Шерлок Холмс и дело о папирусе

Глава первая ВИЗИТ ИНСПЕКТОРА

Как вы помните, многие — я в том числе — нередко утверждали, что гений частного сыска Шерлок Холмс выступал неизменным защитником закона и порядка. Однако, оглядываясь назад, я вынужден признать, что подобное утверждение справедливо лишь отчасти. Преступление как таковое действительно завораживало Холмса, но, когда дело доходило до расследования, мой друг проявлял крайнюю избирательность. Не раз и не два я был свидетелем того, как Холмс, невзирая на все уговоры и мольбы, отказывался взяться за то или иное дело исключительно потому, что ему оно представлялось слишком простым, а значит, скучным. Моего друга занимали только головоломные преступления. Как бы ни нравилась Холмсу работа детектива сама по себе, она непременно должна была обещать что-то необычное. В противном случае расследование не представляло для Холмса никакого интереса.

Весной 1896 года Холмс достаточно долго сидел без дела и потому ежедневно внимательно изучал газеты, надеясь, что ему подвернётся какая-нибудь увлекательная шарада в его вкусе. Каждое утро, надеясь чем-нибудь занять его деятельный ум, я пытался привлечь его внимание то к одному, то к другому преступлению, способному, с моей точки зрения, увлечь моего друга.

— Уотсон, — всякий раз пренебрежительно морщился Холмс, — те дела, которые представляются вам загадочными и, по вашему мнению, могут оказаться для меня крепкими орешками, на самом деле таковыми не являются. «Музыкант театра-варьете найден задушенным в гримёрной». Ну что тут интересного? Обычная зависть. Не сомневаюсь, это дело расщёлкает за день даже Скотленд-Ярд.

— А вот эту статью вы видели? Об убийстве знаменитого археолога, сэра Джорджа Фавершема?

Холмс извлёк изо рта трубку.

— Что-нибудь украли из его фамильного особняка? — поинтересовался он, немного помолчав.

— Ничего особо ценного.

— Тогда это ерунда, — фыркнул он, — обычная попытка кражи, закончившаяся убийством.

— Сдаюсь! — воскликнул я, отшвырнув газету. — Ничем вам не угодишь!

— Хоть в этом мы с вами сходимся, — вяло улыбнулся Холмс.

Взгляд моего друга скользнул к ящику комода, в котором, как я знал, он хранил сафьяновый футляр со шприцом.

— И это тоже не выход, — резко произнёс я.

На мгновение Холмс показался мне удивлённым, а потом его лицо расплылось в мечтательной улыбке. Он понял, что я решил сыграть в его игру и читаю его мысли. Осознание этого так развеселило моего друга, что он расхохотался. Я засмеялся вместе с ним. Мы были столь поглощены весельем, что не сразу услышали стук в дверь нашей гостиной.

Мгновение спустя гость неуверенно открыл её, и мы увидели, что на пороге стоит инспектор Хардкасл из Скотленд-Ярда. Холмсу уже доводилось сотрудничать с ним в расследовании нескольких дел.

Хардкасл, угрюмый малый родом из Йоркшира, в полицейской работе главный упор делал на систематический подход и тщательность в расследовании. Наш смех привёл его в полнейшее замешательство.

— Если, джентльмены, я побеспокоил вас в неподходящий момент… — неуверенно начал он, подозревая, что, быть может, является причиной нашего веселья.

— Отнюдь, Хардкасл, отнюдь, — воскликнул мой друг, всё ещё фыркая от смеха, — я всегда рад, когда меня навещают коллеги, стоящие на страже закона. — Он показал инспектору на стул. — Присаживайтесь, друг мой, и пусть наше поведение вас не обескураживает. Уже много недель я бездельничаю, лишая ум столь необходимой ему гимнастики. Я, право, рад вас видеть — и буду рад вдвойне, если у вас есть для меня дело.

Инспектор, неуверенно взглянув на нас, опустился на стул. Хардкасл был высоким плотным мужчиной с вытянутым лицом, сломанным носом и большими серыми печальными глазами. Он помадил свои чёрные волосы, отчего казалось, будто их приклеили к черепу. Крепко вцепившись огромными лапищами в котелок, инспектор неуклюже устроился на крае стула напротив нас и замер.

— Так у вас есть для нас дело? — с апатией в голосе произнёс Холмс. Настроение моего друга менялось быстро.

— Думаю, кое-что может вас заинтересовать, — ответил Хардкасл, всё ещё пытавшийся восстановить душевное равновесие.

— Надеюсь, об этом пока не успели написать в газетах, — заметил Холмс, раскуривая трубку от уголька, который он взял в камине. — Вы ведь не о деле музыканта, удавленного в театре-варьете?

— Разумеется, нет, — с возмущением перебил инспектор. — Этим делом занимается Кингсли. Я бы поставил на то, что убийца — Роланд Райли. Его называют «ирландским мерзавцем с золотым голосом».

— Уверен, что вы правы. Я слышал, с ним в подпитии случаются приступы ярости. Музыканты, богема… Там даже мелкие обиды и зависть могут толкнуть на чудовищное злодеяние. Удивляюсь, как только варьете не превращаются каждый вечер в бойню?

Хардкасл озадаченно посмотрел на моего друга, пытаясь понять, говорит ли тот серьёзно или шутит.

— Впрочем, довольно об этом, — промолвил Холмс, несколько раз взмахнув ладонью на манер дирижёра, желающего, чтобы оркестр ускорил темп. — С чем же вы пожаловали к нам?

— С ограблением. Британского музея.

— И это всё? — разочарованно простонал Холмс, откидываясь на спинку кресла.

— Нет, не всё.

— Очень на это надеюсь. И что же похитили злоумышленники? Средневековые горшки? А может, какую-нибудь дребедень, принадлежавшую Генриху Восьмому?

— Минуту терпения, до этого я ещё доберусь. Работали профессионалы. Их было двое.

— Откуда вы знаете?

— Всё очень просто, мистер Холмс, — просиял инспектор, — злоумышленники имели неосторожность оставить после себя улики. Неподалёку от места преступления мы обнаружили две пары отпечатков ботинок. Спешу сообщить, предупреждая ваш вопрос, что никому другому, кроме как преступникам, эти отпечатки принадлежать не могут: после закрытия музея полы моют.

— Ладно, Хардкасл, сдаюсь, пусть будет по-вашему: двое злоумышленников так двое. — Холмс поднял руки.

— Насколько я понимаю, один из этих двоих был взломщиком, а второй — экспертом.

— Экспертом? — переспросил я.

— Да, доктор Уотсон. Кто бы то ни был, он знал, за чем шёл. В распоряжении преступников оказался целый музей с богатейшими коллекциями, однако украли они одну-единственную вещь.

— И что же это была за вещь? — Холмс подался вперёд. В его глазах мелькнула заинтересованность.

— Некий папирус. Кажется, свиток…

— А-а-а… из Египетского зала.

— Да, именно. Того самого, что набит под завязку мумиями, статуями с собачьими головами и прочими подобными штуковинами.

— Ну да, — кивнул Холмс, подхватывая, — в зале масса золотых безделушек и прочих крайне дорогих предметов, которые было бы куда проще сбыть, чем какой-то папирус, причём сбыть по весьма значительной цене.

— Именно так, мистер Холмс.

— Что ж, Уотсон, какие будут соображения?

— Злоумышленник — коллекционер, желавший получить папирус для своего частного собрания.

— Весьма решительный, не стесняющийся в средствах коллекционер, — просиял мой друг.

— Куда более решительный, чем вы можете себе представить, — промолвил Хардкасл. — Он решителен настолько, что готов убивать ради достижения цели.

— И кого он убил?

— Ночного сторожа.

— И как он его убил?

— Выстрелил в голову. В упор.

— Вот как?

— Именно.

— Карманный короткоствольный пистолет.

— Откуда вы знаете? — изумился я.

Вместо ответа Хардкасл, порывшись в кармане, извлёк бархатный мешочек, перевязанный бечёвкой. Распутав её, он вывалил содержимое перед Холмсом на столик. Нашим взглядам предстал небольшой пистолет, сверкавший серебром в отсветах плясавшего в камине пламени.

— Убийца выронил его при попытке скрыться.

— Как неосторожно с его стороны, — заметил Холмс, взяв с каминной полки длинную глиняную трубку. Подцепив ею пистолет за спусковую скобу, он поднял его и принялся рассматривать. — Дорогое оружие… гравированное серебро… куплен недавно… — бормотал Холмс, скорее адресуясь не к нам, а к себе.

— Я помню, мистер Холмс, что вы разработали собственную систему снятия отпечатков пальцев, — с готовностью произнёс Хардкасл. — Именно благодаря ей вам удалось изловить Фу Вона. Однако думается мне, что на этом пистолете никаких отпечатков вы не найдёте.

— Разумеется, — кивнул Холмс, — преступник был в перчатках. — Обнюхав оружие с рукояткой, изысканно отделанной кожей, мой друг принялся разглядывать ствол. — Пистолет однозарядный. Это не оружие грабителей и воров… по крайней мере тех, с кем нам доводилось сталкиваться раньше. Вы согласны, Уотсон?

— Дамский пистолет, — фыркнул я.

— Но убивает наповал.

Холмс подошёл с пистолетом к окну, извлёк из комода увеличительное стекло и принялся рассматривать оружие уже через него. Прошло достаточно много времени, прежде чем мой друг наконец вернулся обратно в своё кресло. Сунув пистолет в бархатный мешок, он протянул его инспектору.

— Что-нибудь обнаружили, мистер Холмс?

— Крайне мало, — покачал головой мой друг, поджав губы. — Владелец данного пистолета — молодой человек, блондин, любит дорогие вещи, отличается определённой экстравагантностью, высокомерен и крайне самонадеян. Также возможно, что он не совсем психически здоров.

— Во имя всего святого, каким образом вы обо всём этом догадались? — Глаза инспектора расширились от изумления.

— На спусковой скобе я обнаружил светлый волос, который и указал мне на цвет волос и возраст. От кожаной рукояти всё ещё исходит едва заметный аромат мужской туалетной воды. Со всей очевидностью можно заключить, что владелец взялся за пистолет, когда его пальцы были всё ещё влажными от парфюма, который и впитался в тиснёную кожу. В силу того, что запах чувствуется и сейчас, можно прийти к выводу, что туалетная вода отменного качества и стоит не менее пятидесяти шиллингов за флакон. Это указывает как на любовь владельца оружия к дорогим вещам, так и на его экстравагантность. Тот факт, что пистолет однозарядный, говорит о крайней самоуверенности и высокомерии преступника, полагавшего, что ему вполне хватит одного выстрела. А то, что, готовясь к ограблению, преступник надушился, наводит на мысль, что он воспринимает убийство как дело весьма заурядное, а значит, страдает психическим расстройством.

— Невероятно, — пробормотал Хардкасл.

Мне было не очень понятно, чему он удивляется: способности Холмса извлечь такое множество сведений о преступнике из краткого осмотра оружия или же психическому складу преступника, нарисованному моим другом.

— Эти сведения могут пригодиться нам впоследствии, когда в расследовании преступления наметятся определённые подвижки. Пока же от них мало толку.

Я полагаю, куда больше мы сможем узнать, если вы скажете нам, что именно пропало из музея.

Слова моего друга не произвели на Хардкасла особого впечатления.

— Как я уже упомянул, мистер Холмс, преступники украли какой-то старый папирус, покрытый древними письменами.

— Иероглифами, — подсказал я.

— Именно это я и хотел сказать, доктор, — отозвался Хардкасл и с недовольным видом добавил: — Должен признаться, мне куда привычнее расследовать обычные кражи, скажем драгоценностей, или, допустим, заурядные убийства.

— И вам, инспектор, потребовалось двое суток, чтобы понять, что вы крепко сели с этим делом на мель. — Глаза Холмса озорно сверкнули. — Не пытайтесь спорить со мной, инспектор. Судя по следам пороха на стволе, из пистолета стреляли два-три дня назад. Кроме того, глубина морщин на вашем лбу выдаёт, что вы в последнее время много хмурились, как будто вас что-то сильно беспокоило, причём уже несколько дней. Дней, а не часов. Сейчас утро, на календаре понедельник. Я бы предположил, что музей ограбили в пятницу поздно вечером. Я прав?

Хардкасл мрачно кивнул.

— Но при этом в газетах о преступлении не появилось ни слова, — заметил я.

— Происшедшее удалось сохранить в тайне от журналистов, — пояснил Хардкасл. — Нам нужно время, чтобы допросить всех перекупщиков, специализирующихся на редкостях подобного рода, прежде чем в прессе поднимется крик.

— Вы имеете в виду Моррисона, по кличке Пыльный, и подобных ему?

— Именно так, мистер Холмс, — кивнул инспектор, — мы перерыли всё — и результат нулевой. Мы в тупике.

— А насколько ценен пропавший документ? — спросил я.

— Сложно сказать, — пожал плечами Хардкасл. — По мне, доктор, он и гроша ломаного не стоит, но для специалиста, знающего толк в подобных вещах, он бесценен. — Вдруг полицейский подался вперёд, и его лицо исказилось, словно от приступа зубной боли. — Честно говоря, мистер Холмс, я не знаю, что делать. Я очень надеюсь, что хотя бы вы сможете пролить свет на это дело.

— С огромным удовольствием, Хардкасл, — отозвался Холмс, искоса посмотрев на меня. — Вы прекрасно знаете, что я всегда рад помочь полиции.

Инспектор просиял и с явным облегчением вздохнул.

— Превосходно, — промолвил он. — У дома ждёт кэб. Если вы будете столь любезны, мы можем прямо сейчас отправиться в Британский музей. Куратор египетского отдела сэр Чарльз Паджеттер расскажет вам об этом несчастном папирусе всё, что вы захотите узнать.

— Замечательно, — воскликнул Холмс, скидывая халат. — Уотсон, вы с нами?

— Разумеется.

— Тогда, друг мой, надевайте пальто, хватайте шляпу и трость. Нас ждёт Британский музей!