Шерри для Шерри

— Милый, я очень рада, что ты ведешь себя цивилизованно, — сказала Шерри.

— А я — самое цивилизованное существо на свете, — ответил я. — По-моему, такие, как я, и составляют основу цивилизации.

— И все-таки, — сказала она, — я считала утопией, что ты согласишься встретиться, чтобы мы втроем могли подробно обсудить создавшееся положение. — Хотя, — добавила Шерри, — именно такое обсуждение помогло бы частично разрядить обстановку.

— О чем это ты?

— Ну, о моем намерении уйти от тебя. Думаю, ты уже догадался.

— Твое намерение для меня не тайна, но я надеюсь повлиять на тебя.

— По-моему, было бы справедливо дать тебе такую возможность. Только ничего у тебя не получится. Я люблю Дэниза и собираюсь за него замуж. Все, точка. Мне очень жаль, дорогой, но без него я просто не буду счастлива.

— Насколько я понимаю, ты меня разлюбила.

— Не совсем. Ты доводишь дело до абсурда. Ты прекрасно знаешь, что я очень тебя люблю, но это ровное и пресное чувство. А вот к Дэнизу я испытываю безумную, безотчетную страсть.

— Когда-то ты испытывала её и ко мне. Во всяком случае, судя по твоим словам.

— Так оно и было, но теперь эти чувства, увы, претерпели изменения. Ничто не длится вечно, и это очень печально, да?

Я смотрел на нее, и мое сердце сжималось от боли. Пусть её чувства ко мне претерпели какие-то там изменения, но моя любовь к ней — такой броской, соблазнительной, неимоверно прекрасной — никаких изменений не претерпела. Я взглянул на её белое платье, открытое ровно настолько, чтобы дать изначальное представление о прелестных формах под ним, и спросил:

— Как насчет мартини?

— Когда Дэниз придет, выпьем все вместе. Это снимет напряженность, создаст непринужденную атмосферу, ты согласен? Мартини — как раз то, что нужно. А вот, кажется, и в дверь звонят. Наверняка это Дэниз.

И верно, кто-то звонил. Полагаю, что Шерри не ошиблась и в отношении личности пришельца. Я был вынужден это признать, пусть и с большой неохотой.

— Пожалуй, открой ему сама.

Шерри вышла в прихожую и открыла дверь. За порогом действительно стоял Дэниз. Едва он вошел, Шерри обвила руками его шею и поцеловала Дэниза. Вообще ей не привыкать целовать всевозможных мужчин, но этот поцелуй был особенным — весьма продолжительным и пылким, тут уж не ошибешься.

Я прекрасно видел все это из гостиной, но отвел взгляд, не дожидаясь завершения церемониала приветствия, и принялся сооружать мартини. За этим занятием и застали меня Шерри и Дэниз.

— Ну вот, все в сборе, — объявила Шерри. — Это Дэниз, Шерм. Дэниз, это Шерм.

— Приятно познакомиться, Шерм, — пробормотал Дэниз.

Он был пониже меня и не таким грузным, но, признаюсь, пребывал в гораздо лучшей форме. Светлые волосы, подстриженные под «ежика», и моложавое лицо придавали ему сходство с парнем, который лет до тридцати играет капитаном в студенческой футбольной команде. По-видимому, Дэниз был свято убежден, что и в нашей причудливой игре он тоже на ведущих ролях. Впрочем, так оно и было, хотя я не испытывал большого желания это признавать. Поставив шейкер с мартини, я пожал Дэнизу руку.

— Вообще-то нарекли его Шерманом, — пояснила Шерри. — Но я зову его Шерм.

— Когда-то мы были очень близки, — добавил я.

— Вы так добры, Шерм, — восхитился Дэниз.

— Просто воспитание. Я — цивилизованный человек и стараюсь не создавать неудобств ближним. Вам мартини?

— Спасибо. Не откажусь.

Я наполнил бокалы, а Шерри и Дэниз сидели на софе, держась за руки. Дэниз взял свой бокал левой рукой, чтобы не отпускать руку Шерри, а она свой, соответственно, правой. В отличие от них, я мог держать мой стакан какой угодно рукой, а то и обеими. Как мне заблагорассудится.

— Думаю, выпивка поможет нам прийти в себя, — сказал я.

— Вы уж не обессудьте, Шерм, но мы с Шерри, кажется, и так в себе, — откликнулся Дэниз и окинул меня выразительным взглядом.

— Э… как я понимаю, вы хотите заполучить нечто, принадлежащее мне. Я, естественно, хочу это сохранить. В итоге возникают известные сложности.

— Сложности? — Дэниз удивился. — Не вижу тут никаких особых сложностей.

— Я тоже, — поддержала его Шерри. — Какие сложности? Мы с тобой разведемся, а с Дэнизом поженимся, только и всего.

— По-моему, обсуждать больше нечего, — поставил точку Дэниз.

— А по-моему, есть, что, — возразил я. — Я хочу поступить как цивилизованное существо и сообразно приличиям, но вовсе не намерен сдаваться без боя. Я за равные шансы и открыт для любых предложений, вот и подумал, что мы можем уладить дело по-приятельски. Согласны ли вы меня выслушать?

— Ладно, — неохотно согласился Дэниз. — Похоже, тут нет подвоха.

— Вот и молодцом, — похвалил я его. — Вы знайте себе сидите и держитесь за руки, а я на минутку отлучусь.

Я пересек комнату, открыл бар и извлек из него три маленькие бутылочки с розовым портвейном, после чего выстроил их на кофейном столике перед софой.

— Это ещё что такое? — осведомилась Шерри.

— Три маленькие бутылочки портвейна, — ответил я. — Нынче днем запасся.

— Очень забавно. Но зачем?

— Без них мы не сможем по-приятельски разрешить наши затруднения. Дело в том, что одна из этих бутылочек немного отличается от двух других. Две содержат обыкновенный портвейн, а вот в третьей — яд, да столько, что хватит на весь город. По моей задумке, один из нас выпьет отравленное вино, прикажет долго жить и тем самым освободит остальных от всех бед.

— Шерм, — пробомотала Шерри, — твое чувство юмора всегда было несколько… извращенным.

— Я просто считаю, что мой замысел дает каждому из нас равные шансы. Очень цивилизованно. И разумно.

— Теперь, когда ты все растолковал, я признаю твою правоту, — сказала Шерри. — Едва ли можно было предложить нечто более цивилизованное и разумное.

Высвободив левую руку, она оперлась подбородком о ладони и уставилась на бутылочки с портвейном. Мысль о том, что двое цивилизованных мужчин, возможно, готовы пойти на смерть ради обладания ею, явно льстила Шерри.

— Слушайте, — подал голос Дэниз, — здесь три бутылки. Неужели вы и впрямь думаете, что Шерри будет участвовать в таком диком предприятии?

— Цивилизованном, не диком, — поправил я его. — Мы все должны иметь равные шансы. Если отраву выпью я, вы получите Шерри. Если отраву выпьете вы, Шерри останется у меня. Если отраву выпьет она, никто из нас её не получит. По-моему, все честно, и Шерри должна согласиться.

— Я согласна, — тотчас сказала Шерри.

— А я против, — процедил Дэниз.

— Обуздай свой апломб, дорогой, — одернула его Шерри. — Не в твоем положении быть против чего-либо.

— Соглашайтесь, Дэниз, — поддержал я её. — Никто не может диктовать свою волю другим, если те в большинстве.

Шерри повернулась и взглянула на Дэниза округлившимися глазами. Видимо, она не ожидала, что он может оказать ей такое упорное сопротивление.

— Дело не только в риске, — стоял на своем Дэниз. — Эта затея чревата неприятностями. Предположим, каждый из нас выпивает свою бутылку. Один испускает дух. Разве не ясно, что полиция не даст покоя двум оставшимся в живых?

— Вы правы, — согласился я. — Но я это предвидел и знаю, как избавиться от настырных полицейских. Мы не станем пить здесь. Каждый из нас, уходя, возьмет свою бутылку с собой и выпьет, когда останется один. Двое выживших встретятся завтра, скажем, в три часа в баре ресторанчика «Пикарди». Поскольку завтра — Рождество, такое решение не только избавит нас от трений с полицией, но и внесет в предприятие толику романтики, не говоря уже о напряженном ожидании. Кто же будут эти двое? Кто придет завтра в «Пикарди»? Дух захватывает!

Дэниз желчно взглянул на меня.

— Надеюсь, не мы с вами, Шерм, — процедил он.

— Значит, вы согласны рискнуть?

— А что делать? Я вижу, Шерри тоже готова. Стало быть, и я…

— Да, да! — воскликнула Шерри. — Шерм, концовка твоего плана просто восхитительна. Когда-то я переоценила твои достоинства, но теперь вижу, что ты вполне заслужил мой аванс. Правда, мне кажется, ты кое-что упустил, и я немного разочарована.

— Вот как? Что же?

— Тебе следовало предложить выпить шерри, а не портвейн.

— О, шерри для Шерри! Ты права, я прозевал прекрасный ход. Но теперь уже поздно что-либо менять.

— Очень жаль. Что ж, удовольствуемся портвейном.

— Погодите, погодите, — встрял Дэниз. — Но ведь вам известно, в которой из бутылок отрава.

— Нет, — ответил я. — Бутылки неотличимы одна от другой, я несколько раз переставлял их местами, закрыв глаза. Как бы там ни было, вы с Шерри можете сами выбрать бутылки, а я прихвачу оставшуюся. Надеюсь, это вас устроит?

— Вполне, — ответила Шерри. — И не очень-то прилично с твоей стороны, Дэниз, подозревать Шерма в нечистой игре. Ведь речь идет о деле чести. А теперь давайте выпьем ещё по бокалу. За дружбу.

Мы выпили мартини, а потом я отправился на юг Манхэттена и снял номер в гостинице. Там я натянул пижаму, поскольку хотел встретить смерть в таком одеянии, выпил портвейн и завалился спать.

Я сидел в празднично убранном к Рождеству баре, потягивая ароматный коктейль, когда вошла Шерри. Конечно, тут был не бар «Пикарди», но местечко производило вполне приличное впечатление. На невысоких подмостках сидели миловидные и одаренные девушки, вдохновенно перебиравшие струны арф. Из-под их пальцев лилась чарующая рождественская мелодия. Шерри наверняка пережила потрясение при виде меня, но не выказала своих чувств, а просто села на соседний табурет.

— Какого черта ты делаешь здесь, на земле? — спросила она.

— Приветствую, Шерри, — сказал я. — Примечательно, что ты употребила это выражение — «на земле».

— О! — Она посмотрела на меня и дробно застучала по стойке ногтем указательного пальца правой руки — явный признак раздражения. — Шерм, не думай, что можешь финтить и темнить со мной. Я все поняла. Ты просто мерзавец. Изловчился отравить две бутылки, а потом выбрать их для себя и для меня. Ты был готов пойти на такой грязный трюк, лишь бы навсегда разлучить меня с Дэнизом. Твое двуличие не знает границ!

— Ты несправедлива, — заспорил я. — Верно, все было не совсем так, как я вам описывал, но я не допустил никакой несправедливости, и у всех были равные шансы.

— Попытайся объяснить, если можно.

— На самом деле я подсыпал отраву во все три бутылки.

— Где же тогда Дэниз?

— А ведь верно! Где же?

— Что-то я его не вижу.

— Я тоже. И уже не увидим.

— Ты хочешь сказать, что он нарушил условия и не стал пить свой портвейн?

— Вот именно.

Шерри снова вперила в меня взор. Ее указательный палец барабанил по стойке все медленнее, потом и вовсе застыл, и мне показалось, что я вижу в её глазах намек на то, что мы, вероятно, возносимся на новую, небесную высоту безумия и неутолимой страсти.

— Что ж, — сказала она. — Наверное, я была несправедлива, назвав своего супруга мерзавцем… Отрава действует так медленно?

— Рождество переживем, — ответил я. — Может быть, выпьешь бокал коктейля?

— Да уж, пожалуй, — ответила Шерри. — Хотя лучше бы шерри.