Шестиклассники

Глава 18. Кто виноват?

Едва прозвенел звонок на шестой урок, ребята расселись на своих местах, ожидая Таисию Николаевну. Они были уверены, что классная руководительница продолжит разговор о происшествии на ботанике.

Действительно, она начала с вопроса о голубе.

Она пришла в класс вместе с Володей. Вожатый сел на последнюю парту, а учительница встала у столика, вынула из портфеля тетрадку с коричневыми корочками и спросила:

— Ну-с, кого же нам все-таки винить за сегодняшний случай на ботанике? Кто в конце концов виноват?

Выражая общее мнение, негромко ответил Зайцев:

— Лядов виноват.

— Лядов, — повторила учительница.

— Ну да! Он принёс голубя, — осмелев, погромче сказал Зайцев.

— И всегда шумит на уроках, — добавила Ляля Комарова.

— И убегал сколько раз!

— Так, — ответила Таисия Николаевна. — Значит, судя по вашим репликам, вам не нравится, как Лядов ведет себя?

— А что хорошего? — послышались голоса. — Ясно!

— Почему же вы не спросите, как он додумался сделать то, что сделал сегодня?

— Да разве скажет!

— А вы попробуйте!

— Говори, Лядов! — через весь класс крикнул Кузеванов.

— Встань хоть! Тебя спрашивают! — опять раздались голоса.

Лядов лениво встал.

— Что говорить-то?

И отвернулся к окну.

— Сюда гляди, сюда — потребовала Ляля Комарова. — Сумел сделать, умей и отвечать!

— Вот ещё пристали! — усмехнулся Лядов.

— Пристали? — подскочила Ляля. — Да он издевается, Таисия Николаевна! Его как человека просят…

Со всех сторон прорвалось возмущение:

— Не понимает он по-человечески!

— Всем учителям грубит…

— И девочек за косы…

— Распоясался! Давно приструнить пора!

Нахохлившись, Лядов оглядел разбушевавшийся класс. Он ещё пытался делать вид, будто ребячий напор его мало волнует, но узкие глазки забегали растерянно и ядовитая усмешка сменилась жалкой гримасой. Всегда самоуверенно-наглый, он теперь показался Ане испуганным и бессильным повредить классу. Должно быть, эту силу перед Лядовым почувствовали многие, потому что, постепенно успокаиваясь, продолжали строго глядеть на него, и он стоял перед всеми словно обезоруженный.

А учительница, помолчав, спросила:

— Видишь, Лядов? Такой, как сейчас, ты ни у кого сочувствия не вызываешь!

Раздался чей-то голос:

— Пусть всё-таки скажет, почему голубя притащил?

— А я хотела бы, — заметила Таисия Николаевна, — задать теперь этот вопрос всем!

— Да откуда мы знаем? — удивились ребята. — Мало ли для чего понадобился ему голубь!

— Дело не в голубе, — возразила Таисия Николаевна.

И заговорила о том, что Лядов с одинаковым успехом мог принести в класс любую птицу, любого зверя. Он решился на такой поступок потому, что жить в классе ему очень привольно. Вот сейчас впервые ребята потребовали от него отчёта («Да и то по моей указке», — добавила Таисия Николаевна), а до сих пор он вообще творил всё, что хотел, и никто ему ничего не говорил, все мирились с его поведением, и он привык быть безнаказанным. Разве сегодняшний случай на ботанике исключение?

Аня сидела, не шевелясь, не глядя на учительницу. Было стыдно смотреть на Таисию Николаевну. Ведь в самом деле, сегодняшний случай на ботанике совсем не исключение. Конечно, не каждый день порхает по классу живой голубь. Но разве лучше, когда поминутно взлетают бумажные?

— А как вы учитесь? — продолжала Таисия Николаевна. — Я подвела итог вашей успеваемости за две недели и ужаснулась: в классе восемнадцать двоечников!

Аня тоже ужаснулась: восемнадцать!

Почти каждый день на уроках то один, то другой ученик получал плохую отметку. Но в общей массе отметок, где были и четверки и пятерки, двойки не казались такими страшными. И вдруг — восемнадцать неуспевающих! Это из тридцати-то семи человек! Другими словами, каждый второй ученик — двоечник. Хоть по одной двойке, да имеет! А есть ещё и такие, например Галкин или опять же этот Лядов, у которых и по две двойки!

— Это сплошной позор! — потрясла Таисия Николаевна коричневой тетрадкой, и белые странички зашелестели, словно тоже укоряюще зашептали: «Позор! Позор!» — Не знаю, как и разговаривать теперь с вашими родителями. Решила созвать родительское собрание, но ведь с такими показателями только краснеть за вас!

— И особенно за пионеров! — воскликнул Володя.

Он поднялся с последней парты, прошёл к преподавательскому столику и тоже начал говорить, заявив, что крайне удивлён, почему шестиклассники не ладят с Варварой Самсоновной.

— Не понимаю! У нас она одна из лучших преподавателей, а вы… Лучше бы не шумели на уроках попусту, а узнали как следует, что за человек. Не младенцы, могли бы до этого додуматься и сами. А теперь, как видно придётся мне знакомить вас с Варварой Самсоновной…

Аня не поняла, как можно знакомить их с учительницей, которую они знают второй год. Но Володя уже сел на место, и снова заговорила Таисия Николаевна:

— Мы затеяли с вами много хороших дел, но всему грош цена, если забывать о главном. Звеньям-то надо заботиться об учебе!

— А Лядов не пионер! — выкрикнул Шереметьев.

— Ну так возьми его в свое звено!

— Из-за него первого места никогда не завоюешь!

— Вот как ты рассуждаешь! — подхватила учительница, повернувшись к Диме. — А что, если и я приду к директору и скажу: «Хочу занять первое место с шестым «Б» по школе, только без отстающих — с ними не завоюешь!» Думаю, директор спросит: «А вы, Таисия Николаевна, попробовали сделать класс хорошим с этими учениками?» Что я отвечу? Пусть, мол, с теми, кто похуже, другие возятся? Один наш ученик так и сказал: «Возятся!» А ведь это не по-товарищески! И коллектив существует не только для развлечений. Вот и давайте вместе решать, чтоб в нашем классе не повторялись истории вроде сегодняшней на ботанике. Кто хочет взять слово?

Вот как повернула Таисия Николаевна! Ребята ждали разговора о Лядове, приготовились слушать, как учительница будет его распекать, а стали обсуждать свои классные дела и советоваться, как поскорее избавиться от всего плохого. И Ляля Комарова согласилась, чтобы Лядова прикрепили к её звену, а Кузеванов пообещал срочно написать заметку в стенгазету о планах отряда, и кто-то предложил исправить до родительского собрания все двойки.

— Ну, все не все, — заметила Таисия Николаевна, — а частично могли бы. Я знаю, многих из вас эти двойки мучают и вы готовы стараться.

Аня взглянула на Галкина: «Он старается». Ей почему-то показалось, что Таисия Николаевна намекнула именно на него. А когда руководительница потребовала вынуть дневники и записать в них о родительском собрании и Лёня тоже тщательно записал продиктованный Таисией Николаевной текст, Аня снова подумала: «Да, он старается!» И ей захотелось поговорить с Галкиным откровенно, чтоб он на неё больше не сердился, расспросить, не нужна ли ему всё-таки какая-нибудь тетрадь, помочь ему поскорее избавиться от двоек. Поэтому сразу, как только Таисия Николаевна объявила, что можно идти, Аня крикнула:

— Лёня!

Он уже направился к двери, перекинув через плечо сумку, но обернулся и остановился.

Но тут Аню позвала Таисия Николаевна. Галкин не стал ждать и выбежал из класса. Досадуя, что так неудачно всё сложилось, Аня подошла к учительнице, около которой толпились девочки. Таисия Николаевна говорила о выставке: хорошо бы закончить её к родительскому собранию. Аня поспешно закивала: да, да, она всё сделает! Было очень уместно сказать сейчас о Шереметьеве, чтобы руководительница заставила его помогать Ане, но это затянуло бы разговор… А если не задерживаться, то, пожалуй, можно догнать Галкина!

И, заверив учительницу, что она сделает, Аня стремительно выскочила из класса.

Она увидела Галкина на лестничной площадке второго этажа. Он стоял, навалившись грудью на сумку, лежащую на перилах, и смотрел вверх, как будто специально ждал Аню.

— Лёня! — крикнула она, подбегая.

— Ну, чего тебе? — спросил он, не двигаясь и не меняя позы.

— Вот ты… ты не был, когда мы звеном собирались, — начала она торопливо, с трудом переводя дыхание. — А мы по цепочке будем. Чтоб собираться быстрее. За мной Маша, а я за тобой, и ты к Зайцеву. Ты уж не подводи.

— Чего не подводи?

— Звено не подводи! И весь класс. Видишь, как плохо у нас. Надо исправлять…

Неожиданно выпрямившись и глядя куда-то поверх Аниной головы, Галкин закричал:

— Эге-ге!

По лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, катился Лядов.

— Ого-го!

Лёня поднял сумку на вытянутой руке.

— Двинули! — и беспечно махнул Ане. — Ладно, не подведу!

Аня проводила ребят взглядом, полным недоумения и обиды. Словно кто-то обманул её в лучших ожиданиях. Так спешила! Так догоняла Галкина! Поверила, что с ним можно обо всём поговорить. И никогда, ни на одну секунду не позволяла себе даже мысленно сравнивать его с Лядовым. Что Лядов? Второгодник. Не пионер. Не желает учиться. А Лёня совсем другой. Уже старается. И, как все в их классе, скоро исправится! Так думала она, так размечталась, а сам Галкин… Он убегал сейчас всё-таки с этим Лядовым и ждал здесь на лестнице не её, не Аню, а именно Лядова.

Что же связывало этих ребят, что скрепляло столь прочно? Неужели на самом деле какая-то непостижимая, нераскрытая тайна?