Шерлок Холмс и десять негритят

Глава 10. Золотые пауки

С болот донесся протяжный и невыразимо тоскливый вой. Начавшись с невнятного стона, этот звук постепенно перешел в глухой рев и опять сник до щемящего сердце стона.

— Какие жуткие звуки, — повела плечами Делла Стрит. — Просто мурашки по коже.

— Похоже на Собаку Баскервилей, — задумчиво произнес Холмс.

— Интересно знать, чего она так развылась, — буркнул инспектор Жюв.

Арчи Гудвин осклабился.

— Надрывается, как будто ей прищемили дверью хвост.

Ниро Вульф поморщился.

— Фу! Псину, видно, здесь никто не кормит.

— Голод тут совершенно не при чем, — с умным видом заметил Мейсон. — Собаки воют к покойнику.

Слова адвоката больно задели маленького священника. Отец Браун встал и, гневно нахмурясь, заговорил с кротким пылом:

— Сын мой, я осуждаю вас за то, что вы, благо собака говорить не умеет, выступаете от ее имени! Вас коснулось поветрие, имя которому — суеверие. Люди утратили здравый смысл и не видят мир таким, каков он есть. Тут и собака что-то предвещает и поросенок приносит счастье… Так вы катитесь назад, к обожествлению животных, обращаясь к священным слонам, крокодилам и змеям. И все лишь потому, что вас пугает слово «человек»!

— Отдаю должное вашему красноречию, святой отец, — сказал Мейсон. — Но ваши намеки на то, что это воет человек, просто смехотворны.

— Бог нас рассудит, — с достоинством ответил маленький священник, подобрал сутану и, отыскав задом свое кресло, сел со смиренным выражением на лице.

— Чтоб мне провалиться, но лично я не исключаю возможность убийства!

— Вряд ли, приятель, — сказал Марлоу. — И перестаньте запугивать меня до смерти… Вообще, не знаю, как вы, господа, а я бы не прочь выпить.

— Идет, — поддержал Гудвин.

Он схватил бутылку виски, наполнив бокалы себе и Марлоу.

Но тут приоткрыл глаза задремавший было за столом Ниро Вульф.

— Арчи, кажется, я вновь проголодался, — сказал он, любовно поглаживая свой живот. — Передай мне вон то блюдо. Нет, не то, а это… И это тоже давай. И вина налей. Фу, да не того. Лучше джин с тоником. Вон там с краю лежит мой сандвич. Захвати его.

На сандвиче Гудвин сломался.

— Боюсь, сэр, ваш обед будет длиться вечно!

Взгляд Вульфа оторвался от поросенка, являвшего собой застывшее в свинской ухмылке рыло на горке начисто обглоданных костей, и перешел на компаньона.

— Если ты перенервничал, сходи в кино.

— Не хочу, настроения нет. И к тому же здесь нет кино.

— Тогда сядь и ешь. Мне нравится слушать, как ты чавкаешь, потому что хоть в это время ты молчишь.

Чтобы не запустить в Вульфа стулом, Гудвин сунул руки глубоко в карманы брюк.

— Не хочу есть!

— А я вот на желудок не жалуюсь.

— Чертовски жаль.

— Заткнись! — рявкнул Вульф и начал вставать.

Гудвин поспешил пересесть на другой конец стола.

В гостиной появились Ватсон и Пуаро.

— Как мисс Марпл? — спросил Холмс.

— Я дал ей снотворное, — ответил доктор. — Она заснула, как дитя.

— Надеюсь, вы не воспользовались ее беспомощностью? — съязвил Марлоу.

Ватсон вспыхнул, не найдясь, что сказать. Зато не растерялся Эркюль Пуаро. Подскочив к Марлоу, он отвесил ему оглушительную оплеуху. В окнах замка зазвенели стекла.

— Не бейте меня, я застрахован, — криво усмехнулся частный детектив.

Пуаро так и застыл с раскрытым ртом и рукой на повторном замахе, а Марлоу, воспользовавшись его замешательством, прихватил со стола бутылку виски и пристроился в кресле у камина.

В этот момент Ниро Вульф наконец встал. В своей пухлой руке он удерживал бокал с портвейном.

— Дамы и господа! — торжественно провозгласил он, требовательно постучав по графину вилкой с нанизанными на нее двумя кусками бекона. — Предлагаю тост. Кто-то, быть может, скажет, что самые лучшие цветы на земле — это женщины, старики и дети… Кто-то скажет: кошки, кактусы или еще какую-нибудь глупость… А я отвечу: че-пу-ха! Абсурд! Ибо нет на свете ничего прекраснее моих орхидей. Это настоящее чудо природы. Вот комиссар Каттани знает… Я рассказал ему про тройное скрещивание, и он был поражен до слез. Цена моим орхидеям — все золото мира. Эх, да что там говорить… За мои орхидеи! — и он опрокинул в себя бокал.

Очевидно, портвейн попал ему не в то горло. Перед глазами у Вульфа вдруг быстро-быстро забегали золотые пауки, суетливо мельтеша своими мохнатыми лапками.

— Фу!

Вульф поперхнулся и свалился на стол прямо к блюду с поросенком.

Со стороны могло показаться, что он просто решил чмокнуть поросенка в закоптившийся пяточек. Только поцелуй этот отчего-то с каждой секундой все больше затягивался.

Между тем все выпили за орхидеи Вульфа, но не спешили следовать его примеру — бросаться всем телом на стол.

Возникла неловкая пауза.

Первым почувствовал неладное Шерлок Холмс.

— Ватсон, кажется, нашему другу не по себе. Сделайте ему промывание желудка.

— По-моему, здесь произошло убийство, — робко обронил отец Браун и перекрестился.

— Раз! — громко произнес Пуаро.

— В добрый час, — пробормотал Дюпен.

Мегрэ с нарочитой многозначительностью достал записную книжку и поставил жирный крестик.

«Труп для этой публики — все равно, что для меня тарелка тушеной капусты», — подумал Марлоу.

Доктор Ватсон взялся за запястье Ниро Вульфа.

— Боже мой, он мертв!

— Я же говорил ему, что он совершенно не следит за своей диетой, — сокрушенно закачал головой Гудвин.

— Жизнь коротка, искусство вечно, — заметил Марлоу, допивая из горлышка бутылку. — Все там будем, господа, или я съем свою шляпу.

Наконец и до Жюва дошло.

— Он мертв?! — вскричал инспектор. — Кто мертв? Вульф мертв?! В самом деле? Вы хотите сказать, что Ниро Вульф мертв?!

Мегрэ стал заполнять комнату дымом.

— Се ля ви, как говорят французы. Инспектор Жюв, вопросы здесь задаю я.

Мегрэ оглядел присутствующих. Вид у них был жалкий, потерянный.

Мегрэ извлек из кармана часы на цепочке, и, открыв крышку, с любовью вгляделся в фото мадам Мегрэ, заменявшее ему циферблат.

— Предлагаю установить время убийства, господа, — промолвил комиссар, вдохновленный божественным профилем своей супруги. — Который сейчас час?

— Судя по каминным часам, сейчас четверть одиннадцатого, — весомо произнес Холмс.

— Господа, а у меня украли песочные часы, — поведал вдруг Огюст Дюпен.

— Стыдитесь, месье Дюпен, — оборвал его Мегрэ. — На ваших глазах у человека украли жизнь, а вы рассуждаете о каких-то дешевых часах. У меня самого всего два часа назад сломалась моя новая трубка, но я уже успел об этом забыть. И думал, что навсегда. А теперь вы так некстати напомнили… — Мегрэ не на шутку расстроился.

— У вас же этих трубок целая коллекция, — стала утешать его Делла Стрит, придержав невольно всколыхнувшиеся груди, с покоившимися меж них останками драгоценной трубки Мегрэ.

— Все равно ведь жалко, мадемуазель.

Мегрэ ссутулился. Взгляд его стал необычайно тяжел даже для такого грузного человека.

— Надо установить, имел ли труп женщин, — пробурчал он.

— Труп не может иметь женщин, — заметил Холмс, попыхивая своей трубкой. — Это аксиома, сэр.

Доктор Ватсон зашелся от восторга:

— Гениально, Холмс!

— Элементарно, Ватсон!

— Тихо! — воскликнул комиссар Каттани. — Вы слышите?

Все замерли. Стали слышны приближающиеся к гостиной чьи-то шаркающие шаги. Звуки доносились из коридора. Каттани подскочил к двери, став возле нее с таким расчетом, чтобы, открывшись, она спрятала его от вошедшего, кто бы то ни был.

Глава 11. Мисс Марпл выходит на сцену

Дверная ручка судорожно дернулась, потом стала медленно поворачиваться вниз. И вот, наконец, со зловещим скрипом дверь широко распахнулась.

На пороге стояла мисс Марпл. Бледная, в ночной рубашке, с наброшенным на плечи пледом, в съехавшем набок чепце, с выбившимися наружу седыми космами — она была похожа на самое настоящее кентервильское привидение. В руках она держала сумку, с торчащими из нее клубком шерсти и спицами.

Бросив скептический взгляд на обращенные в ее сторону револьверы и пистолеты всевозможных калибров, она дребезжащим голосом произнесла:

— Можете присесть, господа, благодарю вас за бдительность.

После этих проникновенных слов даже комиссар Каттани перестал целиться старушке в затылок и убрал пистолет в кобуру.

Мисс Марпл важно прошествовала мимо оторопевших мужчин и, отклонив небрежным жестом предложенную Эркюлем Пуаро руку, подошла к тому, что еще совсем недавно называло себя Ниро Вульфом.

— Он мертв! — сказала она, и никто не посмел ей возразить.

Дрожащие старческие руки быстро и ловко обшарили карманы покойного. Потом она, кряхтя и держась за поясницу, выпрямилась и показала присутствующим открытку с изображенным на ней роскошным цветком.

— Вот, господа, взгляните, что я нашла.

— Это орхидея, — мгновенно определил Холмс. — Можете мне поверить. Я знаю все сорта цветов и трав, какие только есть на свете.

— Черт возьми, — пробормотал Марлоу. — Если со мной что случится, эта старушенция будет шарить по моим карманам как по своим собственным.

— А потому заранее избавьтесь от всего лишнего, сын мой, — тихо посоветовал отец Браун. — Что у вас там — карты с девочками?

Мисс Марпл недовольно посмотрела на них. Они сконфуженно потупились.

— Мы слушаем вас, мисс Марпл, — сказал Дюпен, поправив очки.

— Это приглашение посетить Киллерданс-холл. — сказала она. — Ниру Вульфу был обещан обед с изысканными деликатесами и напитками, а также было предложено полюбоваться коллекцией орхидей из оранжереи замка.

— В замке нет орхидей, — вежливо возразил дворецкий, собиравший на двухъярусную тележку грязные тарелки.

— Зато их полным-полно на болотах, — заметил Мейсон.

— Среди них-то мы его и похороним, — сказал Марлоу. — Раз он их так любил.

— Тело терпит, — сказал Гудвин. — Мой шеф никогда и никуда не спешил. Это было золотым правилом его жизни. Думаю, после смерти он не намного изменился в своих привычках. Нам главное сейчас — найти убийцу.

— Унести поросенка? — спросил дворецкий. — Или попозже?

— Уносите, уносите поскорее, — зашипел на него Пуаро, видя, как лицо старушки покрывается багровыми пятнами.

— Мне дадут сказать в этом доме?! — затряслась она от гнева.

— Мы внимательно вас слушаем, мисс Марпл, — учтиво проговорил Ватсон, подходя к ней и беря ее за запястье.

Близость доктора успокоила пожилую леди.

— Владельцем замка, судя по открытке, назвался некий Джон Крэк, — прошамкала она. — Томас, что знаете вы лично об этом человеке?

Дворецкий направлялся к выходу, толкая перед собой тележку. Вопрос мисс Марпл пригвоздил его к полу.

Он медленно обернулся и покачал головой. Его оттопыренная нижняя губа задрожала, на губах появилась слюна.

Глядя на него, Дюпен вдруг подумал о кровожадном орангутанге, поимка которого в свое время доставила ему столько хлопот, хотя и принесла всемирную славу… Что касается Деллы Стрит, то она уже давно напоминала ему Мари Роже — очаровательную парижскую утопленницу, выловленную в свое время из Сены. Да и вообще все лица гостей за стеклами очков казались ему зелеными.

— Ничего не могу сообщить вам, мадам, — сказал Томас мисс Марпл. — Я никогда не видел владельца-ца этого замка.

Гости заволновались.

— Никогда его не видели? — переспросил Каттани. — Что же все это значит?

— Я здесь всего третий день. Меня наняли через агентство «Слуга двух господ», которое прислало мне письмо.

— Вполне респектабельное агентство, — заметил Мейсон.

— У вас сохранилось письмо, Томас? — спросил Холмс.

— Нет, сэр. Я его… я с ним… — дворецкий замялся, — я вроде как…

— Как-как? — засуетился Жюв.

— Подробности опустим, господа, — пришел на выручку дворецкому Марлоу. — Короче, он уничтожил эту никчемную бумажку.

— Мне сообщили, в какой день я должен приехать, — продолжал оправдываться Томас, поблескивая моноклем. — Дом был в полном порядке. Запасы провизии, налаженное хозяйство-во-во…

— А дальше что? — настаивала старушка. — И не надо так волноваться, голубчик.

— Мне было велено в письме-ме-ме приготовить комнаты для трупов гостей… — дворецкий смешался, выронив из глаза монокль. — То есть я хотел сказать…

— Трупов?! — вскричал инспектор Жюв, побелев как полотно.

Делла Стрит негромко ахнула.

Мегрэ что было силы сдавил зубами трубку, но она выдержала этот натиск. Мегрэ достал платок и, побагровев от досады, сплюнул в него осколок зуба мудрости.

Дюпен, поперхнувшись дымом, закашлялся.

— Мужайтесь, синьор, — положил ему руку на плечо комиссар Каттани. — Одного моего приятеля расстреляли прямо у стойки бара, другого переехали «мерседесом». Они тоже хотели жить…

— Все под Богом ходим, — пробормотал маленький священник.

— Это мафиозные штучки, падре, а мафия служит Дьяволу, — печально улыбнулся итальянец.

Дворецкому никак не удавалось заправить монокль обратно в глаз. Стеклышко вырывалось у него из пальцев, беспрестанно повисая на цепочке под ухом.

— Позвольте, господа, — вмешался Мейсон. — Речь все-таки идет о гостях или о трупах? Давайте уточним.

— О гостях и об их трупах, — сказал Гудвин. — Не придирайтесь к словам, адвокат. В философском смысле, любой человек — потенциаьный труп.

Мисс Марпл прошипела что-то невнятное. Пуаро помог даме опуститься на стул. Рядом с ней лежал, уткнувшись носом в скатерть, Ниро Вульф, но это ее нисколько не смущало, ее только раздражало, что нити расследования опять вырывают у нее из рук.

— Дайте же сказать мисс Марпл, — попросил Пуаро, угадав ее настроение.

Мейсон кивнул Делле, и та мгновенно извлекла на свет блокнот, приготовившись записывать.

— Апчхи! — сказала старая леди. — А-а-апчхи! Ах, чтоб ты лопнул!

— О ком это она? — спросил Жюв Холмса.

— Надеюсь, об убийце.

— Все это очень подозрительно, — проговорила мисс Марпл, кутаясь с головою в плед, вскоре из него наружу торчал только ее нос. — Я получила письмо, подписанное крайне неразборчиво. Меня приглашали погостить в замке Киллерданс, обещали хорошо кормить и предлагали на десерт всевозможные убийства под разным соусом. Я конечно не могла отказать себе в таком удовольствии и попросила любезного Пуаро составить мне компанию…

— И я тоже не мог себе отказать в подобном угощении, — подхватил Пуаро.

— Караул, среди нас бродят маньяки, — пробормотал Марлоу, но к его словам в эти минуты никто не прислушивался.

— Вы сохранили письмо? — спросил мисс Марпл комиссар Мегрэ.

— Разумеется.

Выудив из-под пледа сухую, как ветка сакли, руку, она протянула Мегрэ конверт.

— Хм, — сказал Мегрэ, окутывая мисс Марпл с головы до ног дымом. — Хм, отправлено из Парижа. — Он вынул из конверта сложенный листок бумаги и пробежал его глазами.

Холмс тут же подошел к нему, доставая из кармана лупу.

— Разрешите взглянуть?

Не дождавшись ответа, он выдернул письмо из рук Мегрэ и, чтобы лучше видеть, приблизился к настенному светильнику из пяти свечей.

— Пишущая машинка марки «Водолей», — произнес он, разглядывая письмо на свет. — Бумага самого лучшего качества, напоминает туалетную… Такой пользуются все… кому, естественно, не лень. Что касается фирмы, то это, скорее всего, «Раденовский мыслитель»… Н-да, действительно! Нам бросил вызов человек со вкусом, по крайней мере, в этом отношении. Отличная, превосходнейшая загадка! — Холмс приложился к лупе. — О-о, узнаю пальчики мисс Марпл и комиссара Мегрэ. А сам автор, судя по всему, работал в перчатках.

— Откуда вы знаете, Холмс, пальцевые узоры мисс Марпл и комиссара Мегрэ?! — вскричал потрясенный Ватсон.

— Ну это же очень просто, дорогой друг.

— Уж их-то пальчики там есть наверняка, — усмехнулся Гудвин. — Они ведь только что держали письмо в руках.

Холмс прыснул со смеху, и Ватсон в который раз за время их знакомства почувствовал себя в дурачках.

— Не надо быть Шерлоком Холмсом, — сказал великий сыщик, отсмеявшись, — чтобы догадаться об этом, мой милый Ватсон.

Глава 12. Дерзкая обезьяна

— Я думаю, — проскрипела из-под пледа мисс Марпл, — каждый из нас должен объяснить, как он здесь очутился.

Наступило неловкое молчание, но его чуть ли не сразу нарушил Мегрэ.

— Давайте унесем отсюда Ниро Вульфа, инспектор, — предложил он Жюву. — Чего ему здесь зря пылиться. Томас, голубчик, проводите нас до его спальни.

Мегрэ и Жюв, взяв толстяка под мышками, поволокли его к выходу. Впереди со скорбной миной вышагивал дворецкий. Траурное шествие замыкали ботинки Ниро Вульфа, жалобно скребущие каблуками по полу.

— Прощайте, шеф, — вздохнул Гудвин, — вам не суждено больше наслаждаться жареными скворцами в листьях шалфея, которых так вкусно готовит Фриц. И никогда уже не попробовать «ежиный» омлет и филе из окуня… — Гудвин сглотнул горькую слюну. — Придется мне теперь есть за двоих.

Все сделали скорбные лица.

— О-ох, ну и бегемот, — донесся из коридора сдавленный голос Жюва.

Гудвин прикрыл дверь.

— Пусть каждый из нас объяснит, — повторно проскрипела старушка, — как он здесь очутился.

— Ты как всегда права, Джейн, — кивнул Пуаро.

— Итак, — сказала мисс Марпл, уставившись на Дюпена. — Кто начнет?

Он взглянул на нее.

— Снимите очки, мистер Дюпен. Они мешают мне видеть выражение ваших глаз.

— Я привык смотреть на мир, воспринимая его в изумрудном сиянии, мадемуазель Марпл, и ни за что не изменю своим привычкам, — с достоинством возразил Дюпен. — Господа, я получил письмо от некоего Джона Крэка, который, признавшись что, является в некотором роде поэтом и, одобрительно отозвавшись о моих скромных творениях…

— Так вы пишете стихи? — сказал Холмс. — А я, представьте, играю на скрипке.

— Не перебивайте, месье Холмс! Я еще не поведал главного. Меня пригласили в замок, поскольку из ближайшего зоопарка, как утверждалось в письме, накануне сбежала человекообразная обезьяна.

Филип Марлоу присвистнул. Дюпен недовольно поморщился.

— Только не надо свистеть мне в ухо, месье!

— Извини, приятель. Это у меня условный рефлекс на рассказы о животных.

— Помолчите, голубчик, — строго сказала мисс Марпл.

Марлоу галантно приподнял шляпу, послав ей воздушный поцелуй. К немалому удивлению Пуаро, старушка зарделась и состроила глазки.

— Так вот, господа, — продолжал далекий от всех этих интриг Огюст Дюпен. — Эта обезьяна была недавно продана в зоопарк хозяином Киллерданс-холла. И он, опасаясь с ее стороны мести, особенно зная мое мнение о том, как хорошо человекообразные обезьяны владеют опасными бритвами и любят использовать их не по прямому назначению, решил обратиться ко мне за помощью.

— Вы по-прежнему упорствуете в вашей версии относительно убийства на улице Морг? — робко спросил отец Браун, до сих пор не перестававший читать про себя молитвы.

— Да! — в запале выкрикнул Дюпен, и его сочный тенор сорвался на фальцет. — Да! Да! Да! Убийство на улице Морг совершила эта дерзкая звероподобная обезьяна. Готов, если угодно, поклясться на Библии!

Потом он все-таки взял себя в руки и понизил голос.

— Я верю в свой недюжий интеллект, господа, и никому не удастся меня запугать. Я не нуждаюсь в прощении человекообразных обезьян. Ибо сам я человек, а не животное.

— Истинно так, — благочестиво кивнул маленький священник.

— Автор письма, который и является хозяином этого замка, опасался, что сбежавшая обезьяна непременно вернется домой. А между тем у директора зоопарка из его кабинета исчезла опасная бритва!

— Он что же, брился на работе? — удивился Марлоу, невольно почесав свою двухдневную щетину.

— Конечно, — сказал Гудвин. — Его брила эта обезьяна. Хорошо еще, что она сбежала, не захватив под мышкой его голову.

— Об этом в письме ничего не сказано, — заметил Огюст Дюпен.

— Ваши остроты как всегда неуместны, мистер Гудвин! — взвизгнула мисс Марпл.

Доктор Ватсон выверенным движением ухватил ее за запястье руки, в которой возмущенная леди сжимала спицы, и пожал плечами:

— Пульс нормальный, Холмс.

В гостиную между тем вернулись Мегрэ, Жюв и Томас. Только Ниро Вульфа с ними уже не было.

Глава 13. Странные игры Дюпена

— Послушайте, Томас, — сказал Дюпен. — Я бы не отказался от портвейна. Он поистине превосходен.

Спустя минуту дворецкий с поклоном преподнес ему конусообразную рюмку, одиноко возвышавшуюся на блестящем подносе.

— Сыграем в «чет-нечет», мальчик? — сказал Дюпен, загадочно улыбнувшись.

Дворецкий радостно осклабился.

— Кажется, ваша пресловутая обезьяна, Дюпен, уже давно находится в замке, — заметил Гудвин.

Продолжая улыбаться и не отрывая своего зеленого взгляда от тусклых глаз Томаса, Дюпен снял рюмку с подноса и медленными глотками выпил вино.

Пока он пил, дворецкий одобрительно кивал головой с намертво застывшей на губах улыбкой.

— Это хороший портвейн, Томас, и я не отказываюсь от своих слов, — тихо, но значительно, произнес Дюпен. — Однако теперь, пожалуй, я предпочту ему пиво. Принесите, будьте любезны.

— Слушаюсь, месье.

— Вы играете в какую-то странную игру, месье Дюпен, — проговорил Мегрэ. — Смотрите, не заиграйтесь.

— Не беспокойтесь, месье. Вы, вероятно, не осведомлены о моих беспредельных возможностях.

Мегрэ пожал плечами, снова приникнув к своей трубке. Ему тоже было чем похвастать. Но стоило ли комиссару полиции выделывать коленца перед сыщиком-любителем?

— А теперь вы, милейший доктор Ватсон, — проворковала мисс Марпл, ласково потрепав доктора за шевелюру. — Объясните, что привело сюда вас.

— Меня пригласили в профессиональном качестве.

— Тоже письмо?

— Нет. Мне позвонил какой-то доброжелатель и сообщил, что вскоре в замке Киллерданс для меня будет много работы среди респектабельной публики.

— Речь шла о простудных заболеваниях или психических? — съязвил Гудвин.

— Я не уточнял этого, — серьезно ответил доктор. — Но замечу, что мои скромные познания в области медицины позволяют мне вылечить практически любого человека и от любой болезни.

— Я благодарен судьбе за счастье познакомиться с таким светилом науки, как вы, доктор Ватсон, — склонил голову Гудвин.

— Спасибо, сэр… Так вот, господа. Я рассказал об этом странном звонке Холмсу, и, поскольку мы всегда расследуем все загадочные истории вместе, — мы и очутились в замке.

— Вы предположили, что здесь что-то неладно, месье Холмс? — обратился к великому сыщику Мегрэ. — Вас насторожил этот звонок?

— Да, комиссар. Речь ведь шла не о полевом госпитале. Откуда же в замке было взяться пациентам для доктора Ватсона? Это меня озадачило. И я вижу, что не ошибся, ввязавшись в эту историю.

«Ты еще об этом пожалеешь, приятель, — подумал Марлоу, сбивая с кончика сигареты пепел. — Но будет поздно».

— Мистер Мейсон, — сказала мисс Марпл, непрерывно блуждающая по комнате, — а что привело сюда вас?

— Я не могу разглашать конфиденциальные сведения, касающиеся моего клиента, — надувшись, заявил адвокат.

— Но то, что здесь происходит, касается всех нас.

— Это спорный вопрос.

— Полагаю, ваш клиент достаточно богат?

— Надеюсь, что да.

— Он нанял вас, чтобы вы нас всех чик-чик? — хмыкнул Гудвин, резанув себе по шее ребром ладони.

Адвокат не пожелал удостоить его даже взглядом.

— Комиссар Каттани, — обратилась старушка к притаившемуся в углу комнаты итальянцу, — теперь ваша очередь.

Обреченно вздохнув, Каттани сунул в рот сигарету и закурил. Потом сделал невыразимо печальные глаза.

— Мне позвонил неизвестный мужчина и назначил встречу в этом замке. Он собирался сообщить мне некоторые сведения относительно заговора мафии против папы римского. Его собирались похитить и подменить на адвоката Терразини.

— Какой ужас! — всплеснула руками Делла Стрит.

— Чего вы хотите, Делла, — презрительно фыркнул Мейсон, — в итальянской адвокатуре куплено все, вплоть до последней чернильницы.

На ресницах комиссара Каттани блеснули слезы. Отвернувшись к стене, чтобы никто не смог их увидеть, он вжал голову в плечи.

Дворецкий подошел к Дюпену с кружкой пива.

Дюпен улыбнулся ему еще загадочней, чем когда он угощался портвейном.

— Продолжим наши игры, мальчик?

Томас кивнул.

Не переставая улыбаться, Дюпен вылил содержимое кружки в вазочку с розой.

Дворецкий сделал обиженное лицо.

— Идите, Томас, — как ни в чем не бывало сказал Дюпен.

— Уже иду-у, месье, — церемонно поклонился дворецкий.

— Комиссар Мегрэ, — произнесла между тем мисс Марпл, — а что вы нам расскажете?

Мегрэ тяжело опустился на стул. Затянулся трубкой, неспеша выпустил дым.

— Мне прислали письмо, слова которого были вырезаны из газет. Оно не было подписано. Там говорилось, что в скором времени в Киллерданс-холле, если только я не вмешаюсь, может произойти убийство. Увы, я не смог этого предотвратить.

— Инспектор Жюв?

Жюв вскочил как ошпаренный и забегал по комнате, заламывая руки.

— Мне позвонила женщина. Она не назвала себя. Но я подозреваю… о, я подозреваю, да-да, — он погрозил стенам пальцем, — кто это мог быть. Меня не проведешь… Она сказала, что сегодня вечером в этом замке появится Фантомас. Сам ФАНТОМАС! — Жюв сглотнул слюну. — И вот я здесь. Его пока нет. Но первый труп уже есть. Значит, Фантомас где-то рядом. Он прячется от меня. Он знает, что ему не поздоровится, если я здесь. Но я отыщу его. Я намылю ему шею! Я скручу его в бараний рог! — все, что он говорил, Жюв демонстрировал руками на собственной голове и шее. — Я оборву ему ухи и наклею их на задницу! Я, в конце концов…

— Что вы себе позволяете, месье?! — возмутился Пуаро, гневно зашевелив усами. — Вы не в пивной лавке! Я попросил бы вас при дамах…

Но заткнуть рот Жюву было не таким простым делом.

— Я чувствую дыхание Фантомаса! — вопил он. — Он здесь, среди нас. И я… пусть он знает, что я…

— Успокойте его, Ватсон, — попросил Холмс.

Доктор направился к Жюву, но тот увернулся и стал от него бегать. С помощью Марлоу и Гудвина, перевернув несколько стульев и разбив вдребезги статуэтку Венеры, его удалось-таки загнать в угол. Ему заломили назад руки, заставив проглотить пилюлю. Жюв сразу же угомонился и затих в кресле.

— Какой нервный малый, — посочувствовал Мейсон. — Интересно, есть ли у него страховой медицинский полис?

— Доктор Ватсон, надеюсь, вы его вылечите, — сказал Марлоу. — Иначе он натворит нам здесь бед со своим Фантомасом.

— Несомненно, вылечу, — ответил Ватсон. — Он у меня еще будет по утрам кушать овсяную кашку и запивать ее рыбьим жиром.

Дворецкий отправился за скребком и веником, чтобы убрать осколки от разбитой Жювом фарфоровой женщины.

— Месье Марлоу, — проговорил Мегрэ, — а вы как здесь оказались?

Марлоу снял шляпу и стал небрежно обмахиваться.

— Я нарвался на крупные неприятности в баре, что в нескольких милях отсюда. Возникла драка.

— А что послужило поводом?

— Я погладил задок какой-то шлюшки, а она оказалась невестою бармена. И началось — визг, оплеухи, звон разбитого стекла… Ну, вы знаете, как это бывает.

— Догадываюсь, — кивнул Мегрэ.

Марлоу водрузил шляпу на место.

— Ну вот, а потом вылезает это чучело — в смысле, жених этой красотки — из-за стойки и замахивается на меня бутылкой отменного виски. Меня это, конечно, возмутило, и я двинул ему табуреткой по лбу, а он…

— Довольно, месье Марлоу, — нетерпеливо перебил Мегрэ. — Чем закончилась драка?

— Я им доказал, что лицо мужчины создано не только для слюнявых поцелуев. А после сел с машину и поехал.

— И приехал, — сказал Гудвин.

— Значит, случайность? — уточнил Мейсон.

— Я повстречал на дороге Пуаро с его подружкой. Подбросил их до замка, а потом и сам решил здесь переночевать. Почему нет?

Он замолчал, и все посмотрели на отца Брауна, сидевшего в сторонке, с отрешенным видом болтая ножками.

— Святой отец, — окликнул его Мегрэ. — Что привело сюда вас, святой отец?

Отец Браун потупил взор.

— Неизвестный голос известил меня по телефону о тяжелом состоянии здоровья мисс Марпл и об ее желании исповедоваться.

Старушка вызывающе засмеялась.

— Можете приступать к исповеданию всех присутствующих, святой отец, только я в этой очереди буду последней.

— Малышка тронулась, ей-ей, — шепнул Марлоу комиссару Каттани.

— Она похожа на мою жену, когда та только что проснулась, — задумчиво проговорил Коррадо. — Такая же ведьма.

— Дело не во внешности, приятель.

— Для женщины — это все!

Марлоу махнул рукой и отошел от него подальше.

Мисс Марпл пристроилась в кресле у камина. Пожевав губами, она сказала:

— Совсем недавно мы пережили весьма неприятные минуты. Некий бестелесный голос, обратившийся к нам поименно, предъявил всем определенные обвинения. Я нисколько не сомневаюсь, что нас пригласил в замок человек безумный. И, скорее всего, опасный маньяк.

— В чем-чем, а в том, что он — маньяк, из нас никто не сомневается, мадам, — заметил Холмс.

— Вы сказали «он», месье, — произнес Мегрэ. — Но это могла быть и женщина.

— Согласен с вами, комиссар, я это вполне допускаю.

Делла Стрит с опаской взглянула на мисс Марпл. Старушка, положив ногу на ногу, невозмутимо покачивала белым тапком.

Тут неожиданно приподнял голову Жюв. Его дремотное состояние не позволяло произнести длинную речь, но, собрав последние силы, он слабым голосом выдавил:

— Это француз, господа… а зовут его Фантомас, но про это — тс-с-с… — и он снова отключился, так и не успев прижать палец к губам.

— Я не привык доверять выводам полицейского, — сказал Холмс, пренебрежительно скривив губы, но, перехватив угрюмый взгляд Мегрэ, поспешил добавить: — Кроме отдельных выдающихся личностей, разумеется…

— Господа, — пошептавшись с мисс Марпл, сказал Пуаро. — Нам все-таки следует разобраться с предъявленными обвинениями.

Его слова вызвали бурю негодования. Все зашумели, перебивая друг друга. Под сводами гостиной им вторило возмущенное эхо.

Мисс Марпл подняла руку, призывая к молчанию.

— Вот что я хочу заявить. Наш неизвестный друг обвиняет меня в том, что я — старая сплетница и Синий Чулок…

— Ну что ты, Джейн, — добродушно возразил Пуаро. — Это же клевета чистой воды.

— Оставь, Эркюльчик, дай мне сказать. Так вот… — мисс Марпл выдержала выразительную паузу, в продолжение которой все смотрели на нее, затаив дыханье. — Это правда! Я всегда находила удовольствие поболтать с женщинами и никогда не допускала до себя мужчин!

Слова старой леди произвели эффект разорвавшейся бомбы.

Все снова разом заговорили, замахали руками.

— Выходит, если неизвестный оказался прав в отношении мисс Марпл, то и все прочие обвинения имеют под собой реальную почву? — высказал Мегрэ витавшую в воздухе мысль. — Что касается моей трубки, то мне безразлично, как к ней относятся всякие там мухи!

— Я даже пальцем не притрагивался к своим прихожанкам! — тонким голоском верещал отец Браун.

— Миссис Хадсон мне роднее мамы! — восклицал Ватсон.

— Но я не могу отказаться от кокаина, — пожимал плечами Холмс. — Это составная часть моего дедуктивного метода.

— Презираю и ненавижу обезьян! — кричал Дюпен. — Они убийственно кровожадны!

Филип Марлоу усмехался.

— Как пил, так и буду пить. И совать нос в чужие дела.

А Коррадо Каттани вдруг уронил голову на плечо Холмсу и, всхлипывая, доверчиво зашептал:

— Синьор Холмс, признаюсь вам: у меня жена спит с кем попало, кроме собственного мужа, дочь по психушкам шляется… лучшего друга «мерседесом» задавило…

— Да что вы говорите.

— Послушайте, а Титти, герцогиня… я ведь с ней еще недавно тутти-фрутти… ну, одним словом, впрочем, не важно… она ведь из окна вывалилась в экстазе, а Ольга Комастро, представьте, графиню из себя строит… Я один как перст. А знаете, чем занимается в это время мафия?

— Догадываюсь, — печально ответил Холмс. — Мафия не дремлет.

Каттани зарыдал в голос.

— Тихо! — раздался сквозь шум повелительный окрик мисс Марпл. — Джентльмены, возьмите себя в руки! Прошу высказываться по очереди.

— И в самом деле, Делла, перепишите всех гостей в алфавитном порядке, — скомандовал секретарше Перри Мейсон. — Тогда каждый в свой срок получит слово.

Первым выпало выступить отцу Брауну.

— Братья и сестры, — взволнованно начал священник. — Покайтесь, и Господь смилуется над нашими душами…

— Следующий! — громко сказал Гудвин, но его одернули. Пользуясь проявленным к нему снисхождением, отец Браун долго вещал о первородном грехе и бессмертии души.

— Помолимся, братья и сестры, ибо Дьявол нас искушает. Но молитвою своею приблизимся мы к Господу нашему, и он простит нас и отпустит нам все грехи наши. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь!

Каттани ревел, не переставая. Холмс был уже весь мокрый от его слез.

— Мафия не дремлет, — в который раз твердил ему в ухо комиссар. — А моя дочь между тем спит с кем попало и не слушается папочку, жена из психушек не вылезает…

— Успокойте его, Ватсон, — со вздохом сказал Холмс, утерев непрошеную слезу.

Марлоу и Гудвин заученным приемом заломили Каттани руки за спину, хоть тот и не думал сопротивляться. Доктор Ватсон подошел к нему с горькой пилюлей. Коррадо принял ее как должное. И вот уже заплаканный итальянец лежал на диване неподалеку от инспектора Жюва, безмятежно дремавшего в кресле.

Остальные, помолясь вместе с отцом Брауном, терпеливо дожидались следующего выступления.

Огюст Дюпен долго не мог начать. Сперва он наблюдал, как укладывают Каттани, потом у него в горле застрял ком.

— Томас, я бы не отказался от мартини, — сказал он дворецкому.

Глава 14. Коварный мальчик

На серебряном подносе Дюпену был преподнесен бокал мартини.

Приподняв его, Дюпен долго разглядывал содержимое бокала. В его глазах, казавшимися за стеклами очков темно-зелеными, бродили умные мысли, выстраиваясь в строгую логическую цепочку.

Так и не сделав ни глотка, Дюпен сказал:

— Я настаиваю на том, что убийство на улице Морг совершила эта гнусная обезьяна.

— Не надо на меня так смотреть, — попросил Марлоу. — Я очень обидчив.

— Простите, месье, мой взгляд зацепился за вас совершенно случайно.

— Посмотрите лучше на Деллу Стрит. Девочка старательно записывает каждое ваше слово.

Адвокат Мейсон вздрогнул.

— Кстати, мистер Дюпен, — поспешно сказал он, чтобы отвлечь внимание от своей секретарши, — какой породы была обезьяна, о которой вы никак не можете забыть?

— А какую вы имеете в виду? Которая сбежала из зоопарка?

— Нет, ту, которая вам так напакостила на улице Морг.

— Она напакостила вовсе не мне, а двум несчастным женщинам, которых разодрала в клочья… Впрочем, сути дела это не меняет… Отвечаю вам, месье Мейсон. Это был бурый орангутанг с Ост-Индийских островов.

— А та обезьяна, о которой говорилось в полученном вами письме?

— К сожалению, там не было указано.

— Я бы предпочел, чтобы это была горилла, — скромно произнес Мейсон.

— О шеф, — воскликнула Делла, — с гориллой вы справитесь одной левой!

— После того, как она оторвет ему правую, — сказал Гудвин.

— Что-то давно не было слышно ваших острот, сэр, — холодно заметил Мейсон.

Гудвин широко осклабился.

— Кто виноват, маэстро, что у вас проблемы со слухом.

Адвокат мгновенно повернулся к своей секретарше.

— Вот вам пример высококачественной риторики, Делла! Зафиксируйте нашу полемику дословно. Я обязательно воспользуюсь ее плодами, когда на предварительном следствии в очередной раз буду возить окружного прокурора мордой об стол.

— Бедняга прокурор, — сказал Гудвин, — у него, должно быть, очень плоское лицо.

— Такое же плоское, как твои шутки, приятель, — заявил Филип Марлоу.

Гудвин с интересом смерил его цепким взглядом. Мысленно прикинув, у кого из них под пиджаком больше мускулов, он рассудил в свою пользу.

— Возьмите свои слова обратно, Филип, — проговорил он несколько развязным тоном, — если не хотите, чтобы ваше лицо стало смахивать на прокурорское.

— Да разве я против? — улыбнулся Марлоу.

— Восхитительно! Классно! — бормотал Мейсон, внимая их пикировке. — Пишите, Делла, пишите. Я буду не я, если не забью прокурора этими цитатами до полусмерти.

— Прошу всех, кроме мистера Дюпена, немедленно умолкнуть! — прогремела мисс Марпл, застучав спицами по подлокотнику своего кресла. — Нашли время упражняться в остроумии, голубчики!

Все разговоры разом стихли.

— Позвольте начать издалека, господа, — попросил Дюпен, небрежно покачивая в руке бокалом с нетронутым мартини.

— Мы вас внимательно слушаем, сэр, — сказал Холмс, раскуривая трубку.

— Как-то раз я заинтересовался мальчиками…

Холмс немедленно оторвался от трубки и уставился на Дюпена.

— О-о, вас интересуют мальчики?

— Мм… На самом деле меня привлекла игра, в которую они играли: один зажимает в кулаке несколько камешков, другой должен угадать, четное ли их количество. Один из мальчиков обыгрывал всех своих соперников.

— Вас он тоже обыграл?

— Нет. Я не стал искушать судьбу… Разумеется, этот вундеркинд строил свои догадки на каких-то принципах, и они заключались в том, что он внимательно следил за своим противником и правильно оценивал степень его хитрости. — Дюпен поставил бокал с мартини на стол. Слушателей убаюкивала его четкая дикция и спокойный тон. — Например, если заведомо глупый противник поднимет кулак и спрашивает… и спрашивает…

— Который час, — подсказал, зевая, Гудвин.

— Нет. «Чет или нечет?» — он спрашивает. Тогда мой мальчик…

— «Ваш» мальчик? — со снисходительной улыбкой переспросил Холмс.

— Ну, в смысле вундеркинд, о котором идет речь. Извольте не перебивать меня, месье.

— Изволю, а чего ж… — Холмс с трудом подавил зевок. — Продолжайте, пожалуйста, сэр.

— Так вот, мой мальчик отвечает «нечет» и проигрывает. Однако в следующей попытке он выигрывает, потому что говорит себе: «Этот дурак взял в прошлый раз четное количество камешков и, конечно, думает, что отлично схитрит, если теперь возьмет нечетное количество. Поэтому я опять скажу — нечет!» Он говорит «нечет!» и выигрывает. Но, в сущности говоря, что это такое?

— Всего лишь умение полностью отождествлять свой интеллект с интеллектом противника, — сказал Холмс.

— Или с его отсутствием, — добавил Мегрэ.

— Вот именно, — сказал Дюпен. — А когда я спросил у мальчика…

— У «своего» мальчика? — уточнил адвокат Мейсон.

— Да, у «своего». Когда я спросил, каким способом он достигает успеха, он ответил следующее: «Когда я хочу узнать, насколько умен или глуп или добр или зол вот этот мальчик или…»

— Девочка, — эхом откликнулся Гудвин.

— «…или о чем он сейчас думает, я стараюсь придать своему лицу точно такое же выражение, которое вижу на его лице, а потом жду, чтобы узнать, какие мысли и чувства возникнут у меня в соответствии с этим выражением». — Дюпен замолчал, устремив в темное окно пустой, ничего не выражающий взгляд.

— Ну! — не выдержал Мейсон.

Дюпен приспустил очки, посмотрев на адвоката взглядом умирающей старухи. Мейсон смешался, не зная, куда себя девать. Его руки неловко затеребили складки на брюках. Удовлетворившись произведенным эффектом, Дюпен поправил очки.

— Для одного из нас отравить Ниро Вульфа было проще, чем кому бы то ни было, — сказал он. — Вас всегда скорее отравит тот, из чьих рук вы принимаете пищу.

— Вы намекаете на Томаса, сэр? — осведомился Холмс.

— Безусловно. Когда я стал его подозревать, мне оставалось только состроить такую же мину, какую он постоянно носит на своем лице.

— И что же? — взволнованно заерзал доктор Ватсон.

— А вот полюбуйтесь, — Дюпен, сняв очки, откинул нижнюю челюсть, выпятил нижнюю губу и свел глаза на переносице.

— Это ужасно! — всплеснула руками Делла Стрит.

— Полная копия, — угрюмо произнес Мегрэ.

— Верните свое лицо назад, мистер Дюпен, — попросила за всех мисс Марпл.

Дюпен придал своему лицу прежнее отрешенное выражение, и у всех отлегло от сердца.

— Вот так-то лучше, — сказал Гудвин. — И очков, пожалуйста, больше не снимайте.

Во время всей этой сцены дворецкий стоял у двери, с невозмутимым видом держа под мышкой поднос.

— И вот, господа, — вновь заговорил Дюпен, — тогда я почувствовал себя дурак дураком, но мне этого было мало. Я решил еще немного поразмыслить и наконец понял, что с таким лицом мне хочется непременно кому-нибудь пустить в висок пулю, вонзить в спину нож, задушить чулками или, если угодно, подсыпать в стакан яду. Все стало на свои места.

— Весьма неубедительные доказательства, — снисходительно заключил Холмс.

— Я еще не кончил, — остановил его Дюпен. — Быть может, именно простота решения сбивает вас с толку, мистер Холмс. Но истина не всегда обитает на дне колодца. Надеюсь, вы сможете оценить мой следующий ход. Решив, что Томас — убийца, я предложил ему сыграть со мной в чет-нечет. Он согласился, хотя, я думаю, и не понял, о чем идет речь. После этого я выпил предложенный мне Томасом портвейн. Это был риск, но теперь я знал, что мой противник сыграл «чет». Я попросил принести мне пива. Томас, поняв, что я спокойно выпиваю все, чего бы он мне не дал, подсыпал в пиво яд. Он играл «нечет»! Я же вылил содержимое бокала в вазочку с розой. И посмотрите, что с ней стало!

Все взглянули, куда указывал перст Дюпена.

Белая роза, торчавшая из стоявшей на подставке вазочки, почернела, ее стебель скрутился в спираль, она уже успела сбросить все свои лепестки и теперь прямо на глазах у изумленных гостей один за другим роняла свои шипы.

— Роза увяла! — воскликнул Ватсон.

— А разве эта роза когда-нибудь была свежей? — усомнился Мегрэ.

Дюпен язвительно рассмеялся. Он встал, оглядев гостей торжествующим взглядом.

— И вот, дамы и господа, на третий раз я потребовал себе бокал мартини. Я знаю, что Томас, этот глупый мальчик, сыграет сейчас «чет». Выражаясь языком спортсменов, я бил по мячу без промаха и теперь, поскольку мартини не отравлено, я пью за удачное расследование этого запутанного дела, по своей сложности, пожалуй, не уступающего делу об утопшей Мари Роже. Может быть, я еще посвящу всей этой истории поэму. Но сейчас… позвольте мне выпить этот бокал. Как сказал поэт: «Не все поэты дураки!»

Прежде чем Холмс успел ему возразить, он опрокинул в себя мартини и величавым жестом разбил бокал об пол.

Звон осколков отозвался в голове спящего Каттани оглушительным грохотом — так некогда разлеталась, разбившись вдребезги, его семейная жизнь. Каттани поморщился и перевернулся на другой бок.

А Огюст Дюпен замер, довольный, счастливый, с гордо вздернутым подбородком.

Потом у него по носу поползли очки, и по мере того как они сползали к кончику носа, обнажая расширяющиеся от удивления глаза, нос Дюпена приобретал зловещий лиловый оттенок.

Дюпен схватился за горло.

— Какой… коварный… мальчик… — только и смог он из себя выдавить, после чего рухнул на пол, подняв вековую пыль.

В дворецкого вцепилось сразу восемь дрожащих рук.

— Это ты его убил! — кричали их возмущенные владельцы. — Отравитель! Убийца!

— Не хотел бы вас разочаровывать, господа-да-да, — невозмутимо отвечал Томас, с чопорной вежливостью подставляя свою грудь под удары судьбы, — однако хочу заметить, что мистер Дюпен заказывал всякий раз различные напитки. Я полагаю, бутылка мартини была отравлена-на-на.

— Отпустите слугу, джентльмены, — сказал Холмс. — Он знает, что говорит.

— Апчхи! — сказала мисс Марпл. — Не помню ни одного детективного романа, где бы убийцей оказался дворецкий.

— Не помню ни одной пожилой леди, которая не страдала бы от склероза, — огрызнулся Гудвин.

— Вы не очень-то вежливы, сэр, — угрожающе пригладил усы Пуаро. — Немедленно извинитесь перед дамой.

Гудвин предпочел не искушать судьбу.

— Простите, мисс Марпл, видимо, я погорячился.

— К сожалению, молодой человек, в ваших словах была доля истины, — печально вздохнула старушка.

Все это время Ватсон пытался сосчитать у лежащего на полу Дюпена пульс, но то и дело сбивался со счета. Наконец, до него дошло, что пульс отсутствует. Он скорбно приподнялся с колен:

— Огюст дюпенус капутус! Это единственный случай, когда я бессилен что-либо сделать, — и доктор принялся методично отряхивать брюки, запыленные в коленках.

— Два! — громко сказал Пуаро. — Раз, два и все… пока…

Мегрэ вынул записную книжку и поставил аккуратный крестик.

Отец Браун раскрыл молитвенник.

— Покойный обладал выдающимся интеллектом, — сказал Холмс, — но его подозрения относительно Томаса опровергаются хотя бы тем безусловным фактом, что наш дворецкий далеко не мальчик. Не так ли, Томас?

— Я мужчина, сэр, — с достоинством ответил дворецкий и принялся собирать на поднос стекляшки от разбитого Дюпеном бокала.

— Держитесь от него подальше, Делла, — поспешно сказал своей секретарше Мейсон. — Я знаю подобных типов — им ничего не стоит скомпрометировать порядочную девушку.

Делла потупила глазки.

— Конечно, шеф, отныне я даже не взгляну в его сторону.

Глава 15. Блуждание в потемках

— Где эта злосчастная бутылка мартини, Томас? — спросил Холмс.

Дворецкий показал на фигурную бутылку, что стояла на маленьком столике у стены.

— «Генрих IV», — прочитал Холмс надпись на золотой этикетке и осторожно понюхал горлышко. — Что скажете, Ватсон?

Он протянул бутылку доктору и едва успел удержать его за руку, чтобы тот не сделал глоток.

— Да вы с ума сошли, дорогой друг!

— Установление истины требует жертв, — скромно сказал Ватсон.

— Хотите досрочно выйти из игры? — осклабился Гудвин.

— Сэр, вы постоянно скалите зубы у меня на нервах! Должен заметить, что неизвестный голос сказал по этому поводу о вас несомненную правду. Добавлю к этому, как врач, что чаще других смеются либо слабоумные, либо те, кто через-чур высокого о себе мнения.

— Не беспокойтесь за мое здоровье, док, я не слабоумный. И в вашем диагнозе не нуждаюсь.

— А я вам все равно его поставлю, — проворчал Ватсон. — И боюсь, он будет неутешительным.

— Джентльмены, не ссорьтесь, пожалуйста, — строго сказал Холмс. — Эти стычки только на руку преступнику.

— Кого-нибудь интересует мое мнение? — продребезжало из дальнего угла.

— Ну разумеется, Джейн, — живо откликнулся Пуаро. — Что ты обо всем этом думаешь?

— Очевидно, дворецкий тут не при чем, — сказала мисс Марпл. — Если только он не является родственником Вульфа или Дюпена… Скажите, мистер Гудвин, у Ниро Вульфа были родственники?

— Шеф был круглым сиротой, мадам, — вздохнул Гудвин.

— Но неужели у него не было даже какого-нибудь троюродного племянника, промотавшего все свое состояние на скачках?

— Да нет, как будто.

— Что ж, это хорошо. Когда у человека слишком много родственников, один из них непременно прикончит его из-за наследства.

— У шефа не было родственников, но это его не спасло…

— Так кому же теперь достанется наследство?

— Полагаю, что мне. С текстом завещания, впрочем, я не знаком, но… — Гудвин вдруг почувствовал, что его слова звучат в абсолютной тишине.

— Так, — произнес Пуаро. — Вот так…

С кем бы сейчас не встречался взглядом Гудвин, все старались отвести глаза, кроме мисс Марпл, откровенно пожиравшей его своими буравчиками.

— Не будем делать поспешных выводов, господа, — угрюмо проговорил Мегрэ.

— Но будем иметь в виду, — сказал Холмс, — что Дюпена отравили с тем, чтобы бросить подозрение на слугу.

— Томас, голубчик, — прошамкала мисс Марпл, вынимая изо рта свои вставные зубы и убирая их в сумочку, — отнесите бедного мистера Дюпена в его покои. А вы, мистер Гудвин, помогите. Надеюсь, это отвлечет вас от грустных мыслей.

Дворецкий взял Огюста Дюпена за руки, Гудвин — за ноги, и они потащили незадачливого родоначальника всех детективов к выходу.

С жалобным всхлипом за ними захлопнулась дубовая дверь.

— Увы, джентльмены, мы блуждаем в потемках, — вздохнул Ватсон.

К нему приблизилась Делла Стрит.

— Скажите, доктор, а через какое время наступает трупное окоченение? — с невинным видом полюбопытствовала она.

— Трупное ок-коченение?

Ватсона внезапно разобрал кашель. Он попытался объяснить девушке что-то на пальцах, но тут ему на помощь подоспел Мейсон.

— Узнали бы у меня, Делла, если вам так интересно. Трупное окоченение наступает по-разному. Это зависит от температуры, от того, насколько активен был человек перед смертью, насколько взволнован, насколько он много поел и что перед тем выпил.

Доктор Ватсон, поспешно зажав двумя ладонями рот, рванул на противоположный конец гостиной к напольной греческой вазе.

— Послушайте, приятель, яд — это оружие женщины, — шептал на ухо Холмсу Филип Марлоу; после всего выпитого за день язык у него заметно заплетался. — Поверьте мне, уж я-то знаю этих коварных бестий.

— Вы полагаете?

— Эта старуха… она сумасшедшая, ей-богу. Вспомните, как она говорила, что будет последней в очереди на исповедь. Либо она совсем выжила из ума, либо именно она и сживает нас со света.

— Либо и то и другое вместе взятое, мой друг, — задумчиво ответил великий сыщик.

— Вот и до вас дошло. А я-то никогда не доверял этим старым дамам из лиги блестящих носов.

Доктор Ватсон, отцепившись от греческой вазы, поторопился влезть в разговор.

— О чем идет речь, джентльмены? — спросил он, вытирая губы платком.

— Милый доктор, могут же у меня быть от вас секреты?

Ватсон сделал серьезное лицо.

— Хотел бы напомнить вам, Холмс, что я имею честь быть вашим летописцем, и это в некотором роде дает мне право…

— Успокойтесь, Джон, — внушительно сказал Холмс, беря его за руку.

Доктор Ватсон покорно положил под язык подслащенную пилюлю, и лицо его приняло выражение агнца, пасущегося у ног Христа.

Отец Браун бубнил себе в уголке, разговаривая сам с собой:

— Где умный человек прячет камешек? На берегу. Где умный человек прячет лист? В лесу. А когда умному человеку понадобилось спрятать яд?… Он прячет его в бокале с вином!

— Убийство Дюпена похоже как две капли воды на убийство Вульфа, — заявил Пуаро, — а это означает, что их убил один и тот же человек.

— Вы не находите это г-гениальным, доктор? — спросил Марлоу, обняв Ватсона, как родного брата.

— Здесь только один гений — Шерлок Холмс!

Холмс скромно улыбнулся, торжествующе взглянув на Пуаро.

— Возможно, возможно, — благодушно согласился бельгиец в отставке. — А вам, месье Марлоу, я посоветовал бы поменьше пить. Два человека в замке уже поплатились за свое пристрастие к спиртному.

— Просто они мало чего смыслили в марках и сортах вин, да, вдобавок, смешивали их как попало. — Марлоу слегка покачнулся. — А я пью, месье… или как вас там? — Пуаро! — только виски, и вот до сих пор жив, как видите. — Марлоу счастливо засмеялся, дружелюбно похлопав Ватсона по шее. — Вот так-то вот, дорогой мой доктор Ватсон!

Во всем замке вдруг разом забили часы. Так громко, что зазвенели стекла.

— Полночь, — глухо сказал Мегрэ.

— Пора спать, — в тон ему произнес Пуаро.

— Мне сегодня не заснуть, — сказала мисс Марпл, поправляя сползающий с нее на пол плед.

— Конечно, мисс Марпл, такие печальные события, такие переживания, — пожалела ее Делла Стрит.

— Это все пустое, милочка, — отмахнулась старушка. — Просто у меня бессонница. Она будет преследовать меня до самой могилы.

— Может, вам дать пару таблеток снотворного или предпочитаете укольчик морфия? — предложил Ватсон.

— Спасибо, доктор, я и так проведу эту ночь с пользой для здоровья.

Старая леди положила свою дряхлую руку на ногу Пуаро, со значением сжав ему коленную чашечку. Эркюль Пуаро смущенно подкрутил усы.

Марлоу пихнул Холмса в бок.

— Слыхали? О чем бормочет эта старая карга?

— Оставьте, дорогой друг, это нас не касается.

Несмотря на поздний час, отправляться спать никто не собирался. Даже Холмс, предпочитавший обычно ложиться до десяти вечера, чтобы встать вместе с восходом солнца.

— Дамы и господа! — громко произнес Мейсон. — Я хочу сделать следующее заявление.

Он дождался полной тишины.

— Всем нам были предъявлены обвинения. Некто, не соизволивший себя назвать, выступил в качестве прокурора. Поскольку из всех присутствующих только я один являюсь профессиональным адвокатом с мировым именем, то официально предлагаю вам — всем и каждому в отдельности — стать моими клиентами. Я помогу вам реализовать ваше законное право на защиту. Прием предполагаю вести завтра с десяти часов.

— Счастливчик, он надеется дотянуть до утра, — пробормотал Марлоу.

— Желающие могут записаться у моей секретарши. Думаю, у вас нет иного выбора. Оплата услуг — по договоренности в зависимости от материального положения клиента. Дамы и господа, грамотная юридическая защита — это то, что вам действительно необходимо!

Марлоу поправил шляпу горлышком опустевшей бутылки. «Учись, Фил, делать себе рекламу», — подумал он.

Пока все с интересом обсуждали заявление адвоката Мейсона, Делла Стрит с заговорщическим видом отвела его в сторонку.

Это не могло не броситься в глаза мисс Марпл. Одной из ее характерных черт было любопытство, или, как она предпочитала называть это, «заинтересованность в чужих делах».

Словно в забытьи, мисс Марпл отправилась к камину. Пройдя совсем близко от Мейсона и Деллы, она, «к сожалению», уронила сумку. По полу рассыпались разные мелочи. Эркюль Пуаро ринулся на помощь, а мисс Марпл, притворившись очень смущенной, выронила под ноги адвокату Мейсону клубок шерсти, ключи, медные монеты и вставные зубы.

Потом мисс Марпл восстанавливала в памяти обрывки подслушанного разговора.

— Послушайте, шеф, а кто защитит меня? — игриво спросила девушка.

— О, Делла, я готов прямо сейчас опровергнуть нелепые обвинения в ваш адрес.

— А именно?

— Я берусь доказать, что вы вовсе не строите из себя монашку.

Глаза девушки блеснули.

— Вы решили поработать над моим имиджем?

— Вы потрясающе догадливы, — горячо ответил Мейсон, обняв ее за талию. — Говоря более конкретно, я предлагаю вам вступить со мной в интимную связь.

— Шеф, я согласна, но не будет ли это расценено, как использование вами своего служебного положения в личных целях?

Мейсон с восхищением посмотрел на нее.

— Делла, я вижу, что годы, проведенные в моей конторе, не прошли даром для вашего юридического образования. Немедленно подготовьте приказ о вашем увольнении. А наутро я вас заново к себе устрою.

Девушка бросила взгляд на мисс Марпл, копошащуюся у их ног.

— Какая смешная старуха, шеф! Посмотрите — у нее все валится из рук.

— В ее возрасте, пожалуй, не стоит так увлекаться кофе с коньяком. Но забудем о ней. В данную минуту я хочу любоваться исключительно вами.

«Какой казенный слог, — подумала Делла. — Совсем заработался, бедняжка».

Девушка быстро написала в блокноте увольнительную записку и, вырвав листок, протянула его Мейсону. Пробежав глазами написанное, он поставил подпись.

— Итак, Делла, с этой минуты вы уволены! — громко: так, чтобы слышали все окружающие, заявил Мейсон, после чего они почти бегом двинулись к двери, не обращая внимания на разинутые рты.

— Куда же вы, месье Мейсон? — прокричал им вслед Пуаро. — Мои серые клеточки нуждаются в вашей защите.

— В настоящее время я намерен снять со своей секретарши все обвинения, — бросил на ходу Мейсон. — А завтра я займусь всеми остальными.

— Вы что-нибудь понимаете, Холмс? — спросил Ватсон.

Но великий сыщик только загадочно улыбнулся.

Глава 16. Что такое любовь

Едва они оказались наедине, Мейсон подхватил Деллу на руки, закружив по комнате.

— Малышка, отныне у нас не будет недостатка в клиентах. Мы напали на золотую жилу!

— Только на счет этой жилы, я полагаю, и можно отнести ваше проявление восторга.

— Это не восторг, это страсть.

— Боже, наконец-то! Мне так надоело строить из себя монашку…

Их губы слились в долгом поцелуе, потом она неожиданно высвободилась и вытерла платочком с его губ помаду.

— Шеф! — воскликнула она. — Вы любите меня, Перри? Простите, что я называю вас по имени.

— Пустяки, — Мейсон с улыбкой потрепал ее по плечу. — Прежде чем рассуждать о любви, давайте определимся в терминах. Что такое, собственно говоря, любовь?

— Перестаньте паясничать, шеф, — насупилась она. — Скажите прямо, собираетесь ли вы на мне жениться?

Он пробормотал что-то невнятное, увлекая ее на постель.

— Это очень сложный процессуальный вопрос, Делла. Над ним стоит очень внимательно поразмыслить. А сейчас лучше давайте снимем с вас… все обвинения… — и он стал торопливо ее раздевать.

— Но у меня от вас ребенок, — шепнула она, в свою очередь расстегивая ему рубашку.

— Не смешите меня, Делла, вы же сами прекрасно знаете, что я никогда не позволял себе…

Она закрыла ему губы своей теплой ладонью.

— Наш ребенок тайком пробрался в замок.

— Что?! — он схватил ее за локти. — Не хотите ли вы заявить, что сбежавшая из зоопарка обезьяна…

— У вас разыгралось воображение, шеф, и как всегда не в ту сторону. Нет, это не обезьяна.

— Тогда кто же? — Мейсону никак не удавалось расстегнуть ремень на брюках. — Этот плакса-итальяшка Каттани или параноик-французишка Жюв?

— А разве я сказала, что у нас сын? — ехидно проговорила Делла, кокетливо шурша нижним бельем.

Мейсон усмехнулся.

— Значит, дочь?

— Да!

— Но, кроме вас, в замке наличествует только одна особь женского пола. Подозреваю, что вы имеете в виду мисс Марпл. Однако она слишком стара для того, чтобы быть моей дочерью.

— Человека старят не годы, а переживания.

— Да что вы говорите! — Мейсона затрясло от смеха. — Мисс Марпл выглядит на все сто с лишним, а на самом деле, оказывается, она еще ходит в детский сад!

— И, тем не менее, это правда, Перри.

— Вы шутите!

Делла смотрела на него не мигая.

— Потушите свет, шеф, — сказала она, медленно выговаривая буквы. — Мне холодно.

Он покорно прошлепал босыми ногами к выключателю. Погасил свет и тут же вновь его включил. Ему вдруг стало по-настоящему страшно. Перестав смеяться, он обернулся, бледный, как мертвец.

— Боже мой, Делла, скажите, что вы пошутили. Кто угодно, но только не мисс Марпл!

— Ха! Ха! Ха! — с вызовом произнесла Делла. — Как бы не так! Надо любить своих деток, ведь их приносит аист…

— Нет! — возопил адвокат, схватившись за голову. — О нет! Нет! Не хочу! Скажите, что это неправда, Делла! Иметь такую дочь?! Да лучше мне удавиться!

— Тушите свет, шеф, я пошутила, — усмехнулась девушка, забираясь под одеяло.

Мейсон принялся одеваться.

— Что вы задумали, Перри? — опешила Делла.

— Боюсь, я сегодня не в форме.

— Порою, шеф, мне кажется, что я готова вас убить! Ну почему, почему, почему, черт возьми, у вас всегда ночью возникают проблемы?

— Ну нет, совсем не всегда, — возразил Мейсон. — Бывает, что и днем тоже.

Глава 17. Мисс Марпл на охоте

Мисс Марпл сгорала от любопытства, куда это Перри Мейсон потащил свою секретаршу. Как он объявил перед уходом? С намерением снять с нее все обвинения? Очень интересно…

Старая леди не могла отказать себе в удовольствии их выследить.

Она вышла из гостиной, отклонив любезное предложение Эркюля Пуаро проводить ее до уборной, и, заскочив к себе в спальню, заменила удобные белые тапочки туфлями на высоких каблуках.

Пошатываясь на каблуках, как настоящий охотник подкрадывается к дичи, мисс Марпл доковыляла до комнаты Мейсона. Она приблизилась к двери, сняла одну туфлю, у другой оторвала каблук и опустилась на колени.

Если бы адвокат что-то услышал и выглянул в коридор, он увидел бы старую леди, упавшую, потому что сломался каблук. Алиби у нее теперь было, что надо.

Очень осторожно мисс Марпл приоткрыла дверь и, чуть приподнявшись, чтобы было лучше видно, посмотрела в образовавшуюся щель.

Мейсон сидел на постели с собственной секретаршей и суетливо ее раздевал. Пальцы у него заметно дрожали. Сам он при этом истерически посмеивался.

Мисс Марпл не долго оставалась на своем наблюдательном посту. Ей нужно было узнать, что Мейсон будет делать, и она это узнала. Что искал Мейсон в декольте Деллы Стрит? Что-нибудь определенное или просто его одолевало любопытство? Это уже не имело никакого значения.

Теперь основная проблема — незаметно удалиться. Мисс Марпл поползла по коридору. За поворотом она уткнулась головой в чьи-то ноги. Ее взгляд скользнул по аккуратно зашнурованным ботинкам, отглаженным брюкам, все выше, выше…

— Что с вами, мадам? — донеслось до нее откуда-то сверху. — Вам плохо?

Она задрала голову и, поправив закрывавший глаза чепец, узнала одного из гостей. Только она никак не могла вспомнить его имя.

— Каблук, — пролепетала она.

— Что — каблук?

— Сломался. Помогите мне встать.

Он подал ей руку.

Вдруг ее мозги словно ошпарило кипятком. Ведь это мог быть убийца! А у нее не было с собой даже вязальных спиц, чтобы проткнуть ему горло.

— Хотите, я пущу вам кровь, мисс Марпл? — учтиво предложил галантный джентльмен.

Старая леди покачнулась. Он заботливо поддержал ее.

— Я могу вас уколоть, — настаивал он.

Издевается! У мисс Марпл с каждой секундой все больше отвисала челюсть. Но она собралась с духом. Теперь или никогда. Она резко высвободила руку и с размаху залепила ему своей туфлей по лбу.

— Ай! — вскрикнул джентльмен, отлетая к стене. — Больно же, мисс Марпл. Что это на вас нашло?

Она медленно подходила к нему. Обезображенная туфля подрагивала в ее руке. Но глаза были холодны как лед. Бретонский чепец угрожающе наползал на седые брови.

— Мисс Марпл, умоляю. Я всего лишь хотел вам помочь. Вам нужно понюхать нашатырь. Я вам принесу. Только не бейте! Не надо!!

Она замахнулась, но в последнее мгновенье ей будто ударило в голову — она наконец вспомнила, как зовут этого джентльмена с перекошенным лицом. Доктор Ватсон!

Мисс Марпл улыбнулась и, вместо того, чтобы нанести удар, почти ласково ткнула его кончиком туфли в живот.

— Доктор Ватсон, ведь это вы, не так ли? Простите, я так струсила. Я сегодня ужасно нервная почему-то… Бывает такое чувство, что что-то должно случиться.

— Да, да…

— Что это вас так скрючило, доктор?

Ватсон с трудом разогнулся в позвоночнике. Глаза у него были круглые, как два шиллинга, и блестели, словно только что выскочили из-под штамповочного пресса.

Мисс Марпл бойко заговорила с доктором, рассказывая ему про свои туфли — где и когда их покупала, по какой цене, сколько лет их проносила, как она их любила и как была огорчена, когда у одной из них отлетел каблук.

Ватсон сочувственно кивал.

— Я попрошу миссис Хадсон одолжить вам пару туфель, — сказал он, икая.

— Спасибо, доктор, но подобных туфель у меня уже никогда не будет, — вздохнула она. — Этот фасон давно вышел из моды.

— Не стоит так убиваться, мисс Марпл. Берегите ваши нервы, — сказал Ватсон, потирая вскочившую на лбу шишку. — Мне бы не хотелось в ближайшее время присутствовать на ваших похоронах.

— Скоро я найду убийцу, — пробормотала старушка, хитро сощурив глазки.

— Помните о вашем возрасте и будьте осторожны.

— Возраст! Что вы мне напоминаете о моем возрасте, добрейший доктор Ватсон, — проскрипела она, отводя кончиком туфли седой локон, выбившейся из-под чепца. От этого жеста доктора снова бросило в дрожь. — Одному Богу известно, сколько мне лет. Может, сто, а, может, и все двести. Но я проживу еще сто раз по столько же!

— Смею на это надеяться, мисс Марпл. Позвольте предложить вам руку.

— В смысле? — вздрогнула старушка.

Мисс Марпл давно забыла, когда ей в последний раз делали подобные предложения. Она крепко сжала в руке свою любимую туфлю.

— Обопритесь на меня, мисс Марпл, — простодушно сказал Ватсон, не подозревая, какую бурю в ее душе он поднял своей необдуманной фразой. — Я провожу вас.

Мисс Марпл с облегчением вздохнула. Ей, право же, не хотелось снова бить этого милейшего джентльмена по голове.

— Да, пожалуй, стоит вернуться в гостиную, голубчик. — Она взяла его под руку. — Нас, должно быть, уже хватились.

Вскоре они снова оказались среди гостей, мирно беседовавших по кругу комнаты.

— Мисс Марпл, я вижу, вы решили закаляться? — заметил Холмс, окинув старушку цепким взглядом.

— Не понимаю вас, мистер Холмс.

— Проще простого, мадам! Я вижу, ваши ноги босы.

Старушка стушевалась.

Ватсон вздрогнул, с укоризной посмотрев на своего друга: можно было бы быть и по-деликатнее. Сам-то он уже успел усвоить: когда у пожилой дамы в руках сломанные туфли — лучше не задавать ей лишних вопросов.

— Томас, голубчик, — обратилась мисс Марпл к дворецкому. — Принесите мне из моей спальни белые тапочки. А это, — она передала ему туфли, — отнесите и бросьте под кровать.

— Слушаюсь, мадам.

Холмс присмотрелся к Ватсону. Подошел поближе, вытащил из кармана лупу.

Ватсон стоял с видом подопытного кролика.

— А у вас на лбу шишка, дорогой друг, — заключил Холмс.

— Меня укусил комар, — скрепя сердце попытался соврать Ватсон.

— Что, целая стая?

— Нет, — признался честнейший доктор, становясь красным, как помидор. — Это мисс Марпл стукнула меня своей туфлей.

— Ну, конечно, — протянул Пуаро. — С ней это бывает.

— На меня сел комар, и мисс Марпл его убила, — добавил Ватсон.

— Подумать только, она спасла вам жизнь! — съехидничал Гудвин.

Старушка протянула доктору медную монетку:

— Возьмите, голубчик, и приложите ко лбу.

— Спасибо, мисс Марпл, вы так любезны…

Глава 18. Кобель или сука

В гостиной появились Мейсон и Делла. Мейсон был хмур, как грозовая туча. У его секретарши был не менее расстроенный вид.

Завидев адвоката с его неизменной спутницей, Холмс громко произнес:

— А вот и Перри Мейсон. Судя по всему, он вновь потерпел неудачу.

Лицо Мейсона вспыхнуло.

— Гениально, Холмс! — зашелся от восторга Ватсон. — Как вы догадались?

— Дедукция, дорогой друг, — поднося к трубке огонь, ответил великий сыщик. — Как вы знаете, сам я никогда не любил, но, едва представив себя на месте этого господина, я сразу понял, что при благоприятных обстоятельствах ни за что бы не вернулся в гостиную столь быстро. Я полагаю…

— Мистер Холмс! — жестко перебил его Мейсон. — Если вы не прекратите меня третировать, то я… подниму в Верховном Суде вопрос об эксгумации трупа собаки Баскервилей!

В глазах Холмса вспыхнули яркие искорки.

— Позвольте узнать, на какой предмет, сэр?

— На предмет выявления в ее кишках кокаина!

Холмс весь напрягся, подавшись вперед.

— С какой-такой стати, дорогой друг?

Мейсон набрал в легкие воздуха и отчеканил, как в зале суда:

— Я берусь доказать, что вы с доктором Ватсоном на потеху некоему сэру Генри накачивали несчастное животное наркотиками! — Адвокат картинно дернул себя за узел галстука. — Причем до такой степени, что у бедной суки по ночам светилась морда!

Холмс откинулся к спинке кресла, сведя пальцы в замок.

— Если вас интересуют факты, мистер Мейсон, то собака Баскервилей была вовсе не сука, а кобель.

— Это потрясающе, Холмс, — прошептал взволнованный донельзя Ватсон.

— Дедукция, дорогой друг, — снисходительно улыбнулся великий сыщик, разводя руками. — Только и всего.

— Это была сука! — с вызовом выкрикнул Мейсон.

— Кобель, — покачал головой Холмс, пуская дым колечком.

— К тому же чистокровный.

— Сука! Я не позволю усомниться в моей компетентности!

— Ну кобель же, я вам говорю, — спокойно возразил Холмс.

— Сука!

— А я говорю, кобель.

— Сука!

— Кобель.

— Сука!

— Кобель.

— Сука! Сука!! Трижды сука, черт побери!!

— Кобель, — вздохнул Холмс. — Это же дедукция, дорогой друг, а не моя прихоть.

— Сука… — чуть не плача, простонал адвокат. И рухнул в кресло.

Холмс невозмутимо посасывал трубку.

— Кобель, — сказал он, исчезая в дыму.

— К чему лишние споры, джентльмены, — вмешался Гудвин. — Это был мужчина.

Наступила тишина. Гробовая, нереальная тишина.

Мейсон держался за сердце. Ватсон сидел, широко разинув рот, словно собирался залпом выпить стакан рыбьего жира. У Мегрэ погасла трубка. Даже отец Браун перестал болтать ножками. А в кресле внезапно очнулся инспектор Жюв и сонно захлопал глазами.

— Что вы хотите этим сказать, сэр? — выдавил из себя Ватсон.

— Так называемая собака Баскервилей, — усмехнулся Гудвин, — это никто иной, как профессор Мариарти, который из-за домогательств со стороны Холмса утратил всякий человеческий облик и поселился на болотах.

— Ах вот почему бедняжка так жалобно воет, — сказала Делла Стрит.

Из клубов дыма возникло изможденное лицо Холмса.

— О каких-таких домогательствах вы ведете речь, дорогой друг?

Гудвин снова осклабился.

— Ну, если вспомнить о вашем более чем прохладном отношении к женскому полу, мистер Холмс…

— Извольте немедленно замолчать, сэр! — Холмс вскочил на ноги. Он был высок, строен, красив и бледен. — Меня не так-то просто вывести из равновесия, но теперь я обещаю, что, если наш неизвестный друг о вас в скором времени не позаботится, то я возьму эту благородную миссию на себя!

— Вы мне угрожаете? — небрежно поинтересовался Гудвин.

— При свидетелях, — подчеркнул адвокат Мейсон, подняв вверх указательный палец.

Доктор Ватсон поспешил разрядить обстановку.

— Не беспокойтесь, мистер Гудвин, Шерлок Холмс и мухи не обидит. Это он так, для красного словца.

— Да, — пробормотал инспектор Жюв, — если это в самом деле Холмс, а не Фантомас…

Холмс побледнел еще больше.

— Ватсон, дружище, шприцы у вас в саквояже или вы переложили их в тумбочку?

— Они в тумбочке. Но что вы задумали, Холмс?

— Господа вынуждают меня забыться в грезах.

— Это вредно для здоровья, Холмс.

Великий сыщик нервно пожал худыми плечами и быстро вышел из гостиной.

— Парень не может слезть с иглы, док? — сочувственно произнес Марлоу. — Посоветуйте ему перейти на марихуану.

— А я все-таки подниму вопрос на счет собаки Баскервилей, — мстительным тоном заявил Мейсон.

— Слава Богу, приятель, это единственное, что ты еще способен поднять, — буркнул Марлоу.

Мейсон, едва заметно вздрогнув, повернулся к своей вмиг сделавшейся пунцовой секретарше.

— Делла, запишите в свой блокнот на завтра: «Отвесить до обеда мистеру Филипу Марлоу три оплеухи».

— Почему не сейчас? — спросил Марлоу, красивым жестом отодвигая шляпу на затылок.

Мейсон окинул его ледяным взглядом.

— К тому времени я успею подобрать необходимые юридические основания для вашего избиения, чтобы на предварительном дознании утереть нос прокурору.

— Предупреждаю, приятель, на моем теле ты живого места не сыщешь. Так что твои побои заденут меня не больше, чем укусы вонючего клопа — чучело орангутанга.

— Делла, добавьте еще два удара в ухо. Это вам за «вонючего клопа», — пояснил Мейсон.

Марлоу усмехнулся, надвинув шляпу на глаза.

В этот момент очнулся комиссар Каттани. Приподнявшись на диване, он с удивлением огляделся по сторонам:

— А что, синьоры, разве нас еще не перестреляли?

— Пока что нет, — пробурчал Мегрэ, и было непонятно, рад он этому или не очень.

В комнату вошел дворецкий Томас. Отвесил вежливый поклон.

— Леди и джентльмены, ваши спальни готовы-вы-вы.

— Надеюсь, ты постелил нам с Вульфом в разных комнатах? — спросил Гудвин.

— Да, сэр. Ваша комната — напротив.

Мегрэ поднялся.

— Скажи-ка, милейший, в замке есть телефон?

— В прихожей, месье.

— Хочу сообщить жене, что не приду к ужину.

— Теперь уже к завтраку, — поправил комиссара Марлоу.

— Не суйте свой нос в мою личную жизнь, месье.

— Не могу обещать, приятель.

— Мегрэ, — остановил комиссара Ватсон, — вы не могли бы позвонить также на Бейкер-стрит миссис Хадсон?

— Конечно, доктор.

— Передайте ей, чтобы она приготовила нам с Холмсом пудинг, не забыла постирать сорочки, подмести пол…

— И почистить на ночь зубы, — добавил Гудвин.

— Давайте телефон, месье Ватсон, — раскрыл записную книжку Мегрэ.

— Надо прислать сюда отряд карабинеров, — предложил Каттани. — На вертолетах.

— Это будет излишним, — возразила мисс Марпл. — Нам был брошен вызов, и мы его приняли.

— Да, это дело чести, — поддержал ее Пуаро. — Мы должны сами во всем разобраться. Пусть даже нас всех убьют.

— На все воля Божья, — согласился отец Браун. — Да будет так!

— А я не согласен, чтобы меня убили! — воскликнул Жюв. — Я буду биться до конца!

В гостиную вернулся разъяренный Мегрэ.

— Телефон неисправен! — выпалил он с порога. — Я обкричался, вызывая телефонистку, но мадам мне так и не ответила. Томас, что вы на это скажете?

Дворецкий виновато развел руками:

— Не знаю, месье, я им никогда не пользовался.

— Второй аппарат в доме есть?

— Нет.

Мегрэ тяжело плюхнулся в кресло и принялся разжигать трубку.

Делла Стрит стояла у окна. Вдруг она захлопала в ладоши.

— Смотрите, смотрите, господа, — снег!

— Не смешите меня, Делла, — сказал Мейсон, подходя к ней. — Какой может быть снег в разгар лета?

— Поглядите сами на это чудо.

Мейсон бросил взгляд сквозь стекло во мрак ночи.

— Хм, черт побери, и в самом деле настоящий снегопад.

— Ничего удивительного, — сказал Марлоу. — Телефон испорчен, вино отравлено, скоро весь замок превратиться в огромный сугроб, и нам уже никогда отсюда не выбраться.

— Не нагоняйте страху, месье, к утру снег растает, — пробурчал Мегрэ, не вынимая изо рта трубки.

— Блажен, кто верует, — пробормотал маленький священник, заелозив в кресле.

— Мы отрезаны от всего мира! — торжественно провозгласила мисс Марпл.

Гудвин пристально посмотрел на нее.

— Признайтесь, мадам, это ваших рук дело?

Старушка скрипуче рассмеялась, не удостоив его ответом.

— Алиби нет ни у кого! — с довольной миной произнес Пуаро.

Мегрэ оглядел присутствующих, не спеша вынул изо рта трубку, по-обыкновению тяжело вздохнул.

— Итак, господа, вы влипли!

Фраза прозвучала эффектно. Все замерли и посмотрели на Мегрэ.

— А вы? — подпрыгнул в кресле инспектор Жюв. — А вы сами-то, месье комиссар?

Мегрэ глубоко затянулся и пожал плечами.

— И я тоже.

У Жюва отлегло от сердца. Остальные тоже как-то сразу оживились, заулыбались.

Вдруг на всю гостиную раздались громкие, размеренные звуки. Инспектор Жюв, выхватив револьвер, прицелился в люстру.

Все с интересом следили за ним, оставаясь на своих местах.

— Если вы ее собьете, — зевая, произнес Гудвин, — она рухнет и всех нас под собой похоронит.

— Что это гремит? Где это? — Жюв направил дуло в темный свод одного из окон, потом резко повернулся, прицелившись в портрет какого-то вельможи с ухоженными усами. Если бы он сейчас выстрелил, то пуля непременно угодила бы вельможе в левое ухо.

Также внезапно, как начались, странные звуки вдруг разом стихли. И только со стороны камина исходило едва заметное эхо металлического перезвона, словно где-то поблизости сказочные гномики натирали жесткими щетками медные колокольчики.

— Что это было? — повторил инспектор.

— Расслабься, приятель, просто часы пробили час ночи, — сказал Марлоу. — Вон они стоят на камине.

Жюв спрятал револьвер и, порядком сконфуженный, сел.

Арчи Гудвин поднялся. Потянулся, широко зевнул.

— Спокойной ночи, дамы и господа. Томас, проводи меня до моей спальни, а то еще заберусь по ошибке в постель к своему шефу. Не думаю, чтобы ему это пришлось по вкусу.

На пороге Гудвин обернулся к гостям.

— Встретимся на кладбище, — радостно произнес он, взмахнув на прощанье рукой.

Дворецкий открыл перед ним дверь, и они вдвоем оставили гостиную.

— Арчи прав, — сказал Марлоу. — Пора спать.

Гости потянулись к выходу. В коридоре они пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по комнатам. Войдя к себе, каждый машинально, даже не отдавая себе в том отчета, запер дверь на ключ.

Глава 19. В окружении портретов

Шерлок Холмс сидел в кресле, держа в руке толстенную книгу в изрядно потрепанном переплете. Над головой его горел ночник. Книга называлась «Записки о Шерлоке Холмсе».

Ватсон вошел, прикрыл дверь и запер ее на ключ.

— А, это вы, доктор, — произнес великий сыщик, не поднимая головы.

— Черт возьми, Холмс, как вы догадались?

— Дедукция, дорогой друг. Она мне особенно хорошо дается, когда я в эйфории.

Ватсон не выдержал и взорвался.

— Что сегодня, морфий или кокаин?

Холмс лениво отвел глаза от книги.

— Кокаин, — ответил он. — Семипроцентный. Хотите попробовать?

— Благодарю покорно! — отрезал доктор. — Мой организм еще не вполне оправился после афганской компании. И я не хочу подвергать его лишней нагрузке. Моя рука до сих пор ноет в плохую погоду.

— Я всегда полагал, что вы были ранены в ногу, — заметил Холмс.

Доктор с растерянной миной почесал в затылке.

— Да я и сам толком не помню, Холмс, — чистосердечно признался он. — Может, и в ногу… А может, и в руку.

— Подозреваю, мой бедный друг, что на самом деле вы были ранены в голову.

Ватсон развел руками, словно говоря: что делать — пуле не прикажешь.

— А что касается наркотиков, — улыбнулся Холмс, — то, возможно, вы правы, Ватсон, и они действительно вредят здоровью. Но зато я открыл, что они удивительно стимулируют умственную деятельность и проясняют сознание. Пока вы отсутствовали, я много размышлял. Не буду хвастать, но мне удалось несколько продвинуться в распутывании этого странного дела.

— Вы поделитесь со мной своими открытиями?

— Разумеется, дорогой друг. Скажите, гости уже оставили гостиную?

— Да. Все отправились спать.

— Отлично. Тогда я вам кое-что покажу. Давайте прихватим с собой свечу и спустимся вниз.

Они вернулись в гостиную. Холмс поднес дрожащее пламя свечи к одному из портретов.

— Вы ничего особенного не замечаете?

Ватсон долго рассматривал широкополую шляпу с плюмажем, белый кружевной воротник и длинные локоны, обрамляющие добродушное круглое лицо какого-то знатного вельможи.

— Он никого вам не напоминает?

Холмс встал на стул и, держа свечу в левой руке, прикрыл согнутой правой шляпу и локоны.

— Силы небесные! — воскликнул Ватсон вне себя от изумления.

С полотна на него смотрело лицо Ниро Вульфа.

— Ага! Разглядели? Мои-то глаза привыкли отделять самое лицо от того, что его обрамляет. Умение проникать взглядом за маскировку — основное качество сыщика.

— Поразительно! Как будто его портрет!

Холмс перешел к соседнему полотну.

— А это кто по-вашему?

Доктор Ватсон напрягся изо всех сил.

— Силы небесные! — снова воскликнул он. — Так это же Огюст Дюпен!

— Смотрите дальше, дорогой друг, — предложил Шерлок Холмс, освещая третий портрет.

— Арчи Гудвин!

— Ага! Разглядели? Если выщипать всем этим графьям и баронам их бороды, сдернуть шляпы, срезать локоны, то установить принадлежность их лиц не составит никакого труда… Смотрите дальше, Ватсон.

— Невероятно! Коррадо Каттани!

— Дальше!

— Эркюль Пуаро!

— А теперь?

— Боже мой, мисс Марпл!

— Да, это действительно она. Веер заслоняет ей добрую половину лица, но вы все-таки узнали ее. Браво, Ватсон!

— Силы небесные! Перри Мейсон!… Отец Браун!… А вот и Делла Стрит!

— Хороша, как и в жизни. Не правда ли, Ватсон?

— Смотрите — Филип Марлоу!

— Точно!

— Комиссар Мегрэ!… Постойте, а это кто? — Ватсон в растерянности запнулся.

— Разве не похож? — обиделся великий сыщик.

— Холмс, никак это вы?

— Да, собственной персоной. А взгляните, кто висит рядом.

Ватсон озадаченно нахмурился.

— Ну, уж это я не берусь судить. Вообще-то, по правде сказать, Холмс, я не большой знаток живописи, — смущенно признался доктор. — Краски, кисти — это не для меня…

— Ватсон, да вы сами себя не узнаете!

Холмс громко расхохотался. И от этого смеха лица на портретах, казалось, вдруг загадочно заулыбались в сумраке гостиной, затряся своими бородами и локонами.

Холмс остановился перед последним портретом.

— И, наконец, перед нами инспектор Жюв.

— Но что все это значит, Холмс? — спросил доктор, сгорая от любопытства.

— Каждый из тех, кто находится сейчас в замке, имеет свой портрет. Кроме… дворецкого.

— Значит, он и есть загадочный убийца?!

— Если это Томас, то можете отныне называть меня Пинкертоном.

— Ну что вы, Холмс. Я не посмею!

— Спасибо, друг мой. Странно было бы обнаружить портрет слуги среди господ, не правда ли? Кстати, портрет хозяина замка здесь тоже отсутствует. Возможно, он сейчас находится в замке, хотя бы под видом одного из гостей. Но пока это только предположение…

— Потрясающая версия, Холмс!

Великий сыщик снисходительно улыбнулся.

— Жаль, что здесь нет моего брата Майкрофта.

— Почему?

— Он превосходит меня в наблюдательности и владении дедуктивным методом. С его помощью преступник был бы вычислен и схвачен еще до восхода солнца.

— Не скромничайте, Холмс. Вам одному принадлежат лавры самого великого сыщика в мире!

— Похоже, я опять напросился на комплимент. — Холмс бросил прощальный взгляд на картины. — Пойдемте обратно, дорогой друг. Надеюсь, вам не приснятся сегодня кошмары.

Они отправились назад в свою спальню. Их шаги гулко отдавались в тишине уснувшего замка. У доктора между лопаток ползали мурашки.

— Послушайте, Ватсон, — сказал Холмс, когда они вошли к себе, — у вас чертовски скверный вид. Вас, наверное, сильно взволновала вся эта история.

— Сказать по правде, да, — вздохнул доктор. — Хотя после моих мытарств в Майванде мне следовало бы стать более закаленным. Когда у меня на глазах рубали в капусту моих товарищей и по воздуху носились их отрубленные головы, я и то не терял самообладания.

— Понимаю. В этих преступлениях есть таинственность, которая действует на воображение; где нет пищи воображению, там нет и страха… Ложитесь-ка на диван, милый Ватсон, и посмотрим, как скоро я сумею вас усыпить.

Холмс взял из угла скрипку. Ватсон растянулся на диване, и великий сыщик заиграл тихую, медленную, навевающую дремоту мелодию, без сомнения, его собственную — у Шерлока Холмса был неподражаемый талант импровизатора.

От этой музыки у Ватсона потемнело в глазах. Сомкнув веки, он смутно представил тонкую, худую руку Холмса, его серьезное лицо и взмахи смычка. Потом ему стало казаться, что он мирно уплывает куда-то по морю звуков, и вот он уже в стране снов и над ним склонилось милое лицо… удивительно, необыкновенно милое лицо… мисс Марпл. Она широко разевает рот, щелкает вставными зубами и…

Доктор хотел убежать, но его поглотила тьма.

Глава 20. Мегрэ и девушка в ночной сорочке

Это была изнурительная, необычная ночь. Мегрэ спал и в то же время не спал. Он словно раздвоился: он лежал в постели и в то же время незримо присутствовал в каждом уголке замка.

Он ясно представлял себе всех гостей, ворочающихся с боку на бок, вздыхающих и вздрагивающих во сне. Сам тоже долго ворочался и вздыхал.

Потом Мегрэ заснул, но в испуге вдруг вскочил оттого, что в уборной спустили воду. И тогда он снова вернулся к своей игре.

Теперь он вообразил Мейсона, вышедшего из уборной и тихо проскользнувшего в спальню… Мисс Марпл сматывает клубок, а сонный Эркюль Пуаро сидит напротив, выставив перед собой руки, и держит пряжу… Отец Браун перебирает во сне своими ножками… Филип Марлоу храпит так, что дрожат стекла… Арчи Гудвин спит как убитый…

В спальню Мегрэ бесшумно входит Делла Стрит, держа в руках подсвечник с едва мерцающей свечой.

— Это вы? — бормочет комиссар.

— Я.

— Ко мне?

— К вам.

— Вы не могли бы отвернуться? Я встану и оденусь.

— Не надо… — и она целует его в пахнущие табаком губы.

— Вам нужна моя помощь, мадмуазель?

— Я целиком полагаюсь на вас. Делайте, что хотите…

И Мегрэ опять провалился в сон, полный странных грез.

Наконец комиссару надоела эта колдовская ночь, он соскочил с кровати и зажег лампу.

Часы на ночном столике показывали половину шестого.

Мегрэ мутным взглядом посмотрел на свою развороченную постель, на стул, стоявший рядом с кроватью. И вдруг вспомнил!

Нет, конечно, то был не сон. Делла Стрит действительно приходила к нему.

Нельзя сказать, что Мегрэ был очень застенчив, и все же он испытывал стыд оттого, что молодая девушка видела его в постели, опухшим от сна. Но самое ужасное заключалось в том, что Мегрэ никак не мог вспомнить, произошло ли между ними что-либо серьезное.

Мегрэ стал одеваться, продолжая лихорадочно размышлять. Девушка была в ночной сорочке, под которой, разумеется, ничего не было. Ясно, что не было… Или все-таки было? Мегрэ поиграл подтяжками. Если там что-то было, то, быть может, между ними ничего такого и не было? В противном случае, это «что-то» могло остаться в комнате. Мегрэ стал искать, с трудом представляя, что, собственно, он хочет найти — несомненно только, что нечто тонкое и кружевное. Мегрэ обшарил всю комнату, но безрезультатно.

Раздосадованный, он принялся завязывать галстук и провозился битых полчаса. Будь мадам Мегрэ рядом, она конечно же пришла бы ему на помощь. Но жена, как всегда, осталась дома. И в данных обстоятельствах, пожалуй, это было к лучшему.

Мегрэ раскурил свою первую утреннюю трубку и открыл дверь.

Пройдя по коридору, он остановился у нужной двери, подтянул узел галстука, оправил на себе подтяжки, потом вытащил из кармана отмычку и вставил ее в замочную скважину.

Когда отмычка сработала, он не сразу толкнул дверь, а предпочел предупредить:

— Я сейчас войду, мадемуазель…

Мегрэ очутился в комнате, залитой солнечным светом. Жалюзи были опущены, но горизонтальные рейки пропускали широкие солнечные полосы, и стены, предметы, даже лицо Деллы были словно разрезаны на светящиеся дольки.

Она сидела на постели, глядя на приближающегося Мегрэ с забавным изумлением.

— Это вы, комиссар?

— Я.

— Вы ко мне?

— К вам.

Делла вдруг засмеялась легким девичьим смехом. Одно плечо обнажилось. Она небрежно поправила пеньюар.

Мегрэ сел в глубокое кресло. Его несколько стесняла куртуазная нелепость ситуации. Комната, пронизанная ароматом духов. Молодая женщина в пеньюаре, покачивающая туфелькой, одетой на кончики пальцев голой ноги. И Мегрэ, средних лет, с опухшим лицом и потухшей трубкой в зубах!

— Вы были у меня этой ночью?

Она улыбнулась, показав великолепные зубы.

— Разве?

— Я знаю, это были вы.

Ее взгляд затуманился, по телу пробежала сладострастная дрожь.

— Да, это была я. Не знаю почему, но я всегда чувствовала к вам доверие, Жюль. Наверное, это сильнее меня… Ну вот… И что же?

— Скажите, мадемуазель, я вас… то есть как бы… — Мегрэ запнулся. — Между нами что-то было?

Устало пожав плечами, она поднялась с постели, на какое-то мгновение раскрылся пеньюар, и сверкнула белизна ее тела.

— Да… как мне кажется.

— Мадемуазель, мне очень неловко. Вы должны понять. Я беспокоюсь о последствиях. У меня нет детей. Моя жена… у нее их тоже нет. Что, если вдруг… ребенок?

Она улыбнулась, и в этой улыбке, несмотря на все ее кокетство, промелькнул чуть заметный вызов.

— Я была бы вам так признательна!

— Но, мадемуазель… Пеленки, распашонки… соски, погремушки и все такое прочее… Откровенно говоря, я совершенно не приспособлен сажать детей на горшок…

Ее губы снова растянулись в иронической усмешке. Она спокойно сняла пеньюар, как будто это была самая естественная вещь в мире, и осталась в одной ночной рубашке.

— Еще два часа назад, когда я была у вас и позволила вам взглянуть на мою грудь, у вас, такого солидного человека, пересохло в горле и вспотел лоб. Сейчас, конечно, это для вас не имеет никакого значения… Однако я не безобразна…

Она выгнулась в талии, повела бедрами и с удовольствием посмотрела на свой тонкий и гибкий стан.

— Между нами, что именно вас так встревожило? Я допустила ошибку?

— Много ошибок…

Она засмеялась, наслаждаясь его искренней взволнованностью.

— А ведь это все забавно, не так ли?

— Когда вы стали любовницей Перри Мейсона? — вдруг спросил Мегрэ. Не от ревности, нет. Просто в своем деле он был профессионал.

Выражение ее лица изменилось с удивительной быстротой.

— Я ему не любовница и не жена, а всего лишь личная секретарша, — быстро заговорила Делла. — Только он никак не хочет этого понять. Может, вы ему объясните, комиссар? Если бы вы только знали! — Грудь ее вздымалась, лоб покрылся испариной. — Он целых два часа простоял у моей двери, умоляя его впустить, и я не могла сомкнуть глаз. Посмотрите на эти ужасные тени у меня под глазами!… А когда он все-таки ушел, я решила хоть как-то ему отомстить и бросилась к вам.

Она немного помолчала, опустив голову.

— И я ему отомстила!

Мегрэ не двигался и тяжело дышал, хотя она уже успела снова надеть свой пеньюар.

— Как вы открыли мою дверь?

— Она не была заперта.

— Неужели? — произнес Мегрэ с неожиданной иронией.

— Да, комиссар. Я толкнула ее и вошла. В таком взвинченном состоянии я была готова пройти даже сквозь стену.

Она опять смеялась. Ее смех переливался, как жемчуг.

— Скажите, комиссар, надеюсь, вы меня не подозреваете? У вас такой странный вид.

— Запритесь, мадемуазель… — пробурчал Мегрэ, вытирая лоб.

Он уходил с облегчением, но его не покидало чувство досады. И действительно, с какого бока ни взгляни, а эту партию он проиграл вчистую. Ох, женщины, женщины… Нет от вас покоя ни днем ни ночью…

Закрыв дверь, Делла пошла к постели, на ходу сбрасывая с себя пеньюар, и вдруг заметила за жалюзи какую-то тень. Кто-то был сейчас там, за окном. Сквозь щель между рейками на девушку смотрели чьи-то беспокойные глаза.

Задрожав от страха, Делла юркнула под одеяло. В следующую секунду черный человек за окном с душераздирающим воплем сорвался вниз.

Глава 21. Падение отца Брауна

За стенами замка раздался жуткий вопль.

Ватсон подпрыгнул на постели. Спросонья он никак не мог понять, приснилось ему это или нет.

Холмс приоткрыл веки.

— Слышали крик, Ватсон?

— Да. Но что это было, Холмс?

— А вы как думаете?

— Может, прокричал петух?

— Нет. Это отец Браун выбросился из своего окна.

— Боже мой! Как вы догадались, Холмс?!

Великий сыщик сладко зевнул и потянулся.

— По тону и длительности издаваемого звука.

— Боюсь, я не совсем вас понимаю.

Великий сыщик взял с тумбочки трубку и неспеша стал набивать ее табаком. Доктор сидел на постели и, сгорая от нетерпения, нервно пожевывал кончик простыни.

Наконец, Холмс сжалился над своим другом.

— Такой однотональный звук, Ватсон, указывает нам на человека, падающего вниз головой, — пояснил он. — Помнится, профессор Мариарти, низвергаясь в Рейхенбахский водопад, вопил примерно на той же частоте. Ах, если бы вы знали, дорогой Ватсон, каким чистым и звонким было то долгое эхо… — Холмс мечтательно присосался к своей трубке, наполняя комнату густым и едким дымом. — Умножив продолжительность звучания на скорость свободного падения тела, мы получаем величину, равную высоте второго этажа. Над нами, как мне известно, поселился отец Браун. Остальное вы можете домыслить сами.

Доктор Ватсон молча отвалился на подушку. Минуты три он был не в состоянии вымолвить ни слова.

— Это поразительно, Холмс! — наконец простонал он. — Но… откуда вы знаете, что над нами находится комната священника?

— А помните, засыпая, мы слышали размеренные удары, доносившиеся сверху?

— Да. Должно быть, именно из-за этого шума мне всю ночь снились кошмары. Там словно кто-то бил поленом об пол.

— Полено здесь не при чем. С такой точностью выдерживать такт могут только служители культа, отбивающие поклоны во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.

— Но в замке только один священник!

— Совершенно верно. Таким образом, дорогой друг, мы с вами явились свидетелями падения отца Брауна.

— Поразительно, гениально… — прошептал доктор. — Но постойте, Холмс! Почему вы решили, что святой отец падал именно вниз головой, а не наоборот? Возьмите меня — с тех пор, как меня контузило в Афганистане, я предпочитаю прыгать в воду солдатиком.

Шерлок Холмс беззвучно рассмеялся. Ватсон с недоумением воззрился на него.

— Дорогой друг, не буду вас больше мучить. Я проснулся чуть раньше вас и собственными глазами видел, как отец Браун пролетел мимо нашего окна в своей развевающейся сутане. И летел он вниз головой! — Холмс засмеялся в полный голос.

Ватсон обиженно надул губы. Но потом, заражаясь весельем своего знаменитого друга, и сам громко расхохотался.

Продолжая смеяться, великий сыщик подошел к окну и, распахнув его, выглянул наружу.

— Сколько на дворе снегу! Нам действительно отсюда не выбраться, пока он не растает.

— Глядите, Холмс, кто-то выбросил свои старые ботинки, — сказал Ватсон, показав рукою вниз.

Холмс перестал улыбаться.

— Это ботинки отца Брауна.

— А где же сам святой отец?

— Полагаю, он находится под снегом.

— Как вы догада… — начал было доктор, но вдруг и сам все понял. — Надо его немедленно вытащить, Холмс!

— Да, но сперва нам не мешало бы надеть хотя бы штаны…

Глава 22. Спасение отца Брауна

В коридоре Холмс и Ватсон повстречали заспанного Филипа Марлоу.

— Как самочувствие? — спросил его доктор Ватсон голосом человека, у которого хорошее пищеварение и нет долгов.

— Вчера перепил, — буркнул в ответ Марлоу. — В голове — туман, во рту — помойка.

— Так, так.

— Вы слышали этот ужасный крик? — спросил частный детектив. — Держу пари, это мисс Марпл решила поутру проверить свои голосовые связки. Говорю вам, Холмс, наша бабка давно спятила. Еще вчера, когда я повстречал их с Пуаро на дороге, у нее были совершенно сумасшедшие глаза.

— Оставьте пожилую леди в покое, — ответил Холмс. — Кричал отец Браун. Он торчит сейчас из сугроба у стен замка.

— Вот, значит, в чем дело, — протянул Марлоу. — Запахло очередным жмуриком?

— Боюсь, да. Мы хотим разыскать дворецкого, чтобы он расчистил снег возле замка. Иначе нам не подобраться к святому отцу.

Они быстро спустились вниз.

Томас нашелся в комнатушке у прихожей. Он спал, сложив под щекою ладони. Джентльмены растолкали его и, взяв лопаты, все вместе стали дружно раскидывать снег.

Промучившись битый час, они наконец добрались до ботинок отца Брауна.

— Кажется, они шевелятся, — сказал Марлоу.

У доктора Ватсона мороз пробежал по коже.

— Хватайте за ноги и тащите! — скомандовал Холмс.

Они извлекли священника из снежного плена. Томас взял его себе на руки, как грудное дитя. Ручонки и ноженки священника бессильно свесились вниз.

— Он мертв, — гробовым голосом произнес Ватсон. — Браунус капутус.

Они помолчали. Даже Марлоу не решился сострить по этому поводу.

Потом вдруг отец Браун широко открыл свои серые глаза и поднял лицо, необыкновенно свежее и розовое, словно он только что умылся ключевой водой.

— Ну и холод! — сказал маленький священник со странным, отрывистым смешком. — Выпьем вина или пива?

Томас тут же выронил его из рук.

У остальных отнялся язык, а отец Браун проворно вскочил на ноги и быстро зашагал к дому. Им ничего не оставалось, как последовать за ним.

Открыв дверь в дом, он задержался на пороге и сказал бодро, словно продолжая разговор:

— Как много намело снега! — покачал головой и вошел вовнутрь.

— Чем же объяснить этот странный поступок святого отца? — растерянно произнес Ватсон, поднимаясь по ступенькам.

— Бедняга торопился в уборную и не разобрал со сна, где дверь, — предположил Марлоу.

— Что-то здесь не так, джентльмены — задумчиво проговорил Холмс, переступая порог.

— Вы его в чем-то подозреваете? — спросил Ватсон.

— Пока не знаю. Но ведет он себя очень странно.

Марлоу хлопнул дворецкого по спине.

— Слышь, приятель, не давай отцу Брауну пива, пока он не скажет, зачем он выпал из окна и чем там занимался в сугробе.

— Хорошо, сэр, — ответил Томас. — А сейчас, господа, я пошел готовить вам завтрак-трак-трак.

Глава 23. Ужасная мысль

Мисс Марпл проснулась рано, ибо она всегда просыпалась рано. Постель пришлась ей по вкусу, спать было удобно.

Она подошла к окну и раздвинула занавески, впустив в комнату белый свет.

«Вот и новый день пришел, — сказала себе мисс Марпл, радостно встречающая каждое утро: она до смерти боялась быть убитой во сне. — Новый день. А кто знает, что этот день принесет?»

Она решила еще немного полежать в постели. Ведь она уснула только в начале пятого, когда Эркюль Пуаро, помогавший ей всю ночь перематывать пряжу, заявил, что его серым клеточкам хочется спать, и она его отпустила.

Мисс Марпл взяла Библию, с которой не расставалась даже в поездках, и полулежа прочитала полторы страницы — свой обычный урок. В былые годы этого вполне хватило бы для того, чтобы погрузиться в глубокий сон, но сейчас она даже ни разу не зевнула.

Она достала вязанье и стала вязать, лениво перебирая обрывки мыслей, копошившихся в голове. Горячие булочки… Пожалуй, слишком много в них масла, но зато вкусно… Подумать только, здесь подают тминный кекс!… Забавно, до чего нынче всем по душе старомодные розы и настоящий без примесей и подделок кофе, к тому же с коньяком… В этом замке есть что-то театральное…

Мисс Марпл отбросила вязанье в дальний угол.

— Что-то тут не то, — прошептала она вслух. — Нет, не то! И не так-то просто понять, в чем дело!

Откуда взялось это странное чувство беспокойства, охватившее ее вчера вечером? Чувство, что тут что-то не так…

Неожиданная смерть Ниро Вульфа и Огюста Дюпена здесь конечно не при чем. Ей не раз приходилось коротать остаток своих дней там, где то и дело кого-нибудь убивали. В этой атмосфере страха и суеверного ужаса она жадно черпала свежие жизненные силы. Эти события только продлевали ее вечную молодость старой девы. Делла Стрит была тысячу раз права, с восторгом воскликнув, что это очень увлекательно, когда вокруг постоянно разбрасывают трупы. Кажется, именно так она и сказала? Мисс Марпл никак не могла вспомнить, что на это ответил девушке Холмс. А между тем она была уверена, что разгадка ее нынешних странных ощущений таится как раз в этой ответной реплике. Холмс выдал как всегда что-то очень умное.

Мисс Марпл напряглась изо всех сил. Итак, он сказал… он сказал Делле: «Разумеется, особенно, если убивают молодых, красивых и веселых». Нет, не то… Если убивают толстых, лысых и жадных? Нет, опять не то… Но как же все-таки он сказал?

«Если только убивают не ВАС»!

Вот оно! В этом замке ей самой угрожала смертельная опасность. Она привыкла быть охотником, но теперь в любой момент сама могла стать дичью. И это было ужасно…

Глава 24. Утро педанта

Эркюль Пуаро указательным пальцем сбил пылинку с лацкана пиджака. Он долго одевался к завтраку и остался доволен результатом. Особенно его радовал парик, выглядевший, совсем как настоящие волосы.

Пуаро всегда уклонялся от британских законов элегантности. Он прекрасно знал, как принято одеваться в Англии, какой костюм подходит утром в воскресенье в провинциальном замке с двумя покойниками — конечно же черный как смоль смокинг. И потому предпочел надеть белоснежный костюм-тройку.

Пуаро глядел в окно, педантично расчесывая свалявшиеся за ночь усы.

Природе не хватает симметрии. Деревья раздражали его своей отвратительной привычкой терять листья осенью, а этот летний снег, так и не успевший до утра растаять, просто выводил его из себя.

«Я становлюсь снобом, — подумал он. — Но быть снобом лучше, чем быть трупом».

Эту ночь Пуаро провел отвратительно. Битых три часа он помогал Джейн мотать шерсть, потом пришел к себе и завалился в постель.

Сначала он никак не мог уснуть. Обрывки речей, чьи-то взгляды, странные жесты сплелись в ткань пестрых и беспокойных видений. То и дело какая-нибудь терзающая усталый мозг мысль вырывала Пуаро из непрочного забытья.

Орхидеи — Вульф — бокал вина — смерть. Розы — Дюпен — бокал вина — смерть. Странная закономерность!… Портреты вельмож, пригласительные открытки… Нелепый тост Ниро Вульфа. Предсмертные рассуждения Дюпена о каких-то сопливых мальчишках. Вставные зубы Джейн. Болтающиеся ножки отца Брауна. Слезы Каттани. Трубка Мегрэ. Бой каминных часов. И трупы… Не слишком ли много трупов? Да нет, скорее, мало. Два трупа за один вечер — это до смешного мало. При таком-то обилии гостей!… А сколько нужно?… Нужно — для чего?…

Пуаро забылся и ему приснился сон.

Ему снился инспектор Жюв, раскачивающийся верхом на люстре. Откуда-то сверху сквозь потолок в гостиную капала кровь, и он, Пуаро, чувствовал запах этой крови, а, распластавшийся на ковре Ниро Вульф обнимал жареного поросенка и, целуя его в пятачок, шептал: «Я умираю, умираю… это конец!». Делла Стрит стояла над умирающим в коротенькой до неприличия юбчонке, с раскрытым блокнотом в руках, такая вся невозмутимая и спокойная, и, деловито стенографируя, спрашивала у адвоката Мейсона: «Поставить точку, шеф, или многоточие?» — «Ставьте запятую!» — злорадно отвечал Мейсон. А мисс Марпл, неожиданно возникающая у Мейсона за спиной, замахивалась на него огромным скальпелем, восклицая: «Мне дадут зарезать в этом доме?!». И адвокат медленно вываливался в окно. «Занавес! Занавес!!» — кричал доктор Ватсон, ныряя вслед за ним. «Встретимся на кладбище, господа!» — в восторге орал Гудвин, отбивая чечетку на животе у своего шефа. Отец Браун возлежал на каминной полке, держа в сложенных на груди руках зажженную свечу; стекающий со свечи воск уже затопил с полгостиной. Огюст Дюпен в отчаянии прижимался спиной к стене, а лицо наступающего на него Марлоу искажала кривая усмешка: «Снимите очки, любимец обезьян! Они вам идут, как папе римскому — бюстгальтер». И тут же с люстры сваливалась огромная косматая горилла, и комиссар Мегрэ расстреливал ее в упор из своей трубки. «Браво! Брависсимо!» — восклицал Холмс, и Коррадо Каттани бросался ему на грудь, умываясь слезами. Входил дворецкий Томас с подносом в руках, и на подносе смутно виднелась большая яйцевидная голова. Ах, если бы Пуаро мог разглядеть, чья это была голова, тогда он узнал бы правду!… Так ему казалось во сне.

Когда Пуаро пробудился, его осенило: это была его голова! Такая умная, такая усатая, такая вся под завязку набитая серыми клеточками его любимая голова. Но из голой констатации этого факта наяву нельзя было сделать совершенно никакого вывода.

Эркюль Пуаро в задумчивости отошел от окна. Ах, если бы ему удалось связать воедино все его ночные кошмары!