Симфония любви

Глава 4

Ник, сдерживая улыбку, наблюдал, как Лили склоняется над брачным контрактом, чтобы скрепить его своей подписью.

— Что же вы так копаетесь, миссис Донахью, — слегка недовольным голосом заметил он, небрежно добавляя свою роспись. Он сам удивился, с какой легкостью назвал по-новому женщину, стоявшую рядом с ним. Такого он от себя просто не ожидал. — У нас, между прочим, заказан ленч, а до этого нужно успеть еще обсудить несколько важных вещей.

Нотариус, улыбаясь, протянула им свидетельство о браке.

— Желаю счастья вам обоим, — доброжелательно сказала она.

— Спасибо.

— Ленч? — Лили настолько заинтриговало это предложение, что она напрочь забыла обо всем другом. — Ты собираешься отвезти меня в ресторан?

— Конечно. И не надо смотреть на меня с таким изумлением. Мужчине дозволяется отвезти свою нареченную в какое-нибудь приятное местечко, чтобы отметить радостное событие бокалом игристого шампанского, а заодно слегка и перекусить. И потом… — Ник понизил голос и с подчеркнутой медлительностью добавил: — У людей могут возникнуть ненужные подозрения, если мы сейчас выйдем на улицу и разойдемся в противоположные стороны. На тот случай, если ты подзабыла, этот городок маленький, и здесь все всё подмечают.

— Да, ты прав, конечно, — со вздохом согласилась Лили.

— Между прочим, ты еще кое о чем забыла.

— То есть?

— Ближайшие двенадцать месяцев нам придется жить вместе. Все уверены, что мы поженились по любви, что всему причиной пылкая страсть. Поэтому, где бы мы теперь ни оказались, нам придется играть свою роль. Это должно как можно скорее войти у нас обоих в привычку. Я думаю, что и тебе, и мне станет легче, если на людях мы будем вести себя чуть более непосредственно.

Он уже решил, что теперь пришла пора привести в порядок кое-какие деловые стороны этого фиктивного брака; тогда он сможет без особого труда прожить эти двенадцать месяцев в столь желанном уединении. Он предложил Лили руку и церемонно повел ее от дверей мэрии к автомобильной стоянке. К своему изумлению, он обнаружил, что, шагая под руку с женщиной, с которой только что подписал брачный контракт, испытывает весьма приятные чувства собственника. Двое мужчин, куривших у крыльца, адвокаты, спешившие в суд, — все они провожали взглядами его спутницу, и Ник вдруг понял, что радуется тому, что Лили пришла в брючном костюме.

Эти диковатые и примитивные душевные порывы привели его в смятение. Он попытался убедить себя, что это вполне естественно, ведь теперь она принадлежит ему на законном основании, пусть это в конечном счете и не всерьез. Тем не менее не было никаких причин допускать мысли о чуть ли не рукопашной в защиту своей избранницы. Он отчетливо чувствовал на своем безымянном пальце обручальное кольцо. Оно буквально жгло ему руку, и Ник с трудом сдерживался, чтобы не сорвать с пальца это золотое клеймо собственности и не швырнуть его через всю стоянку.

— И куда мы поедем? — На этот раз Лили позволила Нику помочь ей усесться на переднее сиденье его автомобиля. — Вообще-то я жутко проголодалась.

— В «Старую мельницу», — коротко ответил он, глядя, как она осторожно садится в машину. — Ты надела брюки, потому что знала, что придется ехать в моей машине?

— Нет-нет, что ты! Это всего лишь дополнительная выгода, не более того! — рассмеялась Лили, хотя щеки ее при этом заметно порозовели. — Просто я почти всегда ношу брюки. Кроме того, на тот случай, если ты этого еще не заметил, на улице довольно прохладно.

— Согласен.

Ник с задумчивым видом захлопнул дверцу и обошел машину сзади, чтобы хотя бы на короткое время избежать ее любопытного взгляда. Ему хотелось узнать, не из тех ли она многочисленных современных дам, которые напяливают на себя брюки только ради того, чтобы мужчины не искали в них объекта для своих любовных влечений. В конце концов, профессия ее по большей части мужская, да и ученая степень по физике — предмету, от которого женщины, как правило, шарахаются как от чумы. Конечно, не меньше и ребят, знакомых ему еще с университетских времен, которые не особо блистали на поприще точных наук, так что он со своим невежеством отнюдь не одинок.

Он прекрасно понимал, что Лили заслужила все то, ради чего работала, в том числе и право скрывать свои физические достоинства от остального мира. Во всем этом ему не нравилось только его собственное тяготение к Лили, как если бы возможность видеть ее ноги во всей их красе была для него вопросом жизни и смерти. Но он почти убедил себя, что ему не составит особого труда не увлекаться на протяжении этих двенадцати месяцев разглядыванием стройных и длинных ног своей фиктивной жены.

С этими мыслями он и уселся за руль. И тут же обнаружил, что все его умственные построения и убедительные доводы пошли прахом. От слишком близкого соседства с Лили его даже бросило в жар. Он отчетливо ощущал едва заметный аромат ее духов, который живо напомнил ему свадьбу брата. Именно этот аромат дразнил его, когда он танцевал с Лили танец за танцем. В тесном салоне его крохотной спортивной машины запах этот чувствовался особенно сильно, придавая их соседству интимность и лишая его способности ясно мыслить. Самая чувственная часть его тела не преминула живо откликнуться на образец женской соблазнительности, сидевший на соседнем сиденье.

Своенравное воображение с ликованием воспользовалось представившимся моментом и унеслось в заоблачные высоты, быстро нарисовав перед его мысленным взором некий будущий роковой вечер, когда он наталкивается на Лили в коридоре, а на ней легкое, с глубоким вырезом, вечернее платье. «И как, интересно, ты станешь выкручиваться из этой ситуации?» — мелькнуло у него в голове. Ответ не замедлил явиться со всей живостью и яркостью.

Ник насупился, злясь на самого себя, и резче, чем требовалось, включил зажигание, чтобы завести машину с первого раза. Мотор, ошарашенный таким нахальством, возмущенно чихнул пару раз и заглох.

— Не успел еще прогреться, — буркнул Ник.

— Или все дело в нервах, — мягко заметила Лили. — День свадьбы всегда по-особенному волнующий и беспокойный. Айви чуть ли не с пеной на губах уверяла меня, что это вполне нормально и естественно, потому что, даже если ты искренне хочешь выйти замуж, все равно какая-то часть тебя будет психовать и тревожиться. А в нашем положении это более чем подходит, верно?

— Да уж, — невнятно промычал Ник, снова пытаясь завести мотор. На этот раз поворот ключа зажигания вызвал такой скрежет, что он даже отдернул руку.

— Признаться, я сама сильно нервничаю, — снова заговорила Лили, рассеянно глядя сквозь ветровое стекло. — Наверное, все привыкли, что в день свадьбы обязательно происходят некоторые вещи, и когда ничего такого не случается, волей-неволей испытываешь какую-то неловкость.

Ник издал про себя мучительный стон. На какой-то безумный момент он горячо возжелал, чтобы этот брак вдруг оказался настоящим. Тогда какой там к черту чопорный обед в ресторане! Он уже подкатывал бы к ближайшему мотелю, где, оставшись вдвоем с Лили, смог бы стянуть с ее роскошного тела все эти дорогие тряпки и предаться с молодой женой безудержной любви.

Ошарашенный этими бесстыдными шальными мыслями, Ник вцепился руками в руль с такой силой, с какой утопающий хватается за оказавшийся рядом спасательный круг. Не прошло и десяти минут после заключения брачного контракта, а он уже почти потерял чувство реальности. Всякий раз, оказываясь в компании с Лили и разыгрывая влюбленность, Ник очень быстро забывал, что на самом деле лежало в основе этой хитроумной шарады.

С другой стороны, мужчина ведь женится не каждый день, упрямо убеждал он себя. Одного этого вполне хватало для того, чтобы полностью оправдаться перед собой за такое вольнодумство. По большому счету от него в этой ситуации требовалось одно — не обращать внимания на вызывающий ропот мужских гормонов и держать их в узде. Все успокоится и придет в норму, если ему удастся увести свои мысли от размышлений о фигуре Лили, о ее более чем симпатичном личике и ярко выраженной женственности, чувствовавшейся в каждом движении. И никаких проблем.

Машинально он еще сильнее стиснул руками руль, и от этого обручальное кольцо весьма чувствительно врезалось ему в безымянный палец. Вот предмет обсуждения, который гарантирует надолго отвлечь его мысли от проблем с либидо.

Он повернулся лицом к Лили.

— Что случилось, Ник?

Он поднял левую руку и показал указательным пальцем на обручальное кольцо.

— Вот в чем дело, — невозмутимым тоном ответил он. — С чего это ты решила, что мне захочется ходить окольцованным?

Лицо Лили приняло удивленное и обиженное выражение.

— Ну… я полагала, что раз от нас ждут взаимной любви, то обручальные кольца придутся весьма кстати. Вон Айви и Стивен просто обменялись кольцами.

Ник тяжело вздохнул, снял кольцо с пальца и протянул Лили. Его переполняли трудно выразимые противоречивые чувства, но в глубине души таилось задетое мужское самолюбие. С чего это она решила, будто он из тех мужчин, которые безропотно делают то, что им указывает женщина.

— Я вообще не ношу колец, — наконец с хмурым видом объяснил он. — Если только по твоей просьбе мне не придется вдеть его в нос на потеху всему городу.

Лили посмотрела на него и коротко рассмеялась:

— Бог ты мой, Ник, не надо из-за этого так злиться. — Протянутое кольцо она не заметила. — Все-таки лучше его носить, хотя бы на тот случай, если кто-нибудь из мэрии проболтается. Я не думаю, что это случится, но тем не менее лучше не давать лишних поводов.

— Хорошо, убедила.

— Но ты все же меня извини, — с неподдельной искренностью продолжила Лили. — Конечно, мне нужно было посоветоваться с тобой заранее. Я как-то об этом не подумала.

— Да нет, извиняться нужно не тебе, а мне, — вздохнул Ник, бросил на Лили короткий внимательный взгляд и опустил кольцо в нагрудный карман пиджака. — Я перегнул палку и приношу свои извинения.

На этот раз машина завелась легко. Ник плавно переключил передачу, мысленно продолжая казнить себя за проявленную несдержанность. Ведь обручальное кольцо само по себе не более чем безвредный кусочек металла. По-хорошему, ему следовало не злиться, а приноровиться к причуде Лили и спокойно доносить дурацкое кольцо до конца дня, а по приезде домой снять его и поглубже запрятать проклятую штуковину в выдвижной ящик письменного стола.

Мужчина вовсе не лишается своей независимости одной только женитьбой и напяливанием на палец кольца. Он понимал, что дело вовсе не в этом. Ярким примером того, как не надо организовывать семейное счастье, служили и служат его собственные родители, окончательно запутавшиеся в липкой паутине взаимных упреков и оскорблений, злобно радующиеся чужим слабостям и до изнеможения высасывающие друг у друга силы.

Слава Богу, что у него была его музыка, благодаря которой ему и удавалось держаться на плаву в беспросветности жизни. Сочинение мелодий давало ему в этом болоте скандалов твердую почву под ногами, давало нечто, что он действительно мог почувствовать, потрогать и услышать. Из ее красоты черпал он свои силы и независимость, почти как Самсон, что преисполнялся силой от собственных волос. Пока его жизнь заполняла музыка, он был неуязвим для житейских и семейных неурядиц и поступаться этой своей неуязвимостью отнюдь не собирался.

Всю недолгую дорогу до ресторана они молчали. Ник припарковал машину и помог Лили выбраться наружу. Он заранее приготовился сыграть роль ослепленного безумной любовью молодого мужа, но уже предвкушал возвращение домой, где будет наконец предоставлен самому себе и сможет с головой уйти в свою симфонию.

— Это одно из моих самых любимых мест, — вежливо заметила Лили после того, как они уселись за столик у окна, смотревшего на реку. Она по-прежнему выглядела смущенной, но как еще можно было себя чувствовать в ситуации, которую они вдвоем и сконструировали. За окном медленно вращалось мельничное колесо, ритмично выплескивая струи в лежавшую ниже течения заводь.

— Мне тоже здесь очень нравится.

Лили откинулась на спинку кресла, изо всех сил стараясь принять непринужденный и естественный вид, но, на его взгляд, получалось у нее это неважно. Однако говорить ей он ничего не стал.

— Я до сих пор не верю, что мы это сделали. Или это все-таки сон? — задумчиво проговорила Лили.

— Если это сон, тогда точно такой же сон снится и мне. Все более чем реально, Лили, и нам нужно выжать из этой ситуации как можно больше.

— Я как раз над этим и размышляю. Последнее время, когда у меня начинает неприятно сосать под ложечкой, я стараюсь думать о том, сколько сил, времени и труда я вложила в этот проклятый дом, и о том, как бы поскорее развязаться с диссертацией. — На ее губах появилась улыбка. — А ты, наверное, думаешь о своей музыке.

— Верно. Ради этого и старался, — ответил Ник.

Он чувствовал, как в душе крепнет желание поскорее оборвать те живые ниточки общения, что потихоньку уже начали протягиваться между ним и Лили. Он понимал, что ему будет трудновато все эти дни, недели и месяцы ни разу не переступить едва уловимую границу, что он сознательно проложил между любезными деловыми отношениями и желаниями его мужского начала. До сегодняшнего дня ему удавалось более или менее успешно справляться с воздержанием, однако он весьма сомневался, что такой образ жизни он сумеет сохранить все предстоящие двенадцать месяцев.

Еще вчера он кому угодно мог поклясться, что его музыка заменит ему все. Сегодня его уверенность заметно ослабла. Ему в очередной раз пришлось признать, что одно дело — принять решение и совсем другое — прочувствовать на себе все его последствия. Ему уже доводилось доказывать самому себе этот тезис. Сколько раз, промучившись до седьмого пота с начальными тактами сонаты или сюиты, выстроив наконец все гармонии в соответствии с теорией, он испытывал глубочайшее разочарование от неблагозвучности и неуклюжести мелодии, сыгранной на рояле.

Он заставил себя улыбнуться и в ожидании заказанного ленча завел легкий разговор ни о чем. Однако все его мысли неотступно стремились к ожидавшему их впереди вечеру. С компанией по перевозкам он заранее договорился о том, чтобы все его вещи, включая рояль, переправили в новый дом, где сотрудники института должны были за всем проследить. Он знал, что Лили сделала точно так же. Правда, до сих пор он свое новое жилище в глаза не видел; уйма времени ушла на то, чтобы сдать в наем старую квартиру и утрясти массу ненужных, но неизбежных мелочей. Ему хотелось вступить в свою композиторскую жизнь совершенно свободным и ни от чего не зависимым. Единственное, что ему было известно, — дом отстроен на участке земли в одиннадцать акров на Эппл-Орчард.

— Ник, нам нужно еще кое-что обговорить.

Он непроизвольно стиснул зубы и весь подобрался. Вот оно, началось — первое требование, за которым последует бесконечная череда других.

— О чем ты? — небрежно поинтересовался он, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно. Наглядевшись за долгие годы, как его мамочка играючи вила веревки из отца, он невольно подумал, что мог бы отыскать более подходящее занятие для удовлетворения творческих амбиций.

Лили в нерешительности помолчала, перевела дыхание и продолжила:

— О наших спальнях. Которые в доме.

Ника бросило в жар.

— А что с ними такое?

— Ну… у каждого из нас будет своя отдельная спальня, так обговаривалось с самого начала. Но есть одно маленькое неудобство, о котором нам нужно договориться сейчас.

— Что еще за неудобство?

Лили потупилась и принялась сосредоточенно разглаживать невидимые складки на скатерти. Потом решительно подняла голову и встретилась с Ником взглядом. Он в очередной раз вздрогнул, все еще не в состоянии привыкнуть к яркой голубизне ее глаз.

— Я раньше тебе об этом не говорила, потому что боялась, что ты сразу пойдешь на попятную. Когда ты намекнул, что не прочь согласиться, у меня не хватило духу тебя отговорить, потому что я отдала этому проекту все свое сердце, понимаешь?

— Так что это за неудобство, Лили?

— Я собираюсь держать большинство своих вещей у тебя в спальне. Или ты будешь большую часть своих вещей держать в моей спальне. Все зависит от того, чья спальня будет хозяйской.

— Ничего не понял, — нахмурился Ник. — Пусть хозяйской будет твоя спальня. Мне много места не нужно, был бы рядом рояль. — Помолчав, он с подозрением спросил: — Там ведь две спальни, не так ли?

— Конечно, две. Я говорю о том, что если хозяйская спальня будет моей, тогда тебе придется держать все твои вещи вместе с моими, понимаешь? Мы же не можем давать повод подозревать, что живем раздельно. У меня прекрасные отношения с директором нашего института, и, пока я не буду знать, как часто он решит проверять ход эксперимента, нам придется создавать нужное впечатление.

— Теперь все понятно, — насупился было Ник, но тут же поднес к губам руку Лили и поцеловал ее, чтобы сидевшие за соседним столиком и тайком поглядывавшие в их сторону Боб и Барбара Сондерз удовлетворили наконец свое любопытство. Похоже, от него начинали требовать несколько больше, чем было договорено, но он поспешил уверить себя, что пока все вполне терпимо и он уверенно держит ситуацию в руках. Однако волноваться не следовало, игра ведь только началась. Стоит ему всерьез начать заниматься своей симфонией, никакие благоглупости не смогут отвлечь его внимание, разве что загорится этот чертов дом, а вместе с ним его рояль.

— Я думаю, первой вставать буду я, а когда я уеду на работу, ты спокойно сможешь войти за всем, что потребуется, — продолжила между тем говорить Лили.

— Справимся, ничего страшно, — согласился Ник.

Все эти рассуждения про то, как они будут уживаться в доме вдвоем, начинали действовать ему на нервы. Каким образом мог он добиться благопристойных отношений с Лили, когда его воображение заполонили соблазнительные видения научного сотрудника Лили Метьюз, снующей по коридорам в весьма соблазнительных полупрозрачных одеяниях и то и дело наклоняющейся, чтобы снять показания с каких-то приборов и датчиков. Что эти приборы измеряли и показывали, Ник понятия не имел, но исподволь его точило подозрение, что его долгожданное уединение денно и нощно будет подвергаться воздействию со стороны длинноногой рыжеволосой дамы. Надеялся он единственно на то, что воздействие это в конечном счете сыграет благую роль и добавит ему вдохновения.

Конец их ленча прошел более чем спокойно. Они обсудили общих знакомых в городе и то, какой замечательной вышла свадьба у Стива с Айви. Когда они выходили из ресторана, Ник широким жестом обнял Лили за плечи. Если бы он обнимал ее чуть дольше, это перестало бы его смущать. Но сейчас от каждого пусть даже совсем мимолетного прикосновения его пронзало как ударом тока. Ничего подобного он от себя не ожидал, полагая, что знакомство с сестрой Айви перерастет, возможно, во взаимную симпатию, но не более.

— Какие у тебя дальнейшие планы? — поинтересовался Ник. Лили в ответ неопределенно пожала плечами. — Если ты не против, — продолжил он, — мне хотелось бы поехать к этому дому и посмотреть, что там сталось с моим роялем.

— Хорошая мысль, — кивнула Лили. — Заодно посмотрим, куда его поставили.

Он помог ей усесться в машину и, выехав на двухрядную скоростную магистраль, направился на окраину города. Ехал он не спеша и молчал, как, впрочем, и Лили. Собственно, все уже обговорено, подумал он, и в очередной раз ошибся.

— А какой твой любимый цвет? — неожиданно спросила она.

— Даже и не знаю… — озадаченно ответил Ник, подумал, нахмурив брови, и неуверенно продолжил: — Наверное, желтый. А зачем ты спрашиваешь?

— Просто я не могу не знать кое-какие мелкие детали, которые должны быть известны только нам двоим. Люди ждут от мужа и жены совершенно определенных вещей. — Скрыть свой скептицизм ему явно не удалось, потому что Лили углубилась в тему: — Ты не смотрел кино «Вид на жительство»? Там героиня выходит замуж за француза только ради того, чтобы тот смог остаться в Соединенных Штатах. Тем не менее его задержали и выслали обратно из-за того, что он не смог сказать, каким кремом для лица она пользуется.

— Знаешь, я не думаю, что кому-нибудь взбредет в голову с пристрастием расспрашивать меня про твой крем для лица.

— Это ты так считаешь, — наморщила носик Лили. — Тебя, может быть, и не станут расспрашивать, но моя матушка буквально умирает от любопытства и не преминет учинить мне форменный допрос. Нам еще повезло, что мои родители живут в двух часах езды от нас, — рассмеялась Лили и покачала головой. — Она всегда считала меня импульсивной натурой. Ну что ж, я постараюсь ее не разочаровать.

— Надеюсь, она не любительница сюрпризов и не заявится к нам в гости как снег на голову? — поинтересовался Ник.

— Да нет, я уверена, она сначала позвонит. Это еще одна причина, по которой я хочу, чтобы наши вещи были в хозяйской спальне. Я хочу подготовиться к любой неожиданности, особенно в первые недели, когда вокруг всех так и гложет любопытство. Со временем все привыкнут и успокоятся.

— Теперь я понял.

— А твои родители? Они ото всего этого не обалдеют?

— Отец, возможно, и нет; не забывай, он уже видел нас вдвоем тогда на свадьбе. — Ник поиграл желваками. — Мать, конечно, будет в восторге, не без этого. Последние три года она только и делала, что убеждала меня подыскать достойную женщину и наконец остепениться.

Ник замолчал, потому что дорога сделала довольно крутой вираж, огибая массивную скалу. Лили указала рукой вперед:

— Вон там, чуть дальше, поворот, сразу после того знака.

— Вижу.

Знак оказался маленьким указателем со стрелкой и надписью, где каждое слово начиналось с заглавной буквы, — «Дом Твоей Мечты». Самого дома с дороги видно не было, сколько Ник ни вглядывался сквозь черные стволы голых, без единого листика, деревьев. Он медленно свернул на боковую асфальтовую дорогу, которая полого поднималась на холм. Когда он выехал наконец на вершину, дорога резко ушла влево.

— Вот он, Ник, смотри!

Ник улыбнулся неподдельному энтузиазму Лили и, притормозив машину у подъезда, остановился. Время от времени он проходил мимо этой стройки, слышал, как перекрикиваются и стучат строители, но никогда даже и не думал, что будет здесь жить. Снаружи дом казался великолепным, его элегантные современные линии изящно обрамляли громадное венецианское окно, занимавшее чуть не весь фасад, выложенный плиткой. Все остальное было, похоже, сделано из дерева, и дом из-за этого выглядел естественным продолжением окружавших его по-зимнему голых деревьев.

Как только Ник выключил мотор, Лили распахнула дверцу, торопливо выбралась из машины и нетерпеливо оглянулась через плечо, пока он не спеша вылезал со своего места.

— Пошли, пошли! — позвала она его.

Он слышал, как ветер шумит среди голых сучьев высоко в кронах деревьев, хотя здесь, под ногами, не чувствовалось ни дуновения, и ковер из опавших листьев шуршал только под их ногами. Солнце наконец пробилось из-за плотных облаков, но было бледным и совершенно не грело. Морозный воздух приятно холодил лицо, принося едва заметный запах дыма от горящего где-то неподалеку костра. В Вермонте февраль всегда был одним из самых холодных месяцев, но в этом году погода показала себя уж вовсе не надежной, в канун Рождества столбик термометра упал до шестидесяти градусов по Фаренгейту[1], и конца этому, похоже, не предвиделось.

Они подошли к крыльцу. Лили с улыбкой сняла с руки перчатку и приложила ладонь к панели, располагавшейся сбоку от входной двери, как раз под дверным звонком. Что-то негромко загудело, и Лили, взявшись за входную ручку, без усилий открыла дверь.

— Намного практичнее, чем какой-то там замок, правда? — с гордостью в голосе спросила она. Ее голубые глаза так и сияли. — И не придется переживать из-за потери ключей. Систему можно запрограммировать на десять индивидуальных ладоней и отпечатков пальцев. Когда войдем, я добавлю в оперативную память твои.

— А еще кто-нибудь может войти сюда таким способом?

— Нет, никто. В принципе может зайти директор, но и ему с этого момента придется звонить в дверь. Входи же, хватит стоять на пороге.

Они одновременно шагнули в просторный холл, выложенный плиткой, где на самом видном месте по противоположной стене распласталось какое-то вьющееся домашнее растение с широкими листьями. Уютное тепло сразу обступило Ника со всех сторон, ласково прикоснувшись к его холодным щекам. Воздух здесь был просто удивительным — легким и бодрящим. Ник мог поклясться, что от этого пьянящего воздуха у него даже слегка кружится голова, но тут же решил, что его живое воображение снова играет с ним дурную шутку. Чтобы прийти в себя, он даже помотал головой.

— Конечно, ты знаешь, что растения помогают удалять вредные вещества из воздуха внутри помещения, — тоном опытного лектора объясняла Лили. — Это особенно важно зимой, когда все окна и двери постоянно закрыты. Этот дом считается полезным для здоровья, потому что его строили с использованием биоразлагающих красок и строительных материалов, а ковровый настил на всю ширину комнат вообще не использовался, чтобы избежать загрязнения помещений химическими соединениями. Ну и конечно, встроенная система проверки концентрации радона в окружающей среде.

— Все понятно, — сухо кивнул Ник и спросил: — Лили, а за какой раздел проекта отвечала ты? В буклете «Навсегда вместе» говорилось только о том, что ты сыграла ключевую роль в окончании строительства.

По выражению лица Лили он понял, что вопрос ей приятен.

— Архитектурным проектом я вообще не занималась, разве что той его частью, которая касалась воздействия на окружающую среду и на здоровье, но это входит в мои обязанности. Дом решили делать из дерева, потому что это отличный изолятор и на терморегулирование требуется процентов на девяносто меньше тепла и энергии, чем обычно. Другими словами, все новшества делались по моим предложениям, — смущенно рассмеялась Лили.

— Получается, это действительно уникальный проект.

— Ты прав. Я очень надеюсь, что в будущем так станут строить все дома.

— Похоже, ты всерьез увлечена этим делом.

— Ты удивлен?

— Ну, в определенной мере да, — ответил он и тут же быстро добавил: — Но только потому, что как-то не приходилось над этим задумываться.

— Знаешь, мне с самого детства хотелось участвовать в чем-то таком, — понизив голос, призналась Лили, и от неожиданной доверительности ее тона у Ника по спине забегали мурашки. — Теперь это, можно сказать, мое призвание. Мне так хочется что-то изменить в этом мире к лучшему и сделать место, где мы живем, самым лучшим на земле. Сейчас для меня нет ничего важнее.

Ник, улыбаясь, примиряющим жестом выставил ладони вперед, сдерживая ее горячность:

— Верю, верю! Не думаю, что ты втянула меня в это дело ради того, чтобы добавить немного остроты в однообразную жизнь. Кроме того, не забывай, что я согласился на этот брак тоже по личным соображениям. К своей музыке я отношусь так же, как ты к своей экологии, а предназначение ее такое же возвышенное, как и желание сделать наш мир чище.

— А другие твои сочинения тоже такие красивые и мелодичные, как и тот свадебный марш? — В ее вопросе Нику почудились грустные нотки.

— Если ты спрашиваешь меня о том, занимаюсь ли я воспроизводством атонального мусора, который разрушает классическую музыку двадцатого века, то мой ответ — нет. В музыку я всегда стараюсь вложить красоту.

— Надеюсь, когда-нибудь я смогу ее послушать. Обещаю, что не буду поспешна в суждениях, потому что в музыке не очень-то и разбираюсь. Я просто знаю, что мне нравится, а что нет.

— Идеальная публика для первого прослушивания, — суховато заметил Ник.

Лили чуть приподняла брови:

— Уж какая есть. Ну да ладно, мы, наверное, можем подняться наверх и разложить хотя бы часть вещей. — Она обернулась, посмотрела на Ника и вдруг улыбнулась ему озорной улыбкой: — Кто первый окажется на втором этаже, выбирает лучшие ящики и полки!

Она со смехом бросилась вверх по лестнице, перескакивая чуть ли не через две ступеньки. Ник в немом изумлении покачал головой. В душе его отчего-то шевельнулась грусть. Если так пойдет и дальше, эти двенадцать месяцев скучно здесь не будет. А грусть возникла от того, что он все время порывался вести себя в браке именно так, как того требует от женатого человека общество. Поэтому он упрямо напоминал себе, что это вовсе и не женитьба, что ему совсем не обязательно подниматься вслед за Лили на второй этаж, заходить в спальню и плотно закрывать за собой дверь.

Но делать было нечего, и он начал медленно подниматься по натертым до блеска деревянным ступенькам, задумчиво ведя ладонью по гладким отполированным перилам из мореного дуба и мысленно издеваясь над собой за свою неспособность избавиться от чувств, которые казались ему недостойными. Он прекрасно знал, какой договор они заключили с Лили, и тем не менее чем дальше, тем сильнее желал получить кое-что сверх оговоренной сделки и особенно сегодня вечером. Он никак не ожидал, что пребывание под одной крышей с женщиной, с которой он заключил фиктивный брак, сможет настолько выбить его из колеи и лишить душевного спокойствия. Но с другой стороны, он ведь сам согласился на это и теперь вступает на неведомую ему до сих пор территорию, что уже предопределяет его уязвимость.

Он всегда считал себя самодостаточным человеком. Черт возьми, он и сейчас не перестал им быть, и ему вовсе не нужно, чтобы какая-то женщина влезала в его жизнь и располагалась там по своему усмотрению, как в свое время проделала его мать. Стал бы отец так безоговорочно сносить ее поучения все эти годы, если бы она с самого начала его не охомутала?

Так что правильнее всего взять себя в руки, и чем скорее, тем лучше. Неясные отблески некоего семейного счастья, которые почудились ему в какой-то момент, на деле оказались обычными мучительными иллюзиями. Он слишком хорошо знал жизнь, чтобы позволить себя одурачить, пусть даже Лили исключительно привлекательная женщина и, если судить по этому дому, подлинный гений домостроительства и экологии. Большую часть времени она будет занята своей работой, как и он своей. Его творческая муза, по всей видимости, действительно заскучала, раз он оказался способен додуматься до таких банальностей. Лучше всего направить всю энергию на доработку второй части симфонии.

Легкий толчок в нужном направлении — и он благополучно возвратился на правильный путь.