Сиделка

Глава 16.Нет ничего хуже, чем хоронить близких людей

Мы больше не возвращались к разговору об аварии, а просто сидели и смотрели, как постепенно на небе появляются звезды. В какой — то момент я легла на траву, чтобы было удобнее наблюдать.

— Знаешь, какая у меня была мечта в детстве? — Я перевернулась на бок, уткнулась локтем в землю, а голову подперла ладонью.

— Захватить мир?

— Это в идеале. А вообще я всегда хотела себе телескоп.

— Телексоп? — Он выгнул бровь.

— Да. А что тебя удивляет? Это же так интересно. Мне кажется, в детстве чуть ли не каждый ребенок мечтает побывать в космосе. Разве у тебя не так было?

— В детстве я хотел стать киллером. Поэтому, увы, наши с тобой мечты в разных категориях.

— Ты хотел мочить людей? — Пищу на выдохе, раскрыв рот. — Боевиков, что ли насмотрелся?

— Нет — хохотнул Егор. — Просто увидел одну передачу про маньяков и решил, что этот город нуждается в таком герое, как я.

— Надеюсь, мечты так и не стали реальностью? Или можно начинать строить план побега?

— Вполне возможно я на стадии разработки.

— Ох, тогда мне придется называть тебя Егор Кровавая ручка. Или Егор Пулемет. О! Лучше Егор Скорострел.

— Ну хватит. — Он посмотрел на меня смеющимся взглядом. — О последнем так лучше вообще забыть. Это пятно на моей репутации.

— А по мне, так вполне многообещающее название. Жаль, что короткое. Раз и всё.

— Дурная — покачал головой, а я заулыбалась от уха до уха. Моя дурость оправдана внутренним состоянием. Легкостью в общении, беззаботностью, интересом. Давно этого не было в моей жизни. Я привыкла закрываться от чужаков и вываливать все накопившееся дерьмо на самых близких. Сейчас же, разговаривая с Егором, я не могла уловить ту самую атмосферу, ради которой хотелось бы проводить с ним всё больше времени. Потому что не знала, а чувствовала сердцем эту потребность. И стало вдруг плевать, как было до и не безразлично, что станет после. Например после того, как я уеду. Мы продолжим общение или каждый будет жить как и раньше, лишь изредка вспоминая друг о друге? Отчего — то вопрос остро отозвался в сердце. Или это я просто стала слишком сентиментальной? Ничего не могу поделать, но рядом с Егором мне не хочется быть той версией себя, которая плюёт на мнение всего мира и пьет бутылку вина прямо на кассе магазина. Сразу поправочка. Это произошло один раз в день кончины моих отношений с парнем и подругой. В остальном я не настолько отбитая. Лишь на четверть.

— А ты? — Спросил Егор после короткой паузы. — До сих пор мечтаешь о космических игрушках?

— Немного — пожала я плечом.

— А почему не купишь?

— Ну, во — первых, я не родилась с золотой ложкой в зубах — говорю с подколом, на что получаю тихий фырк и закатывание глаз. — А во — вторых, проблема та же. Это стоит баснословных денег, которых у меня нет.

— Вероятно, отец за возню со мной обещал щедро тебе отплатить. Будет возможность исполнить детскую мечту.

— Это вряд ли — хмыкаю я, убирая со лба торчащие пряди. Даже не хочу думать, на что похожи мои волосы. Они испытали сегодня все прелести земляной жизни. И шорты. Кажется, их придется постирать не один раз. А то и выкинуть. Трава та ещё зараза.

— Почему?

— Потому что есть кое — что поважнее, чем телескоп мечты.

— Например?

Например, горе родственники, от которых ни слуху ни духу уже три дня. И желание спокойной жизни. Чтобы душ всегда свободный и в холодильнике только моя еда. Всегда тишина и спокойствие. Возможность ходить в трусах или даже без них, потому что в своей квартире позволено всё. Вот к этому я стремлюсь. А не к общаге в домашних условиях с крысенышем и буйволом в юбке.

— Думаю на сегодня достаточно откровений. — Я поднялась на ноги. — Может лучше поедим чего нибудь? Я приготовила обалденный суп с домашней лапшой. И отбивные. Пальчики оближешь.

— Звучит заманчиво.

— Это да?

— Да.

— Тогда держись! Кто последний, тот надувная задница — выкрикнула я и с разбегу побежала в сторону центральных дверей.

— Эй! Так не честно!

Обернувшись, я продемонстрировала Егору средний палец. Дьявольски рассмеялась и вернула взгляд на дорогу.

— Когда я тебя догоню, палец окажется в одном укромном месте — Угрожающе зарычал Егор, но в его голове не было ни тени злобы.

Прибежав на крыльцо первой, я, продолжая довольно щериться, начала танцевать победный танец. Закрепив руки на бедрах, вертела ими из стороны в сторону, подергивая плечами.

— Кто чемпион? Я чемпион! Ктооо чемпиооо? Яяяя Чемпиооон!

Егор к этому моменту приближался к пандусу. Уверена, для него я ненормальная дурочка. Но эта улыбка. Эти горящие глаза — показатель того, что со мной ему комфортно.

— Тебе повезло, что я не могу схватить тебя — Язвит он, заезжая на крыльцо — А так бы легко не отделалась.

— Нужно уметь проигрывать.

Открыв дверь, позволила Егору заехать в дом. Когда наши глаза схлестнулись, я показала ему язык, а он всё ещё продолжал улыбаться.

— Ты смотришь на меня как на умалишенную — буркнула я, заходя следом.

— А разве это не так? — Искренне удивился он.

— Очень смешно. Ну, прям описаться можно.

— Если собралась мочиться в штаны, то лучше воспользуйся памперсами. Могу предложить, если что. У меня ещё остались со временем больницы.

Егор это говорил легко и обыденно, а у меня горло сдавило спазмом. Шаг замедлился, сердце скрутило канаты. Вероятно, он уже переступил через все прошедшие тягости жизни, поэтому в его голосе полное безразличие. А мне любое упоминание о прошлом всё ещё дается непросто. Особенно мысли о больничных буднях. Ведь мама долгие и мучительные месяцы проводила именно там. Пеленки, памперсы, салфетки. В последнее время, когда она перестала вставать, я покупала их с большой регулярностью. Ухаживала за ней. Кормила, рассказывала веселые истории, когда мамочке было особенно грустно. Сдерживала слёзы, наполняя палату смехом. Рассказывала о жизни за пределами больницы: О погоде за окном, о цвете проезжающих машин. О том, в чем сегодня одеты люди. Даже о воробьях, чирикающих и прыгающих по деревьям. Лишь бы она была счастлива. Лишь бы улыбалась…

В душе всё еще остро отдается эта неизгладимая потеря. Нет ничего хуже, чем хоронить близких людей. Понимать, что ты больше не услышишь родной голос, не посмотришь в любимые глаза, не почувствуешь запах тех самых духов. Всё это крайне болезненно. И первое время я не могла поверить в то, что моя жизнь продолжается, когда мамы нет. Ощущение, словно у тебя выжгли важную частичку, и теперь на этом месте рана, которая не заживает. Боль притупляется, но вылечить её полностью не поможет даже время длиной в тридцать лет. Ты просто привыкаешь с этим жить. И кажется, что всё, как и раньше, но только ты знаешь, что как раньше уже не будет. Ты больше не та беззаботная девчушка, которая могла пожаловаться маме на мальчика, дернувшего тебя за косичку. И рассказать, что беспокоит тебя, ты тоже больше не сможешь, потому что, по сути, никому твои сопли не нужны. У всех своя жизнь, свои проблемы. И только мама всегда готова слушать, поддержать и поругать твоих обидчиков. Лишь она одна.

— Ты чего? — Егор остановился, когда заметил, что меня нет.

— Ничего. — Уголки моих губ скривились в подобие улыбки. — Нога зачесалась.

Я догнала Егора и, как ни в чем не бывало, отправилась на кухню, пока в этот момент сердце трещало от боли, к которой привели внезапные воспоминания. Но это пройдет, и очень скоро. Нужно только отвлечься. Еда мне обязательно поможет. Да, это не самый лучший способ справляться со стрессами. Зато очень действенный. После маминого ухода я даже на пять килограмм умудрилась поправиться. Зато уже через месяц на фоне открывшийся депрессии потеряла двенадцать. Сейчас я стараюсь контролировать себя. И нервы, и приемы пищи.

После ужина Егор предложил самостоятельно убрать со стола и помыть посуду, а я, вцепившись за эту возможность, убежала в комнату, сославшись на усталость. На самом деле хотелось побыть в одиночестве. Подумать, поразмышлять, помечтать, в конце концов. Наспех приняв душ и нанеся на лицо всевозможные средства по уходу, я распахнула шторы, выключила свет и легла в кровать. Небо, усыпанное звездами, ярко светило. Я выбрала одну звезду, самую интересную на мой взгляд, и представила, что это мама наблюдает за мной. Представила её образ, стирая со щёк бегущие слёзы. Даже тон голоса, когда она отчитывала меня за проказы, я воспроизвела в своей голове максимально отчетливо. Это помогает держать баланс и не впасть в новую депрессию, из которой я с огромным трудом смогла выбраться.