Сияние драгоценных тайн лайя йоги. Том 1

В основном, изначальный спор вращается вокруг понятий Абсолюта, Атмана в индуизме (Брахмана, трансцендентной Реальности) и Шуньяты (абсолютной Пустоты и «Я») в буддизме. Буддисты, следующие путем Тхеравады, а также махаянисты, следующие Мадхьямике Чандракирти, подчеркивают негативную сторону Шуньяты, отрицая отсутствие какого бы то ни было самобытия «Я» (Анатман) и самобытия вещей. Все же другие взгляды в индуизме они стремятся объявить ложными учениями «тиртхиков», крайними взглядами этерналистов, демонстрируя прямо-таки этерналистскую веру в свои «правильные» концепции.

1.1. Учение Хинаяны и Веданта

Тип воззрения индуизма Веданты и тантры, усердно критикуемый буддийской ортодоксальной школой, – это взгляды «мустегпа», т.е. так называемое «этерналистское» воззрение «тиртхиков» или Шашватавада. «Тиртхики», по понятиям ортодоксальных буддийских школ, это те, которые утверждают, что реально существует некая вечная неизменная сущность под названием «Я» (санскр. «Атман»). Такое воззрение присуще ведантистам и шайвам, однако палийский канон старейшин («Стхавирский канон») школы Тхеравада содержит в себе сутры, противоречащие многим ортодоксальным буддийским взглядам на «Я», которые, кстати сказать, приводят в замешательство и самих буддистов. К примеру, в их сутрах есть многочисленные упоминания о «личности» и упоминается «непостижимое сознание Самости» (ачинтья атма пудгала), т.е. термин более ведантический, нежели буддийский, а в «Садхата сутре» говорится о вечном Сознании и о том, что Абсолют или Нирвана подобны невидимому бесконечному всепроникающему сознанию, которое сияет, также выдвигаются идеи близкие к идеям Упанишад и Шанкарачарьи о том, что осознанность (осознавание) есть вечный, неизменный центр личности, который есть единственное нечто абсолютное в этом мире непостоянства. Ученый Тибета Кедруб Дже, главный ученик Цзонхавы в своих «Основах буддийской тантры» пишет, что в его время (1385-1438 г.г.) из восемнадцати школ шраваков целых пять! школ не обладали собственно буддийским воззрением, поскольку были приверженцами невыразимой словами «пудгала атмы». Это школы: махасамата, ватсипутрия, уттария, дхармагуптика и бхадраяния, тем не менее, их считали буддистами остальные школы, поскольку они признавали Прибежище, дисциплину и Четыре Благородные Истины. Следуя этим критериям, философия Гаудапады, послужившая в первом тысячелетии основой для будущего ренессанса Адвайта-Веданты могла быть вполне разновидностью буддизма, а монашеские ордена, основанные Шанкарой, могли почти не отличаться от вышеупомянутых школ и считаться буддийскими, если бы они приняли авторитет буддизма.

1.2. Буддийская тантра и Веданта

Однако мы коснулись только раздела буддийской сутры. При анализе махаянских учений тантры и, в особенности, аннутара-тантры, различия уменьшаются в геометрической прогрессии, вплоть до их полного исчезновения в кульминационной колеснице ньингмапинской Ати-йоги. Последователи Махаяны и Махасангики прямо ввели в употребление идею абсолютной мысли, которая совершенно чиста по природе и обладает так называемой «светоносностью» или «лучезарностью» (прабхасвара читта). Эта идея и вовсе мало согласовывается с теориями дхарм стхавиров, а является, скорее всего, более поздним заимствованием из тантрического индуизма, присущего Упанишадам и монизму Адвайта-Веданты.

1.3. Адвайта-Веданта и тибетская Ати-йога (Дзогчен)

В соответствии с текстом разряда «упадеша», называемым «Ожерелье воззрений», входящим в Тибетский канон Тангьюр и приписываемым Падмасамбхаве (хотя многие исследователи сомневаются в этом), другие представители «неверных» индуистских воззрений называются «муртугпа», т.е. «нигилистами». «Нигилисты» по этому тексту обозначаются как те, кто утверждает, что все события происходят случайным образом, а не в силу кармы, а их учение называется здесь Уччхадавада.

Допуская возможность таких крайних взглядов в индуизме, всё же мы можем посмотреть на карму с абсолютной точки зрения, с позиции недвойственности, где нет ни субъекта, ни объекта, ни причин, ни следствий, ни связанности, ни освобождения, а есть лишь спонтанная игра, проявление абсолютной энергии, Пустоты, саморождённой естественной мудрости или Брахмана. Если мы допустим это, то такой взгляд, даже, как нам казалось бы, последователей крайних взглядов, вполне имеет право на существование, и он даже признаётся самими буддистами, к примеру, последователями высших школ Ньингмапа (Дзогчен), как вершина их философии. К примеру, тибетский святой этой школы Лонгчен Рабжампа в тексте «Драгоценная сокровищница Дхармадхату» занимает позиции в отношении причины и следствия более похожие на индуистскую школу мысли, нежели на буддийскую, говоря о том, что «для низших колесниц придерживаться закона причин и следствий допустимо, но для следующим высшим колесницам не подобает придерживаться ограниченных взглядов на закон причин и следствий».

Взгляды тибетской Ануттара-тантры, в особенности ее кульминационной колесницы Ати-йоги (Дзогчена), с точки зрения ведантиста являются заимствованием и развитием идей Упанишад, философии Гаудапады и Шанкары. Учение об «основе», «чистоте и совершенстве» изначального Ума, в особенности о его «манифестации» и способности к проявлению в виде лучезарной энергии, соответствует описанию ведантического проявленного и непроявленного всепроникающего Брахмана, или «Сат-Чит-Ананде» Упанишад, а также философии кашмирского шиваизма (школы «Пратхьябхиджня»). Такие выражения и обороты, встречающиеся в коренных тантрах Ати-йоги и упадешах, типа «как вода в воде», «молоко в молоке» и «масло в масле», «искра в пламени», указывающие на процесс растворения индивидуального «я» во всеобщем Источнике, устойчивая метафора «пространство внутри кувшина» внутреннего и внешнего пространства, и вовсе выглядят цитатами из индийских Упанишад. Стилистика языковых оборотов имеет мало общего с первоначальными буддийскими текстами, скорее они напоминают «Авадхута Гиту» Даттатрейи или обороты из древних Упанишад, которые возникли до появления Будды.

Очевидно, в этом кроется причина того, что в Тибете Учение Ати-йоги, школы Ньингмапа и Дзогчена, начиная с ХI-го века и до сих пор, не считались подлинным учением Будды и против них возводились обвинения в ереси (например в том, что Дзогчен возник под влиянием Чань, индуизма и Бона). Очевидно, что эти обвинения имели под собой основания. Согласно хроникам школы Ньингмапа ХVI-го века, тибетский принц Шива Од, пытался даже запретить воззрения Ати-йоги Ньингмапы, объявив, что это учение напоминает доктрину индуистской Адвайта–Веданты, и называл его этерналистским воззрением тиртхиков «мустэгпа». Среди критиков-ученых в Тибете и по сей день бытует версия о появлении учения Ати-йоги в Тибете, где упоминается история о трех шиваитских индийских йогах-сиддхах, приглашенных бонскими шаманами для лечения тибетского царя, которые восхитили бонцев своими магическими силами и принесли с собой в Тибет Веданту, от которых Бон позаимствовал индуистскую атрибутику в виде трезубца, свастики и костыля для медитации. С этим периодом связывают один из трех периодов в истории тибетского Бона, так называемый реформированный Бон. Есть предположение, что именно в этот период значительно выросло влияние учения Бон, которое заинтересовало многих тамошних буддистов.

Новое учение вскоре было интегрировано в буддийское мировоззрение, таким образом, образовав совершенно новую для тибетского буддизма школу Ньингмапа. Кстати сказать, в самом Тибете до сих пор ведутся дискуссии, является ли высшее учение Ануттара-тантры–Ати-йога школы Ньингмапа и Дзогчен Бона собственно буддийскими учениями или же они есть отклонение от истинно буддийского мировоззрения. Фактически, можно этот вопрос поставить так: «Является ли вершиной и кульминацией учений тибетского буддизма заимствованная из индуизма Адвайта-Веданта или же тибетский буддизм сам в своем развитии дошел до того же уровня, что и Адвайта-Веданта, испытав влияние Чань-буддизма в VIII в., когда Вайрочана учился у китайского мастера Чань Хэшана Махаяны?».

Многие ученые в Тибете, особенно школы Гелугпа, в XVII-XVIII в.в. не признавали подлинности тибетской Ати-йоги, к примеру, Сумпа Кхампо в своей книге «История буддизма», ч.2, говорит о том, что учение Ати-йоги в Тибет принес не Падмасамбхава, который был в Тибете всего лишь восемнадцать месяцев, а индийский садху в одеждах Падмасамбхавы, который заявил, что он, якобы, был Падмасамбхавой, и обучил тибетцев Адвайта-Веданте, т.е. нынешнему Дзогчену, убедив других, что это буддийские учения, затем эти доктрины были восприняты школой Ньингмапа. К слову сказать, многие исследователи считают это вымыслом или сектантской полемикой, тем не менее, есть факт отождествления учения Адвайта-Веданты и кульминационной колесницы в тибетском буддизме.

Некоторые буддисты отрицают наличие общих корней в кульминационной колеснице тибетского буддизма и Адвайта-Веданте, на том основании, что «Светоносная Ясность» в махаянском буддизме и «Основа» в тибетской Ати-йоге, это вовсе не то же самое, что этерналистский Абсолют в индуизме, что и «Светоносная Ясность» тантры, и «Основа» в Дзогчене все-таки не имеют независимого существования, т.е. их природа – Пустота, а потому это–не индуистская Шашватавада.

1.4. Что есть истинный этернализм?

Однако если быть последовательными, то и ведантический Абсолют, Брахман и Атман – это не застывшие этерналистские концепции, это всего лишь неадекватные указания, «общепринятая речь» (вохара вочана), условные концептуальные ярлыки, указывающие на нечто, что не определимо словами и познается только в связи с духовным опытом вне концепций в самадхи. Здесь слова концепций, логики не уместны при описании конечной реальности Брахмана, а, значит, мы не принимаем всерьез ни одну из концепций, ни Брахмана, ни Пустоты, зная, что это определенное концептуальное обозначение, не передающее саму сущность конечной Реальности. Значит, термин Брахман или Атман вовсе не может ограничить описание конечной Реальности как некую однозначную данность. В противном случае концепции Нирваны и Пустоты тоже могут быть признаны этерналистскими концепциями.

Здесь мы выходим на новый гносеологический уровень проблемы, то, насколько мы привязаны к концепциям вообще, и какое место мы им отводим в своем понимании Дхармы. С точки зрения сиддхов Лайя-йоги, этернализмом являются не понятия и концепции, а сама привязанность к любым концепциям, даже таким как «Абсолют», «Пустота» или «Будда» и объявление других учений ложными, так как они являются следствием веры в самобытие концепций и представляют собой истинный этернализм, которого практику следует опасаться.

Очевидно, что диалогу, между Адвайта–Ведантой и Ануттара-тантрой, высшими учениями буддизма, когда-нибудь предстоит произойти. Если говорить об отношении Веданты к буддизму, то многие школы индуизма считают буддизм учением «настика», т.е. нигилистами. Многие ведантисты рассматривают буддизм как разновидность Адвайты–Веданты, преувеличивающую негативную сторону Абсолюта, с использованием изречения «Нети, нети».

Среди многих пандитов, придерживающихся взглядов Двайта и Вишишта-двайта, есть взгляды на приход Будды, как на особую миссию Бога Вишну, который проявил себя в облике аватара, чтобы ввести в заблуждение демонов иллюзорной концепцией Пустоты, поскольку их неглубокое понимание не могло впитать в себя нечто большее, а именно – проявленный аспект Бытия. Среди них принято считать, что взгляды на высшее «Я», на Атман как на несуществующий, и взгляд на высшую Реальность Веданты (Брахман), как на Пустоту, – это негативная нигилистическая концепция, вроде попытки продать глупому королю невидимое платье, которое никогда на самом деле не шили.

2.1. Пустота и отсутствие самобытия «Я» в индуизме Упанишад

Тем не менее, в «Брихадараньяка Упанишаде» мы встречаемся с описанием отсутствия самобытия «Я» в диалоге брахмана Яджнавалкьи, который говорит своей жене, ученице Майтрейе, излагая ей Учение, очень похожее на буддийскую теорию о взаимозависимом происхождении и об отсутствии «Я»:

Кажется, что эти слова более уместны для буддиста, а не для персонажа самой известной из индуистских Упанишад.

Отсутствие «Я», Учение о Пустоте, термин для обозначения конечной Реальности (Пустота), центральное понятие буддизма, отнюдь не является только его прерогативой, и гармонично присутствовал в индуизме Веданты. В Упанишадах и в тантрических текстах, наряду с позитивистскими терминами Атман, Брахман, Пуруша, Ишвара, Пустота также описывается как Шунья–Ашунья.

2.2. Понятие Пустоты в тантре

В «Девикалоттаре», одной из главных шиваистских агам, говорится:

Читая эти строки, трудно поверить, что это не буддийские сутры. Однако, «Девикалоттара» является одной из самых авторитетных индуистских агам.

В тантрическом тексте «Шива Самхита», признаваемой большинством тантрических школ индуизма, есть описание практики медитации на Пустоту:

2.3. Взгляды Гаудапады и буддизм Нагарджуны

Доктор Радхакришнан упоминает, что святой Гаудапада, основоположник Адвайты, Учитель Говинды, который был наставником самого Шанкары, принимал некоторые буддийские взгляды, если они не противоречили его теории Адвайты. К буддистам Гаудапада обращался ввиду того, что его воззрение не находится в зависимости от какого-либо богословского текста или божественного откровения (Радхакришнан, «Индийская философия», том 2, гл.8, (14).

В знаменитой «Карике» Гаудапады, где изложены основные положения Адвайты, в последней четвертой главе «Тушение пожара» (Алата Шанти) имеются ссылки на взгляды йогочаров и неоднократно упоминается имя Будды. По мнению Радхакришнана, по языку и мысли «Карика» Гаудапады имеет поразительное сходство с трудами Мадхьямики и содержит в себе много иллюстраций, использованных в этих трудах.

Сам Гаудапада осознавал сходство своей системы мысли с некоторыми аспектами буддистской философии и даже протестовал против того, что его взгляды тождественны буддизму. В конце книги Гаудапада говорит: «Это не было сказано Буддой». Комментируя эти слова, Шанкара пишет: «Теория буддизма кажется похожей на Адвайту».

Радхакришнан утверждает, что работы Гаудапады носят на себе следы буддийского влияния, в особенности, виджнянавадинов и мадхьямиков. Гаудапада пользуется теми же аргументами, которые применяют виджнянавадины. Вместе с Нагарджуной, Гаудапада отрицает достоверность закона кармы в конечной реальности: «Нет ни разрушения, ни созидания, ни зависимых, ни стремящихся к Освобождению, ни желающих освободиться, ни освобожденных – это абсолютная истина».

Кроме этих пунктов, имеется сходство в терминологии, которое указывает на влияние буддизма. Сравнение с огненным кругом тоже часто использовалось в буддийских произведениях как символ нереальности. По мнению Радхакришнана, «Карика» Гаудапады представляет собой попытку соединить негативную логику мадхьямиков с позитивизмом Упанишад.

2.4. Философия Шанкары и буддизм

Если говорить о взглядах Шанкары, то, по мнению многих индийских исследователей, в действительности философия Шанкары более сродни буддизму, чем ортодоксальной Веданте. До 60-го года н. э., когда творил Шанкара, большинство ведантистов не поддерживало доктрину безличной реальности Брахмана. Ведантисты того времени были приверженцами не столько безличностного брахмана, сколько Махапуруши, высочайшей души, и звались философами (пурушавадинами). Пурушавадины учили, что цель Веданты – высшая личность. Так же по свидетельствам древних авторов, ведантисты того времени были приверженцами философии «единства и различия» (абхеда бхеда).

Философия Шанкары вызвала удивление у буддистов. Буддистский пандит Бхартрихари, живущий в одно время с ним, выражает удивление, что имперсональное учение Шанкары сходно с буддизмом, несмотря на то, что тот был последователем Упанишад.

Наконец, современный последователь Шанкары, пандит доктор Раджмани Тригунатит из «Гималайского института Йоги» в своей книге «Семь систем индийской философии» пишет, что идеи буддистских философов Шуньявады (вайдистов) очень близки идеям Шанкары. Многие современники Шанкары из противостоящих школ, такие как Ямуначарья и Рамануджа, неоднократно упрекали Шанкару в том, что он внедрил в учение Веданты буддистскую идею конечной Пустоты, заменив словом Брахман, Абсолют из Упанишад слово Шунья, (Пустота) и самого Шанкару называли «хромым буддистом», «переодетым буддистом», а его Майяваду называли «замаскированным буддизмом». В «Падма Пуране» Ишвара говорит Парвати: «Теория майи–это ложная доктрина, замаскированная форма буддизма. О, Богиня, я сам в образе брамина предлагал эту теорию в кали-югу». Многие оппоненты Шанкары, критикуя его Майяваду, утверждали, что его учение не что иное, как аранжировка и копия буддизма, и не соответствует Ведам. Доктор Радхакришнан пишет, что Виджняна бхикшу, комментируя систему Санкхья, указывает: «Теория майи, предложенная лицами, называющими себя ведантистами, представляет собой разновидность субъективного идеализма буддистов, эта теория не является догматом Веданты» («Индийская философия», гл. 8, «Адвайта-Веданта» Шанкары», 12).

Спустя тысячу лет трудно вообще представить Веданту без Шанкары. Встает закономерный вопрос, если Веданта Шанкары –это скрытый буддизм, что же вообще тогда Адвайта-Веданта? Что же вообще представляет собой Веданта, которую мы знаем?

Индуизм незаметно воспринял буддийские нормы поведения, осудил жертвоприношения животных, признал Будду как аватара Вишну, появились шактистские и шиваитские тантры индуизма, источник которых приписывается Будде («Махачиначарасара Тантра», «Рудра Ямала Тантра»).

Радхакришнан утверждает, что не подлежит сомнению, что Шанкара развивает всю свою систему из Упанишад, а «Веданта сутру» разрабатывает безотносительно к буддизму. Укоренившееся неправильное понимание религиозной истории Индии служит источником широко распространенного взгляда, что буддизм –религия, чуждая Ведам. Однако, по мнению Радхакришнана, Будда развивал лишь определенные воззрения на Упанишады, и он появился для укрепления ведической Дхармы, а не для ее подрыва. Этим и объясняется включение Будды в число аватаров.

Таким образом, даже при поверхностном рассмотрении, подобном этому, и подходе с точки зрения практики йоги (не академического ученого), рассеиваются горы тысячелетних предубеждений и вековые мифы, основанные на концептуальных ярлыках, служившие реальным препятствием к адекватному диалогу двух величайших учений: буддизма и Адвайта-Веданты. Воистину, иллюзия, основанная на мыслях, самоосвобождается, когда лишь только мы приложим к ней сверкающую ясность обнаженной осознанности.

В соответствии с учением Лайя-йоги мы не принимаем ни одну из концепций и ни одну из точек зрения, не причисляя себя ни к каким-либо философиям или институциональным религиям, не отвергаем их и не принимаем, пребывая в осознавании. Находимся в созерцательном присутствии, не очаровываясь мыслями и зная секрет их самоосвобождения. И нам по большому счету даже неважно, каким словом будет описана реальность – позитивным или негативным способом, и назовут ее Пустотой или Брахманом или чем-либо еще, вопрос, насколько мы близки к наставлениям сиддхов, т.е. осознанны в данный момент и различаем обнаженное осознавание от затмевающих ее концептуальных ярлыков. Поскольку осознавание находится вне концепций, мы пребываем в изначальной свободе осознанности, не следуя ни за одной из концепций. Мы доброжелательно воспринимаем любую из концепций, рассматривая ее как волны на поверхности океана, как игру энергий понятийного ума, спонтанно проявляющуюся на поверхности бездонного океана осознавания. Это спонтанное проявление не имеет ни единой капли самобытия и реально настолько же, насколько может быть реален рогатый кролик, который, танцуя, идет по радуге в город гандхарвов.