Шрамы Мафии

Глава 10

Амелия

Я слышала музыку.

Чайковский. Это было вступление к «Лебединому озеру».

Я ждала за кулисами, пока продолжится моя реплика. Ждала, но и наслаждалась мелодичными звуками этого шедевра.

Это был один из моих любимых.

Тот, под который я мечтала танцевать с первого момента, когда узнала, что такое балет.

Это была первая песня, под которую я танцевала, когда мне было пять лет, и мой учитель балета отметил, насколько я талантлива. Я все сделала правильно.

Она бы так гордилась мной сегодня.

Это шоу имело значение. Представитель Джульярда будет здесь, в школе, сидеть в первом ряду и оценивать.

Я никогда не делала ошибок, когда танцевала. Никогда, никогда, потому что я никогда не думала о том, что делаю. Мое тело просто знало, что делать. Покажите мне эти движения один раз, и они будут закреплены в моей мышечной памяти.

Любые мысли были связаны с такой утонченностью. Улыбалась, иногда смеялась, чтобы моя аудитория могла почувствовать движения, которые я чувствовала, когда их выполняла.

Вот это был… сигнал.

Это было резкое звучание и лязг цимбал.

Я двинулась, делая глиссаду, и встала на цыпочки. Расправляю руки, демонстрируя красоту моего платья. Потому что я была Царевной Лебедь. Звездой шоу.

Толпа обезумела.

Но там, прямо в ряду за тренерами, были мои родители.

Эти двое выглядели такими гордыми мной. Мама уже плакала. Бог на небесах. И папа, он выглядел таким гордым, что отсюда я видела, как сияли его глаза.

Мое тело двигалось как должно, танцуя под музыку. Пируэт в прыжке, а затем арабески.

Когда я танцевала, все оживало: музыка, люди, атмосфера. Это было потрясающе. Потом…

Что-то произошло.

Все потемнело до черного, унося с собой всех. Куда все ушли?

Музыка остановилась, и я выпрямилась, стояла и ждала. Внезапно в моих руках оказался пистолет.

Меня охватило замешательство. Как я сюда попала?

- Эй, детектив, позовите этого парня, - крикнул мне кто-то. Я не знала, кто это сказал и откуда пришел звук.

Я коп, но я просто танцевала. Джульярд. Мои родители. Почему я была копом?

Я отступила в небытие поблекшего черного.

Свет проникал в мои глаза, и, прежде чем я осознала это, я стояла на кладбище под плакучей ивой, которая висела над могилой моей матери.

Я вспомнила, что она умерла.

Мне так и не пришлось прощаться. Кто-то убил ее и забрал из моей жизни все, что я любила.

Я уронила пистолет, когда что-то мокрое попало мне на лицо.

Это была кровь.

Я посмотрела вверх и увидела, что пошел дождь, но вместо воды с неба полилась кровь. Я кричала и кричала, а потом почувствовала, как меня обнимают.

- Ты моя, - услышала я другой голос.

Люк. Это мог быть только он. Я узнаю его голос где угодно.

- Люк.

Кто-то меня тряс ...

Мои глаза распахнулись, и я обнаружила, что смотрю в темно-синие глаза… нет, только один глаз был синим. Другой коричневый.

Необычно.

Я искала его глаза, затем его лицо и сосредоточилась на татуировке маленького креста на его щеке.

- Люк?

- Клавдий, - поправил он. По крайней мере, его лицо стало несколько мягче, чем раньше.

Он ослабила хватку и промокнула нос салфеткой.

Когда его руки оторвались, я увидела, что ткань была залита кровью.

У меня никогда раньше не было кровотечения из носа.

Он дал мне еще одну салфетку.

- Спасибо. - Я быстро прижала её к носу и запрокинула голову.

- Все в порядке? - к нам подошла стюардесса и спросила. Беспокойство наполнило ее нежное лицо.

- Мы в порядке. Не могли бы вы принести мне чашку сладкого горячего шоколада и несколько сухих булочек?

Она кивнула.

Мы были на частном самолете. Его частном самолете.

Казалось, мы ехали на этом байке целую вечность. Я часами сидела без воды и отдыха. Хотя эти удобства были последним, о чем ты думаешь, когда спасаешься бегством.

Виктор и его люди преследовали нас так далеко, как могли. Поскольку большинство из них находились в торговом центре без транспорта, на выходе за нами ехала только одна машина.

Они старались изо всех сил и преследовали нас, пока Клавдий не совершил какое-то безумное дерьмо, которое я видела только в чем-то вроде Dukes of Hazzard, и не проехал по обочине дороги над главной государственной дорогой. Спрыгнув по крайней мере на десять футов вниз.

Тогда я думала, что смерть заберет меня, и я не была уверена, как мотоцикл выжил.

Два часа спустя мы достигли Невады. К тому времени было уже темно, и мы обнаружили, что он потерял свой телефон в суматохе. В какой-то момент я потеряла всю свою сумку и не могла определить, где или когда я ее потеряла.

Он пошел в заброшенный ангар. Вот только внутри был современный реактивный самолет.

Оказавшись там, мы отправили сообщение в Чикаго, чтобы сообщить им, что мы уже в пути.

На улице было светло, поэтому я подумала, что проспала всю ночь.

- Ты в порядке, принцесса?

Эти люди со своими именами для меня.

Я кивнула. - Я думаю да. - Я посмотрела на ткань и увидела, что крови немного. Еще раз провела по носу, и, казалось, уловила последние следы крови.

Из носа идет кровь, что дальше? Должно быть, это был вчерашний стресс и травма.

- Плохие сны всю ночь? - он приподнял бровь.

- Мне жаль. Я ...

- Это понятно.

- Спасибо, что пришел за мной, за то, что спас меня. - Я не могла вспомнить, чтобы это говорила, а должна была.

- Мы с братом не ладим в большинстве случаев, потому что мы такие разные, но я рядом с ним, когда я ему нужен.

Это хорошо. - Насколько вы отличаетесь? Вы, как правило, ведете себя одинаково, и вы похожи, кроме волос и… - Возможно, мне не следовало упоминать его глаза. Что, если я его обидела? Я слышала о разном цвете глаз, просто сама ни у кого не видела.

- Мои глаза. Я был проклят. Глаза моего отца голубые, а у матери карие. Думаю, получил по одному от каждого.

Люк рассказал мне о своей матери. О том, как она бросила их, когда они были младше. Вероятно, проклятием был её цвет глаза.

- Ой. У моего отца карие глаза, а у матери серые. Если мы говорим о проклятиях, то, полагаю, у меня тоже глаза отца.

Он усмехнулся. - Ты нормальная, неплоха для копа.

Конечно, я заходила на территорию, где, скорее всего, была бы бедствием земли.

- Неужели люди будут такими, когда увидят меня? На страже, потому что я коп.

- Неа. Они этого не сделают. Это знают всего четыре человека. Я, Люк, мой отец и твой. Было бы неразумно предупредить все подполье, что среди нас будет полицейский, и эй, коп - давно потерянная дочь Рафа.

Я заметила, что они с Морисом звали моего отца Раф, а Люк по его полному имени.

- Я просто собираюсь в Чикаго, чтобы… не знаю. Есть несколько причин приехать в Чикаго, и только одна мне действительно нужна.

- Что это, принцесса? - Прядь его длинных волос упала на карий глаз, и в его лице я увидела Люка.

Если вчера меня чему и научило, так это тому, что жизнь коротка, и я не хотела проживать ее в замешательстве.

Мне не хотелось тратить его на размышления, стоит мне быть с Люком или нет.

Клавдий был живым доказательством того, насколько Люк заботился обо мне.

Прямо сейчас все, что я хотела, это Люк, быть в его объятиях и слышать, как он говорит мне, что я его.

- Люк, - выдохнула я, отворачиваясь от Клавдия, глядя на неровные узоры на ковре.

- Так так. Полицейский и бандит, - насмехался он. Я снова сосредоточилась на нем. - Не могу дождаться, чтобы увидеть, как это работает. - Его полные губы расплылись в улыбке.

- Ты думаешь ничего не получится? - Это было единственное, что я могла придумать из-за его неопределенного отношения.

- Ты полицейский; он мафиози. Вы пример по математике. Один из вас должен перестать быть тем, кто вы есть. И я не вижу, чтобы ты отказалась от значка.

Джиджи предполагала, что Люк изменится ради меня. Я предполагала также, потому что он не хотел заниматься бизнесом моего отца, но ожидала ли я, что он будет копом?

Он ненавидел быть полицейским.

Итак, где это нас оставило?

Хотя…

Кто я была, кем я была на самом деле, не была копом. Амелия Тейлор была полицейским. Амелия Росси была танцовщицей.

Я вроде как перестала быть Амелией Тейлор.

Итак, что это значило?

- Есть дела поважнее, принцесса. Я уверен, что если захочешь, ты разберешься. Ты для него важна. Это единственная причина, по которой я пришел за тобой. Это отправная точка.

Девушка вернулась с шоколадом и булочками.

- Это для тебя. Ешь, - приказал он.

- Я не голодна.

- Я не хочу, чтобы ты упала в обморок из-за меня. Ешь. Ты ничего не ела с тех пор, как я тебя забрал.

Исходя из этого, я поела и с удивлением обнаружила, что доедаю все это. Он снова позвал девушку и попросил еще булочек и сырное ассорти.

- У них все это есть на борту?

- Да уж.

- Как мы смогли так быстро заполучить этот самолет?

- У нас есть реактивные самолеты и другая техника в резерве в нескольких штатах. Они там, если нам нужно уйти, как мы сделали вчера. Стандартные аварийные процедуры.

- Ох. - Все было так организовано. Вчера это сработало в мою пользу.

- Знаем ли мы, все ли хорошо вчера вышли? Я полностью потеряла Мориса.

- Он в порядке. На нашей стороне не было травм.

- Полагаю, Виктор не пострадал? - Это было бы слишком просто.

- Нет. Нет такой удачи. Он обязательно доберется до Чикаго и возобновит там бой.

- Итак, я все еще в опасности?

- Чикаго - самое безопасное место, где ты когда-либо была.

Я вздохнула и откинула голову на мягкую кожу сиденья.

Было так много над чем подумать.

Так много предстоит сделать. После стольких лет будет трудно увидеть отца. Трудно его увидеть и знать, что он болен. Умирает.

Огромная часть меня хотела грустить, но потом я вспомнила все, и конфликт заполнил мою душу.

Воздух…

Это было первое, что я заметила, когда мы приземлились.

Он отличался от воздуха, которым я дышала в Лос-Анджелесе. Чикаго тоже был оживленным местом, но Лос-Анджелес казался мне еще более загруженным.

Или, может быть, я так это воспринимала.

Хотя в воздухе пахло иначе. Чище, понятнее.

Мое сердце сжалось, когда меня наполнило неожиданное тепло. Такое тепло я представляла, когда люди говорили о возвращении домой.

Я чувствовала это, и это было странно. Странно возвращаться в то место, откуда я сбежала, когда мне было семнадцать.

В двадцать восемь лет со мной так много всего случилось, и возвращение было похоже на поиск убежища. Так, я полагаю, и было.

Когда мы прилетели, нас подобрал лимузин. Было поздно, очень поздно, как будто раннее утро.

Я взглянула на часы впереди нас и увидела, что было почти два часа ночи.

Я думала о Джиджи, и я молилась, чтобы с ней все было в порядке. Придется ей позвонить.

Я не могла поверить, что мне не удалось попрощаться с ней или поговорить должным образом. Я знала, что люди Люка будут присматривать за ней, но, честно говоря, я бы даже попросила Синклера зайти в дом, чтобы посмотреть, как у нее дела.

Несмотря на то, что произошло между нами, я все еще доверяла ему и знала, что, хотя он сказал, что со мной покончено, он поможет мне, если мне это понадобится.

Благодаря чистым дорогам нам не потребовалось много времени, чтобы добраться до места назначения.

Как-то я подумала, что мы поедем в мой дом - дом моего отца.

Но это было не его место.

Было темно, но я могла видеть бескрайние просторы величественного дома, которые предстали передо мной.

Массивные ворота, подобные тем, что есть в доме моего отца, открылись для нас для въезда.

Когда мы ехали по подъездной дорожке, загорелся свет, освещая все помещения. Мой взгляд остановился на размере собственности и красоте, которую я могла видеть вокруг, как в сказке. Луна сияла, украшая фантастическую архитектуру, которая напомнила мне конструкции, которые я видела в Европе.

Однажды мне удалось совершить тур по некоторым старым городам, много лет назад. Лучший отдых на свете. Я побывала в Италии, Испании, Швейцарии, Польше и Болгарии.

Это место, казалось, сочетало в себе творчество, которое я там видела.

- Кто здесь живет? - спросила я Клавдия, который спокойно отдыхал рядом со мной, откинув голову на сиденье и поставив ноги на сиденья перед нами.

- Мой брат и я. Добро пожаловать в нашу холостяцкое жилище.

- Жилище? - Я посмотрела на него и прищурилась. Это не было жилищем. Это был особняк.

Большинство парней думали о жилище как о домике или о квартире. Не полноценный дом, который выглядел достаточно большим, чтобы уместить в себя небольшую страну. Ладно, может, это было преувеличением. Он был просто большим, большим.

- Вот как мы катимся. Размер плюс во всем.

- Это прекрасно.

Он ответил мне с усмешкой.

Когда мы вышли из машины, мне захотелось отправиться на разведку. У этого места было то чувство, которое затягивало вас и заставляло хотеть увидеть больше. Как летний дом моей семьи в Италии. Я провела там много дней, бродя по территории и отправляясь во всевозможные детские приключения.

Искушение было велико, но не сильнее желания увидеть Люка.

Мое сердце. Мое сердце возрадовалось тому факту, что мы зашли так далеко, и забилось быстрее в ожидании встречи с ним.

Как только мы вошли в дом, я услышала приближающиеся шаги.

Звук доносился вверху по широкой грандиозной лестнице, которая спускалась к нам в коридор.

Мое сердце взлетело и могло выскочить из груди, когда я увидела Люка.

Все, что я знала, это то, что мое тело двигалось к нему, зная его, как будто оно имело мышечную память, которая позволяла мне танцевать.

Я обняла его, когда он поднял меня, поцеловал, обнял, заставил чувствовать меня его.

- Боже, - сказал он. В его голосе шла волна эмоций. Он схватил меня за лицо и поцеловал.

Мы перестали целоваться только после того, как кто-то преувеличенно прочистил горло.

Клавдий.

- Спасибо, Клавдий, - произнес Клавдий с шутливым сарказмом. - Так мило с твоей стороны спасти мою девушку, и да, ты был прав. Мощный двигатель Kawasaki определенно пригодился. Как ты и сказал, - насмехался он.

Люк улыбнулся, отпустил меня и пошел крепко обнять своего брата.

- Спасибо, - сказал ему Люк.

- Иисус Христос. Я не могу вспомнить, когда мы в последний раз обнимались, - ответил Клавдий. - Не делай это привычкой. Не хочу, чтобы люди думали, что братья Мориенц стали мягкими.

- Как будто, черт возьми, это возможно.

- Это больше походит на это, - Клавдий игриво ударил его по плечу.

Эти двое вместе очаровали меня.

- Еще многое предстоит сделать. Поговорим завтра.

Клавдий кивнул. - Забудь о работе. Иди присмотри за своей женщиной. Она скучала по тебе.

Я оценила комментарий. Когда Люк повернулся ко мне и посмотрел на меня с глубоким обожанием, я поняла в тот момент, что я никогда не буду чувствовать то, что я чувствую к нему, с кем-либо еще.

Это был факт, и я знала это с уверенностью.