Силь

Первая глава

Вначале была Птица. Огромная Птица, глядящая в пространство странным неподвижным взором, и жутью веяло от сверкания её стальных перьев, от холодного взгляда глаз, сияющих, как заснеженное поле при свете луны. Казалось, еще мгновение — и Птица, расправив крылья, взлетит, затмевая собою солнце. Вот появилось движение, вернее, сначала только намёк на него, но постепенно оно становилось всё явственнее. Птица взмахнула крыльями — и вдруг, мгновенно и безжалостно, чудо исчезло. Серебром сверкнула гравировка в форме птицы на монете, вертящейся в воздухе.

Переворачиваясь, монета на мгновение зависла в высшей точке пути, и принялась опускаться — поначалу медленно, а потом всё быстрее и быстрее. Внезапно монету цепким движением поймала рука, а вернее, лапа — огромная и очень сильная даже по виду. Орк, которому эта рука и принадлежала, улыбнулся и украдкой глянул на своё отражение в металле монеты.

Да, в импровизированном зеркале отразился самый настоящий орк, любующийся своей дикой, неповторимой красотой — густыми вьющимися и чёрными, как смоль, волосами до плеч, смуглой кожей, огромной серьгой в ухе. Он довольно хмыкнул, глядя на своё отражение, спрятал монету в небольшой мешочек на поясе, и оглянулся, осматривая стоящее наизготовку войско — его войско, между прочим! Не так давно он возглавил это войско и теперь вправе называться главнокомандующим. Ему намекнули, что в случае успешного выполнения задания этот титул за ним сохранится, а то и сменится на какой-нибудь повыше. Правда, если задание выполнено не будет, то его ждёт… Орк дёрнул плечами, закованными в потрясающей красоты и дороговизны доспех, отгоняя неприятные мысли, и махнул рукой, зычно рявкнув:

— Вперёд!

Войско пришло в движение, неукротимо, подобно пламени, сжигающему брошенные в топку дрова — что же, наверное, орки и правда были созданы из дыма и пламени… Нескончаемое войско двинулось по дороге, вьющейся вдоль окраины леса. По другую сторону дороги простиралось поле. Главнокомандующий довольно потёр руки — всё пока шло, как и было задумано. Это была его идея — новая идея, которую продвинуть было совсем не просто: выдвинуть войско маршем вдоль самой границы между эльфийским лесом и полем, которое считается владением королевства Людей. Люди привыкли, что со стороны эльфов ни один враг не пройдёт, а эльфы стараются не высовывать носа из своего драгоценного леса… Главное, чтобы в лес никто не зашёл! Главнокомандующий лично проводил беседы с каждым из начальников подразделений, популярно объясняя, что тех ждёт, если кто-то из их подчинённых сунется в лес. Но многие орки воспринимали пропагандистские штампы о свободе, призванные разрушить государства неполноценных рас, как руководство к действию, и поэтому считали свободу — возможностью творить всё что захочется…

Главнокомандующий оглянулся. И удовлетворённо отметил, что в войске поддерживалось хотя бы некоторое подобие порядка. Орки шли пусть неровным, но всё-таки строем, с разделением на роты, по двенадцать человек в роте, плюс тринадцатый — командир, идущий впереди… Главнокомандующий предпочёл бы разбиение на роты по десять человек — чтобы с помощью пальцев хотя бы половина командиров могла просто-напросто сосчитать подчинённых. В последнее время количество орков, умеющих считать хотя бы до десяти, резко упало, и таких стало не хватать даже на должности командиров. Но приказ свыше утвердил именно такой порядок. Злые языки утверждали, что у Моргота на руках по тринадцать пальцев — вот поэтому принято именно такое разбиение…

Да, попробовали бы люди сказать что-то подобное о своём короле — мигом бы лишились языка, а то и головы, — размышлял главнокомандующий. — А то, что эти языки у нас периодически исчезают — так про это никто не знает, все свято уверены, что болтать можно всё что угодно…

Главнокомандующий усилием воли прервал поток мыслей, и непроизвольно оглянулся — неизвестно, умеют ли они читать мысли, но слухи об этом ходили, так что знающие советовали лучше о Морготе не думать… вообще. Но никого в сером или, не приведи Моргот, в чёрном плаще поблизости не наблюдалось. Орк украдкой облегчённо вздохнул, и злобно покосился на зеленеющий сбоку лес.

Ничего, - подумал орк, — мы и людям, и эльфам принесём свободу слова, а если и отнимем… нечто, чем неполноценные расы владеть недостойны — оно и к лучшему…

Главнокомандующий вновь окинул взглядом своих воинов, отмечая, что одеты они довольно пёстро, вооружены в основном ятаганами, но попадались и мечи, и топоры, и дубины. Командиры рот были экипированы явно получше подчинённых, их броня сияла ярче, хотя и не шла ни в какое сравнение с доспехами главнокомандующего. Он вновь оглядел свой доспех, откровенно любуясь. Да, недаром он раскошелился на один из самых модных и дорогих доспехов — красивый, удобный, но самое главное — очень прочный.

Орки шли не вполне в ногу, весело переговариваясь, смеясь, лакая эль прямо из бочонков. Вдруг командир одной из рот, приложившийся к бочонку, с трудом от него оторвался, чем-то озабоченный настолько, что даже не озаботился вовремя перевернуть его отверстием вверх — и несколько капель благородного напитка, в которых вовсю отражалось Солнце, понеслись к земле. Командир роты, приплясывая на месте, быстро передал бочонок ближайшему идущему за ним орку, в волосах которого уже поблёскивают ниточки седины, выглядящему пожилым, но при этом и очень опытным — сделал нетерпеливый жест — "мол, я на ненадолго", и свернул в лес.

Седой попытался было удержать своего командира, но не успел, и лишь тихонько выругался сквозь зубы — кричать нельзя, а то заметит главнокомандующий, и приведёт в исполнение свои угрозы… Седой поднял глаза на главнокомандующего, погружённого в любование своим доспехом, и выругался ещё раз в адрес некоторых кретинов, которые вместо того, чтобы послужить некоторое время мишенью для беззлобных в общем-то шуток, предпочитают риск стать мишенью для эльфийских стрел.

Продираясь сквозь густой и колючий подлесник, командир сдавленно шипел от боли. И чем дальше он продвигался, тем сильнее его охватывал гнев. Наконец, разозлившись до такой степени, что раздражению срочно потребовался выход, орк выхватил ятаган, и одним ударом срубил довольно высокую берёзку, имевшую несчастье оказаться на его пути. Орк некоторое время со злобным удовлетворением наблюдал, как срубленная берёзка, постепенно падает вперёд, верхушкой от орка. За ней понемногу открывался вид — сначала крона огромного дуба, потом стало ясно, что этот дуб ещё больше, чем показалось поначалу, ибо стоял он на противоположном конце поляны. А самым последним орк, уже занесший руку с ятаганом для следующего удара, заметил белое пятно на фоне чёрного ствола дуба. И, приглядевшись, понял, что это эльф, целящийся в него из лука.

Даже по принятым у орков канонам красоты эльф был прекрасен. Его красота — скандинавского типа: белая кожа, прямые белокурые волосы… Глаза орка сощурились, увидев врага, и в душе вспыхнул огонь ярости, означающий, что орк готов к бою. Немного повернув своё оружие, орк приготовился метнуть ятаган его во врага. В ответ лучник немного сильнее натянул тетиву…

Эльф прекрасно видел, что орк не трус. После краткого и вполне естественного замешательства орк очень быстро напрягся и ощетинился. Эльф понимал, что орку нужно либо дернуться в сторону, и если повезёт обмануть стрелка — позвать на помощь, либо метнуть в него тяжёлый ятаган, убив врага, но при этом неизбежно получив стрелу в брюхо…

…Мир на некоторое время застыл, даже ветер замер, не решаясь потревожить колоннообразность неподвижных фигур, неподвижность которых нарушалась лишь подёргиванием кисти правой руки эльфа на тетиве, которая сжималась и расслаблялась, равно как и кисть орка на рукояти ятагана — в том же ритме… Вдруг сбоку оба противника краем глаза заметили какое-то движение — это птичка, внезапно взлетевшая с насиженной ветки с резким криком. Орк дёрнулся в сторону новой угрозы, и на долю мгновения опоздал метнуть ятаган. И поэтому после того, как чёрточка ятагана перечеркнула фигуру эльфа, улетая всё дальше и дальше, орк внезапно увидел стремительно разрастающийся из точки, затмевая весь мир — торец полированного острия стрелы, несущейся ему точно в глаз. Видимая орком поляна резко потускнела, затем лес, земля, и небо с облаками закружились словно в калейдоскопе, постепенно тускнея и размываясь, и последнее, что увидел орк в своей жизни — это ярко-бордовые искры на фоне тёмно-синего неба, которых становилось всё меньше и меньше… Темнота.

В строй орков кубарем вкатился орк с обломком стрелы, пробившей ему глаз. Орки ринулись было к раненому, но поняли, что уже поздно — он дёрнулся и застыл. На мгновение шокированные орки замерли, после чего осиротевшая рота с диким стоном ринулась в лес. Главнокомандующий, погружённый в размышления, не сразу заметил неладное и отреагировал слишком поздно. Его громоподобный окрик — "Всем стоять!!!", заставивший всех остальных буквально замереть на месте, лишь бессильно ударил в спины обезумевшей дюжине.

… Эльф молниеносно сместился в сторону, хватая летящий в него ятаган за рукоять. Пылающий чёрным огнём клинок какую-то долю мгновения извивался в его руках, похожий на жало скорпиона, подрагивающее от нетерпеливого желания ужалить, но спустя мгновение подчинился и остался в руках эльфа мёртвым куском железа. Эльф бросил на него взгляд, преисполненный интереса напополам с брезгливостью — именно так смотрят на раздавленного скорпиона — и небрежно отбросил его в сторону, вновь хватаясь за лук. Как раз вовремя — на противоположном краю поляны появились орки.

Лук в руках эльфа словно взорвался, водопад стрел следовал с непостижимой быстротой, накрывая бегущих орков. Орки тоже оказались не лыком шиты — со сноровкой, выдающей немалый опыт, они продолжили наступление, прикрываясь щитами, пытаясь уворачиваться от летящих стрел, и некоторым это даже удавалось. Но, увернувшись от одной-двух стрел, орк неминуемо получал в прорезь шлема третью.

Только седой орк, бегущий в середине, стараясь не вырываться вперёд, прикрываясь спинами бегущих впереди соплеменников — довольно успешно справлялся со стрелами. Держа в руках тот самый бочонок с элем, седовласый каким-то непостижимым образом умудрялся подставлять его под все летящие в него стрелы. Когда расстояние между ним и эльфом сократилось до нескольких локтей, седой понял, что из всего подразделения на ногах он остался лишь один. Прекрасно осознавая, что, оставаясь единственной мишенью, он долго не продержится, орк быстрым перекатом ушёл от уже летящих в него стрел. Эльф мгновенно изменил директрису, направление стрельбы, но опытный орк бросил в него злополучный бочонок, похожий на ежа — и все стрелы достались ему.

Время словно замедлилось, остановилось, и расширенные глаза эльфа успели налюбоваться и неспешно летящим бочонком, медленно впивающимися в него стрелами, и тем, как в диком прыжке вслед за бочонком летит седой, извлекая из ножен ятаган. Вот уже бочонок оказался на расстоянии нескольких локтей от эльфа, вот уже на лице орка отразился весь его коварный план. Орк полагал, что эльф машинально схватит бочонок, и срубить ему голову будет не самой сложной задачей. Вот уже ятаган орка пошел на замах…

Необычайно быстро в руке эльфа оказался меч — тонкий и прямой, которым тот из третьей позиции, снизу вверх, нанёс удар по бочонку. На долю мгновения мир замер, и эстетическое чувство прекрасного в душе эльфа успело насладиться ясно видными ослепительно радужными брызгами эля, в которых играло солнце… Но миг наслаждения красотой не замедлил движения блестящего, словно светящегося изнутри эльфийского меча. Сверкающий клинок продолжил свое движение сквозь рассыпающийся бочонок, сквозь радужные капли — наперерез кривому ятагану орка. Время вновь вернулось к нормальной скорости, раздался резкий звон удара металла о металл — и выпад орка оказался отбит.

Орк отступил на шаг — и противники с оружием в руках замерли друг напротив друга. Лишь взгляды — кипящий ярости взгляд орка — и преисполненный спокойствия холодный взгляд эльфа — продолжали сталкиваться с беззвучным грохотом. Эльф и орк — лёд и огонь…

Первым не выдержал орк — и нанёс резкий, неожиданный колющий удар, надеясь застать эльфа врасплох. Но эльф оказался начеку и легко парировал этот удар. Орк принялся атаковать еще, еще и еще, — но все удары были отбиты. Теперь уже эльф перешёл в атаку, плетя сверкающим клинком вокруг орка серебристую паутину смерти…

Обмен ударами продолжался, они следовали один за другим, всё быстрее и быстрее. Противники ничуть не уступали друг другу, даже самые хитрые финты орка эльф отражал, и самые быстрые выпады эльфа орк ухитрялся парировать. Наконец, после достаточно хитрого финта орк отбил меч эльфа в сторону и вверх, и, мгновенно развернувшись, настолько быстро, что очертания орка смазались, а ятаган вообще превратился в туманную полосу, в горизонтальный круг — ятаган орка устремился к незащищённой эльфийской шее.

Эльф попытался повернуть своё ставшее непослушным оружие против этого круга, но даже со сверхбыстрой реакцией не успел этого сделать. К нему пришло понимание неизбежного — и сменилось в его глазах осознанием скорой гибели, которую, тем не менее, эльф собирался встретить с достоинством. Медленно летящий ятаган отражался в глазах эльфа, которые выражали лишь бесконечную усталость — он мысленно пребывал уже там, в чертогах Мандоса.

Ятаган был уже совсем близко, вдруг — ниоткуда, из пустоты на его пути возник меч, воздетый вертикально, ятаган пытался его сдвинуть, но не смог — и остановился в волоске от своей цели. Эльф устремил взор вниз — и увидел, что на лице обладательницы спасительного клинка проступило выражение облегчения — "успела!". Да, его выручила девушка-эльфийка, которая, вклинившись между противниками, упала на спину ногами к орку, удерживая меч вертикально. Взгляд эльфийки метнулся по лицу эльфа, и от него не укрылось, что ятаган всё-таки коснулся кожи, оцарапав её, и по щеке эльфа скатывается вниз одна-единственная капелька крови — ярко алая, с зеленоватым отливом… Но осознание того, что на этом весь успех орка и ограничился, породило в её груди вздох облегчения.

Видя бесполезность своей тактики, опытный резко её изменил, рывком подняв ятаган вверх, от чего меч эльфийки, потеряв сопротивление, провалился в сторону. Орк мгновенно развернул ятаган острием вниз и с утробным уханьем нанёс колющий удар сверху вниз, уже почти видя мысленным взором проткнутое тело эльфийки, — как вдруг его уханье сменилось стоном. Эльф не сразу понял причину этого, а лишь некоторое время шокировано смотрел на эльфийку, которая свободной рукой подняла валяющийся рядом ятаган орка, напавшего первым — и благополучно воткнула его седому меж рёбер. Этот стон вернул эльфа из прострации, в которой он пребывал — он растерянно уставился на эльфийку и не вполне связно принялся бормотать:

— Принцесса! Леди Миралисса! Вы… Ты… Здесь… Как?

По лицу эльфийки пронеслась целая гамма чувств — от "А ты кого ждал?" до "Нет, это моя двоюродная бабушка", но тут эльф наконец-то взял себя в руки и почти нормальным голосом произнёс:

— Спасибо тебе!

На лице эльфийки явно читалось "Не стоит благодарностей, какие пустяки", но ответила она по-другому:

— Между прочим, мог бы и пригнуться!

— Эльфы никогда не склоняли головы перед врагом! Даже под угрозой гибели! Это Недостойно! Тем более, — во взгляде эльфа появилась некоторая толика осуждения, — они не падают перед врагом на землю! Живыми… — добавил он чуть мягче и после паузы.

— Зато это эффективно! — беззаботно ответила принцесса, отталкивая ногой тело уже мёртвого орка с ятаганом в груди, и, рывком вскочив на ноги, оказалась лицом к лицу с эльфом.

— Ты ранен, — произнесла она с бесконечной нежностью, видя кровь на щеке эльфа.

— Пустяки, — вяло попытался отмахнуться тот, но принцесса оказалась непреклонной: жестом приказав ему замереть, она совершила лёгкий и изящный жест кистью, касаясь его щеки. Жест породил рой золотых икорок, которые исчезли, окончательно унося с собой порез и след крови, оставляя щеку эльфа столь же чистой и белой, какой она была вначале.

— Я почувствовала, что ты в беде, — ответила она на вопрос в глазах эльфа, не убирая руку от его лица. — Почувствовала и… пришла к тебе на помощь. Я…

Миралиссу прервал хруст сучка под чьей-то тяжёлой ногой.

Миг — и на месте беззаботной пары возникла пара воинов. Принцесса приняла защитную стойку, прикрываясь неведомо когда извлечённым мечом, стрела эльфа, уже подрагивающая на натянутой тетиве, была готовая метнуться туда — на противоположный край поляны, где на некстати хрустнувший сучок досадливо смотрел оркский главнокомандующий. Один.

Когда он поднял глаза на эльфов — Миралисса, к своему удивлению, не обнаружила в его взгляде ни злобы, ни ярости, — в нём читалась лишь досада, ровно такая же, с которой он смотрел на сучок. Не затягивая паузу, орк произнёс странные слова:

— Это вы пытаетесь помешать нашей маготворческой операции?

Принцесса бы не испугалась выстрела, но эта фраза повергла её в предельную степень изумления — так что она некоторое время вполне могла бы считаться олицетворением выражения "челюсть отпала".

— Чего? — как-то слишком по-простому произнесла она. — Что это вообще такое?

— Сейчас я вам покажу, — со злорадной усмешкой орк протянул руку в мешочек на поясе, извлекая монету — ту самую, и лёгким щелчком бросил её в направлении эльфов.

Монета взлетела, вращаясь, но скорость её полёта всё уменьшалась, и в конце-концов она неподвижно зависла в воздухе, всё ускоряя и ускоряя своё вращение. Из-за стробоскопического эффекта изображение Птицы казалось живым, выпуклым, вдруг монета вспыхнула факелом огня, и на месте монеты возникла Птица — та, что была вначале — реальная, трёхмерная, ростом не уступающая эльфу. Птица обратила свой взор на двух эльфов, и Миралисса представила, какими они выглядели с высоты — тонкими и какими-то беззащитными…

В глазах Птицы горело столько злобы, что эльф не выдержал и начал стрелять. Стрелы устремились к Птице… и бесследно, без каких-либо заметных эффектов исчезли, не долетая до неё, и не причиняя ей никакого вреда. Эльф изумлённо опустил лук, и тут в бой вступила принцесса. Несколько жестов — и в руках эльфийки появился вращающийся ярко-зелёный шар, от которого в сторону Птицы протянулась струя чего-то изумрудно-яркого. Изумрудный поток оплёл сферу вокруг Птицы… — и исчез. Не обращая внимания на возобновившийся обстрел со стороны эльфа, Птица распахнула крылья, и у Миралиссы создалось такое впечатление, будто она закрыла крыльями полнеба. Глаза Птицы недобро сверкнули, и из её раскрытого клюва вперемешку с каркающе-чирикающими звуками донеслось вполне членораздельное:

— Так вы — против маготворческой операции?

В ходе произнесения этих слов в лапах Птицы самым что ни наесть волшебным образом материализовалось копьё — толстое, не очень длинное, но сияющее каким-то тёмно-зелёным, болотного цвета, огнём. Тяжёлые капли с интервалом около половины удара сердца скатывались с его края и падали на землю — и там, куда они упали — исчезала, чернела, съёживалась трава, открывая идеально круглые выжженные места около локтя в диаметре. С последним словом птица взмахнула крыльями — и копьё отправилось в полёт.

Главнокомандующий с удовлетворением смотрел на выжженный след на траве от пролетающего копья, и пару эльфов на его пути, которые проявили недюжинную реакцию, успев отпрыгнуть с пути копья в разные стороны, а дальше — дуб, в ствол которого копьё со всего размаху и влетело. На дубе очень быстро усохли и почернели все листья, обломались некоторые ветки, а ствол рассекла безобразная трещина — такая возникла бы, ударь кто-то сверху по нему гигантским мечом. Птица издала разочарованный клекот — промах! — и начала набирать высоту для новой атаки.

…Эльф, лёжа на боку, сморщился от боли — всё-таки приземление от неожиданного прыжка было не совсем удачным, он не успел сгруппироваться — и ушибся. Превозмогая боль, эльф выхватил из-за пояса кинжал — красивый, украшенный драгоценными камнями, и явно непростой, ибо он сиял необычным, неземным серебристым светом. Эльф какой-то миг любовался в последний раз игрой света в кристаллах, обрамляющих рукоять — и метнул кинжал в Птицу. Бросок был быстр и убийственно точен — кинжал летел Птице прямо в горло… и в каких-то сантиметрах от него исчез в ослепительной вспышке.

Эльфийка, открыв глаза после недолгой потери сознания после прыжка, увидела прямо перед собой пушистый белый шар одуванчика. И, какое-то время глядя на искорки солнца, отражающиеся в каплях росы на нём, она исступленно надеясь, что всё, что было до этого — лишь дурной сон, оставшийся в прошлом, и что эта мирная картина будет продолжаться вечно.

Но чёрная тень появилась за одуванчиком, и, сфокусировав на неё взгляд, эльфийка увидела всё ту же Птицу и летящие в неё стрелы — эльф нашёл в себе силы возобновить стрельбу. Мысль о нём огненным бичом ударила сознание, встряхнула тело — и принцесса вскочила на ноги, сорвав одуванчик левой рукой, сплела замысловатый жест правой… И семена одуванчика, мерцая бирюзовым светом, сорвались со стебля, полетели к Птице, охватывая её со всех сторон, увеличиваясь в размерах в процессе полёта и превращаясь во что-то хищно-острое… Они впивались в сферу вокруг Птицы, охватывая её всю, ярко вспыхнули… и погасли без цели и смысла, ибо Птица, на миг замешкавшись, продолжила свой полёт как ни в чём не бывало. Эльф взвинтил темп стрельбы до предела, осыпая Птицу целым ливнем стрел… Но с зарождающимся в груди отчаянием он видел, что это бесполезно, что Птица даже не замечает его усилий.

Эльфийка, с бледным от решимости лицом, с закушенной губой, сделала сложный жест, финальная часть которого состояла в поднятии рук снизу вверх. Плетение этого заклинания далось ей необычайно тяжело, но эльфийка, припав на одно колено, всё же справилась с задачей — и перед Птицей на всю ширину поляны выросла огромная прозрачная стена, забавно искажающая все предметы при взгляде сквозь неё. Птица, немного растерявшись, принялась рыскать из стороны в сторону, попыталась подняться повыше — но, вскинув голову, главнокомандующий явно увидел, что верхняя часть стены теряется среди облаков. Тогда Птица пошла напролом. Она ударилась о стену — и вся стена, как стеклянная, разлетелась на мириады осколков, тут же тающих в воздухе. Сила отката волшебства отбросила принцессу на спину и заставила проехаться несколько локтей на спине — в направлении от стены. Эльф отбросил наполовину опустевший колчан и бесполезный лук, выхватил меч и застыл в защитной стойке над принцессой, безуспешно пытающейся найти в себе силы подняться. Но Птица не спешила атаковать — вместо этого она распахнула крылья, и из её клюва донеслось:

— Так вы — враги свободы?

В лапах Птицы материализовалось копье, горящее невиданным пламенем чёрного цвета. Но Птица пустить его в ход не успела — раздаётся внезапный щелчок, за ним последовал резкий шелест в ветвях — и из леса вылетела стрела, которая не исчезла, а впилась Птице прямо в шею. Одновременно с её полётом глубокий и сильный голос произнёс:

— НЕ ПУТАЙ…

(Стрела!)

— СВОБОДУ…

(Стрела!)

— С ЛИЧНОЙ…

(Стрела!)

ВСЕДОЗВОЛЕННОСТЬЮ!

(Стрела! Стрела! Стрела!)

Птица, захлёбываясь криком от боли, теряя перья, понеслась к орку, затем последовала вспышка — и рука орка поймала раскалённую монету. Остроглазой эльфийке было явно видно, что монета здорово потускнела, края её погнуты и оплавлены, а поверхность рассечена несколькими трещинами. Орк спрятал монету в мешочек на поясе и поднял преисполненный злобы и ярости взгляд на противоположный край поляны, где из лесу вышел эльф. Он был очень похож на первого эльфа, за исключением наличия головного убора из листьев боярышника и выражения серых глаз, в которых жили ум, сталь и власть. Власть короля. Эльф опустился перед Королём на колено и произнёс:

— Ваше Величество…

Тут орк не выдержал и закричал, срываясь на фальцет:

— Вы не смеете мешать нашей маготворческой операции!

Король, оставаясь совершенно спокойным, лишь приподнял брови в картинном удивлении:

— В НАШЕМ лесу вы проводите свою операцию?

— Нет, — прорычал орк, выбитый из ораторской колеи. — Наша цель — Город людей!

— Чем же вам люди так не угодили? — бесцеремонно вмешалась в диалог эльфийка.

— В их Городе нет магократии! — воскликнул вновь вошедший в ораторский раж орк. — Мы им поможем её установить и обрести свободу!

— У нас тоже нет этой, вашей, как её — магократии, — небрежно произнесла эльфийка. — Вы и к нам пожалуете?

— Не сейчас, — с усилием ответил орк. — Но и до вас очередь дойдёт, дойдёт…

— Так что вы делаете в нашем лесу? — вновь взял беседу в свои руки король.

Орк впервые не сразу нашёл, что ответить:

— Мы… здесь… это… Вы убили моих людей!

— Вы вторглись в наш лес, убили несколько деревьев, — взгляд короля внезапно стал жёстким, — а всех вторгшихся ждёт…

В руках эльфа вновь возник лук, стрела на котором подрагивала, указывая своим остриём на грудь орка. Орк криво усмехнулся:

— Собираетесь втроём перебить нас всех?

Король на мгновение замер, протягивая руку к птице, с жалобным криком мечущейся над поляной — и ему стало видно построившееся у леса всё войско орков, готовое к броску в лес.

— Стреляй — и они получат сигнал, — добавил орк.

Король опустил лук.

— Убирайся, — тихо произнёс он.

Орк понятливо с полуусмешкой кивнул, развернулся, и с криком:

— Свободу не остановить! — исчез среди деревьев.

Эльфийка обернулась к Королю:

— Что это была за Птица? Почему на неё не действовали наши стрелы и заклинания? А твои — подействовали? О чём говорил орк? Какую свободу он имел ввиду? И что будет с Городом Людей? И…

— Постой, доченька, — прервал её король. — Ты задаёшь слишком много вопросов, у меня слишком мало ответов. Птица — это мощное оружие… как оно действует — долго объяснять, сейчас не время и не место…

— А магократия? — нетерпеливо вопрошала эльфийка.

— Орки не дураки, вернее некоторые из них — не дураки, — поправился король, услышав насмешливое фыркание Миралиссы, — но они додумались свои некрасивые поступки прикрывать красивыми словами о свободе и так далее…

— А что будет с Городом Людей? — продолжила эльфийка.

— Его население будет уничтожено, — жёстко ответил Король. — Это в лучшем случае, если людям повезёт…

— Мы должны остановить орков! — воскликнула прямолинейная принцесса, всем своим видом показывая готовность мчаться и бороться с врагом.

Но король покачал головой:

— Это не наша война. Наше дело — лес, остальное нас не касается…

— Тогда Я должна их остановить! Элл, ты со мной? — в упор спросила она эльфа, явно не сомневаясь в его положительном ответе.

Но он, явно подражая Королю, точно таким же движением отрицательно покачал головой:

— Постой, ведь там действительно нет свободы… — как-то невнятно пробормотал Элл.

Миралисса некоторое время растерянно смотрела на него, не в силах поверить…

— Да ты что? Сдурел? Ты представляешь, что сотворит эта Птица там? — не веря до конца словам эльфа, растерянно вопрошала принцесса.

Эльф как-то сразу обмяк, и Король в последний момент подхватил его на руки. Рука Короля мгновенно оказалась на груди у Элла, и Миралисса, глядя на его печально сведённые брови, приготовилась к самому худшему.

— Копьё Птицы задело его — он отравлен, — наконец произнёс Король. — Потребуется всё моё искусство, чтобы спасти его. Теперь ты понимаешь, что смерть — не самое страшное, — обратился он к эльфийке. — Гораздо хуже — переродиться сознанием, став таким, как нужно оркам…

Эльфийка зашаталась, словно поражённая ударом грома, но в глубине её сознания начали звучать первые аккорды грустной мелодии, не позволяя сознанию уплыть в тёмные глубины отчаяния.

— Я их остановлю!!! - не в силах держать эмоции внутри себя, закричала эльфийка, подхватывая лук и начиная свой стремительный бег сквозь лес. — Я их остановлю!…

Эльфийка помчалась сквозь лес, и чем дальше и быстрее она бежала, тем громче в её сознании становилась музыка, в которую начали вплетаться слова: