Система АГИМ: путь к точности

Глава четвертая АУТО...

«Аутос» по древне-гречески, как уже было сказано, означает «сам». Лишь тот, кто научится сам практически использовать сведения, изложенные в предыдущих главах, имеет право сказать, что овладел всеми возможностями ауто-гипноидеомоторики. Подчеркиваю – сам. Ибо помощь, полученная со стороны, не столь прочна, особенно в течение длительного времени, как та, которую человек оказал сам себе. Вот почему глава «Ауто...» завершает содержание всей книги и становится как бы крышей, венчающей здание всей системы АГИМ.

Ведь только тот, кто научится сам руководить своим психическим и физическим состоянием и сможет сам, опираясь на механизмы гипноидеомоторики, совершенствовать свою спортивную технику, всегда будет хозяином положения в любой ситуации. А мысль и чувство – «могу успешно делать с собой все, что хочу и когда хочу» – служат основой такого важнейшего психофизического состояния, каким является уверенность. Сошлюсь на слова великого сенсея, создателя системы косики-каратэ (боевое жесткое каратэ в защитной амуниции) Масаки Хисатака («Советский спорт», 1995, 12 мая): «Очень важно знать про себя, что ты в совершенстве владеешь техникой. Это дает огромную внутреннюю у в е р е н н о с т ь» (Разрядка моя – А. В.).

Почему столь часто подчеркивается исключительно важное значение психофизического комплекса, именуемого уверенностью? Дело в том, что в момент совершения того или иного неточного движения нередко возникает чувство опасения – вдруг ошибка повторится, вдруг не смогу выполнить нужное движение хорошо? В одних случаях такое опасение субъективно даже не замечается, в других оно становится частой помехой, но может перерасти в чувство отчетливого страха. Особенно легко страх возникает, когда выполнение того или иного элемента спортивной техники связано с риском получения травмы. Например, при завершении соскока с перекладины у гимнастов, прыжке на лыжах с трамплина или в воду с 10-метровой вышки, при атакующих и защитных действиях в любом виде единоборств и т. д. Страх нередко появляется и в тех случаях, когда крайне необходимо показать высокий результат, но нет уверенности, что он будет достигнут.

Практика показывает, что лишь в редчайших случаях страх помогает соревнующимся делать свое дело успешно. Как правило, он мешает, сковывая спортсменов. А вредит он тем, кто не защищен прочным чувством уверенности. Лишь высокая уверенность в самом себе дает силы, препятствующие разрушающему воздействию страха. Когда же нет спасительной уверенности в том, что удастся все преодолеть, нередко начинает формироваться своеобразный психофизический феномен, имя которому – «порочный круг». Суть его в том, что страх перед неудачей мешает чаще всего выполнить хорошо нужное действие (например, штрафной бросок в баскетболе), а плохо выполненное движение невольно усиливает чувство страха, что ошибка может повториться. Усилившийся страх способствует повторению ошибки, которая еще более закрепляет чувство страха перед данным элементом спортивной техники и т. д., и т. п.

Так, постепенно формируясь, замыкается порочный круг, а спортсмены, оказавшиеся в его плену, становятся без преувеличения профессиональными инвалидами. Как, например, известный м. с. м. к. по фигурному катанию на коньках, у которого перестал получаться такой простой прыжок, как «двойной сальхов»; или м. с. м. к. по прыжкам в высоту, начавшая бояться столь смехотворной для нее высоты, как полтора метра; или м. с. по стрельбе из лука, потерявшая способность совершать правильные выстрелы; или олимпийский чемпион, чей указательный палец перестал быть послушным в момент нажатия на спусковой крючок и т. д., и т. п.

Подобные нарушения, проявляющиеся в том, что человек теряет способность выполнять качественно те или иные движения из арсенала своей профессии, называются «двигательными неврозами». Что такое «невроз»? Это такое функциональное расстройство психофизической деятельности, которое развивается после воздействия на нервно-психическую сферу каких-либо вредных факторов (например, эмоциональное потрясение, сильное переутомление и т. п.). При неврозах не происходит гибели нервных клеток головного мозга, они лишь начинают плохо функционировать. Поэтому невротические отклонения от нормы обратимы, то есть могут быть ликвидированы. А скорость возвращения к норме зависит от тяжести невроза, особенностей личности спортсмена и мастерства специалиста, взявшегося ликвидировать невроз.

У людей спорта, двигательные неврозы очень часто имеют весьма характерную особенность – спортсмены не испытывают чувства страха, уверяют, что ничего не боятся, и просто недоумевают, почему не могут хорошо выполнить то, что еще недавно делали вполне успешно. Или объясняют свои неудачи различными внешними обстоятельствами, например, такими, как плохие отношения с тренером, некачественная амуниция, несправедливое судейство и т. п. Следовательно, страх при двигательных неврозах у спортсменов уходит как бы в подполье, в глубины подсознания, и оттуда, из засады, неожиданно творит свое черное дело, особенно в условиях высокозначимых состязаний, буквально «ломая» соревнующихся. В обычной же жизни такие спортсмены вполне справляются со своими повседневными обязанностями – успешно учатся или работают, не предъявляют жалоб на свое нервно-психическое состояние, то есть чувствуют себя вполне здоровыми. А в профессиональном плане оказываются, увы, самыми настоящими инвалидами.

Тяжелые двигательные неврозы, лишающие спортсменов возможности заниматься своим делом, встречаются сравнительно редко. Но мелкие погрешности в движениях (так называемые «двигательные дисгармонии») наблюдаются весьма часто. И неизвестно – пройдут ли они сами по себе, будут ли ликвидированы благодаря помощи тренера или другого специалиста, или в какой-то несчастливый день перейдут в выраженный двигательный невроз со всеми тяжкими последствиями, калечащими душу и тело спортсмена.

Вот почему так важно как можно скорее, не откладывая дела ни на минуту, тушить даже самые маленькие искорки разгорающегося пламени страха. Кто же должен это делать в самую первую очередь? Конечно же, сам спортсмен. Ибо кому же, как не ему самому, «слышны» в первую очередь те самые начальные ощущения, которые возникают в связи с чувством опасения, способного перейти в страх. А этой вреднейшей эмоции должен быть объявлен бескомпромиссный и беспощадный бой с первых же шагов занятий спортом. Ни на мгновение нельзя позволить страху завладеть душой и телом спортсмена. Ибо затем избавиться от него будет гораздо сложнее.

Поэтому после любой неудачи, даже допустив грубую ошибку при выполнении какого-либо движения, необходимо сразу же сказать самому себе: «Ничего страшного! Все равно преодолею! Все равно буду делать правильно. Делать на «отлично»!». Только такая уверенность в своих силах, мгновенно противопоставленная неожиданно возникшему чувству страха, позволит затушить его в зародыше. Привычка мгновенно преодолевать любые отрицательные эмоции должна войти в плоть и кровь спортсменов с самых первых шагов их тренировочной и соревновательной деятельности. Вспомните здесь третье правило спортивной воспитанности – оно имеет самое непосредственное отношение к самостоятельному и активному включению в борьбу с таким зловредным врагом, с врагом номер один, каким является страх.

К сожалению, далеко не всегда спортсменам удается самим правильно разобраться в причинах возникновения двигательных дисгармоний, или невроза. Ведь даже опытные тренеры нередко обнаруживают свою некомпетентность в решении этих вопросов. Вспоминается случай с молодым мастером спорта в стрельбе на траншейном стенде, у которого после высочайшего нервно-психического напряжения, пережитого на первенстве Европы, начал «сдваиваться» выстрел. То есть, вместо того, чтобы последовательно отрабатывать каждый из двух спусковых крючков охотничьего ружья, из которого стреляют стендовики, указательный палец стал невольно нажимать на оба спусковых крючка одновременно. Стрелок при этом не испытывал никакого страха, он лишь злился на непослушный палец, но ничего не мог с собою сделать.

А старший тренер сборной СССР, человек уже немолодой, хотя имел высшее техническое образование, был членом ряда международных организаций, ведавших стендовой стрельбой, и на соревнованиях вел себя почти что светски, тем не менее на все мои попытки доказать, что «поломка» у спортсмена произошла не в указательном пальце, а в его голове, отвечал той снисходительной улыбкой, какой улыбаются взрослые на неумные высказывания ребенка. Но так как спортсмену все же нужно было оказать помощь, из Тулы были приглашены первоклассные оружейники для решения следующей задачи – так переделать механизм работы спусковых крючков, чтобы спортсмен просто физически не мог бы делать сдвоенных выстрелов. Естественно, ничего путного из этого не получилось. Возник серьезный конфликт, после которого спортсмен был изгнан нз сборной страны. Вернулся он в нее через несколько лет и на мой вопрос – как ему удалось избавиться от сдвоенных выстрелов, ответил, по-моему, очень правильно: «Пожил в спокойной обстановке, без той постоянной нервотрепки, что была в сборной в те времена, мозги постепенно пришли в порядок, и палец стал послушным». Этот стрелок затем еще долгие годы входил в число лучших стендовиков-траншейников страны.

Другой пример. На первенстве СССР по прыжкам в воду молодой и подававший большие надежды мастер спорта, прыгая с 10-метровой вышки, слегка задел за ее край кончиками оттянутых пальцев ног. Он сумел вывернуться и, упав в воду, не разбился о нее, но прыжок был сорван, и спортсмен практически выбыл из этого, очень значимого для него соревнования. Затем в течение нескольких лет, совершая этот же прыжок, он невольно брал на себя носки ног, хотя всячески старался держать их оттянутыми. Что он только не делал, чтобы избавиться от этого двигательного невроза, даже спал ночами на спине, помещая оттянутые носки в узкую щель, сделанную в спинке кровати, надеясь таким чисто физическим способом помочь себе. Но ничего, естественно, не получалось, ибо причина невроза – в голове!

После этого злосчастного прыжка, зная, во что может перейти произошедшая ошибка, я сразу же предложил свою помощь и спортсмену, и его тренеру. Но тренер не только категорически отказался, но и запретил оказывать помощь спортсмену, сказав: «Он сам виноват, что задел вышку, пусть сам теперь и выкручивается как хочет». И этот несомненно талантливый молодой мастер так и ушел из большого спорта, не сумев справиться со столь досадно развившимся двигательным неврозом.

Эти два примера приведены здесь для того, чтобы показать насколько важна компетентность тренеров в деле коррекции погрешностей, возникающих в технике движений их учеников. Еще важнее роль тренеров в предупреждении развития двигательных дисгармоний. Такая профилактика должна осуществляться еще до начала разучивания того или иного сложного элемента спортивной техники, которое может породить чувство страха или опасение. Суть такой профилактики в: а) использовании механизмов идеомоторики, а еще лучше – гипноидеомоторики; б) в выработке правильного – бесстрашного отношения к разучиваемому движению; в) в овладении учениками теми пятью правилами спортивной воспитанности, о которых рассказывалось выше.

Но как бы ни была велика роль тренеров в этих вопросах, все их указания и рекомендации спортсмены в конечном счете выполняют с а м и. Вот почему так важно с первых шагов в спорте воспитывать у них здоровую самостоятельность как в деле совершенствования технического мастерства, так и в обретении всех качеств, сформулированных в пяти положениях спортивной воспитанности. Положения, где, в частности, сказано об уверенности и автоматической мобилизации всех сил в ответ на всевозможные трудности и помехи. Лишь при соблюдении этих условий спортсмены станут неуязвимыми в экстремальных ситуациях современных тренировок и соревнований.

Хороший пример высокой самостоятельности и уверенного поведения, основанного на системе АГИМ, показала юная мастер спорта по прыжкам в воду с 3-метрового трамплина Оля Дмитриева, достойно выступившая на Олимпиаде 1976 года в Монреале. С малых лет ее учила и воспитывала заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер СССР Евгения Михайловна Богдановская (1917 – 1987 гг.), которая пригласила меня помочь Оле, когда ей шел 14-й год. Тогда она была миниатюрной, милой и смешливой блондинкой, не обладавшей, правда, тем важным качеством, которое называется «бойцовским характером», но достаточно старательной и упорной в достижении поставленных целей. Такой она, в сущности, и осталась в свои 16 лет, когда ей была предоставлена честь выступить на Олимпиаде.

Основное пожелание, выдвинутое Евгенией Михайловной, сводилось к следующему: нужно было добиться такого положения, чтобы перед каждым прыжком (как на тренировках, так и особенно на соревнованиях) Оля находилась в состоянии, которое было определено как состояние «нервно-психической свежести». То есть имела бы ясную голову, могла бы точно и, конечно, идеомоторно представлять очередной прыжок, мгновенно и мощно «взрываться» и передавать этот взрыв, рожденный в головном мозге в свой исполняющий аппарат – в ноги, туловище, руки.

Эта задача была решена путем научения спортсменки самостоятельно обретать свое оптимальное боевое состояние (ОБС), чья концепция начала мною разрабатываться в 1967 году. Вот окончательные формулы всех трех компонентов ОБС, которые Оля использовала последние два года перед Олимпиадой.

Физический компонент ОБС: ноги – мягкие, сильные, пружинистые, взрывные! Руки – легкие, свободные! Тело – упругое, гибкое, послушное.

Эмоциональный компонент ОБС: настроение приподнятое, праздничное, улыбчивое!

Мыслительный компонент ОБС: голова ясная... точно и четко вижу опорный элемент прыжка... изящно и уверенно – вперед!

Данные формулы ОБС были для Оли моделью ее наилучшего психофизического состояния, ориентируясь на которую она могла всегда становиться такой, какой надо, даже если какие-либо помехи начинали мешать ей. Элементы физического компонента ОБС обретались за счет правильно проведенной разминки, которую полагалось завершать достижением конкретных качеств в мышцах ног, рук и туловища, указанных в формулах этого компонента. В частности, делая свои ноги мягкими, сильными, пружинистыми и взрывными, Оля стала взлетать над трамплином на 20 – 40 сантиметров выше других спортсменок, что в прыжках в воду имеет огромное значение, так как дает простор для выполнения рисунка прыжка высоко над водой. А это весьма положительно оценивается судьями.

В процессе разминки, продолжавшейся в среднем около 20 минут, спортсменка приучалась очень внимательно «слушать» себя, вникать в те тонкие ощущения, которые должны были появляться в мышцах согласно формулам физического компонента ОБС, а также училась беречь достигнутые в них качества путем постоянного самоконтроля. Так Оля постепенно обрела столь важное умение, как полная самостоятельность в таком ответственном деле, каким является великое искусство грамотной разминки.

Когда спортсменка приучилась тонко «слушать музыку» своих хорошо играющих мышц и управлять нюансами «мышечных мелодий», стало появляться весьма приятное чувство «послушности» всего тела, что в свою очередь стало поднимать ее настроение, заряжая положительными эмоциями, наполняя радостью. Так в процессе разминки начали формироваться элементы уже эмоционального компонента ее ОБС. И когда в конце разминки на лице спортсменки появлялась как бы невольная улыбка, это было показателем того, что все идет хорошо, что ноги, руки, тело уже «поют», что эта «мышечная песня» уже захватила душу, что начался процесс постепенной активизации и нервно-психического аппарата, что уже подготовлен выход на оптимальный уровень эмоционального возбуждения – основной стержень всего ОБС.

Со временем Оля научилась выходить на оптимальный уровень эмоционального возбуждения (пульс у нее был при этом около 120 ударов в минуту) не только за счет грамотно проведенной разминки, но и опираясь на возможности самогипноза, которым она овладела, используя психомышечную тренировку (ПМТ). Я научил ее также, как в помощь мышечным ощущениям, порождающим хорошее настроение, специально подключать улыбку. Улыбка, вызываемая намеренно, за счет физического включения соответствующих мимических мышц, фиксировала хорошее праздничное самочувствие, родившееся в процессе разминки. Но специально вызываемая улыбка не оставалась проявлением чисто внешней игры мимических мышц, не была «приклеенной» улыбкой, за которой – душевная пустота. У Оли ее улыбка всегда становилась свидетельством того, что она уже действительно находится в очень хорошем состоянии, что для нее соревнование – праздник!

Таким образом, улыбка стала «коронным элементом» в эмоциональном компоненте ОБС этой юной спортсменки, которая на собственном опыте убедилась в том, что «улыбчивое» состояние не только способствует улучшению общего самочувствия, но и, сохраняя чувство «нервно-психической свежести», намного облегчает выполнение самых сложных прыжков, делая их раскованными, легкими, красивыми, элегантными.

Право, было очень приятно наблюдать за тем, как эта миниатюрная, в простом голубом купальнике светловолосая девчушка, стоя в исходном положении, с которого начинается каждый прыжок, вдруг начинала мило улыбаться, как бы говоря всем, что сегодня праздник, что она пришла сюда для того, чтобы по мере своих возможностей доставить всем присутствующим удовольствие и радость. В то же время большинство других спортсменов и спортсменок приступали к прыжкам (и до сих пор приступают!) с суровыми, напряженными лицами, будто им предстоит осуществить не красивый элегантный полет в воздухе, а сделать что-то очень трудное и неприятное. Надо сказать, что умение улыбаться на соревнованиях, где большинство других выглядели сумрачными, сыграло весьма существенную роль в оценке арбитрами выступления Оли и на Олимпиаде в Монреале.

Что же касается мыслительного компонента ее ОБС, то он здесь выполнял завершающую, управляющую роль и действовал подобно рулю в автомашине, которая во всех отношениях уже готова начать движение.

Самую существенную помощь система АГИМ оказала в совершенствовании техники выполнения прыжков. Сначала Оля научилась «переводить мысли в мышцы», то есть идеомоторно пропускать образ предстоящего движения через исполняющую часть своего организма, что уже значительно повысило качество выполняемых прыжков по сравнению с их прежним качеством, когда использовался «метод проб и ошибок».

Затем была подключена гипноидеомоторика, для реализации которой мною в присутствии тренера проводилось гипнотическое внушение. Оставаясь в гипнотическом состоянии, Оля переводила образы высококачественных движений в свои мышцы, что в еще большей степени повысило точность и стабильность прыжков. Со временем, после того как спортсменка овладела самогипнозом по методу психомышечной тренировки (ПМТ), она начала сама погружать себя в дремотное, гипноидное состояние, остающееся под контролем сознания, и, таким образом освободившись от необходимости пользоваться моим гипнотическим внушением, научилась совершенно самостоятельно проводить аутогипноидеомоторную подготовку уже в точном и полном значении этого слова.

Окончательный вариант ритуала поведения Оли на соревнованиях стал следующим:

1. Разминка с выходом на конкретные физические качества во всех мышечных группах.

2. Обретение хорошего – праздничного улыбчивого настроения.

3. После каждого прыжка самопогружение за счет ПМТ в гипноидное состояние, что позволяло за несколько минут восстанавливать силы и создавать ощущение «нервно-психической свежести».

4. В течение последней минуты такого самогипнотического отдыха начиналось гипноидеомоторное пропускание через весь организм мысленного образа предстоящего прыжка. Сначала 1 – 2 раза в замедленном темпе, чтобы предельно точно представить будущий прыжок в его идеальном варианте, затем 1 – 2 раза в слегка ускоренном темпе и в конце такой минутной аутогипноидеомоторной подготовки – в темпе, который требуется при реальном выполнении прыжка. Причем внимание каждый раз специально фиксировалось на предельно точном выполнении самого главного – опорного элемента в предстоящем прыжке.

5. «Пропитка» организма идеальным вариантом прыжка, а также чувством высокой уверенности и праздничности приводила к тому, что Оля невольно переходила из гипнотического дремотного состояния в состояние активного бодрствования, в состояние нужной мобилизованности. После этого она вставала, проделывала небольшую физическую разминку и по вызову судей поднималась на трамплин.

6. Стоя в исходном положении, закрыв глаза, еще раз «видела» опорный элемент предстоящего прыжка в его идеальном варианте, затем открывала глаза, улыбалась судьям и всем зрителям и начинала движение – уверенно, легко, раскованно, красиво.

Аккуратное соблюдение от прыжка к прыжку пунктов данного ритуала стало для Оли надежной опорой на Играх в Монреале. Дело в том, что на Олимпиаду ее послали одну, без Евгении Михайловны. Более того, Олю на время Игр передали другому тренеру, очень знающему и многоопытному, но такая передача непосредственно перед Олимпиадой – это почти то же самое, что заменить партнера в парном фигурном катании на коньках за две недели до ответственнейшего старта. Кроме того, у этого тренера была своя ученица, поглощавшая все его внимание, так как на нее, чемпионку мира тех лет, имевшую, пожалуй, самую сложную программу прыжков, «вожди от спорта» еще в Москве возложили тягчайший груз ответственности, обязав привести с Олимпиады две золотые медали – за прыжки с трамплина и с 10-метровой вышки. Этим «вожди», в силу своей психологической неграмотности, страшно навредили этой несомненно талантливой спортсменке, ибо крайне трудно выступить успешно, находясь под прессом столь огромных требований, когда давит страх, что эти требования не удастся выполнить. В результате ее выступление было более, чем неудачным. А ведь это – настоящая трагедия и для спортсменки и для ее тренера.

Таким образом Оля на Олимпиаде оказалась, в сущности, предоставленной самой себе. И тем не менее она выступила вполне достойно, даже несмотря на то, что перед каждым прыжком советских спортсменов американская и канадская «торсида» устраивала буквально «кошачий концерт», прибегая к самым различным шумовым воздействиям, чтобы помешать, сбить со стартового настроя наших олимпийцев.

Правда, предвидя сложную обстановку на Олимпиаде (на предыдущей в Мюнхене арабские террористы, как известно, расстреляли спортсменов Израиля), я вручил Оле перед ее отъездом из Москвы плотно запечатанный конверт с указанием вскрыть его только вечером накануне дня соревнований. Выполнив это указание, Оля потом рассказывала мне, что после прочтения письма она как бы услышала мой голос и ехала состязаться совершенно спокойной, будто бы на обычную тренировку, в то время как ее подруги были весьма напряженными и даже бледными от волнения.

Все же я считаю, что главным помощником Оли в ее выступлении на Олимпиаде стало не письмо, а система АГИМ, к тому времени освоенная спортсменкой достаточно хорошо. Как бы там ни было, Оля в своем виде – в прыжках с трехметрового трамплина – показала наилучший результат среди всех остальных участниц советской команды и, заняв в итоге призовое шестое место, внесла в актив сборной СССР пусть только одно, но всегда очень ценное олимпийское очко. Основа же ее успеха – высокая самостоятельность!

Приведу еще пример, где элемент «ауто», говорящий о высокой самостоятельности спортсмена, помог решить задачу успешной психической готовности к соревнованиям. Речь пойдет о юном теннисисте Мише Беккере.

Папа и мама Миши – мастера спорта по теннису, имеющие опыт тренерской работы. Естественно, что ракетка в руках Миши оказалась, когда ему было около пяти лет. Но когда мальчику пошел четырнадцатый год, родители пришли к выводу, что существенным тормозом для дальнейшего совершенствования игры сына является его психическое состояние во время соревнований. И обратились ко мне.

Я попросил показать Мишу во время какого-либо соревнования. Ведь именно в процессе соперничества на корте у теннисистов наиболее отчетливо выявляются все сильные, а главное – слабые стороны. В ноябре 2000 года мама Миши отвезла меня в теннисный центр в Жуковке, где шли, не помню уж, какие-то соревнования. И я увидел невысокого подростка, весьма зажатого, сурового, даже насупленного, легко раздражавшегося при малейших неудачах, нередко с досадой бьющего ракеткой об пол и даже спорящего с судьей. То есть я увидел весь «букет» отрицательных качеств в поведении, которые нередко встречаются как у начинающих теннисистов, так даже и у тех, кто уже взошел на вершины теннисного мастерства.

Готовя спортсменов к соревнованиям, я исхожу из следующего соображения – организуя нужное психическое состояние, следует не напрямую бороться с отрицательными проявлениями в поведении спортсменов, а научить их обретать такое хорошее психофизическое состояние, которое, став в их сознании доминирующим, уже само по себе начинает нейтрализовать всё плохое, что сформировалось в прошлом. Новое хорошее как бы вытесняет из памяти всё плохое и утверждает в ней только положительные качества. Этот взгляд в свое время был оформлен в концепцию «оптимального боевого состояния» (ОБС), то есть такого наилучшего психофизического соревновательного состояния, при котором всё то хорошее и полезное, что накопилось за время тренировок и на предыдущих соревнованиях, получает возможность успешно реализоваться в процессе состязаний на все сто процентов.

Чтобы разобраться в сущности ОБС, предлагается видеть в нем три основные части – три главных компонента. О них достаточно подробно рассказано в журнале «Матчбол – Теннис» № 3 за 1999 год, и весьма обстоятельно – в моей монографии «Преодолей себя!», четвертое издание которой вышло в 2003 году. Здесь же кратко скажу, что каждый спортсмен обязан: во-первых, точно знать, какими качествами должны обладать его руки, ноги, тело; во-вторых, уметь обретать такой уровень эмоционального возбуждения, который оптимален для него лично, и четко формулировать качества нужного настроения (например: праздничное, азартное, агрессивное и т п.); в третьих, выходить на корт с минимумом таких мыслей, с помощью которых можно успешно руководить собой. Ибо, как известно, или мы владеем своими мыслями, или они владеют нами – третьего не дано. А о минимуме говорится потому, что обилие ненужных мыслей мешает концентрации внимания, а, следовательно, и качеству игры.

После того как я увидел Мишу на матче в Жуковке, мною был составлен первый набор так называемых «формул оптимального боевого состояния» (ОБС). В этих формулах, созданных при его активном участии и одобренных родителями, были предельно конкретно указаны все те физические и психические качества, которые были необходимы Мише в тот период времени для ведения успешной игры. Вот эти формулы.

Физический компонент ОБС: руки – расслабленные, теплые, уверенные точные; ноги – расслабленные, теплые, легкие, упругие, взрывные, «порхающие»; тело – расслабленное, теплое, гибкое, ловкое, выносливое.

Эмоциональный компонент ОБС: настроение азартное, боевое!

Мыслительный компонент ОБС: абсолютно уверен в себе. Всё тяну!!! Обязательно прибавлять в конце: Любые трудности – неудачи, помехи только мобилизуют меня!!!

В формулах своего оптимального состояния спортсмен, как в зеркале, видит себя таким, каким он хочет и должен быть в идеале. И, ориентируясь на этот идеал, помогает самому себе играть всё лучше и лучше.

Использование формул ОБС сопоставимо с работой над словами роли, которую получает актер. Ведь ему недостаточно просто правильно произносить напечатанные слова. Актер должен уметь настолько «пропитывать» себя содержанием полученной роли, чтобы психические и физические процессы в его организме полностью включались в переживания, определяемые ролью. Проще говоря, если актер Иванов должен вечером играть роль принца Гамлета, он в процессе самостоятельной работы над этой ролью обязан так перестроить себя в психическом и физическом отношении, чтобы выйдя на сцену быть уже Гамлетом, а не Ивановым. Аналогичную работу над самим собой должен производить и спортсмен, учась переходить из обычного повседневного состояния в наилучшее соревновательное, то есть в такое, которое указано в формулах его ОБС.

Вхождение в оптимальное боевое состояние следует начинать со специальной разминки, в конце которой необходимо обретать те конкретные физические качества в руках, ногах, теле, которые названы в физическом компоненте формул ОБС. Например, если ноги должны стать, в частности, легкими и взрывными, то до достижения этих качеств разминку прекращать не полагается. Она каждый раз должна завершаться так, чтобы в ее конце все мышцы и суставы становились такими, какими они указаны в физическом компоненте ОБС. А разминку «вообще», лишь бы только согреться и «растянуться», давно пора сдать в архив.

Что же касается формул эмоционального и мыслительного компонентов ОБС, то для более легкого и быстрого овладения их содержанием я обучил Мишу аутотренингу – самогипнозу по методу «психомышечной тренировки», на что ушло несколько занятий, в среднем по одному часу каждое.

Возможности аутотренинга использовались в двух вариантах. Первый вариант: – после погружения в сноподобное гипноидное («экранное») состояние Миша начинал медитировать, представляя себя в своем оптимальном боевом состоянии, успешно играющим с каким-либо конкретным соперником. На такую медитативную тренировку уходило от трех до пяти минут. Заниматься ею можно несколько раз в день. Второй вариант использовался во время минутных перерывов между геймами. С помощью первой формулы психомышечной тренировки Миша с течением времени научился за несколько секунд погружаться в «экранное» состояние и находиться в нем, восстанавливая силы, в течение 45-50 секунд. После чего быстро входил в свое ОБС и намечал конкретную тактику игры в предстоящем гейме с тем, чтобы выйти на корт в хорошей соревновательной готовности.

Но как проверить – хорошо ли Миша владеет аутотренингом и насколько первые формулы ОБС эффективны в деле? Для этого в январе 2001 года он сыграл один сет со своим отцом. И выяснилось, что Миша почти ничего не смог использовать из тех положительных качеств, которые он сам одобрил и утвердил в первом варианте формул своего ОБС. Владение возможностями аутотренинга также оставляло желать много лучшего. Поэтому он и проиграл по всем статьям своему папе.

Что же теперь делать? Конечно же, уточнить содержание формул ОБС и улучшить владение аутотренингом. То есть необходимо было первоначальные знания научиться переводить в умения. Следовательно, надо заняться специальными тренировками, направленными на перевод знаний в умения.

Такими психическими, или, как чаще говорят, – ментальными тренировками мы стали заниматься с Мишей у меня дома. Я медленно произносил текст формул его оптимального боевого состояния, и он после легкой, но правильно проведенной разминки начинал как бы «пропитывать» себя содержанием эмоционального и мыслительного компонента, активно двигаясь по комнате с воображаемой ракеткой в руке. Тренировки шли под объективным контролем частоты сердечных сокращений (ЧСС) и показателей теста Люшера.

Этот очень простой тест позволяет менее чем за минуту оценить в цифрах, в частности, такие показатели, как психическая работоспособность и психовегетативный тонус. Каждое «вхождение в роль», в свое оптимальное боевое состояние, продолжалось не более пяти – восьми минут и редко повторялось подряд дважды в один день.

Одновременно я наблюдал за тем, как внешне менялся облик Миши – мой многолетний опыт спортивного врача-психотерапевта позволял мне чисто зрительно и довольно точно судить о том, как и насколько изменяется психофизическое состояние теннисиста под действием ментальных тренировок. Ведь как писал академик А.А. Ухтомский, «...так называемые «субъективные» показания столь же объективны, как и всякие другие, для того, кто умеет их понимать и расшифровывать».

Привожу один из примеров, иллюстрирующих в цифрах динамику психофизического состояния Миши на начальном этапе наших совместных ментальных тренировок. Когда он однажды днем переступил порог моей квартиры, пульс (ЧСС) у него был 82 удара в минуту, психическая работоспособность составляла 4,3 балла из 10 возможных, а психовегетативный тонус равнялся 0,6 условной единицы, что свидетельствовало о весьма сниженной активности организма в тот момент. А после одноразовой шестиминутной тренировки ЧСС стала 130 ударов в минуту, психическая работоспособность повысилась до 8,1 балла, а психовегетативный тонус возрос до 1,3 условной единицы, что говорило о состоянии высокой активности. Были и такие занятия, которые завершались учащением пульса до 150 ударов в минуту и подъемом психической работоспособности до максимума – до 10 баллов.

Подобные ментальные тренировки Миша проводил ежедневно у себя дома и раз-два в неделю – под моим контролем. Постепенно уточнялись формулы ОБС, которые к апрелю 2001 года стали несколько иными. Научившись достаточно хорошо использовать содержание новых формул, Миша в повторном матче с отцом обыграл его со счетом 6:2, что позволило всем нам – мне, Мише и его родителям – сделать вывод, что ментальные тренировки дали отчетливо положительный результат. И поведение Миши на корте стало другим: резко уменьшилась скованность, перестал раздражаться при неудачах, настроение явно улучшилось, и он начал активно влиять на ход игры, тогда как ранее нередко оказывался пленником возникающих ситуаций.

А самое главное здесь было в том, что Миша убедился в великой силе слов и соответствующих словам мысленных образов, заложенных в формулах ОБС, и начал постоянно думать о том, как все больше и больше уточнять их, используя всё то положительное, что возникало во время тренировок и особенно на соревнованиях... Он постоянно консультировался со мной, мы подчас долго обсуждали каждую новую формулу, но было видно, что Миша по-настоящему заинтересовался самостоятельной работой над тем, как с помощью формул ОБС готовить себя к состязаниям на корте.

Выйдя на успешный уровень игры, Миша постарался не снизить его, а даже несколько повысил, что позволило ему в 2001 году взять две очень важные отечественные спортивные вершины. В июне он стал чемпионом России (возрастная группа до 14 лет), а в сентябре выиграл финал Кубка Российского теннисного тура.

В следующем году наши совместные занятия с Мишей в силу ряда причин (в частности, из-за моего нездоровья) почти прекратились – я полностью доверил ему самостоятельную психическую подготовку к соревнованиям, и он выступал то хорошо, то очень хорошо, а то и не очень. Но плохо сыграть он просто не смог бы – этого ему не позволили бы формулы его ОБС. Они, как надежный ориентир, сразу возвращают спортсмена в его оптимальное соревновательное состояние в тех случаях, если произошло какое-то нежелательное отклонение от хорошего боевого самочувствия.

Зимой 2003 года Миша стал чемпионом Европы в командном зачете, но проиграл личное первенство итальянцу Фонини, выигравшему этот чемпионат. В этом же году Миша с золотой медалью окончил славянско-англо-американскую школу «Марина» в Москве и стал студентом бизнесс-факультета в Пенсильванском университете, расположенном на востоке США. Естественно, что весьма важную роль в деле поступления Миши в американский университет сыграли два обстоятельства: хорошее знание английского языка и конечно же звание мастера спорта, присвоенное в России за достижения в теннисе.

Ещё задолго до встречи с Мишей меня заинтересовала проблема организации точных движений за счет использования психических процессов. Соответствующие исследования были мною проведены главным образом при работе с прыгунами в воду, стрелками из лука и занимавшимися синхронным плаванием (см. главу «Идео... в этой книге). И когда в 1995 году В. А. Лазарев, руководивший российским теннисом, пригласил меня поработать с молодыми любителями этой игры, многие мои прежние наработки в плане достижения точных движений я начал использовать, занимаясь с разными молодыми теннисистами.

Ведь в чем суть игры в теннис? Именно в умении посылать мяч точно туда, где он не может быть успешно принят. Ведь никто не хочет направить мяч в аут или в сетку! Но посылают, и посылают мимо намеченной цели. Почему?

Здесь могут быть разные причины. Первая – спортсмен не дал себе труда мгновенно перед ударом очень точно представить нужный полет мяча, и он полетел совсем не туда куда хотелось. Вторая – ноги, и особенно руки, не были достаточно размяты, оказались подзажатыми и поэтому не «послушались» правильной мысленной команды – послать мяч в нужную точку площадки соперника. В этом случае налицо отсутствие хорошей связи между программирующей частью организма – головным мозгом, где рождается мысленный образ нужного движения, и исполнительным отделом организма, в данном случае с ногами и руками. Конечно, возможен вариант сочетания обеих причин: и мысленный образ полета мяча неточен и руки «непослушные». Отсюда и многие неудачи с последующим раздражением и неприличным битьем ракеткой об пол. Но в чем она, неодушевленная, виновата? Вина ведь не в ней, а в самом теннисисте, у которого плохо сработали голова и управляемая ею рука. Так что логичнее было бы бить ракеткой не об пол, а о свою голову – авось начнет мыслить лучше.

Как же наладить прочную связь между головным мозгом и мышцами? Во-первых, следует приучить себя к тому, чтобы непосредственно перед ударом по мячу очень точно представлять желаемую траекторию его полета. Во-вторых, надо разминаться так, чтобы после достижения всех качеств, указанных в формулах физического компонента ОБС, все мышцы, образно говоря, начинали бы «петь» и обретали хорошую «послушность» при реализации мысленных образов движений, поступающих из головного мозга. В-третьих, необходимо регулярно заниматься специальными упражнениями, в процессе которых будут налаживаться прочные связи между мозгом и мышцами. Для этого следует многократно, до 30-50 раз подряд за одну тренировку, направлять мячи в какую-либо конкретную цель, расположенную на стене спортзала или на корте, где цель можно размещать на разных участках площадки. Как показала практика, подобные упражнения можно с пользой проводить и в чисто ментальном режиме дома, мысленно посылая представляемые мячи в какую-либо конкретную точку на стене или двери квартиры. При этом ракетку лучше брать в руки, но можно совершать соответствующие движения и без неё, лишь одними руками, и, конечно, не забывать при этом о правильных движениях ног. Ведь грамотный удар по мячу начинается с ног, руки лишь сразу вслед за ними завершают начатое движение.

Почему так много внимания уделяется выполнению точных движений? По той причине, что любое неточное движение оставляет в памяти соответствующий след такого же плохого движения. И если допускать неточные («грязные») движения часто, то голова, образно говоря, начинает как бы «засоряться» следами неверных движений. И они в сложных ситуациях состязаний начинают как бы всплывать из глубин памяти, превращаясь в реально совершаемые ошибки, что, естественно, ухудшает качество игры.

Особенно застревают в памяти следы от неверных движений в тех случаях, если теннисист вслед за совершенной ошибкой начинает сразу же раздражаться и так или иначе «страдать». Здесь нужно мгновенно улыбнуться (улыбка сотрет из памяти след от неверно совершенного движения) и быстро подумать, как играть дальше, чтобы не повторить впредь подобной ошибки.

Поделюсь небольшим опытом, связанным с достижением точных действий. Первый был проведен в 1997 году в Воронеже (директор теннисного центра В. В. Буткевич), а второй – в 1999 году в Ярославле (руководитель теннисного клуба Л. Э. Терентьев). В Воронеже четыре юных теннисиста 12-13 лет, используя возможности ментальной и идеомоторной тренировки, всего лишь после семи специальных психических занятий, проведенных в помещении, повысили точность подач в два раза! А в Ярославле эксперимент был совсем простым и носил чисто ментальный, то есть мысленный характер, без подключения механизмов идеомоторики. Два молодых теннисиста 18-19 лет сначала сыграли друг против друга один сет. При этом один сделал 12 ошибок, а другой – 9. Ошибками считались попадания мячом в аут и в сетку. После этого спортсмены с ракеткой в руке в течение трех минут двигались по корту в обычном соревновательном темпе, чисто ментально представляя, что посылают мячи очень точно, не совершая ни одной ошибки, в разные участки площадки соперника. И после этого сыграли еще один сет. У того, кто до ментальной тренировки сделал 12 ошибок, их теперь стало 4, а у второго их количество уменьшилось с 9 до 5.

Почему же так произошло? По той простой причине, что за три минуты, отведенные на ментальную тренировку, в памяти теннисистов стали преобладать такие мысленные образы, которые начали обеспечивать более точное направление мячей на площадку соперника. Прогнозируя, можно с уверенностью сказать, что результаты могут быть еще лучше, если подобной ментальной тренировкой заниматься не один раз в течение трех минут, а подольше, почаще и ежедневно. К большому сожалению, подобных ментальных парных тренировок не удалось провести в Москве из-за удивительной незаинтересованности столичных тренеров в вопросах организации ОБС и использования возможностей аутотренинга.

Вернемся к Мише. Не хватило, увы, времени до его отъезда в США для того, чтобы по-настоящему увлечь его специальными ментальными тренировками, направленными на предельно точные посылы мячей в уязвимые участки на площадке соперника. Но как только он начнет самостоятельно и регулярно заниматься такими ментальными тренировками, можно гарантировать, что его игра станет намного качественнее.

Когда в январе 2004 года, приехав в Москву на рождественские каникулы, Миша навестил меня, я увидел высокого (184 см) стройного молодого человека, с приятными манерами. Здороваясь, он вежливо поклонился и улыбнулся. А речь его стала речью интеллигентного человека. То есть в нем не осталось ничего от того зажатого, как бы ощетинившегося подростка, с которым я познакомился три года назад. Он показал мне последний, уже теперь шестой вариант его ОБС, составленный им в США, и было приятно отметить, как он тщательно шлифовал старые форумулыы и создавал новые. Эти формулы здесь не приводятся по той простой причине, что они являются его личным психическим оружием и никому другому не должны быть известны. Пользуясь ими, он стал вторым номером в теннисной команде своего университета.

И вот еще чем порадовал меня Миша. Он сказал, что я был прав, когда призывал на корте играть, а не трудиться, чему у нас учат с малых лет. Американцы именно играют в теннис, а не занимаются тяжким трудом, ни на тренировках, ни на соревнованиях. И когда Мише удавалось обрести такое, пока непростое для него «игровое» состояние, он отмечал, что игра идет легче и успешнее.

Я очень надеюсь, что Миша со временем научится входить на ту вершину в соревновательном самочувствии, которае называется вдохновением и является как бы высшей точкой в оптимальном боевом состоянии. По моему представлению, при вдохновении (я испытал его всего лишь дважды в моем далеком спортивном прошлом) голова становится очень «светлой», мысли – только нужные и правильные – возникают как бы сами по себе мгновенно, дышится очень легко, настроение отличное, во всем теле возникает восхитительное чувство необычайной легкости, ловкости и послушности, всё начинает получаться удивительно легко и успешно, и буквально с головы до ног охватывает высочайшая уверенность – «Я всё смогу!!!»

Миша сказал мне, что подобное состояние у него возникает крайне редко и длится лишь минуту-две. Так что в будущем предстоит решить весьма важную и трудную задачу – не ждать, когда вдохновение снизойдет свыше, а научившись сознательно создавать его, находиться в нем столько времени, сколько потребуется по ситуации.

Я рад, что познакомился с Мишей Беккером. Уча его, я обогатил свой педагогический и психогигиенический опыт и еще раз убедился в том, что успех в спорте (да и не только в спорте) приходит к тем, кто, не игнорируя чужих мнений, все же в конечном счете самостоятельно строит сам себя. Будущее покажет, кем станет Миша – профессиональным теннисистом, или бизнесменом, или тем и другим одновременно. Ждать осталось недолго – всего лишь несколько лет. Пока же остается пожелать ему крепкого здоровья и больших успехов во всех делах.

Завершая главу «Ауто...», нельзя не сказать о «сестре» аутогипноидеомоторики, имя которой – аутогипноидеовегетатика. О чем речь?

Та часть нервной системы, которая управляет деятельностью внутренних органов и эндокринными железами, называется вегетативной нервной системой – от латинского слова «вегетативус», переводимого как «растительный». Когда вводился этот термин, считалось, что вегетативная нервная система функционирует подобно растениям – бездумно, по своим, далеко не познанным законам. Поэтому возникло и второе наименование – автономная нервная система, то есть действующая самостоятельно, автономно, независимо от нашего сознания, не подчиняющаяся нашему контролю и целенаправленному влиянию. Так, в сущности, и происходит на самом деле. Ведь мы не с помощью сознания изменяем, скажем, частоту сердечных сокращений, когда переходим, например, с ходьбы на бег – сердце в этом случае начинает биться чаще, как бы само по себе, вегетативно, автономно перестраивая характер своей деятельности в соответствии с решаемой задачей. Также и состав желудочного сока, в зависимости от съеденной пищи, тоже становится другим без участия нашего сознания.

Если мы дадим своим скелетным мышцам такой, к примеру, приказ: «Сжать пальцы в кулаки!», то соответствующие мышцы сразу же выполнят эту команду. А вот сердце и другие внутренние органы не столь послушны. Ибо они функционируют по своим, по вегетативным законам. Но ведь управлять деятельностью внутренних органов тоже необходимо, так как от их состояния во многом зависит наше эмоциональное поведение. Тут и приходит на помощь самогипноз. При экранном состоянии головного мозга, когда он, повторяю, становится повышенно восприимчивым к вводимой в него информации, можно, оказывается, целенаправленно воздействовать и на вегетативные нервные процессы, например, на деятельность сердечно-сосудистой системы или желудочно-кишечного тракта. Следовательно, вегетативная нервная система не полностью автономна, и при определенных условиях она все же начинает подчиняться нашему сознанию, нашим желаниям и мыслям, то есть нашим «идеа...».

Использование идеовегетатики – процедура намного более сложная и трудная, чем реализация процессов идеомоторики. Самое затруднительное в идеовегетатике – создание таких мысленных образов, таких «идеа...», которые были бы способны регулировать деятельность внутренних органов и эндокринных желез.

В некоторых случаях соответствующие мысленные образы создать несложно, например, направленные на регуляцию деятельности кишечника, опорожнение которого можно как задержать, так и ускорить. Можно научиться отодвигать или приближать сроки наступления месячных – такой идеовегетатикой очень полезно овладеть тем спортсменкам, которым крайне важно выходить на старт соревнований в межменструальный период. В большинстве же случаев создание идеовегетативных образов весьма затруднительно, например, для психической регуляции желез внутренней секреции или для воздействия на функции печени или почек.

Но в некоторых ситуациях есть возможность использовать, так сказать, окольные пути влияния на вегетативные процессы. Как известно, в автономной нервной системе различают два отдела, которые на многие функции организма оказывают противоположное действие. Первый отдел, называемый симпатическим, способствует активизации возможностей организма, когда требуется высокое напряжение психофизических сил, сопровождающееся повышенным расходом энергии. Второй – парасимпатический, наоборот, автоматически включается тогда, когда необходимо успокоиться и восстановить затраченные энергетические ресурсы. С некоторой долей условности можно сказать, что в дневные часы преобладает деятельность симпатического отдела, а в ночные – парасимпатического.

А теперь представим, что спортсмену, например, штангисту, необходимо мобилизовать себя на высокое психическое и физическое усилие, для чего требуется резко повысить тонус симпатического отдела вегетативной нервной системы. Как этого добиться, если говорить об использовании механизмов идеовегетатики? Прямо приказать симпатическому отделу – «Возбудись!» – бессмысленно, он «не послушается». Поэтому предлагается другой путь достижения необходимой самомобилизации: после хорошей разминки, когда весь опорно-двигательный аппарат обретет запланированные физические качества, а внутренние органы, в частности, сердечно-дыхательная система перейдет на более высокий уровень активности, надо сесть, закрыть глаза и с помощью первой формулы самогипноза – «Я расслабляюсь и успокаиваюсь» – погрузить себя на несколько секунд в дремотное, гипноидное состояние, пусть даже не особенно глубокое. А затем очень четко представить, что по всему телу побежали волны бодрящего озноба, как в момент пребывания под холодным душем. Или представить такую ситуацию, которая способна вызвать чувство всепоглощающей ярости. Естественно, что надо заранее подобрать соответствующие мысленные образы – такие, которые способны значительно повысить тонус симпатического отдела вегетатики, без резкого включения которого в высокую активность просто невозможно мобилизовать себя на предельное психофизическое усилие. Каждому спортсмену очень полезно иметь в своем психическом арсенале несколько подобных мысленных образов и программ, которые были бы способны у него (после погружения в гипноидное состояние) регулировать функции вегетативной нервной системы, как в плане самомобилизации, так и для своевременного восстановления сил.

Овладение идеовегетатикой – дело, прямо скажем, очень непростое, даже трудное, требующее длительного времени, упорства, а главное – весьма высокой мотивации. Лишь единицы из сотен высококвалифицированных спортсменов овладевают идеовегетатикой за два-три месяца ежедневных специальных тренировок, занимающих за сутки времени около часа. Но ведь владеют же идеовегетатикой, и весьма хорошо, йоги, причем основным методом воздействия на самих себя у них служит... самогипноз. Так почему же современным спортсменам, которым приходится так много и тяжко трудиться, не овладеть столь же высоко – по-йоговски – возможностями в деле психофизической саморегуляции? Ведь эти возможности, без преувеличения, огромны. Поверьте – игра, как говорится, стоит свеч.