Шелковая тень любви (СИ)

– Вот именно, ты сама этого хотела, ты была свободна в своем желании, а я нет. Я не хотела всего этого…

– Я понимаю, здесь палка о двух концах. С одной стороны, я в плюсе, поскольку это мой осознанный выбор. С другой стороны, это куда менее этично, но это меня ничуть не угнетает. Зато сейчас я по-настоящему счастлива. Когда я рассталась с Сиваевым, я пообещала себе, что впредь начну строить отношения только по искренней и взаимной любви. Мне действительно было все равно, какой будет статус у моего любимого и сколько он будет зарабатывать. Естественно, я не рассматривала вариант какого-то альфонса, которого придется содержать, но и сама содержанкой быть я уже не намеревалась. Я и сейчас прекрасно знаю, что как бы ни сложилась наша с Костей жизнь, моих денег мне до конца дней хватит. Те деньги, что я забрала у Жоры, я вообще не трачу практически. Только проценты перевожу в благотворительный фонд борьбы с детской онкологией. Видимо, на подкорке где-то сидит мысль, что поступила-то я не очень-то честно, поэтому и пытаюсь хоть как-то выровнять баланс добрыми делами. Кстати, не так давно узнала, что Сиваев умер в тюрьме пару месяцев назад. Пять лет отсидел и умер. Зато теперь я уверена, что он не выйдет и никогда мне не отомстит. А с Костей мы познакомились накануне нового две тысячи шестнадцатого года. Я вела новогодний корпоратив у нефтяной компании, управляющим которой, на тот момент, еще был его отец. Костя же трудился там финансистом. Я и не знала, что он сын «того самого» Хвальковского. Мне он просто понравился. Высокий, спортивный, красивый, умный, эрудированный. Он так искренне и непосредственно за мной ухаживал…, я не могла не влюбится. На сей раз мне были дороги не сами подарки, а то, как он их дарил. Тупо сходить в ювелирный и купить очередное колечко с огромным бриллиантом, а потом вечерком преподнести мне коробочку, это не его репертуар. То он возил меня на парад яхт, и там преподносил какой-нибудь сюрприз, то мы ездили в Германию на фестиваль фейерверков, где он подарил мне сертификат на звезду с моим именем. Да всего и не упомнишь. Помню, после того, как я вернулась после нового года с Мальдив, он встречал меня в аэропорту и говорил, что жить без меня не может. Я думала, это глупости. Ну, как можно так влюбиться за пару дней? А оказывается можно. Летом он сделал мне предложение. Мы отдыхали на Канарских островах и Костя предложил погрузиться под воду, в океан. Я согласилась. Там на дне, в раковине из-под жемчужины меня ждало помолвочное кольцо. Он сделал мне предложение прямо под водой! Все это казалось какой-то сказкой. Потом фееричная свадьба. И вот уже три года мы живем в законном браке. А он смотрит на меня теми же влюбленными глазами, как в самом начале нашего романа. И я его люблю, безумно люблю. Мне скоро двадцать семь, и мы подумываем о ребенке. И мне сейчас все равно, вернусь я после декрета на телевидение, или нет. Я знаю, что уже удовлетворила свои потребности и в славе, и в деньгах, теперь у меня только одна потребность: стать матерью. Сейчас я счастлива. И я не боюсь об этом говорить, поскольку, я считаю, что я заслужила быть счастливой. Грубо говоря, на пути к своему счастью я шла по головам. Но ведь дошла же. Сумела. А ведь не всем так везет, как нам с тобой. Кто-то так и остается никчемной содержанкой. У тебя есть свой бизнес и, как я понимаю, неплохой счет в банке, и вся жизнь впереди. Некоторые замуж за олигархов выходят, некоторые даже по любви, но практически все остаются ни с чем. А у вас все заранее оговорено, и это не плохо. И вообще, я считаю, нам с мужчинами, которые помогли нам на старте, в принципе, повезло. Согласись, как Сиваев, так и Молотов, далеко не худшие варианты. Да, мы их не любили. Но они никогда не унижали нас.

– Ну…, может быть он ничего и не говорил, но чувствовала я себя…

– А кто об этом знал? Вот когда это видят все, вот это и есть унижение, а когда это твое внутреннее ощущение, это скорее всего совесть. Они не били нас, не издевались над нами. Так ведь? Жора вообще меня боготворил. Бывали конечно разборки, в основном в последнее время, но он ни разу не оскорбил меня.

– Ну, Молот, ни Сиваев, – протянула в ответ Рита.

– Он бьет тебя? Оскорбляет? – обеспокоено, поинтересовалась Алла.

– Оскорблять, кажется, не оскорбляет, по крайней мере, в последнее время. Бывали стычки, хотя я сама доводила его до белого каления. Бить… Ударил один раз. Разбил мне губу и я упала на каминную решетку. Хотя…, я и тогда заслужила. Я задела его за больное, приплела его отца, а тому как раз в этот день были поминки – десять лет, как его убили. Вот и получила. Правда потом Молотов извинялся. Больше не бил. Хотя я потом бывало вела себя неадекватно.

– Ну, все же не так и плохо. Другие и на людях своих приживалок в грош не ставят, а Молотов просто готов упасть к твоим ногам, поэтому никто и никогда не скажет тебе, что ты содержанка или что-то в этом роде. Он преподнес тебя так, словно ты равная ему. Все считают, что вы достойная друг друга пара, а это немаловажно, – справедливости ради, подметила Алла.

– Согласна. Но я все равно чувствовала себя рабой.

– А сейчас?

– А что сейчас? Сейчас я живу в предвкушении свободы. Еще чуть-чуть, и мы расстанемся раз и навсегда, и я возможно, наконец-то смогу построить нормальные отношения. Я так хочу, чтобы меня любили. Преданно и нежно. Хочу ощущать заботу и внимание, хочу знать, что, если понадобится, мой мужчина отдаст за меня жизнь…

– Как я тебя понимаю. Я мечтала о том же. Но поскольку я это сейчас имею, могу заверить, что тоже счастье впереди ждет и тебя, – подбодрила подругу Алла.

– Хотелось бы верить…

Спустя час Рита уже ждала с работы Молотова в его квартире. Он пришел около десяти часов вечера и явно не в духе. Рита поспешила поинтересоваться, что случилось, но Роман, словно, не слышал ее вопроса.

– Ром, я, кажется, с тобой разговариваю, – несколько взъелась Рита.

– Ну, что тебе от меня надо? Что ж вы бабы за народ-то такой упертый, а? Вам одно говоришь, а вы все по-своему делаете! – закричал Роман.

– Тебя куда понесло-то? Ты мне еще ничего не говорил, чтобы я по-своему сделала, ты просто молчал, – отстаивала свою точку зрения Рита.

– А то ты не знаешь, что тебе делать надо?! Что ты вообще тут стоишь? Ты уже должна ждать меня в постели! Иди в спальню! – крикнул Роман и толкнул девушку на лестницу.

От неожиданного толчка, Рита не удержала равновесия и не сильно, но упала на ступени. Однако, Роман, казалось, вообще этого не заметил.

– Чтобы когда я пришел из душа, ты уже в койке лежала! Поняла? – продолжал вопить он.

– Поняла, – спокойно ответила Рита и покорно поднялась на второй этаж.

Глава 16

Следующим воскресным утром Роман проснулся вперед Марго. Он судорожно начал вспоминать, что вчера говорил и делал, но воспоминания приходили обрывками. Да, вчера он определенно вышел из себя, а сорвался скорее всего на Маргарите.

«Неверное, вчера опять ей нахамил, как будто она в чем-то виновата?! Что ж я за человек-то такой? Никакой сдержанности. Бедная Маргоша… Как она меня терпит? Может быть, ей завтрак приготовить? А что она обычно ест на завтрак? А ест ли она вообще? – вдруг, неожиданно для самого себя, задумался Роман, – Да, ест, конечно. Точно, как правило, что-нибудь сладкое, или бутерброд с сыром. А пьет кофе. Хоть что-то я помню. О, кажется, она уже просыпается. Точно, потягиваться начинает. С завтраком не успел. Придется извиняться словами, а это куда хуже…»

– Марго, доброе утро, – нежно прошептал Роман.

– Доброе, – улыбнулась Рита и перевернулась с правого бока на левый, дабы повернуться к нему лицом.

И тут взору Романа представился огромный, ярко-фиолетовый синяк на правом плече девушки. Роман долго и молча смотрел на кровоподтек и никак не мог понять, откуда он взялся?

«Нет, я не мог ее ударить» – промелькнуло в голове у Романа, но не спросить, откуда взялось это произведение искусства на плече девушки, он просто не мог.

– Это что я сделал? – прямо спросил Молотов.

– Что, это?

– Вот, посмотри, у тебя синяк на всю руку, – указал Молотов.

– Не знаю… А это, наверное, о лестницу.

– О какую лестницу?

– Ну, ты вчера пришел несколько не в духе. Оттолкнул меня, а я упала, на лестницу. Как раз на эту руку. Ерунда, скоро пройдет. Сейчас все равно зима, все вещи с длинным рукавом, никто не заметит, – абсолютно спокойно рассуждала Рита.

– Но это не нормально. Извини меня, я не хотел… Вот, черт! Получается, я не сдержал слово. Я же обещал никогда не поднимать на тебя руку, а что выходит? Ты же ни в чем не виновата… Маргоша, прости, прости, пожалуйста, мне так стыдно, мне очень стыдно, – жалобно просил прощения Роман, буквально через каждое слово целуя ее синяк.

– Ром, я не в обиде. Правда, – улыбнулась Рита. Какая разница, что он говорит или делает, меньше, чем через год, в ее жизни его уже не будет, а значит, он уже никогда не ударит ее, ни случайно, ни нарочно.

– Проси, что хочешь, я готов загладить свою вину. Хочешь колечко? Нет? А сережки? Нет? Может быть подвеску? Или новый телефон? Или может быть машину? А? – с азартом и блеском в глазах перечислял возможные варианты его «прощения» Роман, – А может быть яхту хочешь?

– Ром, успокойся. Что ты как ненормальный? Ничего мне не надо. У меня все есть. Я ничего не хочу, – слегка устало покачала головой Рита.

– Ну, а кофе? Может быть, хотя бы кофе в постель?

– А вот это предложение мне куда больше нравится.

– Пять минут, и я вернусь с подносом, – пообещал Молотов и поспешил на кухню переполненный энтузиазмом.

Рита сидела на постели в ожидании кофе. Ей никто и никогда не приносил кофе в постель. А уж, тем более, Молотов, который, как полагала Рита, никому и никогда не приносил это кофе в постель. «Кофе в постель» всегда казалось Рите такой банальной ерундой, что она даже никогда об этом и не мечтала, но сейчас это грело ей душу. Молотов – кофе – постель. Цепочка явно удлинилась. Раньше просто: Молотов – постель. А сейчас уже и «кофе».

«Наверное, это мой карьерный рост» – усмехнулась Рита.

В эту же секунду распахнулась дверь, и в спальню вошел Роман. В трусах и с подносом! Просто умиление. Рита непроизвольно расплылась в широкой улыбке.

– А вот и я!

– Я вижу, иди скорее ко мне! – продолжая улыбаться, говорила Рита, раскрывая для Романа свои объятия.

Они вместе выпили кофе с фруктовыми пирожными и только после этого направились в ванну. Вместе приняв душ, Роман и Рита собрались и задумались о том, как провести сегодняшний день.

– А знаешь, я предлагаю пассивный отдых, – предложил Молотов, – Давай просто посидим дома? Посмотрим какие-нибудь новые фильмы, например?

– А я не против. Давай. Только мне еще нужно покушать нам что-нибудь приготовить. Что ты хочешь?

– А давай ты отдохнешь от кухни. Я думаю, закажем домой что-нибудь из японской кухни?

– Я – за! Лично мне обязательно суши с угрем.

– Заметано. Пойду, сделаю заказ, а ты пока посмотри в интернете фильмы, добавь в избранное, что заинтересует, хорошо?

– С удовольствием! – искренне ответила Рита.

Сегодня Риту впервые не тяготила компания Романа, а мысль о том, что весь день им придется провести вместе в четырех стенах, ничуть ее не угнетала.

Рита выбрала несколько фильмов, и они устроились перед домашним кинотеатром. Первым в их списке предпочтений на сегодня стал новый голливудский блокбастер. После фильма Рита и Роман решили подождать, когда привезут их обед, и только затем продолжить свой киносеанс. У Романа, как всегда, зазвонил телефон.

– Вот еще кого не хватало! – зло прокомментировал Молотов, но на звонок все же ответил.

Рита не намеревалась слушать его рабочие разговоры, но Роман так громко возмущался, что до девушки волей-неволей доносились обрывки фраз.

– Ты дура что ли? Я тебе что сказал делать? А? Не можешь? Что прикажешь тебе помочь? Не надо? А я помогу, потому что мне это не надо! Ясно?! Так что, слушай меня внимательно, овца, я сейчас приеду и сам все разрулю! – не стесняясь в выражениях, кричал кому-то в трубку Молотов.

После чего Роман вернулся к Маргарите, которая мирно ждала его на диване.

– Марго, извини, пожалуйста, но мне придется отъехать на час-полтора. Если хочешь, можешь пообедать одна, не дожидаясь, когда я приеду.

– А когда вернешься, ты будешь уже сытый?

– Вряд ли, – поспешно собираясь, отвечал Роман.

– В таком случае, я тебя подожду, – улыбнулась Рита. Она понимала, что скорее всего он едет к какой-то другой женщине, но это ничуть не задевало Маргариту.

– Хорошо, спасибо, – улыбнулся Роман, и на ходу чмокнув ее в лоб, вышел из квартиры.

Оставшись одна, Рита решила посмотреть мелодраматическую историю любви, которую с ней навряд ли захотел бы смотреть Молотов.

«Ну, почему меня никто так не любит? Господи, как бы я хотела, чтобы и меня кто-то так любил!» – в очередной раз взмолилась Рита, хотя прекрасно понимала, что кино – это кино, и реальная жизнь куда сложнее и менее радужна.

Молотов вернулся через два часа, натянутый как струна. Рита даже подойти к нему боялась, не то чтобы что-то сказать. Побросав телефон, ключи и бумажник на тумбочку в коридоре, Роман прошел в гостиную.

– Рита, я быстренько приму контрастный душ, успокоюсь, приду в себя и мы пообедаем, хорошо? – спокойным, сдержанным тоном, проговорил Молотов.

– Конечно, здесь будем кушать или на кухне?

– Давай здесь, – немного подумав ответил Роман и удалился.

Как он и обещал, вернулся через пятнадцать минут, уже абсолютно спокойный и даже, казалось, в хорошем расположении духа. Марго и Роман пообедали, посмотрели еще несколько фильмов, поужинали, опять же сушами и роллами, поболтали ни о чем и пошли спать.

Наутро Роман уехал в офис, а Рита улетела в Питер, поскольку уже давненько не появлялась в своих магазинах, и понимала, что просто обязана проверить, как там идут дела. Договорились, что в середине недели Роман сам прилетит на денек в Петербург, но у него так и не получилось вырваться, поэтому встретились они лишь в следующие выходные, когда Рита приехала в Москву.

В субботу они ходили на премьеру одного молодежного фильма, который спонсировал Молотов, а в воскресенье вновь подумывали о том, чтобы просто побездельничать. Но днем Роману снова кто-то позвонил. Молотов вновь рвал и метал, на весь дом крича в трубку: «Ты мне уже поперек горла! Какого тебе еще надо?! Да мне убить тебя проще! Ну, смотри, я сейчас приеду, и если тебе не окажется, что мне сказать, пеняй на себя!» После чего он, вмиг сорвался с места и уехал. Рита осталась дома одна в полной растерянности. Но спросить, что происходит даже не думала. Зачем будить в Молотове зверя, когда тот только-только начал засыпать? Пускай разбирается с кем хочет и как хочет, главное, чтобы Рите не перепало.

На сей раз Роман вернулся уже около восьми часов вечера. Извинился перед Ритой, что заставил ее скучать и без сил рухнул на кровать.

– Может быть, тебе массаж расслабляющий сделать? – как можно осторожнее спросила девушка, опасаясь какой-либо неадекватной реакции, которых повидала немало за эти два с половиной года.

– Был бы тебе очень признателен, – ответил Роман, и на сердце у Риты отлегло: кажется, скандала не будет.

Девушка взяла его любимое массажное масло с терпким запахом грейпфрута и принялась разминать мускулистую спину Молотова. Когда релакс-сеанс подошел к концу, Роман перевернулся на спину, и поблагодарил Риту поцелуем.

– Спасибо, теперь мне значительно лучше, – добавил он.

– Рада, что оказалась полезна, – улыбнулась девушка, поскольку от настроения Романа зависело, что ее ждет ночью: просто спокойный и ласковый секс или же «ожесточенная схватка».

– Ты мне всегда так полезна… Без тебя моя жизнь вообще осиротела бы, – прищурив масляные глаза, ответил Молотов.

– Ой, Ром, а что у тебя с шеей? – вдруг заметив у Романа глубокие царапины, забеспокоилась Рита, – Может быть, перекисью прижечь?

– А что там? – проведя рукой по шее, спросил Роман, – Вот черт! Да ладно, не надо прижигать, уже и так затянулись, – отмахнулся он, – Давай лучше продолжим наши релаксирующие процедуры, – вполне прозрачно намекнул Роман.

– Ничего не имею против, – игриво ответила Рита и сама поцеловала Романа.

А наутро Рита вновь улетела в Питер. Молотов вновь обещал ей приехать на неделе. Однако в тот же день Рите пришлось лететь обратно в Москву…

Позавтракав в местном кафе, Рита вернулась домой и начала дорабатывать эскизы, когда ее мобильный зазвонил и на дисплее высветился незнакомый номер. Вообще незнакомые номера, как правило, не обещают ничего хорошего, так оказалось и в этот раз.

– Да, – настороженно ответила Рита.

– Марго, это я – Молотов, – послышался встревоженный голос на том конце провода.

– Привет, а с чьего телефона ты звонишь?

– С общяковского!

– Ты напился что ли? – растерянно, предполагала Рита, хотя знала, что напиваться, да еще и в понедельник, не похоже на Романа.

– Лучше бы. Ты мне очень нужна. Я так встрял, ты себе не представляешь. Мне нужна твоя помощь, очень нужна! – обескуражил Риту своим заявлением Роман.

– Тебе? Моя помощь? Ты ничего не попутал? Это же ты – владелец заводов, домов, пароходов!

– Марго, мне не до шуток, у меня на звонок пара минут. Послушай меня внимательно и не перебивай.

– Говори, – коротко ответила Рита.

– Я сейчас в КПЗ, но скорее всего, в ближайшее время меня переведут в СИЗО. Мне очень нужно тебя увидеть. Мне нужно тебе кое-что сказать. Лично.

– Молотов, ты говоришь серьезно? – не веря его словам, переспрашивала Рита.

– К сожалению.

– За что?

– Как бы, за убийство.

– Господи, Молотов, как ты так?! – изумилась Рита.

– Не телефонный разговор. Мне нужна ты и адвокат!

– Поняла. Сейчас же вылетаю в Москву, если не сегодня, то завтра буду у тебя, – заверила его Рита.

– Спасибо. Жду.

Рита положила трубку и какое-то время просто собиралась с мыслями. Как вообще такие люди, как Молотов могут оказаться за решеткой?! Неужели не все возможно уладить одним телефонным звонком? И что он хочет от нее? Чем она может ему помочь?! Но долго сидеть и обдумывать информацию времени не было, раз она обещала, что приедет, нужно ехать.

Рита и понятия не имела, что добиться свидания окажется настолько сложно. Только ее, откуда-то появившийся напор и умение быстро ориентироваться в ситуации, находя нужных людей, и, естественно, деньги, помогли «выбить» пятнадцатиминутную встречу с Романом.

Разве когда-нибудь, Рита могла предположить, что ей придется ходить по витиеватым казенным коридорам в ожидании встречи со своим, так сказать, женихом?! Безусловно, нет. С другой стороны, она никогда бы не подумала, что сможет сдать себя в аренду, но ведь сдала же!

Маргариту завели в какую-то небольшую комнатку с потрескавшейся серо-синей краской на стенах. Посередине комнаты стоял деревянный стол, а по его краям друг напротив друга две скамейки. Ей велели присесть и подождать пару минут, пока приведут задержанного. Рита осматривалась вокруг и думала, какого черта она сюда приперлась. Присесть и подождать? Да Рита брезгливо посмотрела на скамейку и робко присела на край. Атмосфера полной безнадежности, царившая в этой комнатке давила так, что через несколько минут сама Рита начала ощущать себя заключенной. Через минуту железная дверь со скрипом отворилась и ввели Молотова. С него сняли наручники, и предупредили, что у них есть пятнадцать минут.

– И чтобы никаких прикосновений, – напомнил охранник, перед тем, как выйти за дверь.

– Привет, – как-то несмело произнесла Рита.

– Привет, привет, спасибо, что пришла, – поспешно поблагодарил ее Роман.

– Как ты?

– Так себе. Знаешь ли КПЗ, это тебе не Мальдивы, и даже не дача под Питером, но это сейчас абсолютно не важно. Я сейчас начну тебе кое-что говорить, а ты слушай и запоминай, с первого раза, – предупредил Риту Молотов.

– Хорошо, – кивнув в знак согласия, ответила Рита, почему-то в полной уверенности, то он заставит обеспечивать ему алиби, и она была готова подтвердить любую его историю.

– Значит, так. Знаешь, где у меня сейф в доме?

– На Рублевке? – уточнила Рита.

– Да.

– Знаю, – подтвердила девушка.

– Вот и замечательно. Значит так, там очень много нужных бумаг. Видела у меня в кабинете у сейфа висят две картины, на одной водопад, на другой – лес? – Рита кивнула и Молотов продолжил, – Так вот, на каждой картине указан год их написания. Берешь первую цифру с картины, где водопад, затем – первую с картины леса, затем вторую цифру с водопада и вторую с леса и так далее, по очереди, будет восемь цифр – это код сейфа. Поняла?

– Да, – коротко отвечала Рита.

– Там все нужные тебе бумаги. Учти, ты единственный человек, которому я доверяю, обещай, что сделаешь все так, как я тебе сейчас велю, хорошо?

– Обещаю, – уверила Романа Маргарита.

– Так вот, поскольку меня, скорее всего, посадят, и не на один год, все, что у меня есть, я оставлю маме и тебе. Во-первых, ты увидишь в сейфе дарственную на дом под Питером, на имя мамы, отдаешь ей. Так же найдешь там четыре небольших конверта с банковскими картами. Где написаны номер один и два – это маме, три и четыре – тебе. На первой – счет в швейцарском банке на мамино имя, скажешь ей, что код – дата их с отцом свадьбы. На вторую приходит прибыль от «РосНикеля». Код второй карты – дата рождения ее мамы. Дальше. В самом сейфе лежит некоторая сумма денег, потратишь ее на адвоката, также добавишь деньги с карты номер три. Все, что останется на карте – твое. Код карты – дата подписания нашего контракта. Я думаю ее ты точно помнишь. На четвертую карту будут приходить дивиденды от «РосФинБанка», код этой карты напротив, день окончания действия нашего договора, я думаю, это ты тоже знаешь. Только обещай, что два раза год по десять процентов ты будешь перечислять в фонд по борьбе с детской онкологией, как это делал я, реквизиты тоже в сейфе. Остальное трать так, как тебе заблагорассудится. Еще в сейфе найдешь дарственные на квартиру в Москве и дом на Рублевке. Там есть моя подпись, печать нотариуса, нет только имени. Впишешь свое имя сама. Да и еще, я готовился подписать договор о покупке одного завода в Твери, и сделать из него дочернее от «РосНикеля». Мы уже устно утвердили условия контракта, оставалось только подписать. Ты должна найти Олега Иннокентьевича, того самого, что составлял наш контракт, его номер телефона тоже есть в сейфе, и попросишь его сделать на тебя генеральную доверенность, которая позволит тебе подписывать документы от моего имени. Чтобы он не сомневался в том, что я в курсе, дай ему вот эту бумажку, – сказал Молотов и протянул Рите какую-то свернутую в четыре раза салфетку, – И еще, скажи ему, чтобы он был готов заверить заготовку номер четыре.

– А это еще что?

– Завещание мое. Пускай на всякий случай оно будет готово. Прочерки пускай заполнит твоим именем.

– Что?!

– Что слышала. Если что, то акции «РосНикеля» и «РосФинБанка» перейдут к тебе с обязательным условием, что пока жива моя мать, все доходы от акций «РосНикеля» переходят на тот счет, куда и сейчас. Ну, кажется, все. Ты все поняла?

– Я поняла, но я не понимаю, почему я? Как ты можешь все это доверить мне? Я же банальная содержанка? – никак не могла взять в толк Рита.

– Если бы ты была банальной содержанкой, мы с тобой сейчас бы здесь не сидели, – покачал головой Молотов и слегка улыбнулся уголками губ, – Будь ты банальная содержанка, тебя бы не было в моей жизни.

– Допустим, но у тебя же есть замы и компаньоны, почему бы не сделать генеральную доверенность на кого-нибудь из них, кто действительно разбирается в бизнесе?

– Зачем искушать людей? Чтобы они все забрали, и моя мать осталась без средств?

– Ты никому не веришь…, – проронила Рита.

– Верю. Тебе верю. Ты не алчная, ты честная. Ты сделаешь все, как я сказал?

– Да. Но только после суда.

– А в чем смысл? Меня все равно посадят. Да, кстати, имя адвоката, которого тебе нужно постараться нанять – Всеволод Мейерхольд. Он молодой, но очень талантливый парень И очень занятой. Так что, если тебе удастся с ним договориться, я буду тебе бесконечно благодарен. Пока мне инкриминируют неумышленное убийство. Если он возьмется за дело, может быть, потянет на убийство в состоянии аффекта, это уже несколько лет скостится.

– А если тебя оправдают?

– Никогда.

– Почему ты так уверен? Почему ты вообще здесь?! Неужели у тебя некому было позвонить, чтобы дело спустили на тормозах?!

– Было. И я позвонил. Оказалось, что кто-то не менее влиятельный, чем я очень хочет воспользоваться моментом и готов сделать все, чтобы меня упрятали за решетку. Так что пока мы будем мериться связями, сто лет пройдет. Конечно, этот механизм тоже запущен, и люди будут стараться мне помочь, но и я должен быть ко всему готов, понимаешь? Так что просто сделай так, как я прошу и помоги мне.

– Безусловно, я все сделаю, как ты просил. Ром, а что случилось? В убийстве кого тебя обвиняют? – не могла не спросить Рита.

– Это долгая история.

– Но я же должна знать!

– Это некрасивая история, – нехотя ответил Роман.

– А ты думаешь сдать себя в аренду олигарху – это красивая история? – всплеснула руками Рита.

– Поверь мне, это еще «красивая» история. Хорошо. В мае я принял новую секретаршу – Жанну. Помнишь, историю с Денисом, то что я отпустил тебя? Вот тогда я начал спать с Жанной. А потом твое похищение, и мы, вроде как, помирились… Короче, я ее послал. Уволил. Но заплатил хорошую компенсацию. В октябре она сказала мне, что беременна. Я дал ей денег на аборт и на реабилитацию. На эти деньги можно было минимум год жить и ни о чем не думать. А тут, когда мы вернулись с Сейшельских островов, она снова мне позвонила и сказала, что так и не сделала аборт. Я впал в бешенство. Я велел ей на следующий же день идти в больницу. А она звонит мне и говорит, что не может решиться. Помнишь, я бросил наш кинопросмотр и ушел? Короче, я силком оттащил ее на аборт. А в воскресенье, она снова звонит и несет какой-то бред по телефону, я решил приехать и поставить ее на место. Она была пьяна. Говорила, что все расскажет тебе. Но я-то знал, что тебе это безразлично. Поэтому просто сказал, что может говорить все что угодно и кому угодно. Потом она еще что-то невнятное вопила. Я вышел из себя. Схватил ее за горло, и сказал, что если она еще хоть раз, хотя бы тенью промелькнет на горизонте моей жизни, я ей голову сверну. Она отбивалась. Поцарапала мне шею. Так что под ногтями у нее частицы моей кожи, а это улика. Я швырнул ее на диван и ушел. И когда я уходил, то столкнулся с ее соседкой, так что она меня опознает. Но я ее не убивал, понимаешь?

– А может быть, она ударилась, когда падала? – предположила Рита.

– Это как надо удариться, чтобы я швырнул ее на диван в комнате, а труп нашли на кухне с тремя ножевыми ранениями. И время смерти приблизительно совпадает с тем, когда я ушел от нее, когда меня эта соседка видела… Меня кто-то очень жестко подставил. Мне не доказать свою невиновность. А мотив знаешь у меня якобы какой был?

– Какой?

– Боялся, что моя невеста, то есть ты, узнав об измене, меня не простит.

– Но твоя верность не оговорена в контракте.

– А кто про него знает?

– Хочешь, я расскажу правду? Скажу, что мы просто подписали контракт, что между нами нет ничего личного, и мотив пропадет?

– Нет. Ты хочешь, чтобы на нас ушат грязи вылили? Меня все равно посадят, а в тебя начнут тыкать пальцем. Спасибо, конечно, за желание помочь, но лучше найди Мейерхольда. Ответь мне только на один вопрос: ты веришь, что я не убивал? – с надеждой глядя в глаза Риты, спрашивал Роман.

– Верю. Безусловно, верю. А знаешь почему? Потому, что если бы это действительно сделал ты, то не оставил бы ни единого следа, да и трупа ее никто и никогда бы не нашел.

– Как бы это гадко не звучало, но ты права, – согласился Роман, – Марго, я могу рассчитывать на то, что под присягой ты не расскажешь того, что я сам тебе говорил, лежа в постели?

– Что именно?

– Про то, как мстил за отца.

– А это тут при чем? Тебя же не за это судят? Да и вообще, даже если бы тебя судили за прошлые грехи, я бы все равно ничего не сказала. Это не мое дело.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Риту Роман и поцеловал ее ледяную от волнения руку.

– Я же сказал, никаких прикосновений! Все, время истекло! – тут же скомандовал охранник, открыв дверь, – Подозреваемый Молотов, на выход.

Роман покорно встал со скамейки, попрощался с Ритой и протянул руки, чтобы на его запястьях снова защелкнулись наручники.

– Лицом к стене! Вперед! Стоять! Лицом к стене! Направо! Вперед! – слышала Рита громкие команды охранника, которые Молотов безоговорочно выполнял. Он, человек привыкший сам отдавать приказы, сейчас безропотно делал все, что ему говорили.

Молотов сам не мог поверить в то, что все это происходит с ним. Он? за последние годы привыкший делать все, что ему заблагорассудится, находится сейчас целиком и полностью в чужой власти, казалось, подобно смерти. Он, привыкший к регалиям «хозяина жизни», стал просто никем! Он сидел в КПЗ в компании какого-то мелкого воришки, алкоголика, зарезавшего своего собутыльника и просто неудачника, пытающегося убить любовника жены! Молотов последние лет десять не считал таких за людей, а теперь сидел с ними на одних нарах! Все это не укладывалось в его голове. Они и ОН?! Разве это возможно? Как вообще так могло получиться, что он оказался бессилен перед законом? С другой стороны, где-то в глубине души, Молотов понимал, что заслужил это наказание, не из-за смерти этой несчастной Жанны, к которой он и правда не имел никакого отношения, а за многое другое. За то что мстил за отца, устраняя всех, кто даже косвенно был причастен к его смерти, за то, как ломал людей и их волю, за свои заносчивость и высокомерие, да много за что. Здесь ему заново приходилось отстаивать свое место под «солнцем». А потом предстояли СИЗО и зона, где придется доказывать, что твое место не у параши. Новые законы, о которых Молотов неоднократно слышал и прекрасно знал в теории, теперь приходилось применять на практике. Да, Молотову и в голову не приходило, что когда-нибудь ему вновь придется завоевывать авторитет, да еще у кого? У каких-то неудачников?! Да уж, это то еще испытание.

Выйдя из отделения полиции, Рита присела на скамейку, стараясь привести свои мысли, что сейчас больше напоминали броуновское движение, в порядок. Она понимала, что нужно срочно что-то делать, но что не понимала. Конечно, сперва нужно найти этого Мейерхольда! А где его искать? Рита вытащила телефон, забила в поисковике имя: Всеволод Мейерхольд, но не нашла ни одного адвоката.

«Черт! Неужели я неправильно запомнила имя?!» – кольнуло Риту. Немного подумав, она решила набрать Аллу.

– Аллуся, привет.

– Привет, дорогая, как дела? – стандартно начала беседу Алла.

– Слушай, у меня вопрос такой. Ничего, пожалуйста, пока не спрашивай. Просто, пожалуйста, узнай у своего Константина, не слышал ли он о таком адвокате как Всеволод Мейерхольд, и если да, то как его найти?

– Я так понимаю, это срочно? – догадалась Алла.

– Очень.

– Сейчас все узнаю и перезвоню, – Алла тут же завершила вызов.

Рита продолжала сидеть на скамейке, крутя в руках телефон, то и дело посматривая на экран. Прошла пара минут, а казалось, что как минимум полчаса. Только экран засветился, но даже не успели заиграть первые ноты мелодии звонка, Рита уже ответила.

– Узнала что-то?

– Конечно, подруга. Сейчас отправлю тебе номер сообщением, – порадовала ее Алла.

– Спасибо, дорогая, потом все расскажу.

– Если сочтешь нужным, – с пониманием ответила Алла.

– Да. Пока.

– Постой. Рита. Просто знай, что в любом вопросе можешь на меня рассчитывать, мы с Костей постараемся помочь, чтобы у тебя там не происходило.

– Спасибо, родная моя, – на выдохе проговорила Рита, кое-как сдерживая слезы, от ощущения искренней поддержки.

Рита перебазировалась со скамейки в машину и набрала номер адвоката. Долго слушая гудки в трубке, девушка уже хотела нажать на кнопку отбоя, как послышалось долгожданное и сдержанное: «Слушаю».

– Здравствуйте, мне нужно поговорить с Всеволодом Мейерхольдом…

– Я вас слушаю, – довольно добродушно отвечал голос на том конце провода.

– Мне, а точнее моему жениху, очень нужна ваша помощь.

– Девушка, я бы рад вам помочь, но я и, правда, занят по самую завязку.

– Пожалуйста, давайте просто встретимся, скажем за обедом или ужином, вы же все равно прерываетесь на еду, поэтому чтобы не отнимать у вас рабочего времени, я в двух словах расскажу о нашей ситуации, скажем за обедом, пока вы будете ждать свои блюда, и возможно, вы хотя бы порекомендуете мне кого-нибудь другого, хотя я точно знаю, что лучше вас адвоката история еще не знала, – как могла, пыталась расположить к себе Мейерхольда Рита.

– Ой, девушка, ну, что с вами делать? Давайте встретимся. Сегодня часов в восемь вечера, в центре.

– Спасибо огромное, я очень признательна.

– Хорошо. В таком случае поближе к восьми я сам вам перезвоню и скажу, где точно мы увидимся, – предупредил Риту Всеволод.

– Безусловно. Я буду ждать вашего звонка, – с надеждой согласилась Рита.

Мейерхольд сдержал свое слово и перезвонил в начале восьмого, сказав в какой ресторан ей нужно приехать. Девушка прибыла на место раньше, чем сам Мейерхольд и села за указанный столик. Минут через пять в зал вошел светловолосый, невысокий молодой человек и стремительным шагом направился к Рите.

– Здравствуйте, я Всеволод Мейерхольд. Это вы мне звонили? – уточнил он, подойдя к столику.

– Здравствуйте. Да, это я вам звонила. Меня зовут Маргарита, можно просто – Рита.

– Очень приятно. Сейчас я сделаю заказ, а то весь день ничего не ел, и мы начнем наш разговор.

– Конечно, конечно.

Действительно, как только Мейерхольд заказал себе ужин, тут же спросил у Риты, что ее сюда привело.

– Моего жениха обвиняют в убийстве, – прямо сказала Рита.

– Так. Кого, как и при каких обстоятельствах, он якобы убил?

– Говорят, что в порыве гнева он непреднамеренно зарезал ножом свою любовницу.

– Но он этого не делал?

– Нет. Он был у Жанны, так звали покойную, в тот вечер, а именно в прошлое воскресенье, они поругались, но он ее не убивал.

– Вы в этом уверены?

– Да.

– Откуда такая уверенность? Вы же наверняка, некогда так же безоговорочно верили и в его верность? – задавал Рите компрометирующие вопросы адвокат.

– У меня такое ощущение, что вы не адвокат, а прокурор. Но я отвечу. Роман, мой жених, никогда не клялся мне в верности, и знал, что мне абсолютно все равно с кем, когда и где он спит. Да, такие вот у нас отношения.

– Похвально. Нападки вы держите хорошо, значит, в суде можно на вас рассчитывать, – сделал вывод Мейерхольд.

– Ну, если вы согласитесь ему помочь.

– Значит мотив убийства – скрыть измену?

– Да.

– Но ваш жених твердо знал, что его измены не могут заставить вас с ним расстаться?

– Да.

– Значит, мотива нет, значит, можно выстраивать защиту. А улики какие?

– У него на шее царапины от ее ногтей, а под ее ногтями его кожа. Еще его видела соседка, когда он выходил из квартиры, и это время приблизительно совпадает со временем убийства.

– Ну, это еще ничего не значит. Царапины – не повод для убийства, тем более что подозреваемый не отрицает факта знакомства с пострадавшей. А может быть, извините, конечно, не ссорились, а страстным сексом занимались, и она его в порыве страсти поцарапала, кто знает, что они ругались? Никто. А соседка? А кто сказал, что она сама эту Жанну за что-нибудь не кокнула?

– Так вы нам поможете? – с надеждой спрашивала Рита.

– Помогу.

– Спасибо, спасибо вам огромное! Давайте поговорим о вашем гонораре. Я заплачу столько, сколько потребуется, деньги не проблема, – уверила Всеволода Рита.

– Не в деньгах счастье. Это интересное дело, я такие люблю, они помогают сохранять репутацию, а это самое главное. А по поводу «сколько будет нужно», сколько сочтете нужным, исходя из ваших возможностей, – поразил Риту своим ответом Мейерхольд.

– Вы меня удивляете, мне Рома сказал, что вы лучший, я думала вы прямо скажете…

– Самый лучший и самый дорогой, не одно и то же. Я люблю свое дело, выигрывая бесперспективные дела, я самоутверждаюсь, а деньги мне нужны постольку поскольку, – философски размышлял Всеволод.

– В наше время это редкость…

– В наше время много что редкость. Прощать измены – тоже редкость.

– У нас с Ромой своеобразные отношения.

– А разве я против? Это не мое дело. Но поподробнее о моем подзащитном я вас попросил бы мне рассказать. Имя, чем занимается, какой он человек, чем увлекается? И главное – кто ведет его дело?

– Его зовут Роман Валентинович Молотов, – начала Рита, но Мейерхольд ее перебил.

– Молотов? Не тот ли это Молотов, что владеет контрольными пакетами акций «РосНикеля» и «РосФинБанка»?

– Да…, – растерялась Рита, не понимая, плохо это или хорошо.

– Ну, в таком случае, я имею о нем кой-какое представление: властолюбив, самоуверен, решителен, не принимает отказа и всегда идет до конца.

– Ну, как-то так… Вы не хотите с ним работать? – настороженно поинтересовалась Рита.

– Ну, почему же? То какой он человек, и нравится ли это мне, не имеет к делу никакого отношения. Его амбициозность и успешность еще не повод обвинять его в том, чего он не совершал. Я уже обещал, что берусь, значит – берусь. Так даже лучше, если мы выиграем дело, благодаря его имени, оно получит больший резонанс, а мне это только на руку. Так кто у него следователь?

– Кириллов. Андрей Борисович Кириллов. Майор, кажется.

– Майор, майор, – подтвердил Мейерхольд, – Ну, мы с ним уже работали. Нормальный мужик. Всегда во всем беспристрастно разбирается. Вам еще повезло. Вот был бы Лазарев, все, пиши пропало. Он в принципе обеспеченных людей терпеть не может, а уж богатых тем более! Он бы и разбираться не стал, сразу вышку бы вашему Молотову «пришил». Ну, что завтра я к Кириллову. Вечером отзвонюсь, – поделился своими намерениями адвокат.

– Хорошо. Спасибо вам огромное!

– Пока не за что.

– Я, наверное, пойду, чтобы вы могли спокойно поужинать, – предположила Рита.

– Вы мне ничуть не помешаете.

– Спасибо, мне приятно, но я все же пойду, хочу скорее приехать домой и как-то прийти в себя. Не знаю, даже слов не могу подобрать, как описать свое состояние.

– У вас шок, ощущение неопределенности, страх. Это совершенно нормально. Так что поезжайте домой, примите душ, выпейте кофе, можно и с коньячком, поплачьте, если захочется, но главное, ни с кем не обсуждайте то, что произошло, потому что каждое слово сказанное вами даже самому родному человеку может быть использовано против нас.

– Я поняла. Даю вам слово ничего ни с кем не обсуждать.

– Мы сработаемся, – резюмировал Мейерхольд.

– Да, на меня можете рассчитывать. Я сделаю все, чтобы ему помочь.

– Хорошо. В таком случае, завтра ждите моего звонка.

– Конечно. До свидания, – с облегчением вздохнула Рита.

– До завтра.

Рита вошла в квартиру и с кухни тут же выбежала Людмила Михайловна вся в слезах.

– Риточка, доченька, как хорошо, что ты приехала, у нас-то знаешь какое горе?! – тут же запричитала домработница, – Утром-то Роман на работу только собирался выходить, как налетели, словно коршуны, бумажки какие-то суют, обвиняют в убийстве, наручники защелкнули и потащили вниз, как уголовника какого-то! Конечно, он человек твердый, где-то жесткий, бывает, вспыльчивый, но не убийца же он! Никогда не поверю, что Роман мог кого-то убить!

– Да, Людмила Михайловна, я уже знаю все, я была в полиции, видела Романа.

– Ой, и как он там?! – не скрывая своего беспокойства, тут же спросила Людмила Михайловна.

– Ну как, наверное, как и каждый, окажись он на его месте. Но ничего, мы еще поборемся. Я уже общалась с адвокатом, которого просил найти Роман, надеюсь, он во всем разберется.

– Как же хорошо, что ты тут! Как же Роману с тобой повезло, девочка моя!

– Я что-то так устала Людмила Михайловна, день какой-то бесконечный, – проговорила Рита и закусила губу, чтобы сдержать ком, подкативший к горлу.

– Иди ко мне, моя хорошая, – сказала Людмила Михайловна, заключив Риту в крепкие объятия. И Рита разрыдалась, – Да что же ты, успокойся, моя хорошая, все образуется, ты девочка сильная, а адвокат разберется во всем!

Рита ничего не отвечала, лишь кивала головой, соглашаясь с Людмилой Михайловной, и продолжала плакать.

– Все, все, успокаиваемся. Иди, прими душ, переоденься во что-нибудь удобненькое, а я тебе ужин разогрею.

– Я не хочу есть, я очень устала.

– Я разогрею, а там видно будет. Горячего чая в любом случае нужно выпить, так что иди к себе, а потом я жду тебя на кухне.

– Хорошо, Людмила Михайловна, как скажите, – согласилась Рита и постаралась улыбнуться из последних сил.

Приняв контрастный душ, Рита почувствовала некую легкость, как в теле, так и в голове и тут же вспомнила про то, что должна связаться и с Олегом Иннокентьевичем. Рита посмотрела на часы – начало одиннадцатого. Она несколько помешкала, но все же набрала его номер. Нотариус ответил очень быстро, словно ждал ее звонка. Услышанные новости его слегка обескуражили, но он оказался готов выполнить любые поручения Молотова. О встрече с Маргаритой они договорились на утро. И буквально в восемь часов утра Олег Иннокентьевич стоял на пороге квартиры Молотова. На Риту незамедлительно оформили генеральную доверенность для управления «РосНикелем» на период, пока Молотов находится под следствием. Затем, как и просил Роман, нотариус составил завещание, где основным фигурантом становилась Рита.

Глава 17

На следующий день, ближе к вечеру, как и обещал, Рите позвонил Мейерхольд. Сообщил о том, что ознакомился с материалами дела и в принципе нашел некоторые зацепки. Так, например, глубина ран, свидетельствовала о небольшой силе наносящего удар, что могло сыграть на руку в защите Молотова, учитывая, что он весьма крепкий и сильный мужчина. Так же он сообщил, что завтра Романа переводят в СИЗО, а это значит, что можно будет добиваться свидания. Так же Всеволод дал Маргарите несколько практических советов о том, как лучше собрать посылку, что лучше положить, и что не пропустят ни в коем случае.

Адвокат звонил Рите каждый день и отчитывался о проделанной работе. Дня через три Мейерхольд, сказал девушке, что добился для нее свидания с Молотовым. Рита же тем временем подписала тот самый контракт на покупку завода, о котором говорил ей Молотов.

В понедельник Рита отправилась на свидание с Молотовым. Передала посылку и стала ждать, когда же придет Роман. Все словно в кино. Она сидела у стеклянного окна, на столе перед которым стоял телефон.

«Господи, где я нахожусь? И ради кого? Ради Молотова? Ради того, кто перевернул мою жизнь вверх дном и гусеничным трактором прошелся по моим мечтам о большой и чистой любви?!» – удивлялась Рита самой себе.

Да, Рита неоднократно желала Молотову, если не смерти, то хотя бы тюрьмы, представляла, как будет радоваться своей преждевременной свободе, а что сейчас? Она не просто не радовалась, она даже переживала за Романа.

Наконец в комнате за стеклом появился Роман. С него сняли наручники и усадили на стул перед его окном. Рита, оторопев, смотрела на Романа, не веря в то, как за несколько дней человек мог измениться до неузнаваемости. Осунувшийся, небритый, с кругами под глазами и каким-то отчужденным взглядом… Да уж, сейчас от его лощеного образа не осталось и следа! Рита первая подняла трубку, вслед за ней, это сделал и Роман.

– Привет, Ром.

– Марго…, ты божественно красива, – как всегда, сделал ей комплимент Молотов, устало улыбнувшись правым краешком рта.

– Спасибо.

– Тебе спасибо. Я понял, что ты сумела убедить Мейерхольда меня защищать. Я безгранично тебе благодарен, – искренне говорил Молотов, а его благодарность являлась исключительно редкой гостьей в калейдоскопе его чувств.

– Я же обещала… Ром, как ты здесь?

– Шикарно, – улыбнулся Молотов, а в глазах промелькнула такая жуткая тоска, что у Риты пробежали мурашки.

Никакой спеси, никакого самолюбования, никакого чувства превосходства и высокомерия. Ничего этого, столь привычного для образа Молотова, сейчас не осталось.

– Ром, а если серьезно? Как в камере? Кто там сидит? Как там тебя приняли?

– С хлебом, солью, – засмеялся в ответ Роман. И в ту же секунду вспомнил, как проснулся в первое утро.

Поскольку в камере находилось явно больше народа, чем предполагалось, спать Молотову, естественно, пришлось на полу, на своем же пиджаке от «Brioni». Проснулся он от чувства тяжести на груди, отчего несколько спирало дыхание. Он приоткрыл глаза, и первое, что заметил – перед ним кругом стоят все сокамерники и с интересом его разглядывают. И через миллисекунду все стало ясно, они ждали его реакции… Реакции на сидящую на его груди крысу! Безусловно, первое, что хотел сделать Молотов это подскочить на ноги, но в то же мгновение поняв, что это вызовет дикий ржач, решил действовать иначе. Не моргнув глазом, в один миг, он крепко схватил крысу за туловище и со всей силы ударил ее головой об пол. Вокруг разлетелись брызги крови вперемешку с крысиными мозгами. Ему самому хотелось от этого блевануть, но он продолжал держать невозмутимое лицо.

– Мужики, извините, не думал, что такой фонтан получится, – сказал он, всем тем, на кого прилетели остатки крысиной башки, – А их тут много?

– Бывает, забегают, – ровным, размеренным тоном ответил один седовласый мужчина, и Роман в ту же секунду понял, кто здесь главный.

– Ясно, буду иметь в виду – спать одним глазом.

– Поговорим? – скорее сообщил, нежили спросил пахан.

– Безусловно, спрашивай, отвечу, – согласился Роман.

– Встань, пойдем ко мне на нары.

Роман поднялся, и уселся на нижних нарах, куда ему было указано.

– Эй, ты, крысу – в парашу! – распорядился седовласый, какому-то забитому мужичонке, что и сидел непосредственно рядом с этой самой парашей.

– Он кто? – спросил Роман, кивнув в сторону того, кто убирал раздолбанную крысу.

– Дерьмо. Он свою падчерицу несовершеннолетнюю изнасиловал. Пускай пока у параши сидит, все равно скоро его попишем. А ты за что? Только не юли, все равно потом узнаю, хуже будет, если красивую статью себе припишешь.

– Не, моя не красивая.

– Что девочек развращал или старушек грабил?

– Нет. Меня обвиняют в убийстве.

– А ты не при делах?

– Нет. Я ее не трогал. Вернее, трогал, но не убивал. Я когда уходил эта мадам живая в комнате оставалась, а потом ее зарезанную на кухне нашли.

– Кто такая была? – задавал вопрос за вопросом пахан.

– Любовница бывшая.

– А чего тебя взяли?

– Видели, что я в тот день у нее был. А во-вторых, у нее под ногтями частички моей кожи, а что это значит? Значит – защищалась. Говорят, непреднамеренное убийство. Типа я напрягся, что она моей невесте расскажет о моих изменах, и я ее прирезал.

– А что, такого не могло быть?

– Нет. Невеста моя и так в курсе, я ей еще раньше рассказал, она меня простила.

– Ну, значит думай, кому ты насолил, чтобы тебя так подставить.

Роман не смог сдержать ироничной улыбки.

– Что, врагов нет? – желая понять причину усмешки Романа.

– Есть. И если на каждого думать, то я сроду концов не найду.

– О как?! Интересно. Как хоть тебя зовут-то?

– Роман.

– А, ясно. А меня – Шило. Фамилия у меня – Шилов, так и пошло, – весьма культурно пояснил Шило, – Так что, думаешь без вариантов? Сядешь?

– Сяду.

– Ну, а адвокат-то у тебя есть?

– Да, невеста нашла.

– А ты вообще кто?

– В смысле? – уточнил суть вопроса Роман.

– Ну, на воле кем был?

– А какая сейчас разница? Здесь-то я никто.

– Сечешь фишку, молодец, понтовых тут не любят. Но по тому, как ты ловко расправился с крысой, видно, что крови ты не боишься. Что детство трудное?

– Почему? Нет. Детство-то как раз у меня замечательное было. Вырос в интеллигентной питерской семье. Отец – ученый, доктором химических наук. Да я и сам химик. Окончил аспирантуру, кандидат в доктора, – с какой-то усмешкой над самим собой рассказывал Роман.

– Темнишь ты чего-то. Не похож ты на ученого. Ты на братка больше смахиваешь. Не простой ты пацан, ой не простой, как пить дать. Бизнесмен что ли?

– Ну, можно и так сказать…

– О, не миллионер случайно? – с каким-то интересом поспешил спросить Шилов.

– Какая разница. Там, может и миллионер, а тут – никто.

– Ну не скажи, деньги везде в почете. И что ты свидетелей себе купить не можешь, которые бы сказали, что видели тебя где-нибудь в то время, когда эту девку резали? Да у тебя, небось везде связи, от братвы до прокуратуры.

– Есть знакомые…

– Ты че сидеть хочешь что ли, я никак не врублюсь?

– Заслужил, значит, сяду, – спокойно рассудил Молотов.

– Что, были все-таки грешки? По глазам вижу, были.

– Были.

– Че за история? Рэкет что ли? – предположил Шило, по жизненному опыту зная, что больших денег честно не заработаешь.

– Нет. Рэкетом я никогда не занимался. А вот за отца мстил. Не остановился вовремя.

– О, как?! Убивал? А, можешь не отвечать, по глазам вижу – убивал. Ну, родители – это святое. Я бы за отца тоже убил. Говорил же я, что не простой ты пацан. Сто пудов, со всеми авторитетами знаком. Чуешь, небось, что в случае чего, за тебя нам бошки пооткручивают, вот и ровный, как в танке.

– Не думаю. Тем более, если мне перо в бочек засунут, мне уже пофигу будет, открутят там вам что-то или нет.

– А чего сразу не сказал, что крышованый?

– Никакой я не крышованый. Если и есть знакомые из криминальных структур, то большинство из них в Питере, Коваль, например. А в Москве я только Левашова знаю, – честно и абсолютно без всякой бравады, сказал Роман.

– И ты так легко называешь такие имена? Да одно знакомство с Левашовым чего стоит! А Коваль вообще главный человек в Питере в свое время был и сейчас по нашим законам живет! Откуда знаешь-то?

– Коваль когда-то помог мне отомстить за отца, а я потом помог ему, правда уже материально. А с Левашовым у нас дома рядом, ходим друг к другу на шашлыки при случае. Ну, а еще он один из самых важных клиентов моего банка, – выпалил Роман, и вдруг задумался, а не ляпнул ли он лишнего?

– Банка говоришь? Банкир что ли? А ну-ка разрисуй-ка свою биографию поподробнее, – с явным интересом к персоне Романа, попросил Шилов.

– Меня зовут Роман Валентинович Молотов, – спокойно начал рассказывать Роман, вовсе не желая производить какое-либо впечатление, тем более, он оставался абсолютно уверен, что здесь мало кто увлекается изучением имен из большого бизнеса.

– Стоп. Молотов говоришь? Я вот про Молота слышал. Не ты ли это, ненароком? – неожиданно для Романа, спросил его Шило.

– Ну, допустим, некоторые люди меня так называют…

– Ясно. Ты при Ковале был, говорят, в каком-то деле ему помог, а потом ты в «честный» бизнес свалил, так?

– По сути да.

– И что в натуре банкиром заделался?

– Ну, да… У меня контрольные пакеты акций «РосФинБанка» и «РосНикеля», – ответил как на духу Молотов, хотя и не знал, чем это для него обернется.

– Нихрена! Так ты – олигарх?! Мужики – среди нас олигарх, сидит, твою мать! – на всю камеру выкрикнул Шило, – А мы его на пол? К крысам?

Все в камере утихли и уставились на Романа. Он не мог понять, чего ждать. Но ему почему-то казалось, что его сейчас замесят в костный фарш.

– Ну, Хоббит, чего уставился? – обратился к кому-то Шилов, – Освобождай место, иерархия, твою мать!

Хоббит, похватал свои вещи с нижних нар напротив Шилова, и закинул шмотки наверх, а те, что там лежали до этого, сбросил на пол, туда, где сегодня ночевал Молотов. Хозяин вещей с верхних нар не сказал ни слова и спокойно расстелил себе на полу одеяло. Роман сидел абсолютно офигевший и ничего не понимал.

– Рома, Рома. Какой ты к черту Рома? Молот, он и в СИЗО – Молот. Да тебе же отмазаться ничего не стоит, а ты какого хрена тут сидишь? Таких, как ты не сажают!

– Почему? Ходорковский же сидел! – подметил Роман.

– Ты дурак что ли? – изумлялся Шило, – Ты что думаешь, тебя невеста ждать будет, или твои миллионы тебя дождутся?

– Нет. Не думаю. Да и не в деньгах счастье. Я был счастлив лишь однажды, и тогда у меня из доходов одна стипендия была.

– Странный ты. Ладно, отдыхай. Вопросов больше не имею. Но только одно имей в виду, главный здесь все равно я. Такие у нас законы.

– Я знаю. Ни на что не претендую. За нары спасибо.

На удивление своих сокамерников, Молот продолжал вести себя тихо и спокойно, не «быкуя» и не «понтуясь». Хотя и мог бы вообразить себя царем и богом. Но при этом, наверняка, кто-нибудь, да проучил бы его, за неподчинение общим законам. Роман все хорошо понимал. Его приняли, дали место, его «уважают», и он «охраняется» Шилом, – этого более, чем достаточно, о большем в этих условиях он и мечтать не мог.

– Рома, я серьезно, я же переживаю, – говорила Рита, не понимая его шуток.

– Все нормально. Правда. Мне дали полку на нижних нарах, никто не залупляется, все дышат в мою сторону ровно.

– У меня такое ощущение, что ты уже смирился. Неужели ты не хочешь выйти? – удивлялась его спокойствию Рита.

– Марго, я – реалист, я прекрасно понимаю, что кто-то очень грамотно меня подставил, а значит, я сяду. А, знаешь, я, наверное, это заслужил. Я слишком увлекся властью и деньгами.

– Молотов, это ты говоришь? Я тебя не узнаю! – покачала головой Рита.

– А ты скажешь, что это не так? Да, я не убивал Жанну, но это не значит, что мне не за что сидеть. Знаешь, сегодня мне снился Леший. Снилось, как я убил его. Я проснулся и не мог поверить в то, что оказался когда-то на это способен. Не верилось, что это сделал я. Я сам себя немного боюсь… Я столько времени ни с кем не считался, отталкивался лишь от своих желаний, и мне было все равно, чего хотят другие. И знаешь, чего я боюсь? Что когда я выйду, все вернется на круги своя. Я боюсь себя. Сейчас я смотрю на себя как бы со стороны, и ужасаюсь своему эгоизму и безнаказанности. Но это пока я здесь, без власти и без денег. А там, на свободе, рядом окажутся те же люди, что привыкли бояться и исполнять любые мои прихоти. И я опять продолжу пользоваться этим не задумываясь, без зазрения совести, понимаешь?

– Кажется, да… На свободе у тебя иной статус, и он обязывает тебя вести себя сволочно, что ты и делаешь, так?

– Видимо…, или я на самом деле такая сволочь? Ничерта не понимаю.

– Ром, я смотрю, тебя в философию потянуло. В таком случае, ты пока сиди и размышляй, а я сделаю все, чтобы поскорее вытащить тебя отсюда.

– Даже если я останусь той же сволочью? – задал каверзный вопрос Роман.

– Да. И я, и ты – мы оба – знаем, что занимая то место, которое занимаешь ты, нельзя оставаться белым и пушистым, там выживет только сволочь. Ну, или хотя бы, решительный и жесткий человек.

– В том-то и дело. А надо ли мне на то место?

– У-у, Молотов, я смотрю у тебя совсем крышу повело, – всплеснула руками Рита, – Нельзя терять то, что ты получил своим трудом и кровью. Что, хочешь сказать, все было зря? Мне ясно одно: тебя надо поскорее отсюда забирать, – решительно добавила она.

– Только под твою ответственность, – продолжал шутить Молотов.

– Естественно, – улыбнулась Рита.

Девушка вышла из СИЗО с какими-то странными чувствами. Она не могла поверить, что разговаривала с тем самым человеком, который не поведя бровью, подчинил ее своей власти, который считал всех размышляющих над смыслом жизни жалкими неудачниками, который никогда ни в чем не сомневался ни секунды, а просто брал и действовал. Рита представляла, как он станет рвать и метать, обвинять всех и проклинать все, а он спокойно сидит и ждет решения своей участи. Такой Молотов не укладывался в ее голове, ну никак!

Спустя пару дней, Рита вновь общалась с Мейерхольдом, и тот зачитывал девушки некоторые несостыковки в деле.

– А это что и есть Жанна? – спросила Рита, увидев фотографии убитой.

– Ну, да, – ответил адвокат, перелистнув страницу.

– Подождите, дайте я еще гляну, – зачем-то попросила Рита.

– Это не лучшее зрелище.

– Пожалуйста, – настаивала Маргарита, и адвокат выполнил ее просьбу.

Рита внимательно рассматривала фото трупа и о чем-то задумалась.

– Кажется, я ее где-то видела, но не могу вспомнить, где.

– Ну, возможно в офисе у Романа Валентиновича, в деле говорится о том, что она работала у него секретарем.

– Нет, только не в офисе, я в его офисе ни разу не была, и до последних событий даже адреса не знала. Просто лицо знакомое.

– Да, какая разница, – отмахнулся Всеволод, – Мало ли. Она раньше в Питере жила, может быть, в одном дворе встречались, в магазине, в клубе. А может быть, она просто на кого-то похожа. Люди после смерти вообще выглядят несколько иначе, чем при жизни.

– Вы правы, – согласилась Рита, а сама так и пыталась вспомнить, где же она видела это лицо?

Начался февраль. Молотов уже больше трех недель сидел в СИЗО и хотя дело казалось ясным, его никак не передавали в суд.

Рита в очередной раз пришла к Роману на свидание. Но в ту секунду, когда ввели Молотова, Рита просто оторопела. Он сидел перед ней в рваной рубашке, с разбитой губой и ободранным носом.

– Рома, что это? Что случилось? Тебя сокамерники избили? – переполошилась она.

– Нет. Охранники. Да, это так, ерунда, – отмахнулся Молотов.

– За что?

– Да не за что. Всех били и мне прилетело.

– Что значит, всех били, как так? – продолжала изумляться Рита.

– Вот прилипла! У нас в камере хмырь сидел один, он падчерицу изнасиловал. Его и порешали. Мне Шило с вечера сказал, что ночью движуха будет, а мое дело лежать тихонько и не вмешиваться. Но когда охрана пришла всем досталось. Так что, не обращай внимания.

– Очень хорошо. Как я могу не обращать внимания?!

– Как, как? Легко и просто. Зато, пока меня лупасили, я вспомнил одну важную деталь! Когда я вышел из подъезда Жанны, она выглядывала в окно. И не просто выглядывала, она его открыла и орала мне вслед, что я козел, неблагодарная тварь и что из-за меня у нее не будет детей. Я оглянулся, крикнул ей: «Да пошла ты!». И уперся в пенсионерку с собачкой. Она так осуждающе на меня посмотрела, но ничего не сказала и поскорее пошагала к подъезду, собачушку свою на руки прихватив. Я не знаю, живет она там или шла к кому, но она моя единственная надежда. Только она может подтвердить, что когда я вышел из подъезда, Жанна оставалась жива.

– Что ж ты раньше-то молчал?!

– Я же говорю – забыл. И не дай мне по башке, может и не вспомнил бы. Скажи обязательно Мейерхольду, пускай он там пошерстит, поищет эту бабулю, – попросил Роман.

– Какая у нее хоть собачка-то была?

– Пекинес. И поводок красный, точно помню.

– Будем искать. Даже если ее там и не было, мы ее найдем, – уверила Романа Рита.

– Она была. Ты мне не веришь?

– Верю, это я так сказала, что мы все сделаем, но бабулю эту отыщем, – пояснила свою реплику Маргарита.

– Спасибо.

– Не за что. Ты держишь, скоро вернешься домой, – говорила Рита, поскольку сама в это безоговорочно верила.

Вернувшись после свидания с Молотовым домой, девушка приняла душ, выпила свежевыжатый апельсиново-морковный сок и прилегла на диван. Рита смотрела в потолок и продолжала думать о Жанне. «Мало ли, где вы могли ее видеть. Она раньше в Питере жила, может быть в одном дворе встречались, в магазине, в клубе» – всплыли в голове слова Всеволода и тут Риту словно пробило током, отчего она соскочила с дивана.

«Точно! В магазине! В магазине женского белья! Эта Жанна была там вместе с Леной!» – наконец, вспомнила Рита.

И тут ее осенила вторая мысль: «Ну, конечно, Лена! Тварь! Это же она! Она могла ее убить. Чтобы Молотова подставить, чтобы мне отомстить! Конечно, это она! Она замешана по-любому! И если не она сама зарезала Жанну, то это сделали по ее указке. Она же ненавидит и меня, и Молотова! Господи, спасибо!» – Рита была переполнена решимости доказать причастность Глазовой к смерти Жанны.

На следующее же утро Рита распечатала фото Лены и направилась в тот самый дом, где жила Жанна, чтобы узнать, не видел ли кто в тот день там и Лену. В первую очередь, Рита позвонила в квартиру той женщины, что видела Молотова, выходящего от Жанны, а значит, косвенно подтверждала его вину.

– Кто?

– Я помощница адвоката, который защищает Молотова Романа Валентиновича, подозреваемого в убийстве вашей соседки, вы не могли бы взглянуть на одно фото?

Женщина несмело приоткрыла дверь, но увидев на пороге только одну хрупкую девушку, решилась выйти.

– Посмотрите, вы не видели здесь этой девушки? – спросила Рита, протянув женщине фотографию с Леной.

– Бывало. Заходила она к Жанне. И в тот день утром была.

– Точно?

– Да. Сначала подруга приходила, я как раз с рынка шла. Вы знаете, я каждое утро за свежим творожком хожу и в тот день ходила. Мы с ней еще в лифте вместе поднимались. Ушла она днем.

– А вы откуда знаете?

– Слышала. Они громко в коридоре разговаривали. Эмоционально так. Вот эта девушка, – говорила соседка, указывая на фотографию Лены, – Жанне говорила, что та дура наивная, и ничего у нее не получится и надо было все делать так, как она говорила.

– Ясно. А вы в суде сможете подтвердить эти слова?

– Могу. А что, это как-то меняет дело? – удивилась женщина.

– Возможно. И еще один вопрос. У вас в подъезде живет женщина с пекинесом?

– Галина Павловна. Этажом выше. Только сейчас она у дочери, в Подмосковье, через пару дней должна вернуться, – все как на духу, выложила старушка.

– Возьмите, пожалуйста, номер моего телефона, и как только она приедет, дайте мне знать, хорошо? – попросила Рита.

– Хорошо, – согласилась соседка.

Рита уехала домой. Она позвонила Мейерхольду, и все честно ему рассказала. Конечно, он ее несколько пожурил за проявленную самодеятельность, но информацию признал более, чем ценной.

Когда в городе появилась «дама с собачкой», Рита узнала об этом первой и тут же сообщила адвокату. Она прекрасно понимала, что он лучше знает, что и как нужно спросить, чтобы прояснить ситуацию, поэтому доверилась профессионалу. И не зря. Он сумел разговорить женщину и выяснил, что она действительно видела уходящего Молотова и кричащую в окно в его адрес оскорбления Жанну. И даже больше! Она так же видела Лену. Только совсем в другое время. Оказывается, что после прогулки с собачкой, женщина пошла в магазин через дорогу за покупками. У подъезда она встретила Лену, но особо не заострила на ней внимание. Запомнилась она ей позже, когда пенсионерка возвращалась с покупками, а та чуть было не сшибла женщину, выбегая из подъезда. А на вопрос Мейерхольда, почему она раньше не сказала об этом полицейским, делающим опрос, честно сказала, что наутро уехала к дочери, на неделю, и вообще не знала, что тут произошло. Мейерхольду стало ясно, что на допрос нужно вызывать Лену и «колоть» ее по полной программе.

Тем не менее вначале Кирилловым были допрошены свидетельницы, на что ушло еще больше недели, а Молотов так и продолжал сидеть на нарах и хлебать казенные харчи. Только подробно расспросив обеих женщин, Кириллов, заручившись поддержкой начальства, решил вызвать на допрос и Лену.

Лена никак не могла понять, зачем ее вызвали, но для себя решила, что скорее всего для того, чтобы пролить свет на взаимоотношения Жанны и Молотова.

Однако, ей начали задавать вопросы о том, не возвращалась ли она к убитой в тот вечер после ухода Романа. Лена не могла понять к чему ведет Кириллов, и категорически заявляла, что уже днем улетела в Петербург.

– Как же вы улетели, если гражданка, живущая этажом выше убитой Агалямовой, видела вас, выбегающей из подъезда около восьми часов вечера?

– Может быть, она меня с кем-то перепутала?

– Да, нет, женщина утверждает, что это именно вы, чуть было не сбили ее с ног.

– Ну, а вы не думаете, что я действительно зашла к Жанне поговорить, после того, как она должна была встретиться с Молотовым? Я знала, что он неадекватен и хотела поддержать подругу, но когда я вошла, она была мертва. Я испугалась и убежала. Я думала Молотов и меня убьет, как свидетельницу, – строила умозаключения Лена.

– Но когда уходил гражданин Молотов, Жана оставалась еще жива. Поскольку есть свидетель, которая видела живую Агалямову, кричавшую в окно на уходящего Молотова.

– А-а! Я поняла! Молотов купил ее, да? Эту свидетельницу, да? – негодуя закричала Лена.

– Не надо мне здесь сцен устраивать! – жестко перебил девушку Кириллов.

– Вы что намерены меня задержать? Я протестую. На каких основаниях?

– Не горячитесь, никто вас пока не задерживает. Через три дня суд, и вы обязаны явиться на слушание в качестве свидетеля. А пока подпишите подписку о невыезде.

Лене ничего не оставалось, как подписать предложенную бумагу и ждать суда. Она изо всех сил старалась придумать правдоподобную историю ее появления в подъезде Жанны, но главное, она пыталась настаивать на том, что свидетельницу подкупил Молотов.

На девятнадцатое февраля назначили день суда. Рита переживала так, словно судили кого-то по-настоящему ей дорогого. Да, она не любила, а порой и ненавидела Молотова, но вовсе не желала ему участи заключенного. Сам же Молотов не спал всю ночь.

«Что будет завтра? Что будет, что будет? – усмехался Роман, – И так ясно, что – завтра из бизнесмена я превращусь в зека. Интересно, сколько мне дадут? Десять? Больше? Меньше? Вот шарада, так шарада. Мама… Милая мамочка, прости меня. Прости за все. Мне так стыдно перед тобой» – почему-то думалось Молотову, когда за решетками начало вставать солнце.

Рита сидела в зале, когда в специальную камеру ввели Романа. С него сняли наручники и он сел на скамейку. Вошел судья. Началось слушание. Когда перешли к опросу свидетелей защиты, Роман был удивлен и обрадован тому, что Мейерхольд и Рита все же сумели найти «даму с собачкой» – Чериченко. Но когда та заявила, что видела подругу Жанны после того, как от нее ушел Молотов, Роман несколько удивился.

«Какая еще подруга? Марго ее купила что ли? Чтобы отвести подозрения? Чтоб искали какую-то мнимую подругу? Нет, спасибо, конечно, но это мне вряд ли поможет», – думал про себя Роман, сидя на скамье.

Затем женщине предъявили фото нескольких девушке, на которых она опознала Лену. Ее же опознала и Громушкина – та самая женщина, что слышала спор Лены и Жанны сутра, а потом видела уходящего Молотова.

И тут вызвали Лену. В ту секунду, когда она вошла в зал, Молотов наконец-то все понял. Конечно, это она! Месть униженной женщины – что может быть страшнее?

Лена юлила то так, то сяк. Было видно, что она что-то недоговаривает, но обвинять ее в убийстве подруги никто не торопился, тем более, что ее отпечатков на ноже не обнаружено, хотя, справедливости ради стоит заметить, как и отпечатков Молотова.

– А это правда, что вы желали вступить с Романом Валентиновичем в любовную связь, но он, как честный человек, рассказал о ваших приставаниях вашему свекру – сотруднику Романа Валентиновича, и в итоге вас бросил муж? – неожиданно для Лены спросил Мейерхольд.

– А при чем здесь это? – возмутилась Лена.

– Ну, как же? Вы обиженная, брошенная женщина, решившая отомстить обидчику. Посадить его в тюрьму, лишив доброго имени и свободы? Разве это не подходящий вариант для мести? – продолжал спрашивать Мейерхольд.

– А с чего вы взяли, что я была зла на Молотова? Пускай на него эта дура злится, – сказала Лена, кивнув головой в сторону Риты.

– А вот Маргарита Игоревна, говорит, что вы были очень рассержены и на нее и на Романа. Еще бы, вы вышли замуж, не по любви, но по расчету. А тут вы встречаете бывшую одноклассницу, которая является невестой куда более состоятельного человека. И вы уверены, что на ее месте, то есть Маргариты Власовой, рядом с Молотовым, должны быть вы. Вы выходите с ним на контакт, заигрываете, не побоюсь этого слова, предлагаете себя, и кажется, Роман Валентинович отвечает вам взаимностью, но когда дело доходит до интимного свидания и вы ожидаете его в номере отеля, откуда отправляете Роману Валентиновичу пикантное фото в нижнем белье, вместо него появляется ваш свёкр и говорит, что ваш муж не желает впредь вас видеть. Неужели вы не затаили обиду? – поинтересовался Мейерхольд и тут неожиданно для всех, Лена просто взорвалась.

– Да! Да! Да! Я не забыла! Я еще в тот вечер поклялась им отомстить! Я помогла Жанне устроиться на работу к Молотову, но я хотела чтобы все было иначе! Я просто хотела, чтобы Рита узнала, что ее женишок ни одной юбки не пропускает! А эта дура взяла и залетела от Молотова! Я ей говорила, чтобы она не сознавалась ему, а просто родила, а потом предъявила все Рите! Но ведь нет! Эта наивная идиотка верила в то, что Ромочка ее действительно любит, что женится на ней! – словно пытаясь передразнить Жанну, проблеяла Лена, – А он ее уволил и дал денег на аборт. Я ей велела ничего не делать, но и ему не говорить, что решила рожать, а просто родить и заставить его выплачивать алименты. Я просто хотела скандала. Но эта Жанна! Она не сдержалась и позвонила Молотову после Нового года. Сказала, что все так же ждет от него ребенка. А он силком оттащил ее в больницу, и ей сделали заливку. Этот урод всем жизнь портит! Я просто хотела, чтобы Ритуся поняла, с каким подонком живет, и что нет никаких гарантий, что однажды, он так же не поступит и с ней! Я была у Жанны сутра, одиннадцатого. Она плакала, говорила, что из-за аборта у нее не будет детей. Говорила, что хочет поговорить с Молотовым. Мы поругались, и я ушла. А потом вернулась. Я видела, как ушел Молотов, и поднялась к Жанне. Она стала обвинять во всем меня. Что если бы не я, они бы никогда не познакомились, и она не влюбилась бы… Что если бы не я, она сразу же сделала бы аборт, как просил Роман, и может быть, смогла бы сохранить их отношения. Что если бы не я, она могла бы иметь детей! Меня так это взбесило. – Лена буквально подскакивала на стуле, – Неужели она не могла понять, что виноват во всем он?! Я не знаю, как я ее зарезала! – наконец, призналась Лена, но словно не заметив своих слов, продолжила, – Я выбежала из подъезда. Села в машину, хотела ехать в милицию, а потом подумала, кто сказал, что ее убила я? Там всюду следы Молотова. Эта тетка с пекинесом, его видела. Я же не знала, что Жанна – дура, что-то ему вопила, из окна. И не могла предугадать, что эта же тетка увидит меня после, выбегающей из подъезда?! Господи, как же я вас ненавижу! И тебя, – говорила Лена, глядя на Романа, – И тебя, – обращалась она к Рите, – В особенности тебя! Как ты, которая всегда была никем, вдруг стала успешной бизнес-леди и невестой одного из богатейших мужчин России? И все-то тебе нипочем! Тебе не надоело рогами тучи разгонять?! Подумай, сколько у него шлюх однодневных за все это время было? Как бы я хотела, чтобы он сел, а ты осталась ни с чем! – вопила Лена, с такой ненавистью, что у Риты холодела кровь.

– Она не осталась бы ни с чем. Оказавшись здесь, я отдал ей все! – добил Лену Молотов, хотя слова ему никто не давал.

– Ненавижу! Надо было тебя убить, тварь! – вопила Лена, глядя на Риту, – Или тебя! – кричала она Молотову, – А лучше вас обоих!

– Так! Тишина в зале! Уведите подозреваемую. Суд уходит для вынесения приговора! – заявил судья и удалился.

Естественно, Романа оправдали и отпустили прямо в зале суда, а дело отправили на доработку в связи с вновь открывшимися обстоятельствами.

Молотов не мог понять, что вообще сейчас произошло. Он шел на слушание с одним только вопросом – сколько лет ему дадут, а тут его освободили в зале суда! С одной стороны, он рад свободе. С другой – он понимал, что в чем-то Лена права. Он же действительно никогда ни с кем не считался, шел по головам, и ему было абсолютно все равно, как дальше продолжат жить те люди, по кому он прошелся. И вот, Рита, которая смотрит на него якобы радостными глазами. Не захочет ли она когда-нибудь отомстить ему?

«Нет. Нет, только не Рита. Если бы она хотела, она уже сделала бы это. Тем более в ее руках все мое состояние: недвижимость, деньги, акции. Нет, ей это не нужно. Хотя, я и с ней обошелся не лучшим образом. Куда я смотрел? О чем я думал? Как можно так любить себя и ни во что не ставить всех остальных? Неужели это я? Неужели это и правда я?» – с ужасом о самом себе думал Роман, когда все поздравляли его в освобождением.

– Ну, что домой? – спросила его Рита.

– Да.

– Куда, в квартиру? В дом? – уточняла Рита.

– Давай в квартиру, – равнодушно пожал плечами Молотов.

– Как скажешь, в квартиру, так в квартиру! – привычно согласилась Рита.

– А ты куда хочешь? – вдруг спросил Роман.

– Я? Мне без разницы, как скажешь. Вернее ты уже сказал, я тоже так думаю.

– Я так устал, хочу поскорее помыться…

– Я понимаю. Как только приедем, я приготовлю тебе теплую ванну с мягкой пеной, а потом, если не будешь возражать, составлю тебе компанию и сделаю расслабляющий массаж, – сообщала Рита о своих намерениях относительно долгожданного вечера Молотова на свободе.

Глава 18

– Риточка, ну что, как все прошло?! – услышав, как открылась входная дверь, обеспокоенно спрашивала Людмила Михайловна, спеша навстречу Маргарите, – Ой! Батюшки! – замерла в коридоре домработница, как только увидела Молотова.

– Здравствуйте, Людмила Михайловна, я так рад вас видеть, – улыбнулся Роман.

– Ромочка! Исхудал-то как! – всплеснула руками Людмила Михайловна и бросилась обнимать Романа. Так крепко, что он в первую секунду пошатнулся от ее напора.

– Вы что плачете?! – услышал ее всхлипывания Молотов, – Все же хорошо, я дома.

– Так это же я от счастья! – пояснила Людмила Михайловна, – Есть хочешь? У нас крем-суп грибной, мясной рулет, овощи запеченные, цезарь с лососем, штрудель яблочный.

– О! Все, что я люблю, – потер руки Роман, – Как же я скучал по вашей стряпне, вы не представляете. Сейчас я первым делом хочу помыться, а потом съем все, что только предложите, – пообещал Роман.

– Вот и прекрасно! Я на стол начну накрывать, – тут же поспешила на кухню Людмила Михайловна.

Рита набрала для Романа теплую ванну с пушистой цитрусовой пеной.

– Ну, что ты уже готов к расслабляющей ванне в комплекте с массажем? – кокетливо улыбнувшись, спросила Рита.

– Вполне, – жизнеутверждающе ответил Молотов.

– В таком случае, следуйте за мной, – продолжая флиртовать, сказала Рита и скрылась за дверями ванной.

Роман незамедлительно пошел вслед за ней.

– Я даже не представляю, как ты устал, – томным голосом шептала на ухо Молотову Рита, расстегивая и стаскивая рубашку с его напряженного торса, – Давай-ка я тебе помогу…

– Стой, подожди, – вдруг остановил Риту Роман, когда она уже принялась расстегивать ремень на его брюках.

– Что? Что такое? – забеспокоилась Рита.

– Ничего. Просто, как-то это не естественно. Мне кажется, что ты сама всего этого не хочешь…

– Господи! Да как же я устала! Тебе не угодишь! Что я опять не так сделала? Я не могу выглядеть правдоподобнее, я ГИТИС не оканчивала! – вдруг взорвалась Рита, и на глазах выступили слезы.

– Что ты? Ты не так меня поняла. Я не хочу, чтобы ты играла.

– А что я должна делать? – сквозь слезы, спрашивала Рита, – Искренне все это захотеть?! Что ты, что ты опять придумал? Что мне сделать, чтобы вашему величеству понравилось? Встать на голову, а ноги расшарашить в шпагате?! – Рита скатилась по стене на пол.

Она действительно не понимала, чего он еще от нее хочет. Она и так старается изо всех сил. Она так нежна и заботлива, терпелива и послушна. Она изо всех сил старается превратить его домашний быт в праздник, а он, как всегда, всем недоволен?! «Когда же это все закончится?» – думала про себя Рита.

– Марго, успокойся. Успокойся, ты не так меня поняла, – присев на пол, хотел приобнять Риту Молотов, но девушка откинула его руки.

– Молотов, знал бы ты как я устала. Я так устала, а ты все чего-то хочешь и хочешь! Поверь, я правда уже не знаю, как тебе угодить?! Не знаю, – пожимала плечами Рита, вытирая слезы, – Я схожу с ума… Чего ты хочешь? – вопрошала Рита, выпитая ладонями глаза.

– Маго, ты меня не слышишь, – в очередной раз пытался донести до девушки свою мысль Молотов, но Рита оставалась в своем потоке сознания, до которого казалось невозможно достучаться.

– Я устала тебя слушать…

– Марго, я хочу, чтобы ты делала только то, что считаешь нужным, что хочешь сама, ты это понимаешь или нет? – спокойно говорил Роман, осторожно поглаживая ее по руке, – Не хочешь быть здесь – не будь. Вот все, что я имел в виду. Мне надоела пошлая игра в любовь.

– Наигрался да?

– Марго, я совсем о другом.

– А я об этом! Ладно Молотов, если я правильно тебя поняла, я могу просто отсюда выйти? – измученным тоном, поинтересовалась Рита.

– Конечно. Марго, и давай впредь перестанем играть в любовь и взаимопонимание. Если у тебя возникнет желание меня, скажем, поцеловать, то целуй, если нет, значит – нет. И если я начну обнимать тебя или целовать, а тебе это не понравится, дай мне об этом знать, и я прекращу какие бы то ни было домогания.

– Ты серьезно? – не веря в искренность слов Романа, переспросила Рита.

– Абсолютно.

– Ты очень изменился. Я никогда не думала, что услышу из твоих уст что-то подобное. Спасибо тебе за эти слова. Теперь все будет по-другому, правда, – улыбнулась Рита.

– Я рад, что мы наконец-то поняли друг друга. Ну, в таком случае, можешь идти отдыхать, а я приму ванну, пока она окончательно не остыла.

– Хорошо. Я жду тебя в столовой.

– Договорились, скоро приду, – пообещал Роман и действительно минут через двадцать спустился вниз.

Тем временем Людмила Михайловна успела обо всем расспросить Риту, которая в свою очередь рассказала все в красках и где-то даже по ролям!

– Вот ведь, змея какая! – восклицала Людмила Михайловна, говоря о Лене.

– Не то слово. Нет, Лена, конечно, всегда была редкостной дрянью, но чтобы она оказалась способна на такое, я предположить никогда не могла.

– Что обсуждаем? – поинтересовался Молотов, войдя в столовую, хотя прекрасно понимал, что тема для разговора сейчас всего одна.

– Так вот, Риточка, мне рассказывала, что у вас там сегодня в суде творилось. Просто кино! – всплеснула руками домработница.

– И я так рад, что режиссер сказал: «Стоп. Снято!», – улыбнулся Молотов, хотя и несколько натужно.

– Присаживайся, все готово, – засуетилась Людмила Михайловна, раскладывая на столе приборы.

– А знаете что, я пожалуй возьму нам бутылочку хорошего вина и мы отметим. Вы, Людмила Михайловна, тоже садитесь с нами, без разговоров!

– Так как-то неловко, – замялась женщина.

– Я вас прошу, составить нам компанию, – настоял Роман.

Поужинав, выпив вина и все обсудив, они разошлись по комнатам. Рита быстро приняла душ и вышла к Роману в соблазнительном неглиже.

– Ты очаровательна, – констатировал Молотов, глядя на Риту и любуясь ее красотой и стройной фигурой, казалось, за время его отсутствия она стала еще тоньше и от этого беззащитнее.

– Спасибо, – кокетливо ответила Рита, слегка прикусив нижнюю губу. Молотов направился к ней, и девушка, ожидая страстного, а возможно и грубого поцелуя, набрала в грудь воздуха, но он прошел мимо, – Ты что снова в душ?

– Да, ощущение, что я все еще воняю.

– Только поторопись, не забывай, что я тебя жду, – сказала Рита, проведя своей тоненькой кистью по его груди.

– В каком смысле?

– Ром, ну что ты как маленький? В прямом. Ты больше полутора месяцев просидел в тюрьме, неужели ты не соскучился?

– А ты? – задал встречный вопрос Молотов.

– Я соскучилась, – улыбнулась Рита.

– В таком случае, я недолго.

– Вот и хорошо. Я тебя жду, – еще раз повторила Рита.

Она сама не понимала, что происходит, но почему-то так и не могла сказать Молотову, что не хочет с ним спать. Вернее, она хочет именно спать, а не заниматься с ним сексом, но несмотря на их недавний уговор, Рита продолжала ему врать. Рита прилегла на кровать в ожидании Молотова. Он и вправду вернулся довольно-таки быстро, вот только сама Рита, его не дождалась… Она не заметила, как вырубилась, улегшись прямо поперек кровати. Роман осторожно переложил Марго и прилег рядом.

Проснувшись утром, Рита никак не могла понять, который час. Неужели утро? И что, выходит она вчера все же уснула?!

«Не разбудил, молодец… Так и остался без секса. Бедняга…» – умилялась Рита, глядя на спящего Молотова.

Он же словно почувствовал на себе взгляд и тут же проснулся.

– Доброе утро! – потянувшись, довольно бодро, сказал Роман.

– Доброе. Я вчера предательски уснула, да?

– Ну, почему предательски? Сон – это естественная потребность организма, – заметил Роман и задел кончиком пальца ее нос, словно делая «бип-бип».

– А как насчет того, чтобы сейчас наверстать упущенное? – игриво поинтересовалась Рита, поглаживая Романа по груди.

– Я-то запросто! – уверил Риту Роман.

– Ну, в таком случае…, – многообещающе проговорила Рита и начала целовать Молотова в губы, в шею, в грудь, спускаясь все ниже и ниже.

Выбравшись из постели и позавтракав, Роман естественно отправился в офис, чтобы проверить, как там шли без него дела, пообещав, что вернется не слишком поздно и они поедут в дом. Рита его предложение поддержала и осталась ждать его скорейшего возвращения. Роман свое слово сдержал и приехал домой, около шести вечера. Они поужинали и отправились за город. Прогуливаясь по ближайшему лесу, дышали свежим, морозным воздухом, кидались снежками, барахтались в снегу, одним словом, вели себя, как дети, счастливые дети. Рита никогда не могла представить, что Молотов может носиться по сугробам, загребая в ладошки снег и попадая своим снежком в «цель», хохотать.

– Я вся мокрая, – хватая ртом воздух, сбивчиво проговорила Рита, валяясь в сугробе.

– Я тоже! Поэтому, чтобы не замерзнуть и не дай бог, не подхватить какую-нибудь заразу, предлагаю пойти в дом и погреться у камина.

– Да, я поддерживаю.

Потрескивание дров в камине, красное вино и игра в монополию сделали этот вечер более, чем романтичным. Рита смотрела на Молотова и не понимала, что с ним не так. Перед ней сидел приятный, улыбчивый, открытый человек, такой настоящий, живой и даже родной. И ночь оказалась особенной, впервые, Рита не ощущала себя использованной игрушкой для утех, она чувствовала, как Молотов старается сделать ей приятно, никуда не торопится, наслаждаясь процессом. В его жарких объятиях Рита сладко уснула и насколько же сладко проснулась с утра.

– Доброе утро, – прошептала на ушко Молотова Рита, прижимаясь к нему всем телом.

– Самое что ни наесть доброе, – улыбнулся в ответ Роман и нежно коснулся губ Риты. От его прикосновений внутри Риты что-то затрепетало и жар раскатился по телу, девушка запрыгнула на него сверху, но не успела поцеловать, как послышался звонок в дверь.

– Интересно, кто это? – всполошилась Рита.

– Я никого не жду, Стас отправит нежданного гостя на все четыре стороны, так что не обращай внимания, – с легкостью уверил Риту Роман.

Они вновь перешли к ласкам и поцелуям, как в дверь их спальни несмело постучали.

– Роман Валентинович, вы спите? – поинтересовался из-за двери Стас.

– Входи, – единственное, что мог сказать Роман с явным недовольством.

Стас вошел и понял, что явно помешал чему-то большему, нежели просто утреннее милование. Маргарита с взъерошенными волосами и громко дышащий Роман, делающие вид, что только-только проснулись.

– Роман Валентинович, извините за беспокойство. Понимаю, что не вовремя. Просто дело в том, что… Там приехала ваша мама, – сказал Стас, чем несказанно удивил и Риту и Романа.

– Моя мама?! – зачем-то переспросил Роман.

– Да. Она сказала, что вчера прочитала газеты и узнала о вашем заключении и суде.

– Ясно. Спасибо, Стас. Пока предложи ей, кофе, что ли, – посоветовал Роман, – Я скоро.

– Хорошо, – коротко ответил Стас и удалился.

– Вот это, конечно, номер. Весьма неожиданно, – размышлял Роман вставая с кровати и подбирая в шкафу какие-то вещи, – Марго, а ты что не пойдешь? – не понимая, почему Рита продолжает неподвижно лежать на кровати, спросил Роман.

– Ром, я не знаю. Может быть, мне где-нибудь спрятаться, чтобы Эмма Васильевна не переживала? Я же знаю, она меня, мягко говоря, недолюбливает, – поделилась своими мыслями Рита.

– С чего ты взяла? Я думаю, мы должны идти вместе.

– Хорошо, как скажешь, – вздохнув, согласилась Рита и тут же поспешила принять душ.

Буквально минут через десять и Рита, и Роман стояли в гостиной при полном параде. Эмма Васильева подробно расспросила сына о том, что произошло. Причитала и переживала, но когда узнала, кто подставил ее сына, вообще переменилась в лице. И Рите не требовались экстрасенсорные способности, чтобы прочитать ее мысли: «Это все из-за тебя дрянь! Ведь это тебя она так ненавидела, а не моего Рому!»

Рита сидела, боясь лишний раз шелохнуться или что-то сказать. С одной стороны, кто ей Молотов? Никто. В таком случае его мама – вдвойне никто. Но Рите не хотелось, чтобы эта женщина ее презирала. В конце концов Рита ушла на кухню и занялась приготовлением обеда, дабы хоть как-то освободиться от сверлящего взгляда Эммы Васильевны, кричащего о том, что Рита не пара для ее сына и от нее одни проблемы.

Девушка старательно нарезала овощи для супа, когда задумалась о том, что лучше приготовить: рыбу или же мясо? Безусловно, Рите хотелось приготовить то, что предпочитает мама Романа. Именно с целью узнать какое меню предпочтительнее, Рита и направилась обратно в гостиную, где находились Роман и его мама.

– Сынок, я просто не могу ее видеть! Я жду и надеюсь, когда же вы наконец расстанетесь! – не стесняясь в выражениях, говорила мама, – Ты что вообще ничего не видишь? Ей же только деньги твои нужны!

– Мама, все не так.

– Не так?! А как? Как? Я ни за что не поверю, что у нее к тебе чистая, бескорыстная любовь. Вот она, небось, расстроилась, когда тебя оправдали.

– Ты не права. Марго по нескольку раз в неделю приходила ко мне на свидания и приносила передачки. Она переживала, искренне, переживала. Это она смогла уговорить Мейерхольда меня защищать. Это она вспомнила, что Лена и Жанна были знакомы, это она нашла ту бабулю, что видела и меня и Лену в тот день! Если бы не Марго, я сейчас бы уже на зоне отдыхал! – эмоционально парировал Роман, который, как правило, не перечил матери.

– А, ну конечно, ей же невыгодно твое заключение, вот она и расстаралась.

– Чем это не выгодно?

– Тем, что ты и твой кошелек стали бы для нее вне зоны досягаемости!

– Это не так. Как только меня задержали, я позвал Риту. Я отдал ей все, я рассказал как открыть сейф, сказал ей вписать свои имена в дарственные на дом и квартиру, я сказал ей коды всех банковских счетов, я даже оформил на нее генеральную доверенность на управление «РосНикелем» и вписал ее основным фигурирующим лицом в завещание! – выдал Роман, чем поверг мать в полнейший шок.

– И что? – растерянно спросила мать, – Теперь она хозяйка всего, и ты волей-неволей, обязан ее терпеть?!

– Нет. Она не вписала себя ни в один документ, не сняла ни копейки с какого-либо счета, она даже тебя не стала беспокоить, в надежде, что все обойдется. Ей ничего не нужно. Она уже могла бы владеть всем, и выкинуть меня на улицу, но она так не сделала, потому что ей не нужны чужие деньги.

– Да что ты говоришь?! По ней и видно. Это она так, поскольку еще не знала, сядешь ты или нет. Если бы сел, она все себе бы захапала, а так оказалась белой и пушистой! Она расчетливая дрянь!

– Мама, прекрати ее оскорблять! Ты не знаешь ничего!

– Она крутит тобой как хочет! Подцепила тебя и рада!

– Мама, мама… Ты меня совсем не знаешь. Кто еще кого подцепил. Мам, ты не знаешь, что это мне было нужно иметь ее рядом. Мне, а не ей!

– Да, а если ей было не надо? Как она здесь оказалась?

– Я так захотел, – цинично ответил Роман.

– А она что, своего мнения не имеет? – надменным тоном спросила Эмма Васильевна.

– А кто спрашивал ее мнения? Я так хотел. Мам, неужели ты не понимаешь, что я делаю все, что хочу. Все люди, кто не настолько богат, как я, пляшут под мою дудку. Я сделаю все, но своего добьюсь. Я увидел ее и сказал, что она моя. И все.

– Что ты говоришь какую-то ерунду. Она наверняка давно искала себе спонсора.

– Никого она не искала, представь себе, и весьма счастливо жила со своим молодым человеком, пока не пришел я. Поверь мне, я смог поставить ее в такие условия, что у нее не оказалось другого выхода, как согласиться жить со мной. Ты же знаешь, как можно загнать человека в угол. Когда-то загоняли нас, теперь загоняю я. Да, я знаю, что она не хочет быть со мной, но пока я хочу – она со мной. Она моя. Во всех отношениях. Все только так, как говорю я, и не иначе.

– Ты говоришь как рабовладелец в средневековье, – возмутилась мама.

– Так оно и есть. Она – моя собственность. Так что давай прекратим эти глупые разговоры насчет того, пара она мне или нет. Ты что думала, я и вправду влюбился без памяти? Бред.

– Но ты же называешь ее своей невестой? Зачем?

– Ну, она вполне респектабельно выглядит, с ней не стыдно выйти в свет. Марго очень эффектно дополняет мой имидж успешного человека бизнеса. Мне все завидуют, и мне это весьма льстит. Все думают, что мы достойны друг друга, что мы абсолютно равные независимые единицы, и это вполне не плохо. Но стоит нам перешагнуть порог дома, как она делает лишь то, что нужно мне. Вот и все. Так что мам, давай закроем эту тему, хорошо? Думаю я сам в праве решать, какие, например, ботинки мне носить и в какую дырку запихивать свой член, правда? – цинично спрашивал Молотов.

– Как у тебя язык поворачивается, такое матери говорить? – негодуя, возразила Эмма Васильевна.

– Мам, ну а как? Я же не спрашиваю тебя, почему ты покупаешь сумочки только «Ralph Lauren», хотя они мне далеко не всегда нравятся. Так и мне не нужно советовать с кем делить свою постель.

– Хорошо. Только мне кажется, что если бы она не хотела жить с тобой, то не жила бы.

– Мам, что за абсурд? Я просто не знаю, как тебе еще объяснить? Ты что, когда платье приходишь выбирать, спрашиваешь у него, хочет ли оно быть одето именно на тебя или нет и если нет, то оставляешь на вешалке? Нет, ты смотришь, выбираешь, подбираешь нужный размер, примеряешь и если сидит хорошо, то покупаешь, так ведь? Марго как раз нужная модель и мой размерчик, – с каждой секундой все больше и больше поражая мать своим цинизмом, говорил Роман.

Рита не смогла больше это слушать, слезы давно душили ее и она оказалась не в силах сдерживать свои всхлипы, поэтому просто развернулась и убежала обратно в кухню… Сравнить ее с ботинками?! С платьем?! Конечно, платье же и правда не спрашивают, просто покупают и носят. И ее просто купили и носят причем ежедневно и безжалостно, как будничный наряд.

Рита собрала всю волю в кулак и несколько успокоилась. Вернее, она перестала плакать и продолжила приготовление обеда. Но что творилось у нее внутри, напоминало всеразрушающий смерч. В своем внутреннем монологе она высказала все и Молотову и его маме не стесняясь в выражениях, плюнула им в лицо и ушла. Но на самом деле, стояла на кухне и занималась ненавистным обедом.

Спустя минут сорок, Рита позвала Эмму Васильевну и Романа в столовую, где был накрыт обед.

– Маргарита, ты очень вкусно готовишь, – заметила Эмма Васильевна, – Все просто замечательно.

– Спасибо, я для вас старалась, – ответила Рита, сдерживая слезы, что застряли в горле.

– Я так и подумала, ты даже гарнир мой любимый приготовила – салат со стручковой фасолью и спаржей. Это тебе Рома подсказал?

– Нет, Роман мне ничего не говорил, я приготовила на свой вкус, – ровно и глубоко дыша, отвечала Рита, представляя, как было бы здорово зашвырнуть этой спаржей в Молотова и его мать.

– А у нас оказывается вкусы совпадают, – улыбнувшись, заметила Эмма Васильевна.

Риту буквально выворачивало наизнанку от ее лицемерия и умения виртуозно врать, глядя в глаза говорить одно, а за спиной называть ее «продажной девкой»!

– Да, Марго у меня такая, изумительная во всех отношениях, – подхватил волну похвалы и Роман.

«И этот туда же! Мразь такая! Когда меня нет, так я для него «подходящий размерчик», а тут так изумительная! Это не семейка, а клубок змей!» – крутилось у Риты в голове, в то время, как она сидела с восковой улыбкой на лице.

– Рита, а правда, что ты не хотела меня волновать и поэтому ничего не сказала о том, что Рому посадили?

– Да, а что я была не права? – продолжала оставаться учтивой Маргарита.

– Ну, в какой-то степени права, конечно. Но я бы предпочла узнать о происходящем от вас, а не из газет, – спокойно рассуждала Эмма Васильевна.

– А к чему такая тактичность в мой адрес? – вдруг начала терять самообладание Рита, – Скажите прямо, все, что вы обо мне думаете! Что молчите?! Только и можете, что за спиной мне косточки перемывать, да?!

– Марго, что ты себе позволяешь? С кем ты так разговариваешь? Это моя мать! А ты кто такая, чтобы разговаривать с ней в таком тоне? Она ничего плохого тебе не сказала! Извинись немедленно! – буравя девушку глазами, зашипел Молотов.

– Пошли вы к черту! Ботинки не умеют извиняться! – выкрикнула Рита, швырнула салфетку и выбежала из-за стола.

Не медля ни секунды, Роман помчался за ней и отнюдь не для того, чтобы извиниться.

– Что ты сказала? – войдя вслед за Ритой в спальню, спросил ее Молотов.

– Что слышал! Я думала, ты изменился. Думала, ты хоть капелечку, хоть малюсенькую толику уважаешь меня! Ты – мразь! Какая же ты мразь, Молот! Как я тебя ненавижу! Как ты мог так поливать меня перед своей матерью? Лишь бы поглубже втоптать меня в грязь, да?! А что ж ты про контракт-то не сказал? Или сказал? Наверняка, сказал, просто я к этому моменту уже не смогла все это слушать и убежала. Да?

– Успокойся, дай мне хоть слово вставить, – попытался перебить Риту Роман.

– Слово вставить? А тебе не жирно?! Про то что ты член имеешь право вставлять, мы бумажку подписывали, а вот про слова – нет! Так что заткнись в тряпочку, понял меня?! Плевать я на тебя хотела! Ты – урод! Дегенерат! Тварь! Ублюдок! Ненавижу! – с волной всепоглощающей ненависти, кричала Рита, а потом неожиданно набросилась на Романа и начала колотить своими маленькими кулачками в его широкую грудь, плечи, а потом и вовсе дала ему пощечину.

– Успокойся, истеричка! – прикрикнул на нее, не терявший до этого момента самообладания, Молотов.

Он хотел просто оттолкнуть распустившую руки Маргариту от себя, но не рассчитал силу, и девушка буквально отлетела в сторону и, впечатавшись в комод, упала на пол.

– Рита, извини, я не хотел, – тут же начал оправдываться Молотов, сам не понимая, как это произошло.

– Не подходи ко мне, слышишь, не смей меня трогать! – скорчившись на полу от боли, вопила до хрипоты Рита.

– Что? Что такое? Где болит? – испуганно начал спрашивать Молотов, желая помочь ей встать, но та продолжала кричать, чтобы он ни в коем случае не прикасался к ней.

Неожиданно отворилась дверь и в комнату вбежала Эмма Васильевна, услышавшая крики, долетавшие до столовой.

– Что у вас происходит?! Рома, что ты сделал?! – бросившись к Марго, закричала на сына Эмма Васильевна.

– Мам, она упала… Случайно.

– Случайно?! Как ты смеешь так с ней обращаться?! – продолжала негодовать Эмма Васильевна, присев перед Ритой на колени, – Девочка моя, что такое? Где болит? – не на шутку обеспокоившись, спрашивала мама Молотова.

– Не знаю. Все болит. Поясница… Живот. Безумно болит живот, – нехотя признавалась Рита.

– Что ты стоишь? Вызывай скорую! – кричала сыну Эмма Васильевна, и Роман стал поспешно набирать «112», – Потерпи, чуть-чуть, скоро приедут врачи, тебе помогут.

Рита видела глаза Эммы Васильевны и удивлялась ее искреннему испугу и сопереживанию, и это после того, что она говорила около часа назад?

– Через пару минут здесь будет «скорая», – сказал Роман.

– Как ты посмел поднять на нее руку?! Мне стыдно за тебя! Ты сравнивал ее с вещью, так знай, я даже к вещам бережнее отношусь! Она – живой человек, кто тебе дал право так себя вести?!

– Мам, я не хотел. Я просто оттолкнул…

– Рома, знаешь, сегодня я увидела тебя совсем в другом свете. Я никогда не думала, насколько ты ужасный человек. Твои миллионы или миллиарды, не знаю, уж сколько там у тебя денег, не дают тебе право так себя вести. Я сейчас даже спросить боюсь, как ты заработал эти свои деньги. Иди вниз, встречай врачей, – посоветовала Эмма Васильевна, поскольку чувствовала, что Рита не хочет его даже видеть.

Эмма Васильевна вновь присела рядом с Ритой и начала поглаживать девушку по голове и спине.

– Потерпи, сейчас тебе помогут.

Рита же продолжала сжиматься от боли калачиком, лежа на правом боку, поджимая ноги все ближе и ближе к груди.

– Риточка, а что это у тебя тут? Кровь? – испугавшись пуще прежнего, спросила Эмма Васильевна, заметив какое-то темно-бордовое пятно на подоле светло-голубого платья.

– Я не знаю…

– Рита, а ты не беременна? – осторожно спросила женщина, подозревая, что у Риты началось кровотечение.

– Нет. Не знаю…

В комнату наконец-то вошла бригада «скорой помощи».

– Что с ней? Как она упала? – первое, что спросил врач.

– Я невзначай ударилась о комод спиной, – весьма глупо врала Рита.

– Сама? – усмехнулся врач.

– Да, я поскользнулась, – продолжала врать Рита.

– Ясно, – скривил губы врач и искоса взглянул на Молотова, – Сейчас мы поставим вам обезболивающее и поедем в больницу, я смотрю у вас тут кровотечение.

Санитары подхватили Риту на носилки и начали аккуратно спускаться на первый этаж. Девушку погрузили в карету «скорой помощи», а Роман и Эмма Васильевна поехали следом на своей машине, поскольку с Ритой в «скорую» их не пустили.

В больнице они прождали в коридоре у приемного покоя около часа, прежде чем к ним вышел принявший Риту врач. За это время Эмма Васильевна не сказала сыну ни слова и любые его попытки, что бы то ни было сказать, пресекала одним только взглядом.

– Доктор, ну как она? Что с ней? У нее позвоночник не сломан? – задавал один вопрос за другим Роман.

– Нет, с позвоночником у вашей невесты все в порядке.

– Слава богу, – с облегчением вздохнул Роман.

– Вы знали, что она была беременна? – тут же поинтересовался у Молотова врач.

– Марго беременна? – округлил глаза Роман.

– Как вам сказать, скорее всего ключевое слово здесь «была», – уточнил врач.

– А сейчас что? – не сразу понял Молотов.

– Как что? Все. У нее выкидыш. От этого и кровотечение и болевой шок.

– А отчего? – зачем-то решил спросить Роман, хотя ответ оставался очевидным.

– Сильное нервное истощение плюс травма, вот и, пожалуйста, – пожал плечами доктор, – Ну, я пойду, а вы можете зайти. Правда, домой ей лучше всего поехать завтра. И исключительно в том случае, если вы сможете обеспечить ей постельный режим, – посоветовал врач.

– Конечно, спасибо, – поблагодарил врача Роман и положил тому в карман несколько зеленых купюр.

– Не за что. Только можно я все же скажу вам свое мнение? – задержавшись, спросил врач.

– Да.

– Если хотите, чтобы ваша невеста смогла родить вам ребенка, ну, или вообще родить, впредь не распускайте руки, тем более, когда она будет в положении, хорошо? – спросил врач и, не дожидаясь ответа, пошел дальше.

– Ах, ты – поганец! – зло прошипела Эмма Васильевна, – Я поверить не могу в то, что мой сын на такое способен. Убить своего ребенка! Бить женщину?! Как мне стыдно за тебя, – с горечью в голосе, говорила мама.

– Мам, мне самому стыдно. Я виноват. Я не имел права. Я же обещал ей больше никогда не подымать на нее руку, а сам…

– Так это не в первый раз?! – еще больше возмутилась Эмма Васильевна.

– Ну, она бывает, так выводит меня из себя…

– Хороший ответ, достойный настоящего мужчины! Правда? – с насмешкой сказала мама, – Я сейчас зайду к Рите, поговорю, и только потом пойдешь ты. Ясно?

– Как скажешь, – беспрекословно согласился Роман.

Эмма Васильевна вошла в палату к Рите.

– Ну, что Ритуль, тебе получше? – кротко поинтересовалась Эмма Васильевна, словно никогда не называла эту девушку «продажной девкой».

– Да. Мне поставили укол и уже ничего не болит, – тихо, но внятно отвечала Рита, и сама себе добавила: «только душа, но это от уколов не проходит».

– Мне очень стыдно за своего сына. Не думай, я не воспитывала его так, чтобы он мог поднять руку на девушку, я сама не могу понять, как так получилось, что с ним стало? Он не был таким. Но, я в первую очередь, хотела сама перед тобой извиниться. Я не имела права делать в твой адрес подобные заявления. Я просто переживала за сына, думала, ты просто им пользуешься…, а оказалось…

– А что он вам говорил, почему я с ним?

– Ну, он как-то тебя заставил.

– А больше ничего? – уточняла Рита, имея в виду их контракт.

– В каком смысле? Он что-то тебе сделал, как он заставил тебя?

– Никак. Я просто дура. Вы правы, я сама продалась. Я позавидовала, и сделала самый опрометчивый и самый ужасный поступок в своей жизни, от которого мне уже не отмыться. Я согласилась быть рядом с вашим сыном ради квартиры и определенной суммы денег. Я понимаю, вам как матери неприятно это слышать, ведь вы искренне считаете, что ваш сын достоин той, которая будет честно и верно его любить, и наверное, вы правы… Но я же его не обманываю. Мы оба знаем, что любви нет.

– Вы оба не правы. Но если уж вы там как-то между собой договорились, то оба должны соблюдать какие-то правила приличия. А бить девушку, это просто неприемлемо.

– Не переживайте за сына, с ним не случится ничего плохого, он счастлив, по крайней мере я делаю все, что он хочет…

– Это-то меня и пугает… Ладно, я пожалуй поеду домой, в Эстонию. Я пока не хочу находиться с ним в одном доме. Мне нужно многое обдумать. Не держи на меня зла, – попросила Риту Эмма Васильевна.

– Что вы, я и не думала. Я сама загнала себя в такие условия, когда в мой адрес можно высказываться подобным образом, я это прекрасно понимаю. Только не ссорьтесь из-за меня с сыном. Вас он любит. Только вас он любит больше, чем себя.

– Надеюсь… Ну, что Ритуль, выздоравливай. Надеюсь, когда я приеду в следующий раз, мы уже будем общаться на дружеской волне.

– Что касается меня, то я обещаю. Всего доброго, – улыбнулась Рита и Эмма Васильева вышла из палаты.

Эмма Васильевна прямо сказала сыну, что сейчас же едет в аэропорт и летит домой, и очень надеется на то, что ей больше никогда не испытает из-за него такого стыда, как сегодня. Проводив мать до машины, Роман вернулся к палате Риты. Немного помешкав, он все же постучал в дверь.

– Марго, можно?

– Странно, что ты спрашиваешь, обычно ты просто делаешь то, что хочешь.

– Да. Я сорвался. Я виноват. Я очень виноват, – спокойно, но отрывисто проговорил слова Роман, – Прости меня. Если, это возможно.

– Я не знаю, что возможно, что невозможно. Я очень устала. И я хочу побыть одна.

– Да, да, конечно, я сейчас уйду. Просто можно я объясню свои слова о тебе, что говорил маме?

– А это имеет какое-то значение?

– Для меня имеет. Я был очень груб, я наговорил очень много некрасивых вещей, за которые мне стыдно перед тобой. Правда. Я так не думаю. Ты не вещь. Просто… Просто мне хотелось как-то донести до матери, что «минус» в нашей паре я, а не ты.

– А я на самом деле, ни «минус» и не «плюс», я пустое место, – сухо констатировала Рита.

– Нет. Марго, это не так!

– Молотов, ты кого сейчас хочешь обмануть, меня или себя? А вообще думай что хочешь, говори обо мне что хочешь и кому хочешь. Мне просто без разницы. Я устала.

– Да, извини. Я пойду.

– Стой, – вдруг окликнула его Рита и Роман на секунду улыбнулся, словно, ожидая услышать что-то приятное, – Не знаешь, когда меня выпишут?

– А, да, завтра. Завтра я за тобой заеду.

– Не стоит. Ты завтра собирался в офис, вот и поезжай, там я думаю тебе есть чем заняться. А я сама. Правда, я сама приеду.

– Если ты так хочешь…, – без энтузиазма согласился Роман.

– Да. Я так хочу.

– Я в таком случае отправлю за тобой Дениса, если ты не против?

– А не боишься, что я изнасилую его?

– Нет, я думаю, он отобьется, – произнес Роман и Рита слегка улыбнулась.

– Хорошо, пусть приедет Денис.

– Договорились. До завтра, – попрощался Роман и вышел из палаты.

Рита укуталась в свое одеяло, словно в кокон, и заплакала. Хотела ли она когда-нибудь ребенка от Молотова – нет. Никогда. Но она просто хотела ребенка.

«Прости, малыш, я тебя не сберегла. Такая никчемная мать. Да что там мать, я в принципе – никчемная. Ты выбрал меня, мой малыш, а я даже не поняла, что ты живешь во мне, и вот тебя больше нет… нет больше моего малыша. Прости меня, крошка…» – Рита еще долго не могла успокоиться, и если бы не укол снотворного наверняка рыдала бы не один час.

Молотов вышел из больницы в прострации. Как он так мог? Он ведь и вправду не хотел причинить ей боль, просто успокоить, оттолкнуть. А что вышло? Он просто убил своего малыша. А что, если бы не выкидыш?

«Наверное, я попросил ее родить мне наследника, – неожиданно для самого себя, отвечал на этот вопрос Молотов, – Да. И тогда у нас осталось бы то, что безоговорочно связывало нас и после истечения срока действия контракта. А ведь если она мне не родит, я так и останусь без детей. Я же ни одной не позволю родить мне ребенка. С кем я еще проживу три года вместе? Я знаю ее «от» и «до», она станет хорошей матерью. Черт! У нас уже мог бы быть малыш! Разве я позволю какой-нибудь шалаве малолетней мне ребенка рожать? Конечно, нет. А это значит, Марго – мой единственный шанс стать отцом. И может быть я пока и не планировал, но потом окажется поздно. Как только контракт потеряет юридическую силу, она сбежит от меня раз и навсегда. И я ее под страхом смерти не заставлю родить мне ребенка. А уговорить тем более. Надо стараться. Либо в ближайшие пару месяцев она забеременеет, либо я так и останусь без детей», – к таким абсурдным умозаключениям пришел Молотов.

На следующий день Роман действительно с раннего утра отправился в офис, а вечером созвонился с Олегом и они договорились встретиться в баре.

– Ну что у тебя стряслось, выкладывай, – сев за стол, тут же спросил Олег.

– И тебе здравствуй, – усмехнулся Роман.

– Нет, ну а что, я прав? Ты меня так позвал среди недели, вечером в бар, просто, чтобы поболтать о том, о сем? – вполне резонно заметил Олег.

– Я сам не знаю, зачем тебя выдернул, – вздохнув, признался Роман.

– Рассказывать будешь или так напьемся? – предложил два варианта Олег.

– Хотелось бы просто, молча напиться, но наверное, это не поможет.

– Маргарита послала тебя с твоим контрактом куда подальше? – предположил Олег то, что казалось на поверхности.

– Нет. Хотя… Лучше бы так…

– А вот это уже интересно.

– Я убил своего ребенка.

– Зашибись заявление. Прям заголовок из желтой прессы. Поясняй.

– Марго была беременна, правда мы не знали об этом. Мы повздорили. Я просто вышел из себя. Я не бил ее. Я просто хотел ее угомонить. Чуть толкнул, а она ударилась и упала. Вот и вся история.

– Выкидыш? – сделал вывод Олег.

– Да.

– Я не могу поверить, что тот Ромка, которого я знаю, может поднять на девушку руку. Что с тобой вообще?

– Я не знаю. Идиотизм. Мудак я. Что еще сказать?!

– И как Рита?

– Не знаю. Она не очень хотела меня видеть.

– Да ты что?! Вот удивительно!

– Я понимаю все! Кроме того, что мне сейчас делать…?! Я хочу, чтобы она родила мне наследника.

– Вовремя ты к этому пришел.

– Но, главное же, что пришел.

– Что-то я сомневаюсь, что она согласится по доброй воле.

– Я также думаю.

– Значит, чтобы она сама этого захотела, тебе придется постараться. Когда ее выписывают?

– Уже. Выписали после обеда, дома сейчас.

– А ты какого черта здесь сидишь со мной?

– Она не хотела, чтобы я забирал ее из больницы, думаю, что она не хочет видеть меня.

– Это понятно. Конечно видеть тебя она не хочет. Но придется как-то сделать так, чтобы она тебя простила. И это не дорогой подарок. Просто сам для себя пойми, что она не товар, а ты не покупатель. Относись к ней, как к равной, и ты сам увидишь, что многое изменится. Не будет таких скандалов и ссор, чтобы поднимать на нее руку, поверь, – убеждал друга Олег.

– Верю. Наверное, ты прав, поеду я домой. Я постараюсь сделать наши будни мирными и комфортными, ведь, как правило, именно я являюсь виновником наших разборок, – подумав, согласился Роман.

Глава 19

Роман прислушался к совету Олега и старался сделать их будни комфортными не только для себя, но и для Маргариты. Казалось, что в их жизни никогда не имели место скандалы, разборки и рукоприкладство. Молотов каждый раз интересовался, как Рита себя чувствует, чего хочет и старался учитывать ее мнение. Рита же впервые почувствовала себя «равной», что было даже как-то непривычно в свете событий последних лет.

Прошло два месяца, наступил день рождения Маргариты. Роман арендовал особняк на Мальдивах и пригласил на торжество только тех, кого хотела видеть сама именинница. А именно: Аллу и Константина, Олега с Ольгой и Сергея с Дианой, которые накануне отметили годовщину свадьбы. Вот собственно и все. И хотя все гости остановились в доме, само мероприятие проходило на яхте. После прогулки по океану, все вернулись в особняк, где продолжили веселиться купаясь в бассейне, попивая всевозможные коктейли и дегустируя закуски. Разошлись лишь под утро, а вечером следующего дня все вместе улетели в Москву, разумеется, на частном самолете Молотова.

– Это лучший день рождения в моей жизни, – абсолютно искренне призналась Роману Рита.

– То ли еще будет! На следующий год обещаю придумать что-нибудь поинтереснее.

– Уже в ожидании, – улыбнулась Рита, и нежно поцеловала Романа.

В очередной из своих приездов в Питер, Роман наведался к отцу. Стоял весьма погожий денек. Роман прибрал могилку, расставил свежие цветы и присел на скамейку перед памятником. Глядя на эмалированную фотографию, как всегда, начал свой монолог.

– Привет, пап. Вот, и пришел… А что сказать, даже и не знаю. Готовлюсь к дню рождения, мама приедет. Представляешь, мне уже тридцать пять… Готовим шикарный банкет. Но это все неважно. Ты же видел, что я сделал. Я снова ее ударил. Тебе стыдно за меня? Как ты думаешь, она меня простила? А простишь ли ты меня когда-нибудь за то, как я живу? Я же живу как те буржуи, которых ты, человек советской закалки, терпеть не мог. Но самое главное не то, как я живу, а то, что мне это нравится. Прости, но я уже не изменюсь… А в общем у меня все хорошо. Жаль, что тебя нет рядом… Мне так тебя не хватает. Ты же всегда давал мне советы, говорил, как лучше поступить, а теперь я не знаю… Ну, ладно, пап, я еще попозже к тебе заеду, а сейчас пойду. Прости меня за все, что я не так сделал, – попросил прощения Роман и вышел с участка.

Через пару недель, состоялось планируемое грандиозное торжество – тридцатипятилетние Молотова. В банкетном зале собралось огромное число гостей в составе бизнесменов, политиков, чиновников, актеров и музыкантов. Одним словом, пафосное сборище, столь нелюбимое Ритой. Как ни странно, вести сие мероприятие Роман позвал почему-то Лунева. И стоит отдать Игорю должное, это у него весьма неплохо получилось. Довольны остались все, а главное сам Молотов.

На следующий день празднование продолжилось, но на сей раз в загородном доме на Рублевке с друзьями, мамой и Ритой. Эта тихая посиделка в кругу близких людей стала куда милее и дороже сердцу, нежели вчерашний банкет. Роман был счастлив, что смогли собраться самые дорогие ему люди, и рад от того, что Рита с Эммой Васильевной наконец-то нашли общий язык и вызвали друг у друга явную симпатию.