Шесть историй о любви

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Фильм был старый, но свежий. Назывался он "Интервенция".

Сняли его давно, где-то в конце шестидесятых, в нем еще были заняты давно покинувшие этот мир Высоцкий и Капелян, а Валерий Золотухин играл роль молодого паренька. Но Игорь Тарханов был уверен, что раньше этот фильм не показывали, по крайней мере, он этого не помнил. О чем он и рассказывал Эллине Юрьевой, провожая ее после сеанса домой. Молодому человеку фильм понравился, а девушке- нет. Ей не понятен был буффонадный стиль постановки.

Дождь, шедший весь день, к вечеру прекратился, но стекла трамвая все еще были мокры и через них было плохо видно улицы.

– Хорошо, что ты меня провожаешь, я так боюсь возвращаться в темноте. У нас улица такая странная: с одной стороны- девятиэтажки, а с другой стороны- гаражи и железная дорога. Хорошо, хоть, дом недалеко от остановки,— рассказывала Эллина.

– Да, железная дорога под окном- это замечательно. Часов не надо. Можно время по поездам проверять,— согласился Игорь.— А что, у вас много хулиганят?

– Да нет, но все равно страшно.

– Кстати, Элен, а ты знаешь, что я сам, не так давно, был террористом?

– Ну и что же ты такого террористического совершил?— спросила девушка, плотнее прижимаясь к молодому человеку и заглядывая ему в глаза.

– Послали меня однажды в Казань на завод ЭВМ. Добрался я туда нормально, получил от них то, что требовалось и засобирался домой. Для этого прибыл в Казанский аэропорт. Причем с приключениями: какой-то чудак прямо на ходу стал приставать к шоферу и помогать ему крутить руль. Но чудака с помощью оказавшегося по счастью в салоне милиционера высадили и приехали вовремя. И вот сижу я там в креслице и никого не трогаю…

"Следующая остановка- Кувшинская,"- сообщила вагоновожатая.

– Жду когда объявят посадку,— продолжил молодой человек, внимательно прослушав объявление.— И только я успел зарегистрироваться, как подходит ко мне милиционер. Я, как ты знаешь, человек мирный, взгляд у меня добрый, и ничем противозаконным не занимаюсь. Если, конечно, не считать переход улицы в неположенном месте. Поэтому я к его появлению отнесся абсолютно спокойно. Подходит этот служитель порядка и говорит: "Не могли бы вы, товарищ, оказать мне услугу."- "Пожалуйста,"- отвечаю.

Я, надо заметить, не считаю, что если "мент", то не человек.

Не могут же все наладчиками станков работать или в балете, или бухгалтерами. Милиция тоже нужна.

И повел он меня в какое-то служебное помещение. Там, порывшись в сейфе, извлек он пакетик, ну как если бы в бумагу книжку не очень толстую завернуть. Подает он мне этот сверток и говорит:

"Я бы попросил вас этот пакет взять и положить в свой багаж." Я ему отвечаю: "Ну хорошо, а кому я его должен в Свердловске передать?" Я-то думал, что он просто оказией воспользоваться хочет. А он отвечает: "Да никому ничего передавать не надо, вы, главное, через контроль пакет пронесите." Я не очень понял, зачем это ему надо, у меня в голове мысль свербит, что скоро посадка заканчивается. Согласился я, в общем. Он сначала пытался засунуть пакет в мой дипломат, но там места уже не было: я туда уже ТЭЗы положил и кусок сыра. Кстати, в Казани колбаса, как у нас, по талонам, зато почему-то сыр в свободной продаже, причем не колбасный, а нормальный, головками.

Эллина молча подняла бровки, выражая удивление такому продуктовому изобилию.

– Так что в дипломат я ничего класть не стал, а положил в простую хозяйственную матерчатую авоську, в которой у меня уже напихана была техническая документация.

"Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка- улица Уральских коммунаров,"- предупредила вагоновожатая.

– Это наша,— напомнила девушка.

Игорь кивнул головой в знак согласия и продолжил:

– Бросил я пакет в сумку и поплелся на досмотр.

Народ уже почти весь прошел, да там и народу-то было, кот наплакал. В ЯК-40 всего двадцать пять пассажиров входит. В общем, девица, которая проводила досмотр, очевидно, что-то заподозрила и выделила из оставшихся пятерых человек нас двоих: меня и еще одного мужика с портфелем. Поскольку я, честно говоря, ничего не подозревал, то к предстоящим испытаниям относился абсолютно индифферентно. Положил на ленту их рентгена свой багаж, а сам прошел через дверь металлоискателя. Подхожу к транспортеру, чтобы снять свой дипломат, а девица нервничает - у меня в дипломате невесть что показывает- и говорит: "Откройте портфель, что у вас там?."

Трамвай остановился, распахнулись двери, и Игорь с Эллей поднялись со своих кресел и устремились на выход.

– И что дальше,— спросила девушка, взяв своего провожатого под руку, когда они вышли из трамвая.

– Открыл я ей дипломат, она стала рыться в нем, а в этот момент через устройство просвечивания проехала моя сумка со свертком. Я спокойно снимаю ее и даже этот самый пакет поправил, чтобы он у меня не вывалился. Он у меня сверху лежал. А девица смотрит в мой дипломат и ничего понять не может. "Это что?"- спрашивает. Я ей популярно объясняю, что это ТЭЗы- блоки для ЭВМ, а это сыр, а это книги… Тут уже и портфель дяденьки приехал, что после меня в очереди стоял. Контролерша нервничает, меня отпустила, стала этого гражданина досматривать: весь портфель перерыла. Я же прошел в накопитель и стал ждать посадки в самолет. Минут через десять появляется тот самый милиционер и сразу ко мне. "Где пакет?"- говорит. Показал я ему, и он, успокоившись, пригласил меня на составление протокола. Вернулись мы к незадачливой девице, прогнали мою авоську еще раз через этот агрегат и убедились, что в этом пакете на экране отчетливо виднелся контур пистолета. Так что я на собственном опыте знаю, что оружие на борт самолета пронести вполне возможно. Я теперь даже могу инструктировать по этому поводу.

Вот так, Элен, я был террористом.

– И что было потом?— спросила девушка.

– А ничего не было. Составили протокол на ее плохую службу.

Я в нем расписался. Контролершу, наверное, наказали, а я сел в самолет и улетел в Свердловск. А через неделю состоялась встреча нашей группы и мы договорились сходить с тобой в кино. Все.

Они немного помолчали.

– Вот мы и дошли,— сказала Эллина, показывая дом, где она жила.— Ты просто не знаешь, Игорек, как я рада тебя видеть.

Она встала перед молодым человеком и заботливо поправила воротник его куртки.

– Взаимно, Элен. Но в то же время я тебя обо всем предупредил.

– Спасибо, хоть показываешься иногда.

– Тебе спасибо. Если бы не ты, я бы так и не увидел этот фильм. Одному ходить в кино неинтересно. Костик, как я тебе говорил- несчастный человек. А еще гений-шахматист. Сам женился на моей сестре, пусть сам и выкручивается. Так что, когда я не в командировке, дома и сходить некуда и не с кем. Если бы не ты, пришлось бы валяться с книжкой на диване. А так, вроде прогулялся.

Будем прощаться?

Эллина кивнула белокурой головкой.

– Так ты, когда приедешь, сообщишь, чем дело кончилось?— спросила она.

– Обязательно, Элен.

– Ладно, я побегу, а то Артемка без меня спать не ляжет.

Девушка положила руки молодому человеку на плечи, прижалась на мгновение к нему грудью и поцеловала его. Потом резко отвернулась и пошла к подъезду. Оглянулась она только тогда, когда открывала дверь. Махнула на прощание рукой и исчезла в темноте подъезда.

Игорь неспешным шагом пошел на остановку трамвая.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Вскоре подошла "девятка" и Тарханов сел в первый вагон. Мысли его были о событиях последних месяцев. А событий было множество.

Этим летом он встретился с Верой Никитской и, похоже, всерьез влюбился в нее. По крайне мере после этой встречи, у него пропал интерес ко всем другим девушкам.

А тут еще Костя- друг взял да женился. Причем, на младшей сестре Игоря. Тарханов знал, конечно, что они дружат, но никак не ожидал, что дело зашло так далеко. Первый звонок был еще в Крыму, где они вместе с Константином проводили свои отпуска. Обычно охочий до развлечений приятель вдруг перестал реагировать на девушек. Правда, и сам Игорь после знакомства с Верой Никитской стал уделять им намного меньше внимания. Так что два самых интересных парня, как считали незамужние девушки их группы, оказались на редкость инертными и участвовали во всех мероприятиях поскольку-постольку.

Ну а открылось все насчет Кости и сестры Игоря- Марины в аэропорту. Обычно Игоря никто из родных никогда не встречал. Слишком много у него было командировок и связанных с ними поездок. А тут, среди встречающих, он вдруг разглядел собственную сестру. Но младшая Тарханова с братцем едва поздоровалась, и тут же повисла на шее у его друга. Надо было видеть, какие счастливые и глупые были у них лица.

Игорь слегка хлопнул сестренку пониже спины и иронично заметил:

– Машутка, мне кажется, тут есть люди и породнее… Да отпусти ты его. Задушишь. Где я себе другого механика найду. Ты лучше расскажи, как распределение прошло.

Этим летом сестра заканчивала институт и во время его отпуска должна была получить распределение.

Марина отпустила, наконец, друга и сказала, что устраивается на работу в один НИИ.

А еще здесь же в аэропорту Игорь познакомился с Артемкой.

Эллину встречали родители с внуком. Мальчишка сразу забрался к матери на руки. Игорь подошел попрощаться к ней и сразу завел разговор с мальчуганом.

– Привет, мужик! Как дела?

– Холосо,— шепотом признался мальчик.

– Тебя как зовут?— спросил молодой человек, протягивая руку.

– Алтем Юльев.

– Ты маму любишь?

Мальчик кивнул головой и сильнее прижался к Эллине.

– Правильно делаешь, она у тебя хорошая. Только ты ее слушайся и не обижай… Ну ладно, Элен, я пойду, до встречи.

Они кивнули головами друг другу на прощание, и Игорь с сестрой и Костей ушли.

Самое интересное, что распрощались они не навсегда. Где-то через месяц Игорю позвонили и сказали, что молодежная часть группы, с которой они отдыхали в Крыму, предлагает им с Костей встретиться и отметить встречу в каком-нибудь ресторане. "Малахите", например.

Посидели хорошо. Собралось восемь человек. И даже драка, что состоялась в фойе в конце вечера, не очень испортила им настроение. Тем более, что никто из их коллектива в ней участия не принимал. Пострадавшего и буянившего забрала милиция, а ребята распределились, кто кого пойдет провожать. Игорю, хоть он и жил в центре на Попова, досталось сопровождать Эллю на ВИЗ. Тогда они и договорился сходить как-нибудь в кино. У обоих не имелось партнеров, с кем можно было бы посещать культурные мероприятия.

В эту осень Центр наладки станков с ЧПУ, где работал Игорь, был завален заказами. Нечастые наезды его домой скрашивались только встречами с друзьями и письмами. Письмами Веры. Но они были такими тонкими и такими редкими. Плохо, когда девушка живет в частном доме и не имеет домашнего телефона. И то, что летом казалось само собой разумеющимся, сейчас куда-то отдалялось, словно стиралось временем и расстоянием. И тогда Игорь решил переломить судьбу. Он обратился к Петровичу- начальнику их участка, чтобы он нашел ему командировку в Тулу, а иначе у него, у Игоря, личная жизнь не складывается.

Для начала Петрович заслал его в Нижний Тагил на вагонный завод, который если и выпускал вагоны, то в третью очередь. А потом, когда Тарханов вернулся, он его вызвал и сказал:

– Задал ты мне Игорь задачку. Ты же знаешь, что европейская Россия- не наш район, не мы его обслуживаем. Но нашелся у меня телефончик бывшего однокурсника, Сережки Пантелеева, он вскоре после распределения в те края перебрался…

– Бедный котик, ты долго его за хвост тянуть будешь, Петрович?

– Ох, нетерпеливый. Есть у него станочек. Я договорился, пришлют они вызов.

И начальник протянул записку.

– Так тут какое-то Пушкино. Это где?— спросил Тарханов.

– Московская область.

– Ничего себе, рядом.

– Да от Москвы до Тулы всего двести километров, и электрички каждый час ходят. Не, ну если ты не хочешь…Можно Тюмень организовать.

– Да поеду я, поеду. Уговорил.

– Для него же старался. Да милую провожать, семь верст- не околица.

– Хорошо, спасибо тебе, Петрович. Спасибо.

Дома Игорь посмотрел карту. Однако! Пушкино оказалась на север от Москвы, а Тула была на юг от столицы. Но, с другой стороны, двести сорок километров, все-таки, в восемь раз меньше, чем две тысячи, что их разделяло сейчас. Так что командировкой он заранее был доволен.

Петрович, воспользовавшись хорошим настроением Игоря, послал-таки его в Тюмень. Затем он еще успел помочь в наладке на ЗиКе и, наконец, послезавтра должен был лететь в Москву. А пока Тарханов, как истинный мужчина выполнил свое обещание и пригласил Эллину Юрьеву в кино. Не любил он, чтобы его считали болтуном.

Тем более, он предупредил Эллю, что уезжает в командировку в столицу и надеется, что там, наконец-то, решится его судьба.

Минут через двадцать объявили его остановку.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

До этого Игорь был в Москве один раз, проездом в славный город Рыбинск. Это было крайне давно, восемь лет назад. Тогда он служил в армии и в Рыбинск его отправили за спецаппаратурой.

Пробыл он в тот раз в столице полный световой день.

Хорошо, хоть капитан- старший из командировочной группы- оказался не занудой и отпустил его в автобусную экскурсию по городу. Он и увидел из окна "Икаруса": и Красную площадь, и Ленинские горы с главным зданием университета и лыжным трамплином, и Садовое кольцо, и универмаги, и Большой театр. Если бы не эта автоэкскурсия, у него так бы наверняка сложилось превратное впечатление о Москве. Столица так бы и осталась в его воспоминаниях городом-вокзалом, где основное население: толпы грязных цыган, как на Казанском, или мешочники с авоськами, забитыми батонами вареной колбасы, как на Ярославском. А между этими странными людьми то и дело шныряют военные патрули, которые без конца придираются к проезжающим солдатам. Лично к нему успели пристать дважды. Один раз из-за легкой небритости, а во второй, когда он уже побрился в вокзальном туалете, за то, что он ел мороженое на ходу.

В тех краях, где служил Игорь, мороженого, в отличие от медведей, не было вовсе. Поэтому он даже не подозревал, что есть его, согласно уставу, полагалась стоя в сторонке, а не во время движения.

А еще в Москве было полным-полно хорошеньких девушек и мальчиков- пижонов. Рядовой Тарханов разглядывал и тех, и других с большим интересом. Благодаря пижонам он понял, что последний писк моды- это длинные американские джинсы, низ которых подвернут изнанкой наружу, словно брюки с манжетами. А на девушек Игорь просто любовался. От их точки ближайшие дамы жили в двадцати верстах.

Но, все-таки, самым интересным в столице оказалось метро.

Оно понравилось Тарханову больше всего.

Обо всем этом и вспоминал наш герой в течение тех двух часов полета. В Домодедово, куда прилетел его самолет, публика оказалась почище. Не было ни разноцветных цыганок, ни мешочников с колбасой. Девушки и пижоны имелись, но мода, которую они демонстрировали, ушла далеко вперед от той, что он видел восемь лет назад.

Выйдя на автобусную стоянку, Игорь встал в очередь. Как оказалось в последствии, это ему предстояло делать постоянно. Очередь за всем подряд была визитной карточкой столицы.

В первый экспресс он не поместился, зато в следующий он вошел одним из первых и сел у окна, хотелось увидеть что-нибудь по дороге.

Минут через сорок он был уже в центре у парка имени Горького, где и спустился в метро. Да, впечатления тех лет не обманули, станции метро были также помпезны и величественны. Надо быть закоренелым москвичом, чтобы не замечать всего этого, или явным провинциалом, чтобы этим любоваться.

На Комсомольской площади он вышел и, определившись с направлением, стал выбираться к Ярославскому вокзалу. Он прибыл сюда не на один день и сразу решил, что сначала устроится на заводе, а уж потом попутешествует по столице.

Электрички до города Пушкино ходили довольно часто: три-четыре раза в час. А там, рядом с платформой, оказалась и автобусная остановка, что крайне понравилось Тарханову. И вот он на месте.

Поселили Игоря в учкомбинате- на заводе постоянно проводились курсы для потребителей заводской продукции. Правда, по просьбе Игоря, Сергей Сергеевич- однокашник Петровича- выхлопотал ему место в комнате на двоих. Расположившись в общежитии, Игорь оформил пропуск на завод, отметил командировку и посмотрел на станок. Обычное изделие завода "Красный пролетарий". На три дня работы. Если очень постараться, можно пять дней вокруг него ходить, дольше не позволяла квалификация.

Но станком он решил заняться завтра, а сегодня он первым делом пошел на переговорный пункт. Междугородний телефон он нашел недалеко от железнодорожной станции. Поскольку автоматической связи с Тулой почему-то не было, он сделал заказ и сел в уголок комнатушки. Через десять минут по громкой связи объявили: "Тула!

Кто заказывал Тулу? Пройдите во вторую кабину."

В кабинете логопеда, расположенном в школе номер пять, у Веры Никитской шел обычный прием. Перед зеркалом, занимавшим добрую половину стены, сидел гражданин семи лет от роду и корчил сам себе рожицы. Это занятие его очень забавляло, и он едва сдерживался, чтобы не рассмеяться громко. Вера Ивановна подняла голову от тетради, в которой что-то писала, и со строгими нотками в голосе сказала:

– Вова, перестань гримасничать, делай "парус", а затем дуй на язычок. А то так и не научишься произносить "ш-ш-ш". Над тобой ребята в классе не смеются?

Мальчик отрицательно покачал головой.

– Пусть попробуют,— и он сжал кулачок.

– Драться нехорошо, как, впрочем, и дразниться.

На этом месте их беседу прервал звук открывающейся двери и на пороге появилась старшая пионервожатая школы Галя Киселева.

– Вера Ивановна, вас к телефону. Междугородний звонок из Москвы,— сообщила она.

Галя только в прошлом году закончила эту же школу и пошла в пионервожатые за стажем, не сумев с первой попытки попасть в местный пединститут. Слово Москва она произносила с восторгом.

– Из Москвы?— удивилась Вера.— Вовочка, бери свою тетрадь, на сегодня занятие закончено.

Мальчишке не надо было повторять дважды- он вылетел из кабинета пулей.

Никитская вошла в учительскую, поздоровалась с педагогами и прошла к столу завуча Елены Михайловны, где и находился телефон.

Она поднесла трубку к уху и услышала знакомый глуховатый голос:

– Здравствуй, Верочка. Это я. Я приехал.

– Я рада слышать. Когда ты приехал?.. Сегодня?… Где остановился? В Пушкино?

– Это по Ярославской дороге,— пояснила преподавательница географии Любовь Дмитриевна.

Все педагоги, делая вид, что они чем-то заняты, внимательно слушали реплики Веры.

– Конечно, могу… Нет, это далеко, лучше в Москве.

– Когда мы с мужем еще не были женаты, и он приезжал ко мне в Москву, то мы встречались на Пушкинской площади,— поделилась опытом Елена Михайловна.

Она гордилась тем, что в свое время училась в МГПИ имени Крупской.

– Зачем куда-то ехать. Ты же приезжаешь на Комсомольскую площадь? Так вот там, направо от вокзалов, будет станция Каланчевская… Да, надо будет пройти мимо Ленинградского вокзала. И там на платформе… Наша тульская электричка приходит туда…

Время? Я могу с утра. На самую первую- очень рано вставать, а следующая?

– На семь пятьдесят есть электричка,— сообщил трудовик Станислав Евгеньевич.

– Говорят, есть электричка на без десяти восемь. Значит, она прибывает в Москву около двенадцати,— продолжила разговор Никитская.— Хорошо, хорошо, наверное, так. До свидания. До встречи.

И она положила трубку.

– Вера Ивановна, а он москвич?— с завистью спросила Галочка.

– Да нет же, он и из Свердловска,— призналась логопед.

– А-а-а-а,— разочаровано произнесла пионервожатая.

Столица Урала казалась ей достаточно далекой дырой.

– Хороший город, я его проезжал, когда ездил по путевке в Монголию,— сообщил трудовик.— По крайней мере, пиво там неплохое и прямо на платформе продавали.

Приятные воспоминания Станислава Евгеньевича на женщин в учительской впечатления не произвели.

– Верочка Ивановна, а где же вы с ним познакомились?— удивилась географичка.

– В отпуске, в Крыму, в Ялте,— не стала скрывать истину Никитская.

– Как романтично, прямо как у Чехова,— промолвила литераторша Нелли Петровна, каждый год пытающая устроить свою судьбу и обрести семейное счастье.— Поехать в Крым на следующий год? Или в Сочи?

Решить она не успела, так как прозвенел звонок и начались занятия второй смены.

Игорь, вернувшись в общежитие, был весьма огорчен тем, что вторую койку его комнаты заняли, и он теперь будет жить не один.

Соседом ему поселили москвича Витю Кукляева. Свердловчанин крайне удивился, зачем ему жить в Пушкино, если есть квартира в столице. Виктор объяснил, что дома кроме него в квартире живут еще родители и старший брат с женой и ребенком. Заниматься там невозможно, да еще каждое утро нужно ездить сюда на учебу. Проще оставаться здесь, тем более, что за проживание платит предприятие, а дома показываться на выходные, когда нет занятий.

Наутро Игорь направился на завод и подготовил рабочее место.

Сергей Сергеевич уже по этим его действиям понял, что наладчик- настоящий профессионал. Уже к обеду станок стал подавать признаки жизни.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Продуктивно потрудившись в пятницу, Игорь объяснил Пантелееву, что доведет станок до ума на следующей неделе, а в выходные он работать не может. У него в Москве есть маленькое дельце.

И в субботу утром он, наскоро позавтракав, отправился в столицу на поиски своего счастья.

В электричке ему пришлось стоять до самой Москвы- так много ехало в ней народу. Благо, путь был недолог: с полчаса всего.

Прибыв на Ярославский вокзал, Тарханов через несколько минут отыскал Каланчевскую платформу.

На нее, действительно, периодически приходили электрички. Из Подольска, например, или Чехова. С нее можно было попасть на Рижский вокзал и уехать в западном направлении. Только из Тулы ничего не прибывало. Игорь нашел на платформе какого-то железнодорожника и задал ему пару вопросов. Из ответов труженика стальных магистралей Тарханов понял, что ждет он здесь неизвестно чего. Первая утренняя электричка из Тулы была больше часа назад, но Вера на ней приехать не обещала. А вторая, на которую она и рассчитывала, оказалась дополнительной, и ее подавали обычно в праздники, чтобы жители города-героя Тулы могли в меньшей тесноте прибыть в город-герой Москву и спокойней отовариться в московских магазинах. Но в этот день была обычная суббота и ее не пускали, в чем Тарханов смог убедиться лично, прождав ее напрасно на перроне.

Следующая электричка должна была прибыть во втором часу пополудни. Игорь посмотрел на свои часы, они показывали без нескольких минут двенадцать.

Погода портилась. С утра серое и хмурое небо окончательно обиделось на великий город и уже с полчаса посыпало его мелким дождем. Наш герой, устав мерить железнодорожную платформу шагами, зашел в холодный павильон и сел на скамейку. Покидать место встречи с любимой девушкой он не собирался. Куда идти? А вдруг она приедет. Нет, он решил, что будет здесь ждать ее хоть до вечера. Развлечения ради он стал разглядывать пассажиров и поезда.

Подали фирменный состав "Донбасс". Постояв у платформы несколько минут, он отправился на Украину. Уехала на Рижский вокзал пожилая тетенька с большой собакой. До этого она громко жаловалась Тарханову и дедушке с мальчонкой, единственным пассажирам на этой платформе, что вынуждена долго ждать электричку, хотя тут ехать несколько минут, по той причине, что в метро с собакой ее не пускают. С юга после тяжелого рейса прибыл пассажирский "Ростов-на-Дону- Москва". А за ним еще один электропоезд, и дед с внуком отбыли на нем в Волоколамск.

Сидеть было холодно, и Тарханов вышел на платформу походить.

Он ждал девушку уже полтора часа. Даже дождь уже прекратился. Через некоторое время появилась еще одна электричка. Игорь встал у выхода с платформы и стал терпеливо рассматривать ее пассажиров.

– Откуда электропоезд?— спросил он у мужчины, шедшего первым.

– Из Серпухова,— ответил тот ему на ходу.

И о чудо! Ему показалось, что в толпе прибывших мелькнуло знакомое лицо. До этого он видел Веру только летом в легком платьишке. А сейчас она была в длиннополом пальто и в шапочке, но из под нее выбивались такие знакомые темно-русые пряди…

Вера тоже заметила Игоря и невольно улыбнулась. Молодой человек быстро подошел к ней и, не спрашивая разрешения, склонился и поцеловал ее в щеку.

– Я так долго ждал.

– Замерз, наверное? Сегодня холодно.

– Да нет. Мы куда-то идем?

– А куда бы ты хотел?

– С тобой куда угодно. Я в Москве пока дальше вокзалов нигде не был. С тобой- хоть на Северный полюс.

После небольшого раздумья Вера решила показать ему Арбат.

Его не так давно отреставрировали и украсили фонарями. Девушке там нравилось. Они спустились в метро, и пока длинный эскалатор нес их под землю, она рассказала ему о причине своего опоздания.

О том, что добираться ей пришлось на перекладных, делая пересадку в Серпухове. Ту электричку, на которую она рассчитывала, оказывается отменили. Молодой человек смотрел в ее серые глаза, держал ее за руку и молча улыбался. Вышли наверх они на станции "Арбатская".

Тому, кто никогда не был ранее в Москве, всегда интересно впервые увидеть ее достопримечательности. В этом есть что-то похожее на то, как если после прочитанной интересной книги, вам предлагают посмотреть удачную ее экранизацию. Так вот и Игорь, только выйдя из метро, сразу заметил кинотеатр "Художественный", он знал про его существование. А когда они перешли по подземному переходу на другую сторону улицы, то оказались у известного на всю страну ресторана "Прага". В этом было что-то сказочное, ходить по незнакомому городу и находить в нем знакомые места. И улица Арбат существовала на самом деле, а отнюдь не только в романах писателей. Ее только недавно сделали пешеходной, замостили, заставили вычурными фонарями и целиком отдали туристам. В самом начале, вдоль каких-то заборов, устроили импровизированную выставку-продажу художники. Дальше располагались ларьки, торгующие безделушками для иностранцев, и вся улица была утыкана маленькими, но престижными, хорошо снабжаемыми магазинчиками.

Молодые люди шли медленно, никуда не спеша, рассказывая друг другу о своей жизни за последнее время: Игорь о городах, в которых побывал, Вера о работе и своих ребятишках. Но Арбат- очень короткая улица, и они прошли ее всю минут за двадцать. На их пути оказался ресторан "Арбатский", и они зашли туда пообедать, прогулка на свежем воздухе пробуждала аппетит.

– Куда мы можем еще пойти?— спросил Игорь, когда молодые люди вышли на улицу.

– А что бы ты хотел увидеть?

– Вообще-то, тебя. И желание мое уже сбылось. А что еще? Даже не знаю. Что-нибудь интересное. В театр мы не можем- спектакли кончаются поздно, и ты пропустишь все электрички. Или у тебя есть, где здесь переночевать?

– Увы,— отвечала девушка,— увы нет. Да и билетов здесь на хороший спектакль не купишь. А смотреть неинтересную пьесу в исполнении неизвестных актеров…

Она пожала плечами.

– Пойдем тогда просто погуляем,— предложил Тарханов.

Они прошли сквозь гастроном "Смоленский" и вышли на одноименную площадь. А потом перед ними встал выбор куда идти: прямо ли по Садовому кольцу, налево ли на Кутузовский проспект к домику Леонида Ильича, или направо в центр. Игорь решил посмотреть на Калининский проспект.

И опять замелькали знакомые виды: здание СЭВ, фирменные магазины "Мелодия", "Весна", "Дом книги", гастроном "Новоарбатский" и маленькая беленькая церковь возле башни из стекла и бетона.

Несколько минут они посмотрели телепрограмму на огромном экране, висящем напротив здания междугороднего переговорного пункта. Потом была Библиотека имени Ленина и Манежная площадь с приземистым зданием манежа.

Нет, чтобы ощутить всю прелесть этой прогулки, надо впервые приехать в Москву, москвичам или частым посетителям столицы это недоступно. Ну а если в подобной прогулке по Москве вас сопровождает любимая девушка, то все кажется прекрасным и интересным вдвойне.

А вот Красная площадь, виденная Игорем в ту его единственную, армейскую поездку,— у него даже сохранились фотографии: "рядовой Тарханов на главной площади страны"- сильного впечатления уже не производила. Все также стоял охраняемый парнями с карабинами Мавзолей, суетился возле ГУМа народ и даже собор Василия Блаженного никуда не исчез.

Стемнело. Вера зашла в ГУМ и купила там небольшой тортик, а потом сказала, что ей уже пора на вокзал. Настроение у Игоря стало падать, ему уже казалось, что он ждал девушку на платформе гораздо дольше, чем находился в ее обществе.

Снова метро и Курский вокзал. Суета и толкотня. У касс на пригородные поезда они остановились. Вернее, попытался остановиться Игорь. А Вера решительно пошла куда-то еще. Тарханов постарался обратить ее внимание на то, что билеты на электричку в Тулу продаются здесь. В ответ девушка ответила, что не собирается есть этот торт одна, а хочет разделить его со своей подругой Натальей Свиридовой. А Наташа живет в городке Электросталь, и что на Владимирское направление билеты продаются в другом зале. Игорь тогда вкрадчиво поинтересовался, а как же поступить ему, тонко намекая, что было бы неглупо, если бы девушка прояснила свое отношения к нему лично и к возможности повторной встречи в будущем.

Вера же в ответ находчиво заметила, что время хотя и не очень позднее, но темное, и только дружеские чувства гонят ее - одинокую девушку- в такую даль. Тарханов намек понял, как и то, что его проверяют на благородную склонность к самопожертвованию. Хотя он и не был искателем приключений, а, тем более, любителем заваливаться на ночь глядя к абсолютно незнакомым людям, живущим в городе, о существовании которого он не подозревал еще пять минут назад, Игорь, без всяких сомнений, решил, что девушку, любимую девушку, все же лучше проводить. Уж если он пролетел для встречи с ней две тысячи километров, то почему для того, чтобы не расставаться, не проехать в электричке еще семьдесят. Они купили билеты и стали ждать свой электропоезд.

Игорь мысленно прокручивал варианты своего поведения в незнакомой семье, параллельно думая о том, что вот если бы у него были знакомые друзья в Подмосковье, и он предложил бы Вере отправиться к ним на ночь в гости, то, наверняка, не был бы понят, и его ждал бы стопроцентный отказ. А потом он решил ничего не выдумывать и вести себя спокойно и с достоинством.

Вскоре электричку подали и они отправились навстречу своей судьбе. В вагоне молодые люди все больше молчали, не было желания говорить о пустяках. Разговаривать же о важном в присутствии посторонних оба не хотели, слишком много людей было вокруг.

Выйдя в Электростали, Тарханов убедился, что Вера была права в одном, несмотря на название, городишко был на редкость темный. Благо, хоть автобусная остановка, как это обычно бывало в Подмосковье, находилась возле железнодорожной платформы. Мало того, оказалось, что девушка имела весьма смутное представление о том, где жила ее подруга. Точно она знала только почтовый адрес.

Тогда Игорь стал приставать к какой-то бабульке на остановке. Та оказалась словоохотливой и объяснила на каком автобусе и до какой остановки им надо ехать, чтобы найти улицу Пионерскую.

Наконец, автобус подъехал. Они сели в него и продолжили свое путешествие. Поскольку, по причине вечернего времени, водитель остановок не объявлял, им пришлось узнавать о нужной у пассажиров, выбирая из них тех, что были поспокойней. В автобусе оказались два полупьяных парня, которые, похоже, вместе отмечали субботний день, а потом, устав от долгого совместного общения, стали выяснять между собой отношения. Толкались и матерились они именно до той остановки, где было нужно выходить Вере и Игорю.

Потом они вслед за нашими героями выпали из дверей и продолжили разборку прямо на улице. Кто в ней победил Вера с Игорем не узнали, поскольку быстро удалились с поля боя в темноту.

Им еще несколько раз пришлось обращаться к помощи редких прохожих, чтобы отыскать нужный дом.

Наталья Свиридова была ближайшей институтской подругой Веры Никитской. Они даже практику всегда проходили вместе. Родом она была из Коми республики, и, благодаря родственникам в Туле, попала в тамошний пединститут. Не в смысле блата, а в смысле географической точки. В отличие от скромной Веры, Наталья была смела и решительна. Тот муж, с которым она жила сейчас, был у нее третьим. Хотя детей ей бог и не давал. Дружба девушек не оборвалась с окончанием вуза: они не ленились переписываться. И когда Никитская сумела прорваться на курсы логопедов в московский институт, а Наташа сменила в последний раз фамилию и переехала к новому мужу в Электросталь, то Вера приезжала туда раза два и несколько раз они встречались в столице.

Жили супруги Свиридовы в однокомнатной хрущовке. Поэтому появление двух гостей вряд ли уж так сильно обрадовало мужа Натальи- Василия. Но, надо отдать ему должное, он отнесся к этому с олимпийским спокойствием. Зато его половина встретила подругу с радостью. Тем более, что ей была доверена роль эксперта. Нужно было дать оценку новому знакомому Веры.

Сперва хозяева и гости попили чай, теснясь в малометражной кухне. Затем мужчины ушли в комнату смотреть телевизор, а женщины остались на кухне мыть посуду и поболтать. После нескольких дежурных реплик и вопросов на тему: "А помнишь..?" Никитская спросила:

– Ну и что ты думаешь?

– Что тут думать, ты ведь не девочка осемнадцати лет, а он парень видный. Судя по поведению, обстоятельный. Пьет? Курит?

– Не знаю. Пьяным не видела. С вином ни разу не появлялся.

Не курит- это точно.

– Ну тем более. Что тут думать. Надо замуж выходить. Наши с тобой принцы- это простые, хорошие парни. Кто он.

– Инженер-наладчик каких- то станков с ЭВМ.

– Вот и образование у него верхнее. Лет то ему сколько?

– Молодой. Моложе меня на два года- двадцать семь.

– И отлично. Зачем тебе старик, дольше любить тебя сможет.

Здесь Наталья ей весело подмигнула.

– Вам, подруга, вместе стелить постель или по отдельности?

Вера зарделась немножко и ответила:

– По отдельности.

– Ну как скажешь, Верушка.

Василий!- окликнула Наташа мужа.

Когда супруг появился, она велела ему достать с антресолей раскладушку и разложить кресло-кровать для гостей.

Утром, когда Игорь проснулся, хозяева находились на кухне и о чем-то разговаривали. В дальнем углу стояла раскладушка, на которой лежала Вера. Девушка еще спала и волосы ее красиво разметались по подушке. Тарханов быстро оделся и потихоньку подошел к раскладушке. Девушка открыла глаза и улыбнулась. Игорь присел возле нее на корточки, склонился и попытался поцеловать любимую.

Девушка постаралась увернуться и заявила строго, но без обиды:

– Игорь, перестань, дай мне одеться.

И она укрылась одеялом до самых глаз. Игорь коснулся губами лба девушки и, поднявшись, скрылся в ванной комнате.

После завтрака Вера с другом засобирались в Москву. Наталья пошла их провожать и показала, где в двух кварталах от ее дома находится автобусная остановка, откуда можно попасть в соседний поселок, что значительно сокращало обратную дорогу. Действительно, минут через двадцать они добрались до железной дороги, причем на две остановки ближе к Москве. В этот раз нашим героям повезло больше: вагон, в который они вошли оказался полупустым.

Они сели на двойное место возле двери, никто им не мешал, и Игорь через некоторое время решительно сказал:

– Вера, мы сейчас опять расстанемся, как минимум, на неделю.

Я не знаю, будет ли потом возможность… Одним словом, я думаю, почему бы тебе не выйти за меня замуж. Я понимаю, я старый, политически неграмотный, меня девушки не любят,— продолжил он шутливо,— но вдруг именно такой тебе и нужен.

– И когда тебе пришла в голову эта идея?— уклончиво поинтересовалась Никитская.

– А еще в Ялте,— честно сознался парень.— Я подумал, когда тебя увидел, что хотел бы, чтобы у моих ребятишек была такая прелестная мама, как ты.

– У твоих ребятишек? У тебя есть дети?

– Да нет пока, но я мечтаю их завести. Ты любишь детей? Ты можешь их иметь?

Сам того не зная, Игорь задел наиболее чувствительную струну девичьей души. Не выйдя замуж до сих пор, отдавая всю себя бесконечной учебе, Вера уже подумывала, о том, что может остаться старой девой. И что только ребенок может скрасить ее грустное одиночество.

Будучи девушкой весьма милой и даже очаровательной, она, в отличие от подруг, не рвалась к любовным приключениям. Воспитанная строгой, богобоязненной матерью она, даже живя в институтском общежитии, не научилась прожигать жизнь. С завидной регулярностью в их комнате появлялись мальчики. И многие из них обращали внимание на стройную шатенку- Веру. Но она этим парням популярно объясняла, что поступила в институт для того, чтобы учиться, а не для того, чтобы тратить драгоценное время на развлечения. Мальчики удивлялись тому, что такая классная девчонка предпочитает читальный зал библиотеки милым дружеским вечеринкам и поочередно от нее отставали, утешаясь с другими, более покладистыми и жизнерадостными девушками. Это демонстрировало, как считала Вера, их легкомысленность и неразборчивость.

Потом она работала преподавателем начальных классов в своем поселке, откуда она была родом. Местные парни ее не волновали, да и в школах, как известно, работают в основном женщины, так что здесь женихи стали попадаться значительно реже. И если бы не укоры ретивых мамаш: "Заведите сначала своих детей, а потом учите нас их воспитывать," то это бы и не очень тревожило нашу героиню.

Тем более, что старшая сестра ее Лариса также вышла замуж в двадцать восемь лет.

Хорошо зарекомендовав себя на работе, Никитская сумела получить направление ОблОНО на трехгодичные курсы логопедов в Москву.

Там тоже она была одной из лучших слушательниц и весьма много времени посвящала учебе. Кое-кто из московских мужчин тоже пытался оказывать ей знаки внимания. Но всех их объединяла одна странная черта. Все эти молодые и немолодые люди считали, что своими ухаживаниями оказывают честь симпатичной провинциалочке. Ведь, в конце концов, если она будет вести себя хорошо и сумеет угодить, ее мог ожидать главный приз: московская прописка. Вера же не считала, что это такое большое благодеяние, и не собиралась угождать всякому и мучиться всю жизнь с нелюбимым ради штампика в паспорте.

После окончания учебы, она устроилась на работу в Туле - к тому времени мать ее купила там дом, прописав в него свою младшую дочь. Тогда она и почувствовала впервые одиночество. Подруги ее по институту, живущие в этом же городе, почти все уже были замужем. У них были другие интересы. А те, что еще были свободны, порой ее недолюбливали, обижаясь на то, что природа одарила ее щедрее, чем их. Куда не пойдешь с этой Никитской, к ней мужики пристают, а к ним- нет. Она даже как-то сходила на вечер "Для тех, кому за тридцать", но мужской контингент посетителей ее сильно разочаровал. Слишком мало там было нормальных парней: то какие-то чудаки, то скрытые пьяницы.

Мать тоже махнула на нее рукой, считая что с таким характером она никого никогда не найдет и будет всю жизнь нянчиться с чужими детьми. Чтобы хоть в собственный отпуск не слушать упреков матери, Вера стала ездить отдыхать по путевкам. И когда в это лето она привезла цветные фото, где она была запечатлена с Игорем на набережной Ялты, мать, увидевшая снимки, пожевав губами, сказала:

– А вот этот черненький, что рядом с тобой, тебе бы подошел.

Все эти воспоминания как-то сразу навели ее на мысль: "А чем же я рискую, сказав Игорю "да". Даже если он - обыкновенный прохвост и соблазнитель, он, тем не менее, мне нравится. Уж если заводить ребеночка,"- тут она внимательно поглядела на собеседника,— "то от такого парня, который мне по душе. Хоть будут какие-то приятные воспоминания. А уж если он порядочен и действительно меня любит, то больше других подходит для того, чтобы броситься в омут супружества."

– Я бы, конечно, мог бы тебе рассказать, как я люблю тебя, но, вряд ли я тебя смогу пронять речами, которые ты слышала, наверное, не раз. Ты- весьма красивая девушка, и тебе клялись в любви, неоднократно, как мне кажется,— продолжал свою речь Игорь.— Но ты мне, действительно, дорога, я постоянно думаю о тебе. Мне хотелось бы, чтобы ты стала моей женой, чтобы ты родила моих детей, чтобы ты открывала мне дверь, когда я возвращаюсь домой из командировок…

"И у него, и у меня- глаза серые. По законам генетики и нашим детям должен передаться этот цвет глаз. А если волосы будут у мальчонки темные, то он будет похож на Игоря. Маленький такой Игорешка,"- представила Вера своего будущего ребенка и улыбнулась. Идея ей нравилась.— "Пожалуй, можно согласиться, вот только возраст."

– Знаешь, Игорь,— она покопалась в сумочке и извлекла из нее паспорт,— Вот погляди, чтобы не говорил, что я тебя ни о чем не предупреждала.

Тарханов взял документ и, открыв его, стал изучать.

– Никитская Вера Ивановна, русская, паспорт выдан.., прописка: город Тула, улица Короленко, дом три. Хорошая, наверное, улица. Особые отметки: детей нет, замужем не была. В принципе, меня все устраивает. Если тебя смущают два года разницы в возрасте, то это, по-моему, только повод для зависти твоих подруг. Они все должны приставать к тебе и умолять, чтобы ты поделилась своим опытом, как тебе удалось завлечь в свои сети такого молодого человека. Одним словом, твой возраст меня не волнует. Я люблю тебя не за прожитые годы. Ну а свой паспорт я смогу показать тебе позднее. У меня с собой его нет.

Вера подумала еще немножко и сообщила, что, пожалуй, согласна и может выйти замуж за Игоря.

Тут Тарханов заулыбался и от избытка чувств крепко обнял рукой девушку, склонился к ней и радостно поцеловал ее в холодную щечку.

– Игорек, ну люди же кругом,— засмущалась скромная его подруга.

Так, под стук колес, где-то на полпути между станциями имени Воровского и Электроугли, Вера и Игорь стали женихом и невестой.

В Москве они еще немножко погуляли, размышляя и обсуждая, как им устроить свое бракосочетание. Потом молодой человек проводил свою любимую на электричку до Тулы, и, зайдя в один из ближних гастрономов, купил себе пару бутылок пива, немного сыра и колбасы на ужин. Столовая в Пушкино, наверняка закроется к его приезду туда.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Утром в понедельник станок, который чинил Игорь, стоял колом. Такое поведение агрегата слегка удивило наладчика. Он, на всякий случай, проверил питание- оно было- и стал внимательно рассматривать платы ЧПУ. Через несколько минут все стало ясно.

С электрониками, обслуживающими станки с ЧПУ, Тарханов разговаривать не стал, а сразу прошел в комнатушку начальника.

– Сергей Сергеевич, все было в моей практике, но такой случай впервые. Тут явно какое-то недоразумение. Почему-то в мой станок неведомыми мне путями попала чужая плата.

– Это как?— неприятно удивился руководитель.

Почему-то обычно утром в понедельник всегда всплывали какие-то нелепые мелочи.

– Да вот,— Игорь протянул ему плату,— в моем станке стоит не мой процессор. Станок-то выпуска восемьдесят шестого года, а эта плата восемьдесят второго. Да и перепахана до безобразия.

– Ты хочешь сказать, что тебе процессор подменили?

Игорь молча кивнул головой.

– Хорошо, я разберусь, а ты пока покури,— и он показал на лежащую на столе пачку "Явы"

– Не курю я. Пойду газировки выпью,— ответил наладчик и вышел в цех.

Минут через пятнадцать Пантелеев нашел его возле станка и объяснил, что в субботу во вторую смену вышел из строя аналогичный станок на втором участке, и дежурный электроник, не знавший, что с новым станком работает наладчик, выдернул плату из него.

Что сейчас ребята будут кумекать, и к обеду плату ему вернут.

Тогда Тарханов поинтересовался, много ли неисправных плат имеется в его хозяйстве и, узнав, что штук пять наберется, предложил Сергею Сергеевичу свою помощь, за дополнительный договор.

Бланки у него всегда с собой есть и можно оформить или переналадку на какой-то другой станок, или акт на разовый ремонт.

Пантелеев, подумав, сказал, что надо поговорить с начальником цеха и посоветоваться в бухгалтерии.

Он ушел прояснять этот вопрос, а Игорь начал разбираться с электроприводом.

Где-то через час начальник появился вновь и сказал, что вариант с ремонтом возможен, но предупредил, что платы он даст на ремонт совсем дохлые. Игорь поблагодарил его за новость и пояснил, что у него просто здесь в Подмосковье есть личные дела, и поэтому он не спешит домой.

Потом они опять прошли в каморку Пантелеева, и Сергей Сергеевич выдал наладчику неисправные платы.

Обретя необходимый повод для задержки, Тарханов обрел вдохновение и, получив после обеда свой процессор, изрядно продвинулся в своей работе. К вечеру станок был готов процентов на восемьдесят пять.

Когда Игорь вышел через проходную, уже сгущались сумерки. Он зашел в гастроном купить чего-нибудь себе на ужин. Выбор в Пушкино был похуже, чем в столице, но и очереди не такие длинные.

Правда, в отличие от родного Свердловска, о талонах на продукты здесь и не подозревали.

Потом Тарханов, любопытства ради, зашел в книжный магазинчик, но новинок по электронике не было, а хорошая художественная была только в отделе обмена. Молодой человек не без зависти поглядел на подборку детективов, но предложить ему в обмен было нечего. Поэтому он, тяжело вздохнув, перешел в отдел физкультуры и спорта. Сам он был любителем футбола, но книги покупал в подобных отделах только по шахматам, если получал на них заказ от своего друга, а теперь и зятя, Кости. И тут он, к удивлению, заметил именно то, что просил посмотреть Константин: третий и четвертый тома Михаила Ботвинника. Он снял книги с полки и подошел к кассе.

В стеклянной будочке сидела худенькая белобрысая девушка.

Она кого-то странно напомнила Игорю. Когда очередь дошла до него и он стал рассчитываться, кассиршу окликнули:

– Инга, тебя мама к телефону,— прокричала выглянувшая откуда-то из подсобки девушка.

И Тарханов все понял: и кого она напоминала, и где это происходило.

– Сейчас вот только двоих человек отпущу и подойду,— сообщила девушка из кассы.

– Скажите, а вот ту девушку не Татьяна зовут?

– Да, Татьяна,— немножко удивилась кассирша, когда незнакомый молодой человек, а надо заметить, что в любом небольшом городке книголюбы довольно быстро примелькиваются в книжных магазинах, как, впрочем, и алкаши в винных отделах, вдруг так вот с места узнает имена подруг.

А Игорь вторым вопросом окончательно удивил ее:

– А сами вы никогда не жили в Средней Азии?

– Нет,— ответила кассирша.

– А жаль.

И Игорь, получив чек и сдачу, отошел.

Девушка прошла в подсобку и весь разговор на вопросы матери отвечала невпопад, сосредоточенно думая, чего от нее хотел этот весьма симпатичный брюнет. Может хотел познакомиться?— "Да, мама."- Или ему Татьяна интересна?— "Нет, мамуля!"- Если он так знакомится, то он- очень странный тип. Правда, когда у тебя постоянно и глупо спрашивают "девушка, который час?"- тоже надое- дает. – "До свидания, мамочка, скоро приду."

Когда она вышла из подсобки, у кассы стояло несколько человек, но симпатичного незнакомца в магазине не было. Инге стало чуть-чуть грустно.

"Таня и Инга,"- подумал Игорь.— "Какое странное совпадение? Только та была постарше."

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Два года назад Игорь впервые увидел настоящую эстонскую девушку. К сожалению, их слишком мало живет на этой планете, чтобы они могли попадаться нашему герою на каждом шагу. Конечно, эстонок много в Эстонии, но Тарханов как-то не удосужился там побывать.

Поэтому-то случайная встреча с настоящей эстонкой, да еще где-то на краю света, и запомнилась ему так сильно. Звали ее Ингой, и была она худенькая и беленькая, прямо, как эта кассирша.

В том незабываемом 1985-м году Игорь успешно закончил институт. Учился он долго. До третьего курса- на дневном отделении, но тут внезапно умер отец, и ему пришлось перевестись на заочный.

Узнав об этом, военком тут же попросил его отдать священный долг Родине. И два года рядовой Тарханов честно служил под Новосибирском в ракетных войсках стратегического назначения. После армии учебу он не бросил, восстановился в институте и затем еще три года совмещал учебу с работой.

И вот, получив диплом, Игорь оформил свой первый настоящий отпуск. Настоящий- потому, что впервые он предназначался не для сдачи очередной сессии, а именно для отдыха.

В профкоме ему предложили две путевки: одна по Золотому кольцу России, другая по Средней Азии. Наездившись в командировки по маленьким российским городам, Игорь естественно предпочел экзотику: Самарканд, Бухара, Хива, Ашхабад. Такой вот был круиз, по три-четыре дня в каждом городе.

Так где же это было? В каком городе? Сейчас сразу и не вспомнишь. Но Игорь отлично помнил, что сидели они тогда с Шурой Лавейко в гостиничном номере и откровенно скучали, поскольку в тот момент возникли у них какие-то размолвки с девушками, с которыми они дружили во время той поездки.

Девушек звали Танюша и Любочка. Обе они были землячками Игоря- свердловчанками, обе работали в швейном ателье дома быта "Рубин" и обе учились в Омском институте легкой промышленности на заочном отделении. Приятель Игоря- Александр ухаживал за Любой, а сам он пытался дружить с Татьяной. Но, у него почему-то это плохо получалось. И если кому сказать из-за чего, то он не поверит.

Просто Игорь и Татьяна очень нравились друг другу. Странно, не правда ли. Два человека испытывают симпатии друг к другу, но вместо того, чтобы дружить, они чуть ли не каждый вечер ссорились. Правда, это не мешало им на следующее утро с глубоко скрываемой радостью встречаться и забывать о вчерашней размолвке.

Их тянуло друг к другу. Они вместе, в одной молодежной компании, проводили день: ходили на экскурсии, на концерты, в кино и по магазинам. Вечером собирались у кого-нибудь в номере, и вот тут-то и возникал конфликт. Игорь с Татьяной начинали с легкой пикировки и заканчивали весьма ядовитыми уколами и замечаниями.

Они не обменивались гадостями или оскорблениями. Но как-то всегда так получалось, что некоторыми репликами они наносили друг другу душевные раны. Друзья все никак не могли понять, чего они не поделят, в чем причина их странных ссор. А Игорь и Татьяна не хотели признаться сами себе, что просто ревнуют друг друга к той жизни, что ждала их обоих в Свердловске. У Танечки там был жених- курсант артиллерийского училища, за которого она позднее и вышла замуж. Да и Тарханов в то время тоже дружил с девушкой. Оба они понимали, что пройдет еще несколько дней, они приедут домой в Свердловск, и все вернется на круги своя. А переломить себя, забыть все прошлое и начать сначала, оба не решались.

У Шурика таких проблем не было. Жил он в Мурманске, пахал там на корабельном заводе. То ли строил суда, то ли их ремонтировал, толком Игорь не понял, потому что про свою работу Лавейко рассказывать не любил. А не любил потому, что мечтал ходить в море, а в море его не брали по причине здоровья: у него на левой руке возле кисти был страшный шрам, повреждены были сухожилия и пальцы плохо слушались. Стакан он держать мог, а вот крутить маленькие гайки, например, нет. Про свою травму он тоже рассказывал неохотно. Для всех окружающих он выдвигал версию, что это последствие разборки с пьяными хулиганами, а Игорю он как-то при выпивке с глазу на глаз рассказал совсем другую историю. О том, что заслужил эту рану во Вьетнаме в 1979 году во время конфликта наших желтых братьев с социалистическим Китаем. По призыву попал он в спецвойска, но успел прослужить в армии лишь девять месяцев, до начала этого конфликта. А потом их роту на парашютах выбросили в джунгли, да неудачно- сразу попали под минометный обстрел. В живых осталось пятьдесят человек, а Шуру же ранило осколком в руку.

Так что никаких подвигов он совершить не успел. Подлечив, его комиссовали, и взяли подписку о неразглашении. Официально ведь наши войска в конфликте не участвовали. На выдумщика и фантазера Лавейко не походил, поэтому, какая из версий была истинной, Тарханов так и не понял. Да и какая разница.

И вот, наскучавшись в тот вечер без подруг, они с Александром двинулись в ресторан. Игорь даже название вспомнил: "Айна"- бог его знает, что означало это на местном языке. Сидели они сначала вдвоем и дули одно шампанское. Поскольку по тамошней жаре пить водку можно было лишь ночью и только там, где была возможность принять холодный душ. А потом за их столик и подсела Инга с друзьями: молоденькими парнем и девушкой. Шура сразу приободрился и завел с ними беседу. Парень с девчонкой были малоразговорчивы, а вот их более старшая спутница беседовала с туристами охотно.

Ее выдавал акцент, все вроде бы она говорила правильно, но вот фонетика… Привычный к северо-западным диалектам Лавейко сразу признал в ней эстонку, с чем она и согласилась. А сам Шурик зачем-то представился ей советским суоми и даже сказал несколько слов на финском языке. Видимо, выпитое шампанское и довольно миловидная дама пробудили у северянина склонность к фантазиям. Игорь же сидел по большей части молча, иногда вставляя реплики и ловя на себе пристальные, изучающие взгляды эстонки.

Во время одного из перерывов, когда Шура вышел покурить, а Игорь дыхнуть свежего воздуха, мурманчанин сообщил, что собирается всерьез атаковать даму. На что Тарханов ответил, что флаг приятелю в руки и бог в помощь. Приободренный другом Лавейко, вернувшись к столу, заказал еще шампанского и веселье прямо-таки забурлило.

Но все имеет свой конец. Ближе к одиннадцати ресторан стали закрывать, компания рассчиталась и вышла на улицу. Саша с Игорем, естественно, взяли на себя обязательство проводить Ингу до дому, и, обрадованные их заботой друзья эстонки, сразу же убежали на автобусную остановку.

Оставшаяся троица шла пешком. Был теплый, даже душный, вечер. Игорь хотел сразу оставить друга один на один с дамой и откланяться, но последнее слово оказалось не за ним. Инга настолько решительно взяла его под руку, что Тарханов посчитал невозможным и неприличным вырываться.

Из разговора с ней по дороге само собой выяснилось, что она местная жительница и работает здесь руководителем танцевального ансамбля. А ушедшие ребятки- ее подопечные танцоры. Все дело в том, что в Средней Азии не принято, чтобы одинокая женщина без сопровождения мужчины, самостоятельно ходила по местам массовых развлечений. Поэтому-то Инге и пришлось самой пригласить в ресторан эту милую парочку. И если бы Саша с Игорем не взялись ее провожать до дому, то этому юноше пришлось бы провожать своих дам по очереди. Правда, если бы за столом ресторана ей, Инге, не повезло, и ее бы посадили за один столик не с приезжими европейцами, а с местными джигитами, то от прогулки с аборигенами она бы сразу отказалась. Как она сюда попала? По распределению. Сначала отрабатывала положенное, а недавно получила однокомнатную квартиру.

Вот и застряла. Семьи у нее нет, живет одна.

Игоря крайне заинтересовало все это, но отнюдь не в бытовом, а, так сказать, в исследовательском смысле. Ему стало любопытно, что может думать и чувствовать европейская девушка, живущая в самой патриархальной, мусульманской республике Союза. В этих южных республиках, конечно-же, бывает интересно, если ты приехал поглазеть на азиатскую экзотику: на мечети, на восточный базар, на своеобразно одетых мужчин и женщин. Но жить тут! Даже ему непритязательному уральскому парню было бы странно, а этой прибалточке, попавшей сюда отнюдь не в детстве, а в зрелом возрасте…

Ведь эстонцы считают себя исключительно цивилизованным, культурным, европейским народом. Как Инге, наверное, здесь не просто.

Но прогулка втроем не располагала к подобным вопросам, поэтому наш герой не стал задавать их Инге, а просто нежно пожал ей руку. Надо пояснить, что после того, как дама взяла его под руку, и они зашагали по тротуару, пальцы их рук как-то сами собой нашли друг друга и переплелись. Александра же, шедшего с другой стороны от Инги, девушка весьма вежливо держала под локоток.

Молодые люди в свою очередь тоже поделились со своей спутницей некоторыми анкетными данными, в основном о своих профессиях и места прописки. И когда Игорь признался Инге, что неплохо разбирается в радиоэлектронике, то сразу же получил от нее приглашение зайти к ней в гости и посмотреть проигрыватель, который не так давно сломался.

Тут Тарханов окончательно понял, что, к сожалению, у его друга сегодня ничего не получится, ибо белокурая эстонка из них двоих выбрала отнюдь не северянина и кораблестроителя Сашу, а его, Игоря. Конечно, было довольно заманчиво согласиться на ее предложение и зайти к ней в гости на, как она сказала, чашечку кофе. Это приглашение предвещало весьма приятное окончание сегодняшнего вечера и ночи не в скучном гостиничном номере, а в обществе очень милой женщины. В том, что его оставят ночевать, он абсолютно не сомневался. Порукой тому были горячие пальчики эстонки в его ладонях. Да и такое приключение было бы неплохо и с целью позлить Татьяну, пусть подружка поймет, что он тоже чего-то стоит, что он еще кому-то может нравиться. Но было одно препятствие- мужское слово. Ведь и мужская дружба чего-то да стоит. Он ведь обещал Шурику, что не будет мешать ему завоевывать даму.

После двух бутылок совместно выпитого шампанского Александр не поймет его и будет считать Игоря предателем.

Так что пришлось Тарханову отказаться от приятного предложения и сказать Инге, что увы, он не может ремонтировать аппаратуру без инструмента. Девушка же, подумав и вспомнив, как это называется по-русски, сообщила, что у нее дома есть отвертка.

При выездах на природу Игорю нередко доводилось ремонтировать технику одним, случайно оказавшимся в кармане, перочинным ножичком, а тут ему предлагали даже отвертку. Но мужское слово! И ему пришлось снова отказываться и убеждать Ингу, что для ремонта ее проигрывателя необходимы: ампервольтметр, паяльник и даже осциллограф. И, чтобы его окончательно не соблазнили, ему пришлось решительно откланяться, поцеловав на прощание даме руку…

Через полчаса после Игоря в гостиницу вернулся расстроенный Александр. Ему ничего не обломилось, хотя, номер домашнего телефона Инги он все же вызнал.

Неудачу Лавейко залили шампанским, прихваченным из ресторана Игорем.

Тарханов переписал номер эстонки в свою записную книжку, думая позвонить назавтра и, хотя бы, если не объяснить, то извиниться за свое странное поведение. Но утром ее телефон не отвечал. Видимо, Инга была на работе. А днем было недосуг: ходил с группой в Ботанический сад и там он опять помирился с Татьяной.

Причем, и в этот вечер и в два последующих дня все у них обошлось без этих глупых ссор. А еще через день, согласно маршруту, они переехали в другой город…

Вся эта история и вспомнилась Тарханову в книжном магазине, благодаря странному совпадению имен.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Выйдя из книжного магазина, Игорь отправился на переговорный пункт. Они договорились с Верой, что она будет ждать его звонка в школе около шести часов вечера.

Сделав заказ, Тарханов сел на скамеечку, ожидая вызова.

Просидел он недолго, через пару минут ему уже прокричали: "Тула, пройдите во вторую кабину!"

Вера Никитская так поздно, обычно, в школе не задерживалась.

Поэтому почти каждый из учителей, входивший в это время в учительскую, делал изумленное лицо и задавал один и тот же вопрос:

"Вера Ивановна? Так поздно?" На что логопед отвечала, что ей должны позвонить по межгороду.

Поскольку своего места у нее в учительской не имелось, а в ее кабинете звонков не было слышно, она села за стол своей приятельницы- учителя математики Ирины Мартыновны Гончарук.

Стол этот по вечерам был свободен, поскольку его хозяйка работала, в основном, в первую смену. Подружились Вера с математичкой не так давно- после того, как она перевелась в эту школу. Но знакомы они были еще по институту. Но даже лучшей своей подруге Никитская не сказала о том, где она была сегодня днем и что там делала. А была она в ЗАГСе и там узнавала, как и когда подают заявление.

Как назло, звонок Игоря раздался во время последней перемены второй смены, и в учительской было немало народу.

– Это меня,— только и успела произнести Вера, услышав звонок и поднимаясь, но ее опередил физик Николай Николаевич.

Ника, как неофициально звали его и коллеги и ученики, был местный школьный донжуан. Он был высок и миловиден, но легкомысленен. Анатоль Курагин- определяла его литераторша Нелли Ивановна, имевшая с ним одно время какие-то внеслужебные отношения. Себя она, видимо, ассоциировала с Наташей Ростовой или Марьей Николаевной. Однако, Ника был не только непостоянен, но и сметлив. От брака с поклонницей Толстого он отвертелся и был все-также свободен и мил. Одно время он подбивал клинья и к Вере, но строгой девушке вертопрах был не нужен, и ничего у него не получилось.

– Да!- строгим тоном прокричал физик в трубку, словно вызывая двоечника к доске.— Да! Никитскую? Это, действительно, вас.

Последнюю фразу он произнес многозначительно.

Вера пыталась говорить так, чтобы невольно слушавшие педагоги ничего не поняли.

– Здравствуй… Очень приятно… Да!.. Ходила. Там странно все устроено. Приходить туда нужно в среду с утра или в четверг… Нет, в выходные они заняты другими делами. Только эти два дня и только с утра. Мне так сказали… Да, надо приезжать…

Где, где? У меня, что же делать… Завтра вечером?… На последней? Да, до конца. Ну хорошо, я буду ждать.

Послушав еще некоторое время то, что ей говорил Игорь, Вера, слегка зардевшись, то ли от его слов, то ли от жаркой атмосферы в учительской, аккуратно положила трубку на аппарат.

– В этих ЖЭКах всегда какие-то дурацкие расписания,— откомментировал услышанное Станислав Сергеевич.— Я как туда не приду, все неприемный день.

Вера согласно кивнула ему головой и отправилась к выходу.

Следом за ней вышел и Ника.

– В ЖЭКах?— хмыкнула Елена Михайловна. Она была членом жил- комиссии профкома и знала, что Никитская живет в частном доме.

Вера открывала дверь в свой кабинет, когда стоявший сзади физик сладенько произнес:

– Вера Ивановна, вы сейчас домой? Вас так редко можно вечером увидеть. А у меня, знаете ли, уроки кончились. Можно я вас провожу?

– Николай Николаевич, вы или меня плохо прошлый раз поняли, или кабинетом ошиблись,— ехидно уколола она донжуана.

Соседним кабинетом была пионерская комната, в которой пару раз уже учителя заставали темпераментного педагога в обществе хихикающей над его шуточками Галочки Киселевой.

Уяснив, что никакой романтической регистрации где-либо в столице быть не может, так как согласно советским законам, расписываться можно только по месту жительства одного из брачующихся, Игорь задумчиво вышел на улицу и не спеша побрел в общежитие.

В гостиной общаги работал телевизор, и почти все жильцы ее внимательно смотрели ленинградскую программу "Музыкальный ринг".

Игорь, неравнодушный к современной музыке, тоже с любопытством наблюдал за соревнованием рок-групп. Гласность, объявленная где-то наверху, пробивалась тогда с помощью молодежных передач.

Потом началась программа "Время", и наш герой отправился в комнату поужинать. Перекусив, он снова вышел в гостиную и уселся в кресло, не столько слушая об успехах крестьян-колхозников где-то в Орловской области, о которых вещал диктор, сколько думая о своем.

Внимание его привлекла невысокая симпатичная брюнетка, сидевшая в противоположном углу и старательно вязавшая что-то яркое.

"Вряд ли она приехала сюда на освоение заводской техники, здесь ее изучают простые рабочие парни. А она, наверное, из группы Кукляева."- определил Игорь ее статус.

Часть общежития завод сдавал для учащихся Московского учебного центра ЭВМ.

Народу в помещении было мало, и Игорь представил, как он сейчас встанет, потягиваясь, из своего кресла, чтобы привлечь ее внимание. А она, наоборот уткнется в свое вязание, чтобы показать свою незаинтересованность. Тогда он тихой, кошачьей походкой подойдет по этому облезлому, вытертому ногами учащихся ковру к ней и присядет на корточки у ее ног, чтобы заглянуть ей в глаза. Девушкам нравится, когда красивый, умный, сильный мужчина находится у их ног и на него можно смотреть сверху вниз. Он недолго будет молчать и скажет: " Я всегда не мог разобраться, как из простого мотка шерсти получается такая красивая и полезная вещь.

А как хотелось бы понять." Девушка посмотрит на него и не придумает, что ответить. А он тогда скажет: "Вы не могли бы мне дать несколько уроков вязания? Я не требую, чтобы обучение началось сейчас же, но хотел бы спросить, можно ли мне сесть неподалеку и долго-долго смотреть на эти ловкие пальчики?" Тут девушка, наверняка, улыбнется и если не ответит согласием, то и не будет возражать. Игорь придвинет вот тот стул, сядет рядом и заведет беседу, выясняя, кто она и откуда приехала сюда. В такой обстановке девушки обычно не хамят. А те девицы, что хамят, почти никогда не вяжут.

Но, прислушавшись к своим чувствам, Тарханов понял, что ни вставать, ни подходить к этой симпатяшке он не станет. Вот если бы это была Вера! Но Вера была далеко отсюда- в Туле, и Игорь все-таки встал. Чтобы отправиться спать.

А к милой брюнетке подошел какой-то паренек с полотенцем на плече, видимо, ждущий очереди в душ.

– А у тебя неплохо выходит,— сказал он девушке.

Что она ему ответила, Игорь уже не услышал.

Утром он подошел к Пантелееву и сообщил, что завтра- в среду- ему нужно съездить в Тулу: там у него невеста, и что он постарается сегодня доделать вчерне станок. Пусть технологи загрузят в него какую-то программку и погоняют в жестком режиме, чтобы вылезли всякие недостатки. А в четверг он выйдет и разберется со станком окончательно.

Сергей Сергеевич с такой программой действий согласился, а Игорь стал ее исполнять.

К обеду станок стал функционировать так, как положено. До четырех наладчик также успел посмотреть еще одну из плат, полученных им вчера. А затем он отправился в Москву.

К семи, пробежавшись по магазинам и убедившись, что продуктовое изобилие столицы повсеместно сопровождается людской толчеей, Тарханов пришел на Каланчевскую платформу. Здесь садиться в Тульскую электричку было удобнее, поскольку эта остановка предшествовала Курскому вокзалу, где ее штурмовала основная толпа пассажиров. Усевшись на место у окна, Игорь набрался терпения- ехать предстояло почти четыре часа.

Народу в вагоне было много, по крайней мере, все сидячие места были заняты. Ехали в основном мешочники, так недружелюбно заевшиеся коренные москвичи называли приезжающих из провинции покупателей. Действительно, эти люди в немалых количествах скупали в столичных магазинах колбасу, сыр, масло, кондитерские изделия.

Но разве их вина была в том, что много и тяжело работая, создавая основное богатство страны, получая за это куцую зарплату, они даже ее не могли отоварить в своих городах. В отдаленных районах страны вовсю функционировала талонная система распределения продуктов, а в ближайших же к столице областях ее не вводили, видимо, надеясь на то, что народ сам себя прокормит. Народ же на практике оправдывал это доверие партии и правительства, толпами приезжая в Москву и некоторые другие хорошо снабжаемые города и скупая все подряд. Именно тогда появился анекдот про длинное, зеленое, что пахнет колбасой.

Вот и сейчас вокруг Игоря сидели люди разного возраста, которых объединяло одно: большие сумки, рюкзаки, сетки, тележки, битком набитые продуктами и промтоварами. Народ гомонил, кто о чем, хвастаясь успехами и жалуясь на неудачи. Кому-то не хватило в "Смоленском" сгущенки, какой-то дяденька рассказывал, что он приспособился ездить за продуктами в Зеленоград. Там снабжение московское, а покупателей- конкурентов намного меньше. Заинтересованной тетеньке он объяснил, что добираться туда лучше всего автобусом от метро "Речной вокзал". Молодой парень с любопытством вертел в руках дефицитный в их краях приборчик, позволяющий к одной коллективной антенне подключать три телевизора. Видимо, была у него в том нужда.

Электричка была поздняя, поэтому в нее редко подсаживались на остановках, но много людей стало выходить, когда миновали Серпухов и поехали по территории Тульской области. В самой Туле электричка пришла на тупиковую платформу, и вышедшие из нее пассажиры, потянувшись к вокзалу, напоминали собой небольшую демонстрацию покупателей. У выхода с платформы Игоря ждала Вера. Наш герой обрадовался, увидев любимую. Он ускорил шаг и через минуту уже целовал ее в щечку.

К улице Короленко нужно было ехать пятым троллейбусом.

Через не очень чистые его стекла и сквозь ночную тьму Игорь мало что разглядел на улицах незнакомого города. На пятой от вокзала остановке они вышли и углубились в квартал частных домов.

– У вас что здесь в городе гангстеры перестрелки устраивают или небольшая война идет?— спросил Тарханов, услышав характерный треск очередей крупнокалиберного пулемета.

– Да нет, это на оружейном заводе испытывают продукцию.

– А почему ночью? Чтобы людям спалось спокойней?

– В целях секретности.

– Да? В целях секретности? Так, наоборот, ночью слышимость лучше - все тайны наружу.

Так, под звуки стрельбы, они и дошли до небольшого домика.

– Вот здесь я и живу,— призналась Вера, отпирая калитку.

– Ну что ж, неплохие хоромы,— одобрил Игорь, хотя, мало что разглядел в потемках.

Во дворе им под ноги, громко тявкая, бросилась очень шустрая собачка. Она успевала одновременно лаять на гостя, нюхать его ноги и выражать радость по поводу появления хозяйки. В одном из окон, на кухне, как объяснила Вера, горел свет. И девушка выразила удивление, что мама, только в понедельник уехавшая в родной поселок за пятьдесят километров от Тулы, так рано вернулась.

Но оказалась, что это не она, а старшая сестра Лариса с детьми приехала в гости из Новомосковска.

Несмотря на позднее время, ребятишки- мальчик трех лет и девочка пяти- еще не спали и ждали любимую тетю Веру. Когда же тетя Вера вошла в дом да не одна, а с незнакомым дяденькой, дети немного присмирели и перестали баловаться. Вскоре их уложили спать. А затем Вера постелила в своей комнате на раскладушке и уставшему за день Игорю. Домик был небольшой: из двух комнат и кухни. В одной, которая поменьше, жила наша героиня, а в другой ее мать. Сейчас в материнской комнате расположилась сестра, поэтому Вера была вынуждена постелить жениху у себя.

Тарханов чуть было не заснул, ожидая девушку, что-то делающую на кухне, и очнулся от дремы в тот момент, когда она уже легла в свою постель. Кто-то из них задал вопрос, другой ответил и вновь между любящими людьми, соскучившимися за два дня разлуки, потекла беседа. Но разговаривать на таком расстоянии шепотом было затруднительно, да, вдобавок не видно было собеседника, и Игорь, с согласия девушки, перебрался на ее кровать…

Ах, разве может быть что-то прекрасней первой ночи с любимой или любимым.

Наутро они, позавтракав, отправились в ЗАГС.

Для того, кто никогда не был в Туле, готов сообщить, что городской ЗАГС находится в самом центре, на проспекте имени Ленина.

По крайней мере, находился в те далекие времена. В число городских достопримечательностей он никогда не входил, поэтому на карту Тулы не нанесен, и туристам его не показывают.

Пришли Игорь и Вера рано, двери ЗАГСа были еще закрыты. Но самое печальное, у этих запертых дверей стояла изрядная толпа граждан. Как оказалось, в большинстве своем, это были потенциальные женихи и невесты. Основную часть этих страждущих сочетаться браком составляла энергичная молодежь, но попадались и люди постарше. Во время ожидания выяснилась еще одна неприятность: для желающих вступить в брак была организована очередь! Оказывается, что на количество браков существует лимит и те, кому не достанется бланков заявлений, могут быть свободны до завтра или до следующей недели.

Игоря такая перспектива, понятное дело, не устраивала, но что можно было поделать, если первые по списку пришли занимать очередь чуть не в семь часов утра.

Когда двери заведения открылись, все, гомоня и переругиваясь, бросились к какому-то журнальному столику, где должны были давать эти бланки. Возник спор между жаворонками- пришедшими первыми, утверждавшими, что заявления должны давать согласно составленного ими списка, и совами- теми, кто любит поспать и считавших, что бумаги будут получать те, кто оказался ближе к столу.

Все это сопровождалось суетой и толкотней. Разногласия разрешила представительница ЗАГСа, отдавшая предпочтение порядку и удовлетворившая менее ленивых жаворонков. Поскольку Игорь и Вера приехали сюда за пять минут до открытия, им бланков, естественно, не хватило. Это крайне возмутило Тарханова, но все было бесполезно- советская бюрократия самая крепкая в мире. Он мрачно ругался, что впервые видит такое положение дел, когда человеку, пытающемуся всего-навсего заключить брак и улучшить демографическую ситуацию в стране, дают от ворот поворот. Вот в Свердловске ЗАГСы есть в каждом районе, и там из желания вступить в брак не делают проблемы. По крайней мере, его сестра, не так давно выходившая замуж, совсем не жаловалась на такие препятствия, как здесь. Что ему делать? Сидеть еще день? Но ему надо работать! Вера, молча слушая гневный шепот жениха, сказала, что надо зайти к заведующей и все ей объяснить. Так они и сделали.

К заведующей ЗАГСа тоже была изрядная очередь. Мало было посетителей лишь в отделы регистрации смертей и рождений. Но нашим героям и туда, и туда было еще рано.

Заведующая- миловидная женщина зрелого возраста, выслушав сбивчивую речь Веры и Игоря и их аргументы, посоветовала им зайти после обеда, когда будут давать еще сколько-то бланков и им, наверняка, хватит. Успокоенные ее обещаниями молодые люди вышли в общий зал и там узнали, что уже составляется список на послеобеденную подачу заявлений. Они записались в него шестыми.

Не желая вторично испытывать судьбу, Вера с Игорем прибыли к ЗАГСу, когда обед еще не закончился. У дверей также, как утром, толпился народ, правда, уже не такой молодой и горячий, как с утра. Здесь все больше преобладали люди зрелые, в возрасте. Дверь открылась, и солидные граждане, в отличие от утренней суеты, прошли к столику споро, но с чувством собственного достоинства, без толкотни.

Тарханов успокоился только тогда, когда та же утренняя служительница Гименея выдала и им желанные бумажки. Наши герои их заполнили и, постояв еще в одной очереди к другой сотруднице, были записаны в какой-то журнал и уведомлены, что, вообще-то, время на раздумье брачующимся дается три месяца, но, поскольку жених иногородний, им пойдут навстречу и назначают церемонию через месяц. Тяжело вздохнув, Игорь согласился и в душе пожалел, что женится первый раз. Тех, кто делал это повторно или неоднократно, расписывали в этой комнате тут же, лишь бы были свидетели.

Покинув ЗАГС, нареченные отправились в свадебный салон. В те благословенные времена всем, кто подавал заявления на брак, давали особые справки, по которым в специализированных магазинах жених и невеста могли приобрести необходимые к свадьбе вещи: одежду, обувь, предметы туалета, посуду, бывшие, как и все прочее, в дефиците. Там их ждал очередной сюрприз: то ли все раскупили те горячие молодые люди, что атаковали ЗАГС с утра, то ли товар давно не завозился. Из того, что там еще пылилось на полках, они ничего не смогли для себя выбрать. Хотя на Игоря и произвели некоторое впечатление какие-то импортные штиблеты без шнурков и настолько залакированные, что поначалу он их принял за галоши.

Та же ситуация повторилась и в ювелирном магазине- обручальных колец в продаже не было.

Но все это было ерундой по сравнению с главным: Игорь и Вера через месяц должны были стать мужем и женой.

Они вернулись домой к вечеру. Ребятишки встретили любимую тетю возгласами, что ей пришло письмо из Челябинска. "Челябинска,"- поправил детей Игорь и, на правах законного жениха, поинтересовался, кто это пишет его невесте с далекого Урала.

Девушка, прочитав послание, улыбнулась и сказала, что это письмо от их общей знакомой. Молодой человек, порывшись в памяти, не вспомнил ни одной знакомой, дамы живущей в Челябинске, о чем он и не преминул сообщить своей невесте. Вера, помучив его неизвестностью, сказала, что это весточка от Людмилы Сергиенко, той самой девушки, что была с ней тогда и в Ялте, и в Феодосии. Игорь сказал, что помнит ту невысокую блондинку, но он никак не ожидал, что она живет на Урале, поскольку тогда, во время знакомства речь шла о центральной России, о Калинине, что ли. Никитская с ним согласилась и пояснила, что, действительно, раньше Мила жила в Калуге, но там же в Крыму она познакомилась с каким-то парнем из Челябинска, и он настолько замучил ее своими любовными письмами, что бедной Сергиенко для своего спасения пришлось выйти за него замуж и переехать жить на Урал. А фамилия ее теперь,— Вера посмотрела в письмо,— Бурлакова.

Потом девушка поинтересовалась, далеко ли от Свердловска находится Челябинск. Игорь ответил, что когда Вера переедет жить к нему, то от подруги ее будет отделять всего двести километров.

Три с половиной часа на автобусе.

В тот вечер Тарханов не уехал в свое Пушкино. Не хотелось так быстро расставаться со своей невестой.

Перед сном они с Верой для приличия внесли раскладушку в комнату, но застилать ее не стали. Зачем? Если дверь в их комнату закрывалась на крючок, а места им хватало и на кровати.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Уехав первой электричкой в Москву, Игорь к одиннадцати уже добрался до рабочего места. Станок его крутился нормально. В него для пробы уже загрузили рабочую программу и он наравне с другими станками выдавал нужные для производства детали. Технолог цеха довольно потирал руки, а Тарханов взялся за неисправные платы и за полтора дня, к субботе, сделал две из них.

В четверг тут же в цехе его нашел по телефону Петрович и, узнав о состоянии дел, сообщил, что во вторник Игорю надо прибыть в Куйбышев. Туда же приедет и его друг Костя Cмирнов с командировочными листами. В Куйбышеве их ждут два станка, производства братской ГДР. Надо посмотреть, все ли там готово, и, если готово, то приступать к наладке.

Игорь согласился и сказал, что ему нужно поговорить с Константином, но приятеля в конторе не оказалось, и тогда Игорь вечером позвонил ему домой.

В субботу в Москве он первым делом купил железнодорожный билет до Куйбышева, а потом, побродив по городу, к часу прибыл на Красную площадь. Здесь он должен был встретиться с Верой. Но девушка задерживалась.

Несколько раз успел смениться караул у Мавзолея. Ровно в два началась уборка главной площади страны колонной уборочных машин.

И только к трем часам невеста Игоря появилась на площади. На этот раз, согласно ее объяснению, отменили даже ту электричку, на которой она приезжала в прошлый раз, и девушке пришлось добираться до Москвы проходящим через Тулу пассажирским поездом.

В этот день они пробежались по ювелирным магазинам и в "Бирюзе" на Садово-Спасской Игорь купил Вере обручальное кольцо. Потом, после посещения нескольких продуктовых магазинов, наши герои к вечеру вернулись в Тулу.

Утром они проснулись от детских голосов за дверью. Это когда надо идти в садик, ребятишки спят беспробудным сном, а в выходные, да еще в гостях, они встают чуть свет и начинают свои шумные игры.

Сначала дети говорили о чем-то своем, а потом, убедившись, что дверь в комнату тети Веры все еще закрыта, постарались заглянуть под нее- внизу была широкая щель.

– Какая большая нога,— произнес маленький Сережка.

Игорь спрятал ногу под одеяло.

– Где? Где? Это, наверное, тети Верина нога,— предположила Светочка.

– Нет,— не согласился мальчик,— у тети Веры нога маленькая и не такая в волосах. Эта большая нога, наверное, дяди Игорева нога. Он, наверное, с тетей Верой лежит, как мама с папой.

Девочка не могла представить, что ее любимая тетя лежит в одной постели с чужим, в общем-то, дядей, и не сдавалась:

– Нет, я сама видела, как тетя Вера раскладушку брала.

– А сейчас ноги нет,— сообщил малолетний наблюдатель.

– Вот видишь…

Тут послышался голос Ларисы, прогнавшей детей от двери и какими-то посторонними вопросами, отвлекшей их от спора.

Игорь и Вера, слушая их реплики, едва сдерживали свой смех.

Днем они погуляли по городу и, в частности, посетили Тульский кремль. За красивой кирпичной оградой кремля находились: какая-то автобаза или склад, два недействующих собора и… футбольное поле. Такое странное соседство поразило Игоря, но он уже устал удивляться чему-либо и отнесся к увиденному философски. В одной из церквей, как оказалось, размещался музей оружия, но в связи с санитарным днем он был закрыт.

Тогда, узнав, что через одну из башен можно подняться на стену, влюбленные по щербатым ступеням взошли на нее и посмотрели сквозь зубья на площадь Челюскинцев и белое здание обкома КПСС.

Потом они зашли в кафе "Мороженое" на пересечение улиц имени Ленина и Советской, где встретились с Киселевой Галей.

– Кто эта рыженькая, что на мне ни одного живого места не оставила своими бронебойными взглядами?— спросил Тарханов.— Ты ее знаешь?

Вера поглядела в тот угол, куда кивнул головой жених. Девчонка сидела с двумя подружками и, изображая из себя взрослую даму, маленькими глотками пила кофе.

– Это наша школьная пионервожатая Галочка. Завтра вся школа будет знать, как ты выглядишь.

– У нее очень нескромный взгляд для старшей пионервожатой.

Она, похоже, меня по себе примеряет.

Игорь не ошибся. Девчонка, действительно, думала о том, что у этой Никитской вполне приличный мужик. С таким можно было бы погулять и все остальное. Рост подходящий- метр семьдесят с чем-то, личико интересное- как у настоящего мужчины, суровое и благородное одновременно. Брюнет, брови густые, а глаза серые и взгляд такой изучающий, тяжелый и умный. Да и одет неплохо. Жаль, что он- не москвич. А впрочем, почему жаль. Зачем Никитской москвич? И так обойдется. А москвич нужен ей- Галине.

До понедельника Игорь в Туле не остался. Слишком много дел у него было в Пушкино. Сдав в предварительную эксплуатацию станок и пообещав приехать через три недели для окончательного подписания акта приемки, Игорь закрыл командировку и вечером с Казанского вокзал отправился в Куйбышев.

Утром он, проснувшись, вышел из вагона и снова очутился на… Комсомольской площади. Но не подумайте, что Тарханов повторил подвиг Рассеянного с улицы Бассейной и продремал всю ночь в отцепленном вагоне. Просто в нашей удивительной стране очень много площадей и улиц, но слишком узок круг революционеров и мало идеологически выдержанных понятий и профессий, в честь которых эти улицы и площади можно было бы назвать. Потому, находясь в любом большом городе, можно быть уверенным, что вы наверняка найдете там улицу Ленина, Маркса, Куйбышева, Кирова, Толстого, Маяковского, Фрунзе, Молодогвардейцев, Красноармейцев, Революционеров.

Весь этот стандартный Пантеон разбавляется местными советскими деятелями, которые неизвестно за какие подвиги удостоились чести увековечить свои, порой, неблагозвучные фамилии. Но нет и не было ни одного населенного пункта в нашей бескрайней стране, где была бы площадь Юденича, улица Капиталистов, Меньшевистский переулок, Кулацкий тупик или проспект Александра III-го. Вот и в городе на Волге площадь, где находился железнодорожный вокзал, тоже называлась Комсомольской.

Погода была мерзкая. Сверху капал нудный холодный дождь, а с великой русской реки дул порывистый пронизывающий ветер.

Миновав вокзал, Игорь поднял воротник куртки и, поеживаясь на сильном ветру, зашагал по улице Спортивной.

Было третье ноября 1987года и Куйбышев усиленно готовился к празднованию юбилея Великого Октября. Семидесятую годовщину собирались отмечать пышно и кумача не жалели.

К счастью идти было недалеко, и уже через несколько минут Тарханов добрался до цели своего путешествия: Аэровокзала. Именно здесь он должен был встретиться с Костей Смирновым.

Константин прибыл туда автобусом-экспрессом из аэропорта через полчаса. Его появление природа отметила мокрым снегом, сменившим дождь.

Друзья радостно поприветствовали друг друга и тут же отправились на завод: оформлять командировки и устраиваться. По дороге обменялись новостями.

Игорь, узнав, что дома все в порядке, а деньги, и вещи, что он просил, Костя привез, стал интересоваться делами в конторе и выяснять, чего это Петрович прямо перед праздниками их сюда послал. Как будто сейчас на заводе кому-то будет до наладчиков дело.

На что друг его ответил:

– Причем здесь Петрович, если мне самому сюда надо было.

– Но почему перед праздником?

– Деньги экономлю. Это в глупых советских фильмах у любящих людей и прочих героев нет никаких бытовых проблем. Посмотришь, как они в летнее время без всяких проблем ездят на юг, а в столицу берут билеты за час до отправления, так сразу думаешь, зачем и для кого предварительные кассы придумали? И денег-то они никогда не считают.

– Что-то я не понял твою тираду.

– Чего тут не понять! Если тебе понадобилось встретиться со своей зазнобой, так ты из начальника чуть душу не вынул, чтобы поближе к ней попасть. А был бы ты- киногерой, обошелся без всяких таких фокусов. Сел бы в скоростной лайнер прямого сообщения Свердловск-Тула и через семьдесят минут экранного времени создал бы крепкую советскую семью.

– В чем-то ты прав, но при чем тут деньги, которые ты экономишь?

– Я подумал, а чем я хуже тебя, и, чтобы увидеться со своей женой, попросился сюда в командировку. Я и так со среды ее не видел, завтра неделя уже. Если ты за счет фирмы жениться ездишь, то почему бы мне супругу таким же способом не проведать?

– Если я тебя правильно понял, то моя сестра находиться здесь? Или у тебя есть другая жена?

– Да все та же. Маринку сюда на курсы двухнедельные отправили, какой-то прибор осваивать. Не в Куйбышев, правда, а в Новокуйбышевск. Здесь у них, похоже, с фантазией на названия городов туго.

– Во дела! И Маришка здесь.

Так за разговорами они добрались до места. Быстро оформив бумажки, они уехали устраиваться в гостиницу. Обычно, получив направление на получение забронированного номера, наладчики не спешили покидать завод, а тут оба они спешили поставить своих любимых в известность о своих делах.

Поселившись в гостинице, Тарханов сразу же нашел междугородный телефон и позвонил в Тулу. Логопеда Никитской в школе не оказалось, но зато трубку сняла ее подруга Гончарук и, сообщив об этом, не забыла спросить, не надо ли чего Вере передать. И Игорь, сначала было сказавший, что нет, вдруг вспомнил, что в гостинице номер у него с телефоном, и продиктовал математичке, какие цифры надо набирать, чтобы до него дозвониться, пояснив, что сейчас он находится в Куйбышеве. Примеру Тарханова последовал и Смирнов, сообщив жене, что он приехал.

Вечером, когда Игорь с Костей уже пришли с завода, Вера позвонила, сообщив, что делает это уже третий раз, первые два раза никто не снимал трубку. Тарханов, естественно, обрадовался и ласково с ней разговаривал. Из ее реплик узнал, что по причине начавшихся каникул и отдыха ребятишек, она хочет взять несколько свободных дней и съездить в Ленинград, погостить два-три дня у подруги по институту. Также она поинтересовалась, не хочет ли Игорь составить ей компанию.

Наш герой задумался на секунду и потом спросил:

– Верочка, а эта твоя подруга, наверное, живет в однокомнатной квартирке с мужем, ребенком, старой свекровью и большой собакой породы водолаз? И она давно мечтает, чтобы незванно-негаданно к ней заявились Вера Никитская с женихом и пожили у них недельку?

– Дело обстоит немного не так. Софья живет с ребенком и в общежитии.

– Чудненько, я давно не отдыхал в семейном общежитии. Длинный- длинный коридор на сорок дверей, замызганная общая кухня, крики детей, бегающих по коридору… Отлично! Но ради тебя я готов отдыхать даже так.

– Да нет, там общежитие более современное, и Подивилова там комендант.

– То есть?

– Она работает комендантом в рабочем общежитии. В нем всегда несколько комнат держат для приезжих командированных. На праздники они чаще всего пустуют, и там можно спокойно пожить. В прошлом году мы с Валей Шутовой- моей подругой- ездили туда встречать Новый год.

Игорь обещал подумать и сообщить. Но Костя, находившийся в момент разговора в номере, поняв о чем речь, сказал ему, что просто мечтает о том, что бы дорогой шурин испарился бы на праздники куда-нибудь подальше. Поскольку ему- Косте- было бы приятней принимать свою жену без свидетелей. После чего они решили, что в ночь на шестое Игорю надо выезжать в Москву, а оттуда в Ленинград. Девятого же- вернуться. О чем они и сообщили Вере, которая обещала купить билеты туда и обратно.

В четверг, пятого числа, вечером после работы парни устроили отходную с пивом, как оба они любили. Банка опустела наполовину, когда дверь их комнаты открылась, и на пороге появилась единственная сестра Игоря и любимая жена Константина Марина с какой-то девушкой. Объяснив свое раннее появление тем, что завтра все равно на курсах занятий нет, она представила свою спутницу, с которой, как оказалось, в данный момент они вместе грызут гранит науки.

Подружку звали Еленой, и была она из породы тех девушек, которым не везло. И фигурка стройная, и ножки такие, что мини юбки, вновь вошедшие в моду, носить можно было, и личико чистенькое, умненькое, очки, правда, носила, но ее они не портили, а вот однако ж не везло. И чего еще этим глупым мужикам надо?

Лена оказалась местной, из Куйбышева, одна дочка у родителей, живет в центре в трехкомнатной квартире, имеется сад у мамы и автомобиль у папы. Все это выяснилось буквально через десять минут из болтовни Марины. Такой энтузиазм вызвал подозрение у мужчин и еще через пару минут дамы признались, что да, выпили с группой перед отъездом, по случаю праздника. Но совсем по капельке: по рюмке водки на нос пришлось и еще какой-то малиновый ликер был. И окончательно расхрабрившись, девушки потребовали, чтобы и им налили пива.

Игорь с грустью поглядел на Елену, которую, как понял он, сестрица привела с целью познакомить ее с братом. И опять ее ждала неудача. Но ведь бедная сестренка сама еще не знала, что они с Верой подали заявление в ЗАГС. Когда Игорь сообщал эту новость Константину, Маришка была уже на учебе. И, чтобы любимая сестра не зашла слишком далеко в своей посреднической деятельности, наш герой, дождавшись паузы в ее щебетании, ловко ввернул ей эту новость.

Марина крайне удивилась такой его резвости в принятии столь ответственных решений, тем более, без совета с ней. Как будто бывало такое, чтобы старший брат спрашивал разрешение на брак у младших членов семьи. Костя ей подтвердил это известие, молча кивая головой, по ходу рассказа Игоря. А Елена, поняв, что ее снова подкараулила неудача, вынесла удар судьбы мужественно. Только где-то в глубине глаз померкли огоньки, и чуть больше надрыва стало в голосе. Брат приятельницы, надо заметить, ей понравился с первого взгляда.

А потом в номер заглянула дежурная по этажу. Представитель администрации строго предупредила, что посещение гостей должно оканчиваться в одиннадцать часов, и ночевать посторонним в номере запрещено. Так что, через полтора часа извольте, барышни, покинуть гостиницу. Ребята после ее ухода переглянулись и пошли улаживать проблему. То ли их доводы с показыванием паспортов Марины и Константина звучали убедительно, то ли аргумент в виде коробки конфет, привезенных Игорем из столицы подействовал. В общем, дежурная вошла в положение и разрешила супругам Смирновым пожить в номере праздничные дни вместе, пока товарищ Тарханов прокатится в город на Неве. Тем более, что с учета он не снимается и обещает оплатить все по полной программе.

Вернувшись в номер, парни выпили пива на посошок. Время отъезда неумолимо приближалось, и Игорь засобирался на вокзал.

Елене тоже надо было домой, и Тарханов пообещал сестре проводить ее подругу до дому. Поскольку он в местном транспорте ориентировался слабо, ему пришлось довериться девушке. Довез он ее нормально, если не считать, что спутницу немного развезло и она скоропалительно решила выйти за Игоря замуж. Наш герой поначалу пытался ей напомнить, что у него есть невеста и именно к ней он сейчас поедет, но девушка под действием выпитого спиртного сперва не понимала, зачем ехать так далеко, когда можно жениться здесь на ней, а затем, подумав, согласилась быть второй женой. На что Тарханов заметил, что, к сожалению, они живут не в мусульманской стране, и что в России за это могут осудить самым настоящим судом народных заседателей. Елене стало жалко Игоря, и она решила не подвергать его такой опасности. В очередной раз услышав от него отказ подняться в квартиру и познакомиться с родителями, которые будут страшно ему рады, вытерев набежавшую слезу, Леночка крепко обняла спутника за шею и поцеловала в губы. На прощание, как она объяснила. А целовалась она, надо отметить, умело, жадно и горячо…

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Расставшись с Леной, Игорь на такси уехал на вокзал. Через полчаса он забрался на верхнюю полку в плацкартном вагоне и проснулся только тогда, когда за окном мелькнула платформа станции Косино.

В Москве он прогулялся по предпраздничным улицам, выбирая такие, чтобы не выйти на большие универмаги. Начал он с Арбата от "Смоленского" гастронома, куда добрался на метро. Оттуда его маршрут пролегал по улице Семашко, где он, любопытства ради, зашел в магазин "Мясо". Здесь всего в нескольких десятках метров от сонмища пришлых покупателей, атакующих центральные гастрономы, Тарханов увидел идиллическую картину: у прилавка стояла типично московская бабулька и, тыкая пальцем и недовольно что-то выговаривая продавцу, выбирала кусок получше. Очередь из двух человек терпеливо ждала, пока ее обслужат. Да, в родном городе Игоря такую милую сцену увидеть было невозможно.

Затем он прошел по Огарева, любуясь на здание под номером шесть, по проезду Художественного театра, где ознакомился с местоположением знаменитого МХАТа, по улице Кузнецкий мост мимо агентств зарубежных авиакомпаний.

Посредине этой улицы он заметил небольшую, но весьма темпераментную толпу. Через пару минут он разобрался, что это- книжные "жучки". Когда он проходил мимо них, ему предложили талоны на макулатурные книги и произведения Спока по воспитанию детей.

Миновав одетое в гранит здание, где когда-то давным-давно располагалось страховое общество "Россия", Тарханов попал на Большой Комсомольский переулок и здесь решил, что пора выбираться на Садовое кольцо. Первой, ведущей налево, была улица Богдана Хмельницкого, незаметно переходящая в Чернышевского. Далее все было знакомо, и вскоре он вернулся на Комсомольскую площадь.

Туда, откуда утром он начал свое путешествие. Там, возле выхода из метро у Ленинградского вокзала, он стал ждать свою невесту.

В третий раз он собирался встретиться с любимой в столице, и в третий раз она опаздывала. Но, привыкший уже к такому положению дел, Игорь ждал терпеливо, внимательно разглядывая выходящих из метро людей. Иногда кое-кто возле него приостанавливал свое движение, и он слышал чужие разговоры. То это были дед с бабкой с чемоданами- явно транзитники, которые долго спорили о том, куда им надо идти, чтобы ехать в Рязань. А потом, когда разобрались, старушка долго ворчала на старика за то, что в метро он повел ее сюда, а не к Казанскому, и теперь придется с багажом тащиться через площадь, поскольку московские носильщики просят неслыханно дорого. Дед молчал и терпеливо нагружался узлами. Затем неподалеку от Игоря остановились два столичных жителя средних лет. Оба, убедившись, что живут нормально, стали хвастаться успехами детей.

Один сообщал, что сын его поступил в этом году в институт, а другой рассказывал, что дочка учится уже на втором курсе и дружит с мальчиком. Первый сделал замечание, что главное, чтобы парень оказался не лимитчиком, претендующим на московскую жилплощадь. На что второй ответил, что дочь его умна, воспитанна и, по ее словам, на дух лимитчиков не переносит. Тут они оба рассмеялись, видимо, радуясь такому поведению девочки, и, попрощавшись, расстались. Потом внимание Игоря привлекли цыганки, торгующие чем-то белым на палочке. Они, распродав товар, подходили к своей товарке с большой сумкой, стоявшей в трех шагах от него, брали новые порции и призывно кричали, смущая Игоря:

– Козинаки! Кому козинаки! Сладкие козинаки!

Через полчаса Тарханов соблазнился и решил рискнуть полтинником. Будучи на Востоке, он ел различные тамошние сладости. И, насколько он помнил, козинаки были весьма вкусной вещью. Правда, его смущал белый цвет предлагаемого продукта. Вроде, сладость должны были делать из подсолнечника…

Расплатившись, он вкусил сладкой массы и почувствовал себя дураком. Круглым дураком! А как иначе можно назвать человека, который под видом благородного козинаки купи подслащенных кукурузных хлопьев на палочке. Откусив пару раз, он, без сожаления и ругаясь про себя, бросил остаток отравы в мусорную урну.

Прождав в общей сложности час, он встретил Веру. Они первым делом спустились в камеру хранения, где Игорь еще с утра занял ячейку, сейчас свободных уже не было, и спрятали там ее багаж, после чего налегке отправились гулять. Их поезд на Ленинград был вечером.

В тот день они сумели пройти с экскурсией в Кремль и посмотреть кое-что из достопримечательностей, как-то: Царь-колокол, Царь-пушку, соборы, оружейную палату и Кремлевский Дворец съездов. Последние два здания, как и другие государственные учреждения,— только снаружи, естественно. Потом Вера с Игорем прогулялись по главной улице столицы- улице Горького. Девушка долго пробыла в магазине "Наташа", где купила для свадьбы белый костюмчик венгерского производства, а ее жених с любопытством посетил магазин "Вина России", где ему повезло меньше: к сожалению, ничего интересного там не было- руководящая партия продолжала борьбу за трезвый образ жизни. Обедали они в кафе возле Центрального почтамта.

В купе им достались места третье и четвертое. Напротив, на первом и втором расположились две девицы примерно одного с ними возраста. Как выяснилось позднее, они были сестрами. Старшая- серая мышка в очках – расположилась на нижней полке и все больше молчала. А младшая- с пышными формами и посимпатичнее- забралась на верхнюю и уткнулась в "Огонек". Игорь и Вера сидели на своем нижнем месте и, держась за руки, шептались тихо-тихо, как умеют шептаться только влюбленные.

Потом прошла по вагону проводница и предложила чаю. Попив темной жидкости с двумя конфетками, Никитская удалилась из купе за постелью. Ее примеру последовала и старшая сестра. Младшая же спустилась вниз и, положив ногу на ногу, достала пачку сигарет с фильтром. Пристально глядя на Игоря, она спросила:

– У вас нет огня?

Голос у нее был чуть низковат и хрипловат.

– Я не курю,— нейтрально ответил Тарханов.

– Надо же, какой мужчина! Он еще и не курит.

Голос ее стал мягче, волнением она овладела. Откинувшись назад, она продолжила:

– И никогда не курили?

– Нет. Даже не пробовал.

– А я вот с семнадцати, как в техникум пошла. У нас почти все девчонки в группе курили, кроме мокрых куриц- тихонь всяких. А ваша жена тоже не курит?

– Моя невеста? Нет. А зачем?

– Жизнь через дым сигареты приобретает другие краски… А хотите я вас научу?

– Спасибо. Уже пытались. И тоже девушка, между прочим.

– Да? Но она, наверное, не умеет так, как я. Есть такой романтический способ- изо рта в рот. Я вдыхаю дым из сигареты, потом наши уста сближаются, и, когда они почти соприкоснутся, вы вдыхаете дым от меня.

Она, прищурившись, улыбнулась.

Игорь тоже улыбнулся и ответил:

– Я боюсь задохнуться и умереть… от счастья.

Тут дверь в купе открылась, и проводница сказала в одну фразу:

– Курить только в тамбуре, белье ушли получать?

– У меня не горит.

– Ушли,— кивнул Игорь.

В дверях появилась серая мышка- старшая сестра, и младшая сказала:

– Надумаете- приходите, научу.

Она достала из сумочки зажигалку и вышла из купе. Старшая заподозрила Тарханова в неприличном поведении и посмотрела на него осуждающе.

Потом пришла Вера. Игорь вышел, дав дамам возможность переодеться. Уже в темноте он залез на свою полку и перед сном долго думал: почему все эти охочие до приключений гражданки прятались от него, пока он не встретил Веру. Еще полгода назад он был свободным человеком и не отказал бы во взаимности ни Лене, ни Эллине, ни этой крале с бюстом Софи Лорен. Тем более, что ни на что большее, они, вроде, не претендуют. Не стал же он за эти полгода красивее. И вот стоило ему влюбиться, подать заявление в ЗАГС, как они, словно мухи на мед, потянулись к нему. Может их покоряет его равнодушие, как у Пушкина: "Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей."

Здесь Игорь немножко кривил душой. Он с рождения был симпатичным мальчиком и всегда нравился девушкам. Еще когда он был совсем ребенком, взрослые девчонки с интересом тискали живого, черноволосого, сероглазого малыша. Но несмотря на то, что их симпатии и прикосновения ему нравились, он всегда норовил вырваться.

Тут, понимаешь, играть в войнушку надо, бой идет, а тебя подхватывают на руки, словно лялечку.

В пионерском лагере вожатые-студентки тоже любили шустрого, сообразительного пацаненка и охотно опекали его лет до тринадцати, когда у него стали проявляться мужские черты характера и сломался голос. А потом на Игоря стали обращать внимание ровесницы и он, время от времени, получал глупые записки, написанные девичьим почерком с предложением дружбы, причем, всегда без подписи. Правда, и он перестал быть пассивным объектом любви, начав обращать внимание на хорошеньких девушек. Иногда ему везло, иногда- нет.

В институте было самое золотое время. Девушек в УПИ училось много, и симпатичные среди них попадались часто. И если бы не любовь к радиоэлектронике, из Игоря мог получиться заправский дон- жуан. Но он уделял девочкам не слишком много времени. После футбола и микросхем с транзисторами, после пива и детективов они занимали в его жизни место пятое, наверное. Своим однокурсникам удивлявшимся тому, что он не слишком часто пользуется своей популярностью среди студенток, Тарханов пояснял, что от футбола и пива он получает удовлетворение всякий раз, а вот девушки требуют столько внимания… Да еще без всякой гарантии на успех.

Но по известным причинам пришлось перевестись на заочный и сходить в армию. Потом с этой разъездной работой и параллельной учебой было, честно говоря, не до романов. Хотя именно тогда Игорь и понял, что в семейной жизни и в ребятишках от любимой женщины есть какая-то своеобразная прелесть. Учебу он закончил, но вечные командировки мешали прочным отношениям с дамами. На свое счастье он встретил Веру…

И вот теперь, до него стало доходить, что любовь- это не только стремление быть рядом с объектом свой привязанности, но возможность отказаться от случайной связи. Причем, отказаться легко, без лишних душевных мук и переживаний.

Мысли постепенно перетекли на разговор с попутчицей, а затем на Марго- девушку, которая очень хотела научить его курить.

Это было сразу после того, как он вернулся из армии и устроился по рекомендации друга отца на работу в Центр наладки станков с ЧПУ. Его тогда сразу направили на курсы микроЭВМ. Там параллельно учились и программисты-технологи для тех же станков. Маргарита была одной из них. Игорь и Рита сразу заметили друг друга, в первый же день: как он не посмотрит в ее сторону, так встретит ее изучающий взгляд…

Она, единственная из учащихся дам, на переменках всегда выходила подымить на ту площадку, где курили мужики из их группы, а Игорь, единственный некурящий среди них, присутствовал там за компанию.

Но романа между ними так и не получилось. Он сразу понял, что она "динамо"-девушка, которая любит погулять за чужой счет, но никогда не считает себя ничем обязанной. И хотя они сблизились, вместе ходили на все культурные мероприятия, иногда Тарханов оплачивал ее мелкие счета в кафешках, оба не переступали какой-то определенной черты. Игорь понимал, что даже если он устроит ей красивую жизнь, то ему ничего не обломится, а девица видела, что он ее раскусил и не провоцировала- все-таки он был отличный парень.

И была у них своеобразная игра. Рита, куря, никогда не носила с собой спичек, и, если дело было на улице, она предлагала ему прикурить у кого-нибудь из прохожих, ссылаясь на то, что ей, как даме, это делать неудобно. Игорь прикуривал, стараясь не вдыхать горький дым, а она потом элегантно брала сигарету с примятым его губами фильтром, своими губами. Этакий поцелуй через бумагу. Курить Тарханов так и не научился, но зато стал постоянно носить с собой спички. Марго любила прикуривать из его рук.

При расставании они группой ходили по магазинам и в одном из них, где был отдел дамской бижутерии, она не выдержала и сказала, улыбаясь: "Игорек, ты хочешь, чтобы я помнила тебя вечно?"- "?""Подари мне какую-нибудь серебряную безделушку."

Тогда изделия из серебра стоили от пятнадцати и выше. Деньги были не очень большие, но в голове у наладчика появилась мысль:

"Почему его хотят помнить только за серебро. Неужели нельзя за то, что он- человек хороший. И потом хочет ли он сам, чтобы Марго помнила его вечно?"

Размышляя об этом, Игорь все же от покупки уклонился…

Ленинград встретил их хорошей погодой, что само по себе было удивительно. Оказавшись на Московском вокзале Игорь, впервые попавший в Северную Пальмиру подумал, что здание вокзала что-то ему напоминает. Еще бы, ведь этот вокзал был братом- близнецом Ленинградского вокзала в Москве.

Перейдя площадь Восстания, они даже успели попасть в метро до того, как Невский перекрыли на демонстрацию. Спустившись под землю, Тарханов поделился с невестой своим мнением, что Ленинградское метро глубже Московского, но менее красивое, отметив, что и в его родном Свердловске тоже начали копать метро.

Пересадок у них не было. На станции "Гражданский проспект", где они вышли на поверхность, о празднике напоминали только красные флаги, вывешенные на некоторых домах.

Эта часть города была застроена стандартными многоэтажками и походила на любой другой район новостроек, любого другого большого города Союза ССР. И если бы не наличие в киосках "Союзпечати" газет "Ленинградская правда" и "Вечерний Ленинград", ничто бы не свидетельствовало о том, что они находятся именно в городе на Неве, а ни где-либо еще.

Автобуса Игорь с Верой ждать не стали, а прошли остановку пешком, выйдя минут через десять к нескольким высотным зданиям общежитий. Никитская довольно быстро определила, которое из них им было нужно, и вскоре их уже приветствовала маленькая толстенькая гражданка в синем рабочем халате- Соня Подивилова.

Когда-то она, действительно, училась вместе с Верой в институте. Но перед получением диплома, не желая ехать в деревню, она, без особой любви, выскочила замуж за выпускника военного училища, которого обещали направить служить в Прибалтику. Но вместо Риги или Вильнюса, он попал под Ленинград, что само по себе не так уж плохо. Кое-кому из их выпуска повезло еще меньше и пришлось ехать на китайскую границу. Но жизнь у живущей одним днем Софочки не сложилась: после рождения ребенка она располнела и стала похожа на колобок, муж гулял, а затем и развелся с ней, найдя свое второе счастье в гарнизонном магазине. Однако, это не помешало предприимчивой Подивиловой зацепиться за второй город страны. Забыв за годы замужества все премудрости, что она узнала на студенческой скамье, Соня устроилась из-за жилья комендантом в общежитие.

После долгого взаимного проявления радости, подруги прошли в комнату Подивиловой. За чаем хозяйка ласково глядела на гостей и время от времени приговаривала: "Ну, ты, Верунчик, долго выбирала, а вон себе какого видного выждала." Игорь, равнодушный к подкрашенной кипяченой воде, как он называл чай, удовлетворился одной чашкой. Дамы выпили по три. Затем, запричитав о том, что они с дороги устали, Ольга дала Вере ключ, белье и проводила их до номера на восьмом этаже. Комната была большая- на четверых, но кроме них, естественно, никого больше не было.

– Хороший номер,— объясняла комендантша.— И, самое главное, окна на юг.

И сообразив, что жильцам солнечная сторона не особенно важна, пояснила свою мысль:

– Сегодня вечером салют будет, так вы его, не выходя из комнаты, увидите.

Пожелав им приятного отдыха, она удалилась.

Оставшись, наконец, одни, Игорь и Вера вознаградили друг друга за столь долгое ожидание.

Был уже одиннадцатый час утра. По Дворцовой площади Ленинграда, по Красной в Москве, по многим другим площадям всех городов Союза шли демонстранты с флагами и транспарантами. А Игорь, нежно целуя любимую, говорил ей, что впервые так здорово встречает праздник Великого Октября…

После обеда они отправились в центр. Осмотр города начали с Александро-Невской лавры. Оказалось, что там похоронено множество известных людей, а на могилу Натальи Гончаровой Вера к имеющимся уже там цветам положила и свои гвоздики.

Дальше была прогулка по Невскому.

К сожалению, Николай Васильевич опередил меня и уже описал эту великую улицу. А может, и правильно сделал. Нет уверенности, что у меня хватило бы таланта рассказать о ее величии и красоте.

А как представишь, что эту мостовую попирали до тебя Петр I, князь Меньшиков, Екатерина Великая, Александр Сергеевич, Акакий Акакиевич, князь Мышкин, Владимир Ильич и прочие очень известные, просто известные и совсем неизвестные граждане, то становится приятно, что вот, наконец, и ты попал в их число.

Да. Лучше Пушкина и Гоголя этот город не опишешь. Поэтому я ограничусь тем, что сообщу, что центр Ленинграда Тарханову понравился. К счастью, в восемнадцатом году большевики вывезли отсюда столичные учреждения, а иначе бы они, в попытках свой новый мир построить, разрушили бы весь городской архитектурный ансамбль, как был разрушен ансамбль центра Москвы. Слов нет, в столице множество красивых зданий, построенных в советское время, но единого лица у города нет. В Питере же, как называют его сами ленинградцы, в центре так не хозяйничали и, когда идешь по его улицам, не встречаются, слава богу, строения разные по стилю и часто несовместимые.

Но возможно, что я заблуждаюсь, и все, на взгляд профессионала, выглядит совсем не так. В архитектуре я, увы,— дилетант.

Единственное, что отличало эту их прогулку от той, что может совершить любой из нас, так это праздничный мусор на главной улице города. Только что закончилась демонстрация трудящихся, и мостовая была густо усеяна лопнувшими шариками, бумажными мятыми стаканчиками, кусками кумача и цветных лент и всем прочим, что сопутствовало майским и октябрьским манифестациям в нашей стране.

Было бы утомительно долго перечислять все, что они смогли увидеть. Тут и Аничков мост с конями Клодта, пытающимися куда-то убежать; и Казанский собор, в котором проповедовали атеизм; знаменитый Елисеевский магазин; гостиница "Астория" вся в строительных лесах, как, к сожалению, и Исаакиевский собор. Также наши герои осмотрели здания Адмиралтейства, Сената, и, естественно, Зимнего дворца с Эрмитажем.

Закончили они прогулку посещением легендарного крейсера, который стоял в то время у Петроградской набережной.

Вечером путешественники из приличия зашли к Соне. Но, по всей видимости, могли бы этого и не делать. У нее в гостях был какой-то мужик пролетарской наружности, и оба они были не совсем трезвы. Праздник, все-таки. Видимо, философская формула "бытие определяет сознание" действовала, и типичным примером этого была подруга Веры. По наблюдениям Никитской, с тех пор, как Софья стала работать в этом общежитии, она становилась все грубее, примитивней и проще. Все меньше и меньше Подивилова напоминала ту веселую и бесшабашную Софочку, с которой они когда-то вместе учились и жили в одной комнате в общежитии.

От приглашения присоединиться к пирушке наши герои весьма вежливо, но твердо, отказались. Да хозяева не очень и настаивали.

Поднявшись к себе, Вера и Игорь в темной своей комнате увидели необычное сияние. Оказалось, что в трюмо, находившемся напротив окна, отражались вспышки праздничного салюта. Грохот выстрелов не долетал на такое расстояние, но сам фейерверк огней был виден хорошо. Подивилова не соврала, когда сегодня утром пообещала им это зрелище.

Полюбовавшись на салют, они включили свет и поужинали. Потом состоялся очень важный разговор. Сначала речь зашла о месте жительства. Игорь не сомневался, что их семья будет жить в Свердловске. Вера же, хотя и любила будущего мужа, не хотела уезжать из Тулы. Не столько потому, что уж очень любила этот город, она и прожила-то в нем несколько лет, сколько потому, что рядом была столица. В ответ на это Тарханов развил перед ней свою теорию жизни в провинции.

– Ты знаешь, я очень рад, что живу в обычном промышленном городе вдали от Москвы. Рад, что не живу в Киеве или Ленинграде.

Ты понимаешь, есть города для жизни, а есть для экскурсий. Что хорошего в том, чтобы жить например здесь, в Питере. Я больше чем уверен, что аборигены просто-напросто не замечают всей его красоты. Утром встал, пошел на работу, по дороге домой постоял в очереди в магазине, потому что есть, что купить. А у нас зашел, посмотрел: по талонам ничего не дают, значит идешь домой и весь вечер свободен.

Здесь Вера усмехнулась шутке жениха.

– А здесь? Пока все купишь, поужинал и спать пора. Ничего местные жители не видят, так же как и я в Свердловске. Но есть существенная разница между нашими городами. Если у нас достопримечательностей- я имею в виду настоящие, а не памятник очередному революционеру- кот наплакал, то здесь, в Москве, в Киеве, в Прибалтике есть, что посмотреть. А они? Сел в метро "Гражданский проспект", вышел на станции "Обухово", и все прелести этого города промелькнули у тебя над головой. А туда же, мы- ленинградцы!

Хорошо, если живешь на Лиговке или Литейном, но там, говорят, сплошь коммуналки.

Так что ты меня в прекрасной столичной жизни не убедишь. Ну что хорошего у вас в Туле? Поездки каждые две недели за московской колбасой? Не знаю. Мне не кажется, что это хорошо. В театры и на концерты? Я не думаю, что среди жителей вашего города много людей следящих за культурной жизнью Москвы. Всю неделю пашешь, пашешь на заводе, а потом на выходные четыре часа в электричке туда и четыре обратно? Да никакой Третьяковки не захочешь. Так и будешь блуждать между ГУМом, ЦУМом и гастрономом.

– Нет, Москва- это Москва.

– Все это хорошо, пока ты одинока и свободна. А потом детишки пойдут. Ведь пойдут?

Вера согласно кивнула головой.

– Много твоя сестра ездит по московским премьерам? Особенно, если там остановиться негде.

Несмотря на убедительные аргументы, девушка осталась при своем мнении.

Потом они обсудили работу Игоря, и Вера сказала, что ей будет очень одиноко в Свердловске, если мужа месяцами не будет дома. На что Тарханов ответил, что уже думал об этом. И, если будет очень трудно, то он может перейти на техобслуживание. У них на больших заводах, где много станков, сидят постоянно представители центра на случай поломок. И его очень уговаривали на такую работу с ЗиКа. Это завод имени Калинина.

Так, за обсуждением будущей семейной жизни, они и закончили этот день.

На следующее утро влюбленные снова отправились осматривать город. Видели они и Смольный институт, и Таврический дворец, и Михайловский замок. Посетили Летний сад, Марсово поле и Петропавловскую крепость. Оказывается, что все более-менее выдающиеся деятели дореволюционной России успели побывать или пожить в бывшей столице империи. Об этом можно было судить по многочисленным мемориальным табличкам на стенах ленинградских домов.

После обеда они, совершенно случайно, попали на праздничное представление в киноконцертный зал "Октябрьский". Туда их привлекло выступление Александра Розенбаума. Но, поскольку певец пел только в первом отделении, со второго они ушли. Тем более, что вечером им уже надо было покидать этот славный город.

В тот момент, когда они после концерта возвращались домой и уже подходили к своему общежитию, открылось одно из окон его на пятом этаже, и какой-то парень, высунувшись в проем, крикнул проходящему внизу в этот момент молодому человеку:

– Эй, ты, хмырь, держи свое барахло!

И следом на землю полетела радиола. Аппаратура стукнулась о землю, внутри ее что-то хряснуло и диск проигрывателя отскочил в сторону. Молодой человек стал поднимать технику, а Игорь, представив сколько времени потребуется теперь на ремонт электрофона, не совсем культурно выразил свое удивление.

Вера, впервые услышав от своего жениха такие слова, недовольно поморщилась и сердито сжала губы. Она не любила, когда в ее присутствии ругались. Тарханов долго извинялся перед ней, одновременно изумляясь тому, как современный питерский рабочий класс празднует годовщину своей революции.

Перед отъездом они зашли в комендантскую и попрощались с Софьей, чувствующей некоторое смущение, за вчерашнее происшествие.

До Москвы они добрались без приключений.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Мендельсона и другая музыка.

Наша история заканчивается. Девятого числа вечером Игорь приехал в Куйбышев. Сестры он уже не застал. Она уехала на свои курсы. Костя лежал на кровати и проглядывал книги Ботвинника, те, что шурин купил ему в Пушкино.

– Ты знаешь, чем отличается московская очередь от всякой другой в нашей стране?— спросил его Тарханов.

– Своей невероятной длиной.

– Не только. А и тем, что почти всегда тебе хватает товара, за которым стоишь. Если здесь в винном магазине видишь очередь, то она- мертвая. Стоишь, стоишь и не с места. Пока водка не кончится. А там, в столице, я, простояв полтора часа, тем не менее, купил кое-что… У меня ведь в следующий понедельник день рождения. Ты не забыл?

Игорь выставил на стол бутылку коньяка.

– С твоей сестрой забудешь. Она обещала в субботу заглянуть.

У нее в воскресенье утром поезд. Может опять не одна придет.

– Ну что ж, отметим.

Всю неделю они работали по десять часов в сутки. В субботу приехали Марина с Леной, и молодые люди отметили двадцать восьмой день рождения Игоря. Все было чинно и благородно. Елена вела себя скромно и неожиданных предложений не делала.

В воскресенье они проводили Марину на вокзал и с понедельника продолжили наладку станков. Через день один из них уже был готов, а еще через неделю и второй. Игорь, доверив сдачу станков другу, снова поехал в Пушкино. Нужно было проверить тамошний станок и подписать акты.

Поселился он в том же общежитии, в той же комнате, и даже с тем же соседом- москвичом Витей Кукляевым. Претензий к станку и платам не было, и весь свой последний день в этом городе Тарханов оформлял бумаги, а вечером попал на маленький сабантуй.

Курсы у программистов закончились, и ребята, с которыми он прожил вместе не одну неделю, на следующий день должны были разъезжаться по домам. Приглашенный по обычаю широкой русской души, Игорь сначала отказывался, но тогда за ним прислали пару девчонок помиловидней и он сдался, предупредив, что внесет свою долю расходов. Тем более, что у него есть, что обмывать: во-первых, он сдал станок, а во-вторых, в пятницу- женится. Тут все загомонили, удивляясь его способностям заключать брак во время командировки и налили по этому поводу в стаканы еще раз.

Напротив Тарханова сидела симпатичная брюнетка в том самом свитере, который она начинала вязать месяц назад, и бросала на него любопытствующие взгляды, чему-то улыбаясь. По правую руку от нее восседал молодой человек, что знакомился с ней в тот день, и оказывал ей знаки внимания. Девушка благосклонно слушала соседа.

"Ну вот и этому парню улыбнулась удача. А я, пожалуй, объехал бы его на кривой и мог бы сидеть сейчас с ней рядом. Если бы,.. если бы у меня не было Веры. Моей Веры," – подумал Игорь и тоже улыбнулся девушке.

А через минуту он забыл о ней. Как и все молодые люди в его положении влюбленного жениха, Тарханов расставался со своим прошлым, со своими старыми романами и холостяцкими привычками.

Утром Игорь поехал в Москву. По привычке прошел в передний вагон, чтобы не плестись потом в обшей колонне по узкой платформе. Почти все сидячие места, кроме двух лавок в середине вагона, были заняты. Наладчик прошел к свободным сидениям и занял место у окна. Рядом с ним села пожилая семейная пара. А через пять минут он понял, почему здесь никто не хотел сидеть. Просто на противоположной лавке расположился какой-то странный дяденька, одетый не по погоде: в куртку из искусственной кожи и без головного убора.

Этот пассажир не хулиганил и не был пьян, он просто говорил. Не тихо и не громко, обращаясь ко всем и ни к кому конкретно. Судя по тому, что услышал Игорь под стук колес, гражданин был недоволен Советской властью и критиковал ее в силу своих умственных способностей. Никаких Америк он для Тарханова не открыл- все эти факты наш герой знал и без него. Вот только то, что за какой-то доклад сняли первого секретаря Московского горкома- бывшего свердловчанина, было для него новостью, но, отнюдь, не такой, чтобы взволновать Игоря. Из всех газет отечества он читал только "Советский спорт", и матчи на европейские кубки по футболу его интересовали больше любых кремлевских разборок. Так что к свержению своего земляка с высокого московского поста он отнесся равнодушно.

Время от времени диссидентствующий мужичок приговаривал, что знает, что его посадят. Он даже, наверное, мечтал о том, чтобы пострадать за правду-матку, но никто из пассажиров с ним в дискуссии не вступал и милиционеров не вел. Пожилые муж и жена, сидевшие рядом с Тархановым, поискали глазами другие места, подальше отсюда, но ничего не высмотрев, остались сидеть. Игорь молча глядел в окно и откровенно скучал. Антисоветчик своим "бу-бу-бу" раздражал.

Не найдя сочувствующих, правдолюб на станции Лосиноостровская сошел, оглядываясь, как будто надеялся обнаружить за собой слежку.

Самое смешное, что Тарханов увидел его через пару лет по телевизору в репортаже с одного из митингов на Пушкинской площади.

Он широко открывал перед камерой рот и требовал, то ли большей свободы, то ли демократических перемен.

В Москве Тарханов пробежался по магазинам. Он закупил конфет в коробках, копченой колбасы, несколько наборов с банками тушенки и сгущенки, в общем, всего того, что можно было найти только здесь, в столице. Для Кости он купил цветной кинопленки, тот недавно приобрел кинокамеру и увлекся съемками. Сестре в "Праге" нашел мохеровый шарф. Сумка была набита до отказа, а еще хотелось привезти домой в Свердловск дешевых апельсинов. Тогда Игорь подумал, что совсем не обязательно таскать в Тулу и обратно все покупки. Он вдруг вспомнил, что здесь в Москве живет и служит бывший одноклассник Олег Бунчуковский. Десять лет они вместе переходили из класса в класс и всегда были в дружеских отношениях. После школы Олег, следуя фамильной традиции, поступил в военное училище, закончил его и был распределен за какие-то заслуги в Арбатский военный округ, где и тянул армейскую лямку безвыездно седьмой год. Игорь решил напомнить бывшему однокласснику о своем существовании и, по возможности, оставить у него свой багаж на те четыре дня, что он проведет в Туле.

Адрес довольно легко был вызнан через горсправку. Олежек жил в хорошем месте: на малой Пироговской возле магазина "Военная книга". Дверь открыла старушка- соседка по коммунальной квартире.

Отвечала она охотно, и через две минуты Игорь узнал, что Бунчуковского дома нет- он на службе. Будет вечером, а жена его с ребенком уехала к родителям. Немного посомневавшись, бабулька все же дала номер квартирного телефона.

Вечером Игорь позвонил и по нерадостным интонациям голоса бывшего одноклассника понял, что ему могут сделать одолжение.

Согласие сопровождалось репликами типа: "…да вот только,.. ну, наверное, можно,.. однако,.." и тому подобное.

После такого разговора ехать к Олегу расхотелось, и Тарханов позвонил Кукляеву. Виктор оказался более приветлив, и через полчаса они встретились у метро "Автозаводская". А еще через час Игорь налегке ехал в Тулу навстречу своему счастью.

Приехал он поздно, но его ждали. Не только Вера, а и Лариса с мужем Володей, приехавшие из Новомосковска по случаю свадьбы сестры и свояченицы.

Утром начались всевозможные хлопоты. Было заказано такси, для поездки на церемонию, заказаны места в ресторане, подгонялся свадебный наряд невесты и гладился костюм жениха. Все это сопровождалось обычными для подобных сборов суетой и недоразумениями.

А еще под ногами путались Сережка со Светочкой.

Надо пояснить, что грандиозной свадьбы молодожены и не планировали. Во-первых, и жених, и невеста были в том уже возрасте, когда все свадебные обычаи типа выкупов, ряженых, да и шумное застолье, кажутся ненужной суетой. Во-вторых у Веры в Туле не было родных, а хороших знакомых, которых можно или нужно было пригласить на торжество, раз, два и обчелся, ведь в областном центре она прожила всего несколько лет. Ну а Игорь, вообще, впервые попал в эти края и все, кого он мог пригласить на бракосочетание, обитали на Урале.

Поэтому они и готовились соответственно. Игорь собирался надеть на торжество свой новый костюм, что привез ему в Куйбышев Костя. Вера к белому костюмчику, купленному недавно в московской "Наташе", подобрала белую изящную шляпку. Праздновать решили в ресторане, выбрав для этой цели "Кузнецкую слободу" на улице Прокудина, куда и сделали заказ на восемь человек.

Время регистрации неумолимо приближалось. Наши герои проводили последние минуты своей холостой жизни. Незадолго до приезда такси вернулась из поселка мама Веры- Екатерина Петровна. Здесь впервые Тарханов увидел свою будущую тещу и смог немного с ней побеседовать.

Ну вот пришла и машина. Вера, Игорь и Володя с Ларисой вышли на улицу. Снег, пытавшийся последние два дня укрыть землю, не выдержал теплой погоды и растаял. На улице было довольно грязно и желтый кузов такси был сильно забрызган темными пятнами.

Вера негромко высказалась по этому поводу, что, дескать, знал ведь водитель, что молодоженов повезет, мог бы и помыть.

Игорь же ничего не ответил, а подхватил любимую на руки, чтобы она не испачкала туфелек. Девушка негромко вскрикнула и крепко обхватила его за шею. Екатерина Петровна, наблюдавшая за ними с крыльца, перекрестила их в спину и кончиком головного платка смахнула набежавшую слезу…

Обрядовый зал Тульского ЗАГСа был на очередной реставрации, поэтому торжественные регистрации браков проводились в различных дворцах культуры. На долю наших героев достался ДК Профсоюзов.

Возле него уже стояло несколько автомашин. По большей части это были личные автомобили граждан, разукрашенные лентами, пупсиками на лобовом стекле и золотистыми кольцами на крышах. Но попадались и такие же грязные государственные "волги" канареечного цвета, подобные той, в которой приехали Вера с Игорем. Площадка перед дворцом была заасфальтирована и относительно чиста. Поэтому Игорю не было нужды нести невесту на руках до порога. Вдобавок здесь толклось много народу, и Вера сама была против того, чтобы привлекать к себе внимание.

Известно давно, что самые красивые женщины на свете - польки, если, забыть про русских барышень. Но если про россиянок вовремя вспомнить, то гордым польским паничкам придется довольствоваться вторым местом. Ну а из русских девушек самые красивые- это невесты. Тому, кто бывал в наших ЗАГСах и видел этих милых, воздушных существ, мои слова не покажутся преувеличением. Вот и здесь, в этом дворце, было на что поглядеть. В одном зале одновременно находились минимум пятнадцать пар молодоженов, и в составе каждой пары имелось по одной невесте. И каждая из них была самой красивой, так, по крайней мере, считали их женихи.

Игорь и Вера быстро выяснили, что сначала молодоженам надо зарегистрироваться в пятом кабинете, куда была небольшая очередь из таких же, как они, счастливцев. Пока наши герои ожидали своего права на вход, подошла запыхавшаяся от быстрой ходьбы Гончарук. Ее Никитская пригласила в качестве свидетельницы. Ирина извинилась, что задержалась, ссылаясь на плохую работу транспорта.

Вдобавок она сообщила, что ее муж не вернулся из рабочей поездки, и им надо искать другого свидетеля для Игоря. Тут все посмотрели на Володю, и Ларисин муж гордо заявил, что так и быть, он исполнит эту роль, тем более, что он, на всякий случай, захватил свой паспорт.

От заветной двери их отделяла одна пара, когда они встретили еще одну знакомую. Подошла к кабинету очередная компания брачующихся, и среди них, в качестве подруги невесты, оказалась Киселева Галина. Она была в ярко-розовом, коротком платье и с бантом на голове.

– Верочка Ивановна, какая же вы красивая?— явно подхалимно обратилась пионервожатая, подходя к ним.

И в общем-то, не соврала. Никитская на этой выставке невест была, явно, не последней. Пусть ей шел тридцатый год, и не было у нее свежести и непосредственности молоденькой девчонки, но она была в полном расцвете зрелой красоты и быстро увядать не собиралась.

Галочкины глаза забегали и она быстро, как всякая женщина, оценила и Верин изящный, но, очевидно, не сшитый на заказ, костюмчик, белую шляпку вместо фаты, приличный костюм жениха с бабочкой вместо галстука. И хотя Галя продолжала улыбаться, для себя она решила, что на ее свадьбе у нее все будет лучше: и платье, и жених. Правда, жених и этот ей бы подошел, у него взгляд такой завораживающий оказался. Когда их глаза случайно встретились, Киселева вдруг почувствовала себя не взрослой, видавшей виды девушкой, как она привыкла о себе в последнее время думать, а незрелой, неопытной девчонкой, которую понравившейся парень в упор не замечает на танцах. Такое у нее было ощущение.

Игорь вспомнил, где он встречал эту девочку, и отвел взгляд. Рыженькая бойкая предводительница пионеров ему была не интересна. Вера же благодарно улыбнулась Галине за комплимент и ответила что-то невпопад. Тут Киселева заметила отошедшую к зеркалу и вернувшуюся к своей компании Гончарук, и, на правах младшей коллеги, высказала ей:

– А, Ирина Мартыновна, вы тоже здесь? Значит вы знали, что Вера Ивановна выходит замуж, а нам не сказали. Никто в школе не знает об этом. Секретничаете? А мы бы подарок какой-нибудь купили от коллектива.

– Вера не… Вера Ивановна просила не рассказывать…- только и успела произнести математичка, как дверь открылась, и их компанию пригласили пройти в комнату.

В комнате сидели женщины, оформлявшие документы. Они записали молодоженов в какие-то книги, поинтересовались, какую из фамилий они выбирают. Вера согласилась на фамилию мужа. Забрали у них пригласительную карточку в салон новобрачных и оформили на невесту чек, по которому она могла получить компенсацию за обручальные кольца. Потом их атаковал фотограф и спросил, сколько и какие фотографии они хотели бы получить. Оформив все эти дела, они встали в последнюю очередь за счастьем. Это была очередь в зал бракосочетаний.

Гудящая разговорами колонна медленно втягивалась в резную двухстворчатую дверь. Подошла и очередь наших героев. Они вошли впятером и встали так, как их предупредила представительница ЗАГСа.

Прямо перед ними, в пяти- шести шагах, находился стол. Парадно одетая гражданка, стоявшая за ним, стала выпытывать, действительно ли, Вера и Игорь хотят стать мужем и женой, и когда они по очереди ответили "Да!", предложила им расписаться в какой-то толстой, красивой книге. После них в этой книге оставили автографы и свидетели. А когда Ирина и Владимир отошли от стола, перед компанией на ковер вышла миловидная женщина- депутат райсовета и, в знак любви и согласия, предложила новобрачным обменяться кольцами. Фотограф увековечивал этот момент, как и многие предыдущие. А потом представительница советской власти объявила, что Вера и Игорь отныне муж и жена, и дальнейшая их жизнь должна быть совместной и счастливой. Магнитофон исполнил свадебный марш, и немногочисленные гости принялись их поздравлять.

Тарханов почувствовал, что в церемонии не хватило какого-то важного момента. И только, когда они вышли из зала, Вера пояснила, что женщина- депутат почему-то не предложила им поцеловаться.

– Она или забыла об этом, в своем брачном конвейере, или сторонница буддизма,— высказал предположение Володя.— Когда женятся по буддийской вере, то молодожены не целуются.

Все весело засмеялись над его шуткой.

После церемонии Ирина убежала домой, пообещав приехать в ресторан с мужем, который уже должен был вернуться из поездки в Щекино. Молодожены же по обычаю, тем более, что время позволяло, поехали возложить цветы к памятнику защитникам Тулы. Потом они вернулись в любимый домик на Короленко и стали готовиться к походу в ресторан. Новобрачная оставила дома шляпку с вуалью, ее супруг и Владимир еще раз почистили обувь. Дождавшись немногочисленных гостей, супруги Тархановы скромно, на троллейбусе, отправились в ресторан.

Там они заняли один из небольших кабинетов. Всего их было семь человек: Вера с Игорем, Лариса и Ирина с мужьями и еще Шутова Валентина- институтская подруга невесты, мать- одиночка. Вежливый официант довольно скоро принес первое блюдо, и компания принялась праздновать создание новой семьи. Гости в тостах поздравляли молодых, желали им счастья и много-много ребятишек, хотя никто из них самих не был многодетным.

Зал постепенно заполнялся и в шесть часов заиграл оркестр.

Ресторан "Кузнецкая слобода" находился в районе новостроек и был, надо заметить, весьма уютным если бы, если бы не одно обстоятельство.

Я уже рассказывал, что Вера была очень скромной девушкой, равнодушной к развлечениям. И поэтому она и подумать не могла, что нормальные туляки редко посещают это заведение. И, отнюдь, не по причине отдаленности его от центра, и не из-за плохой кухни, напротив, готовить там умели, а из- за контингента посетителей.

Рядом с рестораном находилось какое-то общежитие для шоферов-транзитников, и они часто заходили в "Кузнецкую слободу" расслабляться. Я ничего не имею против водителей- дальнобойщиков, у них трудная и тяжелая работа, после которой необходим хороший отдых, но увы, надо заметить, не все из них умеют культурно отдыхать. Вот и в этот раз среди заполнивших зал шоферов не было ни одного в смокинге, но даже если не обращать на это внимание, нельзя было не заметить, что из всех предлагаемых рестораном напитков водители предпочитали водку и вкушали ее в огромных количествах. Постепенно расходясь, они начинали громко разговаривать, заказывать любимые, одни и те же мелодии и, вообще, вели себя, как полновластные хозяева. Дойдя до кондиции, водители, взгрустнув об оставленных дома женах и любимых, начинали оглядываться на присутствующих в зале женщин и принимались завоевывать их внимание. Сперва труженики автомагистралей пытались делать это вежливо, но потом самые нетерпеливые из них, под влиянием алкоголя, начинали наглеть. Атмосфера в зале постепенно становилась тревожной.

Тревогу эту ощущали не только мужчины свадебной компании, но и дамы. Особенно, когда к Валентине, почувствовав в ней незанятую женщину, стали приставать пьяненькие водители. У одного из них уже и язык не поворачивался, и он пытался приглашать ее на танцы жестами.

Вообще-то, Тарханов знал шутливую поговорку "Что за свадьба без драки", но он к ней и относился как к шутке. А тем более ему не улыбалось махать кулаками в день собственного бракосочетания.

Поэтому компания не стала сидеть до закрытия, а быстренько закруглилась, не ожидая того момента, когда администрация ресторана будет вынуждена вызвать наряд милиции.

На улице шел мягкий снег. Вера переживала, что так ошиблась с рестораном, а все ее успокаивали, говоря, что, в общем-то, все прошло нормально, а котлеты по-киевски были очень даже вкусные.

Проводя семью Гончарук и Шутову до автовокзала, Тархановы посадили их в троллейбус и попрощались. А затем вернулись домой. Там их ждала Екатерина Петровна, уже убаюкавшая внуков.

Напившись чаю с малиновым вареньем, все отправились спать.

Теперь Игорь ночевал в комнате Веры на самых законных основаниях.

Вера, раздеваясь, вдруг рассмеялась своим мыслям.

– Что так развеселило мою жену?— спросил Тарханов.

Для него было внове это слово "жена".

– А знаешь, я подумала, что, в общем-то, тебя абсолютно не знаю. Если бы мне год назад сказали, что я выйду замуж за человека, с которым вместе провела всего несколько дней, я бы не поверила.

Игорь принялся подсчитывать:

– Два раза мы виделись в Крыму. Потом около суток мы провели вместе, когда ездили в Электросталь. Меньше двух, когда подавали заявление, еще день в Туле, да трое в Ленинграде. Итого в сумме около восьми суток.

Э-э-э, супруга моя, да ты очень легкомысленная и ветренная женщина, раз вышла замуж за человека, которого знаешь всего одну неделю. А я-то думал, что ты у меня скромная и порядочная девушка…

Не надо, наверное, пояснять что все это Игорь говорил с улыбкой.

– Я и сама от себя этого не ожидала. И как это тебе удалось так быстро меня уговорить, не знаю. Да, это надо уметьвыйти замуж за неделю… За совсем незнакомого человека, которого я знаю всего несколько дней и от которого получила восемь писем. Кошмар!

Обещаю, больше я так поступать не буду.

– Я надеюсь. Но мне кажется, что теперь у тебя будет время узнать меня получше. Ладно, гаси свет и иди сюда…

КОНЕЦ

26 января 1995г.