Шиша. Изгоняющие бесов

Глава 10. Тревожные признаки

Еще в шестнадцать тридцать Дина отправила Аглае сообщение, в котором предлагала встретиться у веревочной карусели по окончании рабочего дня. Было уже несколько минут шестого, когда она вышла на крыльцо, заперла избу и, взглянув на экран телефона, обнаружила, что подруга ей так и не ответила. Дина собиралась позвонить ей, но вздрогнула и чуть не выронила телефон, услышав голос Стаса, прозвучавший поблизости:

– Привет! Ну как, наш уговор прогуляться к реке еще в силе?

Дина вскинула голову и ответила с вызовом:

– Нет, не в силе!

Лицо Стаса разочарованно вытянулось:

– И почему же?

– Раздумала. Уйди с дороги! – Дина метнулась в одну сторону крыльца, потом в другую, но Стас перемещался вместе с ней, не давая спуститься.

– Тебя будто подменили! – Он нахмурился, внимательно глядя на нее. – Я тебя не узнаю.

– И я тебя не узнаю! Ты был скромный, слово боялся вымолвить, а тут вон как осмелел. Дай пройти, тебе говорят! – потребовала Дина, чувствуя, что вот-вот разревется, а ей не хотелось, чтобы это произошло на глазах у Стаса.

– Нет, не пущу! Говори, в чем дело! – Стас встал на нижнюю ступеньку крыльца и взял Дину за плечи. Она отпрянула и, ударившись спиной в дверь, гневно закричала:

– Не смей меня трогать! Привык своего добиваться силой, да? Так вот знай, со мной у тебя этот номер не пройдет. Я не то, что некоторые, меня не разжалобишь! Мигом заявление в полицию накатаю за домогательство.

Стас отпустил Дину и поднял руки вверх, словно оказался перед дулом пистолета.

– Что ты такое говоришь?! – тихо спросил он и отступил на шаг, спустившись с крыльца на землю.

– А что, неправда? Мне известно про тебя и Аглаю, как она тебя отшила, а ты на нее набросился, и она чудом сбежала! А потом ты умолял ее в полицию не заявлять и денег предлагал.

– Да это… это полная чушь! – Стас заметно побледнел, а глаза, наоборот, потемнели. Он опустил руки, и они безвольно повисли вдоль тела. – Если я тебе не нравлюсь, так и скажи. Зачем такое выдумывать?

– Я не выдумываю. Аглая мне все рассказала сегодня, после нашего обеда в кафе. Она скрывала это аж с зимы.

– С какой зимы? Ну и бред! Выкладывай, что она тебе наплела?

– Вообще-то она по секрету сказала… – Дина уже пожалела, что выболтала все. Кажется, Стас собирался устроить разбирательство. Может быть, он действительно не виноват? Вид у него был уж очень оскорбленный, и выглядело это вполне убедительно. Но зачем Аглае врать? Какой смысл?

– Ты подвозил ее домой на своей машине? – спросила она, внимательно рассматривая его лицо, на котором читались недоумение и растерянность. Либо у Стаса актерский талант, либо он в самом деле не виноват.

– Подвозил однажды. – Он вдруг отвел взгляд. – Как раз зимой, да. Поговорить с ней хотел… о тебе. Спрашивал, как ты ко мне относишься. Давно собирался пригласить тебя куда-нибудь, но боялся, что ты откажешься, и решил подстраховаться. Вот. Теперь ты знаешь, что я трус!

Дина почувствовала, как ее губы против ее воли растягиваются в улыбке. Она попыталась вернуть себе серьезный вид, но вышло не очень успешно.

– И что Аглая ответила на твой вопрос насчет меня? – В ее голосе больше не было злости.

– Сказала, что тебе нравится другой парень, и просила не болтать об этом.

– Ах, вот как! – От возмущения у Дины перехватило дыхание. – Аглая сказала, что мне нравится другой парень?! Серьезно?!

– Мне кажется, нам пора пригласить ее в нашу беседу, пусть сама ответит, – предложил Стас.

Дина посмотрела в сторону избушки Аглаи в надежде, что подруга уже направляется к ним, но той не было видно. Группа девушек – хозяек других избушек – двигалась от деревни к сетчатому пологу, который уже начали снимать рабочие. Среди них Дина узнала двоих парней, которых видела утром у сарая, где чуть не случился пожар. Черный пес с жуткими красными глазами вальяжно разлегся на лужайке неподалеку от них.

– Странно, что Аглаи так долго нет. Пойду-ка, загляну к ней. – Дина спустилась с крыльца и направилась по дорожке из мелкого гравия в сторону избушки, вверенной подруге.

Стас двинулся следом, постепенно обогнал ее и первым подошел к входной двери. Постучал, подождал немного. Постучал снова, прислушался. Обернулся к Дине, пожал плечами.

– Тишина.

– А ну-ка проверь, не заперто ли.

Стас взялся за ручку и потянул на себя. Дверь скрипнула, но не шелохнулась.

– Толкай внутрь. – Дина вспомнила слова Варвары о том, что двери в деревенских избах открывались внутрь, потому что в зимние ночи перед входом могло намести огромный сугроб снега.

Стас надавил на дверь, потом толкнул плечом – безрезультатно.

– Как будто заперто изнутри, – предположил он.

Дина поднялась на крыльцо, задев Стаса плечом, и вся вспыхнула от случайного прикосновения. Он отступил чуть-чуть, но все равно остался стоять очень близко: крошечное крылечко едва вмещало их двоих. Дина вдруг впервые в жизни застеснялась своих пышных форм. Если бы не это, между ней и Стасом осталось бы гораздо больше свободного пространства.

– Думаешь, заперто? – Она заколотила в дверь кулаком и громко закричала: – Аглая, открывай!

Дверь распахнулась на третьем стуке, да так широко, словно в нее пнули, и заскрипела тем заунывным скрипом, с каким в фильмах ужасов открываются двери домов самого зловещего вида. Пахнуло сушеными травами с примесью чего-то зловонного. Странно, днем никаких неприятных запахов в доме Дина не заметила. Она вошла в прохладные сени и отворила дверь, ведущую в теплую часть дома.

– Аглая! – позвала она, стоя на пороге.

Внутри было тихо, как на кладбище после заката.

– Давай я зайду, – сказал Стас, видимо, догадавшись, что ей страшно. Он протиснулся мимо нее и прошел в горницу, треть которой занимала печь, еще пышущая теплом.

– Никого, – сообщил он через минуту после того, как заглянул во все углы.

Дина и сама видела, что Аглаи здесь нет. Искать было особенно негде, вся горница, не загроможденная мебелью, просматривалась с порога, лишь угол за печью, так называемый «бабий кут», выпадал из поля зрения.

– А за печкой посмотрел? – спросила Дина, хотя не могла себе представить, что Аглая могла бы там делать, разве что намеренно спрятаться от них, но это представлялось маловероятным.

– Посмотрел, – ответил Стас. – Нет ее здесь.

– Странно… Ушла без меня, не позвонила… – Дина достала из кармана телефон и набрала номер Аглаи, но вместо гудка услышала дежурный голос, сообщивший, что абонент временно недоступен. – Еще и дверь не заперла. Наверное, уже в гостином доме и десятый сон видит. Она сегодня почти всю ночь не спала: старые часы начали бить и разбудили ее. Она даже охранника позвала – так испугалась. Вряд ли нам удастся поговорить с ней сегодня.

– Жаль. Мне очень хотелось спросить ее, зачем она наплела тебе такой ерунды обо мне. – Стас еще раз прошелся по горнице и, обнаружив лежащий на сундуке навесной замок с торчащим в нем ключом, поднял его со словами: – Делать тут больше нечего, пойдем. Закроем дом, и… может, я провожу тебя немного, а?

Дина собиралась ответить категорическим отказом: все-таки пока ситуация не прояснилась, и вдруг Стас в самом деле опасен? Неожиданно ее внимание привлекли странные звуки, донесшиеся откуда-то сверху.

– Тш-ш… Кажется, я слышала чье-то дыхание или слабый шорох. – Она подняла голову и прислушалась, но звуки не повторились. Над ее головой висела ситцевая занавеска, скрывающая полати. Варвара говорила, что обычно на них укладывали спать самых младших детей в семье, потому что там было самое теплое место в избе.

Высокий, выше Дины на целую голову, Стас приподнял занавеску, заглядывая под нее.

– Что там? – почему-то шепотом спросила Дина, чувствуя расползающийся по телу холодок страха.

– Темно, не видно, – ответил он, но Дине показалось, что голос его дрогнул.

– Телефоном посвети, – посоветовала она.

– Да мыши, наверное. – Стас вынырнул из-под занавески с каким-то ошарашенным видом.

– Какие мыши? Избы совсем недавно собрали! – Дина протянула ему свой телефон с включенным на задней панели фонариком.

Он взял его как будто нехотя, вновь нырнул под занавеску и тотчас вынырнул обратно.

– Нет там ничего. Старое одеяло и ворох сена.

– Сена?! – Дина испуганно вытаращилась. – Откуда там сено?! Мы же все прибрали сегодня!

Стас пожал плечами и чихнул, прикрыв лицо рукавом.

– Может, там забыли прибрать. Пыльно и воняет чем-то. Воздуха не хватает. Пойдем. – Он снова чихнул и подтолкнул Дину к выходу. – Черт, кажется, этот чих надолго! – Стас чихнул в третий раз и замотал головой. – Бр-р-р! В детстве была аллергия на какую-то траву и уже лет десять не беспокоила, но, похоже, это снова она.

Они вышли наружу. Стас, беспрестанно чихая, запер дверь на висячий замок и отдал Дине ключ, затем, стоя на крыльце, сделал несколько глубоких вдохов и сообщил, что ему стало лучше. Дина тоже заметила, что ей дышится легче, чем в избе, словно там кто-то невидимый и неосязаемый держал ее за горло и постепенно душил, усиливая хватку.

Строительную сетку уже убрали, и открылся завораживающий вид на весь музейный комплекс, приукрашенный красноватыми отблесками раннего заката. Совсем опустевший, он выглядел реальным древнерусским городом, в одночасье вымершим от какой-то внезапной напасти. От этого вида Дину охватило предчувствие большой беды, которая уже произошла, но ей только предстояло узнать об этом. Дина постаралась отогнать от себя дурные мысли. Скорее всего, она просто устала за день, полный новых впечатлений и переживаний. Что плохого здесь может случиться? Вокруг такие милые люди! И места красивые, не только музейный комплекс, но и весь поселок: уютный, с ухоженными домиками и зелеными огородами, да и речка, говорят, здесь сказочная. Дине вдруг немедленно захотелось увидеть эту речку. Она где-то слышала, что если поведать реке о своих тревогах, то их унесет с течением, и они никогда не вернутся.

Как только Дина об этом подумала, на душе сразу стало легче, и до нее вдруг дошло, что у нее нет никакого желания идти домой. И нет желания видеть Аглаю, по крайней мере, сейчас. Внутреннее чутье ей подсказывало, что соврала именно подруга, а не Стас. Да ведь и по внешним признакам можно заметить, когда человек врет, а глаза у Аглаи во время последнего разговора бегали из стороны в сторону, на Дину она совсем не смотрела. Зато у Стаса взгляд такой открытый, ясный, искренний…

Спохватившись, что слишком долго смотрит на своего спутника и тот уже заметил это, Дина спросила непринужденным тоном:

– Как насчет нашего уговора прогуляться к речке? Он еще в силе?

Стас улыбнулся и молча кивнул, словно у него от счастья пропал дар речи.

Они прошли через ворота, и те с металлическим стуком сомкнулись за ними: музейный комплекс закрылся до следующего дня.

***

Лукерья вернулась домой за два часа до прихода с работы тети Клавы и успела приготовить ужин, который был последним пунктом в списке ее дел на сегодняшний день. С первыми тремя пунктами она управилась еще с утра: навела порядок в доме, приготовила обед, прополола грядки, причем укроп на этот раз не пострадал (Лукерья тщательно выщипала все сорные былинки, не зацепив ни одного кустика ароматной зелени). Ее переполняла гордость за свой труд, она даже надеялась, что тетя Клава ее похвалит, но, когда та появилась на пороге, внутри у Лукерьи все съежилось от мысли, что она допустила-таки какую-то оплошность и ее ждет выволочка. Вид у тети Клавы был мрачнее обычного. Вообще-то она часто приходила с работы недовольная и раздраженная, но не настолько. Сейчас же ее белое лицо походило на застывший гипсовый ком, где живыми выглядели лишь губы, – они беззвучно двигались, будто шептали что-то. Она устремила на Лукерью тяжелый взгляд и процедила странным чужим голосом:

– Немедля ступай в огород и вырви весь укроп!

Подумав, что тетя Клава оговорилась, Лукерья возразила, на всякий случай придав своему лицу виноватое выражение:

– Я прополола укроп, тетя.

– Вот дура! Иди вырви укроп, тебе говорят! Подчистую! Чтоб духу его в огороде не было! И выброси в помойную яму!

Лукерья помертвела. Это был дурной признак, очень дурной! В Приютово все тоже начиналось с укропа: сразу после того, как за околицей появилась деревня Шиша, укроп исчез сразу во всем селе. Кто приложил к этому руку, осталось загадкой. А в «Зелейнике» деда Ерофея говорилось, что укроп не дает пройти нечисти, она через него переступить не может, да и от запаха укропного ей худо делается. Как только дед Ерофей понял, какие гости в Приютово из Шиши пожаловали, кинулся искать укроп. Хотел разложить его под порогами да над притолоками в избах односельчан для защиты от бесовской напасти, а укропа-то как не бывало. Теперь вот тетя Клава требует вырвать укроп! Что с ней случилось после того, как они виделись в последний раз? И Шиша тоже здесь… Правда, бесы заперты в куклах и дома кажутся обычными, но вдруг что-то произошло, о чем Лукерья не знает?

Против обыкновения, тетя Клава отказалась от ужина и, как была в обуви, прошла в комнату и улеглась на диван. Вместо телевизора уставилась в потолок и зловеще прошипела:

– Делай, что велено, не то пожалеешь!

Лукерья стрелой вылетела за дверь, оттуда – в огород, постояла возле грядки с укропом, раздумывая, как поступить, потом присела на корточки и, обливаясь слезами, быстрыми движениями вырвала все кустики, но выбрасывать их не стала. Отыскала в сенях полотняный мешочек, в котором хранили сушеные травы, вытрясла остатки травяной трухи и сложила в него душистую зелень, тщательно отряхнув корни от земли. Кустики были еще совсем маленькие, и «урожай» легко уместился в мешочке.

Поискав взглядом, куда бы его спрятать, Лукерья остановила свой выбор на дровнике, рассудив, что нижний ряд березовых поленьев – вполне надежное место, туда рука тети Клавы вряд ли дотянется, даже если вдруг случится чудо и тете вздумается самой растопить печь. Спрятав мешочек, Лукерья огляделась, вдруг испугавшись, что тетя Клава вышла в огород и наблюдает за ее действиями, но, к счастью, это подозрение не подтвердилось. Огород был пуст, а в соседнем огороде, почти уткнувшись головой в землю, копошилась Нинсанна. Присмотревшись, Лукерья заметила, что земля вокруг Нинсанны была посыпана чем-то блестящим, похожим на осколки стекла, и рядом с ней стояло несколько ведер, часть из которых пустовала, а другая часть была заполнена такими же осколками. «Странно, – подумала Лукерья. – Никогда не слышала, чтобы землю удобряли битыми стеклами! Наверное, она Муравья хочет отвадить. Надо же, и грядок не пожалела!»

Громко закряхтев, Нинсанна выпрямилась, в руках ее появилась лопата. Женщина принялась усердно разбрасывать землю поверх осколков – видимо, для маскировки. Лицо ее побагровело и стало почти такого же цвета, как солнце, клонившееся к горизонту, разве что сияния не излучало.

Лукерья вдруг осознала, что уже вечер, а она обещала встретиться с Ильей у купеческого дома. По ощущениям, назначенное время уже наступило. Она обошла дом с той стороны, где тетя Клава (при условии, что она все еще лежит на диване в гостиной) не могла бы ее увидеть, и бесшумно выскользнула за калитку. Непривычно пустынная улица вызвала прилив тревоги. Лукерья торопливо зашагала по ней, озираясь по сторонам. Ей казалось, что она чувствует на себе колючие взгляды, направленные из окон. Сколько сейчас в Дивноречье людей, изменившихся подобно тете Клаве? Хотелось надеяться, что еще не очень много, и трагедию удастся предотвратить до того, как бесовская напасть охватит весь поселок. Но в одиночку Лукерье не справиться, даже будь у нее книги деда Ерофея, а без них и подавно. Ей нужно срочно найти человека, изгоняющего бесов. Она слышала, что в близлежащих селах жили такие умельцы, но, чтобы быстро добраться туда, необходимо раздобыть средство передвижения, способное преодолеть местные проселочные дороги, изрытые глубокими канавами. Лукерья приметила джип, появившийся во дворе деда Гриши после того, как у него поселились постояльцы. Она видела, что однажды под капотом этого джипа возился Илья, а значит, скорее всего, он и есть хозяин авто. Она решила, что попросит Илью свозить ее в соседнее село. Врать она не умела, поэтому собиралась выложить все как есть: и о Шише, и о том, что случилось в Приютово, и о своих подозрениях насчет того, что такая же трагедия может случиться и здесь, в Дивноречье. Вот только поверит ли он? Ей казалось, что Илья должен поверить.

Он уже поджидал ее на углу купеческого дома Агантия Латкина и заулыбался, приметив издали: наверное, и не надеялся, что она придет. Лукерья даже шаг замедлила, залюбовавшись картиной, такой же, как во сне, в котором увидела своего жениха, похожего на Илью. Наяву картина смотрелась даже лучше, потому что купеческий дом-терем был достроен и выглядел, как новый, из-за недавней реставрации. Вот бы и в самом деле Илья позвал ее замуж и выстроил для них такой же дом. Несбыточная мечта… Наверняка у Ильи в городе есть девушка, и терем ему такой не нужен, он, скорее, предпочтет ему комфортную современную квартиру со всякими там лоджиями и панорамными окнами. Ну а то, что позвал Лукерью на свидание, так это, видимо, из чистого любопытства, потому что она имя его угадала. Наверняка снова станет спрашивать, откуда оно ей известно. В этот вечер Лукерья ему много интересного расскажет.

Илья пошел ей навстречу. «Нетерпеливый какой», – отметила про себя она. Он приблизился и сразу взял ее за руку, словно боялся, что она передумает и уйдет. Ладонь у него была крепкая и теплая. И взгляд слишком пронзительный и внимательный, как будто нет у него никакой девушки в городе.

Держась за руки, как школьники, они проследовали мимо купеческого дома и направились по грунтовой дороге, уходившей под небольшим уклоном к низкому речному берегу. Вдали, сквозь просветы в ивах, сверкала водная гладь и был виден высокий противоположный берег, похожий на сильно помятый слоеный пирог. Справа тянулись заборы частных владений, а слева уродливым нагромождением высилась свалка. Среди ржавых бесформенных конструкций, вспугивая ворон, бродил какой-то мужик. Лукерье и присматриваться было не нужно, чтобы узнать в нем деда Гришу. Кто еще это мог быть, кроме него?

– Кыс-кыс-кыс… – донеслось оттуда с ветром, но никаких котов поблизости не было видно.

– Муравей потерялся, кот деда Гриши, – пояснил Илья, посмотрев в сторону свалки. – Дед весь день, бедолага, бегает, кота ищет. На соседку думает, говорит, прибить Муравья грозилась.

– Нинсанна? Да не-ет, она не такая, – ответила Лукерья, а у самой сжалось сердце от внезапно выскочившей мысли: «Была не такая, а сегодня уже, может быть, совсем другая».