Глава 3

Торжественный обед закончился довольно быстро.

Не прошло и часа, как Гресильда ворвалась в мою комнату.

– Неблагодарная тварь! – прошипела она. – Позоришь меня перед порядочными людьми!

Глаза ее метали молнии. Конечно, она столько времени лебезила перед бароном, и теперь истинная натура требовала выхода. Да и злиться ей было на что: такая прибыльная сделка уплывает из-под носа.

Тетка бушевала долго. Но на этот раз ее ругательства и угрозы не действовали.

Как ни страшна Гресильда в гневе, выйти замуж за старика барона было куда страшнее. Один его вид, несмотря на дряхлость и морщины, внушал безотчетный ужас. А при мысли, что придется спать с ним в одной постели – и не только спать, но и… О боже… – к горлу подкатывала тошнота.

– Я за него замуж не пойду! – твердила я, стараясь не выдать страха и дрожи в голосе.

– Не пойдешь? – ее лицо перекосило от гнева. – А куда пойдешь? На улицу? Милостыню просить? Так ты не хромоножка, и не дряхлая старуха. Там полно молодчиков, которые быстро с тобой, дурой, разберутся!

– Лучше в речке утоплюсь, а за него замуж не пойду!

Гресильда усмехнулась. Недобро.

– В самом деле? Я тебя облагодетельствовала, растила, как родную дочь, человека нашла состоятельного. А ты мне коленца выбрасываешь? Ну ничего, посидишь взаперти без еды и воды, может, поумнеешь. А если не поумнеешь…

Она вышла, громко хлопнув дверью, и я услышала, как в замке проворачивается ключ. Заперла, правда заперла.

Что же делать? Я металась по комнате, как птица в клетке, с отчаянием понимая: Гресильда не отступится.

И даже не только из-за выторгованных за меня денег, уверена, немалых. Нет. Просто таким, как барон Бардольф, не отказывают. Жестокий, злопамятный, могущественный, он не простит оскорбления. Он превратит жизнь Гресильды и всех обитателей этого дома в ад.

И ее «а если не поумнеешь…», сказанное напоследок, означало одно: тетка меня опоит, одурманит, усыпит, свяжет, но вручит так или иначе барону. А уж что тот сделает с непокорной игрушкой, даже думать не хотелось.

Я едва не застонала от безысходности. В очередной раз развернулась, взгляд случайно зацепился за пальто, что по-прежнему лежало на стуле… И внезапно меня осенило. Есть выход, есть: бежать.

Но куда?

Спрятаться в нашем небольшом городке невозможно: стоит попроситься к кому-нибудь на службу, и слух об этом пронесётся со скоростью пожара, быстро достигнув ушей Гресильды.

Значит, надо попытаться добраться до столицы.

Столица… Огромный город, где я ни разу не была и о котором знаю так мало. Ни друзей, ни родственников, ни знакомых – никого, кто мог бы помочь. И денег тоже нет…

В голове тут же начали всплывать услышанные истории – одна кошмарнее другой – о том, какие неприятности могут ожидать там одинокую девушку.

Мгновенно обдало холодным липким страхом.

Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула, стараясь успокоиться. В конце концов, вряд ли со мной случится что-то ещё хуже, чем брак, который мне собираются навязать.

Вспомнились холодные потные пальцы, дряблые мокрые губы, прижавшиеся в руке, похотливый оценивающий взгляд старчески мутных глаз, ползущий по груди…

От отвращения едва не стошнило. И решение было принято.

Уехать в столицу. В большом городе легче затеряться, да и устроиться на работу проще. Я многое умею делать, а значит, не пропаду!

К тому же у меня есть магия. И мечты. Так пусть они сбудутся на полгода раньше!

Я глянула на чернильную темноту за окном, подошла к двери и прислушалась. В доме было так тихо, что звенело в ушах.

Гресильда наверняка уже выпила вина, да не пару бокалов как обычно. «От нервов» она могла приговорить и полбутыли. Скорее всего уже спит, оглашая своды спальни богатырским храпом, так что до утра меня не хватится. А когда станет ясно, что произошло, я уже буду далеко отсюда.

Придвинув стул к двери, я подперла ручку его спинкой. Так, на всякий случай. Вдруг кому-то вздумается проверить меня посреди ночи. Немного подергала – стул скрежетал, но не сдавался, дверь не открывалась. Отлично. Пусть Гресильда думает, что неблагодарная сиротка забаррикадировалась в комнате и не хочет разговаривать. Надолго, конечно, это ее не задержит, но чем позже она обнаружит, что в комнате никого нет, тем лучше.

Сборы не заняли много времени.

Я надела пальто, переобулась в уличные туфли, вытащила из-под кровати свою заветную шкатулочку. Несколько медных монет сунула в карман и осторожно достала тоненькое колечко и серёжки – всё, что осталось от матери.

С тех пор, как её не стало, я их ни разу не надевала. Была уверена: жадная Гресильда найдёт повод отобрать у меня даже эти скромные украшения.

Серёжки вдела в уши, колечко нацепила на палец.

Конечно, не очень разумно светить драгоценностями, пусть и недорогими. Но если положу в карман… Вдруг потеряю?

Распахнув окно, я высунулась наружу и огляделась. Свет в доме нигде не горел.

Пора!

Хорошо, что тетка поселила меня в комнате для прислуги! Тесная комнатка на первом этаже неподалеку от кухни показалась ей вполне подходящим местом для сиротки-нахлебницы. Хозяйские и гостевые спальни располагались на втором, и хоть все они, кроме теткиной и дядиной, пустовали, Гресильда не захотела пускать туда бедную родственницу.

Раньше было немного обидно, но теперь я понимала, как удачно все сложилось! Живи я на втором этаже, сбежать было бы куда труднее.

Я с легкостью забралась на подоконник, спрыгнула вниз и аккуратно притворила створки окна, чтоб садовник с утра пораньше не поднял шум. Прячась между кустами, незаметно пробралась через сад, выскользнула за ворота и припустила по дороге.

Часы на центральной площади показывали без четверти полночь. Я охнула и помчалась еще быстрее.

Станция находилась на самой окраине нашего городка, а многоместный экипаж в столицу отправлялся ровно в полночь. Не успею – и весь мой план полетит к демонам.

Дождь хлестко бил по лицу, но я его почти не замечала, бежала со всех ног, спотыкаясь и едва не падая.

Я успела в самый последний момент. Возница уже закончил собирать деньги с пассажиров, залез на облучок и готовился к отправлению.

– И меня, меня возьмите! – звонко закричала я.

Он придержал лошадей и смерил меня недоверчивым взглядом:

– Не слишком ли вы молоды, сирра, чтобы путешествовать в одиночку?

Ох ты ж, нашёлся внимательный!

– Тетушка заболела… при смерти лежит, – с ходу придумала я.

Вообще-то это дурная примета – говорить о здоровом, что он болен. Я отчетливо представила себе, как бледная Гресильда лежит в постели, а лекари только разводят руками. Ну и пусть, не жалко ни капли!

– Матушка с батюшкой поехать не могут, заняты в лавке с утра до вечера, а ей одной теперь никак, – я смотрела на возницу жалобно-жалобно.

Но надеялась не столько на его сострадание, сколько на вполне понятное желание продать еще один билетик.

– И что, даже проводить не пришли? – он задумчиво жевал ус.

– Ночь уже поздняя, а им на рассвете вставать. Я просила, чтоб не провожали. Им и так нелегко придется: меня-то не будет. Так что, считай, одних рабочих рук нет.

Возница кивнул уважительно. Похоже, моя история ему понравилась.

– Деньги хоть есть?

Я достала монетки. Сколько стоил проезд до столицы, не знала. А вдруг моих жалких сбережений не хватит?

Возница отсчитал себе примерно половину, и я с облегчением выдохнула и забралась в экипаж. Пассажиров оказалось немного, я забилась в дальний угол, надвинула капюшон на лицо, сунула руку в карман и, сжав оставшиеся монетки в кулаке, счастливо улыбнулась: будет на что в столице хлеба купить да за ночлег заплатить, пока работу не найду…

На худой конец продам колечко и серёжки, этого на первое время хватит. Даже думать не хотелось о том, чтобы расстаться с единственной памятью о покойной матушке, но что поделать…

Сиденья в повозке были жесткими, сквозь щели в окошках дуло, повсюду гулял сквозняк. Но я как-то незаметно согрелась и задремала.

В город мы прибыли уже далеко за полдень.

Многоместный экипаж тянулся так медленно, что иногда мне казалось, что пешком дойти было бы быстрее. Нас то и дело обгоняли магические повозки. Быстрые, лёгкие, они неслись, как птицы. Вот бы покататься в такой хоть раз…

Наконец экипаж остановился, и возница громко объявил:

– Станция! Приехали! Все выходим! Вещи не забываем!

Я спрыгнула на мостовую и ахнула.

Залитый солнцем город был словно наполнен светом, простором и воздухом. Широкие, мощеные светлым камнем улицы, вдоль них – светлые, почти белые дома, что стремились ввысь, пронзая острыми шпилями башен ярко-синее небо.

Высоченные, в несколько теткиных домов, поставленных друг на друга, они не выглядели массивными или громоздкими. Наоборот, казались легкими, невесомыми, словно вот-вот взлетят, поблескивая стеклами больших окон.

Сияли огромные витрины, мимо пролетали магические повозки. Обычных практически не было. Разве что у станции, такой же светлой, просторной, как и все вокруг, толпились дилижансы, повозки, экипажи разных размеров и расцветок, запряженные лошадьми.

Солнце палило вовсю, и через некоторое время мне пришлось распахнуть пальто. Интересно, погода везде так переменилась и осень решила уступить пару деньков лету? Или это столичные маги обуздали природу и тут всегда тепло и солнечно?

Да и так ли это важно, если можно просто наслаждаться теплом?

Я медленно побрела по улице, с любопытством поглядывая по сторонам. Никто не прогуливался неспешно: люди с важным видом торопились по своим делам, словно соперничая с магическими повозками в скорости.

Естественно, я тут же столкнулась с одним из таких спешащих.

– Гусыня, смотри куда прешь! – огрызнулся он и помчался дальше.

На душе сразу стало тоскливо. Может, зря я была так уверена, что у меня все получится. Кажется, столица не слишком-то хочет меня принимать…

Так! Не раскисать! Мне попался один-единственный хам, а я уже готова сдаться? В нашем городке тоже живут не одни только милые и душевные люди.

Я выдохнула и решительно зашагала вдоль целого ряда витрин. Чем только там не торговали…

Внезапно откуда-то пахнуло ароматом свежей выпечки. В животе заурчало, рот мгновенно наполнился слюной, и даже голова закружилась от голода. Неудивительно. Вчера за обедом под липкими взглядами барона кусок в горло не лез, а с тех пор маковой росинки во рту не было. Я сглотнула, торопливо двинулась на запах и вскоре уже заходила в небольшой магазинчик, витрину которого украшали аппетитные булки, пирожки и еще куча всякой вкуснятины.

– Сколько? – спросила я, кивнув на румяную пышку.

Торговец назвал цену, и я едва не присвистнула.

Ого! Из золота что ли их пекут? Так моих медяков и на день столичной жизни не хватит!

Но делать было нечего. Я отсчитала монеты и взамен получила пышку, от которой тут же отхватила кусок.

Вкусно. Но, увы, ничуть не вкуснее наших. И почему-то от этой мелочи стало как-то особенно грустно. Что не помешало мне с аппетитом доесть все до последней крошки.

Я постояла немного, раздумывая – не купить ли еще одну? Но монет оставалось совсем мало, а ведь придется еще платить за ночлег.

Я с трудом отвела взгляд от румяного искушения и спросила у торговца:

– Не подскажете ли, сир, где здесь постоялый двор? Недорогой…

Он окинул меня оценивающим взглядом.

– Да тут всё дорого! Недорогой – это только если на окраине. Но идти далеко. Пойдешь вдоль по этой улице, до самой пожарной каланчи, потом свернешь направо, ещё одну улицу до конца пройдешь. Потом налево, а там уже у любого спросишь, где постоялый двор.

Так, до каланчи, потом направо, потом налево… Вроде бы понятно.

– Только ты это… – добавил вдруг торговец, – лучше у женщин спрашивай. А то мужчины не так понять могут.

Он подмигнул, и я почувствовала, как мои щёки загораются.

– Спасибо, – буркнула я и, выскочив из магазинчика, зашагала в указанном направлении.

Дойдешь до пожарной каланчи! Легко сказать. А вот идти пришлось долго. День плавно перетек в вечер, ноги гудели, дома становились ниже, яркие витрины уже не радовали, да и попадались реже и реже, а каланча все никак не показывалась. Пару раз я даже решила, что пропустила ее, и снова спрашивала дорогу у прохожих. Но они неизменно отвечали: «Во-он там, дальше».

Башня из красного кирпича замаячила впереди, когда уже начало смеркаться и засияли, пока приглушенно, магические фонари.

Я дошла до нее, свернула один раз, другой. Что там говорил торговец? Сначала направо, потом налево? Или наоборот? Я остановилась посреди пустынной улочки и поняла, что заблудилась. И теперь понятия не имела, куда идти.

Этот район столицы вовсе не был похож на центр. И на мой городок тоже. Я явно забрела куда-то совсем далеко.

Дома – высокие, тощие – обступали узкую темную улочку, на которой я стояла. Давили, закрывая собой небо. Ни одного фонаря, даже обычного, не магического, лишь призрачный свет из нескольких окон.

Я в ужасе всхлипнула. Стоять было страшно. Страшнее, чем идти. И я зашагала дальше.

Уже совсем стемнело, и добраться до постоялого двора не оставалось никаких шансов. Даже дорогу спросить было не у кого: навстречу не попадались прохожие. Может, и хорошо, что не попадались – я и представлять себе не хотела, что за люди согласились бы жить в таком месте.

Я снова свернула, надеясь обнаружить за углом яркие огни проспекта. Но там его не было. Всё такая же пустынная страшная улица. Я сделала несколько шагов и едва не налетела на прохожего. Подняла взгляд и вскрикнула.

Здоровый мужик с уродливым шрамом через все лицо смотрел на меня в упор, и его губы расползались в мерзкой ухмылке.

– Какая красотка! Меня ищешь? Считай, уже нашла.

Его огромные лапищи потянулись ко мне. Сердце ухнуло вниз. И ведь рядом – никого, помощи ждать неоткуда.

Я закричала, отскочила назад и побежала. Не разбирая дороги, не оглядываясь. Я неслась так быстро, как никогда в жизни.

Ужас холодной рукой сжимал горло, дыхание сбилось, воздуха не хватало, но я даже не думала останавливаться – это было бы выше моих сил.

И тут меня ослепило яркими огнями.

Я ничего не видела, но быстро поняла, что случилось.

Прямо на меня на бешеной скорости неслась магическая повозка.

Мне бы отпрыгнуть, отскочить – но я, как назло, застыла, не в силах пошевелиться.

В одно мгновение промелькнула мысль: всё равно бы не успела. И следом за ней, так же быстро – другая: на такой скорости она меня убьёт.

Всё.

Конец.

В следующее мгновение мир перевернулся и наступила темнота.

Загрузка...