Глава 17

Судя по фигуре, рядом с апостолом стояла молодая девчонка. Переминалась с ноги на ногу, озиралась по сторонам. Торговец смертью устал ждать, потребовав дать ответ.

— Ну. Решайся. Ты хочешь новый дом для себя и родителей?

— Ну, я... Э... Да, хочу. Но... — девчонка сомневалась, а апостол знал, что делать с такими.

В воздухе появилась алая печать, а апостол, как змея, прошептал, приблизившись к её уху:

— Тогда скажи «согласна», — неуловимым движением апостол уколол девчонку в ладонь, отчего та ойкнула, и дрожащая ладонь начала свой путь к дьявольской кабале.

— Я сог...

Эх, в приюте меня вечно ругали за привычку перебивать людей. Дураки. Они просто не понимали, что однажды эта привычка спасёт жизнь какой-нибудь дурёхи.

— Я согласен надрать тебе задницу! — рявкнул я, высунувшись из-за угла.

Девочка, видимо, решила, что я из инквизиции, что было недалеко от правды, и побежала прочь.

— Ой, простите. Не знал, что в Арбене запрещена торговля на улице, — усмехнулся выродок, оскалив пасть. В темноте его глаза засветились красным, позволив мне замечательно прицелиться.


Метка смерти.

Потеряна 1 единица поглощённых душ. Осталось 183 душ и .

Метка смерти.

Потеряна 1 единица поглощённых душ. Осталось 182 душ и .

Метка смерти.

Потеряна 1 единица поглощённых душ. Осталось 181 душ а .


Карающая длань со свистом выпустила один снаряд за другим. Фигура апостола трижды дёрнулась, схлопотав попадания в грудную клетку, но урод остался на ногах.

— М-м-м, знакомый запах. Вернулся за своей бабой?

— За твоей головой, — сказал я, извлекая из инвентаря меч Храмовника.

Рука апостола поползла вверх, формируя фиолетовый шар. Этот фокус я уже видел.


Астра гардиан!

Внимание, потеряно пятьдесят единиц маны.


Золотое свечение расползлось по моему телу, прикрыв от атаки. Фиолетовый шар чиркнул по моему боку, пройдя вскользь. Прокачанная ловкость лишний раз напомнила о важности физических параметров. Без неё я бы не смог отвести удар. Хотя астра гардиан удар полностью не сдержал.


Получен урон 37 очков здоровья.

Здоровье 63/100.


Больно! Столько урона я получил при условии, что шар прошёл по касательной? Нужно быть осторожнее, а то можно и ласты склеить.

Фиолетовые сферы вылетали одна за другой из ладони апостола. Его явно забавляло то, как я уворачиваюсь от атак. Ну ничего, посмейся. У меня как раз появился меч в руках. Покажу тебе ещё один фокус.


Серп ветра!

Внимание, потеряно девяносто единиц маны.


Апостол даже не понял, как стал короче на полметра. В темноте беззвучно пронеслась волна, отрубив апостолу обе ноги чуть выше колена. Фигура надломилась и рухнула на землю, забившись в конвульсиях.

Ночные улицы от такого истошного воя стали стерильно тихими. Как будто все дебоширы и наркоманы вымерли за мгновение. Подбежав к апостолу, я вогнал в его правую руку нож, приколов к земле, левую же прибил лезвием меча.

— А-а-а! А-а-а! — орал апостол, извиваясь от боли.

— Попался, сука. Ну, давай потолкуем, тут нам явно никто мешать не будет, — со злости впечатал ему пяткой сапога в нос. Под ногой приятно хрустнуло.

— А-а-а! А-а-а!!! — не унимался торговец смертью. Его крики мало походили на человеческие, что-то в них было дребезжащее, как консервная банка.

— Где моя жена? Отвечай, тварь, — прошипел я, занося ногу для нового удара.

— А-а-а! А-а-а! А-ха-ха-ха-ха!!! Ты думаешь, мне больно? Страшно? Да ты ничего не знаешь о том, как я жил раньше. — Смех сменился шипением, из пробитых лёгких с каждым словом вырывался воздух.

— Мне насрать. Где моя жена? — отчеканил я каждое слово.

— Я знаю таких, как ты. Хочешь спасти жену, страну, мир. А на деле ты очередной червь с синдромом избранного! Ты копошишься в ворохе дерьма, думая, что делаешь благо, но не замечаешь, как люди вокруг тебя медленно умирают. От нищеты, болезней, голода. Посмотри, — голова апостола резко дёрнулась влево. На ступенях лежал иссохший старик. — Думаешь, он так высох от дурмана? Не-е-е-ет. Голод. Сначала хочется есть, потом внутри начинается такая боль, что ты не можешь ни о чём думать, кроме как о куске хлеба. А потом приходит смертельная усталость, следом за ней болезни, и ты медленно мучительно умираешь, — говорил он так, как будто прожил всё, что описывал, может, и не один раз.

Дождавшись, пока апостол договорит, я пару раз врезал ему пяткой в солнечное сплетение. Послышался хруст ломаемых рёбер.

— Где Вера?

— Зачем она тебе? Ты ведь не замечал её страданий, так же как смерти этого старика. Ты главный герой, а она так, фоновый персонаж в твоей картине мира. Я такой же, как она. Я жертва. Твоя, инквизиции, Солнцеликого, Бога. Вам не было до меня дела. Хотя я молил о помощи, но всё, что я получил, — это плевки да затрещины. И я стал зеркалом. Как вы относитесь ко мне, так и я к вам.

— Не надо сопливых речей. Ты заложил душу в обмен на силу, вот и закрой свою пасть. Строишь из себя мученика. Думаешь, мне легко? Из-за таких выродков, как ты, мы и живём в дерьме! — еле сдержался, чтобы не нанести ещё пару ударов этому страдальцу.

— Хе-хе. Не-е-ет! Всё из-за таких, как ты. Я умирал, а Грейгард предложил сделку. Одна душа в обмен на неделю жизни. Две души в неделю, и он дарует мне часть своих сил. Пожалуй, он один из немногих, кто был ко мне добр за всю жизнь. Можно ли его называть демоном? Для меня он спаситель! Истинный! А не этот ваш Солнцеликий ублюдок! — апостол со злостью плюнул кровавой слюной, но она расплылась по подбородку.

— Ты выбрал лёгкий путь, вот и всё.

— Слушай. А мне нравится твоё лицемерие. Воистину прекрасно, когда один, продавший душу, винит другого в том, что тот продал свою. А-ха-ха! Это уморительно! — торговец пактами засмеялся, булькая кровью.

— Я заключил пакт, но использую силы, чтобы убивать таких, как ты.

— М-м-м, твои оправдания музыка для моих ушей! Знаешь, сколько я таких встречаю за месяц? Десятки, сотни! Я хочу купить домик маме, я хочу стать сильнее, чтобы защитить сестрёнку, я хочу, хочу, хочу!!! А знаешь, что стоит за всем этим? Тщеславие! И везде только Я! И нет там ничего больше. Они приходят затем, чтобы почувствовать себя лучше. Душевные терзания их разрывают изнутри. А я всего лишь забираю их души, чтобы они не мучались. Можно сказать, что я своего рода целитель. — Мерзкая улыбка затопила его лицо, не дав мне выбора.

Пятка впечатывалась снова и снова в его мерзкую морду, ломая лицевые кости, выбивая зубы. Но с каждым ударом его смех становился всё громче. Это выводило меня из себя. Наступив ему на руку, я вытащил меч изкисти.

— Последний шанс. Где Вера?

— А не то что? — гундосо спросил апостол, шмыгнув сломанным носом.

— Я тебя прикончу. — равнодушно бросил ему в лицо.

— Забавный. Я уже давно мёртв. Убей. Тогда я всего лишь попаду в ад, а мой господин дарует мне новое воплощение в виде демона. Считай, что окажешь мне услугу. Давай. Моя смерть ничего не изменит, следом придут сотни таких же, как я. А вы все сдохнете. Грядёт новая эра. Эра Самаэля, — последние слова он говорил шёпотом, с каким-то раболепным придыханием.

Я занёс меч, чтобы нанести удар, и ощутил, как моя нога прошла сквозь его плоть и упёрлась в землю. Тело апостола проваливалось в чёрную тень. Если бы не свет его глаз, я бы даже не заметил этого.

Клинок молниеносно вошёл в место, где была его грудь. Но, кроме лязга о щебень, не было ничего. Улыбка апостола была последним, что от него оставалось.


Энергослед!

Внимание, потеряно восемьдесят единиц маны.


По его губам прокатилась оранжевая вспышка, и он исчез. Ну и какого хрена? Как работает этот навык?


Картограф!

Внимание, потеряно шестьдесят единиц маны.


В сознании отрисовалась карта. Где-то внизу подо мной бодро бежала красная точка. Долбаный выродок улепётывал по туннелям канализации, в которых догнать его у меня нет ни единого шанса. Интересно, как он так шустро бежит без ног? Регенерировал или раньше выступал в цирке и теперь несётся на руках?

Сука. Надо было сразу его прикончить. Кроме сеанса психотерапии, я особо ничего нового не узнал. Если не считать новым знание, что подрядил апостола добывать души отец Чертилы. Как тесен мир.

Грядёт Эра Самаэля. Следом придут другие. Тянет на спланированное вторжение. Это уже не одиночные всплески одержимости. Хотя они давно перестали быть одиночными. Нужно поговорить с Мишей.

Подобрав оружие, я подошёл к старику. Дышит. Апостол, лживый ублюдок. Извлёк из инвентаря и сунул ему за пазуху десять тысяч. Хотя в чём-то он прав. В погоне за высшей целью забыл о тех, кому тяжело прямо сейчас.

Выбравшись из трущоб, поймал попутку и посреди ночи заявился к господину старшему инквизитору. Проскользнул мимо спящей консьержки и прыгнул в лифт. Интересно, Мишаня отошёл от того тупняка? Надеюсь, новая пассия вернула его к жизни.

Тук. Тук. Не открывает. Дзы-ы-ы-ынь! Сука. Ну ничего, я не гордый, на телефон позвоню, хорошо в попутке успел свою трубу немного подзарядить. За дверью послышалась мелодия.

— Алло, — опять этот сухой голос.

— Здоров, Мишань. Ты дома?

— Нет.

— Давай не свисти мне. Я под дверью стою. Открывай.

Ответом мне был уставший вздох.

Ключ дважды провернулся в замке, и дверь открылась. Смотрит на меня, как будто впервые видит.

— Здоров, Мишань! Я зайду? — не дожидаясь ответа, нырнул внутрь квартиры.

Хотя какой к чёртовой матери квартиры? Это настоящая помойка. В прошлый раз было грязновато, но то, что я увидел сейчас... В этой халупе даже бомжи бы побрезговали жить.

Прошёл в зал. Диван засыпан крошками от чипсов, пара тёмных разводов от пива. Палас на полу так же засран. М-м-м, да. В ногах, конечно, правды нет, но стоя поговорить будет, пожалуй, безопаснее. Ещё подцеплю чего.

— Мишань, я нашёл апостола.

— Круто, — безэмоциональный ответ говорил о многом. Как будто мой друг выжидал, когда я закончу и свалю.

— Так вот. Он сказал, что близится полномасштабное вторжение. Мы думали,что апостол один, но, судя по всему, их много. Нужно доложить наверх. Пусть усиливают оборону.

— Доложи.

— Мишань, я тебе что-то сделал? Или обидел как?

— Стас. — Миша шумно выдохнул и продолжил: — Нет, не сделал.

— Тогда какого хрена ты ведёшь себя со мной так, будто я тебе чужой человек? Нефиг сваливать всё на усталость! Чё случилось?

— Ничего, — взгляд сверлящий, проходящий насквозь. Как будто меня здесь вообще нет.

— Ну, если ничего, то взбодрись! Приходи уже в себя. — Я хлопнул друга по плечу и увидел, как на лице появилась первая за всё время эмоция. Раздражение. Уголок губы дёрнулся, как будто он сдерживал себя, чтобы не врезать мне.

— Стас, тебе пора.

Мишаня открыл дверь, приглашая меня отправиться на хрен.

— Да фиг ты угадал! Никуда я не уйду, пока не поговорим. Если у тебя какие-то проблемы, ты скажи, не держи в себе, я всегда помогу, ты же знаешь! Миша.

— Миша, Миша, Миша! Да как вы, суки, достали! Вали уже на хер отсюда!

Инквизитор взорвался. Глаза налились кровью, пудовые кулаки схватили меня за грудки и потащили к двери. Я прихватил его за ворот вонючей футболки. Хрен так просто от меня избавишься, дружище.

— Да чё случилось? Мишаня! Мы всю жизнь с тобой дружим! Что пра...

Стальная рука отодвинула меня от себя, а вторая с размаху врезалась мне в переносицу. Искры полетели из глаз, а через секунду бетонная стенка ласково встретила мой затылок, да так, что сознание едва не отрубилось.

— Какого хера? — спросил я, не веря, утирая кровь из разбитого носа. Бах! Дверь с грохотом закрылась, и ключ снова сделал два оборота. — Да и пошёл ты! Мудак! Я всё равно буду считать тебя другом! Сука.

Запрокинув голову, я потопал к лифту, оставляя позади себя кровавые капли. Никогда, даже в шутку, он не поднимал на меня руку. От нуля эмоций до ярости он вскипел буквально за секунду. Что происходит?

Едя в лифте, мысленно обратился к Чертиле.

— Идракс. Ты тут?

— Тут. Ты как?

— Жить буду. Мишаня, случаем, пакт ни с кем не заключил?

— Нет, пакта я не почувствовал, как и его души... — Чертила закончил фразу извиняющимся тоном.

— В смысле?

— В прямом. Я чувствую души людей, с которыми могу заключить пакт, так же чувствую души, с которыми уже заключён пакт. А там души не было.

— Может, ты просто не почувствовал? — с надеждой переспросил я. Это бред, лишиться души можно, лишь умерев либо продав её. Как можно просто так потерять душу?

— Да, наверно, просто не почувствовал, — ответил Идракс. Мы оба знали, что это ложь.

Сука. Ещё один, чьё горе я не почувствовал? Ещё один близкий мне человек, который что? Умрёт? Станет овощем? Не-е-ет. Хера с два! И его вылечу, и Верку верну. Но как всё успеть? Пока я по разломам шарился, он тут в ЭТО превратился.

Вызвал такси, ублюдок отказался меня везти. Салон кровью ему, видите ли, запачкаю. Еле сдержался, чтобы не разбить ему морду. Мимо пролетали машины, стальные, равнодушные, как Миша.

Но повезло. Спустя полчаса тормознул развалюху, за рулём которой сидел дряхлый дед.

— Сынок, докинуть? — дед шамкал вставной челюстью, как рассасывал леденец.

— Докинь, пожалуйста, отец.

— А с рожей чаво?

— Да так. С другом повздорил.

— Бывает. Запрыгивай.

Я сел на переднее сиденье и протянул деду тысячную купюру.

— Убери. А то и со мной повздоришь сейчас.

— О-хо-хо! Понял. Мне на сегодня заварушек достаточно, — сказал я, а сам незаметно запихнул купюру в бардачок его колымаги.

Апостол был прав. Мир трещал по швам. Пока мы стояли на светофоре, из подворотни выбежала окровавленная девчонка лет двадцати. Изорванное платье, зарёванное лицо. А следом за ней бежал демон.

— Отец. Я окно открою?

— Как хочешь.

Провернув трижды ручку стеклоподъёмника, высунул руку за окно.


Метка смерти.

Потеряна 1 единица поглощённых душ. Осталось 180 душ.


Со свистом кусок стали врезался промеж глаз одержимого.


Получено 215 опыта. Текущий опыт 1320/72890.


Карающая длань удобный предмет. Если бы не он, девчонка сто процентов была бы мертва. Выпрыгни я из машины на полном ходу, не успел бы.

Закрывая окно, заметил кровавый развод на куртке. Приподнял ткань. Ребро торчит наружу. Охренеть. Я в таком состоянии ещё и к Мишане заехал? Не, так дело не пойдёт. Надо в больницу. Или?


Мазь из жира Баргуда.

Класс — зелье.

Тип — уникальный.

Особенности — м ожно проглотить или нанести на кожу. Восстанавливает 100 очков здоровья, снимает отравление, исцеляет от всех болезней.

Вес: 25 граммов.


Открыл банку, пальцем собрал со стенки жирную массу, затем отправил её в рот.

— Фу! Убери эту гадость! Весь салон провоняет! — заверещал дед. А запах и правда был неслабый. Хотя в банке оставалось жира на последнее применение. Ох! Ощутил, как, хрустнув, ребро вправилось на старое место. Пощупал рукой бок. Как новенький.

— Извини, отец, сейчас уберу. Проголодался просто.

— Делать тебе нечего, дерьмо всякое жрать. Денег дать на еду-то?

— Не, у меня есть. Но спасибо за предложение.

Дед высадил меня у родного посёлка. Прощаясь со стариком, бросил на коврик ещё пять тысяч. И дело не в том, что апостол меня пристыдил! Просто он напомнил о том, что я и так всегда знал.

Пустынный дом сожрал меня. Боль, обида, злость — всё накрыло разом. Хорошо, что дома не было ничего горючего, иначе точно бы напился. Принял душ, лёг на кровать. Вырубился.

Утро началось омерзительно. Дичайшая головная боль, а ещё этот сраный солнечный луч светит прямо в морду. Встал с кровати и потопал умываться.

Ёб твою мать. Кто ты? Глаза обведены чёрными фингалами, нос украшен желтым синяком. Спасибо за украшения, друг. Без мази вообще бы харю разнесло? Ладно, пора выдвигаться.

Таксист, увидев мою морду, всю дорогу давился от смеха. А я сдерживался, чтобы не поделиться с ним украшением. Один хук справа, и морда будет у него не хуже.

На ресепшене молодая девчушка, улыбнувшись, спрятала взгляд. Разумно. Я уже близок к тому, чтобы обматерить кого-нибудь. Прождал пару минут, пока она оформляла меня на приём к магистру Варузу.

— Ой. А у магистра сейчас появилось свободное окно. Он готов вас принять. Проходите, — чирикнула девочка.

Через пару минут я стоял у хорошо знакомых мне дубовых дверей.

Загрузка...