Силуэт в тени

Глава первая

Льюис Барнавельт стоял у края площадки и наблюдал за дракой двух старшеклассников. Драка была что надо.

Том Латц и Дэйв Шелленбергер держали в страхе всю школу. Обычно они дружно шпыняли какого-нибудь беднягу, но сейчас что-то не поделили. Забавно: эта картина напомнила Льюису битвы богов и героев, о которых он читал в Илиаде серии «Классика в комиксах».

– Вот тебе! Так нравится? – Том швырнул Дэйву в лицо горсть камней.

Тот метнулся к сопернику, и ребята, сцепившись, повалились на землю и принялись отчаянно лупить друг друга, катаясь по земле и выкрикивая ругательства. Льюис, заметив, что битва опасно приблизилась, отступил в тень аллеи, которая проходила между школой и соседней протестантской церковью.

Обычно Льюис на пушечный выстрел не подходил к таким потасовкам. Он был пухлым, круглолицым и ходил в одном и том же коричневом свитере и мешковатых вельветовых брюках, что делало его похожим на взмыв воздушного шара. А может и не делало, но однажды ему так сказала тетя Мэтти, и Льюису крепко запомнилась фраза: взмыв воздушного шара. Его руки были гладкими и мягкими, и добиться мозолей не получалось, даже если потереть наждачкой. Когда он напрягал мышцы, ничего не менялось. Льюис боялся драться и боялся получить пинков.

Зачем же он тогда смотрел на драку самых сильных парней в школе? Дело в том, что на площадку вела задняя дверь школы, и именно здесь Роза Рита просила ее подождать, а раз она попросила, значит, придет.

Роза Рита Поттингер – лучшая подруга Льюиса. Ее оставили после уроков в наказание за то, что она огрызалась на мисс Хэггерти, учительницу шестого класса. Роза Рита была на год старше Льюиса, но училась с ним в одном классе, и это было здорово.

Льюис ходил взад-вперед по темной аллее. «Почему ее так долго нет?» – гадал он, то и дело нервно поглядывая на драку. А вдруг те двое устанут бить друг друга и решат взяться за него?

– Льюис, привет!

Мальчик подпрыгнул и обернулся. Роза Рита!

Подруга была на голову выше Льюиса и носила очки. По плечам струились темные длинные пряди. Черную плюшевую шапку украшала брошь-гвоздик и много-много пуговиц с мультяшными рисунками – такие когда-то клали в качестве сюрпризов в пачки хлопьев.

Роза Рита всегда ходила в этой шапке.

– Привет, – ответил Льюис. – Много заставили делать?

Девочка пожала плечами:

– Да так. Ладно, пойдем. Хочется уже добраться до дома и переодеться во что-нибудь нормальное.

Это было вполне в духе Розы Риты. В школу ей приходилось носить юбку и блузку, но стоило только сделать шаг за порог, как она тут же бежала домой, чтобы натянуть синие джинсы и кофту. Роза Рита была пацанкой: она любила всякие мальчишеские занятия, например, рыбачить, лазать по деревьям или играть в бейсбол. Льюису ничего такого особо не давалось, но он любил наблюдать за подругой, а ей в свою очередь нравилось гулять с ним. Они подружились в апреле, а сейчас уже шел сентябрь.

Ребята побрели по аллее. Роза Рита заметила, что Льюис несет в руке бумажный пакет.

– Что это у тебя? – спросила она.

– Шляпа, как у Шерлока Холмса.

– О, ничего себе!

Роза знала, что у друга есть шляпа Шерлока Холмса: дядя подарил ее Льюису на четвертое июля, в День независимости. Но все равно заинтересовалась:

– И зачем ты несешь ее в пакете?

– Хочу пройти в ней по главной улице, только сначала нужно посмотреть, чтобы когда я ее надену, рядом не было детей.

Роза Рита уставилась на него:

– То есть, ты ее вытащишь, наденешь, а потом опять спрячешь в пакет?

– Ну да… – ответил Льюис. Он смутился.

Роза Рита выглядела всерьез озадаченной.

– Ну, раз ты так боишься, – заметила она, – зачем вообще ходить в этой шляпе по главной улице? Ведь там нас наверняка увидит куча народу.

– Я знаю, – с упрямством в голосе проговорил Льюис. – Я не боюсь показаться в шляпе перед взрослыми. Просто не хочу, чтобы какой-нибудь малолетний умник ее украл.

Девочка с пониманием улыбнулась. Она знала, что Льюиса вечно донимали задиры.

– Ладно, ладно, – сказала она. – В конце концов, это твоя шляпа. Пойдем.

Друзья прошли по аллее и пересекли квартал, за которым начиналась Мэйн-стрит. Они жили в маленьком городке, где главная улица длилась всего три квартала. Вдоль нее тянулись аптеки, лавки «Все по десять центов», магазины одежды, рестораны и бары. Они дошли до магазина «Все по десять центов». Там Льюис остановился и быстро осмотрелся по сторонам.

– Думаешь, здесь нормально, Роза Рита? Детей поблизости не видно… – мальчик принялся теребить край сумки.

Роза Рита разозлилась:

– Ой, Льюис, брось! Не глупи! Значит, так. Мне нужно зайти в магазинчик и купить карандашей, бумаги и всякого такого. Потом я пойду домой переодеться. Встретимся дома у твоего дяди. Идет?

Не успел Льюис ответить, как ее и след простыл. Он немного рассердился на подругу и почувствовал себя глупо. Мальчик осмотрелся еще раз. Никаких хулиганов поблизости не было. Отлично. Он достал шляпу и наконец надел ее.

Шляпа была хороша: зеленая, клетчатая, с жесткими козырьками спереди и сзади и ушами, завязанными наверху. Надев ее, Льюис почувствовал себя умным и храбрым, как Шерлок Холмс, выслеживающий злодея в лондонском тумане. Мальчуган снова огляделся и решил идти так до музея Великой Республиканской армии, располагавшейся как раз в трех кварталах. За столь короткую прогулку никто не успеет ему ничего сделать.

Опустив голову, Льюис шел по улице и смотрел, как под ногами убегает назад тротуар. Некоторые взрослые, завидев его, поворачивались и провожали мальчишку удивленными взглядами. Он замечал их краем глаза, но старался не обращать внимания. У него захватывало дух от чувств, которые вызывал простой головной убор: с одной стороны, он гордился тем, что может надеть такую шляпу, с другой стороны – стеснялся, что носит ее. И как он будет счастлив, когда доберется до конца улицы!

Едва Льюис миновал аптеку, как услышал противный ехидный голос: «Ох! Мне бы такую шляпку!»

Льюис остановился как вкопанный. Это был Вуди Минго.

Льюис до смерти боялся Вуди. Ему казалось, что даже Дэйв Шелленбергер и Том Латц дважды подумают, прежде чем связываться с ним. Дело было не в росте или силе Вуди – напротив, паренек был невысоким и жилистым, – но он был крепким, а в кармане носил нож. Ходили слухи, что он угрожал им одноклассникам и пугал детей во дворе.

Льюис отступил. По спине у него пробежал холодок.

– Брось, Вуди, – промямлил он. – Я никогда не делал тебе ничего плохого. Оставь меня в покое.

Вуди хихикнул:

– Дай-ка рассмотрю эту шапку, – оскалился он, протягивая руку.

– Пообещай, что вернешь.

– О, да. Естественно. Обещаю.

Сердце у Льюиса сжалось. Он знал, чем грозит подобный тон: больше он свою шляпу не увидит. Льюис огляделся, нет ли поблизости взрослых, которые смогут прийти на помощь. Их не оказалось. Эта часть улицы была пуста, как в воскресное утро.

– Ну дай, дай посмотрю, – Вуди сгорал от нетерпения.

На глазах Льюиса выступили слезы. Что делать? Бежать? Далеко он не убежит. Как и большинство полных детей, бегал Льюис очень медленно. Он сразу начинал задыхаться, потеть, у него кололо в боку. Вуди догнал бы его, отобрал шляпу и хлестал бы по плечам, пока те не начали пылать. Льюис с грустью снял шляпу и отдал задире.

Тот, все так же противно улыбаясь, повертел убор в руках, надел и поправил козырек.

– Ого, я теперь вылитый Шерлок Холмс, как в кино. Ну, пока, пухлячок. Спасибо за презент! – Вуди повернулся и неторопливо зашагал прочь.

Льюис стоял и смотрел ему вслед. Слезы текли по лицу, колени дрожали, а руки сжимались в кулаки.

– Отдай мою шляпу! – вдруг крикнул Льюис. – Я все расскажу полиции, и они посадят тебя в тюрьму на сто лет!

Паренек не ответил. Он медленно, покачиваясь, уходил вдаль. Он знал, что Льюис ничего ему не сделает.

Мальчик, не глядя по сторонам, побрел вперед. От слез он не разбирал дороги, и лишь когда вытер глаза, обнаружил, что оказался в крошечном парке Ист-энд в восточной оконечности Мэйн-стрит. В парке был разбит цветник, обнесенный невысокой железной оградкой, и стояли скамейки. Льюис сел на одну из них и запрокинул голову, стараясь остановить слезы. Почему он не родился таким сильным, как другие? Почему все задирают именно его? Так нечестно!

Он сидел на скамейке довольно долго, потом резко выпрямился, запустил руку в карман и вытащил часы. Опоздал! Он ведь пригласил Розу Риту на ужин и должен был встретить ее дома. Ей, конечно, нужно было переодеться, но Роза Рита всегда все делает быстро. И сейчас, наверное, уже сидит у него на крыльце. Льюис вскочил и поспешил домой.

Льюис успел запыхаться, пока добрался до своего дома № 100 по Хай-стрит. Роза, конечно, уже сидела с дядей на полосатой зеленой качели. Они пускали мыльные пузыри.

Дядя Джонатан сосредоточенно дул в свою пенковую трубку: из нее рос пузырь. Он все увеличивался и увеличивался, пока не стал размером с грейпфрут. Потом шар оторвался от трубки и медленно поплыл в сторону Льюиса. Сантиметрах в семи от лица пузырик остановился и начал крутиться вокруг своей оси. На его поверхности, расчерченной колыхающимися линиями, мальчик увидел отражение Розы Риты, растущего в саду каштана, себя, высокий каменный особняк, в котором он жил, и смеющееся лицо рыжебородого дяди Джонатана.

Льюису очень нравился его дядя. Мальчик прожил у него чуть больше года. До этого он жил в Милуоки с родителями. Потом его мама и папа погибли в автокатастрофе, и летом 1948 года Льюис переехал в Нью-Зибиди в штате Мичиган.

Пузырь лопнул, обрызгав мальчика. Тот вытер лицо рукавом. Кажется, пузырь был не мыльный. Это явно была пена для бритья. Фиолетовая.

Шутники засмеялись. Дядя Джонатан обожал показывать фокусы, в этом деле он был мастак. Дядя был волшебником, настоящим живым волшебником с таинственными силами. Розу Риту посвятили в тайну почти сразу, как она подружилась с Льюисом. И девочка совсем не испугалась: мало того, ее, кажется, вообще нисколько это не обеспокоило. Она утверждала даже, что дядя Джонатан будет ей нравиться, даже если окажется ненастоящим волшебником.

Мальчик все еще посмеивался над трюком с пеной для бритья, как вдруг услышал знакомый голос:

– Льюис! Прекрасно выглядишь!

Паренек поднял глаза. В дверях стояла миссис Циммерманн и протирала тарелку лиловым полотенцем. Миссис Циммерманн жила по соседству, но Барнавельтам приходилась почти что близкой родственницей.

За ней водились странности. Во-первых, она слишком уж любила фиолетовый. Ей нравилось все фиолетовое, от фиалок ранней весной до красно-фиолетовых Понтиаков. А еще она была настоящей ведьмой. Не злобной ведьмой в черной шляпе, с метлой и зловещим смехом, а дружелюбной, симпатичной соседкой с магическими способностями. Она применяла их не так часто, как Джонатан, но Льюис знал, что миссис Циммерманн сильнее, чем его дядя.

Льюис еще раз протер лицо.

– Совсем не прекрасно, миссис Циммерманн! – крикнул он ей. – Вам так кажется, потому что я весь фиолетовый.

Миссис Циммерманн усмехнулась:

– Ну, может быть и так. Но выглядит все равно мило. Иди умывайся. Ужин готов.

Садясь за стол, Льюис вдруг вспомнил, что ему сейчас полагается чувствовать себя несчастным.

– Я совсем забыл о своей шляпе! – ахнул он.

Роза Рита покосилась на приятеля:

– Да, и правда. Что с ней случилось? Прошелся в ней по кварталу?

Льюис уставился на скатерть.

– У меня ее Вуди Минго отобрал.

Роза Рита перестала улыбаться.

– Сочувствую, – искренне сказала она.

Джонатан глубоко вздохнул и отложил нож и вилку:

– Я же говорил тебе не носить ее на улице, Льюис. С ней можно играть только дома. Ты ведь знаешь, какими бывают дети.

– Знаю, – печально согласился Льюис. Он отправил в рот ложку картофельного пюре и принялся задумчиво жевать.

– Мерзкий поступок, – сердилась Роза Рита. – Может, если бы я не ушла, этого бы не случил ось.

От ее слов Льюису стало еще хуже. Мальчики должны защищать девочек, а не наоборот.

– Я могу сам о себе позаботиться, – пробормотал он.

Несколько минут они ели в полной тишине. Каждый смотрел в свою тарелку и молча жевал. Над столом повисла пелена уныния.

Джонатан, как и все, сверлил взглядом скатерть. Но, в отличие от остальных, он ломал голову над тем, как всех развеселить. Вдруг он стукнул кулаком по столу. Тарелки загремели, а с сахарницы свалилась крышка. На дядю поднялись три пары глаз.

– Что такое? – спросила миссис Циммерманн. – Муравья, что ли, заметил?

– Нет, ничего такого, – улыбнулся Джонатан. Теперь, когда все смотрели на него, весельчак сложил руки на груди и уставился в пространство.

– Льюис? – окликнул он племянника.

– Да, дядя Джонатан?

Волшебник все так же смотрел в пустоту, но улыбка его сделалась еще шире.

– Не хочешь посмотреть, что лежит в дорожном сундуке дедушки Барнавельта?