Шпион в тигровой шкуре

Глава десятая

— Может, лучше выключить фонарь? — прошептала Арлетта. — Мы уже совсем близко. Лучше не привлекать внимания.

— Но лодка без огней сразу привлечет внимание! — возразил я.

— Наверное, ты прав.

— К тому же плыть в кромешной тьме небезопасно. Вот заглушу мотор — тогда попробуем подплыть при потушенном фонаре. А сейчас еще рано.

Я вел наше суденышко по одной из проток реки Святого Лаврентия, стараясь держаться курсом на Иль-де-Нотр-Дам. Арлетта восседала на корме, светя фонарем через мое плечо на черную воду впереди. Небо все еще было заволочено облаками. Мы плыли в кромешной ночной мгле, и только позади нас мерцали огоньки монреальского даунтауна.

Эта небольшая лодочка была как раз то что нужно — плоскодонка с небольшим навесным мотором. На дне валялись еще и весла, что тоже хорошо. Мотор тарахтел чуть слышно, но ведь звук на воде разносится далеко, а мне хотелось, чтобы последний отрезок нашего пути мы прошли как можно более тише.

С помощью одного телефонного звонка некоему неназванному другу Арлетте удалось заполучить эту лодку. Нам оставили ее в условленном месте, куда мы должны были ее потом пригнать. Без этой лодки нам бы пришлось туго: ни один вид транспорта на выставке в столь поздний час не функционировал, и хотя к территории «Экспо» вело несколько улиц и мостов, мы едва ли смогли бы передвигаться по ним незамеченными.

Мы плыли вперед, и вот наконец я стал различать вдалеке темные остовы павильонов. Они освещались, но не ярко. Я заглушил мотор и попросил Арлетту выключить фонарь. Она спросила, не надо ли затушить сигарету. Мне этот ее вопрос показался чересчур мелодраматичным, но было бы жестоко разбивать ее тонкое ощущение театральности нашей ночной вылазки. И я просто сказал, что следует соблюдать полную светомаскировку. Она торопливо швырнула сигарету через борт.

На веслах мы шли не так резво, как с мотором, но нам повезло: лодку подгоняло течение. Что самое удивительное — я не сбился с курса. Я уверенно лавировал в узких протоках, бесшумно опускал в воду весла, и в конечном счете мы приплыли туда, куда и хотели. У меня с собой не было карты «Экспо», потому-то я и не заблудился.

Мы пришвартовались. Я привязал конец к бетонному столбу, бросил весла на дно лодки и встал в самом центре (наверное, для этой точки на судне есть специальный термин, но с меня довольно и знаний о конце, веслах и корме) и огляделся. Никого. Тишина. Я выпрыгнул на берег — хотя трудно назвать берегом заасфальтированный кусок почвы — и нагнулся взять у Арлетты из рук пакет с едой и фонарь. Я помог ей выйти из лодки, и мы побежали по непривычно пустым аллеям к кубинскому павильону. Странно было видеть оживленные в дневное время павильоны пустыми, без длинных очередей. У меня даже возникло желание вломиться куда-нибудь и спокойно осмотреть экспонаты.

Разбросанные там и сям фонари освещали нам дорогу, но наши фигуры в их тусклом свете, наверное, различить было трудно. Временами из тьмы доносились звуки человеческой деятельности. Урчали поливальные машины, и мусорщики гремели баками, подготавливая их для приема завтрашней порции отходов.

Главный вход в павильон Кубы был освещен слишком ярко. Мы прошмыгнули вдоль стены к выходу. Посветив фонарем, я нашел дверь и приступил к вскрытию замка с помощью принесенных инструментов. Я сдвинул личинку, а затем, держа дверь нараспашку, попросил Арлетту засунуть кусок пластика в замок так, чтобы застопорить личинку. Дверь открывалась наружу, но снаружи никакой ручки не было, поэтому мне пришлось ногтями поддеть край дверной панели и постепенно, мало-помалу, тянуть дверь на себя. Получилось не сразу, но в конце концов мои усилия увенчались успехом, и мы проникли внутрь.

Я почти был уверен, что в ту же секунду, как только мы окажемся в павильоне, нас схватят. Волей-неволей я вспомнил события в подвале Эмиля. Я ожидал получить удар по голове, или ощутить под ребрами ствол пистолета, или быть ослепленным лучом прожектора. Но мои страхи не оправдались. Мы с минуту молча простояли на одном месте, а потом осторожно двинулись прочь от двери. Я шарил лучом фонаря по стенам и по полу. Ни одна живая душа, похоже, не бродила тут во тьме — за исключением нас двоих.

— Надо сохранять полную тишину! — прошептал я. — Если кубинцы похищают людей, где-то они их должны прятать, а значит, тут должны дежурить охранники. Тут наверняка есть потайная комната. Наверное, когда кубинцы проектировали свой павильон, они уже все заранее знали и все продумали, и у строителей было достаточно времени, чтобы отгородить потайные помещения, которые сразу и не найдешь.

— И где же мы будем искать?

— Понятия не имею. Шшш!

Я на цыпочках сделал круг. Искать в этом здании было легче легкого: огромные, полупустые экспозиционные залы, стены тонкие. Но если тут что-то и спрятано, то найти это невероятно сложно. Мы обыскали весь первый этаж, поднялись по лестнице на второй, все там осмотрели, опять спустились на первый и остановились, беспомощно глядя друг на друга.

— Ивен!

— Что?

— Может, в ресторане…

Ресторан находился в отдельно стоящей пристройке. Я подумал-подумал и отрицательно помотал головой.

— Нет. Не совпало количество людей, вошедших в павильон и вышедших из павильона. То есть похищенные должны быть тут.

— Но где? Тут же просто нет места для потайной комнаты. Смотри: крыша — из сплошного стекла, стены…

— А черт! — зашипел я. — Ну конечно же!

— Что?

— Подвал.

— Тут есть подвал? А я и не…

— И я не знал. Но тут обязательно должен быть подвал! Если последовательно отбрасывать все нереальные варианты, придешь к самому реальному. Так считается… — Мой шепот стал слишком громким, и я замолчал. — Потайной подвал. Его было бы несложно сделать в таком громадном павильоне. Надо проверить все швы в полу…

— Да ты посмотри на этот пол, Ивен!

Я посмотрел и все мои логические построения полетели к чертям собачьим. Пол был выложен плиткой: через каждые двадцать пять сантиметров темнели межплиточные швы, и любой из них мог маскировать крышку потайного люка в потайной погреб. Но все равно мы для очистки совести осмотрели весь пол. И — ничего!

— Ну тогда должен быть рычаг, который открывает дверь в подвал, — продолжал я строить догадки. — Какая-то кнопка, ручка, выключатель, в общем, что-то, с помощью чего можно открыть вход в подземелье.

— Разумно.

— Значит, надо искать выключатель.

Мы приступили к делу: опять исходили все здание, на этот раз действуя куда более спешно, но смогли обнаружить лишь порочность моей гипотезы. Никакого выключателя мы не нашли. Если, конечно, он не скрывался за какой-нибудь секретной панелью или не приводился в действие с пульта дистанционного управления. Или не находился в самом подвале. Предположим, им надо открыть вход в подвал — сверху подается условный сигнал охраннику внизу, а тот там нажимает кнопку…

Это возможно. Да все что угодно возможно.

— Бесполезно, — сказал я злобно. — Мы все везде осмотрели.

— Да, везде. Вот только те дурацкие выключатели у входа…

Я хлопнул себя — и ощутимо — по лбу. Арлетта с недоумением воззрилась на меня. Я сжал кулак и снова ударил себя в то же самое место.

— О господи, — прошептала она: наконец до нее дошло. — Это один из тех выключателей…

— Вероятно.

— Но какой из них? Их там столько…

Мы побежали к панели с выключателями, которую заметили около входной двери в павильон, рядом с автоматическим компостером для выставочных билетов-"вездеходов". Выключателей я насчитал семь. На втором этаже было две осветительных установки, а на первом этаже — три. Итого пять выключателей. И еще кондиционер. Это шесть. Ну и наконец — если моя догадка верна — седьмой выключатель открывал электрозамок двери в подвал.

Но какой из семи?

Я выключил фонарь. Он был совершенно бесполезен для разглядывания семи одинаковых выключателей без опознавательных бирок. Но меня жутко не вдохновляла перспектива нажимать — пускай даже на долю секунды — все семь рычажков подряд, чтобы узнать, какой что включает. Я же не собирался врубать основное освещение в павильоне. Что я, дурак?

— Она, быть может, сейчас томится там внизу, — зашептала Арлетта, — а мы тут теряем время…

— Но мы не можем туда попасть!

— Это несправедливо!

У меня промелькнула шальная мысль: а не вывернуть ли все лампочки из гнезд? Но даже и это, как бы ни безумна была моя затея, делу не помогло бы. Как я догадывался, один из выключателей вполне мог бы запустить на полную громкость магнитофонную запись речей Фиделя Кастро или цветной мультик, в котором Микки Маус рассказывает историю революций в мире за последние пять миллионов лет…

— Так что же нам делать? — не отставала от меня Арлетта.

— Я думаю!

— О чем?

— Просто думаю. Включу-ка я один — а там будет видно.

— Прямо сейчас?

— Ну я могу подождать, пока ты помолишься.

Она на полном серьезе кивнула.

— Отличная идея! — и с этими словами преклонила колени и зашептала «Отче наш». А когда закончила, поднялась с колен и сказала. — Спасибо, что напомнил, Ивен.

Святая Жанна в Потайном Подземелье… Я сделал глубокий вдох и, протянув руку к шеренге включателей, щелкнул первым. На мгновенье весь второй этаж залило светом, но я успел тут же нажать выключатель вниз.

Арлетта шумно задышала. Ее ногти впились мне в запястье.

— А ты не думаешь….

— …что кто-то заметил? Думаю. Но вряд ли они поняли, где именно зажегся свет и почему, если вообще обратили на это внимание.

— Но если ты снова включишь…

— Я подожду немного. Чтобы тот, кто заметил свет, успел отвлечься.

Когда я щелкнул вторым выключателем, зажегся свет на первом этаже. После чего пришлось ждать еще минут пять. С третьей попытки я включил динамик, но лишь на долю секунды, так что вряд ли его гулкий треск успел разнестись на большое расстояние — как и гудение кондиционера, заработавшего от четвертого выключателя. Пятый рычажок включил подсветки на первом этаже.

— Теплее! — с энтузиазмом заметила Арлетта.

Впору было умилиться ее простодушному оптимизму. У меня же после того, как пять из семи выключателей были опробованы, возникло подозрение, что мы опять сделали неверный выбор: либо никакого подвала тут нет, либо с помощью этих проклятых выключателей никакую потайную дверь не откроешь. Во всяком случае, оставшиеся две попытки должны были ответить на вопрос: пан или пропал. Я щелкнул шестым — и опять где-то вспыхнуло море огней, которые я поспешил выключить. И тут мы с Арлеттой выжидательно уставились друг на друга.

— Вряд ли твоя молитва была услышана.

— Нельзя ожидать чуда, Ивен.

Она стояла вплотную ко мне, положив головку на мое плечо, сжимая в одной руке бумажный пакет и фонарь — в другой. Я обнял ее за талию, а указательный палец свободной руки приложил к белому рычажку последнего по счету выключателя.

— Может, ты снова помолишься, — предложил я.

— О, Ивен…

— Поехали! — прошептал я, нажимая пластмассовый хоботок.

И вдруг пол разверзся под нашими ногами.

Это мало походило на падение Алисы в кроличью нору. Алисе, если помните, показалось, что она падает целую вечность и за это время в ее головке закрутился вихрь сумбурных мыслей. С нами же все произошло иначе. Вот я стою и отпускаю ехидные шуточки в лицо неприятелю, точь-в-точь как бравый солдат в английских фильмах про войну, а через мгновение я уже валяюсь, задрав ноги и руки, в кромешной тьме. Ничего общего с тем, как Алиса «падала вниз, снова вниз и еще вниз», а просто моментальное перемещение с раскаленной сковородки прямехонько в адское пламя.

Но самое удивительное, как я уже сейчас понимаю, заключалось в том, что все произошло практически беззвучно. Наверное, они по десять раз на дню смазывали маслом замки и петли люка, ведущего в подвал. Люк отворился бесшумно, и мы бесшумно провалились в тартары. А пол был устлан чем-то мягким, видимо чтобы обезопасить от травм тех, кто проваливался сюда в течение выставочного дня, потому как никакой лестницы в подвал не было и в помине. Итак, мы рухнули на мягкий пол, провалившись в возникшую в полу широкую щель, наше недолгое падение происходило при полной тишине, и упали мы, не издав ни звука, а теперь сидели, не в силах вымолвить ни слова. Я не стал вопить просто потому, что мне это в голову не пришло. А вот Арлетта, конечно, могла бы ахнуть, или охнуть, или разреветься, но она ничего такого не сделала. Она просто упала в обморок — реакция не менее театральная, чем все вышеперечисленные, но по крайней мере для нас обоих наиболее безопасная.

Разумеется, поначалу я не понял, что она в обмороке. Поначалу я решил, что она умерла, и стал шарить вокруг в поисках фонаря, чтобы ее осмотреть, но фонарь оказался нашей единственной потерей. Хорошо хоть фонарь, а не Арлетта, подумал я, взяв ее за запястье и нащупав слабый пульс.

Я сел и попытался привести в порядок мысли. Потом нащупал бумажный пакет и начал перебирать его содержимое. Нащупал в полиэтиленовом пакетике пачку сигарет, а рядом — коробок спичек. Я чиркнул одной — и трепещущий язычок пламени осветил подземное узилище.

Я правильно выразился: это было самое настоящее узилище. Никого тут, естественно, не было. Иначе нам бы не сдобровать. Но даже и в отсутствие людей, назначение этой подземной темницы было предельно ясным. Ни на потолке, ни на стенах я не заметил ни одной лампочки — только оплывшие свечи. В центре стоял стул — очевидно, для охранника. Мрачные стены, пол и потолок были выложены из голого камня, со стен свисали цепи.

Ну да, именно что цепи! С каменных стен свисали цепи с тяжелыми стальными кольцами на концах, в которые заковывают руки и ноги узников.

Все это было похоже на декорации для садомазохистского ужастика про испанскую инквизицию. Не хватало только раскаленных щипцов, прутьев, хлыстов и голых девиц, извивающихся и вопящих от боли, да негодяев в черных капюшонах, радостно забивающих их до смерти. А ведь ничего не сделал — только щелкнул включателем, и бац — оказался в апартаментах маркиза де Сада!

Догорающая спичка обожгла мне кончик пальца. Я затушил ее и чиркнул другой спичкой. Лежащая рядом Арлетта шевельнулась и открыла глаза.

Из ее горла донесся жуткий свистящий шепот:

— Мы умерли…

— Арлетта…

— Мы в аду!

— Арлетта!

— Мы умерли, не исповедавшись! И вот мы в аду!

— Ты права в последнем пункте, — согласился я. — Но мы не умерли. На данный момент, во всяком случае. Мы в подвале павильона Кубы.

— Ты врешь!

— Нет, не вру. Я…

— Мы умерли.

— Черт побери, да нет же!

— Это ад.

— Не в буквальном смысле.

Она встала на ноги и бесцельно прошлась по жуткому подземелью. Спичка погасала, и оказавшись в кромешном мраке, Арлетта вскрикнула. Я зажег очередную спичку и увидел, как она дотронулась до цепей с кольцами и задохнулась от ужаса.

— Это для узников, — пояснил я. — С их помощью они усмиряют своих узников.

— Муки адовы… — прошептала Арлетта, отшатнувшись.

— Нет!

— Хлысты и цепи! — Она стянула с себя блузку.

— Арлетта…

— Жуткие страдания и боль! — Она выскользнула из джинсов.

— Боже мой, да что с тобой!

— Терзание плоти, — стонала она, сбрасывая мокасины и освобождаясь от колготок. — Причини мне боль, причини мне боль, о ненаглядный мой, возьми меня, овладей мной!

Та еще Жанна д'Арк, доложу я вам…

— Никакой это не ад, — услышал я ее голос.

— А я что тебе говорил?

— Было так хорошо… Просто райское наслаждение! — Она потянулась и вздохнула. — Извини меня, Ивен. Сама не знаю, что на меня нашло.

— А я, кажется, знаю.

— Еще бы!

Я зажег спичку и дал ей прикурить, а потом, прикрыв пламя ладонью, зажег огарок свечи. Слабое пламя тускло осветило нижнюю часть подземелья, оставив потолок во мраке.

— Этот подвал — просто жуть! — задумчиво произнесла Арлетта. — Но меня он почему-то возбуждает.

— Я заметил.

— Мы такие отчаянные, такие…

— Просто как тигры в клетке! — предположил я.

— Ну да! — Она схватила меня за локоть. — Ты же меня понял? Как тигры в клетке.

— Кто завернется в тигровую шкуру, — продекламировал я. — тому море по колено…

— Пардон?

— Старая поговорка. Но не помню, как она точно звучит.

Я начал было цитировать старый грузинский стишок про отважного витязя, который убил свирепого тигра и содрал с него шкуру… Но из моего перевода на французский Арлетта ни черта не поняла.

— Если рыцарь тигра одолеет… — В ее глазах заблестели искорки. — Одолеет, овладеет…

Я понял, что пора сменить тему.

— Наверно, они каждый вечер очищают этот подвал от добычи, — предположил я. — В течение дня сюда попадают все те, кого они хотят похитить, а после закрытия выставки их увозят.

— Куда?

— Не знаю. Минна наверняка была здесь. В этом жутком подземелье. Если бы я раньше смог найти этот подвал…

— Но как, Ивен, как?

— Ну конечно, никак. Они, видимо, увезли ее отсюда сразу. То есть вчера поздно вечером, — я обернулся и заглянул Арлетте прямо в глаза. — Что-то я не понимаю. Невозможно за один день похитить десяток людей так, чтобы этого никто не заметил. Ну не бывает так: пропал человек и — никто даже не почесался. Нет, я этого не понимаю…

— Что будем делать?

— Пока не знаю.

— Если мы тут останемся…

— Нет! — Я вынул из бумажного пакета завернутый бутерброд, сел на пол и впился зубами в хлеб. Но аппетита у меня не было никакого, и я снова завернул бутерброд в вощеную обертку и отправил обратно в пакет. Арлетта докурила, затушила окурок о подошву мокасина и сунула в пакет, где лежали слесарные инструменты и бутерброды.

— Может быть, мне тут спрятаться, — предложила Арлетта.

— Каким образом?

— Сама не знаю. Здесь так голо, уныло. Может, ты прикуешь меня к стене и оставишь тут, а когда утром придут охранники, они решат, что просто забыли меня здесь.

— Вряд ли это сработает…

— Вряд ли. Но все-таки…

Я обдумал ситуацию. Минна, вместе с остальными пленниками, попала в подземном узилище. Сейчас ее тут нет. Таким образом, рассуждал я, либо ее с товарищами по несчастью перевезли в другое место, либо их похитители…

Но об этом мне и думать не хотелось. Просто немыслимо, уверял я себя, что кубинцы их всех убили. Но столь же немыслимой была мысль, что кому-то вообще удалось похитить Минну. Я стал нервно мерить шагами подземелье — взад-вперед, взад-вперед, пытаясь причесать свои взлохмаченные мысли.

— Ивен, уже поздно.

— Знаю.

— Если мы отсюда не уйдем, то…

— Я знаю.

— Скоро рассветет, а на свету нас…

— Да знаю я, черт побери!

Можно продолжать вести за ними слежку, подумал я. В этом нам помогут Сет и Рэнди. Можно было бы оставить около павильона наблюдателя и посмотреть, что произойдет завтра вечером, когда выставка закроется.

Но еще лучше — поставить в павильоне жучки. Пускай Национальное Движение Квебека и состоит из полудурков и отморозков, но они обладают мощным технологическим ресурсом, которым я мог бы воспользоваться. Будет не слишком сложно вернуться сюда и спрятать в стене пару микрофонов. По крайне мере это хоть поможет приоткрыть завесу тайны, окутывающей кубинское предприятие. Если мы сумеем подслушать, что творится в подземелье в дневное время, когда оно битком набито пленниками и охранниками, станет более или менее понятно, какая сила нам противостоит.

Пока что ясности не было никакой.

— Ивен…

— Ты права, — перебил я ее. — Нужно отсюда выбираться.

— Если, конечно, мы что-то выиграем, оставаясь тут…

— Нет, уходим!

Надо было замести все следы нашего присутствия. Я добавил разбитый фонарь к коллекции ненужных вещей в бумажном пакете и через зияющую в потолке щель прицельно зашвырнул его в павильон. Собрав с пола горелые спички, задул свечу. Потом встал на корточки прямо под щелью, так чтобы Арлетта смогла вскарабкаться мне на плечи. После чего выпрямился, а она ухватилась руками за края щели и подтянулась наверх.

Я пережил несколько ужасных моментов, когда мне показалось, что я останусь в этом подземелье навсегда. Я не смог подпрыгнуть достаточно высоко, чтобы ухватиться пальцами за край щели. А Арлетте не хватило силенок вытянуть меня наверх, за руки. Я упорно продолжал подпрыгивать, делая безуспешные попытки выбраться, и Арлетта уже была на грани истерики.

Наконец я додумался воспользоваться единственным стулом. Встав на него, я снова подпрыгнул и на этот раз дотянулся до края щели. Но удержаться не смог и рухнул на стул, едва его не опрокинув. Потом сделал еще одну попытку и теперь смог схватиться за край и повис на пальцах. Арлетта изо всех сил старалась мне помочь. Но в последний момент мои пальцы вспотели и заскользили, но к этому моменту я уже успел забросить одну ногу через край щели и буквально вытолкнул свое туловище на вымощенный плиткой пол. Первые несколько секунд я не мог шевельнуться, и Арлетта тревожно спросила, что со мной, а я ответил, что все в порядке.

— А как же кубинцы оттуда выбираются, Ивен?

Я ответил, что не имею ни малейшего понятия. Может, сверху им сбрасывают веревочную лестницу, а может быть, они пользуются стремянкой, которую потом достают из подвала и уносят.

— Не важно, — сказал я, — вернемся сюда завтра ночью и оставим пару жучков. Уверен: кто-нибудь из движения сумет нам помочь.

— Клод. Если захочет. Ну или другие…

— Хорошо, — я сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. — По крайней мере, теперь мы имеем полное представление о тайнике. И больше не будем работать вслепую. — Я взглянул на часы. — Мы пробыли в подвале очень долго Пора сматываться.

— А стул, Ивен? Они же заметят, что он сдвинут.

— Возможно.

— А вернуть его на прежнее место никак нельзя?

— Мне ничего не приходит в голову. Может быть, они не обратят внимания. Да ладно, черт с ним!

— Я могла бы спуститься и переставить его. А ты поможешь мне вылезти обратно…

— Но тогда мы опять вернемся в исходную позицию.

— Верно.

Никаких дел в павильоне у нас больше не было, и я нажал на выключатель, чтобы закрыть люк в полу. Люк закрылся так же бесшумно, как и открылся. Я встал на корточки и попытался разглядеть швы между плитками. Но даже теперь, зная местоположение люка, я не смог ничего обнаружить. Эта потайная дверь в подвал была верхом кубинского инженерного искусства.

Но к чему все эти усилия?

— Пошли! — Я взял Арлетту за руку. — Я понимаю, тебе очень трудно покинуть столь завлекательное место…

— Тут веет злым духом, сатанинским духом…

На этот раз мне не пришлось поработать взломщиком. Дверной замок требовался только для того, чтобы никто не мог попасть в павильон снаружи. Изнутри же дверь легко открывалась ручкой. Высунувшись в щелочку, я осмотрелся и прислушался: послышался приближающийся звук мотора, и я юркнул обратно в павильон. Мы подождали, затаив дыхание, пока урчание движка не растаяло в ночи. Потом я снова высунулся наружу и опять огляделся и прислушался. Невдалеке отчетливо виднелась береговая линия, до которой, казалось, было рукой подать. Мы прыгнули во тьму и поспешили к нашей моторке. В одной руке у меня был зажат бумажный пакет, в другой — локоть Арлетты. Мы быстро шагали, уже не пугаясь, как раньше, ночных теней и не опасаясь, что нас обнаружат.

Куда же они увозят пленников? Я тщетно бился над этой загадкой и наконец решил, что отгадка зависит от мотива похищений. Если кубинцы планировали получить за заложников выкуп, то не было смысла тайно вывозить их из страны. Самое разумное — спрятать их в каком-нибудь сельском доме на территории Канады. Если же у похитителей была какая-то иная задумка в отношении заложников, то тогда они постарались бы как можно быстрее вывезти этих несчастных из Канады на Кубу.

Второй вариант показался мне более логичным. Невозможно осуществить многодневную операцию по захвату нескольких десятков заложников, и при этом провернуть все совершенно незаметно. Исходя из этой посылки, глупо потратить кучу денег на операцию по массовому похищению людей с расчетом на будущую финансовую выгоду. Затраты на строительство павильона, затраты на подготовку этого дьявольского плана…

Конечно, в их планы, возможно, входит масштабный обмен. Они ведь однажды, было дело, уже обменяли заключенных на наркотики. А что если они предъявят какие-то условия правительству Соединенных Штатов? "Если вы хотите вернуть этих людей, тогда убирайтесь с Гуантанамо20" — что-нибудь в этом духе.

Я был поглощен своими мысли и, крепко держа Арлетту за руку, шагал вперед. После того, как мы умудрились благополучно проникнуть внутрь кубинского павильона и выйти оттуда незамеченными, меня уже не беспокоила перспектива засветиться на территории безлюдной выставки.

Наверное, так бывает с опытными домушниками и медвежатниками. Когда после многих лет практики вырабатывается привычка беззвучно шастать по ночному городу, рано или поздно утрачиваешь естественное чувство страха. То же самое произошло и с нами. Все наши мысли заняты были только одним: как бы побыстрее добраться до моторки и вернуться в домой. Больше ни о чем мы и не помышляли. С моей точки зрения, все опасности вообще уже были позади.

Но я ошибся.

Впереди справа, ярдах в ста от нас, я увидел мужчину. Он бежал прямо на нас. Я схватил Арлетту в охапку и прижал ладонь к ее губам, чтобы приглушить вырвавшийся крик. Мы резко свернули с аллеи и упали ничком в траву.

Мужчина остановился как вкопанный. Из ночной мглы вырисовались три тени. Кто-то закричал, но я не смог различить слов.

— Ивен!

— Шшшшш!

Во тьме блеснуло что-то металлическое. В кустах послышалась какая-то возня, а затем прогремело несколько выстрелов подряд. Остановившийся на бегу мужчина коротко вскрикнул и обхватил грудь обеими руками. Потом он упал на колени и медленно рухнул на землю.

Снова зашуршали кусты. К упавшему подбежал другой мужчина, присел над ним, что-то поднял, выпрямился и побежал. К нему из тьмы присоединились еще двое. Они обогнули труп и побежали по аллее в нашу сторону. Я крепко прижал к себе Арлетту. Ночь надежно укрывала нас. Троица убийц пронеслась в нескольких шагах от нас, не останавливаясь. Они умчались по аллее, а мы продолжали лежать не шевелясь до тех пор, пока в ночи не угас топот их ног.

Когда все стихло, Арлетта завозилась. Я крепко стиснул ей плечо и приложил палец к ее губам, призывая не шуметь. Она повиновалась. Минут пять, которые показались часами, мы лежали неподвижно. В ночной тиши выстрелы прозвучали чересчур громко, так что вряд ли их никто не услышал.

А если кто и услышал, то мне меньше всего хотелось сейчас с кем-либо встречаться и вступать в объяснения.

Но никто не появился. Я взглянул на часы и решил, что никто уже и не придет. Тогда я встал с газона, за мной поднялась и Арлетта.

— Кто это… — начала она.

— Не знаю. Давай посмотрим…

Высокий, худощавый и несомненно мертвый мужчина лежал, раскинув руки и ноги, на пластиковом газоне перед входом в павильон «Человек и его дом». Его кровь обильно оросила искусственную траву, так что у ее производителей появился реальный шанс завтра же доказать всему свету, на самом ли деле их продукция, как уверяет реклама, легко моющаяся или не очень. На всякий случай я пощупал у него пульс. Пульса не было.

Я обыскал карманы и ничего там не обнаружил. Тогда я поднял лежащий в траве рядом с трупом револьвер убийцы, понюхал ствол и отбросил. Мне стало интересно: этот убитый, уж не кубинец ли? Но на кубинца он совсем не был похож. Может быть, его убили кубинские секретные агенты? А какое он имеет отношение — если имеет — к кубинской спецоперации?

— Ты его знаешь, Ивен?

— Нет.

— А кто его убил?

— Тоже без понятия, — я вдруг почувствовал легкое головокружение, и мне пришлось закрыть глаза и несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы привести себя в норму. Да, теперь мы вляпались по самые уши! Мы поневоле стали играть в кошки-мышки с людьми, которые лучше нас знают правила этой опасной игры.

— Думаю, пора уносить отсюда ноги, — сказал я.

— Я тоже так думаю.

Теперь мы продолжили наш путь с превеликой осторожностью. Мы шли молча, вслушиваясь в каждый ночной шорох. Шагая по аллее к каналу, мы уже не обманывались надеждой, что кроме нас на территории выставки нет ни души.

И все-таки мы не вполне были готовы к неожиданностям. Когда мы уже дошли до самой кромки воды, я увидел нашу моторку там, где ее оставил, но рядом с ней стояла другая, значительно более крупная лодка. Не просто лодка, а катер. Пустой.

Арлетта впилась пальцами в мой локоть. И тут из тени вынырнула мужская фигура с пистолетом в руке. Незнакомец криво ухмылялся. Он продолжал ухмыляться, нацелив ствол прямо на меня, в левую сторону груди, там, где сердце.

А потом произнес по-французски, с сильным акцентом:

— Еще не отлита пуля, которая меня убьет.