К вечеру я более или менее успокоилась. Но заниматься обычными делами не стала: прибирать не хочется, готовить ужин – тоже. А смысл? Белочкин опять вернётся около полуночи, скажет, что не голоден… А я, как последняя дура, буду сидеть на кухне часами, ждать его, пять раз подогревать остывший ужин для него…
Нет, не буду. Не буду и всё. На зло.
Я занялась недописанным сценарием. Но сосредоточиться не получалось. В лучшем случае, я с трудом «выжимала» из себя фразу-две и тут же зачёркивала их, а в худшем – просто тупо смотрела на лист бумаги, на перечёрканные строчки.
Белочкин вернулся с работы около восьми часов в прекрасном настроении ( в отличие от меня).
– Привет, – Миша улыбнулся, обнял меня.
– Привет, – я смогла улыбнуться.
Наверное, актриса я никчёмная; Миша, посмотрев на меня, спросил:
– Что случилось? Почему ты такая грустная?
– Ничего, – я положила голову ему на плечо. – Всё нормально…
На глазах выступили слёзы. Я быстро вытерла их ладонью, чтобы Миша не увидел. Сейчас я мысленно порадовалась тому, что не устроила скандал. Переборола себя, смогла спрятать слёзы за вымученной улыбкой…