Скажи мне, как ты отдыхаешь…

С озадачивающей, даже тревожной неожиданностью вдруг подошла и стала у порога двузначная проблема: для одних — где взять лишний час, для других — куда его девать. На два, казалось бы, взаимно исключающих образа распадается понятие «человек сегодняшнего дня». Иванову не хватает ни времени, ни нервной энергии, в правом кармане у него успокаивающие, в левом — возбуждающие средства, в ход идет то крепкий кофе, то снотворное. Петров же слоняется после работы, не находя себе места, пустым, досадливым взглядом осматривая окрестный мир, где ему вроде бы нечего делать.

На первый взгляд представляется, будто перед нами две отдельные проблемы, которые поодиночке и решать. Но это лишь на первый взгляд. Оба столь несходные между собой облика нашего современника возникают на одной и той же почве. Значит, есть какая-то первопричина, обусловившая возникновение этой диспропорции, есть корень несоответствия. Какой же?

Чтобы ответить на этот вопрос, давайте заглянем в отдаленное будущее и там рассмотрим судьбу понятия «свободное время», отдых.

Почему именно отдых?

Отдых потому, что только для него и открываются впереди самые радужные виды. Исторически обречены на вымирание, как мы все понимаем, затраты времени на домашнее хозяйство, на длительные переезды к месту работы и т. п. Имеет тенденцию постоянно сокращаться и обязательное рабочее время. Можно привести для подтверждения красноречивые цифры: в 1956 году средняя продолжительность рабочего времени в промышленности страны составляла 7,96 часа. в 1961 году она падает до 6.7 часа. Соответственно возросло на 5,4 процента и внерабочее время.

Выходит, что прочему тлеть, а отдыху цвесть. Может статься, что от него как наиболее перспективной временной категории будет зависеть наша жизнь через двести и две тысячи лет.

Итак, будущее… Мир XXV или XXX века. Под землю спрятались высокоавтоматизированные заводы. Денег нет — не в современном, конечно, а в абсолютном смысле — и распределение благ означает лишь их доставку потребителю. Возникли новые виды искусства и новые — наслаждений. Теперь мы не только смотрим спектакль, но подключаемся к сознанию великого артиста, вдесятеро увеличивая радость сопереживания, не просто слушаем нового Рихтера, а исполняем вместе с ним любимое произведение…

Хотя, пожалуй, остановимся. Наше рассуждение что-то уж слишком похоже на воздушный замок. Конечно, приятно подключиться к Гилельсу^{1} XXV века. Но нечестно описывать такую возможность даже не намекая, как ее реализовать.

Поэтому вернемся на землю и попытаемся соотнести вышеописанные отрадные картины с окружающей нас действительностью. Ожидают ли нас какие-либо трудности на пути в то далекое завтра? Несомненно, и с этой точки зрения вопрос, поставленный Г. Волковым («Литературная газета», № 80), — захочет ли общество будущего избавиться от творческой деятельности? — лучше заменить другим: «Сможет ли?» Вероятно, нет. И слава богу, что так. Иначе мы выродились бы в бездумных гедонистов.

Итак, трудности…

Обратимся к теме роста потребностей.

Если бы пятьсот лет назад нашему предку сказали, что свет он сможет зажигать одним движением пальца, он ответил бы, что тогда останется сидеть сложа руки. Но вот миновали столетья, а мы далеки от предсказанной позы. Куда там. Иному побриться некогда, и в отходящий вагон метро он кидается, как коршун на добычу.

Изменится ли положение в будущем? Скажем прямо — впереди у нас нет ни подлинно свободного времени, ни полной свободы выбора, и речь в обоих случаях может идти только о мере свободы. Правда, и этого довольно, чтобы сделать мир прекрасным для всех.

А как его делать? С помощью нашей науки, естественно. Однако здесь тоже не все так просто. Даже если считать, что способность мозга к восприятию информации бесконечна, то все равно фактом останется необходимость постоянно увеличивать срок обучения специалистов.

Непрерывно возрастающий объем необходимых знаний и нарастающий темп этого роста потребуют все больших усилий, все большего времени на овладение даже обязательным минимумом.

А теперь давайте присмотримся к сегодняшнему дню. Ни для кого не секрет, что страдают от недостатка времени прежде всего работники умственного, «онаученного» труда, а также те, кто, сочетает физический с немалым умственным. Вот где открывается ларчик! Если сегодня кому-то не хватает времени, то это оттого, что кто-то другой тратит его попусту. Уже сейчас каждый, кто позволяет себе трудиться недостаточно квалифицированно, фактически крадет время у своего соседа. Инженер Иванов живет в постоянной спешке, потому что инженер Петров не умеет наладить автоматическую линию. Он хотел бы, но не в состоянии — не довелось подготовить себя к этому. А рабочий Иванов вечно торопится, потому что не только учится, но еще и работает на заводе. А без его доли труда государство тоже не может обойтись, так как рабочий Петров — у него семья, да и образования не хватает — производит из столько, чтоб ответить и за себя и за товарища.

А когда же инженеру Петрову и рабочему Петрову заняться тем, чтобы поднять себя на новый уровень? Есть, конечно, различные курсы. Но, во-первых страна не может сейчас всех поголовно охватить курсами, а во-вторых, после напряженной работы многим хочется просто отдохнуть.

Отдохнуть! Вот тут-то мы подходим к тому, с чего начали. Планета, чтобы просто жить и тем более — благоденствовать должна стать планетой ученых, творцов, интеллигентов в широком смысле. Главной же для людей неквалифицированного труда возможностью приобщиться к науке является разумно использованный отдых. Будущее человечества зависит не только от того, как оно станет работать, но и от того, как отдыхать.

Нужно понять жесткую связь между категориями «отдых» и «работа». Если члены общества в свободное время, отдыхая, не готовят себя к творческой деятельности, то это — в силу одного лишь даже прироста населения — вскоре откликнется вынужденным увеличением рабочего времени. Если будут вырастать поколения не творцов, а потребителей, если содержание отдыха будет изменяться в худшую сторону, просто не изменяться или изменяться к лучшему, но недостаточно быстро, сам отдых начнет съеживаться и исчезнет совсем. Вот тогда-то и всплывают прорицания некоторых западных социологов о голодной и тесной солнечной системе.

Но как обстоит дело с отдыхом у нас в стране?.. Пожалуй, нет оснований для тревоги, но есть — для озабоченности.

Что бы ни говорили мы об эстетической ценности матча между «Зенитом» и «Пахтакором», нас не может не оставлять пусть смутное, но неизбежное опасение, что тысячные толпы, спешащие к стадиону, все-таки убивают время. Естественно, человек не способен заниматься только постоянным усовершенствованием самого себя. Всегда будет приятно и необходимо попросту пройтись пешком, потанцевать, поговорить с приятелем. Но дело в том, что уже возник слишком значительный перевес зрелищного момента в футболе над функцией пропаганды спорта. Это же относится и ко многому другому.

Раздумья об отдыхе начались. В 1958–1959 годах Институт экономики Сибирского отделения Академии наук СССР и Научно-исследовательский институт труда развернули исследования в области внерабочего времени. В октябре 1960 года в Новокузнецке была проведена первая научная конференция «Свободное время трудящихся в условиях сокращенного рабочего дня». Появилась серия статей, рассеянных по различным изданиям. Возникла и наша дискуссия. К сожалению, большинство исследований слишком эмпирично, а другая часть — недостаточно определенна.

Еще раз обратимся к статье Г. Волкова, напечатанной в «Литературной газете» 8 июля нынешнего года^{2}, — серьезной, наполненной, но со следами той же болезни «общности».

«…советский трудящийся получает возможность посвятить свободной творческой деятельности и духовному развитию почти столько нее времени, сколько он отдает необходимому труду».

Действительно, советский трудящийся получает такую возможность. А как относительно реализации? Ведь если построить стадион на полмиллиона зрителей, где тот же «Зенит» будет пропускать либо забивать мячи, то это мало подвинет нас к «творческой деятельности» и «духовному развитию». Может быть, даже наоборот!

Кроме того, хорошо бы при рассмотрении конкретных вопросов рассуждать с большей мерой конкретности и в деловом разговоре об отдыхе не оперировать сегодня недифференцированным понятием «советский человек».

Мы все равны, но не одинаковы. В выборе форм отдыха — библиотека или пивная — человек тоже не так свободен, как может показаться. Это проблема формирования облика современника. «Скажи мне, как ты отдыхаешь, и я скажу тебе, кто ты».

Что же можно сделать немедленно? В плане увеличения резерва свободного времени могут быть различные реформы.

Что касается использования свободного времени, необходимо прежде всего изучить существующее соотношение активных и пассивных форм отдыха, сделать решительный крен в сторону первых. Чтобы наши инженер Петров и рабочий Петров, отдыхая радостно и содержательно, при этом же готовились разгрузить не имеющих времени инженера Иванова и рабочего Иванова. Нам нужно меньше трибун вокруг спортивных площадок, но больше самих площадок.

И, наконец, каждый должен не только тратить, но и растить «драгоценную материю». Время, как пишет Генрих Батищев в статье «Час, помноженный на века»^{3}, аккумулировано в окружающих нас предметах и явлениях. Время можно «сгущать», растить. Представим себе на миг тот огромный фонд часов и минут, который дал своим современникам и будущим поколениям изобретатель пенициллина Александр Флеминг. Не каждому дано быть Флемингом, но немало и других возможностей. Рационализация на производстве или колхозном дворе, умело найденная точка приложения сил для осуществления важного мероприятия, умный фильм и веселая цирковая программа — все протекает во времени, ничто не безразлично к нему.

И надо бороться против уничтожения времени. А оно нередко убивается: свое — если слушаешь пустую радиопередачу, свое и чужое — если такую передачу сочиняешь. Приняв это во внимание, мы увидим, что далеко не так безобидно транслирование, например, на многомиллионную аудиторию бессодержательных, как мне кажется, многих «фельетонов» Эмиля Радова или Бориса Брунова. И пусть нам не говорят: «Выключите телевизор, если вам не нравится». Остроты, с какими нельзя выступать в самом тесном семейном кругу, песенки, создаваемые способом подмены десятка слов в популярном произведении другим десятком, — все это крадет у общества миллиарды (не миллионы!) часов, которые могли бы быть отданы другому, наполненному творческой радостью занятию. Все это отзовется в будущем, и все это задевает, наконец, и вас, вечно спешащие инженер, врач и рабочий Ивановы.

Здесь мы сталкиваемся с той обратной связью, которая существует между двумя нашими типами современника. Коли первый не помогает второму разумно организовать отдых, нескоро этот второй разгрузит первого. Если говорить о телевидении, — а о нем нельзя не говорить, рассматривая проблему отдыха, — то каждая хорошая телепередача прибавляет в конечном счете времени Иванову, а всякая плохая — отнимает. Но это, как бы то ни было, частность. Общий же вывод, по-моему, ясен.

Время — материя не ваша и не моя, а общая. Если кто-то тратит его зря, нехватка ощутится всеми.

В обозримом будущем каждый гражданин Советского Союза должен стать ученым, а каждый ученый — быть гражданином. Это взаимосвязанный процесс. Не сразу сказывается влияние прекрасной песни, хорошего романа и повести. Но ведь мы как общество и жить собираемся не двадцать и даже не только две тысячи лет.

Грядущее зависит от того, как мы станем тратить время, в том числе (а в перспективе главным образом) время отдыха.

«Литературная газета» № 128, 28 октября 1965 года