Шесть зарядов

Два шага бесконечности

Суров и резок мир, где добро и зло обнажены, как два клинка готовых к бою. Здесь нет времени на раздумья и нет повода для сомнений. Вот он враг – впереди, уходит с добычей вырванной из рук честных людей, которых он безжалостно убил ради золотых кругляшей… И вот он закон – у него длинный ствол, надёжный прицел и двенадцать беспощадных «присяжных» в магазине. А теперь познакомьтесь! Человек – рука закона, тот, кто никогда не остановится, не прекратит погони и не откажется от боя, а настигнет и покарает, согласно правилам сурового мира. Ему не страшны ответные выстрелы, даже сделанные таким же мастером стрельбы, как он сам. Он уверен в себе, потому что он прав… Но даже для него не так-то просто встретиться с бесконечностью.

...................................................

Это вышло неожиданно. Подобные вещи всегда случаются неожиданно, как и всё противоестественное в этом мире. Просто, явления, выходящие за рамки естества, происходят нечасто, к счастью для человечества, но к несчастью для таких его представителей, как я, потому что… Нет, лучше по порядку.

Я загнал Вонючего Джека, (ну и прозвища у этих бандитов!), в угол и предложил ему сдаться на милость закона. Понимаю, что предложение это выглядело издевательски – парень был приговорён к повешению в пяти штатах, в том числе и в том, на земле которого мы оба стояли в данный момент, так что «милость закона» могла заключаться, в лучшем случае, в сухой камере, хорошем ужине и сигарете перед казнью.

Неудивительно, что в ответ на мои слова Джек разразился хохотом, похожим на гулкий кашель, так, если бы прокашляться понадобилось бизону. Нет, даже хуже… Я на него за это не обиделся. Собственно, я ждал, когда он поднимет руку с зажатым в ней револьвером, чтобы с чистой совестью влепить этому негодяю пулю промеж глаз. Просто, Джек полностью заслуживал этого акта возмездия и… милосердия.

.........................................................................

Не было на моей памяти бандита более кровавого и безжалостного, чем этот. Ему доводилось вырезать половину какого-нибудь города, то есть всех мужчин, а иногда и женщин, посмевших сопротивляться с оружием в руках. Был случай, когда он хладнокровно пристрелил мальчишку лет десяти, когда тот схватился за кольт, выпавший из руки убитого отца. Зато тех, кто не оказывал сопротивления, Джек никогда не трогал. Причём, это не зависело от пола и возраста человека, и даже от того вооружён он или нет. Как-то он не тронул шерифа, вовремя поднявшего руки. При этом оба револьвера, струсившего защитника людей находились у того на поясе и были заряжены. Джек рисковал получить пулю в спину, лишь только повернулся ею к представителю закона, но этого не случилось, так-как последний наложил в штаны.

Впрочем, того шерифа можно в чём-то понять – у Вонючего Джека была репутация стрелка, который «затылком чует». Те, кто пытался достать оружие, пользуясь ситуацией, когда он смотрел в другую сторону, немедленно погибали от его руки. Так что, не будем судить людей, выбравших жизнь, пусть и с пятном позора. Но я бы всё же рискнул, если бы оказался на месте того шерифа!

Мимо тех, кто не собирался в него стрелять, бандит проходил так, будто их не существует. Это снискало ему славу крутого стрелка с оттенком благородства. Нда, так об этом ублюдке могли думать только люди недалёкие, да и те изменили бы своё мнение, услышь они весь плач вдов и сирот, которых оставлял после своего визита этот очередной «благородный разбойник» Дикого Запада.

Короче, я сел ему на хвост после того, как он ограбил дилижанс, вокруг которого остались пять трупов, разбросанные, как сломанные куклы. Преследование длилось относительно недолго. Я думал, что Джек свернёт к границе штата, где я потеряю право на его поимку, если не нагоню вовремя. (Неважно, что его там ждёт такая же виселица, как и здесь. Главное, чтобы преступника арестовал кто-то из местных представителей власти, и не дай бог сунется кто-нибудь со стороны! Дурацкие правила.) Но он совершенно неожиданно подался в горы.

Для меня такой поворот был просто подарком – эти горы я знаю не хуже местных индейцев, а вот он в них, человек новый. Поэтому к закату следующего дня я увидел своего преследуемого, когда тот пересекал ущёлье. Расстояние было великовато для моего «генри», и я пожалел, что со мной нет дальнобойного «шарпса», но тут уж ничего нельзя было поделать. Но, что за беда? Никуда он от меня не денется, разве что попытается устроить засаду. Правда, я не слышал ещё, чтобы Вонючий Джек устраивал когда-нибудь засады.

Обычно он появлялся ниоткуда и брал всё, что ему заблагорассудится без лишних разговоров. Никто и никогда не видел его в салуне, гостинице или борделе. Он, как будто всегда был в движении, хоть и редко торопился. Нет, когда требовалось, этот тип становился быстрым, как молния, шла ли речь о стрельбе или о скачках.

Например, тот дилижанс, судя по следам, он просто догнал на очень быстрой лошади, и расстрелял всех, кто там был в упор на полном скаку. Лошадей убил тоже, после чего повозка перевернулась и разбилась, словно старый ящик. Негодяю оставалось только собрать сумки с деньгами и отбыть с места преступления, что он и сделал.

Я думал взять его утром, но вышло иначе. Мы оба ночевали, не разжигая костра, но он двинулся в путь раньше, чем я рассчитывал. В дорогу Вонючий Джек отправился дальше пешком, оставив на месте своей ночёвки… труп собственной лошади с перерезанным горлом.

То, что дальше нельзя было двигаться верхом, я знал, и сам собирался отпустить своего жеребчика, в надежде поймать его на обратном пути. Логично, что Джек избавился от лошади, но для чего её убивать-то? Его деяния до сих пор говорили скорее о нечеловеческом хладнокровии, чем о жестокости. Он никогда никого не пытал, а ещё, не насиловал женщин, и не убивал ради удовольствия. Не понимаю!

Теперь ему самому приходилось тащить тяжеленные сумки, но парня это совершенно не смущало. Он шёл где-то впереди легко и быстро, так что будь у меня чуть меньше опыта, я мог отстать или вовсе потерять его след. Но я не отстал.

Мы петляли между скал целый день. Несколько раз мне казалось, что достаточно протянуть руку и… Но он опять оказывался дальше, чем мне это виделось, а места для схватки, буде такая случится, всё не было, да и мой оппонент не рвался в бой. Видимо до него дошли слухи обо мне, вот он и избегает драки.

Но вот, когда солнце коснулось кромки дальних гор, мы зашли в узкую лощину, сплошь утыканную острыми скалами. Между ними змеилась тропа, не имевшая ответвлений ни слева, ни справа. Я слышал впереди скрип шагов своего противника и понимал, что если он достигнет выхода отсюда до темноты, то моя задача осложнится. Дальше дорога разделяется, а впереди имеется к тому же несколько пещер. Куда при этом нырнёт Джек никому не ведомо, в том числе и ему самому. Я не сомневаюсь, что всё равно вычислю его и настигну, но в таком случае, это будет не сегодня.

Занятый такими мыслями, я чуть не попался, как неоперившийся желторотик! Нет, Джек не делал засады – он стоял посреди тропы, широко расставив ноги, с двуствольным дробовиком в руках, а за его спиной…

Вот тогда-то я чуть не отхватил картечный дуплет в живот, потому что замер на долю секунды, засмотревшись на непроходимый завал, закрывающий выход из лощины! И всё же я вовремя опомнился, чтобы буквально метнуться за скалу. Дробовик оглушительно грохнул, и свинцовые шершни дружным роем пронеслись мимо меня, чтобы расплющиться о скалы.

В следующее мгновение Джек бросил ружьё, (у него оставалась всего пара зарядов, которые он только что истратил), и схватился за револьверы. Но в тот же миг я вскинул «генри» и первым же выстрелом пробил бандиту левое плечо. Револьвер вылетел у него из руки, которая повисла, как плеть, но сам Вонючий Джек не издал ни звука и остался стоять, в то время как должен был кататься по земле от боли. Он только отступил на шаг, чтобы удержать равновесие, так-как удар пули сильно мотнул его назад.

Вот тогда-то я и произнёс свою речь, которой мог бы гордиться любой оратор, ведь нельзя же просто так застрелить человека, не представившись и не предложив сдаться на милость закона, даже если он преступник. Но результатом был лишь взрыв хохота! Нехорошо мне как-то стало от его смеха. Слышалось в нём что-то металлическое, чугунное, как если бы над моими словами вдруг рассмеялся паровоз. Однако действия, которые потом последовали, оказались ещё более безумными и жуткими.

Здоровая рука Джека с зажатым в ней револьвером начала подниматься вверх. Я затаил дыхание и приготовился нажать на спуск, превратившись, как всегда в таких случаях в одно целое с винтовкой. Деваться бандиту было некуда, а его малейшее движение я угадывал, как если бы знал заранее, что он сделает. Вот сейчас я открою ему третий глаз между бровей, и мы избавим друг друга от лишних хлопот, а мир избавится от дурной обузы, связанной с существованием и деятельностью мистера Вонючего Джека!

Однако рука бандита поднималась до странности медленно, а револьвер он держал как-то непонятно – стволом вверх. Джек был мастером стрельбы из любого оружия, так что же он сейчас-то делает?

Я не успел рта раскрыть, чтобы крикнуть, как дуло сорок пятого калибра прижалось к виску парня, а его палец легко и быстро нажал на спуск. Грохот выстрела оборвал «чугунный» смех негодяя, как топором отрубил! Тело опрокинулось навзничь, упало на плоский камень и застыло в полусидящем положении, словно он присел отдохнуть. Глаза трупа не закрылись и как будто уставились в мою сторону. На лице застыла улыбка. Отвратительная, дьявольская улыбка!

Наступила тишина, какая бывает, когда сделан последний выстрел. В каменистой лощине не было ни ветерка, зато было душно, как в закрытом сундуке, выставленном за какой-то надобностью на солнце. Где-то позади, может быть шагов за сто, скатился камешек не больше горошины, но я услышал этот звук, как будто он раздался у меня над ухом.

Я опустил «генри» и подошёл к мёртвому Джеку. С радостью не делал бы ничего подобного, но, по долгу службы, я обязан был осмотреть его и убедиться, что известный душегуб больше не встанет, после чего забрать сумки с деньгами, вытащенные им из разбитого дилижанса и доставить их в офис ближайшего шерифа.

Ну, с первым вопросом всё было яснее ясного – пуля из армейского кольта вошла в правый висок, расколола череп и вынесла затылочную кость с левой стороны, сорвав при этом шляпу и расплескав по ближайшим камням мозг негодяя… Тут обнаружилась первая странность. Я не единожды видел человеческие мозги, вылетевшие из простреленного или разрубленного черепа. Малоприятное сочетание серого с розовым, губчатая масса, обильно пропитанная кровью. Здесь же картина была иная. Мозг Джека оказался чёрного цвета и представлял собой густую жидкость, в которой плавали какие-то бесформенные сгустки. И… запах!

Точнее – вонь. Вонь была, как из выгребной ямы, в которую к тому же сливают кровь из соседней бойни. Я не сомневался, что у большинства бандитов гнилые мозги, иначе они не встали бы на путь, который неизбежно приводит человека в пропасть. (В этом я убеждён полностью и абсолютно. Даже те из негодяев, кто избежал петли или пули, рано или поздно спиваются или сходят под старость с ума. А если и этого не происходит, то они платят виру за содеянное судьбами своих детей и внуков. Поверьте – это бывают очень тяжёлые и страшные судьбы, а ведь достаются они тем, кто, по сути, ни в чём не виноват.) Но я понимал утверждение о гнилых мозгах всегда, как метафору, а тут гниль была налицо, и никаких признаков живой крови. Что за?..

Движимый любопытством, я заглянул в остановившиеся глаза мертвеца, чего старался никогда не делать без необходимости. Чёрт лучше бы я этого не делал и сейчас! В этих глазах не было зрачков, только размытые блёклые пятна. Так не бывает у только что умерших, это свойство трупов, пролежавших в месте недоступном воронам, как минимум, несколько дней.

Бред какой-то, но даже если я изложу всё это в своём отчёте, врядли кто-то мне поверит. А если и поверят, то, что из того? Джек мёртв, это главное. В доказательство я привезу его револьверы, которые у известного стрелка можно отнять только вместе с жизнью. Даже если кто-то захочет проверить мои слова, то уже пройдёт достаточно времени, чтобы его труп принял надлежащий вид, который не удивит никого в этих краях.

Ладно, это всё потом, а сейчас главное – сумки с деньгами. Где они? Я оглянулся – сумок нигде не было. Рядом валялась перемётная сума, снятая с лошади. Ещё имела место быть расшитая индейская котомка, какую носили многие, так-как она удобна для хранения всякой дорожной мелочи. Я вывернул содержимое того и другого на землю.

Обычное барахло, и никаких признаков украденных денег. Так, куда этот гад дел награбленное? Наверное, спрятал по дороге. И, надо сказать – талантливо спрятал, раз я ничего не заметил. Или это я начинаю изнашиваться, как следопыт?

Я вздохнул разочарованно. Так хотелось поскорее покончить с этим делом и вернуться домой! Ан нет, поиски только начинаются. Если я заявлюсь без денег, на меня самого посмотрят косо. Это, конечно, ценно – избавить мир от очередного мерзавца, но исчезнувшие доллары наводят людей на разные нехорошие мысли. В моей честности до сих пор не сомневались, однако сумма, пропавшая из дилижанса весьма соблазнительна! Можно до конца своих дней в ус не дуть и жить безбедно, а можно завести какое-нибудь доходное дело или просто вложиться с умом, и разбогатеть… Но я уже говорил о том, какую виру платят преступники. Не хочу этого для себя, даже если перед расплатой удастся прожить два-три десятилетия шикарной жизни.

Я не безгрешен, и признаюсь, что крамольные мысли не раз приходили мне в голову. Приходили они и сейчас. Если бы моя миссия завершилась полным успехом, и сумки с деньгами были бы найдены, мне ничего не стоило свернуть к границе штата, добраться до ближайшей железнодорожной станции и укатить за тридевять земель, а то и вовсе покинуть страну. При этом, до конца жизни я мог бы утешать себя тем, что ради этих денег я никого не убивал и не грабил. Ведь даже бандит, их похитивший, сам решил свою судьбу. Да, у этих монет был хозяин, но он утратил право собственности, когда не смог в достаточной степени защитить своё достояние. (Старая тема для правовой и жизненной казуистики. Я этот вопрос решать не хочу на самом деле.) При таком раскладе деньги можно рассматривать, как трофей, и не мучить себя мыслями, что это де – воровство.

Я знаю, что я бы так не поступил. На самом деле моя философия говорит другое. Присвоив кровавые деньги, я взваливаю на плечи всю тяжесть греха того, кто ради них отнимал у людей жизни, обездоливая их родных и близких и нарушая при этом…

Я замер, потому что Джек стоял у меня за спиной с револьвером в руке! Откуда я это узнал? Особое чувство разведчика, которое меня никогда не подводило. Сейчас не было времени, чтобы размышлять над тем, каким образом человек с выбитыми мозгами может стоять и целиться мне в спину. Если бы я размышлял над такими вещами, то погиб бы уже много лет тому назад, но я жив и намерен оставаться живым ещё достаточно долго!

Я замер всего на долю секунды, после чего упал ничком, выронив поклажу бандита, которую осматривал. Нет, я не бросился к своему «генри», прислоненному к скале и не попытался перекатиться через плечо, уходя от выстрелов, что на таком расстоянии было бы невозможно. Просто, падая, я выдернул из-за пояса двуствольный «ланкастер» и дважды нажал на спуск ещё до того, как коснулся земли.

«Ланкастер» не такое меткое оружие, как револьвер, зато сшибает он сразу и наверняка, а промахнуться я не мог… И всё же промахнулся.

Промахнулся, потому что Джек вовсе не стоял с оружием наизготовку за моей спиной, а лежал, привалившись к тому же камню, у которого я его оставил. Вот же…

Я сел и перезарядил оружие, потом растёр несколько ушибов, заработанных при соприкосновении с каменистой землёй. Что это было? Я никогда не страдал расстройством воображения, и если я почувствовал опасность, то значит, она была. Однако всё говорило о том, что мне померещилось невесть что! Я ведь твёрдо знаю, что покойники не встают, не ходят и не стреляют. Я повидал на своём веку достаточно трупов. Видел и поля, выстланные телами павших солдат, и фермы, вырезанные до последнего младенца такими вот бандитами или воинственными индейцами, и города, которые опустошил мор. Иногда мне приходилось подолгу оставаться и даже ночевать среди мертвецов, поскольку другого выбора не было.

И что же? Никто из них ни разу не пошевелился, не попробовал встать, не говоря уже о прочем. Бесплотных блуждающих духов я тоже не видел. Может быть, они и существуют где-то, не знаю где, но только не там где люди честно умерли. Я имею в виду, безо всяких там сделок с дьяволом или чего-то в этом роде. Так что же случилось теперь?

Ещё раз скажу о своём чутье – это не хвастовство и не излишняя самоуверенность. Я долго и упорно вырабатывал это чувство, учился у тех, кто жил подобными свойствами и навыками, чья жизнь напрямую зависела от того, насколько быстро и точно человек реагирует на опасность, возникшую за спиной. В этом деле, как правило, ошибаются только раз, а среди моих учителей бывали такие, кто дожил до глубоких седин. Так вот – они признавали, что у меня в этом деле есть особый талант, а были и такие, кто прямо ставил меня среди лучших следопытов и разведчиков, известных во всех штатах. И каким же идиотом я выглядел сейчас!

Это не важно, что меня никто не видел. Если я дал маху один раз, то дам и другой. Но сейчас я просто опозорился, а тогда, скорее всего, проиграю собственную жизнь. Короче, мне нельзя больше заниматься тем, что я делаю, пока не будет восстановлено доверие к самому себе. А для этого надо бы выяснить, что же всё-таки случилось.

Я встал, поправил одежду и снова подошёл к мёртвому Джеку. Прежде всего, вынул кольт из его руки, подобрал второй, валявшийся на земле, разрядил их оба и отложил в сторону. Затем, достал свой собственный платок из кармана и закрыл покойнику лицо. Правильный обычай – мёртвые и живые не должны смотреть друг на друга слишком долго, это оскорбляет первых и смущает вторых, а ещё, вызывает недовольство Высших сил, о которых забывать не следует.

Надо было осмотреть карманы Джека, а заодно посмотреть, не спрятано ли у него чего-нибудь под рубашкой. Я уже раньше обратил внимание на то, что парень, несмотря на жару, одет в кожаную куртку, из тех, которые ковбои носят в сезон дождей. Но тогда я не предал этому большого значения, так-как и раньше встречал людей, предпочитающих одеваться не по погоде.

В карманах куртки не нашлось ничего примечательного. Дырка в плече от моей пули, выпущенной из «генри» с близкого расстояния, была налицо. Ещё раз я убедился, что попал как надо – пуля вошла под ключицу, что должно было вызвать разрыв грудной мышцы и раздробить пару верхних рёбер. В таком случае энергия от удара расходится по телу подобно кругам по воде и поражает не только пробитый орган, но и те, что находятся в ближайшем соседстве. Чем больше калибр оружия, из которого был сделан выстрел, тем шире зона поражения и сильнее удар. Мой «генри» 44-го калибра, а это значит, что и сердце, и лёгкое того, кто вот так поймал его пулю, получают удар, как если бы в грудь со всей дури ахнул кувалдой дюжий молотобоец! От такого не все выживают, а уж таких кто после этого остался бы на ногах, не знает природа. Не знала…

Я расстегнул его куртку, невольно подумав, нет ли у неё подкладки из закалённой стали. (Мысль нелепая – «генри» пробивает нагрудник старинного испанского доспеха навылет, а там такая сталь, о которой не мечтают современные промышленники.) Никакой такой подкладки, естественно не было, а на рубашке Джека, чудовищно грязной, имелось соответствующее отверстие.

И тут я остановился в изрядном недоумении. Дыра была налицо, а вот кровавого пятна, которое должно было быть, как минимум, в половину торса, почему-то не было. Это было так странно, что я не сразу заметил жуткую вонь, вырвавшуюся наружу, едва я распахнул куртку мертвеца. Да, в этих краях вода в дефиците, едва хватает для питья людям и скоту, какое уж тут мытьё, а потому местные жители пахнут не розами. Особенно мужики, которым приходится работать на жаре, а искупаться доводится только тогда, когда на пути стада попадается река. Иногда такое бывает раз в несколько месяцев.

Но сейчас дело было не в мытье. С этим парнем было явно что-то не так. От него несло не застарелым потом, а откровенной мертвечиной! Хм-м… Иногда такое случается, когда человек болен чем-то вроде рожистого воспаления или того хуже – проказой.

Я невольно отдёрнул руки. Не хватало ещё подцепить что-то подобное от мертвяка. Вот была бы удачная месть с его стороны! Э, нет, не получится – у меня есть с собой фляжка спирта двойной перегонки. Годится, когда надо быстро согреться или как раз на такой случай – помыть руки, испачканные особо опасной грязью.

Пока что ясно одно – вот откуда взялась кличка – «Вонючий Джек». Это не обидное прозвище и не характеристика человека, согласно его деяниям. Люди, выжившие после «близкого знакомства» с этим типом запомнили его запах, который трудно не почувствовать. Ладно, это всё детали, мне же сейчас надо закончить осмотр трупа, каким бы это ни было неприятным занятием.

Я расстегнул рубашку Джека и отшатнулся в ужасе! Нет, этот парень не страдал кожной болезнью, он был… мёртв. Не умер пятнадцать минут назад у меня на глазах, а мёртв уже давно, может быть год или больше. Пожалуй, намного больше!

Его тело было высохшим, но не мумифицированным до хрупкости. Наверное, процесс разложения растянулся здесь на неопределённое время, и всё же он не был остановлен, как это бывает с телами из древних могил. Я не мог понять, получилось ли это естественным путём или было сделано искусственно, как это делали когда-то в древности мексиканские индейцы и не только они. Скорее всего, так и есть, но не в этом дело. Прежде всего, бросалось в глаза другое – на нём живого… целого места не было, настолько торс этого человека был изрешечен пулями! И не только пулями. Тут и там из глубоких узких проколов торчали короткие, потемневшие от времени деревянные стержни, толщиной с детский мизинец. Обломки индейских стрел! Джек даже не удосужился их вытащить, а просто обломал древки, чтобы не мешали.

Нда, стрелы стрелами, но ведь он наверняка так нашпигован свинцом, что лошадь с трудом выдержит этот вес. А я-то рассуждал о том, какой удар по сердцу должен был случиться от моей пули попавшей ему в плечо! Да ведь у него на месте сердца дыра, в которую может пролезть кулак!..

Правильно – большинство стрелков метят именно в грудь, чтобы сразить противника сразу и наверняка. Значит, он на самом деле не был сверхбыстрым стрелком, способным опередить любого противника и даже сразу нескольких. Просто попадания их пуль для него ничего не значили, а вот он сам бил наверняка и насмерть.

Я распрямился и отошёл на пару шагов. Что это такое? Что за чертовщина лежала сейчас передо мной, привалившись к этому камню? Вот оно чувство, когда все устои, представления о мире, убеждения, оказались враз опрокинуты и разбиты… Приходилось принять, что Джек, будучи мёртвым, оставался каким-то образом живым, пребывал среди людей и занимался бандитизмом.

Это давало больше вопросов, чем ответов. Прежде всего – как? Но, что-то подсказывало мне, что на этот вопрос я ответ получу нескоро, если вообще узнаю когда-нибудь что-то конкретное. Дальше – зачем? Для чего покойнику украденные деньги? На что он может их потратить? На новенький уютный гроб с мягкой постелью внутри? Тьфу, лезут же в голову всякие глупости…

Иное дело вопрос – насколько давно? Сколько лет, а может быть столетий, по земле гуляет неупокоённый труп, маниакально собирающий деньги? А вот это я могу определить сам, относительно точно. Например – две ямы у него на животе оставлены пулями, выпущенными из старинного ружья «Браун Бесс», а вот этот выстрел, разбивший два ребра справа, работа шомпольной винтовки «Кентукки». И то, и другое имело хождение век или полтора назад, во время войны за независимость. Правда, такое оружие и сейчас можно встретить у индейцев или фермеров, что победнее, но что-то мне подсказывает, что эти ранения Джек получил давно. Очень давно, возможно, когда был ещё действительно жив. Не исключено, что они-то и открыли счёт всему набору, который я вижу перед собой. (А ведь в спине, наверняка дырок не меньше!)

Ну, и последнее – чего ради он вышиб себе мозги у меня на глазах? Почему не расправился со мной, так же, как расправился с другими? Ах, да – почему он сейчас действительно умер? Если умер…

Почему-то мне стало страшно только сейчас. Наверное, это от того, что я до сего момента был уверен, что Джек уже не встанет. Я говорил уже, что обычных мертвецов не боюсь, но этот не был обычным! Сколько раз он уже вставал? Из всех ранений, какие получило это тело, больше двух третей было смертельными, но он жил, и вёл себя так, словно был здоров и полон сил. Ха! Вообще, как и за счёт чего он двигался? Ведь тут всё искрошено – и кости, и мясо!..

Не знаю, возможно, если бы Джек сейчас пошевелился, я бы удрал из лощины с воплями ужаса. Но он не шевелился, может быть ждал, когда я повернусь спиной?

Тут я заметил ещё кое-что. За всеми этими прострелами виднелось множество шрамов от порезов и ожогов, покрывавших грудь мертвеца. Шрамы были зажившими, значит, их нанесли ещё при его жизни. А ещё, они складывались в подобие рисунка. Что-то вроде колеса, а внутри, птица – не птица, пентаграмма – не пентаграмма?..

За моей спиной скрипнули мелкие камни…

Я уже говорил, что второй мой промах может стать роковым. Как ко мне сумели подкрасться по скрипучему гравию, покрывающему дно лощины, понятия не имею. Впрочем, я не уверен, что кто-то действительно ко мне подкрадывался, потому что, обернувшись, я решительно никого за спиной не увидел. А в следующую секунду меня шарахнули по затылку чем-то твёрдым, камнем, наверное. Боли от удара я не почувствовал. Только лишь мир вдруг причудливо исказился из-за съехавшихся к переносице глаз, а потом наступила темнота…

.........................................................................................

Голова… Какая голова? Чья голова?

Ах, да – я почему-то не проверил голову Джека на предмет следов от пуль, кроме разве что той, которая вышибла ему мозги. Ведь не могли же ему за сотню или больше лет ни разу не попасть в голову?

Нет, не то. Не причём здесь голова Джека, и он сам теперь не имеет значения. Дикой болью раскалывается моя голова, моя собственная…

Почему-то темно в глазах. Хотя… Вроде, в темноте есть светлое пятно, если это только не один из кругов, которые плавают перед глазами, если их крепко зажмурить. Но, мои глаза не зажмурены, они открыты, широко открыты!..

Светлое пятно приближается, становится больше, и теперь видно, что оно двойное. Это похоже на то, как если бы кто-то нёс в руках нечто тускло светящееся, освещающее лишь его лицо. Так и есть – это лицо человека, которого я знаю. Ба, да ведь это же Джек! Вонючий Джек, как его называют в пяти штатах. Так он всё-таки живой? Или нет?

На вид Джек был совершенно живой. И глаза у него были нормальные, со зрачками, как это положено у всех людей. И улыбка никакая не сатанинская, а самая обычная человеческая, но всё-таки зловещая. Я не видел его затылка, но отчего-то был уверен, что и здесь всё в порядке, и на виске нет отверстия от пули сорок пятого калибра.

Но, может быть, я всё так плохо вижу от того, что светящийся предмет, который он несёт, очень слабо освещает его лицо? И что это вообще такое? Какой-то круг, вроде колеса, а в нём, птица – не птица, пентаграмма – не пентаграмма. Похоже на тавро. Раскалённое тавро.

Лицо Джека наклоняется ко мне, он улыбается ещё шире и подмигивает. И вдруг исчезает… Одновременно с этим возникает боль! Жгучая, резкая, безумная боль в груди! Этот гад прижал ко мне раскалённое тавро!.. Он заклеймил меня!

Хочется кричать, но я не кричу. Хочется вырваться, но я не могу пошевелиться. Я что, так крепко связан? Но я не чувствую пут, вообще ничего не чувствую. Даже боль в груди и в голове куда-то исчезла. Я что, полностью исцелился или у меня нет тела?

У меня нет тела!!!

......................................................................

Это началось неожиданно. Подобные вещи всегда случаются неожиданно, как и всё противоестественное в этом мире. Просто, явления, выходящие за рамки естества, происходят не часто. К счастью для человечества, и к несчастью для таких его представителей, как я. А теперь – по-порядку.

Я настиг Гнилого Билла, (ну и прозвища у этих бандитов!), и предложил ему сдаться на милость закона. Понятно, что предложение это звучало по своему издевательски – парень был приговорён к электрическому стулу в пяти штатах, в том числе и в этом, так что «милость закона» должна была заключаться в том, что процесс будет тянуться долго, а ему дадут адвоката, который всё равно ничего не сможет сделать.

Неудивительно, что в ответ на мои слова Билл разразился гомерическим хохотом, за что я его строго не сужу. Собственно, я ждал, когда он направит свой «томми-ган» в мою сторону, чтобы с чистой совестью влепить этому негодяю пулю из «кольта 11» промеж глаз. Дело в том, что Билл полностью заслуживал этот акт возмездия и милосердия.

Позади осталась погоня и взорванный автомобиль Билла, который зачем-то поджёг он сам. Теперь мы кружили по безлюдному складу, и вот, наконец, я загнал бандита в тупик, откуда выхода не было. Вынужден отдать ему должное – он чуть не поймал меня на мушку и едва не всадил мне очередь в живот. Но я успел отшатнуться за угол контейнера, каких много было на складе, где мы схватились. Следующий ход был за мной – я метнулся молнией через узкий проход и тут же выстрелил. Пуля попала бандиту в левое плечо, и его рука повисла, как плеть. Но сам он не издал ни звука, в то время как должен был кататься от боли. Он только отступил на шаг и выронил автомат.

Вот тогда-то я и произнёс свою речь, которой гордился бы любой политический воротила, из тех, что выступают по радио. Но результатом был лишь взрыв хохота, о котором я уже говорил.

Нехорошо мне как-то стало от его смеха. Слышалось в нём что-то металлическое, железное – ржавая зазубренная жесть, как если бы надо мной вдруг рассмеялся бьюик! Однако действия, которые потом последовали, были ещё более безумными и жуткими.

Здоровая рука Билла скользнула под пальто и в ней оказался двуствольный обрез со взведёнными курками. Эта бандитская бомбарда начала подниматься вверх, но как-то медленно, как будто её владелец хотел спровоцировать меня на поспешные действия. Я затаил дыхание и приготовился нажать на спуск, превратившись, как всегда в таких случаях в одно целое с пистолетом!

Деваться бандиту было некуда, а его малейшее движение я угадывал, как если бы заранее знал, что он сделает. Он хочет выманить меня из укрытия своей деланной медлительностью, надеясь, что разлёт картечи не оставит мне шансов уйти от дуплета с близкого расстояния в узком пространстве. Зря он на это надеется! Вот сейчас я открою ему третий глаз промеж бровей, и мы избавим, друг друга от лишних хлопот, а мир избавится от дурной обузы, связанной с существованием и деятельностью Гнилого Билла!

Однако рука бандита поднималась под каким-то неестественным углом, а своё оружие он держал зачем-то стволами вверх. Бил был мастером стрельбы из любого оружия, так что же он делает сейчас?

Я не успел рта раскрыть, чтобы крикнуть, как двойное дуло упёрлось под подбородок бандита, а его указательный палец легко и быстро нажал на спуск…

......................................................................

......................................................................

17.01.2021