Шарль де Голль

Марина Цолаковна Арзаканян ШАРЛЬ ДЕ ГОЛЛЬ

22 ноября 1890 г. в семье Жанны и Анри де Голля родился третий сын, Шарль. Анри де Голль, дворянин, верующий католик и истинный патриот, преподавал философию и литературу в парижском коллеже иезуитов. Он был человек правых взглядов и сам себя называл "тоскующим монархистом". Молодая французская республика не вызывала у него симпатий. Жанна де Голль, глубоко религиозная женщина, происходила из правобуржуазной семьи. Своих пятерых детей (у Шарля было три брата и сестра) родители воспитывали в духе католицизма и патриотизма. С самого раннего детства их знакомили с догмами христианской религии, с историей и культурой Франции. 14 июля в семье не праздновалось, а "Марсельезу" Анри де Голль называл "безбожной песней". Историю родной страны отец представлял детям как историю французской нации, ее побед и поражений. Нация и Родина. Эти два понятия в семье ставились выше всего.

С раннего детства Шарль много читал. Наибольшее предпочтение он отдавал французскому драматургу Ростану, и в первую очередь его "Сирано де Бержераку". Премьера этой пьесы состоялась в Париже в 1897 году. Она принесла триумф ее автору и была воспринята как возрождение национальных поэтических традиций. Очень быстро для подростков конца XIX — начала XX в. отважный, пылкий Сирано стал идеалом. Юный Шарль выучил всю драму Ростана наизусть и даже написал в подражании ему свою собственную пьесу "Дурные встречи".

В 1901 г. Шарль начинает учебу в коллеже, где преподавал его отец. Разумеется, большое значение в нем придавалось религиозному воспитанию. Но вместе с тем ученики получали прекрасное гуманитарное образование.

Еще в отрочестве Шарль проявлял себя гордым и строптивым, но в то же время мечтательным и романтичным. Он много думал об исторических судьбах своей родины, о развитии французской нации, о ее современном состоянии. Его не покидала мысль о том, что он просто обязан что-то сделать для своей страны, ее величия и процветания. Какой путь для этого избрать? Задолго до окончания учебы де Голль остановил свой выбор на военной карьере. Будущий генерал писал в своих "Военных мемуарах", что, по его мнению, "армия занимала очень большое место в жизни народов"[1]. Он мечтал о победах и славе во имя Франции.

Итак, он твердо решил стать офицером французской армии и, закончив коллеж, в 1909 г. поступил в знаменитое военное училище Сен-Сир. Опять началась учеба. Многочисленные военные дисциплины сочетались с усиленной физической подготовкой. В свободное время де Гол ль как всегда много читал. Среди его любимых авторов — мыслители и писатели прошлого, а также его современники. Творчество и идеи некоторых из них оказали большое влияние на мировоззрение и мировосприятие будущего военного и политика. Это были прежде всего философы Э. Бутру и А. Бергсон, писатель М. Баррес, поэт Ш. Пеги.

Учась в Сен-Сире, де Голль никогда не переставал думать о собственном назначении в жизни. В свои 20 лет он считал, что ее смысл "состоит в том, чтобы совершить во имя Франции выдающийся подвиг"[2]. В его внешности уже оформились характерные черты — почти двухметровый рост и большой нос. Он был по-прежнему гордым и в любой ситуации умел сохранять чувство собственного достоинства. Товарищи называли его по- разному: "Двухметровый Шарль", "Коннетабль", и даже "Король в изгнании".

В 1912 г. де Голль в звании младшего лейтенанта окончил Сен-Сир с отличной аттестацией: "Обладает большими способностями, энергией, усердием, энтузиазмом, самостоятельностью и решительностью. Может стать прекрасным офицером"[3].

Через два года началась первая мировая война. Почти всеми молодыми офицерами французской армии это событие было воспринято как неизбежное и естественное. Де Голль был среди них. Он ушел на фронт в первые дни войны, храбро сражался и думал только о победе. В канун 1916 г. он писал отцу в Париж: "Дорогой отец, вместе с моей бесконечной любовью посылаю Вам единственное пожелание, которое подобает послать — французской победы в 1916 году"[4]. За участие в боях де Голль был произведен в капитаны. Был трижды ранен. Самым тяжелым было последнее ранение, полученное в рукопашной схватке под Верденом в марте 1916 года. Де Голля сочли мертвым и оставили на поле боя. Он был подобран немцами и так оказался в плену. Пять раз пытался бежать, но безуспешно. В результате в лагерях на территории Германии ему пришлось провести почти три года. Это время не прошло для де Голля бесследно. В плену он совершенствовал свои знания немецкого языка, пристально следил за военным положением. Молодой капитан обдумывал многие проблемы, постоянно вел записи в своем дневнике. Позднее, через несколько лет то, что было замыслено им в плену, нашло законченное выражение в его статьях и книгах.

Только после окончания войны де Голль вернулся на родину. В начале 1919 г. он в числе многих своих соотечественников завербовался в Польшу, где до начала 1921 г. вел обучение офицеров. После этого он вновь приехал во Францию, женился на Ивонне Вандру. Молодая чета поселилась в Париже. Де Голлю предложили место профессора военной истории в Сен-Сире. Но он мечтает поступить в Высшую военную школу, успешно сдает конкурсные экзамены и осенью 1922 г. приступает к занятиям. Занятия в школе длились два года. В 1924 г. де Голль уже выпускник с прекрасной характеристикой: "Очень способный и широко образованный, отлично ориентируется на местности, отдает четкие приказы, решителен, трудолюбив… Личность очень развитая, с большим чувством собственного достоинства. Может достичь блестящих результатов"[5].

В середине 20-х годов в жизни будущего генерала открывается новый, очень важный этап. Его деятельность выходит далеко за рамки офицерской службы. Он начинает публиковать статьи, выступать с докладами, писать книги, касающиеся как военных, так и других проблем. В них де Голль изложил свою военную доктрину, свои убеждения, свое жизненное кредо. В межвоенный период его идеи по военной стратегии и тактике не получили широкого распространения и признания. Но уже в начале второй мировой войны, после поражения Франции, которое де Голль фактически предсказывал, они стали предметом пристального внимания и как бы получили второе звучание.

В 1924 г. вышла первая книга де Голля — "Раздор в стане врага". Она касалась событий первой мировой войны. Самое интересное в книге — это ее выводы. Де Голль указывал, что Германия проиграла войну из-за несогласованности действий военного командования и гражданских властей. Он подчеркивал, что военные власти как в мирное время, так и во время войны обязаны всецело подчиняться своему правительству.

В том же году де Голль был послан на несколько месяцев в оккупированную Францией Рейнскую область, где заметил первые признаки подготовки реванша за недавнее поражение.

В следующем, 1925 г. капитан де Голль перешел на работу в кабинет маршала Петена. Первая встреча двух военных произошла задолго до этого. Еще в 1912–1913 гг., сразу после окончания Сен-Сира де Голль служил в г. Аррасе под командованием Петена. Тогда он был лишь полковником, а теперь уже стал маршалом.

Де Голлю сразу было дано задание — изучить вопрос об оборонительных укреплениях Франции в ее северо-восточных областях. Именно в это время французское военное командование во главе с Петеном выдвинуло идею строительства вдоль западных границ Франции оборонительных сооружений. Она базировалась на тезисе о том, что страна, добившись возвращения Эльзаса и Лотарингии, теперь должна лишь надежно защищаться. Между тем такая идея выглядела явно устаревшей, так как совсем не учитывала стремительного развития военной техники. Де Голль это понял одним из первых. Он выполнял задание маршала и заявил, что оборонительные сооружения Франции нужны, но что на этом никак нельзя строить всю военную доктрину страны и тем самым обрекать армию на пассивность. Вскоре, однако, Франция приступила к строительству системы укреплений, получившей название "линии Мажино".

В 1926 г. де Голль разработал проект программы обучения в Высшей военной школе. Пожалуй, это первый документ, из которого мы узнаем, что де Голль наравне с военными интересовался и политическими проблемами. Он считал, что офицеры высшей школы обязаны быть знакомы со всеми сторонами жизни современного французского общества, в том числе и политикой. Нетрудно догадаться, что если де Голль предлагал изучать политические вопросы, то сам тоже ими интересовался. Однако проявить свой собственный политический талант судьба предоставит ему возможность еще не скоро. А пока де Голль лишь выражал сожаление по поводу политической системы, существующей в стране. В правительственной нестабильности он видел препятствие к выработке стройного плана национальной обороны.

В 1932 г. выходит вторая книга де Голля — "На острие шпаги". Она написана прекрасным литературным языком, в возвышенном стиле. В ней чувствуется влияние на автора идей Бергсона, Ницше, Морраса. В общем, работа посвящена роли армии и личности в истории. Автор показал, каким должен быть, на его взгляд, руководитель армии и вообще обрисовал сильную личность, вождя.

Время шло. Де Голль продолжал жить и работать в Париже. Его семья состояла уже из пяти человек. У него было трое детей. Сын Филипп родился в конце 1921 года. В 1924 г. родилась дочь Элизабетт, и в 1928 г. — дочь Анна. Младшая девочка от рождения страдала умственной недостаточностью и дожила всего до 20-ти лет. Ее тяжелый недуг стал общим семейным горем. В 1934 г. де Голли по случаю купили небольшое имение — дом с парком — "Буассери". Оно располагалось в Шампани, в небольшой деревне Коломбэ-ле-дёз-Эглиз почти в 300 километрах от Парижа. В семье решили, что там, вдали от столичной суеты, Анна будет чувствовать себя лучше, да и старшие дети станут с удовольствием проводить каникулы. Итак, дом был куплен. Постепенно его очень полюбил сам де Голль. Он велел пристроить к нему небольшую круглую башенку, в которой разместил свой кабинет. Коломбэ со временем стало его родным домом и любимым местом пребывания.

Тем временем события в Европе развивались. В Германии пришел к власти Гитлер, и началась открытая пропаганда реваншистских идей. Но казалось, что французские правящие и военные круги это мало беспокоило. Генералы во главе с маршалом Петеном утверждали, что "линия Мажино" совершенно неприступна. Принцип пассивности окончательно лег в основу национальной обороны. Де Голль стал первым офицером французской армии, который счел своим долгом открыто выступить против такой пагубной военной доктрины. Мало того, он выдвинул свои собственные предложения, как можно и нужно по-настоящему защитить родину от врага, в своей третьей книге — "За профессиональную армию" (1934 г.).

Панацеей от всех возможных бед де Голль считал незамедлительное формирование бронетанковых войск, фактически первым во Франции предсказав решающую роль танков в будущей войне. В заключении книги он писал, что сейчас его стране необходима настоящая личность, способная возглавить армию и повести ее за собой. Такой личностью может стать только тот, "кто достаточно силен, чтобы заставить признать себя… и достаточно талантлив, чтобы осуществить дело"[6]. Здесь мы явно узнаем портрет самого автора, вернее, его автопортрет.

Идеи, высказанные де Голлем, были встречены враждебно. На глазах портились его отношения с маршалом Петеном, который раньше ему покровительствовал.

В 1937 г. де Голль получает повышение. В 47 лет он становится полковником. Его назначают командиром танкового полка в г. Меце, чуть ли не единственного во Франции. А Европа шла к войне с головокружительной быстротой. В марте 1938 г. Германия захватила Австрию, а в сентябре было подписано Мюнхенское соглашение. Франция фактически начала проводить прогерманский внешнеполитический курс.

Де Голль с горечью взирал на все происходящее. В 1938 г. выходит его четвертая книга — "Франция и ее армия". Он напишет позднее: "Это было моим последним предупреждением, с которым я со своего скромного поста обращался к родине накануне катастрофы"[7]. Книга в целом была посвящена истории французской армии. В ее заключении автор писал о будущей войне, которую считал неизбежной. Де Голль утверждал, что Франция к ней совершенно не готова и требовал скорейшего создания танковых войск и авиации. Но его опять никто не захотел услышать. Но не прошло и года как катастрофа разразилась.

В мае 1940 г. Германия начала стремительное наступление на Западном фронте. Как известно, немцы нанесли первый удар по французской границе через территории нейтральных стран — Бельгии и Голландии, а затем их главные силы атаковали французскую территорию в районе г. Седан, где кончались укрепления "линии Мажино". Фронт был прорван. Французская армия поспешно отступала.

11 мая де Голль получил приказ принять командование только что сформированной из разрозненных частей 4-й бронетанковой дивизией. Она самоотверженно сражалась, неся большие потери. В конце месяца де Голль был произведен в чин бригадного генерала и вскоре назначен заместителем военного министра. Он немедленно прибыл в столицу и там узнал, что в состав правительства введены также сторонники прекращения войны, например, маршал Петен. Де Голль упорно настаивал на ее продолжении. Он пытался убедить в этом Рейно и предложил правительству перебраться в североафриканские владения Франции, чтобы продолжать борьбу, опираясь на огромную колониальную империю страны. 9 июня де Голль вылетел в Лондон. Там он впервые встретился с премьер-министром Великобритании Черчиллем и пытался добиться его поддержки. Но тот явно скептически отнесся к заверениям о решимости Франции продолжать войну. События приобретали все более грозный характер. Немецкие войска находились уже близ Парижа. Правительство бежало из столицы в Бордо. Даже после этого де Голль опять предпринял отчаянные попытки убедить Рейно не складывать оружия, а перебраться в Алжир. Но безрезультатно. 16 июня кабинет подал в отставку, а новый сформировал маршал Петен. Теперь капитуляция Франции была неминуемой. Все, что творилось в эти дни, казалось де Голлю каким-то абсурдом. Он отказывался верить в то, что его страна повержена, и думал только об одном: любой ценой, любыми средствами продолжать битву, даже если этого хочет только он один. И вот бригадный генерал принимает решение, которое перевернуло всю его жизнь. 17 июня де Голль вылетает в Лондон для того, чтобы сказать "нет" поражению Франции и бороться дальше. В этот же день он встретился с Черчиллем, когда уже стало известно, что маршал Петен обратился к правительству Германии с просьбой о перемирии. Де Голля это побудило к быстрым действиям. Он заверил английского премьера в своем твердом намерении продолжать борьбу. 18 июня генерал уже писал знаменитое воззвание к своим соотечественникам, которое прочитал в 8 часов вечера по английскому радио. Очевидцы вспоминали, что де Голль не спал почти двое суток. Усталый, бледный, он вошел в радиостудию, положил перед собой исписанный мелким почерком листок и стал читать неровным прерывистым голосом[8]. В своей краткой речи никому не известный генерал доказывал, что положение Франции далеко не безнадежно, потому что война носит мировой характер и ее исход не будет решен лишь битвой за Францию. Заканчивалась речь следующими словами: "Я, генерал де Голль, ныне находящийся в Лондоне, приглашаю французских офицеров и солдат, которые находятся на британской территории или смогут там оказаться, установить связь со мной. Что бы ни случилось, пламя французского Сопротивления не должно погаснуть и не погаснет. Завтра, как и сегодня, я буду выступать по радио Лондона"[9].

Мало кто услышал первую лондонскую речь де Голля во Франции. Но уже через некоторое время она стала исторической. Произнеся эти 40 строчек, генерал, по его собственным словам, почувствовал, как он заканчивает одну жизнь и начинает другую[10]. Совершенно сознательно, следуя только собственным убеждениям, он перечеркнул прошлое и вступил в неизвестность, конечно понимая, каким трудным и тернистым будет его дальнейший путь. Но, обладая сильным характером, твердой силой воли и честолюбием, генерал смело пошел навстречу судьбе. Вот так де Голль стал де Голлем, первым французом, поднявшим факел Сопротивления своей родины.

22 июня было подписано франко-германское перемирие. По его условиям французская армия и флот разоружались и демобилизовывались. Франция должна была выплачивать огромные оккупационные платежи, две трети страны, включая Париж, были оккупированы Германией, а ее южная часть (так называемая свободная зона) и колонии не подвергались оккупации и контролировались правительством Петена. Оно обосновалось в небольшом курортном городке Виши. Де Голля новый кабинет вскоре заочно приговорил к смертной казни за "дезертирство" и "измену". Такое решение не могло уже ни устрашить, ни огорчить генерала. Отныне для него существует две Франции. Одна — это та, которая позорно капитулировала. Другая — это его Франция, которая будет сражаться с врагом до победного конца, чего бы ей это не стоило. Осознавал де Голль это или нет, но уже в июне 1940 г. он встал на политический путь. Ведь противопоставив себя и свое дело официальной доктрине французского правительства, он сразу оказался в другом политическом лагере. В результате война не только перевернула жизнь де Голля, но и стала для него дорогой к политической карьере. До войны, по свидетельству сына генерала, его отец о ней никогда не думал. Он мыслил себя скорее известным полководцем, но никак не политиком[11].

Семья генерала также прибыла в Лондон. Его жена и трое детей в июне 1940 г. находились в Бретани. В одном из последних писем, отправленном жене из Парижа, де Голль писал: "Если только перемирие будет подписано, немедленно садись с детьми на пароход и уезжай. Я не сдамся"[12]. Ивонне де Голль удалось сесть буквально на последнее судно, отплывающее в Англию. 19 июня она с детьми была уже в Лондоне.

28 июня английское правительство объявило, что оно признает де Голля как главу "Свободных французов" и отдало в его распоряжение небольшое помещение в Лондоне на Карлтон-гарденс, 4. Теперь свою основную задачу де Голль видел в формировании на территории Англии французских добровольческих сил, которым будет суждено именоваться "Свободными французами". Он начал искать сторонников. И действительно к нему стали присоединяться военные и штатские лица. Так в течение летних месяцев сложилось ядро организации "Свободных французов". Ее девизом стали слова "Честь и родина", а эмблемой — Лотарингский крест. Его изображение навсегда станет символом голлистского движения. Английское правительство предоставило де Голлю и его сторонникам возможность два раза в день по 5 минут проводить вещание на Францию через лондонское радио.

Постепенно весть об основании генералом де Голлем организации "Свободные французы" облетела весь континент. Мало по малу к нему в Лондон начали съезжаться французы, которых война застала на разных материках земли. Ехали из Африки, Америки и даже Австралии.

7 августа 1940 г. де Голль и Черчилль подписали соглашение относительно организации, формирования и использования французских добровольческих сил в Англии. Соглашение окончательно конституировало существование организации "Свободных французов", вскоре переименованной в "Свободную Францию".

В первую очередь генерал направил свои усилия на овладение французскими колониями. С помощью своих сторонников он начал там пропаганду в пользу продолжения войны и присоединения к "Свободной Франции". Администрация Северной Африки категорически отклонила такие предложения и осталась верной вишистскому правительству. Зато откликнулись колонии Французской Экваториальной Африки. Чад, Конго, Убанги-Шари, Габон, Камерун заявили о своем признании де Голля. В результате "Свободная Франция" получила собственную территориальную базу.

Службы "Свободной Франции" размещались на Карлтон-гарденс, 4. Неподалеку оттуда и жили первые голлисты. Лидер их движения снимал номер в отеле "Кониэт". Все дни недели он неустанно работал: писал свои речи и обращения, разрабатывал планы действий, давал указания. Редко, когда выдавалась свободная минутка, генерал читал и перечитывал своих любимых авторов. На его письменном столе можно было увидеть томики Паскаля, Монтеня, Бергсона, Гегеля. Вот как представил нам де Голля того времени Ж. Шастене: "Очень высокого роста, худощавый, монументального телосложения, с длинным носом над маленькими усиками, слегка убегающим подбородком и властным взглядом, он казался намного моложе своих 50-ти лет. Одетый в форму цвета хаки и головной убор такого же цвета, украшенный двумя звездами бригадного генерала, он ходил всегда широким шагом, держа, как правило, руки по швам. Говорил медленно, резко, иногда с сарказмом. Память его была поразительна. От него просто веяло властью монарха, и теперь, как никогда, он оправдывал эпитет "король в изгнании"[13].

С самого начала войны де Голль проявил себя искусным дипломатом. Свои отношения с Англией и США он стремился строить на основе равноправия и отстаивания французских национальных интересов. Генерал все время упорно доказывал союзникам, что только возглавляемая им "Свободная Франция" — подлинная представительница французского народа, а правительство Виши незаконно. Де Голль старался всеми силами вернуть Франции международный авторитет и ранг великой державы. Офицеры и солдаты "Свободной Франции" постоянно принимали участие в военных операциях, разворачиваемых союзниками. В конце 1940 г. их было всего 7 тыс., но менее чем через два года это число выросло в 10 раз.

Англия и особенно США поначалу не склонны были идти навстречу интересам де Голля. Соединенные Штаты поддерживали дипломатические отношения с Виши, и претензии "Свободной Франции" казались им необоснованными. Сразу после начала в июне 1941 г. Великой Отечественной войны де Голль высказался за установление связей с Москвой. Советский Союз признал созданную де Голлем организацию, и это укрепило позиции "Свободной Франции".

24 сентября 1941 г. он издал ордонанс, учреждающий в рамках "Свободной Франции" Французский национальный комитет, временно осуществлявший функции государственной власти. Он был призван существовать до тех пор, "пока не будет создано представительство французского народа, способное независимо от врага выражать волю нации"[14]. В него входили комиссары, назначаемые председателем, де Голлем. Первоначально их было семь. За каждым закреплен определенный участок работы. Так было создано некоторое подобие правительства.

Уже в середине 1941 г. к де Голлю в Лондон начали приходить известия о развитии движения Сопротивления на территории Франции, которое постепенно превращалось во внушительную действенную силу. В нем были представлены почти все слои французского народа. Де Голль поставил перед собой задачу объединить разрозненные силы Сопротивления вокруг "Свободной Франции". В связи с этим генерал выступил с рядом речей, где изложил программу возглавляемой им организации. Для того, чтобы практически приступить к объединению различных группировок Сопротивления под своим руководством, генерал начал направлять во Францию особые "политические миссии". Главная из них была поручена известному деятелю Сопротивления Ж. Мулену. Мулен по своей инициативе прибыл к де Голлю в Лондон и представил ему доклад об обстановке во Франции. Он произвел сильное впечатление на главу "Свободной Франции", и тот решил возложить на него ответственную миссию — объединить все группировки Сопротивления и обеспечить их подчинение лондонскому руководству. 1 января 1942 г. Мулен спрыгнул с парашютом в Южной Франции[15]. Сначала дела у него складывались нелегко. Не все деятели Сопротивления ратовали за подчинение де Голлю. И все же постепенно многие начали склоняться к этому. В Лондон стремились попасть руководители различных группировок Сопротивления, чтобы лично познакомиться с генералом.

В июне 1942 г. "Свободная Франция" была переименована в "Сражающуюся Францию", во главе которой стоял Французский национальный комитет, имеющий единоличное право организовывать участие французов в войне и представлять французские интересы при союзниках. "Сражающаяся Франция" была признана СССР, Англией и США. Однако последующие события показали, что и этот акт не упрочил положения де Гол ля. Соединенные Штаты и Англия считали, что он чересчур строптив, и вынашивали планы заменить его более податливым и сговорчивым человеком. Для де Голля настал час труднейших испытаний. На карту оказалось поставленным все, чего он добился за два года своим умом, талантом, упорством и силой воли.

После разгрома немецко-фашистских войск под Сталинградом наметился коренной перелом в ходе войны. Поражение Германии и ее союзников на Восточном фронте создало благоприятные условия для открытия второго фронта в Западной Европе, что Англия и США обещали сделать в 1942 году. Однако вместо этого они решили высадить десант в Алжире и Марокко, где стояли вишистские войска. Операция была назначена на 8 ноября 1942 года. Американцы считали, что нужно действовать в согласии с вишистскими войсками, и решили найти какого-нибудь высокопоставленного французского военного, который смог бы увлечь за собой вишистскую администрацию и армию. На такую роль по их мнению вполне подходил командующий французским флотом, вишист адмирал Дарлан. К тому же с начала ноября он как раз находился в Алжире. Американцы позаботились о запасном варианте. Они держали наготове еще одного французского военного, генерала армии Жиро. Того или другого союзники прочили на место де Голля. О готовящейся военной операции его даже не предупредили.

Итак, 8 ноября крупные англо-американские силы высадились на территории Алжира и Марокко. Вишистские военные силы после недолгого сопротивления сложили оружие. В ответ на это Германия оккупировала южную зону Франции. Американское командование провозгласило адмирала Дарлана Верховным комиссаром Северной Африки. Но 24 ноября он был застрелен, причем причины его убийства остаются не вполне ясными даже сегодня. Буквально через несколько дней на его место был назначен Жиро, получивший титул "гражданского и военного главнокомандующего". Его окружение состояло в основном из вишистов, перешедших на сторону США. К режиму Виши явно сочувственно относился и сам генерал. Политика его не интересовала. Своей главной задачей он видел только победу в войне. "В принципе Жиро не возражал против объединения со "Сражающейся Францией", но, командуя крупной армией и далеко превосходя бригадного генерала по званию, он считал само собой разумеющимся, что сравнительно слабые силы "Сражающейся Франции" должны перейти в его подчинение"[16]. Жиро занимал явно проамериканскую позицию, действовал по указке президента США Франклина Рузвельта и был поддержан им в своих намерениях относительно лондонской организации.

Де Голль был поставлен перед фактом ловкой игры союзников за его спиной. "Сражающаяся Франция", первая поднявшая факел борьбы против немецких захватчиков, была оттеснена на задний план. Смириться с этим генерал, конечно, не мог и опять настойчиво и упорно начал борьбу за свое признание. В начале 1943 г. де Голль вызывает Жиро на "дуэль"[17]. Оружие, которое он предложил своему сопернику, называется дипломатизмом, ловкостью и политическим чутьем. Де Голль нашел путь к победе, который мог лежать только через привлечение на свою сторону всех сил внутреннего французского Сопротивления. В мае 1943 г. Жану Мулену удалось объединить 16 основных организаций Сопротивления в единый Национальный совет Сопротивления. Первым председателем совета стал сам Жан Мулен. После его ареста и трагической гибели в застенках гестапо этот пост занял Жорж Бидо.

Заручившись поддержкой со стороны внутреннего Сопротивления, де Голль начал переговоры с Жиро о необходимости их встречи и объединения. Правительства США и Англии посоветовали Жиро согласиться, и тот пригласил де Голля в Алжир. Как раз перед отъездом из Лондона глава Французского национального комитета получил телеграмму от Мулена, в которой говорилось, что подготовка к созданию Национального совета Сопротивления завершена. В ней указывалось также, что "французский народ никогда не допустит подчинения генерала де Голля генералу Жиро и требует быстрейшего учреждения в Алжире Временного правительства под председательством де Голля"[18]. Так, получив крупный козырь и представ перед общественным мнением в качестве национального лидера, пользующегося поддержкой движения Сопротивления, генерал 30 мая 1943 г. явился в Алжир.

Де Голль и его сторонники понимали, что сразу устранить Жиро от руководства невозможно, поэтому они предложили создать правительственный орган, возглавляемый двумя председателями. В результате 3 июня 1943 г. в Алжире де Голль и Жиро подписали ордонанс, учреждающий Французский комитет национального освобождения (ФКНО). В комитет вошли де Голль и Жиро в качестве председателей, а также еще 5 человек. Свои задачи ФКНО видел в том, чтобы вместе с союзниками продолжать борьбу "до полного освобождения французских территорий и территорий союзников, до победы над всеми враждебными державами". ФКНО обязался "восстановить все французские свободы, законы республики и республиканский режим"[19]. 7 июня были сформированы комиссариаты (министерства) ФКНО, а его состав расширен.

С формированием ФКНО для де Голля закончился еще один этап его жизни и деятельности. Ушли в прошлое героические дни и месяцы лондонской эпопеи. Франция благодаря де Голлю заняла свое место в ряду союзников и сражалась вместе с ними за разгром фашизма. Сам генерал за эти годы, отстаивая подлинные интересы своей страны, не раз проявил себя как талантливый и мудрый политик. Он заканчивал свою военную карьеру и начинал карьеру политическую. Теперь все его усилия были направлены на то, чтобы Франция как можно скорее была освобождена. Своей деятельности в этом направлении де Голль отводил первостепенное значение. В конце августа 1943 г. заявление о признании ФКНО опубликовали одновременно СССР, Англия, США, а в течение последующих недель еще 19 государств. В том же году де Голль искусно отстранил от дел Жиро. Он был твердо уверен, что отныне судьба его страны должна быть связана с его жизнью и деятельностью.

17 сентября 1943 г. по инициативе де Голля ФКНО принял ордонанс об учреждении в г. Алжире представительного органа наподобие парламента — Временной Консультативной ассамблеи. Она была сформирована из 94 человек, представителей организаций Сопротивления, бывших парламентариев и делегатов населения освобожденных территорий. В начале ноября ФКНО принял решение о введении в свой состав представителей основных политических течений и организаций Сопротивления. 3 ноября на первом заседании Консультативной ассамблеи де Голль выступил с торжественной речью, в которой он высоко оценил созыв ассамблеи и заявил о программе реформ, которую собирался осуществить после освобождения Франции.

Летом 1944 г. настал час долгожданного освобождения. В июне англо-американские войска, под командованием генерала Эйзенхауэра высадились в Северной Франции, а в августе — на юге. Де Голль добился согласия Англии и США на участие в освобождении своей страны войск ФКНО и получил возможность ввести своих представителей в состав межсоюзного командования. Таким образом, за англо-американскими войсками на землю Франции вступили воинские части ФКНО, который стал именоваться Временным правительством Французской республики. 24 августа был освобожден Париж. В тот же день туда прибыл де Голль. Через два дня на Елисейских полях по случаю освобождения состоялась грандиозная манифестация. В присутствии членов правительства и Национального совета Сопротивления де Голль зажег огонь на могиле неизвестного солдата около Триумфальной арки, потушенный более четырех лет назад захватчиками. Оттуда де Голль прошел в окружении своих соратников к площади Согласия и к Собору Парижской богоматери, чтобы присутствовать на торжественной благодарственной молитве. На всем пути следования генерала приветствовали жители столицы. "И вот я иду, — вспоминал он, — взволнованный и в то же время спокойный, среди толпы, чье ликование невозможно описать… стараясь охватить взглядом каждую волну этого человеческого прилива… Это минута, когда происходит чудо, когда пробуждается национальное сознание, когда Франция делает один из тех жестов, что озаряет своим светом нашу многовековую историю"[20]. Конечно, в эти минуты де Голль был счастлив. Он вместе со всеми праздновал победу, но не только общую, но и свою личную. Он совершил выдающийся подвиг во имя и во славу своей отчизны[21].

23 октября 1944 г. возглавляемое де Голлем Временное правительство было признано СССР, Англией и США. Вскоре после этого генерал приступил к осуществлению своих внешнеполитических замыслов, направленных на укрепление позиций Франции на мировой арене. Он, в частности, провозгласил курс на сближение с СССР. В ноябре — декабре 1944 г. французская правительственная делегация во главе с де Голлем посетила Советский Союз с официальным визитом. Переговоры завершились подписанием Договора о союзе и взаимной помощи между двумя странами.

Большую программу преобразований Временное правительство осуществило в области внутренней политики. В первую очередь оно восстановило в стране все демократические свободы, ликвидированные во время оккупации, предоставило право голоса женщинам. Были национализированы некоторые отрасли промышленности и банки. Правительство провело также ряд очень важных мероприятий в социально-экономической сфере: увеличило заработную плату на 40–50 %, утвердило оплачиваемые отпуска, а также ввело целую систему пособий.

Осенью 1945 г. прошли первые послевоенные выборы в Учредительное собрание Франции. В него вошли представители левых — ФКП, Социалистической партии (СФИО), Демократического и Социалистического союза Сопротивления (ЮДСР), а также члены Народно-республиканского движения (МРП), радикалы и различные правые группировки.

Де Голль еще во время войны стремился представить себя единственным лидером французской нации. Теперь, в период освобождения он хотел сохранить такой же облик. Генерал не желал, чтобы его отождествляли с каким бы то ни было политическим объединением, а стремился встать над классами и партиями. Де Голль был доволен результатами выборов. Однако он понимал, что отныне его власть уже не будет непререкаемой и неоспоримой, так как теперь право на политическое лидерство у него станут оспаривать возродившиеся партии. Ведь именно "режим партий" привел, на его взгляд, страну к национальной катастрофе в 1940 году. А теперь эти партии были готовы оспаривать все его решения, его, который невероятными усилиями ликвидировал последствия этой катастрофы. Подтверждений своим опасениям де Голлю не пришлось долго ждать. В конце декабря его правительство представило на обсуждение Учредительного собрания бюджет на 1946 год. Депутаты-социалисты предложили сократить на 20 % военные расходы. Их поддержали коммунисты. Генерал решительно протестовал. В результате был найден компромисс. Однако для себя он тут же сделал вывод, что управлять без собрания ему не удастся, а управлять вместе с ним он не станет. Так было принято решение подать в отставку.

Для начала де Голль решил взять небольшой отпуск, ведь он не отдыхал семь лет. Он встретил Новый год в Париже, 3 января присутствовал на свадьбе дочери Элизабет и сразу после церемонии вместе с женой уехал на юг Франции, в курортный городок Иден-Рок. Отпуск у Средиземного моря длился всего восемь дней. На пустынном зимнем курорте можно было увидеть, как знаменитый генерал в сером штатском костюме, в шляпе и с тростью, с сигаретой во рту, неприкаянно ходит своей размашистой походкой вдоль скалистого берега. 14 января де Голль вернулся в Париж. 20 января он попросил собраться всех министров в военном министерстве на улице Доминик и сделал короткое заявление об отставке. В следующем месяце де Голль писал своему сыну: "Ты, конечно, поймешь основные причины, заставившие меня решить дать развиваться установившейся политической практике уже без меня. Нужно было сделать выбор. Нельзя быть одновременно человеком испытанным бурей и низких политических комбинаций"[22]. Вот так, словами одного из биографов генерала, де Голль — "символ" продиктовал выбор де Голлю — человеку.

Хотел ли де Голль действительно отойти от политики? Конечно, нет. Его приближенные утверждают, что он рассчитывал вскоре вернуться к власти[23]. Он думал, что после его отставки по всей стране развернется кампания за его возвращение. В таком случае он смог бы продиктовать Учредительному собранию свои условия. Однако ничего подобного не произошло. В конце января 1946 г. социалистом Ф. Гуэном был сформирован новый кабинет. В его состав вошли представители ФКП, Социалистической партии и МРП. Так во Франции начался период правления трехпартийного блока.

Де Голль пребывал в некотором замешательстве, хотя складывать оружия не собирался. Он явно рассчитывал, что призыв к нему все-таки будет брошен. Мог ли генерал думать тогда, что ждать такого призыва ему придется долгих двенадцать лет. Он хотел покинуть Париж и уехать в свой дом в Коломбэ. Но тот сильно пострадал во время войны, и сейчас там полным ходом велись реставрационные работы. Пришлось ждать до мая, а пока пожить с семьей близ столицы в небольшом особнячке Марли.

Весной 1946 г. Учредительное собрание закончило разработку новой конституции. Большинством голосов депутатов ее проект был одобрен. Преобладающее место в политической жизни страны в проекте отводилось однопалатному парламенту — Национальному собранию, обладавшему широкими полномочиями и контролировавшему деятельность правительства. Национальное собрание должно было избирать президента республики, который не имел реальной власти. Проект был вынесен на всеобщий референдум, но отклонен, хотя и незначительным большинством. После референдума, в июне были снова проведены выборы в Учредительное собрание, чтобы оно уже новым составом опять взялось за разработку конституции.

Де Голль не вмешивался в кампанию по референдуму и выборам. Жил пока в Марли. Он отпраздновал свою серебряную свадьбу. Начал писать "Военные мемуары" и много времени проводил за чтением собственных речей военной поры. Иногда генерал выезжал из своего убежища в Париж. Журналисты тут же настораживались, полагая, что сейчас де Голль сделает какое-нибудь заявление. А он отправлялся на Елисейские поля в один из столичных кинотеатров, чтобы посмотреть новый фильм. Вечера генерал проводил в кругу семьи. Он очень любил раскладывать пасьянсы.

Учредительное собрание вновь приступило к разработке конституции. И вот здесь де Голль решил вмешаться. Наконец, он посчитал нужным представить стране свой конституционный проект. Для этого было найдено определенное место и время. Местом стал небольшой нормандский городок Байё, который первым был освобожден союзниками два года назад от захватчиков и в который прибыл де Голль. Датой стало 16 июня 1946 года. Два года назад именно в эти дни освобождалась нормандская земля, а шесть лет назад начиналась уже вошедшая в историю лондонская эпопея генерала. Он прибыл в Байё в прекрасный летний день. Город встретил его цветами, звоном колоколов, развевающимися на ветру национальными флагами. В окружении своих соратников военной поры генерал произнес небольшую речь, в которой он сформулировал свою основную конституционную идею. Она заключалась в том, что исполнительная и законодательная власти должны быть разделены и что самими широкими полномочиями должен обладать глава исполнительной власти, глава государства.

Речь де Голля была услышана во всей стране. Она широко комментировалась по радио, была опубликована многими крупными периодическими изданиями. Но обратило ли на нее должное внимание Учредительное собрание? Генерал рассчитывал на поддержку своих конституционных идей со стороны партии МРП. Однако этого не произошло. МРП совместно с другими партиями Учредительного собрания разработало проект, который явился результатом компромисса между тремя основными партиями страны (ФКП, СФИО и самого МРП). Парламент делился теперь на две палаты — Национальное собрание и Совет республики. В руках первой палаты была по существу сосредоточена вся власть. Именно она принимала законы и контролировала деятельность правительства. Президенту республики, выбираемому на 7 лет, отводились второстепенные функции. Учредительное собрание одобрило новый проект. На 13 октября был опять назначен референдум. И на этот раз французский народ одобрил конституцию. Она вошла в силу. Прошли выборы теперь уже в Национальное собрание. Начала свое существование IV Республика.

Пришла зима. Генерал, наконец, переехал в "Буассери" и жил там отшельником. Но смириться с подобной ролью было не в его характере. Ведь всю свою жизнь он постоянно стремился к достижению поставленной цели. А в чем она заключалась для генерала в начале 1947 года? Как вскоре выяснилось, в завоеванной власти, которую он так опрометчиво выпустил из рук год назад. Только такая цель соответствовала его амбициям. Однако теперь нужно было все начинать с нуля, почти как в 1940 году. Правда, сейчас де Голль был уже не один. Многие во Франции разделяли его взгляды и считали себя голлистами. Некоторые из тех, кто присоединился к генералу в Лондоне, Алжире и, наконец, Париже, после его ухода в отставку оказались не у дел и сейчас ждали нового призыва. К ним и обратился де Голль в январе 1947 г. и поделился своими планами на будущее. Он пригласил в Коломбэ Ж. Сустеля, А. Мальро, М. Дебре и заявил им, что хочет создать и возглавить объединение, имеющее целью бороться за возрождение Франции и против пагубной французской политической системы. Вскоре они, по поручению де Голля совершили ряд поездок по Франции и оповестили бывших участников движения Сопротивления о планах генерала.

Генерал решил создать не политическую партию, а некое объединение, имеющее надклассовый характер и включающее в себя все компоненты французской нации.

7 апреля де Голль выступил в Страсбурге. Он прибыл туда на празднование второй годовщины освобождения Эльзаса от немецких захватчиков. В эльзасскую столицу съехались десятки тысяч людей со всей страны. Генерал прибыл вместе со своими уже известными сторонниками — Мальро, Сустелем, Шабан-Дельмасом, Мишле, Капитаном. Днем с балкона городской ратуши он выступил перед огромной толпой собравшихся. Его речь носила чисто политический характер. Де Голль выразил свое отрицательное отношение к Конституции 1946 года. Он подверг критике деятельность правительства IV Республики и выдвинул программу действий с целью изменения французской политической системы и установления "сильной власти". В конце выступления де Голль заявил: "Настало время, чтобы было создано Объединение Французского Народа, которое смогло бы осуществить и заставить восторжествовать над различными мнениями большой порыв всеобщего блага и коренную реформу Государства. И таким образом в ближайшем будущем, объединяя волю и действие, Французская республика создаст Новую Францию"[24]. Официальное заявление о создании организации де Голль сделал в Париже через несколько дней. Итак, де Голль бросил вызов IV Республике, решив вступить на путь открытой борьбы за воплощение в жизнь своих идей. Начался второй этап голлистского движения, так называемый политический голлизм, или оппозиционный голлизм.

Генерал стал председателем РПФ, Сустель — генеральным секретарем. Был сформирован исполнительный комитет организации, позднее переименованный в комитет руководства. Штаб-квартира РПФ расположилась в Париже, на улице Сольферино, 5. Председатель РПФ продолжал жить в Коломбэ. Но раз в неделю обязательно приезжал в Париж, чтобы осуществлять руководство своим объединением. Он всегда останавливался в одном и том же отеле "Ла Перуз" недалеко от площади Звезды, которая сейчас носит его имя.

РПФ не имело программы. Ему заменяли ее "ударные идеи". Главная из них заключалась в требовании отмены Конституции 1946 г. и установлении сильной, независимой от партии исполнительной власти страны. В период IV Республики эта идея стала основным стержнем голлистской доктрины.

В течение лета и осени 1947 г. объединение развернуло активнейшую пропагандистскую деятельность. Сторонники де Голля проводили по всей стране многочисленные митинги и манифестации.

В выступлениях на митингах и в прессе де Голль и голлисты постоянно касались темы о необходимости реформы французских государственных институтов. Они также выступали за независимость внешней политики страны и требовали, чтобы она была направлена прежде всего на защиту интересов французской нации и на отстаивание своего "национального величия". Лидеры РПФ выдвинули идею реформы социально- экономических отношений в духе "ассоциации труда и капитала". По их мнению, такая реформа дала бы возможность рабочим стать соучастниками производства наравне с предпринимателями. В общих чертах эти идеи были высказаны де Голлем в довоенные, военные и первые послевоенные годы. В период РПФ они сформировались окончательно и стали основой идеологии голлизма, совокупности внешнеполитических, внутриполитических и социально-экономических взглядов.

Первоначально РПФ имело большой успех. В его ряды вступило около миллиона человек. На муниципальных выборах в конце 1947 г. объединение получило 40 % голосов избирателей. Итоги выборов буквально окрылили де Голля и его сторонников. Генерал немедленно объявил, что Национальное собрание должно быть распущено. Однако такое заявление главы РПФ не встретило ни малейшего энтузиазма в правящих кругах страны. На требование де Голля никто не посчитал нужным откликнуться. В результате, несмотря на большой политический успех, взять IV Республику первым штурмом не удалось. Но голлистов это особенно не огорчило. Они были настолько рады победе, что буквально жили ожиданием власти и считали, что она окажется в их руках в самом ближайшем будущем. И сам председатель РПФ полагал, что режиму не обойтись без него и что политические деятели Франции вынуждены будут призвать его на помощь.

Требование роспуска Национального собрания стало лейтмотивом I съезда РПФ, проходившего в апреле 1948 г. в Марселе. Де Голль стремился вернуть власть законным путем. Именно поэтому он так настаивал на роспуске Национального собрания и проведении новых парламентских выборов, рассчитывая таким образом получить большинство мест и сформировать свой кабинет. Но распускать собрание никто не собирался. А очередных выборов пришлось ждать долгих три года.

И вот, наконец, долгожданный 1951 год настал. Увы, он принес лишь разочарования. РПФ удалось получить всего 118 мандатов в Национальное собрание. Возглавить коалиционное правительство де Голль отказался. Поэтому РПФ продолжало оставаться в оппозиции. Оно по-прежнему выступало с критикой "слабого режима" и по настоянию де Голля придерживалось в парламенте строгой дисциплины голосования.

Такая ситуация в скором времени начала вызывать недовольство некоторых депутатов, почувствовавших возможность интегрироваться в "систему" и получить от нее различные выгоды, например, правительственные посты. Они открыто выступили против тактики председателя РПФ в 1952 г., поддержав, вопреки воле де Голля, "независимого" Антуана Пине на пост премьер-министра. Среди так называемых диссидентов оказалось 27 человек. Обстановка внутри РПФ накалилась и явно свидетельствовала о кризисе объединения. Де Голль был крайне недоволен. "Диссидентов" немедленно исключили из рядов РПФ. Но спасти объединение было уже невозможно. Оно начало терять влияние. Поражением для него обернулись муниципальные выборы 1953 г., когда голлисты собрали всего 10,6 % голосов.

После такой серьезной неудачи де Голль начал склоняться к мнению, что с РПФ пора кончать. Однако одним махом пресекать его деятельность он все же не стал. Пока генерал решил избавиться от "предавших" его парламентариев. 6 мая глава РПФ заявил, что, хотя Объединение французского народа не прекращает своего существования, его депутаты и сенаторы отныне не будут считаться членами РПФ и могут вести парламентскую деятельность только от своего имени, а не от лица объединения[25]. По свидетельству Сустеля, "де Голль быстро разочаровался. Это была его характерная черта. Когда ему что-нибудь не удавалось, он имел обыкновение бросать начатое, говоря: "Пускай все катятся ко всем чертям". Так было в 1946 и в 1969 гг."[26]. Добавим, что в один ряд с этими датами вполне можно поставить и 1953 год.

В результате РПФ как бы разделилось надвое. С одной стороны, парламентская фракция, депутаты которой стали участвовать в правительственных кабинетах. С другой — рядовые голлисты. Генерал, конечно, был огорчен поведением своих соратников, еще совсем недавно следовавших только его тактике по отношению к "слабому режиму" — ни при каких обстоятельствах никакого сотрудничества. Однако он понимал также, что с его постепенным отходом от политики многие голлисты остались как бы не у дел, стали "безработными". Некоторым из них серьезно пришлось подумать, чем заниматься дальше. Де Голль прекрасно осознавал это и потому "закрыл глаза" на то, что часть депутатов- голлистов нашла прибежище в правительственных кругах IV Республики. Голлистское движение на местах постепенно угасало.

С конца 1953 г. де Голль все более и более отходил от политической деятельности. Он все реже выступал с речами и заявлениями, почти не ездил по стране. Правда, генерал осуществил довольно длительное путешествие по странам французской Африки и французским владениям в Тихом океане, чтобы отвлечься от своих неудач и невзгод и, заодно, посмотреть, каково положение дел в некогда великой колониальной империи. А главной заботой генерала стали его "Военные мемуары". Его жизнь текла спокойно и размеренно. Работа в любимом кабинете. Прогулки по саду, иногда по окрестностям Коломбэ. Общение с внуками. Переписка с сыном, служившим на военном корабле, родственниками, друзьями, соратниками. Де Голль жил скромно. Обстановка в доме была простой. От государства знаменитый политик получал лишь пенсию полковника. Ведь его так и не утвердили в звании генерала, которое он получил в канун катастрофы 1940 года. Денег часто не хватало. Давно был продан американский автомобиль, подаренный президентом США Г. Трумэном. А сейчас приходилось иногда продавать какие-то фамильные вещи. Ситуация изменилась, когда "Военные мемуары" увидели свет. Первый том появился в конце 1954 г., разошелся большим тиражом и принес автору солидный гонорар.

В Париж генерал наезжал все реже, но тем не менее регулярно. Он продолжал видеться со своими сторонниками, а также со всеми теми, кто хотел видеть его. Объединение французского народа, а вернее то, что от него осталось, доживало свой недолгий век. В правящих кругах страны многие уже считали, что политическая карьера генерала завершена. Когда осенью 1954 г. в Париж приехал новый посол СССР С. А. Виноградов, министр иностранных дел Франции Ж. Бидо сказал ему: "Ехать повидаться с де Голлем бесполезно. Он конченый человек"[27]. Так для генерала и голлистов начинался самый тяжелый период их деятельности, который сами они назовут позднее "переходом через пустыню".

В 1957 г. генерал уже заканчивал свои "Военные мемуары". Он набросал первый вариант эпилога, который читается как законченное произведение, как небольшая грустная новелла. "В моем доме царит безмолвие… мой взор скользит вдоль холмов… я наблюдаю, как опускается ночь, и тогда, созерцая звезды, я чувствую, как во мне пробуждаются мысли о бренности всего сущего". "Я старею, и все ближе мне становится природа. Я читаю, пишу, мечтаю, и ни одна иллюзия не смягчает горькой безысходности в моей душе". И все же сквозь этот печальный тон человека, который, казалось бы, уже ничего не ждет от жизни, прорываются нотки непоколебимой веры в свою судьбу, в свою звезду. Разве он сказал свое последнее слово? Разве свершил все, что задумал? Де Голль никогда не переставал надеяться, даже в самые черные дни своей жизни. Мемуары заканчиваются изумительным мини-автопортретом генерала периода "перехода через пустыню": "Старый человек, изнуренный испытаниями, отстраненный от дел, чувствующий приближение вечного холода и все-таки не перестающий ждать, когда во мраке блеснет луч надежды".

Но что же сделать, чтобы этот привидевшийся ему маленький луч света среди тьмы стал сияющим солнечным диском и обратился явью? Ответ на этот вопрос подсказали сами события. В 1957 г. они возвестили де Голлю и его сторонникам, что приближается конец их долгого и мучительного пути через "пустыню". Где-то вдали будто показался манящий к себе цветущий оазис.

Уже давно для IV Республики, установленной во Франции в 1946 г., главной проблемой стала алжирская война. Алжир занимал совершенно особое место в системе французской колониальной империи. Из 9,5 млн. его населения 1 млн. составляли европейцы, в основном французы. В их руках была сосредоточена практически вся экономическая и политическая власть в стране. В течение десятилетий многим поколениям французов со школьной скамьи внушалось, что Алжир является неотъемлемой частью Франции и что защита ее интересов на этой территории — патриотический долг каждого гражданина республики. Именно поэтому, когда под руководством Фронта национального освобождения (ФНО) Алжира началось восстание против французских властей, правительство сразу взяло курс на его подавление. Вопреки ожиданиям правящих кругов война затянулась и стала со временем по выражению М. Тореза "язвой на теле нации". Французская армия, познавшая горечь поражения в Индокитае, стремилась взять реванш в алжирской войне, но терпела неудачи. Удрученные поражениями офицеры проникались ультраколониалистскими настроениями и стали вслед за "ультра" отстаивать лозунг "французский Алжир". Командование армии было крайне недовольно правительственной политикой. С одной стороны, все кабинеты держались курса на подавление национально- освободительного движения алжирцев, а с другой — за спиной армии вели секретные переговоры с ФНО. В рядах армейской верхушки быстро росло убеждение, что правительство вообще неспособно разрешить "алжирский вопрос". Такого мнения придерживались алжирские "ультра". И те и другие начали открыто возлагать ответственность за неудачи в колониальной войне на правящие круги Парижа. К концу 1957 г. они по существу перешли в оппозицию к правительству.

Такое обострение политической обстановки вызвало оживление в рядах практически замершего голлистского движения. Интуитивно голлисты поняли, что, наконец, настал тот самый момент, когда IV Республике можно нанести решающий удар. В то время как лидер их движения продолжал жить затворником в Коломбэ, они развернули по всей стране широкую кампанию за возвращение де Голля к власти. В самом начале 1958 г. голлисты распространили ее также на Алжир, где находился очаг недовольства IV Республикой. Руководящий комитет небольшой голлистской партии "социальных республиканцев" решил воспользоваться тем, что их представитель Ж. Шабан-Дельмас занимал пост министра обороны в правительстве Гайяра, и послать в Алжир в качестве официальных лиц этого министерства голлистов Дельбека и Нейвирта.

Основной целью деятельности посланников должна была стать агитация за возвращение к власти генерала де Голля, а также привлечение на его сторону двух основных сил, отстаивающих лозунг "французский Алжир" — ультраколониалистов и командование армии. В них голлисты увидели своих возможных сторонников, которые могли бы помочь вернуть де Голля. Дельбеку вскоре удалось завязать некоторые контакты. Он познакомился с лидерами "ультра" Лагайярдом, Ортизом, де Сереньи и даже проник в ставку главнокомандующего французскими войсками в Алжире генерала Салана. Правда, ни "ультра", ни военные не спешили себя связывать какими-то обязательствами. После падения в середине апреля 1958 г. кабинета Гайяра голлистская кампания в метрополии все ширилась. Сторонники генерала уже требовали немедленного создания "правительства общественного спасения". Дельбек все время проводил в бесконечных перелетах из Алжира в Париж и обратно. Он давал отчеты голлистам в столице и получал указания. Сам де Голль внешне оставался безучастным к кампании, развернутой его сторонниками, однако он зорко следил за событиями. Голлисты докладывали ему обо всем происходящем. В конце апреля у де Голля в Коломбэ побывал Дельбек и рассказал ему об обстановке в Алжире. В своих воспоминаниях он следующим образом резюмировал их разговор: "В настоящий момент все возможно, мой генерал". "Но армия? Вы думаете, что она за меня? Вы говорили обо мне с Саланом?" Де Голль всегда делал вид, что он ни во что не верит, но аудиенция, предусмотренная на 20 минут, длилась час с лишним"[28]. Вообще тактика де Голля в эти дни была сложной и таинственной. Ни перед кем он не хотел раскрывать своих карт. Даже самым верным сторонникам генерал не говорил ничего определенного о своих намерениях. Однако с каждым днем становилось все очевиднее, что он полон надежд вернуться к власти. Когда в самом конце апреля с де Голлем в Париже повидался Нейвирт и спросил, что генерал намерен делать, если армия и народ выступят с призывом к нему, де Голль ответил: "Я откликнусь"[29].

Обстановка в Алжире накалилась до предела, когда президент республики Р. Коти предложил сформировать новый кабинет стороннику переговоров с ФНО Пфлимлену. "Ультра" неистовствовали. 13 мая 1958 г., в день инвеституры нового премьера в Национальном собрании они развязали мятеж. Так начались три трагические недели для IV Республики, ее майские иды. Мятежники сформировали Комитет общественного спасения, к которому примкнули военные в лице генерала Массю и нескольких полковников и голлисты в лице Дельбека. Тот сразу же начал настаивать, чтобы основным требованием Комитета стал призыв к де Голлю. Несмотря на то, что Пфлимлен был утвержден в качестве премьер-министра, Дельбеку удалось настоять на своем. В первом коммюнике Комитета говорилось, что его члены "умоляют генерала де Голля прервать свое молчание и создать правительство общественного спасения, единственно способное сохранить Алжир"[30]. 15 мая Дельбеку удалось склонить на сторону мятежников главнокомандующего генерала Салана. Он от своего лица также выступил с призывом к де Голлю. Вот в этот самый момент де Голль решил сам вступить в игру и очень быстро занял в ней главную роль. Он провел свою партию блестяще, искусно "загипнотизировав" соперников и заставив их, в конце концов, просто сдаться без боя. Итак, вечером 15 мая генерал выпустил декларацию, в которой извещал, что намерен вернуться к власти: "Некогда, в тяжелый для нас час страна доверилась мне, чтобы я повел ее к спасению. Сегодня, когда стране предстоят новые испытания, пусть она знает, что я готов взять на себя власть Республики"[31].

Мятежники в Алжире расширяли свою деятельность. Туда прибыли сторонники генерала Сустель, Фрей и др. Им удалось окончательно ввести мятеж в голлистское русло. Правительство в Париже практически бездействовало. А де Голль 19 мая уже собрал журналистов на пресс-конференцию. В 3 часа дня он появился в большом зале "Пале д'Орсе". Многие из присутствующих не видели генерала с 1946 года. Они отметили, что он постарел, стал более грузным, поседел, тяжеловатые черты лица с возрастом сгладились, голос стал приглушенным. То и дело он надевал очки с толстыми стеклами, которые теперь носил с собой неизменно. Журналисты увидели перед собой человека более покладистого, чем прежде. Если раньше он был высокомерным и чопорным, отличался безапелляционностью своих суждений, то теперь стал более осторожным и обходительным.

Де Голль очень уклончиво высказался относительно положения в Алжире. Он подчеркнул, что в случае его возвращения к власти хотел бы получить чрезвычайные полномочия на формирование кабинета. Максимум любезности генерал проявил к социалистам, особенно к их лидеру Ги Молле, и сделал это не случайно. Ведь в известной мере именно в руках у социалистов находился ключ к власти. Де Голль прекрасно понимал, что правых (представленных в парламенте партией "независимых" и МРП) ему не придется долго уговаривать утвердить его в качестве премьера. О поддержке коммунистов, имевших 150 мандатов, и думать было нечего. Поэтому позиция 95 депутатов Социалистической партии (СФИО) могла стать решающей.

Время шло. Правительство пребывало в замешательстве. Пфлимлен не знал, что ему делать. Одни просили его покинуть свой пост во имя национального единства, другие — остаться по тем же причинам. А в Алжире мятежники решили поторопить события. 24 мая они организовали мятеж, аналогичный алжирскому, на о. Корсика. В Париже известие об этом вызвало просто панику. Начали распространяться слухи о возможной высадке мятежников в метрополии и начале гражданской войны. В правительственных кругах начали склоняться к тому, что наилучшим выходом из положения была бы передача власти де Голлю. Теперь события развивались с головокружительной быстротой. Каждый день и каждый час приближали IV Республику к неминуемой гибели.

У де Голля в Коломбэ побывал лидер "независимых" Пине. С письмами к нему обратились социалисты Молле и Ориоль. 25 мая повидаться с генералом уговорили самого Пфлимлена. Поздно вечером он на небольшой машине без положенного премьеру эскорта тайно покинул свою резиденцию и направился в Сен-Клу. Там его уже ждал де Голль. Пфлимлен предложил обезоружить мятежников Алжира и Корсики, после чего созвать совещание лидеров всех партий для обсуждения кандидатуры де Голля на пост главы правительства. Генерал потребовал, чтобы ему была предоставлена власть без всяких оговорок[32]. Они расстались во втором часу ночи, так ни о чем и не договорившись. "Диалогом глухих" назвал это свидание Пфлимлен. А де Голль, напротив, заявил, что они "расстались друзьями"[33]. Он просто использовал встречу с премьер-министром для того, чтобы представить ее как начало формирования своего правительства. Генерал вернулся в Коломбэ в пять утра, поспал несколько часов и в десять сел за письменный стол, чтобы написать свою следующую декларацию. В час дня ее уже передавали все радиостанции страны. "Вчера я начал обычный процесс, необходимый для создания республиканского правительства, способного обеспечить единство и независимость страны…"[34].

Такое заявление явилось полной неожиданностью для депутатов и даже для многих министров, 27 мая Бурбонский дворец бурлил, как только что прорвавшийся гейзер. Одни говорили, что Пфлимлен капитулировал этой ночью. Другие — что де Голль его просто обвел вокруг пальца. Сам премьер вообще ничего не мог объяснить. Он заявил, что ровным счетом ничего не понимает. По словам Э. д'Астье у него просто "не хватило смелости назвать де Голля лжецом"[35]. Вскоре Пфлимлен подал в отставку. После этого по просьбе президента республики с генералом встретились председатели обеих палат парламента Лё Трокёр и Моннервиль. Они просили де Голля, чтобы он сформировал свой кабинет по существующей практике IV Республики. Однако генерал твердо настаивал на том, чтобы ему были предоставлены чрезвычайные полномочия. Собеседники ни о чем не договорились. Тогда президент республики сам решил призвать де Голля к власти.

Утром 29 мая стало известно, что Коти направил послание двум палатам парламента. В три часа началось заседание Национального собрания. Перед амфитеатром Бурбонского дворца появился Лё Трокёр. Он попросил депутатов встать и выслушать заявление президента. "В этот тяжелый час, — писал Коти, — я решил обратить свой взор к генералу де Голлю — самому знаменитому из всех французов" и предложить ему "сформировать правительство общественного спасения, которое смогло бы осуществить глубокие преобразования наших институтов"[36]. В этих словах заключалась суть всего текста. В конце своего послания президент угрожал подать в отставку, если парламент выскажется против правительства де Голля. Как только имя де Голля было произнесено, по знаку Жака Дюкло все депутаты-коммунисты и некоторые социалисты вновь сели на свои места. Правые продолжали слушать стоя. Не успел председатель закончить чтение, как левые начали скандировать "Фашизм не пройдет!" Представители правых партий ответили им криками "французский Алжир!" Коммунисты и социалисты запели "Марсельезу". На скамьях правых молчали. Затем начались бесконечные переругивания, угрозы, насмешки. Дело чуть было не дошло до драки[37]. Пока в кулуарах Бурбонского дворца депутаты продолжали возмущаться, генерал де Голль приехал в Елисейский дворец. Два президента Французской республики — нынешний и будущий — договорились о том, как произойдет процедура утверждения нового правительства.

Дебаты по инвеституре де Голля начались 1 июня. Генерал просил Национальное собрание предоставить его правительству "чрезвычайные полномочия сроком на полгода" с тем, чтобы "разработать новую конституцию и вынести ее на всеобщий референдум". Далее де Голль сформулировал три принципа, на которых будет базироваться новая конституция: "всеобщее избирательное право, разделение исполнительной и законодательной власти и отчетность правительства перед парламентом"[38]. После прочтения декларации генерал покинул Бурбонский дворец. Начались дебаты. Из 17 выступавших ораторов восемь выступили за предоставление инвеституры де Голлю и девять — против. В результате "за" проголосовали 329 депутатов: "независимые", МРП, "социальные республиканцы", часть социалистов и радикалов. 224 депутата голосовали "против": коммунисты, часть радикалов и социалистов.

В последующие два дня большинством голосов депутатов некоммунистических партий парламент одобрил три представленных де Голлем законопроекта: о специальных полномочиях в Алжире, о новом порядке пересмотра конституции, о чрезвычайных полномочиях правительства. После этого обе палаты были распущены. IV Республика навсегда ушла в историю.

Одним из первых мероприятий, проведенных де Голлем после его прихода к власти, была поездка в Алжир. Он отправился туда, чтобы "умиротворить" армию и ультраколониалистов, только что переживших знаменательные события.

После возвращения из Алжира де Голль вместе с министрами своего правительства всецело посвятил себя работе над проектом новой конституции. Он был закончен к началу осени и вынесен на всеобщий референдум, состоявшийся 28 сентября 1958 года. Теперь центральной фигурой всей французской политики становился президент республики. Почти 80 % французов ответили "да" новому основному закону страны. Конституция вошла в силу. Родилась V Республика, живущая по сей день.

В ноябре 1958 г. прошли выборы в Национальное собрание. Почти 200 мест завоевала новая крупная голлистская партия "Союз за новую республику" (ЮНР). Сторонники генерала основали ее незадолго до выборов. Однако сам генерал отказался встать во главе ее, так как стремился представить себя арбитром, отстаивающим интересы всей нации в целом. Печальный опыт РПФ не давал себя забыть. На пресс-конференции 23 октября глава правительства сказал, что возражает против использования партиями его имени "даже в качестве прилагательного", хотя и не намерен запрещать "каким бы то ни было политическим объединениям говорить о своей солидарности с действиями Шарля де Голля"[39]. Тем не менее генерал постоянно поддерживал связь со своими единомышленниками, объединившимися в ЮНР. Более того, как показали дальнейшие события, ни одно важное партийное решение не принималось без его согласия. Министры, члены ЦК ЮНР, держали де Голля в курсе всех партийных событий, обсуждали с ним все важнейшие вопросы.

В декабре 1958 г. де Голль был избран на семилетний срок президентом республики. В начале 1959 г. было сформировано новое правительство. На пост премьер-министра де Голль назначил своего верного соратника Дебре. Первоочередной задачей правительства стало урегулирование "алжирской проблемы". Скорее всего, де Голль вернулся к власти с твердым убеждением в том, что Алжиру необходимо предоставить независимость. Генерал понимал, что пока такой точки зрения придерживаются далеко не все и что многие французы сочувственно относятся к европейцам Алжира, которым в случае его отделения придется уехать. Однако президент решил твердо следовать избранному пути. 16 сентября 1959 г. он впервые заявил о праве Алжира на самоопределение. Вскоре, в ответ на это, "ультра" в алжирской столице устроили так называемую неделю баррикад, требуя от правительства отказа от новой политики. Но де Голль продолжал взятый им курс. Он заявил в середине 1960 г.: "Нет ничего странного в том, что испытываешь ностальгию по империи. В точности так же можно сожалеть о мягкости света, который некогда излучали лампы на масле, о былом великолепии парусного флота, о прелестной, но уже не существующей возможности проехаться в экипаже. Но ведь не бывает политики, идущей вразрез с реальностью"[40]. В конце года президент объявил, что будущий Алжир мыслится им как "государство со своим правительством"[41]. Примерно в то же время он писал сыну: "Я продолжаю дело по высвобождению нашей страны из пут, которые ее еще обволакивают. Алжир одна из них. С тех пор как мы оставили позади себя колониальную эпоху, а это, конечно, так, нам нужно идти новой дорогой… В конце концов все поймут, что Северная Африка гораздо больше нуждается в нас, чем мы в ней"[42]. В 1961 г. в Алжире вспыхнул еще один мятеж. На этот раз его развязали военные, требующие удержания Алжира под французским суверенитетом. Но де Голль был непреклонен. Мятеж был подавлен. В следующем, 1962 г. были подписаны Эвианские соглашения об окончании войны. Алжир получил независимость.

Теперь генерал мог всецело посвятить себя внешнеполитическим проблемам. Он взялся за осуществление политики "величия Франции", за обеспечение ей достойного места внутри НАТО.

Добиваться реорганизации Атлантического блока генерал начал еще во время алжирской войны. Де Голль настаивал на том, чтобы в системе Атлантического союза Франция играла роль державы с "мировой ответственностью". Он постоянно отстаивал эту идею перед президентом США Эйзенхауэром в их секретной переписке, но не мог добиться согласия. США все время подтверждали свою гегемонию в НАТО.

В 1961 г. новым президентом США избран 44-летний Джон Кеннеди. В начале июня он прибыл с официальным визитом в Париж. В центре внимания руководителей двух стран находилась проблема реорганизации НАТО. Президент Франции настоятельно требовал, чтобы главенствующее положение в Атлантическом блоке занимала "тройка" — США, Англия и Франция. Но Кеннеди отклонил такое предложение. Америка не собиралась с кем-то делить свое главенствующее положение в НАТО. И позиция Англии, которая играла роль проводника американской политики на европейском континенте, ее также вполне устраивала. В результате постепенно де Голль, понимая, что он не придет к согласию со своими англо-саксонскими собеседниками, начал курс постепенного отхода от НАТО.

В связи с этим де Голль понимал, что его страна должна в какой-то мере сама заботиться о собственной безопасности. Он придавал очень большое значение производству Францией своего атомного оружия. Первые атомные испытания она осуществила в алжирской Сахаре еще в 1960 г. и с тех пор продолжала их. Де Голль считал, что обладание ядерной силой возвеличивает Францию и ставит ее в ранг великой державы.

С давним союзником, Великобританией, отношения Франции поначалу складывались хорошо. Англия стала первой страной, которую де Голль посетил с официальным визитом после своего возвращения к власти. Это было еще в апреле 1960 года. Он был прекрасно принят королевой Елизаветой и премьер-министром Г. Макмилланом и с воодушевлением встречен в парламенте, где выступил с приветственной речью. Но через некоторое время отношения бывших союзников стали осложняться, особенно после того, как Англия объявила о своем намерении вступить в Общий рынок. Де Голль категорически воспротивился этому. В январе 1963 г. Франция наложила вето на вступление Англии в ЕЭС. Такая позиция де Голля отнюдь не означала, что генерал не хотел сотрудничества с Великобританией. Он его хотел, но на условиях, отвечающих интересам Франции. Наложив вето, де Голль таким образом решил избежать конкуренции со стороны Англии для французских товаров и, главным образом, для французской сельскохозяйственной продукции. Но вместе с тем, по мнению генерала, включение Англии в Общий рынок означало бы введение в него сильного претендента на лидерство в Западной Европе, да к тому же тесно связанного с США. А вот такого поворота дела он как раз не желал.

Де Голль одним из первых западноевропейских политиков выступил, выражаясь языком сегодняшнего дня, за создание "общеевропейского дома". На протяжении всей жизни генерал задавался вопросом, что такое Европа и в чем ее отличие от других континентов. В одной из его личных записей можно прочитать: "Я постоянно убеждаюсь в том, как много общего есть у народов, населяющих Европу. Все они белой расы, христианского вероисповедания. У всех у них одинаковый образ жизни и все они испокон веков связаны между собой тесными узами в сфере мышления, искусства, науки, политики, торговли. И совершенно естественно, если они образуют в мире свою особую организацию"[43]. Де Голль считал, что именно Европа стимулирует и даже направляет духовное и техническое развитие мира. Уже в 1961–1962 гг. президент Франции и его сторонники выдвинули идею заключения между странами Общего рынка договора, предусматривающего постоянное сотрудничество их правительств с целью разработки совместной политики в области международных отношений, обороны, экономики и культуры. Генерал стремился к созданию организации, которая могла бы в известной мере противостоять Соединенным Штатам. Но "Европа" де Голля — это не наднациональное объединение, это "Европа отечеств", в которой каждая отдельная страна сохраняет свою национальную самобытность. Конечно, центральное место в такой Европе президент отводил Франции. Именно свою страну он хотел видеть задающей тон в европейской организации. Но вместе с тем, он отдавал в ней значительное место ФРГ. Де Голль вообще придавал большое значение связям Франции с Западной Германией.

Еще в сентябре 1958 г., когда де Голль был премьер-министром, он встретился с федеральным канцлером ФРГ К. Аденауэром. Генерал пригласил его не в Париж, а в Коломбэ, чтобы в спокойной, почти интимной обстановке обменяться мнениями по поводу ситуации в Европе и во всем мире. Переговоры были закрытыми, но, судя по сообщениям печати, главное место во время бесед глав государств заняли вопросы о европейском и франко-западногерманском сотрудничестве. В коммюнике, опубликованном после переговоров, сообщалось, что франко-западногерманский альянс рассматривается обеими сторонами как основа "объединения Европы"[44]. Встречи де Голля с Аденауэром стали постоянными. Президент Франции выступал за расширение сотрудничества двух стран. Аденауэр еще несколько раз приезжал во Францию, а де Голль в сентябре 1962 г. посетил с официальным визитом Западную Германию. Менее чем через год, в январе 1963 г. в Париже главы двух государств подписали франко- западногерманский договор о сотрудничестве. Он предусматривал постоянные встречи и консультации глав двух стран, а также министров иностранных дел и министров обороны. Согласно договору, правительства Франции и ФРГ перед принятием ответственных решений обязались консультироваться по всем важным проблемам внешней политики[45]. Надо отметить, что традиции сотрудничества с Западной Германией живы по сей день. Их продолжателями стали Ж. Помпиду и В. Жискар д'Эстен. А сегодня им следует Ф. Миттеран. Однако в период президентства де Голля во франко- западногерманских отношениях были не только светлые страницы. Де Голль не хотел признавать ГДР и вообще одним из первых высказался за необходимость объединения двух германских государств, предвидя, что рано или поздно это обязательно произойдет. Вместе с тем, он твердо выступал за законность границы по Одеру — Нейсе. А это западным немцам совсем не нравилось. У германской стороны де Голль пытался найти поддержку своим идеям относительно НАТО. Он хотел, чтобы Германия вместе с Францией составляла как бы ядро Европы, проводила свою, независимую от США и НАТО политику. В сущности с этой целью де Голль и хотел "построить новую Европу". Но правящие круги Западной Германии отклонили такой курс президента Франции. Его также не приняли члены Общего рынка — Бельгия, Голландия и Люксембург. Вот почему деголлевский план "Европы" остался только планом и не был осуществлен.

Для де Голля Европа — это не только Европа западная, но и "Европа от Атлантики до Урала", непременно включающая в себя Советский Союз или, как любил называть его президент Франции, Россию. Сотрудничеству с нашей страной де Голль всегда придавал большое значение. Во Францию был приглашен глава СССР Н. С. Хрущев. В марте 1960 г. он с семьей прибыл в Париж. Существует мнение, что де Голль и Н. С. Хрущев не нравились друг другу. Действительно, глава Советского государства отрицательно воспринял приход к власти де Голля, считая его (трудно судить, с чьей подсказки) реакционным военным. Однако нельзя сказать, что де Голль относился к Хрущеву однозначно плохо. Во всяком случае очевидцы визита 1960 г. с французской стороны не оставили нам таких воспоминаний. Например, министр П. Сюдро отметил, что де Голль просто приходил в полное изумление от горячности, откровенности, прямоты характера Хрущева и его склонности к экспромту[46]. Обеим сторонам все же удалось прийти к некоторым соглашениям, например, к соглашению о необходимости разрешения неурегулированных международных вопросов не путем применения силы, а мирными средствами.

Важное значение генерал придавал связям Франции со странами "третьего мира". В 1964 г. он осуществил большое путешествие по всем странам Южной Америки и везде был принят с энтузиазмом и симпатией. В том же году де Голль выступил за признание Китайской Народной Республики. Он одним из первых решительно осудил войну США во Вьетнаме. Индивидуальность де Голля наложила свой отпечаток на всю внешнюю политику Франции. Это и было причиной его многих нетривиальных внешнеполитических решений. Иногда особая позиция президента Франции вызывала неприязнь руководителей других государств, в частности США. Однако надо отметить, что в кризисных ситуациях возглавляемая де Голлем Франция всегда вставала на позиции западных держав и блока НАТО. Так было, например, в моменты Берлинского и Карибского кризисов.

По Конституции 1958 г. и по сложившейся практике, президент республики занимается в основном внешней политикой. Внутренняя политика — дело премьер-министра. Тем не менее неправильно было бы полагать, что де Голль вообще не уделял внимания внутриполитическим проблемам. Он всегда очерчивал вместе с премьером и другими министрами основные направления внутренней политики.

В 1965 г. истекал семилетний срок президентства де Голля. В конце года должны были состояться новые выборы. Они впервые проводились во Франции всеобщим голосованием, а не коллегией выборщиков, как раньше. Де Голлю было почти 75 лет, и он не сразу решил, будет ли вообще выставлять свою кандидатуру. Когда в середине года на одной из пресс-конференций его спросили, как он себя чувствует, генерал пошутил: "Неплохо, но уверяю вас, что в один прекрасный день я все-таки умру". Он действительно чувствовал себя неплохо. Но возраст есть возраст. Может быть, де Голль задумывался о том, что уже пора уступить свое место. Но в последний момент генерал решил выдвинуть свою кандидатуру. Он объявил об этом ровно за месяц до выборов — 4 ноября.

Поначалу де Голль не хотел устраивать какую-либо предвыборную кампанию. Он считал, что его повседневный труд на благо отечества и достижения Франции говорят сами за себя. Но его противники развернули ожесточенную борьбу за власть. От правой оппозиции, обвинившей де Голля в его отходе от проатлантического курса, был выдвинут Ж. Леканюэ. Единым кандидатом левых сил стал Ф. Миттеран. Пока де Голль просто ждал дня выборов, они без конца ездили по стране и громили в своих речах установленный генералом режим "личной власти". Особенно усердствовал Миттеран. Каждому претенденту отпускалось два часа телевизионного времени. И здесь противники де Голля рассказали буквально все о себе и своих предвыборных программах. Сторонники де Голля начали просить его, чтобы он тоже выступил по телевидению. Он упорно отказывался, заявляя: "Ну что мне им сказать? Меня зовут Шарль де Голль, мне 75 лет!"[47]. И все же генерала уговорили. Он выступил перед телезрителями, хотя, говорят, не очень удачно. В первом туре де Голль набрал 44 % голосов, Миттеран — 32 % и Леканюэ — 16 %. Был назначен второй тур. В результате за де Голля отдали голоса около 55 % избирателей. Так впервые во Франции был избран президент всеобщим голосованием.

1966 год был ознаменован двумя важными событиями во внешней политике Франции. В марте де Голль объявил, что его страна выходит из военной организации НАТО. Такое решение было принято после того, как президент Франции окончательно убедился в невозможности реорганизации Атлантического блока. Практически это означало: вывод всех французских войск и военно-воздушных сил, размещенных в Западной Германии, из подчинения командованию НАТО; прекращение участия Франции в атлантических интегрированных командованиях; перевод из Франции этих командований и их штабов в другие страны, полное удаление находящихся во Франции американских и канадских военных частей, штабов и баз.

Вторым событием был визит президента республики в СССР. Де Голль прибыл в Москву 20 июня. Его переговоры с советскими руководителями свидетельствовали о желании Франции выступить инициатором процесса разрядки. В своей речи на приеме в Кремле президент Франции заявил: "Что касается наших общих политических целей, то ими являются разрядка, согласие, безопасность, а в один прекрасный день и объединение Европы от края до края, равновесие, прогресс и мир во всем мире"[48]. Переговоры завершились подписанием советско-французского договора о сотрудничестве. Визит де Голля в СССР длился 10 дней. За время своего пребывания в нашей стране генерал стремился ознакомиться с различными сферами общественной жизни, побывал в Ленинграде, Киеве, Волгограде, Новосибирске, на космодроме Байконур.

1968 год принес большие испытания Франции и ее президенту. Еще зимой в стране начались студенческие волнения. За 60-е годы численность студентов увеличилась до 600 тыс., причем среди них очень возросла прослойка выходцев из средних слоев общества и рабочих. Постепенно очень давно сложившаяся система высшего образования перестала удовлетворять часть студенчества. "Около половины студентов были вынуждены сочетать учебу с работой. Отсутствие необходимых материальных условий и сложная система экзаменов приводили к тому, что 70–80 % студентов, принятых на первый курс, не могли окончить учебу. Но даже те, кто получил диплом о высшем образовании, в отличие от прежнего времени не имели никаких гарантий трудоустройства и не могли рассчитывать на обеспеченное будущее"[49]. Такая ситуация способствовала быстрому росту популярности среди студенчества левацких группировок. Их лидеры срывали занятия, устраивали стычки с полицией, предлагали ликвидировать "классовый университет" и даже свергнуть правительство. И вот, в мае 1968 г. в ответ на угрозу исключения нескольких "леваков" студенты в Париже объявили забастовку и заняли Сорбонну. Университетские власти вызвали полицию, которая начала аресты. В ответ на это теперь уже не только в столице, но и в других городах развернулись массовые студенческие демонстрации. Начались схватки с полицией. В Париже, в Латинском квартале студенты разбирали мостовые, валили деревья, строили баррикады, поджигали автомашины. 13 мая в знак солидарности со студентами в столице состоялась мощная демонстрация. Собравшиеся вышли на улицы с лозунгами "Десяти лет достаточно!", "Де Голль, до свидания!" Одновременно с демонстрацией началась забастовка протеста, которая быстро переросла во всеобщую стачку огромного размаха. Большинство предприятий и банков прекратило работу. Остановился транспорт. Рабочие и служащие требовали повышения заработной платы, улучшения социального обеспечения, принятия мер против безработицы. Вскоре к ним присоединились крестьяне. За несколько дней общее число бастующих достигло 10 млн. человек. Такие события явно свидетельствовали о наличии серьезных социальных противоречий во французском обществе и о просчетах или недостаточном внимании правительства в социальной политике.

Де Голля майские события застали почти врасплох. Может быть впервые в жизни он понял, что не контролирует ситуации и даже не может для себя решить, что происходит, а вернее почему. Он, вероятно, осознавал, что что-то делал не так, чего-то недопонял, что- то упустил. Но что именно? Президент республики говорил в майские дни генеральному секретарю Елисейского дворца Б. Трико: "Ситуация совершенно неуловимая. Я не знаю, как реагировать. Я не понимаю, что надо сделать, не для того, чтобы взять в руки этот народ, а для того, чтобы он сам взял себя в руки. Я не знаю, что делать"[50]. Генерал не понял, чего хотел "этот народ". Он грустно заявлял: "Французы порвали контракт, который я с ними заключил". А хотел народ, наверное, просто социальной справедливости. Де Голль этого, видимо, не смог осознать, во всяком случае тогда, в мае. Он считал, что французы обошлись с ним скверно и отплатили ему за все то, что он сделал для Франции, неблагодарностью. Недаром он бросил как бы в ответ всему происходящему одну краткую фразу: "Реформа — да, мерзость — нет".

Премьер-министр Помпиду сразу решил пойти на уступки. В правительственной резиденции на улице Гренелль он еще в середине мая начал переговоры с профсоюзами и предпринимателями. Однако в течение всего месяца обстановка оставалась крайне напряженной. Левые силы требовали немедленной отставки правительства. А Миттеран заявил даже, что "власть вакантна". Настроение де Голля в эти дни еще более ухудшилось. 29 мая он принял довольно странное решение лететь в Баден-Баден, на территорию ФРГ, чтобы заручиться поддержкой командования расположенных там французских войск. Во главе их стоял генерал Массю. Он принял президента республики, и довольно быстро собеседники пришли к мнению, что де Голль должен вернуться в Париж[51]. 30 мая — президент уже опять в столице. Наконец он принял решение. Генерал выступил с речью по радио и телевидению, в которой утверждал, что над Францией нависла угроза коммунистической диктатуры и объявил о роспуске Национального собрания. В тот же день в Париже состоялась огромная манифестация в знак солидарности с де Голлем. В первых рядах демонстрантов шли члены правительства с лозунгами "Де Голль не одинок!" Переговоры Помпиду завершились подписанием "Гренелльских соглашений". Значительно была повышена заработная плата, увеличены пособия по безработице и семейные пособия. Забастовочное движение стало ослабевать и к середине июня в основном прекратилось. 30 июня состоялись выборы в Национальное собрание. Сторонники де Голля добились огромного успеха. Голлистская партия, выступившая во время майских событий в качестве "партии порядка", получила почти 300 мандатов и завоевала абсолютное большинство.

Итак, все улеглось, все успокоилось. Только не мог более обрести душевного равновесия генерал; де Голль. Майские события оставили где-то внутри него след и постоянно напоминали о себе всю его оставшуюся жизнь. Теперь президент включил в состав правительства так называемых левых голлистов, которые еще во времена РПФ выступали с проектом социально-экономических реформ в духе "сотрудничества классов". Генерал задумал осуществить эти реформы. Первым шагом в осуществлении его плана стал законопроект о новом районировании Франции и обновлении Сената, согласно которому в стране некоторым образом урезались права местного самоуправления и лишался законодательных функций Сенат. Де Голль объявил, что он выносит проект на всеобщий референдум и, в случае его отклонения, уйдет в отставку. Проект был явно неудачным. В нем объединялись две плохо сочетаемые вещи. Многие говорили генералу, что французы его не поймут, что лучше отказаться от этой идеи. Однако он твердо решил осуществить задуманное и упрямо стоял на своем. Может быть, президент республики искал повод, чтобы уйти, решив, что оборвалась тугая струна, которой он сам стянул воедино десять лет назад свою судьбу с судьбой Франции. Референдум был назначен на апрель 1969 года. Де Голля, как и ожидалось, не поддержали левые силы. Законопроект был отклонен также Жискар д'Эстеном, лидером группы "независимых республиканцев". Уже в марте стало ясно, что де Голль не получит большинства. Генерал с грустью ждал вынесения приговора. Он говорил сыну еще в начале года: "Французы устали от меня, да и я утомился от них"[52]. На референдуме 27 апреля 52 % избирателей отвергли проект. Так закончились 10 лет 3 месяца и 19 дней президентства генерала де Голля. Он сложил свои полномочия с горечью в сердце и тайной досадой, сказав одному из своих близких: "Меня ранили в мае 1968 г., а теперь прикончили"[53].

Де Голль уехал в Коломбэ. Теперь он действительно был уже таким, каким обрисовал себя двадцать лет назад на последней странице "Военных мемуаров" — "старым человеком, изнуренным испытаниями, отстраненным от дел, чувствующим приближение вечного холода". Мало-помалу для бывшего президента республики жизнь приобретала другой ритм. Появились новые, простые дела и заботы. Он стаи опять писать воспоминания — "Мемуары надежды", начинающиеся 1958 годом. Издательство "Плон" приступило к публикации пятитомника его "Речей и посланий". Первый том увидел свет весной 1970 года. Иногда де Голль покидал свою деревню. В мае — июне 1969 г. почти сорок дней провел с женой в Ирландии, а в июне 1970 г. три недели прожил в Испании. Он ни к чему не утратил интереса, был в курсе всех политических событий, расспрашивал своих посетителей о самых разных вещах. Генерал всегда был чутким отцом, теперь он стал добрым и нежным дедом. У него было три внука — Шарль, Ив и Жан (сыновья Филиппа) и внучка Анна (дочь Элизабет). Он любил бродить с ними в окрестностях Коломбэ. Де Голль все больше и больше погружался в воспоминания о былом, опять много времени проводил в своем кабинете. Он говорил, что ему нужно еще пять лет жизни, чтобы дописать воспоминания. Но судьба не отпустила ему этих лет.

9 ноября 1970 года. Тихий пасмурный осенний день в Коломбэ. Генерал, как обычно, работал, гулял, размышлял. О чем? Может быть о том, как через две недели отпраздновать свое 80-летие. Вечером де Голль сел раскладывать пасьянс. И вдруг все тело оцепенело. Он только успел сказать: "Какая боль". Карты посыпались из рук. Вмиг разрыв аорты остановил биение сердца. На следующий день президент республики Помпиду сказал своим соотечественникам: "Француженки, французы. Умер генерал де Голль. Франция овдовела".

Его опустили в землю 12 ноября на маленьком деревенском кладбище Коломбэ, как он завещал, "без музыки и фанфар", в присутствии только родных и близких. Сегодня каждый может прийти туда, поклониться ему и прочитать на скромном памятнике: "Шарль де Голль. 1890–1970".