Синий луч

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

— Где? Где, мама?! — Саша быстро оглянулся. — Где?

Мать посмотрела на стол. Коля, схватив букет, протянул его Галине Аркадьевне.

— Это мы вам, — прошептал он, сдерживая слезы, и выскочил из комнаты.

Галина Аркадьевна прижала к груди цветы, устремив взгляд на записную книжку мужа.

Саша тоже увидел книжку. Он тяжело шагнул к столу, бережно, словно боясь причинить ей боль, притронулся. Потом осторожно открыл и впился глазами в первую страницу. Все поплыло перед взглядом подростка, он видел прямой, четкий почерк отца. Такой же, как и в тех немногочисленных письмах, которые свято хранила мать… Да, это книжка отца.

— Мама, ты отдашь ее мне? — спросил Саша. — Я буду беречь ее до самой… до самой смерти! — Саша обернулся и по лицу матери понял, что ей больно отдать книжку даже сыну. — Нет, нет, мама, пусть она будет у тебя, я только прочту, — и он положил книжку на стол. Сел рядом с матерью. Обнял ее за худенькие плечи и тихо, взволнованно, как клятву, произнес: — Я всю жизнь буду с тобой.

— Саша, я не могу отпустить вас одних, — промолвила Галина Аркадьевна, глядя на посуровевшее лицо сына. Подумала: «Упрямый, не удержишь!» — Пойми, Саша, вы с Николаем оба… увлекающиеся, что-нибудь надумаете в дороге…

— Мама, мы только будем искать вещи отца, — тихо проговорил сын и, схватив мать за руку, горячо спросил — Хочешь, мы поклянемся тебе, что ни шагу не сделаем дальше? Я и Николай!

— Саша, хороший ты мой! — ласково улыбнулась и засмеялась мать. — Неужели ты думаешь, что я никогда не была такой, как ты? Ты, наверное, представляешь меня только взрослой. А я была такой, как ты. Девчонкой взбиралась на гору, и обязательно на самую высокую, плавала, ныряла, пока не начинала захлебываться.

Сын недовольно нахмурился: разговор затягивался. Уйти — обидишь мать, он не мог этого сделать, но в саду его уже давно ожидал Николай. Нетерпелось скорее пристрелять берданку, которую где-то раскопал Николай. И повозились же они с ней! Приклад скрепили проволокой, а потом еще наложили планки на шурупах, припаяли мушку…

— Бывало, дашь обещание что-нибудь не делать, — продолжала мать, — а увидишь ребятишек, как они с кручи вниз головой в Донец прыгают, и самой захочется попробовать. Интересно — испугаешься, сумеешь? И прыгала, и разбивалась… Нет, нет, Саша, одних я не пущу, не соглашусь на вашу поездку.

— Мама, мы упустим время, — взволнованно заговорил сын. — Июль уже на исходе, к половине августа нам необходимо вернуться в город, сколько же у нас дней? Двадцать два. А кто знает, что произошло там, где засыпана лодка отца.

— Нет, Саша, я не могу… Ты у меня один.

Сын, опустив голову, помолчал несколько мгновений, покусывая губы, и приглушенно спросил:

— А разве Олег Кошевой был у матери не один? А молодогвардейцы не выполняли заданий… одни?

— Саша, — мать укоризненно покачала головой. — Как можно сравнивать то время… Но и молодогвардейцами ведь руководили старшие!

— По заданиям они ходили одни, — упрямо повторил сын. — Да еще по каким! А мы что собираемся делать? Подняться вверх по Донцу и отрыть лодку. Это же прогулка!

— Отец не решился на это, видимо, очень сложно.

— Ты же сама говорила, что началась война и ему было не до лодки. А я… я должен найти вещи отца.

— Но поймите вы, что это не прогулка. Берега Донца местами еще не разминированы, в лесах неразорвавшиеся гранаты, снаряды, да и подводные камни… Саша, пойми, дорогой мой, ты у меня теперь один! Я не могу… не могу, — Галина Аркадьевна отвернулась, скрывая слезы.

— Хорошо, мама, — Саша поднялся, посмотрел на фотографию отца, прикрепленную над его кроватью, и тихо закончил: — Я подумаю, как нам быть.

В саду послышался крик иволги. Галина Аркадьевна удивилась:

— В этом году что-то часто стала залетать к нам в сад иволга.

Сын промолчал.

— Иди, Коля тебя заждался.

Саша вышел на крыльцо, осмотрелся, тихо проворковал горлинкой. В глубине сада весело застучал дятел. Саша направился туда.

— Ну и долго ты разговаривал, — недовольно сказал Коля, появляясь из-за куста смородины. — Ждал тебя, ждал, чуть не уснул.

— Сколько раз я тебе говорил, что иволги в сады не залетают, — сердито сказал Саша. — Тоже мне — тайный знак подает. И дятлу летом в саду делать нечего, зимой — другое дело.

— А горлинки бывают, да? — обиделся Коля. Саша улыбнулся.

— Не прилетают, но зато на косе, когда их много собирается, они так воркуют, что здесь слышно.

— Так то в полдень, а сейчас утро. Тоже мне, оправдался, — Коля отвернулся, посмотрел на ту сторону реки. — Видишь, там нет ни одной.

— Ладно, — сдался Саша, — оба виноваты. Это мы с тобой учтем, а вот что дальше будем делать?

— Не разрешает? — тревожно приподнялся на цыпочках Коля.

— Нет. Одних, без взрослого, говорит, не пущу.

— А где нам взрослого взять? Кто с нами поедет? — Коля перешел на шепот: — А потом — не можем же мы рассказать все, что задумали? Засмеют. Ты об этом с матерью говорил?

— Намекал осторожно.

— Она как думает?

— Усмехнулась. Отец, говорит, тоже всегда о чем-нибудь мечтал: то думал подземные реки вывести на поверхность, у него был такой проект, то еще что-то.

— Ох и здорово! — воскликнул Коля, глядя на реку. — А то был я у бабушки в Володарске, так летом искупаться негде. Чуть не пропал от жары.

— Искупаться, — недовольно протянул Саша, — без этого еще можно жить, а вот орошать посевы, это да.

— А ты не перебивай! Я только хотел об этом сказать. Что я — не понимаю?

— Отец предлагал пробурить скважины, найти метан и приспособить его для отопления квартир. В шахтах, мол, гремучего газа не будет, он весь к скважине начнет пробиваться.

— Я слышал, — Коля оглянулся, словно боясь, чтобы его никто не подслушал, — что это уже делают. Испытывают. Может, и все насчет синего луча правда? Может, мы найдем «санит»?

— Тише, ты! — угрожающе сказал Саша.

— Да здесь никого нет, — шепотом ответил Коля.

— Уговор помнишь?

— А как же?

— Только мы об этом знаем, и больше никто! — Саша быстро заглянул за густой куст смородины. — А то может кто подслушивает? Где берданка? Пошли попробуем.

С ружьем, завернутым в тряпку, ребята уселись в лодку и направились на левый берег Донца.

Когда Саша и Коля скрылись в лесу, в дом Тропининых вошел Горчаков.

— Опять в слезах, Галина… — Горчаков пожевал губами, — Аркадьевна. Мучаете вы себя. Вижу, только и забываетесь немного на работе. Вечером вы в хорошем настроении. Да и понятно, конечно, там коллектив, товарищи… Признаться, я и сам заскучал, надо поступать на работу. — Горчаков с сожалением вздохнул. — Хотелось побродить по Донцу, отдохнуть после войны, немного рассеяться. Да вот беда, не знаю я этих мест.

Галина Аркадьевна вспомнила разговор с Сашей и подумала: «А что, если уговорить Сашу, чтобы он поехал с ними? Офицер, бывалый человек…»

— Поступишь на работу — отпуск предоставят только через одиннадцать месяцев, — продолжал Горчаков и, рассеянно оглядывая комнату, все время внимательно следя за лицом Тропининой. — Опять ни дня, ни ночи покоя. Разве утерпишь работать по восемь часов, когда люди все силы отдают на восстановление разрушенного фашистами хозяйства? Да ни за что на свете!

— Удержаться трудно, — согласилась Галина Аркадьевна, посматривая на часы. Ей еще нужно было переодеться в рабочий костюм, а Горчаков и не думал прощаться. — Все работают.

Горчаков поднялся.

— Простите, Галина Аркадьевна, я вас задерживаю… Пойду… Кстати, вы сегодня не будете в клубе? Приехали из областного центра артисты, у нас будут всего два дня. Я бы по свободе мог достать билеты, вам и Саше. Не хотите?

— У меня сегодня срочная работа, — извинилась Галина Аркадьевна. — Надо бы спросить Сашу, может, он сходил бы с вами?

— А где он?

Из-за реки донесся гулкий ружейный выстрел. Галина Аркадьевна испуганно вздрогнула и, растерянно улыбаясь, сказала:

— Это они. Уже где-то достали ружье.

— Вы не боитесь… — Горчаков замялся, потом с ноткой сочувствия в голосе закончил, — не боитесь за такое вольное поведение сына?

Галина Аркадьевна, помолчав, ответила:

— Пока нет.

Горчаков вышел. Галина Аркадьевна, быстро переодевшись, подошла к зеркалу. Вот и старость подходит. Не годы бороздят лицо морщинами, тушат блеск в глазах, а горе. За последние две недели особенно осунулась, и много-много мелких морщинок переплелись у глаз, а промеж черных бровей, словно кто рассек переносицу, тяжелым шрамом легла глубокая складка. Борис, Борис! Сколько теплой ласки берегла для тебя твоя Галинка! Ничему не верила.

Галина Аркадьевна взяла вязанную «авоську», — после работы надо получить по карточкам хлеб, — и с грустными думами вышла на крыльцо.

Со скамейки у крыльца резко поднялся Горчаков. Появление его было так неожиданно, что женщина вздрогнула и сказала:

— Вы меня напугали. Я так задумалась, что не заметила вас.

— Простите, пожалуйста. Конечно, это не хорошо с моей стороны, но, Галина Аркадьевна, поймите, здесь я один, мне хотелось бы посоветоваться. У вас есть лодка. Продайте мне ее или дайте на месяц. Мне надо отдохнуть… Я так люблю природу.

— Видите ли, Георгий Игнатьевич, — почему-то впервые обращаясь к нему по имени, сказала Галина Аркадьевна, — лодка не моя. Сделали ее сами ребята. Поговорите с ними, может, они вам уступят ее?

— Без вас у меня ничего не получится, — улыбнулся Горчаков. — Сам был таким, о путешествиях мечтал… Где их найти? Попробую.

— Переправьтесь на ту сторону, — Галина Аркадьевна указала за реку. — Но в лесу вы вряд ли их найдете. Лучше посидите на берегу, подождите… Извините, мне пора на работу.

Галина Аркадьевна пошла на улицу, а Горчаков не спеша зашагал к берегу, ощупывая взглядом все, что было во дворе. У реки он отыскал камень, подкатил его к воде и сел. Выловив из Донца гибкий ивовый прутик, он сперва легонько, потом сильнее и сильнее принялся хлестать им по песку, словно давая выход своей ярости.

Он был взбешен. Две недели, проведенные им в Крутых Горах, ничего не прибавили к его данным. Из записной книжки Тропинина он знал о месте, где осталась лодка геолога, но самому отправиться на поиски ее было опасно: его поведение может показаться подозрительным. Да и есть ли там что-либо, указывающее, где искать «санит»?.. Все эти дни он заходил в пивные, ресторан, столовые — прислушивался к разговорам и не мог уловить ни одной нити, по которой он бы добрался до «санита». Он попытался заговорить с крутогоровскими сталеварами. После первого вопроса — можно ли поступить к ним на завод — рабочие внимательно и явно подозрительно оглядели его и посоветовали обратиться в отдел кадров. Неужели придется поступать на завод? Документы у него вне подозрений, но срок?.. А что, если уговорить Сашу поехать искать вещи отца? Тогда…

Саша и Коля, возбужденные успешным испытанием ружья, — оно било далеко, кучно и пробивало толстую доску, — шумно уселись в лодку. Коля налег на весла. Саша, гордо откинув голову, правил, видя себя уже не около Крутых Гор, а недалеко от Семигорья, где были завалены вещи отца. Вдруг он заметил Горчакова.

— Опять этот… Жора, — недовольно проговорил он. — И чего он повадился к нам?

Коля обернулся, посмотрел на Горчакова и спросил Сашу:

— А чего ты так на него? Если бы не он, мы бы ничего не знали о… ну, ты понимаешь, о чем?

— Отдохнуть ему надо после войны, — передразнил Саша. — Все работают, а он по пивным лазит.

— А помнишь, когда еще Кротин вернулся, а до сих пор не работает.

— Мама говорила, что он и до войны на базаре пропадал — спекулировал.

Коля опять обернулся, чтобы посмотреть, что делает Горчаков, усмехнулся:

— Он купаться пришел, а ты говоришь — ничего не делает, — Коля внимательно посмотрел на помрачневшего товарища. Вдруг, бросив весла, он пересел на корму и, заглянув в глаза Саши, взволнованно прошептал — А что, если он… если он… твоей маме нравится?

— Что?! — Саша приподнялся. — Как ты смеешь так говорить?

— Саша… Саша… — заторопился Коля, — ну может же быть такое!

— Ты не знаешь моей мамы, — с горькой обидой проговорил Саша и отвернулся. У него мелькнула мысль: «А что, если это правда?» И он тотчас в душе поклялся — «Уйду».

— Не обижайся, — виновато промолвил Коля. — Это я только подумал. Я не верю. Хочешь, клятву дам? Нашу! — Он приподнялся, выпрямился. — Я, член организации имени лейтенанта Смирнова, вызвавшего огонь на себя, и имени геолога Тропинина, отказавшегося работать на фашистов, клянусь!..

Горчаков заметил ребят, когда они вышли из леса. Он начал медленно раздеваться, делая вид, что пришел искупаться. Мысли путались. Он видел, что Саша относится к нему настороженно, и даже догадывался о причине, поэтому в присутствии подростка он старался быть суховатым с его матерью. Наблюдая за ребятами, Горчаков увидел, как Саша вдруг встал, выпрямился, будто солдат, принимающий присягу. «Что это у них?» — подумал Горчаков.

Вдруг недалеко от Горчакова кто-то вскрикнул. Он обернулся и увидел, что с высокой кручи падает в реку девочка. Краем глаз он заметил, как Саша и Коля бросились из лодки в воду. Но они были далеко от девочки. Горчаков прикусил губу от радостной мысли: «Вот когда он поверит мне!» Взбежав на кручу, он прыгнул в Донец. Вынырнул он в тот момент, когда девочка уже второй раз погружалась в воду. Горчаков схватил ее и, держа навесу, подплыл к берегу.

Девочка уже на песке вдруг громко заплакала. Горчаков нагнулся над нею.

— Дядя Георгий, как хорошо, что вы успели, — Коля восхищенными глазами смотрел на Горчакова. — Если бы оттуда плыть, — он показал на место, где около камня лежала одежда, — не схватили бы! А то с кручи и сразу рядом. Здорово получилось!

— Мы не подоспели, — тяжело дыша, сказал Саша и строго спросил девочку: — Ты почему около обрыва игралась?

Девочка уже пришла в себя, перестала плакать. Взглянув на Сашу, она вскочила и кинулась по тропке бежать. Отбежав немного, она остановилась и тихо попросила:

— Дядя Саша, не говорите маме, а то она ругаться будет, — и скрылась за деревьями.

Горчаков окинул подростков взглядом и вскрикнул:

— Ребята, а лодка! Уплыла! Догоняй! — прыгнул в воду к уплывающей лодке. — Скорее!

Коля хотел броситься за ним, но Саша дернул его за руку.

— За мной! — приказал он и побежал вдоль берега.

Коля, поняв, что так они скорее успеют к лодке, побежал за другом. Догнав Сашу, он прошептал:

— А ты говорил… Видал, как он точно нырнул? Не даром он в армии был.

Саша виновато промолчал.

Ребята добрались до лодки. Коля сел на весла, Саша направил лодку к плывущему к ним Горчакову.

— А вы перехитрили меня! — воскликнул он, хватаясь за борт, и с тревогой спросил: — А выдержит ваша посудина троих?

Саша рассмеялся и не без гордости ответил:

— Она пять человек поднимает. Влазьте, — и, поборов в себе неприязнь к Горчакову, произнес — Влазьте, дядя Георгий.

Скрывая радостную улыбку, Горчаков окунулся в воду, вынырнув, шумно фыркнул и ловко забрался в лодку. Внимательно оглядев ее, он похвалил:

— Хорошо сделана. Видно сразу — мастера делали.

Гордые от похвалы, Коля и Саша переглянулись.

— А знаете, чего ей не хватает? — усевшись на скамеечку, спросил Горчаков и, не дожидаясь ответа, продолжал — Паруса! А ну-ка дай, Коля, я посмотрю, можно его приспособить?

Коля посторонился, и Горчаков промерил четвертями ширину скамейки, на которой садится гребец. Прищурив глаз, он помолчал и потом решил:

— Можно!

Лица ребят засияли. Это было их давнишнею мечтой. Но они не знали, как приспособить парус.

— А вы, дядя Георгий, знаете, как это сделать? — потянулся к Горчакову Коля. — Эх, под парусом прокатиться бы! Во-первых, — как на море, а второе, — мы бы, Саша, весь путь не сидели на веслах, мозоли не набивали бы! Как ветер — мы парус на-гора! — Он обернулся к Саше. Тот сердито посмотрел на друга. Коля удивленно пожал плечами: «Я же не сказал лишнего, что ты сердишься?» Но осекся, будто внимательно рассматривая что-то на берегу.

Горчаков сел грести. Далеко закидывая весла, он всем корпусом налегал на рукояти и лопасти, пеня и взбивая воду. Лодка так быстро набирала скорость, что, казалось, вот-вот оторвется от зеркальной поверхности воды и взлетит.

— Ого! — не удержался Коля. — Это побыстрее, чем мы с тобой вдвоем гребем, — обернулся он к Саше.

Саша утвердительно качнул головой.

— А знаете, что, ребята, если хотите, я помогу вам оборудовать парус. У вас есть какой-нибудь инструмент? Молоток, пила, топор?

— Есть, — ответил Саша.

— Тогда правь домой, — приказал Горчаков. — Сейчас приступим.

Когда все трое приблизились к сараю Тропининых, Саша подумал, что не стоило бы постороннему человеку показывать имущество, приготовленное для экспедиции (оно было в сарае), но необходимо было выбрать для мачты подтоварник, и Саша открыл дверь.

— О-о! — удивился Горчаков, увидя посреди сарая поставленную по всем правилам туристскую палатку. — Да здесь лагерь туристов! — он посмотрел на ребят. — Ваша?

— Угу, — кивнул головой Коля. — Это мы здесь…

— Спим! — закончил за него Саша.

— Да, да, спим! — торопливо подтвердил Коля.

— Да у вас тут целая мастерская! Вот это здорово! — Горчаков подошел к верстаку, оглядел его. Потрогал острие зубьев пилы, ногтем тронул жало рубанка. — С таким инструментом можно что угодно сделать. Постойте, постойте, — удивленно сощурился он. — Да вы не сами ли соорудили лодку? А ну-ка, признавайтесь.

— Сами, — заулыбался Коля.

— Нет, — возразил Саша. — Мы делали, а руководил дедушка Илья.

— Да, дедушка нам помогал, — подтвердил Коля.

— Не помогал, а руководил, — сердито поправил Саша.

— Давайте выбирать подтоварник, — вмешался Горчаков.

Достали нужную жердь, и ребята топорами принялись очищать ее от сучьев, потом закрепили на верстаке. Горчаков, сгибая на наковальне крючки для оснастки паруса, обратился к Саше:

— Послушай, Саша, я понимаю, что летом вы без лодки, как без рук. — Он громко постучал по кольцу, помолчал. — Мне, понимаете, нужна лодка. Хочется проехаться по Донцу, — и опять часто застучал молотком.

Ребята приостановили работу, вслушались.

— Вот если бы вы, — Горчаков, прижмурив левый глаз, оценивающе осмотрел кольцо, — если бы вы помогли мне сделать лодку, а?

— Да, мы… — Коля взглянул на Сашу и осекся… — Леса нет, — вздохнул Саша.

— Я постараюсь достать, — ответил Горчаков. Он положил кольцо и сдвинул фуражку на затылок. — Готово! Все металлические части готовы. Теперь дело за парусиной. Где же нам ее достать? Как вы думаете?

— У матери попрошу, — решительно сказал Коля. Потом, подумав, сокрушенно вздохнул: — Не даст. Ничего нет.

— Обождите, по-моему, у меня можно выкроить из постельного белья простыню. Да. Я сейчас! — Горчаков поднялся, отряхнул стружки с коленей, поправил фуражку и вышел.

Коля выглянул в дверь.

— Вот это здорово, парус у нас будет!

— И чего тебе не терпится, — напустился на него Саша. — Мы да мы… поедем. Договорились вдвоем, и все!

— А ну тебя, вечно ты придираешься ко мне! — вспылил Коля. — По-моему, пригласить дядю Георгия, и мать сразу согласится отпустить нас. А ты заметил, он все умеет. Думаешь, помешает? Ничего подобного, пусть себе бродит по лесу, а мы будем делом заниматься. А кто парусом будет управлять?

— Выучимся, — Саша попытался остановить товарища.

— «Выучимся», — передразнил Коля. — Пока научимся — лето пройдет. А без паруса — тяни лямкой. Как бурлаки у Репина. Вот!

— Может, он и не поедет? Очень нужно ему возиться с нами, — начал сдаваться Саша.

— Сперва надо попробовать, а потом — говорить, — наступал Коля.

— Нет, надо вдвоем. Понимаешь, может, все правда, что пишет отец. А может там «санит»?

— А мы вещи не дадим ему смотреть, если ты боишься.

— Ночью уснешь…

— Охранять будем! Нас двое. Да и не нужно ему это все, — махнул рукой Коля. — Книжка-то у него была. Он, небось, читал ее, по его мнению, там нет ничего. — Коля подошел к другу. — Ты, Саша, не обижайся на меня, я не хочу плохого сказать о твоем отце, но это ведь мечта… Ты понимаешь, он мечтал!

— Я понимаю, не маленький. А со скважинами он тоже мечтал? А сейчас испытывают.

— Тише. Идет, — Коля взялся за рубанок, заширкал им по подтоварнику.

Вошел Горчаков. У него подмышкой был большой сверток. Оглядев сарай, он со вздохом сказал:

— Придется на улице кроить парус, тут негде.

— Увидят там, — предостерегающе сказал Коля.

— Да, — согласился Горчаков. — Неинтересно будет. То мы придем на лодку — раз — и с парусом, а то кто-нибудь уже знать будет, — он еще раз оглядел сарай. — Если палатку убрать — поместимся.

— Сейчас, — Коля кинулся снимать палатку, а Саша принялся помогать.

Горчаков подошел к палатке и, раздвинув, заглянул во внутрь.

— Обождите ребята, — усмехаясь, остановил он Колю и Сашу. — А ну, признавайтесь, зачем вам все это? — показал он на палатку. — Путешествовать собрались? И, наверное, тайком, чтобы родители не знали? Все уже приготовили: котел, сети для рыбки… А переметы взяли? — вдруг строго спросил он Колю.

— Взяли, — растерянно ответил тот.

— А спички в непромокаемой обертке?

— Не-ет, — заморгал глазами Коля.

— Насидитесь без огня! Без огня ничего не сварите, придется рыбу сырую есть. Вот что мы сделаем, — Горчаков шагнул к подросткам. — Я ничего не скажу родным, а вы… берете меня с собой. Договорились?

— Родные знают, — улыбнулся Коля. — Да только Сашина мать…

— Коля! — остановил его Саша.

— Не пускает? — договорил за Колю Горчаков и, увидев, что тот утвердительно наклонил вихрастую голову, быстро добавил: — Известное дело! Ай, как скоро забывается, что сам убегал когда-то из дому! Искал — а может за той горой богатство, легкая жизнь! — Горчаков сокрушенно покачал головой. — На все бы решился, а вот уговаривать Сашину маму, чтобы она вас отпустила, не буду.

— Почему? — чистосердечно удивился Коля.

— Эх ты, малыш, — усмехнулся Горчаков и, видя, что Коля обиженно нахмурился, поправился: — Да не умом и ростом, а сердцем ты малыш, Коля. Смотри, вон Саша понимает. Почему? Одна она останется, Саша ей сейчас дороже всех на свете. Ни за что она не отпустит его! А вдруг что случится! Ураган, молния — простудиться можно…

— Да нам совсем недалеко! — воскликнул Коля. — Если хорошенько попросить тетю Галю — отпустит.

— Как ты думаешь, Саша? — повернулся к подростку Горчаков.

— Я еще поговорю с мамой.

— Ты уже разговаривал? — удивился Горчаков.

— Да, поэтому и сидим здесь, — махнул рукой Коля. — Готовились всю зиму, а теперь все может сорваться.

— Как же вам помочь? — Горчаков облокотился на верстак, нетерпеливо забарабанил пальцами по выструганной жерди. — Ничего сразу не придумаешь. Давайте лучше с парусом покончим, а потом будем решать дальше. — Он сволок в сторону палатку, расстелил посредине сарая две простыни — одну к другой. Опустившись на колени, черным карандашом наметил косой срез. — Так. Это мы отрежем и пришьем туда, чтобы парус больше был. А это надо вырезать для красоты. Покрой наш будет, как у каспийских рыбаков.

— Дядя Георгий, давайте все трое… тайком? А? — Коля присел рядом.

— Трое? Тайком? — Горчаков помолчал, будто обдумывая, и рассмеялся: — Вам-то, пожалуй, ничего не будет, а мне каково? Нет, Коля, не могу! — И снова принялся вычерчивать парус. На полу из простынь вырисовывался острый, как крыло чайки, парус. Он казался стремительным. — А где же нам взять ножницы и нитки? — Горчаков вопросительно поднял глаза на Сашу.

— Я принесу, — Саша еще раз взглянул на чертеж паруса, и в его воображении встала будущая запись в путевом журнале: «Идем под парусом. Ветер восточный, пять баллов». Он, довольный, улыбнулся. — Я быстро — одна нога здесь, другая там! — и выбежал.

Горчаков, продолжая возиться с парусом, как бы мимоходом спросил:

— Надолго едете?

— Как получится, — серьезно ответил Коля. — Дело покажет.

— Интересно, — повернулся к нему Горчаков, — открывать новые земли, что ли?

— Нет, — усмехнулся Коля. — Понимаете, какое дело… Сашин, отец до войны еще как-то плыл по Донцу, и вот с ним случилось… — Коля, услышав шаги Саши, замолчал.

— Готово! — поднялся Горчаков. — Теперь осталось сшить, и можно отправляться!

… Поздней ночью, когда, наконец, подул легкий ветерок, Горчаков подал команду:

— Парус поднять!

Коля, волнуясь и спеша, потянул за веревку, и над его головой взвился парус.

— Смотри, Саша, — и Горчаков стал показывать, как управлять лодкой.

Галина Аркадьевна, оставшись на берегу, с тяжелой тоской в сердце глядела на убегающую от нее белокрылую лодку.

«Вот она, сильная мужская рука, и оторвала от меня Сашу, — подумала она. — А мне хотелось, чтобы он всю жизнь был со мной».