II. ШЕРЛОК ХОЛМС ПРОТИВ МАРСА Эдуард Данн Мелоун

Вечер первой пятницы июня выдался теплым и ясным; толпы людей собрались на поросшей вереском Хорзеллской пустоши, что отделяла уютный провинциальный Уокинг от близлежащих городков Хорзелл и Оттершоу. Почти посередине между Уокингом и Хорзеллом, расположившимся на Бэзингстокском канале в трех милях к северо-западу, неподалеку от дороги, которая пролегала через оба городка и вела к Чобхему, лежавшему за Хорзеллом, разверзлась огромная, точно кратер, воронка.

Именно здесь упал с неба громадный цилиндр, чья крышка после падения отвинтилась, явив взглядам зевак невообразимых пассажиров летательного снаряда. На пустоши словно произошел мощный взрыв, на много ярдов в окружности воронку окружали валы выброшенного наверх дерна и гравия.

Первое появление странных существ несколько обескуражило любопытных жителей Уокинга и Хорзелла, и теперь они держались в почтительном отдалении. Отдельные смельчаки, начавшие было подбираться поближе к воронке, вновь отступили назад, когда из ямы поднялась тонкая мачта, державшая похожий на зеркало диск. Зеркальный диск медленно вращался, то и дело подрагивая.

— Наблюдают за нами, что ли? — спросил кто-то в толпе.

Вечерним поездом с лондонского вокзала Ватерлоо в Уокинг прибыли сэр Перси Фелпс и высокий незнакомец, одетый в серое. Вскоре они оказались на пустоши и смешались с толпой зевак. Несколько человек поприветствовали сэра Перси и с любопытством уставились на его спутника.

— Думаю, не стоит сразу же приближаться к яме, — озабоченно бросил Фелпсу незнакомец. — Глядите-ка, вот песчаная насыпь: отсюда мы прекрасно сможем наблюдать за марсианами, а наблюдения — основа дедукции.

Сэр Перси и его спутник заняли наблюдательный пост на дальней стороне поросшего вереском холмика. Здесь к ним присоединился велосипедист, приехавший из Уокинга; человек этот сказал, что ему удалось разглядеть существ из цилиндра.


— Похожи на осьминогов, — описывал он.

— Да нет, скорей уж на огромных пауков, — возразил другой любопытный, стоявший поодаль.

Высокий незнакомец что-то быстро черкнул в своем блокноте. Появился Оджилви, астроном из местной университетской обсерватории. Он заговорил с сэром Перси, который представил своего спутника.

— Не сталкивались ли вы случайно с профессором Джорджем Эдуардом Челленджером? — спросил высокий. — По словам жены, он отправился в Уокинг. Коренастый, очень плотного телосложения человек с черной бородой.

— Да уж, встречались, — сказал Оджилви. — И я отнюдь не стану возражать, если эта первая встреча станет и последней.

— Что случилось? — спросил сэр Перси.

— Для начала профессор Челленджер сообщил, будто наблюдал этих существ на Марсе. Затем заявил, что они, может статься, никакие не марсиане.

— В самом деле? — сэр Перси непонимающе посмотрел на Оджилви. — Не марсиане? Тогда кто?

— Боюсь, до разумной и взвешенной научной дискуссии дело так и не дошло. Стэнт, королевский астроном — вон он там, рядом с Гендерсоном, журналистом — высказал вполне резонное замечание. Не стоит, справедливо отметил мистер Стэнт, предаваться пустым домыслам, основанным на воображаемых доказательствах.

— Что же Челленджер? Что он сказал на это? — поторопил Оджилви незнакомец, еле заметно улыбаясь.

— Увы, не решусь процитировать его пылкую инвективу, — ответил астроном, покачивая головой. — Одним словом, Челленджер отчитал Стэнта, словно нерадивого школьника, в конце концов предложил ему отправиться прямиком к дьяволу и сам куда-то ушел. Рад, что его здесь нет. Ну а вы, господа? Конечно же, вы присоединитесь к нашей делегации для переговоров с марсианскими гостями?

— Делегация, а? — переспросил сэр Перси. — Делегация… Будучи представителем министерства иностранных дел, я обязан, полагаю, принять уча…

— Напротив, в качестве представителя министерства вам разумно будет какое-то время не вмешиваться, — возразил его спутник. — Подумайте, сэр Перси! Пусть ученые попытаются поговорить с этими созданиями, если такое возможно, в чем я отнюдь не уверен. Но вы представляете британское правительство, а я сопровождаю вас как частное лицо. Благодарю за любезное предложение, мистер Оджилви, однако мы останемся здесь.

Оджилви распрощался, отошел в сторону и завел оживленную беседу со Стэнтом, белокурым джентльменом с раскрасневшимся лицом. Они отделились от толпы, несколько человек направились вслед за ними. На противоположной стороне воронки, выходившей на Хорзелл, постепенно собралась довольно многочисленная делегация. Наконец люди направились к воронке. Впереди шагали Стэнт и Оджилви; сразу за ними шел журналист Гендерсон, неся на шесте белый флаг.

— Мудрая мысль, — заметил Фелпс из-за насыпи. — Марсиане поймут, что намерения у нас мирные.

— Позволю себе усомниться, — хмуро отозвался высокий. — Все описания марсиан, пусть и отрывочные, говорят о расе существ, весьма отличающихся от нас. Белый флаг может ничего для них не значить, либо означать полную противоположность тому, что он значит для нас. Создания, умеющие путешествовать в космосе, могут и вовсе отнестись к нам и нашим попыткам вступить в переговоры без особого почтения.

Люди с флагом все ближе и ближе подходили к воронке. Зрители, стоявшие вдалеке, застыли в молчаливом ожидании.

Затем что-то, казалось, зашевелилось в яме, нечто темное и куполообразное. Вверх, на свет, выдвинулась членистая конечность; на этой конечности крепился коричневый, с медным отливом предмет в форме клобука. Клобук повернулся к приближавшейся группе людей. Гендерсон, подняв флаг высоко над головой, принялся размахивать белым полотнищем.

Из воронки поднялась длинная суставчатая рука. На конце ее виднелся какой-то странный кожух, напоминавший металлическую коробку, поменьше размером, чем куполо-образный предмет. Рука также изменила положение, разворачиваясь и будто наблюдая за депутацией Стэнта.

— Возможно… — начал было Фелпс.

Но продолжить свою мысль сэр Перси не успел. Из ямы вырвался зеленоватый дым, блеснул мгновенный, ослепительный взрыв света. Вечерний воздух разорвал протяжный вой, в кучку людей с флагом словно ударил пылающий клинок. Огненная смерть перебегала от одного к другому, превращая каждого в пылающий факел. Люди спотыкались, корчились, потом упали, неподвижные и обугленные.

Клобук отвернулся от них, за ним последовала и металлическая рука с лучевым инструментом. Нечто напоминавшее скорее вспышку, нежели видимый глазу луч, пробежало по толпе зевак в направлении Хорзелла, зажгло рощу и прыгнуло к отдаленным домам на краю большой пустоши. Повсюду при этом прикосновении вспыхивало пламя.

Сэр Перси беззвучно закричал и повернулся, намереваясь бежать. Его спутник протянул худощавую и сильную руку, поймал Фелпса за плечо и с силой повалил на землю за насыпью; сам он растянулся рядом. Волна невидимого жара неслась над насыпью, вслед ей раздавался громкий, длительный вой. Люди поодаль, оказавшиеся не столь удачливыми, вспыхивали белым пламенем, подобно чудовищному фейерверку, и катились вниз по склону. Вспышка внезапно исчезла. Двое, распростертые за насыпью, подняли головы. Сумрак сгущался, на небе дрожали первые звезды.

Повсюду звучали вопли ужаса. Незнакомец в сером осторожно приподнялся и выглянул из-за насыпи. Над ямой все еще нависала горбатая тень, над ней возвышалось зеркало на тонкой мачте. Пустошь была усеяна бегущими людьми; среди дюн здесь и там лежали черные, обезображенные тела тех, кто бежать не успел. Дым поднимался от тлеющего вереска и дрока, деревья были охвачены огнем. В двух милях к северо-западу на фоне темного неба вырисовыва-


лись красные от пламени крыши Хорзелла. Одного быстрого взгляда было достаточно, и незнакомец снова растянулся на земле.

— Отползайте назад, голову держите пониже, — сказал он Фелпсу. — Видите, сразу за нами овраг, он выведет нас к городу. Это наш путь к отступлению. Не показывайтесь! Помните, они не должны нас заметить!

Пригнувшись и передвигаясь чуть ли не на четвереньках, они достигли неглубокого, похожего на огромное блюдце оврага шириной в добрую сотню ярдов. Луч огненного оружия прошел над оврагом, не опалив почву. Сэр Перси, дрожа, следовал за своим спутником; наконец они вышли к крошечному островку сосновых деревьев, которые дымились и частью горели, но могли послужить некоторым укрытием. Стараясь держаться так, чтобы деревья заслоняли их от страшной воронки, сэр Перси и незнакомец добрались до Чобхемской дороги, выпрямились во весь рост и побежали в сторону Уокинга.

Деревья и дома на краю городка также были охвачены пламенем. На соседней улице люди выглядывали из окон или, застыв от страха, стояли у дверей своих домов. Никто, казалось, не двигался — кроме двоих, спешивших теперь в Брайарбрэ, элегантную усадьбу сэра Перси. Войдя в дом, они сразу же направились в кабинет. Фелпса била крупная дрожь; его спутник был бледен, однако спокоен.

Сэр Перси нацарапал телеграмму и велел слуге как можно скорее отправить ее в Лондон, затем составил еще несколько телеграмм и послал с ними на почту другого слугу. Покончив с делами, сэр Перси тяжело вздохнул и протянул гостю дрожащую руку.

— Я так и не успел поблагодарить вас, — еле слышно произнес он. — Все было точно в кошмаре… Вы спасли мне жизнь. Удивляюсь, как вы сумели не растеряться и вывести нас обоих из огня.

— Долгий опыт научил меня, как действовать в самых неожиданных обстоятельствах, — ответил незнакомец. — Впрочем, я крайне признателен, что марсиане не ввели в игру оружие поопасней этого сверкающего луча.

— Оружие поопасней? Какое же? — спросил сэр Перси.

— Не думаю, что у них имеется один только луч. Лучевое оружие, в сущности, может быть приравнено к револьверу, который используется на близком расстоянии и бьет прямой наводкой. Так как мы с вами скрывались за насыпью, луч оказался против нас бессилен. Вероятно, они обладают оружием, способным поразить цель в укрытии.

— Да, но каким?

— Вы заставляете меня гадать, но я предпочел бы опираться на факты — фактов же в нашем распоряжении слишком мало. Должно быть, слуги уже приготовили нам поесть.

Они направились в обеденный зал, где был подан ужин: холодный ростбиф, хлеб и салат. Вскоре прибыл посыльный. Из Лондона сообщали, что в помощь разрозненным военным частям, стянутым к месту событий, направляется подкрепление. Наступила ночь; после полуночи пришло известие, что неподалеку, в Байфлите, упал новый цилиндр.

— Еще один цилиндр с ужасным содержимым! — простонал сэр Перси. — Что будет дальше?

— Третий цилиндр, — тут же отозвался незнакомец, — а за ним и четвертый. Должны прибыть еще восемь цилиндров. Всего, как вы помните, их должно быть десять.

— Ах да, на Марсе наблюдалось десять вспышек, не так ли? Я и запамятовал.

— Мы обязаны этот факт учитывать.

Лишь глубокой ночью сэр Перси и его гость смогли забыться недолгим сном в своих спальнях. Рано утром в субботу они были уже на ногах. Оба быстро оделись, выпили кофе и зашагали к железнодорожной станции, торопясь на первый лондонский поезд. На станции сэр Перси обратился к посеревшему от усталости почтмейстеру.

— Сюда направляются дополнительные армейские силы, в том числе артиллерийские наблюдатели и тяжелые орудия, — сказал он. — Командир бригады Уоринг либо представители его штаба должны телеграфировать мне обо всем, что здесь происходит. Лично приказываю вам пересылать моему другу копию любого адресованного мне сообщения.

— Джентльмен кажется мне знакомым, сэр Перси, — ответил почтмейстер. — Если не ошибаюсь, он навещал вас здесь в восемьдесят восьмом?

— Совершенно верно, он помогал мне тогда в одном конфиденциальном вопросе, касавшемся итальянского морского договора. Это мистер Шерлок Холмс. Мистер Холмс проживает по адресу: Лондон, Бейкер-стрит 221-6.

* * *

Сойдя с поезда на вокзале Ватерлоо, Холмс нанял кэб и к семи был на Бейкер-стрит. Он поднялся наверх, но к себе заходить не стал. Вместо этого Холмс дернул звонок над дверной табличкой с надписью «Миссис Хадсон». Через мгновение домоправительница Холмса отворила дверь. На нежном лице стройной светловолосой женщины расцвела счастливая улыбка.

— Уотсон дома? — быстро спросил он.

— Нет, сообщил по телефону прошлым вечером, что ему придется остаться с беднягой Мюррэем еще на день или больше.

— Итак, мы одни.

Холмс сбросил плащ и прошел в маленькую гостиную миссис Хадсон, прикрывая дверь в прихожую. Они поцеловались, тесно обнявшись; ее роскошные изгибы прижались к его поджарому, худощавому телу.

— Дорогой мой, — шепнула она, — я так люблю тебя. Я любила тебя всегда.

— Неужто всегда? — спросил Холмс, улыбаясь. — Когда- то ты меня совсем не знала. Помнится, я очутился в Дон- ниторпе… Тогда я только начинал практику частного детек- тива-консультанта. Помню и одну бедную деревенскую девушку, попавшую в беду.

— Шерлок, ты отвратителен. Вечно стремишься к точности, даже когда целуешь меня.

— Что ж, и в этом деле предпочитаю точность, — и их губы вновь нежно и привычно слились воедино.

— Ты спас меня тогда от беды, — сказала она после нескольких долгих мгновений. — Я навсегда освободилась от Морза Хадсона.

— Как раз после этого я окончательно решил, чем буду заниматься.

— Потом ты помог мне перебраться в город и найти этот дом. Договорился еще с одним жильцом, нашим милым доктором Уотсоном. Вы очень мне помогаете. Я так счастлива, дорогой, что мне не пришлось сдавать комнаты чужим людям.

Она разжала объятия и отступила, лаская его глазами.

— Ты завтракал?

— Нет. Только кофе на скорую руку с сэром Перси Фелпсом.

— Я подозревала, что ты вернешься голодным.

Она сняла серебряную крышку с аппетитно дымящегося горячего блюда. Холмс снова улыбнулся, усаживаясь за стол.

— Курица карри, — одобрительно произнес он. — Всегда говорил, моя дорогая, что к завтраку подход у тебя шотландский — серьезный и основательный.

Не забывая воздавать должное карри, Холмс рассказал Марте о событиях на Хорзелл-Коммон.

— Сэр Перси должен быть благодарен, что ты оказался там рядом с ним, — сказала она. — Он мог погибнуть, как другие. Минувшим вечером ты сотворил настоящее чудо.

— Уотсону я об этом рассказывать не стану, — заметил Холмс, продолжая расправляться с карри. — Порой от его похвал мне становится неловко. Но ты, дорогая моя, ничем не можешь меня смутить — ведь я люблю тебя.

В голубых глазах Марты читалась тревога.

— Как марсианам удалось добраться сюда, за миллионы и миллионы миль?

— В прессе, если помнишь, не так давно сообщалось об этом. Раз в сутки, ровно в полночь, на Марсе наблюдалась огненная вспышка, подобная взрыву. Всего таких вспышек было десять. Каждая из них выбрасывала в космическое пространство цилиндр, нацеленный на Землю. Второй цилиндр уже прибыл, третий появится сегодня ночью.

Она в восхищении всплеснула руками, словно юная, переполненная счастьем девушка в дни первой любви.

— У тебя такие глубокие познания в самых разных науках… Почему же доктор Уотсон пишет, что в астрономии ты ничего не смыслишь?

— О, в самом начале нашего знакомства я как-то в шутку сказал Уотсону, что нахожу астрономию пустой тратой времени… Видишь ли, я прилагаю все старания узнать хоть немного обо всем. Только недавно перечитывал труд Мо- риарти «Динамика астероидов» и нашел в этой книге свежий источник вдохновения.

— Пусть доктор Уотсон думает, что хочет, — сказала она. — Мне кажется, ты и впрямь изучил все на свете.

— Никоим образом, — возразил Холмс. — Самое важное, чему можно научиться — это тому, что нам всегда есть чему учиться.

Он положил вилку и поднялся.

— Курица была превосходна. Должен признаться, твой несравненный кулинарный дар вдохновляет меня не в пример чаще сочинений Мориарти. Благодарю, дорогая.

В двери Холмс обнаружил конверт. Он вскрыл письмо и прочитал:


Пятница, утро Дорогой Холмс,

Никто, естественно, даже не подозревает, что вторгшиеся к нам в Уокинге захватчики явились отнюдь не с миром. Если Вы раздумываете о том, не присоединиться ли ко мне, заклинаю Вас не делать этого. Я могу погибнуть, и тогда людям, безусловно, понадобится Ваш интеллект, не особенно уступающий моему, дабы помочь человечеству встретить очевидную и страшную опасность.

Искренне Ваш,

Джордж Эдуард Челленджер


Не успел Холмс дочитать письмо и отложить его в сторону, как в дверь постучался посыльный и подал ему телеграмму:

МАРСИАНЕ ПОД НАБЛЮДЕНИЕМ БЕЗОПАСНЫХ ПОЗИЦИЙ ОТКРОЕМ ОГОНЬ ПРИ ПЕРВОМ ВРАЖДЕБНОМ ДЕЙСТВИИ

СЭР ПРЕТЕРИК УОРИНГ КСВ BRIG COMM[12].

Из открытого окна доносился пронзительный крик мальчишки-газетчика. Холмс спустился вниз и купил газету. Под уклончивым заголовком «Странное сообщение из Уокинга» следовал искаженный до неузнаваемости рассказ о событиях, которые он сам пережил прошлым вечером на пустоши. Холмс сел за письменный стол и, торопясь, принялся писать:

Дорогой Челленджер,

В пятницу я был в Уокинге, но Вас там не нашел. Марсиан мне увидеть не довелось; тем не менее, описания их совпадают с теми картинами, что мы наблюдали в хрустальном яйце, которое я Вам оставил.

Как и Вы, я ожидал от марсиан враждебных действий. Оружие, которое люди начинают называть тепловым лучом — истинное бедствие. К тому же, мы пока не знаем, какое еще ужасное вооружение может скрываться в их арсенале.

Не вдаваясь в сложные гипотезы, замечу только, что мы столкнулись, по всей видимости, с передовым отрядом грандиозной космической миграции, и что во время следующего противостояния Марса и Земли в 1904 г. прибудут и другие. Марсиане, весьма вероятно, считают нас своего рода животными, стоящими на низшей ступени эволюции, которых следует либо истреблять, как истребляют насекомых-вредите- лей, либо тем или иным способом эксплуатировать.

Оставьте кристалл у себя. Очевидно, в число его свойств входит междупланетная связь.

Марсиане могут попытаться вернуть себе это устройство. Не сможем ли мы захватить одного из них при попытке отнять у нас кристалл? Тогда мы сумели бы лучше научиться противостоять ему и его собратьям.

Мне подумалось, что на чужой планете проблема физического здоровья организма может стать для них насущной. Вы могли бы развить это предположение.

С наилучшими пожеланиями, Шерлок Холмс

Он запечатал письмо и звонком колокольчика вызвал Билли.

— Проследи, чтобы письмо было доставлено с нарочным в Энмор-парк, в Кенсингтоне, — сказал он.

— Что там с марсианами, мистер Холмс? — спросил Билли. — Вы же там были, правда? В газете пишут, что они еле ползают в своей яме.

— Никогда не доверяй газетам, Билли. У марсиан имеются весьма сложные механизмы, пригодные для боя и, несомненно, для передвижения. Скажи-ка, где живет твоя мать?

— Зачем это? Да в Йоркшире. Уже с год как уехала, овощи выращивать на продажу.

— Это тебе, мой мальчик, — Холмс протянул Билли фунтовую банкноту. — После того, как отправишь письмо профессору Челленджеру, можешь взять отпуск. Поезжай в Йоркшир.

Билли медленно сложил банкноту и опустил в карман.

— Лучше я останусь в Лондоне, сэр. Похоже, тут будет волнительно, вот оно как.

— Волнительно, в самом деле, Билли. Однако же, в Лондоне непременно воцарится хаос. Мне будет спокойней, если я буду знать, что ты находишься в безопасности.

Билли ушел. Холмс вернулся к письменному столу и принялся просматривать кипу поспешных записей, сделанных на кануне в Уокинге; он аккуратно переписывал свои заметки, сводил их вместе и дополнял различными подробностями. Время от времени появлялись взволнованные посыльные с новостями — в большинстве своем, то были слухи о тяжелых боях в Серрэе. Ближе к вечеру Марта приготовила обед — телятина, пирог и фруктовый компот.

— Тебя что-то беспокоит, — произнесла она, когда Холмс стал открывать бутылку бургундского.

— Весьма точное умозаключение, дорогая Марта, — ответил он. — Несчастные селения Серрэя, похоже, постигла ужасная судьба. Меня связывают с этим краем особые узы: именно там я сумел разрешить загадку рейгетских сквайров и раскрыл тайну Вистерия-Лодж, не говоря уж о том, что помог сэру Перси найти пропавший документ с текстом морского договора[13]. Однако, какие бы бедствия ни происходили в Серрэе, обстановка в Лондоне может сделаться ничуть не лучше.

Он помедлил, размышляя над сказанным.

— Гораздо хуже, — поправился он.

Она ела с трудом.

— Люди на улицах не кажутся такими уж испуганными, дорогой.

— Это потому, что они не дают себе труда поразмыслить, — с горячностью возразил Холмс. — Они неспособны оценить возможные последствия марсианского вторжения. Право, дорогая, я стал изъясняться в точности как профессор Челленджер… Мой досточтимый друг, надо сказать, ни во что не ставит умственные способности всего рода человеческого, за исключением себя самого. Побеседовать бы сейчас с Челленджером… С ним или с Уотсоном.

Она через силу улыбнулась.

— Ты сам часто посмеиваешься над Уотсоном, когда он не успевает следить за ходом твоих рассуждений.

— Каюсь, дорогая Марта, я и в самом деле не раз подшучивал над ним. Тем не менее, наш доктор обладает хорошо организованным, научным складом ума и неоднократно доказывал свое незаурядное мужество. На него смело можно положиться.

Холмс встал из-за стола.

— Мне необходимо посетить почтовую контору, но отлучусь я ненадолго. Забыл сказать, дорогая, что я отправил Билли в отпуск, навестить мать. Кстати, где твоя горничная?

— Разрешила ей съездить на выходные к родным в Челтенхэм.

— Надеюсь, там она и останется. Главное, подальше от Лондона. Пришло нам время, я считаю, подумать и о себе.

Он вынул из футляра скрипку.

— Немного музыки на сон грядущий?

Марта устроилась в кресле, лицо ее дышало счастьем и покоем. Холмс сыграл каприс Паганини, после зазвучала более дикая, навязчивая мелодия.

— Что это? — спросила Марта.

— Меня научил этой музыке один цыган, — ответил Холмс. — Его несправедливо обвинили в воровстве, и это все, чем он смог со мной расплатиться. Прекрасная мелодия, мне кажется.

Снова тональность и настроение музыки изменились. Марта резко выпрямилась в кресле, пробуждаясь от грез.

— О, эту я помню, дорогой, — сказала она. — Ты играл это так давно, в Донниторпе. Я слышала твою скрипку под окном у Тревора. Чье это сочинение?

— Мое, — с улыбкой ответил он. — Когда-то я мечтал, что буду исполнять чарующую музыку и заслужу ею восхищение и славу. Но, как ты знаешь, я избрал иной путь и довольствуюсь более скромной оценкой своих трудов.

И Холмс бережно вернул скрипку в футляр.

Воскресным утром, под нестройный набат церковных колоколов, Холмс долго расспрашивал на улицах беженцев из Серрэя, которые все прибывали и прибывали. Беженцы в ужасе рассказывали о военных частях, сметенных с лица земли сверкающими рефлекторами захватчиков, которые все называли теперь тепловыми лучами. Повсюду, если верить перепуганным беженцам, сновали гигантские механизмы марсиан, похожие на «паровые котлы на ходулях» или огромные, суставчатые треножники.

К полудню у Холмса сложилась отчетливая картина происшедшего. Марсиане без всякого труда превратили в прах многие деревни и городки Серрэя. Кавалерия, пехота и артиллерия оказались не в силах противостоять молниеносным и безжалостным боевым машинам. Запершись у себя в кабинете, Холмс составил в двух копиях отчет обо всем, что сумел разузнать за утро. Он добавил собственные примечания, расценив положение как отчаянное.

— Никаких известий ни от Уотсона, ни от Челленджера,

— сообщил он Марте. — Едва ли приходится удивляться, телефонная служба не справляется с громадным потоком соединений. Что ж, копию заметок я оставлю здесь.

Складным ножом он пригвоздил бумаги к каминной полке. Марта поморщилась, когда острие ножа вошло в лакированное дерево, однако Холмс, похоже, ничего не заметил.

— Получено сообщение о прибытии третьего цилиндра, — продолжал он. — Упал минувшей ночью, опять в Серрэе. Видимо, марсиане знают, как сосредоточить падение ци-


линдров в радиусе нескольких миль. Затем они занимают позиции, с которых могут атаковать.

— Но ведь до Лондона марсиане не дойдут? — с робкой надеждой спросила Марта.

— Поверь, дорогая, очень скоро эта странная, безнадежно неравная война двух миров вплотную приблизится к нам, — ответил Холмс. — Чтобы это предсказать, не нужно обладать особыми дедуктивными способностями. Марсиане отлично понимают: Лондон — крупнейший город, самый большой населенный центр на Земле; конечно же, они собираются его захватить.

— Лондон, — сказала она. — Великий и могущественный Лондон. Неужели Лондон может сдаться на милость марсиан?

— Свидетелями его падения, моя дорогая Марта, мы не станем. И Билли, и твоя горничная сейчас уже вдалеке и в безопасности; последуем за ними. Складывай вещи, милая. Я тотчас же начну собираться.

— Да, да, — быстро согласилась она, — только куда нам бежать?

— Если не возражаешь, поедем в Донниторп, мы ведь там не были почти двадцать пять лет. Твой дядя, помнится, управляет местной гостиницей. Между прочим, мой старый приятель Тревор нынче мировой судья — пошел по стопам отца.

Решение было принято. Холмс снова отправился на почту, где занялся чтением свежих телеграмм о наступлении марсиан; сообщения становились все более краткими. В каждом из цилиндров, похоже, находилось по пять существ. В общей сложности это означало, что на Землю прибыло пятнадцать захватчиков; остальные цилиндры находились в пути. В столкновении под Уэйбриджем одну из марсианских боевых машин вывел из строя пушечный снаряд, но артиллерийские батареи были незамедлительно уничтожены другими боевыми механизмами — паукообразными конструкциями почти в сто футов вышины. Сведения о боевых машинах казались достаточно бессвязными, так что Холмс решил остановиться на версии «парового котла на ходу-


лях», которую слышал от беженцев. Вскоре какие-либо новости перестали поступать. Телеграфист сказал Холмсу, что телеграфное и железнодорожное сообщение с Серрэем прервалось.

Холмс поспешил домой. Он упаковал два саквояжа и написал записку Уотсону, пригвоздив ее ножом к каминной доске вместе со своим отчетом. В этот момент послышался стук в дверь. Холмс отворил — перед ним предстал сэр Перси Фелпс.

— Входите, входите, дорогой мой, — сказал Холмс. — Я покидаю город и советую вам последовать моему примеру. Все свидетельствует о неминуемой катастрофе.

— Вы не должны уезжать, — потрясенно воскликнул сэр Перси. — У меня для вас секретное поручение чрезвычайной важности!

Он протянул Холмсу сложенный лист бумаги. Холмс развернул документ, быстро пробежал его глазами и замер в задумчивости.

— Не может быть, — сказал он наконец. — Здесь говорится, что мне готовы предоставить неограниченные полномочия…

— Именно так, Холмс. Правительство эвакуируется в Бирмингам, — сказал сэр Перси. — Во имя страны — нет, во имя всего человечества — мы просим вас, Холмс, стать нашими глазами в Лондоне. Вы должны помочь нам разработать план спасения. Вы не можете уехать.

— Я должен, — отрезал Холмс. — У меня имеются некоторые обязательства в Норфолке, и обязательства эти не менее важны, чем предложенное вами поручение. Позволю себе спросить, что поделывает мой братец Майкрофт? Думаю, по своему обыкновению размышляет, не покидая кресла — быть может, самое подходящее место для того, чтобы найти выход из положения.

— Ваш брат сопровождает королевскую семью в замок Бэрморал в Шотландии, — ответил сэр Перси. — Помилуйте, Холмс, вы наилучший и достойнейший кандидат для такой серьезной и опасной миссии. Не сомневаюсь, что вы можете послать в Норфолк кого-нибудь вместо себя.

— Мне необходимо поехать самому, — настойчиво произнес Холмс. — Обещаю вернуться, как только смогу.

— Вернуться в Лондон, Холмс? Несмотря на марсиан?

— Я рассчитываю на удачный исход данного предприятия. До тех пор, связь с вами в Бирмингаме буду держать по телеграфу. Можете сообщить, что я твердо намерен вернуться и выполнить свой долг.

— Правительство благодарно вам, Холмс, — сэр Перси сжал руку друга. — Позвольте добавить — если мы с вами переживем этот кризис, если его переживут Англия и человечество, вы получите подобающую награду. Я уполномочен обещать это от имени самых высокопоставленных лиц. Вы будете возведены в рыцарское достоинство, Холмс.

— Рыцарское достоинство? — повторил Холмс, улыбаясь и качая головой. — Что ж, весьма польщен, но вынужден отказаться, с глубочайшей благодарностью и уважением к тем, кто сделал мне такое предложение.

— Однако, дорогой Холмс! — вскричал сэр Перси. — Вы давно заслужили это право — достаточно только вспомнить услуги, оказанные вами короне. Его Величество самолично возведет вас в рыцари. Перед вами и вашими друзьями откроются все двери. Вы покинете свое уединение, Холмс, войдете в высшее общество, окажетесь наконец в окружении, достойном ваших необычайных дарований.

— Что и заставляет меня отказаться, — улыбка Холмса стала шире. — Если меня возведут в рыцари, людям придется называть меня сэр Шерлок. Хуже скороговорки, пожалуй, не придумаешь. Звучит далеко не так естественно, как, скажем, «сэр Перси». Нет, для меня и моих друзей будет гораздо удобнее, если я останусь просто мистером Шерлоком Холмсом.

* * *

Поезд доставил Холмса и Марту в Донниторп незадолго до полуночи. Деревенская гостиница сияла огнями. В гостиной царило возбуждение, напомнившее Холмсу тот давний день, когда вымогатель-дворецкий Хадсон и его распутный сын Морз бежали из дома сквайра Тревора, оставив хозяина умирать от удара. Тетка и дядя Марты тепло ее встретили, засыпали гостей вопросами о марсианском вторжении и лишь недоуменно моргали, выслушивая осторожные ответы Холмса.

Холмсу приготовили постель в боковой комнате; он смог отлично выспаться и был уже на ногах, когда в девять утра Марта появилась с подносом; завтрак состоял из поджаренного бекона, яичницы, тостов и чая. Пока они завтракали, Марта делилась новостями.

— Сквайр созывает в гостинице собрание, хочет обсудить наши действия, — сказала она.

— А, мой старый университетский приятель, Виктор Тревор, — заметил Холмс. — Мы не виделись с тех пор, как он вернулся из Ост-Индии. Думаю, стоило бы посетить это собрание.

В маленькой гостиной Холмс обнаружил с полдюжины мужчин; лица всех выражали крайнюю степень озабоченности. Тревор долго и радостно тряс руку Холмса, затем представил его приходскому священнику, почтмейстеру, кузнецу и другим выдающимся личностям деревенской общины. По просьбе Тревора, Холмс рассказал все, что ему удалось узнать о марсианских захватчиках; при том, Холмс ни словом не упомянул о своей правительственной миссии.

— Сомнений нет, мы должны организовать отряд самообороны, — заявил Тревор, когда Холмс завершил свой рассказ. — Все способные сражаться должны быть в наших рядах! Пусть каждый придет со своим оружием: охотничьей винтовкой, ружьем, пистолетом. Ответим войной на войну, если тому суждено быть, и умрем, если так суждено. Умрем, сражаясь!

— Верно, верно! — поддержал крепко сбитый, бородатый кузнец. — Мы все с вами, сквайр!

Но Холмс поднял руку.

— Господа, марсианам пыталась противостоять регулярная армия — и потерпела полное поражение. Захватчики быстро разобрались в наших методах и тактике, что сделало упорядоченные военные действия совершенно бессмысленными. Марсианское оружие, тепловой луч, единой вспышкой убивает сотни людей. Такой луч поджигает дома и артиллерийские орудия, точно солому. Ходят также слухи о некоем газе, называемом черным дымом: он заставляет задыхаться любое живое существо, что оказывается на пути — так из улья выкуривают пчел. Выступить против них организованным отрядом будет означать самоубийство.

— Что же вы предлагаете? — загремел Тревор. — Бежать от них, подобно овцам, и погибнуть, как овцы на бойне?

— В настоящий момент я бы посоветовал при виде марсиан держаться врассыпную — заметьте, это вовсе не означает бегство. Марсиане еще не появлялись ни здесь, ни даже поблизости. Я надеюсь получить в скором времени кое-какие важные сведения. Пока что я предложил бы запастись всем необходимым и выставить наблюдателей на южном направлении.

Нескольким из присутствующих доводы Холмса явно показались неубедительными, однако Тревор закивал в знак согласия.

— Благодарю вас, мистер Холмс. Всегда легче планировать, имея разумную основу, — сказал он. — Джентльмены, предлагаю всем обдумать сказанное здесь. Соберемся снова в полдень.

— Телеграммы для мистера Холмса, — прокричал регистратор гостиницы.

Холмс взял телеграфные бланки, но увидел одни ряды непонятных цифр — как оказалось, телеграммы были составлены с помощью шифра, ключ к которому сэр Перси ему не предоставил. Он глубоко задумался и не сразу заметил, что рядом стоит Тревор с каким-то незнакомцем.

— Холмс, это лорд Джон Рокстон, — представил незнакомца Тревор. — Его имя известно всем путешественникам и охотникам на крупную дичь. Лорд Джон побывал в самых диких и опасных уголках земного шара. Удачно, что как раз сейчас, когда требуются решительные действия, лорд Джон гостит у меня в Донниторпе.

Рокстон был высок и худощав, с рыжеватыми волосами и резкими чертами лица; лет тридцати пяти на вид, телосложением он напоминал Холмса. Загорелую физиономию прославленного охотника украшали аккуратно подстриженные усы и остроконечная бородка.

— Припозднился на собрание и слушал вас у дверей, мистер Холмс, — сказал лорд Джон без лишних околичностей. — Слыхал о вас, конечно. Вы великий мыслитель из Скотланд-Ярда.

— Не совсем так, — возразил Холмс. — Я никогда не служил в полиции, хотя время от времени мне приходилось оказывать полиции помощь.

— Понятно. Что ж, сэр, позволю себе заметить — лучший способ тут действие, а не разговоры. Я за отряд самообороны, так и знайте. У меня имеется несколько отличных винтовок дальнего боя. Приехал-то я сюда немного половить форель с Тревором, да только никуда и никогда я не езжу без своих винтовок. Могу вооружить пару-тройку добрых парней, достойных носить оружие.

— Ваши винтовки подойдут для охоты на носорогов, — заметил Холмс, — но ведь носороги не станут отвечать тепловым лучом или черным дымом.

— Ну-ну, мистер Холмс, — сказал лорд Джон с ноткой раздражения в голосе. — Согласен с вами — конечно, глупо будет встретиться с этими марсианскими дьяволами в открытом поле и броситься в рукопашный бой. Но мы можем охотиться на них из засады, устраивать ловушки, совершать обходные маневры и тому подобное. Мне самому такая война не в новинку: Азия, Африка, племена людоедов на островах Тихого Океана, которые слишком донимали меня своим вниманием. Уверенная рука и точный глаз — вот и все, что нам нужно. Так поступают англичане, а?

— Теперь вы также знаете, как поступают марсиане. В отличие от носорогов, их ответом станет удар тепловым лучом, — сказал Холмс. — Вы должны понимать, что я считаю любое военное выступление против них приглашением к гибели.

Глаза лорда Джона блеснули.

— Кажется, вы считаете, что я боюсь смерти, мистер Холмс? — холодно произнес он.

— Ничего подобного, — отвечал Холмс, — только и вы не имеете никакого права обвинять в трусости меня. Гибель в сражении эффектна, но отнюдь не всегда означает победу. Серрэй и города к югу от Лондона полны тех, что бесцельно погибли в бою. Если марсиане заявятся сюда, нам следует отступить — отступить в правильном порядке, отвлечь их от Донниторпа и других городов и селений. Стоит нам ввязаться в стычку у любой деревни, как марсиане немедленно ее уничтожат с помощью теплового луча.

— Отступить… — повторил сэр Джон. — Позвольте спросить, куда?

— В самую труднодоступную местность, под защиту дюн и скал. Какова бы ни была мощь захватчиков, сейчас их немного и они не в силах захватить всю Англию. Это дает нам известные шансы на успех и возможность подготовиться к обороне. Ваш опыт, лорд Джон, может принести немалую пользу: проведите разведку в окрестностях и наметьте позиции для организованного отступления, такого, как я предлагаю. У нас еще имеется время, марсиане пока что не появились. Могут и вовсе не появиться.

Сэр Джон оглядел Холмса своими сверкающими глазами.

— А вы дело говорите, так и знайте, — произнес он. — Правильно говорите. Я, признаюсь, действовал инстинктивно: представил себе эдакую последнюю битву шотландского грейского полка. Но вы заставили меня призадуматься, а это еще ни одному солдату не мешало. Хорошо, мистер Холмс. Сделаем, как вы говорите — соберем отряд и будем искать пути к отступлению.

И он протянул Холмсу свою крепкую, загорелую руку.

Оставшись в одиночестве у себя в комнате, Холмс снова просмотрел телеграммы и, проанализировав в уме комбинации цифр, сумел достаточно быстро разгадать шифр. Сэр Перси сообщал о повсеместной панике: марсианские захватчики продолжали свою смертоносную кампанию, всякое военное сопротивление за Темзой было сломлено. Никто не мог дать достоверную оценку числа погибших. В Серрэе упал четвертый цилиндр марсиан. На совещании генерального штаба в Бирмингаме было выдвинуто предложение уничтожить его с помощью большого количества взрывчатки.

Холмс сидел, сжимая в руках телеграммы и погрузившись в размышления. Сведения военной разведки были противоречивы. Похоже, марсиане могли с легкостью захватить любое графство Англии, стоило им там только появиться. Но к чему они стремились? Истребить всех людей? А если нет, какую судьбу они уготовили человечеству?

Используя только что расшифрованный код, Холмс составил телеграмму:

Известные нам факты говорят о концентрации врага в сравнительно небольшом регионе. Все внимание захватчиков обращено сейчас на Лондон. В пути еще шесть цилиндров; несомненно, места их прибытия заранее определены марсианами с помощью точнейших инструментов. Близость к прежним местам падения цилиндров в Серрэе будет означать оккупацию части страны. Затем должны окончательно проясниться намерения марсиан: эксплуатация либо уничтожение человечества.

Телеграфист на деревенской почте недоуменно посмотрел на бланк с рядами цифр, но телеграмму все же отправил. Холмс вернулся в гостиницу. Он нашел Марту в тенистом розовом саду за домом.

— Тебя так долго не было, — сказала она. — Чем ты был занят?

— Боюсь, ничем существенным, — ответил он. — Хотелось бы думать, что ты еще не полностью потеряла веру в меня.

— Никогда! И мир не должен терять веру в тебя, — пылко заверила его Марта.

Холмс мельком подумал, что Челленджер раздулся бы от гордости, будь эти слова адресованы ему.

Он прошел в гостиную и стал просматривать утренние выпуски. Лондонские газеты, разумеется, так и не поступили; норвичские и кембриджские были напечатаны вкривь и вкось и изобиловали бессвязными сообщениями о разрушениях в пригородах Лондона. Упоминались тепловые лучи и черный дым, но никаких дополнительных подробностей в газетных отчетах Холмс не нашел.

Дядя Марты сказал, что железнодорожное сообщение с Донниторпом прервалось.

— Что с поездами на юг, в сторону Лэнгмира? — осведомился Холмс.

— На юг, мистер Холмс? Боже правый, сэр, никто не осмеливается сунуться на юг. В последние поезда из Лондона люди набились, точно сельди в бочку датского рыбака. Я с ними немного поговорил, но так ничего и не понял. Не стану их винить — они в большом потрясении от событий в Лондоне.

К вечеру гостиница заполнилась бледными, взвинченными беженцами; цены на еду и постель в коттеджах Донниторпа взлетели до небес. Выйдя на улицу, Холмс встретил доктора Фордхэма — тот почти не изменился, хотя со времени их знакомства прошло почти четверть века. Полное, искаженное от страха лицо деревенского доктора украшали растрепанные бакенбарды.

— Решил съездить в Лондон, собирался посмотреть на выходных несколько спектаклей, — прерывистым голосом заговорил доктор. — И тут появились марсиане, они убивали людей черным дымом, улица за улицей. Убивали, иначе не скажешь. Все, включая меня, бросились в бегство, а они гнались за нами. Счастье еще, что мне удалось добраться домой — вечером сумел втиснуться в товарный поезд.

— Все описания черного дыма, что мне доводилось слышать до сих пор, весьма отрывисты, — заметил Холмс. — Поскольку они вас преследовали, можно заключить, что это вещество распространяется на небольшой высоте и не может причинить марсианам в их колоссальных механизмах никакого вреда.

— Вы совершенно правы, мистер Холмс. После того, как проклятый газ делает свое дело, марсиане очищают местность, выпуская огромные клубы пара. Газ превращается в темные хлопья, наподобие копоти.

— Благодарю вас, — сказал Холмс. — Вы сообщили немало полезного. Прежде всего, как свидетельствует ваш рассказ, марсиане в действительности не намерены нас уничтожать: подавив сопротивление, они превращают свое ядовитое вещество в безвредное. Во-вторых, противоядием служит пар. Не исключено, что и люди смогут воспользоваться паром.

Он поспешил на почту и изложил свои наблюдения в телеграммах на имя сэра Перси Фелпса в Бирмингеме и своего брата Майкрофта в Шотландии. В ответной телеграмме Майкрофт поздравил Холмса со своевременным решением уехать из Лондона. Читая телеграмму, Холмс подумал, что черный дым в Лондоне давно должен был рассеяться — раз уж марсиане, как сообщалось, заняли столицу. Он отправил еще одну телеграмму сэру Перси, вновь обещая вернуться в Лондон. Во время прогулки в саду Холмс рассказал о своем обещании Марте.

Она схватила его за руку. Холмс чувствовал, что она дрожит.

— Оставайся здесь, — умоляла она. На ее голубых глазах показались слезы. — Что я буду делать одна, без тебя?

— Ну-с, можно молиться, к примеру, — назидательно произнес Холмс и рассмеялся, стараясь ее ободрить. — Молитва в нашем случае не помешает. Не скажу, что теряю здесь время впустую, моя дорогая, но все же я обязался наблюдать за врагом с более близкого расстояния, нежели из Донниторпа.

Весь вторник Холмс расспрашивал беженцев, изучал полученные от них сведения и передавал свои отчеты в Бирмингем. В среду утром из Кембриджа сообщили, что накануне упали два цилиндра — один из них близ Уимблтона в Серрэе, другой непосредственно в Примроз-хилле в


северо-восточной части Лондона. Таким образом, всего появилось шесть цилиндров. Встретившись в гостиной за завтраком, Холмс и доктор Фордхэм тут же принялись обсуждать эти новости.

— Как получилось, что два цилиндра упали одновременно? — печально и недоуменно вопрошал Фордхэм. — Мы знаем, что с Марса было запущено десять цилиндров, однако марсиане запускали их с интервалами в двадцать четыре часа. Все это совершенно непонятно, мистер Холмс.

— Дорогой Фордхэм, вы говорите прямо как другой медик, мой старый друг доктор Уотсон, — сказал Холмс, намазывая булочку маслом. — Теоретизировать, не имея достаточно данных — всегда серьезная ошибка, но все-таки мне кажется, что ответ совершенно очевиден. Цилиндры были запущены отнюдь не с помощью простого устройства, подобного гигантской пушке. Это не просто пули, выпущенные в цель, которая находится за миллионы миль. Вспомните, ведь места появления первых цилиндров располагались близко друг к другу — что заставляет предположить точный расчет. Вне всякого сомнения, они способны, находясь в космосе, управлять скоростью и направлением полета.

— Раньше цилиндры падали в Серрэе. Почему же теперь в Лондоне?

— Данный факт также поддается объяснению и помогает нам понять, как именно они рассуждают. Первые цилиндры упали в открытой местности, где марсиане могли быстро оценить положение и легко справиться с любой угрозой. Но теперь, захватив Лондон, они могут благополучно высаживаться в пределах города. Примроз-хилл представляет собой естественный командный пункт, так как господствует над всеми окружающими районами города.

Фордхэм, продолжая есть, раздумывал над словами Холмса.

— Должен сказать, мистер Холмс, вы умеете заставить сложное казаться простым и понятным. Понятным, конечно, благодаря вашим объяснениям.

— Вы снова напомнили мне Уотсона. Надеюсь, он в безопасности, — Холмс глотнул кофе. — Итак, увидев в действии один только тепловой луч, путем дедукции я пришел к выводу, что должно существовать и другое оружие. Как оказалось, это черный дым. Теперь я спрашиваю себя, каким будет их третье оружие?

— Третье? — чуть не закричал Фордхэм.

— Механизм, испускающий тепловой луч, прибыл с первым цилиндром. Вы говорили, что уже в воскресенье марсиане вовсю применяли черный дым. Вероятно, черный дым производится небольшой машиной, которую марсиане могли погрузить на любой из цилиндров. В настоящее время, однако, на Земле их находится шесть. Поэтому я задаюсь вопросом, не привезли ли марсиане детали какого- либо более крупного и сложного устройства, которое может быть собрано на месте и использовано против нас?

Фордхэм осел на стуле и опустил голову, жалобно свесив бакенбарды. В гостиную вошел Тревор и присоединился к ним.

— Вы выглядите потрясенным, доктор Фордхэм, — сказал он. — Хотелось бы надеяться, дело не в дурных вестях?

— Дурные вести только что сообщил мне мистер Холмс, — ответил Фордхэм. — Теперь я с ужасом думаю, каким может быть новое оружие марсиан…

— Не хотелось бы выдвигать необоснованные предположения, — сказал Холмс, — но наиболее логичным представляется нечто летающее.

Фордхэм так яростно дернулся на своем стуле, что тарелки на столе зазвенели.

— Воздухоплавательный аппарат? Уважаемый сэр, это невозможно.

— Невозможно для нас, но не для марсиан, — сказал Холмс. — Преодолев миллионы миль, они появились в назначенное время и в точно намеченных местах. Если они способны на такое, отчего бы им не использовать летательную машину, которая будет выслеживать и уничтожать нас с воздуха?

— Вы уже видели подобный механизм? — спросил Тревор.

— Пока еще нет. Не забывайте, я лишь теоретизирую.

Тревор покачал головой.

— Не знаю, не знаю… Между прочим, могу ответить на другой ваш вопрос, Холмс. В Норфолке готовится к отправке спасательный поезд. Состав направится в сторону Лондона, собирая по дороге беженцев. Поезд остановится в Лэнгмире. Вижу, вы полны решимости добраться до Лондона, так что готов отвезти вас к поезду.

Тревор озабоченно поглядел на Холмса.

— Вы действуете с обычным безрассудством, мне кажется. Я могу только уговаривать себя, что должен доверять вашему мнению. Во всяком случае, Холмс, еще в университете я всегда вам доверял.

— Благодарю за доверие, — сказал Холмс, вставая. — Нам нужно поторопиться.

Спасательный состав состоял из множества разномастных вагонов, но Холмс в своем сером дорожном плаще и мягкой шляпе оказался единственным пассажиром; кроме него, в поезде были только добровольцы из железнодорожной команды. Пыхтя и стуча по шпалам, поезд двинулся в сторону Кембриджа. Люди на тамошней станции сообщили Холмсу, что марсиане полностью завладели Лондоном; несколько громадных боевых механизмов марсиан преследовали толпы испуганных беженцев до самого моря. Что же, раздумывал Холмс, нужно было этим чудовищам от человечества?

Его отвлекла от размышлений грозная тень, которая внезапно нависла над поездом. Холмс высунулся из раскрытого окна. В безоблачном июньском небе парил округлый механизм, напоминавший по форме тарелку. Механизм совершил широкий разворот и вновь скользнул над составом. Поезд ускорил ход и летательный аппарат постепенно скрылся за горизонтом.

Холмс поздравил себя с правильной догадкой. Конечно, новое оружие марсиан могло оказаться наиболее ужасным в их арсенале — но благодаря этому предвидению Холмс преисполнился новой веры в свои дедуктивные способности.

В Уэре поезд остановился, люди из поездной команды торопливо спрыгнули на станционную платформу. Холмс также вышел из вагона. Добровольцы возбужденно спорили. Все говорили одновременно. Машинист, с покрытым потом лицом и широко раскрытыми от страха глазами, в конце концов объявил, что дальше к Лондону поезд не пойдет — на первом же запасном пути состав развернется и как можно быстрее направится обратно на север.

— Вы ведь вызвались искать беженцев, не так ли? — спросил его Холмс.

— Здесь, в Уэре, и так достаточно беженцев, — промямлил машинист. — У меня дома жена и пара мальчуганов. Хватит с меня этой летающей штуки, сэр. Не для меня это. Нависла над нами, точно треклятый ястреб, готовый схватить бедного зайца.

— Летательный аппарат при необходимости легко настиг бы поезд, как бы вы ни старались скрыться, — холодно произнес Холмс. — Что ж, раз вы решили бежать, прощайте.

— Куда вы, сэр? Вы остаетесь в Уэре?

— Нет, — бросил Холмс, отворачиваясь. — Я направляюсь в Лондон.

Он быстро зашагал прочь вдоль платформы; дальше шла тропинка, протоптанная в траве вдоль железнодорожных путей. Рядом росли кусты, где можно было спрятаться, появись в небесах вездесущая летательная машина. Холмс не встретил ни единого человека; никто не выглядывал из окон и дверей замерших в молчании домов. По дороге Холмс съел бутерброды — утром их, вся в слезах, приготовила для него Марта.

Поздним вечером он добрался до Чесханта. Станция была пуста, но в буфете нашлась вода и кое-какая еда. Холмс прикорнул на скамье и после короткого отдыха вновь отправился в путь.

В темном небе мигали звезды, новый месяц напоминал кривое лезвие ятагана. Холмс шел все вперед и вперед. В

глубокой темноте он пересек мост над Хэкни-Марш и вступил на мрачные, пустынные улицы Лондона. Он слышал лишь звук собственных шагов, отдававшийся эхом на брусчатке, пока откуда-то издалека не донесся пронзительный, скрежещущий свист, похожий на сигнал паровой сирены. Холмс замер под тентом колониального магазина. Снова, будто в ответ, раздался вой. Видимо, решил Холмс, захватчики подавали друг другу сигналы. Это означало, что они обладали слухом, хотя и не слишком острым, поскольку использовали такие громкие, скрипучие звуки.

На улицах Холмс не заметил никаких следов пресловутых гигантских машин марсиан. Возможно, как и люди, они предпочитали охотиться днем. Но охотиться на кого? Если добычей их был человек, зачем им это? Раздумывая над загадкой марсиан, Холмс продолжал свой путь.

Он чувствовал растущую усталость, проходя квартал за кварталом. У Хокстона он услышал в отдалении громкий лязг металла. Никакой механизм, построенный руками человека, не способен был произвести подобный шум. Будь он поближе к источнику звука — и он смог бы наблюдать за марсианами, оставаясь незамеченным.

С рассветом Холмс замедлил шаги. Сирены захватчиков громко звучали где-то на севере. Должно быть, в дневное время марсиане патрулировали улицы. Теперь Холмс передвигался очень медленно и настороженно оглядывался по сторонам, прежде чем пересечь любое открытое пространство. Один раз скрипучий лязг послышался совсем близко, и он укрылся в табачной лавке. С прилавка Холмс взял два кисета с грубым табаком. Поздним вечером в четверг Холмс снова поднялся по ступеням дома 221-6 по Бейкер-стрит.

Он насчитал семнадцать ступенек, как привык делать за долгие годы. Открыв дверь, Холмс скользнул к себе в квартиру. Не зажигая света, он осмотрелся — листы с заметками и записка для Уотсона оставались нетронутыми, нож по-прежнему торчал в каминной полке. Холмс проверил краны и обнаружил, что в трубах все еще бежал слабый поток воды. Он набрал холодную ванну и быстро вымылся.

Почувствовав себя гораздо лучше, Холмс разжег спиртовку и вскипятил чайник. Чай и сладкие бисквиты показались ему верхом блаженства. После ужина Холмс прилег на кушетке, закутавшись в старый синий халат. Спал он неспокойно и то и дело просыпался от скрежета металла; марсианские машины, по всей видимости, находились где- то совсем близко. Но наконец усталость взяла свое, и Холмс заснул беспробудным сном.

Ранним утром он прошел по коридору к комнатам Марты, отпер дверь своим ключом и добрался до кухни, где нашел консервированную ветчину, мармелад, несколько черствых булочек и блюдце с редисками. Из этих припасов Холмс соорудил себе завтрак, который запил крепким чаем. Спрятавшись за занавесками, он выглянул из окна, но не заметил внизу ничего подозрительного. Вдали — в северной части города, насколько Холмс мог судить — раздался долгий, пронзительный вой марсианской сирены.

Внезапный звонок заставил Холмса вздрогнуть. Он поспешил вниз и отпер парадную дверь. На улице, тяжело дыша, стоял молодой полицейский инспектор Стэнли Хопкинс, ближайший друг и союзник Холмса в Скотланд-Ярде. Обычно опрятная, одежда Хопкинса была помята и вся в пятнах; темная щетина на квадратном подбородке полицейского свидетельствовала, что Хопкинс не брился несколько дней.

— Вы живы, мистер Холмс! — запинаясь, воскликнул Хопкинс. — Слава Богу! Я был в Ярде, там никого. Честно говоря, вообще никого не видно. Одни мерзкие марсиане разгуливают повсюду в своих громадных машинах, точно констебли на обходе.

Впустив полицейского в дом, Холмс окинул Хопкинса внимательным взглядом.

— Вижу, вы ехали верхом, причем скакали довольно быстро, — заметил он.

— Да, — ответил пораженный Хопкинс. — Верно, мистер Холмс. Но как вы догадались? Я оставил коня за много миль отсюда, на восточной окраине.

— О, это было несложно. На ваших брюках и полах пальто заметны следы засохшей пены. Можно добавить, что вы, очевидно, находились где-то далеко на востоке — возможно, у моря.

— Мистер Холмс, вы правы, как всегда. Я был на побережье.

— Садитесь же, Хопкинс, — сказал Холмс. — Прошу вас, вы должны поесть. Еды здесь достаточно.

Хопкинс поблагодарил, присел к столу и жадно принялся за еду. Холмс занялся приготовлением чая.

— Итак, — сказал он через некоторое время, наливая Хопкинсу чай и наполняя новую чашку для себя, — вы были на востоке и, видимо, располагаете крайне ценными для меня сведениями. Расскажите-ка, что вы видели.

— Ушел из города в понедельник, вместе с большинством жителей, — сказал Хопкинс, продолжая есть с голодной жадностью. — Марсиане наступали с запада и юга, мне и показалось, что самым правильным будет двигаться на восток. Чудом достал велосипед, но все-таки пришлось трудновато, люди обезумели, как крысы, которые спасаются из горящего дома.

Он передернулся, подавляя дрожь.

— Никогда не хотел бы снова такое пережить. Во вторник я оказался на побережье. Близ устья Блэкуотера собралась огромная толпа, с каждым часом люди все прибывали и прибывали. На следующий день, в среду, к берегу подошли корабли, чтобы забрать беженцев. И тут… — он помедлил, дрожа. — И тут появились марсиане.

— Понимаю, — задумчиво произнес Холмс. — Вам удалось их рассмотреть?

— Я забрался на церковную колокольню. Почти сразу же показались три марсианина, в громадных машинах. Они пошли в море, хотели остановить корабли с беженцами. В это время, откуда ни возьмись, на марсиан двинулось бронированное судно, один из тех старых миноносцев. Кажется, это был «Гремящий». Славный был бой, мистер Холмс!

— Не сомневаюсь, но насколько успешный?

— Марсианам удалось поджечь миноносец. Бедный корабль взорвался со всем экипажем на борту. Только сначала «Гремящий» уничтожил двух марсиан, и суда с беженцами успели отойти достаточно далеко от берега, так что третий марсианин не решился их преследовать. Этот третий выстрелил в них черным дымом, а после прилетела воздушная машина и разбросала баллоны с черным дымом по берегу, где оставались люди. Должно быть, вы мне не верите, когда я рассказываю о воздушной машине…

— Нет-нет, — поспешил заверить его Холмс. — Я сам видел в небе подобный летающий механизм. Но я бы хотел подробнее узнать о черном дыме — до сих пор до меня доходили только слухи.

— Он тяжелее любого дыма, что я когда-либо видел. Такой тяжелый, что стелится по земле, как жидкость. К счастью, колокольня была достаточно высокой, и дым не смог так высоко подняться, иначе бы меня здесь не было. Дым начал потихоньку оседать на землю. Все было покрыто копотью. Когда я спустился, повсюду были одни только мертвые. Думаю, сотни мертвых.

Хопкинс выглядел изможденным. Холмс налил ему еще одну чашку крепкого чая.

— Потом наступил вечер, — продолжал Хопкинс. — К марсианину присоединились еще двое или трое. Они стали возиться с остатками двух разрушенных машин. Я решил пробираться назад в Лондон — использовал любое укрытие, иногда прятался и отдыхал. Так я шел всю ночь со среды на четверг. Искал еду, кое-что нашел, но не очень много.

— Очень напоминает мои приключения по пути из Норфолка.

— Утром в четверг, на поле между Тиллингхемом и Челмсфордом, я увидел коня, — сказал Хопкинс. — Пятнистый мерин, уже оседланный, в уздечке. Хороший такой конь.

Улыбка на миг оживила лицо Хопкинса.

— Он пасся там совершенно один. Я поскакал на нем в город; загнал его в пену, как вы заметили. К рассвету мы были в Грэйт-Илфорде, на восточной окраине. Там я снял с коня уздечку и седло и оставил его пастись на лужайке. Остальную часть пути я проделал пешком.

Он со вздохом поставил чашку.

— Скажите, мистер Холмс, что нам теперь делать?

— В первую очередь, не падать духом, — ответил Холмс. — Ну а я, как уже упоминал, оставался на севере — в местечке Донниторп в Норфолке.

— Вас привело туда какое-то дело, должно быть?

— Да, своего рода… Возвратился в Лондон вчера, часть пути прошел пешком. Скажу вам откровенно: положение тревожное, о чем свидетельствуют все мои наблюдения и выводы. И все-таки вы сами видели, что марсиане отнюдь не всемогущи — с ними можно сражаться и их можно уничтожить. Я пытался собрать некоторые сведения об их оружии — я имею в виду оружие нападения.

— Где нападение, там и падение, — изрек Хопкинс.

Холмс ободряюще улыбнулся в ответ, хотя острота была не слишком удачна.

— Что касается их защитных возможностей, — продолжал он, — то, не исключаю, у марсиан обнаружатся довольно любопытные прорехи в обороне.

— Вы, конечно, не намерены оставаться в Лондоне, мистер Холмс?

— Именно так я и собираюсь поступить. Собственно, почему бы и нет? Марсиане, судя по всему, прекратили разрушать город. В любом случае, разрушения здесь не так ужасны, как в Серрэе. Мы должны быть осмотрительны, Хопкинс. Будем вести себя тактично и не попадаться им на глаза, а сами тем временем займемся расследованием, постараемся понять их поведение и побудительные мотивы.

— Расследованием? — слово это заставило Хопкинса выпрямиться и расправить плечи. — Вы говорите так, будто расследуете преступление, мистер Холмс.

— Да, Хопкинс, я расследую преступление. Самое позорное и страшное преступление, когда-либо совершенное на Земле и против Земли. Кстати, почему бы вам не освежиться? Ванная вон там. Вы найдете мыло, полотенца и бритву, а в трубах пока еще течет вода. После этого сможете отдохнуть здесь, на кушетке.

Спокойная уверенность Холмса успокаивающе подействовала на инспектора. Хопкинс тщательно помылся, сбрил щетину, затем возвратился в гостиную, сбросил ботинки, лег и мгновенно забылся глубоким сном. Холмс в одиночестве сидел за столом, погрузившись в раздумья и время от времени делая краткие заметки в записной книжке. Так прошло несколько часов; к полудню он оделся и спустился вниз.

На Бейкер-стрит стояла мертвая тишина. Холмс пересек улицу и направился к дому Кэмдена, который соседствовал с винным магазином Доламора и находился прямо напротив номера 221-6. Здесь никто не жил с тех пор, как в 1895 году в доме был арестован полковник Себастьян Моран. Покосившаяся дверь легко поддалась. Холмс одолел четыре пролета пыльных ступенек, вскарабкался по приставной лестнице и через чердачный люк выбрался на крышу. Он осторожно прополз по крыше и выглянул из-за парапета.

Туманная пелена, которая так долго изливалась дымами из бесчисленных каминных труб Лондона, теперь исчезла, и воздух был прозрачен и чист, как в Донниторпе. На севере Холмс видел зеленые деревья Риджент-парка, странный мирный оазис в захваченном городе. Ни звука не доносилось с обычно шумных улиц, где еще недавно кишел людской муравейник. За парком, приблизительно на расстоянии двух миль, Холмс разглядел возвышенность Примроз-хилла. Там, вдалеке, на утреннем солнце вспыхивал металл, что-то перемещалось — видимо, одна из машин захватчиков, которые Хопкинс уподобил констеблям на обходе. Поблизости, однако, ничто не намекало на присутствие врага. Холмс вновь спустился по лестнице и в задумчивости побрел через улицу.

Семь марсианских цилиндров прибыли в первые дни вторжения; восьмой, очевидно, достиг Земли ночью в четверг и упал не слишком далеко от своих собратьев. Это означало, что два цилиндра все еще находились в пути; в общей сложности — десять цилиндров и пятьдесят марсиан вместе с машинами и оружием. Тепловой луч и черный дым были ужасающи, словно бедствия Апокалипсиса; но для их производства, размышлял Холмс, требовались механизмы и материалы, количество которых на Земле, вдалеке от Марса, вполне могло быть ограничено. Не закончится ли у захватчиков амуниция? Впрочем, прежде всего необходимо было понять цели смертоносной атаки из космоса, подвергнуть намерения марсиан рациональному анализу и придумать способ им противостоять.

Вскоре Хопкинс зашевелился, потянулся и вскочил с кушетки. Молодой инспектор чувствовал себя отдохнувшим и был теперь в состоянии более спокойно и детально описать события на побережье.

— Марсиане могли бы покончить со всеми людьми на берегу, если бы захотели, — сказал он. — Но массового убийства людей не было, разве что после боя, когда они выпустили черный дым. Перед этим я видел, как марсиане посадили несколько человек в клетки, которые крепились к задней части их машин.

— Марсиане захватывали людей в плен, живыми? — воскликнул Холмс. — Если так, мы имеем для них какое-то особое значение. Я пришел к подобному выводу уже давно, поскольку марсиане, взяв Лондон, не стали его полностью разрушать.

Холмс помедлил.

— Опуская иные, не столь вероятные объяснения, я предположил бы, что они считают людей съедобными.

— Будто мы — животные! — гневно воскликнул Хопкинс.

— Что ж, в конце концов мы не овощи и никак не минералы. Вспомните, однако, что животные могут перехитрить и даже победить человека. Бабуины не понимают, что такое винтовка, но порой заманивают охотника в засаду и убивают. Я слышал, что так же поступают и африканские буйволы. Американский волк в Соединенных Штатах практически истреблен, зато хитроумные койоты в наше время размножились, как никогда раньше. Их не берет погоня, ловушка или яд. Обычные крысы, несмотря на все наши усилия, все попытки стереть их с лица земли, продолжают роиться в погребах и подвалах. Некоторые из них настолько умны, что их можно назвать гениями среди животных.

— Как и вас, мистер Холмс.

— Пожалуй, раз желаете так сформулировать. Животные наблюдают и делают выводы, постигают своим звериным разумом абстракции и бесконечности, решают сложные задачи и избегают опасностей.

— Поразительно, — сказал Хопкинс, увлеченный словами Холмса. — Только, прошу вас, не говорите «элементарно».

— Элементарное есть то основание, на котором зиждятся любые построения, как абстрактные, так и конкретные, — сказал Холмс с улыбкой. — Да, Хопкинс, задача наша трудна и опасна, но никак не безнадежна. Давайте-ка пообедаем и навестим моего друга, профессора Челленджера. Великолепный, рациональный ум.

Они пообедали бутербродами, запив их вином. Хопкинс вымыл посуду. Осмотрев предварительно Бейкер-стрит из окон, они осторожно спустились вниз и направились по пустым, тихим улицам на запад, через Гайд-парк и Кенсингтонский парк. По дороге Хопкинс забрался на высокое дерево; он спустился и сообщил, что в нескольких милях от них, близ Примроз-хилла, стоят на страже три марсианские машины.

Чуть позже Холмс и Хопкинс заметили небольшой ручей; вода еле пробивалась сквозь громадную массу темнокрасных сорняков.

— Что это, мистер Холмс? — спросил Хопкинс. — Никогда не видал ничего подобного.

— Я тоже, — признался Холмс. — Мне думается, это доказывает, что еще один вид жизни пересек космическое пространство и обосновался у нас на Земле.

Он сорвал мясистый росток и исследовал растение под лупой.

— За несколько дней марсианская трава быстро проросла и распространилась, однако коричневатый цвет, как видите, начинает бледнеть, — сказал Холмс. — Весьма интересно, Хопкинс; рискну даже сказать — ободряющее событие.

— Ободряющее, мистер Холмс?

— Трава, бесспорно, распространяется с изумительной скоростью, но погибает так же стремительно. Сомневаюсь, что на родной планете рост и гибель происходят так быстро. Поэтому я предполагаю… нет, делаю вывод, что наш земной климат странным образом оказался ядовитым для обычно активных, полных жизни организмов-захватчиков, подобных этому красному сорняку.

Они пересекли Кенсингтонгский парк и вышли на Кенсингтон-роуд; Холмс указал на разбитую витрину.

— Марсиане побывали здесь. Ворвались вон в ту бакалейную лавку.

Они остановились. Даже с улицы было видно, что внутри лавки царит полнейший беспорядок. Войдя внутрь, Холмс огляделся по сторонам.

— Полки почти пусты, — заметил он. — Ага, я вижу несколько банок мясных консервов и бисквиты. Возьмите провизию, Хопкинс. И еще эти две бутылки пива. Остальное они унесли.

— Вы имеете в виду марсиан? — спросил Хопкинс, набивая карманы консервами. — Думаю, скорее уж съестное забрали голодные беженцы.

— Нет, поглядите, весь фасад разбит одним ударом — человеку это сделать не под силу.

— Зачем марсианам наша еда?

— Вероятно, они хотят накормить и напоить своих пленников. Я начинаю думать, что сами они едят и пьют нечто совершенно другое.

На сей раз Холмс воздержался от уточнений.


Подойдя к особняку Челленджера, они поднялись по широким ступеням. Переднее окно было разбито, но дверь оставалась заперта, на звонки никто не отвечал.

— Боюсь, Челленджер погиб вместе с остальными несчастными в Уокинге, — печально сказал Холмс. — Кто-то упоминал, что он сомневался в марсианском происхождении захватчиков. Как видно, Челленджер предполагал, что Марс являлся для этих существ лишь форпостом, куда они прибыли из более отдаленных миров. Возможно, этим объясняется тот факт, что для путешествия на Землю они воспользовались такими примитивными средствами.

— Вы считаете цилиндры примитивными, мистер Холмс?

— Определенно. Так люди на переправе переходят реку вброд или используют гребные лодки и кустарные плоты.

Холмс достал из кармана записную книжку и карандаш, присел на ступеньку и принялся торопливо писать. Он заполнил один лист, затем другой и третий. После этого Холмс вырвал листки из книжки, свернул их и вручил Хопкинсу.

— Ступайте, — распорядился он. — Доберетесь до Бирмингама. Там явитесь к сэру Перси Фелпсу из министерства иностранных дел.

— Пешком? Но Бирмингам в сотне миль отсюда! — запротестовал Хопкинс.

— Да, приблизительно так. Однако, стоит вам выбраться из Лондона, вы найдете людей и транспорт. В качестве полицейского, вы можете реквизировать лошадь и повозку. Передвигайтесь со всей осторожностью, избегая нежелательного внимания со стороны марсиан. Я вынужден настаивать, Хопкинс. В этом письме на имя сэра Перси — резюме наших наблюдений и открытий, сведения исключительной важности для разработки плана обороны, который вскоре будет приведен в действие.

— А вы, мистер Холмс? Почему бы вам не отправиться со мной?

— Моя безусловная обязанность состоит в том, чтобы продолжать наблюдения здесь. Прощайте, Хопкинс. Желаю удачи.

Они расстались. Хопкинс направился вдоль улицы на запад и на углу свернул на север. Холмс зашагал назад по уже знакомой дороге, прислушиваясь к малейшим звукам и шорохам.

Он подумал, что никогда еще не занимался расследованием с такой увлеченностью и так успешно. Пожалуй, теперь он знал о захватчиках — кем бы они ни были — больше, чем любой другой человек на Земле. Он прошел через Кенсингтонгский парк и Гайд-парк, где деревья скрывали его от марсиан. Где-то здесь, вспомнил Холмс, прятался Питер Пэн.

Затем Холмс миновал Камберлэнд-Гейт и, то и дело оглядываясь по сторонам, пересек Аксбридж-роуд и Эджуэйр-роуд. Он старался держаться маленьких улиц. Вдали он услышал вой марсианской сирены, но самого механизма не было видно.

Был вечер, когда он снова оказался дома. Первым делом Холмс произвел ревизию съестных припасов. Изголодавшийся Хопкинс оставил после себя одни сладкие бисквиты и джем; Холмс решил, что наступления темноты неплохо будет раздобыть что-нибудь на ужин.

Холмс надел охотничью куртку с просторными карманами и кепку-дирстокер. Он бесшумно прошел по Бейкер-стрит, вышел на Портмен-сквер и свернул на улицу с многочисленными магазинами.

Он сразу же заметил, что дверь ближайшего к площади трактира была приоткрыта. Это сделал человек: Холмс понял, что Лондон не был полностью покинут и в городе еще скрывались люди. Как и в магазине, куда они забрались с Хопкинсом, поживиться в трактире было почти нечем. Холмс присвоил три апельсина и вернулся к двери, где остановился и благоразумно огляделся по сторонам.

В последних лучах вечернего солнца Холмс разглядел фигуру человека, который быстро приближался со стороны Бейкер-стрит; сейчас их разделял почти квартал. Холмс хотел было выскочить из трактира и приветственно замахать руками, но что-то удержало его на месте. Он снова начал рассматривать незнакомца.

Это был довольно тучный, низкорослый, одетый в темное человек. В руке его блестело длинное лезвие.

Холмс отпрянул от двери. Незнакомец, переваливаясь, решительно шагал прямо к трактиру. Отступив еще на несколько шагов, Холмс очутился в центре зала. Незнакомец вошел, и тут-то Холмс наконец его узнал.

— Чтоб мне провалиться, если это не Морз Хадсон, — издевательски произнес он. — Много лет назад я имел счастье посетить вашу лавку на Кеннингтон-роуд, разыскивая черную жемчужину Борджиа[14]. Если помните, я шепнул вам тогда, что лучше всего вам будет закрыть дело и исчезнуть, как ваш ничтожный отец. В минувшем декабре мы снова встретились — и снова я сделал вам дружеское предупреждение. Где же вы нынче обретаетесь?

— Не ваше дело, — побагровев, отрезал Хадсон.

Седые волосы Хадсона были взъерошены, под ворохом грязной одежды угадывалось короткое, толстое тело. Он яростно размахивал своим оружием — старой саблей с круглой гардой — и чихал не переставая.

— Да, я следил за вами с тех пор, как вы возвратились в Лондон, — прошипел Хадсон простуженным голосом. — Сегодня утром кто-то с вами был, так что я решил не показываться. А сейчас мы одни, лицом к лицу, и вы скажете мне, где Марта. Марта, моя жена.

— «Лупите своего сынка за то, что он чихает»[15], — невозмутимо продолжал Холмс. — У вас сильный насморк, Хадсон. Будь здесь доктор Уотсон, он бы вам что-нибудь прописал. Что касается Марты, могу сказать вам прямо — она не желает больше вас видеть или слышать ваше имя. Не надейтесь найти ее.

Хадсон затрясся от гнева.

— Я заставлю вас сказать, — он подался вперед и угрожающе взмахнул саблей. — Нет, Холмс, в кармане можете не шарить.

— О, я не вооружен. Советую вам одуматься, Хадсон: если вы меня убьете, вы никогда не найдете Марту.

— Найду, не волнуйтесь, — дыхание Хадсона с хрипом вырывалось из легких. — Она — моя законная жена, и я люблю ее…

Хадсон закашлялся и глубоко вздохнул.

— Если вы любили ее, то нашли довольно странный способ выразить свою любовь.

— Я любил ее и все еще люблю. И она любила меня. Она вышла за меня замуж.

— Марта была лишь доверчивой девочкой из Донни- торпа. Вы бросили ее, не сказав ей ни слова на прощание.

Холмс следил за саблей в руке Хадсона, готовясь отразить атаку.

— Отец умолял меня поехать с ним, помочь ему спастись, — вспыхнул Хадсон. — У меня не было выбора.

— Ну конечно, — Холмс заметил, что сабля дрогнула. — Вы сбежали вместе со своим отцом, когда он был разоблачен как шантажист и бывший грабитель. Закон счел бы это отягчающими обстоятельствами. Вы пожертвовали любовью Марты. Вы отказались от нее, и теперь она испытывает к вам одно только презрение.

— Слова, слова, — рассвирепел Хадсон. — Зачем вы говорите о законе? Нет больше никакого закона. Мы с вами здесь одни и сами уладим это дело!

— Не совсем одни, я подозреваю, — спокойно сообщил Холмс. — Кто-то — или что-то — собирается к нам присоединиться. Прислушайтесь!

Снаружи, на улице, что-то лязгало и звенело. Шум становился все громче.

— Осмелюсь предположить, что это марсианская боевая машина, — сказал Холмс. — Я был очень осторожен, когда шел сюда, но вы ввалились, громко вопя при этом. Видимо, марсианин выследил вас и последовал за вами.

Снова, теперь совсем близко, раздался лязг.

— Ничего там нет! — завопил Хадсон. — Просто ставня скрипит на ветру. Ваши уловки меня не испугают, Холмс. Говорите, где Марта!

Он бросился вперед, подняв над головой саблю. Холмс схватил табурет и выставил его перед собой. Хадсон сделал резкий выпад. Острие сабли глубоко ушло в деревянное сиденье, когда Холмс парировал удар. В это мгновение с улицы послышался гулкий грохот, подобный раскату грома.

Дверь и окна обрушились внутрь кусками дерева, щепками и осколками стекла.

Отбросив табурет, Холмс метнулся к задней двери. Хадсон обернулся; помещение заполнилось жужжащим гулом и громким лязгом металла, в проеме среди зазубренных обломков досок показались очертания громадной куполообразной машины.

Как тень, Холмс скользнул в открытую дверь и сбежал по ступенькам вниз, в темноту. Здесь он остановился и оглянулся на трактирный зал.

Хадсон изрыгал проклятия. К нему из проема, извиваясь, тянулось длинное, мрачно мерцающее щупальце. Хадсон отбежал назад и в отчаянии взмахнул саблей. Лезвие отскочило от щупальца с металлическим лязгом, сабля выпала из руки Хадсона и загрохотала, покатившись по полу.

Хадсон закричал. Щупальце с молниеносной быстротой дважды обвилось вокруг его тела, словно питон, хватающий добычу. Хадсон продолжал отбиваться и кричать. Марсианин, не обращая внимания на попытки несчастного высвободиться, легко приподнял своего пленника и выволок его наружу.

Холмс на цыпочках спустился еще ниже, ощупью ведя рукой по стене. Сквозь маленькие окошки подвала проникал слабый свет. Наверху раздавалось царапанье, стук, время от времени слышался звон разбившейся бутылки или стакана. Щупальца марсианской машины, понял Холмс, вновь протянулись в зал. Марсианин искал еду, человеческую еду. Холмс стоял неподвижно, как статуя. Низкое жужжание и лязг возобновились, отдаваясь гулкими ударами, словно топотом колоссальных ног. Марсианин уходил.

Холмс бесшумно взбежал по ступенькам и осторожно выглянул наружу. Гигантский враг находился на расстоянии примерно квартала от него. Куполообразный кожух поворачивался в разные стороны. Марсианин развернулся и внезапно бросился обратно к трактиру. Холмс мельком разглядел стальную корзину на спине чудовища, в ней металась человеческая фигура — Хадсон.

Он промчался через трактирный зал и скатился по лестнице в подвал. За собой Холмс услышал тяжкий грохот, подобный взрыву, как если бы вся передняя стена здания внезапно осела. Пол над ним задрожал от падающих досок и кирпичей.

И вновь тишина. Сила и ярость собственного нападения, сослужили чудовищу дурную службу — дичь ускользнула. Должно быть, стена обрушилась, надежно похоронив подземное убежище.

Двигаясь как можно тише, Холмс обследовал подвал в неверном свете, падавшем сюда из крошечных окошек. Помещение было облицовано каменными плитами. По углам кладовой стояли бочонки — судя по всему, с соленой рыбой — и корзины с высушенными овощами. На отдельной полочке хранились консервированные деликатесы. Холмс наполнил вместительные карманы куртки банками с омарами, сардинами, языком и паштетом.

Необходимо было выбраться из подвала, но тот путь, каким он пришел, был завален обломками; к тому же, марсианин мог все еще караулить у разрушенного трактира. Стараясь не выдать себя ни малейшим шорохом, Холмс взобрался на массивный ящик для угля в дальнем конце подвала. Над ним в потолке виднелся квадратный люк. Холмс откинул люк и выбрался наружу.

Он очутился в мощеном дворике, защищенном сверху крышей из дранки. В темноту уходил узкий проход, который вел к задней двери галантерейного магазина. Дверь оказалась закрыта, но Холмс, точно опытный взломщик, легко справился с замком при помощи отмычки. Он прошел в темное помещение магазина. Ни на улице, ни по дороге домой он не заметил никаких признаков затаившейся угрозы.

Утром Холмс вновь стал осматривать окрестности, сперва с крыши собственного дома, затем из-за парапета на крыше дома Кэмдена. На протяжении нескольких часов он разглядывал улицу за улицей в мощный полевой бинокль; теперь, когда дым фабрик над Лондоном рассеялся, видно было далеко во всех направлениях. Несколько раз он слышал отдаленный вой сирен, но враг не показывался, за исключением двух-трех машин далеко на северо-востоке. Холмс подумал было о разведывательной экспедиции в Примроз-хилл, но сразу же отбросил эту мысль.

Вечером Холмс, не зажигая лампы, сидел в сумерках и тихо наигрывал на скрипке любимую мелодию Марты, аккомпанируя своим мыслям. После он достал бумагу и работал над отчетом о марсианах, пока не пришла темнота.

Проснувшись в воскресенье утром, Холмс напомнил себе, что десятый и последний цилиндр, вероятно, накануне ночью упал на Землю. По-прежнему нигде не слышалось ни лязганья, ни угрожающего гудения марсианских машин. Холмс взял с каминной полки сафьяновый несессер, где много лет хранился его шприц для подкожных инъекций, осмотрел пузырьки с кокаином и морфием, так долго пылившиеся без дела. Сейчас он не чувствовал необходимости подстегивать свой мозг — сама сложность и необычайность расследования наполняла энергией все его существо и заставляла его ум действовать с поразительной быстротой.

Он думал о мыслительной деятельности марсиан. В своей обычной эксцентричной манере сам Холмс часто говорил, что является по преимуществу разумом, тогда как остальная часть тела — не более чем придаток. Что ж, в сравнении с разумом противников его собственный мыслительный механизм был не столь уж плох.

Несколько часов спустя Холмс спустился вниз, прошел молчаливую Бейкер-стрит и по замершим улицам добрался до тенистого оазиса Риджент-парка. Впереди, на расстоянии около мили, находился Примроз-хилл; там располагался штаб захватчиков. Холмс застыл в дверном проеме. Над зелеными деревьями Риджент-парка вдруг пронесся резкий, продолжительный крик.

Крик не был таким скрежещущим и властным, как раньше. В нем слышалась не прежняя металлическая нота, но настоящий голос — и в голосе этом звучало беспокойство, едва ли не мольба. Холмс пристально оглядел парк. В отдалении, чуть выше деревьев, в воздухе висело бледно-зеленое облачко, тот пар, что выпускали марсианские машины. Облачко оставалось неподвижным; механизм, который породил зеленый пар, также был недвижим, заключил Холмс. Вновь послышался жалобный крик, словно мольба о сострадании.

Холмс нахмурился, раздумывая о новой загадке. Через несколько минут, покинув свое укрытие, он кружным путем направился домой. Позади, в парке, крик смолк и наступила тишина.

В гостиной он поглядел на часы. Почти полдень, пора было что-то поесть. Холмс вскипятил воду для чая, вскрыл коробку с галетами и две банки отборных итальянских сардин. Он разделил припасы на несколько частей, немного поел и устроился в кресле, сомкнув кончики пальцев и размышляя над тем, что уже случилось и что произойдет дальше.

Было ясно, что марсиане передвигались теперь по Лондону с куда меньшей свободой. Они по-прежнему с тяжелым грохотом топтали мостовые, но наглая и самоуверенная хватка марсианских хищников начинала слабеть. Сведения, которые он направил в Бирмингам — Хопкинс, надо полагать, к этому времени добрался туда — должны по-мочь. Результаты новых наблюдений подскажут человечеству следующий шаг в борьбе со смертельной опасностью.

Ключом к разгадке стала красная трава. Именно трава стала уликой, заменившей процесс дедукции. Трава росла с невероятной быстротой, но так же стремительно угасала; поток воды уносил прочь мертвые листья. Трава не сумела выжить в земных условиях. Не случится ли то же с хозяевами машин, властелинами тепловых лучей и черного дыма?

Весьма вероятно.

Холмс вспоминал эпизоды мировой истории — то ту, то другую человеческую расу уничтожали смертоносные эпидемии. Доблестные индейские воины заразились корью от белых пионеров Америки, целые племена их вымерли от болезни, которая считалась в Европе сравнительно легким детским заболеванием. Туземные расы островов южной части Тихого Океана, великолепно развитые физически, погибли от такого пустяка, как обычная простуда. Их организмы не знали, как одолеть простуду — и простуда покончила с ними.

Хадсон был простужен. Щупальце марсианина, схватившее его на глазах Холмса, унесло не только человека, но и его болезнь. Что бы ни сотворили марсиане с Хадсоном, что станут они делать с его болезнью?

Что они могут сделать?

Прилетев с Марса, все захватчики собрались в порабощенном Лондоне. Достаточно заразиться одному, и эпидемия не пощадит никого из них. Все пятьдесят до единого подхватят неизлечимую болезнь и умрут в мучениях. Отныне Шерлок Холмс был в этом совершенно уверен.

Из раскрытого окна донеслось пение птицы. Мрачное, суровое выражение исчезло с лица Холмса. Прислушиваясь к птичьим трелям, он жалел, что остался в одиночестве и не может ни с кем обсудить свои умозаключения. Нет, не с Мартой — напротив, он был счастлив, что она находилась в относительной безопасности, вдалеке от Лондона. Мориарти, как ни жаль, посвятил свой гений преступлению и погиб в давней схватке на Рейхенбахском водопаде. Холмс одолел Мориарти с помощью приемов восточной борьбы, которую его наставник-азиат называл то баритсу, то джиу-джитсу или дзюдо. В восточной борьбе сила противника использовалась против него самого, чересчур уверенное и яростное нападение оборачивалось падением в пропасть. Такая судьба может постигнуть и марсиан, если человечество применит в бою принципы баритсу и не станет поддаваться безрассудной панике.

Будь покойный Мориарти союзником, у него хватило бы силы и храбрости, чтобы оказать помощь. Челленджер, безусловно, направит всю мощь своего разума на борьбу с захватчиками и поможет спланировать кампанию — остается надеяться, что он выжил во время нападения марсиан под Уокингом. И все же больше всего Холмс мечтал снова увидеть верного, надежного Уотсона, где бы тот ни находился.

Худое лицо Холмса осветила улыбка. Как часто он поддразнивал Уотсона, намекая на полное непонимание науки и искусства дедукции. Но это были не более чем шутки, и Уотсон принимал их вполне благосклонно. Уотсон и сам был ученым, он помог бы логически обосновать предположение о земных болезнях, атаковавших марсианских захватчиков. Да, первые сражения были проиграны, но война проиграна не была.

Уотсон бы это понял.

Ведь то была не просто война человечества против существ из далеких космических пространств, то была воистину Война Миров. Сама мать-Земля победит непрошеных, нежеланных гостей.

Что с Уотсоном?

Жив ли он? Вернется ли домой?

Холмс взял свою старую вишневую трубку и наклонился, чтобы набить ее табаком из носка лежавшей на полу персидской туфли.

Дверь отворилась. На пороге, пошатываясь от усталости, стоял доктор Уотсон.

Загрузка...