою не забудь.

Багаров решил погасить разгорающийся конфликт Сергея с Ахметом.

– Странно, хотел бы я знать, откуда она эту песню знает, ее ведь лет пятьдесят не пели, всю мою жизнь.

И только потом понял, действительно странно. Сергей, не подумав, ляпнул, что недавно ее слышал.

– Первый куплет, а то, что она спела, ты знал? Мансур, позови Надю.

Вошли обе, встревоженные.

– Надь, ты откуда эту песню знаешь?

– Чего я помню, где-то слышала. Могу и дальше. Врагов шли большие лавины, их не было сил удержать, как в землю вступили родной Украины, так стали людей убивать.

Руслан видел, девчонка косит под дуру. Слава Богу, опыт допросов предостаточный. Идет в несознанку. Смысла дальше спрашивать нет, все равно наврет.

– Ладно, так, просто интересно.

Бабы мрачно посмотрели на умного Руслана. Четко повернулись через левое плечо и вышли. Только последнее слово все равно осталось за Верой.

– Там так заканчивается – Мы вам начешем вшивый затылок, будете помнить вы нас.

Услышав эту неприкрытую угрозу, мужчины с минуту сидели молча. Непонятно с чего начавшийся конфликт огорчил. Сказав что-то не по теме, Ахмет попрощался и уехал.

Федорова тоже заинтересовал вопрос Багарова. Ночью, лежа между своими девахами, он его повторил. Тогда они, не сговариваясь, повернулись к нему задницами и быстро замолотили пятками. После удачного попадания Надькиной ногой по порезу, Сергей с воплем вскочил с ложа, за что и был обозван визгливым свином. Так, превратя вопрос в милую, но довольно болезненную шутку, девчонки спокойно уснули.

На следующее утро на связь вышел дивизион. Требовали срочного приезда за результатами экспертизы. Передать текст по рации отказались. Явно что-то не срасталось. Досрочный дембель и окончание дела похоже отодвигались. Сергей, готовясь к поездке, сразу написал письмо домой. Из Ахола не отправишь. Потом сфотографировал своих девах на поляроид, что бы похвастать Жирову, Проскурину и всем кого встретит. Мать же с бабкой решил пока до инфаркта не доводить. Обрадует по приезду.

Багарову такая срочность и безаппеляционность не понравились. Он решил проявить характер и сказал, что сможет прибыть только завтра. Этот же день объявил выходным. Не исключено, что спокойная жизнь надолго прекратится.

На день поездки погода выдалась скверная. Поэтому, даже не позавтракав, они решили выступать. Во время бури ехать по серпантинам самоубийство, а так была вероятность проскочить до грозы. Надя вытащила костюм химзащиты и передала его Сергею.

– Не хватало, чтобы простудился.

Поцеловав ее, Федоров сел на заднее сидение. Машина поехала в дивизион.

Проскочить не удалось, дождь барабанил по стеклу «Нивы» с такой интенсивностью, что дворники не справлялись. Останавливаться нельзя, какой-нибудь придурковатый джигит тоже мог ехать по этой дороге. Еле плетясь, добрались до уже привычного полуразрушенного домика ГАИ. Когда-то, в самом начале следствия, они здесь останавливались. Отогнав автомобиль в сторону от трассы, решили выйти и спрятаться там – машина подтекала. Сделать это было не так просто – грязь непролазная. Тогда Сергей надел на ноги бахилы от химкостюма и на закорках отнес в домик сначала Руслана, потом Мансура. Тот начал играть в кавалериста, в результате оба чуть не упали в грязную жижу.

Крыша у гаишного дома оказалась цела. Внутри было абсолютно сухо. Посередине маленькой комнаты остатки древнего костерка. Рядом лежало несколько сухих дров. Кто-то проявил заботу о возможных странниках.

Сергей тяжело вздохнул, отобрал у Мансура накидку и пошел за продуктами. Дождь был страшный, машина достаточно далеко. Ближе не подъедешь – завязнешь. Насквозь мокрый, нормально одеть ОЗК не хватило терпения, проклиная все на свете, он схватил вещмешок и прижал его к груди. Есть мокрый хлеб не хотелось. Изредка поскальзываясь, по возможности быстро, двинулся в обратный путь. Несмотря на дождь, бывший пункт ГАИ был отчетливо виден. Интересно у кого хватило ума его здесь поставить, бессмысленный выброс денег и немалых, но им этот древний бесхозяйственный чиновник помог.

В постройке Сергей отряхнулся и сразу стащил с себя все противохимические принадлежности. Они мало уберегли от промокания, впрочем, по его же вине. А вообще, хорошо что не упал по дороге. Руслан с Мансуром затихарились, судя по запаху, даже костра не развели.

Генерал-лейтенант Сергачев знакомился с результатами экспертизы. Для этого он лично приехал в центральный госпиталь города. Местный высокопоставленный эскулап начал читать ему лекцию.

– Осмотр фрагментов в лаборатории подтвердил предположения, высказанные во время осмотра на месте. И боевики, и группа майора Крылова уничтожены идентично, тела как будто просто порваны, какие-нибудь остатки взрывчатых веществ, просто следы огнестрельного или холодного оружия не обнаружены. Так же не обнаружены яды или отравляющие вещества в тканях. Извините. В общем, как мы цыпленка разрываем, примерно также.

Генерал знал цену всем этим экспертизам. Во многом они просто морочили голову верующим в науку людям. Сергачев в нее не верил, поскольку знал все последующие отговорки – того не учли, то забыли, там примесь, там прибор. Тем не менее, приходилось слушать.

– Дикий зверь, медведь?

– Следов когтей нет, да и медведю справиться с целым подразделением. Они ведь стаями не ходят. Трупы не объедены – порваны и брошены. Ни следов зубов, ни укусов, ни когтей – ничего. Конечно странно, что останки потом не растащили по лесу.

– Ничего странного, нет там зверей, война. Только одичавшие домашние кошки попадаются, да собаки, и то редко. Что можете предположить?

– Не знаю. Как это было физически реализовано для меня загадка. Так сделать, можно, без проблем, но специально, чтобы мы голову ломали. А вот спонтанно, встретились, бой – ничего не получается. Ну убили их, потом следы пуль, еще чего удалили. Тела без особых лишних следов порвали, потом привезли, сбросили на место. Они ведь там несколько месяцев под открытым небом, так что точно уже не установишь. Вам виднее, кому надо нас всех зачем-то занять.

Стоило ли ждать все это время, возить фрагменты на экспертизу в Москву, что бы только сейчас услышать вывод, который генерал сделал еще на месте того боя? Но, Сергачев, если честно, ничего другого и не ожидал.

Войдя в импровизированную кухню, Федоров остолбенел. Весь пол был залит кровью. Половина тела Руслана лежала прямо на кострище, вторая часть в углу. Его порвало надвое. Что-то подобное мог сделать взрыв. Мансура он даже сразу и не увидел, тот был впечатан в бетон с такой силой, что тело расплющилось и на вылезших внутренностях висело на стене.

Зрелище настолько нереальное, что страха не было. Потом резко закрутило живот. В туалет надо было не идти, а бежать. Сделав два шага назад, он уперся во что-то мягкое и теплое. Резко повернувшись, Сергей увидел, как ему сначала показалось медведя. Огромный, за два метра ростом, на задних лапах, тот с интересом наблюдал за человеком.

Самое смешное, что страх обделаться, оказался сильнее страха перед зверем. Выскочив в коридор, прыгая от нетерпения, Федоров стал расстегивать ремень и стаскивать брюки, присел на корточки и успел. Медведь выглянул из дверного проема, хмыкнул и сказал:

– Ты казался крепче.

Ошалевший от всего этого Сергей начал оправдываться.

– Это не от страха, язва двенадцатиперстной кишки:

Сказка о язве удовлетворила оборотня, и он убрался в комнату с трупами.

Использовав письмо из дома по назначению и заправившись, Сергей вошел в комнату. Он так никогда и не сможет понять, почему не убежал в ужасе, а, как загипнотизированный, вернулся. Там никого не было, вероятно чудовище ушло через окно.

Посидев с полчаса, Федоров окончательно пришел в себя. Он понимал, этому никто не поверит. Нужны какие-то доказательства. Удивившись, после произошедшего, стройности своей логике, стал искать клочки шерсти. Подобрав восемь волосинок, аккуратно завернул их в оставшуюся половину письма. Вероятно, на останках его друзей их значительно больше, но искать там не хватало духа. Как это ни страшно, но надо ждать окончания непогоды. Убивать его явно не собираются, а после всего, что пережил, свалиться в пропасть глупо.

Дождь закончился. Сергей успокоился, даже не забыл надеть бахилы, перед тем как пойти к машине. Задача проехать по серпантину для него смертельно опасна, практики вождения никакой. Сев за руль, сразу задумался, куда ехать – то ли к Ахмету, то ли в дивизион? Вспомнив, что все пропуска таскал с собой Багаров, вернулся. Пиджак следователя был также разорван, как и тело его хозяина. Одна часть на одной половине, другая на другой. Ничего не оставалось, как лезть рукой во внутренний карман. Там лежали все документы, скорее то, что от них осталось после того, как они искупались в крови. Судьба сама все решила. Придется пробираться к чеченцам, без пропусков попадешь в комендатуру, а там разборки совсем нездоровые.

Сев в машину, сразу ее завел. Ехать решил на первой скорости, однако с каждым поворотом чувствовал себя все уверенней. Перешел на вторую. Поездка оказалась не такая сложная. Вопрос – как встретят после Джабраила? С того дня он там больше не появлялся. Очередной раз изменив план, Сергей повернул прямо в Ахол.

Еще при подъезде увидел девчонок играющих в бадминтон. Этим они любили заниматься до сумасшествия. Рекорд перепасовок уже превысил триста. Вот и сейчас, видя еле выходящего Федорова, даже не подумали прервать игру. Они шли на очередной рекорд. Сергея это как-то успокоило. Найдя в них козлиц отпущения, он отобрал волан и дал Верке по ушам. Надька успела смыться. На его удивление девушки не окрысились, а проявили любопытство к судьбе остальных.

Под вытаращенные от ужаса глаза дурынд, сержант рассказал обо всем, поменяв оборотня на медведя. Оставив девчонок с открытыми ртами, пошел в дом, к рации. О происшедшем необходимо поставить в известность дивизион и Ахмета. Получив приказ ждать, заснул.

Верке с Надькой конечно было очень любопытно, но они боялись его потревожить. Верке и так попало ни за что. Разбудил его Ахмет.

– Значит Руслан и Мансур погибли? А тебя медведь вообще не тронул?

Особого доверия у командира боевиков к Сергею не было. Он настороженно искал неувязки. Может все-таки монеты нашли, а этот непростой парень их так «приватизировал»?

– Мало того, я когда спиной отошел, прямо в него врезался. Оборачиваюсь, он на меня смотрит и улыбается. Ей Богу улыбается. Я тут в коридор и выскочил, даже оружие забыл.

– Связался с твоими. Договорились туда подъехать, мы тебя довезем, а там передадим вашим. Следователи подъедут да солдаты. Ты здесь уже ни к чему, раз Багарова больше нет.

– Без девчонок я не поеду.

– Естественно. Их тут за Джабрила на куски порвут. Он к ним очень хорошо относился. Они мало того, что его на тебя променяли, еще чуть на мертвом не сплясали. Суки обе и тебя сдадут, учти, не сучки – суки.

Это он сказал от чистого сердца, не заметя, как в комнату вошли дурынды. Те сделали вид, что ничего не слышали. Просто Надя встала в постойку смирно и продекламировала:

– Как я рад, как я рад, я поеду в Ленинград.

Ахмет, не стесняясь, выражая все свое отношение, сплюнул прямо на пол и вышел. Обе девушки обрадовались, похоже, им удалось вывести бывшего начальника из себя.

Не дав дальше праздновать победу, Сергей послал их собирать вещи. Выехали через десять минут на трех легковушках. В первой бойцы, во второй Ахмет и Сергей с девчонками, в третьей фотограф с кем-то. Командир сепаратистов собирался провести свое расследование. Откуда здесь мог появиться медведь, да еще таких размеров, ему было абсолютно непонятно.

Подъезжая к месту трагедии, Сергей представил, что там ничего нет. Чем черт не шутит? Был оборотень, потом смылся, потом вернулся, всех съел или все убрал. В этот бред никто не поверит. Можно так попасть, что пожалеешь, что тогда в живых остался, а девчонки как отягчающее. Ахмет отнюдь не гуманист.

Безоговорочно поверив в свою фантазию, Федоров шел к пункту на дрожащих ногах. Только увидев окровавленные останки товарищей, облегченно вздохнул – все на месте. Федералов все еще не было.

– Жалко, хорошие мужики были. Медведь их даже не объел, а говорят – только люди просто так убивают.

Ахмет вздохнул, все сходилось. Выходя, он обратил внимание на кучу дерьма.

– Мое. – тихо сказал Сергей.

Боевик только кивнул головой. Он знал, что такое настоящий страх и ничего смешного, а тем более стыдного в этом не видел. Решив подождать российских солдат на улице, они вышли. Там уже расселись загорать на солнце дурынды. Топать по засыхающей грязи и смотреть на смертоубийство, у них не было никакого желания. Сидеть тоже было скучно. Они поднялись и стали пританцовывать на месте. Сергей подумал о правоте Ахмета.

– Вот ведь насекомые. Джабраила убили – ржали, Руслана с Мансуром – танцуют, как меня, наверно, будут ржать и танцевать одновременно. Всплакнули б что ли. Нет – все божья роса. – Посмотрев на ноги девицам, удивился, никогда бы не подумал, что так можно стоять. Надя оперлась на Веру и, согнув в колене левую ногу прижала к ней, правая была повернута коленом прямо на Сергея. Что ж за гибкость суставов такая поразительная. Им бы в балет или гимнастикой заниматься. – Вы что танцуете, в туалет хотите? – хоть как-то решил привести их в чувство Федоров.

Весело отмахнув головами, они полезли к нему ласкаться. Стало казаться, что девицы хотят намеренно вывести чеченцев из себя. Абсолютно непонятно зачем, те ведь вооружены, а свои запаздывают.

Наконец подъехало три бронетранспортера. Из первого вышел капитан Александров. Не подавая руки, поздоровался с Ахметом. Затем с интересом посмотрел на Веру с Надей. Покачал головой и только после этого подошел к Сергею.

– Осматривать надо все очень внимательно.

Капитан намек понял. Сразу дал инструкции двум деятелям с чемоданами. Те пошли в помещение. Федоров хотел последовать за ними, но Александров его остановил.

– Ладно, отдохни пока от всего этого. Приедем в часть, все изложишь на бумаге. А вы, товарищи эксперты, пожалуйста, тщательнейшим образом все зафиксируйте и возьмите образцы. Правильно?

Федоров в ответ только кивнул головой. Вроде все, выкарабкался.

– Со мной девчонки поедут.

– Наслышан. Ничего не раскрыл, но добычу захватил.

Солдаты сопровождения ошалели, когда на БТР полезли Верка с Надькой. Довольные собой девчонки взгромоздились на броню. Слишком пыльно. Решили обследовать место десанта. Нет, на броне лучше и зрителей будет больше. Заинтересовались, как открываются люки. Сергей удивился, что за непосредственность? Зачем они это делают, на кого играют? Какова цель представления? В голову сразу закралась мысль о попытке девиц сменить сержанта на капитана. Хотят выделиться перед ним. С другой стороны, они и перед боевиками себя неадекватно вели. Все стало понятно – перенервничали не меньше его, вот и результат.

Спектакль прервал капитан Александров, он дал команду залезть внутрь. Естественно, реклама публичного дома на колесах ему была ни к чему. На всякий случай сел с ними. Мало ли – кругом солдатня. К вечеру бронеколонна прибыла в дивизион. Сергей усмехался – такой кортеж и все ради него. По прибытию, оставив девчонок на КПП, Сергей с Александровым вышли на разговор.

– Что там действительно произошло?

– С бабами проблема. Их на довольствие надо поставить. Жить тоже где-то надо, в казарме вы ведь не разрешите.

– Проблема решаема. Трудиться будут в госпитале, за довольствие. Жить в женском общежитии с вольнонаемными. Багаров, царство ему небесное, все о них и тебе сообщил, так что подготовились. Давай теперь по делу.

– Не медведь это был, товарищ капитан, по крайней мере не простой медведь.

– В смысле?

– Говорящий. Говорил со мной по-русски, посмеялся над моим испугом и ушел. Оборотень одним словом.

Этого Александров не ожидал. Со страху конечно и не такие вещи мерещатся, но это неприятно. Жалко парня, нужно вызывать фельдшера. Еще раз внимательно посмотрев на сержанта, особист подумал, может он так в госпиталь попасть хочет, к своим феминам? Парень вообще головастый, хотя так, на ходу придумать, маловероятно.

Федоров в свою очередь хорошо понимал, что в эту сказку никто не поверит. Поэтому достал из кармана бумажный конвертик.

– Здесь шерсть зверя, специально подобрал. Я ведь не дурак и не псих, понимаю что не верите. Ее надо на экспертизу послать.

– Ладно, командир дивизиона приказал тебе при части недельный отпуск дать. Домой отпустить не можем, сам понимаешь. А я пока твоим девицами займусь.

– Про шерсть не забудьте.

– Естественно, это мои прямые обязанности, в отличие от предоставления еды и крова твоей добыче.

Полученные материальные свидетельства все меняли. Младший сержант не дурак, а с таким враньем можно под трибунал или в психушку. Александрову не нравились фильмы ужасов. В молодости их не показывали, а для среднего возраста – глуповаты. Но сейчас он впервые к ним отнесся серьезно. Довел этот Федоров и как быстро.

Свое слово офицер сдержал. Через несколько часов Верка с Надькой гордо ходили по главному городскому госпиталю в белых халатах.

Федоров вернулся в родную казарму. Встретили его радостно. Еще бы, из личного состава никто ни в одном бою не участвовал. А здесь дуэль, убил бандита. Ножом – это круто. Захватил и отимел двух шикарных девиц.

Рост популярности не вдохновил героя – позером он не был. Единственный плюс – отпуск при части. Ни нарядов, ни работ. Зато уйма свободного времени.

В голову лезла нелепица. Самое мерзкое, что во всей произошедшей белиберде, он не случайный свидетель, которому повезло, а действующее лицо. Считать так заставлял глюк перед телевизором. По крайне мере та улыбающаяся волкообразная морда была копией выглядывающего из комнаты личика оборотня. Все получалось еще сложнее и навороченнее. С настоящим страхом сержант думал о продолжении.

Зато девчонкам скучать без работы не пришлось. Кроме халатов им выдали марлевые повязки, резиновые перчатки и отвели в инфекционное отделение. В небольшой комнатке на стеллажах стояла тара с калом. Кроме привычных стеклянных баночек там были картонные коробочки из-под лекарств и, как апофеоз, кульки из бумаги.

– А почему в коробочках?

– Баночки кончились. Будете все быстро мыть и сеять, их хватит.

Сеять дерьмо однозначно не входило в планы девиц, впрочем, как и его жать. Для начала Верка с Надькой взвыли. Потом очень доходчиво объяснили врачу, что с экскрементами работать не будут, мочой кстати тоже. Заставить их нельзя – не военнообязанные. А если их попрекают едой, то они лучше на панель пойдут, заодно отделению на баночки заработают. Ну а то, что уже съели – вернут, в коробочках.

Доктор ничего другого и не ожидал. Для приведения двух наглых девчонок в чувство, он повел их в морг – не такие ломались. Пусть выбирают. Здесь мертвецы не те, что на гражданке. В нормальном состоянии практически нет – пули, мины, огонь, иногда пытки и просто отдельные фрагменты.

Девушки с должным сочувствием посмотрели на останки несбывшихся надежд. Но природная живость Верки не дала ей грустить долго. Она взяла чью-то оторванную руку и погладила ей Надьку по спине. Та отнеслась к милой шутки подруги спокойно.

– Ты чего, дура? СПИД подцепить хочешь?

После этого предупреждения блондинка брезгливо бросила кусок чьей-то плоти. Сразу вытерла руки и виновато посмотрела на врача. Доктор не очень удивился такой реакции – уродов хватает. Как выяснилось и внешне очень хорошеньких. С таким отношением к людям в медицине делать нечего, но для подсобных работ подойдут. Так они попали в отделение хирургии.

Серега просто гулял по части. Его не могли ни поставить в наряд, ни послать на работы. Отпуск есть отпуск, даже такой кастрированный. Неожиданно он столкнулся с рядовым Андреем Николаевым. Тот ни к ночи сказано – был действительно крут. Когда ему дали приказ убрать снег у КПП, он просто обсыпал его шлаком из котельной, объясняя, что солнце само все растопит. Когда приказали утащить куда-то тяжелый чан со всякой дрянью, налил в него бензин и зажег. Гадость должна была выгореть и значительно облегчить груз. Апофеозом являлось исполнение приказа по распутыванию «бороды» из капроновой нити – Андрей просто ее нарезал, а потом связал кусочки. После этого Николаева вывели за штат батареи.

Узнать мнение изобретательного кадра об оборотне было бы интересно. Парень мыслил весьма своеобразно и был, мягко говоря, отнюдь не глуп. По крайней мере, все эти художества как-то сходили ему с рук. Он не только ни разу не был на гауптвахте, но, вроде, даже наряда вне очереди не получил. Такой талант.

Еще Серега подумал, нарвись Андрюханчик на оборотня, тот его тоже не убил бы, но совсем по другой причине – из симпатии что ли. Однако трепаться нельзя, Александров вполне мог оказаться не таким гуманистом как зверойд. И своего ума не хватает, и не посоветуешься – может и к лучшему. А то подумают, что ему не только ногу, но голову повредили. Вздохнув, Федоров пошел дальше.

В парке обслуживания техники шел спектакль. Какой-то молодой солдат пытался затащить в бокс тележку с двумя здоровенными болонами ацетилена. Ему мешала ступенька. Он штурмовал ее с разбега, пытался втянуть спереди и сзади – ничего не получалось. Окружающие на это с интересом смотрели. Тогда Сережка подошел к бойцу и просто, поставив на ребро, спокойно перетянул телегу. Парень поблагодарил, и повез свой груз дальше.

Сделав добрый поступок, Федоров окончательно решил завязывать с оборотнем. Ничего разумного все равно не придумает, а лишь «накрутит» себя. Необходимо на что-то переключить внимание. Чисто по медицинским соображениям. И так уже додумался.

Прошлой ночью ему приснилось, что сам он волк и бежит в деревню. Забегает в церквушку и уносится от обозленных людей к себе в лес. Хотя бегать волком было здорово. Ощущения абсолютно непривычные – такого чувства силы и здоровья, а также радости бега, в реальной жизни у него никогда не было. Получалось, за психику уже был смысл беспокоиться.

Сменить интерес оказалось не так уж и сложно. Он представил полураспакованных, теплых и ласковых Веру с Надей. Если о чем и надо думать, то о том, как с ними встретиться. Мозг заработал в полную силу. Это уже не абстракции. Здесь нужен логичный, полностью материалистический подход. Награда и очень приятная не заставит себя ждать.

При всем богатстве выбора ничего не оставалось кроме как попасть в госпиталь. Все другие возможности встречи отпадали. Просто видеться командование не разрешит из-за разлагающего воздействия на остальных бойцов. Они ведь не женаты, да и как поженишься? Сразу с двумя не зарегистрируют. А так – одна обидится, да и самому не хочется браковаться.

Заболевать необходимо чем-то сложным. Иначе просто положат в дивизионный лазарет. Вспомнив про придуманную язву кишки, Сергей примерно наметил план действия.

На следующий день, встав по подъему и сходив на завтрак, Федоров начал воплощать в жизнь план эвакуации в гарнизонный госпиталь. Мысль о каком-то реальном членовредительстве Сергей сразу отверг – не настолько дурак. Он просто порезал себе небо бритвой и сплюнул. Слюна с пузырящейся кровью выглядела замечательно. Теперь можно идти и к фельдшеру.

В санчасти сидели шоферы. Согласно правилам, врач должен их осмотреть, спросить про самочувствие и, только тогда подписать разрешение на выезд. Так все и делалось.

Всеобщее внимание посетителей привлекал экс-ефрейтор и экс-каптерщик Цыбов. Он описывал свои похождения на гауптвахте. Именно там он и приболел. Рассказ его был действительно интересен, особенно Сергею.

Дело в том, что там же находился и один членовредитель. Какой-то паренек не выдержал тяжелой жизни и отрубил себе пальцы. Но с первого раза не хватило духа – остались зарубки. За что и поплатился. Теперь его ждал трибунал.

Услышав это, Федоров почувствовал резкое улучшение состояния язвы двенадцатиперстной кишки. Но смыться не успел. Не вовремя вышедший посмотреть на очередь фельдшер вызвал его.

– Так, на всякий случай, чтобы вы посмотрели. Меня во время командировки подрезали немножко. Что-то на физподготовке ногу тянуть стало.

Это было вранье. За свою службу Федоров только один раз был на зарядке и то в учебке. Остальные занятия он «косил», привлекая весь свой могучий интеллект, чем искренне гордился.

Осмотрев ногу, прапорщик Лаврентьев подошел к телефону и, набрав номер начальника штаба, потребовал машину для транспортировки младшего сержанта Федорова в гарнизонный госпиталь. Травма не была опасной, просто подрезан мускул. Но прошедшее время могло здорово усложнить лечение.

Раньше заявленной машины подкатил капитан Александров. Особист был уверен, что это хитрый маневр для продолжения брачных игр. Даже не взглянув на Федорова, офицер отвел Лаврентьева в сторону.

Неожиданная госпитализация главного и единственного свидетеля являлась для спецслужбиста серьезной проблемой. Все материалы уже ушли в штаб. В любую минуту могут потребоваться дополнительные показания, а здесь такая неприятность.

– Очень не вовремя, шерсть я передал, а вот ты, обо всех своих перемещениях, ставь в известность лично меня и, как понимаешь, ни о чем, ни гу-гу.

Наконец появилась машина командира дивизиона. Остальные оказались в разгоне. Загрузившись, прапорщик и сержант с комфортом поехали в госпиталь. Город был весь под контролем. За всю дорогу их осмотрели восемь раз. На одном из постов объяснили – смертник на грузовике таранил МВДшников. Так что все на ушах.

Это по-армейски. Когда в учебке спьяну повесился начальник вещевого склада, то срочно стали переписывать всех курсантов и сержантов-инструкторов. Мало ли, вдруг кому-то еще захочется.

Сдав Федорова в приемную и объяснив диагноз, Лаврентьев уехал. А Сергея отправили сдавать форму и получать госпитальное белье. Вернувшись уже в халате, с подшитым чистым подворотничком, он сел ждать дальнейшего.

Из кабинета вышел врач и спросил, не грыжа ли у него? Получив отрицательный ответ, крикнул, что нашел четвертого и приказал тащить на носилках какого-то пожилого мужика наверх. Старик оказался тяжелым, далеко за центнер. Четверо больных еле подняли его на третий этаж и переложили на каталку.

Спустившись, опять сел ждать, пока им кто-нибудь заинтересуется. Тот же врач пригласил к себе, посмотрев бумаги, сказал, что надо иметь хоть немного ума и предупреждать. Позвонил куда-то и вызвал сестричку, что бы она отвела больного в палату хирургического корпуса.

Медсестрой оказалась Надя. Федоров показал глазами, что знакомство не надо рекламировать, на что дурында презрительно скривилась – не дура, сама понимает.

– Пошли, болезный.

По дороге девчонка чуть не задохнулась от восторга. Сережке это очень понравилось. Может действительно дело не только в выгоде?

– Мы были уверены, что ты придумаешь что-нибудь. Вообще-то с местным шофером за спирт договорились, что бы он нас послезавтра отвез к твоей части. Но тот козел капитан сказал, что бы мы и не думали в дивизион соваться.

– А что тогда договорились?

– Надо делать, что можешь, а дальше кривая выведет. Да и спирт у нас еще есть.

Поцеловав девчонку, Сергей вошел в палату. Очень чистая, с четырьмя медицинскими кроватями. Покрашена в неприятный грязно-желтый цвет. На полу линолеум, на стене радиорозетка – армейский госпитальный стандарт. На растяжке лежал какой-то мужик. Поздоровавшись, Федоров выбрал койку.

Сразу прибежала Верка. С любовью посмотрела и предложила клизму для поднятия тонуса. Не дождавшись ответа, ускакала.

Сосед оказался вертолетчиком, старшим лейтенантом. Ногу сломал играя в футбол, а не при какой-то боевой операции.

История болезни Сергея была значительно интересней, но ее прервал какой-то мобилизованный медициной выздоравливающий. Он повел сержанта на процедуры – завтра операция.

Федорову осмотрели зубы, сделали рентген и взяли кровь. После всех мучений предупредили, что бы с утра не завтракал. Вернувшись в палату, соседи продолжили беседу.

Старлей был весьма озлоблен на мир из-за всеобщей несправедливости и своей медленной карьеры. Рассказав солдату о том, как самый никудышный офицер их части, в отпуске, умудрился жениться на дочери генерала и сейчас слушатель Военной Академии, лег спать. Заснул и сам Сергей.

Операция была недолгая и абсолютно безболезненная. Пока не отошел наркоз. После этого стало грустнее. Федоров вызвал сестру. Вошла Надежда. Он попросил обезболивающее.

– Нет, перебьешься. Терпи казах, армяном будешь.

Девчонка не хотела давать наркотик. Так, на всякий случай. Не сахарный, потерпит, а то еще наркошей станет.

Через час стало совсем худо. Сергей вслух застонал, чем вызвал довольную реакцию старлея. Мол, вчера таким орлом сидел, а сейчас что-то не особо. Подумав, каков козел, вроде только что нормально говорили, Федоров все-таки смог уснуть.

Разбудила его Верка.

– Больной просыпайтесь, я вам снотворное принесла.

Она не передумала с обезболивающим. Это был какой-то необходимый укол в вену, кроме этого надо измерить температуру. На удивление, Вера хорошо научилась колоть, о чем и поведала.

– Ква-ква-ква-квалификация.

Замечательно выговорив это непростое слово, девчонка с довольной усмешкой кинула шприц в никелированный ящик. Вдруг взгляд ее превратился в какой-то затравленно-испуганный. Быстро сунув под мышку Сергея градусник, она выскочила. Вернувшись через десять минут, нервно спросила его о самочувствии и снова убежала.

К вечеру боль отошла. Сергей даже сам сходил в туалет. Использовать судно по большому не хотелось. Выносить его пришлось бы выздоравливающим, а этого ему было как-то стыдно перед товарищами по оружию. Ночь прошла спокойно. Если не тревожить ногу, боль совсем не чувствовалась.

С утра, взяв костыли, решил прогуляться. Выйдя в коридор, увидел, как солдаты из выздоравливающей команды моют пол. Резиновая нашлепка скользнула по намыленному линолеуму, и он упал. Тело унесли в палату. Сразу пришел врач.

– Ты что, совсем идиот, только вчера операция была. Значит так, слушай. Посмотрел я твой рентген. Ты знаешь, что у тебя поперечное плоскостопие? Это ладно. У тебя врожденный вывих коленных суставов. Как ты вообще в армию попал?

Федоров подумал о козлах в военкомате, которые, наверняка, все знали. О том, какой идиот он сам. О себе не позаботишься, никто не позаботится. Потом стал размышлять на какие шиши он повезет девах в Питер. С ужасом прикинул, что они вполне уже могли залететь. И самое главное, у баб нет никаких документов, а времени мало.

Срочно вызвал сестру – прибежала Надька. Чего не отнять, все его команды они делали бегом, чем вызывали немалое удивление офицера-футболиста.

– Меня комиссуют. Домой, самое долгое через месяц. У вас документы есть? Паспорта, еще что?

Естественно ничего не было. Уже не стесняясь соседа, он объяснил ей суть дела и послал к непосредственному начальнику за помощью. После ухода Нади, старлей не выдержал и спросил с места в карьер.

– С обеими спишь?

– Да.

– Сразу с двумя?

– Угу. Чем я их только кормить на гражданке буду?

– Главное не размножайся быстро, а так ты в шоколаде. Поверь старшему товарищу.

Однако Сергей уже точно знал, что он все-таки в чем-то другом, хотя по цвету и похожем.

Через час, довольная собой, Надька вернулась. Сегодня или завтра их вызовут в армейскую контрразведку. Поинтересоваться нелегким жизненным путем и узнать, не являются ли они скрытыми боевичками.

Сергея это взбесило. Столько времени работают с ранеными, а еще даже не проверили. Бардак редкостный или просто лень, чего уж удивляться, что так живем и воюем. Сразу вспомнились рассказы бабки о финской компании. Раненые суоми, придя в себя, резали чем могли оказавшихся рядом советских раненых. Крепкие ребята. А мы ничему не учимся.

Поскольку стесняться соседа было уже ни к чему, Надя более чем смело села на койку, сразу указав, куда следует положить руку. Побалдев несколько секунд от «секса для нищих», Федоров отошел от своего праведного гнева.

Длинные руки контрразведки представлял старший лейтенант Праев. Невысокий, с одутловатым не по возрасту лицом, он ничем не выделялся из толпы. Это не было профессиональной необходимостью – таким уродился. Служебная обязанность – аналитика. Только непонятное уничтожение боевых групп вытащило его из теплого штаба на почти оперативную работу.

Сейчас перед ним сидели две по-настоящему красивые девушки и рассказывали о своей тяжелой жизни во времена перемен. В меру точно они называли даты и населенные пункты, в которых жили, и из которых бежали. Вообще, все сходилось. Но не верилось.

Впервые увидев девиц, Праев был уверен, что их откуда-то выкрали в уже зрелом возрасте. Они же утверждают, что родились в Чечне, да еще в горном ауле. Внешне, вайнахской кровью и не пахло. Хотя язык знают, без акцента. Может конечно от рабыни – в горах этим еще при Советах баловались. С другой стороны хоть география и сходится, но свидетелей нет. Девчушки как будто таскают с собой смерть. В одном ауле сель, другой вырезали, куда делись жители третьего вообще неизвестно. Из первых рук можно проверить только последние полгода.

Вообще дамочки боевые и словарный запас у них слишком развит для простых сельских баб этого края. Где-нибудь в европейской России он бы поверил, а здесь молодая женщина не в том положении. С третьей стороны, они последние полгода находились в боевых отрядах и вполне могли снюхаться с каким-либо в меру образованным человеком. При их молодости обучение проходит быстро и без особых сложностей. А если серьезно, то по картотеке, никаких данных о преступлениях совершенных женщинами хотя бы чем-то напоминающими этих девиц нет, так что нечего их и мучить. И так не просто прожили. Все время, через доброжелательный улыбчивый взгляд, пробивается волчья настороженность.

– Все девушки, проверку вы прошли, паспорта РФ получите через неделю. – Вообще, раньше, он никогда так открыто не говорил, но девчонок хотелось успокоить прямо сейчас, у них даже ручонки дрожат от волнения.

Огласив вердикт, контрразведчик отпустил Веру и Надю с миром. Выйдя на улицу, они переглянулись и, не договариваясь, рванули наперегонки в хирургический корпус. Видя двух несущихся со всей мочи кобылок, персонал и больные расступались. Вероятно, случилось что-то экстраординарное. В случае же столкновения, койка в травматологии была явно обеспечена.

Примчавшись в палату, они стали интересоваться, как их встретят родители Сергея и почти час несли милый женский бред. Потом Вера вспомнила, что лежачим больным все-таки надо разнести обед и убежала на кухню. Надя все переспрашивала, как скоро они окажутся в Питере. Устав от рекурсивной беседы, Федоров отправил ее к начальнику, узнать, сколько времени требуется для оформления документов для комиссии.

Приблизительно через десять минут, Вера с обедом добралась и до их палаты. Сначала притащила поднос футболисту, затем Сергею.

– А что ты сегодня подносы таскаешь, а не выздоравливающие?

– Раненых много, вертолет с десантом сбили. Легких срочно по частям, да по другим корпусам понаправляли. Вот, пока неразбериха, мне потеть и приходится.

Подмигнув Сергею, в разговор вмешался старлей.

– Милая девушка, знаете, чего я не могу понять?

– Даже не представляю, по-моему, все понятно.

– Больные все равны, что солдаты, что офицеры, почему у нас разный стол.

– Стул у вас тоже разный. – Сострила Верка.

– Нет, я в смысле меню.

– А, тебю, это просто. Вас, господин офицер, кормят как травмированного по третьему номеру диеты, а у сержанта еще и язва двенадцатиперстной кишки – его по шестому номеру. Так что здесь нет ни блата, ни несправедливости.

Челюсть Федорова упала вниз. Скрывая свое замешательство, он двинул ногой и, изобразил гримасу боли.

– Даже не повернуться, что бы нормально поесть.

Историю с двенадцатиперсткой он придумал сам, и рассказал ее только тогда, оборотню. Больше об этом никто знать не мог, ведь никакой язвы просто не было.

Чтобы привести голову в более-менее нормальное состояние, требовалось отделаться от соседа и Верки. С девчонкой проблем не было – ей и так необходимо отправляться на трудовые подвиги. А вот старлея пришлось обидеть. Сергей, сославшись на головную боль, отвернулся к нему задом и сделал вид что заснул.

Федоров пытался в малейших деталях вспомнить судьбоносный день. Верку тогда он совсем не видел. Надежда была и дала ОЗК. То, что следователи остановятся в пункте ГАИ, не знал никто, сами надеялись проскочить. Получается, она ехала с ними. Сразу вспомнился детский мультфильм «Кот в сапогах». Там людоед превращался то во льва, то в мышь. Этот кинематографический аргумент во многом убеждал и многое объяснял.

Обратно правда добиралась сама. Играющими в бадминтон, он их увидел еще на подъезде. Это слабое звено. Выходило, оборотень убежал под дождем. Но, зная Верку, в это верилось даже меньше чем в перемещение в пространстве. Может, конечно, в том облике она поприличней. Пофантазировав уже о перемещении, Федоров плюнул. Уже ведь зарекся. Здесь нельзя пытаться что-то объяснить, только воспринимать как факты. Иначе накрутишь себя, да бездарные сказки придумаешь.

От неутешительных мыслей его оторвала Надя. Документы действительно стали оформлять на комиссию. Займет все пару недель. Он же, из-за операции, пробудет в госпитале неделю, а потом в часть. Там уже десять дней при лазарете. И можно будет домой. А им, как жертвам конфликта, дадут подъемные и проездные. Правда деньги смешные, но до Питера хватит. Жрачку они из госпиталя прихватят.

Так же главврач посоветовал купить еще в Чечне аттестаты о среднем образовании, иначе потом это будет большой проблемой. Выпалив все как из пулемета, она умчалась трудиться, поскольку раз заведующий, с ней по-хорошему, то и она сделает что-нибудь полезное для госпиталя.

Посочувствовав медицинскому учреждению, Сергей сообразил, о чем надо думать. О выгоде. Зачем звероидам потребовалось убийства его товарищей с одной стороны и его жизнь с другой.

Они знали – следствие заканчивается. Были уверены, что он их не бросит, а возьмет с собой. Это получалось при любом раскладе. Что с этим ужасом, что без. Может, испугались данных последней экспертизы и решили таким образом обезглавить следствие в прямом смысле этого слова. Здесь не хватает данных. Сергей так и не узнал, что же там было. Впрочем, и они не знали, теоретически. А может только Верка зверь, а Надя вполне нормальный человек. Может, но вряд ли. А если просто совпадение? Как-то не вяжутся дурынды с оборотнями.

Федоров стал вспоминать все моменты от первой встречи. Что там было необычного? Получилось три странных пункта. Во-первых, то, что они слышали, как он сказал «заманчиво» – нечеловеческий слух.

Во-вторых, когда Верка взвыла, испугались собаки. Странно, тогда они даже не обратили на это внимание, слишком разозлились на хулиганку.

И в-третьих, та песня про 22 июня. Вот и мотив убить Руслана. Тот что-то начал понимать. Почему ухлопали Мансура, а его оставили, непонятно. Точнее понятно. С Серым они попадут в Питер, а там другие возможности. А нафига убили Мансура?

Да, кроме этого. Когда вернулся, то дал Верке по ушам. А они даже не разозлились. Получается, понимали в каком он состоянии.

Все равно неясно. Перебить всех лишних можно было не прибегая к этой мистике. Просто тормоза у машины испортить, а Серегу с собой оставить, по какой-то важной причине. И это только одна из бесчисленных возможностей. Да и нафига оборотню в Питер? Это здесь разгуляться можно – война все спишет.

По всему выходило, что это просто совпадение. Шкодливая девчонка таскала ему куски повкуснее, ну и придумала язву. Вполне логично. Ну а то, что сошлось с двенадцатиперсткой. Так и он оборотню так сказал для солидности.

Это, самое логичное и разумное решение задачи, Сергей с негодованием отверг. Как самое неинтересное. Почему-то хотелось верить, что Верка монстр. Вероятно рулил Фрейд.

Страх немного отошел. Федоров чувствовал себя отчасти хозяином ситуации. Ведь сейчас, именно он, своим волевым решением присвоил дурынде Верке почетное звание оборотня, Надьке, впрочем, тоже. Сергей решил спокойно ждать подтверждения своим мыслям. Голову же ни умностями, ни глупостями не забивать. И так она с каждым новым событием становилась все слабее и слабее.

В эту ночь по этажу дежурила Вера. В Федорова вселился какой-то черт. Он вспомнил свою брачную ночь. Окровавленные губы плачущей девчонки, ее красные от его рук ушки. Одновременно перед его глазами стояла ухмыляющаяся морда оборотня, наблюдающая за его же позором.

Осторожно взяв костыли, стараясь не разбудить соседа, вышел в коридор. За столом, по-американски закинув ноги на стол, с журналом в руках сидела Вера. Странно, около хорошенькой сестрички не было ни одного выздоравливающего бонвивана. Хотелось бесшумно подойти, но на костыле… Она сразу повернулась и, увидев, кто идет, мгновенно, без тапок, помчалась к нему.

– Я без своего котенка соскучился – мягко сказал Сергей.

Раз было решено играть в котенка – Вера тихонько замурлыкала. Тогда он полез ей под халат. Сказав сейчас, она поцеловала его в засос, да так, что он чуть не задохнулся. Завелась сама, вызывающе облизнув губы, дала понять, что сейчас будет.

– Я хочу нормально.

– Не получится, швы еще разойдутся, расслабься.

По окончании сглотнула и засмеялась:

– Можно не завтракать.

Тогда Сергей осмотрелся вокруг, все произошло прямо в коридоре, интересно, были свидетели? Заинтересовался, почему никто около нее не крутится.

– Все кто мог, уже умерли, не выдержав моего темперамента, а остальные трусы. Ты что, забыл, всех выписали из корпуса, а то здесь просто очереди стояли.

Потом, грозно зарычав, заявила – что не котенок, а тигрица.

Про умерли, сказала в точку. Сил у Федорова не было. А сразу уходить, оприходовав девицу, неудобно. Впрочем, она все поняла и, поддерживая, повела его в палату. Там осторожно помогла лечь на кровать.

– А ты здорово похудел.

– Да ладно, наверно кому-то было интересно наблюдать, как мы блудили.

– Думаю было интересней наблюдать за наблюдающим. Спи, силы понадобятся. Мы с Надькой по очереди дежурим.

Вот тебе и оборотень, пронеслось в мозгу. Может, с язвой действительно вышло просто совпадение, но уточнять у них лично, на всякий случай, не надо.

Дни и ночи прошли влет. Девицы, на радость коллегам, взяли на себя все ночные дежурства. Сергей еле волочил ноги.

Вскоре заведующий отделением узнал от местных сплетников о причине плохого состояния сержанта. Отчитав Верку с Надькой, запретил им ночные смены, Сергея решил отправить в часть. Там он явно выздоровеет быстрее. Нагрузок на организм будет значительно меньше.

Рассказав прапорщику Лаврентьеву о врожденном вывихе и скорой комиссии бойца, врач посоветовал Сергею не злоупотреблять женщинами. Здоровье у каждого не так много. Лучше удовольствие растянуть. Попрощавшись с больным, подполковник медицинской службы с облегчением вздохнул – скоро уберутся и вздорные медсестры.

Через час Федоров был уже в дивизионе. Отпросившись проведать товарищей, пошел в казарму. В первую очередь прихромал к капитану Александрову. Обрадовав его известием о своей скорой комиссии, спросил по поводу экспертизы.

– Зачем тебе это?

– Мне кажется, дело старушки и оборотня связаны. Не знаю почему, но уверен в этом.

– Нас это уже не касается, а если повезет – не коснется и впредь. Хорошо, что сразу зашел, подписывай о неразглашении и свободен как сопля в полете.

Удивляясь наплевательству спецслужб в общем-то к серьезному событию, Сергей, не читая, подписал бумажку и пошел в лазарет. Падение интереса он мог объяснить только одним – такие дела сплошь и рядом, просто о них не распространяются. В санчасти с температурой валялся Жиров. Как самый физически здоровый, он поставил телевизор прямо перед своей койкой и таким образом проводил весь день.

Увидев Сергея, искренне обрадовался. Узнав, что тому осталось служить с десяток дней, позавидовал и от избытка чувств зубами порвал подушку. Как старослужащему, да еще физически здоровому, ему полагалась перьевая. Эти перья будут находить в палате еще долго, через много дней, после того, как Федорова уже не будет в армии.

Жирова призвали из города Красногорска Московской области. За что его так и называли – Человек Московской Области, в основном в сокращенном варианте. По сравнению с остальными, Жир был весьма образован. Правда, в его багаже преобладали фантастика, да классика, коей пичкали в школе. А он, имея слабость воли и страх плохой оценки, все это читал. Знаний же мистических или религиозных не было. Серега это проверил еще до госпиталя.

Тем не менее, привлечь к решению своих проблем еще одну голову очень хотелось. Событие в госпитале не давало не только спать спокойно, но и бодрствовать. Федоров как параноик думал об одном и том же, и, что самое грустное, одно и тоже. Мысли просто крутились по замкнутой траектории, периодически повторяясь.

– Слушай, я комиссуюсь. На мне две бабы, мать, бабка, профессии никакой. Придумал роман мистический или фантастический. Хочу с тобой его обговорить, может чего подскажешь, чтобы логично было. Ты чел начитанный. Чем черт не шутит, стану писателем, работать руками не хочется.

Жиров сразу клюнул. Серегу он понимал, у самого была аллергия к любому виду трудовой деятельности.

– Мне что пришло в голову. Описать события с этим расследованием, ну что я с чехами проводил. Только вместо медведя ввести оборотня, а им окажется или одна или обе из моих девчонок. Как тебе?

– Да ну оборотни, лучше инопланетяне.

– Дурак ты Жир. Инопланетяне везде, даже при коммунистах были. А это готика, ужасы.

Рассказав товарищу весь сюжет, включая свои измышления по мотивам «Кота в сапогах», Федоров стал допытываться, зачем это тварям нужно. Главный минус практически всех подобных вещей – отсутствие мотивации у монстров. Просто нехорошие, вот и все.

Дав несколько тупых советов, Жир заткнулся. Нафига такой дурак как Серега таким серьезным тварям, ему было действительно непонятно.

Генерал-лейтенант Сергачев, проводил совещание из двух человек. Он и его заместитель. Тема была не просто секретна, а особо.

– Что сообщили как легенду?

– Убили бандиты, порвали деревьями. Всем даны ориентировки, даже сепаратистам. Их группы тоже перебили.

– Верят?

– Так точно. А что остается?

– Тоже проблема, теперь на этого оборотня все списывать начнут, все неудачи. Сейчас в Москве свистопляска началась, спецслужбы на ушах стоят. Столичная группа АЯ уже год как расформирована, все передают в Питерский филиал, там еще что-то осталось. Кстати, обрадовали – нас расследование не касается. Все документы и результаты экспертизы у Министерства Обороны изъяли. Осталось это только оборотню передать. Не рви мол наших людей, мы тебя не касаемся. Хорошо если он еще один. Как думаешь, почему сержантика не прибил? Хотя тот наглый, помню. Может и просто понравился. Кстати, двух баб прихватил, добытчик.

– Мы их проверили, все чисто. И сержанта тоже. Командирам частей под роспись выданы серебряные пули.

– Хорошо. Финал конечно неожиданный. Как патроны объяснили?

– Мистикой мозги пудрить не стали. Сообщили о малоизученном диком звере. Боеприпасы описали как усиленные, с ядом.

Генерал молчал. Он подумал, что вернулась нострдамусность. Ведь все эти пренеприятнейшие вещи Сергачев почувствовал еще тогда, провожая Крылова. Очень смутно, но почувствовал. Только неизвестно, радоваться или грустить. Все равно это только для себя. В серьезных делах на предчувствие полагаться не стоит. Проверил еще курсантом, лично. Перекрестившись, отпустил офицера и пошел спать.

Все оставшееся до демобилизации время они обсасывали этот литературный сюжет. Ничего принципиально нового не изобрели. А вообще, сценарий получился интересным и продуманным – Сережка очень дотошно относился к логическим связкам.

Неделя пролетела быстро, настало время расставания. В дивизион как раз пришел приказ командировать младшего сержанта Федорова в стольный город Москву. Узнав, что тот комиссован и уже является гражданским человеком, любопытствующие взяли таймаут.

Так неожиданно закончилась действительная военная служба. Благодаря госпитальному борту, веселой компании удалось быстро добраться до Ростова. А оттуда, доплатив за авиабилеты, вся тройка вылетела в Петербург. По прилету, Сергей с дурындами сразу отправились домой. К матери с бабкой, в двухкомнатную хрущевку.