Шипы молчания

20 ЛЕТ

Н

ix.

Он вел себя так, как будто у нас нет истории, а затем осмелился называть меня Никсом. Как он посмел?

Мне хотелось кричать и злиться, чтобы мой голос был услышан, чего я никогда не делал. Я слишком стеснялся звука своего голоса, поскольку больше не мог слышать его сам. Фактически, я мог по пальцам одной руки пересчитать количество людей, которые когда-либо слышали мой голос, и этот монстр был одним из них.

Данте был единственным, кто когда-либо сокращал это имя, и хотя когда-то я восторгался этим, теперь мне хотелось убить его за это. Заставь его пожалеть, что отдал это мне.

И если бы он когда-нибудь осмелился упомянуть об одуванчике, я бы действительно сошла с ума. Воспоминания были слишком болезненными, и я предпочитал не думать о них. И все же его слова прозвучали.

Ты — свет и тьма в идеальном балансе, Никс . Это были те же самые слова, которые он произнес два года назад. Потом, когда я нуждался в нем больше всего, его там не было.

Я никогда не носил ожерелье, которое он мне подарил, с кольцом обещания и аварийным устройством. Уже нет. Я стерла все свидетельства о нем из своей жизни, когда родила. Потому что, действительно, какой в этом был смысл?

Я не хотел никаких напоминаний о нем. Он подвел меня. Он подвел нас .

После инцидента в клубе Амон Леоне настоял на том, чтобы отвезти нас всех домой. И вот я застрял в машине Данте. Если бы я только мог избежать этой извилистой поездки.

Двадцать минут в машине с Данте Леоне показались мне чертовой жизнью, и я был уверен, что они лишили меня нескольких хороших лет.

Почему я не настоял на поездке с Амоном, Ислой и Рейной? Я должен был потребовать этого. В конце концов, я была ее сестрой. Вместо этого я застрял на заднем сиденье блестящей «Ауди» Данте, задыхаясь от энергии, исходящей от него.

К счастью, я избежал переднего сиденья. Бедной Рейвен не так повезло.

В тот момент, когда она попыталась проскользнуть сюда вслед за Афиной, он рявкнул, чтобы она села впереди. Афина была достаточно любезна, чтобы переводить, хотя было несложно читать по его губам или чувствовать его гнев.

«Я не твой чертов водитель Uber», — вот что он сказал.

Раздраженный взгляд, который бросила на меня Рейвен, почти заставил меня избавить ее от этой пытки. Почти. Но я не был настолько смелым, и чувство самосохранения взяло верх. Я снова прижалась к прохладной коже, пытаясь уйти от него как можно дальше, молясь о короткой поездке.

О, как все изменилось! Два года назад все, чего я хотел, — это более длительные поездки и больше времени с ним. Я не мог насытиться.

«Как быстро эта штука может двигаться?»

«Так быстро, как хочешь». Он смотрел на меня, когда произносил слова, чтобы я могла их прочитать, и я представляла, что его голос будет ощущаться как нежнейшая ласка на моей разгоряченной коже. Закат вдалеке, когда мы мчались по шоссе Тихоокеанского побережья, захватывал дух, но он ничего не производил на него.

«Я хочу, чтобы ты шел быстро, но я также хочу проводить с тобой больше времени». Мои щеки покраснели при этом признании, но на самом деле мальчики не проявляли ко мне интереса. Я испытал только один целомудренный поцелуй в щеку тут и там, не более того. Я чувствовала себя самой старой девственницей на планете. Пока я не пересекся с Данте несколько недель назад на новогодней вечеринке в Лос-Анджелесе. Теперь, к моему великому удовольствию, слова «целомудрие» и «девственность» вылетели в окно.

Чейст и Данте Леоне в одной стране, не говоря уже о приговоре, не поженились. Наши семьи тоже. Ромеро и Леоне были неохотными деловыми партнерами, но нетрудно было догадаться, что Папе они не нравились.

Мой возраст не помог. Мне еще не исполнилось восемнадцати, хотя благодаря моему поддельному удостоверению Данте считал меня совершеннолетним.

— Мы можем идти всю ночь, Никс. Черт возьми, когда он говорил такие вещи, мое тело вспыхнуло от похоти. Я болела за него, мое желание к нему становилось сильнее с каждым днем. «Как быстро ты хочешь идти?»

«Быстро», — прошептал я и подписал по привычке. Я заметил, что он скачал приложение ASL, но ничего не сказал, и я тоже. Когда крыша его черного кабриолета «Ауди» была опущена, воздух ласкал мои щеки и развевал волосы по плечам, пока он нажимал на педаль газа. "Я хочу прикоснуться к тебе."

Взгляд, который он бросил на меня, был не чем иным, как жаром. Мой пульс забился, а давление между ногами росло с каждой милей позади нас.

В следующее мгновение машина ускорилась, прижимая меня к сиденью. Искра промелькнула в его глазах, когда он снова взглянул в мою сторону, а затем снова сосредоточил свое внимание на дороге. Он ехал быстро, его одометр показывал 80… 90… 100 миль в час.

Адреналин хлынул по моим венам от предвкушения. Возможно, он хотел меня так же сильно, как я жаждала его. Прошедшие недели с тех пор, как мы пересеклись, были великолепными. Я был под кайфом от тех эмоций, которые он у меня вытянул. Я был в восторге от него.

Он чувствовал себя правильным, как недостающая часть меня, которую я искал. Вдыхать его воздух и прикасаться к нему было все равно, что играть на пианино. На самом деле нет, было даже лучше. Ключи были холодными и находились под моим командованием; он был совсем не таким. Его кожа была горячей, и тьма в его душе говорила с моей, но именно его горячность опьяняла меня.

В моих глазах он был идеален.

Машина замедлила ход, но адреналин и страсть не утихли. Остановившись на обочине, он выключил зажигание, и ощущение мягкого потрескивания двигателя повторило те, что искрились в моем теле. Тяжелое напряжение. Закатное небо. Горячий воздух.

Пока я ждал, мое дыхание было затруднено. Я хотела этого мужчину каждой унцией себя, и каждый раз, когда я была рядом с ним, мой контроль и защита таяли, сдаваясь ему. Я хотел, чтобы у него было все это.

Наши взгляды встретились, его темный и собственнический взгляд. Мой покорный. Я хотела доставить ему удовольствие, почувствовать себя принадлежащей ему.

Его внимание упало на мое тело, когда он расстегнул ремень безопасности, затем протянул руку и отстегнул мой. Без каких-либо колебаний я перелез через консоль и оседлал его, наслаждаясь давлением его рук на мои бедра, когда он схватил плоть и отметил меня.

Его руки подняли мое платье вверх по бедрам, а он лениво смотрел на меня, откинув голову назад и опершись на подголовник. Я исследовала его грудь, шею, мои пальцы погружались в его густые темные волосы и заходили за затылок.

«Ты мне нравишься в платье». Когда он говорил, он всегда следил за тем, чтобы смотреть мне в глаза, но именно его следующее действие заставило меня свободно упасть. Его руки оторвались от моих бедер и он сделал знак: «Я люблю тебя, Никс. Мой одуванчик. Его сильные пальцы грациозно двигались, когда он произносил слова, которые, казалось, уже отрепетировал.

Мое сердце споткнулось, прежде чем взлететь в воздух только для того, чтобы снова опуститься и отправиться к нему, оставив меня навсегда.

Я наклонилась вперед, осыпая поцелуями его рот, челюсть и шею, затем проложила путь обратно к его губам и вздохнула. Его рука легла на мое горло, отталкивая меня назад, и он провел большим пальцем по моей точке пульса. Выражение его лица было мрачным и властным. «Я хочу тебя навсегда».

Он даже не подозревал, что у него уже есть мое прошлое, настоящее и будущее. Все это. Я был послан на эту землю ради него и только его.

«Он у тебя есть», — подписал я, одновременно произнося эти слова. "Я тоже тебя люблю."

Затем он прижался своим ртом к моему. Он поцеловал меня, лениво и сладко, но вскоре это стало грубым и собственническим. Его язык скользнул в мой рот, посасывая и покусывая. Когда он отстранился и долго, глубоко лизнул меня, меня пробежала дрожь.

Я смотрела, как его грубые руки скользят по моей груди, по приподнятой коже под платьем, по изгибу моей талии. Он сжал в кулак веревку моих стрингов, прежде чем начисто сорвать материал, обнажив меня для своего горящего взгляда.

Одной рукой он обхватил мою киску, а другой взял меня за подбородок, его пальцы приподняли мое лицо и подняли мои глаза на его.

"Мой."

Мое дыхание стало поверхностным, но мне не было страшно. На самом деле, я любил его таким. Он владел мной, и что-то в его притязаниях вывело на передний план прилив острых чувств. Иногда мне хотелось иметь голос и слух, но в эти моменты, рядом с Данте, я не чувствовал себя хуже. Я чувствовал себя правым, достаточно.

— Всегда, — беззвучно произнес я.

Стон завибрировал под моими пальцами, когда он поцеловал меня с пылающей страстью. Просунув язык мне в рот, зажав мою нижнюю губу зубами… Он заставил меня почувствовать себя живой.

Я потянула его за футболку, затем провела рукой по его мускулистому животу, проведя пальцами по бороздкам на его прессе и по плоскостям груди. Мои пальцы скользили по его коже, которая, казалось, всегда была более горячей, чем все остальное, к чему я прикасался, и прилив похоти хлынул в нижнюю часть моего живота, заставляя мое сладкое место пульсировать от ноющей потребности.

Я подвинулась, прижавшись к его эрекции, мои бедра покачивались в танце, который исполнялся тысячи лет. Я горел изнутри, и с каждым трением о его выпуклость за джинсами огонь становился все жарче и ярче.

Я закрыл глаза, настолько близкие к разгадке, что меня трясло от интенсивности происходящего.

Он отдернул мою голову назад и схватил меня за волосы, еще раз прижавшись губами к моим, прежде чем встретиться со мной взглядом.

«Выведи меня и помести меня внутрь себя». У меня вырвался прерывистый вздох, мои глаза были полуприкрыты, когда я нависла над ним, пульсируя. У Данте был грязный рот. Я никогда не думала, что будет так жарко, когда мужчина так мной командует, но я хныкала, корчилась и стонала каждый раз, когда он это делал. — Черт, когда ты издаешь такие звуки, — прошептал он, глядя на меня всепоглощающим взглядом. Его хватка на моих волосах усилилась. — Поторопись, мой одуванчик, а то мне придется тебя наказать.

Боже, но его наказания были вовсе не наказаниями. Они меня раздражали и беспокоили, всегда выпуская самые сногсшибательные релизы.

Я поработал над пряжкой его ремня, вытаскивая его. Он был горячим и тяжелым, гладким и твердым в моей руке, когда я ударил его кулаком один, другой раз. Я почувствовал его рычание там, где оседлал его.

Его пальцы впились в мои бедра, и я направила его кончик ко входу. От его жара на моей пульсирующей киске мои внутренности жадно сжались.

Я медленно покачивалась, позволяя вершине его возбуждения скользить внутрь моей гладкости, только чтобы снова приподнять бедра. Затем я повторил движение – один, два, три раза – от неглубоких толчков мои мышцы дрожали. Боже, он чувствовал себя восхитительно.

Он провел пальцем по моей ключице, сдвинув одну бретельку, затем другую с моих плеч, стягивая платье до груди. Его взгляд был собственническим, когда он отдернул чашечки моего бюстгальтера в сторону, обнажив мою грудь, а затем схватил сосок ртом.

Я опустился на его длину, погрузившись лишь наполовину. Его рука отпустила мои волосы и сжала другую грудь, продолжая лизать, покусывать и сосать. Мои глаза закатились на затылок, мой пульс дрожал вокруг него.

Я тяжело дышала, мои бедра сжимались, продолжая делать маленькие круги. Он был таким большим, что каждый раз, когда он входил в меня, казалось, будто он вошел в меня впервые.

Его хватка на моих бедрах усилилась, и я положила свои руки поверх его, сжимая его пальцы. Для силы или для того, чтобы остановить его, я не знал.

Я видел, как его голова откинулась назад, сморщив кожу, и эмоции в его глазах пронзили меня прямо до глубины души.

«Возьми оставшуюся часть моего члена», — приказал он, пока я смотрела на его рот, пытаясь прочитать его губы и обдумать слова. «Мы оба знаем, что твоя киска хочет, чтобы ее трахнули. Я чувствую, как твое возбуждение стекает по твоим ногам. Ты возьмешь все это, а потом будешь кричать обо мне.

Я вздрогнула, стон сорвался с моих губ. Что его грязные слова сделали со мной.

Одна из его рук выскользнула из моей хватки и прошла между нашими телами, найдя мой клитор. Он обвел его, мое возбуждение промочило его пальцы.

Мы оба посмотрели вниз, туда, где мы были связаны, и я соскользнула вниз, принимая его полностью внутрь себя, и вздрогнула. Каждая мышца его тела была напряжена. Горячий гул пробежал по моим венам, чувствуя, как вибрации Данте пробегают по мне. Я знала, что только он может контролировать мое тело и мое удовольствие. Навсегда. Все мои оргазмы принадлежали ему.

Наши сердцебиения участились. Его бедра двигались так, что мой клитор терся о него, заставляя меня дрожать от интенсивности. Его руки были повсюду, касаясь меня, владея мной, хватая меня за волосы, чтобы наклонить мою голову, пока он целовал меня, его другая рука сжимала мое бедро, чтобы сильнее прижать меня к себе.

Мне не потребовалось много времени, чтобы взорваться. Я почувствовал, как жар поднялся к моему горлу. Это должен был быть мой голос. Я кончила так сильно, что за веками полетели пятна. Огонь распространился по мне, как ощущение тепла и покалывания.

Грубый укус за мочку уха заставил меня открыть глаза, чтобы встретиться с лужами желаний моего возлюбленного. Он выглядел довольным, и я таяла за него.

«Дай мне еще», — потребовал он, как будто мои оргазмы были его наградой.

— Трахни меня, Данте, — беззвучно произнес я, протягивая руку назад и кладя обе руки ему на колени.

Его взгляд превратился в жидкое голубое пламя, когда он схватил меня за бедра и начал подпрыгивать на своей эрекции. Грубый. Быстрый. Жесткий. Его взгляд скользнул по моей обнаженной коже, моей подпрыгивающей груди, моему животу, туда, где он скользил внутрь и наружу.

Мое возбуждение блестело, свидетельство моего желания покрылось его кожей. Удовольствие гудело под моей кожей.

Он внезапно остановил меня, затем поднес пальцы к моему клитору. Он ощутил возбуждение, и я беззастенчиво наблюдала, как он подносил их ко рту и сосал, его веки на мгновение закрылись с блаженным выражением лица.

Его глубокие голубые глаза открылись, и он повторил движение, но на этот раз он провел влагой по моей нижней губе. Я высунула язык, облизала кончик его пальца и попробовала себя на вкус.

Его контроль надломился. Он схватил меня за бедра, притянул нас грудь к груди и подбросил меня на свою эрекцию. Жесткий. Быстрый. Мои руки легли на его плечи, пальцы вцепились в его кожу и держались за него, пока он поглощал меня.

Вверх и вниз. Каждый толчок опустошал, обещая удовольствие, которое разрушило бы меня самым лучшим образом. Он не расслабился, отдавая мне всю свою силу, пока держал меня над собой и врезался в меня.

Мое горло дрожало, его стоны вибрировали под моими ладонями.

Я кончил во второй раз, пока Данте взял мой рот, проглатывая все мои штаны и грубое дыхание. Мои стены сжались вокруг его тела, когда он толкался снова и снова, пока не содрогнулся, кончая внутри меня.

Я положила лицо на изгиб его шеи, легкая улыбка дразнила мои губы.

Наше горячее дыхание. Его рот на моей коже. Томное, посткоитальное блаженство.

Мне нравилось ездить с ним в такие поездки. Я влюбилась в него глубоко и безвозвратно. Я никогда не забывал ни одного момента, который мы пережили, или ни одного слова, которое он произнес. Однако, когда его взгляд остановился на мне в клубе, он посмотрел на меня так, как будто я был для него незнакомцем. Как будто он совсем забыл обо мне. Все это время он когда-то был для меня всем .

Он уничтожил меня, и мне пришлось жить с последствиями и воспоминаниями, преследующими каждый час моего бодрствования и сна.

Я тихонько усмехнулся, вспоминая все его сладкие обещания — его ложь . Я был дураком, который поверил ему. Я был дураком, который надеялся, а он питал мои мечты, по крайней мере, пока не разбил их все вдребезги.

Все взгляды обратились на меня, и я понял, что, должно быть, издал более громкий звук, чем предполагал.

"Все в порядке?" – спросила Афина, подозрительно глядя на меня.

Я кивнул, несмотря на то, что все было чертовски хорошо . Этот ублюдок меня даже не узнал. Я немного умирала каждый день с тех пор, как он ушел, а он даже не смог оказать мне любезность и признать меня.

Я старалась не столкнуться с ним целых два года, избегая его присутствия любой ценой. Но невозможно было отрицать, насколько он изменился сейчас, сколько бы времени это ни прошло. У него было нестабильное преимущество, которое он даже не пытался скрыть. От него исходил кипящий гнев, доводя до бешенства даже Рейвен.

Данте, возможно, и изменился, но его эффект не изменился. Дерево и кожа исходили от него, удушая меня вместе с его жаром, пока я смотрела в окно, наблюдая, как мимо проплывают огни городских фонарей. Этот человек был вспыльчивым во многих отношениях.

Наши глаза на секунду встретились в зеркале заднего вида, и я поборол желание отвести взгляд. Вместо этого я держался крепко. Я хотел, чтобы он увидел мою ненависть. Возможно, в эти дни Данте двигал гнев, но он не мог сравниться с моей чертовой яростью.

Мое сердце агрессивно колотилось, но я не обращал на это внимания — это был всего лишь орган. Оно отказывалось чувствовать, любить и, что самое неприятное, двигаться дальше. Единственную часть, которую удалось спасти, у меня отобрали вместе с ребенком.

Данте соблазнил меня своим коварным поведением, а затем оставил меня одного нести ответственность за последствия. Я ненавидел его. «Ты все еще любишь его» , — шептало мое разбитое сердце. Нет . Я бы не признал этого, не смог бы это признать. В первую очередь мое сердце втянуло меня в этот беспорядок. Ну… сердце и отсутствие презерватива, но теряться в деталях не было смысла.

Мои глаза мельком увидели его большие и жилистые руки на руле. Те же, кто прикасался ко мне, владели мной. То, как он раньше скользил по мне своим необузданным взглядом и создавал восхитительное трение, это одно, но когда он наконец наложил на меня эти разрушительные руки? Мое тело взорвалось бы. Это превратилось в зависимость, которую я не смог повторить. Не то чтобы я был в этом заинтересован.

Он снова посмотрел на дорогу, но я все еще чувствовала на себе его внимание во всех отношениях.

Тихо выдохнув, я закрыл глаза, прогоняя наши образы. Если бы у меня была возможность, я бы стер их из своей памяти.

«Помни боль, агонию, в которой он тебя оставил», — напомнила я себе. Он использовал меня, а я никогда не верил во второй шанс. История не повторится. Меня надоело использовать. У меня были друзья и семья, которые любили и принимали меня. Он мне больше не был нужен.

Время, когда он был мне нужен, прошло.

Машина остановилась, и мы, трое девушек, выскочили из нее, словно за нами гонялись призраки.

Я бросился к Амону, который подхватил Рейну на руки, ее голова свободно свисала, а рот слегка приоткрылся.

« Вы проверили ее пульс? Я срочно подписал контракт с Ислой. Рейвен и Афина уже были в здании и вызывали лифт. « Она вообще проснулась? »

«Она то приходила, то уходила, но в основном уходила», — ответила Исла. Ее взгляд скользнул по моему плечу, и я понял, что Данте вышел из машины, прислонился к ней и с интересом наблюдает за нашим разговором. Я прищурился на него, как бы говоря: « Какого черта ты хочешь» , но этот тупица не понял послания. «В любом случае, с ней все будет в порядке. Просто нужно немного поспать и позволить этому дерьму вымыться из ее организма.

Ее взгляд метнулся к Данте, затем снова ко мне, и она кинулась внутрь, как будто ощущая надвигающееся извержение вулкана.

« Ты не можешь подняться наверх », — подписал я знак, мое упрямство удерживало меня от произнесения этих слов. Почему я должен облегчать ему задачу?

— Как будто ты можешь меня остановить.

Мой рот приоткрылся от шока, когда я увидел, как его руки подписывают слова. Он выучил ASL? Это было последнее, чего я ожидал, и ухмылка на его чертовом лице сказала мне, что он доволен моей реакцией. Раньше он заставлял меня печатать на своем телефоне… Почему он с самого начала не использовал ASL?

Если не считать, конечно, вероятности того, что он осел. Он приводил в бешенство.

Мне потребовалась минутка, чтобы осмотреть впечатляющее телосложение Данте свежим взглядом. Два года назад он всегда выбирал джинсы и кожаную куртку. Сегодня на нем был сделанный на заказ итальянский костюм, который облегал его мышцы и обещал аппетитный пресс. Тьма, которая тогда скрывалась под его кожей, теперь вышла наружу — в каждом взгляде, каждой улыбке, каждом движении. Он гордился этим, и это было чертовски страшно.

Тем не менее, я отказался съежиться.

Я стиснула челюсти, ругая себя за то, что вообще заметила его тело. Мне было плевать, даже если его объявят святым, для меня он всегда будет дьяволом.

« Сделай хоть шаг в мою квартиру, и я убью тебя », — подписал я.

Затем я повернулся к нему спиной во второй раз за вечер и ушел, даже не взглянув на него. Позвольте ему попробовать собственное лекарство.

Я начал подниматься по лестнице в нашу квартиру, пытаясь сжечь часть этого гнева, когда столкнулся с Амоном. Его шаг замедлился, его внимание было обращено на меня.

«Я положил ее на диван. Ей нужно будет пить много воды». Он говорил медленно, даже бросил туда табличку ASL с надписью «Пить и вода», чтобы убедиться, что я понял. Я был бы впечатлен, если бы не его отношение к Данте Леоне.

Я кивнула, затем прошла мимо него, чтобы добраться до сестры.