Шри Ауробиндо. Духовное возрождение. Сочинения на Бенгали

Тайна Вед

Веда-самхита[25] – это извечный источник дхармы[26], культуры и духовного знания Индии. Можно сказать, что этот источник берет свое начало от ключа, бьющего в недоступной горной пещере, и превращается затем в поток, течение которого скрыто в зарослях причудливо переплетенных лиан и непроходимых дебрях древнего леса. Веда исполнена тайны. Ее язык, манера изложения и образ мысли принадлежат другой эпохе и являются продуктом менталитета совершенно отличного от современного. С одной стороны, язык и образное построение текстов Веды представляются чрезвычайно простыми, как быстрый и чистый горный поток; с другой стороны – интеллектуальный строй текстов настолько сложен, а значение употребляемой лексики допускает такое широкое толкование, что с древнейших времен Веды были предметом споров и разногласий, которые продолжаются и по сей день, относительно основной заложенной в них идеи и даже значения встречающихся в каждой строке простых слов. При знакомстве с комментариями известного ученого древности Саяначарьи[27] складывается впечатление, что в Ведах не надо искать никакой связной логической мысли, ибо ее там никогда не было или, если даже она и существовала, то постепенно была поглощена потоком безжалостного Времени, что произошло задолго до того, как увидели свет появившиеся уже после Вед Брахманы[28].

Пытаясь определить заложенный в Ведах смысл, Саяна столкнулся со значительными трудностями, оказавшись в положении путника, блуждающего во тьме в погоне за обманчивым светом, постоянно спотыкающегося и оступающегося в лужи грязи, но, несмотря ни на что, не оставляющего своей затеи. Ему нужно было выявить смысл главного священного Писания дхармы ариев, но язык этого Писания был настолько загадочен и непонятен, композиционные и логические связи между отдельными идеями такими труднопостижимыми, а во многих местах словно бы и вовсе лишенными смысла, что даже там, где прослеживался определенный смысл, на нем неизменно лежала тень сомнения. Много раз, сталкиваясь с этой трудностью, Саяна пытался разрешить ее, приписывая древним Риши запутанные и сложные фразы, не подчинявшиеся грамматическим правилам, сбивчивые и непоследовательные мысли, а в результате, по прочтении комментариев Саяны, складывалось впечатление, что Веды являлись скорее плодом больного воображения лунатика или невежественного дикаря, а не литературным памятником и духовным наследием арийской культуры. Но не стоит обвинять в этом Саяну. Лексикограф древности Яска совершил ту же самую грубую ошибку, а еще раньше авторы Брахман, не сумев раскрыть простой и ясный смысл Вед, предприняли неудавшуюся попытку истолковать сложные для понимания ричи, или стихи, на основе «мифотворческого поэтического метода». Историки более поздних эпох, пытаясь подражать этому методу, считали, что Веды представляют собой описания полностью вымышленных и надуманных замысловатых событий, что способствовало искажению их реального священного и простого значения и смысла. Чтобы проиллюстрировать характер и степень искажения подлинного смысла в результате подобного подхода, приведем следующий пример. Во второй сукте[29] пятой мандалы[30] есть упоминание о скрытом или сжатом состоянии Агни[31] и его обширном проявлении спустя длительное время: «Kumāraṁ mātā yuvatiḥ samubdham guhā bibharti ne dadāti pitre… kametaṁ tvaṁ yuvate kumāram peṣī bibharṣi mahiṣī jajāna. Pūrvīrhi garbhaḥ śarado… yadasūta mātā». Что означает следующее: «Молодая Мать носит мальчика, заключенного в потаенной пещере, и не отдает его Отцу; сила его не убывает, и люди видят его впереди, внутренне утвержденного в движении. Кто этот мальчик, о младая Мать, которого ты носишь в себе, когда скована формой, но, когда обретаешь широту, даешь ты ему рождение? Много лет развивалось дитя в утробе Матери, я видел, как оно появилось на свет, когда Мать принесла его». Язык Веды всегда предельно лаконичен, концентрирован и преисполнен смысла; он стремится к выражению глубокого и разностороннего содержания минимальными лексическими средствами, сохраняя при этом простоту изложения и гармонию мысли. Историки-исследователи были не в состоянии понять этой простоты повествования, с которой передавался смысл: когда мать пребывает в «скованном» или сжатом состоянии, то мальчик находится в подавленном или скрытом виде, «заключенный в пещере». Они не замечали или не улавливали гармонического соотношения языковых и ментальных образов древних Риши. Под словом peṣī они понимали некий зловещий образ женщины, похитившей силу Агни; слово mahiṣī ассоциировалось для них с «королевой», а kumāra samubdha означало, что молодой брамин был насмерть раздавлен колесницей. На основании такого толкования выстраивалась довольно длинная история, или легенда, а в результате смысл стихов становился совершенно непонятным. Кто был молодой человек? или Мать? или зловещая женщина? Был ли это рассказ об Агни или о молодом брамине? Кто с кем говорил и о чем? – сплошная путаница и неразбериха. И такие «вымученные» толкования встречаются повсюду. Необоснованные домыслы и фантазии искажали и извращали простой, но глубокий смысл, заложенный в Ведах, и те места в тексте, где просматривались хоть малейшие языковые и смысловые особенности, в устах комментаторов приобретали искаженный до неузнаваемости вид.

Помимо отдельных стихов и метафор, многочисленные споры в древности возникали даже и по поводу истинного значения самих Вед. Согласно Эвхемеросу из Греции, боги древних греков являлись вечно почитаемыми героями и правителями, которые по прошествии какого-то времени превратились в богов, обитающих на небесах, чему способствовали людское суеверие и дерзкая поэтическая фантазия. В Индии даже во времена далекой древности не было недостатка в эвхемеросах. Вот тому пример: говорят, что два Ашвина[32] были и не боги и не звезды, а просто – два известных правителя, такие же люди, как и все мы, из плоти и крови, которые, вероятно, после их смерти были возведены в ранг божеств. По другим источникам, все это – не более чем миф о происхождении солнечной системы, то есть солнце, луна, небо, звезды, дождь и т. д. – каждое проявление физической Природы наделялось соответствующим поэтическим образом и именем, приобретая вместе с тем статус бога в человеческом обличье. Вритра[33] – это облако, Вала[34] – тоже облако, а Дасью (грабители), Данавы (демоны) и Дайтьи (титаны) – не более чем тучи на небесном своде; бог дождя Индра, препятствующий проникновению на землю солнечного света, пронизывает своими стрелами жалкие ничтожные тучи, не желающие проливаться дождем, и посылает на землю потоки воды, рождающие пять мужских и семь женских рек, орошающих почву и способствующих процветанию и богатству ариев. Или же Индра, Митра, Арьяман, Бхага, Варуна, Вишну[35] – это только разные имена Солнца. Митра – это бог дня, Варуна – бог ночи; Рибху[36], создающие силой своей воли коня Индры и колесницу двух Ашвинов, представляют собой просто лучи солнца. С другой стороны, существовало большое количество ортодоксальных последователей Веды, приверженцев обрядности, которые утверждали, что боги имеют человеческий облик и в то же время являются вездесущими стражами сил Природы; Агни в одно и то же время выступает как антропоморфное божество и как огонь на жертвенном алтаре, а три формы его проявления – соответственно земной огонь, огонь, горящий в недрах земли под морями и океанами, и молния. Сарасвати[37] – одновременно и река, и богиня, и т. д. Они твердо верили, что богов можно умилостивить с помощью гимнов и молитв, чтобы после смерти они обеспечили своему почитателю место на небесах, а при жизни наделили его силой, детьми, скотом, лошадьми, пищей и одеждой, истребили его врагов и поразили молниями дерзких клеветников. Боги, в свою очередь, всегда были готовы к проявлениям благосклонных и дружественных намерений. Такие представления были наиболее характерными для Древней Индии.

Тем не менее всегда, во все времена находились мыслящие люди, верившие в непреходящую ценность Вед, в мудрость и высокое призвание Риши. Такие люди упорно пытались отыскать в стихах Вед высший духовный смысл, найти в них фундаментальную истину, получившую отражение в Упанишадах. Они считали, что под светом, который Риши просили ниспослать Бога, подразумевался не материальный свет солнца, но свет Солнца Знания, Солнца, которое упоминается в мантре Гаятри[38] и которое видел Вишвамитра. Этот свет есть tatsaviturvareṇyam devasya bhargaḥ, сила и свет Божественного Солнца, этот бог – yo no dhiyaḥ pracodayāt, направляющий все наши помыслы на служение Истине. Риши боялись темноты, тамас, но не темноты ночи – они страшились непроницаемого мрака неведения. Индра есть дживатма, душа-в-жизни; Вритра – это не облако и не демон, порожденный воображением поэтов, но тот, кто препятствует развитию нашей человеческой природы, покрывая ее черной тьмою неведения, в которой боги пребывают поначалу в скрытом непроявленном состоянии, а затем раскрываются под воздействием яркого света знания, излучаемого Божественным Словом. Саяначарья называл этих Риши «атмавидами», или познавшими Дух, Сущность Бытия, – он также часто цитировал их толкования Вед.

В качестве примера можно привести толкование «атмавидами» гимна Готамы Рохуганы, обращенного к Ветрам, «марутам». В этой сукте Готама обращается к Марутам и просит их ниспослать ему свет:

Согласно толкованию приверженцев ритуалистического подхода, свет, о котором идет речь в этих двух стихах, – это свет физического солнца. «О Маруты, истребите Ракшаса[39], пожирателя, сокрывшего тьмою свет солнца, и снова откройте свет Солнца нашим глазам». По мнению «атмавидов», эта фраза имеет следующий смысл: «О вы, наделенные силою Истины, проявите в своем величии то высшее знание, поразите своею молнией Ракшаса. Скройте мрак, царящий в пещере сердца; иными словами – да сгинет мрак и да растворится в потоке Света-Истины. Дайте отпор всем пожирателям мужества, сотворите свет, которого мы жаждем» [40]. Здесь под Марутами подразумеваются не рассеивающие облака ветры, а пять витальных энергий. Тамас – это психологическое состояние тьмы в сердце, пожиратели мужества – это шесть враждебных сил[41], джьетис — это свет Знания, живая форма проявления Истины. Такое толкование позволяет в одно и то же время увидеть в Веде и духовное знание – основополагающую идею Упанишад, и систему «пранаямы» [42], которая получила отражение в Раджа-йоге.

Такова общая картина заблуждений и путаницы в толковании Веды в самой Индии. В девятнадцатом веке пандиты[43] Запада, основательно подготовившись к дискуссии на тему Вед, внесли еще большую неразбериху своими интерпретациями, основанными на иноземном видении предмета. И даже по сей день утверждение правильного подхода к Ведам требует преодоления колоссального сопротивления. На фундаменте, заложенном историками и лексикографами древности, европейские пандиты воздвигли новый чудесный храм, созданный их причудливой фантазией. Однако, возводя его, они не столько придерживались толкований Яски в «Нирукте» [44], сколько пытались объяснить Веды исходя из словарей лексики, составленных по их собственному вкусу в Берлине и Петрограде. Своей свежей и весьма экстравагантной трактовкой солярного мифа древнеиндийских историков – этой новой блистательной картиной, написанной поверх прежних красок, – они совершенно ослепили образованные круги Индии. Согласно европейским ученым, ведические боги являлись лишь символами различных проявлений физической Природы. Арии поклонялись Солнцу, Луне, Звездам, Планетам, Заре, Ночи, Ветру и Урагану, Рекам, Морям, Горам, Деревьям и другим видимым объектам Природы. Преисполненные благоговения от созерцания окружающей красоты, варвары почитали и поэтизировали явления и силы Природы, слагая о них гимны. Воспринимая все окружающее как сознательную игру разнообразных богов и стремясь установить дружественные отношения с этими силами Природы, древние арии обращались к ним с молитвами, в которых просили о победе в битвах, о процветании, о долголетии, здоровье и детях. Напуганные темнотой ночи, они совершали определенные ритуалы и жертвоприношения, чтобы вернуть Солнце, дарящее свет. Они даже боялись призраков и жалобно умоляли богов прогнать их. Надежда и стремление попасть на небеса путем совершения жертвоприношений и все аналогичные представления хорошо увязывались с познаниями о жизни варваров доисторических времен.

Идет повествование о победе в сражении. Какое сражение и с кем? Говорят, что имеется в виду битва между ариями, жившими на земле пяти рек, и исконными обитателями Индии – дравидами; постоянная борьба с соседними племенами и междоусобные войны самих ариев. Европейские исследователи использовали метод историков Древней Индии, выстраивавших различные исторические эпизоды и события на основании авторитета отдельных стихов и гимнов, с той лишь разницей, что не позволяли своему разыгравшемуся воображению создавать такие невероятные и неестественные истории, как смерть молодого брамина под колесами колесницы, управляемой Джарой (сыном Джары), Риши Вриши, который затем был возвращен к жизни с помощью силы мантры, или история с похищением силы Агни – Огня зловещей женщиной. Ученые Европы пытались воссоздать события древней истории Индии с помощью подлинных или вымышленных событий, таких, как битва арийского правителя Тритсураджа Судасы с войском десяти вождей различных племен, как истории святых праведников Васиштхи и Вишвамитры, похищение домашнего скота арийцами и перекрытие рек пещерными жителями-дравидами, направление к дравидам арийской придворной посланницы, описанное в притче о Сараме (Небесной Гончей), и т. д.

Невозможно описать, какой сумбур и беспорядок породили исследователи Запада при попытке увязать воедино противоречивую символику физических явлений Природы и исторические метафоры и образы. В качестве оправдания своего подхода они говорят следующее: «Мы ничего не можем сделать. Поэтический образ мышления варваров древности не отличался четкостью и ясностью, поэтому мы вынуждены прибегать к таким ухищрениям, чтобы сделать их произведения понятными; а что касается наших комментариев, то они совершенны и безупречны». Другими словами, отбросив в сторону все рассуждения и доводы, интерпретация, предложенная европейскими учеными, не принесла ничего нового по сравнению с толкованиями исследователей Востока и смысл Вед остался по-прежнему сложным для понимания и невразумительным. Все как будто звучало по-новому и в то же время оставалось без изменений. Поистине сотни громовержцев с берегов Темзы, Сены и Невы обрушили на наши головы семь небесных потоков нового учения, но никто из них не смог рассеять мрак, созданный Вритрой.

Как и прежде, мы пребываем в том же мраке неведения.

Агни – Божественная сила

В этом обряде жертвоприношения молитву возносит сознательное существо человека, или хозяин дома, а внешняя природа человеческого существа выступает как его супруга, разделяющая дхарму хозяина дома. Но кто же тогда выступает в роли священнослужителя, жреца? Если возложить эту миссию на человеческое существо, то вряд ли можно надеяться, что обряд жертвоприношения будет совершен надлежащим образом, поскольку человеческое существо находится во власти эго и связано тройственными цепями разума, жизни и тела. При этом, если человеческое существо само провозгласит себя священником, то эго будет играть роль приносящего жертву, Ритвика[45], и даже более того – роль божества обряда жертвоприношения, и тогда возникнет большая опасность того, что произойдет нечто непредвиденное, ибо сам обряд будет исполнен неправильно. Поначалу человеческое существо хочет получить освобождение от предельно ограниченных условий своего существования, и если оно желает стать свободным от уз этого мира, то ему придется полагаться на силу, превосходящую его собственные возможности. Знание и сила, способствующие правильному выполнению обряда, не появляются внезапно, но приходят значительное время спустя – даже и после того, как ослабнут тройственные цепи, приковывающие человека к жертвенному столбу. Божественное знание и божественная сила необходимы, но они могут прийти и развиться до совершенного состояния лишь в результате жертвы. Даже достигая освобождения и приобретая божественное знание и силу, человеческое существо не становится господином жертвы, санкционирующим ее и вкушающим ее плоды, – им остается Ишвара[46]. Мы должны приветствовать Божественное, водворяя Его на жертвенном алтаре. Пока Божественное не войдет в сердце человека, не проявится и не утвердится в нем, человеческое существо не может достичь обожествления и бессмертия. Да действительно, Риши древности, провидцы, внимавшие мантре, принимали на себя роль жрецов в жертвоприношении, совершаемом теми, в ком божество еще не пробудилось, чтобы призвать его проявиться у них в сердце; Васиштха и Вишвамитра становились ходатаями жертвы Судаса[47], Трасадасью[48] и сына Бхараты[49]. Но произнесение мантры и совершение подношений имело целью предложить Божественному занять место жреца, совершавшего обряд жертвоприношения. Никто не может принести человеку освобождение, пока в его сердце не проснется Божественное. Бог есть единственный освободитель: лишь Он один – тот священнослужитель, который в состоянии привести человека к реализации.

Когда Божественное становится священнослужителем, то его называют мистическим Огнем, Агни – Божественным, воплощенным в виде огня. Если Агни принимает на себя роль жреца – это крайне благоприятное начинание, которое является лучшим залогом успешного и совершенного во всех отношениях исполнения обряда жертвоприношения. Вот почему именно такая роль Агни провозглашается в первом стихе первого гимна Ригведы.

Кто же есть Агни? Корень слова «аг» означает силу; а обладающий силой есть Агни. Корень «аг» обозначает в то же время свет или горение, силу, преисполненную пылающего огня знания, действенную энергию знания. Владеющий этой энергией уподобляется Агни. Этот корень также имеет значение первенства и преобладания; его семантическое значение – изначальная вселенская сила, первооснова всех проявленных универсальных элементов и сил. Обладающий этой силой есть Агни. Корень «аг» имеет еще значение «наяна»: вести, направлять. Владеющий вечной изначальной могущественной энергией вселенной и направляющий ее по предначертанному пути к предназначенной цели, как юноша, ведущий за собой Божественную рать, или наставник, поддерживающий на правильном пути своим знанием и силой Природу в ее многообразии, – все это и есть Агни. Все эти добродетели Агни сотни раз воспеты во множестве сукт Веды. Первопричина нашей вселенной, скрытая за внешним процессом ее развития, изначальная универсальная сила, прибежище всех богов, источник любой дхармы, хранитель изначального, исконного предназначения и истины вселенной – Агни есть не что иное, как всемогущая и всеведущая энергия Божественного, воплощенная в виде силы, жара и сияния. Принцип подлинного Бытия Истины-Сознания-Блаженства[50] включает в себя Сознание. То, что является Сознанием Бытия, есть в то же время и Сила Бытия. Сознание-Сила представляет собой энергию, на которой зиждется вся вселенная, это – первопричина и творец мироздания, жизнь вселенной и ее властелин. Когда Сознание прячет свой лик на груди Существа чистого Бытия и с закрытыми глазами созерцает форму чистого Бытия, бесконечная Энергия затихает и проявленный мир погружается в океан покоя Ананды. А когда Сознание пробуждается вновь и открывает глаза, обращая свой любящий взор на Существо чистого Бытия, и созерцает Его бесконечные формы проявления и бесчисленные имена, увлеченное Его восхитительной Игрой-Лилой вымышленного разобщения и воссоединения, то нескончаемые потоки Ананды порождают в океане бытия бесконечные волны неистовой боли и вселенского наслаждения. Эта всемогущая концентрация Сознания-Силы, всецело однонаправленная и вместе с тем бесконечно многополюсная, и есть всеактивизирующая и всепитающая энергетическая Сила. И если при создании какого-то образа или формы Существо чистого Бытия проявляет определенную истину или достигает конкретного результата, задействуя свое Сознание-Силу и воплощая ее в том или ином статусе собственного бытия, то это делается с помощью Тапаса, энергетической Силы.

Мы обнаруживаем, что Сознание-Сила проявляется в двух аспектах: как Сознание и как Энергия, как Всеведение и как Всемогущество. Но на самом деле эти два аспекта выступают в единстве, поскольку Знание Божественного обладает всемогуществом, а Его Сила наделена всеведением. Если Он представит Себе свет, то рождение света неизбежно, ибо Его Знание есть лишь сознательная форма Его Силы. Точно так же и все вибрации материальной природы – например, движение атома или вспышка молнии, – преисполнены Его Знанием, поскольку Его Сила есть лишь динамическое проявление Его Знания. Из-за Неведения, свойственного нашему разделяющему интеллекту, а также присущей низшей Природе двойственности Знание и Сила превратились в два разобщенных и словно бы противостоящих друг другу аспекта, утратив свою изначальную полноту и завершенность, – хотя в действительности это мнимое противоречие между ними является лишь условностью вселенской игры. По существу Всеведение и Всемогущество Божественного скрыты в мельчайших движениях, проявлениях и импульсах вселенной; никто в этом мире не в состоянии совершить что бы то ни было без помощи этого Знания и Силы. Эти Всеведение и Всемогущество проявляются и действуют равным образом и через уста Риши, поющие ведические гимны, и через волю выдающейся личности, знаменующей начало исторической эпохи, и точно так же – через бред сумасшедшего или агонию раздавленного дождевого червя. И даже когда мы попусту растрачиваем силу за неимением знания или безуспешно применяем знание от недостатка силы, наши жалкие усилия в этом мире все равно приносят плоды, потому что Всеведущий и Всемогущий с помощью Своего Знания втайне направляет должным образом силу человека и с помощью Своей Силы способствует наслаждению Знанием. Свершается то, что предначертано, и результат всегда бывает справедливым, хотя и не всегда соответствует нашим ожиданиям и планам. В неудавшихся замыслах человека скрывается Его промысел, а наши несостоявшиеся начинания есть не что иное, как Его тайное благословение, творящее малое и незаметное, но необходимое добро на уровне самых незначительных событий космической игры, направляя ее к ее великой и возвышенной цели. Зло, неведение, неудачи – все это лишь видимость. При помощи зла Он творит добро, через неведение – ведет к знанию, в поражении – открывает путь к успеху, делая самые неожиданные шаги, используя самые непредвиденные возможности: все свершается по воле этой потаенной силы. Присутствие Агни в форме Тапаса, или Энергии, делает все это возможным и реальным. Неизбежное добро, неделимое Знание и необоримая Сила являются воплощением Божественного в аспекте Агни. Так же как едины, будучи вибрациями Ананды, Сознание и Сила Пуруши[51] чистого Бытия, точно так же неотделимы друг от друга, благодатны и благотворны, как формы проявления Божественного, Знание и Сила Агни.

Внешнее обличье мира выглядит совсем иначе: здесь преобладает ложь, неведение, зло и слабость. Однако за пугающей и страшной внешней маской скрывается лик любящей Матери. Несознание, инерция и страдание есть лишь чародейские ухищрения. Поэтому Веда сравнивает наше обычное сознание с мраком ночи. Даже высшие проявления человеческого интеллекта подобны тусклому свету луны и мерцанию звезд на божественном небосклоне ночи. Но в глубине непроглядного мрака ночи скрывается сестра тьмы – Уша, заря, несущая извечный свет грядущего Божественного Знания. Даже во мраке земного сознания сила Агни снова и снова вспыхивает языками пламени, свет от которого становится все ярче с восходом утренней зари, Уши. Именно сила Агни приготовляет час, когда в этом мире тьмы рождается Уша, несущая сознание Истины. Всевышний ниспослал в этот мир силу Агни и утвердил ее здесь; потаенно пребывая в сердце всех живых существ и неживых предметов, Агни контролирует и направляет все движения вселенной. Среди этой бренной, преходящей лжи – Агни – хранитель вечной Истины. На уровне инертной и несознательной природы – Агни – это сокровенное сознание и великая динамическая сила материи. Скрываясь под маской неведения, Агни представляет собой тайное знание Божественного. В безобразном и отвратительном пороке – Агни – суть извечная незапятнанная чистота Божественного. В тяжком и мрачном чаду нищеты и страдания – Агни – это Его пылкое наслаждение радостью мироздания. Облаченный в грязные лохмотья слабости и немощи, Агни есть Его вездесущая и всесильная энергия действия. Если хотя бы однажды мы сможем преодолеть эту завесу тьмы, найти и зажечь в своем сердце Агни, освободить и направить вверх его безудержное пламя, то Агни привнесет свыше в наше сознание Божественную зарю, Ушу, пробудит сокрытых в человеке богов, развеет мрачные покровы лжи, невежества, печали и страданий и превратит природу человека в бессмертную природу Божества. Агни есть основная и высшая форма проявления Божественного в человеке. Так зажжем же огонь Агни на алтаре нашего сердца, приветствуя его как жреца, приносящего жертву, и пусть сгорят в этом жарком пламени всемогущества и всеведения, в золотом сиянии знания и всепоглощающем и очищающем огне силы все наши мелкие радости и боли, жалкие человеческие усилия и неудачи, все, что есть ложь и смерть. Пусть все старое, отжившее и отпавшее от Правды обратится в прах, а из праха, подобна Савитри[52], восстанет вызванная к жизни божественной силой Агни наша новая, истинная природа.

Не забывайте, что все заключено в нашем сердце. Агни сокрыт в человеке, так же как и жертвенный алтарь, и жертва, и священнослужитель, исполняющий обряд жертвоприношения; и провидец, и Слово, и божество – все это мы несем в себе. Ведические гимны, воспевающие Брахмана, враждебные демоны и титаны – все таится в человеке. Мы вмещаем в своем сердце и Вритру и его победителя, и битву между богами и титанами, и Васиштху, и Вишвамитру, и Ангиру, и Атри, и Бхригу, и Атхарву[53], и Судаса, и Трасадасью, олицетворяющих пять типов арийских искателей Брахмана, и Дасью[54]. Дух человека и дух вселенной – едины. Все, что близко к нам и далеко от нас, десять сторон света[55], два океана, семь рек и семь миров – все сокрыто в человеке. Наша земная жизнь проходит в пространстве между двумя потаенными океанами. Низший океан есть незримое бесконечное сознание, из которого и днем и ночью, каждое мгновение, рождаются все эти эмоции и импульсы, имена и формы, подобно ярким звездам и галактикам, блистающим в недрах богини Ночи. На современном языке это называется сферой Несознания или Подсознания, на языке Веды – апракетам салилам, океаном подсознания, который, несмотря на свое название, не лишен сознания. В нем заключено трансцендентное универсальное начало, вмещающее в себя все знание и действие; этот океан расширяется в состоянии транса, создавая вселенную и ее проявления. Высший океан, недоступный взору, простирается над нами: это свободное бесконечное сознание, Сверхсознание, по отношению к которому это «сознание-бессознание» есть не более чем тень. В этом мире Бытие-Сознание-Блаженство полностью проявлено в сат-локе, мире истинного Бытия, как бесконечное Существование. В тапа-локе, мире энергии самосознания, Бытие-Сознание-Блаженство проявлено как бесконечное Сознание; в мире созидающего Блаженства, джана-локе, – как бесконечное Счастье, а в мире бескрайнего сознания, махар-локе, – как всеобъемлющая Истина космического Духа. Промежуточное пространство-сознание между двумя океанами, о котором говорится в Веде, – это Земля. От этой земли вздымается к небу могучий утес, и каждый его уступ соответствует определенному этапу восхождения человека, одному из семи внутренних миров. Боги помогают нам совершить восхождение, титаны наоборот препятствуют этому пути человека в высшие сферы. Возвышающийся до небес утес олицетворяет собой жертвенный путь ведического искателя Истины. Совершая обряд жертвоприношения, мы должны подняться к океану света в сфере высшего эфира. Агни ведет нас по этому пути и помогает в восхождении; он выступает в качестве воина, ведущего битву, и священнослужителя, приносящего жертву. Ведические поэты-провидцы в своем изложении духовного знания отталкиваются от этого фундаментального образа, подобно тому, как вайшнавы[56] используют в своих песнях о Радхе и Кришне символ влюбленных пастухов и пастушек Вриндавана. Если мы будем помнить об этом образе и его значении, то понимание истинного смысла Веды не составит труда.

Ригведа

Новый подход к Ригведе изложен в статье «Тайна Веды», которая была опубликована в журнале «Арья». Перевод выбранных для настоящей публикации отрывков из Ригведы выполнен в духе этого подхода, согласно которому Веда есть памятник истинного духовного знания, чрезвычайно глубокого и эзотеричного и потому завуалированного в речевых символах и образах, а также в терминах из области храмовой жертвенной практики. При том, что эти языковые ухищрения делали Веду недоступной для понимания обычного человека, посвященный свободно угадывал за ними многообразные откровения Истины. Все образы Веды исполнены духовного значения. Подлинный смысл текстов Веды станет более или менее понятным, если мы узнаем «тайные имена» богов и присущие им свойства, постигнем значение таких ключевых слов, как го, ашва, сомараса и других, поймем назначение и роль дайтьев-демонов, и их скрытую суть, проникнем в завуалированный смысл ведических метафор и легенд. Конечно, следует помнить, что истинное понимание Веды приходит лишь в результате овладения особым знанием, которое не приобретается одним лишь добросовестным и настойчивым изучением Веды, но дается только в ходе садханы, духовной практики.

Предлагаю читателю самому соприкоснуться с ведическими истинами. Сегодня я буду говорить лишь о тематическом предмете Веды, который сам по себе является извечным вопросом. Проявленный мир существует в Брахмане, но истина Брахмана непостижима для человеческого интеллекта. Риши Агастья говорит о Нем, как о тат адбхутам, превосходящем все сущее и запредельном по отношению ко времени. Достигал ли кто-либо из людей теперь или в прошлом познания Брахмана? Брахман присутствует в сознании каждого из нас, но ускользает от малейшей попытки человеческого интеллекта приблизиться к Нему. Именно таков смысл известного образа из Кена Упанишады[57]: Индра[58] устремляется к Брахману, но, уже почти достигнув своей цели, понимает, что Брахман неуловим. И все-таки возможно познать Брахмана как божественное Существо.

Божественное, являясь адбхута, сокровенным, в то же время проявляется в трех основных ипостасях: Бог есть чистое Бытие, Сознание-Сила и Блаженство. Возможно осознание и восприятие Бога как Блаженства. В разных обличьях и под разными именами Бог пронизывает и поддерживает всю вселенную. Ведические боги олицетворяют эти имена и формы Всевышнего.

В Веде говорится о двух морях, одно из которых находится выше, а другое – ниже проявленного мира. То, что расположено ниже, апракета хридья, или хритсамудра, есть скрытое море, которое сегодня принято именовать Подсознанием; то, что лежит выше нашего мира, – есть море чистого Бытия, именуемое также Сверхсознанием. Эти два моря известны также под названием пещер или скрытых истин. Брахманаспати[59] с помощью Слова вызывает к жизни проявленный мир из океана Подсознания. Рудра[60] порождает жизнь, озаряет ее своей могущественной силой и заставляет ее двигаться по предназначенному ей пути. Вишну своей всепроникающей энергией неустанно поддерживает океан чистого Бытия, или семь потоков жизни, направляя их к предначертанной цели. Все остальные боги выступают в качестве помощников и сотрудников трех основных Божеств[61].

Сурья, или Солнце, бог Света-Истины, выступает как «Савитар»[62], когда созидает и творит, и как «Пушан» [63], когда питает и поддерживает творение. В качестве уничтожителя мрака лжи и создателя света истины и знания он предстает как Сурья. Агни – это тапас, действенная энергия Сознания-Силы. Он созидает вселенную и пронизывает собой все сущее в ней. Мы знаем Его как огонь на материальном уровне; на уровне жизни Он выступает как желание и радость – и в то же время как пожиратель всего и вся; на уровне разума Он есть вдохновение и воля; на планах бытия, превосходящих разум, Он есть владыка сознательной силы действия.

«Огню поклоняюсь, он Жертвы моей ходатай, он божественный Ритвик, он глашатай блаженства».

Īḍe-bhajāmi, prārthaye, kāmaye: я поклоняюсь.

Purohitam – тот, кто сидит перед жертвенным алтарем; представитель приносящего жертву и исполнитель обряда жертвоприношения.

Ṛtvijam – совершающий жертвенный обряд в соответствии с требованиями времени, места и обстоятельств.

Hotāram – тот, кто, призывая богов, обеспечивает успех жертвоприношению.

Ratnadhā – слово ratna Саяна переводит как «великолепные сокровища»; правильнее будет перевести его как «благое богатство».

Dhā – тот, кто несет, направляет или устанавливает.

«Тот Огонь, что мудрые издревле почитали, вслед за ними и мы почитаем сегодня. Он приносит сюда богов».

Слово sa содержит указание на то, почему поклоняются богам.

Eha vakṣati – iha āvahati: Агни несет богов в своей колеснице.

«Поклоняясь огню, наслаждаются люди богатством, что воистину день ото дня растет неуклонно и исполнено силы геройства».

Rayim – ayiḥ, rāyaḥ и пр. Обозначает то же, что и слово ratna. Но слово ratna имеет смысловой оттенок «наслаждение».

Aśnavat-aśnuyāt – получать или наслаждаться.

Poṣam и пр. – прилагательные, определения к rayiḥ; poṣam означает «то, что растет, возрастает».

Yaśasam – Саяна переводит иногда как «слава», а иногда как «пища». По-видимому, подлинный смысл этого слова – «успех, достижение цели». Также это слово может употребляться в значении «сияние», но не в данном контексте.

«О Пламя! Поистине возносится к Богам та жертва-странница, что ты со всех сторон подхватишь своею прозорливой сутью».

Adhvaram – корень dhvṛ означает «убивать». Саяна переводит это как «бескровная жертва», ahiṁsita yajña. Но слово adhvara само по себе стало обозначать «жертву» – то есть такое толкование для этого слова недопустимо. Слово adhvan означает «путь», поэтому adhvara должно обозначать «путника» или «того, кто имеет форму пути». Жертва есть путь, ведущий в обитель богов. В то же время жертва повсеместно считалась священной странницей в обители богов. Такое толкование будет верным. Слово adhvara, так же как и слово adhvan, происходит от корня adḥ; в качестве подтверждения можно сослаться на то, что и adhva, и adhvara использовались в значении «небо».

paribhūh-parito jātaḥ

deveṣu — местный падеж, указывающий на направление движения.

it-eva – поистине.

Вселенская жизнь подобна неизмеримой жертве.

Сам Бог есть господин и владыка жертвы. Бог – это Шива, а Природа – это Ума[64]. Хотя Природа и несет образ Шивы в своем сердце, ей не хватает его зримой формы; она стремится к обладанию его осязаемым телом. В этом стремлении заключен глубокий смысл вселенской жизни.

Каким образом Природа может достичь своей цели? Каким путем она может прийти к Всевышнему? Как она может обрести свою подлинную форму и форму Всевышнего? Ее глаза устали от сдавливающей их повязки неведения, а ноги ее связаны бесконечными путами материи. Физическая Природа словно заключила бесконечное бытие в пределах конечного и сама при этом оказалась в положении пленника, неспособного отыскать потерянный ключ от своей темницы; словно бы инертные вибрации жизненной энергии в материи пересилили свободную и безграничную Сознание-Силу и лишили ее способности говорить, отняли у нее память и сознание; словно бесконечное Блаженство, скрытое под маской низшего сознания, подверженного заурядным горестям и радостям, забыло о своей истинной природе и, не будучи в состоянии вспомнить ее, опускается все ниже и ниже в бездонную пучину страдания; словно истина погрузилась в зыбкие волны лжи. Супраментальный принцип, лежащий за пределами интеллекта, есть основа бесконечной Истины. Супраментал либо вообще не имеет возможности действовать в условиях земного сознания, либо проявляется лишь очень редко как мгновенная вспышка далекой молнии, пронизывающая покровы мрака. Робкий, убогий и ленивый ум снова и снова пытается найти истину, и иногда, прилагая титанические усилия, ему удается ухватить ее отблеск, но всеобъемлющая Истина в своей сияющей бесконечности неизменно ускользает от человеческого разума. Усилия разума, а вместе с ними и человеческое знание, несут на себе отпечаток все той же борьбы, неудачи и скудости. Вместо широкого и непринужденного радостного жеста божественной Истины на уровне низшей Природы имеют место ущербные потуги волевой энергии, направленные на преодоление неистребимых противоречивых и двойственных оков истины и лжи, порока и добродетели, живительного нектара и смертоносного яда, действия, бездействия и ложного действия. Свободное, торжествующее проявление божественного действия, лишенное в своей благости сомнений и пристрастий и проникнутое пьянящим ощущением единства всего и вся, пока еще остается неосуществимым на уровне низшей Природы, исключающей естественное и простое выражение вселенских движений. Может ли земная Природа, связанная по рукам и ногам противоречиями двойственности и ложью, надеяться на обретение беспредельного Бытия, безграничного Сознания-Силы, необъятного Сознания-Блаженства, и если да, то каким путем она сможет достичь всего этого?

Средством достижения является жертва. Жертва, в свою очередь, предполагает самоотдачу и самопожертвование. Все, что вы собой представляете, что имеете в своем распоряжении, чем станете в будущем с помощью собственных усилий и божественной милости, что сможете заработать или сберечь по ходу своей деятельности, – бросьте, подобно очищенному маслу, в огонь божественной энергии, как подношение Всеблагому. Пожертвовав тем немногим, что у вас есть, вы обретете бесконечное целое. Йога исчерпывается жертвой. Бесконечность, бессмертие и божественная благодать есть логический и законный результат йогической практики. Спасение Природы возможно лишь на пути йоги и жертвы.

Универсальной Природе известна эта тайна. Преисполненная этой надеждой изо дня в день, из года в год, из века в век, не зная ни сна, ни отдыха, она совершает эту жертву. Все ее действия, все усилия есть часть этого космического ритуала. Она приносит в жертву все, что созидает и творит. Она знает, что вездесущий и всепроникающий божественный Актер вкушает безмерное блаженство и принимает как жертву любые целенаправленные усилия и аскетические подвиги. Он один через взлеты и падения, через знание, неведение и смерть медленно и уверенно направляет акт космической жертвы по предначертанному пути. Его уверенность придает универсальной Природе бесстрашие и делает ее волю несгибаемой и стойкой. Побуждаемая и движимая неиссякаемым и всеобъемлющим божественным импульсом, она сознательно бросает все, что может, – созидание и разрушение, рождение и смерть, знание и неведение, счастье и страдание, молодость и зрелость, красоту и уродство, чистоту и порок – в гигантское вечное пламя жертвенного огня. Тонкие и грубые объекты, приносимые в жертву, составляют очищенное масло, используемое в обряде жертвоприношения, а Джива, воплощенное существо, есть связанное жертвенное животное, приготовленное к закланию. Природа постоянно приносит в жертву Дживу, привязанного к жертвенному столбу тройственными узами разума, жизни и тела. Узы разума – это неведение; узы жизни – страдание, желание и конфликт; узы тела – смерть.