Система военного собаководства в Великой Отечественной Войне 1941–1945 гг. Исторический аспект

Сергей Леонидович Бобырь Система военного собаководства в Великой Отечественной Войне 1941–1945 гг. Исторический аспект

К читателю

Вашему вниманию представлены фрагменты кандидатской диссертации по теме «Система советского военного собаководства в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.: исторический аспект», успешная защита которой состоялась в 2000 г.

Честно признаться, предложение авторов сборника опубликовать данные материалы стало для меня неожиданностью, ведь диссертация не публицистика. Вместе с тем, пока это, пожалуй, одна из немногих работ, где дан достаточно подробный анализ боевой деятельности частей и подразделений военного собаководства в годы Великой Отечественной войны, и пытливый читатель, надеюсь, сможет найти в ней немало интересного и нового для себя. Тем более, что значительная часть архивных материалов была опубликована впервые.

Историей военного собаководства я увлёкся в конце 80-х, когда активно сотрудничал с московским журналом «Ника» и готовил статьи о зарождении и развитии некоторых пород собак. Тогда же возникла идея опубликовать цикл статей, посвященных использованию четвероногих «бойцов» с древних времён до наших дней. Часть из них (до Первой мировой войны включительно) была издана. С ними можно ознакомиться на сайте: www.liberumavis.com. Другие, к сожалению, не были опубликованы, поскольку журнал закрыли. Уже в Санкт-Петербурге, куда я прибыл в 1991 г. после окончания военной академии, было принято решение написать диссертацию по указанной теме.

Работалось над диссертацией интересно и легко. Прежде всего потому, что тема для меня, как и любого собаковода, показалась очень увлекательной. Военное образование (училище, потом академия) и личный опыт участия в боевых действиях в Афганистане в 1981–1983 годах помогли в понимании многих проблем в подготовке и боевом применении «четвероногих бойцов». К тому же, не было недостатка материалов, поскольку в частях и подразделениях военного собаководства в те годы система боевого информирования была организована образцово. И конечно, большое значение имело общение с директором музея Центральной школы военного собаководства, Николаем Ивановичем Бортниковым, ветераном Великой Отечественной войны, которому я бесконечно признателен за деятельную помощь.

Очень надеюсь, что предлагаемые материалы, помогут читателю не только открыть для себя одну из малоизвестных страниц Великой Отечественной войны, но и оценить великий подвиг и труд ветеранов военного собаководства во имя наших с Вами жизней.

С. Л. Бобырь

Великая Отечественная война — важнейшее событие XX столетия, она представляет большой интерес для учёных-историков и общественности. В последние годы стали достоянием гласности ранее неизвестные документы, что привело к переоценке многих исторических событий и личностей. Несмотря на это, в истории войны до сих пор остаются малоизученные страницы, к числу которых относятся вопросы военного собаководства Красной Армии, деятельность частей и подразделений, в которых использовались четвероногие помощники для решения боевых задач в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками.

При написании работы использовалось огромное количество литературы и источников. Это и многочисленные архивные источники, мемуары, воспоминания, статьи и сообщения, периодическая печать, книги и сайты по военному собаководству (www.liberumavis.com).

Военная служба была одной из первых служб собаки человеку. Она возникла в глубокой древности, в то время как активное использование собаки в других видах служб, например, полицейской, розыскной, началось только во второй половине XIX века.

Военные собаководы в 1941–1945 годы внесли существенный вклад в достижение победы над противником. Применение частями и подразделениями Красной Армии собак на фронтах Великой Отечественной войны отличалось масштабностью и разнообразием. История не знает такого массового и эффективного использования служебных собак в военное время, как это было в Великую Отечественную войну. Всего в годы войны было сформировано и направлено в действующую армию 168 различных отдельных отрядов, батальонов и полков, имевших около 68 000 собак разных служб: противотанковой, миннорозыскной, ездово-санитарной, связи, сторожевой и других.

Ни в одной другой армии воюющих сторон не было столь широкого и разнообразного использования собак в качестве оружия или вспомогательного средства в решении боевых задач.

Общие подходы советского военного командования к вопросам подготовки и применения собак в борьбе с противником

Накануне Великой Отечественной войны советское военное собаководство представляло собой достаточно хорошо развитую систему, способную решить сложные боевые задачи. В Красной Армии действовало 10 школ-питомников военного собаководства.

Советское военное собаководство опиралось на зарубежный опыт. Особенный интерес у советских военных собаководов вызывал опыт их германских коллег. Служебное собаководство Германии стало в 30-е годы признанным мировым лидером в вопросах подготовки военных собак.

К этому времени советские военные специалисты накопили немалый опыт применения военных собак, и уже к концу 30-х годов общие подходы к подготовке военных собак и специалистов по их применению в Советском Союзе базировались в основном на результатах, полученных советскими учеными-кинологами, а также военными практиками-собаководами.

Военная собака рассматривалась как важное вспомогательное средство в решении различных боевых задач. Этот подход сложился во второй половины XIX века практически во всех армиях, применявших собак в военных целях. При этом необходимость применения «четвероногого бойца» как дополнительного средства определялась преимуществами собаки перед военной техникой, с помощью которой выполнялись поставленные задачи. Например, способность собаки с помощью чутья обнаружить взрывчатое вещество в неметаллической оболочке, чего невозможно было сделать, используя состоявшие на вооружении в то время миноискатели. Возврат к древним временам и средневековью, когда собак использовали непосредственно в качестве «живого оружия», предполагался только в борьбе с танками противника.

Рассмотрение собак в качестве вспомогательного средства определило виды их основных служб в Красной Армии: служба связи, передача патронов, санитарная (розыск тяжелораненых и пораженных отравляющими веществами), а также караульная службы.

Обучение специалистов и заготовка служебных собак, отвечающих определенным особенностям военной службы, считалось одним из первоочередных условий успешного решения боевых задач частями и подразделениями военного собаководства. Особенно, если учитывать масштабы предстоящих боевых действий, когда предполагалось использование десятков тысяч собак различных служб.

Подготовка кадров военного собаководства осуществлялась в Центральной и окружных школах военного собаководства. В части Красной Армии ежегодно прибывало более 1000 человек специалистов-собаководов.

Обучение на курсах проходили командиры подразделений военного собаководства, а также лучшие младшие командиры-инструкторы — выпускники Центральной и окружных школ. Большинство из них в годы Великой Отечественной войны успешно командовали отдельными частями или возглавляли школы военного собаководства. В их числе необходимо отметить слушателей первых наборов Центральной военной школы собаководства: А. А. Бабушкина, Акишина, К. К. Голикова, В. Г. Голубева, П. А. Заводчикова, А. П. Мазовера, В. Г. Мульдевиц, Г. П. Медведева, В. Я. Покровского и др. Это были не только грамотные командиры, хорошо подготовленные в военном отношении, но и страстные собаководы, глубоко разбиравшиеся в тонкостях кинологической теории и практики. Призвание к собаководству было главным критерием в отборе кандидатов на офицерские должности. Такой подход защищал от появления в руководстве частей и подразделений военного собаководства случайных людей и в целом благоприятно сказался на результатах их боевых действий в годы войны.

К подготовке курсантов и слушателей привлекались лучшие научные силы. В научной лаборатории Центральной военной школы собаководства Красной Армии в разные годы работали известные ученые: профессор Фролов, доктор биологических наук Васильев, профессор Ильин Н. А., автор книги «Генетика и разведение собак». Основы дрессировки в первые годы существования школы преподавали видные авторитеты служебного и охотничьего собаководства, а также известные цирковые дрессировщики, в том числе Анатолий и Владимир Дуровы.

Учитывая масштабы предстоящих боевых действий, военное руководство уделяло большое внимание решению вопросов по подготовке молодежи к службе в системе военного собаководства, а также заготовке и подготовке собак.

Подготовка собаководов и их питомцев накануне войны осуществлялась не только в школах военного собаководства, но и в клубах служебного собаководства, входивших в систему Осоавиахима. В городах, где размещались школы военного собаководства, работа по обучению владельцев и их собак проводилась под контролем военных специалистов этих школ. В соответствии с разработанными методиками собаке необходимо было дважды преодолеть дистанцию в 1 км между неподвижными постами в оба конца; после чего нужно было сделать 6 рейсов между подвижными постами, удаленными друг от друга на 250 м; завершались испытания доставкой 5-ти килограммового груза на посты, это 4 рейса, дистанция 600 м. Будущие собаки санитарной службы должны были отыскать «раненого» на площади 500 м и после 1–2 минутной задержки подвести к нему санитара, проанонсировав при этом бринзелем. Причем испытания проводились на фоне холостых выстрелов из стрелкового оружия.

Вожатые собак в ходе испытаний также должны были продемонстрировать свою военную подготовку, для чего в программу упражнений включались стрельба из винтовки, бег в противогазе, метание гранаты, оказание первой помощи «раненому» и т. д.

Секции и клубы служебного собаководства Осоавиахима рассматривались советским командованием в качестве основного источника пополнения поголовья служебных собак. Всего в годы Великой Отечественной войны только в Центральную школу было сдано более 20000 собак. Московским городским клубом было сдано около 6000, Московским областным — 7890, Рыбинским — около 6000, Свердловским — 5509, Киевским — 2500, Калининским — 1334, Казанским — 1124 собаки. Ленинградский, Харьковский, Воронежский сдали более 2000 собак. Днепропетровский, Сталинградский и другие клубы сдавали собак на укомплектование частей военного собаководства, формировавшихся в этих районах. Многие осоавиахимовцы за время войны вырастили и сдали в действующую армию по несколько собак. Например, по 5 собак сдали осоавиахимовцы: Зыбин, Воскресенский (г. Москва), Леонова (г. Свердловск); по 4 собаки сдано представителями Казанского клуба — Пешехоновой, Ситновой, Стрельской и многими другими. Многие собаководы уходили на фронт со своими питомцами. В 5-й армейский истребительный отряд, действовавший на Ленинградском фронте, в июне 1942 года прибыло пополнение из 33 девушек, среди которых были не только активные осоавиахимовки (М. Меньшагина, Е. Самойлович, например, со своими собаками в предвоенные годы занимали призовые места на Всесоюзных выставках служебного собаководства), но и инструктор Осоавиахима О. Д. Кошкина. Некоторые прибыли со своими собаками, чудом сохранившимися в блокаду.

Для изучения возможностей применения собак местных пород в военном деле в 30-е годы было организовано несколько экспедиций, в частности в Тиманскую и Большеземельную тундру. По результатам экспедиций было признано необходимым использовать ненецкую оленегонную и другие виды лаек для ездово-санитарной службы. Подобная работа проводилась не только в отдаленных местностях, но и центрально-европейской части территории Советского Союза. При этом решались не только мобилизационные и научные задачи, но и демонстрировались возможности служебных собак и привлекалась к работе с ними местная молодежь.

В 20–30-е годы значительная часть населения страны относилась к собаке, как к пережитку ненавистного капиталистического прошлого. В сельской местности на собаку, в частности охотничью, смотрели как на «барскую забаву», жизнь и здоровье которой оценивались выше жизни крестьянина или холопа. За причинение какого-либо вреда господской собаке виновного ожидало суровое наказание. Поэтому, не случайно негативное отношение к «господам» переносилось на принадлежащих им породистых собак, а первые послереволюционные годы собак вообще безжалостно уничтожали.

В городах это отношение приобретало и политическую окраску. С. Интролигатин в статье «Бесправие и инертность» в журнале «Собаководство» приводит выдержку из постановления Славянского райисполкома Ленинградской области, опубликованного в «Красной газете»:

Так что собаки стали жертвой очередной политической кампании, проводимой в СССР.

Немало потрудилась пресса тех времен над укреплением негативного отношения к собаке и на уровне обыденного сознания. Так, 1929 году в одном из популярных журналов «Работница и крестьянка» была опубликована статья доктора Захарова «Какими опасностями угрожает человеку собака?», в которой автор утверждает, что «собаки в современных условиях стали бесполезными игрушками». В таких условиях представителям служебного собаководства приходилось доказывать общественную значимость дела, которым они занимались.

Несмотря на указанные выше негативные тенденции, советское военное руководство достаточно серьезно подходило к кадровым проблемам военного собаководства, выводя их решение на государственный уровень. Так в 1929–1933 годы на развитие питомников и вязочных пунктов, на закупку производителей за границей, на организацию курсов собаководов, на научные работы по собаководству предполагалось выделить 294 000 рублей. Среди других задач, указанных в плане, предполагались участие в заграничных выставках, экспедиции для изучения собак отечественных пород и закупки их, создание научного музея по собаководству, стипендии в ветеринарных институтах для подготовки ветврачей и др. Большой упор был на придание военной направленности работы организаций собаководов.

В это же время от организованного собаководства отлучали людей, имевших глубокие знания в области кинологии и значительный, зачастую дореволюционный, практический опыт работы со служебными собаками. Их места занимали «специалисты», значительно уступающие по этим показателям, не всегда разбирающиеся в глубине и тонкостях организации дрессировочной работы с собаками. Военному собаководству, к счастью, удалось избежать этой крайности и сохранить опытных военных специалистов, выходцев из «чуждой социальной среды». Это было особенно важно, поскольку многие из них служили в школах, Центральной и окружных и передавали свои знания и опыт будущим командирам, которым предстояло решать боевые задачи в годы Великой Отечественной войны. Там, где частями и подразделениями командовали опытные собаководы, в первую очередь представители «старой» школы, дела шли намного успешнее. Примером тому может служить судьба полковника Покровского В. Я., командира 2-го отдельного Келецкого полка спецслужбы. Его армейская служба началась ещё до первой мировой войны. Участник боев под Галичем, Станиславом, в гражданскую войну он в составе частей Красной Армии воевал под Царицыном. С 1924 года служил в частях военного собаководства, накануне войны командовал окружной школой Московского военного округа. На фронте воевал с первых дней войны. Об успешном руководстве Покровского В. Я. вверенной ему частью свидетельствуют высокие правительственные награды, которых был удостоен полк — ордена Богдана Хмельницкого 2-й степени и Александра Невского, а также почетное наименование «Келецкий».

К началу войны советским командованием были выработаны научно обоснованные подходы к другому немаловажному вопросу: каким требованиям должны отвечать собаки, отбираемые для службы в Красной армии, а также какие породы наиболее пригодны к использованию в военных целях.

Общие требования к используемому поголовью собак были определены в Наставлении по собаководству, в соответствии с которым принимаемые в Красную Армию собаки по своим качествам разделялись на категории:

— I категория (племенные). Типичные для своей породы, с хорошим экстерьером, соответствующим стандарту, не имеющие наследственных пороков. Вполне отвечающие всем требованиям и качествам рабочей собаки, имеющие полные родословные. Возраст не моложе 1,5–2 лет. Располагающие данными, характеризующими их как производителей.

— II категория (строевые). Типичные, с хорошими общими экстерьерными качествами. Наличие родословных необязательно. Незначительные недостатки экстерьера, не имеющие влияния на работоспособность, допускаются. Собаки используются для служб, требующих сложной подготовки.

— III категория (строевые). Недостаточно типичные (гибриды), но вполне отвечающие требованиям приема, без родословных, с недостатками в экстерьере, не влияющими на общую работоспособность. Пригодные по типу поведения для отдельного вида служб.

Данные требования не вызывали никаких возражений среди специалистов-кинологов. Что касается определения пород, то споры по этому вопросу шли практически с начала становления системы военного собаководства в Советском Союзе. Дискуссия между сторонниками и противниками использования так называемых западных пород (немецкой овчарки, эрдельтерьера, шнауцера и доберман-пинчера) была завершена к середине 30-х годов.

Основная полемика развернулась по поводу превосходства рабочих качеств отечественных пород (лайка, южнорусская, кавказская и среднеазиатская овчарки) и лучшей приспособленности их к местным природным условиям. В статье «Пришейте собаке хвост», В. Сухоплеско так охарактеризовал представителей местных пород: «…лайка — умница, прекрасный охотник. Кавказская овчарка — прекрасный сторож, готова умереть за хозяина.» Далее он призывал: «Товарищи военные собаководы! Рядом с куцыми доберманами поставьте в боевые ряды хвостатую лайку, хвостатую русскую овчарку.»

Позицию автора горячо разделял и А. Шмидт, который в статье «Нужны ли нам собаки из-за границы?» в журнале ленинградской милиции и угрозыска «На посту» предлагал прекратить закупки за рубежом дорогостоящих собак, а культивировать отечественные породы. При этом А. Шмидт предполагал, что охотничий инстинкт, мешающий лайке работать, можно «выправить» уже через 3–4 поколения, а недостаток роста — исправить путем скрещивания с немецкой овчаркой. Реализация данных предложений, по мнению автора статьи, могла через три-пять лет помочь освободиться от необходимости покупать собак за границей.

Немало возражений против иностранных пород обосновывалось их неприспособленностью к суровым климатическим условиям нашей страны. В результате дискуссии верх одержали специалисты, отмечавшие бесполезность противопоставления отечественных пород западным, выведенным специально для решения служебных задач. Но руководство Осоавиахима последовательно реализовывало курс на закупку импортных производителей за рубежом и их дальнейшее использование в племенной работе. Собаки отечественных пород использовались в отдельных видах служб, к которым они были наиболее приспособлены: ездовой, сторожевой и караульной.

В ходе научно-исследовательской и экспериментальной работы решались вопросы по оценке физических возможностей собак различных служб и выработке научно обоснованных нормативов и правил использования собак в боевых условиях, а также определение необходимого количества животных для решения различных задач.

С 1934 по 1960 год в качестве корма в рационе собак применялось тюленье мясо как в засоленном виде, так и в виде консервов. В годы Великой Отечественной войны основу рациона собак в большинстве частях составляла конина — мясо животных, погибших во время обстрелов и бомбежек. В конце 30-х годов в лаборатории были разработаны галеты для собак (прообраз современного сухого корма), изготовленные на основе рыбы или говядины. Малообъёмные галеты были очень удобны для скармливания собакам в пути следования, а также в полевых условиях. Технология их производства отличалась простотой. Однако организовать производство галет в большом количестве не удалось.

Основные направления использования военных собак частями и подразделениями Красной Армии

Части и подразделения военного собаководства в боях против немецко-фашистских захватчиков

Использование собак в борьбе с танками противника

Использование собак в борьбе с танками противника началось в первые же дни войны. Н. Болдырева и А. Андрюшков в статье «Упряжки были нарасхват» в газете «Красная звезда» от 23.08.94 года пишут:

«Фронтовики свидетельствуют: первой в Великой Отечественной войне подорвала танк 27 июня 1941 года под Рогачевым дворняжка по кличке Ирма.»

Начало массового применения собак-истребителей танков связано с формированием отдельного батальона спецслужб (командир батальона капитан Новиков П.Г.). Батальон состоял из двух рот: роты собак противотанковой службы (командир лейтенант Некрутенко) и роты собак службы связи (командир старший лейтенант Шкенин). Батальон насчитывал 199 человек личного состава и 212 собак. 2 июля 1941 года он был отправлен в распоряжение командования Западного фронта.

В августе 1941 года на базе Центральной школы военного собаководства было сформировано 10 армейских отрядов собак истребителей танков. Отряды состояли из четырех рот по 126 собак в каждой.

Борьба с танками противника стала одной из основных проблем Красной Армии в первом периоде Великой Отечественной войны. Собаки противотанковой службы, имевшие некоторые преимущества перед артиллерийскими орудиями, стали одним из эффективных средств решения этой проблемы.

Применение собак-истребителей танков практически всегда представляло большую неожиданность для противника: позиции подразделений истребителей устраивались на небольшой удаленности от переднего края обороны наших войск и были тщательно замаскированы. Собака работала на короткой дистанции — 75–150 м и преодолевала ее достаточно быстро, со скоростью около 5 м/с. Кроме того, она представляла собой малозаметную цель, поэтому вовремя обнаружить ее и уничтожить, не допустив подрыва танка, было практически невозможно.

Необходимо также учесть, что собаки подрывали самые уязвимые места танков, днище и ходовую часть, сразу выводя их из строя. Чтобы добиться такого результата из артиллерийского орудия, требовалось 2–3 попадания снарядов, для чего необходимо было произвести пять-шесть выстрелов. Огневые позиции противотанковой артиллерии обнаруживались довольно скоро. Это давало танкам противника возможность вести ответный огонь.

Применение частями Красной Армии собак-истребителей танков производило большой психологический эффект и вынуждало командиров германских танковых частей и подразделений отказываться от атак на направлении, где использовались так называемые «подвижные мины».

Одной из серьезных задач, которую необходимо было решить военным собаководам, было приучение собак к элементам боевой обстановки (например, близким разрывам снарядов и мин). Боевой опыт показывал целесообразность проведения завершающего этапа обучения собак-истребителей танков непосредственно на фронте.

Содержание этого этапа можно рассмотреть на примере подразделений, действовавших под Курском летом 1943 года. В 15–20 км от переднего края выбирался участок местности, который бы соответствовал рельефу, где предусматривалось использование служебных собак. По условному сигналу учебные танки начинали «атаку», двигаясь со скоростью 7–10 км в час и ведя огонь с ходу или во время коротких остановок. Когда до машин оставалось не более 100–150 м, вожатый подавал команду, например, «Рекс, взять!» и посылал собаку. Животное устремлялось к танку. В это же время танкисты из десантного люка опускали для подбежавшей собаки кусок свежего мяса или другое лакомство. В процессе таких систематических тренировок служебные собаки постепенно переставали бояться лязга гусениц и выстрелов. Они смело бежали к танкам и подлезали под их днища.

Большое внимание уделялось оборудованию позиций для пуска животных. На расстоянии 50–10 м друг от друга для каждого воина и собаки отрывались отдельные ячейки-окопы глубиной до 1,5 м, которые соединялись с общей траншеей ходами сообщения. Для хранения взрывчатых веществ и бутылок с горючей жидкостью вблизи окопов сооружались погребки. В 5-м армейском отряде собак-истребителей танков (командир отряда — П. А. Заводчиков), действовавшем на Ленинградском фронте, при подготовке позиций окопы отрывались без брустверов, что способствовало лучшей маскировке и, следовательно, внезапному для противника применению собак.

Нецелесообразным считалось применение собак-истребителей танков в частом кустарнике или в посевах высотой до 30 см, а также при глубоком (30 и более сантиметров) снежном покрове. Это было связано с риском преждевременного срабатывания взрывателя противотанкового вьюка (в первом случае) или снижением скорости движения собаки, что делало ее уязвимой для огня противника.

Вожатые, кроме «подвижных мин», должны были иметь противотанковые гранаты и бутылки с зажигательной смесью, чтобы применить их для уничтожения танков и отсечения пехоты после использования собаки.

Каждому воину-собаководу указывалась полоса шириной 100–120 м, в которой ему предстояло уничтожать фашистские танки. При появлении танковых подразделений противника по сигналу командира отделения или старшего группы «Танки противника!» вожатые быстро надевали на спину собак взрывчатку, вкладывали в замок вьюка взрыватель, открывали предохранительный крючок и, держа животное на поводке, подготавливали его к пуску.

Когда танки приближались к позициям оборонявшихся частей на дистанцию 75–100 м, вожатый по приказу командира или самостоятельно подавал собаке команду «Взять», выдергивал боевую чеку и выпускал животное на цель. Собаки безбоязненно устремлялись навстречу вражеским танкам и бросались под их днища. Мгновенно происходил мощный взрыв, и бронированные машины подрывались. Если экипажу танка удавалось выскочить из горящей машины, то вожатый служебной собаки забрасывал его гранатами или расстреливал из автомата.

Правильная организация боевых действий подразделений собак-истребителей танков позволяла использовать их с максимальным эффектом. Особенно успешным можно считать их применение в битвах за Москву и Сталинград, а также в Курской битве.

В битве за Москву высокую оценку командиров стрелковых частей и соединений получили действия армейских истребительных отрядов под командованием майора К. А. Лебедева и капитана Н. И. Мусийченко.

В донесении полковника Акименко, командира 2-й гвардейской стрелковой дивизии, действовавшей в составе Брянского фронта от 14 октября 1941 года указывалось:

«Использование собак-истребителей танков в районе деревни Глухово 24.09.41 года дало отличные результаты: шестью собаками уничтожено 5 танков противника».

Свидетельством высокой оценки деятельности подразделений собак-истребителей танков служит донесение командующего 30-й армией генерал-лейтенанта Д. Д. Лелюшенко от 14 марта 1942 года на имя начальника Центральной военно-технической школы дрессировщиков Красной Армии генерал-майору Г. П. Медведеву. В нем, в частности, говорится:

«Практика применения в армии собак-истребителей танков 1-го отряда показала, что при наличии массированного применения противником танков противотанковые собаки являются неотъемлемой частью противотанковой обороны.

В период разгрома немцев под Москвой пущенные в атаку танки противника были обращены в бегство собаками истребительного отряда. Противник боится противотанковых собак и специально за ними охотится».

^{Служебные собаки панно}

Эффективность использования собак-истребителей танков была оценена и гитлеровским командованием. 2 января 1942 года в действующую армию поступила памятка по борьбе с «русскими танковыми собаками», используемыми в Красной Армии. В ней было дано подробное описание устройства вьюка и взрывателя (заряд, механизм взрывателя и все детали замка). Памятка рекомендовала вести уничтожение русских противотанковых собак путем отстрела или любым другим доступным способом. А в последние месяцы войны, когда Красная Армия имела подавляющее превосходство в танках, немецкие части использовали для борьбы с ними специально подготовленных собак-истребителей танков. Об одном из таких эпизодов упоминается в статье К. Тараданкина «Бои на уничтожение противника», опубликованной в газете «Известия» 8 февраля 1945 года и рассказывающей о наступлении наших войск в Восточной Пруссии. Автор, в частности, пишет:

«На рубеже Вормдитт — Толькемит наши части отбили многочисленные контратаки, поддержанные танками. Здесь немцы использовали собак, к которым были привязаны противотанковые мины».

Применение собак-истребителей танков требовало от бойцов и командиров смелости, стойкости и большого мужества: бойцы с собаками, находясь на позициях боевого охранения, первыми встречали танки и пехоту противника. После уничтожения танка собакой, вожатый продолжал бой по уничтожению вражеских солдат. Убедительным подтверждением этого может служить выписка из книги приказов по 1-му армейскому истребительному отряду от 12 мая 1942 года:

«11 мая 1942 года в 15.00 противник с танками атаковал наши боевые порядки в районе Дубовик — Якимово. Два отделения взвода истребителей 4-й роты быстро заняли огневые позиции для встречи вражеских танков. У деревни Дубовик на огневую позицию отделения истребителей вышел головной танк противника с пятью фашистами позади.

Красноармеец В. Д. Клейменов с командиром отделения младшим сержантом Е. В. Чуркиным и собаками-истребителями выдвинулись для удара по танку сбоку. Красноармеец В. Д. Клейменов с 30 м пустил собаку, но последняя от танка отклонилась. Младший сержант Е. В. Чуркин, невзирая на смертельную опасность (чека из боевого замка была выдернута, малейшее колебание ударного механизма грозило взрывом), перенял собаку В. Д. Клейменова и направил ее под танк. Собака пошла, и фашистский танк вместе с экипажем был взорван.

В это время красноармеец В. Д. Клейменов бросил противотанковую гранату в следовавших за танком фашистов; четверо из них были убиты, пятого — ефрейтора — Клейменов живым взял в плен. Остальные танки дальнейшего боя не приняли и повернули обратно».

За этот подвиг младший сержант Е. В. Чуркин в мае 1942 года приказом Командующего Калининским фронтом был награжден орденом Красного Знамени.

В ходе боев под Москвой войсковые командиры учились умело и гибко использовать подразделения собак-истребителей танков в зависимости от быстро меняющейся боевой обстановки на участках фронта. В свою очередь подразделения противотанковых собак демонстрировали возможность работать в самых различных условиях. Примером разумного и необычного способа применения собак-истребителей танков может служить следующий боевой эпизод. 11 февраля 1942 года разведкой одного из полков 185 стрелковой дивизии, в составе которой была рота собак-истребителей танков 1-го Армейского отряда, были обнаружены 2 немецких танка. Хорошо замаскированные, стоявшие за окопами немцев, они вели непрерывный обстрел боевых порядков полка.

Вожатому, рядовому Чуркину Е. В., было приказано пробраться с собакой в боевые порядки противника и уничтожить вражеские танки. Воин, несмотря на сильный огонь противника, пробрался с собакой к немецким блиндажам, подкрался к танкам и с расстояния 15–20 м пустил собаку. Один из танков был взорван вместе с экипажем, второй прекратил огонь и скрылся в глубину обороны немцев в деревню Коношино. Успешное выполнение вожатым поставленной задачи позволили полку продвинуться вперед. За проявленные смелость и находчивость мужественный собаковод был награжден медалью «За отвагу».

Эффективность применения собак в борьбе с танками противника обусловила быстро растущий спрос на них в войсках, так как летом 1942 года противотанковая оборона Красной Армии по-прежнему нуждалась в дополнительных средствах усиления, а производство артиллерийских орудий в необходимых объемах не было налажено. К началу оборонительных боев за Сталинград укомплектованность артиллерийских частей фронта материальной частью была в среднем от 60 до 85 %. Недостаточным было и обеспечение их тягой, средствами связи и приборами разведки, что значительно осложняло маневр, управление огнем и особенно массирование огня.

В ходе Сталинградской битвы в июне — начале июля 1942 года в полосе обороны 38-й армии успешно действовал истребительный отряд под командованием старшего лейтенанта В. В. Шанцева, уничтоживший 21 танк, 14 автомашин, а также много живой силы противника. Об одном из боев, в котором участвовали бойцы указанного отряда, упоминалось в оперативной сводке Совинформбюро от 2 июля 1942 года:

«50 немецких танков пытались прорваться в расположение наших войск. 9 отважных истребителей из истребительного отряда старшего лейтенанта Шанцева подожгли 7 немецких танков».

В газете Юго-Западного фронта «Красная Армия» в статье «Величественный подвиг 9 бронебойщиков» обстоятельства боя были описаны подробно:

«На рассвете 1 июля 1942 года на участке, обороняемом группой вожатых-истребителей, возглавляемых старшим сержантом Буйминым, начал наступать противник большими силами. 9 отважных воинов вступили в бой с врагом. Силы были неравны, на их позиции шли 50 вражеских танков. Первый танк был уничтожен собакой, пущенной рядовым Романовым, вслед за ним пускают остальные. Охваченная пламенем, горит седьмая вражеская машина, но немцы, взбешенные упорством храбрецов, рвутся вперед. Многие из них пали смертью храбрых, но не отступили ни на шаг. Их подвиг, их имена войдут в списки героев и навечно останутся в нашей памяти».

В боях за Сталинград отличился также и личный состав 28-го отдельного отряда истребителей танков под командованием старшего лейтенанта Кунина, который действовал в полосе обороны 62-й армии и уничтожил 42 вражеских танка, 2 бронемашины, сотни солдат и офицеров. За стойкость и отвагу, проявленные отрядом в боях за Сталинград, командующий 62-й армией генерал армии В. И. Чуйков объявил благодарность всему личному отряду отряда, а 47 человек были награждены орденами и медалями.

Как и в битве под Москвой, использование собак-истребителей танков в Сталинградской битве производило большой психологический эффект в гитлеровских войсках. Он был настолько велик, что гитлеровские танкисты, столкнувшись с подразделениями военного собаководства, поворачивали назад. Однако собаки догоняли и подрывали уходящие танки. В этом отношении показателен рассказ ветерана-собаковода П. Воробьева об одном из боев на ближних подступах к городу:

«Фашисты рвались к Волге. И тут ожили наши окопы. Заговорили пулеметы. Раздалась команда:

— Пускай!

Пулей вылетела собака из окопа командира отделения. Бросилась к вражеским танкам. Не прошло и минуты — раздался страшный взрыв: танк буквально развалился на куски, далеко разлетевшиеся вокруг.

И в других окопах хорошо обученные собаки тоже рвутся, визжат, скулят. Но немецкие танки не принимают боя, уклоняются от схватки, увидев, что стало с передними машинами. Танки откатились к станции Воропаево, а потом попятилась и пехота, лишенная поддержки.

Не удалось фашистам напиться воды из Волги, атаку сорвали собаки.

Надо учитывать, что дело происходило утром, когда бой только разгорался. В танках был полный боекомплект, снаряды детонировали от взрыва подвижной мины. Собаки же были выдрессированы идти под брюхо танка, где толщина брони всего 12–13 мм».

^{Собака-подрывник — сейчас будет взорван вражеский танк}

Всего в ходе Сталинградской битвы подразделениями собак-истребителей танков было уничтожено 63 танка, 2 бронемашины, 14 автомашин и другая техника противника, а также большое количество немецких солдат и офицеров.

К 1943 году в Красной Армии были созданы все необходимые условия для успешной борьбы с танками противника. На вооружение частей поступали противотанковые орудия, отличавшиеся высокими тактико-техническими характеристиками, удобством в обращении и надежностью. Противотанковая оборона организовывалась до 30–35 км. Оперативная плотность противотанковой артиллерии составила 16–30 противотанковых орудий на 1 км. Это в значительной мере предрешило успех отражения наступления фашистских ударных группировок.

Вместе с тем, в систему противотанковой обороны наших войск в ходе Курской битвы по-прежнему входили части истребителей танков. Они способствовали отражению массированных атак противника с применением танков. Наиболее характерным в этом плане является использование 27-го отдельного отряда истребителей танков (командир отряда майор В. В. Шанцев), действовавшего в полосе обороны 6-й гвардейской армии на Обояньском направлении. Это направление было главным в наступлении гитлеровских войск на южном фасе Курского выступа. От исхода битвы на подступах к Обояни во многом зависел успех всей операции, осуществляемой войсками Воронежского фронта. Шестого июля сражение достигло максимального напряжения. Вспоминая об этом дне, генерал-лейтенант Н. К. Попель писал:

«Пожалуй, ни я, никто другой из наших командиров не видели зараз такого количества вражеских танков. Генерал-полковник Гот, командовавший 4-й танковой армией гитлеровцев, ставил на кон все. Против каждой нашей роты в 10 танков действовало 30–40 немецких. Гот отлично понимал, что, если он прорвется к Курску, любые потери будут оправданы, любые жертвы не напрасны».

Особенно напряженными были бои на берегах реки Ворсклы, где в полуокружении сражались 67-я и 52-я гвардейские дивизии 6-й гвардейской армии. Попытки противника завершить их окружение не увенчались успехом.

^{Противотанковое подразделение с собаками-подрывниками в 1943 году}

О действиях воинов 27-го отряда собак-истребителей танков, подразделения которого были приданы стрелковым полкам указанных выше дивизий, пишет военный историк, Герой Советского Союза, генерал-майор И. М. Сухомлин в статье «Служебные собаки на войне»:

«За сутки до начала битвы специально подготовленные взводы служебных собак были выведены в районы предстоявших боевых действий.

Даже в самых сложных условиях обстановки мужественные воины со своими четвероногими друзьями успешно выполняли возложенные на них задачи по истреблению вражеских машин.

Так, 6 июля в полосе обороны 67-й гвардейской стрелковой дивизии в районе села Бутово, где оборонялся 196 гвардейский стрелковый полк, противник массированным огнем и бомбовыми ударами разрушил несколько окопов-ячеек, где размещались бойцы роты капитана Лисицына со своими собаками. Но отважные воины Щербаков, Каменский и Михайлов сумели вывести животных и разместить их в придорожном кювете. Как только гитлеровские танки атаковали нашу пехоту и подошли на дистанцию 100 м, вожатые из кювета пустили своих собак. Три фашистских танка с развороченными днищами замерли на месте, а остальные повернули назад, поражаемые огнем противотанковой артиллерии. Атака была сорвана. Когда же противнику удалось вклиниться в оборону частей дивизии на другом участке, туда на автомашине спешно было направлено из резерва подразделение собак — истребителей танков, которым командовал младший сержант Бочаров. С прибытием в назначенный район Бочаров с ходу распределил полосу действий между бойцами и первым пустил собаку по кличке Джек на приближающийся танк. В 50 м от наших стрелков вражеская машина была уничтожена. Такая же участь постигла и гитлеровского „тигра“, который вел огонь с места. После того как собаками было подорвано еще два танка, а три было подбито из противотанковых ружей, немцы вынуждены были снизить темп наступления на этом участке. Так мужественные воины — вожатые служебных собак помогли стрелковым войскам отразить натиск наседавшего врага.

Только в течение 6 июля 1943 года в полосе обороны 52-й и 67-й гвардейских стрелковых дивизий подразделения собак-истребителей танков подорвали 12, подбили из противотанковых ружей 6 фашистских танков и уничтожили до 400 гитлеровцев. Особенно отважно и смело действовали младший лейтенант Мухин, сержант Боровиков, рядовые Рябцов, Иващенко и другие».

В октябре 1943 года отдельные отряды собак-истребителей танков были реорганизованы в отдельные батальоны собак-миноискателей и истребителей танков. Батальон насчитывал 188 человек и 158 собак спецслужб.

С середины 1943 года происходит снижение потребности армии в собаках-истребителях танков, так как использование собак для уничтожения танков противника в ходе наступления стало практически невозможным. К указанному времени в Красной Армии стали гораздо эффективнее решаться задачи по борьбе с танками противника. Имевшихся противотанковых средств было достаточно, чтобы успешно отражать массированные танковые атаки противника.

Вместе с тем, подразделения служебных собак с успехом использовались, когда германские войска пытались проводить контрудары с применением значительного количества танков и другой бронированной техники.

Показательна в этом отношении Житомирско-Бердичевская наступательная операция, начатая 24 декабря 1943 года. Когда головные соединения фронта подходили к Виннице, гитлеровское командование силами трех танковых и четырех пехотных дивизий нанесло контрудар в направлении Липовца. Войска 1-го Украинского фронта на этом участке вынуждены были прекратить наступление и принять меры для отражения удара. Завязались ожесточенные бои. По группировке немецких войск были нанесены массированные удары артиллерии и авиации и привлечен 27-й отдельный батальон собак-миноискателей и истребителей танков. В ходе боевых действий батальон подорвал 31 танк.

В этой же операции подразделения служебного собаководства привлекались также для уничтожения танков в колоннах гитлеровских войск при их отходе. Отступая из-под Житомира в конце декабря 1943 года, немцы стремились прорваться на северо-запад через Новоград-Волынский. На этом направлении в составе стрелковых соединений 60-й армии действовали подразделения собак — истребителей танков. Когда фашистская колонна вышла к городу, пехота и артиллерия открыли по ней уничтожающий огонь, а также были пущены служебные собаки. Бросив на дороге несколько подбитых и подорванных танков, враг в панике отошел.

В июле 1944 года в бою западнее города Луцка вожатые младший сержант И. Р. Бочаров и рядовой С. П. Проломов с помощью собак уничтожили два тяжелых «тигра». В этом же бою сержант П. Г. Зубков и ефрейтор М. Мунаверов уничтожили соответственно средний танк и самоходную пушку «Фердинанд».

В августе 1944 года гитлеровцы, пытаясь отвоевать плацдарм у реки Вислы недалеко от села Дорожка, применили психическую атаку при поддержке 7 танков. Однако личный состав роты истребителей танков, несмотря на потери 3 вожатых и 5 собак, сумел отбить эту атаку. Сержант П. Г. Зубков с помощью собаки по кличке Джульбарс подорвал головной танк. Остальные повернули назад.

Учитывая снижение потребности в боевом использовании по прямому назначению рот собак-истребителей танков, в полках спецслужб была организована подготовка вожатых по другим боевым специальностям, например, снайперов. В политдонесении начальнику политотдела 10-й гвардейской армии от 20 июля 1944 года указывается, что в апреле-июле в результате «охоты» на немцев «…уничтожено 213 человек. Рядовые Смирнов Василий Николаевич и Шевелев Василий Клавдиевич уничтожили по 50 немцев, в т. ч. расчет противотанковой пушки и два расчета станковых пулеметов, за что награждены орденами Славы 3-й степени.

Снайперы сержант Клейменов Василий Дмитриевич, рядовые Завьялов Михаил Григорьевич и Козлов Александр Степанович уничтожили по 20 фрицев».

Необходимо отметить, что нестандартное использование военными собаководами собак-истребителей танков в годы Великой Отечественной войны было обусловлено не только успешным решением проблемы борьбы с танками противника, но и боевой обстановкой, сложившейся на фронте. Особенно актуальным это было в тех случаях, когда бои принимали затяжной позиционный характер. Танковые атаки в этих условиях, как правило, не проводились и служба собак-истребителей танков становилась малопригодной, как это было, например, на Ленинградском фронте. Применяясь к обстановке, командиры и бойцы 5-го армейского истребительного отряда (командир П. А. Заводчиков) решили использовать собак в других целях. Собаки с противотанковыми вьюками, снабженными специальными взрывателями-антеннами, разработанными совместно с Ленинградским физико-техническим институтом АН СССР, готовились к посылке в расположение противника. В одном из боевых отчетов, направленных в Центральную школу военного собаководства, командир отряда П. А. Заводчиков писал о результатах этого сотрудничества:

«Первого февраля 1942 года комиссия приняла работу собак с высокой оценкой, и 22 февраля состоялись первые пуски собак в районе боевого охранения 14 сп 21 сд (угол шоссе Ленинград — Красное Село и железной дороги на Петергоф). Место было выбрано не случайно: немцы оборудовали там проход „для переходящих на сторону германской армии“. Были задействованы лучшие вожатые с собаками Смирнов и Рахманов с двумя собаками. У Рахманова пуски не получились, оба раз собака возвращалась к вожатому из-за обстрела немцами (один раз пуля попала прямо во взрыватель-ударник). У Смирнова, несмотря на обстрел, собака сумела проникнуть в немецкие траншеи, после чего произошел взрыв вьюка.

Эта работа вызвала интерес у командования полка. В дальнейшем из-за глубокого снега работа на этом участке была прекращена, однако 21 марта 1942 года был проведен еще один удачный запуск собак-подрывников. В результате немцы закрыли проходы».

Таким образом, части и подразделения собак-истребителей танков, входившие в систему противотанковой обороны Красной Армии, внесли весомый вклад в достижение победы над врагом. В Великой Отечественной войне ими уничтожено свыше 300 танков, штурмовых орудий и много другой боевой техники, вооружения и живой силы врага. Только за период 1941 — июнь 1944 года подразделениями военного собаководства было подбито 230 танков противника, отражено 18 танковых атак.

Таким образом, события военных лет и архивные документы свидетельствуют, что подразделения военного собаководства внесли значительный вклад в уничтожение танков и другой бронированной техники противника. Необходимо подчеркнуть, что основная часть танков противника была подбита в 1941–42 годах, когда Красная Армия особенно остро нуждалась в противотанковых средствах. Применение собак, имевших определённые преимущества перед другими противотанковыми средствами, производило большой психологический эффект на противника и вынуждало гитлеровское командование отказываться от использования танков в ходе наступления. Это резко повышало потребность данного вида «живого оружия» у войсковых командиров. Особенно в ходе сражений, где противник вел наступление, используя большое количество танков.

Со второй половины 1943 года в Красной Армии значительно возросли возможности противотанковой артиллерии, и потребность в использовании служебных собак для уничтожения танков значительно сократилась. Вместе с тем, с началом массового изгнания с советской земли гитлеровских оккупантов резко возрос объем работ по разминированию освобожденной территории. Все это привело к необходимости смены «профессии» значительного числа военных собак и преобразованию отрядов истребителей танков в отдельные батальоны собак-миноискателей.

Решение частями и подразделениями военного собаководства задач по обнаружению и обезвреживанию минно-взрывных устройств противника

Активное использование частей и подразделений собак-миноискателей в Великой Отечественной войне началась с 1943 года, когда Красная Армия перешла в наступление.

Частям Красной Армии приходилось преодолевать оборону противника, насыщенную минно-взрывными заграждениями, особенно там, где части воюющих сторон длительное время не меняли позиций. Эта задача была чрезвычайно сложной, так как минно-взрывные заграждения противник устанавливал как перед своим передним краем, так и в глубине обороны. При отходе он оставлял мины-сюрпризы в зданиях населенных пунктов, минировал брошенную технику и различные предметы обихода, устанавливал на промышленных предприятиях и других важных объектах мины замедленного действия. Вследствие этого на освобожденной от врага территории приходилось на целые районы накладывать «минные карантины», запрещая размещение в них войск.

Сложная задача по преодолению заграждений противника решалась частями Красной Армии с большими трудностями, особенно на первых порах. Сказывалось отсутствие опыта в организации преодоления минных заграждений, а также нехватка саперов, хорошо подготовленных к таким действиям. Военным собаководам необходимо было в короткие сроки обучить собак розыску мин.

Весной 1942 года под руководством майора А. П. Мазовера было подготовлено отделение собак-миноискателей, которое было отправлено на Юго-Западный фронт, в 3-й гвардейскую армию, которой командовал Герой Советского Союза генерал-лейтенант Д. Д. Лелюшенко.

В декабре 1942 года в районе хутора Старо-Сенютино на дороге и по ее обочинам были скрытно установлены в снег или грунт на глубину 10–12 см мины различных типов и в различных оболочках. К испытаниям были привлечены две немецкие овчарки: Джек и Фрося (вожатые Салкеев и Лебедев). Джек за 14 минут работы обследовал 200 метров дороги и обнаружил при этом 12 различных взрывных заграждений. Фрося на таком же участке за 19 минут обнаружила 16 взрывных заграждений. Животные не пропустили ни одной мины. Так же успешно прошли испытания на боевых немецких и румынских минных полях.

Работа собак-миноискателей получила высокую оценку командиров. Командующий 3-й гвардейской армией генерал-лейтенант Д. Д. Лелюшенко писал: «Проведенные войсковые испытания собак-миноискателей в моей армии показали безотказную работу на боевых минных немецких и румынских полях, а также на разминировании отечественных мин в деревянной коробке, картонной и бумажной оболочке. На основе испытания считаю крайне необходимым введение собак минно-розыскной службы на вооружение в Красной Армии».

Зимой 1942–1943 годов отделение минно-розыскных собак работало в районе Сталинграда. В январе 1943 года при помощи собак были обнаружен 2 минных поля — на северо-западной окраине города; 1 минное поле — в районе хутора Гончара; 2 минных поля — на реке Дон у станции Сиротинская и хуторов Зимовский и Хмелевский. Всего шестью минно-розыскными собаками за 13 дней работы было обнаружено около 2000 взрывных заграждений, в том числе более 1000 противопехотных мин и 17 мин-«сюрпризов». О первых практических результатах работы собак-миноискателей на Сталинградском фронте сообщал командир 5-го армейского истребительного отряда П. А. Заводчиков:

Успешное применение первых минно-розыскных собак в ходе показов и непосредственно в боевых условиях послужило основой для широкого развертывания этого нового вида их специальной службы. С начала 1943 года приступили к массовому обучению собак-миноискателей и подготовке командиров и вожатых отрядов миноискателей.

Обучение вожатых и собак осуществлялось, в зависимости от обстановки, в течение 3–4 месяцев. Для закрепления полученных знаний курсанты отправлялись на фронт. Характерным примером успешного использования собак-миноискателей могут служить действия сводного курсантского отряда под командованием полковника П. Ф. Васина. В начале августа 1943 года отряд проверил и разминировал бывший оборонительный рубеж противника в районе городов Ерик — Белгород. После этого — Белгород — Чугуев вдоль реки Северский Донец. Одновременно велись работы по разминированию только что освобожденного Харькова. Вожатые и собаки работали уверенно и практически без ошибок. Нашли много не обнаруженных саперами мин и целые минные поля.

За время работы сводного отряда с 8 августа по 7 октября 1943 года было проверено и очищено от взрывных заграждений 733 км дорог и 880 км² площади. При этом было обнаружено и разминировано 381 минное поле, обезврежено 85360 мин различных типов, 3309 фугасов и «сюрпризов», собрано и складировано около 76 тысяч различных видов боеприпасов. При выполнении задачи почти не было потерь в личном составе и собаках от подрыва на минах. Особенно отличился взвод младшего лейтенанта Ермошина, обезвредивший 19191 мину. На счету отделения старшего сержанта Прилукова числилось 9079 найденных мин. Многим офицерам и курсантам сводного отряда были вручены правительственные награды и знак «Отличный минер».

Начальник инженерных войск Степного фронта генерал-майор А. Д. Цирлин в отзыве о работе отряда писал:

Не менее успешно работал на Западном фронте в сентябре 1943 года 1-й учебный батальон курсантов (командир батальона подполковник С. К. Гаврилов). Батальон очистил от взрывных заграждений сильно заминированный бывший оборонительный рубеж, проходивший по реке Вопец, южнее города Дорогобужа, участвовал в проверке шоссе Москва — Смоленск. За 18 дней батальон разминировал район в 52 км² сняв более 50 тысяч мин различных типов. Штаб инженерных войск Западного фронта дал высокую оценку работы батальона, а 41 курсант был награжден значком «Отличный минер».

В сентябре 1943 года руководство страны (И. В. Сталин знал о проводимых с собаками работах) поставило задачу в кратчайшие сроки сформировать и к 15.11.43 отправить на фронт 9 отдельных батальонов. Сроки были чрезвычайно жесткими. Поставленная Ставкой Верховного Главнокомандующего задача была выполнена вовремя: в период 23–30 октября 1943 года батальоны были укомплектованы всем необходимым и 15–20 ноября убыли на фронт.

Кроме школ военного собаководства подготовка вожатых-саперов осуществлялась непосредственно в отдельных отрядах собак-истребителей танков, действовавших на фронте. Количество собак-миноискателей значительно увеличилось за счет перепрофилирования собак-истребителей танков на минно-розыскную службу.

Переподготовка шла прямо на местах с учетом особенностей боевых условий. По мере готовности вожатые приступали к боевой работе. Так, один из взводов роты миноискателей, действовавшего в составе 1-й ударной армии, 19 ноября 1943 года проделал проходы в минных полях противника перед его передним краем для обеспечения наступления танкового корпуса. Работая под огнем противника, ночью, вожатые с собаками обнаружили и обезвредили более 900 различных мин, в том числе 125 сигнальных мин-ракет. Особое мужество проявили сержанты Рассказов и Иванов, рядовые Горбунов, Козловский, Нотрин, Осипов, Титов.

Переподготовка вожатых собак-истребителей танков непосредственно в частях военного собаководства значительно облегчалась тем, что они имели необходимый боевой опыт, знания основ дрессировки служебных собак и ухода за ними. Кроме того, они обучались со своими собаками (бывшими истребителями танков), знали их индивидуальные способности, что упрощало управление собакой и ее дрессировку. Такая работа позволила в значительной мере удовлетворить потребности войск в собаках-миноискателях, резко возросшие к осени 1943 года.

Второй, не менее важной, задачей, которую необходимо было решить при подготовке и укомплектовании отрядов и батальонов спецслужб, была дрессировка собак-миноискателей.

В основу этой работы был положен принцип строгой последовательности и постепенного усложнения в работе, что обеспечивало выработку у собак стойкой и устойчивой связи на запах мин, вернее, заложенного в них взрывчатого вещества.

Дрессировке предшествовал специальный отбор собак. К поиску мин были пригодны любые физически развитые собаки, независимо от породы, склонные к поиску и обладающие для этого необходимым чутьем. Опыт боевого применения собак для обезвреживания мин показал, что наилучших результатов добиваются животные с уравновешенным типом высшей нервной деятельности, как подвижные, так и спокойные. Хорошо обучались собаки охотничьих пород с хорошо развитым чутьем и наличием природного поиска. По отзывам ветеранов-собаководов, значительно легче обучались собаки-истребители танков, привыкшие к фронтовым условиям и не отвлекавшиеся на элементы боевой обстановки (близкие разрывы снарядов, выстрелы, шум моторов, большие скопления людей и т. п.).

Сроки подготовки собак-миноискателей определялись в зависимости от опыта дрессировщика. В первом случае, когда дрессировка осуществлялась одновременно с подготовкой вожатых-саперов, курс подготовки длился не менее 140 учебных часов. Подготовленному вожатому для обучения собаки было необходимо 92 часа занятий. Продолжительность учебного курса, тем не менее, не отражалась на последовательности прохождения основных этапов обучения.

Дрессировка заключалась в выработке у вожатых навыков управления животным. Собака должна была получить навыки дисциплинированного поведения и обнаружения мины по комплексному запаху (запах взрывчатых веществ, деревянной или металлической оболочки, запах специальной краски и т. д.). Затем у собаки отрабатывались поиск замаскированных мин и посадка у найденной мины. Мины укладывались как в грунт, так и на его поверхности. Как указывалось, ранее, безопасной считалась посадка собаки на удалении около полуметра от мины. Побудительная команда «Ищи!», по мнению военных кинологов, не должна была подаваться резким или грубым голосом. Вместе с тем, команда должна была сопровождаться жестом руки в сторону предполагаемого поиска. Все это должно стимулировать собаку к работе. Кроме того, чтобы не вызывать стойкого торможения, снижающего качество поиска собаки, запрещалась подавать команду «Фу!», если она допускала посадку у постороннего предмета.

Для отработки у собаки навыков дифференцировки запахов минные поля «засорялись» различными предметами с посторонними отвлекающими запахами. Собаки, предназначенные для работы в специальных штурмовых отрядах, работали как с вожатым, так и без него.

Обучение шло на учебных минных полях, с давностью установки мин в 10 и более суток. От собаки добивались уверенной работы на удалении от вожатого на расстоянии до 50 м, без поводка, что было особенно важно, когда разминирование велось в густых зарослях или кустарнике.

Часть собак, прекрасно работавших на учебных полях, не могла привыкнуть к реальной боевой обстановке. Угнетающее действие на собак производили артиллерийские и минометные обстрелы. Отдельные собаки начинали беспокоиться и лаять. Это было недопустимо, особенно при проделывании проходов в минных полях перед передним краем обороны противника накануне наступления наших войск. Некоторые собаки-миноискатели отказывались работать на участках дорог с постоянным движением. Посторонние запахи, например, горючего, лошадей, отвлекали их, что приводило к пропускам мин и фугасов. Далеко не все собаки могли работать в местах нахождения большого количества трупов. Об этом сообщал в донесении об итогах разминирования территории «Невского пятачка» в районе посёлка Невская Дубровка, ныне Кировский район Ленинградской области, летом 1943 года подполковник П. А. Заводчиков… Собак, не проявивших способности работать в условиях фронта, отправляли в тыл на сплошное разминирование местности.

Поддержание заинтересованности собак обеспечивалось за счет соблюдения установленного регламента разминирования: работа в течение 1–1,5 часов чередовалась с 30–45-минутными перерывами. Лакомство также стимулировало активный поиск: вожатым на каждый день работы выдавалось по 150–200 граммов мяса для поощрения каждой собаки.

Примером творческого подхода к обучению собак может служить метод их скоростной подготовки старшего лейтенанта Асабова, командира роты собак-миноискателей 12-й штурмовой инженерно-саперной бригады. Принцип скоростной подготовки основывался на закреплении молодой собаки за опытными вожатыми и опытной собакой. Следуя примеру опытной собаки, необученная приобретала правильные понятия и первоначальные навыки миноискателя. При этом было отмечено, что в разнополых парах обучение проходит быстрее и качественнее. Обучение собак-миноискателей, как правило, заканчивалось проведением специальных испытаний на заранее подготовленных минных полях.

К концу 1943 года характер наступательных действий Красной Армии значительно изменился. Это вызвало появление новых задач инженерного обеспечения. Основные из них заключались в обеспечении: высоких темпов прорыва хорошо оборудованной в инженерном отношении, насыщенной взрывными заграждениями и долговременными огневыми сооружениями обороны противника; сплошного разминирования огромных территорий, городов, промышленных предприятий в освобождённых от врага районов. В соответствии с общими задачами инженерной службы по преодолению минных заграждений собаки-миноискатели использовались для разведки минных полей противника и проделывания в них проходов для наступления наших войск; для разведки и разминирования маршрутов продвижения и дорог; для сплошного разминирования освобожденной от врага территории в тылу действующей армии; для разминирования населенных пунктов и народнохозяйственных объектов; для контроля разминирования территории, дорог и объектов инженерно-саперными частями.

В каждом из указанных направлений имелись свои особенности, которые учитывались при организации и проведении работ, а также при подготовке собак и вожатых.

Использование собак позволяло в 2–3 раза сократить время на подготовку плацдарма для наступления войск. При этом вожатые учились сами и обучали своих подопечных уверенно работать в ночных условиях под огнем противника. Так, например, в информационном бюллетене № 14 за август-сентябрь 1944 года 2-го отряда поисково-сапёрной службы сообщалось об опыте подготовки собак в подразделениях старшего лейтенанта Л. А. Коченогова, лейтенантов П. В. Семененко и С. М. Клокова. Половина занятий проводилась вожатыми ночью в густых зарослях с имитацией элементов боевой обстановки. В результате собаководы добились уверенной работы собак при проделывании проходов в минных полях в 300 метрах от противника под непрерывным огнем.

В боевых документах, рассказывающих об итогах работы вожатых и собак непосредственно на передовой, есть немало свидетельств мужества и героизма, проявленных собаководами при проделывании проходов в минных полях противника. Одним из ярких примеров тому могут служить действия взвода собак-миноискателей лейтенанта Г. И. Карпова 2-го отряда поисково-сапёрной службы в сентябре 1943 года. При захвате нашими частями плацдарма на реке Северный Донец в районе города Нижний взводу была поставлена задача проделать проходы в минных полях противника для пропуска танков и артиллерии. За два с половиной часа работы две собаки обнаружили 250 мин.

В целом работа подразделений собак-миноискателей получила высокую оценку инженерных начальников. Начальник инженерной службы 3-й гвардейской армии генерал-майор инженерной службы Н. В. Гусев отмечал: «Минёры-собаководы показали образцы бесстрашия и умения использовать свою технику непосредственно в боевых порядках частей, разминируя проходы в минных полях противника для танков и пехоты».

В документах и исторической литературе отмечены случаи не совсем обычного применения подразделений собак-миноискателей, приданных танковым частям. В директиве начальника инженерных войск Красной Армии № 1114054 от 17 ноября 1944 года говорилось: «В Яссо-Кишиневской операции взвод специально отобранных собак-миноискателей, прошедших особую тренировку, успешно выполнял боевую задачу по сопровождению танков. Этот специально обученный взвод собак-миноискателей сопровождал танки на всю глубину зоны оперативных заграждений противника. Собаки привыкли к езде на броне танков, к шуму моторов и стрельбе из орудий. В местах, подозрительных на минирование, собаки-миноискатели под прикрытием огня танков производили разведку и обнаруживали минные поля».

Разведка и разминирование маршрутов движения и дорог занимали важное место в ряду задач, стоящих перед частями военного собаководства. Летом 1944 года начальник инженерных войск Ленинградского фронта отмечал, что восстановление разрушенных дорог, их разграждение и разминирование является основной предпосылкой успеха наступающих войск.

Опыт инженерных работ показал, что для очистки дорог требуется привлечение значительных инженерных сил. На каждый маршрут, как правило, выделялась одна команда в составе 8–10 опытных саперов возглавляемая опытным средним офицером. Их работа осуществлялась со средней скоростью 1–1,5 км в час.

Вместе с тем, использование собак-миноискателей на проверке дорог значительно увеличивало скорость проведения необходимых работ. Это позволяло вести работы со скоростью 40–50 км в сутки (вручную — 15 км). При этом обеспечивалась необходимая надёжность проверки. Начальник инженерных войск КА маршал инженерных войск Воробьёв М. П., что умелые действия сапёров-вожатых обеспечили быстрое продвижение войск 2-го Украинского фронта в ходе Яссо-Кишиневской операции. При этом ни на одном из маршрутов, проверенных собаками-миноискателями, не было случаев подрыва живой силы или техники. В ряде случаев собаки обнаруживали фугасы, заложенные противником на глубине до 2,5 метров.

Обеспечивая высокие темпы наступления наших войск, сапёры-собаководы в сжатые выполняли значительный объём работ по проверке дорог. Так, в ходе весеннего наступления 3-й гвардейской армии в районе г. Кельце четыре взвода 2-го отряда поисково-сапёрной службы, приданные батальонам 40-й отдельной инженерной бригады, проверили 236 км дорог, обезвредив при этом более 2 тысяч мин и фугасов.

Одной из самых значительных задач частей военного собаководства, на выполнение которой было привлечено наибольшее количество сил и средств, стало сплошное разминирование местности, освобожденной от гитлеровских оккупантов. Это объяснялось, во-первых, огромными размерами освобождаемой территории. Военными историками установлено, что в третьем периоде великой Отечественной войны Советские Вооружённые Силы освободили от оккупантов свыше 900 тыс. км² советской земли и более 1 млн. км² территории других стран. При этом нашим войскам приходилось оставлять в тылу хорошо оборудованные в инженерном отношении оборонительные рубежи противника. Количество мин на важнейших направлениях в некоторых операциях достигало 3 тыс. противотанковых и свыше 2 тыс. противопехотных мин на 1 км фронта.

Не меньшие сложности для восстановления нормальной жизни создавали минные заграждения, установленные частями Красной Армии в ходе оборонительных операций. Всего в годы войны промышленностью Советского Союза было изготовлено более 67,6 млн. мин, значительная часть из которых была установлена нашими инженерными войсками. Документы 66-го истребительного батальона свидетельствуют, что из 613 минных полей, обезвреженных батальоном на территории Харьковской области в период с 11 апреля по 10 декабря 1944 года 373 (более половины) были установлены нашими войсками. Необходимо учитывать огромное количество неразорвавшихся снарядов, миномётных мин, авиабомб и других боеприпасов, разбросанных на освобождаемой территории.

Командование Красной Армии, учитывая серьёзность сложившегося положения, поставило перед командующими фронтов задачу организовать сплошное разминирование имеющимися средствами. В феврале-марте 1943 года по решению Ставки верховного главнокомандующего были сформированы тыловые бригады разграждения. К лету 1944 года в сплошном разминировании освобожденной территории участвовало более пятидесяти инженерных частей и соединений, в том числе 18 батальонов собак-миноискателей. Одиннадцать отдельных отрядов собак-миноискателей были направлены во вновь сформированные военные округа (по 2 в Московский и Белгородский, в Киевский, Львовский, Одесский, Орловский и Харьковский — по 1). В августе 1944 года для железнодорожных войск подготовлены сводный взвод (25 собак) и сводный батальон (249 собак). Кроме того, в августе Центральная школа подготовила 100 офицеров-кинологов для 201–209 отрядов разминирования. Таким образом, школы военного собаководства стали своеобразной кузницей кадров, выполнявших сложные и ответственные задачи по очистке освобождённой территории от минно-взрывных устройств и заграждений.

Сплошное разминирование территории заключалось в отыскании, уничтожении или обезвреживании минных полей, различных взрывных «сюрпризов» и боеприпасов, оставшихся после изгнания противника. Сложность этого вида работы заключалась, прежде всего, в том, что саперы не имели сведений о минных заграждениях, установленных как противником, так и нашими войсками. Кроме того, обезвреживание взрывных устройств часто приходилось проводить на месте, без подрыва, и лишь потом вывозить боеприпасы для подрыва в безопасном месте. Поэтому условие — сапёр ошибается один раз в жизни — действовало, как и в других ситуациях.

Участвовавшему в сплошном разминировании местности на территории Харьковской области в апреле-декабре 1944 года батальону (командир майор А.С. Кунин) была поставлена задача провести разведку и сплошное разминирование по бывшему оборонительному рубежу, проходившему по территории 6 районов области. У руководителей местных администраций имелись сведения о минных полях в виде подготовленных справок, установка части минных полей лишь предполагалась. Общая площадь проверяемой территории составляла около 50 тыс. км². Кроме минных полей, большую опасность представляли разбросанные артиллерийские снаряды, миномётные мины и авиабомбы, сведений о которых практически не было. Большая насыщенность территории взрывоопасными материалами (плотность минных полей колебалась от 19 до 161 шт. на 1 гектар) не позволили батальону начать работу во всех районах одновременно. Командование, по согласованию с местными администрациями, установило очерёдность разминирования.

Сплошное разминирование начиналось с разведки минных полей. Её вели наиболее подготовленные команды вожатых с собаками: 6 вожатых от рот и по 2 вожатых от взводов для сбора сведений о найденных заграждениях. При обнаружении минного поля они уточняли и обозначали его границы, определяли тип мин и систему их установки. Разведка, как правило, производилась не менее двух раз. Основной командой по разминированию считалось отделение во главе с сержантом, состоявшее из 6 вожатых с собаками, оснащённое миноискателями и необходимым инженерным имуществом.

Практиковалось разделение разведки местности на предварительную и детальную. В ходе предварительной разведки местности определялось наличие на ней взрывоопасных предметов. При этом для разведки минных полей и минированных участков на площадях, сильно заросших травой и бурьяном, применялись собаки, которые были специально натренированы на подачу голоса при обнаружении мины. Детальная разведка, выделяемая из состава взвода в количестве 2–3 вожатых с собаками, одним миноискателем ВИМ-203 и щупом, после определения границ минного поля и, по возможности, системы установки мин к работе приступали вожатые-минёры с собаками и щупами. Они двигались по фронту ни расстоянии 30 м друг от друга, ставили опознавательные знаки у обнаруженных мин. Затем вожатые-контролёры с собаками двигались на удалении 30 м от первой группы и в 60 м по фронту друг от друга. Сапёры второй подгруппы не только контролировали работу своих товарищей, но и в случае необходимости оказывали помощь в разминировании. Одни вожатые обезвреживали и извлекали мины, другие складировали их. В случае, если извлечь мины из грунта не представлялось возможным, их подрывали на месте.

Очистка территории от разбросанных артиллерийских снарядов, миномётных мин и авиабомб проводилась под руководством минёров-вожатых батальона командами минёров (8–10 человек) из гражданского населения. Команде обязательно придавался вожатый с собакой. В процессе совместной работы вожатые обучали своих гражданских помощников основам минно-подрывного дела. Тесное взаимодействие с местным населением давало впечатляющие результаты. Так, рота 66-го истребительного батальона (командир старший лейтенант Фролов) совместно с гражданскими командами за апрель — декабрь 1944 года выполнила следующий объём работ: обнаружено 131 минное поле общей площадью 2,8 км²; проверено и разминировано 245 минных полей общей площадью 5,69 км²; снято мин различных типов — 66 487 шт.; собрано и уничтожено путем подрыва артиллерийских снарядов, миномётных мин и авиабомб — 100 881 шт.; проверено и очищено от взрывной техники 206 км дорог, 77 населённых пунктов и 1840 км².

Всего же 66-м истребительным батальоном миноискателей за указанный период было проверено 613 минных полей, где снято и уничтожено 125 602 мины различных типов; проверено и очищено от взрывной техники 484 км дорог, 127 населённых пунктов и 4141 км², где собрано и уничтожено артиллерийских снарядов, миномётных мин 590 687 шт., авиабомб — 399 шт. По итогам проделанной работы лучшими в батальоне были признаны взвода мл. лейтенантов Суторихина и А.В. Швецова. Отдельные вожатые-сапёры имели на своём боевом счету от 500 до 4000 обезвреженных мин.

Как показывают архивные документы, частям и подразделениям собак-миноискателей приходилось выполнять свои задачи в чрезвычайно тяжёлых условиях с учётом сезонных особенностей в работе собак. Например, весной собаки, обнаружив мину, очень неохотно делали посадку в воду и могли сознательно пропустить её. Летом значительно повышалась утомляемость животных из-за жары и пыли. Поэтому рекомендовалось начинать работу рано утром и продолжать её вечером. Работа на местности ограничивалась 30–45 минутами (а не 2 часа, как весной или осенью), после чего следовал 15-минутный перерыв. Считалось, что собака негативно реагировала на запах полыни, резко притупляющий её чутьё. Осенью обнаружение недавно установленных минных полей облегчалось из-за демаскирующих признаков (светлые пятна пожухлой травы). Вместе с тем, минные поля, установленные весной, по внешним признакам обнаружить было практически невозможно.

Там, где боевые действия в течение длительного времени носили позиционный характер, минные поля имели значительную давность установки (до 1 года и более). Визуальное обнаружение их было невозможно. Сами мины, особенно противопехотные, с картонными и фанерными корпусами, представляли собой большую опасность при обезвреживании. Как говорили сапёры, они взрывались от дыхания. В зоне ответственности 34-го истребительного батальона миноискателей, например, кроме этого, часто встречались противотанковые мины, начинённые гризутином, взрывчатым веществом, которое от холода становилось особенно чувствительным и взрывалось при малейшем сотрясении. На одной из таких мин погибла 19-летняя девушка-минёр Л. Корнеева.

Серьёзную трудность для обезвреживания представляли собой «кусты» противопехотных мин, представлявшие собой снаряженные жестяные баночки и картонные коробки. В процессе долгого лежания они зарастали густой травой и покрывались мхом. Найдя одну такую мину, сапёр занимался ею и неосторожным движением взрывал другие. В связи с этим было строжайше запрещено обезвреживать такие мины. Обнаруженные мины стали подрывать на месте, не трогая их.

Соблюдение мер предосторожности и точное выполнение служебных инструкций вожатыми находилось в центре внимания командиров подразделений, так как их нарушение приводило к необоснованным потерям, либо пропускам мин. По каждому случаю подрыва, пропуска мин, нарушения мер безопасности издавались приказы, проводилась разъяснительная работа среди командиров и вожатых. Однако их анализ осуществлялся в основном с административных позиций. Психологический аспект чрезвычайных происшествий командованием частей не учитывался. Поэтому подрывы сапёров объясняли, прежде всего, организационными причинами (несоблюдение мер безопасности, нарушение инструкции) а также моральными качествами вожатых (разгильдяйством, ухарством, лихачеством и т. п.).

К сожалению, в годы войны в Красной Армии не уделялось должного внимания вопросам психологического обеспечения боевых действий. Вместе с тем, исследования зарубежных военных психологов показывают, что уже через 35 дней напряжённой боевой работы даже самый опытный и умелый солдат теряет чувство боевой настороженности. Примерно же на сорок пятый день у него наступает упадок душевных сил: он быстро впадает в апатию и действует чисто механически. После 60 дней боев его боеспособность ниже, чем у необстрелянного новичка, который впервые попал на фронт. Поэтому, чтобы каждый солдат воевал с максимальной отдачей, британские командиры после двенадцати дней на фронте предоставляли своим людям хотя бы четырёхдневный отпуск. Американские командиры держали своих солдат на передовой по 30–40 дней, а в исключительных случаях — дольше, но после этого также отпускали их отдохнуть. При этом во всех армиях, кроме советской, следили, чтобы в ходе самых тяжёлых боёв солдаты получали увольнения. В Красной Армии на всё это не обращали внимания. Сапёры, на первый взгляд, работали в комфортных условиях, в глубоком тылу. При этом их работа внешне выглядела размеренной и даже будничной. Однако, каждый из них постоянно находился в напряжении, ежедневно рискуя жизнью. Всё это, безусловно, отражалось на качестве работ и соблюдении мер предосторожности.

Несмотря на указанные выше трудности и проблемы, части военного собаководства достойно выполнили задачи по сплошному разминированию освобожденной от врага территории, снискав заслуженное уважение общевойсковых командиров и инженерных начальников, которые отмечали, что батальон собак-миноискателей, работая в тылу фронта, освобождает до тысячи человек квалифицированных сапёров, в которых ощущается острая необходимость в передовых частях. В отзыве особенно подчёркивалась высокая эффективность работы подразделений батальона. Одной из рот батальона в период с 15 сентября по 1 октября была очищена от мин территория в 91 км², обнаружено 147 800 мин. При этом было затрачено 80 человеко-дней вместо требуемых 3640 при работе без собак. Таким образом, производительность труда собак-миноискателей составила 400 % по сравнению с другими инженерно-сапёрными подразделениями. Отмечая невысокий уровень боевых потерь (1 чел. на 5000 мин вместо предполагавшихся 2-х чел. на 1000 мин), начальник 33-го Управления оборонительного строительства писал:

Этот и многие другие отзывы, хранящиеся в архивах, свидетельствуют о значительном вкладе частей и подразделений военного собаководства в сплошное разминирование местности, создание условий для развёртывания восстановительных работ в тылу.

Отступая под ударами Красной Армии, фашистские войска особое внимание уделяли минированию населённых пунктов и промышленных объектов. Основными целями минирования считались: вынудить войска, войсковые штабы, госпитали и тыловые учреждения, а также советские учреждения отказаться от использования жилых, общественных и лечебных зданий на длительные сроки; нанести урон живой силе и технике, терроризировать местное население; затруднить восстановительные работы — разрушать уже восстановленные мосты, дамбы, здания и т. п. Одним из наиболее серьёзных и распространённых видов минирования, применяемых врагом, были мины замедленного действия и сюрпризы. Массовое применение гитлеровцами мин-сюрпризов приводило к тому, что подразделения родов войск не могли передвигаться и располагаться на освобождённой территории. Артиллерийские позиции перед их занятием, районы расположения узлов связи, тылов и т. п. необходимо было проверять на наличие мин. Для решения этих задач сапёрных подразделений не хватало.

Положение осложнялось тем, что при работе в жилых зданиях и на промышленных объектах применение щупов было практически невозможно, а использование индукционных магнитных миноискателей — чрезвычайно затруднено из-за сильной «засорённости» обследуемой местности металлическими предметами. Кроме этого, противник при установке мин замедленного действия использовал тайники и малопригодные, на первый взгляд, места: в подвальных помещениях — под фундаментом внешних и основных капитальных стен; посредине подвального помещения (секции) и в несущих колоннах; в узлах прогонов и стен междуэтажного перекрытия над подвалом; в котельных помещениях под фундаментом котлов, в топках котлов; в каналах разводки отопительной системы и в трансформаторных нишах; в междуэтажных перекрытиях (удлинённые мелкие заряды прибивались гвоздями к балкам или укладывались вдоль них и соединялись детонаторным шнуром); в печных очагах и дымоходах; в стенах и нишах каркасных домов; в канализационных трубах и смотровых колодцах; в промышленных зданиях — в каналах, разводящих электропроводку и отопительную систему; под углами зданий и узлами капитальных стен.

Все мины тщательно маскировались, «сюрпризировались», многие устанавливались на неизвлекаемость. В этих условиях особое значение приобретало исключительное чутьё собак, в миллионы раз превосходящее человеческое. Кроме этого от собаки-миноискателя требовалась особая дисциплинированность. Она должна была идти по команде вожатого в любое указанное место. Это гарантировало надёжность проводимого разминирования. Анализ боевых документов убеждает, что в разминировании городов, населённых пунктов и промышленных объектов части собак-миноискателей добились наиболее впечатляющих результатов.

Чаще всего для работы на объектах выделялись небольшие команды во главе с офицером или сержантом. Каждая из команд имела свою задачу (проверка части или всего здания, двора, прилегающей улицы и т. п.). Так, для осмотра Новоград-Волынского инженерными войсками было создано 20 групп минно-розыскной службы, каждая из 4–6 воинов и одной собаки. Большое количество взрывчатых веществ замедленного действия с часовым замыкателем обнаружила собака Федер в подвале здания горисполкома. Заряд состоял из 30 ящиков, в каждом из которых было по 80 кг взрывчатых веществ. Замыкатель был снят за 6 часов до взрыва.

Во Львове 10 августа 1944 года было обследовано 34 км улиц, 102 здания государственных учреждений, пять жилых домов. При этом было обнаружено и обезврежено 20 противотанковых, 15 противопехотных мин, шесть «сюрпризов», два фугаса и 487 авиабомб.

В чрезвычайно сложных условиях работали минёры 67-го отдельного инженерного батальона миноискателей, сформированного в городе Туринске на Ленинградском фронте. На наш взгляд, это объяснялось тем, что немецкие войска в течение длительного времени оккупировали пригороды Ленинграда. В ходе отступления они имели возможность провести особенно тщательное минирование городов и населённых пунктов. Не последнюю роль сыграло важное культурное значение памятников архитектуры, расположенных на территории Ленинградской области, которые, в соответствии с указаниями командования вермахта уничтожались в первую очередь. Работая в таких условиях, минёры батальона проявляли особую бдительность, осторожность, великолепное знание минно-подрывного дела. Отлично работали сапёры взвода старшего лейтенанта В. И. Гаврилова. Успешно обезвреживали самые сложные взрывные устройства сержант И. П. Батраков, вожатые А. В. Григоровский и Н. Ф. Гурский. Более 200 фугасов было снято на аэродроме в Сиверской. Без потерь удалось обезвредить поставленные на неизвлекаемость фугасы в освобождённой Гатчине. Однако наибольшие трудности пришлось испытать вожатым и собакам-миноискателям в городе Пушкин. Здесь особенно много было установлено хитроумных мин-«сюрпризов». Например, в сундуке с чуть приоткрытой крышкой мечется и мяукает котёнок. Крышка соединена с взрывателем фугаса в подполе. Дверь в комнату подпёрта железной кроватью, соединённой проволокой с тремя стандартными зарядами, лежащими на печке. При толчке двери кровать падала и заряды срабатывали. Ручные гранаты вложены в динамо-машину. Шнурок от взрывателя привязан к коллектору. При повороте вала машины происходит взрыв. Эти и многие другие сюрпризы были обнаружены собаками. В ходе разминирования «сюрпризов» не было допущено ни одного подрыва.

Батальоны собак-миноискателей совместно с другими инженерными частями разминировали сотни советских и зарубежных городов, в том числе Киев Одессу, Новгород, Белгород, Витебск, Полоцк, Варшаву, Будапешт, Вену, Берлин. Только с 12 мая по 5 июня 1945 года в Праге собаки 2-го Отдельного полка специальной службы способствовали снятию около 2000 различных взрывных заграждений. В отзыве военного коменданта Праги генерал-майора Парамзина о работе сапёрных подразделений полка приводятся данные о проделанной ими работе: обследовано 300 кварталов и 824 особо важных здания, в том числе и резиденция президента «Град-Чан»; обследовано 600 км дорог. Благодаря правильной организации и тщательной работе вожатых и собак не было подрывов людей и техники. За отличное выполнение важного задания личному составу полка была объявлена благодарность.

В ходе разминирования городов, кроме превосходного чутья собаки демонстрировали способность разобраться в сложившейся обстановке. Так, собака по кличке Инга (34-й ОИБМ, Ленинградский фронт) учуяла противотанковую мину под крыльцом жилого дома. Не имея возможности сделать посадку, как этого требовала ситуация, она легла у крыльца и стала кивать головой в сторону мины. Мина была обезврежена.

В этом же батальоне служила легендарная шотландская овчарка Дейкот, хорошо известная в исторической и популярной литературе по военной кличке Дик. Собака была выращена в Ленинграде Снегоцкой, очень опытным кинологом, и сдана в 5-й армейский истребительный отряд в 1941 году. Дрессировкой Дика занимался старший сержант Кириллов, по словам П. А. Заводчикова, командира батальона, — спокойный, доброжелательный и наблюдательный человек (погиб при разминировании в 1944 г.). Дик был дрессирован по нескольким видам служб, однако показал себя непревзойдённым миноискателем. В 1944 году в Луге собака обнаружила двухтонную мину замедленного действия под толстым слоем пепла в подвале выгоревшего дома, стоявшего на главной улице. В том же году Дик спас от разрушения Павловский дворец, обнаружив в его фундаменте за час до взрыва 2500-килограммовую бомбу. П. А. Заводчиков в своих воспоминаниях пишет о Дике:

К концу войны Дик обнаружил 8900 мин и фугасов, а к 1949 году на его боевом счету числилось 12 728 мин. Дик был трижды ранен, но выжил и дожил до глубокой старости.

Практически в каждом подразделении миноискателей имелись собаки, проявившие исключительные способности к поиску мин и других минных заграждений. Всего с помощью служебных собак было разминировано 303 города, сотни сёл и других населённых пунктов.

Части и подразделения собак-миноискателей успешно действовали при разминировании важных промышленных объектов. Например, в период с 15 января по 5 февраля 1944 года группа вожатых 64-го отдельного инженерного батальона миноискателей с 10-ю собаками (командир группы лейтенант В. И. Тренин) участвовала в разминировании Днепровской гидроэлектростанции им. В. И. Ленина. Оперативно группа подчинялась командиру роты 44-й отдельной инженерной бригады спецназначения. В указанный период группа выполняла следующие задачи: проверка и обезвреживание мин на территории электростанции; сплошное разминирование линии электропередач (ЛЭП) Днепрогэс — Днепропетровск (около 40 км); сплошное разминирование ЛЭП Днепрогэс — Хортица (примерно 1,5 км). Территория станции и ЛЭП были разбиты на участки. Для участия в сплошном разминировании ЛЭП были выделены две команды по два вожатых с собаками. Работа проводилась контрольными поисками по участкам, проработанным саперами. С 20 января обе группы были объединены и контрольный поиск был повторён. В результате проделанной работы на ЛЭП было обнаружено и уничтожено 15 фугасов натяжного действия и 1 минное поле. На территории Днепрогэс собаки-миноискатели обнаружили более 50 мин. На участках, считавшихся обезвреженными, найдено 6 мин. Кроме того, вожатыми и собаками было обнаружено и уничтожено более 740 различных снарядов, миномётных мин и ручных гранат. В числе факторов, значительно затруднявших действия собак, были отмечены: большое количество порошкообразного тола, рассыпанного по территории; труднопроходимые для собак развалины, состоящие из груд кирпича, бетона и металлического лома; мины с взрывателями натяжного действия. Вместе с тем, в отзыве начальника 9-го фронтового управления оборонного строительства о работе подразделения собаководов отмечалось, что собаки отлично работали на самых засорённых участках местности в сложный осенне-зимний период, справляясь с любыми поставленными задачами.

Собаки минно-розыскной службы являлись надёжными контролёрами. Контроль разминирования территории, дорог и объектов инженерно-саперными частями мог проводиться как в ходе совместного выполнения задач по разминированию местности, так и в качестве самостоятельной задачи. Для контроля привлекались лучшие вожатые и собаки, хорошо зарекомендовавшие себя в самых сложных условиях.

Один из первых упоминаемых фактов использования собак в качестве контролёров относится к концу июня 1943 года. В журнале боевых действий 1-го Отдельного полка специальных служб есть запись о том, что 27.06.43 года на тактических учениях 236 отдельного сапёрного батальона за 2 часа 30 минут собаки обнаружили 15 мин после проверки учебного минного поля специально выделенной из батальона командой при помощи магнитных миноискателей.

Успешное решение задачи контроля работы сапёрных подразделений собаками сводного отряда курсантов Центральной военно-технической школы дрессировщиков Красной Армии в июле-сентябре 1943 года позволило начальнику инженерных войск Степного фронта генерал-майору А. Д. Цирлину сделать вывод: «Собак-миноискателей нужно рассматривать как наиболее надёжное контролирующее средство в руках инженерного начальника, прекрасно дополняющее используемые обычно войсками щуп и миноискатель. Только собака даёт достаточную гарантию на полную очистку местности от мин на наиболее ответственных участках». Многочисленные примеры успешной работы собак-контролёров и их вожатых на фронтах и в тылу убедительно доказывают справедливость данной высокой оценки.

В 37 отдельном инженерном батальоне миноискателей (командир батальона майор А. П. Мазовер) группа вожатых с собаками была направлена для контроля на участок дороги Нелидово — Ржев, который до этого 9 раз проверялся сапёрными частями. В ходе проверки взводом лейтенанта Шилкина было обнаружено и обезврежено ещё 300 мин. Овчарка Ласка показала наличие мин на проходе в немецком минном поле, который после проверки его сапёрами использовался войсками с весны 1943 года. В результате было снято ещё 32 противотанковые мины, стоявшие попарно одна над другой на глубине 50–60 см. В том же батальоне прославленная собака Дик обнаружила под жердевым настилом на Синявинских болотах три двухсоткилограммовых фугаса.

По воспоминаниям ветеранов-собаководов работа четвероногих контролёров производила особенное впечатление на командиров и инженерных начальников. Командир 34-го батальона миноискателей П. А. Заводчиков в своих записях отмечает интересный случай, произошедший осенью 1943 года на окраине Ленинграда. Начальник инженерных войск Ленинградского фронта поручил батальону 2-й инженерно-сапёрной бригады проверить качество разминирования участка Купчино — Аэропорт, где сапёрами было снято 27 минных полей. Контролёры пропусков мин не обнаружили, однако в результате работы вожатых с собаками-миноискателями было обнаружено 450 пропущенных мин.

Уникальные способности собак-миноискателей вызвали возросшую потребность в их работе в качестве контролёров, особенно для проверки городов, важных военных и гражданских объектов. Например, 5 июля 1944 года для повторного обследования жилого дома, предназначенного для размещения штаба 73-го стрелкового корпуса, была выделена овчарка Букет, которая обнаружила в земляном полу несколько ненайденных мин. Овчарка Роза в подвале здания, где предполагалось поместить военный госпиталь, обнаружила мину замедленного действия в пластмассовой оболочке, пропущенную сапёрами. Во время контрольной проверки Белгорода, сданного как разминированного, подразделениями минно-розыскных собак при контрольной проверке было обнаружено около 3000 мин и других взрывоопасных предметов.

Не менее велика заслуга собак-миноискателей и их вожатых в обеспечении нормальной жизнедеятельности многих европейских городов, освобождённых Красной Армией. Так в столице Австрии Вене в ходе разминирования было обнаружено и уничтожено: 945 мин, 2357 артиллерийских снарядов, 4289 гранат, 453 фаустпатрона и другие взрывоопасные предметы. В некоторых зданиях, проверенных сапёрами с миноискателями, в результате контрольной проверки собаками было обнаружено немало взрывчатых веществ, закопанных в землю и замурованных в стены. В двух особняках 18-го района города, например, с помощью собак были найдены тщательно замаскированные в стенах подвалов два сейфа и ещё два сейфа, зарытые в землю. Всего в сейфах находилось 200 кг динамита, 350 кг тола, 20 кг пороха, 800 м бикфордова шнура, 1100 капсюлей-детонаторов.

Безошибочное чутьё собак порой поражало самых опытных сапёров. Интересен случай, освещённый в книге А. М. Киселёва «Умельцы военной поры». При проверке небольшого участка леса собака задержалась у развесистого дерева. С помощью щупа и миноискателя ничего обнаружить не удалось. Собаку отвели в сторону, но она упорно возвращалась под дерево. После снятия нескольких слоёв земли ничего подозрительно обнаружить не удалось. Лишь после внимательного изучения места один из вожатых обнаружил в кроне дерева на высоте двух с половиной метров неразорвавшуюся миномётную мину.

Использование собак-миноискателей при контроле разминирования помогало избежать боевых потерь среди самих сапёров. Например, личному составу 67-го батальона миноискателей (командир подполковник Д. А. Скорев) после выхода Финляндии из войны была поставлена задача контролировать разминирование финнами своих минных полей. В первые два дня более 40 финских сапёров — солдат и офицеров — подорвалось на своих же противопехотных минах. Собаки находили мины на проверенной финнами территории, после чего случаи подрывов и боевых потерь практически прекратились.

Части и подразделения собак-миноискателей внесли весомый вклад в разминирование территории Советского Союза и других стран, освобождённых Красной Армией. Всего в годы Великой Отечественной войны было подготовлено более 6000 собак минно-розыскной службы. С помощью собак была обследована площадь в 15 153 км², разминировано 303 города, сотни сёл, проверено около 30 тыс. различных зданий, обезврежено около 4 млн. мин, в том числе около 50 % на территории европейских государств. Работу четвероногих миноискателей отличала не только высокая скорость (по разным оценкам она превышала скорость работы сапёра в 4–6 раз), но и надёжность.

Впечатляющие результаты подразделений собак-миноискателей были достигнуты, прежде всего, благодаря правильной организации боевой работы личного состава, мужеству воинов сапёров и умелой дрессировке собак. Родина высоко оценила заслуги вожатых и их командиров. 27-й и 63-й отдельные батальоны собак-миноискателей были награждены орденом Красной Звезды. Из 3 тысяч военных собаководов, удостоенных правительственных наград, значительную часть составляли вожатые минёры. Например, в 72-м Отдельном инженерном батальоне миноискателей только за период работы с августа 1944 г. по 20 мая 1945 года орденами и медалями было награждено 107 человек, в том числе орденом Отечественной войны 1-й ст. — 1, орденом Отечественной войны 2-й ст. — 4, орденом Красной Звезды — 20, орденом Славы 3-й ст. — 10 человек.

Подводя итоги деятельности частей и подразделений собак-миноискателей, необходимо отметить, что для них боевая работа не закончилась 9 мая 1945 года. Практически все отдельные батальоны продолжали сплошное разминирование освобождённой территории. Подразделения 65-го Отдельного инженерного батальона миноискателей (командир подполковник Покровский), например, в период апреля-ноября очищали от мин территорию Рассеейняйского уезда Литовской ССР и Дубровинского района Витебской области. При этом в общей сложности было обезврежено около 620 тыс. различных взрывоопасных средств. В предгорьях Карпат действовали подразделения 68-го ОИБМ (командир майор Ф. И. Соловьёв). Личным составом батальона с помощью собак было снято и уничтожено около 60 тыс. мин, артснарядов и авиабомб. В работе по сплошному разминированию территории Одесского военного округа в 1945 года активное участие приняли подразделения 76-го ОИБМ (командир майор Тучинский В. Ф.). В результате проделанной сапёрами и их собаками работы была проверена территория некоторых районов Молдавской ССР, Измаильской, Кировоградской и Одесской областей общей площадью 2966 км², 1971 км дорог, 94 населённых пункта, снято и уничтожено около 75,5 тыс. мин и других взрывоопасных предметов.

Лишь к концу 1945 года, работы в целом были завершены. 23 ноября 1945 года, маршал инженерных войск М.П. Воробьёв докладывал Наркому обороны СССР о том, что задания по сплошному разминированию местности и важных объектов народного хозяйства в основном выполнены. Силами инженерных войск на освобождённой территории разминированы: населённые пункты, промышленные предприятия, трассы линий электропередач, русла и побережья рек и каналов, лесные массивы. Очищена от мин и других взрывоопасных средств территория бывших рубежей обороны и наиболее засорённых районов в 47 областях РСФСР, УССР, БССР, Ставропольском крае, Литовской, Латвийской и Молдавской ССР. При этом собрано и уничтожено 41 950 тыс. различных мин и 44 560 тыс. артиллерийских снарядов, авиабомб и гранат.

Работа отдельных батальонов собак-миноискателей продолжалась вплоть до 1948 года. В книге воспоминаний П. А. Заводчикова приводится запись, сделанная в сентябре 1948 года, через тысячу дней после войны:

В приказе начальника инженерных войск Советской Армии отмечалось, что 34 ОИБМ выполнял поставленные задачи в течение двух лет после войны практически без потерь. В 1948 году указом Президиума Верховного Совета СССР за выполнение специальных заданий командования военнослужащие батальона были награждены: орденом Красного Знамени — 1 чел., орденом Славы 3-й степени — 13 чел., орденом Отечественной войны 1-й степени — 2 чел., орденом Отечественной войны 2-й степени — 4 чел., орденом Красной Звезды — 23 чел., медалью «За отвагу» — 4 чел.

В архивных документах Центральной школы дрессировщиков имеются сведения о привлечении собак-миноискателей к разминированию местности летом 1952 года. Взвод курсантов офицерского курса под руководством подполковника А. П. Мазовера с подготовленными собаками проводил контроль разминирования территории Пречистенского района Смоленской области инженерно-сапёрной бригадой (в/ч 61899). В результате собаками были обнаружены взрывоопасные предметы на участках, проверенных сапёрами.

Таким образом, минно-розыскная служба собак, впервые применённая советскими специалистами в годы Великой Отечественной войны, полностью оправдала себя. Ни в одной армии, участвовавшей во второй мировой войне, не было подобных подразделений. В докладе начальника Центральной школы дрессировщиков генерал-майора Г. П. Медведева начальнику Главного управления связи Красной Армии маршалу войск связи И. Т. Пересыпкину о результатах командировки в Берлин отмечалось, что в школах собаководства вермахта подготовка собак-истребителей танков и собак-миноискателей не велась. По сведениям американской «The New Dog Encyclopedia» в армии США, в одном из тренировочных центров готовилось 140 собак минно-розыскной службы, однако применить их на практике не удалось. Руководство генерального штаба британской армии проявило интерес к работе собак-миноискателей на Ленинградском фронте только в феврале 1944 года, после чего обратилось к советскому военному руководству с просьбой сообщить сведения о породах, наиболее пригодных для этой службы, принципах и методах дрессировки, а также о степени надёжности работы собак.

Уникальный опыт дрессировки и применения собак-миноискателей, накопленный в частях и подразделениях советского военного собаководства, лёг в основу развития минно-розыскной и спасательной служб в послевоенное время во многих странах мира.

Эвакуация раненых и доставка боевых грузов частями и подразделениями собак ездово-санитарной службы. Особенности применения собак других видов служб

Применение собак ездово-санитарной службы началось практически с первых месяцев войны. С началом боевых действий на советско-германском фронте проблема выноса раненых с поля боя стала чрезвычайно острой. Быстрые темпы отступления частей Красной Армии и недостаточная организованность боевых действий приводили к тому, что десятки тысяч раненых бойцов и командиров вместо возвращения в строй после лечения оказывались в немецком плену. Это значительно увеличивало безвозвратные боевые потери с советской стороны.

Советское военное руководство предпринимало необходимые меры по совершенствованию средств и способов эвакуации раненых. Одним из таких средств были собачьи упряжки.

Эвакуация раненых бойцов и командиров с поля боя осуществлялась в следующем порядке. Нартовые упряжки находились в укрытом месте вблизи командира санотделения стрелковой роты, наблюдавшим за полем боя. Вожатые-санитары также наблюдали обстановку и следили за сигналами санитаров-носильщиков, запоминая места нахождения тяжелораненых. Как только вожатый замечал, что раненый падал на большом расстоянии или санитару затруднён подход к нему из-за огня противника, он ложился на нарты или, в зависимости от времени года, лодку-волокушу (лыжную установку), указывал собакам направление движения и с максимальной скоростью делал «бросок» к раненому. Если местность и условия боя позволяли, то упряжка подъезжала непосредственно к раненому и вожатый укладывал его прямо в нарты.

В других случаях вожатый укрывал упряжку в безопасном месте на расстоянии, и доставлял пострадавшего туда. После погрузки вожатый вывозил раненого в расположение санотделения, где ему оказывалась первая помощь. Сам вожатый следовал за упряжкой лёжа на привязанных лыжах (зимой), короткими перебежками либо непосредственно в упряжке. После оказания помощи раненого на упряжке доставляли до пункта сбора тяжелораненых. Расстояние, которое проходили упряжки, составляло от 0,5 до 5 км. Вес груза на упряжку в 3–4 собаки, в зависимости от времени года, колебался от 90 кг летом до 120 кг (иногда до 150) зимой. Погодные и дорожные условия определяли также и среднесуточную норму работы упряжек, от 6 до 8–10 часов с 15-минутными перерывами через каждый час работы.

Собачьи упряжки после эвакуации раненых на медицинский пункт обратным рейсом доставляли на передовую боеприпасы и другие виды боевых грузов. При этом нормы груза на каждую установку сохранялись, как при эвакуации раненых. Таким образом, упряжка в 3–4 собаки при одном вожатом в течение суток в летних условиях делала 12–18 оборотов на расстоянии 2–4 км при средней скорости 4–6 км/час. Зимой при использовании лыжной установки средняя скорость движения увеличивалась до 8–10 км/час, а количество оборотов на то же расстояние — до 25.

Кроме эвакуации и доставки грузов в оборонительных боях и наступлении собачьи упряжки могли использоваться при решении специфических боевых задач. Так, например, на Карельском фронте в январе 1943 года собачьи упряжки сопровождали лыжный отряд в глубокий тыл противника. В ходе операции было пройдено свыше 200 км. Упряжки в начале операции шли порожняком, но когда из-за глубокого снега, после 8 км марша стали 10 упряжек оленей, на которых везли боеприпасы и питание, то командир отряда приказал переложить груз на упряжки. Собаки отлично справились с этой тяжёлой работой. Выходя из рейда, они вывезли всех раненых бойцов и офицеров. Зимой 1942–1943 годов этот опыт применялся в 15 подобных походах в тыл врага.

В предвоенные годы для ездовой службы рекомендовалось использовать собак отдельных пород, в первую очередь ездовых лаек. В годы войны породистость собак уже не учитывалась. В основном при заготовках обращалось внимание на физическое состояние, величину, возраст, длинношерстность, плотный подшерсток и крепкие конечности собак. Подразделения укомплектовывались немецкими, кавказскими, среднеазиатскими, южнорусскими овчарками, лайками всех разновидностей, метисами этих пород и беспородными собаками, обладающими указанными выше качествами. На южных фронтах использовались для этой цели и другие породы собак: жесткошерстные и короткошерстные континентальные легавые, сеттеры, доги, борзые и их метисы, хотя и имевшие слабый шерстный покров, но достаточно мощные и выносливые для работы в этих условиях.

Военными собаководами было отмечено, что собаки северных пород гораздо легче акклиматизируются на юге и работают также хорошо, как и на севере. Собаки, выращенные на юге и обладающие слабым шерстным покровом, на северных фронтах работать не могли, за исключением немецких овчарок и гончих, а также лёгкого типа кавказских и среднеазиатских овчарок.

Породистость, однотипность окраса не учитывались при составлении упряжек. Основным критерием в этом случае, кроме физических характеристик, была психика собак. Упряжки чаще всего были однотипными по полу. Они состояли в основном из кобелей, которые быстро приучались друг к другу. По воспоминаниям ветеранов, драки между собаками случались только из-за корма в периоды осложнения в снабжении мясом или по нерадивости тех вожатых, которые не следили за поведением собак.

При подготовке вожатых и собак подразделения ездово-санитарной службы решали вопросы совершенствования технических средств эвакуации раненых. В годы войны для перевозки раненых и грузов в зимнее и летнее время применялись: сани-нарты, лыжная установка Гришина и Голубева, лодка-волокуша, колёсно-носилочная установка, колёсная установка для наведения телефонных линий.

Каждый из указанных видов техники имел ряд преимуществ и недостатков. Нарты и лыжная установка были лёгкими, обеспечивали быстрое передвижение, однако недостаточно устойчивыми, особенно на пересечённой местности. Кроме того, лыжи довольно часто выходили из строя и требовалось постоянно иметь их запас, в том числе при выходах к раненому.

Лодка-волокуша была мало заметна, удобна для укладывания раненого, так как её можно было наклонить. Однако в большинстве случаев лодки изготавливались недостаточно длинными, что создавало дополнительные неудобства при транспортировке раненого. Кроме того, она довольно легко переворачивалась. Вместе с тем, шероховатое дно лодки затрудняло её перевозку и требовало дополнительных усилий от собак при транспортировке раненого или грузов. Наконец, в условиях распутицы использование волокуш было практически невозможно.

Колёсно-носилочные установки в условиях отсутствия снежного покрова были наиболее подходящими как для транспортировки раненого, так и для перевозки грузов. На них, как правило, устанавливались стандартные носилки и раненый доставлялся к медицинскому пункту непосредственно в них. Наибольшую трудность в изготовлении установок представляли колёса. Они делались сплошными, из нескольких кусков досок, после чего обивались полосками резины. Подшипники, необходимые для вращения колёс, доставались из гражданской и трофейной техники.

Командиры и бойцы, учитывая опыт эксплуатации техники в различных условиях, вносили необходимые изменения в конструкцию транспортных средств, совершенствовали отдельные узлы и детали. Так по предложению вожатых-санитаров Ленинградского фронта в апреле 1943 года были созданы упряжки для эвакуации раненых в различных дорожных условиях (асфальт, песок, болотистая местность, грязь) со средней скоростью 5–6 км/ч.

В условиях фронта учитывались местные особенности и условия, затрудняющие работу ездовых собак. В зимних условиях часто приходилось преодолевать рыхлый снежный покров глубиной более 40 см. К травмированию лап, порезам приводили твёрдый наст, гололедица и торосистый лёд зимой, каменистый грунт, колючки, кустарники и сорняки — летом. Для защиты собачьих лап от порезов зимой использовались специальные меховые, а летом брезентовые чулки.

Вожатых обучали особенностям управления упряжкой при движении по песчаному грунту и грязи, а также на сильнопересечённой местности, чтобы снизить утомляемость животных. В отдельных случаях вожатый обязан был оказать помощь упряжке в транспортировке раненого или груза, впрягаясь в специальные постромки.

Правда, некоторые командиры проявляли недоверие возможностям ездовых собак. Так командир одного из санитарных управлений Н. Е. Орехов вспоминает:

Результаты проверок и первых боевых операций убеждали в необходимости использования ездовых собак и резко меняли отношение к ним общевойсковых командиров и санитарных начальников. Подводя итоги работы 19 санитарного управления за первый сезон (весна-лето 1943 гг.), командир отряда майор Коновалов отмечал:

Работу санитарно-нартовых упряжек высоко оценил и командующий войсками Карельского фронта генерал-лейтенант В. А. Фролов, который в письме на имя заместителя Народного Комиссариата Обороны СССР армейского комиссара Щаденко отмечал, что в период с марта по июнь 1943 г. отрядом вывезено 1175 тяжелораненых, причём более 400 из них были вывезены под огнём противника непосредственно с поля боя.

Огромная заслуга в быстрой эвакуации раненых и своевременной доставке необходимых грузов принадлежит командирам и вожатым-санитарам. Творческий подход к организации дела, к совершенствованию транспортных средств и способов оказания помощи раненым, позволял максимально эффективно использовать возможности «живой техники» в боевых условиях. Это было особенно важно в условиях, когда собачьи упряжки оставались едва ли не единственным средством эвакуации раненых. Например, в 1945 г. в боях за реки Вислу и Одер собачьими упряжками было вывезено с поля боя до 70 % носилочных раненых, а в одной их дивизий 1-го Белорусского фронта этот процент достиг 90. В ходе Львовско-Сандомирской операции (июль — август 1944 года) во время боёв за плацдарм на западном берегу р. Висла рота капитана А. А. Бибикова 2-го Отдельного полка специальной службы (ОПСС) была придана 253 стрелковой дивизии. В течение 11 дней восемь санитарных упряжек были единственным средством вывоза раненых с поля боя. За это время вожатыми было эвакуировано 394 человека с личным оружием и доставлено 19 950 кг боеприпасов.

В период активных боевых действий отделения ездово-санитарной службы вывозили тысячи раненых. Так, в 1943 году в период контрнаступления под Сталинградом ездово-санитарной службой Донского фронта вывезли с поля боя 1100 раненых и подвезли на огневые рубежи 3,6 т боеприпасов. За 24 дня боёв эвакуировали с поля боя 7500 тяжелораненых и подвезли 63 т боеприпасов.

Собачьи упряжки, способные работать там, где другие виды транспорта были бесполезны, снискали большое уважение среди командиров и бойцов. В военной литературе и воспоминаниях участников Великой Отечественной войны сказано немало тёплых слов о четвероногих спасателях. Известный писатель И. Эренбург, работавший в годы войны фронтовым корреспондентом, в одной из своих публикаций рассказал о том, как в 1942 году под Гжатском отряд нартовых упряжек перевёз 1239 раненых и доставил на передний край 327 т боеприпасов. Академик В. Н. Виноградов в газете «Неделя» в 1985 г. вспоминал, как его, тяжело раненого в голову, в конце апреля 1945 г. спасла «четвероногая свора». Он писал: «Кое-как меня перебинтовали. Торопились, боялись — не довезут. До санроты километра четыре, а фашисты сплошным огнём шоссе простреливают — единственный путь. Помню, как положили меня на тележку, привязали покрепче и санитар сказал собакам: „Ну, служивые вперёд“. И припустили мы по шоссе… Фашист ещё сильнее палит, а у меня одна мысль: только бы собачек не ранило, потому что санитару одному меня не дотащить. Да нас с ним непременно убили бы тогда. Но пули над головами собак свистят, а мы двигаемся вперёд. Так до санитарной роты и докатили».

Рост авторитета частей и подразделений ездово-санитарной службы обеспечивался личным мужеством и смекалкой санитаров-вожатых. Об их героизме, проявленном при выполнении боевых задач, свидетельствует, например, тот факт, что более 50 % военнослужащих этой службы были награждены в годы войны. В 51 отряде (командир капитан И. С. Полтавец) практически весь личный состав был удостоен правительственных наград. Во 2-м Отдельном полку специальных служб 167 военнослужащих санподразделений было награждено орденами и медалями, большинство из них были награждены дважды. Лучшие вожатые полка на своих упряжках за 21 месяц боевой работы вывезли от 500 до 600 раненых, перевезли большое количество боевых грузов. Например, вожатый рядовой А. Ф. Гришков на своей упряжке вывез с поля боя 613 раненых и доставил более 20 т грузов. Вожатые А. Е. Козлов и А. С. Нехорошее перевезли на упряжках более 550 раненых и 30 т грузов каждый.

Сложность выполняемых задач требовала от вожатых-санитаров большого мужества, отваги и смекалки. В архивных документах описываются многочисленные подвиги вожатых санитарных упряжек, совершённые ими при эвакуации раненых в самых тяжёлых условиях. Так, рядовой И. В. Точилов 2 апреля 1942 года, находясь в составе 96 стрелкового полка 359 стрелковой дивизии, попал в окружение под деревней Днепровское (район г. Ржев). На своей упряжке он вывез из окружения командира батальона и четырёх солдат, за что был награждён медалью «За боевые заслуги».

В информационном бюллетене № 14 2-го ОПСС описывается подвиг вожатого-санитара рядового Поварёнкова, совершённый в августе 1944 г. во время боёв на р. Висла. Во время ожесточённого боя в районе села Доротки был тяжело ранен командир 976 стрелкового полка майор Степин. Рядовой Поварёнков получил задание вывезти командира с поля боя. Пробираясь с упряжкой к переднему краю, вожатый обнаружил тяжелораненого подносчика патронов. Сделав бойцу перевязку и оттащив его в укрытие, Поварёнков уложил ящики с патронами на упряжку и доставил их в траншею. Отвезя командира полка до поста санитарного транспорта, отважный санитар вернулся в укрытие и доставил раненого бойца. В этот день, 17 августа, вожатый Поварёнков вывез 17 тяжелораненых, из них 4-х офицеров. За смелость и мужество он был награждён орденом Красного Знамени.

Спасая жизни раненым солдатам и офицерам, вожатые не раз проявляли хитрость и смекалку, которые помогали успешно решить поставленные задачи. Так вожатый 1-го ОПСС ефрейтор Ф. Д. Мазуров во время боя прицепил к упряжке ещё две лодки-волокуши. За 4 рейса он вывез с поля боя 12 раненых. После этого он оставил в упряжке 2 лодки и на них эвакуировал ещё 36 человек. За это подвиг отважный санитар был представлен к ордену Красной Звезды. В ходе боёв под огнём противника вожатые санитары не бросали раненых, будучи сами ранеными или потеряв свои упряжки. В марте 1945 года в боях за город Губен вожатый сержант Федоров (рота капитана А. А. Бибикова 2-го ОПСС), получив пулевое ранение, всё-таки сумел доставить раненого на ПМП. Так же поступил вожатый рядовой Косяк, когда собаки его упряжки были убиты. Зачастую ситуация на поле боя складывалась так, что из-за сильного огня противника эвакуация раненого была возможна только на собачьих упряжках. Например, в ночь с 15 на 16 апреля при форсировании реки Нейсе (Германия) был тяжело ранен командир 979 стрелкового полка полковник Хуснулин. Были посланы 4 санитара для эвакуации раненого офицера, однако они не смогли выполнить поставленную задачу, так как местность сильно простреливалась. Двое из них были убиты, а один санитар ранен. Все последующие попытки были также безуспешны. Тогда к раненому был послан вожатый рядовой Лейченко, который сумел скрытно подобраться с упряжкой к траншее, быстро оказал первую помощь и доставил командира полка на батальонный медпункт.

В годы войны части и подразделения ездово-санитарной службы вывезли с поля боя более 680 тысяч раненых солдат и офицеров, а также доставили на передовую несколько тысяч тонн боеприпасов и других важных грузов. Таким образом, массовое применение упряжек ездовых собак, впервые осуществлённое Красной Армией на фронтах Великой Отечественной войны, полностью оправдало себя.

Необходимо отметить заслуги в развитии военного собаководства генерала армии Д. Д. Лелюшенко, хорошо понимавшего необходимость применения собак для решения боевых задач. С первых дней войны в составе 30-й армии, которой он командовал, действовали отдельный батальон собак связи и противотанковой службы, отдельные взвода собак ездово-санитарной службы, подразделения собак миннорозыскной службы, отряды санитарно-нартовых упряжек.

Служба связи

Применение собак службы связи началось практически с первых дней войны. Уже в октябре-ноябре 1941 г. на Западный фронт были отправлены три роты и семь отдельных взводов собак связи.

Подготовку собак и вожатых осуществляли опытные командиры на основе типовой программы. Программа учитывала опыт боевого использования собак службы связи. В инструкции устанавливались следующие нормы пробега каждой собаки: в наступлении — 30–50 км при работе 8–10 часов в сутки на расстоянии до 3 км и при средней скорости около 15 км/ч; в обороне — 50–60 км/в сутки.

Эти нормативы могли меняться в зависимости от условий местности. Например, при работе на сильно пересечённой местности средняя скорость собаки снижалась до 10 км/ч, при этом величина суточного пробега соответственно уменьшалась до 20–35 км в сутки в наступлении и 35–45 км — в обороне.

Практика боевого применения собак службы связи показала, что во время боевых действий работоспособность собак повышалась. Под обстрелом собаки резко увеличивали аллюр, не отвлекались на посторонние раздражители и стремились как можно быстрее добраться до вожатого, ища у него защиты. Это правило «срабатывало» даже в тех случаях, когда собака получала ранение. Известно немало подобных случаев. Например, собака 2-го ОПСС Лиска (вожатый Болдин) в мае 1943 г. была тяжело ранена, но прибыла на пост, доставив важные боевые документы. Овчарка Райс в июле 1944 г. во время пробега между постами была ранена тремя осколками мины, однако доставила донесение командира роты на командный пункт батальона. Случаи безотказной работы раненых собак отмечает в своих фронтовых заметках известный писатель Илья Эренбург. В одной из них он рассказывает об эрдельтерьере по кличке Альфа, которая, будучи раненой в голову, доставила донесение на КП батальона. После этого Альфа в течение двух недель поддерживала связь с резервом, так как другой связи не было.

Следует отметить, что после лечение собаки сохраняли хорошую работоспособность. В информационном бюллетене 2-го ОПСС (№ 14 1944 г.) рассказывается о собаке по кличке Джек (вожатый ефрейтор Назиров). После трёх ранений четвероногий связной показал отличную работу во время боев в районе г. Луцка. За 8 дней Джек совершил 79 пробегов на линии протяжённостью примерно 3,2 км. Общий пробег составил 283 км. При этом собака показала среднюю скорость движения 11 км/ч и не допустила ни одного отвлечения. Всего же за годы войны Джек доставил 2639 боевых донесений.

Сложность задач по обеспечению бесперебойной связи предъявляли особые требования к уровню подготовленности собак. Необходимо учитывать, что собаки применялись, как правило, тогда, когда они оставались единственным средством связи. Надёжность связи в этом случае зависела, прежде всего, от подбора вожатых. Кроме глубоких знаний, умений и навыков дрессировки, от них требовалась заинтересованность в работе с собаками и любовь к животным. Только тогда можно было рассчитывать на успех. Собаки, подготовленные умелыми вожатыми, проявляли не только высокую исполнительность и надёжность, но и своеобразную смекалку. Особенно это проявлялось при решении нестандартных задач. Так, например, в феврале 1944 г. в районе г. Никополя собака сумела отыскать штаб, переместившийся на 400 метров. В отзывах командиров стрелковых частей отмечаются случаи, когда собаки обеспечивали связь с подразделениями, находящимися в окружении. При этом они незаметно преодолевали боевые порядки противника.

Одним из наиболее распространённых препятствий, которые приходилось преодолевать собакам, были широкие водные преграды. В архивных документах приводится немало примеров, когда собаки доставляли документы через крупные реки. В заметке: «Через Днепр» в информационном бюллетене 2-го ОПСС лейтенант Тихомиров рассказывает о работе собаки по кличке Рекс (вожатые Больганов и Пасюга), которая осенью 1943 г. обеспечивала связь после обрыва телефонной линии:

Кроме естественных препятствий и боевых порядков противника опасность для собак службы связи представляли, как ни странно, позиции наших войск. Подчас бдительные бойцы открывали огонь по животным, подозревая, что перед ними вражеская собака. Командир 34 ОИБМ П. А. Заводчиков вспоминает об одном из таких трагических эпизодов:

Во избежание подобных случайностей собак одевали в попоны защитного или белого цвета, в зависимости от сезона, по бокам которых были пришиты красные звёзды. Вместе с тем, личному составу стрелковых частей и подразделений категорически запрещалось открывать огонь по собакам. Кроме того, бойцам запрещалось каким-либо образом контактировать с собаками, отвлекая их от выполнения задания.

Там, где работа собак службы связи была организована правильно, они приносили большую пользу, дополняя и заменяя имевшиеся в распоряжении частей и подразделений средства связи. Значение этого вида было обусловлено ещё одним важным обстоятельством. Радиосвязь получила широкое применение только к концу Великой Отечественной войны. В 1945 году в стрелковой дивизии имелось 130 радиостанций вместо 22-х в 1941. Однако в звене батальон — рота телефонная связь оставалась основной на протяжении всей войны. При высокой интенсивности артиллерийского и миномётного огня проводная связь часто выходила из строя, что значительно затрудняло управление боевыми действиями. Таким образом, собаки оставались единственным надёжным средством связи в руках общевойсковых командиров. При этом они полностью заменяли посыльных. Так, в 42-й армии 6 собак заменили 10 человек посыльных, причём доставка боевых донесений и приказаний от командного пункта батальонов в роты и боевое охранение ускорилась в 3–4 раза. Потери собак при большой плотности огня были весьма незначительны — 1 собака в месяц.

Отмеченные выше преимущества собак делали этот вид связи очень популярным среди командиров стрелковых частей и подразделений. Об этом свидетельствуют многочисленные отзывы, направленные в адрес Центральной школы. В частности, в отзыве о работе собак отмечается: «Работа связных собак даёт возможность не отрывать бойцов от своих прямых обязанностей для доставки боевых донесений, корреспонденции, а также осветительных ракет. Сокращает вынужденное хождение людей в дневное время и тем самым сокращает потери личного состава… Специфика обороняемого участка, его открытая и затопляемая местность придаёт особую важность в поддержании связи собаками-связистами, особенно в момент активных действий противника при выходе из строя технических средств связи, когда связь при помощи собак является одним из главных средств связи».

О надёжности собак как дополнительного средства связи говорит количество доставленных ими боевых донесений и документов. Собака Жульба (вожатый Терентьев И. В.) доставила 4516 донесений, младший сержант И. Г. Пучинин с помощью подготовленной им собаки по кличке Казбек в период с 8 августа 1942 г. до конца войны обеспечил доставку 4125 донесений. Курсанты Центральной школы Плотников П. А. и Черепанов Н. И., находясь в бою в районе Опочки в июле 1944 года, только за 17 дней доставили двумя собаками Джеком и Джильдой 1500 донесений.

Собаки службы связи 2-го ОПСС в течение 21 месяца боевой работы доставили свыше 90 000 приказов, донесений и других документов. Всего же в годы Великой Отечественной войны с помощью собак было передано свыше 120 тысяч боевых донесений.

Сторожевая и разведывательная службы

В соответствии с Наставлением по военному собаководству основной целью применения собак сторожевой службы было предотвращение внезапного нападения противника, а также проникновения его разведывательных групп. Сторожевые собаки применялись в боевом охранении, секретах и засадах преимущественно ночью и в других условиях плохой видимости (туман, снегопад и др.).

Подготовка сторожевых собак в годы войны осуществлялась в Центральной школе и в окружной школе младшего комсостава военного собаководства Приволжского военного округа (г. Ульяновск). В ноябре 1941 года и мае 1942 года из Центральной школы на фронт были отправлены две спецроты сторожевых собак в распоряжение командования Западным фронтом и 30-й армии. В Ульяновской школе для подготовки собак этой службы в декабре 1942 года были сформированы две учебных роты. Вожатые и сторожевые собаки готовились для укомплектования батальонов дрессировщиков собак сторожевой службы, организационно входивших в состав 1-го и 2-го отдельных полков специальной службы.

Каким образом организовывалась служба сторожевых собак? Как правило, подразделения распределялись поотделённо по стрелковым частям для охраны позиций боевого охранения или переднего края обороны в случае тесного соприкосновения наших войск с противником. С наступлением темноты выставлялись посты, усиленные вожатыми и собаками. В одних случаях пост обслуживали два вожатых с собаками, поочерёдно меняя друг друга. Однако чаще всего применялся другой вариант, предусматривавший одновременное задействование всех вожатых и 6 собак отделения. В этом случае посты выставлялись на расстоянии 200–250 м друг от друга. Таким образом, одно отделение обслуживало участок местности шириной 1–1,2 км. Такое распределение позволяло значительно эффективнее использовать возможности сторожевых собак. Что касается продолжительности несения службы, то практика подтвердила способность собаки надёжно работать бессменно в течение 8–10 часов.

В дальнейшем задачи сторожевой службы усложнялись. От вожатых и их собак требовалось не только своевременное обнаружение приближающегося противника, но и, по возможности, захват в плен вражеских солдат. В архивных документах 2-го ОПСС имеется приказ № 0021 от 20.06.44 г., в котором анализируется опыт работы вожатых и их собак. В приказе отмечалось, что «во время несения службы в боевом охранении многие вожатые со сторожевыми собаками действуют неправильно, открывая немедленно огонь при появлении разведывательных групп противника и не стремясь к захвату этих групп, не используют собак для участия в захвате пленных». Для исправления ситуации приказ требовал от вожатых проявлять выдержку и инициативу во время обнаружения противника, стремиться к частичному уничтожению разведгрупп и захвату «языка», для чего обучать собак задержанию нарушителей. В приказе рекомендовалось устанавливать более тесный контакт с командирами обслуживаемых стрелковых подразделений и вместе с вожатыми отправлять на посты лучших стрелков из боевого охранения.

Правильная организация сторожевой службы положительно сказалась на общих её результатах. Так, если за год боевой деятельности 2-го ОПСС с марта 1943 года по март 1944 года, было предотвращено 27 попыток противника проникнуть в расположение наших войск, то к маю 1945 года вожатые и их питомцы предотвратили более 300 вылазок вражеских разведгрупп. Только вожатый рядовой Величко со своей собакой обнаружил 20 групп противника. Рядовой Сердюк со своей собакой по кличке Агай 12 раз предупреждал наши подразделения о подходе войск противника. В июле 1944 года в районе Рами — Ауци он предотвратил налёт разведывательной группы противника на командный пункт батальона. В августе 1944 года на плацдарме в районе города Анополь дважды предупреждал о попытке немцев переправиться через реку Вислу.

Разведывательная служба, в отличие от сторожевой, не предусматривалась Наставлением по военному собаководству. Использование сторожевых качеств собаки для обеспечения успешного проникновения групп войсковой разведки в тыл противника началось непосредственно в годы Великой Отечественной войны, особенно в 1943–1945 годах, когда германская армия перешла к оборонительным действиям. В этот период значительно увеличилась потребность в добывании информации о группировках противостоящего противника и его намерениях, необходимой для правильного планирования и организации боевых действий наших войск. В качестве источников такой информации, наряду с другими, рассматривались «языки» — захваченные в плен вражеские солдаты и офицеры. Практически ежедневно там, где позволяла обстановка, через передний край в тыл противника отправлялись разведгруппы для сбора необходимых сведений и захвата «языка». Незаметное проникновение через вражеские посты и секреты было главным условием успешного выполнения задания.

Разведывательные собаки предназначались для усиления разведывательных групп и использовались для бесшумного оповещения разведчиков о появлении в районе их размещения (на маршруте движения) отдельных солдат или мелких групп противника, для их розыска по запаховым следам, для захвата «языков», их конвоирования. Кроме требований, предъявляемых к сторожевым собакам, собаки разведслужбы должны были: проявлять заинтересованность к следовой работе на участке 100x100 м и разыскивать человека по следу трёхчасовой давности; бесшумно задерживать и конвоировать «нарушителя».

С учётом специфики выполняемых задач, при обучении разведывательной собаки особые требования предъявлялись к соблюдению элементов маскировки. Собака не должна была своим присутствием обнаруживать разведгруппу. Поэтому в ходе дрессировки у неё вырабатывались такие навыки как: безразличное отношение к элементам боя; способность ложиться и переползать вместе с вожатым; проявлять выдержку при командах «Сидеть!» и «Лежать!» не менее 15–20 минут при отсутствии вожатого. Кроме этого собака приучалась выполнять команды вожатого, подаваемые жестами или условными сигналами.

Отзывы командиров разведподразделений о работе собак разведывательной службы показывают, что использование хорошо подготовленных животных обеспечивало успешное выполнение поставленных задач. Майор Иваницкий в статье «Разведывательные собаки» в информационном бюллетене № 14 2-го ОПСС (август 1944 года), в частности, отмечает: «За всю службу разведки не было случаев, чтобы группа была обнаружена из-за собаки. Джек младшего сержанта Кисагулова не издаёт ни единого звука, даже если тот по неосторожности ударит собаку автоматом». По мнению автора, подавляющее большинство вылазок, совершаемых без сопровождения подготовленной собаки, обречено на провал из-за возможного столкновения с засадой противника.

Кроме предупреждения о приближении к противнику собаки участвовали и в захвате пленных. Упоминаемый ранее приказ № 0021 по 2-му ОПСС предусматривал меры стимулирования вожатых к захвату «языков». За пленение вражеского солдата вожатого представляли к ордену Красной Звезды, унтер-офицера — к ордену Красного Знамени, офицера — к ордену Ленина. Только в роте 2-го ОПСС, которой командовал капитан Бибиков, в период с мая 1944 года по апрель 1945 года вожатые с собаками сделали 167 выходов в разведку и взяли 106 пленных. При этом несколько «языков» были задержаны с помощью собак. Так, рядовой Садовничий во время разведвыхода обнаружил двух гитлеровских солдат, разбегавшихся в разные стороны. Первого вожатый преследовал и пленил сам, а второго нашла собака, пущенная по следу. Фашист, обнаруженный Джеком в окопе, испугался грозного вида собаки и сдался в плен.

Боевые документы частей военного собаководства хранят немало свидетельств героических поступков, совершённых вожатыми и собаками разведывательной службы. Вожатый 2-го ОПСС младший сержант Н. Х. Кисагулов с собакой Джек 42 раза проводил разведгруппы через передовую, захватил более 20 пленных и уничтожил в бою более 70 пленных. За мужество и героизм отважный воин был награждён орденами Красного Знамени, Славы 3-й степени и Красной Звезды, а также медалью «За отвагу». Сержант Чумаков за участие в 76 разведывательных выходах был награждён орденами Красного Знамени, Славы 2-й и 3-й степени, а также медалью «За боевые заслуги».

По сведениям бывшего начальника штаба полка подполковника Ф. М. Лужкова, вожатые и собаки разведывательной службы в период с марта 1943 по май 1945 года, участвовали в более чем 800 выходах в тыл вражеских войск.

Собаки диверсионной службы применялись в годы войны лишь однажды. 19 августа 1943 года группа вожатых 37-го отдельного батальона собак-миноискателей, возглавляемая старшим сержантом А. Бычковым, совершила подрыв железнодорожного полотна на участке Полоцк — Дрисса, в результате чего был пущен под откос эшелон противника. Архивные документы показывают, что командир 37-го отдельного батальона собак-миноискателей (ОБСМ), майор А. П. Мазовер, в довоенные годы принимал активное участие в разработке и испытаниях собак «ВД», предназначенных для участия в проведении диверсионных мероприятий в глубоком тылу противника. В годы войны он продолжил работу в Центральной школе военного собаководства. В результате была разработана методика дрессировки собак-подрывников и специальный разъёмный вьюк, с помощью которого осуществлялся подрыв объекта. Вьюк был устроен так, что собака, потянув за ручку, раскрывала его, одновременно переводя взрыватель в боевое положение. Доставив взрывчатку к объекту и освободившись от вьюка, собака возвращалась к вожатому. Таким образом, собака могла быть использована при проведении других диверсионных мероприятий.

Оказавшись на фронте во главе батальона собак-истребителей танков и собак-миноискателей, А. П. Мазовер продолжил работу, подготовив несколько вожатых и собак к диверсионной службе, в частности к подрыву железнодорожного полотна. 10 июля 1943 года группа с двумя собаками (Джеком и Диной) была переброшена на самолётах через линию фронта на партизанский аэродром Селявшино. После изучения обстановки 3 августа была предпринята первая попытка подрыва эшелона. Она закончилась неудачей, так как пущенная ефрейтором Кирилловым собака по кличке Джек, зацепившись вьюком за проволочное заграждение, не успела вовремя добежать до железнодорожного полотна. Группа была замечена и обстреляна противником. Вторая попытка (19 августа) оказалась удачной. Вот как её описывает М. Смирнов в книге «Служебные собаки. Почтовые голуби»:

Как было установлено позже, в результате взрыва было разрушено 10 вагонов с живой силой противника, разбилось и сгорело много вагонов с военной техникой и цистерн с горючим. За выполнение боевого задания вся группа была награждена правительственными наградами: старший сержант А. Бычков и ефрейтор Филатов — орденами Красного Знамени, а ефрейторы Кириллов и Ненашев — орденами Красной Звезды. Собака по кличке Дина в последствии была переучена для минно-розыскной службы.

Использование собак санитарной службы, как показывают архивные документы, носило эпизодический характер. Имеется упоминание о подготовке 35 санитарно-розыскных собак в 19 ООСНУ летом 1943 года, а также ряд воспоминаний участников войны. Так, И. Эренбург в одной из своих статей рассказывает о санитарной собаке породы колли по кличке Боб, работавшего на одном из участков Западного фронта в районе Думичей зимой 1942 года. Боб был дрессирован по классической методике, которая применялась при подготовке собак-санитаров: он отыскивал раненого, анонсировал вожатому, взяв в пасть бринзель, и подводил его к найденному бойцу.

К этому же периоду (январь 1942 года) относятся воспоминания Л. А. Корнеева, автора книги «Слово о собаке», который двенадцатилетним мальчиком был воспитанником полевого подвижного госпиталя 104. Вместе с тем, подготовка четвероногих санитаров была несколько иной. Собаки также отыскивали раненых, доставляли им медикаменты и питьё, но вместо доклада вожатому они эвакуировали раненых на специальных санках. Такую работу выполняли, как правило, кавказские овчарки, способные транспортировать значительные грузы.

Подробное описание работы собак-санитаров в последние месяцы войны приводится в статье академика Б. В. Петровского в журнале «Наука и жизнь». Известный ученый-медик служил военным хирургом в действующей армии и во время боёв под Франкфуртом и Кюстриным (январь 1945 года) наблюдал за работой собак санитарной службы. Он, в частности, вспоминает; как на одном участке фронта шли очень трудные бои, было много убитых и тяжелораненых. В опасной зоне, куда не могли пробраться наши санитары из-за плотного огня фашистов, работала санитарная собака. Она отыскала раненого и стала лизать ему лицо. Раненый пришёл в себя, видимо испугался большой собаки, сделал какое-то движение, но собака подставила ему свой бок, привлекая внимание к сумке с красным крестом. Раненый расстегнул сумку, достал фляжку, выпил и снова потерял сознание, но собака не покидала его до тех пор, пока он не очнулся, перевалил своё тело в носилки. Тогда собака ползком повезла его в сторону траншей, ныряя в рытвины и укрываясь от огня.

Заключение

Развитие системы военного собаководства в СССР осуществлялось на основе передового зарубежного, в первую очередь, германского, а также отечественного опыта, полученного в годы первой мировой войны. Научные подходы, разработанные советские учёными и специалистами, позволили правильно проанализировать первые опыты боевого применения собак и разработать не только необходимые рекомендации для совершенствования подготовки вожатых и дрессировки собак, но и создать систему служебного собаководства.

Первые опыты боевой работы подразделений спецслужб убедительно доказывали необходимость широкого применения собак в военном деле, способствовали росту их популярности среди общевойсковых командиров и начальников соответствующих служб и, как следствие, значительному повышению потребностей фронта в военных собаках.

Человек прибегал к помощи животных в тех случаях, когда возможности техники были исчерпаны. Это было характерно практически для всех видов боевой работы частей и подразделений военного собаководства. Применение собак в военных целях позволило восполнить недостаток противотанковых средств в Красной Армии в самый сложный период войны, когда противник имел значительное преимущество в бронированной технике и применял массированные танковые атаки на позиции наших войск. Зачастую одно лишь появление на поле боя «подвижных мин» вынуждало гитлеровских командиров отказываться от наступления на данном участке фронта.

Собаки помогали обеспечить быстрое продвижение войск, восстановление объектов тыла и сплошное разминирование местности в условиях массового применения противником различных минновзрывных заграждений и устройств. Исключительное чутьё собак позволяло обнаруживать мины в местах, недоступных для миноискателей, имевшихся в инженерных частях Красной Армии. Особенно ценным было применение собак в городах, где устанавливались мины-«сюрпризы».

Они помогли значительно сократить потери личного состава Красной Армии, обеспечив своевременную эвакуацию раненых с поля боя и доставку их на пункты оказания медицинской помощи. Использование ездово-нартовых упряжек для подвоза боевых грузов на передовую способствовали успешному решению стрелковых подразделений, стоящих перед ними задач.

Собаки выполняли работу по поддерживанию устойчивой связи между подразделениями и командными пунктами, своевременно доводили приказы и распоряжения в бою, когда применение других средств управления и связи было практически невозможно.

Они облегчали сбор разведывательной информации войсковой разведке, а также своевременное предупреждение о проникновении разведывательных групп противника в расположение наших войск в условиях ограниченной видимости, а также решение других задач, в том числе и диверсионных.

Применение собак позволило общевойсковым командирам не только значительно сократить отрыв личного состава от решения непосредственных боевых задач и ускорить их решение, но и избежать при этом больших потерь.

Успешное и разнообразное применение военных собак на фронтах войны стало возможным в первую очередь благодаря мужеству и героизму вожатых, а также умелому руководству их командиров. Специфика стоящих задач обязывала вожатых находиться рядом со своими питомцами в самых тяжёлых условиях боевой обстановки. Подразделения минно-розыскной службы продолжали свою работу и после войны.

Многочисленные боевые награды личного состава, почётные наименования отдельных полков и батальонов свидетельствуют о значительном вкладе воинов-собаководов в дело общей победы над врагом.

Богатый опыт подготовки военно-служебных собак, накопленный в годы Великой Отечественной войны, активно используется в современных условиях. Кроме традиционных видов служб, караульной, пограничной и розыскной, уникальные способности наших четвероногих помощников применяются в решении других задач: поиск и спасение людей в зонах разрушений, образовавшихся в результате стихийных бедствий или техногенных катастроф; обнаружение наркотических и взрывчатых веществ в ходе таможенного досмотра грузов, перевозимых через российскую границу; поиск минно-взрывных устройств в ходе контртеррористических операций. Практически во всех силовых министерствах и ведомствах Российской Федерации сформированы кинологические службы и подразделения, в составе которых успешно работают опытные специалисты со своими питомцами. Сложность задач определяет повышенный уровень требований к их образовательному уровню и профессиональной подготовке. В связи с этим в различных регионах России сформированы многочисленные центры по подготовке кинологов, а в Пермском военном институте ВВ МВД России образован кинологический факультет, выпускники которого получают высшее профессиональное образование. Несомненно, что служебные собаки ещё долгое время будут надёжными и преданными помощниками человека в самых разнообразных сферах его деятельности.

Кинологический факультет Пермского военного института ВВ МВД России

Политические события 90-х годов, изменение политической карты Советского Союза привели к изменению учебного процесса Пермского высшего военного командного училища. Потребовались специалисты по техническим, тыловым и кинологическим специальностям для войск. Так, в 1990 году в Пермском военном училище была организована первая в нашей стране кафедра кинологии, возглавил которую полковник В. В. Гурдин. На плечи этого офицера легли организационные вопросы по формированию кафедры, подбору офицерского состава, созданию учебно-материальной базы для подготовки будущих офицеров-кинологов. В 1991 году из Алма-Атинского пограничного училища прибывают курсанты-кинологи 2–4 курсов (46 чел.) со служебными собаками, готовившимися для внутренних войск МВД СССР. В июле 1991 года был проведен первый набор курсантов для обучения по специальности «Кинология» в количестве 25 человек.

Таким образом, с 1 августа 1991 года началась планомерная подготовка будущих офицеров-кинологов для внутренних войск в Пермском высшем военном командном училище.

В сентябре 1994 года наряду с другими факультетами был организован кинологический факультет, начальником которого назначили полковника Гурдина Валерия Витальевича. Было создано две кафедры: кинологии и биологии. Кафедру биологии возглавил кандидат сельскохозяйственных наук А. С. Семенов, начальником кафедры кинологии стал офицер-пограничник, кандидат биологических наук Шалабот Н. Е., прослуживший в пограничных войсках более 22 лет (до прибытия в наше училище был заместителем начальника кафедры кинологии Алма-Атинского пограничного училища, имел богатый практический опыт в подготовке курсантов-кинологов). В 1995 году полковник Гурдин В. В. уходит в запас, факультет возглавляет полковник Шалабот Николай Егорович.

С 1996 года ведущую кафедру кинологии возглавляет перспективный, целеустремленный офицер подполковник Хорошилов И. А.

Кинологический факультет Пермского военного института является единственным учебно-научным подразделением в Российской Федерации, которое осуществляет подготовку дипломированных специалистов с высшим профессиональным образованием, направляемых для организации деятельности кинологических подразделений спец. органов и внутренних войск МВД России.

Предназначение выпускников: замещение офицерских должностей командира кинологического взвода, начальника кинологической службы воинской части внутренних войск МВД России.

На факультете осуществляется подготовка специалистов для других федеральных органов исполнительной власти, в которых законодательством предусмотрена военная служба (подразделений и органов МВД, Пограничной службы ФСБ России).

Кроме того, на договорной основе осуществляется подготовка специалистов для стран Содружества Независимых Государств (Беларусь, Казахстан, Кыргызстан, Туркменистан).

Подготовка специалистов осуществляется в соответствии с государственным образовательным стандартом высшего образования со сроком обучения 4 года по направлению подготовки 06.03.01 Биология (уровень бакалавриат). Большую научную работу, связанную с гибридизацией волка и собаки, на кафедре проводит профессор Касимов В. М. За прошедшее время получено четыре поколения волко-собачьих гибридов с долей генов волка 50–63–75 %, вполне толерантных к человеку, что дало возможность поставить под контроль поведение этой группы животных. Об уникальном эксперименте неоднократно сообщали средства массовой информации. Курсанты со служебными собаками постоянно участвуют во всероссийских и региональных соревнованиях по служебному собаководству.

Вся деятельность коллектива направлена на подготовку профессионалов, специалистов офицеров-кинологов. За годы существования факультета подготовлено свыше 600 офицеров. С 2001 года выпускники факультета направляются в Федеральную пограничную службу, где, по отзывам начальника службы кинологии и кавалерии полковника П. А. Мигуна, зарекомендовали себя только с положительной стороны.

За высокое профессиональное мастерство, личный вклад в программное и научно-методическое обеспечение подготовки высококвалифицированных офицеров-кинологов заведующий кафедрой биологии Н. Е. Шалабот награжден медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» I и II степени. За мужество и героизм, проявленные при выполнении служебно-боевых задач в Северо-Кавказском регионе, награждены государственными наградами полковники И. В. Маташков и А. Д. Михайлюк — медалью Суворова, А. И. Дмитриев — медалями Суворова и Жукова, С. В. Бочкарев — медалью «За отвагу». При выполнении служебных задач, спасая жизнь подчинённому, погиб командир взвода капитан В. Т. Халуторных, за что был награжден Орденом Мужества — посмертно.