Той ночью разразилась дикая гроза. Это была одна из тех ночей, которые меняют абсолютно всё.
Небо пронзали извилистые трезубцы молний, над крышами и шпилями Лондона с ритмичностью океанских волн рокотал гром. Дождь хлестал стеной, тучи сотрясались от вспышек, и казалось, будто весь город погрузился под воду.
Но Корделии Шляпник не было страшно. В своей освещённой свечами комнате под самой крышей Дома Шляпников она представляла, будто находится на борту «Весёлого Чепчика». Громадные волны швыряли корабль из стороны в сторону, и Корделия шла по палубе (на самом деле по коврику перед камином), пошатываясь и борясь с завывающим ветром.
БУМ.
– Фортескью, задраить все люки! – завопила она. – Мне придётся привязать себя к штурвалу!
С каминной доски на неё невидяще таращился оловянный солдатик.
– Есть, капитан! – краешком рта пропищала за него Корделия.
БУМ.
– Враг открыл огонь! – крикнула она, стиснув спинку своего деревянного стула и крутанув её. Под её ладонями стул превратился в огромный корабельный штурвал.
БУМ.
Резкий порыв ветра распахнул окно. Свеча потухла, и Корделия оказалась в темноте.
БУМ, БУМ, БУМ.
Звук эхом разносился вверх на все пять этажей Дома Шляпников – кто-то колотил во входную дверь.
Корделия сползла по приставной лестнице из спальни вниз и поскакала по коридору. Из своей комнаты появилась тётушка Ариадна, закутавшаяся в бархатный халат сливового цвета. Показался и дядюшка Тибериус – его седые волосы были встрёпаны со сна.
– Отец! – крикнула Корделия, проносясь мимо них. – Отец вернулся!
БУМ, БУМ, БУМ.
Корделия сбежала по винтовой лестнице, пронизывающей весь Дом Шляпников посередине. Она пролетела мимо пратётушки Петронеллы, прикорнувшей перед трепещущим в камине Алхимического Кабинета сиреневым пламенем. Промчалась мимо высоких дверей Шляпной Мастерской и, решив, что быстрее всего будет скатиться по спиральным перилам, в три секунды достигла нижнего этажа.
Босые ноги шлёпнулись о холодные плитки пола. Корделия потрясла головой, чтоб она перестала кружиться, и побежала (по не совсем прямой линии, потому что перед глазами всё чуточку плыло) через просторный вестибюль к двери.
Она повернула массивный ключ в замке, и небо озарила белая вспышка. За рельефным стеклом окна вырисовывался высокий силуэт.
Корделия распахнула тяжёлую дубовую дверь, и воздух сотряс раскат грома.
Разряд молнии расколол небеса надвое.
На пороге Дома Шляпников стоял мужчина. Он вымок насквозь, был изрядно потрёпан и тяжело дышал.
Это был не отец.