Синий рай

День третий: воскресенье

Вторая ночь выдалась для Моники Тейлор еще страшнее первой.

Успокоительные лишь немного приглушили боль, но не дали забыть о том, что дети по-прежнему неизвестно где.

Она лежала одетая на постели, в темной комнате, и старалась пореже поворачивать голову, чтобы не смотреть на цифровой радиобудильник. Ей мучительно хотелось провалиться в сон. Все лучше, чем лежать, уставившись в темноту широко распахнутыми глазами, и думать о самом страшном.

Прокручивая в голове последнюю ссору с Томом, она никак не могла поверить, что он имеет отношение к исчезновению детей. Но если это правда, как она могла так ошибаться в нем?

Правда, она почему-то знала, что дети живы. Просто знала, и все.

Моника села, понимая, что ей не уснуть. И что она не выдержит, если сейчас же не поговорит с кем-нибудь.

Она прошла через гостиную, мимо Суонна, который спал на диване под тонким одеялом. Телефон он положил поближе к себе, и Моника, постаравшись не шуметь, унесла его в спальню и набрала номер.

Как она и рассчитывала, трубку взяли после первого же гудка. Мать как раз должна была вернуться с работы — из бара неподалеку от аэропорта.

— Мам, это я, Моника, — негромко произнесла она.

После долгой паузы ее собеседница с присвистом затянулась сигаретой.

— А кому еще могло прийти в голову звонить мне среди ночи?

Моника представила, как мать лежит в своей спальне, одетая в халат. На тумбочке у нее наверняка приготовлены скотч и вода, телевизор в ногах кровати мерцает экраном, отбрасывая зловещие тени на стены спальни.

— Мама… Энни и Уильям пропали.

— Слышала. Это во всех новостях было. Видела их фотографии по телевизору. Даже не узнала их поначалу, стыд-то какой. Тот газетчик, который угостил меня выпивкой, еще спросил, не родственники ли мы с тобой, если моя фамилия Тейлор. А я ему: «Раньше она приходилась мне дочерью, а теперь уж нет».

Моника прикрыла глаза.

— Мама, ты ведь не стала разговаривать с репортером, да?

В трубке послышался присвист очередной затяжки.

— Сначала нет. А потом сказала, что давно потеряла тебя из виду, точнее, ты меня знать не желаешь. И с внучатами я не виделась уже четыре года.

Монике вспомнилось, как в последний раз ее мать явилась проведать «внучат». Она была навеселе, до Катни-Бей ее подбросил какой-то испитый знакомый из бара в дурацкой шляпе. Прямо при Энни и Уильяме любящая бабушка принялась выпрашивать у Моники денег взаймы — «дотянуть месяц», как она сказала. Ее приятель плотоядно посматривал на восьмилетнюю Энни, и Моника быстро выставила обоих.

А мать тем временем продолжала:

— Так я ему и сказала — мол, ничего не берется само собой, из ниоткуда. Видно, крепко ты кому-то насолила, гонору у тебя всегда было хоть отбавляй. Папочка растил тебя, как королевну, — подарки таскал. А мне что принес? Только несчастье.

— Мама, отец здесь ни при чем. Потерялись Уильям и Энни. Они ни в чем не виноваты. Они не сделали ничего плохого.

— А в новостях по-другому сказали.

— Они ничего не сделали, — повторила Моника сквозь зубы.

— Если кто в этом и виноват, то не я.

— Прошу тебя, не надо, — взмолилась Моника. — Мне и так одиноко, да еще от тебя никакой поддержки. Напрасно ты вообще завела этот разговор с репортером, — шепотом добавила она.

— А счета мне прикажешь как оплачивать?

— Так он тебе заплатил?

— Ну да, и выпить купил.

Моника опустила трубку на колени и покачала головой, а когда снова прижала трубку к уху, услышала:

— Умаялась я. Хватит болтовни.

— Мама, ведь речь о моих детях! — воскликнула Моника.

— Да я их толком и не знаю, — напомнила мать.

Моника отключилась первой.

Она застыла на кровати с трубкой в руке, чувствуя, как по лицу струятся жгучие слезы. Помедлив, она смахнула их ладонью.

Ей вдруг захотелось, чтобы Суонн покинул ее дом. Рядом с ним она все острее ощущала неловкость. Может, потому, что в его глазах ей чудилась затаенная злоба хищника. Или потому, что его сочувствие выглядело притворным, излишне фамильярным. Словно он что-то знал, но скрывал от нее.

Кто звонит ему на мобильник так часто? Почему он, едва увидев номер, выходит в другую комнату? И почему его объяснения выглядят так нелепо, когда она спрашивает, кто звонил?

И почему он уже целую минуту стоит в дверях ее спальни?

— Что тебе? — спросила она.

— Мне что-то послышалось. Вот и решил проверить.

— Я звонила маме.

— А я-то думаю, куда девался телефон. Давай его сюда.

Она послушно протянула трубку. Но Суонн не ушел.

— Еще что-нибудь? — спросила она.

Он медлил.

— Тогда выйди из моей комнаты.

Не говоря ни слова, Суонн попятился.

Нетвердо держась на ногах, Моника встала с постели и закрыла за ним дверь. И на этот раз заперла ее.

Стельная корова в стойле, с зафиксированными ногами, дрожала всем телом, широко раскрыв глаза, и дышала тяжело и ритмично. С явным усилием она повернула голову и посмотрела на Джесса, который сидел поблизости, на перевернутом ведре.

— Успокойся, голубка, — заговорил Джесс. — Все хорошо.

Кроме тяжелого дыхания, в коровнике слышался только сухой шорох и хруст травы. Две другие стельные коровы обернулись, равнодушно посмотрели на подружку и снова принялись жевать.

Раздвижная дверь скрипнула и приоткрылась. Джесс прищурился, обернувшись на скрип, увидел светлую челку и лицо Энни.

— Что вы делаете? — спросила она.

— А ты? Тебе давно пора спать.

Энни открыла дверь пошире и шагнула через порог. Мешковатые спортивные брюки и курточка с капюшоном были велики ей на несколько размеров.

— Я проснулась, смотрю, а вас нет, — объяснила она. — И я испугалась, что вы уехали и бросили нас. А потом увидела, что здесь горит свет.

— Почему ты решила, что я куда-то уехал?

Девочка пожала плечами.

— Эта корова вот-вот разродится, — объяснил Джесс.

— А который теперь час?

Джесс взглянул на часы.

— Четвертый.

Энни поежилась от ночной прохлады. Джесс встал, сходил за вторым ведром и старым армейским одеялом.

— Присядь, Энни. Если хочешь, закутайся в одеяло.

Она кивнула и устроилась рядом.

— Ты когда-нибудь видела, как телята появляются на свет?

— Нет. Зато у одного мальчика с нашей улицы собака ощенилась.

— Отел — зрелище не из приятных, — предупредил Джесс. Она помолчала, а Джесс вдруг заметил, как она измучена. От усталости у Энни слипались глаза.

— Вы сказали мистеру Суонну что-то про забор, а я не поняла. Мама была дома, когда вы звонили?

— Мы ведь об этом уже говорили: скорее всего, была, но ручаться не стану. Я вообще не уверен, что поступил правильно.

— И что же будет утром?

Он потер щетинистый подбородок.

— Пожалуй, я съезжу в город, попробую что-нибудь разузнать. Хочу выяснить, почему ничего не слышно об убийстве.

— Мы видели это.

— Я помню, что вам так кажется.

— Нет, мы правда видели! Я могла бы показать вам место, где это было. И нарисовать людей, которые убили того человека.

— Правда? Тогда нарисуй, будь добра, — утром, после завтрака.

— Ладно.

Помолчав, Энни спросила:

— Вы каждую ночь здесь сидите?

— В такое время года — да. Сейчас сезон отела. А весь остальной год я сплю, как обычные люди. Если, конечно, коровы не повалят ограду, если никто из них не поранится и не захворает.

Потянулась новая пауза. Джесс окинул взглядом корову и увидел, что по ее задней ноге стекает струйка.

— Ну, теперь уже скоро, — заключил он.

— А где ваша жена? — деловито спросила Энни.

Джесс хмыкнул.

— Она от меня ушла, — произнес он, и собственные слова ему не понравились. Он произнес их впервые в жизни. — Видно, решила, что здесь ей рассчитывать не на что. Амбиции у нее имеются, а когда из дома ушел наш сын, ей стало нечем заняться.

— Где он теперь, ваш сын?

— Джесс-младший? Да как тебе сказать… Видишь ли, он болен. Одно время лечился в клинике, потом сидел в тюрьме. Наркотиками баловался. В общем, здесь он уже не живет. Скверная история.

— А почему у вас больше не было детей?

— Я-то хотел, — признался Джесс. — Хотя бы еще двоих. Дочку или двух дочек. А жена говорила, что не желает приносить в мир еще одно дитя. Но теперь-то я знаю: все дело во мне.

— И вы работаете здесь совсем один?

— Теперь — да, — кивнул Джесс. — Мой работник уволился пару дней назад.

— А если вы заболеете? Что тогда?

— Тогда работать будет некому.

Энни подумала и заговорила о другом:

— А я точно знаю: Билли мне не родной отец. Он отец Уильяма, а не мой. Когда-нибудь я узнаю, чья я на самом деле.

Джесс растерялся, не зная, что ей ответить.

Энни перевела испытующий взгляд с его лица на корову и вытаращила глаза.

— Что это?

— А это первые попытки малыша выбраться на свет.

Жидкая слизь выплеснулась наружу и плюхнулась на пол.

— Так-так. — Кряхтя, Джесс поднялся и натянул резиновые перчатки. — Ну-ка, помоги мне привести в этот мир новенькую коровку.

— Ух ты. — Девочка заулыбалась. — Новенькую коровку! А грязи от нее сколько!

— Такова жизнь, — отозвался Джесс.

Солнце только поднялось над вершинами гор, а Вильяторо уже направлялся по двухрядному шоссе на запад, поглядывая по сторонам и пытаясь осмыслить увиденное. Он обогнул озеро, нырнул в тень деревьев и свернул на прямую дорогу к заливу.

По мере удаления от Катни-Бей он все лучше понимал, что перед ним. Эта община переживала переходный период, новое население и культура наложились здесь на предыдущие. Старые небольшие дома располагались ближе к шоссе. В качестве украшений на лужайках перед многими были выставлены полотнища пил, разрисованные горными пейзажами. Несмотря на оригинальность, дома выглядели обветшавшими, в них чувствовалось почти безнадежное смирение. А неподалеку возвышались огромные новые особняки из дерева и стекла, с большими лужайками и вывесками вроде «Поместье Лосиные рога» или «Вилла Ель». Повсюду попадались таблички «Продается участок для дома». Остов прежнего сообщества быстро обрастал другим, совершенно новым мясом.

Возле самой границы с Монтаной Вильяторо развернулся и покатил обратно. На въезде в город он взглянул на часы. Даже если накануне вечером Селеста получила его сообщение, побывать в отделе она вряд ли успела. В центре города Вильяторо вслед за побитым пикапом въехал на парковку напротив закусочной старомодного вида, под вывеской «Сковородник».

Заглушив двигатель, он бросил взгляд сквозь лобовое стекло и ахнул. Прямо перед собой он увидел массивную голову медведя.

На миг сердце Вильяторо перестало биться. Нет, зрение его не обмануло, в пикапе и впрямь медведь. Но его открытые глаза остекленели, язык вывалился из пасти. Медведь был мертв, тушу уложили в пикап, пристроив голову на откидной борт.

Дождавшись, когда дыхание выровняется, Вильяторо открыл дверь машины и выбрался наружу, не сводя глаз с медведя.

— Весенняя охота на медведя, — произнес кто-то у него за спиной, и Вильяторо от неожиданности чуть не подпрыгнул. — Извините, — добавил незнакомец, — не хотел вас напугать.

Это был еще крепкий мужчина лет шестидесяти с небольшим, подтянутый, в засаленной ковбойской шляпе и легкой джинсовой куртке. Кисть была перевязана. Вильяторо узнал в собеседнике хозяина ранчо, которого уже видел в банке у Джима Хирна.

— Да нет, я ничего, — отозвался Вильяторо. — Просто задумался, поднимаю голову — а тут медведь…

— Ясно, — кивнул хозяин ранчо. — Я не поклонник медвежьей охоты, но это традиция. Охотник, которому посчастливилось добыть медведя, обязан привезти тушу в город и поставить выпивку всем, кого встретит в баре.

Вильяторо кивнул в сторону «Сковородника»:

— Кстати, тамошние завтраки ничего?

— Сносные. Уже не те, что раньше, но старожилы вроде меня до сих пор собираются там по утрам.

— Ну что ж, спасибо. — Вильяторо перешел через улицу, направляясь к кафе. Перед тем как войти внутрь, он бросил два четвертака в газетный автомат и подхватил выпавший номер «Катни-Бей кроникл». При этом он словно невзначай оглянулся через плечо. Незнакомец в ковбойской шляпе по-прежнему разглядывал медведя. На его машине было написано: «Ранчо Роулинсов».

Много лет назад большой круглый стол в углу «Сковородника» чуть ли не каждое утро резервировали для владельцев местных ранчо. Поначалу, еще мальчишкой, Джесс приезжал сюда вместе с отцом. Он до сих пор помнил, каким восторгом переполнялся, когда отец взмахом руки подзывал его к себе. Это означало, что Джесс может оставить свое место за стойкой и присоединиться к взрослым, хоть те и ворчали, теснясь на полукруглом диване и освобождая для него место. Над горячим шоколадом Джесса вечно подтрунивали, предлагая взамен кружку крепкого кофе. Он не обижался, довольный возможностью посидеть тихонько рядом, почтительно слушая разговоры старших. Говорили о ценах на скот, сорняках, хищниках, политике, скупщиках. Но с тех пор утекло много воды. На сына, Джесса-младшего, отцовский жест уже не производил никакого впечатления. Увидев, что отец зовет его к своему столу, Джесс-младший в изнеможении закатывал глаза и отворачивался.

Сегодня круглый стол захватила большая компания туристов. Джесс присел к стойке, положив на нее шляпу. Еще одна мужская компания в другом конце зала громко переговаривалась, окружив какого-то бородатого парня. Значит, вот кто убил медведя.

— Что вам заказать? — спросил охотник, заметив Джесса.

— Кофе будет в самый раз.

— Может, чего-нибудь покрепче? Я тут завалил медведя…

— Я видел, — кивнул Джесс. — Поздравляю. Но мне кофе.

Вильяторо наблюдал за ним из кабинки, где ждал заказанного кофе. Роулинс обладал качествами, которыми Вильяторо искренне восхищался, — в нем чувствовалось спокойное достоинство, что-то надежное, традиционное и незыблемое.

Бывший детектив сделал заказ и положил перед собой газету. На первой полосе были опубликованы фотографии детей Моники Тейлор. Снимок местной жительницы снабдили подписью «Почтальон Фиона Притцл», а статью рядом со снимком — заголовком «Этих детей она видела последней». Вильяторо прочел интервью: Фиона Притцл уверяла, что «чуяла неладное», высаживая брата с сестрой неподалеку от ручья.

На следующей полосе он нашел фото Моники Тейлор. Дать интервью корреспонденту «Кроникл» она отказалась. Некий добровольный помощник по имени Оскар Суонн, назвавшийся представителем Моники, объявил, что она слишком расстроена.

Его фамилия показалась Вильяторо знакомой. Дыхание неожиданно участилось. Значит, их здесь уже двое.

Джесс читал ту же статью, намеренно поставив чашку кофе на снимок Фионы Притцл.

Суонн — представитель Моники Тейлор? Что это значит? Если то, что рассказали Энни и Уильям, правда, значит, Суонн вошел в доверие к их матери, чтобы пресекать любые попытки детей связаться с ней. Если кто-нибудь из них позвонит домой, Суонн наверняка будет там и первым возьмет трубку.

Господи, думал Джесс.

По телевизору в углу показали уже знакомые фотографии Энни и Уильяма Тейлоров, а затем — карту штата Айдахо. Посетители зашумели, дружно уставившись на экран. Началась передача в прямом эфире: репортер стоял посреди улицы с микрофоном в руке. За его спиной виднелась вывеска ресторана.

— Да этот тип совсем рядом, — сообразил охотник на медведей. — Если я сейчас выйду, вы увидите меня по «Фокс Ньюс»!

— Можно подумать, до сих пор не насмотрелись, — засмеялся кто-то из его приятелей.

Увидев лица Энни и Уильяма в национальном выпуске новостей, Джесс понял, что должен немедленно принять решение. Независимо от того, верит он детям или нет, он спрятал их у себя и молчит, а между тем детей в тревоге ищет вся страна.

— Шериф! — послышался голос официантки. — Что вам подать?

Как и все присутствующие, Вильяторо обернулся и увидел, как шериф вошел в зал, устало приблизился к стойке и забрался на табурет. По примеру хозяина ранчо, сидевшего рядом, Кейри положил свою шляпу на стойку.

— Кофе, будьте добры. И перекусить надо, наверное, хоть и не хочется, — продолжал Кейри. — Поджарьте глазунью с двух сторон, с ветчиной и тостом из белого хлеба.

Официантка налила в кружку кофе и скрылась за дверью кухни.

Шериф сидел, опустив плечи. Его форменная рубашка измялась, щеки покрыла щетина, под запавшими глазами проступили синяки. Он осторожно хлебнул кофе.

— Есть новости, шериф? — спросил охотник на медведей.

Кейри вздохнул.

— Никаких, — и словно сообразив, насколько безнадежно прозвучало это слово, добавил: — Но поиски продолжаются.

Стараясь говорить невозмутимым тоном, Джесс спросил:

— А что это за история с добровольцами? Они и вправду бывшие полицейские?

Кейри перевел на него взгляд холодных глаз.

— А вы, простите?..

— Джесс Роулинс. У меня ранчо к северу от города.

— Ах да! — Шериф сделал вид, что вспомнил его. — Да, все добровольцы — бывшие сотрудники полиции Лос-Анджелеса.

— Сколько же их всего?

— Четверо работают непосредственно со мной, еще пара десятков — в поисковых командах.

Джесс кивнул. Энни справилась с рисунком, о котором он просил, и теперь свернутый лист бумаги лежал у него в кармане. Портреты выглядели примитивно: худой мужчина с седыми волосами и голубыми глазами, еще один — в бейсболке, третий покрепче, смуглый и черноусый. Трое, а не четверо. Потом Джесс вспомнил про Суонна.

— И что же, они давно знакомы друг с другом? — продолжал расспросы Джесс.

— Видимо, да, — подтвердил Кейри. — Причем близко знакомы. Во всяком случае, лидера они выбрали моментально.

— Кто он?

— Сингер. Бывший лейтенант.

— А этот Суонн… — Джесс постучал пальцем по газете. — Тут сказано, что он представитель Моники Тейлор.

— Вы с ним знакомы? — уточнил Кейри.

— Фамилию слышал, — честно ответил Джесс.

— Насколько я понимаю, он в дружеских отношениях с матерью детей. Потому и вызвался побыть у нее дома — на случай, если кто-нибудь позвонит.

Джесс кивнул.

— У меня еще вот такой вопрос — не к месту, наверное, но все же: ведь сейчас это единственное крупное дело, над которым вы работаете? Просто до меня доходили какие-то дикие слухи об убийстве…

Кейри вскинул брови.

— Где вы слышали эту чушь?

— Да я уже и не вспомню. Люди говорили.

Кейри покачал головой, на его виске набухла вена.

— Черт подери, только сплетен нам не хватало. — Он хлопнул по газете Джесса, глядя на него сердито и в то же время умоляюще: — Может, на этом и закончим разговор?

С кухни вернулась официантка с завтраком Кейри и подлила обоим кофе.

— Прошу меня простить… — Кейри склонился над своей тарелкой, подбирая растекшийся желток уголком тоста.

Джесс обернулся: еще один посетитель вошел в зал и направился прямиком к шерифу. Руку ему на плечо он закинул так фамильярно и многозначительно, словно собирался сообщить нечто с глазу на глаз. Незнакомец был в бейсболке.

Джесс не смотрел на соседей, но слушал в оба уха. Незнакомец зашептал что-то о видеозаписи.

— Откуда она у вас, Ньюкерк? — изумился Кейри.

— Кто-то подбросил сегодня утром. Мы нашли ее в пакете из продуктового магазина возле дверей оперативного штаба. Никто не видел, кто оставил там пакет.

— Запись уже посмотрели?

Ньюкерк кивнул.

— Вы тоже должны ее увидеть, шериф.

Кейри подозвал официантку и попросил упаковать заказ.

— Так что там? Дети?

Прежде чем ответить, Ньюкерк обежал быстрым взглядом зал. Он был явно взволнован, но в одной точке его взгляд задержался. Джесс проверил, куда он смотрит — на смуглого мужчину, завтракавшего в кабинке. Того самого, который испугался медведя.

После того как Ньюкерк увел шерифа, Джесс извлек из кармана рисунок Энни. Да, это он, человек в бейсболке. Джесс положил на стойку два доллара и сполз с табурета, нахлобучивая шляпу. По пути к двери его перехватил человек, испугавшийся медведя.

— Я забыл представиться: Эдуардо Вильяторо.

— Джесс Роулинс.

— Разрешите предложить вам чашку кофе? — Вильяторо кивнул в сторону свободного стола в дальнем углу зала.

— Спасибо, кофе мне пока достаточно.

— В таком случае можно вопрос?

— Давайте.

— Я случайно услышал, о чем вы говорили с шерифом. Он упоминал о каком-то человеке, с которым работает, бывшем лейтенанте. Можно узнать, как его фамилия?

— Шериф назвал его Сингером.

Вильяторо прищурился. И Сингер здесь. Стало быть, уже трое.

— Вы с ним знакомы?

— Да, эту фамилию я точно слышал.

Джесс всмотрелся в лицо Вильяторо, гадая, как его понять.

— Пожалуй, от еще одной чашки кофе я не откажусь, — наконец сказал он.

Первые тридцать секунд пришлось смотреть запись матча «Сиэтл Сихокс», сделанную в прошлом сезоне. Когда защитник изготовился принять пас, по экрану вдруг побежали статические помехи, а потом его заполнили ярко освещенная голова и плечи человека, сидящего на совершенно черном фоне.

— Меня зовут Том Бойд…

Запись смотрели в оперативном штабе, за закрытыми дверями. Ньюкерк стоял позади зрителей, в животе у него бушевал пожар, глаза слезились от нестерпимо кислого вкуса во рту. Этой записи он прежде не видел, потому что накануне ночью, когда ее снимали, отказался смотреть. Он ушел наверх, на террасу, где прихлебывал «Уайлд терки», и смотрел на отражения звезд в далеком озере. Понадобилось три дубля, прежде чем запись стала выглядеть так, как надо, — об этом потом сказал ему Гонсалес. Ньюкерк вернулся домой в половине пятого утра. И обнаружил, что дверь спальни заперта изнутри, а одеяло с подушкой свалены на диван в гостиной. Даже пес не захотел составить ему компанию.

— Я работаю в компании «Юнайтед Парсел сервис» в Катни-Бей. Мне надо снять с души камень, прежде чем я уеду отсюда…

Бойд выглядит кошмарно, думал Ньюкерк.

— Я не хотел зла этим детям. Я не помню даже, как это вышло. Еще минуту назад я был самим собой, а потом вдруг очнулся и понял, что случилось страшное. Я словно отключился или еще что… Честное слово, я очень сожалею об этом.

— Вот дерьмо, — застонал шериф.

Ньюкерк повернулся к нему. Казалось, Кейри сейчас схлопнется внутрь. Его плечи поникли, руки безвольно повисли вдоль тела.

— Где находятся трупы, я вам не скажу, добавлю только, что вы вряд ли найдете их. И еще: они не мучались так, как я сейчас. — Бойд помолчал, судорожно сглотнул и продолжал: — Меня искать тоже не трудитесь. К тому времени, как вы увидите эту запись, я уже буду далеко, вам меня не найти. Больше ничего такого не повторится. Я завязал с алкоголем и наркотиками.

Бойд впервые за все время отвел глаза от объектива, потом снова посмотрел в него.

— Вот и все. Кончено.

С тобой — точно, мысленно подтвердил Ньюкерк.

По экрану снова побежали похожие на густой снег помехи, потом возобновился матч. Несколько минут все молчали. Наконец Сингер подошел к видеомагнитофону и нажал кнопку паузы.

— Хотите посмотреть еще раз? — спросил он шерифа.

— О господи, — пробормотал Кейри. — Нет, сейчас не хочу.

— Похоже, теперь мы знаем, кого искать, — продолжал Сингер. — А вот найдем или нет — это уже другой вопрос.

— Бедные дети… Боже мой…

— Кассета принадлежит Бойду, в этом нет никаких сомнений, — заверил Сингер. — У него целая видеотека матчей «Хокс» за последний год — восемнадцать кассет в ряд на книжной полке. Недостает только последней, которую мы сейчас видели.

— Может, стоило бы задействовать ищеек, — вмешался Гонсалес. — Возьмем из дома матери одежду, на которой сохранился запах детей, и поищем с собаками возле реки.

Кейри уставился на темный экран.

— Мать должна узнать об этом, — пробормотал он. — Без такого разговора я предпочел бы обойтись.

Сингер изобразил сочувствие.

— Можно позвонить Суонну, — предложил он. — Пусть он сообщит ей.

Шериф заметно встревожился.

— Нет. Я должен сделать это сам.

— Суонн знаком с ней. Может, даже к лучшему, если новости будут исходить от него.

Кейри подумал.

— Пожалуй, вы правы.

«Трус», — мысленно откликнулся Ньюкерк.

— Пора объявлять «Эмбер алерт» и подключать ФБР, — сказал Кейри. — Самостоятельно мы уже не справимся. Бойд наверняка сейчас в Неваде или в Канаде.

— Никакого ФБР, — отрезал Сингер. — Вы знаете, как они являются и берут расследование на себя? Можете поверить, уж я-то знаю. Самое неприятное, что может быть, это оказаться между пресс-секретарем ФБР и телекамерой. Местные власти они выставляют некомпетентными и беспомощными. Федералы не предложат ничего нового, до чего мы не додумались бы сами.

Кейри покачал головой.

— Надо, чтобы кто-нибудь проанализировал эту запись. Может, удастся установить, где она была сделана, или заметить то, чего не видим мы.

— Да какая разница где? — возразил Сингер. — Важно только то, что он сказал. Это чистосердечное признание, шериф.

Кейри прокашлялся.

— Не нравится мне, что Бойд записал признание на пленку и, по сути дела, предложил нам поискать его — в этом есть что-то неправильное. Он вовсе не гордится тем, что натворил. Он не закоренелый преступник. Просто парень, который оступился.

— Шериф…

Кейри перевел взгляд на Сингера.

— Так будет лучше. Насколько я понимаю, шериф здесь все еще я. И я считаю, что без опытной подмоги не обойтись.

Лицо Сингера осталось бесстрастным.

— Ладно, — кивнул он. — Вы шериф, вам решать. Только имейте в виду: когда сюда нагрянет ФБР, вас сместят с главной роли. Федералы сами обо всем позаботятся: о ходе расследования, организации работы в вашей конторе — словом, все возьмут на себя. И если они не найдут ни Бойда, ни убитых, то скажут, что мы напортачили еще на ранних стадиях расследования. Вы трудились не покладая рук, шериф Кейри. Но среди ваших избирателей найдутся люди, которые решат, что вы намеренно ждали, когда расследование зайдет в тупик, и лишь потом вызвали подкрепление.

Кейри выслушал Сингера молча, не сводя с него глаз. Наконец он перевел взгляд на Гонсалеса, который сидел, скрестив руки на груди, и явно был разочарован оборотом дела.

— Двенадцать часов, — объявил Кейри и поднялся. — За это время вам предстоит все прояснить. Мы свяжемся с одним парнем из Кердалена, который держит бладхаундов. И вместе с объявлением «Эмбер алерт» разошлем ориентировку на Бойда. Скажем, что он вооружен и опасен. Но если через двенадцать часов мы не найдем ни Бойда, ни убитых, я звоню в ФБР.

Дождавшись, когда шериф скроется за дверью кабинета, Сингер повернулся к Гонсалесу и Ньюкерку:

— Значит, мы должны сегодня же найти детей.

— Сукин сын, — процедил Гонсалес, разглядывая карту округа, приколотую к стене. — Может, они уже мертвы. Сколько времени пара сопляков может продержаться в этих лесах?

Сингер понизил голос до шепота:

— Возможно, их кто-то прячет. Если так, надо выяснить кто.

Гонсалес согласился. Ньюкерк промолчал.

— Джентльмены, не забудьте зарядить мобильники. Мы выступаем, как только разберемся с посылкой. Я задержу поисковые команды добровольцев возле реки. Так что начните с дома Суонна. Обойдите все соседние дома и строения возле них. Может, дети прячутся в каком-нибудь сарае.

Ньюкерк вдруг вспомнил, что пообещал сегодня вечером забрать сыновей с бейсбольной тренировки. Ах, черт…

Сингер уже кому-то звонил по мобильнику. Он жестом подозвал к себе Гонсалеса.

— Суонн будет ждать вас у себя через сорок пять минут. Доставите посылку к этому времени?

Гонсалес кивнул.

— Все как прежде?

— Да.

— Господи, сколько же в них влезает?

Сингер усмехнулся.

— Ты даже не представляешь, насколько много, Гонзо.

— По-твоему, это гуманно — кормить их мясом, нашпигованным стероидами? — Гонсалес рассмеялся. — Ничего себе экологически чистая свининка!

— Постойте! — спохватился Ньюкерк. — Что вы от меня скрываете?

Сингер объяснил:

— Мистер Бойд приказал долго жить.

— Отдал концы с перепугу. Сегодня утром я нашел его мертвым. — И Гонсалес развел руками.

— Ты действовал слишком грубо, — сказал ему Ньюкерк и добавил, обращаясь к Сингеру: — Вы же хотели оставить его в живых.

— Потом разберемся, — нетерпеливо отмахнулся Сингер. — Побудь пока вместо Суонна у матери детей. Он скоро вернется и сменит тебя.

Ньюкерк кивнул.

— Да, и еще, — продолжал Сингер говорить в телефон Суонну, — скажи ей, что Том Бойд во всем признался. После этого она наверняка запрется у себя в комнате. — Он захлопнул телефон-раскладушку и вдруг спросил: — А ты, случаем, не сдрейфил, Ньюкерк?

— Да просто у меня сегодня вечером дела.

Гонсалес фыркнул.

— А тебе не кажется, что наши общие дела поважнее любых других? — Сингер закинул руку ему на плечо. Жест выглядел дружески, но Ньюкерк почувствовал, как больно впились ему в шею пальцы Сингера. — Я помогу выпутаться всем нам, и все пойдет, как прежде. Верь мне. — Пальцы вдавились еще глубже.

Внезапно Ньюкерк вспомнил то, что собирался сразу рассказать Сингеру.

— Кстати, сегодня утром я опять видел того бывшего копа из Аркадии в ресторане.

— Вильяторо?

— Он как будто наблюдал за всеми. Этот тип меня тревожит, лейтенант. Что-то с ним нечисто.

— Я его проверю, — пообещал Сингер. — Не хватало еще, чтобы он подкинул нам проблем.

Моника Тейлор выслушала известие со спокойствием, удивившим ее саму, а потом коротко заявила Суонну:

— Не верю.

— То есть? Что значит «не верю»? — Суонн закрыл мобильник.

Моника покачала головой:

— Нет.

Суонн уставился на нее немигающими глазами.

— А зачем ему на себя наговаривать? И что нашло на тебя, почему это ты не веришь?

Моника не знала, но это ее и не заботило. Нет, Том Бойд тут ни при чем, думала она. Сегодня она проснулась со странным чувством. Она не сумела бы объяснить, каким именно, но впервые за долгие часы осознала, что незримая ниточка соединяет ее с Энни и Уильямом, и эта ниточка пока не перерезана. Дети все еще живы.

— Хочешь сама посмотреть запись? — предложил Суонн.

— Я не хочу ее видеть.

Суонн раздраженно вздохнул, Моника отпила кофе. Сегодня утром она отказалась принимать успокоительные, у нее в голове прояснялось. Она заметила, что Суонн задумался, сжимая в руке мобильник. Может, гадал, стоит ли кому-то позвонить?

— Отрицание — вполне естественная первая реакция, — наконец заключил он. — Рано или поздно тебе все равно придется признать истину, Моника, как бы тягостно это ни было.

— Я ничего не должна признавать, Оскар.

Он вытаращил глаза, помолчал и отвернулся. Странно, подумала Моника: его реакция на ее непреклонность — не сочувствие, не жалость, а гнев.

— Дело в Бойде? — спросил Суонн. — В нем твоя проблема? Ты что, до сих пор его любишь?

— Я никогда его не любила.

Суонн хотел добавить что-то еще, но передумал. И уставился на нее, как на мутанта, лишенного человеческих чувств.

— Как фамилия того владельца ранчо, с которым ты говорил вчера? Не помнишь, случайно? — спросила Моника.

— А он-то здесь при чем? — спросил Суонн. — Он вообще не представился.

— Зачем ты вчера ночью открывал мою дверь?

Вопрос застал его врасплох.

— Что?..

— Что тебе понадобилось в моей комнате?

— Хотел убедиться, что с тобой все в порядке.

Она улыбнулась.

— И не рассчитывал, что я позову тебя в постель?

Он покраснел так, что даже шея стала багровой.

— Ты в своем уме? — выпалил он, но невольно отвел глаза.

В дверь позвонили, Суонн пошел открывать. Моника ждала.

Наконец Суонн ввел в кухню мужчину помоложе его.

— Это офицер Ньюкерк, — представил он. — Мне надо отъехать по делу, поэтому он побудет с тобой пару часов.

Моника окинула Ньюкерка взглядом: ростом пониже Суонна, с грязновато-песчаной челкой, выбившейся из-под бейсболки. Ньюкерк выглядел напряженным и бледным, но в его глазах Моника разглядела жесткость. Еще один бывший полицейский.

— Вы мой новый тюремщик? — спросила она.

Ньюкерк быстро переглянулся с Суонном, ожидая объяснений.

Суонн печально покачал головой.

— Она только что узнала про кассету, — объяснил он. — И само собой, в шоке.

Ньюкерк понимающе кивнул.

— Постараюсь помочь, чем смогу.

— И кому же вы на самом деле помогаете? — уточнила Моника.

Ее собеседники вновь переглянулись.

Суонн вздохнул.

— Попробуй уговорить ее принять успокоительное. А если не получится, позвони врачу и вызови его на дом. — Он застегнул молнию на куртке и вышел.

Джесс Роулинс и Эдуардо Вильяторо покинули ресторан вместе.

— Славное утро, — заметил Джесс, останавливаясь посреди улицы и глядя на горы. Транспорта поблизости не было. Чистое, без единого облачка лазурное небо казалось бездонным.

— На редкость, — согласился Вильяторо. Он наблюдал, как съемочная группа «Фокс Ньюс» укладывает аппаратуру в фургон.

За последние полчаса Джесс узнал, зачем Вильяторо прибыл в Катни-Бей, и терпеливо выслушал подробности ограбления Санта-Аниты. Стараясь не отвлекаться на мысли о ранчо, где остались дети, он ждал, когда Вильяторо дойдет до связи давнего ограбления с нынешними событиями и заговорит о бывших полицейских, помогавших шерифу.

Когда речь зашла о Сингере, Вильяторо, к сожалению Джесса, почти ничего не смог сказать. Фамилию Сингер Вильяторо знал потому, что именно он ставил барьеры на пути следствия по делу об ограблении Санта-Аниты. Вильяторо был уверен, что и Ньюкерк входил в группу, которой поручили это дело. Там были и другие, добавил он. Вскоре он надеялся узнать, кто именно.

— Просто совпадений чересчур много, — продолжал Вильяторо, — две фамилии, связанные с делом Санта-Аниты, вдруг всплывают не где-нибудь, а здесь. А вы что скажете?

Джесс не знал, что ответить.

— Мне вообще не нравится думать о том, что где-то рядом живут плохие копы, — признался он.

Вильяторо согласился:

— Я всю жизнь проработал среди полицейских. Большинство этих людей были преданы своему делу и честны. Конечно, среди них попадались и лентяи. Но настоящие злодеи — никогда. Эта мысль не дает мне покоя, я был бы рад убедиться, что ошибся.

Джессу нравился Вильяторо. Приближаясь к пикапу, он решил, что этому человеку можно довериться — в случае, если больше помощи ждать будет неоткуда. Джесс сунул руку в карман, проверяя, там ли визитка Вильяторо. На ней хозяин от руки записал номер своей комнаты в мотеле и номер тамошнего телефона. В ответ Джесс дал ему свой номер телефона.

— Надеюсь, нам еще не раз представится случай поговорить, — сказал Вильяторо. — Хорошо иметь знакомых, которые в курсе местных дел, — надеюсь, этими словами я вас не обидел.

Джесс обернулся.

— Я ничуть не обиделся. Только не просите меня сплетничать о соседях. Сразу предупреждаю: я не стану.

— Такое мне и в голову не приходило. — Вильяторо сверкнул улыбкой. — Просто здесь я, если так можно выразиться, в лесу, в окружении миллиона деревьев, среди которых лишь изредка попадаются люди. Я никак не могу увидеть картину в целом.

Джесс взялся было за ручку пикапа, но передумал. Туда, куда он направлялся, можно было дойти и пешком.

— Интересный вы человек, мистер Вильяторо.

— Я рыба, вытащенная из воды, но очень решительная рыба.

— Это уж точно, — согласился Джесс.

Они обменялись рукопожатиями.

До здания окружного управления Джесс дошел пешком. Ему требовалось несколько минут, чтобы обдумать свой план. Пока что он пребывал в растерянности, у него путались мысли. Все, что он узнал сегодня утром, подтверждало версию событий, изложенную Энни и Уильямом. Но в отсутствие трупа словами детей можно было пренебречь как результатом не в меру разыгравшейся фантазии. Вся версия детей строилась на убийстве, которого не было, и на трупе человека, которого никто не хватился.

Джессу остро недоставало информации. Что там, в видеозаписи, о которой Ньюкерк шептал шерифу?

Оставив карманный нож и пригоршню мелких монет охраннице, проводившей досмотр у входа, Джесс направился в приемную шерифа, где остановился у стойки.

Секретарша сообщила, что шериф на месте, но принять посетителя не сможет. И добавила, опережая расспросы:

— Он уснул прямо за столом. Умаялся, бедный. Только что провел пресс-конференцию и объявил «Эмбер алерт». Теперь весь округ ищет Тома Бойда и бедных детей.

Том Бойд. Это имя он уже слышал.

— Того курьера из «Ю-Пи-Эс»? — уточнил Джесс.

— Его самого.

Оглядев приемную, Джесс узнал в одном из присутствующих Бадди Миллена, помощника шерифа, который однажды в сенокос работал на ранчо Роулинса. Бадди помахал Джессу рукой, Джесс ответил, вдвоем они вышли через распахивающиеся двери сбоку от стойки и сели к столу помощника шерифа.

— А я как раз думал о вас, — начал Бадди. — Мы с поисковой командой работали недалеко от вашего ранчо, искали детей.

У Бадди был усталый вид.

— Безуспешно?

Бадди печально кивнул и подался вперед:

— Вообще-то распространяться об этом не полагается, но один местный житель сделал видеозапись с признанием!

Джесс выпрямился.

— Вот как? Тот курьер из «Ю-Пи-Эс»?

Видеозапись!

Бадди кивнул:

— Увы, теперь нам придется искать уже не пропавших детей, а их трупы. Ужас.

Джесс подавил порыв выпалить: «Бадди, они живы и здоровы». Том Бойд сделал признание — что это значит?

Джесс собрался с мыслями: Бадди — славный малый. Может, от него удастся что-нибудь узнать.

— Бадди…

На столе затрезвонил телефон. Бадди схватил трубку, жестом другой руки останавливая Джесса.

Бадди слушал невнятный голос в трубке, издавал подбадривающие возгласы, а потом записал в блокноте адрес.

— Ясно, мэм. А у него есть мобильник? В отель, где он должен был остановиться, вы уже звонили?

Переведя взгляд на Джесса, он успокаивающе зашевелил бровями — разговор будет недолгим.

— Дело о пропаже человека мы заводим лишь по прошествии двадцати четырех часов, — объяснил Бадди. — Извините. В 99,9 % подобных случаев тревога оказывается ложной. Но я передам информацию шерифу и завтра утром первым же делом свяжусь с вами. А вы, пожалуйста, позвоните нам, если он объявится, и сообщите об этом, договорились?

Бадди повесил трубку.

— Звонила жена: вчера вечером муж уехал на рыбалку и до сих пор не вернулся. Наверное, застрял в грязи, или машина сломалась. Или развлекается в каком-нибудь стрип-клубе.

Эти слова обрушились на Джесса, как удар кувалдой. Вот он, пропавший человек.

Бадди принялся что-то царапать в блокноте.

— Жена сказала, что ее муж — бывший полицейский. И что он всегда звонит, когда задерживается.

— Еще один коп из Лос-Анджелеса? — спросил Джесс, у которого вдруг пересохло во рту.

— Да, так она и сказала. А что?

Джесс так и не придумал, что соврать. Ложь вообще не давалась ему. Вместо этого он взглянул на блокнот Бадди и постарался запомнить имя, записанное в нем.

— Да так, ничего.

Джесс нашел мужской туалет, где поплескал холодной водой в лицо. Его одолевала слабость, ноги стали ватными, рука ныла.

Он уже вытирался бумажным полотенцем, когда услышал за спиной плеск воды в ведре и, обернувшись, увидел уборщика. Джесс на миг прикрыл глаза. Как же он мог забыть?

Уборщик орудовал шваброй, опустив голову.

— Джей Джей?

Швабра замерла. Уборщик медленно поднял голову, взглянул на Джесса сквозь пряди волос. У Джесса вновь мелькнула мысль, что на фотографиях ребенка уже можно разглядеть будущего взрослого. Правда, раньше он ничего не замечал, зато теперь, разглядывая старые школьные снимки, отчетливо видел: мальчик рано замкнулся в себе и сразу встал на путь саморазрушения. Болезнь гнездилась в нем всегда, но показала себя, лишь когда ему было под двадцать. Врачи сказали, что это параноидная шизофрения. Мальчик и вправду был со странностями: разговаривал сам с собой, не выносил прикосновений. Потом его состояние ухудшилось, начались галлюцинации и вспышки ярости. Пытаясь примирить окружающий мир со своими представлениями о нем, он прибегал к наркотикам и в какой-то степени преуспел. Джей Джей был просто не создан для того, чтобы завтракать в компании владельцев соседних ранчо.

— Джесс-младший, ты меня узнаешь?

Сын тупо уставился на Джесса. Лекарства, на которых его держали, позволяли справляться с простой работой, но пребывание в заключении лишило Джей Джея остатков эмоций.

— Отец.

— Как твои дела, сынок?

Едва заметная, но искренняя улыбка.

— Так себе.

— Похоже, ты трудишься вовсю.

Джей Джей кивнул.

— Вот, полы мою.

Джесс попытался подбодрить его:

— Все налаживается, верно?

Джей Джей покачал головой. Джесс шагнул к нему, но сын выставил вперед швабру.

— Не трогай меня.

— Не буду, сынок. Что случилось?

Джессу пришлось ждать целую минуту. Видя, как Джей Джей силится ответить, он чувствовал, что сердце обливается кровью.

— Отец, здесь плохие люди.

— В тюрьме? Разумеется.

— Нет. — Джей Джей округлил глаза.

— Ты говоришь про бывших копов? — догадался Джесс, вытащил рисунок Энни и развернул его. — Это они?

Джей Джей кивнул, на его лице отразилась тревога.

— Они правда плохие.

— Сынок, я тебе верю. — Джесс почувствовал, что его глаза увлажнились.

Джесс нашел в вестибюле телефон-автомат и набрал номер с визитки Вильяторо. Он звонил в номер мотеля, но там было занято, и он оставил сообщение:

— Мистер Вильяторо, это Джесс Роулинс. Пока не знаю, что это означает, но не могли бы вы проверить еще одну фамилию?..

Объясняя суть просьбы, Джесс понял, что ситуация проясняется и вместе с тем осложняется больше, чем можно было предположить. Теперь он уже не сомневался, на чьей он стороне.

Ньюкерк рылся в холодильнике Моники Тейлор не потому, что был голоден: просто знал, что обязательно должен поесть. Его организм настойчиво требовал чего-нибудь кроме «Уайлд терки». Трясущимися руками он отставил в сторону пакет молока и поискал другую еду, которую мог бы разогреть. Даже заглянул в морозилку. Где обнаружил большое, накрытое фольгой блюдо с содержимым, замороженным до состояния камня. После разговора по телефону с женой Ньюкерк не находил себе места. Она разозлилась, услышав, что дома он появится нескоро.

Моника Тейлор сидела в гостиной на диване, уставившись в никуда. Ее спокойствие бесило Ньюкерка. С ней что-то не так, думал он, в ее положении люди ведут себя иначе. Вдобавок она оказалась привлекательнее, чем он полагал. Она как будто знала, что ее дети живы, догадывалась, что задумал Ньюкерк и остальные, и теперь издевалась над ними. Но этого просто не могло быть.

Он с досадой захлопнул морозилку.

— В доме что, нет никакой еды?

— Что, простите?

Он широкими шагами влетел в гостиную.

— Я два дня толком не ел! А у вас в холодильнике только молоко, салат и яйца.

Она рассеянно добавила:

— Есть еще суп в кладовке.

— А что в морозилке? В блюде под фольгой?

Только теперь она повернула голову и взглянула на него.

— Это блюдо не трогайте. Там лазанья, я приготовила ее вчера и заморозила. Любимая еда Энни, я берегу ее до возвращения детей. Первая сгорела в пятницу вечером.

Ньюкерк фыркнул. Его мобильник завибрировал, он ответил на звонок. Услышав голос Сингера, Ньюкерк ушел в кухню.

— Как там дела? — спросил Сингер.

Ньюкерк вздохнул.

— Ничего. Только она совсем спятила. Ждет детей.

Пауза.

— Зря.

Ньюкерка пронзил трепет ужаса и облегчения.

— Что-то случилось?

— Пока нет. Но у нас все под контролем. Только что говорил с Гонзо: груз доставлен Суонну, тот уже избавляется от него. Самое большее через час он сменит тебя.

Ньюкерк постарался не вспоминать, от чего избавляется Суонн.

— Я велел Гонзо осматривать каждый дом. У него с собой отличные карты из офиса шерифа. Он обойдет соседей одного за другим, начиная от самого Сэнд-Крика. Как только Суонн вернется, созвонись с Гонзо и отправляйся ему на подмогу.

Ньюкерк приоткрыл дверь, проверяя, как там Моника Тейлор. Она сидела на прежнем месте, сложив руки на коленях.

— Честно говоря, мне не терпится убраться отсюда, — признался он. — На хозяйку смотреть страшно.

Сингер негромко усмехнулся.

— Чуть не забыл: я кое-что разузнал об этом твоем Вильяторо. У нас прибавилось проблем. Он возглавлял расследование в полиции Аркадии, после ограбления Санта-Аниты. Вот почему фамилия показалась мне знакомой.

— Твою мать…

— А сюда его наверняка привел длинный язык нашего покойного друга.

— Что будем делать? — спросил Ньюкерк.

— Пока не знаю. — Такие заминки Сингеру были не свойственны. — Он в отставке, так что полномочий у него никаких. Но ты все-таки покатайся по городским мотелям до того, как встретишься с Гонзо, посмотри списки постояльцев. Начнутся расспросы — объясни, что работаешь по шерифскому списку лиц, судимых за преступления сексуального характера. Выясни, когда он планирует съехать отсюда. Только не светись.

У Вильяторо дрогнуло сердце, когда администратор мотеля протянула ему пачку документов, присланных Селестой.

Но, когда он начал перебирать бумаги, к нему вернулось прежнее разочарование. В пачке нашлись графики дежурств, списки охранников из Санта-Аниты, копии вырезок из «Лос-Анджелес таймс» и полицейские отчеты, которые он читал уже десятки раз.

Да, Ньюкерк в тот день побывал на ипподроме Санта-Анита. Вместе с тремя другими свободными от дежурства полицейскими его наняли обеспечивать безопасность в кассах ипподрома. Так было принято в те времена. Ньюкерк регулярно оказывался на ипподроме в дни скачек. В своих письменных показаниях офицер Ньюкерк сообщал, что не заметил ничего необычного, пока кассиры пересчитывали деньги. Он узнал людей, находившихся в инкассаторских машинах, и стоял у двери, провожая броневики, пока те не скрылись из виду, отправившись в свою последнюю поездку.

Тот факт, что в момент ограбления Ньюкерк находился на ипподроме, а теперь жил в Катни-Бей, сам по себе ничего не доказывал. Вильяторо прочитал имена еще троих нанятых для охраны полицейских: Энтони Родейл, Пэм Госинк, Морин Дроз. Ни один из них не был связан с дальнейшими событиями.

Фамилия лейтенанта Сингера мелькала в нескольких документах. Его как офицера, обеспечивавшего связь между полицией Лос-Анджелеса и Калифорнийским управлением уголовных расследований, один раз процитировали в «Таймс». Именно Сингер объявил на пресс-конференции, что один из служащих ипподрома предоставил следствию важную информацию, на основании которой были сделаны аресты. Сингер объявил и о внезапной гибели главного свидетеля. Вильяторо ни разу не встречался с Сингером: лейтенант действовал где-то далеко, был недосягаем и вечно занят, поэтому ни разу не приезжал вместе с подчиненными в Аркадию.

Итак, и Сингер, и Ньюкерк связаны с делом Санта-Аниты, рассуждал Вильяторо, и оба они теперь живут в Северном Айдахо. Но сколько всего полицейских так или иначе было причастно к расследованию? Сотни. Сколько бывших полицейских после выхода в отставку переселились в «Синий рай»? Сотни. А фамилия Суонна в документах не попадалась.

Вильяторо откинулся на спинку стула и уставился в потолок. Ему по-прежнему не хватает информации, чтобы обратиться к шерифу по поводу вызова предполагаемых фигурантов повесткой. Бывшие копы сразу поймут, в чем дело, и с помощью адвокатов добьются переноса или отмены вызовов на допрос.

Телефон зазвонил неожиданно, напугав его. В трубке послышался голос Селесты.

— Есть успехи? — спросила она.

— Кое-какие, — подтвердил Вильяторо. — Но пока я ничего не могу предпринять. Здесь офицер Ньюкерк и лейтенант Сингер. С ними контактирует некий офицер Суонн, но я не вижу никакой связи между ним и ограблением.

— Я могу помочь еще чем-нибудь?

— Возможно, но я даже не знаю, о чем просить.

— Есть еще один момент, — объяснила Селеста, — но материалы дела тут ни при чем. Я просто погуглила, вбила туда их фамилии. И нашла некий фонд «Блюстители в отставке». Согласно общедоступной информации, это некоммерческая организация из списка 501(с)3, предоставляющая стипендии детям полицейских, пособия вдовам и так далее. В правлении состоят и Сингер, и Ньюкерк.

Вильяторо задумался.

— Где она зарегистрирована?

— Сейчас посмотрю… — Селеста помедлила, явно просматривая информацию на экране. — В Бербанке, — сообщила она, — и… — Она помедлила. — В округе Пенд-Орей, Айдахо.

Вильяторо рывком сел.

— А когда она была основана?

Селеста назвала дату регистрации в офисе секретаря штата: это произошло за два месяца до ограбления Санта-Аниты.

— Как финансируется организация? Там об этом сказано?

Ногти зацокали по клавишам.

— За счет добровольных пожертвований. Кажется, у них нет установленных членских взносов.

У Вильяторо начинали путаться мысли.

— За счет пожертвований — полагаю, от других полицейских. Пожертвования поступали в виде наличности. Офицеры бросали купюры в фуражку, которую передавали по отделу… А список жертвователей там есть?

— В открытом доступе — нет, — ответила Селеста. — И я не знаю, где искать его, разве что связаться с организацией…

— Которая вряд ли предоставит список. Идеальный способ отмыть огромную сумму мелкими купюрами.

Селеста на минуту задумалась.

— Не понимаю.

— Банки обращают внимание на счета, которые пополняются исключительно за счет наличности. Если сумма этих счетов превышает установленную, банк обязан сообщать об этом. Но если деньги вносят в течение длительного периода, по несколько тысяч долларов за раз, владельцы счета ни у кого не вызывают подозрений. Особенно если дают понять, что эти деньги — добровольные пожертвования на благотворительность. Идеально.

До Селесты постепенно доходил смысл его слов.

— Боже мой, Эдуардо!..

— Но план не сработает, если кто-то решит не вносить деньги на счет, а потратить. Особенно если купюры меченые.

Рассуждая, Вильяторо перелистал бумаги и нашел ксерокопию помеченных стодолларовых купюр.

— Это уже кое-что, — наконец заключил он, с трудом сдерживая трепет возбуждения. — Кто там еще в списке?

Селеста зачитала его.

Эрик Сингер, президент. Оскар Суонн и Деннис Гонсалес, вице-президенты. Джеймс Ньюкерк, секретарь. Энтони Родейл, казначей.

В голове сработал сигнал тревоги.

— Ньюкерк, Сингер и Суонн здесь. Осталось еще разузнать об остальных двоих.

Он услышал, как Селеста шуршит бумагами.

— Я ищу графики дежурств лос-анджелесской полиции за то число, — объяснила она. — Суонн как раз дежурил, а у Ньюкерка, Сингера, Гонсалеса и Родейла был свободный день. Нам известно, что Родейл и Ньюкерк обеспечивали охрану кассы…

Вильяторо хлопнул ладонью по подлокотнику своего кресла.

— Отлично сработано, Селеста, — воскликнул он. — Превосходно. Передай шефу, что мы уже у цели.

Похрустывая коленями и с трудом разгибая спину, Вильяторо поднялся. Голову распирало от догадок и выводов. Наконец-то начала вырисовываться связная картина. Или ему померещилось?

Внезапно он вспомнил: при нем говорили, что искать детей помогают четверо бывших полицейских. А где же пятый?

Телефонный справочник, спохватился он. Надо просто найти Гонсалеса и Родейла в справочнике. Однако утром он прихватил его с собой, чтобы сверяться с картами, и забыл в машине.

Вильяторо толкнул дверь номера, прошагал по коридору и через застекленную дверь попал на парковку. И сразу увидел, как на нее заруливает Ньюкерк.

«А, и ты здесь», — мысленно произнес Вильяторо, изучая его.

— Приветствую, мистер Ньюкерк. Чем могу помочь?

— Привет, — выдавил Ньюкерк, явно пытаясь придумать оправдание своему приезду. — А откуда вы меня знаете?

— По долгу службы, поскольку веду расследование.

Заметив, как вздрогнул Ньюкерк, Вильяторо понял: это его шанс. Застигнутый врасплох, Ньюкерк может поддаться.

Ньюкерк шагнул к нему, его глаза были как два пистолетных дула.

— Что вы сказали?

— Я сказал, мистер Ньюкерк, что вам еще не поздно спастись. Я уже не блюститель закона. Я не могу арестовать вас и, в сущности, не хочу. В полиции Аркадии я служил детективом и целых восемь лет бился над этим преступлением. Я не прочь найти убийц и деньги — по крайней мере, все, что от них осталось.

— Что?!

Так держать, приказал себе Вильяторо.

— Когда я впервые увидел вас, мистер Ньюкерк, то сразу понял: у этого человека есть совесть. Помогите мне раскрыть это преступление. В ответ я сделаю все возможное, чтобы избавить вас от лишних неприятностей.

— Не понимаю, о чем вы, — запинаясь, выговорил Ньюкерк.

— Еще как понимаете. Вы ведь служили в полиции и были неплохим офицером. Вам, как и мне, известно, как заключают сделки, выгодные всем заинтересованным сторонам. Но шанс оказать добровольное содействие вскоре будет упущен. Если вы не воспользуетесь своим единственным шансом… кто знает, что будет?

Вильяторо увидел, как на виске у Ньюкерка запульсировала жилка.

— Я заметил у вас на пальце обручальное кольцо. У вас есть семья, здесь вам неплохо живется. Вы можете рассказать мне что-нибудь такое, чтобы и дальше жить, как сейчас?

К легкому удивлению Вильяторо, Ньюкерк внимательно выслушал его и явно задумался.

— Сегодня воскресенье. Завтра я свяжусь по своим каналам с ФБР, — продолжал Вильяторо. — Так что решение вы должны принять сегодня. Крепко подумайте, мистер Ньюкерк.

— Я готов сказать кое-что прямо сейчас.

— Что же? — негромко спросил Вильяторо.

— Иди на хрен, ясно?

Ньюкерк сел в свою машину и помчался прочь.

Когда он скрылся из виду, Вильяторо тяжело вздохнул. Колени дрожали. Нет, его оскорбили не слова Ньюкерка. Скорее, поразило то, о чем он промолчал. Он не спросил у Вильяторо, о каком именно расследовании идет речь.

У себя в номере Вильяторо разложил телефонный справочник на коленях. Две фамилии, которые он искал, в списке не значились. Он долго водил пальцем по тексту, выискивая Сингера, Ньюкерка и Суонна. Ни одного из них в справочнике не оказалось. Прервав поиски, он вдруг заметил мигающий огонек автоответчика. Примерно час назад кто-то оставил ему сообщение.

— Мистер Вильяторо, говорит Джесс Роулинс. Пока не знаю, что это значит, но мне кажется, вам стоило бы проверить еще одну фамилию. Опять-таки бывшего полицейского, Тони Родейла. Ро-дейл. Его жена звонила шерифу с сообщением, что муж пропал. У меня есть адрес.

Старенький телевизор в доме Джесса Роулинса принимал всего три канала, причем только один из них — без помех. Снаружи на бетонной площадке была установлена древняя спутниковая тарелка, на телевизоре стояла такая же старая на вид коробка с какой-то электронной начинкой. Энни наблюдала, как Уильям возится с громоздким пультом, подключая спутниковое телевидение. Он соскучился по мультикам.

— Как же это меня бесит! — не выдержал Уильям.

— Давай пробуй дальше, — велела Энни. — Все получится.

— Может, провод от тарелки где-то оборвался?

— Сиди в доме, — пресекла его порыв Энни. — Ты же слышал, что он сказал перед уходом: шторы не открывать, свет не зажигать. Наружу нам вообще нельзя.

Уильям состроил рожицу.

— Если эта штуковина не заработает, я все равно пойду.

Энни отняла у него пульт и рассмотрела. Заметив возле одной кнопки пометку «SAT», Энни нажала ее. Экран очистился от помех, на нем появились герои испанской мыльной оперы.

— Как ты это сделала? — воскликнул Уильям. — Дай сюда!

Она вернула ему пульт.

Энни встала с дивана и направилась на кухню. Перед отъездом хозяин ранчо сам запер все двери и окна, и Энни с удивлением узнала, что входную дверь он запер впервые за все время существования ранчо.

Она заглянула в кухонный шкаф: крекеры, специи, овсянка, чай и кофе. В холодильнике — фарш и стейки из говядины. Столько жестянок с молотым чили она видела впервые в жизни. Мистер Роулинс пообещал привезти из города какой-нибудь еды и спросил у Энни и Уильяма, что они любят. Энни нацарапала целый список.

— Когда вы вернетесь? — спросила Энни.

— Надеюсь, еще засветло, — ответил он. — И помни: двери не отпирать, свет не зажигать.

— Вы уже три раза повторили.

Джесс прищурился, глядя на нее.

— Надеюсь, хоть какой-нибудь из них да запомнится.

Внезапно из гостиной донесся вопль Уильяма:

— Энни, смотри! Скорее сюда!

Он нашел «Фокс Ньюс». Увидев на экране фотографию, Энни едва узнала человека на ней, настолько скверно он выглядел.

— С чего вдруг Тома показывают по ящику? — спросил Уильям, пытаясь понять, как прибавить громкость. — И наши снимки?

На экране появились их школьные фотографии, а над ними — пульсирующая надпись «Эмбер алерт».

Энни уже не раз думала о том, что надо позвонить маме. Но теперь, увидев собственные фотографии на телеэкране, Энни поняла: пора.

Что плохого, если она позвонит домой? Услышит мамин голос? Скажет: «С нами все в порядке, мы любим тебя, мама»?

— Ого, Энни, ты только глянь! — снова завопил Уильям.

— Ну что там еще? — Она застала брата перед шкафом из темного дерева, с распахнутыми дверцами.

— Красотища! — Уильям отступил, чтобы она заглянула внутрь.

В стойке аккуратно выстроились винтовки и дробовики — всего семь. Рядом были сложены коробки с патронами. Уильям потянулся за винтовкой.

— Не трогай. — Энни удержала его за руку.

— Они же классные! Интересно, зачем ему столько?

— Он хозяин ранчо. На ранчо всегда полно оружия.

— Ага, на случай, если нападут медведи, и все такое.

Энни пожалела, что мистер Роулинс перед уходом не запер еще и этот шкаф.

— Глянь на эту, — продолжал Уильям и схватил со стойки винтовку с рычажным затвором. Оружие было явно старинное, его ствол вытерся до серебристого блеска, приклад покрывали царапины. — Из нее точно стреляли ковбои!

Энни прочитала клеймо: «Произведено оружейной компанией „Винчестер“. Запатентовано 21 августа 1884 года».

— Ух ты! Вот бы проверить, стреляет ли она, такая древняя?

— Понятия не имею, — отозвалась Энни. — Поставь на место.

— Ну, Энни…

— Поставь сейчас же!

Уильям с явной неохотой пристроил винтовку в стойке. Энни сама закрыла шкаф.

— Это еще не все, — объявил Уильям, бросаясь через всю гостиную к бюро. — Посмотрим, что ты теперь скажешь!

— Хватит рыться в чужих вещах. — Энни последовала за ним.

Уильям выдвинул один из верхних ящиков бюро и достал оттуда фотографию в рамке. На ней был запечатлен мистер Роулинс — совсем молодой, в армейской форме и фуражке. В глубине ящика нашлись коробочки с медалями.

Уильям открыл их.

— В армии он был снайпером. — Он показал сестре медаль. — Ему дали Серебряную Звезду и еще какие-то две награды.

Энни осторожно прикоснулась к Серебряной Звезде.

Внезапно они услышали шум мотора, переглянулись, торопливо сунули медали в ящик и захлопнули его. Уильям подкрался к окну и выглянул между шторами.

— Кто-то едет сюда, — объявил он. — Но не мистер Роулинс.

Они забрались под стол, обхватили колени руками и замерли.

— Успел заметить, какая машина? — шепотом спросила Энни.

— Какой-то черный грузовичок.

Гул мотора слышался все громче, потом вдруг утих.

— Они возле дома, — внезапно Энни сообразила: — Телевизор! Ты не выключил его!

Уильям выполз из-под стола и нашел на журнальном столике пульт. Направив его на телевизор, он принялся нажимать кнопки, случайно нажал громкость, писклявые мультипликационные голоса вдруг заполнили пустой дом и смолкли. Энни ахнула.

— Прости, — прошептал Уильям, снова заползая в укрытие.

Едва она успела пригвоздить его к месту взглядом, как в дверь постучали — так гулко, что в кухне зазвенела посуда.

— Эй, э-эй, кто-нибудь!

Они переглянулись. Низкий мужской голос.

— Привет! Откройте, пожалуйста! Это полиция Катни-Бей. Я же слышал, у вас включен телевизор. Мне надо задать вам несколько вопросов.

Энни различила мексиканский акцент в знакомом голосе. Этот же человек разговаривал с мистером Суонном, пока они прятались на полу в его машине.

Уильям закрыл лицо ладонями.

— Эй, есть там кто-нибудь? — В дверь заколотили с новой силой.

Потом лязгнула ручка. Неизвестный пытался вломиться в дом.

За окном прошла тень, повернулась, и Энни отчетливо разглядела силуэт. В нем она узнала одного из убийц — смуглого и коренастого, с крупной головой и усами.

Постояв возле одного окна, незваный гость перешел ко второму, почти заполнил его своей тенью, прижался лицом к стеклу, пытаясь заглянуть в щель между шторами и прикрывая глаза обеими ладонями сбоку. Энни понадобилось несколько страшных секунд, чтобы понять: он ее все равно не увидит.

Наконец он сдвинулся с места, проскрипел ботинками по доскам веранды, спустился с крыльца и двинулся вдоль дома, хрустя гравием. Он явно решил проверить, заперта ли задняя дверь.

По притихшему дому вновь разнесся стук увесистых кулаков.

— Просыпайтесь, вы там! Это полиция!

Энни задумалась: легко ли выломать двери в этом доме? Пожалуй, несложно, решила она. Двери показались ей ненадежными.

Наконец он отошел. Все звуки смолкли.

Уехал? Нет, догадалась Энни. Ведь шума машины не было.

Его тень снова выросла на фоне окна. Послышался скрежет. Он пытался открыть окно, но после нескольких безуспешных попыток перешел ко второму. Открыть его тоже не удалось. Энни увидела, как неизвестный отвернулся. Затем звякнул телефон.

— Ньюкерк, где тебя черти носят?

Двадцать минут Джесс возил тележку по незнакомым отделам супермаркета, то и дело сверяясь со списком Энни. Дважды ему приходилось обращаться к продавцам, чтобы найти указанные в списке продукты. Хлопья в глазури, сок в пакетах, замороженные роллы, сыр-косичка… Все это он никогда не ел и не покупал. Наконец он встал в очередь к кассе и только тут заметил, что единственная знакомая ему в тележке вещь — банка жевательного табака «Копенгаген», которую он купил для себя.

Он обнаружил, что с нетерпением ждет, когда снова увидится с детьми. Ему всегда хотелось иметь внуков, еще совсем недавно он думал, что скоро его мечта исполнится. Ну вот, она и сбылась — вроде бы, мысленно уточнил он. Почему бы не побаловать ребятишек? Даже если ради этого придется научиться готовить замороженные роллы?

Кто-то слегка подтолкнул его сзади тележкой, и Джесс, обернувшись, увидел широко улыбающуюся Фиону Притцл.

— Привет, красавчик, — жеманно поздоровалась она.

Джесс учтиво кивнул, не подавая виду, что сердце ушло в пятки.

— Видели сегодняшние газеты? У меня взяли интервью насчет детей Моники Тейлор. И фотографию опубликовали. — В тележке Фионы он увидел с десяток свежих газет. — Дать вам одну?

— Я уже читал, — отказался он, мысленно поторапливая стоявшую перед ним женщину, которая раздражающе медленно рылась в сумке в поисках чековой книжки.

— Отличная получилась статья, — продолжала Фиона. — Ничего не переврали. Завтра у меня интервью с Си-эн-эн, а еще из «Фокс Ньюс» звонили, тоже просили о встрече. Все хотят поговорить с человеком, который последним видел детишек живыми.

— Так вы думаете, что их не найдут? — уточнил Джесс.

Глаза Фионы стали огромными, она втиснулась между тележками и зашептала ему на ухо:

— О таком вслух не говорят, но, по-моему, они у сексуального маньяка. Обнаружение трупов — вопрос времени, и я не удивлюсь, если окажется, что дети были… изнасилованы.

Джесс придвинулся ближе и прищурился.

— Сексуальный маньяк, говорите?

— Да тише вы! — возмутилась она. — Услышат!

— Сэр? — Кассир уже ждал Джесса.

С благодарной улыбкой Джесс подкатил свою тележку поближе к кассе. Выгружая покупки на ленту, он вдруг заметил, что Фиона Притцл внимательно разглядывает их.

— Сыр-косичка? Соки в пакетах? Зачем вам?

Джесс почувствовал, что краснеет.

— Хочется попробовать чего-нибудь нового, — ответил он.

Расплатившись, он ушел под пристальным взглядом Фионы.

На выезде из Катни-Бей Джесс бросил взгляд на небо к северо-западу от города и увидел, что над горами сгущаются грозовые тучи. Весь день было ясно и тепло, а теперь надвигался дождь. И атмосферное давление изменилось, а сегодня наверняка отелятся сразу две коровы. Хорошо бы до ночи успеть вздремнуть.

У ворот он по привычке затормозил и только тут заметил, что кто-то оставил их распахнутыми. Он быстро переехал через крытую решеткой канаву, преграждавшую путь скоту, вышел и закрыл ворота за собой. Кто приезжал к нему на ранчо? Остановившись на вершине холма среди деревьев, откуда был виден дом, Джесс ощутил прилив ледяного ужаса. Незнакомый автомобиль, черный пикап, был нагло припаркован поперек подъездной дорожки. Смуглый мужчина, которого Джесс видел впервые, стоял на веранде, разговаривая по мобильнику. Присмотревшись, Джесс узнал одного из убийц с рисунка Энни — усатого здоровяка.

Джесс прибавил скорость. Дом выглядел точно так же, как когда он уезжал. Наверное, дети по-прежнему внутри, решил Джесс, возможно, перепуганы до смерти.

Джесс припарковался за пикапом. Незнакомец на веранде увидел его, закрыл телефон и нахмурился. Стоя неподвижно и скрестив руки на широкой груди, он ждал Джесса.

Незнакомец заговорил первым:

— Это ваш дом?

— Это мое ранчо, — сдержанно произнес Джесс. — Так что это мне следовало бы спросить, что вы здесь делаете.

— Я содействую команде шерифа. Вы, наверное, уже слышали, что пропали двое местных детей.

— Раньше я вас что-то не видел.

— Я из добровольцев. Мы помогаем шерифу Кейри.

Во время разговора Джесс видел отражение гостя в оконном стекле. Сзади у него из-за пояса торчала рукоятка пистолета.

— А имя у вас есть? — поинтересовался Джесс.

— Деннис Гонсалес. Сержант Деннис Гонсалес, полицейское управление Лос-Анджелеса.

— Бывший сержант.

Гонсалес хмыкнул и закатил глаза.

— Ну да, бывший. Но это не важно.

— И с какой стати вы вторглись в чужие владения?

— Вторгся? Думайте, что говорите, мистер. Мы объезжаем всю округу в поисках детей. Ваш дом значится в моем списке.

Джесс вздохнул:

— Все ясно. Но я уже вернулся, так что можете уезжать.

— Пока нет. Я слышал в доме шум.

— Кроме меня, здесь никого нет, — заверил Джесс. — Мой работник уволился несколько дней назад.

— Может, предложите мне чашку кофе или еще что-нибудь?

— Не могу — дела. Вот-вот отелятся две коровы.

Гонсалес вгляделся в его лицо.

— Мне правда хотелось бы осмотреть ранчо, чтобы вычеркнуть его из списка. Заодно заглянуть и в сарай. Хочу убедиться, что шум, который я слышал, мне не почудился.

— Он вам почудился, — отрезал Джесс.

В воздухе повисло гнетущее молчание.

— Давайте-ка все проясним. — Гонсалес вновь уставился на Джесса. — Вы отказываете мне в праве вычеркнуть вас из списка похитителей детей?

Джесс собрался с силами, чтобы не дрогнуть.

— Именно так. Вы вторглись в чужие владения, не имея на то разрешения. А теперь убирайтесь и не возвращайтесь без бумаги.

— Ну вы и фрукт, compadre.[2]

В глазах у Гонсалеса вспыхнул огонек, и секунду Джесс был почти уверен, что сейчас его собеседник направит ему в лицо оружие. Но момент прошел, Гонсалес так и не шевельнулся.

— Я еще вернусь, — пригрозил он, спускаясь с веранды и направляясь к своему пикапу. — Мы с вами еще встретимся.

Джесс стоял, положив ладони на капот своей машины, чтобы не дрожали пальцы.

— Не советую угрожать мне, — негромко предостерег он.

Гонсалес открыл дверцу своей машины и обернулся.

— Я не угрожаю. Я советую.

Джесс смотрел вслед пикапу, пока тот не скрылся.

— Это был один из них? — спросил Джесс.

Он распаковывал покупки в кухне. Мертвенно-бледные Энни и Уильям застыли в дверях гостиной.

— Да, — кивнула Энни. — Мы думали, он вломится в дом и найдет нас.

— Ох-хо-хо. — Джесс прошел через кухню и притянул к себе обоих детей. — Я просто нарадоваться не могу, что вы невредимы. Все хорошо.

— Он вернется? — тревожно спросила Энни.

Джесс отпустил их и присел на корточки, чтобы смотреть детям в глаза.

— По-моему, да.

— Что же нам делать?

— Пока не знаю, — ответил он. — Я как раз об этом думаю.

— Покажите мне, как стрелять из винтовок, которые у вас хранятся вон там. — Уильям показал на шкаф. — Научите нас.

Джесс взглянул на него, собираясь возразить. Но передумал.

— Сначала давайте сообразим что-нибудь перекусить, — предложил он.

Джим Хирн сидел в шезлонге с газетой на коленях, краем уха слушая монотонный голос из телевизора, комментирующий матч «Сиэтл Маринерз». Джим не знал ни иннинга, ни счета, не помнил даже, с кем играют «Маринерз». Ему не давали покоя мысли о встрече с Эдуардо Вильяторо и о прочитанной в газете статье про поиски пропавших детей Моники Тейлор. О бывших полицейских из Лос-Анджелеса, возглавивших оперативную группу. И о собственной роли в происходящем.

Хирн обвел комнату таким взглядом, словно видел ее впервые. Гостиная была великолепна, с высокими потолками и паркетными полами, устланными дорогим ковром. Из панорамного окна открывался вид на длинную покатую лужайку, ведущую к берегу небольшого, окруженного деревьями озерца. На кухне Лора жарила цыпленка по старинному южному рецепту — любимое блюдо Хирна. В любое другое время он бы обливался слюной в предвкушении, но теперь при мыслях о еде подступала тошнота.

Хирн чувствовал себя самозванцем в собственном доме. Здесь следовало бы жить настоящему бизнесмену, думал он. А не нищему ковбою, заключившему контракт с дьяволом. Так или иначе, ему давно пора заняться происходящими событиями. Он поднялся, потянулся, сунул газету под мышку, прихватил телефон и вышел из дома. Небо заволокли дождевые тучи, пахло сыростью.

В газетной статье был указан телефон для информации о детях Моники Тейлор. Хирн набрал его и услышал голос секретаря.

— Можно поговорить с лейтенантом Сингером?

Хирну пришлось подождать минуту, потом в трубке послышался ровный и деловитый голос:

— Сингер слушает.

— Лейтенант Сингер, это Джим Хирн.

Молчание.

— Ваш банкир, — не дождавшись ответа, напомнил Хирн.

— Я знаю, кто вы, — уже слегка раздраженный голос.

— У вас найдется несколько минут? Нам надо поговорить.

— О чем? Сами понимаете, я сейчас занят.

— Об одном отставном детективе из Калифорнии, который приходил ко мне и спрашивал о вкладе наличными и меченых купюрах, прошедших через мой банк. Думаю, мы должны встретиться.

— Зачем? — быстро отозвался Сингер, понизив голос.

— Ему не понадобится много времени, чтобы установить, кому принадлежат некоторые счета…

— Слушайте меня внимательно, мистер банкир, — перебил Сингер. — Ничего и никому не говорите. Ни одной живой душе. Будет спрашивать — отвечайте, что вы понятия не имеете, что все это значит. Не вечно же он будет болтаться в округе. Когда-нибудь да уедет. А когда уедет, мы все проясним. Годится?

Хирн уставился на мобильник, как на врага, потом захлопнул его, прерывая разговор. А когда повернулся к дому, увидел, что в дверях стоит Лора.

— С каких это пор ты выходишь из дома, чтобы поговорить по телефону? — спросила она.

Он пожал плечами и попытался протиснуться в дом, но она преградила ему путь.

— Джим!

Хватит, думал он. Хватит секретов. Он схватил Лору за плечи и заглянул ей в глаза. И увидел, что она хоть и напугана, но готова ко всему.

— Из-за меня мы влипли, — сообщил он. — Весь банк. И вот теперь, похоже, наступает время расплаты.

Лора вгляделась в его лицо.

— Что ты натворил?

— Не натворил, — поправил он, — скорее, не сделал то, что должен был сделать. Но я притворился, будто ничего не замечаю, а это ничем не лучше. Я не стал препятствовать неким событиям, потому что знал, что они выгодны для бизнеса, и не обманулся в своих ожиданиях. Но я с самого начала чувствовал: тут что-то нечисто.

Она медленно покачала головой.

— Джим, это на тебя совсем не похоже.

Ее слова ранили его, как ничто другое.

Он повесил голову, не в силах смотреть жене в глаза.

— Лора, разреши, я попытаюсь все уладить. Но предупреждаю: неизвестно, удастся мне это или нет. На карту поставлена моя работа и наша репутация.

Она вздохнула.

— О статусе ты всегда заботился гораздо больше, чем я. Не все ли равно, живем мы в шикарном доме или нет? Я была бы счастлива и в прежнем. Делай все, что понадобится, лишь бы исправить положение.

— В таком случае мне придется пропустить ужин, — отозвался он.

Пока Энни и Уильям ели, усевшись за столом в кухне, Джесс листал телефонный справочник в поисках координат офиса ФБР в Бойси. Найдя номер, он взглянул на часы. Четверть шестого, воскресный вечер. Есть ли кто-нибудь в офисе?

Отвернувшись от детей, он набрал номер и прослушал записанную на автоответчике просьбу оставить сообщение. После гудка Джесс еще мгновение медлил, а потом хриплым голосом назвал свое имя, телефонный номер и сказал, что у него есть информация о пропавших детях Моники Тейлор.

Он повесил трубку, по-прежнему сомневаясь, что поступил правильно. Перезвонят ли ему из ФБР напрямую или свяжутся сначала с шерифом? Он уставился на телефон, жалея, что нет никакого способа стереть оставленное сообщение.

Зато дети как будто бы обжились на новом месте и успокоились, продолжал размышлять Джесс. Устроившись в гостиной, они переключали телевизионные каналы. Джесс невольно засмотрелся на них из кухни, жалея, что в нем не осталось ни капли детской беспечности. Энни заметив его взгляд, улыбнулась.

Что-то изменилось, подумал он. Может, все дело в том, что они подслушали разговор с Гонсалесом, но так или иначе, теперь дети ему полностью доверяют. И думают, что он сумеет их защитить. Сам Джесс в этом сомневался. Ему требовалась помощь.

Он вспомнил о человеке, с которым недавно завтракал, Вильяторо. Может, бывший детектив сумеет связаться с каким-нибудь знакомым агентом ФБР, и тот откликнется, не считая нужным прежде звонить шерифу. Джесс нашел в кармане визитку, позвонил в мотель и вновь попал на голосовую почту. Выругавшись шепотом, он попросил Вильяторо перезвонить ему.

Джесс вышагивал по кухне из угла в угол, мыл и вытирал посуду, то и дело поглядывал на часы, но телефон не звонил.

Возможно, рассуждал он, шериф Кейри поверит ему — если удастся поговорить с ним напрямую, в обход бывших копов. Может быть. Во всяком случае, надо попытаться и ни в коем случае не рисковать, дожидаясь утра.

— Мне придется отлучиться ненадолго, — объявил он детям, приглушая громкость телевизора. — Съездить в город.

— Прямо сейчас? — переспросила Энни. — Вы нас оставляете здесь?

— Ничего не поделаешь, — кивнул он.

— А если тот человек вернется?

Джесс помолчал.

— Энни, я покажу тебе, как обращаться с дробовиком. Ты должна уметь им пользоваться — на случай, если сюда нагрянут незваные гости.

Энни кивнула. Уильям уставился на нее с неприкрытой завистью.

Джесс открыл оружейный шкаф, вынул двустволку двадцатого калибра и переломил ее.

— Помни: это не игрушка. Иди сюда, я все тебе объясню…

— Что ты делаешь? — резким тоном спросил Суонн у Моники.

Она укладывала вещи — бросала одежду в маленький чемодан, разложенный на кровати. Свою одежду, одежду Энни, одежду Уильяма. Смена одежды им наверняка понадобится. Услышав Суонна, она вздрогнула: она не заметила, что он стоит в дверях.

— Собираюсь.

— Никуда ты не пойдешь. А если они позвонят?

— Кто позвонит, Оскар? Вы же все уверены, что дети у Тома. С каких это пор Том — «они»?

— Моника, сядь же, черт бы тебя побрал!

От такого приказа она замерла. По лицу Суонна было ясно: если понадобится, он остановит ее силой.

— Так будет лучше, — добавил он. — Поверь мне.

Моника взвесила его слова, с сомнением глядя на искаженное бешенством лицо и стиснутые кулаки.

— Я тебе не верю, — заявила она.

Он вскинул руку и разжал пальцы. На одном болтались ключи от ее машины.

— Никуда ты не поедешь, — бросил он.

У Энтони и Джули Родейл великолепный дом, думал Вильяторо. Просторный, новый, бревенчатый, с большими окнами. К дому вела дорожка, мягко подсвеченная лампами, на паркетных полах в доме лежали пушистые индийские ковры, сводчатый потолок в большой комнате заставил Вильяторо острее ощутить собственное ничтожество. По обе стороны от камина на стене красовались головы оленя и лося, полдюжины покрытых лаком рыбьих чучел поблескивали в свете люстры.

Когда Вильяторо прибыл, Джули Родейл смотрела «60 минут», уютно усевшись в пухлом кресле перед гигантской телевизионной панелью и поедала из вместительной миски макароны с сыром. Джули оказалась рослой и крупной блондинкой с круглым лицом.

— Говорите, раньше вы были детективом? — переспросила она. — Я думала, вы из офиса шерифа. Я жду известий о муже.

Вильяторо делал пометки в блокноте.

— Вы говорили, что он уехал ловить лосося.

— О да. — Она закатила глаза. — Его единственная радость в жизни! Ни одних выходных не пропускает. Всю зиму скупает рыболовное снаряжение и читает журналы для рыболовов, а весной, летом и осенью ездит рыбачить. Пару раз и я выбиралась вместе с ним, но это же скучища чудовищная!

— Часто он уезжает один?

Она отправила в рот порцию макарон.

— Не всегда, — прожевав, ответила она. — Иногда компанию ему составляет Джим Ньюкерк, но у него дети, он не может уделять рыбалке столько же времени, сколько Тони.

Вильяторо спросил:

— Ваш муж обещал вернуться сегодня утром?

— Если не накануне вечером. Он предупредил, что в понедельник у него дела, поэтому я и ждала его пораньше.

— Вы беспокоитесь за него?

— Вообще-то нет. Он крепкий малый. Вдобавок всегда берет с собой табельное оружие. Скорее всего, машина застряла где-нибудь в грязи, или он заблудился. Говорила я ему: возьми с собой мобильник, а он все твердил, что так далеко от города сигнала все равно нет.

Вильяторо заерзал на своем месте.

— Итак, вы живете здесь уже четыре года?

— Да, перебрались сразу же, как только Тони пораньше вышел в отставку.

— Я слышал, несколько бывших офицеров полиции помогают местному шерифу искать детей Моники Тейлор. Но Тони, видимо, среди них нет.

Джули рассмеялась.

— Поверьте, если бы не рыбалка, он увязался бы за ними. Тони и его давние приятели, бывшие копы, не разлей вода. Казалось бы, за столько лет службы немудрено осточертеть друг другу, но не тут-то было!

— Вы звонили кому-нибудь из товарищей Тони — может, им известно, куда именно он уехал?

— Конечно, я всех обзвонила. Но оказалось, что они знают только, что он на рыбалке.

Вильяторо сменил тему.

— Красивый у вас дом. Наверное, стоит пару миллионов.

— Больше, — усмехнулась Джули. — У Тони имелись средства. Я понятия не имела, что все годы службы он скупал акции и так далее. Но когда он сообщил, что хочет пораньше выйти в отставку, то объяснил, что уже — как это? — сколотил состояние на рынке ценных бумаг. И успел вынуть оттуда деньги раньше, чем лопнул пузырь.

Вильяторо присмотрелся: нет, Джули говорила искренне, вины в ее голосе не чувствовалось.

— За такой дом моя жена могла бы и убить, — пошутил он.

Она улыбнулась.

— Я ничего не знала и была потрясена. Понятия не имела, что Тони интересуется всякими там акциями. Не знала даже, что он без ума от рыбалки, пока мы не поселились здесь.

Вильяторо встал и захлопнул блокнот. Он искренне сочувствовал собеседнице: она производила впечатление приятной, хоть и самой обычной женщины, способной быть хорошей женой.

— Понятно, — кивнул он.

Когда Вильяторо подходил к машине, небо рассекла вспышка молнии, угрожающе заворчал гром. Плотные грозовые тучи заволокли солнечный диск.

Тони Родейл, исполнявший обязанности охранника в Санта-Аните вместе с Джимом Ньюкерком в день ограбления, рано ушедший в отставку казначей фонда «Блюстители в отставке», — то есть именно тот человек, который открывал счета и делал вклады наличными, — пропал без вести.

Должна быть какая-то причина, по которой лишь четверо из пяти бывших полицейских вызвались помогать шерифу, а пятый куда-то укатил.

Вспышка молнии осветила деревья, содрогнувшиеся от грома. Начался неистовый ливень. Вильяторо включил дворники на полную мощность. Погруженный в свои мысли, он чуть не врезался в автомобиль, припаркованный у поворота к дому Родейлов, но вовремя вильнул в сторону, объехал чужую машину и притормозил.

Дверца со стороны водителя распахнулась, из автомобиля выбрался Ньюкерк, освещенный фарами машины Вильяторо. Бывший коп постучал к Вильяторо в окно, тот нажал кнопку, опуская стекло.

Ньюкерк заглянул внутрь, распространяя крепкий запах виски.

— Я тут подумал о том, что вы сказали, — начал он. — Нам надо потолковать.

— Знаете место, где нам не помешают? — спросил Вильяторо.

Ньюкерк покачал головой:

— Везде опасно. Мою машину многие знают. Поедем на вашей.

Вильяторо невольно сжал пальцы на руле.

— Не знаю, стоит ли…

— Так вы хотите поговорить или нет? Решайтесь.

Вильяторо стало страшно. Но вместе с тем он понимал: ему представилась удачная возможность. Собрав с пассажирского сиденья карты и бумаги, он забросил их назад.

— Куда едем?

Ньюкерк тяжело рухнул на сиденье и захлопнул дверь.

— Поезжайте вперед. Я покажу, так сказать, где что зарыто.

Джесс въехал в Катни-Бей под проливным дождем. Совсем рядом ударила молния, на миг осветив кабину пикапа и оставив на сетчатке отпечаток «винчестера», лежавшего рядом на сиденье.

Шериф Эд Кейри жил в скромном доме недалеко от центра города и старых районов. Его служебный «блейзер» был припаркован на дорожке. Рядом стоял белый внедорожник. Белый! Не его ли видели Энни и Уильям?

За «блейзером» виднелась еще одна машина — маленький желтый пикап. Джесс нахмурился. Какого черта Фиона Притцл делает в доме шерифа в такой поздний час?

Медленно приблизившись к дому, он увидел, что шторы в окнах отдернуты и повсюду горит свет. Он остановился, не доезжая квартала, под навесом из ветвей старого тополя.

Оставив «винчестер» в машине, Джесс направился к дому Кейри; дождевая вода тонкими струйками стекала с полей его шляпы. На фасаде дома было большое окно, а по обе стороны от него — окна поменьше, распахнутые настежь, если не считать рам с сетками. Джесс остановился в тени возле бокового окна. Резкий, пронзительный голос Фионы рассекал шум дождя.

— Он всегда был со странностями, — вещала Фиона. — Но я заметила это лишь недавно. Как будто у него есть своя тайная жизнь, и он скрывает ее от всех!

Улучив минуту, Джесс заглянул в окно.

Фиона сидела на стуле посреди комнаты. Встрепанный Кейри в тенниске и спортивных брюках разместился на диване; вид у него был недовольный — и неудивительно, мелькнуло у Джесса, ведь собеседница шерифа не кто-нибудь, а Фиона. В мягком кресле сидел еще один человек: подтянутый, крепкий, с коротко подстриженными серебристыми волосами, с лицом, напоминающим маску вселенской усталости. Только глаза, впившиеся в Фиону, были глазами маньяка. Джесс узнал его по рисунку Энни. Сингер.

— Из него лишнего слова не вытянешь, — продолжала Фиона. — А я-то старалась, любезничала с ним, как могла!

Сингер повернулся к Кейри:

— Вы хорошо знаете его, шериф? Сегодня у Гонзо возникли с ним проблемы. Он не дал ему осмотреть дом.

— Я его знаю, — кивнул Кейри. — Кстати, сегодня утром за завтраком я сидел рядом с ним в «Сковороднике».

Господи, чуть не ахнул Джесс, они говорят обо мне!

— Вам не хуже меня известно, что случилось с ним за последние несколько лет, — вновь затрещала Фиона. — Сначала от него ушла жена. Потом эта трагедия с сыном…

Кейри пояснил Сингеру:

— Он моет полы в управлении. Вы наверняка видели его там.

Джесс слушал и не верил своим ушам.

Фиона продолжала:

— Зачем одинокому старику накупать столько еды, которая по вкусу только детям? Никакого интереса к противоположному полу он не проявляет. Посудите сами: он одинок, рядом свободная женщина, а он будто не замечает ее! Поначалу я даже думала, что дело во мне. А вдруг у него… другие вкусы, понимаете? Он ведь живет совсем один. Может, он держит детей в плену!

— Фиона… — скептическим тоном прервал ее шериф и повернулся к Сингеру: — Ну и при чем тут наша версия насчет Тома Бойда?

— Полагаю, ни при чем. Факты остались фактами.

— Я читала о сексуальных маньяках в журнале, — вмешалась Фиона. — Желания зреют в них, пока не представляется возможность их осуществить. Но раньше мне и в голову не приходило, насколько он соответствует описанию.

Внезапно Фиону осенило, она чуть не подпрыгнула.

— Постойте! Курьер из «Ю-Пи-Эс» бывал в тех местах. Может, они сошлись на почве общего интереса — педофилии.

Джесс растерялся. Что делать? Ворваться, объясниться? Но чем объяснить покупки? А если шериф арестует его, не сходя с места? А Сингер отправит Гонсалеса на ранчо, и тот найдет детей…

— Сделайте же что-нибудь, — потребовала Фиона и пригрозила: — Или я позвоню знакомым журналистам.

Джесс направился прочь под стук дождевых капель по шляпе. Круто развернув пикап, он с ревом умчался.

Джесс увидел Джей Джея через стекло запертых дверей окружного управления. Как всегда, в оранжевом комбинезоне, Джей Джей наводил порядок, протирал перила дезинфицирующим средством. Джесс постучал в стекло. Джей Джей вскинул голову и прищурился.

— Джей Джей, нам надо поговорить! — крикнул Джесс, перекрикивая шум дождя.

Джей Джей пожал плечами, не услышав его. Но все же бросил тряпку и направился к двери. Джесс прочитал по губам его ответ: «Заперто».

У кого же ключ, задумался Джесс. Он подергал двери за ручку — безуспешно.

— Подожди! — крикнул Джесс, вскинул руку и бросился обратно к своему пикапу.

Он вернулся с винтовкой. Джей Джей отпрянул, вытаращив глаза.

Прикладом винтовки Джесс разбил стеклянную панель двери. Просунув руку в дыру, Джесс отпер дверь.

— Извини, что напугал, — сказал он Джей Джею.

— Мне влетит, — пробормотал Джей Джей.

Джесс заметил, что его голос стал чище и звучнее, чем обычно. Он знал, что это значит: так всегда бывало, когда приоткрывалось окошко, наступало просветление. Но оно быстро проходило.

— Джей Джей, мне нужна твоя помощь, — заговорил Джесс.

— Ты разбил стекло. Мне за это попадет.

— Скажешь, что это сделал я. Тебе, кажется, полегчало?

— Вообще-то не совсем, — отозвался Джей Джей. — Лекарства надо принимать все равно. Который час?

Джесс взглянул на часы.

— Скоро семь.

— Я опаздываю. Скоро за мной придут.

Джесс попытался взять себя в руки. Если он будет вести себя спокойно, то и Джей Джей наверняка согласится ответить ему. Но, заметив, что Джесс придвигается ближе, Джей Джей отпрянул.

— Не волнуйся, — поспешил сказать Джесс, — я тебя не трону. — Он глубоко вздохнул. — Джей Джей, расскажи мне о бывших копах. О тех четверых. Они хорошие люди? Честные?

— Нет! — Ответ мгновенный, яростный.

— Что ты слышал?

— Они хотят навредить этим детям. А Монику называют сучкой.

— Монику Тейлор? — переспросил Джесс. — Ты знаешь ее?

Джей Джей улыбнулся торжествующе и многозначительно.

— Она красивая. И бесшабашная.

Джесс изумился.

— Ты о чем? Как ты с ней познакомился?

— Кое-что я помню так, словно это было вчера. Монику помню хорошо.

— Джей Джей, вернемся к бывшим копам. Почему ты ничего не рассказал шерифу?

— Он мне не поверит. А я не хочу неприятностей. Мне нравится убирать тут. Не могу сидеть в камере. Кошмары… — Джей Джей отвернулся.

— Джей Джей, поговори со мной еще немножко, — ласково попросил Джесс. — Я помню, что ты можешь уйти отсюда, когда захочешь. Это тебе решать.

— Пап, мне надо принимать лекарства.

«Пап». Он назвал его папой. У Джесса стало тесно в груди.

— Идем со мной, — вдруг позвал он. — Я увезу тебя отсюда.

Джей Джей слегка улыбнулся.

— Я хочу увидеть ранчо. И маму.

Джесс решил воздержаться от объяснений. Надо просто увезти Джей Джея отсюда. Судя по всему, сыну Джесса грозила опасность со стороны бывших копов и, скорее всего, шерифа. Джесса захлестнула беспорядочная мешанина эмоций. За последние десять лет ему впервые удалось по-настоящему пообщаться с сыном. Неужели Джей Джей все это время ждал возможности выговориться? А он, Джесс, даже не пытался наладить с ним контакт?

Он открыл дверь и мягко позвал:

— Идем, сынок.

Джей Джей закаменел.

— Нет. Мне нельзя выходить. Нет, папа! Я не могу.

Джесс стоял на пороге, у него разрывалось сердце. Джей Джей поднял брошенную тряпку и принялся старательно протирать ближайший стол.

— Я вернусь за тобой, сынок, — пообещал Джесс.

Услышав звонок в дверь, Моника вскинула голову, а Суонн сбросил ноги с дивана. Он как раз разговаривал по мобильнику. Они не говорили с того момента, как выяснилось, что ключи от машины он ей не отдаст.

— Ты кого-то ждешь? — спросил он, направляясь к двери.

— Конечно, нет!

Суонн пригнулся, глядя в глазок.

— Какой-то мужчина, — пробормотал он и открыл дверь.

Моника не узнала насквозь промокшего ковбоя, стоявшего на крыльце. Но он был явно зол.

— Чем могу помочь? — спросил Суонн.

— Вы Моника Тейлор? — спросил незнакомец.

Моника интуитивно поняла: этот странный визит имеет отношение к ее детям. И кивнула.

— Тогда вы, должно быть, Суонн, — заключил незнакомец и протянул руку в сторону, подхватывая что-то, стоявшее за дверью. И тут же шагнул в дом с винтовкой в руках. Прежде чем Суонн успел дотянуться до пистолета, незнакомец ударил его по лицу прикладом. Суонн пошатнулся, из разбитого носа хлынула кровь. Ударившись спиной о стену, Суонн съехал по ней. Незнакомец подскочил и, к ужасу Моники, еще раз огрел Суонна по голове. Тот обмяк.

Ковбой наклонился, забрал у Суонна пистолет и сунул его в карман своих рэнглеров. Потом поднял голову и перевел дыхание.

Моника попятилась и рухнула на стул, зажимая рот ладонями.

— Он выживет, — пообещал незнакомец, кивая в сторону Суонна, а потом уставился на Монику в упор. — Я Джесс Роулинс. Я приехал, чтобы отвезти вас к детям.

Джим Хирн ехал по улицам города. Дождь утих, превратился в холодную изморось.

Он завел свой «сабербан» на стоянку возле здания окружного управления, припарковался рядом с «блейзером» шерифа и вышел. Хорошо еще, шериф Кейри здесь: двое других людей, которых он разыскивал ранее, как сквозь землю провалились. Лейтенанта Сингера не было ни в оперативном штабе, ни дома. А Эдуардо Вильяторо так и не вернулся в свой мотель. Несмотря на все старания, Хирн пока ничего не добился.

Три фургона каналов спутникового телевидения заняли почти всю стоянку, техники разматывали кабели по асфальту. Какой-то репортер, ярко освещенный переносными софитами, похоже, ждал включения, прислушиваясь к чему-то в наушнике. Обойдя съемочную группу, расположившуюся прямо перед зданием, Хирн вошел в управление через вторую дверь.

Кабинет шерифа Кейри был ярко освещен, хотя в остальном здании царила полутьма. Когда Хирн шагнул в дверь, шериф как раз клал на рычаг телефонную трубку. Медленно и безучастно он поднял голову. Его глаза казались влажными, под ними проступили тени.

— Здравствуйте, мистер Хирн.

Хирн прошел к столу шерифа, чтобы поздороваться. Ладонь Кейри показалась ему слабой и безвольной.

— Шериф, вы скверно выглядите.

Кейри горестно улыбнулся.

— Страшно устал, мистер Хирн. Садитесь.

— Просто Джим, — поправил Хирн и сел. — Я вас не задержу. Я только пытаюсь кое-что прояснить и надеюсь, что вы мне поможете.

— Слишком поздно.

— Понимаю, — кивнул Хирн, хотя и не знал, что имеет в виду шериф — время суток или ситуацию в целом.

— Когда я баллотировался на пост шерифа, мне и в голову не приходило, что меня ждут такие ночи, — тихо признался Кейри. — По-моему, я… не создан для такой работы. У меня дел выше головы. — Он сопроводил слова жестом. — Те люди перед зданием ждут от меня заявлений. Наступает решающий момент.

И Кейри рассказал Хирну обо всем, что произошло за последние три дня и вплоть до известия о том, что Суонн избит, а Монику Тейлор увез человек, по описанию похожий на Джесса.

— И Фиона Притцл его подозревает, — добавил Кейри.

Хирн был ошеломлен.

— Как это могло случиться? — пробормотал он. — Я больше не узнаю родные края.

Кейри кивнул.

— Я тоже.

Хирн вдруг задумался, мозг заработал на полную мощность.

— Шериф, а вы знаете, где сейчас Сингер? И кстати, где его помощники, бывшие полицейские?

Кейри не знал. Похоже, не только ситуация в целом, но и его добровольные помощники вышли из-под контроля.

— А Эдуардо Вильяторо? Вы знаете, где он?

Кейри опять пожал плечами.

Хирн раздраженно выпрямился:

— Слушайте, шериф, я понимаю, что слишком настойчив, но нельзя же сидеть, сложив руки! А то, что вы рассказали мне про Джесса Роулинса… я этому не верю. Джесса я знаю всю свою жизнь. Он никак, абсолютно никак не может быть причастен к исчезновению детей. А Фиона Притцл — известная сплетница, из самых закоренелых. Думаете, Сингер и остальные ей поверили?

Шериф отвел взгляд.

— Возможно, — нехотя признал он.

Хирн поднялся.

— Вы обязаны остановить их и все уладить! И заодно предупредить журналистов, пока они не разнесли эти домыслы на всю страну. Пора повести себя как подобает лидеру! — Он вдруг осознал, что почти кричит. — Для этого вас и выбрали шерифом!

Но, вместо того чтобы воодушевить Кейри, крик Хирна возымел обратный эффект. Кейри словно ушел в себя.

Хирн добавил уже спокойнее:

— Стало быть, вы не знаете, где все?

Кейри покачал головой.

— Сингер, наверное, в больнице, вместе с Суонном.

— Ну что ж, ладно. — Хирн поднялся. — Пожалуйста, свяжитесь с Сингером. Объясните ему, что Джесс Роулинс порядочный человек. И проследите, чтобы слухи не просочились в прессу. — Он шагнул к двери.

— Джим! — окликнул Кейри. Хирн оглянулся через плечо. — Я передаю дело федералам. Утром они будут здесь.

Выезжая с парковки, Хирн попытался связаться с Джессом Роулинсом по мобильнику. Никто не отвечал, голосовой почты у Джесса не было. Хирн решил остановиться у больницы, выяснить, не там ли Сингер, и объявить ему, что все деловые отношения между ними кончены, а дальше будь что будет. Именно таким должен быть первый шаг к утраченной респектабельности.

Он нашел место для машины за зданием больницы и, не заглушив двигатель, решил позвонить Лоре, предупредить, что вернется позже, чем планировал. Пока он пересказывал ей разговор с шерифом, мимо машины, пошатываясь, прошел человек с перевязанной головой.

— Господи! — ахнул Хирн в телефон. — Ты не поверишь, кто только что прошел мимо машины. Тот бывший коп, о котором я тебе говорил. Которого избили. Оскар Суонн.

— Не может быть!

— Точно он. — Хирн наблюдал, как Суонн рыщет между машинами, наклоняется, заглядывает внутрь. Зачем?

Ответ возник сам собой, когда Хирн увидел, как Суонн открыл дверцу красной малолитражки и с трудом втиснулся за руль.

— Он угоняет машину! — воскликнул Хирн. — Я за ним.

Суонн повел чужую машину прочь из города, по шоссе, ведущему через леса. После получасовой погони Хирн заметил, как вспыхнули стоп-сигналы Суонна: красная малолитражка свернула с шоссе на проселочную дорогу. Хирн съехал на обочину и погасил фары. Дождавшись, когда машина Суонна скроется среди деревьев, он снова включил фары и двинулся следом.

За деревьями показался слабый свет, и Хирн снова выключил фары, остановился и заглушил двигатель. Он выскользнул из машины и стал осторожно пробираться между деревьями, дожидаясь, когда глаза привыкнут к темноте.

На расстоянии семидесяти пяти ярдов от него, на холме, стоял освещенный изнутри дом Суонна. Рядом с домом Хирн увидел не только угнанный Суонном красный автомобиль, но и белый внедорожник Сингера. А еще блестящий черный пикап с хромированными дисками. Значит, все собрались здесь, у Суонна.

Страх сковал Хирна, ноги отяжелели. Когда он проходил мимо просторного загона, здоровенный хряк чуть не выдал его, громко захрюкав. Хирн метнулся обратно, споткнулся о древесный корень и упал, больно ударившись локтем. Лежа в грязи, он слышал частое отрывистое дыхание свиньи.

Наконец он с трудом поднялся, и от неуклюжего движения мобильник выскользнул из кармана рубашки, ударился о колено и упал на расстоянии нескольких шагов от него, в лужицу света, пробивавшегося между панелями ограды. Хирн вышел из тени, чтобы подобрать телефон, и в тот же момент дверь дома распахнулась. Хирн замер, увидев на веранде троих мужчин: по профилям он узнал в них Сингера, Суонна и Гонсалеса. Видят ли они его?

Все трое смотрели в сторону Хирна. Потом Сингер повернулся к Суонну и что-то сказал — что именно, Хирн не разобрал. Зато понял, что они смотрят на темную дорогу, а не на него. Похоже, они кого-то ждали.

Хирн отполз в тень, а потом поспешил между деревьями к машине, каждую минуту боясь наступить на сухую ветку или растянуться в грязи. Телефон пришлось оставить там, где он упал. Выбора у него не было: до ранчо Роулинса всего несколько миль. Он обязан предупредить Джесса.

Дождь то усиливался, то почти прекращался с того момента, как Джесс и Моника покинули Катни-Бей и направились на север. По дороге Джесс все объяснил спутнице — рассказал, как нашел детей в своем амбаре, как они защищались, как поделились с ним историей бегства. И как обстоит дело сейчас.

Моника вела себя спокойно и явно доверяла ему. Джесс задумался почему. Ведя машину, он поглядывал на Монику: она явно была измучена. В сумерках отчетливо виднелись тени под ее глазами и на худых щеках. Тихим голосом она произнесла:

— Я знала, что они живы. Сама не понимаю откуда, но знала.

Он в очередной раз порадовался тому, что везет ее к детям. Ни о чем другом она не мечтала так, как очутиться рядом с ними.

— Вы для меня все равно что знакомый, — призналась Моника. — Я всегда ценила вас, как все древнее, прочное и доброе, что было в этой долине, пока все в ней не изменилось.

Он озадаченно взглянул на нее и заметил:

— Насчет «древнего» вы, пожалуй, правы.

Присутствовать при воссоединении семьи Джесс не стал. Он ушел на кухню варить кофе, как только разрыдавшаяся Моника упала на колени и приняла в объятия детей. Он слышал, как Уильям и Энни, торопясь и перебивая друг друга, рассказывают матери, как стали свидетелями убийства, как побывали у мистера Суонна, как поняли, что он с убийцами заодно. И как Джесс Роулинс приютил их.

Не успев засыпать кофе в кофейник, Джесс вдруг вспомнил об оставленном в гостиной дробовике и зашел, чтобы забрать его. Семейство Тейлор уже устроилось на диване, Уильям прижался к матери, положив ей голову на колени, Энни сидела рядом и тараторила с пулеметной скоростью. Моника словно светилась изнутри. Ради такой сцены Суонна можно было и прибить, решил Джесс.

Дробовик он положил рядом с «винчестером» на кухонный стол. Когда голоса в гостиной утихли, он заметил, что и дождь прекратился.

Внезапно он ощутил чье-то присутствие совсем рядом, почувствовал, как его обняли за талию, обернулся и увидел перед собой запрокинутое лицо Энни. У него перехватило горло, поэтому он молча протянул руку и ласково взъерошил ей волосы.

— Как хорошо, что мама здесь, — выговорила Энни. — Спасибо, что привезли ее. Я так рада, что все уже позади.

Джесс, у которого защипало глаза, мысленно откликнулся: нет, не позади, Энни. Все только начинается.

В салоне машины пахло бурбоном, сыростью и горелой пылью из системы отопления, которую давно не включали. Вильяторо попытался на ходу отрегулировать вентилятор. От дыхания мокрого, пьяного и взбудораженного Ньюкерка запотело лобовое стекло.

Машина вывернула с подъездной дорожки Родейлов, Ньюкерк указывал путь, не переставая прихлебывать из бутылки «Уайлд терки», которую вытащил из кармана. Вильяторо уже не знал, куда они направляются. Местность повсюду выглядела одинаково: мокрые темные деревья вдоль дороги, мокрый асфальт, ни одного фонаря.

Ньюкерк поднес бутылку к губам.

— Крепкое пойло, — выдохнул он, вытирая губы кулаком.

Вильяторо промолчал, советуя самому себе: дай ему разговориться. Не торопи.

Бежали минуты, машина двигалась вперед. Ньюкерк отпил еще глоток и откинулся на спинку сиденья.

— Я хотел быть лучшим в отделе, — заговорил он. — Нет, спасать мир я не рвался, просто хотел как можно лучше выполнять свою работу и заботиться о близких. Мечтал говорить своему отражению в зеркале: «Отличный из тебя вышел полицейский, старик».

Вильяторо кивнул, опуская решетку вентилятора пониже.

— Поначалу я из кожи вон лез. Когда я видел ребенка, родившегося уродом потому, что его родители сидели на наркотиках, или людей, которые относились к другим людям, как к мусору, я считал своим долгом доказать, что далеко не всем они до лампочки. И знаешь, что? Я убедился: лучшее, что я могу, — это брать их под стражу всех подряд и упекать за решетку. Набивать ими тюрьмы, прятать эту мразь от нормальных людей. И мне это удавалось чертовски хорошо. Ты понятия не имеешь, что это такое.

— Да, пожалуй.

— О таком ни с кем не поговоришь, кроме своего брата, копов. Нельзя заявиться домой со словами: «Ну, как прошел день, дорогая? По магазинам ходила? И мне сегодня скучать не пришлось: нашел в помойном баке труп годовалого младенца, сплошь в сигаретных ожогах».

Вильяторо бросил на него взгляд. Ньюкерк смотрел вперед, разговаривая скорее с собой, чем со спутником.

— Ты наверняка понимаешь, каково это — растить детей на зарплату полицейского. И в свободное от дежурств время я начал подрабатывать охранником. Согласившись стать «копом в аренду», я почти удвоил свои доходы.

— В Санта-Аните? — уточнил Вильяторо.

— И не только. Но чаще всего — в Санта-Аните. — Ньюкерк отпил еще один длинный глоток и продолжал: — Работа была — не бей лежачего. Мы даже ворота никому не открывали, пока не подъезжал броневик. Да и потом только охраняли периметр, а в броневик тем временем грузили мешки. Дождавшись, когда клиенты разойдутся, а деньги увезут, мы расходились по домам. Мы с Родейлом все время работали вместе. Нас там любили.

Гонсалес был нашим сержантом. Его все уважали и боялись. А Сингер — начальником над всеми, в том числе и над Гонзо. Своих подчиненных он готов был защищать до конца, отстаивать перед любым начальством. В нашем отделе любой был бы только рад заслонить от пули лейтенанта Сингера или Гонзо.

Так что, когда однажды вечером Гонзо пригласил нас с Родейлом выпить пива в баре, который облюбовали полицейские, мы сразу согласились: это же клево! Суонн тоже там был, так мы с ним и познакомились. Мы пропустили понемногу, и Гонзо вдруг начал расспрашивать нас, как бы мы ограбили Санта-Аниту.

Вильяторо невольно повернулся к нему.

Ньюкерк скривил губы.

— Да нет, дружище, не все так просто. Мы всего лишь беседовали. Знаешь, как болтают копы, когда пытаются понять, как сработали бы преступники, чтобы потом помешать им. Вот здесь поверни.

— Куда мы едем? — спросил Вильяторо, сворачивая на еще одну темную дорогу. В нем нарастало тревожное предчувствие.

— Просто рули, и все. Я же тебе сказал. — Ньюкерк сделал еще глоток из бутылки. И продолжал: — Никто и не думал никому причинять вред. В наши планы это не входило.

Наконец-то, подумал Вильяторо.

— Ограбление мы планировали полтора года. Мы собирались, делали хронометраж, провели пару ночных репетиций, поэтому рассчитали все до мелочей. План был отработан, но прошло еще четыре или пять месяцев, прежде чем мы решили осуществить его. Перед Сингером стояла другая задача: придумать, как легализовать деньги. Потом понадобилось снова ждать подходящего случая, когда расположение звезд будет благоприятным. Наконец день больших скачек, полные сборы, мы с Родейлом в охране, Сингер и Гонзо не на дежурстве, так что смогут привести в действие газовые баллоны и остановить броневик, Суонн в патруле, чтобы проводить машину, на которой был совершен налет, на свалку, где ее сразу разобрали. — Ньюкерк ухмыльнулся. — Суонн отвез Сингера, Гонзо и тринадцать с половиной миллионов долларов наличными обратно в Лос-Анджелес в полицейской машине, доставил прямо по домам. Вообрази!

Вильяторо присвистнул.

— Но ведь охранник погиб.

Ньюкерк заметно помрачнел.

— Это было незапланированное убийство. Болван решил поиграть в ковбоя. Гонзо пришлось уложить его.

— Его звали Стив Николс. У него осталась жена и двое маленьких детей.

Ньюкерк поначалу молчал, глядя перед собой.

— Это случайность, — наконец произнес он и снова умолк.

Не выдержав, Вильяторо спросил:

— А тот тип, который дал показания против служащих кассы ипподрома? Зачем он сделал это, если был ни при чем?

Ньюкерк пожал плечами.

— Это человек Сингера, — объяснил он. — У лейтенанта был какой-то компромат на него, никак не связанный с ипподромом. До сих пор не знаю, какой именно.

— Однако он умер прежде, чем успел дать показания в суде.

— Удобно, правда? — мрачно подхватил Ньюкерк. — Погиб в перестрелке, покупая сигареты в супермаркете «Севен-Илевен». Продавцу крышка, свидетелю крышка, грабитель выгреб из кассы все, что там было. На записях камер видеонаблюдения видно только, как здоровенный детина в маске входит и расстреливает всех, кто попался под руку.

Вильяторо задумался.

— Гонсалес?

Ньюкерк кивнул:

— А расследовал это дело Суонн.

Господи, мелькнуло у Вильяторо, такого я и предвидеть не мог.

— Создание благотворительного фонда было удачной идеей, — заметил он. — Небольшие счета в одном из банков Северного Айдахо вряд ли привлекли бы внимание. Вы не учли одного: что среди стодолларовых купюр были меченые.

Ньюкерк презрительно поморщился.

— Само собой, мы знали про купюры! Но тут облажался Тони Родейл. — Его глаза зло блеснули. — Его задачей было разъезжать по всему округу и разменивать стодолларовые купюры в ресторанах, на заправках, в барах, где угодно. Жене он врал, что ездит на рыбалку. От него требовалось только везде расплачиваться сотенными, а потом класть на счет мелкие купюры. Но его сгубила жадность. Сингер заметил недостачу и догадался, что это крысятничает Тони. Кретин потихоньку сбывал сотни какому-то букмекеру в Кердалене, делал ставки на футбольном тотализаторе. Сингер нашел того букмекера и застрелил его. — Ньюкерк повернулся, так что его лицо оказалось в нескольких дюймах от лица Вильяторо. — Тони рисковал всем. Сингер понял: полиция обязательно явится сюда, теперь это лишь вопрос времени.

— И вот я и здесь, — подтвердил Вильяторо.

— Да, ты здесь, — поморщившись, как от боли, согласился Ньюкерк.

— А где же Тони Родейл?

Ньюкерк заговорил было, но умолк и отвернулся.

— Вот это я и хотел тебе показать.

— Что? — недоверчиво прошептал Вильяторо. — Вы убили его?

— Не я. Все мы. По договоренности каждый должен был всадить в него пару пуль, чтобы все мы несли одинаковую ответственность. Все, кроме Суонна, который припозднился.

Еще одно убийство, заключил ошеломленный Вильяторо.

— Все могло пройти, как и было задумано, — продолжал Ньюкерк, — если бы нас не увидели двое детей.

— Дети Моники Тейлор? Господи…

— Положение становилось все хуже, — объяснял Ньюкерк. — Мы так старательно спланировали преступление. И настроились на долгую счастливую жизнь. Но потом Тони подвел нас, а дети увидели, как мы расправляемся с ним. Да еще этот тип из «Ю-Пи-Эс». — Его голос дрогнул. — По-моему, я уже в аду.

Вильяторо заметил, что у него дрожат руки. Какой еще тип из «Ю-Пи-Эс»?

— Таких масштабов я и предположить не мог, — признался он.

Бывший полицейский горько рассмеялся, вытер слезы рукавом, завел руку за спину и выхватил черный полуавтоматический пистолет. Дуло вдавилось в шею Вильяторо.

— Это еще цветочки. Жаль мне тебя, приятель, но ничего не поделаешь. Ты ведь сам был копом. — Он кивнул в сторону мокрого черного почтового ящика у поворота на проселочную дорогу. — Притормози и сворачивай.

— Что ты задумал? — спросил Вильяторо.

— Поворачивай, — велел Ньюкерк.

Проселочная дорога вела куда-то вглубь леса, под горку, в колеях скопилась дождевая вода. Чувствуя, как задние шины заносит на скользкой грязи, Вильяторо вспомнил увиденную на почтовом ящике фамилию. Суонн.

Джесс снял трубку, чтобы еще раз позвонить Вильяторо, когда увидел на дороге среди деревьев мелькающие лучи автомобильных фар. Бросив трубку, он вернулся в гостиную, где на диване тихо разговаривали Моника, Энни и Уильям.

— Погасите свет и никому не открывайте дверь, кроме меня, — спокойно велел он. — Кто-то едет сюда с холма.

Мысленно он выругал себя за то, что не запер ворота на цепь и замок.

От лица Моники отхлынула кровь.

— Всего одна машина, — попытался успокоить ее Джесс.

Энни высвободилась из объятий матери, пробежала через комнату и щелкнула выключателем.

— Может, все обойдется, — ободряюще произнес Джесс.

— Куда вы? — спросил Уильям. — Вы вернетесь?

— Конечно. — Джесс взял со стола «винчестер», выключил свет на кухне и ощупью нашел заднюю дверь.

Похрустывая гравием, он прошел по двору и остановился возле амбара. Машина быстро приближалась, пока наконец не затормозила, сверкнув фарами. Двигатель умолк. Джесс взвел курок винтовки с таким расчетом, чтобы хлопок дверцы заглушил его. Тускло блеснул патрон. Джесс вскинул винтовку.

Когда дверца машины распахнулась, салон осветился, и стало ясно, что в ней не трое и не четверо человек, а всего один. И этим единственным человеком был Джим Хирн.

Джим шагнул к дому и позвал:

— Джесс! Джесс Роулинс! Ты здесь?

— У тебя за спиной, — откликнулся из тени Джесс.

Хирн вздрогнул и обернулся.

— Как ты меня напугал!

— Что тебе надо? — спросил Джесс.

— Джесс, я звонил тебе, но ты не отвечал.

Джесс опустил «винчестер» и шагнул навстречу Хирну.

Тот изумленно уставился на оружие.

— Господи, ты что, собирался стрелять в меня?

— Пойдем в дом.

— Сейчас все они собрались у Суонна, — заключил Джесс, качая головой и прихлебывая из кружки свежесваренный кофе.

— Все, кроме Ньюкерка — я его не видел. Но они явно кого-то ждут. — Хирн обернулся и посмотрел в сторону гостиной. — До сих пор не верится, что они здесь, — тихо добавил он. — Будто гора с плеч.

Джесс кивнул, обдумывая только что услышанный рассказ Хирна о том, что шериф сдался, что завтра прибывают агенты ФБР, что Фиона Притцл распускает сплетни. И о том, что бывшие копы собрались в доме Суонна.

— Может, стоило бы забрать всех, — заговорил Хирн, указывая на Тейлоров, — и прорваться в город? Если шериф увидит нас вместе…

Джесс покачал головой.

— А если он позвонит Сингеру? Нет уж, здесь я чувствую себя в большей безопасности, по крайней мере пока не станет ясно, что происходит. Все, что нам требуется, — дождаться утра. Когда прибудут федералы, мы сумеем им все объяснить.

— Не лучше ли будет перебраться ко мне? — предложил Хирн.

— Придется проехать по шоссе мимо дома Суонна. А если они уже подстерегают нас в засаде?

— Об этом я не подумал, — помрачнел Хирн. — И что же ты предлагаешь?

— Посмотреть, что задумали ребята, — ответил Джесс.

— Ты поедешь к дому Суонна? А если тебя заметят?

Джесс усмехнулся:

— А я не на машине.

Хирну понадобилась секунда, чтобы понять, о чем он. Наконец он откликнулся:

— Я помогу тебе оседлать лошадь.

В сарае Джесс сунул винтовку в седельную сумку и вскочил на спину Чили.

— Напрямик туда добираться быстрее, чем по шоссе, — сказал Джесс, направляя лошадь в открытые ворота. — Прямо через луга, а потом по лесу и холмам до дома Суонна.

— Если через час не вернешься, — предупредил Хирн, — я гружу Тейлоров в свою машину и еду в город.

— У тебя, вижу, все продумано. — Джесс придерживал приплясывавшую на месте кобылу. — Дай-ка мне вон ту цепь — запру по пути ворота. Пока я не вернусь, не выпускай дробовик из рук.

Обмотав цепью перекладины ворот и повесив на звенья два больших замка, Джесс пришпорил Чили и направил ее в сторону лугов, где пустил легким галопом.

Малолитражка взобралась на холм, дорога стала ровнее. Вильяторо заметил вдалеке дом с верандой, на которой горели фонари. Он почти не чувствовал собственных пальцев. Им завладело ощущение полного покоя.

— Остановись здесь, — велел Ньюкерк.

Вильяторо подчинился, Ньюкерк протянул руку и отнял у него ключи от машины.

— Выходи.

Вильяторо открыл дверцу машины. Перед собой он увидел большой загон, по которому бродили крупные темные тени. Послышалось хрюканье, потом визг. Свиньи.

Рослый Гонсалес вышел из-за угла дома и направил на него пистолет.

— Отлично сработано, Ньюкерк.

— У меня жена и дочь, — сказал Вильяторо, и собственный голос показался ему чужим.

Гонсалес поудобнее перехватил пистолет обеими руками.

— Извини, — откликнулся Ньюкерк.

— Сам справишься, или я? — послышался голос Гонсалеса.

Вильяторо услышал сдавленный голос Ньюкерка:

— Давай ты.

— Зря ты сюда притащился, старик, — сказал Гонсалес.

Вильяторо увидел блеснувшее на свету серебристое колечко в нескольких дюймах от своего глаза. Дуло оружия. Может быть, попытаться выбить оружие, напасть на кого-нибудь, броситься бежать? Но в схватках он был не силен.

— Хрен тебе. — Гонсалес опустил оружие. — Ты взялся за дело, ты его и заканчивай. Ведь так тебе велел лейтенант?

— Вроде, — промямлил Ньюкерк.

Вильяторо надеялся, что его не стошнит.

— Давай займись этим самозваным копом. — И Гонсалес ушел, посмеиваясь.

От унижения Вильяторо разозлился. И перепугался.

— Иди вдоль ограды загона до конца, — слабым голосом распорядился Ньюкерк. — Не оглядывайся.

Он выстрелит мне в затылок, догадался Вильяторо. Лучше, чем в лицо. Спотыкаясь, он зашагал вперед и вдруг заметил, что один из хряков семенит рядом по другую сторону ограды, возбужденно похрюкивая на каждом шагу.

Ньюкерк подталкивал его, пока они не очутились под деревьями возле угла загона. Направляя Вильяторо, Ньюкерк схватил его за воротник рубашки.

Теперь жить ему остались считаные секунды. Кровь зашумела в ушах, заглушая стук капель. И другие звуки…

— А теперь, мистер, я вышибу тебе мозги.

Это не голос Ньюкерка — а чей? Откуда-то из-за деревьев, из темноты. Низкий, знакомый голос, но чей, Вильяторо не понял.

Упиравшийся ему в поясницу ствол дрогнул.

— Кто здесь? — хрипло выговорил Ньюкерк.

— Тот, кто сейчас снесет тебе башку.

Ньюкерк по-прежнему держал Вильяторо за воротник, но оружие отвел. И вправду, там кто-то есть! А этот голос может принадлежать только хозяину ранчо Роулинсу.

Теперь дуло уперлось Вильяторо в висок.

— Не знаю, кто ты такой, — заговорил Ньюкерк, — но если ты сдвинешься с места, он труп.

— Он труп при любом раскладе, — отозвался хозяин ранчо. — Так что давай стреляй. Будет два трупа.

Вильяторо понял, что выстрел может грянуть в любую секунду.

— Кто ты? — ослабевшим голосом спросил Ньюкерк.

— Вот что я тебе скажу: отпусти его, и я дам тебе уйти.

— Я не могу вернуться просто так, — промямлил Ньюкерк.

— Отпусти его, и я разрешу тебе выстрелить в землю, — предложил Роулинс. — Пусть считают, что ты справился с работой. Я тебя не выдам. И мистер Вильяторо тоже.

— Так не пойдет.

— В твоем положении не выбирают.

Вильяторо почувствовал, как чужие пальцы у него на воротнике разжались, дуло больше не упиралось в висок. Он рискнул сделать шаг вперед, и, как ни странно, выстрела не последовало.

— Иди сюда, Эдуардо, — позвал Роулинс.

Вильяторо подчинился. Из темноты протянулась рука, взяла его за плечо, притянула к теплому и мокрому лошадиному боку.

— Ну давай стреляй, — обратился Роулинс к Ньюкерку. — И не вздумай поднять оружие во второй раз.

Выстрел прозвучал неожиданно, но приглушенно, от него у Вильяторо затряслись колени. Но других выстрелов не последовало.

Ньюкерк наблюдал, как тлеет алый кончик сигары Гонзо. Сержант затянулся, сигара разгорелась ярче, осветив его глаза.

Они сидели на металлических садовых стульях на террасе дома Суонна. Ньюкерка до сих пор трясло. Он слышал, как хрюкают и визжат голодные свиньи. Чертовы твари выдадут его. Если Гонзо решит прогуляться до загона и не найдет труп…

— Вкусный небось этот тип из Аркадии, — заметил Гонзо, неверно истолковав визг свиней. — Как он, отбивался?

Ньюкерк подавил вздох облегчения.

— Нет.

— Выстрелом в голову — наповал?

— Ага, — невнятно отозвался Ньюкерк.

Он был пьян, но теперь ему казалось, что он выпил недостаточно. По телу пробегала дрожь.

— Что там замышляет Сингер? — спросил он, сделав длинный глоток из привезенной бутылки.

— Ворочает мозгами, — раздраженно огрызнулся Гонсалес.

Ньюкерк порадовался, что в темноте Гонсалес не видит ненависть и отвращение на его лице.

— А ты давай завязывай с выпивкой, — продолжал его прежний начальник. — Может, скоро выступаем. Ты должен быть как огурчик.

— Пожалуй, все убийства я оставлю вам.

— Это еще что за хрень?

— Да так. — Ньюкерк сам удивился своим словам.

Гонсалес положил здоровенные ручищи на стол между ними.

— Думаешь, мне это по душе? Да? Так и думаешь?

— Ничего я не думаю. Забудь, что я сказал.

— Но ты все-таки сказал, говнюк. — Гонсалес повысил голос.

Ньюкерк старательно замотал головой:

— Нет, я правда не…

Гонсалес выбросил вперед руку. Ньюкерк не успел увернуться: чужой большой палец втиснулся между его зубами и щекой, остальные пальцы сжались так, будто пытались сорвать ему кожу с лица. Ньюкерк застонал и закашлялся, ткнувшись лицом в стол.

Гонсалес склонился над ним, приблизил губы к уху Ньюкерка:

— И чтоб мне больше не смел разыгрывать святошу. Против того парня я ничего не имел, а он хотел упрятать меня за решетку, отнять у меня новую жизнь. Мне нравится жить так, как сейчас, Ньюкерк. И я сделаю все, чтобы так было и впредь. Если для этого понадобится прикончить тебя выстрелом в голову, я готов.

Ньюкерк сморгнул слезы, стараясь не издать ни звука, пока вспышка Гонсалеса не угаснет.

Наконец Гонсалес убрал руку, Ньюкерк выпрямился.

— Прости. Это во мне заговорил бурбон.

Оба услышали, как в доме за стеной отодвинули стул. На веранду вышел Сингер.

— Решил проблему? — деловито спросил он, обращаясь к Ньюкерку.

— Решил, — ответил за него Гонсалес и поднялся. — Свинки довольны.

— А куда девал его машину?

— Пока загнал в гараж, — ответил Гонсалес. — Потом отгоним ее на разборку в Спокан.

Сингер прищурился, глядя на Ньюкерка.

— Что у тебя с лицом?

Ответить Ньюкерк не успел: Гонсалес обнял его за плечи, прижал к своему твердому, как железный бочонок, боку.

— Поспорили чуток, лейтенант. Ну и руки распустили, но теперь между нами мир — верно, Ньюкерк?

Тот кивнул и подтвердил:

— Точно. Все в норме.

Сингер перевел взгляд с одного на другого, потом обратно.

— Ладно, идем в дом.

Они расселись за кухонным столом. Суонн выглядел паршиво: на раны наложили швы, под глазами темнели синяки.

Сингер объяснил:

— У него сломаны нос, скула и челюсть. Кто-то отделал его и увез Монику Тейлор.

У Ньюкерка мелькнула мысль, что, кажется, похититель ему известен.

— Шериф в панике, — невозмутимо продолжал Сингер. — Он связался с управлением криминальных расследований и с федералами. По его мнению, произошло двойное похищение. Завтра федералы прибудут сюда вертолетом.

— Кто это сделал? — спросил Гонсалес у Суонна.

Лицо Суонна распухло, увеличившись вдвое. С трудом ворочая языком, он объяснил:

— Высокий худой старик лет шестидесяти или шестидесяти пяти, в ковбойской шляпе. У него при себе была винтовка.

Да, похоже, это именно он, мысленно отозвался Ньюкерк.

— Зачем он увез женщину? — спросил он.

— Не знаю. — Сингер впился в него пронизывающим, как лазер, взглядом. — Но догадываюсь. Ты что, пил, Ньюкерк?

Лицо Ньюкерка жарко вспыхнуло.

— Принял немного.

— А работать сможешь?

— Да, — сиплым от волнения голосом подтвердил Ньюкерк.

— Помнишь Фиону Притцл? — спросил Сингер. — Это она подвезла детей Моники Тейлор, когда те собрались на рыбалку. Местная сплетница, любопытная и назойливая, вчера вечером она явилась к шерифу домой и сообщила кое-что любопытное: она видела, как один местный фермер покупал в супермаркете продукты, которые едят только дети. Хотя, как известно Фионе, детей у этого человека нет. Она сообщила, что он живет в долине, примерно в восьми милях от зоны для пикников у Сэнд-Крика. Оказалось, шериф знает этого человека. Его зовут Джесс Роулинс. Словом, Фиона Притцл считает, что Роулинс держит детей у себя.

— Роулинс? — переспросил Гонзо. — Это он выгнал меня с ранчо.

Ньюкерк притих.

— Они у него, — заключил Сингер. — И дети, и Моника Тейлор. Значит, нам надо спровоцировать конфликт. Произойдет вот что: хозяин ранчо погибнет, Тейлоры случайно пострадают в перестрелке. На Роулинса свалят и похищение, и преступления на сексуальной почве, и убийства. Мы застрелим их из его оружия.

Ньюкерк молчал, стараясь не дышать.

— Мы имеем дело с захватом заложников, — продолжал Сингер. — Ньюкерк, как полагается действовать в такой ситуации?

Ньюкерк закашлялся, вскочил, бросился к кухонной раковине, и его вырвало. Остро чувствуя, что взгляды остальных впиваются ему в спину, он торопливо выпил два стакана воды и только после этого обернулся и ответил:

— Отключить электричество и другие коммуникации. Вынудить противника покинуть убежище.

— Правильно, — довольно кивнул Сингер.

— А я уж было поверил, что вы позволите Ньюкерку пристрелить меня.

— Еще чего! — отозвался Джесс. — Это был просто блеф.

— Но убедительный, — с жаром возразил Вильяторо.

— Мистер Вильяторо, вы бы говорили потише. Здесь звуки разносятся далеко. Не хватало еще, чтобы нас услышали.

— Извините, — прошептал Вильяторо. — Нервы.

Они углубились в лес, кобыла переступала через поваленные деревья и пробиралась через кусты. Джесс уже понял, что они достигли территории ранчо. Пассажир крепко цеплялся за Джесса. Винчестер лежал поперек луки седла. Луна все еще пряталась за тучами, но небо слегка прояснилось.

— Ваша лошадь довезет нас обоих? — спросил Вильяторо.

— Надеюсь.

— А я надеюсь, что не свалюсь. — Вильяторо вздохнул, словно его вдруг охватила усталость. — Ну и ночка! Я так глупо чувствую себя оттого, что не сопротивлялся… но что я мог поделать?

— Практически ничего, — отозвался Джесс. — Я вот что подумал: а ведь Хирн прав. Как только мы будем на ранчо, погрузим всех в его машину и мой пикап и отправимся в Катни-Бей. Мы обратимся прямиком к шерифу и журналистам, мы объясним все. Уж лучше пусть дети сегодня будут в городе, чем здесь.

Настороженно затаив дыхание, Вильяторо спросил:

— Какие дети?

Джесс объяснил.

— Боже мой… — только и сумел выговорить Вильяторо.

Немного погодя уставшая Чили перешла на шаг. Всадники спешились, Джесс повел лошадь под уздцы, давая ей перевести дух.

Впереди, среди деревьев, мелькнул свет.

— Что там? — встрепенулся Вильяторо.

Джесс приложил к губам палец в перчатке.

— Фары.

Они остановились и прислушались. С востока доносился шум мотора и хруст гравия. Потом скрип тормозов, рев двигателя и снова скрип. Мотор заглох.

— Они заблокировали ворота, — объяснил Джесс.

Вильяторо и Хирн сидели за столом, прихлебывая кофе. На столе лежало оружие, рядом с ним — коробка патронов. Вильяторо негромко рассказывал Хирну, что произошло возле дома Суонна. Хирн поглядывал на Джесса, который стоял спиной к кухонному столу, потягивал кофе и, казалось, не слушал Вильяторо.

Энни и Уильям, укрытые одеялом, спали на диване. Моника поискала в холодильнике и шкафах Джесса ингредиенты для лазаньи, не нашла и сдалась. Но сказала, что все равно попробует что-нибудь приготовить. Она остановила выбор на полуфабрикате для кекса, и Джесс понял: ей просто надо чем-нибудь занять себя.

Вильяторо взглянул на наручные часы: близилась полночь.

— Хорошо бы нам кому-нибудь позвонить, — заметил он.

— Мне надо созвониться с женой, сообщить, что я цел и невредим, — ответил Хирн.

— Отличная мысль! Сначала звоните вы, а потом и я позвоню жене, — отозвался Вильяторо.

Хирн снял трубку телефона.

— Гудка нет.

— Значит, перерезали провод, — догадался Вильяторо.

Джесс предложил Хирну:

— Позвони по мобильнику.

— Его нет. — Хирн развел руками. — Потерял где-то возле дома Суонна.

— А ваш? — спросил Джесс у Вильяторо.

Он пожал плечами.

— А мой мобильник здесь вообще не работал. Не та компания.

— Итак, мы отрезаны от мира и не можем с ним связаться, — бесстрастно подытожил Джесс.

Он не успел договорить, как погас свет.