Скалолаз. В осаде

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Здесь считали деньги. Много денег.

Но их не только считали. Их еще складывали аккуратными стопками по сто купюр, оборачивали банковскими лентами и получались весьма симпатичные бандерольки.

Тревис Джойс любил деньги. Уважал деньги, а вернее, те блага, которые они давали. Без подобострастия. Плюс ко всему этому, Тревис Джойс еще и охранял деньги. Собственно, в этом-то и состояла его работа: охранять деньги, ибо он работал старшим группы сопровождения службы безопасности Денверского отделения Министерства Финансов.

Невысокий, хотя и коренастый, Тревис выделялся в общей армии широкогрудых, высоких охранников. Словно компенсируя эту свою малозаметность, он являлся на службу раньше остальных сотрудников службы безопасности. Кто-нибудь мог бы подумать, что этот парень — служака, жаждущий поскорее вскарабкаться по всем ступенькам служебной лестницы. И нельзя сказать, что это ошибка. Но была тут и другая причина. Тревису просто доставляло удовольствие заходить в безмолвный операционный зал и смотреть на десятки машин, которые через полчаса оживут и начнут работать, работать, работать на благосостояние его страны, а точнее, ее финансового идола. Купюры, купюры, купюры, сотни, тысячи, миллионы купюр проходят через руки сотен служащих. Нескончаемая, засасывающая, зелено-серая денежная река.

А еще Тревис Джойс любил наблюдать за людьми. Интересно, сколькие из этих безликих человечков задумывались о том, что в течение всего лишь одного дня они владеют состояниями, в сравнении с которыми империя Морганов покажется просто сбродом нищих побирушек.

Тревис улыбался своим потаенным мыслям. Он рассматривал снующих по залу, склонившихся над машинами, сидящих за компьютерами людей, пытаясь отыскать в их глазах особый блеск. Финансовые тузы, отправляющие гигантские, баснословные суммы одним движением пальца в другие города, штаты, во все уголки страны и даже мира. Кто из них осознавал это?

О чем думает вон та смазливая девчонка, держащая в руках тугие пачки? Не меньше миллиона! Или вон тот тщедушный очкарик, рядом с которым стоит здоровенный чемодан с миллионами долларов? Точнее, с тридцатью тремя миллионами! О чем? Могущество, сосредоточенное в их руках, сделало бы их за секунду самыми уважаемыми людьми страны…

Скучно. Скучно до зевоты, до ломоты в висках. Все они, если кто-то действительно задумывался о том же, о чем сам Тревис, прекрасно понимали: эти мысли, планы и желания всего лишь дым. Химера, не более. Бумажки, бесполезная груда резаной бумаги. В этом заведении обычная салфетка, туалетное полотенце стоит больше, чем тысячедолларовая купюра, ибо купюра имеет ценность лишь за стенами этого здания, а вынести их абсолютно невозможно. За это отвечали люди Уолтера Райта — начальника всей службы безопасности. О нем отзывались коротко и точно: «Самый дотошный и хитрый сукин сын на все Соединенные Штаты».

При этой мысли Тревис вновь улыбнулся. Он-то так не считал. Есть сукины дети куда хитрее, чем Уолт. Куда хитрее. Этот парень — Райт — похоже, мнит о себе слишком много. Наверное, потому, что не знаком с Квейланом. Эриком Квейланом. Но случись такое, Уолту было бы чему поучиться. Это-то как пить дать.

Тревис поймал себя на мысли, что, пожалуй, он слишком долго стоит у одной машины. Хорошо еще, что работа дает ему преимущество совершать подобные поступки, не вызывая бестолковых домыслов. Но попробуй сделать то же самое кто-нибудь из обычных служащих.

Тревис сунул руки в карманы брюк и, не торопясь, пошел через зал. Ничего странного. Обычный осмотр перед весьма ответственным полетом. Никто из этих людей не знает точно, когда и куда повезут деньги, но сам факт полета, конечно же, ни для кого не секрет. Другое дело, что все подробности предстоящего рейса известны лишь ограниченному кругу лиц. Сумма же… а что собственно здесь особенно секретного? Сто миллионов долларов. Не так уж и много. По здешним меркам, естественно.

Тревис вытащил руку из кармана и поправил наплечную кобуру со «спящей» в ней девятимиллиметровой «береттой». Он не любил оружия, но уважал силу. А оружие, несомненно, таковой обладало.

Пройдя мимо длинного ряда счетных машин, упаковывающих банкноты, Тревис Джойс направился в дальний конец зала, где как раз сейчас заканчивали раскладывать груз в большие чемоданы, оснащенные двумя степенями защиты. Позже, перед самой отправкой, в них еще вложат сигнальные радиобуйки. В самолете чемоданы будут заперты в специально отгороженное помещение — стальные клетки с замками особой секретности — при попытке взлома которых срабатывает защитная система блокировки и открыть клетку можно будет лишь при помощи специалиста из департамента. Кроме того, автоматически включатся радиобуйки и система космической связи, подающая сигнал тревоги. Ни один человек не сможет похитить груз из самолета. Ни один человек не сможет взломать клетку.

Довольная улыбка вновь пробежала по круглому лицу Тревиса. Высокий лоб с могучей, до затылка, лысиной, которую не могли скрыть уже никакие ухищрения парикмахеров, сморщился, усы — густые, пшеничного цвета — топорщились, настороженные голубые глаза-льдинки прищурились. Однако, уже через мгновение лицо Тревиса приобрело свое нормальное выражение — абсолютного спокойствия. Непробиваемой невозмутимости. Он старался, чтобы все, все без исключения, знали его именно таким. Бесстрастным. Этот имидж сослужил ему неплохую службу. Во-первых, начальство заметило молчаливого исполнительного агента и ему достаточно быстро удалось продвинуться до старшего группы, чего он и добивался, а во-вторых, то же начальство — включая Уолта Райта — было убеждено в его надежности, педантичности и непогрешимости. Конечно, не только из-за внешнего спокойствия, но и из-за некоторых мелочей. Например, из-за недавней попытки похищения ценного груза. Тогда Тревис проявил «недюжинный героизм», лично пристрелив двоих «грабителей». Правда, потом оказалось, что парни были совсем сопливые, да к тому же здорово «под кайфом». Но ведь ему некогда было разбираться, верно?

…Тревис словно вновь оказался в аэропорту Сан-Франциско. Палящее солнце превратило бетон в раскаленный противень. Пиджак, скрывающий оружие, моментально обрел тяжесть средневековых доспехов. Он жег спину. Тяжелый «атташе-кейс», до отказа набитый плотными тугими пачками, здорово оттягивал руку. Тревис шагал впереди. Ему вовсе ни к чему было оборачиваться. Шаги Лендфорда и Эдмета звучали в полуметре за спиной. Резкий звук ударялся о выжженный белый небосвод и падал вниз, словно бомба. Тревис морщился. Эти шаги отвлекали, мешали сосредоточиться.

Агенты не пошли к главному терминалу, а двинулись правее, огибая массивное стеклянно-алюминиевое строение по боковой дорожке, в конце которой, на специальной площадке, должен ждать «шевроле-пикап». Бронированная машина местного отделения министерства, предназначенная для перевозки денег. А их было вполне достаточно. Почти пять миллионов долларов.

Тревис, прищурясь, обернулся к зданию аэропорта. Внутри, неразличимый за голубоватыми, отражающими солнечные лучи стеклами, стоял Эрик Квейлан. Полицейский не мог видеть его, но знал, что так оно и есть. Там, в толпе пассажиров, улыбающийся своей мягкой кошачьей улыбкой. Наверняка, в каких-нибудь цветастых шортах и рубашке навыпуск, да еще и в сандалиях. Это уж точно. Квейлан как-то упоминал, что любит сандалии.

Тревис вздохнул и переложил чемоданчик в левую руку. Правая ему сейчас понадобится. Сердце билось ровно и сильно. Он ни капли не волновался, потому что знал, чем закончится сегодняшняя затея. Он знал. Не знали те двое, которые, скорее всего, сейчас дико потея и пукая от страха, наблюдали за ними. Точнее, за чемоданчиком! С тем самым животным блеском в маслянистых свиных глазках. И ладони у них мокрые от пота. И они вытирают их о свои грязные джинсы. А воняет от этих ребят тухлятиной. От них всегда воняет тухлятиной, чесноком и вареными овощами. Ладони с черными нечищенными ногтями оглаживают прилипающие к тощим мокрым животам пистолеты, спрятанные под вонючими, заляпанными жирными пятнами майки. Засаленные волосы, не помнящие расчески, свисают прядями. На бледных от страха губах кривые ухмылки.

Дешевые ублюдки. Они думают, что сегодня станут богатыми, завалятся в грязные скрипучие кровати со своими грязными дешевыми шлюхами, нанюхавшись самого дорогого «кайфа», который смогут достать с такими «бабками».

Тревис не заметил, как начал злобно улыбаться. Бешенство, оно подступило, затуманивая взгляд. Хотелось заорать, выхватить пистолет и начать палить во все стороны. Он терял контроль над собой. Существовало лишь бешенство и двое паршивых, вонючих, грязных гов…в, прячущихся в служебном коридоре.

Тревиса не интересовало, как Квейлан устроил им это, почему никто не гонит этих ублюдков. Возможно, потом, позже, кто-то из служащих найдет трупы, разумеется, в одном из подсобных помещений. Или нет? Какая разница. Слишком крупная игра.

До двери с табличкой «Только для технического персонала аэропорта» оставалось не более двадцати метров, когда она вдруг приоткрылась. Тихо, без малейшего звука…

… Тревис поднял руку и незаметным движением расстегнул пуговицу пиджака…

… и две согнутые тени метнулись им навстречу, выхватывая — они оказались не в майках, а в широких «гавайках» — тяжелые пистолеты.

Тревис вдруг стал слышать звуки, которых никогда не смог бы различить при обычных обстоятельствах. Вот хрустнул камешек под подошвой остроносого, ползущего по всем швам сапога одного из налетчиков. Вот зашуршала костюмная ткань — Лендфорд потянулся за пистолетом…

Но он был быстрее и проворнее. Он просто обязан быть быстрее и проворнее и сделать это прежде, чем Лендфорд и Эдмет схватятся за пушки.

И он сделал. «Беретта» в его руке полыхнула пламенем, и первый же из грабителей, пошатнувшись, словно споткнулся о невидимое препятствие, и, нелепо дернув руками, рухнул на пышущий жаром бетон, раскатав в пушистой пыли шарики собственной крови.

Второй налетчик сбился с конской рыси и растерянно остановился. На лице его появилось выражение детского недоумения: «Как же так? Ведь мы должны были…» Он даже раскрыл рот, чтобы сказать что-то, и Тревис тут же с удовольствием всадил пулю в эту черную гнилозубую дыру. Парень захрипел и начал валиться на спину. Поэтому второй выстрел снес ему нижнюю челюсть и остатки затылка. Он, уже мертвый, рухнул на тело своего приятеля.

А со стороны стоянки уже бежали люди, вынимая на ходу оружие. От терминала тоже двигались любопытные. Впереди, тяжело и мощно, как самоходки «Абраамс», неслись два здоровых полицейских, сжимающих в широченных ладонях «кольты». А чуть дальше, у самого выхода на летное поле, Тревис увидел его.

Квейлан действительно был одет в аляповатые, но никого не удивляющие в этом краю туристов шорты и рубаху. На голове сидела широкая, довольно идиотская соломенная шляпа. Он смотрел на Тревиса своим затянутым дымчатой катарактой мертвым глазом и улыбался. Улыбался и медленно кивал головой…

… Никто не знал, что этих ребяток подставил Квейлан. Да. Они были нужны друг другу. Он и Эрик Квейлан — отличный тандем, почти созревший до реального, весьма приличного результата.

— Мистер Тревис?

Тревис обернулся. Молоденькая симпатичная секретарша Райта приближалась к нему, держа в руках бумаги на подпись.

— Груз уже готов.

— Прекрасно, — Тревис мельком взглянул на ее довольно откровенно демонстрируемую грудь и пригладил двумя пальцами усы. — Кто наблюдал за упаковкой?

— Агент Лендфорд. Он и агент Эдмет отправили груз в отдел безопасности. Там поставят…

— Радиомаяки. Я знаю, спасибо.

Девушка кивнула, протягивая ему бумаги. Ее волосы всколыхнулись, и весьма очаровательно, но полицейский, казалось, этого даже не заметил. Он расписался на ходу и секретарша кивнула еще раз. Ей не очень-то нравился этот угрюмый крепыш.

— Мистер Райт ждет вас в отделе контроля.

— Что-нибудь важное?

— Похоже, у вас попутчик.

Тревис мгно! енно остановился и девушка едва не ткнулась ему в плечо.

— Что-то не так? — спросила она.

— Попутчик? — нахмурился полицейский. — Это какая-то ошибка. Мы везем важный груз и… Хотя, впрочем, сейчас все прояснится. Значит, в отделе контроля?

— Да. Он ждет вас.

— Хорошо.

Тревис повернулся и направился к большой стеклянной двери, за которой располагался отдел информации.

Выходя из зала, он столкнулся со служащим из отдела безопасности.

— Мистер Тревис, груз будет готов через десять минут.

— Очень хорошо.

Обычно Тревис ограничивался фразой, состоящей из двух-трех слов. Болтливость, как известно, никогда не ставилась в заслугу и не ценилась в этом ведомстве. Да, собственно, он и сам не любил много говорить. Не от недостатка мыслей — с чем, с чем, а с этим-то у него все было в порядке — а просто от определенного желания сохранить в неприкосновенности свой собственный маленький мирок. Тревис никогда и никому не рассказывал о себе всего. Даже Квейлану. Хотя, почему «даже»? Ему в особенности. Тревис прекрасно понимал, что за человек его партнер. Он отчетливо осознавал, на что идет, когда год назад пожал Эрику Квейлану руку. Кроме того, отлично представлял, чем может закончиться для него затеянная ими авантюра. Однако, на такой случай у него было кое-что припасено. Небольшая страховка и довольно весомый контраргумент, пока покоящийся в наплечной кобуре. На все случаи, в любое время.

Тревис толкнул стеклянные двери, но уже за мгновение до того, как сделать первый шаг, он заметил стоящего посреди зала Райта — высокого, коротко стриженного негра, немного нескладного, ровно настолько, чтобы никто не воспринимал его слишком серьезно, пока не сталкивался нос к носу в каком-либо деле — чуть толстоватого, с выпученными, неправдоподобно голубыми глазами за стеклами изящных очков, слеповато торчащих на круглом щекастом лице, украшенном толстым приплюснутым носом. Начальник службы безопасности что-то спокойно объяснял высокому осанистому брюнету средних лет. Из-за подчеркнуто строгого серого костюма и выставленной напоказ короткой кобуры, прилаженной к поясному ремню, Тревис с вполне обоснованной уверенностью мог заключить, что этот парень — фэбээровец. Или?..

Мысль была неожиданно страшной. Тревис ощутил, как его бросило в жар. Рубашка прилипла к телу, а галстук, до этого удобный и достаточно свободный, стал подобен удавке. У полицейского перехватило дыхание. Кровь застучала в висках.

Или из Интерпола, а то и того хуже — из Разведывательного Управления или УНБ. Неужели они узнали о Квейлане? Дьявол!

Тревис замедлил шаг и даже остановился. Правда, всего на секунду. «Скорее всего, федерал ничего не заметил», — решил он. Ну и хорошо. Зачем паниковать? У них не может быть никаких доказательств. Даже, если допустить, что какому-то из этих ведомств стало известно о его контактах с Квейланом, они ничего не смогут инкриминировать персонально ему. Сопляки, которых он прикончил? Дерьмо собачье! Те двое действительно пытались захватить груз, тут все чисто. Лендфорд и Эдмет подтвердят это хоть под присягой. Что еще? А ничего. У них ничего нет.

Райт заметил Тревиса и неопределенно протянул:

— Ага…

Брюнет моментально обернулся. Его цепкие глаза впились в лицо полицейского. Тот абсолютно спокойно ответил на взгляд и даже позволил себе немного улыбнуться. «Что ты надеешься найти, парень, а? Может быть, думаешь, что от одного твоего грозного взгляда я бухнусь на колени и напишу полное признание во всех смертных грехах? В таком случае, ошибаешься, гов…к!»

Не слишком быстро, хотя и не задерживаясь специально, Тревис подошел к Райту. Негр снял очки, протер их, близоруко щурясь, водрузил на нос и лишь после этого сообщил:

— Мистер Тревис, это — агент Мастерсон, ФБР.

Тревис спокойно, даже с некоторым безразличием протянул руку и представился:

— Тревис Джойс. Можно просто Тревис. Или просто Джойс.

Брюнет улыбнулся. Хорошая у него была улыбка. Открытая, обаятельная. Тревису такие не нравились. Дерьмо. Сукин сын. Зачем улыбаться совершенно незнакомому человеку? Из вежливости? А если у собеседника вместо мозгов — помойка? Яма с нечистотами. Тогда как? Все равно улыбаться? В задницу. Он не станет улыбаться кому попало. Хотя бы потому, что в отношениях с партнерами честен. Как и Райт. Уолтер тоже, кстати, не слишком часто скалится. А ты, агент ФБР Мастерсон, лживый ублюдок. И улыбка у тебя лживая. Вот так.

— Мистера Мастерсона переводят из Денвера в Сан-Франциско, — продолжал тем временем Райт, — и здешнее отделение Бюро попросило в знак профессиональной признательности подбросить его.

Тревис бросил быстрый взгляд на федерала. Тот даже не счел нужным сделать вид, что его интересует разговор. Просто стоял и с любопытством глазел по сторонам. От былой, вполне, между прочим, профессиональной улыбочки не осталось и следа. И это разозлило Тревиса еще больше.

— Но, сэр, — жестко возразил он, — это секретный груз и, насколько мне известно, нам запрещено брать на борт посторонних. К тому же, ФБР, хотя и подчиняется, как и мы, Вашингтону, но никоим образом не может указывать нашему ведомству.

Брюнет удивленно посмотрел на него.

«Что, братец, достало? — не без злорадства подумал полицейский. — Свою дерьмовую манеру приходить куда угодно и совать свой дерьмовый нос во что угодно можешь засунуть себе в задницу. Здесь тебе не Бюро».

— Я знаю, мистер Тревис, — ответил Райт, — но это просьба дирекции. Учитывая же дружественные отношения между нашими службами…

— Хорошо, — вдруг скупо улыбнулся Тревис, чем удивил Мастерсона еще больше. — Пожалуй, лишняя охрана со стороны ФБР нам не повредит.

— Замечательно, — кивнул Райт.

— Да, тут всегда так, — констатировал полицейский. — Тебе скажут, ты соглашаешься. У вас тоже так?

Вопрос адресовался Мастерсону. Тот понял, что все в порядке и вновь сверкнул белозубой улыбкой.

— Примерно в том же духе. Везде есть начальство.

Райт пропустил последнюю фразу мимо ушей.

— Сейчас я вас коротко проинструктирую относительно этого рейса. Мы везем самый ценный груз на все Соединенные Штаты. И самый бесполезный одновременно.

Мастерсон вежливо вздернул брови. Похоже, его не особенно волновало то, что говорил собеседник. Скорее, федерал проявлял лишь определенную деликатность, хотя и это уже могло удивить кого угодно, учитывая славу, плотно закрепившуюся за Бюро. Вряд ли со времен Гувера там что-то изменилось к лучшему.

— Банкноты достоинством тысяча долларов каждая. Всего на сто миллионов. Они все переписаны, — пояснил Райт, поняв гримасу Мастерсона по-своему.

— Вы тут всегда говорите о подобных вещах громко? — действительно удивился тот. — Я имею в виду…

— Да, я понял, — улыбнулся негр. — Все это — далеко не тайна. Вряд ли можно удержать такую информацию в секрете, особенно здесь, где едва ли не каждый второй так или иначе связан с подготовкой груза к отправке. Но в этом нет ничего страшного, поверьте.

— И все-таки, может быть, было бы надежнее засекретить информацию?

— Конечно, за пределами этого здания никто, включая уборщиков, не скажет ни слова о сумме груза. Все служащие до единого проходят инструктаж и подписывают соответствующий документ.

— Однако, я читал доклад о том, что один раз на ваших курьеров уже было совершено нападение с целью захвата груза.

— А мы и не собираемся скрывать этого, — Райт нахмурился. — Кстати, нам так и не удалось выяснить источник утечки информации, хотя мы провели очень тщательную проверку.

— Вашему ведомству следовало бы быть осторожнее.

Райт уставился на федерала тяжелым взглядом.

— Приятно слышать это от агента ФБР, — наконец сказал он. — У вас есть какая-то информация относительно наших людей?

— С чего вы взяли?

— Агент Мастерсон, как вы думаете, я зря занимаю свое место?

Брюнет засмеялся. Смех этот, напряженный и скованный, потонул в треске телетайпов и писке компьютеров.

— Прошу прощения, я не хотел задеть вас. Видимо, взял не тот тон, — он развел руками. — Если бы мы располагали какой-нибудь информацией, то немедленно передали бы се вашему ведомству. Поверьте, я совершенно ии на что не намекал.

О’кей. Значит, мне просто показалось, — Райт, однако, не сразу отвел глаза, а продолжал еще некоторое время разглядывать федерала, словно пытаясь уличить того во лжи. Тем не менее, на ставшем вновь беспечным лице Мастерсона не отражалось ничего, кроме праздного любопытства. Негр продолжил. — Как вы знаете, мы перевозим груз самолетом. Это опять же продиктовано соображениями безопасности. Можно остановить м пину, пустить под откос поезд, но никому еще не удавалось захватить поднявшийся в воздух самолет. Это невозможно.

— Не надо так говорить, — вмешался Треви. — Агентство и Казначейство — самые суеверные из сех федеральных служб.

— Это уж точно, — вновь расплылся Мастерсе s. — Но им и следует быть именно такими…

Серо-зеленый «лендровер» резво летел по дороге, с обеих сторон которой все еще лежал мартовский снег. Правда, не такой белый и пышный, как в разгар зимы. Этот, весенний, был похож на облезлого кота или грязную губку. Днем солнце пригревало достаточно сильно и он тек, сползал на дорогу мутными ручейками. Кое-где образовались гигантские лужи, в которых плавали кусочки льда, почти невидимые в стылой воде. Колеса машины поднимали фонтаны брызг, вновь выплескивая их на обочину. И снег, продырявленный каплями, изъеденный погодой и солнечными лучами, проседал еще больше.

Зато сосны, украшенные тающими шапочками снега, смотрелись нарядно и празднично. «Лендровер» бежал по серой полосе мокрого асфальта, а за ним торопилась тень. Светлые клочья пара поднимались над дорогой. Влажные пятна уже начали подсыхать, уменьшаясь в размерах, а к полудню, когда начнет припекать совсем по-летнему, скорее всего, исчезнут совсем, оставив о себе лишь воспоминания.

У самого горизонта, неровного, вздымающегося пиками гор, темнела узкая свинцовая полоска. Она предупреждала о грядущей непогоде. Полное безветрие не оставляло никаких шансов на то, что гроза может разойтись или пройти стороной. Скорее всего, часам к четырем-пяти вечера разразится настоящий буран. Но вполне возможно, что кому-то повезет и ветер внезапно переменится, хотя Гейб не хотел этого. Пусть сыплет снег, пусть воет ураган, пусть горы завалит по самые вершины, пусть заметет весь мир, тогда, по крайней мере, этот день потеряет свое пугающее сходство с тем, другим, оставшимся за спиной. Восемь месяцев воспоминаний. Восемь месяцев совесть не давала ему заснуть, но даже если сон приходил, он являл собой одну и ту же картину. Глаза. Жуткие глаза Сары, застывшие, стеклянные, в тот момент, когда она поняла, что через несколько секунд умрет. Эти глаза впечатались в его сны и не хотели покидать их.

Двигатель истошно завыл. Гейб не заметил, как выжал педаль газа до самого пола. «Лендровер» в считанные секунды развил такую скорость, что увидь кто из туристов «сумасшедшего лихача», у них глаза полезли бы на лоб. На столь узкой и скользкой дороге, как эта, никто не решался ехать быстрее тридцати миль. А сейчас стрелка спидометра уверенно перевалила за восемьдесят.

«Если ты сейчас не нажмешь на тормоз, — мрачно подумал Гейб, — то уже через полминуты сможешь лично извиниться перед Сарой за то, что не удержал ее».

Сбросив скорость, он повел «лендровер» аккуратнее, внимательно наблюдая за дорогой. Это на какое-то время отвлекло его от мучительных воспоминаний. В общем-то, Гейб знал шоссе, как свои пять пальцев. Пять лет он водил машину в город по меньшей мере раз в неделю. А поскольку другого пути к спасательной станции просто не существовало, не было ничего удивительного в том, что любой из работающих здесь людей смог бы проехать по этой дороге с завязанными глазами.

Справа мелькнул указательный щит, доходчиво объяснявший, что через двести ярдов туристов ждет автозаправка — старик Кендик так и не продал свое дело, хотя лишь на памяти Гейба не меньше десятка раз грозился поступить именно так. Через полторы мили милый уютный отель «Холодный блеф» — такое же название носил и один из самых высоких утесов — который содержал Тони Барнфейзер, заботящийся о престиже своего заведения, действительно любящий его, поддерживающий в отеле удивительную, прямо-таки стерильную чистоту и имеющий в своих подвальчиках богатейший запас по-настоящему хороших вин.

Еще через милю начинался первый альпинистский маршрут. А еще через одну стоял небольшой городок, — если можно назвать этим словом семь сбившихся в кучу двухэтажных домиков — в котором жили спасатели. Сама база, включающая в себя рабочий комплекс и вертолетную площадку, расположилась выше, в горах. Дорога, которая шла туда, была на порядок хуже основной, но грузовики компании, поставляющей топливо для вертолета, исправно вползали на эту верхотуру раз в три дня.

Из-за бело-зеленой стены елей и сосен появилось низкое одноэтажное здание заправки. Прежде, чем «лендровер» проехал мимо, Гейб успел заметить несколько машин. Темно-синий «сивик», к заднему стеклу которого прилипла печальная морда сенбернара с высунутым из слюнявой пасти огромным лопатообразным розовым пятном языка. Рядом таращился в боковое стекло парнишка лет четырех-пяти, терзающий пухлой ручонкой козырек красной бейсболки с надписью «Огайо». За «сивиком» стоял зеленый «шевроле», а у заправочной стойки замер голубой «джип-ренегат», не видевший щетки и воды уже, наверное, год. И если первые две машины Гейб не знал, то третью вспомнил безошибочно.

«Ренегат» принадлежал двум двадцатилетним парням — Реду и Кевину. Фамилий он не знал, да, собственно, и не испытывал в этом особой нужды. Наезжали эти ребята из Сиэтла и, в отличие от большинства туристов, проводили тут, в горах, три месяца в году. Каждый уикенд Ред и Кевин, галдящие, вопящие, прилетали на своем «ренегате», из окон которого постоянно неслась музыка, стихающая при приближении к первому альпинистскому маршруту, ползали по утесам и ночевали в палатке, несмотря на то, что Барнфейзер из уважения к их крепким характерам — и это было истинной правдой — предлагал им номер за четверть обычной цены. Нет, они любили залезть повыше и там, на самом верху, болтать вечером в маленькой палатке, слушая, как бесится снаружи ветер, музыкальную волну местной радиостанции или вообще ничего не слушая. Просто болтать, и все.

Гейб, как и Барнфейзер, уважал этих ребят, но сейчас ему не хотелось видеть никого из старых знакомых. Никого, кроме Джесси… Да, в общем-то, из-за нее он и вернулся. Им нужно договорить. Все, что они не успели сказать друг другу тогда, нужно сказать сейчас. Расставить точки над «Ь>. Гейб не знал, как отнесется Джесси к его появлению, но полагал — учитывая ее характер — что разговор предстоит серьезный и жесткий.

Заправочная станция осталась позади, однако через секунду сквозь урчание мотора он услышал бешеные раскаты рок-н-ролла и истошный вопль.

— Гейб!!! Гсееееееееесйб!!!! Уаоу, Гейб!!!

Взглянув в зеркальце заднего обзора, Гейб тяжело вздохнул. «Ренегат» летел по узкой дороге, виляя из стороны в сторону. Оба передних стекла были опущены и из правого окна, высунувшись по пояс, торчал Кевин — сутулый долговязый парень, удивительно похожий на верблюда с пачки «Кэмел». Приставив ладони ко рту, он орал, да так самозабвенно, словно хотел предупредить о надвигающемся Страшном Суде. От желания перекричать вой ветра, рев мотора и оглушающие раскаты рок-н-ролла глаза у него лезли из орбит, а лицо стало цвета спелого томата.

— Гейб! Геееееееееееейб!!!

Гейб сжалился над ним и сбросил скорость. «Ренегат» быстро поравнялся с «лендровером» и пристроился рядом. Так они и мчались, бок о бок, полностью загораживая дорогу. Ред, не выпуская руля, высунулся из окна едва ли не до бедер. Лицо его засияло неподдельным восторгом.

— Хай, Гейб! Здорово, старик!!!

— Привет, ребята! — не удержался от улыбки Гейб.

— Как дела, Гейб? — заорал Ред, но тут же отвлекся, обернувшись к приятелю. — Сделай потише музыку, мужик! Давай!

Кевин убавил громкость, но и после этого радио сильно напоминало зов Иерихонских труб. Гейб едва различал слова парня.

— Я говорю, как дела, старик? — повторил свой вопрос Ред.

— У меня все нормально. Как вы, ребята?

— Эй, ты где пропадал? Что-то давно тебя не было видно. Нашел местечко поинтереснее?

«Да уж, — подумал Гейб. — Куда интереснее. Водитель грузовика в фирме по перевозке мебели и прочего домашнего барахла».

— Я… работал. В Денвере.

— Ну, не надо так говорить, старик! — сморщился Кевин. — Не произноси этого слова! Я ненавижу работу! Пусть кто-нибудь другой работает!

— Ага, верно, — поддержал друга Ред. — Слушай, старик, мы сегодня собрались залезть на самую верхотуру! Пошли с нами!

Гейб помрачнел.

— Ребята, вы каждый раз лезете на самую верхотуру.

— Эй, старик, взгляни какой сегодня денек. Для прогулки лучше и не придумаешь!

Ред, улыбаясь, смотрел на него, ожидая ответа. Он немного подался вперед, собираясь добавить еще какой-то аргумент, но в эту секунду красный бондано, не дающий светлым длинным волосам развеваться, слишком сильно, едва не слетел с его головы. Ред успел поймать платок одной рукой, но, чтобы окончательно не выпасть из кабины, ему пришлось на секунду выпустить руль и вцепиться в дверцу. «Ренегат» бросило в сторону, однако, Кевин тут же перехватил баранку и довольно засмеялся.

Гейб на мгновение оторвался от дороги. В его взгляде явно читалась заинтересованность. Он уважал этих ребят, их бесшабашность даже чем-то нравилась ему, по крайней мере, была обаятельной, но идти с ними в горы… Нет, дело не в их профессиональных качествах — тут нет разговоров — однако… Скорее всего, Гейб не пошел бы, даже если бы располагал временем.

— Нет, парни, — тряхнул он головой. — Спасибо, конечно, за предложение, но я не могу..

— Да, брось, старик! — заорал Кевин. — Завязывай со своей работой!

— Верно, Гейб! — вторил Ред. — Только не говори мне, что спокойная жизнь в Денвере приучила тебя бояться высоты!..

Гейб усмехнулся и покачал головой.

— Нет, ребята. Вы, кстати, поберегитесь. Похоже, погода портится.

— Ерунда! — засмеялся Ред. — Мы слушали сводку! Вон Кевин слушал! Хотя, в конце концов, ну, будет небольшой снегопад, ну и что? Мы любим экстремальное! Смотри, если передумаешь, то найдешь нас на «Приюте альпиниста»! О’кей?

— Вряд ли.

— Это на всякий случай! Ну, пока, старик!

Гейб кивнул и махнул рукой.

— Пока, парни. Я рад был вас видеть!

— И тебе счастливо!

«Ренегат», взвизгнув, затормозил и нача/i разворачиваться. Гейб проводил его глазами. Через несколько секунд «джип» скрылся за поворотом.

Солнце светило по-прежнему ярко. Сосны застыли, неподвижные, молчаливые, похожие в своем нарядном убранстве. Таял снег, истекая тонкими ручейками, растрачивая остатки своей недолгой жизни на извечную, борьбу с теплом.

А над горизонтом висели свинцово-фиолетовые тучи. Но куда худшие тучи собрались над головой Гэбриэла Уокера.

Темно-синий «шевроле-пикап» остановился у административного комплекса компании «Эр Трак». Трехэтажное строение отличалось непритязательностью. Кажется, нынешние владельцы фирмы вовсе не старались быть оригинальными. Приевшиеся всем стекло, алюминий, чуть-чуть бетона — обычный набор. Лишь огромный щит на крыше, видимый за километр, гласил: «Эр Трак — грузовые и пассажирские перевозки! Для Вас мы открыты всегда». В верхнем углу щита огромный рефрижератор прорезал облака.

Человек, сидящий на переднем сиденье пикапа рядом с водителем, не торопился выходить на улицу. С ленивым любопытством он осматривал тянущиеся вдоль взлетной полосы серебристые ангары, объемные коробки складов, метеовышку. Все оказалось именно так, как выглядело на фотографиях. Спокойная небольшая компания, не слишком дотошная, но владеющая тем, что им нужно. Похоже, проблем впереди не предвидится, хотя, конечно, никто от них не застрахован.

Не торопясь, нарочито медленно, человек открыл дверцу машины, вылез на улицу и потянулся, хрустнув суставами. Высокий, плотный, он производил впечатление огромного пса. Ротвейлера. Во всем его облике сквозила неудержимая всесокрушающая сила. Круглое лицо светилось доброжелательностью, опущенные уголки твердых губ недвусмысленно говорили о твердом упорном характере. Высокий, покатый лоб наводил на мысль о недюжинном уме. Светлые жидкие волосы он время от времени приглаживал уверенными движениями широких ладоней. Человек являл собой образ спокойствия.

Оглядев здание, он обаятельно улыбнулся, от чего вокруг глаз образовались маленькие морщинки, а на щеках и подбородке — ямочки, и, ни к кому не обращаясь, даже не отрывая взгляда от белеющих жалюзями окон административного строения, сказал в пустоту:

— О’кей. Выходите. Мы на месте.

Боковая дверь пикапа откатилась в сторону и из кузова один за другим стали выбираться люди. Высокий худощавый негр, двигающийся с плавной грацией танцора или человека, давно занимающегося боевыми искусствами; мрачноватый, коротко стриженный брюнет с внешностью бывшего футболиста, постоянно щурящийся от яркого солнца; молодой осанистый блондин с длинным хрящеватым носом и нервными губами, тем не менее, достаточно широкоплечий, чтобы выглядеть довольно уверенно даже рядом с «футболистом»; среднего роста длинноволосый шатен с обвислыми усами, развитыми руками, которые явно были длиннее нормы, и от этого шатен походил на шимпанзе. Сходство усиливал сплющенная чьим-то ударом переносица. За ним появился настороженный нескладный мужчина, отличающийся от остальных непомерно широкой грудью и мощными ногами. Этот производил впечатление строительного бульдозера. Замыкала «парад» высокая, прекрасно сложенная девица с длинными соломенного цвета волосами. Ни малейшего следа косметики на решительном, не по-женски суровом Непонятная подтянутость отличала всех шестерых, словно они были не гражданскими лицами, а переодетыми в штатское военными.

Последним вышел водитель — симпатичный, если не сказать красивый, парень, похожий на актера Тома Круза. Он, как и человек, выбравшийся из машины первым, был одет в прекрасный серый двубортный костюм и вполне мог сойти за сотрудника солидной фирмы. По сравнению с ними шестеро в свободных брюках и одинаковых спортивных куртках представлялись не более чем охранниками или погрузочной командой.

Но именно этого эффекта, судя по всему, и добивались. Человек, появившийся первым и отдававший приказы, осмотрел сопровождающих и довольно улыбнулся. Ему понравилось то, что он увидел. Все семеро, включая киногероя-блондина, пока переминались с ноги на ногу, ожидая дальнейших указаний своего босса и озираясь, будто и не изучали этого места день назад по многочисленным фотографиям.

— Ну и дыра, мать ее, — брезгливо констатировал «футболист».

— А ты хотел, чтобы это была «Пан Америкен»? — тут же откликнулся негр-«танцор». Он словно ждал момента, чтобы затеять драку.

— Телмар, Кеннет, заткнитесь, — не повышая голоса приказал человек. Спор мгновенно смолк. — Сейчас не время для выяснения отношений, — он еще раз критически осмотрел строение, прищурился, читая надпись на щите, и вновь улыбнулся, не разжимая губ. — Ну что? Как у нас насчет перевозки людей и грузов?

Девушка усмехнулась. «Киногерой» подошел поближе к боссу и встал у него за спиной.

— Представляю, как управляющий сейчас наблюдает за нами в окно, — тихо сказал он.

Человек пожал плечами, достал из нагрудного кармана солнцезащитные очки и водрузил их себе на нос, скрыв от окружающего мира глаза, один из которых был затянут серой пленкой катаракты.

— Итак, джентльмены, я думаю, самое время начинать.

Чувствовалось, что каждый из них знал, что именно он должен делать. Тот, кого называли Телмаром, встал у боковой дверцы пикапа, шатен — Брайан и «бульдозер» — Чак застыли у задней двери, девушка — Кристель и негр — Кеннет — у кабины. «Киногерой», Малколм и главный — не кто иной, как Эрик Квейлан, — не торопясь вошли в большие стеклянные двери компании «Эр Трак».

Швейцар, седой пожилой мужчина в синей форменной куртке с пластиковой фирменной эмблемой на груди, изучавший толстый журнал «Спорт-ревю», оторвался от чтения и посмотрел на посетителей. Видимо, их дорогие костюмы и респектабельный вид произвели на него подобающее впечатление. Журнал исчез в ящике стола, а на красном морщинистом лице расцвела приветливая улыбка.

Малколм обвел взглядом холл. Внутри здание выглядело немного лучше, чем снаружи. Ковры были чуть~чуть потерты, хотя и не вызывали воспоминаний о дешевых сезонных распродажах, Кресла казались вполне приличными. По крайней мере, пыль с них, низких столиков и низкорослых пальм в кадках, торчащих в каждом углу, вытирали ежедневно. А жалюзи так и вовсе смотрелись почти новыми. Смущало лишь полное отсутствие каких-либо звуков. Тишина стояла такая, словно это был не офис авиакомпании, а фамильный кладбищенский склеп.

— Добрый день, господа! — улыбнувшись еще шире, воскликнул швейцар и, похоже, сам смутился от чересчур громкого звука собственного голоса.

Квейлан и Малколм переглянулись.

— Скажите, мистер… э-э-э… — Квейлан вопросительно вздернул брови.

— Оджерс, — быстро сообщил швейцар и смутился вновь. — Мо Оджерс.

— Отлично, мистер Оджерс, — мягко улыбнулся Квейлан, — а почему так тихо? Разве сегодня выходной день?

— Нет, сэр, — торопливо закивал старик. — Обычный. Но компания переносит основной офис в Колорадо-Спрингс. Здесь останется лишь диспетчерский пункт и сам аэродром. На третьем этаже уже монтируется оборудование.

— Ну, надеюсь, это не повлияло на частоту полетов?

— Компания временно сократила количество принимаемых заказов. Но всего лишь на неделю. Однако, все заказы, сделанные заранее, удовлетворяются полностью.

— Отлично, отлично, — Квейлан посмотрел на спутника. Тот кивнул с достоинством эксперта, состоящего при большой фигуре. — Скажите, мистер Оджерс, а как нам увидеть управляющего? У нас именно на сегодня заказан самолет.

— Ага, — старик понимающе кивнул. — Вам надо подняться на второй этаж и пройти по коридору направо. Мистер Шелдрейк у себя.

— Благодарю вас.

Квейлан и Малколм пересекли холл, провожаемые уважительным взглядом швейцара, поднялись на второй этаж и, как и говорил старик, свернули направо. Тут было чуть оживленнее. Совсем немного. Одинокий молодой человек, сжимающий в руке стопку каких-то бумаг, вынырнул из двери с надписью «Отдел технических заказов» и тут же, словно испугавшись нечаянных посетителей, нырнул в соседнюю. Табличка на ней сообщала любопытным, что клерк нашел убежище в отделе маркетинга. Молодой человек исчез, как и появился, с виртуозной скоростью.

Малколм посмотрел на босса, ожидая его реакции, но таковой не последовало. Квейлан был сама невозмутимость. В коридоре вновь повисла могильная тишина. Ни стука печатных машинок, ни писка компьютеров, ни звука шагов, ни человеческих голосов — ничего. Лишь каблуки их собственных туфель глухо ударялись о ковровое покрытие. Правда, света здесь было вполне достаточно. Яркие лампы предоставляли прекрасную возможность рассмотреть выкрашенные зеленой краской стены и желто-коричневые прямоугольники дверей.

Найдя кабинет старшего менеджера, Квейлан вежливо постучался. Получив приглашение войти, он толкнул безликую, ничем не отличающуюся от остальных дверь, и шагнул вперед.

Шелдрейк, поджарый крепкий мужчина средних лет, одетый в довольно дорогой костюм, встал из-за стола — одновременно застегивая пуговицу на пиджаке — и протянул руку для пожатия. Квейлан и Малколм поздоровались.

— Садитесь, джентльмены, — пригласил Шелдрейк, указывая на кожаные кресла. — Садитесь. Мы рады, что вы сочли возможным обратиться в «Эр Трак», — он слегка улыбнулся и, разводя руками, посетовал. — К сожалению, именно сейчас мы переводим наш офис в Колорадо-Спрингс и поэтому возникает неожиданно много бумажных проблем. Знаете, терпеть их не могу, — он улыбнулся еще шире, и Квейлан ободряюще улыбнулся в ответ с некоторой долей понимания. — Обычно все происходит гораздо проще. Еще раз от имени компании приношу вам свои извинения за задержку.

Квейлан покивал.

— Ничего страшного. По совести говоря, я и сам не люблю заниматься бумагами, — он выдержал паузу и засмеялся. — Если это, конечно, не крупные купюры. К тому же, нам все равно пришлось бы приехать заранее, чтобы проследить за тем, как будут грузить нашу аппаратуру. Верно?

— Да, так, право, лучше всего, — подтвердил Шелдрейк.

Квейлан с удовольствием сел, закинув ногу на ногу. Малколм последовал его примеру. Шелдрейк тоже вернулся на свое место за столом. Он казался очень довольным такими посетителями.

— Если вы не возражаете, джентльмены, я уточню кое-какие детали, — менеджер взял со стола одну из многочисленных накладных. — Компания «Электронике аутоматикс лимитед». Самолет «Джет стар», вылет в четырнадцать ноль-ноль. Конечный пункт назначения — Сан-Франциско. Характер груза: электронное оборудование, заказ оплачен две недели назад. Все верно?

— Да, все именно так и есть, — подтвердил Квейлан.

— Простите, мистер…

— Хэмптон. Эндрю Хэмптон, — он указал на Малколма. — А это — Тревер Дитсон, наш эксперт по электронному оборудованию.

— Очень рад, мистер Хэмптон, — Шелдрейк полистал бумаги. — Но… прошу прощения, если не ошибаюсь, заказ делал мистер… Даффи?

— Совершенно верно, — подтвердил Квейлан. — Это один из менеджеров нашей компании.

— Ага, ну тогда все понятно, — Шелдрейк на секунду замялся. — Надеюсь, у вас все в порядке с накладными на груз?

— Разумеется.

Бумаги легли на стол поверх кипы документов. Менеджер быстро просмотрел их.

— Спасибо. Прошу прощения, но сейчас в нашей компании ввели новые правила контроля. После недавней попытки переправить на самолете «Эр Трак» большую партию оружия мы вынуждены проверять бумаги, удостоверяющие подлинность груза.

— Не надо извиняться, — улыбнулся Квейлан и поднял руки ладонями вверх. — Вы совершенно правы. Сейчас много различного… м-м-м… различных махинаторов, да что там, самых настоящих гангстеров, пользуются слишком мягкой политикой некоторых фирм.

— Я рад, что вы все понимаете правильно, мистер Хэмптон, — облегченно сказал Шелдрейк. — Людей, подобных вам, к сожалению, довольно мало.

— Да, я знаю это по собственному опыту, — подтвердил тот. — Действительно, слишком мало.

— Конечно, — менеджер вновь поднялся. — Ваш

«Джет стар» сейчас заправляется. Пилоты прибудут к часу дня. Охрана…

— У нас будет своя, — перебил Малколм.

— Простите? — растерялся Шелдрейк.

— С нами летят шесть детективов службы безопасности нашей фирмы.

— Но… — менеджер взглянул на Квейлана, словно искал поддержки. — Правила гласят…

— Сожалею, мистер Шелдрейк, — вновь прервал его Малколм, — но таково решение нашей компании.

— Я немного не понимаю…

— Сейчас я все объясню, — Квейлан остановил Малколма движением руки. — Видите ли, мистер Шелдрейк, аппаратура, которую мы транспортируем, принадлежит к разряду особо секретной. Скажу больше, это новейшая разработка в области электроники, сделанная «Электронике аутоматикс» по заданию одного весьма крупного военного ведомства. Естественно, для перевозки мы могли бы воспользоваться услугами вышеупомянутого ведомства, но нам не хотелось бы афишировать заказчика. А шумиха в прессе была бы неизбежной. Поэтому руководство «Электронике аутоматикс» приняло решение прибегнуть к услугам небольшой, но хорошо зарекомендовавшей себя компании. Во избежание случайной утечки информации было решено отказаться от услуг пилотов и охраны, предоставляемых обычно второй стороной. Мистер Даффи сообщил руководству «Электронике аутоматикс», что «Эр Трак» настояла на своих пилотах, но охрана должна быть только из числа специалистов службы безопасности нашей компании.

— То, что вы сказали, несколько проясняет ситуацию, — пробормотал Шелдрейк. Несколько секунд он молчал, обдумывая создавшееся положение, а затем смущенно спросил. — Джентльмены, надеюсь, вы не станете возражать, если я созвонюсь со своим руководством? Видите ли, ответственность слишком велика и… мне хотелось бы…

Малколм быстро взглянул на босса и незаметно сунул руку за отворот пиджака.

— Конечно, если это недолго, — пожал плечами Квейлан, — ног боюсь, у нас слишком мало времени. Также я должен поставить вас в известность о том, что, если вылет будет задержан хотя бы на полчаса, у руководства «Эр Трак» могут возникнуть огромные неприятности, включая финансовые убытки. Как вы думаете, на кого ваш босс переложит ответственность?

— М-да… — Шелдрейк суетливо потянулся за телефоном, набрал номер и несколько секунд слушал длинные гудки. Он был явно растерян и хотел переложить ответственность за принимаемое решение на кого-нибудь другого.

— Наберите еще раз, — посоветовал менеджеру Квейлан. — Но, боюсь, что дольше мы ждать не сможем.

Торопливо поворачивая диск, Шелдрейк то и дело бросал быстрые взгляды на заказчиков. Их лица посуровели и вообще они были явно недовольны, хотя и старались не показывать вида. В трубке вновь послышались длинные гудки. Менеджер вздохнул и аккуратно положил трубку на рычаг.

— Никто не подходит, — тоскливо сообщил он. — Даже не знаю, что и делать. По правилам, я не должен разрешать вылет самолета без охраны фирмы. По крайней мере, без сопровождающего.

— Вам не о чем волноваться. Все согласовано с руководством «Эр Трак», — пожал плечами Квейлан. — Я понимаю ваше положение, но у меня есть строгие инструкции, отступление от которых будет стоить мне работы. У нас обоих существует начальство и, к сожалению, далеко не всегда приятное, верно?

— Да. Ну… хорошо. Ладно. Раз вы договорились с моим начальством… Им, вероятно, лучше знать, когда отступать от правил, — Шелдрейк улыбнулся и потер лоб.

— Отлично, я знал, что мы договоримся, — улыбнулся в ответ Квейлан.

Он поднялся. Малколм убрал руку из-под пиджака и тоже встал. Шелдрейк отодвинул свое кресло и протянул им руку. Посетители охотно пожали ее.

— Теперь вы можете осмотреть свой самолет, джентльмены, — сообщил менеджер. — И начать погрузку.

— С вами приятно иметь дело, мистер Шелдрейк, — довольно произнес Квейлан. — Я доложу дирекции «Электронике», что в «Эр Трак» работают действительно деловые люди. Думаю, наши компании будут сотрудничать и в будущем.

Менеджер кивнул.

— Я тоже на это надеюсь.

— Всего доброго, мистер Шелдрейк.

— Всего доброго, мистер Хемптон. Мистер Дитсон.

Квейлан и Малколм направились к двери, и последний вопрос Шелдрейка настиг их уже почти в коридоре.

— Простите, мистер Хемптон.

— Да? — обернулся Квейлан.

— Ваша охрана вооружена?

— Конечно, — кивнул тот. — Иначе какая же это будет охрана?

— Но, надеюсь, ваши люди имеют разрешение на ношение оружия? Я имею в виду, не будет ли у нас проблем с полицией?

— Ручаюсь, что нет, — ответил, улыбнувшись, Квейлан и вышел из кабинета, закрыв за собой дверь.

Асфальтовая дорога кончилась. Теперь «лендровер» трясло на гравийной узкой тропе, справа от которой лежал лед, а слева несла свои воды река — один из рукавов Колорадо. Выбрасывая из-под колес мелкие камешки, автомобиль полз вперед. Туда, где за поворотом расположился поселок спасателей. Гейб, честно говоря, и сам не знал, чего ему больше хочется: чтобы Джесси оказалась дома или на дежурстве. Он очень хотел поговорить с ней, но… боялся. Элементарно боялся. Чем ближе «лендровер» подъезжал к дому, тем ниже становилась скорость и тем тревожнее мысли возникали в голове.

А вдруг Джесси вообще не станет слушать его? Или, того хуже, рассмеется в лицо? Она имела полное право поступить именно так. Ведь он сбежал. Смотал удочки. Струсил. Будь у Гейба чуть побольше силы воли, он бы, наверное, сумел перебороть в себе это жуткое чувство вины за гибель Сары, но одно дело сказать… Давящая депрессия победила. Он уехал. Уехал, не попрощавшись, без предупреждения, не говоря ни лова. Просто однажды утром они проснулись и обнаружили, что его нет. И, наверное, ждали, видя, что его вещи на месте. Ждали долго и терпеливо. Никого не хоронят, не убедившись в том, что человек мертв. Но восемь месяцев — очень большой срок. Они должны были устать ждать. Гейб умер. Умер для них как товарищ, друг, спасатель. Он ушел из их жизни сам, по своему желанию. А если здесь Хел?

Не доехав до поворота двадцати метров, «лендровер» остановился. Гейб заглушил мотор и, откинувшись на сиденье, закрыл глаза.

А в самом деле? Что случится, если он и Хел окажутся один на один в пустом доме? Как поведет себя друг? Точнее, бывший друг. Скорее всего, кинется в драку и, зная характер Хела, Гейб с достаточной долей вероятности мог предположить: тот попытается убить его. Всерьез.

Но драки он не боялся. Драться ему приходилось и раньше. Нет, он боялся другого. Взгляда. Глаза, вот что было ужаснее всего. Обвиняющие, ненавидящие, испепеляющие глаза.

В этот момент Гейб вдруг впервые за восемь месяцев отважился посмотреть на собственное бегство с точки зрения окружавших его людей. Они могли подумать, будто он испугался того, что трос не выдержит двоих и специально разжал пальцы… Нет, господи, это же не так. Будь это так, он бы вообще не пошел на трос. Или… Черт!

Ему захотелось закричать от отчаяния. Черт! Но ведь Джесси так не думает? Господи, да они ведь знают его как облупленного! Пять лет в одной связке, карабкающиеся в буран на отвесную скалу, когда не на кого положиться, кроме как на друга! Неужели они смогут так подумать? Черт.

Он не хотел в это верить. Но, если смогут, значит, это уже не те люди, которых Гейб знал раньше. И тогда ему нечего делать среди них.

Открыв дверцу, он ступил на разъезжающийся под ногами гравий и вдохнул полной грудью влажный, прозрачный, до боли знакомый воздух. В нем витал аромат хвои и прохлада реки, слабый, почти неразличимый запах тающего снега и прелой листвы.

В ту же секунду Гейб уловил… даже не ветер, а лишь намек на него, но чуткие сосны отозвались, качнув мохнатыми лапами. Серебристые капли влаги посыпались на землю, в снег, прочертив сверкающие дорожки случайно пойманными в полете солнечными лучами.

Слух, притупленный ревом мотора, начал различать звуки. Сперва плохо, затем все отчетливее. Вот совсем рядом фыркнула лошадь, захрустел гравий под копытами, затем послышались шаги — Гейб почувствовал, как сердце его замерло, готовое забиться в неистовом, сумасшедшем ритме — и голос Джесси произнес:

—. Ну, ну, ну. Спокойно, милый, спокойно.

Гейб медленно пошел вперед. Он миновал поворот и увидел…

Ничего не изменилось. Тот же дом, тот же метеозонд на высоком флагштоке — к нему так привыкли, что не обращали никакого внимания — и Джесси точно такая же, как и восемь месяцев назад, в джинсах и толстом свитере, скребла жесткой щеткой гнедого коня, Вельзевула, прозванного так за свой буйный норов.

Она услышала шаги, но не обернулась, а только спросила:

— Хел, это ты?

Гейб остановился в нескольких метрах за спиной девушки. Он смотрел, как щетка скользит по шоколадной с отливом шкуре жеребца, оставляя на ней золотистые бороздки. Пальцы Джесси сжимали ее уверенно и сильно. Вельзевул фыркнул и взглянул на Гсйба темным влажным взглядом. Через мгновение конь узнал человека, когда-то кормившего его морковкой и сахаром с ладони, а узнав, фыркнул еще раз и потянулся к Гейбу мордой, пытаясь уловить знакомый сладкий запах лакомства.

— Ну-ну, стой спокойно, красавчик, — Джесси ладонью похлопала жеребца по мускулистой шее. — Стой спокойно…

Внезапно спина девушки напряглась. Она словно почувствовала неладное. Щетка двигалась все медленнее и медленнее, пока не остановилась совсем.

— Френк?

Она все еще не хотела верить.

— Здравствуй, Джесси, — тихо сказал Гейб.

Девушка вздрогнула и обернулась. Лицо ее застыло.

Наверное, именно такой и изобразил бы древний скульптор богиню бесстрастия, если бы таковая существовала. Такой и хотела казаться Джесси, но руки выдавали ее душевное состояние предательским подрагиванием. Заметив это, девушка скрестила их на груди и просто, словно Гейб никуда и не уезжал, а лишь отлучился на денек-другой, поздоровалась.

— Здравствуй, Гэбриэль.

За последние три года их знакомства Джесси ни разу не называла его полным именем.

Так они и стояли, глядя друг на друга, не зная, что же сказать дальше. Первым нарушил затянувшееся молчание Гейб.

— Занимаешься лошадкой?

Джесси перевела взгляд на руки, проверяя, унялась ли дрожь, затем на пенящуюся белыми барашками реку и спросила:

— Ты где пропадал?

— Работал, — ответил он. — В Денвере.

Гейб обошел Вельзевула, похлопав коня по крупу. Тот ткнулся ему в ладони, выпрашивая лакомство, но ничего не нашел, фыркнул, удивленно поднимая голову, а затем ткнулся человеку в шею и закрыл глаза, глубоко вздохнув. Гейб провел рукой по длинной шелковистой гриве.

— Понимаешь, — сказал он, продолжая разговор, — после этих похорон я вдруг проснулся посреди ночи и… понял, что больше не могу оставаться здесь. Мне надо было уехать.

— Да, — эхом повторила Джесси. — Тебе надо было уехать и ты уехал. Уехал, не подумав об остальных. О Френке, который любит тебя, о Хеле, который потерял любимого человека, обо мне, наконец. Знаешь, наверное, все хотели уехать. По крайней мере, большинство. Но мы остались. Все, кроме тебя. Ты проснулся ночью, тихо встал и вышел, не сказав никому ни слова.

— Джесси…

— Но, куда хуже, ты даже не подумал сообщить нам, что с тобой, где ты.

Гейб вздохнул и, отстранив Вельзевула, отошел к короткой коновязи.

— Джесси, наверное, ты права, я виноват, но тогда, на утесе… многое сломалось.

— Я знаю, — серьезно кивнула девушка.

— Но ты еще многого не знаешь.

— Гейб, ты напоминаешь маленького мальчика, который, туша устроенный взрослыми пожар, разбил любимую мамину вазу, прости за сравнение. Я знаю, погибла Сара. Но почему ты винишь себя в ее смерти?

— Не знаю, — он покачал головой. — Иногда мне кажется, что был какой-то другой выход. Я ищу его и не могу найти. Но меня постоянно мучает ощущение, что он есть, где-то совсем рядом, и, если понять, каков этот выход, то… Наверное, я неправ. И мне не нужно сожаление. Просто все время одна и та же мысль крутится в голове: если бы я не полез на этот трос, все могло бы кончиться иначе. Не знаю.

— Я ведь была там, Гейб. Ты помнишь? — Джесси подошла к нему и остановилась напротив. — Я не буду тебя успокаивать и не собираюсь жалеть, как того мальчика. Жалеют слабых. Но, по крайней мере, в одном я убеждена на сто процентов: ты делал именно то, что должен был делать! И поэтому перестань взваливать всю вину на себя! Ты сделал все, что было в твоих силах. Большего не смог бы никто, — она замолчала, собираясь с мыслями. — Есть такие люди, и их много, даже больше, чем нам кажется, которые не могут без того, чтобы не истязать себя за что-нибудь. За разбитую чашку, вырубленные леса в Бразилии, атомную бомбу, сброшенную на японцев. Их не волнует, есть ли действительно в этом их вина. Им важен процесс, важно, что все видят, как они страдают. Я знаю тебя. Ты не такой человек. По крайней мере, был не таким. И мне не хотелось бы, чтобы ты когда-нибудь таким стал. А поэтому скажи мне, Гейб, ты за восемь месяцев ни разу не задавался вопросом: какого дьявола Хел потащил на этот утес девчонку, которая никогда к горам и близко не подходила?

— Нет. Хел тут ни при чем. Я говорю не об этом. Мне нужно было что-то предпринять, а я просто висел и кричал ей: «Сара, держись!» Это моя вина. Пойми, я не удержал ее. Какой-то выход должен был быть…

— Его не было! — жестко оборвала его Джесси. — Пойми же это сам! Ее смог бы спасти только Господь Бог, а ты — уж извини меня — далеко не Бог. Нельзя казнить себя за то, что не сделал невозможного. От этого лучше не будет.

— А должно быть лучше? — вдруг спросил Гейб и взглянул девушке в глаза.

— Что?

— По-моему, ты не понимаешь…

— Не понимаю? — зло переспросила его девушка. — Вот что я тебе скажу, Гейб. Временами я, и правда, не понимала, чего мне хочется: любить тебя или ненавидеть. Иногда не знала, врезать тебе как следует или поцеловать. Но одно я знала и знаю точно до сих пор: я тебя понимаю.

Гейб неожиданно, подчиняясь идущему из самой глубины сердца импульсу, обнял ее и прижал к груди. Джесси напряглась, но не вырвалась, а осталась стоять, положив голову ему на плечо.

Несколько минут они молчали, а затем девушка тихо спросила:

— Ты приехал, чтобы… остаться?

Он молчал. Джесси отстранилась и заглянула ему в глаза.

— Нет? Ответь, Гейб.

— Я не могу, Джесси. Пойми, действительно не могу. Я вернулся за тобой. Если то… что было между нами не… угасло, если все сказанное в силе… то, может быть, поедешь со мной?

— Вон оно что, — лицо ее окаменело, а голос стал ледяным. — Значит, ты вернулся за мной…

— Джесси…

Гейб попытался что-то сказать, но девушка не слушала его.

— Ты вернулся после года отсутствия и думаешь, что я вот так, запросто, соберусь и уеду с тобой? Но это же наш дом. Мой дом. Нет, Гэбриэль, ничего не получится. Я не уеду отсюда. И уж тем более, не уеду так, как ты. Молча, тихо, не попрощавшись.

— О’кей, — вздохнул Гейб.

Он даже еще не до конца переварил услышанное. Оно лишь начало доходить до его сознания. Но слова были сказаны, решение принято.

Джесси повернулась и пошла к дому.

— Джесси, ты не возражаешь, если я заберу кое-что из своих оставшихся вещей?

Она, не останавливаясь, обернулась и зло усмехнулась.

— Если ты забыл, меня зовут Джессика, Гэбриэль. Конечно, можешь забирать все, что захочешь, а мне пора. Прощай!

Левушка вошла в дом и хлопнула дверью.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Тревис абсолютно не волновался. Должно быть, многие на его месте нервничали бы, не находили бы себе места, но он ощущал лишь восхитительное спокойствие. Слушая расслабляющий гул турбин «Боинга», полицейский сидел в кресле и наблюдал за людьми, расположившимися в салоне. Лендфорд о чем-то тихо болтал с фэбээровцем, Эдмет просто глазел в иллюминатор, занятый какими-то своими мыслями. Губы его шевелились.

«Наверное, опять ведет бесконечный спор с потаскухой-женой, — подумал Тревис. — Ведь ни для кого не секрет, что жена этого типа спит с кем попало, пока он зарабатывает деньги, мотаясь по всей стране. Странный парень этот Эдмет. Скажем, Тревис, будь он, конечно, женат и узнай такое, тут же свернул бы “благоверной” шею. Но попробуй-ка представить, как толстячок Эдмет повышает голос на свою шлюшку. Только в самолете, да и то шепотом, чтобы никто не услышал. Да, хорошо, что его, Тревиса, Бог уберег от подобного шага. На кой черт ему жена — вечная обуза, путающаяся под ногами со своими дерьмовыми просьбами и требованиями».

Тревис не был человеконенавистником. Кого-то он даже любил. Не многих, очень немногих, но любил. По-настоящему, сильно. Например, мать, умершую четыре года назад. Как всякому любящему сыну, ему приходилось очень много заботиться о старушке. Временами это его раздражало, но после ее смерти Тревис понял, что потерял куда больше, чем просто члена семьи. Он потерял человека, который понимал его, как никто другой, и мог простить то, чего не прощали другие.

А в основной своей массе люди делились на две части: те, кого он терпеть не мог, и те, к кому он был равнодушен. К Лендфорду, Эдмету и даже этому федералу, Мастерсону, Тревис относился спокойно. Точнее, никак. Они просто были, и с этим приходилось считаться. Вот и все.

Он взглянул на часы. Пора. Уже пора. Передвинувшись в соседнее кресло, полицейский посмотрел в иллюминатор. Сперва ничего нельзя было разобрать из-за густых молочно-белых облаков, но через несколько секунд в просвете, на фоне голубого неба, мелькнула маленькая серебристая «сигара».

В воздухе оказалось сложно определить, на каком расстоянии от «Боинга» шел второй самолет, но это было и неважно. Важно, что он есть, а значит, все идет по заранее оговоренному плану.

Тревис деловито выбрался из кресла и пошел к кабине пилотов. Проходя мимо кресел Мастерсона и Лендфорда, он краем уха уловил обрывок разговора:

— …Райт, вроде, говорил, что тебя переводят?

— Да, делаю карьеру, а, заодно, и путешествую на средства налогоплательщиков…

«Да, — усмехнулся про себя Тревис, — очень почтенное занятие для агента ФБР. Они путешествуют на деньги налогоплательщиков. И на мои, в том числе, черт бы их побрал».

— Мистер Тревис, — отвлекся на минуту от беседы Мастерсон, — что-то случилось? У нас какие-то проблемы?

— Абсолютно никаких, — спокойно ответил тот.

— Угу, — федерал кивнул удовлетворенно.

Тревис не спеша пошел дальше, ощущая спиной взгляд фэбээровца. Но теперь его это не волновало. Мастерсон ничего не сможет изменить, даже если что-то и заподозрил. Проходя мимо отсека для груза, полицейский задержался на несколько секунд, наклонился, проверил крепление чемоданов, целость замков и направился к двери, разделяющей салон и отсек пилотирования.

…Мастерсон ни на секунду не спускал с него глаз. Автоматическим жестом он положил правую руку на черный кожаный «атташе-кейс», покоящийся на соседнем сиденье. Большой пальем нащупал никелированную кнопку и, сдвинув ее, откинул запорную пластинку одного из замков.

Тревис приоткрыл дверь в рубку и, остановившись на пороге, что-то сказал пилотам. Сделано это было тихо, и Мастерсону не удалось разобрать почти ничего, кроме пары фраз:

«… низкая облачность… нужно спуститься… воспользуйся рацией для подтверждения…»

Как ни странно, но больше всего Мастерсона насторожило обращение на «ты». Он привык к тому, что в Бюро практически все — исключение составляли лишь постоянные партнеры — обращались друг к другу на «вы». Министерство Финансов вряд ли похоже на дансинг, где можно «тыкать» каждому встречному, а пилот явно не был ни партнером, ни близким родственником Тревиса. Вообще, этот полицейский не производил впечатление компанейского парня. Даже с Лендфордом и Эдметом он обращался подчеркнуто вежливо. На «вы», и только на «вы».

Но еще был голос. Тревис вдруг начал говорить чуть-чуть более нервно. Пара неверных нот, однако, тренированный слух фэбээровца уловил их. Да и движения полицейского, показалось Мастерсону, стали напряженно-рваными, как если бы торопился, но изо всех сил пытался скрыть это. Мелочь, конечно, но из таких вот мелочей и складывалась его работа… Потому-то он и расстегнул второй замок «кейса»…

…— Я вижу их, — сказала Кристель, оборачиваясь к сидящему за спиной Квейлану. — Они слева. Расстояние примерно два — два с половиной километра.

— Отлично, — тот кивнул и оглядел свою команду. — Ну, джентльмены, пришло время позаботиться о своем будущем. Надеюсь, каждый помнит, что ему надо делать?

— Конечно, — пробормотал Телмар.

— Не удивлюсь, если ты забыл даже свое имя, — усмехнулся Кеннет.

— Заткнись, — резко обернулся «футболист». — Или я сам сейчас заткну твою черную пасть.

— А ну, попробуй, гов…к, — оскалился негр, буквально выбросил свое тело из кресла, мгновенно оказавшись на ногах.

Телмар угрожающе тяжело поднялся. Дело, несомненно, дошло бы до драки, особенно, если учесть, что никто и не думал разнимать соперников, но вмешался Квейлан.

Встав между готовящимися броситься друг на друга мужчинами, он жестко, без тени улыбки, произнес:

— Тому из вас, кто сделает первый шаг, я лично пущу пулю в башку. Надеюсь, оба поняли? — посмотрев на подчиненных, Квейлан усмехнулся, но не расслабленно, а зло. — Будем считать, что конфликт исчерпан. Кри-стель, Малколм и ты, Кеннет, займетесь пилотами. Дальше действуем по плану. Телмар, Брайан, открывайте ящики.

Все еще оглядываясь на злобно стреляющего глазами Кеннета, Телмар потопал в хвостовой отсек. За ним заторопился Брайан.

Кристель, Малколм и негр отправились к рубке. Квейлан расстегнул стоящий в проходе объемный баул — в нем оказалась зимняя одежда — и начал торопливо переодеваться. Сначала, сбросив пиджак, он натянул толстый свитер, брюки военного образца и кожаную на меху куртку. Затем принялся шнуровать высокие саперные бутсы. За этим-то занятием его и застали двое пилотов, которых конвоировал Кеннет. Оба были бледны, но держались прямо, с вызывающим уважение мужеством. Тем не менее, по намокшим под мышками и на спине рубашкам Квейлан понял, что эти люди здорово напуганы. Хотя это ровным счетом не имело никакого значения. Совершенно. Они сделали все, что требовалось, и теперь им надлежит покинуть сцену. Для них занавес опустится через минуту.

Квейлан не торопясь завязал шнурки на бантик, весело отдуваясь застегнул баул, сел и, достав из кобуры массивный «пустынный орел», положил его себе на колени. Палец его нащупал собачку курка и с легким щелчком оттянул ее. На губах Квейлана появилась сочувствующая улыбка.

— Господа, — мягко начал он. — Я вынужден сообщить, что с этой минуты самолетом будут управлять пилоты нашей «фирмы». К сожалению, необходимость в ваших услугах отпала. Впрочем, ее не было с самого начала. Однако руководство «Эр Трак» проявило эгоизм и не согласилось на наши условия. Поступи оно иначе, и вы оба сейчас были бы дома. Но обстоятельства таковы,' что нам приходится идти на некоторые вынужденные меры.

— Что вам нужно? — хрипло спросил один из пилотов, высокий мужчина с выправкой военного.

— От вас? — весело переспросил Квейлан. — Абсолютно ничего. Совсем. Нам только хотелось бы узнать, где мы сейчас находимся.

Пилоты переглянулись.

— Над горами Сан-Хуан, — ответил второй пилот, молодой худощавый парень с впалыми щеками. — Только что прошли пик Анкомпагре.

Квейлан достал из кармана карту и, развернув, несколько секунд внимательно рассматривал ее.

— Треугольник Монтроз — Бландинг — Дуранго? Примерно в центре?

— Да, — снова кивнул молодой, — но ближе к Монтроз.

— Хорошо, — удовлетворенно сказал Квейлан. — На сколько хватит топлива?

Пилоты вновь переглянулись.

— До Голфилда, — сообщил старший. — Там придется садиться на дозаправку, — он несколько секунд молчал, а затем решительно продолжил. — Не знаю, что вы задумали, но если хотите нас убить, то это вам ровным счетом ничего не даст.

Квейлан, продолжавший изучать карту, поднял взгляд и удивленно вскинул брови.

— В самом деле?

— Да. Мы могли бы помочь вам посадить самолет в Голфилде, — старший следил за реакцией Квейлана, но ее не последовало. Никакой. Лицо бандита оставалось идеально спокойным. — И потом, там работает несколько людей, которые хорошо знают и нас, и наш самолет. Если на нем появятся другие пилоты, они сразу же заподозрят неладное и сообщат в компанию, а руководство «Эр Трак» обратится к федеральным властям. Вас, наверняка схватят.

Реакции вновь не последовало и старший вдруг испугался. Сильно, до дрожи в коленках. Человек, сидящий перед ним, не боялся угроз. Была еще карта в его рукаве. Козырь, которого ни пилот, ни его более молодой коллега не знали. Эту карту разыграют в самую последнюю очередь. И если они не сумеют достойно ответить, их убьют.

Квейлан аккуратно свернул бумагу, убрал в карман и сложил руки на животе, однако, не более чем в трех сантиметрах от пистолета. Лицо его приняло любезное выражение. Улыбка, мягкая, доброжелательная, тронула губы, а ямочки на щеках и подбородке выглядели очень обаятельно.

— То, что вы рассказали нам, безусловно, интересно. Очень интересно. А что же вы хотите за свою услугу?

— Жизнь, — выдавил из себя старший. Он уже почувствовал подвох, но еще не понял, в чем заключается расставленная ловушка. — Жизнь. Мне и моему напарнику.

Квейлан покачал головой.

— Понимаю. Это трогательно. Вы — мужественный человек. Я уважаю мужественных людей и, наверное, согласился бы поддержать эту сделку, — он встал и убрал «пустынного орла» в карман, — если бы не одно «но». — Квейлан вдруг развернулся на каблуках и шагнул к пилоту, едва не столкнувшись с ним нос к носу.

— С чего вы взяли, что мы вообще летим в Голфилд?

— Но… — растерялся пилот, — дам же нужно попасть в Сан-Франциско…

— Мне? — удивленно переспросил Квейлан. — Мне не нужно в Сан-Францйско. Моим друзьям тоже вовсе не нужно в Сан-Франциско. Мы летим в другую сторону, — он обернулся. — Боюсь, что не могу принять ваше предложение. Слишком высока цена.

Старший замер. Он понял, что это конец. Сейчас их убьют. Молодой вдруг заорал и, закрыв лицо — ладонями, повалился на пол. Квейлан даже не обернулся. Старший оцепенело разглядывал бьющуюся у его ног фигуру. Белая форменная рубашка молодого покрылась грязными пятнами. Галстук сбился в сторону. Парень продолжал голосить. С подвываниями, неистово. Мелкие брызги слюны летели между пальцами.

Горбоносый блондин — Дерек — вытащил из-за поясного ремня короткий пистолет «глок».

Первый же выстрел отбросил молодого на метр. Тот подогнул колени, пытаясь защитить живот, на котором расползалось кровавое пятно. Еще один громкий хлопок — и во лбу у него образовалась аккуратная дыра.

Старший продолжал смотреть на труп напарника как завороженный.

Горбоносый поднял пистолет и, почти не целясь, выстрелил в третий раз. Старшего швырнуло на стену. Лицо его залила густая, вишневого цвета кровь. Он качнулся и медленно завалился на пол, уставясь невидящими глазами на заляпанные капельками грязи сапоги Дерека.

Квейлан наклонился и посмотрел в иллюминатор, стараясь разглядеть в ватном скоплении облаков серебристые очертания «Боинга».

— Берите оружие, джентльмены, — наконец сказал он. — Мы начинаем…

…Лендфорд заметил, как «фэб» откинул замки «кейса» и чуть-чуть приоткрыл крышку. Первым позывом было спросить: «Эй, приятель, что ты делаешь?», но затем он решил выждать некоторое время. Вдруг этот парень везет с собой завтрак? Скажем, бутерброды с ветчиной. Хорош тогда будет «бравый полицейский Лендфорд». Нет, совсем ни к чему стаскивать с себя штаны при народе. Хотя надо быть наготове.

Лендфорд вспомнил недавнюю попытку ограбления в Сан-Франциско. Всему виной то, что они с Эдметом тогда расслабились. И вот результат: «молчун» Тревис успел уложить обоих бандитов прежде, чем им удалось даже схватиться за пистолеты. И в этом, в принципе, нет ничего странного. Когда в течение десяти лет летаешь с такими деньжищами, рано или поздно глаз у тебя замыливается, и ты перестаешь замечать вещи, которые раньше сами лезли в глаза. А соответственно, и реакция становится уже не та.

Лендфорд незаметно расстегнул пиджак и нащупал пальцами ребристую рукоять своего «кольта». Не меняя позы, он расстегнул клапан кобуры и немного вытянул пистолет. Теперь достаточно легкого усилия, и тот сам послушно скользнет в ладонь.

«Да, — подумал Лендфорд, — если бы не Тревис, и Эдмет, и он давно уже покоились бы на кладбище…»

…Тревис и не думал скрывать то, что делает. Напротив, действовал открыто, не таясь, без тени смущения и боязни. Еще в молодости он понял: если ты задумал совершить какой-нибудь противозаконный поступок — не прячься, не бойся, и никто ничего не поймет. Или уж, по крайней мере, дадут тебе оторваться на три хода вперед.

Открыв дверь в рубку, Тревис спокойно сказал первому пилоту:

— Мет, они справа. Я видел их, но на этом уровне ничего не получится. Слишком низкая облачность. Нужно спуститься. Или, наоборот, подняться повыше. Воспользуйся рацией, свяжись с ними и запроси подтверждение. И, кстати, нужно немного сбросить скорость.

— Хорошо, — Метьюз Ковингтон кивнул и спокойно приказал второму пилоту: — Эй, Дрейк, сбрасывай скорость и снижайся.

Тот недоумевающе посмотрел на командира, но перечить не стал.

Тревис усмехнулся. Этот дурак Дрейк ничуть не лучше всех остальных. Такой же тупой и невнимательный. «Интересно, — подумал он, — глупость — такая глупость — это вообще природное качество большинства людей? М-да. Скорее всего. Если бы свиньи знали, что их ведут на убой, что бы они сделали? Так и эти. Топают, топают, топают. Закрыв глаза».

Тревис повернулся и… застыл. Агент ФБР Уильямс Мастерсон стоял в проходе между креслами, сжимая в руках короткий «хеклер-кох». Ствол автомата был направлен прямо ему в грудь. Когда федерал заговорил, голос его звучал твердо и ровно. Таким тоном отдают команды люди, привыкшие распоряжаться.

— Внимание! Агенты Лендфорд и Эдмет, справа, в пределах видимости, следует самолет «джет стар». Мы начали снижать скорость и высоту. Приказываю вам достать оружие и взять под контроль рубку пилотов. Агент Тревис, поднимите руки. Двигаться медленно. Любое резкое движение расценивается как попытка вооруженного сопротивления. Стреляю без предупреждения!

Тревис поднял руки и… улыбнулся. Совсем чуть-чуть, самым краешком губ.

— Агент ФБР Мастерсон, вы находитесь на борту самолета, относящегося к юрисдикции Министерства Финансов США.

— Теперь он в моей юрисдикции, — жестко оборвал его фэбээровец. — Точнее, в юрисдикции ФБР. Агенты Лендфорд и Эдмет, я приказал достать оружие.

Лендфорд и Эдмет растерянно стояли за его спиной, схватившись за рукояти своих пистолетов, однако не торопясь доставать их. Они переводили взгляд с Мастерсона на Тревиса и обратно, не зная, кому подчиняться. Тревис спас им жизнь, а Мастерсон объявился на их горизонте в первый раз. К тому же, обвинение в попытке угона самолета, как и похищения груза, очень серьезное обвинение. Поэтому-то они ждали, что ответит их начальник.

— Мистер… Прошу прощения, агент Мастерсон, по-моему, ваша реакция неадекватна ситуации. Похоже, вы не в себе. Прошу вас, успокойтесь и сдайте оружие.

Он попробовал сделать шаг вперед, но ствол «хекле-ра» угрожающе приподнялся, и полицейский был вынужден остановиться.

— Агент Мастерсон, — жестко продолжал Тревис, — приказываю вам сдать оружие, иначе я буду расценивать ваши действия как попытку захвата самолета и поступлю, согласно имеющейся на подобный случай инструкции Министерства Финансов. Сдайте оружие! Немедленно!

Чувствуя, что теряет инициативу и ситуация выходит из-под контроля, Мастерсон сделал именно то, чего ему делать никак не следовало — он закричал.

— Лендфорд! Эдмет! Чего вы ждете? Доставайте оружие! Вы же видите, этот человек хочет похитить груз!

Тревис еле заметно улыбнулся. Он не ожидал, что противник допустит такую грубую ошибку. Любому, даже начинающему полицейскому известно: на сомневающихся людей нельзя воздействовать криком. Да, видать, этот парень иногда засыпал на лекциях в Академии.

Тревис медленно опустил, руки и раздельно, крайне спокойно приказал:

— Агент Мастерсон, немедленно бросайте оружие! Бездействие расценивается как неповиновение, — фэб поднял автомат повыше. — О’кей. Лендфорд, Эдмет, арестуйте его!

Наконец, ситуация прояснилась. И Лендфорд, и Эдмет испытали облегчение.

Мастерсон почувствовал, как сильные руки хватают его, вырывают — ломая пальцы — автомат. Крепкий локоть сдавил горло в стальном захвате, лишая возможности двигаться, предпринять что-либо. Секунда — и он оказался полностью обездвиженным. Его держали люди, которых учили делать это профессионально. И, чувствуется, учили на совесть. Но куда хуже боли в вывернутых суставах была боль моральная. Поражение жгло как тавро. Черт, как глупо. Он проиграл только потому, что на одно крохотное мгновение потерял голову. Теперь эта скотина Тревис убьет их. Что же делать? Автомат у него вырвали, но остался «смит-вессон» в наплечной кобуре. Если бы стряхнуть с себя этих двоих остолопов… Или если бы они на мгновение ослабили хватку, он, пожалуй, сумел бы освободиться и, прежде, чем его скрутят вновь, пристрелил бы мерзавца Тревиса. В этом Мастерсон был уверен. Однако, держали крепко. Все надежды оказались тщетными.

Тревис медленно, очень медленно достал из кобуры «беретту» и направил пистолет в голову фэбээровцу. Улыбка, появившаяся на бледно-розовых губах, не предвещала ничего хорошего.

Глядя на своего босса, Лендфорд почувствовал удовлетворение. Они все сделали так, как надо. Возможно, даже спасли Тревису жизнь. Заплатили долг. По возвращении их наверняка вызовут в дирекцию и…

Что будет дальше, Лендфорд додумать не успел.

Ствол «беретты» неожиданно переместился влево, палец Тревиса нажал на курок и пуля тридцать восьмого калибра разорвала Лендфорду горло. Вторая настигла тело, когда оно валилось на кресла, и продырявила сердце…

…Тревис быстро повернулся и одновременно выстрелил. Эдмет рухнул на пол с дырой в переносице. Освободившийся Мастерсон чуть присел и молниеносно сунул руку за отворот пиджака, но Тревис все-таки опередил его. Четыре пули, одна за другой, ударили в грудь федерального агента. Он успел выстрелить в ответ, но пуля ушла в потолок и засела в обшивке.

Глядя на кровавые пятна, окрашивающие белую рубашку лежащего на ковровом покрытии Мастерсона, Тревис усмехнулся.

— Да, — сказал он вслух. — Глупость — это от природы…

… Метьюз слышал выстрелы, как, впрочем, и Дрейк. Только, в отличие от второго пилота, не стал оборачиваться. Зачем? Он и так знал, что там происходит. Сейчас важнее смотреть вперед и делать свое дело. Всегда нужно делать свое дело.

Метьюз опустил руку в небольшую дорожную сумку, стоящую рядом с креслом, и нащупал рукоять пистолета. Делай свое дело, и Господь вознаградит тебя за старание. Скажем, скромным кушем в десять миллионов долларов. Хотя Тревис говорил, что придется обменивать купюры дешевле их номинальной стоимости. Ну и что, черт возьми. Ему и девять миллионов хватит за глаза. Дом, нет, что там дом, вилла в Калифорнии, шикарная машина, отличные вина. Все, чего только может захотеть человек с таким…

— Эй, что за дерьмо там происходит?

Дрейк обернулся, стараясь заглянуть в салон. В ту же секунду холодный ствол «магнума» коснулся его виска, и Метьюз нажал на курок.

… состоянием. Шикарные девочки, яхта. Да, непременно нужно будет купить яхту. Белую. Ты ведь всегда хотел белую яхту, старина Мет, а?..

… Тревис не стал терять времени на перетаскивание трупов. Они ведь уже никому не могут помешать, верно? Так стоит ли обращать на них внимание в таком случае?

Полицейский натянул толстую зимнюю куртку и, переступая через мертвые тела, прошел в рубку. Коротко взглянув на залитый кровью труп Дрейка, он повернулся к Мету:

— Запрашивай их.

— О’кей, — пилот пощелкал тумблерами. — Внимание, я — 12-905 «Танго». Как слышите меня?

Рация ожила, сквозь треск помех отчетливо прозвучал женский голос:

— 12-905 «Танго», это 680. Что у вас?

— 680-й, эта частота не прослушивается. Проблема решена. Как вы?

— Отлично, «Танго». Мы готовы. Все по плану.

Тревис кивнул Метьюзу и поднял большой палец.

— О’кей. Выходим в заданный район координат.

— Вас понял, прием.

— Опускаемся до уровня 123-А и сокращаем дистанцию до полного визуального контакта. Как поняли?

— Понял вас, «Танго».

Тревис пошел в салон. Какого черта? Он все равно ни хрена не понимал в этих дерьмовых терминах и поэтому чувствовал раздражение. Слушать эти переговоры — то же самое, что пытаться понять разговор двух япошек. Тревис как-то пробовал. Ни черта!

Он прошел к багажной клетке, отключив сигнальную систему, открыл ее своим ключом и вытащил чемоданы. Казалось, эти «сейфы с ручками» весят не меньше тонны каждый, но Тревис готов был тащить их на руках хоть до самой Калифорнии. Вот они, денежки. Почти у них в руках. Просто и безопасно. Авиационная авария. Взрыв — и осколки будут собирать в радиусе пятнадцати километров. Да еще и в горах. Никто и не заподозрит похищения.

Самолет резко пошел вниз и у Тревиса заложило уши. Он выругался. Сквозь вой турбин до него доносился голос Метьюза.

— 608, визуальный контакт установлен. Следуем строго по оговоренной схеме.

— Понял вас, «Танго». Держим прежний курс. Идем на сближение.

— Отлично, 608.

Тревис подхватил чемоданы и потащил их в хвост самолета, поближе к грузовому люку «Боинга».

— Через секунду мы открываемся, «Танго». Как поняли?

— Понял вас, 608.

Метьюз подключил рацию к системе общей трансляции и теперь голоса блуждали по всему салону. В какой бы точке ни находился полицейский, он везде слышал их: напряженные, звенящие.

«Они открываются, — подумал он. — Черт, как быстро. Еще полминуты!»

Обливаясь потом, он перетащил два оставшихся чемодана, достал из своего «кейса» респиратор и обернулся к рубке.

— Мет! Одевай респиратор! Я открываюсь!

— О’кей.

Тревис торопливо натянул на лицо резиновую маску, с раздражением почувствовал, как жар распространяется до самой шеи. Резина, несмотря на тонкий слой талька, прилипла к мокрой от пота коже, вызывая дикий зуд. Хотелось чесать лоб, раздирая его до крови, но Тревис понимал: это ощущение исчезнет, как только он отвлечется, займется делом.

— «Танго», мы начинаем подход!

Из-за респираторов голоса звучали глухо, словно люди сидели в огромной бочке, накрытой куском материи.

— Хорошо, 608. Понял. Поворот 6-260.

— Понял, «Танго».

Тревис подскочил к щитку с надписью: «Внимание! Опасно!», распахнул его и, вцепившись в рукояти сброса грузового люка, рванул их вверх.

Прошло несколько секунд, но ничего не изменилось. Полицейский вдруг испугался, что безотказная автоматика все-таки отказала — совсем как в дерьмовых детективах — в самый решающий момент. Однако тут же почувствовал слабый ток воздуха, становящийся все сильнее и сильнее. Вот на полу зазвенели катящиеся гильзы, шурша полетели газеты, следом какие-то бумаги..

Тревис едва не расхохотался от облегчения. Все нормально! Все нормально!!!

— 608, грузовой люк открыт!

— «Танго», вас понял. Что с вихревыми потоками?

— Они всюду.

— Дьявол!

— 608, готовы ли вы принять трос?

— Готовы, «Танго».

Тревис на мгновение закрыл глаза, вздохнул, а затем решительным шагом направился к двери, ведущей в грузовой отсек. Подойдя совсем близко, он заметил, что дверь резко вибрирует.

Ого, сердце неприятно стукнуло. Каково же должно быть давление там, в грузовой камере? Того и гляди, вылетишь из самолета. Черт!

В голове полицейского вдруг родилась боязливая мысль. А если они что-то не учли? Неверно рассчитали. Это ведь им с Мэтом лезть по чертовому тросу. Им, а не Квейлану и его компании. И рисковать своими задницами тоже им. И за это всего по десять процентов? Черта с два! Пятнадцать, не меньше!

Тревис взялся за ручку. Потянул. Дверь не поддавалась. Он налег сильнее, но сумел лишь приоткрыть ее. Пришлось толкать створку, уперевшись плечом в дрожащую стену. Наконец она распахнулась, с грохотом ударившись о переборку. Полицейский увидел огромный, как железнодорожный тоннель, провал грузового люка, в котором с бешеной скоростью неслись облака. Поток устремившегося наружу воздуха ударил его в спину, и Тревис действительно чуть не вылетел в бездну следом за скомканными газетами. Каким-то чудом ему удалось удержаться, и он поблагодарил бога за сохраненную жизнь, правда, добавил тут же про себя: «Двадцать процентов!»

Лебедка с намотанным на барабан черно-сизым тросом была закреплена у самого провала, в который со свистом уходил воздушный поток. Капля горячего пота сползла вдоль носа по щеке, и Тревис едва не взвыл от бешенства. Он не принадлежал себе! Даже эту ср…ю каплю ему не удастся вытереть, пока он не осуществит задуманного. Дьявол!!!

Полицейский опустился на четвереньки и медленно, старательно удерживаясь немеющими пальцами за продольные скобы на полу «Боинга», пополз к люку. Ветер упорно подталкивал его к краю. Теперь провал казался не просто большим — огромным. Сквозь редкие облака Тревис вдруг разглядел землю и ужаснулся, насколько же она казалась маленькой с такой высоты. Дома — четверть почтовой марки, дороги — тонкие серые нити паутины, машины — меньше хлебной крошки. Если упасть… Ему не хотелось даже думать о том, что будет, случись такое.

И чем ближе придвигался Тревис к провалу, тем медленнее и осторожнее становились его движения. У троса он уже почти совсем остановился. Если бы лебедка была на двадцать сантиметров дальше, полицейскому, не хватило бы духу дотянуться до нее. Страх высоты в общем-то не был присущ ему, но Тревис ни разу не заглядывал в бездну, стоя на самом краю.

Лишь когда его пальцы мертвой хваткой впились в бок лебедки, он смог перевести дух. Колени тряслись, пот покрывал тело так густо, словно Тревис только что вышел из сауны. С обретением опоры вернулось и чувство относительной безопасности. По крайней мере, сердце чуть умерило свое биение, накачивая мышцы кровью и адреналином размереннее и мощнее. Полицейский несколько раз глубоко вздохнул и прислушался к голосам пилотов.

— «Танго», «Танго», что случилось? Где трос? Быстрее, иначе мы попадем в грозу! «Танго»! Отвечайте!

— Дерьмо! — выдохнул Тревис в маску. — Дерьмо!!!

Он начал стравливать трос, пропустив карабин между ручками и корпусами всех трех чемоданов. Глядя, как черная змея уползает в блекло-голубое небо, полицейский вновь ощутил душащую волну раздражения. Они еще орут. Посмотреть бы на них. Половина из этих парней точно наложила бы в штаны на его месте.

Тревис и сам не заметил, как опустела катушка.

— Отлично, «Танго». Трос у нас. Все в порядке. Переправляйте груз! Мы готовы!

— Конечно, — зло пробормотал Тревис. — Конечно, вы готовы, ублюдки! Я не сомневаюсь!

Преодолевая ставший совсем слабым напор воздуха, он пошел в салон, достал из сумки взрывное устройство и направился в рубку.

… Метьюз, совершенно невозмутимый, спокойный, словно и не похищал сто миллионов долларов, а сидел с подружкой на пикнике, держал штурвал.

Тревис приладил взрывчатку к компьютеру, выставил на дисплее время и нажал «пуск». Цифры на экране начали мигать, с каждой секундой уменьшаясь на единицу.

— Мет, — окликнул пилота полицейский. — У нас семь минут. Ставь самолет на автопилот, отправляй груз, цепляйся за трос и ты богат.

Метьюз кивнул. Ему не нужно было повторять дважды.

— Внимание, «Танго»! Впереди буря! Почему вы задерживаетесь? Почему задерживаетесь? Что случилось?

— Уже идем, вашу мать, — буркнул Тревис и торопливо направился в хвост.

— 608, я — «Танго». У нас все нормально! — прогремел в салоне голос Мета. — Сейчас будем отправлять груз!

— Отлично, «Танго», мы готовы.

Тревис скептически хмыкнул. Он, теперь безбоязненно — ток воздуха прекратился окончательно, давление в салоне и за бортом уравнялось — подошел к провалу. Осмотрев чемоданы, полицейский вытащил из кармана куртки монокаток, закрепил его на тросе и пристегнул страховочный карабин к стальной скобе на поясе. Несколько мгновений он смотрел вниз, на уползающую к горизонту серо-голубую землю, а затем, оттолкнувшись ногами, нырнул головой вперед в проем грузового люка.

Ощущение было такое, словно на него налетел экспресс. Ветер полоснул по неприкрытой шее своими ледяными когтями. Тревиса потащило вбок, но он вцепился пальцами в изогнутый звенящий трос. Сталь теперь не казалась податливой и гибкой. Она обрела прочность прута — слишком быстро шли самолеты. Слишком быстро огибал их ветер. Волосы Тревиса разметало, и полицейский выглядел как персонаж фантастического фильма ужасов. Человек-паук, уродливо-нелепый, но дико настойчивый, карабкающийся за своей жертвой, ползущий по нити, перебирая мохнатыми лапами. «Хорошо еще, что у меня есть респиратор, — подумал Тревис. — Иначе бы мучительная смерть от удушья. Ветер-убийца не дал бы вздохнуть. Разорвал бы легкие, как детский воздушный шарик. Интересно, что сейчас думают эти ублюдки? Где чемоданы? Что происходит? Как они орут там, у него за спиной, в дверном проеме “джет стара”? Кретины. Наивные выродки. Они хотели надуть нас. Да-да, и тебя, Метьюз. И меня. Ленивые скоты. Всю грязную работу делаем мы, а они… они будут жрать и пить на денежки, которые добыли для них мы! Наши задницы болтаются над пропастью. Меня, а не Квейлана едва не прикончил ср…ый федерал. И деньги добыл я, и план придумал тоже я, и…»

Он не успел завершить свой мысленный монолог. Ноги его ощутили пол второго самолета. Чьи-то сильные руки подхватили Тревиса и втянули внутрь.

— Кристель, он на борту! — крикнул кто-то.

Похоже, это был Чак, но полицейский не стал бы утверждать со стопроцентной уверенностью.

— Ну вот, мы все и в сборе, — усмехнулся Тревис, отстегивая карабин.

— Почему ты сначала не отправил деньги?

Тут уж ошибиться было невозможно. Эти глаза — особенно левый, затянутый катарактой — принадлежали Квейлану.

Тревис покачал головой.

— Если бы существовал хотя бы один шанс из тысячи, что вы нас дождетесь, я, несомненно, именно так бы и поступил.

Квейлан несколько секунд смотрел на полицейского. Спокойно, без злости и ярости. Скорее, даже с некоторым любопытством. Затем пожал плечами.

— О’кей, Тревис. Ты можешь думать, как тебе угодно, — он взглянул на плывущий уровнем ниже «Боинг». — Ты доверяешь этому парню?

«Куда больше, чем тебе», — хотел сказать полицейский, но не сказал, а лишь посмотрел на черный провал грузового люка.

— «Танго», «Танго», до взрыва четыре минуты. Отправляйте груз и переходите сами. Впереди гроза. Мы не сможем долго поддерживать прежний курс.

— О’кей, 608. Вас понял. Сейчас отправляю груз.

В динамиках раздался щелчок, а следом отвратительный треск атмосферных помех и электрических разрядов.

Грозовой фронт проходил совсем рядом…

…Метьюз Ковингтон действовал аккуратно, спокойно и собранно. Он не суетился, но и не медлил. Ни одного лишнего движения. Все предельно продуманно.

Поставив самолет на автопилот, Мет натянул зимнюю куртку, сунул за пояс «магнум» — не стоит обольщаться относительно планов своих партнеров — и вышел из рубки. Ковровые дорожки, обильно покрытые густеющими бордовыми пятнами, тела в креслах и в проходе — все эти следы произошедшей здесь бойни не задержали его внимания ни на секунду. Пилот не относился к категории сентиментальных людей. Проходя по салону, он даже наступил на пальцы мертвого фэбээровца. Собственно, этот факт тоже не вышиб у него слезу.

Попав в грузовой отсек, Метьюз вытащил из кармана такой же монокаток, как и у Тревиса, нагнулся и нацепил его на трос сразу за чемоданами. Сначала груз, затем он. Тревис проследит, чтобы люди на той стороне дождались его.

Пилот выпрямился и… удивленно охнул.

Опираясь плечом на перегородку, разделяющую грузовой и пассажирский отсеки, залитый с ног до головы кровью, стоял агент ФБР Мастерсон. В руках он сжимал «хеклер-кох». Взгляд его, плавающий, мутный, перескакивал с Мета на чемоданы и обратно. Было видно, что фэбу удается сохранить сознание только невероятным усилием воли.

Метьюз был хорошим пилотом и, как у всякого хорошего пилота, у него была отличная реакция. Но на стороне фэбээровца, в свою очередь, было два значительных фактора: неожиданность и замкнутое пространство, Мет не мог даже кинуться на противника — тот успел бы нажать на курок куда раньше. Поэтому пилот поступил именно так, как подсказывала ему интуиция — поднял руки ладонями вперед и успокаивающе пробормотал:

— Ну, ну, ну, приятель. Я сдаюсь, сдаюсь. Вот он я. Давай, арестовывай меня.

Голос, приглушенный маской респиратора, звучал неестественно и тускло. Лицо Мастерсона исказила гримаса ненависти.

— Вот ордер на арест, ублюдок… — хрипло выдавил он и нажал на курок.

Выплеснувшееся из ствола пламя пополам со свинцом ударило пилоту в грудь. Мет даже не успел крикнуть. Издав странный горловой вой, он отступил на шаг, запнулся о край чемодана и провалился спиной вперед в ревущую стену ветра…

… Они, как загипнотизированные, следили за кувыркающимся в бездонной глубине неба мертвым телом.

Первым вышел из оцепенения Квейлан.

— Там есть еще кто-нибудь живой?

Звук его голоса привел в чувства остальных. Тревис под маской облизнул пересохшие губы.

— Никого.

— Да? — вдруг завопил Кеннет. — А кто же пристрелил этого ублюдка?

— Я знаю столько же, сколько ты, — ответил Тревис. Он продолжал смотреть на плывущий «Боинг».

— Это была твоя обязанность, мать твою! Где чемоданы? Где деньги? — орал негр. — Ты оглох, что ли?

Полицейский резко обернулся. В руке у него, как по волшебству, появился пистолет и ствол уперся в стеклопластиковую маску респиратора Кеннета.

— Если ты откроешь пасть еще раз, — зло сказал Тревис, — я пристрелю тебя.

— Выясните отношения, когда деньги будут здесь, — не поворачиваясь, отрезал Квейлан. — Сейчас надо решать, что делать. У нас и так времени почти не осталось.

— Нужно перебраться наверх по тросу, — предложил полицейский.

— Не успеем, — покачал головой Квейлан. — И потом… там есть кто-то живой. Кто-то, пристреливший твоего приятеля…

… Мастерсон умирал. Он и сам понимал это. К тому же фэбээровец отчетливо осознавал: даже если ему посчастливилось бы выжить, не лишиться чувств от обильной кровопотери, посадить самолет он все равно не сумеет. Не имея необходимых навыков, пытаться совершить подобное — то же самое, что спускаться без страховки по стене «Эмпайр». Одному из тысячи такие трюки удаются, но лишь одному. И то в благополучном исходе больше чуда, чем холодного расчета. Мастерсону же на чудо рассчитывать не приходилось. Силы таяли с каждой секундой. Автомат казался очень тяжелым, но фэбээровцу еще удавалось удерживать его в поднятой руке, однако это вряд ли могло продолжаться до бесконечности.

Странно, но он совершенно не чувствовал страха смерти. Скорее всего, из-за того, что в процессе службы — а ему недавно исполнилось тридцать пять, и из этих тридцати пяти одиннадцать были отданы Бюро — Мастерсон постоянно исподволь вынашивал в себе мысль, что рано или поздно его подстрелят. Может быть, ранят, искалечат, а может быть, и… Хорошо еще, что он не успел обзавестись семьей. Плачущие дети и рыдающая беззвучно в платок жена — жалкое и беспомощное зрелище.

Кровь перестала сочиться из ран, но зато сильно разболелись раздробленные ребра и сломанная ключица. Заскорузлая от крови рубашка прилипла к телу, закрыв собою раны не хуже бинта.

Мастерсон шагнул вперед и… упал. В последний момент ему все-таки удалось схватиться за трос, однако правое плечо — то, со сломанной ключицей — врезалось в стоящие на полу чемоданы с такой силой, что он едва не потерял сознание от боли. Лежа на спине, запрокинув голову, Мастерсон смотрел, как черные тяжелые ящики один за другим вываливаются из люка и повисают, раскачиваясь на стальном тросе. «Ну и черт с ними, — вяло подумал он. — Черт с ними. Пусть катятся. Все равно».

Продолжая держаться за трос, фэбээровец перевернулся на живот…

Господи, как болят ребра. Если бы не эта боль, он бы… и поднялся на четвереньки. «Хеклер» прижимал его руку к полу, словно был не автоматом, а бетонной плитой.

Чемоданы медленно уплывали все дальше от самолета. Через секунду фэбээровец увидел «джет стар», уходящий чуть назад и вниз.

Несколько секунд Мастерсон тупо созерцал этот маневр, разгоняя мутную дурь в голове. Наконец он понял: они хотят выпрямить трос, чтобы груз скользил по наклонной. Ну уж нет, ребята. Ничего не получится. Сейчас мы устроим «грязные танцы», парни. В его поле зрения возник темный дверной проем в борту самолета и суетящиеся фигурки, мелькающие в лучах меркнущего солнца, размером не больше игрушечных солдатиков.

«Гроза, — подумал Мастерсон. — Вот и снег начинается».

Белые хлопья, еще не буран, конечно, но уже падающие довольно густо, вытягивались за самолетом в длинный закручивающийся хвост.

Фэбээровец с трудом оторвал руки от пола и выпрямился. Перед глазами плавала серо-багровая пелена, в ушах повис тошнотворный звон, но Мастерсон усилием воли стряхнул их, концентрируя внимание на будущей мишени. Подняв автомат и убедившись, что тот снят с предохранителя, он прицелился и нажал на курок.

Первая очередь раздробила стекло кабины «джет стар». Мастерсон видел, как оно вспенилось белыми пятнами пробоин и осыпалось внутрь, в рубку, на головы пилотам — уже мертвым пилотам, хочется надеяться, зло оскалился фэбээровец. После этого он вдавил курок в предохранительную дужку и уже не отпускал, пока не опустела обойма.

Ему удалось отчетливо разглядеть, как из борта самолета забили фонтанчики красноватой жидкости, мгновенно рассеявшиеся на миллионы микроскопических брызг; как шарахнулись в салон фигурки, а одна так и осталась лежать у двери, свесив наружу одну ногу; как искры, высекаемые девятимиллиметровыми пулями, отплясывали адский танец на крыльях и фюзеляже «джет стар». И Мастерсон улыбался, если, конечно, у кого-нибудь хватило бы фантазии принять эту гримасу боли, ярости, злорадства за улыбку.

Когда боек щелкнул в последний раз, а последняя стреляная гильза покатилась по полу, он отшвырнул бесполезный автомат и обернулся.

В этот момент сработал детонатор взрывного устройства.

Мастерсон не успел даже понять, что его уже нет. Огненная река поглотила человека, за долю мгновения разорвав израненное тело на куски…

… — Вот дерьмо! — выдохнул Телмар, глядя из-за плеча Квейлана на желто-алый тюльпан пламени, появившийся на том самом месте, где секунду назад плыл «Боинг-747». Черные хлопья копоти и искореженные куски металла унеслись к земле, подталкиваемые ветром. Лепестки огня потянулись вверх, к низким облакам, лизнули их торопливо и опали, собравшись в раскаленный добела шар, а затем осыпавшись кипящим, пылающим дождем на горы Сан-Хуан.

Медленно, как в покадровой съемке, из самой сердцевины диковинного волшебного цветка появилось черное пятно — барабан сорванной лебедки. Чемоданы легко соскользнули вниз и повисли на ней, удерживаемые сотней метров стального троса.

Квейлан смотрел на них, прикидывая, смогут ли его ребята затащить наверх такой груз. Три чемодана с деньгами весили, должно быть, не меньше ста пятидесяти килограммов. С открытой дверью, в такой ситуации представлялось сомнительным, чтобы им удалось задуманное до того, как самолет войдет в грозовой фронт.

И все же он не собирался сдаваться, пока был хоть малейший шанс на успех. Ведь именно ради этих денег они пошли на такую авантюру.

Квейлан обернулся к стоящим за его спиной людям.

— Хватайтесь за трос и тяните!

Три пары рук вцепились в сталь и рванули. И еще раз. И еще. Чемоданы приподнялись на полметра.

— Чак ранен, босс, — произнес сидящий на корточках Брайан. Он поддерживал голову приятеля. Раненый дышал хрипло, неровно. Пуля прошила ему правое легкое, задев трахею. На губах выступила кровавая пена. Глаза скрылись под веками и пустые белки производили жутковатое впечатление. — Этот ублюдок прострелил ему грудь. Что будем делать?

— Думаю, отправим беднягу в госпиталь.

Квейлан вновь выглянул наружу и, подцепив Чака ногой, одним сильным движением, словно футболист. пробивающий пенальти, вытолкнул бесчувственное тело за борт. Сквозь распахнутую дверь он посмотрел, как бывшего партнера подхватил воздушный поток и понес, но не к земле, а вдаль, к горизонту, и спокойно сказал:

— Прощай, Чакки. Не могу сказать, что буду слишком скучать по тебе.

— Эрик!

Квейлан обернулся. Кристель, сидящая за штурвалом, чуть повернула голову. Ее надтреснутый голос звучал в наушниках Квейлана отчетливо и громко, остальные же могли слышать переговоры через динамик в начале салона.

— Эрик, мы теряем высоту.

Квейлан нахмурился.

— В чем дело? Поломка?

— Да, и не одна!

— Проверь все системы.

— Индикация не работает. Похоже, что этот ублюдок вывел из строя половину блоков управления.

Кристель была очень умной и сильной девушкой. Она не паниковала, ничем не выдавала охватившего ее волнения, хотя не могла не понимать: шансов спастись очень мало. Особенно если учесть, что под ними горы, горы и горы, вздымающиеся в серо-стальное грозовое небо до самого горизонта. Тем не менее, се спокойствие хорошо повлияло на остальных. Никто не кричал, не суетился. Только стояли и слушали этот мрачный разговор.

Внезапно Квейлан резко развернулся.

— Ну, что стоите? Тяните трос!

Три пары рук вновь начали торопливо натягивать сталь, однако позы их, поворот голов, движения яснее-ясного говорили о том; что люди превратились в слух.

Квейлан посмотрел на чемоданы, на свинцовые тучи над горами.

— Сколько времени в запасе?

— Не больше десяти минут. Скорее, даже меньше. Гроза слишком близко, а к тому же, у нас практически полный отказ большинства навигационных систем. Гидравлика вот-вот откажет окончательно, охлаждение, похоже, уже вышло из строя.

— Сейчас вытравим трос и уйдем в сторону. Не нервничай.

— Ничего не выйдет. Без гидравлической системы нечего даже думать об этом. Рули высоты едва шевелятся, хвостовые ланжероны перебиты. Если не все, то большинство точно.

— Черт! Этот урод из базуки стрелял, что ли, мать его? — завопил Кеннет.

Квейлан в бешенстве обернулся.

— Закрой пасть, Кеннет! Закрой свою пасть! Лучше тяни трос! — он глубоко вздохнул. — Кристель, докладывай обо всем, что происходит. И постарайся найти подходящее место для посадки.

— Поняла.

Кеннет, Телмар и Брайан рванули трос. Под напором ветра его повело в сторону. Сталь натянулась до предела, зазвенела и… вдруг ослабла, сворачиваясь кольцами.

— Черт! — Квейлан стукнул кулаком по стене салона. — Черт! Мы потеряли деньги! — он повернулся, осмотрел стоящих в проходе людей, отыскал глазами Тревиса. — Это и есть твой гениальный план, кретин?

Тревис молчал, ожидая продолжения, но его не последовало.

— Отцепляйте трос и закройте эту чертову дверь!

Телмар отстегнул карабин, вышвырнул трос за борт и, поднатужившись, захлопнул дверь. Ветер чуть ослаб, но не прекратился совсем.

— В первом двигателе уровень масла опустился ниже критической отметки, — теперь Кристель не пыталась-крывать тревогу. — В четвертом — перегрев. Пожарное предупреждение.

— Ты видишь подходящие площадки?

— По-моему, впереди плато. Но, похоже, оно слишком короткое.

— Ладно, времени проверять все равно уже нет. Сбрасывай остатки топлива и садись.

— Его и так почти нет. Левый бак прострелен.

Квейлан обернулся к стоящим в растерянности бандитам.

— Всем в кресла, пригнитесь и закройте головы руками. Аварийная посадка, — он криво усмехнулся. — Расслабься,

Тревис. На твоем месте я не очень стремился бы уцелеть.

Все начали занимать свои места. Квейлан убедился, что люди расселись, сел сам и обхватил голову руками.

— Господи Иисусе, — прошептал он беззвучно, — сделай так, чтобы все обошлось. Не поленись, приятель…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Человек, хотя бы немного разбирающийся в пилотировании, был бы потрясен мастерством и самоотверженностью пилота, совершившего такую посадку.

Опасения Кристель оказались не напрасны. Плато, ка посадочная площадка, никуда не годилось. Да и стоило ли этому удивляться. Никто ведь не мог предположить, что кому-то придет в голову сажать многотонную махину на заросшую соснами и кустарником площадку, шириной не более пятидесяти, а длиной едва достигавшую трехсот метров. Плюс ко всему, заканчивалась она резким обрывом. Пропастью глубиной почти в километр. Если бы «джет стар» сорвался с плато, от людей, сидящих в салоне, осталось бы лишь кровавое месиво, а от самолета — груда металлолома, годная, разве что, на переплавку.

Все это и множество других не менее важных факторов пришлось учитывать Кристель при посадке Но она была действительно классным пилотом.

Выбросив в воздух тонны снега, «джет стар» коснулся земли там, где плато только начиналось, и заскользил на брюхе, срубая крыльями могучие деревья, вспарывая округлым фюзеляжем снежный покров. Скрежет, треск обдираемой обшивки, истошно-болезненный вой двигателей — все смешалось в дикой какофонии звуков. С пушечным хлопком сорвало врезавшуюся в скалу левую плоскость. Кристель переложила реверс, и двигатели, сжирая остатки топлива, заработали в режиме резкого торможения. Не выдержав нагрузки, задняя часть салона вместе с хвостом оторвалась от фюзеляжа, прокатилась по инерции несколько десятков метров в сторону и с грохотом обрушилась вниз, на камни. Взрыва почти не было слышно. Горючее вспыхнуло, столбом ввинтилось в небо, обняв скалы, и сразу же стихло, лишь желто-оранжевые языки ползли по серебристой смятой обшивке.

Передняя часть «джета» продолжала скользить вперед, сохраняя равновесие только благодаря уцелевшему правому крылу. Камни срывали куски металла, скрежетали по брюху самолета. Кристель поймала себя на мысли, что до сих пор сжимает бесполезный штурвал. Малколм — ранен он или убит, Кристель не знала, она видела лишь кровь, собирающуюся под креслом пилота тыкался головой в панель управления, оставляя на тумблерах черно-бурые пятна.

Девушка, что было сил, уперлась ногами в пол, вжимаясь в кресло. Если бы самолет рухнул со скалы вниз, то это, конечно, не спасло бы, но она чувствовала себя более уверенно, зная, что сделала все возможное, чтобы остаться в живых.

«Джет стар» сбавлял скорость. Последний гулкий удар — нос самолета врезался в огромный валун, стоящий на краю плато, сбил его в пропасть, прополз еще метр и… застыл, нависая над бездной на четверть своей оставшейся длины.

— Поздравляю вас, джентльмены, с мягкой посадкой, — с облегчением вздохнула девушка. — Надеюсь, что вы и впредь будете пользоваться услугами только нашей авиакомпании.

— Очень смешно, мать твою, — подал голос Телмар. — Я просто обделаюсь сейчас от смеха.

— Я поняла это по твоему голосу, — парировала Кристель.

— О’кей, парни, — Квейлан встал со своего кресла. — Пришло время подбить счета, — он обернулся к сидящему Тревису и небрежным жестом достал из наплечной кобуры пистолет. — Ты все учел, Тревис-дружок, верно? Кроме того, что случилось.

Дерек, держа наготове автомат, «Кольт-М231» с пристегнутым под стволом сорокамиллиметровым гранатометом, подскочил ближе и ткнул Тревиса стволом в висок.

— Убьем свинью-полицейского! — яростно крикнул блондин. — Эту суку надо было пристрелить сразу, как только он перебрался сюда! Ублюдочный коп завалил нам все дело!

Тревис резко развернулся и ударом ладони отвел ствол в сторону. В глазах его сверкало презрение.

— Пошел ты знаешь куда, кретин? — он поморщился. — Квейлан, мы компаньоны, если ты еще помнишь.

— Были, — усмехнулся тот. — Были, Тревис.

Полицейский внимательно посмотрел на него. Улыбка, натянутая, мертвая, брезгливая, искривила нервный рот.

— Значит, вот так, да, Квейлан? Хм… — он опустил глаза и качнул головой. — Хотя я ничего другого и не ждал.

Квейлан наблюдал за поведением полицейского. Он явно ожидал другой реакции и теперь слегка нахмурился.

— Знаешь что, Тревис, дай-ка мне поисковый монитор.

Тревис поднял глаза и насмешливо осведомился:

— А зачем он тебе, ублюдок?

Квейлан откинулся на спинку кресла и… захохотал, хлопнув ладонью по подлокотнику. Звук вышел отчетливый и громкий, как пистолетный выстрел. Кеннет понял его по-своему. Ткнув Тревису под ребра ствол «узи», посоветовал, недобро скалясь:

— Не заставляй просить тебя второй раз, чертова задница. Отдай монитор.

Полицейский оглядел сгрудившихся вокруг людей, готовых пустить в ход оружие по первому слову своего босса. Усмехнулся еще раз и прошептал:

— Господи, пощади этих кретинов, — затем громко и отчетливо проговорил. — Значит, вы настаиваете, ребята? Ну что ж… — полицейский решительно стянул с плеча ремешок монитора и швырнул черный футляр Квейлану. — Держи, компаньон, — последнее слово было произнесено как издевка. — Держи. Да только что ты с ним будешь делать? Без кода это ничего не стоящая коробка, набитая электроникой.

Квейлан, улыбаясь, чуть прищурясь, наблюдал за ним.

— Мы, заср…ц, и без тебя подберем код, — злобно проскрипел бородатый Брайан.

— Кто? Ты? — полицейский засмеялся. — Да у тебя, приятель, в голове мозгов столько же, сколько в заднице. Хотя… попробуй, попробуй. Только сначала прикинь: пятьдесят тысяч вариантов. Допустим, по пятнадцать секунд на каждый. Сколько получится? Ты, кретин, усядешься на «горячее сиденье» раньше, чем наберешь хотя бы половину. А вообще-то, мне все равно, — он посмотрел на Квейлана. — Ну, давай, компаньон, убей меня. Давай. Я готов.

— Ладно, все, — сказал тот. Улыбка медленно сошла с его лица. Тревис тоже посерьезнел. Он понимал: сейчас решается, сохранят ему жизнь или влепят в голову пулю тридцать восьмого калибра. Квейлан поднял с кресла футляр, покрутил в руках и снова бросил на колени полицейского. — Забирай, это по твоей части.

Тот хотел съязвить, но решил, что сейчас лучше промолчать. Он спокойно забросил ремешок на плечо. Кеннет ненавидяще глядел полицейскому в лицо. Ему очень, очень не нравился чертов коп, но что делать… Однако и Тревис не испытывал симпатии ни к кому из этой компании. Он уважал Квейлана, но симпатии не было. Полицейский скорее ненавидел и презирал их всех. Презирал за жажду убийства, пустого, бестолкового, бессмысленного. Что касалось лично его, то он никогда не стрелял без очень веских оснований и уважал себя за это. Порой Тревис испытывал удовольствие от того, что делал, но лишь когда человек вызывал у него откровенное отвращение. Впрочем, почти все жертвы вызывали отвращение. Такое, же, как, например, эти ублюдки Дерек, Кеннет, Брайан, Телмар. Все они тупые, примитивные гов…ки. Кроме Квейлана и этой девчонки… Кристель. О-о-о, эти-то двое умны, не чета остальным. Тревис полагал, что если бы они действовали втроем, толку было бы куда больше…

— Ну ладно, ладно… — подал голос Дерек. — Ну, допустим, мы найдем деньги, которые потеряли по вине этого копа, — он метнул злобный взгляд на Тревиса. — Ну а дальше-то что? По этим долбаным горам можно ходить три недели, месяц, полгода, да так и подохнуть тут, в снегу.

— Конечно, можно, — подтвердил Квейлан. — А можно и не замерзать. Если не ходить.

— А на чем мы уберемся отсюда, а, босс? — Кеннет был зол. — Может быть, ты рассчитываешь, что с небес спустятся Святые Апостолы и на своих крылышках перетащат нас через эти чертовы горы, мать их, а?

Это все очень напоминало бунт на корабле, и Тревис, — смешно, верно? — сунул руку за пазуху, готовясь встать на сторону Квейлана. Он ненавидел этих дерьмовых ублюдков, разевающих пасти, и без малейшего сожаления прострелил бы башку любому из них. Деньги еще не потеряны.

Однако сам Квейлан лишь усмехнулся.

— Ты почти угадал, Кеннет. Кое-кто, и правда, спустится за нами с неба. Не ангелы, конечно, но придется вам, джентльмены, довольствоваться тем, что есть, — он вдруг резко схватил Кеннета за руку, одним неуловимым движением ловко развернул его и, сдавив горло могучей рукой, приставил «пустынного орла» к голове негра. Большой палец оттянул собачку. — Но в следующий раз, когда надумаешь задевать меня, Кеннет, крепко подумай, — пистолет сильнее вдавился в щеку, отчего лицо негра перекосилось, а кожа приняла землистый оттенок.

— Хорошенько подумай, Кеннет. Третьего раза тебе может и не представиться. Кстати, Дерек, тебя это тоже касается.

Тот лишь кивнул.

Квейлан выпустил Кеннета и обернулся к рубке. Кристель смотрела на него и улыбалась. Она понимала босса с полуслова.

— Кристель?

Девушка потянулась за микрофоном переговорного устройства.

— Я думаю, что мы нашли подходящий выход, — она пощелкала тумблерами. — Помогите! Помогите!!! SOS!!! Помогите!!!

Голос ее изменился. Теперь в нем звучало искреннее волнение, тревога и страх.

— Если кто-нибудь слышит нас, помогите!. SOS!!!

И вдруг динамик ожил.

— Горный спасательный патруль. Мы слышим вас. Что случилось?

…На спасательной станции Джесси застала интереснейшую картину. Френк заканчивал очередной… пейзаж. Или натюрморт. А может быть, портрет. Честно говоря, она ничего не понимала в художественных заносах Френка и потому откровенно терялась, когда тот просил се высказать свое мнение.

Сегодня все оказалось не лучше, но, слава Богу, и не хуже, чем обычно. С той лишь разницей, что вместо холста Френк решил использовать стекло. Правда, решил он это пару месяцев назад, а попробовать отважился в первый раз, на данном «шедевре».

Перед «мольбертом» висел недозревший банан, и старик увлеченно, высунув от усердия язык, расписывал стекло всеми цветами радуги. Выглядело хоть и впечатляюще, но, признаться, совершенно непонятно.

Хел, сидя на широком столе, служащем для заполнения отчетов, доедал засахаренный пончик, запивая его черным горячим кофе. Он откровенно веселился, высказывая колкие замечания в адрес «живописца». Тот и не думал обижаться.

— Ребята, ожидается обильный снегопад. Если кому-нибудь вздумалось сегодня отправиться на прогулку в горы, то у нас будет немало работенки.

Хел затолкал остатки пончика в рот, запил его могучим глотком кофе и весело сообщил:

— Эти два парня — Ред и Кевин. Я видел их утром. Они, вроде бы, собирались сегодня полетать на «Приюте альпиниста».

— Ну, за них ты можешь не беспокоиться, — вышел на секунду из «творческого процесса» Френк. — Они черту в ноздрю залезут и не поморщатся.

— Это уж я знаю не хуже тебя, — кивнул Хел. — Кстати, Джесси, ты подоспела как раз вовремя. Старина Френк завершает очередной «шедевр», который должен потрясти мир.

Он засмеялся.

Джесси взглянула на картину и улыбнулась.

— Да, Френк. На этот раз ты действительно постарался.

Старик оторвался от работы. Он с удовольствием оглядел свое творение и осведомился у Хела:

— Ну и что ты скажешь?

— Насчет чего? — не понял тот.

— Насчет картины, конечно.

— А ты разве уже закончил? — весело удивился Хел. — Прошу прощения.

— Ничего. Остались кое-какие мелочи. Так как?

Хел долго рассматривал «произведение искусства», подходя к нему со всех сторон, а затем деловито кивнул.

— О’кей, мне нравится. Нос здорово получился.

— Нос? — переспросил Френк.

— Да. Нос тебе как-то особенно удался.

— Значит, нос, — старик повернулся к Джесси. — А тебе как, Джесс?

— Ммм… — вопрос застал девушку врасплох. — Я… Мне кажется, Хел прав. Нос, действительно, потрясающий.

— Ага, — Френк с интересом посмотрел на Хела. — А скажи-ка мне, что ты вообще-то видишь?

Хел замолчал на секунду, но тут же весело расхохотался.

— О’кей, поймал- Удиви меня.

Старик вздохнул.

— Я так и знал. Эта пара ни на что не способна. У них совершенно отсутствует воображение. Хел, кто обычно ест бананы?

— Обезьяна… — озадаченно ответил тот. — Ну, не только она, конечно. Но, вообще-то, обезьяна.

— Правильно, — подтвердил Френк. — Так вот, это — банан, поедающий обезьяну, поняли? Природа наоборот.

Хел нахмурился. Они с Джесси переглянулись, а затем расхохотались.

— Знаешь, Френк, я, вообще-то, всегда считал тебя нормальным человеком. Да ты и похож на нормального. Но теперь-то я вижу, что ошибался. Правда, Френк?

Тот отступил на шаг, мазнул кистью по «холсту» и с невероятным достоинством заявил:

— Я — художник. А вот тебе надо научиться разбираться в искусстве. Настоящем искусстве, если ты понимаешь, что я подразумеваю под этим словом.

— Да, я понимаю.

Хел засмеялся еще громче и заразительнее.

Френк вновь отступил на шаг, осмотрел картину и вдруг обезоруживающе спросил:

— Что, действительно так плохо?

Хел тут же оборвал смех.

— Да нет, старина. Только очень уж своеобразно.

Френк просиял.

— Ну, индивидуальность никому еще не мешала.

— Конечно, — Хел допил кофе, поставил чашку на стол и повернулся к Джесси. — Какие новости, Джесси? Не хотелось бы тебя расстраивать, но о погоде мы уже знаем.

Она замерла. Ей очень хотелось рассказать о возвращении Гейба, но… Как воспримет это Хел? К тому же, если Гэбриель все равно уедет, так стоит ли бередить старые раны?

Девушка пожала плечами.

— Смеешься? Я сегодня еще не была в городе. Но если ты настаиваешь, пожалуйста: Френк закончил новую картину.

— М-да. Не густо. Репортер из тебя не получился бы.

— Я знаю. Художник не получился бы тоже. Значит, остается одно — работать спасателем.

Хел вздернул брови и озадаченно поскреб подбородок.

— Ты думаешь, это удачная замена?

Внезапно заработала мощная радиостанция. Женский голос, взволнованный, испуганный, дрожащий от подступающих рыданий, заговорил, балансируя на той грани, за которой начинается крик.

— Помогите! Помогите!!! SOS!!! Помогите!!! — молчание, а затем снова. — Если кто-нибудь слышит нас, помогите! SOS!!!

Хел торопливо снял микрофон.

— Горный спасательный патруль. Мы слышим вас. Что случилось?

— О, господи! О, господи…

Голос зазвенел слезами. Хел и Френк переглянулись.

— Успокойтесь, мэм. Мы вас слышим. Постарайтесь взять себя в руки.

— Да, конечно. Сейчас, — всхлипывания начали стихать. — Мы… мы пошли в поход. В горы. Но… тут испортилась погода.

Женщина вновь разразилась рыданиями.

— Я понял, мэм. Успокойтесь. Сколько вас?

— …Пятеро… Пятеро… Но… Билли совсем плох. Умоляю вас, помогите!

— Что с вашим товарищем?

— У него… Ему… У него диабет… Рюкзак с ампулами свалился вниз, в пропасть. А ему нужен инсулин. Он в шоке. Помогите!

— Конечно, мэм. Где вы находитесь?

— Я не… не знаю…

Женщина давилась слезами. В сущности, ситуация не выходила за рамки обычной, если бы не этот парень. Диабетик. Если не сделать ему укол, он умрет.

— О’кей, мэм. Опишите место.

— Тут везде сосны и очень узкий острый пик. Небольшое плато.

Хел обернулся и пояснил:

— Скорее всего, это «Холодный блеф».

— Во всяком случае, очень похоже, — поддержала его Джесси.

Она лихорадочно размышляла. Ветер силен, но, похоже, будет еще хуже. Видимость с каждой секундой падает. Плюс густой снег. Вертолет в такую погоду поднять невозможно. А если бы и удалось, толку от этого — ноль. Даже зная место, пилот не сможет удостовериться, действительно ли люди на «Холодном блефе» или это ошибка. Возможно, они совсем на другом пике.

Ни она, ни Френк подняться в горы не смогут, значит, остается один Хел. Но тут снова возникает масса вопросов. Сможет ли он подняться без страховки, в одиночку? А если да, то удастся ли ему спустить пятерых, не имеющих, судя по всему, никакой специальной подготовки людей, вниз? При том, что один из них в шоке — а к прибытию спасателей парень вообще может впасть в коматозное состояние — шансов у Хела практически нет. Черт!

— Дьявол, связь прервалась, — Хел мрачно взглянул в окно. — Настоящий буран. Угораздило же их идти в горы в такую погоду, — он с досадой покачал головой.

— Ладно, ребята. Одному из вас придется вести меня.

— Я займусь этим, — быстро сказал Френк.

Хел кивнул.

— Джесси, если появится просвет, попробуй поднять вертолет, о’кей?

— Мог бы и не напоминать, — ответила она.

— Это я так, на всякий случай, — он еще раз взглянул в окно. — Но, похоже, просвета все-таки не будет.

— До завтра, — тут же добавил старик.

— Спасибо, старина. Очень радостную картину ты нарисовал на этот раз. О’кей, ребята. Я пошел собираться. Будем надеяться, что как-нибудь справлюсь.

— Удачи, — Френк кивнул. — Если что, я все время на связи.

— Хорошо, старина. Вдвоем-то мы это дельце обтяпаем как надо.

Хел подмигнул, чересчур весело улыбнулся и пошел собирать снаряжение.

Джесси несколько секунд смотрела ему вслед, раздумывая о чем-то, а затем быстро сказала:

— Френк, мне нужно отлучиться. На полчаса. Ты справишься?

Старик серьезно посмотрел на нее. Если в такой ситуации нужно уйти, на это должны быть очень веские причины. Очень.

Он не стал ничего спрашивать. Просто кивнул.

Наверное, надо было подогнать «лендровер» поближе, но Гейб не стал этого делать. Ему очень хотелось оттянуть время. В нем все же жила надежда. Надежда на то, что вот сейчас из-за поворота появится синий «патруль» Джесси, она выйдет и скажет… Ничего она не скажет. Ничего. Или он ни черта не понимает в этой женщине. А Гейб имел все основания полагать, что за пять лет успел хорошо узнать ее. Не приедет «патруль», не будет Джесси, ничего этого не будет. Ни слов, ни объятий, ни слез, ни поцелуев. Он не сумел объяснить ей, она не сумела понять. Просто и старо, как мир. Кто сказал, что любящие всегда понимают друг друга? Ерунда. Химера.

Хотя, наверное, в скверной пьеске именно так все и случается.

Гейб свернул одеяло, перетянул его брезентовым ремнем и, оглянувшись в последний раз, направился к двери. Во дворе залаял Капитан — старая полуслепая овчарка. Пес был уже довольно старым, когда Гейб в первый раз почесал его за ухом, теперь же он ходил, тяжело припадая на задние лапы и от него пахло старостью и близкой смертью. Лаял Капитан устало, слабо, с присвистом в ставших со временем совсем больными легких. И все же пес был членом их команды, семьи. Бывшей его, Гейба, семьи.

За окном разыгрался ветер Он выл жутковатым заунывным голосом в водосточных трубах, свистел, пытаясь забраться в дом и старательно отыскивая каждую щель. Снег вился белыми, призрачными, балахонными фигурами, они быстро проплывали через двор в страшном покойницком шествии и уносились прочь, в сторону соснового леса, растворяясь, опадая среди деревьев. Гейб несколько минут стоял неподвижно/наблюдая за ними сквозь оконное стекло. Сейчас дом казался ему отторгающим, безлико-незамечающим, гонящим. Не потрескивали дрова в высоком камине, не горел свет — а на улице начали сгущаться плотные сумерки — не слышно голосов. Дом тоже не прощал отступничества и малодушия. Лишь скрип дерева и слабое потрескивание плотно пригнанных досок.

— Прости, старик. Спасибо тебе.

Слова вырвались у него сами собой, нарушая могильную тишину. Он прощался с этим домом, в котором провел пять лет. Едва ли не лучшие пять лет в своей жизни.

Капитан залаял снова, мучительно и отрывисто, захлебываясь секущими потоками ледяного ветра. Неожиданно Гейбу показалось, что он уловил еще один звук. Посторонний, выпадающий из зловещей природной гаммы. Звук мотора «джипа-патруль». Однако снег заглушил его быстро и деловито.

«Хотя, его, наверное, и не было вовсе, — решил Гейб. — Разумеется. Это обман. Здесь нет машины. Здесь просто не может быть другой машины, кроме моей. Хотя бы потому, что надвигается буран. Джесси обязана находиться на центральной станции. А больше, пожа луй, ждать некого».

Он плотнее прижал к себе одеяло и пошел к двери. Когда до нес оставался один шаг, створка распахнулась сама. На пороге стояла Джесси. На куртке медленно таяли снежинки. Она была встревожена, но голос ее звучал по-прежнему напористо и твердо.

— Гейб, там, на «Холодном блефе», пять человек. Они заблудились. Один из них серьезно болен. Им нужна помощь. Хелу одному не справиться с такой задачей.

Первым порывом было сказать: «Я иду», но Гейб тут же осадил себя. Он не может идти. Во-первых, восемь месяцев перерыва. Безо всякой тренировки в такую погоду идти в горы означало одно — Хелу придется вытаскивать не пятерых, а шестерых. А во-вторых… во-вторых, Хел просто не захочет его видеть. Решения проблемы нет, потому что нет самой проблемы. Гейб сказал то, что казалось ему единственно правильным в данной ситуации.

— Конечно. Нужно вызывать спасателей. Скалолазов. Из Монтроза. Оттуда они доберутся быстрее всего.

Джесси, еще не веря услышанному, спросила:

— Что это значит?

— Только то, что я сказал.

— Черт побери, Гейб! Ты же видишь, какая погода! Спасатели смогут прибыть часа через полтора-два, не раньше! Они не знают этих мест! Через два часа кто-то из людей на «Холодном блефе» погибнет. Они могут замерзнуть. Тебе это известно лучше, чем кому бы то ни было.

— Да, знаю. Но я буду последним в списке Хела, кого он захочет видеть рядом с собой. Если вообще буду.

— А эти люди? Ты опять говоришь о себе и о своих обидах. Подумай о пятерых, ждущих помощи там, на скале.

— Джесси, — Гейб вздохнул и посмотрел на нее в упор. — Я почти год не был в горах. Почти год! Тебе тоже известно, что это значит. Я потерял навыки и…

— А может быть, Гейб, ты смелость потерял, а не навыки? — вдруг тихо и зло спросила девушка.

Он некоторое время удивленно смотрел на нее. Джесси была жесткой, но не жестокой. Гейб не ожидал таких слов. Его захлестнула горькая волна. Упрек — незаслуженный упрек — получился куда более болезненным, чем рассчитывала девушка. Она и сама это поняла.

— Извини. Я не хотела этого говорить.

— Ничего.

Гейб спокойно отстранил ее, спустился с крыльца и пошел к своему «лендроверу», удерживая одеяло в сцепленных руках и глядя прямо перед собой.

— Гейб, — Джесси заторопилась следом, — я все понимаю, но ведь Хел был твоим лучшим другом. Неужели ты хочешь, чтобы он влип в такую передрягу один? Хел не раз выручал тебя. Он все время был рядом с тобой. Все время! Ну что случилось с тобой? — она остановилась. — Неужели ты ничего не чувствуешь?

Гейб остановился так резко, словно налетел на каменную стену. Спина его напряглась. Обернувшись, он прищурился, будто проверяя: не шутит ли над ним Джесси.

— Я ничего не чувствую? Джесси, я приехал за тобой! Понимаешь? За тобой! А ты говоришь, ничего не чувствую…

— А я не о себе говорю, — вдруг взорвалась она. — Слушай меня, Гейб! Если ты сейчас уедешь, то тебя будут презирать в этих местах. Презирать, как презирают человека, бросившего в беде друга. А сам ты, Гейб, останешься на том тросе. Всю жизнь ты будешь на нем!

Девушка круто развернулась и пошла к стоящему у конюшни темно-синему «джипу», почти неразличимому за густой снежной завесой. Через две секунды «патруль» промчался мимо, обдав Гейба волной морозного ветра. За лобовым стеклом он успел разглядеть бледное, застывшее лицо. На щеках Джесси дрожали слезы. А может, это был просто тающий на ресницах снег?

Гейб проводил глазами мерцающие в сумерках рубиновые огоньки стоп-сигналов. Он смотрел на них до тех пор, пока они не растворились в ледяном тумане.

Облака опустились так низко, словно собирались укутать мир в свою серую мохнатую шубу. Наверное, если бы небо было чистым, Гейб уже мог бы увидеть звезды, но сейчас их не было. А он продолжал стоять, подняв голову, и вглядываться в облака, протянувшиеся от горизонта до горизонта. Одеяло в его руках постепенно покрывалось белой пушистой шапкой. Когда его почти совсем скрыл снег, Гейб вздохнул, растерянно осмотрелся, словно не понимая, что он здесь делает. Затем подошел к «лендроверу», швырнул одеяло в багажник, захлопнул дверцу и сел за руль.

Машина покатилась по тропе, оставив за собой неприязненно шепчущийся лес и темный безмолвный дом, с немым укором взирающий черными провалами окон на удаляющийся автомобиль…

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Уолтер Райт мучился от приступа сильной головной боли. Когда болит голова, в общем-то, можно терпеть, но когда она болит так, хочется только одного: забиться в какую-нибудь дыру, где нет ни времени, ни звуков, ничего, и, сжав виски ладонями, заорать так, что если на небесах действительно кто-то есть, то этот парень подпрыгнул бы в своем позолоченном кресле.

Однако, в Министерстве Финансов, точнее, на его Печатном дворе в Денвере, такой дыры не было — это-то он знал совершенно точно. Плюс ко всему, Райт забыл дома аспирин и теперь пребывал в совершенно дурном расположении духа. Впереди у него маячили беспросветные четыре часа ожидания, что, естественно, не улучшало настроения начальника службы безопасности.

Шагая по бесконечному коридору, ведущему из печатного блока в главный административный корпус, он пытался прикинуть, сколько времени понадобится «боингу» на то, чтобы долететь до Сан-Франциско и приземлиться в международном аэропорту «Л.А.Х.».

«Буран, — подумал Райт. — Чертов буран. Не мог разразиться завтра или через неделю. Обязательно сегодня, когда они отправляют деньги и когда у него болит голова».

Золотисто-кровавая пелена боли висела перед глазами, под сводами черепа собрались двенадцать плохих парней, и что было сил, лупили ему по мозгам здоровенными кувалдами.

Семенящий рядом молодой настырный клерк из отдела связи бормотал ему что-то в самое ухо, однако Райт сейчас был не способен переварить информацию. Он, конечно, пытался взять себя в руки, но словам приходилось прорываться через броню боли и поэтому докладу клерка был нанесен значительный урон. Потери в смысловом отношении составили не менее пятидесяти процентов, но основное Райт все-таки уловил.

— Похоже, «боинг» попал в грозу, — бормотал клерк. — В буран. Связь с самолетом прервалась около часа назад.

Райт мрачно поморщился, пытаясь вспомнить, что же положено предпринимать в подобных случаях. Боль заглушала все, но через секунду ему удалось собраться с мыслями.

— Вы сообщили в Вашингтон? — спросил он.

— Сразу. Они пытаются связаться с Ленгли и получить информацию с их спутников. Кроме того, мы направили запрос в НОРАД и на базу ВВС в Нью-Мексико, но ответ пока не получен.

— В каком районе они вошли в буран?

— Примерно в ста двадцати километрах к юго-востоку от Монтроз. Над горами Сан-Хуан.

Райт хотел задать следующий вопрос, но висок прострелило такой болью, что он заскрипел зубами и зажмурился.

— Вам плохо, мистер Райт? — участливо осведомился клерк.

— Нет, все в порядке, — начальник службы безопасности потер висок. — Когда пропала связь?

— Пр имерно через семь-десять минут. Не больше.

— Угу, — Райт снял очки в золотой оправе, достал из кармана платок, протер их и снова водрузил на нос. — Вы связывались со спасательной службой Монтроза?

— Конечно. Сразу же. К ним не поступало никаких сигналов об аварии.

— А сводка погоды?

— Буран продлится как минимум семь-восемь часов. Учитывая, что он постепенно сдвигается к западу, «боинг» выйдет из него не раньше, чем у Сьерра-Невада. Но, может быть, их засекут над границей штата. Спасатели пообещали послать вертолет, как только откроется просвет, однако, думаю, это будет не слишком скоро.

Райт кивнул и пошел дальше, не обращая внимания на обтекающий его поток служащих. Пальцами правой руки он все еще массировал висок и при этом болезненно морщился. Проходящие мимо поглядывали на него с сочувствием. Все знали: если у этого человека неприятности, то, как правило, очень серьезные.

— Мы могли бы отправить туда поисковую партию, — предложил догнавший босса клерк.

Райт махнул свободной рукой.

— Ни к чему. Если же с самолетом что-то серьезное, снег сделает свое дело. Имеет смысл подождать, пока буран уляжется. Они все равно ничего не найдут в такую погоду. А заодно просмотрим ответ из Ленгли и НОРАД. Может быть, они что-то знают.

— Хорошо, мистер Райт, — согласился клерк.

— Мистер Райт, — из потока служащих вынырнула юная секретарша. — Там двое людей из ФБР.

— О, господи, — вздохнул тот. — Если день начинается с неприятностей, то ничем хорошим он закончиться не может. Какого дьявола им надо?

— Не знаю, мистер Райт. Они сказали, что будут разговаривать только с вами лично.

— Наверное, у них очень много времени, — буркнул Райт. — Занялись бы чем-нибудь полезным. Тащиться сюда только затем, чтобы узнать, как долетел их дружок?.. М-да. Где эти люди?

— Они в вашем кабинете, — смущенно ответила девушка.

Райт остановился. Лицо его начало багроветь, что в сочетании с черной кожей смотрелось довольно забавно. Назревал крупный скандал. Когда буря казалась уже неминуемой, Райт вдруг охнул и схватился за второй висок.

— Черт! — лицо начальника службы безопасности стало серым, а на лбу заблестел пот. — Дьявол! Я же говорил! Никто не имеет права заходить в мой кабинет! Никто!!! Ни один человек! Это касается и фэбээровских агентов, черт бы их побрал!

— Я сказала им, — кивнула секретарша, — но они заявили, что это срочное и чрезвычайное серьезное дело.

— Серьезное дело… — простонал негр, поднимая глаза к потолку. — Серьезное дело, мать их.

Девушка хмыкнула. Райт постоял секунду неподвижно, пережидая новую волну боли, затем вздохнул, сморщился еще раз и быстро зашагал по коридору, мгновенно слившись с однотонной серо-синей толпой…

…Они устроились в его кабинете, как будто здесь был не департамент Министерства Финансов, а их ведомство. Бюро. Первый, пониже и постарше, сидел в широком кресле, перелистывая средних размеров папку, лежащую у него на коленях. Второй, помоложе и понастырнее, увлеченно разглядывал, вертя в руках, модели машинок — точных копий настоящих, масштабом 1:43.

Эти машинки Райт собирал уже больше двенадцати лет и коллекция моделей являлась его тайной гордостью. Большая ее часть — двести двенадцать штук — хранилась у Райта дома, но несколько особенно интересных он все же принес сюда: «плимут-фурию» пятьдесят шестого года; английский «ягуар» с правосторонним управлением; «матчбоксовский» «джип-виллис» сорок первого года, и — предмет особого обожания — русская «чайка» в компании с грузовиком «МАЗ». Эти две модели один из приятелей Райта купил в каком-то крохотном магазинчике Бруклина буквально за гроши и подарил другу на день рождения.

Теперь какой-то дерьмовый фэб ковырял пальцем «чайку», пытаясь открыть заднюю дверцу. Уже одного этого с избытком хватило бы, чтобы довести Райта до бешенства. На лице парня застыло по-детски восторженное выражение, что разозлило начальника службы безопасности окончательно.

— Поставьте ее на место, — едва сдерживаясь, сказал он, как только переступил порог кабинета. фэбээровец покраснел и торопливо водрузил модель на отведенное ей место.

— Простите, я не думал, что вас это заденет, — произнес он.

Райт пропустил его извинение мимо ушей и заметил ядовито:

— Надеюсь, вы пришли не только затем, чтобы поиграться в машйнки?

— Это ваши модели, мистер Райт, — возразил тот, что постарше, но тут же добавил, предупреждая яростный вопль и гася конфликт. — Однако, вы правы. Джону не стоило их трогать.

Райт посмотрел на его невозмутимое лицо и, глубоко вздохнув, произнес:

— Хорошо. Мисс Мсрцер доложила, что у вас какое-то срочное дело, — они дружно кивнули. «Интересно, — подумал негр, — почему все фэбээровцы так похожи, словно их выводят в инкубаторах? Прямо сразу с костюмами, дурными манерами и идиотически-шаблонными жестами». — Так вот, если вас интересует судьба вашего сотрудника, то могу ответить точно только одно. Он улетел! Это все. Теперь, я думаю, будет лучше, если вы покинете мой кабинет. Как только «боинг» приземлится в Сан-Франциско, я сразу сообщу вашему дежурному.

Старший фэбээровец сделал вид, что не замечает насмешливо-язвительного тона Райта и продолжил как ни в чем не бывало.

— Боюсь, мистер Райт, что ваш самолет не долетит до Фриско. По-видимому нам придется некоторое время работать вместе. Поэтому, наверное, будет лучше, если мы представимся. Я — агент Хейз, а это, — он указал на молодого, — агент Маклейн.

— Джон, — констатировал утвердительно Райт.

— Да, — подтвердил тот и тут же спросил. — Вы знакомы?

— Нет, — буркнул негр. — Просто вы уже называли своего партнера по имени, а еще я иногда смотрю кино по ти-ви.

Хейз усмехнулся.

— Действительно, забавно.

— Конечно, — Райт сел на жесткое кресло за столом и без улыбки осведомился. — А с чего вы взяли, что нам вообще придется сотрудничать? И что это за чушь насчет самолета?

— Дело в том, мистер Райт, что пропажа «Боинга» касается непосредственно нашего ведомства.

Райт нахмурился. Его злила самоуверенность этого человека.

— Да? — язвительно усмехнулся он. — Странно. До этой секунды я полагал, что исчезновение самолета Министерства Финансов касается прежде всего Министерства Финансов. К тому же, с «боингом» пока ничего не ясно. Девяносто девять и девять десятых процента из ста, что связь прервалась из-за бурана, а сам самолет сейчас благополучно продолжает путь в Сан-Франциско.

— Боюсь, что мы должны разочаровать вас, мистер Райт, — серьезно возразил Хейз. — Наше ведомство располагает определенной информацией, из которой мы сделали вывод, что на ваш самолет собирались напасть с целью похищения груза.

— Что? — изумился Райт. Секунду он рассматривал обоих фэбээровцев с таким видом, словно перед ним сидела парочка душевнобольных. — Вы шутите. Напасть на самолет в воздухе? Дерьмо собачье! Первый раз слышу такой бред!

— Нам бы тоже хотелось так думать, однако факты говорят об обратном. Это вовсе не бред, — возразил Маклейн. — У нас есть доказательства, что один из ваших людей замешан в этом деле.

— Мы продолжим разговор только после того, как вы их предъявите! — Райт вновь побагровел от гнева. — Мои люди — все до единого! — проходят серьезнейшую проверку! А Лендфорд, Тревис и Эдмет вообще считаются одними из самых лучших агентов отдела безопасности. Кстати, — он брезгливо сморщился. Хотя, возможно, это была гримаса боли. — И если Бюро не располагает подобными сведениями, то могу сообщить персонально для вас: именно эти люди предотвратили попытку нападения год назад.

— Мы знаем, — кивнул Хейз. — Однако нам также известно, что нападение на ваших людей являлось не более, чем фальсификацией. Проще говоря, его не было вовсе. Был спектакль. Фальшивка, — он щелкнул пальцами и дунул на них, словно показывал фокус. — Такие штучки как раз в духе нашего подопечного.

Райт переводил взгляд с одного фэбээровца на другого. Затем спросил мрачно:

— О’кей. Допустим. Вы можете назвать имя?

— Нет, — Хейз покачал головой. — Если бы мы знали имя, то не допустили бы подобного.

— Ах, вот так, да? — Райт почувствовал, как, не успев утихнуть, ярость вновь вспенилась в нем, и перехлестнула через край, несмотря на все попытки оставаться спокойным. — Значит, вы его не знали и поэтому решили пожертвовать самолетом. Черт побери, — негр говорил все громче и напористее, — если бы ваше ведомство позволило себе снизойти до уровня Министерства Финансов и передало нам эту информацию, то мы просто отстранили бы этих людей от полета!

— Тогда человек, за которым мы охотимся, ушел бы. У него отличный нюх на жареное. Плоды пятилетней работы пошли бы коту под хвост. Мы слишком долго выслеживали этого ублюдка, чтобы швырнуть все в сортир.

— Ах, вы долго выслеживали, вашего ублюдка! — Райт бешено сверкал глазами. — Простите, я не знал столь важной детали! Но если в следующий раз вам негде будет ловить ваших подопечных или захочется пострелять в воздухе, звякните мне. Я предоставлю в ваше распоряжение эту территорию, подниму в воздух все самолеты и поставлю всех служащих в качестве мишеней для того, чтобы ваши сотрудники могли поразмяться, мать вашу! — он секунду молчал, но затем гаркнул с новой силой. — Вы что, в игрушки играете?! Там люди на борту! Живые люди!!!

— Ваши агенты, — поправил Маклейн. — Кстати, хорошо подготовленные и вооруженные,

— И два пилота, ублюдок! — рявкнул Райт. Он взял себя в руки и немного спокойнее добавил. — Не знаю, как у вас, ребята, хватило смелости затеять все это дерьмо, но молите бога, чтобы все закончилось благополучно. Иначе — я обещаю — вас вываляют в го…е и вышибут пинком под зад без сохранения пенсии.

В кабинете повисла тишина. Райт в упор смотрел на федеральных агентов, они же не глядели на него вовсе.

Маклейн уставился в окно, за которым валил густой снег, Хейз разглядывал лежащее на коленях дело. Он дал Райту несколько минут успокоиться, а затем невозмутимо спросил:

— Ну, теперь мы можем поговорить? Надеюсь, вы выпустили пар, мистер Райт?

— Черт, — вздохнул тот. — Честно говоря, я с большим удовольствием вышвырнул бы вас.

— Я понимаю, — кивнул Хейз. — Тем не менее, вам придется некоторое время терпеть нашу компанию. Здесь, — он поднял папку и положил ее на стол, — собрано все, что нам удалось узнать.

Райт открыл пластиковую крышку и посмотрел на фотографию.

— Кто это?

— Эрик Квейлан. Начинал как военный разведчик. Одно время работал на две стороны. Затем целый букет: промышленный шпионаж, торговля оружием, облигации и ценные бумаги, подготовка «контрас» в Южной Америке и странах Третьего мира, террористические акты. Контрабанды фальшивых купюр. Полный набор. Сто миллионов долларов — отличный куш для этого психопата.

— Ничего не выйдет, — хмуро возразил Райт. — Номера купюр переписаны. Они почти не используются. Этот ваш… — он заглянул в папку, — Квейлан не сможет их сбыть.

— Напротив, — буднично сказал Хейз, — это для него не проблема. Он обладает достаточным влиянием на Ближнем Востоке. У Квейлана обширные международные связи. Так что, вы понимаете, что этот ублюдок настроен очень серьезно и пойдет на любые жертвы. А такой пустяк, как убийство, не смог бы остановить его уже лет десять назад.

— О, господи, — вздохнул Райт. — Ну и дерьмо.

— Потому-то Мастерсон и полетел вместе с вашими людьми, — добавил Маклейн.

— М-да.

Негр вдруг понял, что у него не болит голова. «Зато теперь у тебя до черта другой “головной боли”», — мрачно подумал он.

— И что вы собираетесь делать?

— Вы хотите сказать, что «мы» собираемся делать, — поправил Хейз. — Если через три часа «боинг» не выйдет на связь, отправимся туда.

— В такую погоду?

— Будем надеяться, что все окажется в порядке и ничего не случилось, — уклончиво ответил Маклейн.

Райт покачал головой и опустил глаза. Он увидел улыбающуюся обаятельную физиономию, катарактовый мертвый глаз, ямочки на щеках и прошептал себе под нос:

— Будьте вы прокляты, гов…и…

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Буран разыгрался не на шутку. Ветер то и дело менял направление, яростно набрасываясь на распластанную, прижимающуюся к скале фигурку человека. Этот смельчак казался таким крохотным на фоне огромных гор и силы его были жалки по сравнению с яростным напором разбушевавшейся стихии. Однако он полз и полз вверх, словно надеялся добраться до самых небес.

Упорство, помноженное на храбрость — завидное сочетание. Буран, воя от осознания собственного бессилия, хватал человека за куртку, пытаясь оторвать его пальцы от камня и швырнуть вниз, доказав тем самым, чего стоят люди, но тот продолжал цепляться и ползти. Только стискивал поплотнее зубы да отворачивался от особенно резких пощечин ветра. Вьющиеся, с редкими седыми прядями волосы казались совершенно белыми из-за укрывавшего их снега. Буран сдувал его, но тот через пару минут вновь вплетался в шевелюру человека. Он тоже был чертовски упорным. Изредка ветер стихал, отдыхая, и в такие моменты спасатель стоял неподвижно, давая возможность своему телу восстановить силы. Либо наоборот начинал еще быстрее взбираться, проходя слишком опасный участок.

Хел прошел уже половину пути, но эта мысль не приносила облегчения, поскольку вторая половина была куда сложнее первой. Сложнее и опаснее. Однако пугало не это. Впереди маячила отвратительная перспектива, куда худшая: спускать с утеса пятерых замерзающих, отчаявшихся людей, один из которых в тяжелейшем состоянии. Сделать это нужно было в одиночку, что осложняло задачу в тысячу раз.

«Даже если у этих ребят есть палатки, диабетика все равно придется снимать, и чем быстрее, тем лучше. Хорошо еще, если хоть кто-нибудь из них имеет достаточные навыки альпинизма, чтобы помочь. А если нет?» Хел быстро поднял голову и взглянул вверх. «Холодный блеф» нависал над пропастью в шестистах метрах над головой. Правда, метров через пятьдесят есть небольшая площадка, на которой можно отдохнуть, но что это даст? Подъем вымотает, и он будет не в состоянии отправиться вниз, не отдохнув хотя бы полчаса.

Хел подумал о вертолете, который сейчас пришелся бы очень кстати, но поскольку его все равно не было, спасателю ничего не оставалось, кроме как продолжать подъем.

Почему-то вспомнился Гейб, и Хел скривился в неприязненной усмешке. Он ненавидел своего бывшего друга. От одного мимолетного воспоминания его начала душить ярость. Правда, в последнее время она все чаще сменялась брезгливым презрением. Гэбриэль Уокер — образец дерьмового ублюдка, возомнившего себя спасателем и не умеющего держать себя в руках. Если бы он не выполз тогда на трос, у Хела сейчас бы была семья, а еще через пару месяцев у них с Сарой родился бы маленький крепкий мистер Такер. Черт бы его побрал. Хел, успокаивая себя, приник к скале, вжался в нее и перевел дух. «Оставь, — сказал он. — Оставь. Не вороши прошлое. Много дерьма в жизни. Очень много. Нужно уметь преодолевать это».

Пальцы его нащупали край площадки. Хел повис, оторвавшись от камня — если бы кто-нибудь знал, как ему не хотелось этого делать — и подтянулся. Ветер снова вцепился в куртку своими ледяными когтями, швырнул человеку в лицо пригоршню снега и рванул тело вниз. Хел задохнулся — несколько обжигающе-холодных кристалликов попало в легкие. Правая рука соскользнула с камня. Он повис на одной левой, с отчаянием понимая, что если сейчас налетит новый, столь же сильный порыв ветра, ему не удастся удержаться.

И, конечно, ветер, подлый, коварный ветер, постарался завершить начатое. Сильный удар в плечо развернул Хела и тому показалось, что сквозь истеричный вой бурана он слышит, как хрустят суставы, трещат от напряжения кости и скрипуче-тошнотворно стонут натянувшиеся до предела связки.

Хел еще успел подумать о том, что надо было вбить в скалу костыль и зацепить страховочный трос. В следующее мгновение пальцы его разжались.

Чья-то рука впилась в запястье Хела, удерживая того в воздухе. «Кому-то из этих ребят удалось спуститься, — с облегчением подумал он. — Спасибо тебе, парень».

Человек одним мощным рывком подтянул его вверх, давая возможность надежнее ухватиться за выступ. Хела не пришлось просить дважды. Он уперся локтями в площадку и, мгновенно перевалившись через край, вскочил на ноги.

— Спасибо, приятель, ты…

Слова застряли у Хела в горле. Перед ним стоял Гейб. Гэбриэль Уокер собственной персоной. Он не улыбался, не двигался, ничего не говорил. Просто стоял и смотрел.

Хел мрачно уставился на бывшего друга. Если бы ему час назад сказали, при каких драматических обстоятельствах произойдет их встреча, он рассмеялся бы. Трусы не возвращаются, сбежав, а Гейб просто не имел права этого делать. Потому что был убийцей. Убийцей и трусом. Хел ненавидел и тех, и других. Сейчас в нем боролись презрение и чувство мести. Ему хотелось скинуть этого ублюдка вниз и в то же время он считал ниже своего достоинства марать руки о такое дерьмо.

— Что ты здесь делаешь, мать твою? — его голос был ледяным, как снег, но глаза горели страшноватым огнем, который можно увидеть у людей, стоящих на грани слепого бешенства.

Гейб спокойно ответил:

— Я разговаривал с Джесси. Она объяснила мне ситуацию.

— Джесси? — на губах Хела вспыхнула зловещая улыбка и в ней тоже была крупица бешенства. — Ну, тогда я тоже тебе кое-что объясню, — его палец уперся Гейбу в грудь. Не слишком сильно, но достаточно, чтобы тот мог ощутить исходящую угрозу. — Проваливай. Лезь вниз. Спускайся и забейся в ту дыру, где сидел до сих пор, понял? Давай.

Стремясь обуздать подползающую к горлу ненависть, Хел отвернулся и принялся внимательно изучать вертикальную скалу, намечая наиболее надежный маршрут.

— Мы поднимемся вместе, — жестко сказал Гейб за его спиной, — спасем этих людей, и только после этого я уйду.

Хел недобро засмеялся и медленно обернулся.

— Нет, сынок, ты уйдешь сейчас. Сейчас! Иначе я убью тебя. Здесь! Сам. Своими руками, — его глаза сузились. В зрачках плескались красноватые искры. — Ты зачем поднялся сюда? Кому и что ты хочешь доказать?

Гейб опустил глаза и Хел понял это по-своему. Он снова усмехнулся.

— Хел, я знаю, как ты ко мне относишься, но…

— Ты ни хрена не знаешь, — яростно прошипел тот. — Ии хрена, понял? Ты сделал все, как ты считал нужным! Я умолял тебя не идти на трос, но ты, ублюдок, не послушался и пошел. И Сара погибла. Ее смерть на твоей совести, понял?

Гейб побледнел, но не от страха, а от ярости. И эта ярость была едва ли не более сильной, чем та, что бушевала в груди Хела.

— Я сделал то, что считал правильным! Но я сделал! Хоть что-то! А что сделал ты, а, Хел? Сидел и смотрел, как она погибает?

— Заткнись! — заорал Хел. — Твой вес на том тросе… — он не закончил фразу. Оборвав ее на середине, спасатель вздохнул и коротко добавил. — Убирайся!

— Успокойся, — посоветовал Гейб. — Сейчас дело не в нас с тобой. Тогда всем тяжело пришлось.

— Всем? Да что ты знаешь об этом? Плохо пришлось! Тебе ничего не пришлось! Это ведь не ты объяснял все ее семье!

— Да, не я. Зато я заглянул в ее глаза, когда она падала! Так что отвали!

Хел вдруг бросился на него. Коротким прыжком покрыв разделявшее их расстояние, он схватил Гейба за лацканы куртки и толкнул к пропасти. Лицо его исказила гримаса сумасшествия.

— Это ты сейчас отвалишь, ублюдок!

Гейб почувствовал, как сильные руки отрывают его от земли. Хел был сильнее физически, старше и крепче. Ему ничего не стоило справиться с таким противником, как Гейб. Дьявольская улыбка блуждала по его губам, глаза казались бездонными черными колодцами, наполненными льдом. Гейб навис над пропастью. Далеко внизу темнел сосновый лес, а еще дальше — голубовато-серая заснеженная равнина.

— Ну, что же ты? Давай. Сделай это — он посмотрел на Хела без всякого страха.

Тот подавил в себе желание убить.

Улыбка исчезла и рот его превратился в тонкую, плотно сжатую полоску. Глубокие морщины прорезали обветренные щеки. Хел нахмурился и брови сошлись на переносице, отчего темные глаза, казалось, запали, утонув в глазницах.

— Нет, — решительно сказал он и, приподняв Гейба, швырнул его на снег. — Я не стану мараться. Живи.

Хел, не говоря ни слова, подошел к скале, примерился и, подпрыгнув, повис, уцепившись за еле заметный выступ.

Гейб отряхнулся. Ну вот, встреча и состоялась. Нельзя сказать, чтобы она была очень радостной, но могла бы быть и хуже. Он посмотрел на взбирающегося все выше Хела, приблизился к скале и начал подъем.

А Хел так ни разу и не обернулся…

— …Похоже, Чип и Дейл крупно поссорились, — весело сообщил Брайан подошедшему Дереку.

— Двое?

Брайан поднес бинокль к глазам и еще раз осмотрел скалу.

— Да. Двое героев. Мы поприветствуем их на вершине. Дерек поправил висевший через плечо «кольт», прицелился и тихо сказал:

— Бах! Бах!

Брайан довольно ухмыльнулся.

— Но ведь сработало же, мать его. а?

Блондин кивнул.

— Конечно, сработало. Ладно, смотри за этими дву ms: придурками, а я пойду скажу боссу, что они почти прибыли.

— Давай, — оскалился Брайан. Я покараулю.

…Все шло примерно так, как он и ожидал. По крайней мере, отклонения были весьма незначительны. Квейлан вздохнул и с улыбкой взглянул в окуляры бинокля. Лиц пока разобрать было невозможно, но фигуры этих людей, их одежда, альпинистские навыки не оставляли никаких сомнений в том, что эго именно те, кто им нужен.

— Да, — довольно кивнул Квейлан. — Это действительно они.

Кристель передернула затвор пистолета. Кеннет ухмыльнулся, поднимая свой «узи».

Квейлан повернулся к своим людям.

— Пока всем в укрытие. Пусть эти парни подойдут ближе. Кристель, возьми переднюю дверь. Телмар и Дерек встанут в проломе. Кеннет и Брайан спрячутся за камнями справа. Все, по местам. Через пару минут эти ребята уже будут тут.

Он еще раз посмотрел в бинокль. Не совсем то, чего хотелось. Если бы был вертолет, дело бы упростилось до чрезвычайности. Но, возможно, так будет лучше. Еще во времена своей работы в военной разведке Эрик Квейлан сделал жесткий вывод: если все идет гладко, значит, что-то не так. Это правило не раз и не два спасало ему жизнь позже. Например, четыре года назад, когда он переправлял оружие в Гондурас. Дрянное дело. Пришлось уложить проводника — надежнейшего парня! — и отправить груз с минимальным сопровождением. Сам Эрик не полетел и правильно сделал. У самой границы с Гватемалой, над Гондурасским заливом, в пятнадцати километрах от Пуэрто-Кортес самолет взяли в «клещи» истребители американских ВВС и отконвоировали на Ислас-де-ла-Байя, где пилот и люди, сопровождавшие груз, были арестованы агентами из Лэнгли.

И в Хьюстоне, Техас, во время встречи с представителями повстанческой армии из Пакистана он тоже заподозрил неладное и, выйдя в холл гостиницы, вылез в окно и скрылся через крышу по пожарной лестнице. А через семь минут федералы ворвались в номер, изрешетив пулями пытавшихся отстреливаться «повстанцев». Всех, кроме одного, оказавшегося агентом Интерпола.

Многое мог вспомнить Квейлан, но сейчас это были лишь воспоминания, не имеющие отношения к делу.

Глупец тот, кто не оставляет черной стороне фортуны четверти лакомого куска. Эрик оставлял каждый раз. Он все время боролся, дрался за оставшиеся три четверти, но всегда допускал возможность срыва. Зато теперь, когда этот срыв произошел, его мозг воспринял факт как неизбежное, запланированное невезение и точно знал, что делать дальше.

Эти люди — спасатели — помогут им найти чемоданы, а затем помогут и привести сюда вертолет. В качестве заложников или добровольно, будет видно потом. Сто миллионов заведомо делились на восьмерых. Малколм и Чак погибли. Тревис рано или поздно «погибнет» тоже. Нельзя же доверять полицейским, верно? Особенно в таких делах. Вот и освободятся места для этих парней. Спасатели знают горы и могут оказаться чрезвычайно полезными. Они знают здесь каждую щель и в случае фатальных неприятностей найдут надежное укрытие. Со временем «боинга» хватятся, равно как начнет искать свой самолет «Эр Трак». Эти, правда, сначала попытаются все разузнать сами — огласка для них равносильна самоубийству. Когда стихнет буран, фэбы наверняка обнаружат обломки «боинга» и примутся копаться в снегу в поисках денег. Трупы им найти вряд ли удастся, значит, некоторое время власти будут уверены, что это — авиакатастрофа. Эта версия дает Квейлану и его группе время.

В конце концов, спасатели отыщут чемоданы. Если же они не захотят сделать этого сами… Что ж, тогда придется заставить их.

Повесив бинокль на грудь, он усмехнулся и, развернувшись на каблуках, быстро пошел к обломкам «джет стар».

Площадка опустела. Если бы не следы на снегу, никто бы и не подумал, что здесь секунду назад стояли семь человек.

…Не подумал этого и Хел, взобравшийся на утес первым. Закончив подъем на полминуты позже Хела, Гейб заметил следы, но было уже поздно. За спиной послышался металлический щелчок и автоматный ствол уперся ему между лопаток.

— Спокойно, приятель, — пробормотал гортанный голос с визгливыми интонациями. — Топай вперед и не думай изображать из себя Малыша Санденса.

Хел хотел что-то сказать, обернулся и застыл…

Выпрыгнув из самолета., высокая девица ткнула ему в лицо пистолетом. В ту же секунду из-за камней появились еще двое вооруженных людей.

— Эй, что за дерьмо здесь происходит? — непонимающе спросил Хел.

— Лезь в самолет, урод, — угрожающе приказал высокий худой негр.

— Полегче, полегче, — ответил Хел.

— Ты иди за своим приятелем, — произнес голос за спиной Гейба.

Гейб не стал возражать, а поступил именно так, как приказывал бандит. В том, что это бандиты, он уже не сомневался.

— Вперед!

Их втолкнули в морозный салон самолета. Когда глаза немного привыкли к темноте, они смогли увидеть еще четверых вооруженных людей, расположившихся в креслах. Пол, усыпанный осколками, обломками кресел и покрытый голубоватой пленкой инея, наводил на мысль о том, что эти люди потерпели катастрофу. Гейб осторожно оглянулся. Человек за его спиной оказался горбоносым блондином с бегающими водянистыми глазами. У парня текло из носа. «Скорее всего, он простужен, — подумал Гейб. — Какого черта им от нас надо? Проводники? Эти люди попали сюда явно не по собственному желанию, а, значит, вряд ли знают горы. Семеро, — он оценил расстановку сил. — Нет. Даже если бы нам удалось одолеть троих-четверых, остальные успели бы превратить нас в решето».

— Где вертолет? — доброжелательно осведомился один из сидящих.

Гейб внимательно посмотрел на него. Высокий, крепкий — не слабее Хела, да и весом побольше — улыбчивый. Волосы зачесаны назад. На щеках ямочки. Похоже, это и есть их босс, вон как остальные смотрят на него.

— Наверное, джентльмены не расслышали моего вопроса, — улыбнулся главный. — Я повторю. Где вертолет?

Хел пожал плечами.

— Он не поднимается в такую погоду.

Бандит кивнул.

— Ты пилот?

— Нет.

— Как вас зовут?

Хел поглядел на Гейба.

— Уокер и Такер.

— Уокер и Такер, — задумчиво повторил бандит. — Ну вот что, Уокер и Такер, мы потеряли три чемодана. И нам очень нужно их отыскать. Вы нам поможете.

— Что в них? — поинтересовался Хел.

— Не твое собачье дело! — рявкнул второй бандит, психованного вида усатый мужчина со лбом, слишком явно переходящим в лысину, тянущуюся до самого затылка и заканчивающуюся короткими темными волосами с медным отливом.

Первый усмехнулся и сделал то, чего не ожидали ни Хел, ни Гейб — ответил.

— Ерунда. Носочки, рубашечки, галстучки, сто миллионов долларов — обычная хозяйственная дребедень.

Хел застыл от изумления и бандит засмеялся, позабавленный его растерянностью.

— Так вот, Тревис, — он указал на лысого усача, — с помощью радиомаячков может определить местонахождение чемоданов.

— Не называй мою фамилию, черт тебя дери! — рявкнул тот.

Первый мило улыбнулся в ответ.

— Вот карта, — он подал Гейбу карту, на которой темнел красный неровный круг. — Сейчас вы увидите монитор поискового устройства. От вас требуется опознать место.

Гейб смотрел на того, кого назвали Тревисом. Странно, но, похоже, главарь терпеть не мог этого человека. Почему? Его ведь откровенно подставили, назвав имя. Отсюда вывод: либо этого парня собираются убить, либо убьют их. А скорее всего, и то, и другое.

Тем временем Тревис расстегнул чехол поискового устройства, повернувшись спиной, набрал код и протянул аппарат Гейбу.

— Смотрите получше.

Гейб узнал это место. Узнал его и Хел. Чемоданы были раскиданы в радиусе десяти миль. Для хорошего скалолаза часов восемь-десять пути.

— Узнаете? — главарь настороженно смотрел на пленников. — Сейчас я немного освежу вашу память, джентльмены. Если вы не можете узнать это место, значит, вы нам не нужны, а от ненужного надо избавляться. Верно, Тревис?

Тревис кивнул и ответил с вызовом:

— Конечно, Эрик Квейлан.

Квейлан вздернул брови.

— Упс, — он обернулся и пояснил, глядя на Хела, — сердится. Еще раз. Вы узнаете это место?

Хел кивнул. Он принял решение.

— Да, узнаем.

Гейб продолжал наблюдать за окружавшими их бандитами. Довольно скоро он понял: человек, готовивший их, явно был профессионалом. Ни малейшего шанса. Если кто-то и подходил близко, то держался настороже. Стоящие же поодаль тут же поднимали оружие. И он, и Хел постоянно были на мушке. Тем не менее, Гейб успел сделать кое-что полезное. В частности, обладая хорошей зрительной памятью, сумел запомнить местонахождение всех трех чемоданов. Возможно, удастся оторваться от головорезов и отыскать деньги раньше. Тогда у них будет хороший козырь. Гейб прикрыл глаза и восстановил в памяти картинку: экран монитора, на нем схематично горы и три ярко-красных пульсирующих точки. Хорошо еще, что прибор дает достаточно точный масштаб.

Круг поиска будет не больше десяти-пятнадцати метров.

— Эй, Дольф Лундгрен, ты уснул что ли?

Бородатый брюнет ткнул автоматом ему под ребра.

Гейб встрепенулся и инстинктивно, сильным ударом отвел ствол в сторону.

Девушка моментально вскинула пистолет. Тревис щелкнул «собачкой» своей «беретты». За спиной клацнули затворы «хеклеров» и «кольта».

Квейлан встал, сунул карту в карман и улыбнулся.

— Не советую, Такер.

— Уокер, — поправил Хел. — Такер — я.

Бандит пожал плечами.

— В любом случае, ты очень рисковал, Уокер. В следующий раз можешь оказаться на том свете, — он снова улыбнулся. — Ну, джентльмены, вперед…

Джесси нажала кнопку «вызов».

— «Спасатель-патруль», «Спасатель-патруль», вызывает «Спасатель-центр». Что у вас, Хел?

Протянув руку, она щелкнула тумблером «приема-передачи» и замерла, готовясь выслушать довольно жесткую тираду Хела относительно Гейба и ее, Джесс, поступка.

Тишина. Ни голосов, ни характерного попискивания включаемой рации, ничего. Только безликий треск помех, «болтовня» погоды в эфире.

— Попробуй еще раз, — посоветовал Френк. — Возможно, они заканчивают подъем, и у них заняты руки.

— «Спасатель-патруль», вызывает «Спасатель-центр». Ответьте.

Никто не отозвался.

Френк, разглядывающий метеосводку, повернулся к ней, ущипнул себя за густую седую бровь и пожал плечами.

— Подожди какое-то время. Может быть, им не до того, — он вновь углубился в лист, не переставая, правда, говорить. — В такую погоду влезть на скалу — дело не простое.

— Прошел почти час, — возразила Джесси.

— Ты забываешь, что им еще было нужно выяснить отношения, — старик ухмыльнулся. — Они — мужчины. Уверяю тебя, это совсем не просто. Совсем не просто. Кому-то придется зализывать раны, но это украшает.

— Черт. Что-то случилось, — вдруг задумчиво сказала девушка.

— С чего ты взяла?

— Не знаю. Чувствую.

Френк вздохнул, отложил лист и посмотрел на Джесси. Долго, внимательно.

— Это все нервы, — наконец сказал он. — Нервы, и ничего больше. Впрочем, я тоже немного нервничаю. Но думаю, мы оба неправы. Их там двое. Два таких парня не пропадут. Нет.

— Слушай, — спросила неожиданно Джесси, осененная какой-то идеей, — а после того, первого сообщения, сколько раз эти люди выходили на связь?

Старик снова ущипнул бровь и нахмурился.

— Я не слышал. Ты ведь контролируешь рацию.

— Меня не было сорок минут. Выходили они на связь за то время, пока ты был здесь один?

Он покачал головой.

— Ни разу.

Джесси зашагала по комнате, размышляя вслух. Френк слушал ее, поворачивая голову, как заводная игрушка.

— Значит, они вышли на связь один раз. Всего один раз. Хел и Гейб отправились туда около часа назад. С тех пор не было никаких сообщений. Если они не успели подняться, эти люди запросили бы помощи. По крайней мере, связались бы с нами. У них там тяжелобольной, так?

— Не обязательно, — старик и сам начал ощущать беспокойство. Сейчас он, скорее, убеждал себя, а не девушку. — Возможно, просто отказали батареи. Или сломалась рация.

— У них должен быть с собой запасной комплект.

— Уронили в пропасть, когда начался буран, — парировал старик.

— Ты ведь знаешь, что это не так, Френк, — сказала Джесси. — Буран уже начался, когда они вышли на связь, верно?

— Да, — кивнул тот.

— Значит, эти люди успели подняться на «Холодный блеф» до того, как разразилась гроза…

— Или они обладают достаточными навыками, чтобы влезть на утес в сильный снегопад.

— Тогда кто-нибудь из них спустился бы вниз за помощью. Не забывай, что с ними парень, которому необходим инсулин. От того, насколько рано или поздно он получит лекарство, зависит его жизнь. Хотя бы один из этих ребят уже был бы здесь.

— Они могли прийти другим путем. С чего ты взяла, что они лезли на утес, а не пришли с «Последнего размышления»?

— Тогда твоя фраза насчет упавшего в пропасть рюкзака — дерьмо собачье, — быстро напомнила Джесси. — Говорю тебе, Френк, тут концы с концами не сходятся.

Старик подумал, вздохнул и ответил:

— Попробуй вызвать их минут через двадцать. Уверяю тебя, все прояснится.

— Хочу на это надеяться, — тихо ответила девушка. — Очень хочу.

Френк смотрел в метеосводку, а сам прокручивал в голове события последнего часа. Он вдруг вспомнил крохотную мелочь, которая тревожила его раньше, и которую его мозг окончательно сформировал только что, секунду назад: у просящих о помощи людей не ушла волна и не сели батареи. Когда происходит что-то подобное, голос стихает постепенно, а тут все произошло в одно мгновение. Раз — и все; Волна пропала. Рация отключилась?

Память тут же подсунула ему новый факт: голос женщины звучал четко, и это несмотря на разыгравшуюся непогоду, как если бы у нее под рукой был стационарный, очень мощный передатчик. И этот передатчик просто-напросто отключили. Он не отказал, не сломался. Его выключили.

Старик встревожился не на шутку. Черные буквы пустились в сумасшедшую пляску по белому полю страницы.

Френк ничего не понимал. Кому и зачем это могло понадобиться? Откуда у попавших в такую ситуацию мощный радиопередатчик с подавителем помех? Кто эти люди? Почему они не выходят на связь? Десятки мрачных вопросов закрутились в его голове темным хороводом. Старик не мог найти на них ответа, но в одном он был согласен с Джесси: тут ДЕЙСТВИТЕЛЬНО что-то не так…

ГЛАВА ВТОРАЯ

Снег был липкий, мокрый и дико тяжелый. Уже через полчаса не очень быстрой ходьбы Тревис чувствовал себя так, будто сутки поднимал штангу весом в добрую сотню килограмм. Мышцы ныли, ноги едва передвигались. Кое-где снежный покров достигал сорока сантиметров и брюки полицейского намокли до самых колен. Тревис замерз, его бил озноб, а зубы клацали, словно кастаньеты, выводя ритмы испанских мелодий. Куртка казалась просто неподъемной. Хорошо еще, что ему не пришлось держать в руках пистолет — пальцы уже давно превратились бы в сосульки, несмотря на шерстяные перчатки. Зато Брайану и Кеннету снег, похоже, ничуть не портил настроения. Они шагали, легко преодолевая подъемы, сугробы, перепрыгивали с камня на камень, в то время как Тревис едва не падал. Эта парочка ублюдков прекрасно поспевала за двумя другими ублюдками — Уокером и Такером.

«Чертовы спасатели. Дерьмовые уроды, — полицейский ненавидяще уставился в широченную спину Такера. — С ними надо держаться настороже. Того и гляди выкинут какой-нибудь номер. Эти кретины вечно чувствуют себя суперменами. Они думают, что умеют обыграть пулю».

Усы полицейского встали дыбом — верный признак того, что им овладевает бешенство.

Ему не нравилась сама ситуация, — черт бы ее побрал! — не нравился чертов снег, не нравились чертовы горы. И чертовы спасатели. «Надо было заставить их пометить места на карте, — подумал Тревис, — а потом пристрелить. Зная хотя бы приблизительно местонахождение чемоданов, они сумели бы найти деньги. Поисковый монитор — вот их путеводная нить. Но ведь Квейлан — хитрая задница. Он тащит еще и этих двоих. Компас. Проводники. Дерьмо собачье!»

Тревис вздохнул и чуть повернул голову. Оглянулся. Здоровяк Телмар, отведя взгляд, преувеличенно внимательно смотрел себе под ноги. Переигрывает. Переигрывает. Поучись у Мастерсона, дерьмо! Значит, вот так. За ним постоянно наблюдают, следят. Они готовы по немому намеку своего ублюдочного босса перегрызть ему глотку. Компаньоны. Черта с два! Какие, в задницу, компаньоны! И этот подонок Квейлан держится так, словно ничего не произошло.

Тревис сделал вид, что споткнулся, сунул руку за пазуху, вытащил «беретту» и переложил ее в карман куртки. Это немного успокоило. По крайней мере, стрелять он умел хорошо и сможет за себя постоять, если Квейлан отважится на решительный шаг.

Снег со скрипом проседал под ногами полицейского. Ветер швырял ему в лицо все новые и новые пригоршни ледяного месива. Тревис щурился, но продолжал идти вперед, держа в поле зрения темные куртки Квейлана и Кристель. Он подумал, что самое умное — не пытаться одновременно следить за всеми, а наблюдать за этими двоими. Без приказа босса никто и пальцем его не тронет. Важно не пропустить знак и успеть среагировать первым. А самая опасная — девка. Тревис верил своему чутью. И сейчас оно подсказывало именно так. Ради Квейлана Кристель прикончит кого угодно, не колеблясь. И врага, и друга. И тех, кто медлит с выполнением приказа, и тех, кто отказывается повиноваться. Этой… ничего не стоит спустить курок. Ее не будут мучить угрызения совести. Как, собственно, и самого Квейлана…

…Хел пытался найти какой-либо выход из создавшейся ситуации. Стоило разложить все по полочкам и спокойно, не торопясь, прикинуть все «за» и «против», а заодно решить, как «против» превратить в «за».

Конечно, Гейб запомнил схему. Хел в этом не сомневался. Когда-то на спор тот за десять секунд запомнил пятнадцатизначное число. А еще через десять писал его на листе бумаги. И лишь один раз ошибся! Наверняка он сможет восстановить картинку в памяти.

Что это дает? Хотя бы то, что им известен полный маршрут их дальнейшего пути. Дальше. Джесси несколько раз вызывала по рации патруль, но бандиты не дают говорить. Рано или поздно, или она, или Френк заподозрят неладное и вызовут людей из Спасательного Центра в Монтроз. Те, конечно, в первую очередь полезут на «Холодный блеф». Если все рассчитать, то можно попробовать выйти туда окружным путем. Хотя… слишком рискованно. В любом случае, обнаружив обломки самолета, спасатели сообщат федеральным властям, и через пару часов горы будут кишеть «специалистами» из ФБР. Сто миллионов! Откуда эти парни увели деньги? Не пьяного же в самолете они обобрали? Денег кто-то должен хватиться, поднять тревогу… Что еще? Они не знают гор, а значит, можно вести их самым длинным путем. Если бы одному удалось скрыться, то можно было бы встретить этих ребят где-нибудь по дороге, в компании тех же фэбов.

Но Квейлан-то, похоже, не дурак. В какой-то момент, чтобы не возбуждать подозрений, он должен будет дать кому-то из них поговорить с Джесси, и, возможно, удастся подать какой-то сигнал.

Задумавшись, Хел оступился и едва не упал. Гейб успел подхватить его за локоть. Крепкие пальцы на мгновение сжали локоть приятеля и тут же разжались. Хел взглянул на напарника и ему показалось, что Гейб коротко кивнул.

Бандиты собрались вокруг. Стволы автоматов были повернуты в сторону жертв.

— Ну, чего ты там топчешься, ублюдок? — рявкнул тот, кого называли Тревисом. — Далеко еще?

Гейб молчал, глядя на полицейского. Казалось, он сейчас кинется на бандита и вцепится тому в горло.

— Далеко еще?!!! — багровея, заорал Тревис. — Где чемодан, мать твою? Ты что, оглох, что ли?

«Беретта» ткнулась Гейбу в грудь. Он на мгновение опустил глаза, посмотрел на пистолет, затем вновь на полицейского. Весь его вид выражал ненависть. Откровенную злобную ненависть.

— Где?!!

— Тут, наверху, — ответил Хел.

Тревис задрал голову и, сморщась, посмотрел на уходящую ввысь, к облакам, отвесную скалу. Верхушка, уже скрытая снегом, таяла, растворялась на фоне темнеющего серого неба.

— «Спасатель-патруль», вызывает «Спасатель-центр». Хел, что с вами? Ответь!

Квейлан повернулся к пленникам, посмотрел на одного, на другого и спросил:

— Ты — Хел? — тот кивнул. — Останешься здесь. А ты, — он ткнул «пустынным орлом» в сторону Гейба, — принеси чемодан.

Гейб продолжал молчать. Взгляд его стал размытым, задумчивым.

— Принеси, быстро!!! — завопил Тревис, едва сдерживаясь, чтобы не нажать на курок. — Быстро, ублюдок!

Он ткнул Гейба в плечо, пытаясь вывести из состояния странной задумчивости. Реакция была моментальной. Глаза пленника стали из мутных совершенно трезвыми, стальными. Его кулак с хрустом впечатался в челюсть полицейского. Тот не ожидал нападения и не успел защититься. Тревиса швырнуло назад, на обступивших их бандитов. Полицейский рухнул в снег, выронив пистолет. Гейб в бешенстве пригнулся и поднял руки, принимая боевую стойку. Он совершенно не думал об опасности. Ему было плевать на этих людей и их оружие. Эмоции перевесили инстинкт самосохранения. Гейб был готов к драке. Хел быстро шагнул вперед и встал между ним и бандитами, подняв руки.

— Все, все, все. Спокойно, спокойно, парни.

Окаменевшее было лицо Квейлана вдруг ожило. Он улыбнулся, но не так обаятельно, как раньше, а хитро, с прищуром настоящего хищника.

В глазах поверженного Тревиса вспыхнул желтый огонь. Такой можно заметить в зрачках бешеного пса перед тем, как тот кинется, чтобы вцепиться слюнявыми клыками в горло.

— Думаешь, ублюдок? — хрипло каркнул полицейский, нащупывая рукой пистолет в глубоком снегу.

Квейлан кивнул Кеннету, и тот, быстро нагнувшись, поднял «беретту». Тревис уставился на негра, затем перевел полный безграничной злобы взгляд на босса.

— Скажи своему гов…ку, пусть вернет мою пушку. Иначе я заберу ее сам. Но тогда у тебя одним человеком будет меньше.

Кеннет усмехнулся.

— Попробуй, вонючий коп. Я с удовольствием разобью твою башку.

— Потом, — спокойно скомандовал Квейлан. — Ты, Хел, здесь. Уокер — наверх. Иначе мы прикончим твоего приятеля.

Гейб опустил руки и, бросив последний взгляд на вставшего и отряхивающегося полицейского, пошел к скале.

— Будь осторожнее там, — сказал ему в спину Хел.

— Стоп, Уокер, — приказал Квейлан.

Тот остановился и повернулся. Бандит прошел чуть вперед.

— Если кому-нибудь из вас захочется перекинуться словечком, лучше не делайте этого. Брайан! — усатый брюнет приблизился в ожидании указания. — Забери у него все барахло.

Тот подскочил к Гейбу и принялся срывать с пояса альпинистские принадлежности: карабины, короткий ледоруб, связку страховочных костылей, трос, пневмомолоток.

— Эй, это мне нужно, — резко сказал Гейб,

Брайан засмеялся и отшвырнул пневмомолоток в снег.

Снял с ремня Гейба специальные «кошки».

— Оставь, — сказал тот. — Здесь сложный подъем. Без них я не полезу.

— Полезешь, — усмехнулся Квейлан. — Или мы нашпигуем пулями твоего приятеля.

— Давай, — согласился Гейб. — Он мне не приятель.

Они смотрели друг на друга, а остальные на них, ожидая продолжения.

— Хорошо, — наконец, сказал Квентин. — Отдай ему эти штуки. Только забери куртку.

— О’кей, босс, — Брайан оскалился желтыми прокуренными зубами. Усы его замерзли, превратившись в черно-белые сосульки. Сейчас он выглядел как Барон Мюнхаузен на одной из иллюстраций Дорэ. Ствол «хеклера» переместился в сторону Гейба. — Снимай куртку, Уиллис[1].

Гейб спокойно стянул куртку, оставшись в короткой серой футболке без рукавов. Глядя на его рельефные, четко обрисованные мышцы, Брайан уважительно присвистнул. Такие мускулы, упругие, точеные, были бы предметом гордости многих атлетов, а он, Брайан, к таковым точно не относился. Ему даже стало немного завидно. В целом, наверное, у него была неплохая фигура, если бы не руки. Ох, уж эти руки. Длинные, непропорционально большие, они служили поводом для многочисленных насмешек, что его безумно злило. На этой почве у Брайана выработался настоящий комплекс. Мучительно и страстно он завидовал мужчинам с хорошим телосложением. Сейчас, после выдавшего его свиста, он злобно прищурился и выхватил куртку из рук Гейба.

Тот снес и это, только надвинул ниже на глаза бейсбольную кепку, чтобы козырек скрыл плещущуюся в глазах ненависть.

— Эй, этого нельзя делать! — крикнул Хел. — Он же замерзнет!

— У тебя свои трудности, Хел, — констатировал бандит, — подумай лучше об этом, — он вновь повернулся к Брайану. — Дай-ка трос. Хел, привяжи своего партнера. И смотри, не дай Бог, он отвяжется.

Моток желтого капронового троса шлепнулся на снег к ногам Хела.

— Давай, Шварценеггер, — ухмыльнулся бородач Брайан. — Пусть эта собачка побегает на поводке. И пошевеливайся, у нас мало времени.

Хел вздохнул и, подняв трос, подошел к неподвижно стоящему Гейбу. Опустившись на корточки, он обмотал ногу напарника, затянул — впрочем, не очень туго, — узел и выпрямился.

— Беги, если сможешь, — прошептал Хел, глядя в сторону.

— А ты побежал бы? — также шепотом спросил Гейб.

Не дожидаясь ответа — да, собственно, нужно ли было его ждать? — он направился к скале.

— «Спасатель-патруль», вызывает «Спасатель-центр», — ожила рация. — Хел, ответь. Где вы? Что случилось?

— Собачка, принеси, — загоготал Телмар в лицо проходящему мимо Гейбу. Тот не отреагировал.

— Шевелись, Ван Дамм, — хохотнул Брайан и шлепнул Гейба по голому плечу обезьяньей рукой. Судя по всему, он был помешан на боевиках. Да и держался с показушной бравадой, явно подражая кому-то из кино-идолов.

Хел впился в него взглядом. Этот, пожалуй, не жилец. Горы таких не любят. Да и вообще, ребята, «крутые» в разговоре, чаще всего на поверку оказываются дохляками. Он мог бы сломать этому парню шею одним ударом. Не очень-то гуманная мысль, но до гуманности ли сейчас? Наверняка эти типы из всей Конституции читали только Вторую Поправку[2].

Гейб подошел к скале, снял кепку и вновь надел ее, но уже козырьком назад. Брайан лениво дернул трос. Спасатель обернулся.

— Не вздумай повторить этого, придурок, — мрачно посоветовал он. — Иначе я сломаю тебе руки.

Брайан медленно покраснел. Гейб угодил в самую болезненную точку. Может быть, он и сам не подозревал об этом, но слова нашли свою цель. Не дожидаясь, пока копящаяся в груди бандита ярость выплеснется наружу, спасатель подпрыгнул и повис на руках. Подтянувшись, он медленно и осторожно полез вверх. Скала, обледеневшая, отвесная, казалось, делала все, чтобы не дать человеку взобраться. Те немногие выступы, которые могли послужить опорой для ног, сгладил лед, и надежда была лишь на сильные, цепкие руки. Несколько раз Гейб останавливался. Его пальцы не могли отыскать ни малейшей трещинки — все забил снег. Приходилось выскребать влажную массу, восстанавливая опору, как восстанавливают сожженный мост, когда нет пути назад. Футболка потемнела от пота. Ветер-убийца превратил ее в жесткий ледяной панцирь. Прозрачная корочка, затянувшая всю спину, обжигающая холодом кожу, с хрустом ломалась и застывала вновь. Гейб не замечал этого. Он все карабкался и карабкался ввысь, мечтая лишь об одном — не упасть. Хуже всего было то, что пальцы постепенно теряли чувствительность. Обмороженные фаланги онемели. Кожа на них стала бело-голубой и почти прозрачной. Когда Гейб находил относительно надежную опору, он останавливался и согревал руки своим дыханием. Пальцы начинали дико болеть. Ломота в суставах вкупе с колючей ноющей болью, сводящей мышцы, заставляла его стискивать зубы и морщиться. Однако долго стоять на одном месте было нельзя — Гейб быстро замерзал. Это еще осложняло ситуацию.

Восемь человек внизу внимательно наблюдали за подъемом Гейба, ладонями защищая глаза от хлестких снежных бичей.

Он не мог слышать их. В ушах застыл лишь собачий вой ветра и собственное хриплое дыхание. Клубы пара, вырывающиеся изо рта, моментально замерзали и оседали на лице плотной колючей маской. Поначалу она таяла, но вскоре тепла тела не стало хватать, и приходилось сдирать лед руками. Не было отороченного мехом капюшона куртки, не было перчаток, не было даже куска материи, чтобы обвязать лицо, защитить его от мороза.

Квейлан оторвал взгляд от карабкающегося все выше спасателя и повернулся к Хелу.

— Крепкий парень, а, Такер?

Хел ничего не ответил. Он напряженно наблюдал за Гейбом. Мышцы его непроизвольно напрягались, будто не Гейб, а он сам лез на скалу, будто его терзал злобный зверь-холод, будто это его обмороженные пальцы ныли от дикой боли, будто он, а не Гейб, мог каждую секунду сорваться и рухнуть вниз с пятидесятиметровой высоты.

— «Спасатель-патруль», «Спасатель-патруль», вызывает «Спасатель-центр». Хел, отвечай. Что случилось? Прием…

Квейлан снял с пояса рацию и протянул се Хелу.

— Говори. Никаких шифрованных фраз. Никаких намеков. Если ослушаешься — Уокер мертв. Давай.

Хел посмотрел на него. Не блефует ли? Голос бандита звучал спокойно, да и внешне тот выглядел вполне достоверно. Могли ли они убить Гейба? Наверное, да. Наверное. Без двоих проводников можно обойдись. Вполне. Квейлан способен на такой шаг. Подобной угрозой он убивает сразу двух зайцев: во-первых, чувство товарищества, совесть и прочее, что не даст Хелу возможности отказаться, а во-вторых, если, допустим, Уокер сказал правду, и они действительно не приятели, то убийство Гейба должно запугать его.

— Ладно, о’кей, — Хел взял рацию. — Но учти, этот парень мне не друг.

— Ну так, может быть, нам убить его? — осклабился бандит. — Как ты думаешь?

— Убей, — согласился Хел. — Только я не полезу на эту дерьмовую скалу.

— Полезешь. Уокер ведь полез.

— Уокер — псих. А я — нет. Если тебе так нужны деньги, снимай куртку и полезай сам.

— Ладно, убедил, — Квейлан снова задрал голову. — Да, крепкий парень.

— «Спасатель-патруль», вызывает «Спасатель-центр»! Отзовись, Хел! Прием.

В руке бандита появился «пустынный орел». Черный провал ствола был нацелен Хелу в переносицу.

— Говори. Но учти, я все слышу.

Хел щелкнул тумблером.

— «Спасатель-центр», я — «Спасатель-патруль». Слышу вас, прием.

— Черт тебя дери, Хел! Где ты был столько времени? Мы с Френком уже не знали, что и думать. Как там, наверху? Они живы?

— Скажи, что это — чей-то розыгрыш. Фальшивка, — тихо приказал Квейлан.

Хел пожал плечами и поднес рацию ко рту.

— Джесс, здесь никого нет. Это, наверное, чья-то шутка. Розыгрыш. Ложный вызов, одним словом.

— Хел, а ты не ошибся? Может быть, это не то место? Или ты смеешься?

— Да нет, Джесс. Все точно. «Холодный блеф», но тут пусто. Я только что забрался на вершину.

— И что, совсем никого?

— Нет.

— Может быть, нам попробовать поднять вертолет? Прилететь за тобой?

Квейлан покачал головой и взвел курок «пустынного орла». Хел усмехнулся.

— Нет, не стоит. Я пересижу бурю здесь, Джесс. Укроюсь за скалой. Слишком сильный ветер. Вам не удастся даже близко подойти к вершине, — он хотел добавить еще что-то, но Тревис выхватил рацию и перевел тумблер в положение «прием».

— Хел, отвечай! Хел! Отвечай…

Квейлан усмехнулся и выключил рацию.

— Молодец. Теперь займемся Уокером.

Хел посмотрел вверх. Гейб уже почти забрался на вершину. Там, где скала образовывала довольно широкий уступ, перед тем, как взмыть ввысь еще почти на пятьсот метров, лежал первый чемодан. Это-то Хел запомнил. Сейчас его беспокоило другое: как Гейбу бежать. Веревку можно развязать — на это ушла бы пара минут, если учесть, в каком состоянии должны быть руки Гейба после такого подъема — а вот куда деваться потом? С площадки два пути — вверх и вниз. Ни тот, ни другой не подходят. Внизу толпится вся эта шайка, вверху его без труда подстрелят. Залечь на уступе? Квейлан может подождать час-полтора, и снег в компании с ветром сделают свое дело не хуже пули. Гейб попросту замерзнет. Даже если попробовать отвлечь бандитов, он не успеет взобраться на скалу. В такую погоду на это уйдет не меньше получаса, даже у такого опытного парня, как Гейб. Правда, оттуда, с самой вершины, есть довольно простой путь вниз, к «Приюту странника» — небольшому домику, где есть запас продовольствия и кое-что из одежды. Но для того, чтобы воспользоваться им, нужно сначала взобраться на вершину. Тупик, приятель.

Хел смотрел, как Гейб перевалился через острый край площадки и исчез из зоны видимости. Квейлан удовлетворенно кивнул и сообщил в третий раз:

— Хороший парень. Сильный, — потом подумал и добавил. — Но я что-то ему не очень верю. По-моему, нам не нужно двое проводников, — Квейлан обернулся к своим людям. — Когда он спустится, отправьте его на покой.

Хел замер, глядя в насмешливые глаза главаря. Тот улыбался. Из-за катаракты Квейлан обрел определенное сходство с дьяволом, не каноническим рогато-хвостатым бородачом, а таким, как его любят изображать в кинотриллерах. Безжалостное нечто, прячущееся под маской обаяния. Выдавал зло лишь застывший, дымчатый катарактовый глаз, смотревший сквозь собеседника.

— Вот так, Такер, — ухмыльнулся он, и жуткая маска ожила. Даже глаз потерял свою мистическую, притягивающую глубину. — Кому нужно ненужное?

Хел ощущал странную, незнакомую ему до сих пор пустоту внутри. В голове его не умещалась мысль о том, что Гейб через несколько минут перестанет существовать. Мир не может обойтись без этого парня. Как ни велика была злость, ярость, бешенство Хела, но Гейб был в нем. Он не мог исчезнуть. Точнее, Хел не мог этого допустить.

Как только Квейлан отвернулся, он сложил руки рупором и закричал, что было сил:

— Не спускайся! Они убьют тебя, Гейб!!! Не спус…

Рукоять «пустынного орла» Кристель обрушилась на его затылок, и мир, вместе со скалами, снегом, бураном и бандитами, разбился на сотню тысяч серо-голубых осколков.

А за ними оказалась чернота. Бездонная, как пропасть, и холодная, как лед. Чернота беспамятства…

… Френк снял с нити банан, очистил его и принялся есть, откусывая кусок за куском и совершенно не чувствуя вкуса. Словно бумагу жевал. Ему, кстати, вовсе не хотелось есть, просто таково было свойство стариковского организма — когда он ел, лучше думалось.

А подумать им было о чем. Его голубые глаза неподвижно смотрели в какую-то точку на стене. Тем не менее, Френк слушал то, что говорила Джесси, и пытался представить, что же могло произойти с Хелом и Гейбом.

— …И это «Джесс»… — медленно произнесла девушка. — Он никогда не называл меня так. Только Джесси. Странно. И потом, Хел сказал, будто только что забрался на вершину. За полтора часа! Черт, что-то не так! Кстати, — она посмотрела на жующего Френка, — Хел все время говорил «Я». Ни «мы», ни «Гейб», ни «он». Словно вообще Гейба не видел.

— А может быть, они не встретились? — предположил старик. — Ты не думала?

— Думала… Слушай, перестань жевать этот банан, умоляю!

— Хочешь? — он протянул ей половину. — Здорово помогает крутиться шарикам в башке.

— Нет, спасибо, — девушка покачала головой. — Они не могли не встретиться. Слушай, Хел сказал, по какой стороне будет подниматься?

— Угу, — Френк дожевал и вытер ладонью рот. — По западной. Там рация лучше всего ловит и ветер поменьше. Ты же знаешь.

— Знаю, — согласилась она. — И Гейб знает. Он тоже поднимался по западной стороне. Даже если Хел переменил свои намерения и лез по южному склону, Гейб поднялся бы тоже. Он знает, что произошло у этих парней наверху.

— Тем не менее, Хел вышел на связь только через полтора часа и, судя по разговору, Гейба с ним нет, — констатировал Френк.

— Да. И оборвался разговор резко. Потом, он сказал, что укроется за скалой, хотя на «Холодном блефе» есть шахта и ему это известно.

— Странно не это, — старик потер морщинистую щеку. — Хел упомянул ветер и сказал, что мы не сможем подлететь на вертолете даже близко к вершине. А на «Холодном блефе» сильного ветра — настолько сильного — никогда не бывает.

— Я ничего не понимаю, — девушка встала, взяла со стола кожуру банана и кинула ее в корзину для мусора.

— Кроме того, что у них неприятности, и, скорее всего, очень крупные…

Она подошла к Френку и, остановившись напротив, посмотрела на старика в упор. Тот поднял глаза, отвел взгляд и сказал:

— Нет, Джесси. Это плохая мысль. Я не полечу.

— Я попробую найти их. Но если не смогу, то свяжусь с тобой по рации.' Ты вызовешь парней из Монтроз и заберешь меня оттуда.

— Нет, — старик сделал протестующий жест. — С меня башку снимут. Ты вообще не имеешь права идти туда одна. Это тебе известно.

— Конечно, Френк. К тому же, голова у тебя очень красивая, жалко было бы с ней расстаться. Ну так как?

— Нет, — отрезал он.

И тогда Джесси использовала последний, самый весомый аргумент, к которому прибегала лишь в крайних случаях.

— Я куплю одну из твоих картин, а?

Райт снял очки и нажал пальцами на веки у переносицы, отдыхая в благословенной долгожданной темноте. Несколько минут забвения после дневной суматохи.

Весь день телефон звонил, не переставая. Сначала осчастливили звонком люди из Вашингтона. Точнее, из Министерства Финансов. В довольно жесткой форме какой-то задрипанный чиновник отчитывал его как новичка-первогодку.

— Мистер Райт, — напористо заявил он. — Стив Койл, Министерство Финансов. Что у вас случилось?

Райт коротко обрисовал ситуацию, недоумевая, почему бумагомараки так любят задавать лишние вопросы. Ведь самому глупому человеку на свете понятно: раз Стив Койл из министерства соблаговолил оторвать свою драгоценную задницу от кресла, добраться до телефона и позвонить в Денвер, значит, у него имелись на это какие-то веские основания. А именно — Стив Койл знал о таинственном исчезновении «боинга».

— И что вы думаете по этому поводу? — заинтересованно, но с ноткой некоторой нарочитой усталости — господи, ему и своих дел хватает, а тут еще приходится решать проблемы какого-то Райта из Денвера — спросил Койл.

Райт разозлился. Он не любил типов вроде этого чинуши. Они, как правило, ничего не понимают ни в какой работе, кроме крючкотворства. Во всяком случае, в оперативной работе Службы Безопасности точно ничего не смыслят. Если уж им требуется отчет, поручили бы сделать звонок кому-нибудь, имеющему непосредственное отношение к детективной службе.

— Слушайте, Койл, а вы-то сами как думаете?

— Ну, не знаю. Есть разные мнения.

— Вот и у нас они разные.

Койл помолчал, пережевывая услышанное. Он так напряженно думал, что его сопение разносилось по всей комнате.

— Но вы что-то предприняли? — наконец родил чиновник новую мысль.

— А что бы вы хотели, чтобы я предпринял?

Райт ощутил, как раздражение и злоба разрастаются, приобретая фантастически агрессивный характер.

— Думаю, имело бы смысл послать поисковую группу. Связаться со спасателями. Еще что-нибудь…

— Да, например, отправиться туда самому пешком, в носках и плавках, — зло добавил Райт. — Слушайте, Койл, вы думаете, здесь, в Денвере, сидят одни идиоты, которые знают только две буквы: А и Б? Или как? Я, к вашему сведению, заканчивал Академию в Куантико[3], если вам это о чем-нибудь говорит. Хотя сомнительно. Но, между прочим, я еще прослушал курс по организации поисковых команд, тактике поиска и обнаружения в экстремальных ситуациях. А у нас здесь буран, Койл! То, что вы посоветовали, знает даже самый тупой из моих агентов. Возможно, ваше министерство считает, что нам тут нечем заняться, кроме как слушать прописные истины и идиотические наставления клерков, которые ни хрена не знают сложившейся у нас ситуации.

— Именно это мы и хотели выяснить, мистер Райт, — сухо парировал Койл. — Но, судя по всему, вы не собираетесь ничего говорить, да к тому же и ничего не предпринимаете, чтобы найти самолет с сотней миллионов долларов, — он выдержал эффектную паузу и закончил с ледяными интонациями. — Я буду вынужден подать рапорт начальству о вашем поведении. Подозреваю, мистер Райт, что вам следует готовиться к очень серьезным неприятностям.

— Койл, — Райт секунду подумал. — Идите в задницу, Койл.

После этого он спокойно положил трубку на рычаг.

Затем обрушился шквал звонков из ФБР. Бюро интересовалось судьбой «боинга» и своего агента. Райт терпеливо, сдерживая рвущиеся наружу эмоции, объяснил, что им ничего не известно ни о первом, ни о втором. Как только что-то выяснится, он сразу же сообщит. Бюро, в свою очередь, обещало запросить по своей срочной связи базу ВВС в Нью-Мексико.

Потом объявился человек, представившийся капитаном военной разведки Центрального Разведывательного Управления Диланом Новицки, и доложил, что по их запросу ЦРУ ничего сообщить не может. Их спутники не засекли никаких крупных катастроф над горами Сан-Хуан в период с 15:07 до 15:33. Он, правда, сказал, что спутники просканируют западную часть гор и предгорье от Бландинга до Монтроза. Но при такой буре, тут же оговорился Новицки, обломки — даже если они есть — должно быстро занести снегом. Тем не менее, к 19:10 уже будет все известно. Ответ придет по факсу. Он, Дилан Новицки, лично проследит за этим.

Райту не оставалось ничего другого, кроме как поблагодарить и повесить трубку.

К шести часам вечера гора окурков в пепельнице, стоящей на его столе, могла сравниться по высоте с пиком Анкомпадре. В десять минут шестого Маклейн и Хейз отправились перекусить. Райт удивился, поскольку сам он не чувствовал голода. Возможно, из-за кофе. За два часа мисс Мерцер приносила дымящиеся чашки одиннадцать раз. Или двенадцать? Черт его знает!

В семнадцать минут шестого, когда за фэбээровцами закрылась белая крашеная дверь, раздался еще один звонок. Из НОРАД. Представитель Североамериканского Объединенного Командования Противовоздушной Обороны сообщил, что одна из их станций, расположенная в Аризоне, засекла сигнал над горами Сан-Хуан, при-мерйо в 15:00–15:01. Очень похоже на то, что летящий самолет вспыхнул или что-то в этом духе. В 15:03 он появился на экранах радаров снова. Райт спросил, удалось ли его идентифицировать, и получил утвердительный ответ: «Самолет класса “джет стар”». Точнее установить не удалось, помешал буран. Поскольку самолет двигался в сторону восточной границы Юты, примерно к Бландингу, дежурный офицер счел возможным не запрашивать его и ограничился отметкой в журнале. Через несколько минут «джет стар» исчез с экрана радара. Предположительно, ему пришлось снизиться, чтобы выйти из облачности. Скорее всего, он развернулся на юго-восток, чтобы совершить вынужденную посадку в Кортез, Фармингтон, или, если повезет, дотянуть до Санта-Фе.

— Странно, — заметил Райт. — Обычно пытаются подняться над потолком облачности, а не спуститься в зону бурана.

— Конечно, — подтвердил собеседник, — но «джет стар» — довольно маломощный самолет и пилоты не могли быть уверены, хватит ли двигателей на то, чтобы преодолеть несколько километров облачного покрова. К тому же, буран не был так силен, как сейчас. Да и Кортез совсем близко.

Затем человек пожелал Райту всего наилучшего в поисках и отключился.

Эти сведения не значили ровным счетом ничего. Или значили очень много. Откуда там взялся «джет стар»? Пилоты «боинга» ничего не сообщали о нем, хотя инструкции министерства предписывали в случае обнаружения в пределах прямой видимости какого-нибудь самолета немедленно доложить о нем диспетчерской наземной службе. И что это за пожар в воздухе? А если пилот «джет стар» видел горящий «боинг», почему не сообщил об этом? То, что не сообщил, точно. Иначе станция НОРАД засекла бы сигнал бедствия.

Райт нажал кнопку селектора. Ответила секретарша. Голос ее, искаженный динамиком, казался механически-безжизненным.

— Слушаю, мистер Райт.

— Мисс Мерцер, передайте в отдел по связям с общественностью, пусть разошлют запросы во все аэропорты Кортез, Фармингтона и Санта-Фе, не приземлялся ли сегодня в пределах 15:15–16:30 аварийной посадкой самолет класса «джет стар». Если да, то какой компании он принадлежал, фамилии и местонахождение пилотов на данный момент. Также запросите все спасательные станции на линии Монтроз — Санта-Фе, не пеленговали ли они сигнал бедствия с борта «боинга».

— Хорошо, мистер Райт. Что-нибудь еще?

— Да, еще сварите чашечку кофе.

— Сливки, сахар?

— Нет. Черный, без сахара… или нет, одну ложечку можно. И покрепче.

— Хорошо, мистер Райт.

В тридцать одну минуту шестого секретарша принесла кофе и свернутый трубочкой лист бумаги — факс с базы ВВС в Нью-Мексико. Лист содержал доклад капитана Сета Бартон-Морриса, ВВС США, и второго пилота, лейтенанта Рейнхарда Плентвуда, помеченный этим числом, из которого явствовало, что сегодня, в 15:04, отрабатывая парный пилотаж над горами Сан-Хуан, они засекли примерно в семидесяти километрах от Дуранго, на восточном склоне Анкомпадре, падение, а, возможно, приземление пассажирского самолета. Напарник капитана, лейтенант Рейнхард Плентвуд, информировал командование о том, что за несколько минут до крушения бортовой радар отметил странный тепловой выплеск, однако, определить точно координаты, как и проследить траекторию падения самолета, не удалось. Оба пилота единодушно утверждают, что это был гражданский лайнер, но идентифицировать класс им не удалось из-за высокой скорости ветра, большого количества осадков и низкой видимости. Ни Бартон-Моррис, ни Плентвуд не могут сказать, был ли это пропавший «боинг», равно как и не уверены в обратном. Сразу же по обнаружению катастрофы они связались с дежурным офицером радарных служб базы, лейтенантом Джереми Макдермотом, и сообщили ему о случившемся.

В свою очередь лейтенант Макдермот заявил, что в 14:53 на экране радара появилась яркая точка — сигнал неопознанного самолета, двигавшегося в сторону Бландинга. Сигнал был очень четким. Макдермот склонен считать, что это были два самолета, шедшие на очень близком расстоянии, хотя данное предположение вряд ли имеет под собой почву, учитывая погодные условия. Через 1 минуту 57 секунд сигнал пропал из-за сильных рельефных помех. В 14:56 они вновь появились, но всего на несколько секунд, а потом опять пропали. В 15:01 на радаре зафиксировано странное световое пятно. Лейтенант Макдермот доложил, что это было похоже на пуск противорадарной защиты, либо на взрыв, судя по высокому изменению теплового фона. В 15:04 самолет появился в последний раз. Он шел вниз под углом тридцать четыре градуса. Через двенадцать секунд самолет исчез с радара и больше не появлялся.

Сообщение было подписано генералом ВВС США Ка-упервудом, носило чисто информативный характер и, как большинство подобных бумаг, представляло наибольшую ценность с точки зрения практической пользы.

Читая его, Райт выкурил еще две сигареты, роняя время от времени пепел на ковер и себе на брюки. Глотнув кофе, он отложил лист в сторону, и тот свернулся трубочкой.

Судьба «боинга» не стала яснее, но картину в целом можно было охарактеризовать одним словом: катастрофа. Некий неопознанный самолет появляется над горами Сан-Хуан в то время, когда там должен был находиться самолет с деньгами. Лейтенант Макдермот говорит, что, возможно, два самолета шли некоторое время рядом, но пилоты министерства не сообщили об этом диспетчеру. Вопрос первый: почему? Далее, два пилота, дежурный станции НОРАД в Аризоне и тот же Макдермот утверждают, что видели вспышку, похожую на взрыв. Вопрос второй: был ли это взрыв на «боинге»? Если да, то какова его причина? Далее, какой-то самолет совершает вынужденную посадку в горах Сан-Хуан. Или, что правдоподобнее, падает. Вопрос третий: был ли этим самолетом пропавший «боинг»? В то же время неизвестный «джет стар» пропадает с экрана. Вопрос четвертый: куда он делся? И, наконец, вопрос номер пять: где деньги и что случилось с людьми?

Райт полез в пачку за сигаретой и обнаружил, что она пуста. Вытряхнув пепельницу в корзину для бумаг, начальник Службы Безопасности достал из ящика стола новую пачку, распечатал и закурил, пробормотав себе под нос:

— Рак легких, дружище, помни об этом.

Открыв лежащую на столе папку с делом Квейлана, Райт несколько секунд созерцал обаятельную физиономию, ямочки, улыбку, катарактовый глаз и, наконец, сказал фотографии:

— Ты — псих, парень. Обычный дерьмовый псих.

Никому еще не удавалось ограбить самолет в воздухе.

Чемоданы с деньгами весят не меньше трехсот килограммов. Как, интересно, ты собирался перетаскивать их? А как предполагал лезть сам? Помощник? А как бы перебрался он? Нет, это невозможно. Не-воз-мож-но, что бы ни говорили Маклейн с Хейзом. Это же не поезд и не автомобиль, черт побери!

Тут-то он и закрыл глаза, положив очки на усыпанный пеплом стол.

Значит, остается одно: катастрофа. «Боинг» потерял управление в буране и упал. Да, но «джет стар»? Может быть, с него и сбили «боинг»? Черт, дерьмо! Прямо кинобоевик. Триллер в духе Флеминга. Господи, с ума можно сойти. Скоро, наверное, так и произойдет. Кстати, почему пилоты не сообщили о чужом самолете? А если именно они и помогали угнать или ограбить?.. Какая, к черту, разница! Короче, именно эта парочка и есть участники заговора? Но тогда почему Тревис, Лендфорд и Эдмет не помешали им? Да еще и Мастерсон в придачу. Или они все — все пятеро — члены одной шайки? Нет. В Тревисе, Лендфорде и Эдмете он уверен.

Да, скорее всего, это просто авария. Может быть, «джет» снижался и случайно зацепил «боинг» турбулентной струей? При такой погоде это может сбить любой самолет. А потом пилоты «джет стар» испугались и ушли в сторону? Возможно, возможно, возможно…

Дверь открылась и в кабинет вошли Маклейн и Хейз. Райт их не видел, но слышал шаги. Да и кому еще быть в это время? Почти все служащие уже разошлись по домам. Лишь он, мисс Мерцер, несколько человек из службы безопасности да директорат находились здесь.

Райт вздохнул и с сожалением открыл глаза. Конечно, это были они. Хейз прищурился и разогнал рукой табачный дым, висящий серо-голубым тусклым маревом в не слишком-то просторном кабинете.

— Вы слишком много курите, — серьезно сообщил он.

— Вас это действительно беспокоит? — огрызнулся Райт и тут же пожалел о сказанном. Зачем? Этот парень не сделал ему ничего плохого. Да и сколько раз он говорил себе точно те же слова.

Хейз пожал плечами.

— Это ваше дело, в конце концов.

— Конечно.

Фэбээровцы сели в кресла.

— Какие-нибудь новости?

— И очень много.

Райт протянул им факс. Хейз взял лист и углубился в чтение. Брови его то вползали на лоб, то хмурились, сходясь на переносице. Изучив доклад, он передал его напарнику. Маклейн откинулся в кресле, держа скручивающуюся страничку перед собой, в свете настольной лампы. Лицо агента не выражало ничего. Точнее, выражало абсолютное спокойствие.

Райт внимательно наблюдал за ним, но те, кто готовил этого парня, крепко вбили в него привычку не выдавать своих эмоций. Маклейн дочитал, отложил лист и взглянул на Хейза. Тот молча созерцал хлопья пепла, отбрасывающие в свете лампы на полировку стола длинные тени, создавая поистине странно-фантастический пейзаж.

— И что вы думаете по этому поводу? — нарушил наконец молчание Райт и тут же вспомнил, что за такой же вопрос наорал на чинушу из Министерства.

— Сдается мне, это дерьмовенькое дельце, — ответил Маклейн.

«Надо же, какая глубина мысли, — подумал Райт. — Прямо-таки потрясающая проницательность. Интересно, что бы он сказал, объяви я ему, что этот вывод пришел мне в голову полтора часа назад? То-то, наверное, удивился бы».

Хейз сдул пепел со стола и задумчиво сказал:

— По-моему, этот Макдермот сообразительный парень.

— Правда? — язвительно усмехнулся Райт.

Хейз удивленно взглянул на него, не понимая, чем вызвана такая неприязнь в данный момент. Но ответил вполне серьезно:

— Да. Именно он наиболее внимателен и правильно трактует факты.

— А почему вы так уверены, что именно он правильно их трактует?

Хейз пожал плечами.

— Потому что я знаю Квейлана. Очень хорошо знаю.

— А я не знаю, — сказал Райт. — И мне кажется, что это всего лишь несчастный случай. Катастрофа, авария, называйте, как хотите.

Фэбээровец покачал головой и пробормотал:

— Для начальника службы безопасности вы что-то подозрительно слепы.

— А вы нет?

— Просто я не отрицаю очевидного, — возразил Хейз.

— И в чем же здесь, по-вашему, очевидность?

— Во всем. Совершенно ясно, что неопознанный самолет — предположительно «джет стар» — действительно шел рядом с «боингом». Затем ваш самолет просто взорвали.

— Дерьмо собачье! — вскинулся Райт. — Вы что, хотите прославиться, как второй Том Кленси[4]? Это не больше, чем обычная катастрофа! Случайно один самолет сбил второй турбореактивной струей, а вы хотите убедить нас, что тут орудует международная мафия! Черт вас побери, Хейз, это не книга! Уверяю вас, «джет» уже полтора часа, как приземлился в Кортез, Фармингтоне или Санта-Фе. Мы найдем этих заср…ев и вложим им по первое число! Они отправятся в тюрьму, лет на пять каждый, а если кто-нибудь погиб, то и на все пятнадцать!

— А вы — оптимист, я смотрю, — спокойно сказал Хейз и усмехнулся. — Ну, дай Бог, чтобы все случилось именно так, как вы говорите. Но… но. Клянусь Богом, мне бы вашу уверенность.

Райт закурил, сделал несколько затяжек и раздавил сигарету в пепельнице.

— Так и будет.

Пискнул селектор и голос секретарши известил:

— Мистер Райт, пришел ответ относительно «джет стар».

— Да, я слушаю, — Райт кивнул и победно посмотрел на Хейза. Тот сидел с отсутствующим видом, глядя в стену через плечо Маклейна.

— Ни в одном из аэропортов Кортез, Фармингтона и Санта-Фе самолет подобного класса с двух часов сегодняшнего дня не приземлялся.

Райт почувствовал, как у него холодеет между лопатками. В груди что-то оборвалось. Он бросил быстрый взгляд на Хейза. Тот даже не переменил позы, только немного напрягся.

— А другие города?

— По линии Монтроз — Санта-Фе остается только

Дуранго и Лос-Аламос. Там «джет стар» тоже не было. На всякий случай я запросила Лас-Вегас, Галлап и Альбукере.

— И что?

— В Лас-Вегасе садился один «джет стар», в 14:43. В Абулькерсе два: в 15:04 и 15:32. В Галлапе пусто. Это все.

— Спасибо, мисс Мерцер. Сегодня вы мне больше не понадобитесь.

— Хорошо, мистер Райт. Информация из Ленгли поступит в отдел по связям с общественностью. Там дежурит агент Каупервуд.

— Хорошо, спасибо.

— Всего доброго, мистер Райт.

Селектор отключился.

Хейз вздохнул и повернулся к Райту.

— Что будем делать теперь? Ждать ответа из Ленгли?

…Гейб перевалился через уступ и с трудом перевел дыхание. Господи, если бы кто-нибудь сейчас сказал ему, что он похож на мороженного кентуккийского цыпленка, Гейб, пожалуй, не удивился бы. У него не было сил даже на то, чтобы встать, хотя снег жег тело, как раскаленная плита. Тающая влага стекала по шее, плечам, наст, ломаясь, царапал кожу, и кое-где уже проступили обжигающие капли крови. Руки, замерзшие, посиневшие, бесчувственные обрубки, отказывались повиноваться ему. Тело сводила тупая, ломающая боль.

Гейб слыша, как трещат шейные позвонки, повернул голову и тут же увидел его. Чемодан упал в снег плашмя и не провалился слишком глубоко армированный сталью пластиковый бок торчал из сугроба на добрые десять сантиметров.

«Носочки, рубашечки, галстучки, сто миллионов долларов — обычная хозяйственная дребедень», — прозвучал в его сознании голос Квейлана.

Он врет, подумал тогда Гейб. Но теперь-то он не был в этом уверен. Нет, там, конечно, нет ста миллионов, такая сумма не уместится даже в пяти таких чемоданах, но что-то ценное, очень ценное несомненно. Не стали бы эти парни затевать кутерьму с похищением людей — до двадцати лет тюремного заключения! — ради пустяка.

Гейб с трудом перевернулся и встал на колени. Голени его провалились в снег, однако, ему было не до того. Порывшись в ледяном месиве, он нащупал увесистый булыжник и, размахнувшись что было сил, ударил по черному гладкому боку чемодана. Пластик прогнулся. Мелкие трещинки разбежались от углов к середине крышки.

Крепкая штука, подумал Гейб. Схватившись за ручку чемодана, он выдернул его из снега, удивившись тому, насколько тяжелым оказался этот «сейф». Не меньше сотни килограммов. С первого взгляда было понятно, что в нем должны возить действительно большие ценности. Замки, укрепленные стальными пластинами, производили впечатление мощной непробиваемости носорога. Крышки подогнаны настолько плотно, что между ними не осталось ни малейшей щели, в которую смог бы пролезть инородный предмет. Судя по предыдущей попытке, внутри, под обшивкой, скрывалась стальная крепежная сетка. Словом, открыть такую махину можно было бы только динамитом, да и то лишь очень впечатляющей дозой.

Во всяком случае, Гейб теперь понял: размахивание булыжником тут не поможет. Разве что посмешит кого-нибудь.

Если чемодан выдержал даже падение с высоты в несколько сот метров, что уж говорить о камнях. Так, детская забава.

Гейб поднялся, вцепился руками в черные бока, рывком поставил чемодан на бок и улыбнулся. Да, люди, делавшие этот сейф, позаботились о прочности, но им не могло придти в голову, что их созданию придется падать с самолета на скалы. К чести конструкторов надо сказать, что щель между крышками, образовавшаяся при страшном ударе, была совсем небольшой. Гейб не смог бы просунуть туда даже пальцы, однако, если найти какой-нибудь узкий и прочный предмет, можно было бы попробовать сломать замки или петли. Только вот вряд ли здесь найдется что-нибудь подходящее. Гейб огляделся, Камни? Может быть, попробовать расширить щель тем же булыжником? Черт возьми! У него же есть… Он торопливо снял с пояса альпинистские «кошки». То, что надо.

Сунув изогнутые, заточенные «когти» в щель, Гейб налег на второй конец с крепежными ремнями всем весом. Крышка затрещала, чуть прогнулась. С хрустом вылетели две клепки, удерживающие петли. Переместив «когти» поближе к никелированному болтающемуся замку, он попробовал еще раз. На шее вздулись жилы. Под кожей пульсировали синие набухшие вены. Лицо Гейба покраснело от дикого напряжения.

Звук был похож на сухой треск ломающейся кости. Замок выдержал, но пластик в том месте, где сетка крепилась к стальному основанию чемодана, лопнул. Через мгновение поддался и металл. Крышка с чавкающим влажным хлюпаньем упала в снег. Гейб смотрел на уложенные ровными рядами пачки тысячедолларовых купюр. Не надо было обладать большими познаниями в математике, чтобы понять: здесь очень много денег. Дико много. Ему еще никогда не приходилось видеть такую сумму.

Значит, все-таки сто миллионов… Гейб нахмурился. Квейлан сказал правду, а это было очень плохо. Хуже некуда. Конечно, он — позер, но не настолько, чтобы пытаться произвести впечатление на пленников. Значит, их собираются убить.

— А ты сомневался? — спросил Гейб себя. Этот парень, может быть, и испытывает к тебе какие-то чувства, но не братскую любовь точно.

Держа в руках «кошки», он посмотрел вверх. Нет, забраться на скалу с чемоданом невозможно. Тогда как быть? Если убедить этих людей, что деньги у него, то появится возможность обменять их на Хела. Только как это сделать? Ни трещины, ни пещеры, ничего.

— Не спускайся! Они убьют тебя, Гейб! Не спус…

Гейб быстро повернулся к пропасти. Кричал Хел, но выстрела не было. Квейлан не убьет его, им нужен проводник.

Кто-то сильно дернул за трос. Гейб упал в снег. Он пытался ухватиться за что-нибудь, найти опору, но се не было. Трос натянулся, узел врезался в плоть так, что человек застонал от боли. Бандитов не заботило, сломают ли они ногу своему проводнику — участь его была уже решена. Все известно заранее. Сейчас он полетит вниз, кувыркаясь в воздухе, как тряпичная кукла. И если повезет, то умрет раньше, чем достигнет земли.

Гейб не хотел умирать, как, впрочем, и любой другой на его месте. Извернувшись по-кошачьи, ощутив противный скрип выворачивающегося коленного сустава, он что было сил рубанул «кошками» по тонко звенящему тросу почти у самой стопы. Кожа на щиколотке лопнула и алые капли упали в мокрый снег, растапливая его, как расплавленный металл. Несколько желтых волокон, рассеченных сталью, свернулись крохотными петлями.

Снизу потянули сильнее — видимо, теперь за дело взялись несколько человек сразу. Гейб понимал несмотря на все отчаянные усилия через несколько секунд он рухнет в пропасть. Тогда Хел полезет за чемоданом. Скорее всего, напарник проживет дольше. День, а может быть, даже два. Но закончит тем же, хотя, возможно, к нему проявят определенную гуманность и просто пустят пулю в затылок.

«Кошки» описали в воздухе свистящую дугу и обрушились на приторно-желтый капрон. И еще раз. Трос поддался лишь после третьего удара. Раздался звонкий басовитый звук, словно лопнула громадная леска, и Гейб наконец ощутил, что давление пропало…

…Как только трос оборвался, Брайан и Телмар повалились в снег. Тревис, глядя на них, ощутил что-то, похожее на удовольствие. Ему даже стал немного симпатичен парень, сидящий там, на скале. Хотя, с другой стороны, полицейский понимал, что ничего хорошего в освобождении пленника нет. Но все же зрелище барахтающихся в снежном месиве ублюдков Брайана и Тел-мара доставило ему несколько оч-чень приятных минут.

— Это он! — заорал в бешенстве Кеннет, поворачиваясь к Хелу, потирающему разбитый затылок. — Этот урод хреново завязал веревку!

— Ее перебили, — возразил Квейлан, поднимая с земли трос и рассматривая расщепленный конец. — Да, этот парень, Уокер, знает свое дело, — он поднял голову и взглянул из-под ладони на безмолвный уступ, затем обернулся к Хелу. — Ну что, Такер, может быть, ты нам посоветуешь, как быть дальше?

Тот выдержал взгляд мертвых холодных глаз. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Квейлан ждал ответа, наблюдая за реакцией пленника на происходящее. Ему был нужен один пустячный штрих — какой-нибудь признак страха, смятения или злобы. Человек, охваченный хотя бы одним из этих трех чувств, не способен нормально мыслить. Страх и злоба могут свести с ума, они занимают все существо, точат сердце и мозг, делают зрячего слепым.

Пленник не проявил ни одного из них. Лишь в какой-то крохотный момент в зрачках Такера вспыхнули пурпурные искры, придавая глазам нездоровый блеск. Однако спасатель сразу взял себя в руки.

Квейлан постарался «подтолкнуть» его.

— Что скажешь, Такер?

Хел криво усмехнулся в ответ.

— А ты у него спроси, — и кивнул в сторону утеса.

Квейлан покивал, будто посетовал на нерадивого ученика, затем взглянул вверх и спокойно произнес:

— Боюсь, что Уокер уже ничего никому не сможет сказать, — он, не поворачивая головы, скомандовал. — Убейте его. Давайте.

Дерек и Брайан, видно, только и ждали этих слов. Вскинув автоматы, они начали палить в сторону утеса. Пули отбивали кусочки скальной породы, поднимали фонтанчики снега, с визгом рикошетировали, уносясь в пустоту. Было очевидно, что стрельба не достигала цели. Гейб находился в «мертвой» зоне.

Квейлан, прищурясь, наблюдал за их бесплодными попытками. Через несколько минут его раздражение приняло открытую форму.

— Убейте же этого ублюдка! — громко сказал — почти выкрикнул — он.

Дерек поднял автоматический «кольт», на котором под стволом темнел короткий сорокамиллиметровый гранатомет М203, и нажал на курок. Раздался звонкий хлопок, как если бы кто-то открыл бутылку шампанского. Белая дымчатая полоса устремилась вверх. Дерек немного промахнулся. Граната прошла над утесом и взорвалась почти в пятидесяти метрах над головой Гейба, обдав того дождем горячих осколков и потоками вязкой снежной каши.

«О, Господи, — подумал Хел, делая шаг к скале. — Они полные кретины. Только законченные идиоты могут решиться устраивать взрывы в горах. Да еще в такую погоду! Эти парни спровоцируют лавину, и тогда уж дай Бог нам всем удержаться на чертовой скале».

Карниз заволокло пороховым дымом, особенно вонючим и едким в чистом, морозном, хотя и крутящемся в снежной круговерти, воздухе гор Сан-Хуан.

Дерек, оскалясь, подобно загнанному в угол зверю, нажимал и нажимал на курок, а М203 выплевывал сорокамиллиметровые болванки, с воем прорезавшие буран и рвущие на куски скальный остов, раз за разом все больше сотрясая тонны снега, нависшие над головами людей.

Гейб, как и Хел, видел, как белая плотная «шапка» медленно, по сантиметру, сползает вперед, к краю. Он не боялся лавины. Те несколько сотен метров, которые снежный поток пройдет вниз, послужат определенной гарантией безопасности. Лавина пройдет мимо, возможно, и зацепив утес, но лишь самым краем. Хел, знающий нравы гор не понаслышке, конечно, догадается прижаться к скале, защитив себя, а вот остальным наверняка придется туговато. Тем, кто не успеет укрыться, уготовано теплое местечко в аду. И Гейбу очень хотелось, чтобы таких оказалось побольше.

Шагнув к краю, он мощным рывком поднял чемодан над головой и застыл, удерживая его, выжидая нужный момент. Собственно, задуманный им план был не более чем трюком. Эффектным, очень рискованным, «дорогостоящим» — тридцать миллионов все же серьезные деньги — но, в сущности, вполне обычным обманом. Только бы не подвело сильное тело. Тело, в котором Гейб был уверен еще восемь месяцев назад и за которое боялся сейчас. У него останется, в лучшем случае, секунда — а может быть, даже меньше — на то, чтобы отпрыгнуть и спрятаться под защиту спасительной скалы до того, как лавина достигнет карниза основной массой снежного потока. И, тем не менее, он должен рискнуть. Иначе бандиты убьют его. Потом Хела. Потом вызовут вертолет и… Тогда, наверное, умрут Френк и Джесси. Черт побери. У него просто нет другого выхода. Квейлан должен поверить, что он погиб. Если, конечно, этого не случится на самом деле.

Ну-ка, повторял он про себя, еще разок.

Очередная граната глухо хлопнула высоко над ним, и в ту же секунду скала вдруг мелко задрожала, словно испугалась чего-то. На самой ее вершине зародился низкий горловой гул, набирающий мощь с каждым следующим мгновением. Было похоже, что огромный грозный зверь мчится сюда в предвкушении свежей дымящейся крови.

В воздухе возник первый признак его приближения: сверху посыпались целые пласты снега, достаточно увесистые, чтобы убедить Гейба — это началось. Повинуясь скорее инстинктивному пониманию повадок лавин, чем трезвому разуму, он сделал шаг вперед, замахиваясь для броска. Вес чемодана давил на руки. Мышцы на них вздулись, кровь, насыщенная адреналином, горячая, обжигающая, почти кипящая, мчалась по венам, согревая своим огнем замерзающее тело. Гейб не мог видеть себя со стороны, а от него валил пар, как от выплеснутой на лед горячей воды. Веревки жил сплели на мощной шее тугие узлы, пульсировала голубоватая артерия.

Лавина ревела все громче, заглушая и вой бурана, и глухие всплески разрывов гранат, и вопли бандитов, и треск автоматных выстрелов, и влажные чавкающие всхлипывания раненого снега. Она ворчала, хрипло и страшно, как жуткий космато-седой оборотень на полуночную круглую луну. Звук нарастал, пока не достиг сотрясающей мир громкости несущегося на полной скорости экспресса.

Гейб не мог посмотреть вверх, он надеялся только на свой слух, реакцию и наработанные годами навыки. Рядом с ним шлепнулся тяжелый, объемный снежный пласт, брызнув во все стороны белесыми каплями. Через мгновение перед его лицом выросла ревущая, мчащаяся вниз стена с редкими просветами, в которых мелькало серое небо и стальные горы. Закричав во всю силу легких, чувствуя, как в них на смену воздуху проникают микроскопические льдинки, обжигающие горло белым пламенем, Гейб подался вперед и швырнул чемодан в пропасть. Крышка распахнулась, и зелено-серый ручей, смешавшись с искристой рекой снега, покатился вниз пышным фейерверком. Бумажки исчезли мгновенно. Стена вновь обрела природную чистоту. Через секунду многотонная, яростно хрипящая влажная масса похоронила под собой ту часть карниза, где только что стоял человек…

…Они оказались проворнее, чем мог ожидать Хел. И Квейлан, и Кристель, и даже Тревис успели отскочить к скале за ничтожную долю секунды, прежде чем лавина коснулась площадки и с ревом помчалась дальше, все ниже, к елям, к равнине. Кеннет и Телмар лишь сделали шаг назад. Им, караулящим Хела, собственно, ничто и не угрожало. Негр даже не поморщился, когда лицо его лизнул ледяной шершавый язык гудящей снежной реки. Брайан пригнулся и плашмя кинулся на землю. Только это и спасло незадачливого стрелка.

А вот Дереку повезло куда меньше. Он как раз собирался выстрелить снова, когда над ним вдруг возник огромный, белый, беснующийся «зверь».

Лицо его моментально исказил дикий панический ужас. Пальцы бандита с неимоверной, нечеловеческой силой сжали рукоять «кольта». Хелу даже показалось, что он увидел, как сталь поддалась, уступая давлению, и вогнулась, проступая между пальцами, словно растопленный воск. Но это, разумеется, только показалось. Дерек заорал, и в распахнутом, искривленном гримасой дикого страха рту мелькнули черные прорехи и мертвенно розовые десна, там, где отсутствовали зубы. Глаза полезли из орбит, как у задыхающейся рыбы. На совершенно белой, застывшей маске лица они смотрелись, словно стеклянные шары с нарисованными черными пятнышками зрачков.

Таким Дерек и запомнился Хелу. Перепуганный, жуткий в этом своем безумном испуге, уродливый, будто Квазимодо — «звонарь» Собора Гор Сан-Хуан, балансирующий на самом конце площадки, изо всех сил стремящийся удержаться на ней, смотрящий навстречу летящему, искристому, бесформенному хищному призраку. Голова его запрокинута, тело выгнуто странной дугой. Позже Хел думал, что даже если бы этого парня не убила лавина, он все равно рухнул бы вниз. Но снег настиг жертву. Миг, и темная фигура, замершая в нелепой позе человека, получившего удар ножом под левую лопатку, исчезла, словно ее и не было. Даже последнего крика, взывающего о прощении к Господу, не было слышно. Все спрятал оглушающе громкий, неистовый рев. «Концерт» природы, в котором даже буран казался не более, чем затерявшейся в какофонии медных флейтой.

«Это и было лицо незваной смерти, — подумал Хел. — Оно разное, но всегда его можно узнать по одинаковым глазам, рту и этой белизне».

Сверху докатился отдаленный глухой крик и в воздухе промелькнуло что-то черное. Очертания невозможно было разобрать в слишком быстром потоке, но Хел почувствовал, как сердце его… сжалось. Гейб умер. Его больше не было. И он ощутил боль, почти столь же сильную, как та, которую он познал тогда, на утесе, потеряв Сару. Странно, Хел и ненавидел Гейба и любил одновременно, но только сейчас, поняв, что крик принадлежал его другу, наконец постиг, что тот для него значил. Даже не дружба — в последнее время можно ли было говорить о дружбе? — а сам факт существования Гейба в этом странном непостижимом мире…

А затем сверху хлынул настоящий денежный дождь. Тысячедолларовые «капли», мгновенно рождающиеся из небытия, проживающие крохотную жизнь и вновь исчезающие, уходящие в забвение. Хел равнодушно наблюдал за зелеными крапинами. Он не испытывал волнения, желания кинуться вперед, поймать несколько штук и сунуть в карман, нет. Но Кеннет чуть шагнул вперед. Тревис схватил его за руку, однако негр легко выдернул ее с брезгливой гримасой. Полицейский чуть пожал плечами и посмотрел в сторону, тут же наткнувшись на взгляд Хела. Губы его шевельнулись, он что-то крикнул. Слова заглушила лавина, но Хел прочел их по губам: «Отвернись, мать твою!» и прокричал в ответ: «Пошел к матери, дерьмовый урод!»

Тревис не умел читать по губам и вновь уставился в денежный поток.

Вторым равнодушным, или, скорее, очень сильным, умело скрывающим свои эмоции, был Эрик Квейлан. Бандит взирал на происходящее с ленцой, спокойно, будто они теряли не деньги, а банкноты для игры в «Монополию». Лишь подсознательно проговариваемые слова выдавали его. В какой-то миг, когда грохот стих, Хел успел даже разобрать, что именно шептал Квейлан: «Дьявол! Дьявол! Дьявол!» Много-много раз подряд, с одинаковой механической монотонностью.

Остальные же так или иначе проявляли охватившее их возбуждение.

Хел опасался лишь одного: как бы оно не переросло в ярость, которую будет чертовски сложно обуздать. Люди, подобные им, склонны обвинять в своих неудачах других, да и злость срывают на том, кто подвернется под руку, а таких здесь всего двое: он и Тревис. Этого человека почему-то очень не любят все, включая Квейлана.

Лавина стихла резко, лишь далеко внизу еще трещало, гудело, выло.

Кеннет приблизился к краю, осторожно заглянул в бездну, поднял что-то со снега и повернулся. В руках он держал одну-единственную, чудом уцелевшую купюру.

— Черт, — наконец сказал негр. — Вот это дерьмо! Все видели? Бум! — и тридцати миллионов как не бывало! А все из-за этого ублюдка Уокера.

— Да, — согласился Квейлан, поглядывая на Хела. — Твой друг сейчас устроил себе самые дорогие похороны за всю историю Соединенных Штатов.

Хел смотрел на него, не отводя глаз. Сейчас упоминание о Гейбе не породило новой волны боли, как в первый момент. Лишь ярость и жажда мщения забурлили в нем, словно пузырьки сладковатого дыма в кальяне. Но пока еще не имеющие возможности выплеснуться, они копились внутри Хела, постепенно приближаясь к критической массе.

Брайан несколько смущенно поднялся, отряхиваясь от снега, и остановился, переминаясь с ноги на ногу.

— Вот так и пролежал все шоу задницей кверху, — сообщил бандит, будто остальные были слепыми идиотами и сами этого заметить не могли. Впрочем, на это проявление смущения никто не отреагировал.

Хел все ждал, что кто-нибудь из них что-нибудь скажет о погибшем товарище — Дереке, но все хранили молчание, отчего появилось ощущение фальши. Неестественности. Они хотели эго сделать, но существовала некая договоренность, запрет, о котором Хел, конечно же, не мог знать.

— Итак, — наконец задумчиво продолжил Квейлан, — эту партию мы проиграли. Надо признать, что Уокер оказался даже круче, чем я думал. Но в следующий раз… — он замолчал на несколько секунд. Лицо его изменилось, став жестким, с примесью звериного напряжения. В глазах зажегся неприятный холодный огонь. Зрачки излучали некую почти магическую силу, гипнотизирующую, завораживающую силу удава, заставляющую кролика лезть к нему в пасть. — Но в следующий раз осечки не будет, Такер. Не надейся, — палец его коснулся груди Хела. — Ты достанешь второй чемодан.

Красно-белый «джет рейнджер», тяжело преодолевая яростные потоки встречного ветра, прорывался сквозь мутную грязно-серую вереницу плотных туч. На борту его, прямо на поперечной белой линии, красовалась надпись: «Спасательный». Он был похож на огромного жука, медленно ползущего к цели, непонятной и далекой. Френк, сидящий за штурвалом, следил сквозь стекло за высокими безголовыми горами, тающими в вышине, размытыми вверху, но плотными и несокрушимыми у основания, ниже облаков, тумана и снега. Прожектор, укрепленный под плоским брюхом геликоптера, освещал вырастающие на пути серые стены, словно горящий циклопий глаз. Вечерняя темнота, почти перетекшая в ночь, окрасила мир в темно-синий и густо-фиолетовый тона. Желтый поток света резал их, как нож теплое масло, пронзал, как шпага пронзает человеческое тело. «Рейнджер» зависал на месте, нырял вниз, будто катился с горы, почти отвесно, разворачивался и бросался в узкие просветы между скалами, поднимался вверх, вклиниваясь в беспросветный ватный потолок, мерцающий в лучах прожектора мягким жемчужным сиянием.

Френк старался как мог. То, что делал он, было верхом мастерства. Никто никогда не смог бы провести вертолет в такой темноте настолько быстро и ловко. Старик сосредоточился, вызывая к жизни умение и навыки, бывшие в молодости, но похороненные под гнетом прожитых лет. Он, как всемогущий шаман, молча произносил заклинания, прося что-то у высших сил, и они благоволили к нему. Глаза Френка вдруг начали различать некоторые детали, которые старик перестал замечать уже давно, руки вновь стали по-обезьяньи цепкими и налились силой. А может быть, организм просто вычерпывал остатки сил из усталого тела. Да нет, он, собственно, ощущал себя вполне нормально. Вполне нормально. Писал картины, играл в пул, а иногда даже разминался с парнями в городе бейсболом и — видит Бог — делал это весьма неплохо. Да, ему было чем похвастаться, черт возьми! До старой развалины Френку еще далеко. Куда дальше, чем думают эти ребята. Джесси и Хел.

«Джет рейнджер» вновь резко ушел вниз. Вихревые потоки подхватили его, бросили вбок, на темную громаду скалы, но Френку удалось овладеть штурвалом прежде, чем геликоптер превратился в ярко-белый факел, стремительно падающий к земле. «Рейнджер» развернулся настолько резко, что Джесси почувствовала приступ тошноты. Перед дверным проемом мелькнула отвесная, черная стена. Секунду казалось, что стальная никелированная лыжа все-таки коснется шершавого камня, но вертолет, зависнув на секунду в мертвой точке, ушел вниз, выравнялся и в головокружительном вираже пошел к «Приюту странника», оставив «Холодный блеф» далеко справа. Слева высился шпиль «Одинокой мачты». Здесь все более-менее заметные горы и пики имели свои названия. «Одинокая мачта» была одним из самых высоких утесов западной части Сан-Хуан. Обрамленная снежным «воротником», кутающаяся в зыбкое, постоянно меняющееся покрывало снегопада, она, и правда, казалась очень одинокой, а два карниза, уходящие в стороны чуть ниже вершины, придавали скале сходство с грот-мачтой старинного пиратского корабля.

Френк взглянул на нее и, не оборачиваясь, спросил:

— Где тебя высадить, Джесс?

— У «Приюта», — ответила девушка, не отрываясь смотрящая в окно, за которым буран отплясывал «джигу». — Черт, ну и погодка тут, наверху.

— А ты как думала? — Френк чуть повернул штурвал, и «рейнджер» скользнул вбок.

«Одинокая мачта» переместилась назад. Краски ночи все больше густели, превращаясь из насыщенно фиолетовых в антрацитно-черные. Внизу то и дело мелькали светлые пятна заваленных снегом утесов, карнизов и верхушек низеньких скал.

— Ты не хочешь посмотреть «Холодный блеф», — спросил старик полуутвердительно.

— Нет. Их там нет, — констатировала девушка.

— Откуда тебе это известно?

— Ты посмотри за окно и сам все поймешь. В такую погоду ни один человек не стал бы бродить по скалам, кроме, может быть, полных психов. А Хел и Гейб не психи. По крайней мере, еще утром это было именно так.

Френк кивнул.

— Так где тебя высадить?

— Тебе не хватает таблички на крыше: «Свободен».

Старик усмехнулся и отрицательно покачал головой.

— Я не стану содержать ораву молодых психов. Мне нужно еще позаботиться об устройстве собственного будущего. Когда мои картины купит музей Гугенхейма, возможно, я и подкину вам сотню-другую, но не раньше.

Джесси засмеялась, без особого, впрочем, энтузиазма. В ее голосе явно звучала тревога.

— Высади меня у «Золотоискателя».

«Золотоискателем» тут называли один из небольших рукавов реки Колорадо, который нес свои воды по меньшей мере полторы сотни километров, прежде чем превращался в полноценный бурный поток.

— О’кей, — ответил старик. — Каждые три часа я жду связи. Если за это время от тебя не будет вестей, сообщаю в Главный Спасательный Центр. Они пришлют сюда команду, и мы разберем эти горы по камешкам.

— Хорошо.

— Если найдешь Хела и Гейба, сразу же сообщи мне.

— Конечно.

Джесси защелкнула карабин грузового троса на поясном ремне. Она уже была там, внизу, среди заснеженных елей, у ленивой реки, скрывающей под изумрудной водой белые горбатые спины отшлифованных течением валунов. Ее глаза сузились, рассматривая дышащую снежной вьюгой землю. Черную и неприветливую. Волна новой, не имеющей под собой почвы, интуитивной тревоги захватила разум девушки. Джесси даже немного отодвинулась от темной дыры проема.

У нее вдруг возникло старое, почти забытое, но хорошо знакомое всем детям чувство, что сейчас из мрака вынырнет ледяная зелено-синюшная рука и вцепится скрюченными пальцами ей в лодыжку, таща за собой в темноту, в ночь, где правит зло. Дремучие атавистические инстинкты пробудили этот, в общем-то, иррациональный страх, являющийся, в сущности, не более, чем результатом нервного напряжения и взбудораженной, выведенной из равновесия психики. Джесси смотрела в сочащуюся чернотой ночь. Дыхание девушки стало прерывистым и неглубоким. Она чувствовала что-то недоброе, прячущееся за рокотом винтов, карусельной кутерьмой бурана и ее тревогой.

— Эй, ты спускаешься или как? — окликнул Джесси Френк. — С тобой все нормально? Выглядишь ты что-то не очень хорошо.

— Нет-нет, — заверила она его. — Все нормально. Я иду.

Старик посмотрел на девушку с откровенным сомнением.

— Я бы не сказал. Ты сейчас здорово похожа на египетскую мумию. Может, оставим это ребятам из Монроз?

— Нет, — твердо ответила Джесси. — Я иду.

— Ну, смотри. Смотри. Если что, дай мне знать. Я тут же прилечу за тобой.

— О’кей.

Она встала, натянула трос и шагнула в темноту, уперевшись ногами в покрытый инеем полоз. Френк, оглянувшись, наблюдал за ней. Как только девушка обрела равновесие — относительное, конечно — он нажал кнопку, и лебедка с мерным урчанием пошла вниз. Несколько секунд, и фигуру Джесси сожрала темнота. Она просто исчезла, будто гигантский зверь захлопнул клыкастую пасть. Однако старик знал: сейчас, несколькими метрами ниже, девушку здорово треплет турбулентный поток, поднятый винтами «рейнджера». Ветер, мчащийся с сумасшедшей скоростью, постоянно меняющий направление, раскачивает живую марионетку, норовя оборвать стальную нить, протянувшуюся между ней и геликоптером.

В желтом круге света застыли ели, мохнатые ветви которых шевелились, качались, двигались, будто лапы странного сказочного существа. Они действительно выглядели очень живыми. Даже еще более живыми, чем сам Френк.

— Я не верю в сказки, — буркнул себе под нос старик и включил режим подъема. Мотор заурчал. Геликоптер медленно поплыл вперед, развернулся и на мгновение завис носом вниз. Луч прожектора нащупал Джесси. Она обернулась и помахала рукой: «Все в порядке!» Ему стало чуть легче. Френк вздохнул, махнул в ответ и взял штурвал на себя.

«Джет рейнджер» напрягся и рванулся вперед.

Джесси смотрела на удаляющуюся желтую точку до тех пор, пока та не исчезла окончательно. Все. Теперь у нее был только один выход: найти Хела и Гейба…

… Хел пытался найти какую-либо мысль, которая подсказала бы, в конечном итоге, способ освобождения. Глядя в лысый затылок шагающего впереди Тревиса, то и дело сверяющегося с монитором, он вспоминал любые укрытия, попадающиеся им на пути, прикидывал, возможно ли ими воспользоваться. И не просто забраться внутрь, но еще и выдержать осаду шестерых хорошо вооруженных людей. К сожалению, ни одно из них не соответствовало данной задаче. Единственное относительно надежное укрытие находилось в часе-полутора ходьбы, дальше на восток. Если бы не Тревис со своим монитором, Хелу, пожалуй, удалось бы убедить Квейлана, что чемодан там, но чертов монитор… Чертов монитор…

…Квейлан давно понял, что им шестерым отсюда не выбраться. Геликоптер — не самолет. Радиус полета v него ограничен. И лишний вес — порой даже всего несколько килограммов — играет существенную роль. Проблема осложняется еще и тем, что максимум к завтрашнему вечеру оставшимся в живых и, разумеется, с деньгами — а иначе, зачем затевалось все это дело — необходимо оказаться на небольшом, якобы заброшенном, аэродромчике, расположенном в сорока милях к северу от Уизера, штат Айдахо. В этом заключалась вторая часть плана. Как поступили бы, по мнению федеральных властей, похитители такой суммы? Логичнее всего: попытались бы пересечь мексиканскую границу где-нибудь в тихом местечке, скажем, где-то между Юмой и Ахо, в Аризоне. Но какому психу придет в голОву мчаться совсем в противоположном направлении? Чушь! В Мексике легче скрыться, там тяжело отыскать человека, если, конечно, он не шляется возле ворот консульства Соединенных Штатов. В любом портовом городишке можно найти целый выводок людей, профессионально занимающихся контрабандой, а тысячи шлюх и содержательниц притонов будут счастливы сдать вам квартиру, не спрашивая, имеются ли у вас неприятности с законом. Поэ-тому-то именно в этом направлении поиск станут вести особенно тщательно. Усилят пограничные посты, разошлют их фоторобот — если, конечно, докопаются до «Эр Трак», а это не так уж сложно — во все приграничные полицейские участки.

Нет, искать будут, конечно, не только там, но не так рьяно. Из Уизера Квейлана переправят в Канаду, в Британскую Колумбию. Оттуда снова в Штаты, но уже на восточном побережье у Карибу, штат Мэн. И лишь затем частным самолетом, с тысячей предосторожностей, на Гаити. Потом в Венесуэлу. Там, в Каракасе, его уже с нетерпением ждут. Но сперва надо попасть в Уизер. Завтра вечером контрольный срок, и он должен успеть туда вовремя, если не хочет остаться на бобах, с кучей бесполезных бумажек, каждая из которых стоимостью в тысячу долларов. Вернее, девятьсот.

Однако ему ни за что не успеть с этой толпой кретинов. Кеннет и Телмар со своей бессмысленной враждой, доводящей порой до бешенства; Тревис, полицейский ублюдок, чертов психопат, помешавшийся из-за своего кретинического комплекса неполноценности. Тупая ярость и ненависть ко всему миру смешивались в нем в дичайшей пропорции. Он абсолютно не умел держать себя в руках, когда на него накатывало, а такие люди опасны потенциально. Их нужно сторониться, либо — если это невозможно — убирать сразу же, как только они становятся ненужными. Брайан… это вообще отдельный вопрос. Квейлан не хотел даже думать о нем. Во всей их компании более-менее стоящим человеком была Кристель. Но тут другая крайность. Слишком холодна и внимательно, по-звериному, расчетлива и опасна. Никогда нельзя ей доверять. Сейчас они вместе, и Кристель воюет на его стороне. А что будет дальше? Кто знает? Но Квейлан симпатизировал ей, поскольку уважал сильные натуры, а девушка была по-мужски несгибаемой, словно отлитой из стали. Она ничего не боялась.

Эти люди, подумал несколько отстраненно Квейлан, повиснут на нем мертвым грузом. Ненужные, бесполезные. Надо что-то делать. Предпринимать какие-то действия. Не сейчас, конечно, позже, когда деньги будут лежать в вертолете. Пара драгоценных чемоданчиков. Целое состояние. Министерство Финансов обеспечило одному из членов общества спокойную старость.

Он усмехнулся, поднимая голову. Сосны, сосны, со всех сторон сосны, ели и скалы. И ночь.

Квейлан никогда не загадывал на будущее, не любил мечтать и фантазировать. Что толку в пустых фантазиях, если, конечно, они не приносят заработков. Другое дело — писатели. Эти из любой самой дерьмовой истории умудряются выкачивать денежки, и за это их можно уважать. Их да художников-киношников. Люди, умеющие трепаться и на этом делать «баки». Остальные же люди со своей неуемной склонностью к Дурацким мыслеизлияниям вызывали у него раздражение, а нередко и откровенную злость. В частности, сопливый дурак Брайан. Уже несколько раз он начинал рассуждать вслух о том, как чудесно заживет на свои деньги. Он даже слово «деньги» говорил необычно. Что-то вроде «дюэньги», а еще чаще мягко — «денюшки».

Квейлан же рассчитывал на будущее возможные ходы потенциального противника — ФБР, и свои собственные контрмеры. Хотя не только Бюро жаждало видеть его шкуру сушащейся на шестах. Существовали еще ЦРУ и Международная полиция. Вторая по вполне понятным причинам, а первая… В Управлении очень не любили «двойников», равно как и отступников. Квейлан отлично понимал, что его ждет, попади он в лапы властей. Скорее всего, его нашпигуют пулями при весьма необычной «попытке к бегству», или он «повесится» в камере, а может быть, какой-нибудь кретин из заключённых вспорет ему живот на прогулке из-за недосмотра охраны.

И тем не менее, Квейлан не боялся будущего и грядущей смерти. Смерть, как известно, удел всех смертных, а жизнь… Он сам выбрал свой путь и не променял бы его ни на какой другой, чем бы ни заканчивалась эта кривая дорожка.

Улыбка все еще блуждала по губам Квейлана, когда Тревис остановился и спросил Хела, показывая тому мерцающий зеленым монитор:

— Далеко еще?

В слабой, трупно-изумрудной пульсации лицо полицейского приобрело сходство с персонажами фильмов ужасов — вампирами, оборотнями и прочей нечистью. Только, в отличие от кинострашилищ, Тревис шевелился, и эмоции на его лице были самыми настоящими. От этого он становился отталкивающе неприятным. Пар, вырывающийся изо рта при дыхании, смазывал черты, а намерзшие на усах сосульки, охотно ловящие тусклый холодный свет, казались стальными скобами, стягивающими плоть на тронутом разложением лице.

— Ну, что смотришь? Далеко еще? Где это место?

Хел с трудом оторвал взгляд от шевелящихся синюшных губ, взглянул на экран, а затем вверх, на темнеющие горы. Они казались еще более черными на фоне чернильного неба. Но их можно было разглядеть без труда из-за светлых пятен снега на склонах и карнизах. К своему собственному удивлению Хел вдруг осознал, что буран уже почти стих. Лишь редкие одинокие снежинки, кружась, падали с неба. В этом было что-то фантастическое. Нечто вроде галлюцинации, только там видят то, чего нет, а он не разглядел то, что произошло на самом деле.

«Наверное, это происходило слишком медленно», — подумал Хел. Когда снегопад заканчивается постепенно, то лишь через некоторое время замечаешь, что ветер уже стих и снег, ослабев, не лезет за воротник, не бьет по глазам, не треплет волосы, не сводит пальцы. Хел поймал себя на том, что довольно тупо разглядывает почти чистое небо и горы.

— Эй, ты что, сам не можешь понять, куда забрел, а? — Кеннет остановился за его спиной. — Что скажешь, ублюдок?

Хел даже не оглянулся.

— Это вон там, наверху, — он указал на одну из гор. — Только придется идти кругом.

— Какого хрена! — возмутился негр. — Ты хочешь нас загнать, что ли, Такер? Мы и так бродим по этим долбаным горам уже два часа! А денег нет! Твой приятель угробил тридцать миллионов, ты таскаешь нас по горам третий час! Где деньги, Такер, мать твою?!!! Я не вижу денег!!!

Хел вновь кивнул в направлении гор.

— Присмотрись повнимательнее, придурок.

Он развернулся и пошел вперед, не оборачиваясь. Тревис, прищурясь, смотрел ему в спину. Наконец полицейский спокойно констатировал:

— А ведь ты хитришь, Такер. Черт меня дери, если это не так. Только не пойму, за каким хреном. Но хитришь, точно. Ты похож на хитрую крысу.

Спасатель остановился. Когда он обернулся, на лице его явно читалась усталость. Не физическая, а внутренняя. Более глубокая и сильная.

— Ты думаешь, я лгу? — спокойно спросил он. — Нет. Ты уверен, что я лгу. Знаешь, что я скажу тебе в ответ? Пошел-ка ты в задницу, Тревис. Возьми трос и попробуй сам. Давай. Только учти, этот — южный — склон самый опасный для подъема. А в такой темноте, да еще после бурана, когда твое дыхание может вызвать лавину, даже Уокер не решился бы лезть по нему. Но ты попробуй. Хочешь попробовать?

Тревис несколько секунд смотрел прямо в глаза Хелу, но затем отвел взгляд. Тот только вздохнул, развернулся и продолжил путь. Остальные пошли следом. Никто не посмотрел вверх. И зря. Ибо в этот момент среди черноты и молчащих, замерших в предчувствии скорой крови елей вдруг зажегся тусклый огонек электрического фонарика…

…Райт наблюдал за Хейзом.

Маклейн задремал в кресле минут двадцать назад, но никто не стал его будить. Ожидание — самый худший способ проведения досуга. Он сидел в обмякшей позе, голова его покоилась на спинке кресла, приоткрытый рот давал возможность желающим рассмотреть прекрасные ровные зубы, какие бывают лишь у кинозвезд и политиков, Маклейн не принадлежал ни к тем, ни к другим, однако зубы у него были действительно отличные. В остальном же для Райта он не представлял интереса.

Хейз, изредка поглядывая на своего посапывающего партнера, читал «Роллинг Стоунз». Нельзя сказать, чтобы Райта это повергло в состояние гроги, но удивлен он был, это точно. Фэбээровец, не отрываясь от журнала, вдруг тихо, но отчетливо спросил:

— А вы наверное думали, что у нас вес читают лишь «Пипл» и «Космополитен»[5].

Райт усмехнулся.

— Ну, почему. Еще «Солдат удачи».

Фэбээровец кивнул, закрыл пестрый журнал, положил в кейс и, аккуратно закрыв крышку, сообщил:

— Это тоже. Но не только. Еще мы читаем «Нью-Йорк» и даже «Мисс» и «Вумэнз дэй», — заметив растерянный взгляд Райта, он добавил. — По интересам. У нас ведь работают и женщины.

— Да, конечно, — Райт хмыкнул. — Я не подумал.

— Ничего. Вообще об агентах ФБР существует весьма превратное мнение, спасибо кинофильмам и идиотским книгам. Люди считают, что мы — тупоголовые кретины, способные только на идиотские поступки, вроде суетливой беготни по улицам с пистолетом и стрельбы по невинным жертвам, мирным законопослушным гражданам. Но зато они свято уверены: случись чего — обязательно объявится умник, вроде Маклейна-Уиллиса, красивый, сильный поборник справедливости, который в одиночку ухайдокает всех террористов в мире, а заодно, и подотрет задницы «дерьмовым фэбам». И попробуйте-ка их переубедить. Вас мигом разорвут на части.

Хейз усмехнулся и отпил глоток остывшего кофе. Райт поморщился.

— Там, в холле, есть кофеварка. Можно сделать горячий.

— Нет, не нужно. Я люблю, когда кофе холодный. Горячий кофе — это сплошное мучение. Его невозможно нормально пить, не рискуя обжечь язык. Нельзя держать в руках, потому что каждую секунду можно ошпариться я уронить стаканчик на брюки.

Райт засмеялся.

— Да уж.

— Видите, вам тоже это знакомо. Но хотя больше трети людей по опросам специалистов не любят горячий кофе и с удовольствием бы перешли на холодный, они все равно пьют кипяток. Паблисити и прочее. Ничего не поделаешь. Какие-то вещи сложно объяснимы и не поддаются анализу. Некоторые аспекты человеческой психики ставят в тупик даже очень известных ученых, — Хейз вновь отхлебнул кофе, прищурясь посмотрел на лампу, на спящего Маклейна, опять на лампу, и продолжил. — Возьмем, к примеру, того же Эрика Квейлана. Одна из причин, по которой нам до сих пор не удалось поймать этого парня — абсолютная, я бы даже сказал, патологическая безжалостность. Ему ничего не стоит убить друга или любимую женщину, если от этого будет зависеть успех задуманной им операции. Удивительный человек, вызывающий симпатию у всех, кто не знает его достаточно глубоко. Квейлан, не раздумывая, полезет под пули ради кого-то, кто ему необходим, но как только в этом человеке отпадет надобность, он может запросто прострелить ему голову. Сам, лично. Мне это непонятно. И многие из наших агентов не понимают образа мыслей Квейлана. Именно поэтому этот монстр до сих пор на свободе.

— Возможно, наследственность, — пожал плечами Райт. — Существует масса прецедентов, когда в безобиднейшем школяре просыпается какой-нибудь пра-пра-прадедушка, известный психопат и убийца. Что делает парнишка? Берет у отца винтовку с телескопическим прицелом, влезает на крышу высокого здания и, пожалуйста, готов десяток-другой трупов. Или еще чего похуже.

Хейз покачал головой.

— Нет. По крайней мере к Квейлану это не имеет никакого отношения. Его отец — учитель начальных классов в Нашвилле, штат Тенесси. Мать работает… точнее, работала начальницей цеха на одном из швейных предприятий, там же, в Тенесси. У брата отца небольшой магазин электротоваров в Бриджпорте,

Коннектикут. Дед, Эл Квейлан, живет в собственном доме, в Айдахо. По линии родственников у него все чисто. Никаких психопатов, эпилептиков, убийц и разбойников. Гены здесь ни при чем. Воспитание тоже. Малыша Квейлана не баловали, но и не держали в черном теле. Он получил неплохое образование, а офицерские курсы закончил в первой пятерке. Может прочесть наизусть Лорку и Шекспира, прекрасно разбирается в живописи, как классической, так и современной. Хорошо знает музыку. К тому же блестяще умеет подчинять себе людей. Они верят ему. Вот так. Спрашивается, откуда появился хладнокровный убийца, безжалостный выродок?

Райт развел руками.

— Клянусь, не знаю.

— Вот. Я не знаю тоже, — Хейз допил кофе и поставил стаканчик на стол. — Но могу вас утешить. Мы не одиноки. Я думаю, нашлось бы немало психиатров, пожелавших покопаться в черепной коробке этого человека.

— Но специалисты ЦРУ уже, наверное, покопались в ней, когда брали Квейлана на службу? — закуривая, заинтересованно спросил Райт,

— Конечно, и очень тщательно. И не нашли никаких отклонений от нормы. Иначе он бы не работал на Управление. Идеальный, уравновешенный парень. Стопроцентный янки.

Хейз потянулся, сразу став похожим на гибкого хищника.

Райт оценил физическое сложение фэбээровца и понял, что слишком много времени проводит, сидя в кресле. Его собственная фигура не шла ни в какое сравнение с фигурой Хейза. Брюшко, одышка, да и подбородок начал давать обильный «приплод». Сказывалось огромное количество потребляемых гамбургеров и засахаренных пончиков.

«Надо заняться плаванием, — подумал Райт. — Благо, бассейн всего через квартал от дома».

Это было очередное «лживое честное слово», даваемое им себе. Помнится, года два назад он твердо решил бросить курить. Результат этой попытки можно созерцать в пепельнице.

— Кто знает, что за существа спят в человеке до поры, — продолжил Хейз. — Кстати, к которому часу обещали прислать данные из Ленгли?

— К семи.

Райт посмотрел на часы. 18:09. В эту секунду в дверь постучали. Хейз инстинктивно напрягся, но тут же снова расслабился, опустив руки на подлокотники кресла.

— Да?! — крикнул начальник службы безопасности.

Маклейн вздрогнул и проснулся, захлопав спросонья красными, припухшими глазами.

Дверь отворилась и на пороге вырос невысокий угрюмый человек с внешностью типичного театрального злодея из плохих провинциальных постановок.

Хейз с любопытством взглянул в его сторону и пробормотал почти беззвучно:

— Вот так посмотришь-посмотришь, да и начнешь понимать, откуда взял свою теорию Ломброзо[6].

Райт поднялся.

— Джентльмены, это — агент Каупервуд. Стенли, это — агенты Хейз и Маклейн, ФБР.

Каупервуд подошел к обоим федералам и пожал им руки, улыбнувшись. Лицо его мгновенно преобразилось, став радушным и веселым, но когда он повернулся к Райту, улыбка слетела с губ как по мановению волшебной палочки.

— Мистер Райт, для вас факс из Ленгли. Это насчет пропавшего самолета. Похоже, им кое-что удалось раскопать.

Хейз и Маклейн выбрались из кресел и заинтересованно посмотрели на Райта. Тот взял лист и углубился в чтение…

Тревис внезапно ощутил глубину собственного одиночества. Это даже не было ямой. Это было бездной. Мир плевал на него, равно как и он плевал на дерьмовый мир. Ему ничего не было нужно от сборища презираемых ублюдков, гордо именующих себя «обществом». Обществу же абсолютно не был нужен Тревис. Зачем им Тревис, и зачем они ему? Дешевка. И если посмотреть правде в глаза: разве кого-нибудь, хоть одного человека на земле, трогает, что кретин Кеннет, или мозгляк Брайан, или эта холодная сучка Кристель могут пустить ему пулю в лоб? Что Квейлан — еще вчера партнер — в любую секунду готов дать знак своим прихлебателям, и те с удовольствием вцепятся ему в горло. Или, в конце концов, что он уляжется в ящик. Никого! Эти гов…ки думают лишь о собственной жизни и — только о своем! — благополучии.

Он, Тревис, не вписывается в их скотское стадо. Как и Квейлан. Только они на разных сторонах монетки, и чья окажется нижней — это еще нужно посмотреть. Кому лететь в пустоту — довольно спорный вопрос.

Но одно бесспорно: они оба — волки-одиночки, столкнувшиеся лишь на один короткий момент, чтобы потом кто-то из них ушел, оставляя на снегу истекающего кровью врага. Они оба ждут секунды, когда можно будет встать друг против друга в ожидании драки. Драки не ради выяснения отношений, а ради смерти. Нужно ли ему еще что-нибудь? Нет, нет и еще раз нет.

Он останется тем, кем был раньше. Всю жизнь Тревис будет волком-отшельником. Только ему больше не придется выходить на охоту. Лежбище — вот его удел.

Пока же они все трусят друг за другом, опустив головы к земле, принюхиваясь, гоня перед собой обреченную на смерть шавку — Такера. Этот урод, похоже, еще надеется обмануть их. Глупец. Никогда! Никогда собака не может тягаться с волками по одной простой причине: она живет по правилам. Ее иначе воспитали. Миска, кусок мяса от того самого общества — Тревис усмехнулся — цепь! Собака не умеет драться ради убийства. Волк же дерется только так. Смерть — вот что в конце любого пути. Возможно, своя, но чаще — чужая. Пес дерется ради некой эфемерной победы. Он ждет, что противник убежит, поджав хвост, а волки не умеют убегать. Разумеется, если на них не охотятся с ружьями. Да и в такой погоне есть своя игра. Волк бежит, чтобы вернуться, выследить, выждать момент и, прыгнув, вцепиться в хребет. Убить.

Полицейский посмотрел по сторонам. Горы. Такие же одинокие, как и он сам. Незыблемый символ оторванности от мира, вознесения над ним. Как нельзя лучше соответствующий настроению. Не находите?

Он даже оглянулся, словно надеялся, что кто-нибудь услышит его мысленный вопрос и ответит. Но никто, конечно же, не ответил. Идущий за спиной Тревиса Кеннет остановился. Белки глаз на черном, размытом мазками темноты лице сияли, как серебряные доллары.

— Проблемы, коп? — спросил негр.

Тревис простил ему «копа». Пока простил. Он вообще был снисходителен к мертвым. А Кеннет уже был мертв, только пока не осознавал этого. Его прикончит Телмар, а Телмара — Квейлан. Или негр пришьет Телмара, но второе звено останется прежним. Оно не изменится, как бы ни была разыграна первая партия. Эти дурачки, похоже, все еще доверяют Квейлану. Надо же быть такими идиотами…

— Никаких проблем, — ответил он.

— Хорошо, — ухмыльнулся Кеннет. — Оч-чень хорошо. Надеюсь, и дальше пойдет так же.

— Я тоже надеюсь.

— Знаешь, коп…

(Тревис простил ему «копа» и во второй раз.)

— …если этот ублюдок заведет нас куда-нибудь не туда, я лично вышибу вам обоим мозги и затолкаю твой дерьмовый монитор тебе же в задницу.

Полицейский сверился с показателями на дисплее. Негр потихоньку начинал бесить его. Причем с каждой секундой ярость поднималась все выше, будто пена в бутылке подогретого шампанского.

— Нет. Все правильно. Второй чемодан здесь. Наверху.

Негр оскалился в недоброй улыбке. Под двумя долларами образовался злобный полумесяц из монеток поменьше. В слабом свете луны он светился белым.

— Ну, смотри, если его там не окажется!

— Знаешь что, мать твою, — Тревис ощутил, как бешенство, пронзительное, словно отточенный стилет, рассекает мозг. — Достал ты меня со своими угрозами.

Полицейский, не дожидаясь ответной реакции, повернулся и зашагал вслед за Такером. Он не боялся негра. Тот ничего не смог бы ему сделать. По крайней мере, сейчас. Да и потом, скорее всего, тоже. Слишком слаб и слишком коротки у него клыки. Тревис уверенным движением сдвинул предохранитель «беретты», решив про себя, что если Кеннет станет нарываться на драку, то он, Тревис, просто пристрелит его.

Негр, видимо, почувствовал что-то. Прочел мысли полицейского по напряженной спине, по чуть выдвинутым вперед плечам, по руке в кармане, по оттопыренному локтю, по выгнутой в ожидании прыжка, кувырка, выстрела пояснице, и, вопреки обыкновению, не стал задираться. Только проорал вслед:

— Вот так вот прямо и достал, да?

Тревис не ответил. Даже не оглянулся. Лишь ухмыльнулся, вновь ставя пистолет на предохранитель.

В голове его вдруг возникла идея. А что, если перестрелять их всех? Кроме Кристель, разумеется. Эту суку можно захватить, как и Такера. Дерьмовый спасатель найдет ему чемодан, а девчонка поможет улететь. А что? Хорошая мысль. Очень хорошая. Сплавить деньги, при известном старании, он сумеет и сам. На кой хрен ему Квейлан и эти вечно щерящиеся уроды?

Пальцы полицейского крепче сжали рифленую рукоять «беретты», ощущая, как крохотные насечки «щечек» приятно спиваются в руку. В воображении Тревиса прицел пистолета совместился с мушкой на фоне темной медвежьей фигуры Квейлана.

— Бумс! — прошептал он. — Бумс! Бумс!

Как в тире. Это было точно, как в стрелковом тире Министерства Финансов. Черный болванчик на хрустяще-белом листе бумаги. В сердце, живот и голову. «Бумс!» Убить жирного ублюдка Квейлана. «Бумс!» За ним — черномазого! «Бумс!» Потом здоровяка Телмара! «Бумс!» Говнюка Брайана! «Бумс!»

Диковатая улыбка коснулась его губ, подержалась секунду, дрожа, как мираж в знойном воздухе, и исчезла. Лицо Тревиса вновь приобрело свое обычное выражение. Крайняя степень спокойствия, немного разбавленная прищуром утомленной одышливости — не каждый день приходится ползать по горам. А он не двадцатилетний парень. Ничего. Скоро все кончится. Уже завтра к вечеру можно будет выпить дайкири[7] в номере отличного теплого отеля. Уже завтра. Завтра. Завтра. К вечеру.

Красное пятнышко на экране поискового монитора выросло до размеров горошины. Оно пульсировало, словно некто хитрый подмигивал Тревису адским глазом. Писк, до этого слабый, едва слышный, отчетливо звучал в ночной тишине.

— Здесь? — Брайан подскочил сзади, едва не толкнув его под локоть. — Чемодан здесь? Мы нашли его?

— Да, — Тревис кивнул утвердительно и на всякий случай сверился с монитором. — Да. Мы его нашли. Он в тех елях. Метрах в двадцати-двадцати пяти.

Квейлан, слышавший разговор, улыбнулся. Тс же ямочки, та же обаятельная физиономия Чеширского кота. В этот момент все забыли о вражде, об убийствах, о крови пролитой и крови, которая еще прольется.

Их мысли сожрал чемодан. Чудо, сказочное богатство, бешеные деньги, лежащие… нет, валяющиеся под ногами, они пьянили, сверкали золотым небесным заревом, стелились зелено-серым ковром, слепили янтарной наркотической дымкой.

Первым сорвался с места Брайан. Размахивая зажатым в руке «хеклером», он мчался к еловой рощице, поднимая тучи снега высокими армейскими бутсами. За ним следом поспешил Телмар, потом — Кеннет. Ступая широко и сильно, шагал Квейлан. Он выглядел самым спокойным. Тревис сперва шел, но постепенно, подчиняясь всеобщему психозу, ускорил шаг, а затем и побежал, откинув назад голову, задыхаясь и покряхтывая, когда слишком сильно увязал в снегу…

…Хел, прищурившись, наблюдал за ними. Эти люди сейчас здорово напоминали ему… крыс! Крыс, почуявших сладковатый запах мертвечины. Ему показалось: еще чуть-чуть и начнется свалка. Грызня, в которой каждый будет убивать каждого, рвать глотки, чтобы получить лишнюю бумажку. Хрустящую, аппетитную банкноту.

За его спиной щелкнула взводимая «собачка» «пустынного орла», и голос Кристель произнес:

— Пошел вперед. Давай.

Он пожал плечами и зашагал в указанном направлении. Бесцветная, застывшая стена хвои росла, становясь все выше и выше, и одновременно все четче проявлялись застывшие в странном оцепенении фигуры людей. Казалось, их всех сковал некий столбняк, и они стоят и стоят, не имея сил шевельнуть даже пальцем. Кристель ничего не спросила, а Хелу никто бы и не ответил.

Он и так понял все, но только когда подошел совсем близко.

Там, где было положено лежать чемодану, возвышался… снеговик. Слепленная явно наспех круглая фигура производила довольно странное впечатление. Вместо моркови, издавна имитирующей нос, торчала веточка. Улыбка, безобразная, похабно-веселая, на одну сторону, украшала круглую физиономию. Но еще хуже этой улыбки были глаза. Тот, кто слепил этого снеговика, обладал определенной фантазией. Голова чудища была полой и внутри уютно разместился сигнальный маячок, извлеченный из чемодана. Всполохи красной лампы в пустых глазницах придавали лицу снеговика одновременно умильно-глупое и зловещее выражение. Весьма странное сочетание, если подумать. Открытый чемодан стоял тут же, у основания фигуры, и был он идеально чист.

Первым пришел в себя Тревис. Страшно, с надрывом, захрипев, полицейский рванулся вперед и мощным крюком правой разнес снеговику голову. Куски снега брызнули в разные стороны. Маячок отлетел метров на шесть и упал куда-то в гущу еловых зарослей. Тревис, не переставая изрыгать проклятия, ударил рукоятью «беретты» в рыхлое шарообразное тело, пробив его насквозь.

Остальные молча наблюдали за полицейским. Без осуждения, без интереса, и уж тем более без симпатии. Просто стояли и смотрели. Губы Квейлана вытянулись в тонкую напряженную линию. Глаза злобно сузились.

Когда Тревис наконец остановился, с трудом переводя дыхание, от снеговика остался лишь небольшой холмик. Полицейский тусклыми глазами посмотрел на чемодан и вдруг наклонился, схватил что-то и поднес к глазам, Квейлан прищурился еще сильнее.

— Ублюдок! — завопил Тревис, оборачиваясь. — Сукин сын Уокер! Да он жив до сих пор!!!

В его руке подрагивала банкнота, на которой чем-то черным были выведены отчетливые буквы, складывающиеся в слова:

«Эй, Квейлан, поменяться не желаешь?»

Хел почти незаметно усмехнулся. Буква «ж». Такой любопытный хвостик и завитушечка на «я». Несомненно, эту записку мог написать только один человек: Гэбриэль Уокер.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

…Он даже не представлял никогда, что человек может так замерзать. Собственно, раньше ему и не приходилось ползти полкиломстра по отвесной скале в сумерках, под секущим снегом, да еще и в одной майке. Каждый порыв ветра мог стать для Гейба последним. Этот день оказался настолько пропитан смертью, что для жизни в нем просто не оставалось места. Когда он коснулся костлявой плечом, почувствовав ее ледяное — даже более холодное, чем ледяное — дыхание на своей шее, и едва успел избежать удара лавины, это стало знамением. Некто свыше нашептал ему на ухо слова удачи. И сейчас они помогали ему ползти, метр за метром, в сумеречное небо. И было даже удивительно, что все это делает он, Гейб Уокер, а не кто-то другой, значительный и сильный. Всемогущий. Но все время, каждую секунду, каждый миг, черная фигура сидела у него на закорках, паскудно хихикая, повизгивая от удовольствия, когда пальцы Гейба не находили, за что зацепиться. И каждый раз словно невидимая рука хватала его за шиворот и тянула вверх. И он лез. И лез еще. И лез снова.

Карниз, почти полностью заваленный снегом, остался далеко внизу, едва различимый в серой, с золотым отливом луны, мгле, а пика все не было. Скала вела в никуда, в бесконечность, в тучи, в звезды.

Кожа на ладонях Гейба повисла ошметками, будто над ней поработал недоучившийся хирург. Кровь стекала по ободранным запястьям и застывала бурыми наростами у локтей. От тела уже не шел пар. Оно вяло отдавало тепло морозному воздуху, и, хотя Гейб старался двигаться быстрее, чтобы не дать ветру сковать мышцы стальными обручами холода, это ему не всегда удавалось. Напротив, чем выше, тем более гладкой становилась скала. Дожди, зной, морозы и годы, сливавшиеся в века, сделали свое дело. Однако другого выхода у него не было — только вверх, вверх, вверх, и как можно быстрее. Гейб даже не чувствовал боли. Боль придет позже. Боль — приоритет здорового человека, а его тело превратилось в бесчувственный кусок плоти, движимый инстинктами и отчасти навыками. Хриплый, сдавленный стон вырывался из обожженного кристалликами льда горла при каждом выдохе. Тут он мог дать себе волю постонать. Почему бы и нет?

Подъем оборвался слишком неожиданно. Гейб совершенно автоматическим жестом вытянул руку вверх, уцепился пальцами за скалу, которой не было, и едва не сорвался вниз. Локоть, с размаху опустившийся вниз и встретивший на своем пути край утеса, острый, как отточенный нож, пронзила длинная, тонкая, электрическая игла. Пальцы спазматически сжались. Но именно локоть и спас Гейба от падения. Судорожно толкнувшись ногами, он начал вытягивать тело из воздушной пустоты. Было в этом что-то жалкое, но ему, ей-Богу, сейчас хотелось плевать на все, и на мнимую ущербность в том числе.

Руки и ноги почти не слушались его. Они слишком ослабли. Сил Гейба не хватало даже на то, чтобы как следует подтянуться. Извиваясь, словно червяк, он все рвался вверх, и наконец старания его были вознаграждены. Колено каким-то чудом оказалось на утесе. Только идиот не смог бы забраться на площадку, имея три точки опоры.

Гейб не был идиотом. Он забрался. Но каких усилий это стоило.

Вытянувшись на ровной горизонтальной поверхности, он мысленно пообещал, что если Квейлан когда-нибудь попадет ему в руки живым, то он заставит его облазить все горы Сан-Хуан в буран и в одном нижнем белье. Пожалуй, стоит доставить ему такое удовольствие.

Мороз окутывал его тело, словно саваном. Постепенно приходило тепло и приятная звенящая пустота в голове. Гейб знал, что это первый признак замерзания. Вскоре накатит волна блаженной истомы и тогда ему уже не удастся подняться, но пока… пока надо набраться сил. Он продолжал лежать, закрыв глаза, ощущая легкий пух снега на ледяном лице. Примерно через минуту начали тяжелеть веки. Сон смерти, навалившись на грудь, пополз по горлу вверх, подбираясь ко рту, стараясь заморозить дыхание, загасить огонек жизни, еще теплящийся в усталом теле. Гейб закричал. Точнее, это он думал, что закричал, а на самом деле с губ слетел лишь слабый сип. Но даже этот сип привел его в чувство. Гейб открыл глаза и удивился тому, как быстро темнота опускается на землю. Сон вновь тронул лицо мягким дуновением, однако на этот раз его попытка была тщетной. Человек боролся за жизнь. Перекатившись на живот, он подтянул ноги и встал на четвереньки. Еще одно усилие, и вот Гейб, пошатываясь, словно пьяный, выпрямился во весь рост. Его качнуло вперед. Ноги сами собой, ища опору, сделали шаг. Затем следующий.

Бежать вниз по пологому склону было несложно. Тем не менее, Гейб несколько раз падал, скрываясь в снегу почти полностью. Каждая попытка подняться давалась стократ тяжелее предыдущей. Постепенно замерзшее тело начало согреваться и ощущение ноющей боли в суставах и окаменевших мышцах было, пожалуй, самым блаженным ощущением в его жизни. Тело болело, а значит жило. Изо всех сил работая руками, Гейб продолжал бег, такой же безумно медленный — почти как по движущемуся кольцу тренажера — как и подъем на скалу. Внизу темнело море леса. Ели захватили четыре километра равнины между «Одинокой мачтой», «Холодным блефом» и «Яростным ветром». Кое-где они даже полезли вверх и заняли предгорья и расщелины. Матово-серебристыми бликами выделялся извивающийся змеей «Золотоискатель». К нему и торопился Гейб. В этих черных высоких дебрях, среди пышных елей и сосен, стоял Приют странника» — двухэтажный деревянный дом, служащий пристанищем попавшим в бурю альпинистам и другим любителям острых ощущений.

В голове Гейба жила одна мысль: там должен кто-то быть. Может, Ред и Кевин придут, обнаружив, что погода слишком сурова для ночлега в палатке, или кто-нибудь другой, но обязательно, обязательно там будут люди. Они помогут ему, вызовут спасателей, или сообщат по открытой частоте о бандитах, или… Там обязательно должны быть люди.

Однако взгляд его не мог отыскать ни одного пятнышка света в сплошной ночной темноте. Тонкий наст с хрустом лопался под ногами Гейба, и звонкий отчетливый звук уносился к равнине. В какой-то момент ему захотелось перейти на шаг, чтобы двигаться тише, но он тут же одернул себя. Никто не мог услышать этих неровных шагов. Бандиты были слишком далеко, а в «Приюте» все равно никого не было…

…Джесси развела огонь в камине и огляделась. Дом, холодный И' пустой, не посещали уже очень давно, тут и думать нечего. Но куда же тогда делись Хел и Гейб? Неужели они все-таки на «Холодном блефе»? Странно.

Девушка собралась включить свет — электричество подавал автономный гене]ратор — но решила не жечь зря газолин. Зачем? Все равно тут пусто. Она осмотрелась, надеясь все же отыскать какие-нибудь следы пребывания человека, ранее ею пропущенные, но ничего не нашла. Более того, лишний раз убедилась, что никто не заходил в «Приют», по меньшей мере, месяц. Чувство тревоги поднялось в ней снова. Мало того, что пропали спасатели, но исчезли еще и люди, взывавшие о помощи по рации. Джесси не считала Хела лгуном, однако не верила, что случившееся лишь розыгрыш. Интуитивно она чувствовала надвигающуюся беду, хотя и не могла понять, откуда именно ее ждать.

Нажав на портативном передатчике кнопку «вызов», она произнесла:

— «Спасатель-центр», я — «Спасатель-два». Ответьте.

— Слышу тебя, Джесс, — почти сразу же откликнулся Френк. — Что-нибудь есть? Ты нашла их?

— Нет. Их нет. «Приют» пуст. И никаких следов вокруг. Абсолютно.

— Хм, — было ясно, что старик растерялся. — Не нравится мне все это, девочка.

— Мне тоже, — Джесси замолчала на секунду. — Что-то случилось, Френк.

— Да, очень похоже на то. Вернуться за тобой?

— Нет. Подожду немного здесь. Может быть, мы зря паникуем, и они заявятся через час-другой.

— Ну, тогда врежь им обоим как следует, о’кей?

— Хорошо. Можешь на меня положиться.

— Ладно. Я осмотрю «Холодный блеф», вернусь на базу и свяжусь с тобой. Если к этому времени они не появятся, заберу тебя и вызовем группу из Монтроз.

— О’кей. До связи.

— До связи.

Френк отключился. Джесси повесила рацию на пояс и подошла к камину подбросить угля на прогорающие дрова. Поленья весело потрескивали, чернея под натиском желто-оранжевых языков огня. Звук был таким уютным, по-домашнему спокойным и ласковым, что девушка замерла, глядя на радостный танец протуберанцев пламени, подбрасывающих над собой ярко-красный фейерверки искр. Они завораживали, впитывая тревогу. Глаза Джесси расширились. Ароматный запах сгорающих сосновых поленьев закружил ей голову. Она сделала шаг к камину и в этот момент кто-то сильно ударил по входной двери. Доски жалобно затрещали. Стоящий на улице человек предпринял еще одну попытку и на этот раз более удачную. Дверь распахнулась. Скрюченная, сжавшаяся в клубок фигура ввалилась внутрь, едва не выбив плечом косяк. Джесси испуганно вскрикнула и отшатнулась к стене, одновременно нащупывая рукой кочергу или лопатку для угля — что-нибудь, что могло бы послужить оружием. Фигура выпрямилась и превратилась в… Гейба! Но, Боже, в каком он был виде! Руки покрывали темные дорожки замерзшей крови. Вся правая сторона лица скрыта темно-бурой коркой. На левом локте чернел глубокий порез. Ни куртки, ни свитера на нем не было, а серая майка пристыла к телу ледяным панцирем. Джесси охнула.

— Гейб, что случилось?

Он не ответил, а быстро подошел к огню и присел на корточки, вытянув перед собой окровавленные руки, опустив голову и ссутуля плечи, словно хотел завернуть в них грудь.

— Господи, Гейб! Где твоя куртка, свитер?! Где Хел? Что вообще происходит? Гэбриэль!

Гейб, будто очнувшись ото сна, вздрогнул и поднял голову, посмотрев на девушку. Губы его, выделяющиеся на восково-белом лице бледно-фиолетовой полосой, шевельнулись.

— Это… был… обман.

Шепот, почти выдох, оказался настолько слаб, что Джесси едва удалось разобрать слова.

— Обман? Что значит обман?

— Они до того… как упасть на самолете…

— Постой, Гейб! Кто это «они»?

Он попытался подняться, но вынужден был ухватиться рукой за стенку камина. На щеках проявился слабый румянец — два пятнышка, каждое размером с пятицентовую монетку. Глаза Гейба горели маслянистым, лихорадочно-болезненным блеском. Обретя, наконец, шаткое равновесие, он пошел к полке с теплой одеждой.

— Гейб, — окликнула его девушка. — Кто «они»?

— Я не знаю, — коротко ответил он. — Но до того, как упасть, они сбросили с самолета три чемодана с деньгами. Сто миллионов долларов.

— Ты сказал… сколько? Сто миллионов?

— Да. И они хотят, чтобы Хел нашел их. Как только он сделает это, его убьют.

— О, господи, — выдохнула в ужасе Джесси. — Что же делать, Гейб? Что же делать?..

Негнущимися пальцами он начал перебирать одежду. Майки, рубашка — тонкая, но в его положении выбирать не приходится — свитер, отличный теплый свитер с толстым воротником, еще рубашк'а — слишком маленький размер, даже не застегнуть — перчатки… Прекрасно!

Гейб натянул рубашку, при этом левый рукав лопнул по шву, свитер, который был немного тесноват, но, не беда, подойдет и так. Закончив одеваться и натянув перчатки на ободранные руки, он повернулся к Джесси.

— Мы возьмем все, что может понадобиться. Запасные батареи для рации, кое-что из снаряжения, пару банок консервов. Это не займет слишком много времени. Третий чемодан на плато, между «Моей малышкой» и вторым утесом. Знаешь, который похож на косу. У подножия «Обречеиного».

— Да, знаю, — торопливо кивнула девушка. А откуда ты знаешь, где чемоданы? Оки что, сами сказали тебе об этом?

— У них есть поисковый монитор. Когда нам предложили опознать место, я запомнил расположение.

— Тогда эти люди найдут деньги раньше нас.

— Нет. Хел ведет этих ублюдков самой длинной дорогой. Если очень поторопиться, можно опередить их. Только надо взять фонарь. В такой темноте без фонаря нам делать нечего.

— Здесь есть фонарь, — кивнула Джесси.

— Отлично. Бери его и пошли. Дорога каждая минута.

— Конечно.

Они собрали снаряжение, Джесси сунула в карман фонарик и пару запасных батарей для «уоки-токи». Гейб пристегнул к ремню ледоруб, отправил в рюкзак несколько фальшфейеров, пару угольных мелков, связку карабинов и три десятка альпинистских костылей, два мотка веревки и «кошки». Это было все, что им удалось найти. Гейб жалел лишь о том, что в «Приюте» не хранилось оружие. На базе имелось несколько пистолетов, но до нес, как минимум, час-полтора пешком, а времени не было. Учитывая же состояние Гейба, путь занял бы часа два.

Они вышли на улицу, захлопнув за собой дверь…

… Райт отложил факс и прижал лист к крышке стола тяжелой ладонью. Хейз посмотрел на ослепительно-белый в пятне яркого света прямоугольник и вопросительно поднял брови.

— Их спутник засек самолет.

Фэбээровцы переглянулись. На лице Маклейна появилось некое подобие улыбки. Хейз сохранял спокойствие.

— Они сообщают какие-нибудь подробности?

Райт покачал головой.

— Никаких. Но их компьютерный центр даст нам необходимую информацию. Пойдемте.

Негр выбрался из-за стола и направился к двери. Оба фэбээровца последовали за ним. Они прошли по длинным опустевшим коридорам, миновали мертвый операционный зал, который напоминал кладбище диких животных. В ровном неярком свете ночных ламп машины понуро застыли, словно древние ископаемые. Динозавры, отжившие свой век и пришедшие сюда умирать.

Хейз и Маклейн послушно шагали за своим «гидом», с некоторым удивлением рассматривая пустынное и от этого какое-то новое здание.

Пройдя небольшой блок контроля и спустившись по неподвижным ступеням эскалатора, они попали на первый этаж, в обширный холл. Справа высились стойки с магнитными карточками всех служащих, за ними — подковообразный стол, сияющий мониторами наблюдения. Два охранника в одинаковой синей форме, похожие, словно братья-близнецы, коротко взглянули на спешащих людей и снова углубились в изучение серо-белых изображений. Райт взглянул сквозь высокие витринные окна на улицу, где два компактных черно-желтых грейдера шустро расчищали бетонные дорожки от выпавшего за вечер снега. Мерцание оранжевых предохранительных огоньков придавало идиллической картинке некий фантастический оттенок. Водители за толстыми стеклами кабин смотрелись, по меньшей мере, пилотами звездолетов. Слева сияли серебром двери трех комфортабельных лифтов. Несмотря на то, что это был первый этаж, кнопки вызова указывали как вверх, так и вниз.

— Под нами есть что-то еще? — спросил Хейз, впрочем, без особого удивления.

— Конечно. Сейфовое хранилище, бомбоубежище на случай катастрофы, еще несколько помещений. Хранилищем, как вы понимаете, пользуются постоянно, остальными помещениями — раз-два в год, а иногда и реже.

Хейз кивнул понимающе. Они пересекли гулкий холл, сопровождаемые звонким эхом собственных шагов, поднялись по пожарной лестнице на второй этаж.

Здесь, несмотря на поздний час, царило оживление. Белый свет дневных ламп заливал коридоры, широкие ковровые дорожки, зеркала на стенах, дубовые двери с отполированными тысячами рук медными ручками и аккуратными табличками, сияющие чистотой урны.

— Мы почти пришли, джентльмены, — сообщил Райт. — Это крыло занимают административно-управленческие службы, а также службы информации.

Он распахнул одну из дверей, и фэбээровцы вошли в просторную комнату, больше напоминающую маленький зал. Всю правую часть занимали столы с компьютерами, скоростными принтерами и стойками со специальной аппаратурой, назначения которой Райт никогда не понимал и сомневался, что поймет когда-нибудь в будущем. По левой стене стояли несколько ксероксов, факсы, два прозрачных экрана с белыми линиями, складывающимися в карты западной и восточной частей Соединенных Штатов. Три аппарата для просмотра микрофильмов, три массивных стационарных видеомагнитофона и мониторы для просмотра кассет.

В комнате работали четыре человека, один из которых разговаривал по телефону, а трое сидели за компьютерами. К ним-то и направился Райт.

Он знал их по именам — что, собственно, не считал панибратством — и служащие отдела информации отвечали ему добрым отношением.

— Привет, Юл, — сказал негр, останавливаясь рядом с высоким худосочным парнем в очках с тонкой щегольской оправой. — Как дела?

— Вес в порядке, мистер Райт, — отозвался тот. — Мы получили факс из Ленгли.

— Я знаю. Нам хотелось бы взглянуть на фотоснимки из компьютерного хранилища.

— Хорошо, мистер Райт. Одну минуту. Я свяжусь с ними по модему.

Программист начал быстро набирать команды. На мониторе загорались надписи, цифры, знаки, которые для негра были понятны не больше, чем китайская грамота. Наконец экран погас и через несколько секунд на нем появилось вполне четкое изображение темных гор и белесых облаков. Картина ожила. Она начала меняться рывками, как при покадровом просмотре. Хейз недоуменно кашлянул.

— Это все? — разочарованно поинтересовался Райт.

— Сейчас попробую увеличить.

Изображение начало приближаться, словно оператор нырнул с камерой вниз, с одного из туманных облаков. Постепенно начали проявляться предметы. Деревья, темные склоны, снежные шапки на пиках. Вот в поле зрения возникла узкая каменистая речка, затем кадр сместился влево и в нем мелькнула площадка со сломанными деревьями, взрыхленный, словно по нему прошлись гигантской бороной снег и…

— Стоп! — почти крикнул Райт. — Юл, можно вернуть чуть назад?

— Конечно, — ответил тот. — Сейчас.

Изображение поплыло назад. Вне всякого сомнения, это был самолет. Вернее, то, что от него осталось. Передняя половина фюзеляжа. Кадр застыл.

— «Джет стар», — спокойно констатировал Хейз. — Самолет, шедший рядом с «Боингом». Юл, верните еще немного назад.

Картина дернулась, пошла обратным ходом.

— Видите? — фэбээровец наклонился вперед через плечо программиста и указал на монитор. — Они пытались сесть. И, судя по всему, у них полностью отказала гидравлика, рули высоты и системы навигации.

— Откуда вы знаете? — удивленно спросил Райт.

— Очень просто. За штурвалом был очень опытный человек. Очень. Иначе им бы не удалось сесть вообще. Но если бы работали рули, пилот сажал бы самолет не так. Скорее, взял бы чуть левее. Видите, здесь плато шире. С точки зрения пилотирования это не составило бы особого труда, но дало бы метров тридцать свободного пространства. К тому же ели с этой стороны растут гуще, а значит, вероятнее возможность дополнительного вспомогательного фактора при торможении. Далее, у них должны быть повреждены оба топливных бака: они не сбросили их и при этом не боялись, что топливо взорвется. Его либо не было вообще, либо было очень мало. Откуда такие повреждения? Буран? Маловероятно. Что тогда? И куда делись люди, не могли же погибнуть все?

Райт почесал подбородок, вглядываясь в серебристый нос самолета.

— Юл, — наконец сказал он. — Вы можете увеличить' изображение еще больше? Возможно, удастся разобрать бортовой номер или название авиакомпании.

— Попробую, но наверняка возникнет крупное зерно. Постараюсь расчистить кадр с помощью электроники, но не ручаюсь за результат. Слишком сильные погодные помехи…

Самолет начал быстро увеличиваться и вскоре занял весь экран. Картинка сместилась вправо и борт стал виден более четко. По монитору пробежала серая волна. Изображение улучшалось. Оно, как фотография, постепенно набирало резкость, контрастность, глубину. Синее размытое пятно над пассажирской дверью вдруг превратилось в довольно ясную картинку: мощный грузовик «Мак», мчащийся сквозь облака, оставляющий за собой завихряющийся след. Слева, более мутно, но все же вполне разборчиво, выделялось название компании — «Эр Трак».

— Джон, — Хейз повернулся к напарнику. — Свяжись с Бюро, пусть срочно узнают все об авиакомпании «Эр Трак», а заодно выяснят, какого черта делал их самолет в этом районе.

— О’кей.

Маклейн пошел к факсам. Что касалось настоять на своем, ему не было равных в отделе, и Хейз ни секунды не сомневался, что через полчаса, максимум через час, он получит требующиеся данные.

Райт с интересом рассматривал застывшую картинку. Видимо, что-то очень привлекло его внимание. Негр наклонился вперед, почти коснувшись монитора широким носом. У Хейза появилось ощущение, что если бы это было возможно, то он, пожалуй, влез бы в экран целиком.

— Юл, а что это за точки? — наконец спросил Райт.

— Какие, мистер Райт?

— Вот, под надписью, правее двери…

Хейз прищурился, всматриваясь в стоп-кадр. К своему немалому удивлению он действительно увидел горсть маленьких черных пятнышек на борту «джет стар».

— Должно быть, какой-то дефект… — пожал плечами программист. — Сейчас попробую убрать.

Через несколько секунд стало ясно, что темная россыпь не имеет никакого отношения к оптическим помехам. Не могло это быть и повреждением пленки. Как на предыдущем кадре, так и на следующем точки послушно сдвигались вместе с картинкой.

— Черт побери, — пробормотал Хейз. — Будь я проклят, но это похоже на…

— Ну-ка, Юл, дайте максимальное увеличение, — возбужденно приказал Райт.

Программист быстро защелкал клавишами. Пятнышки переместились к центру экрана и начали расти. Вскоре они стали размером с дюйм, и хотя их точные очертания определить было невозможно, но природа происхождения стала понятна всем, даже Юлу.

В самом деле, пулевые пробоины в металле сложно спутать с чем-то другим…

…Пока они шагали по равнине, снег, отражающий лунный свет, помогал им, разгоняя ночную темноту. Но как только Гейб и Джесси вошли в сосновый лес, мрак сгустился, став почти осязаемым. Кое-где можно было разглядеть стволы деревьев, но, в основном, ветви создали достаточно плотную преграду для молочно-серебристой, льющейся с неба реки. Девушка вытащила из кармана куртки фонарь и, прикрыв ладонью стекло, включила его. На тропе появилась тонкая желтая полоса.

— Эти люди… они не смогут заметить свет? — спросила она, оборачиваясь.

— Не знаю. Вообще-то они должны быть еще довольно далеко, но… ночью свет очень заметен. Так что все возможно.

Гейб отыскивал знакомые ориентиры. С каждым пройденным шагом уверенность в том, что цель становится все ближе, росла. В темноте, конечно, было трудно сказать точно, сколько еще им идти, но само осознание того факта, что они опережают противника, пусть на какой-то крохотный шажок, но опережают, наполняло их силой и энергией.

Метров через сто сосны и ели расступились и перед людьми открылась небольшая поляна, одна сторона которой выходила на горы. Тропу, когда-то бывшую здесь, полностью скрыл буран, но Гейб вспомнил это место и пошел вперед, проваливаясь в снег по щиколотку, прислушиваясь к звенящей ночной тишине, стараясь отыскать в ней слабые посторонние звуки, извещавшие о приближении человека. Врага. Двуногого хищника, несущего смерть.

Теперь и Джесси стало спокойнее. Вынырнув из черной глубины леса, она, наконец, почувствовала себя в своей стихии. Девушка знала горы, жила ими, постигла их душу. Открытое пространство, где движущийся объект заметен более, чем за километр, унимало тревогу, хотя интуитивная боязнь возможной опасности заставляла ее настороженно прислушиваться.

— Это тут, — тихо сказал Гейб, — чемодан где-то тут. Следов не видно, значит, они еще не успели побывать здесь.

— Да, — согласилась девушка.

Легкий ветер, нашептывающий диковинные истории деревьям и горам, подхватил с наста горсть белой крупы и погнал к лесу, играя, раскручивая снежный «волчок», завивая его в вытянутый столб — миниатюрное подобие смерча. Он уже не выл, не бесновался, не грозил миру. Небо помирилось с ним и ветер успокоился, забыв о своих обидах.

Гейб поежился и несколько раз энергично потер ладонями грудь и бока, не замедляя при этом шага. Он реально оценивал то преимущество, которое даровал им случай, осознавал, насколько оно зыбко и переменчиво. Люди с оружием могут появиться в любую секунду и тогда все полетит в ад. Только наивный или блаженный надеется справиться в одиночку с десятком хорошо оснащенных бандитов, а Гейб не был ни тем, ни другим. Мир сквозь розовые очки? Только не сейчас. Нет.

Джесси первой заметила чемодан и воскликнула:

— Гейб! Вот он! Я вижу его!

— Да, я заметил.

Они сошли с тропы и побежали к торчащему из сугроба черному лакированному углу, армированному сталью. На кристально сверкающей, девственно чистой глади снега он выглядел зловещей опухолью, готовой вот-вот лопнуть и залить все вокруг темной, дурно пахнущей жижей. Раковый нарост на теле Тор.

— Квейлан, ублюдок, я готовлю тебе сюрприз! — зло пробормотал Гейб. Лицо его исказила ненависть. — Слышишь меня?..

— Ты что-то сказал? — спросила Джесси, поворачиваясь к нему.

— Нет. Ничего.

Усилия, которые пришлось приложить для того, чтобы согнать с губ жуткую, намертво прилипшую, диковатую улыбку, удивили Гейба. Он вдруг понял, что сейчас, мгновение назад, на какой-то миг потерял контроль над собственным разумом. Сидевший в глубине его сознания кровожадный страшный дикарь с дубиной в волосатых лапах одержал верх над цивилизованным человеком. Эта мысль испугала Гейба. В горах, а тем более в такой ситуации, нельзя поддаваться эмоциям. Голова должна быть ясной и чистой. Дуэль «один — несколько» проиграет тот, у кого слабее нервы.

Он набрал полную грудь воздуха, задержал его в легких, а затем медленно, с усилием, вытолкнул сквозь сжатые зубы. Это помогло. Ярость, жажда мести и крови угасли, отступая в самый темный угол сознания, прячась гам. Она, конечно, вернется — в этом Гейб был уверен — вернется, когда, а точнее, если им придется столкнуться с Квейланом лицом к лицу. И, честно говоря, Гейбу хотелось, чтобы эта встреча состоялась как можно позднее. Не из-за трусости, — трусость тут ни при чем, — а из-за разумного желания измотать противника, оставить ему как можно меньше шансов на победу. Здравая мысль нормального игрока. Достаточно хладнокровного, чтобы рассчитывать ходы, но и действующего с оглядкой, дабы не попасть в умело расставленную ловушку по собственной глупой беспечности.

Джесси остановилась рядом с чемоданом, наклонилась и начала откидывать снег в сторону. Вскоре стало ясно, что этот денежный сейф постигла куда более печальная участь, чем его предшественников. От удара верхняя крышка треснула по всей длине, деформированная стальная сетка лопнула. Один из замков был просто сломан, второй вылетел из крепежных пазов и повис, удерживаемый единственной клепкой, да и та сломалась, стоило Гейбу нажать посильнее.

Серо-зеленые тугие брикеты посыпались на снег. Бумажная лента на некоторых из них лопалась, и банкноты разлетались в стороны. Си. Джи. Кливленд[8] вперил свой бумажный взгляд в сторону леса, словно брезгливо отворачиваясь от обреченных, потревоживших его банкнотный покой. Созерцая огромную кучу денег у своих ног, Джесси судорожно пролепетала:

— О, господи… О, господи… сколько денег. Сколько денег. Что же нам делать?

Ее было нетрудно понять. По крайней мере, Гейбу. Он и сам испытал примерно те же чувства, увидев тридцать миллионов — содержимое первого чемодана. Этой суммы хватило бы, чтобы обеспечить и их, и их детей, и даже детей их детей. Право, трудно сдержать растерянность при виде такого количества туго перетянутых пачек, особенно, если учесть, что годовой доход каждого из них не превышал пятидесяти тысяч.

Гейб пару секунд смотрел на рассыпанные в узком луче электрического света бандероли. Наконец, стряхнув золотое оцепенение, он сказал:

— Дай рюкзак.

Джесси послушно протянула ему рюкзак. Глядя, как Гейб набивает его банкнотами — без почтения и даже толики уважения, просто хватая белыми, как воск, пальцами — девушка испытала чувство, похожее на шок.

Деньги исчезали с невероятной быстротой.

— Джесси, — Гейб сказал это через плечо, не поворачиваясь, — скатай снежный шар.

— Шар? — переспросила она непонимающе. — Какой шар?

— Снежный. Для снеговика. Знаешь?

— Для… Для чего? — непонимание перешло в растерянность.

— Для снеговика. Я все объясню потом. У нас совсем мало времени. Давай, Джесси.

— Но, Гейб! Я не…

— Потом, — он обернулся, но лишь на мгновение. — Все потом.

Девушка кивнула.

— Ладно. Хорошо.

Нет, она вовсе не думала, что Гейб сошел с ума. Во всяком случае, выглядел-то он вполне здоровым. Вот только лихорадочный блеск глаз. Да нет же, это, конечно, чушь. С ним все в порядке. Но зачем ему снеговик? Джесси терялась в догадках. С минуты на минуту здесь могут оказаться бандиты, а они лепят снеговика… И это вместо того, чтобы спрятаться.

Гейб взял одну из банкнот, достал из кармана угольный стержень, торопливо написал несколько слов и вновь положил ее в чемодан. Девушка, сама того не замечая, скатала шар — благо, снег был хороший, липкий, и дело двигалось быстро — и поставила его посреди поляны.

— Что теперь?

Гейб поднялся.

— Теперь второй. Поменьше.

— Послушай, ты можешь объяснить мне, что здесь происходит? Что у тебя на уме, а? Скажи мне!

— Джесси, клянусь, я объясню тебе все, но не сейчас. Сделай то, о чем я прошу.

Джесси вздохнула и кивнула головой.

— Ну, ладно. Это на твоей совести.

— О’кей, — подтвердил Гейб. — Меня это не пугает.

Они довольно быстро соорудили снеговика и засунули в полую голову маячок.

— Теперь спрячемся за теми елями, — Гейб указал на густые, мрачноватые еловые посадки справа. — Думаю, там они нас не заметят.

— Они уже здесь? — встрепенулась девушка.

— Да, совсем близко. Я видел отблески их фонарей. Через несколько минут эти парни будут тут. И лучше, если мы не попадемся им на глаза в тот момент, когда Квейлан найдет чемодан.

— Квейлан?

— Так зовут главаря, — пояснил Гейб. — Он очень опасен.

— Если им удастся найти нас, — начала Джесси, шагая к лесу, — они…

— Убьют нас, — закончил он невеселую фразу. — Но будем надеяться, что этого не случится…

…«Джет рейнджер» прошел над узким, словно стилет, ущельем, почти касаясь полозьями снега, и резко взмыл вверх, преодолевая каменистую гряду. Двигатель загудел так высоко и сипло, что Френк испугался, как бы машина не потеряла управление. В общем-то, он шел слишком низко и чересчур близко к скалам. Честно говоря, даже гораздо ближе, чем предписывали правила. Если бы геликоптер бросило турбулентным потоком, он вполне мог бы зацепить лопастями скалу. О том, к чему это приведет, старику думать не хотелось. Возраст возрастом, вроде и на покой пора, но с годами Френк вдруг не без некоторого изумления осознал: чем ближе он подбирается к «последнему поезду», тем меньше ему хочется занимать в нем свое место. Другими словами, умирать-то вовсе и не хотелось. Более того, он начал думать о смерти с определенной долей страха. Нет, не панического ужаса, а именно страха. Как-то сразу вспоминались тысячи недоделанных, очень важных дел, и каждый день Френк пытался завершить хотя бы часть из них, и каждый день находились другие, не менее важные. Он боялся не смерти, как таковой, он боялся не успеть. Но время шло, и мысли текли своим чередом, а вместе с ними приходило понимание элементарной истины: как ни старайся, а сделать все — невозможно. Сделанные дела порождают новые, а те, в свою очередь, другие. Ну, и дальше. До бесконечности.

И потом Френк не знал, как оставить своих ребят. С одной стороны, и Джесси, и Хел, и Гейб были, вроде как, вполне взрослыми и самостоятельными, но с другой, попробуй оставь их без присмотра. Они тут же переругаются, а то и чего похуже. Он стал им чем-то вроде отца. Его присутствие на станции расценивалось, как само собой разумеющийся факт. Френк вошел в жизнь этих людей, заняв в ней определенное место, утвердившись и пустив корни. Если он умрет, то рана окажется кровоточащей и очень болезненной.

Старик не хотел этого.

Геликоптер выравнялся, и рокот двигателя перешел из высокого в средний регистр, налился силой, упругой мощью. «Джет» перевалил через гряду, спустился чуть ниже и, накренившись, понесся к «Холодному блефу». В луче прожектора мелькали серые, бугристые скалы, снежные, нависшие над пропастью козырьки, и деревья — «ветераны горной войны», уверенно оккупировавшие равнину и предгорья, и даже умудрившиеся кое-где забраться на каменные круги и утвердиться на них.

Лопасти со свистом рассекали морозный воздух. Ночная тишина взорвалась, застонала ревом мотора, шумом осыпающихся вниз многотонных махин снега и возмущенным шорохом еловых ветвей. Яростная механическая птица ворвалась в этот горный мирок, внося в него сумятицу, нарушая издавна установившееся течение беззаботной жизни. Зайцы, попискивая, разбегались под защиту деревьев; олени, напуганные грохотом, торопились укрыться в скалах; даже снежный барс, один из владык гор, урча, попятился и сгинул в темноте. Все живое стремилось убраться подальше о“ т слепящего луча, шумной машины, плывущей в фиолетово-звездном небе, и от человека.

Кого-то Френк замечал, кого-то — нет. Но животные его сейчас не интересовали. Он искал следы других — людей. Отпечатки ног, костровище, какой-нибудь знак, который помог бы понять, что произошло здесь днем, куда пропали Гейб и Хел. Старик вглядывался сквозь покатое ветровое стекло в лиловую темноту, прорезаемую острым кинжальным потоком света.

Под красно-белым плоским брюхом геликоптера проплыла невысокая гряда, похожая на челюсть доисторической рептилии с торчащими клыками скал, затем луч уперся в отвесную стену и быстро пополз вверх, словно диковинный желтый паук.

Френк посмотрел в боковое окно и едва не пропустил момент, когда в поле видимости появился…

Старик нахмурился, сбросил скорость до нуля и развернул «джет рейнджер» на месте. Он все еще надеялся, что это обман зрения, дурная шутка разыгравшегося воображения.

— Конечно, — взволнованный голос заполнил кабину, — это тебе только мерещится. Надо отдохнуть. Полчасика, не больше, и тогда…

Френк оборвал тираду на полуслове. Странный предмет вновь вплыл в световое пятно. Это был оторванный самолетный хвост. Из заиндевевшего темного нутра торчали поваленные кресла, клочья обшивки повисли изуродованными зазубренными лоскутьями, металлические шпангоуты выпирали из разлома, будто огромные ребра. Старик растерялся. Он не ожидал увидеть то, что увидел. Что угодно, но только не это. Самолет? Здесь?

Вертолет плавно снизился и опустился посреди плато, с хрустом взломав полозьями наст.

— Черт побери! — пробормотал Френк, выбираясь на улицу.

Им овладело беспокойство, где-то соприкасавшееся с тревогой. Происходило что-то малопонятное, но очень дурно воняющее.

— Самолет. Тут лежит самолет. Довольно трудно убедить себя в этом, правда, старина? — сказал Френк. — Ну ладно, хвост — это хвост. Л вот где все остальное?

Он огляделся, и сразу же заметил поваленные деревья. Сосны падали верхушками в одну сторону, словно невидимый лесоруб прошелся тут с гигантским топором.

— Посмотрим… Посмотрим…

Френк прошел через лесок и вскоре оказался у противоположного края плато. Не меньше минуты старик созерцал темный, вымерший фюзеляж самолета, застывший над пропастью, затем сложил руки рупором и крикнул:

— Эй! Тут есть кто-нибудь живой, а','!!

Никакого ответа. Ни души.

— Эээээээй!!!!

И вновь ничего. Если здесь и были люди, то они уже покинули место катастрофы. Причем, судя по тому, что снег запорошил следы, произошло это не меньше трех-четырех часов назад.

Вновь пожалев о том, что оставил оружие на станции, Френк медленно и осторожно пошел вперед.

— Нет, ребята, — бормотал он, успокаивая взвинченные нервы, — не нравится мне все это. Тут здорово воняет. Так вонял один рыбный магазинчик на Вустер-стрит в Нью-Йорке. Вообще, поганый город, скажу я вам. Слишком суетливый и шумный. Да и воняет, как на собачьей свалке.

Безжизненная махина самолета придвинулась, показавшись старику огромной и враждебной. Осветив фонариком занесенные снегом ряды кресел, сугробы на полу и наросты инея на стенах, Френк влез в салон. У распахнутой настежь пассажирской двери он опустился на корточки, подобрал с пола несколько продолговатых цилиндриков и поднес их поближе к глазам. Зрение — хорошее, острое, не стариковское — не подвело его и на этот раз. На ладони лежали стреляные гильзы.

Френк сунул их в карман куртки, а затем огляделся еще раз, пристальнее и настороженнее.

— Они тут воевали, что ли? — спросил он себя вслух.

Человеческая речь прозвучала как-то неуместно, слишком громко, и старик замолчал. Спазматическое ледяное кольцо тревоги сжало ему грудь. Вот теперь Френк действительно перепугался. Неизвестность и непонимание выросли перед ним черными фантомами.

Луч фонаря поплыл вбок, осветил кресла, пол ушел в сторону, затем вернулся, остановившись на странного вида темно-бурых замерзших пятнах. У Френка не было и секундных сомнений относительно природы их возникновения. Он мог поставить тысячу против дайма, что это кровь. Человеческая кровь. Более того, чем внимательнее старик осматривал салон, тем больше замечал следов бойни. Правда, гильз он не обнаружил, но зато разглядел пулевые пробоины в стене салона.

Самая мрачная находка, однако, ждала его впереди. Закончив осмотр, Френк прошел в кабину. Здесь не осталось ни одного целого стекла, но это, в общем-то, могло быть и следствием аварийной посадки. Пол и кресло первого пилота оказались усыпаны осколками. Приборную панель штурмана безнадежно изуродовали пули.

Френк шагнул вперед и замер. В кресле второго пилота, скрытый высокой спинкой, сидел человек. Тело его завалилось на бок, безвольно свесившаяся рука касалась пальцами пола. Голова неестественно вывернута. Старик достаточно повидал мертвых, чтобы сразу определить — мужчина мертв уже несколько часов. Лицо, белое, как мел, залито застывшей кровью. Гримаса агонии искривила губы, и казалось, что мертвец ухмылялся. Кровь попала ему в рот, и зубы, окрашенные темно-бурым, производили впечатление клыков вампира.

— О, господи, — прошептал Френк.

Прямо посреди лба мужчины чернела аккуратная дыра. Вторая пуля, скользнув по правому виску, располосовала кожу и оторвала половину уха вместе с клочьями волос.

Повсюду отпечатались следы. Часть из них была оставлена десантными бутсами с рифленой подошвой, часть — обычными зимними сапогами — даже не альпинистскими — каких пруд пруди в любом, даже самом маленьком периферийном городишке.

Но это Френк отмстил, уже торопливо шагая к выходу. Он вдруг понял простую и вместе с тем довольно страшную вещь: люди, прилетевшие на самолете — преступники. Возможно, Хел и Гейб захвачены ими как проводники и одновременно заложники, но они могут захватить еще и Джесс, если наткнутся на «Приют». Тогда кто-то умрет. Им не понадобятся три проводника, а значит, остается один выход. В финале бандиты наверняка попытаются убрать свидетелей. Нужно срочно забрать Джесс и связаться с властями. Вызвать полицию. И, если понадобится, армию.

Старик бежал к вертолету и биение сердца отдавалось в голове тупой пульсирующей болью. Сейчас Френк уже не был храбрым спасателем. Он стал обыкновенным пожилым человеком, боящимся за своих детей и спешащим к ним на выручку…

…— Черт!!! — заорал Тревис в приступе ярости. — Сукин сын Уокер! Да он жив до сих пор!!!

Банкнота, кружась, опустилась на снег. Теперь Си. Джи. Кливленд смотрел с явной иронией и это бесило даже Квейлана. Ночь окрасилась в багровые тона. Хел увидел, как главарь присел на колено, поднял купюру и повертел перед глазами. Лицо его потемнело, брови сошлись над переносицей. Катарактовое бельмо уставилось в сторону леса.

«Ну хоть что-то вывело этого ублюдка из себя», — подумал Хел, улыбаясь, разглядывая напряженную широкую спину.

Сгорбившись, бандит обрел сходство с могучим псом. Подавшись вперед, словно изготовившись для броска, он всматривался в замершие деревья, будто и вправду мог что-то увидеть, учуять. Ноздри его раздувались, легкие шумно втягивали воздух. Улыбка медленно сползла с лица Хела. На мгновение ему стало жутко до ледяных колик. Он увидел оборотня. В его голове созрела уверенность в том, что Квейлан сейчас зарычит, превратится в волка и огромными прыжками помчится к лесу, отыскивать следы, нюхать, загоняя добычу, чтобы, в конце концов, вонзить сахарно-белые клыки в горячую плоть.

Бандит не сделал ни того, ни другого. Не оборачиваясь, он глухо произнес:

— Мистер Уокер начинает мне активно не нравиться, — Квейлан замолчал на секунду, а когда продолжил, голос его стал, как прежде, чистым и властным. — Он не мог уйти далеко. Брайан, найди этого парня и прикончи.

— О’кей, — бородатый брюнет оскалился, показав прокуренные зубы.

Остальные бандиты, стоявшие до сих пор неподвижно, вдруг ожили, задвигались. Телмар забросил за плечо SPAS[9] и щелкнул затвором «хеклера», который сжимал в руках. Кеннет пристроил поудобнее «ингрем». Брайан порылся в рюкзаке, достал прибор ночного видения и водрузил себе на голову, сразу став похожим на фантастического робота.

Хел смотрел прямо перед собой. Сейчас, когда он меньше всего ожидал, бандиты отвлеклись и никто из них не следил за пленником, «Второго такого шанса у тебя не будет, приятель, — мелькнула у него мысль. — Если хочешь остаться в живых, уноси ноги. Беги, не оглядываясь».

Хел медленно шагнул назад. Никто не закричал, не стал стрелять, даже не поинтересовался, куда это он, собственно, направляется.

Брайан поднял автомат, с щелчком вставил новый магазин и с удовольствием передернул затвор. Губы брюнета беспрестанно шевелились. Бородач словно пережевывал что-то очень вкусное.

Хел вдруг ощутил, как волна брезгливого отвращения накрыла его с головой. В Брайане отчетливо проступил тот тип мерзавцев, которых он ненавидел больше всего. Таким ублюдкам нравится ударить ногой под ребра поверженного, убить беззащитного, причинить боль, зная, что им не ответят. Они получают от подобных вещей особое удовольствие труса. Вдвойне острое от осознания собственной безнаказанности.

Мгновение в Хеле боролись два желания: кинуться на Брайана и сломать его черепашью костлявую шею, и второе, более здравое, но менее сильное — бежать.

Он отлично понимал: стоит ему вцепиться в глотку этому парню, и смерть станет для него свершившимся фактом. Убежать же означает неминуемое поражение для Квейлана и всей этой своры. Им не удастся выжить в горах, не получится выбраться. Зато в паре с Гейбом Хел может помочь бандитам встретиться с их покойным приятелем Дереком. С точки зрения здравого смысла бегство перевешивало.

Хел отступил еще на шажок, но было поздно. Ствол «пустынного орла» коснулся его затылка. Он чуть не застонал от бессилия. Кристель!

Девушка тихо приказала:

— И не пытайся.

Брайан обернулся на звук ее голоса. Она кивнула:

— Иди, займись делом.

— Ага, — бородач ядовито ухмыльнулся Хелу. — Сейчас я отправлю твоего дружка в ад.

— Меньше болтай, — буркнул Тревис.

— Пошел ты к матери, полицейская задница, — осклабился Брайан. — Я тебя не слышу.

Хел заметил, как на скулах Тревиса вздулись желваки. Глаза полицейского сузились, превратились в тонкие щелки. Костяшки на сжатых кулаках побелели.

«Вот было бы здорово, если бы эти ребята перестреляли друг друга», — подумал Хел, но, к его великому сожалению, стычка закончилась совершенно иначе.

Квейлан резко обернулся.

— Брайан, — не повышая голоса, абсолютно спокойно сказал он, — я приказал идти и прикончить Уокера, а не устраивать здесь дерьмовых сцен.

Бородач торопливо закивал. Из-за тяжести прибора ночного видения его голова моталась, словно удерживалась лишь парой ниток.

— О’кей, мастер, — он улыбнулся, но уж больно неуверенно. В этой улыбке смешались и подобострастие, и страх перед более сильным, и крохотная толика ненависти труса. — Можете считать, что Уокер уже мертв.

— Я сказал, найди и прикончи его!

В глазах Квейлана вспыхнул серебряный огонь бешенства.

Брайан был трусом, но, как всякий трус, обладал повышенным чутьем на опасность. Сейчас оно подсказывало ему: еще одно слово — не имеет значения, будет ли это «здравствуй» или «иду» — и главарь убьет его.

Поэтому он ничего не сказав, быстро засеменил к лесу и скрылся среди густых еловых лап.

Квейлан проводил Брайана взглядом, выпрямился и обернулся. На губах вновь светилась обаятельная улыбка, а мертвые серебряные глаза оттаяли, обретя живой голубой оттенок.

— А вас, джентльмены, я приглашаю полюбоваться этим потрясающим зрелищем…

…Гейб и Джесси видели, как бандиты нашли снеговика. Видели они и попытку Хела бежать. И Брайана, торопящегося к лесу. Ночной визор, вот чего вовсе не предусмотрели беглецы. С таким прибором бандит сможет читать следы, как книгу, без фонаря. Это значит, что сам он останется для них невидимым. Свет — на нем базировались все планы Гейба. Но жизнь далека от кино. Данный случай не был исключением, а лишь подтвердил давно известную истину.

— Да, парень, — беззвучно прошептал себе Гейб, — Ван Дама из тебя действительно не получится.

Пока еще Брайан находился на открытом пространстве и луна довольно четко освещала его. Беглецы не стали дожидаться, пока исчезнут последние крохи данного им преимущества.

Гейб схватил Джесси за руку и потянул за собой.

— Пошли. Нам надо уходить.

— Постой, а Хел? Ты что, бросаешь его? — не веря собственным ушам, спросила девушка.

— Сейчас мы ничем не сможем ему помочь. Но если мы попадемся, то убьют всех. И нас, и Хела. Только нас — сразу. Пошли.

Джесси поспешила за ним. Теперь они не старались двигаться бесшумно. Это было ни к чему. Преследователь видящий никогда не слушает. Брайан увлечется погоней, ему будет не до хруста наста и шума ветвей.

Они бежали, порой отпрыгивая в сторону, путая следы, петляя между деревьями, затрудняя преследователям поиск. Несколько раз Гейб брал Джесси на руки и таким образом преодолевал пару сотен метров. На большее вымотанного тела не хватало.

Брайан оправдал их расчеты и производил шум куда больший, чем Гейб и Джесси вместе. Он с треском прорывался сквозь деревья, ругаясь, когда ветви били его по лицу и снег залеплял окуляры. Зеленый мир качался и плавал в такт тяжелому дыханию, вырывавшемуся из прокуренных легких. Брайан не был готов к гонке. В этом заключалось еще одно преимущество жертв. Тем не менее, он не сомневался, что рано или поздно настигнет Уокера. Опьяненный погоней, бородач так и не обратил внимания, что на снегу остаются следы двух человек вместо одного.

В какой-то момент ему почудилось движение среди ветвей. Он, не задумываясь, выпустил длинную очередь, ощущая лишь сладостное упоение хищника, настигшего, наконец, добычу. Отдача приятно прокатилась по рукам, и Брайан вдруг подумал, что в этом и есть самое большое наслаждение бренного мира — настигнуть и убить, а запах пороха и горячего ружейного масла — самый приятный запах на свете. Его переполнило радостное ликование. И крик… Он ведь слышал крик? Предсмертный вопль тяжелораненого! Слышал, конечно, слышал! Победный клекот рванулся, щекоча горло, вверх и выплеснулся наружу:

— Иехооооооууууууу!!!… Я достал тебя, Уокер!!!…

…— Это ты так думаешь, ублюдок, — прохрипел Гейб и обернулся к задыхающейся Джесси. — Беги к шахте, Джесс!

— А ты?

— Обо мне не беспокойся. Я справлюсь.

— Я останусь.

— Быстро!!! — выдохнул он. — Встретимся там.

Джесси замялась, но потом повернулась и побежала.

Гейб осмотрелся.

Вправо уходил заснеженный склон. Довольно пологий, он тянулся почти на километр и заканчивался пропастью. Слева, в сотне метров, возвышалась скала, перед которой темнели густые еловые заросли. Прямо… прямо и была шахта. А еще тропа, по которой можно спуститься вниз, до узенького карниза, опоясывающего гору полукольцом. С него тоже имелся ход в шахту. Самым полезным в этом укрытии было то, что ход, служивший когда-то для добычи мрамора, расходился в трех направлниях: первый, самый короткий, уползал вглубь скалы и заканчивался тупиком; второй, подлиннее, выходил на поверхность у небольшой базальтовой гряды, служащей одновременно берегом «Золотоискателя», а третий, самый длинный, тянулся до «Ребра дьявола» — изогнутого перешейка, по которому бандитам придется пройти, если они захотят получить третий чемодан.

Гейб уже наметил план действий и теперь лишь убедился, что не ошибся. Задуманное соответствует реальности. Нигде не валяется, скажем, сломанное бураном дерево, способное поставить все под угрозу срыва, или еще что-нибудь в том же духе.

Достав из рюкзака фальшфейер, он лег на снег за небольшим сугробом, подтянув колени к груди, сжав в пальцах зажигающую бечеву…

…Брайан бежал. В его голове, как изображение на фотографии, застыла картинка: мертвое, залитое кровью тело Уокера, распластанное на снегу. Темные брызги — когда пуля пробивает плоть, оставляя дыру величиной с кулак, должны же быть брызги — виднеются повсюду. На деревьях, на сугробах — везде. А если очень повезет, он еще застанет и последнюю агонию или, того лучше, Уокер будет не мертв, а тяжело ранен, и тогда Брайан добьет его. Раскроит башку этому ублюдку, но сначала прострелит руки и ноги. А чего заслуживает дерьмовый гов…к, сбрасывающий в пропасть тридцать миллионов долларов и похищающий еще столько же? Кстати, денежки до сих пор у него. Можно ведь припрятать их, а потом вернуться. Через пару месяцев, когда уляжется шумиха! Пусть Квейлан думает, что ублюдок Уокер сбросил их в пропасть, как и те, первые. А ему, Брайану, они будут вовсе и не лиш…

Слова застыли в его мозгу подобно сосулькам. Он даже не сразу понял, где тело. Уокер же должен лежать здесь… Нет, просто обязан лежать здесь! Брайан же стрелял! Стрелял же, мать его! Так где тело?

Тонкая цепочка следов уходила дальше, за ели, в темноту. Брайан не видел, куда они ведут, мешала бирюзовая дымка. «Слишком велико расстояние, — подумал бандит. — Значит, Уокер удрал!»

В этом была какая-то чудовищная несправедливость, и он ощутил чувство обиды на судьбу за такой подлый поворот. Похожее ему доводилось испытать лишь раз, когда, выиграв в покер пять с половиной тысяч, он тут же, в течение получаса, просадил их, да к тому же спустил еще и свои две. В тот вечер он дико злился, наращивал, поднимал и поднимал ставки, на что-то надеясь, но тщетно.

Сейчас здесь был вовсе не карточный стол и добыча, легкая, а потому необычайно притягательная, ускользала из его рук, и при этом абсолютно безнаказанно. Ему хотелось завыть от бешенства, заорать, осыпать лес свинцовым градом раскаленных пуль, точно тот был виноват в неудаче.

Влекомый этим внутренним порывом, Брайан сделал шаг и… все-таки закричал. Сначала от неожиданности и страха…

Прямо перед ним из-под земли вдруг выросла зеленая фигура. Перекошенное лицо, напоминавшее жуткую злобную маску некоего африканского божества и вздернутые вверх руки лишь усилили паническое опущение надвигающегося кошмара. Это существо показалось Брайану огромным, просто невероятным. Оно сжимало что-то в скрюченных пальцах — наверное, кинжал, да-да, точно кинжал — словно намереваясь нанести смертоносный удар, поразив врага насквозь. И оно кричало! Пожалуй, даже громче и ужаснее, чем сам Брайан. Легкие сдавило пылающим кольцом, набрать воздуха бандит уже не успел.

А потом он закричал от боли.

Невыносимо яркий шар вспыхнул перед объективами. Острая спица пронзила мозг от виска до виска и… наступила темнота. Абсолютная, непроницаемая, черная, как душа грешника, ледяная. Брайан сорвал с головы прибор ночного видения, но темнота осталась, став еще глубже и еще страшнее. Его крик катился над лесом, пугая птиц, и они, взмахивая крыльями цвета ночи, уносились прочь, галдя, внося свою жуткую лепту в полный боли и ужаса человеческий крик…

…Гейб ударил рукой по стволу «хеклера», отшвырнув автомат в сторону. Кувыркаясь в морозном воздухе, тот улетел в еловые заросли, прошуршал по ветвям и упал в снег.

Страх придал Брайану сил. Он прыгнул вперед, на врага, прежде, чем тот успел предпринять что-то еще. Гейб почувствовал сильный толчок в грудь. Холодные пальцы впились в горло, сдавив его, перекрыв доступ воздуху. Костлявое тело навалилось, подмяло его под себя. Небо внезапно вздыбилось, провалилось вперед и вниз, и застыло перед лицом Гейба.

Он почувствовал, что лежит на спине, в сугробе, а продолжающий выть от боли Брайан сидит на нем, вдавливая в наст. Легкие сжало мучительным спазмом, а в ушах возник тонкий комариный звон. Грудь дергалась, сердце билось часто и резко. Организм требовал хотя бы глоток воздуха. Каплю жизни.

Пальцы Гейба впились в запястья врага и сдавили их. Сильно, до хруста. Вопль бандита захлебнулся. Теперь слышалось лишь булькающее сиплое дыхание, с примешивающимся к нему грудным звериным рыком.

Гейб почувствовал, что холодный обруч, сдавливающий его горло, разжался. Воздух хлынул в легкие, обжигая гортань, кружа голову. Он изо всех сил толкнул Брайана в худую, впалую грудь и тот опрокинулся на спину, придавив Гейбу правую ногу. Бандит начал шарить вокруг в попытке найти выпавшее оружие. Он перевернулся на живот, взламывая наст, раскинув руки. Попробовал ползти, но ткнулся лицом в снег, оцарапав хрящеватый нос до крови. Гейб бросился на него. В последний момент Брайан успел уловить шорох за спиной и, с невероятной ловкостью вновь перекатившись на спину, встретил противника ударом ноги. Гейб охнул, когда рифленая подошва «джамп-бутсы» вонзилась ему в солнечное сплетение.

Брайан, загребая руками снег, неуклюже вскочил, поскользнулся и, вцепившись в свитер врага, упал на бок, увлекая того за собой.

Хрип, вопли боли, прерывистое жаркое дыхание повисли над местом схватки. Развороченный снег служил ненадежной опорой и часто предательски мстил людям.

Гейб перестал контролировать ситуацию. Его сознание не фиксировало время и степень опасности. Осталось лишь светлое пятно лица и тело противника. Тело, которое нужно сломать, изувечить, остановить. В нем не было жалости. Жалость сгорела за мгновение до того, как бандит бросился на него. Она переродилась в иное чувство — стремление выжить любым путем.

Костлявый кулак разбил ему губы. Рот наполнился горячей кровью, и Гейб выплюнул густую солоноватую жижу прямо на лицо Брайана. Следующий удар пришелся в скулу. Бандит извернулся, стремясь оказаться наверху и получить определенный перевес, но Гейб несколько раз, что было сил, хлестнул его ладонями по ушам. Тот завыл, вскинул руки к голове, открывая тело и шею. Секущим ударом он перерубил Брайану кадык, затем таким же приемом сломал челюсть и вскочил на ноги. Бородач захрипел, наклонился, будто собираясь зажать голову ладонями. Левая рука его метнулась к ножнам, висящим на поясном ремне, а затем резко выпрямилась. Гейб не ожидал нападения, считая, что противник уже повержен. Блестящий ртутным отливом клинок с еле слышным свистом рассек воздух, ударил человека в бедро, вспорол кожу, оцарапав кость, и продолжил свой путь в пустоту. Брайан, не удержав равновесия, начал валиться вперед, и тогда Гейб ударил его. Изо всех сил, за собственную изнасилованную жалость, за подлость, за все. Тяжелый альпинистский башмак, двигавшийся снизу вверх, превратил лицо бородача в кровавое месиво. Хруст костей, треск ломающихся зубов смешался с влажным хлюпаньем. Кровь хлынула на снег, растопив наст и тут же застыв бурыми пятнами. Ее оказалось удивительно много, настоящий фонтан. Черный, парящий. Брайан рухнул на спину, поджав колени, скуля, как пес. Гейб наклонился вперед и ударил его еще раз, наотмашь, не стараясь попасть куда-то конкретно, а просто выплескивая ярость. Они вновь покатились по земле, заскользили по откосу в сторону пропасти, все быстрее и быстрее. В ушах завывал ветер, а кровавый след отмечал их последний путь к обрыву.

Гейб первым увидел и осознал, насколько близко подобрались они к смерти. Он попытался как-то замедлить движение, вонзил ботинки в наст, но этого было слишком мало. Наст лопался, а скорость почти не уменьшалась. Стена темноты надвигалась с быстротой пассажирского поезда. Чернильная мгла, за которой начинался вечный холод небытия. Правда, существовало еще пять секунд свободного полета, с трепещущим на губах криком, взмахом рук и новым видением уже закончившейся жизни, ко ото было весьма сомнительным утешением.

Гейб схватил Брайана за темные длинные волосы и вдавил голову в наст. "Гот, будто наждачная бумага, стесал с левой щеки, виска и половины лба плоть, оставив лишь белые кости. Обнаженные обломки зубов создавали ощущение жуткого мертвого оскала трупа. Незрячие глаза бешено вращались под разорванными вехами. Клочья мышц болтались под напором ветра, волосы прилипали к ним и от ото го заскорузлая маска стала похожа на киноподделку из фильмов ужасов. Брайан не видел пропасти, но по тому, как дергался Гейб, как напряглось его тело, он почувствовал — что-то не так. Надвигается нечто страшное, может быть, даже смертельное.

И тут бородача осенило: Квейлан! Квейлан пришел ему на помощь! Потому-то и задергался паршивый ублюдок Уокер! Потому-то он и обделался!

— Квей… — начал орать он.

Мгновением позже тело его отделилось от скалы и взмыло в воздух…

…В последний момент Гейб успел сорвать с пояса ледоруб и, широко размахнувшись, вонзить острие в скалу. Он еще по инерции летел вперед, а пальцы уже мертвой хваткой сомкнулись на металлической ребристой рукояти. Бешеную скорость не удалось погасить лишь одной силой мускулов. Гейба перевернуло через голову, ноги не нашли опоры, повиснув в пустоте. Ледоруб вспорол наст и застыл на месте, угодив острым концом в узкую щель между двумя базальтовыми пластами.

Крик Брайана растворился в заунывной песне ветра. То ли он уже достиг земли, то ли сердце его не выдержало и разорвалось, избавив бородача от боли и ужаса…

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Райт поежился. Ночной холод легко проник под самоуверенно оставленную расстегнутой куртку, и негр ощутил его дыхание на спине между лопаток. Он застегнул молнию, затянул шнурки на поясе и капюшоне, став похожим на чернокожего эскимоса.

По вертолетной площадке, разместившейся за серо-бетонным строением административного здания денежного хранилища Министерства Финансов, гулял ветер. И не столько природный, сколько поднятый лопастями военного вертолета, стоящего тут.

Хейз и Маклейн кутались в строгие, классического покроя плащи и выглядели, как два слона в посудной лавке. Они явно страдали от холода не меньше, чем Райт. Маклейн морщился, отворачиваясь от «хьюи», прикрывая лицо ладонью. Хейз поглядывал на сидящего в кабине геликоптера пилота, завидуя ему и думая о том, как, наверное, здорово ощущает себя этот парень. В кабине нет ветра, там тепло и уютно. Пилот закурил, осветив огоньком зажигалки сонное лицо, затянулся, пустив густое табачное облако в ветровое стекло, и расслабился, закуклившись в собственные размышления.

Маклейн не выдержал первым. Подойдя к Райту, он поднял воротник плаща и возмущенно спросил:

— Какого черта мы здесь торчим?

— Ждем поисковую команду! — прокричал в ответ тот. — Они должны быть с минуты на минуту!

— Поисковая команда? Какого черта?! Вы нам ничего не говорили! Это не согласовывалось с нашим начальством!

— А я и не обязан ничего согласовывать с вашим начальством! — пожал плечами Райт. — Насколько я понял, задача Бюро — поймать Квейлана, а наша — обнаружить пропавший самолет, людей и деньги!

— Точнее, деньги, самолет и людей, — съязвил Маклейн.

Райт задумчиво посмотрел на фэбээровца:

— Может быть, может быть. Однако, сынок, если ты скажешь еще хотя бы одно слово, то тебе придется идти туда пешком. По мне, так один глаз человека из поисковой группы сейчас куда важнее твоих заплесневелых мозгов. Понял?

Маклейн уже открыл рот, чтобы сказать в ответ что-то очень неприятное, но его перебил Хейз:

— Мистер Райт, — спросил он, — вы не возражаете, если мы подождем ваших коллег в вертолете? Видите ли, в Вашингтоне сейчас гораздо теплее, чем в Денвере.

— Да, я знаю. Садитесь.

Хейз, прижимая плащ к бедрам, отворачиваясь от бьющего в лицо ветра, направился к «хьюи» и забрался в кабину. Маклейн заторопился следом, задвинув за собой дверь пассажирского отсека.

На хвосте самолета темнела опознавательная маркировка армии Соединенных Штатов. Но на самом деле относился он к Министерству Финансов. Пилот был лейтенантом ВВС. Спасательная команда также состояла из военных офицеров рангом не ниже лейтенанта. Она делилась на несколько подгрупп: «Снежный барс» — для действий в горах; «Розовая пантера» — для работы в пустынях; «Морской орел» — для действий на воде, и «Черный волк» — для лесистой местности. Кроме того, существовал еще особый отряд для проведения поисковых мероприятий в условиях густонаселенных районов. Все эти группы, по документам приписанные к Силам Быстрого Реагирования ВВС, субсидировались федеральными властями, а не Пентагоном, и фактически являлись одним из подразделений Службы Безопасности Министерства Финансов США.

Существовали они именно на случай каких-то особых неожиданностей, с которыми, по тем или иным причинам, не могли справиться обычные детективы, спасатели и прочие службы, входящие в общую сеть системы безопасности министерства.

Райт ждал Людей из группы «Снежный барс». Темное строение административного блока с единственным освещенным окном информационной службы выглядело угрюмым и безразличным. Ему вовсе не было дела до Райта, ночного мороза, зевоты, периодически одолевающей начальника службы безопасности да и обоих фэбээровцев, приятной перспективы поздней прогулки на вертолете.

Прожектор, луч которого с нудной равномерностью описывал круги по территории хранилища, высветил на мгновение идущих от главных ворот людей. Райту показалось, что их не меньше двадцати пяти человек, и что все они огромные, как Геракл, и высокие, словно башни Международного Торгового Центра. Когда прожектор, сделав полный круг, снова поймал людей в широкое световое пятно, они подошли уже совсем близко и через секунду оказались на бетонной посадочной площадке.

На самом деле их было всего двенадцать человек, но выглядели эти парни действительно впечатляюще. Высокие, широкоплечие, с заметной военной выправкой. Одеты они были в белые, с тусклыми серыми разводами, комбинезоны, белые же шерстяные перчатки и высокие, непромокаемые сапоги. На груди у каждого висела плотная, с прорезями для глаз, маска, закрывающая лицо и защищающая его от снега, и светозащитные очки. Над левым клапаном накладного кармана темнело пятнышко эмблемы: серо-черный ромб с изготовившимся к прыжку барсом.

На поясе у каждого был приспособлен ледоруб, моток веревки, набор карабинов и страховочных шипов. За плечами пристроились компактные «хеклеры», а у замыкающего на спине висела свернутая в рулон лестница.

Главный — коротко стриженный, атлетического сложения мужчина лет тридцати пяти — улыбнулся Райту и взял под козырек.

— Майор Адамс, сэр. Старший поисковой группы.

— Уолтер Райт, начальник службы безопасности Денверского отделения Министерства Финансов.

— Много хорошего слышал о вас, сэр, — улыбнулся майор, протягивая руку для пожатия.

— В самом деле? — Райт усмехнулся. В министерстве о нем ходили противоречивые слухи. Его знали как дельного специалиста, но при этом чрезвычайно вспыльчивого, а порой и просто грубого человека. Поэтому утверждение Адамса показалось ему не более, чем откровенной лестью, попыткой завязать дружбу. В конце концов, просто произвести хорошее впечатление. — От кого бы вы могли это слышать? — осведомился он не без некоторого скептицизма.

— От мастер-сержанта Мейбурна и агента Стенфорда, — ответил Адамс, не переставая улыбаться.

— Вот как? Вы знакомы с Мейбурном?

— Да. Мой отец воевал под его началом в Корее. А позже, в центре подготовки Форт-Брагг, он был моим инструктором по рукопашному бою.

Райт улыбнулся, на этот раз вполне искренне. Джон Мейбурн, с которым они вместе пробыли два года во Вьетнаме, отличался редкой разборчивостью в людях. А Стенфорд, молчаливый, но головастый парень, прекрасный детектив, работал четыре года в Денверском отделении Министерства, прежде чем перевелся в Вашингтон.

— Отлично. Они оба хорошие ребята.

— Да, — Адамс указал на вертолет. — Нам не объяснили точно, что за проблемы возникли у вас. Вроде бы потерялся самолет.

— Боюсь, что это несколько неверно отражает реальное положение вещей, — Райт коротко изложил ситуацию, упомянув о докладах, о снимке изрешеченных пулями обломков «джет стар» в горах Сан-Хуан и добавил. — Думаю, что это куда серьезнее простого крушения.

— Вы подозреваете, что кто-то пытался похитить самолет? — задумчиво спросил майор.

— Я уверен в этом. Теперь уверен.

— Теперь? — переспросил Адамс.

— Полчаса назад с горно-спасательным центром в Монтроз связался дежурный альппатруля с западной части Сан-Хуан. Он обнаружил обломки «д-кета», осмотрел их и нашел стреляные гильзы и тело одного из пилотов.

— Он умер? — быстро осведомился Адамс.

— Нет. Его убили. Кто-то пустил ему пулю в лоб.

Майор присвистнул.

— Ценный груз?

— Сто миллионов долларов. Но и это еще не все.

Трое спасателейдвое мужчин и одна женщина получили таинственный вызов от некоей туристической группы, якобы заблудившейся в горах. Первыми пошли мужчины и пропали. Они вышли на связь всего один раз, а затем исчезли, словно провалились сквозь землю. Девушка решила, что спасатели придут в «Приют странника» — это такой домик, вроде второй базы — и отправилась туда. Дежурный прилетел за ней через час, но ее там не оказалось. Пропали некоторые вещи, дверь сорвана с петель. Дежурный считает, что и женщину, и обоих мужчин захватили в качестве заложников.

— Или убили, как пилота, — предположил Адамс.

— Возможен и такой вариант, — , согласился Райт. — Судя по досье ФБР, этот Квейлан ради спасения собственной шкуры запросто ухлопает родную мать. Поэтому-то я и настаивал, чтобы ваши люди были вооружены.

— А у вас есть какое-то оружие?

— Конечно. «Браунинг» тридцать восьмого калибра.

— Хорошо, — Адамс одобрительно кивнул и, повернувшись к стоящим за спиной гигантам, скомандовал. — В вертолет!

Построившись цепочкой, они побежали к геликоптеру и нырнули в пассажирское отделение. Майор заметил Хейза и Маклейна и поинтересовался:

— Кто эти двое?

— Агенты ФБР, Хейз и Маклейн.

— А с чего это фэбы интересуются делами министерства? Насколько я понял, нет ни одной улики, непосредственно указывающей на причастность Квейлана к катастрофе или попытке угона.

— Они подозревают, что один из людей нашей Службы Безопасности — осведомитель. Проще говоря, соучастник.

Адамс засмеялся.

— Чушь собачья! Не знаю, как проверяют кандидатов в Бюро, но Министерство копает до Адама.

— Я знаю, — согласился Райт. — Но их участие в деле санкционировано Департаментом Финансов. Так что…

— У вас есть схема полета «Боинга»?

— Да, я покажу вам ее в вертолете.

Райт и Адамс зашагали к «хьюи».

— Боюсь, что ночные поиски мало что дадут нам. К тому же, наверняка все замело бураном.

Они забрались в теплое нутро вертолета. Пилот пощелкал переключателями, тронул штурвал, и лопасти, набирая обороты, застрекотали быстрее и громче. «Хьюи» плавно оторвался от площадки и взмыл в ночное небо…

…Квейлан осветил фонарем склон, взрыхленную спинами полосу снега, уходящую в темноту. Затем поднял к глазам прибор ночного видения, брошенный Брайаном, и вновь внимательно осмотрелся, задержав взгляд на краю обрыва. Увидел ли он что-то особенное, Хел не понял. Да и никто не смог бы понять этого. Лицо Квейлана оставалось непроницаемо бесстрастным.

Луч фонаря пополз вверх, давая возможность всем присутствующим оценить следы схватки и самим представить ее в деталях, соответственно фантазии каждого. Следы крови, ошметки чего-то неровного — плоти? — на острых краях наста, взломанная ледяная корка, догоревший фальшфейер, увязшая в снегу стальная «кошка» Гейба.

Погасив фонарик, Квейлан пристально посмотрел на Хела. Было в этом взгляде что-то такое, отчего Хелу стало не по себе. Взгляд проникал в душу, перемалывал мысли, как невидимая мясорубка, выжимая правду. Чернота сузившихся зрачков казалась бездонной. Прошло несколько секунд, прежде чем Квейлан отвел взгляд. Хел почувствовал невероятное облегчение, будто разжали мощный капкан, сжимавший со страшной силой его голову.

— Да, путешествие нельзя назвать легким, — произнес он, просто потому, что было необходимо что-то сказать и окончательно стряхнуть гипнотическое оцепенение.

— Да пошел ты!!! — заорал вдруг Телмар. Лицо «футболиста» перекосило от бешенства, а руки судорожно стиснули автомат. — Понял, ублюдок?!! Пошел ты, и деньги, и пошли в задницу эти говенные горы!!!

Хел вдруг ощутил прилив безрассудной злости — последствие только что пережитого момента слабости.

— А ты как хотел, Телмар? — с ненавистью спросил он. — И деньги в карман положить, и остаться с целой задницей, а?

— Я сверну тебе шею, ублюдок, — прошипел «футболист», делая шаг вперед.

В ту же секунду за спиной у него вырос Кеннет. Молниеносным движением сдавив шею Телмара локтем, негр скрутил его, задрав голову так, что захрустели позвонки, и выдохнул в перекошенное лицо:

— Большая пасть заслуживает большой пули!

А еще секундой позже подоспевший Квейлан схватил обоих за плечи и отшвырнул друг от друга.

— Да не здесь драться надо! — рявкнул он и указал в сторону черных, спящих гор.. — Там! Там наш бой!

Кеннет, уже приготовившийся к драке, опустил руки и, презрительно усмехнувшись, начал подниматься по склону, туда, откуда они пришли десять минут назад. Телмар ненавидяще смотрел ему в спину.

— Найдите место, где мы сможем переночевать, — сказал Квейлан.

Он пошел вслед за Кеннетом, но остановился и повернулся к Хелу.

— Ты ведь знаешь такое, а, Такер? Я говорю о том самом месте, где Уокер разжился фальшфейером.

Главарь усмехнулся и продолжил подъем.

Такого Хел, конечно, не ожидал. «Черт побери, — подумал он, — этот ублюдок, похоже, может заметить утреннюю щетину на щеках комара. Что же делать? А что тут можно сделать? Ровным счетом ничего. Вздумай он соврать, и Кеннет с Телмаром растерзают его с той же легкостью, с которой только что едва не перегрызли глотки друг другу. Гейб… скорее всего, погиб

— нет, лучше, конечно, если жив — но это будет настоящее чудо и не стоит строить расчеты на иллюзиях. Поэтому сейчас самым правильным будет отвести их в «Приют». Даже если Гейб все-таки жив, он уже был там, а значит, можно не бояться застать в «Приюте» кого-нибудь».

Хел оглянулся и… наткнулся на насмешливый взгляд Кристель. Девушка словно ждала, что ответит он, как поведет себя в данной ситуации. Пистолет в ее руке твердо уставился ему в живот.

«Конечно, она спустит курок, не задумываясь, — решил Хел, — но не сейчас. Сейчас им нужен ночлег, огонь, тепло. И еда. Иначе они замерзнут к утру, а если и не замерзнут, то никогда не смогут выбраться. Стоп!

— сказал он себе. — Если ты умрешь, то бандиты просто вызовут по рации новых спасателей. Френка или Джесси. Тс не смогут не прийти, не отозваться на призыв о помощи. Они спасатели. Черт!»

Хел натянуто улыбнулся Кристель:

— Пошли. Это место называется «Приют странника». Оно совсем рядом. Полчаса, не больше.

Телмар посмотрел на него, затем на Кристель.

— Этот ублюдок лжет, — убежденно констатировал он. — Тут какой-то подвох.

— Думай, как хочешь, — пожал плечами Хел. — Я могу и не вести вас туда. Это ваша проблема.

— А почему ты сразу не сказал нам о нем? — угрюмо, с отчетливой нотой подозрительности спросил Тревис. — Я думаю, Телмар прав. Ты — лжец!

«Футболисту» хотелось заорать: «Заткнись, ты, полицейское дерьмо!», но он промолчал. Сейчас коп выдал здравую мысль. Надо же быть справедливым.

Хел опустил взгляд, тихо засмеялся и тотчас получил пистолетом под ребра.

— Заткнись, — зло процедила Кристель.

— Черт вас побери! Да вы же сами требовали: «Найди нам деньги! Найди нам деньги!»

— Ладно, — сказала девушка, — веди нас туда.

— Черт!!! — заорал Телмар. — Какого хрена ты здесь распоряжаешься, а?! Ты — одна из нас. Никто не давал тебе права приказывать, поняла? Мне наср…ь на твои дерьмовые указания!

Кристель резко развернулась на месте, одновременно вскидывая руку и взводя курок. «Футболист» так и застыл, поперхнувшись очередным словом. Тяжелый ствол «пустынного орла» коснулся его щеки чуть ниже правого глаза.

— Мне надоела твоя вонь, придурок, — с ледяным спокойствием сообщила девушка. — И ты воняешь дерьмом, и твои слова воняют дерьмом, и сам ты — дерьмо. Этот парень, — она кивком головы указала на Хела, не сводя взгляда с побелевшего лица Телмара, — будет делать то, что говорит Эрик. И того из вас, кто попробует вякнуть хоть слово против, я сама, лично, пристрелю. Ясно?

Квейлан был страшным человеком, они все знали об этом. И высказанная им угроза стоила ровно столько, на сколько тянула. Но угроза «бешеной сучки» Кристель произвела эффект куда более ошеломляющий. И уж не Телмару было сомневаться в том, что она сдержит слово. Никто из их компании, кроме него, да теперь уже мертвого Дерека, не видел ее в деле. Они не были свидетелями того, как эта хрупкая и, в общем-то, симпатичная девчонка спокойно, без эмоций на худощавом лице, выкалывала — лично! — глаза повстанцам в Сальвадоре, а в Камбодже легко и весело отрезала пленным языки и через пару секунд невозмутимо затягивала веревку на их шеях и выбивала оружейные ящики из-под ног.

«Бешеную сучку» Кристель боялись все. Телмар подозревал, что ее побаивался даже сам Квейлан, а уж людей более страшных, чем он, еще не видывал свет.

Поэтому сейчас, не говоря ни слова, он забросил автомат за спину, где уже висела винтовка, и быстро зашагал следом за Кеннетом. Ей-богу, рядом с ним ему было куда спокойнее и безопаснее.

Тревис интуитивно ощутил волну угрозы, исходящую от Кристель. Темную, кружащую голову. В этой женщине скопился какой-то невероятный потенциал хладнокровия, мощи и любви к убийству. И еще воли. Подчиняющей и гипнотизирующей, подобно той, которая жила в Квейлане, только гораздо более сильной.

Полицейский вдруг подумал, что она могла бы запросто править миром. Как Гитлер, только шире и успешнее. Люди падали бы к ее ногам в эйфории, умирали бы за нее с радостью, выкрикивая перед смертью одно-единственное слово — ее имя. «Кристель!»

А еще он подумал, что эта девчонка должна быть чертовски хороша в постели. Обворожительна, горяча и темпераментна. Тревис знал подобный тип людей. Под ледяной оболочкой в них скрывалось ревущее пламя.

Полицейский очнулся, когда ствол «пустынного орла» уставился ему в переносицу, и голос девушки безо всякого напряжения скомандовал:

— Тревис, пошел.

Он молча побрел за остальными, размышляя о том, что есть на небе кто-то — и спасибо ему — кто удержал его от попытки перестрелять всю эту банду. Кристель без труда пустила бы ему пулю между глаз. Абсолютно не прилагая усилий. Просто — бам! — и Тревис мертв. Его нет.

Хел вздохнул и пошел следом за ним, услышав за спиной ледяной шепот девушки:

— Иди вперед…

…В палатке уютно гудела горелка. Потрескивала на сковородке ветчина с картофельным пюре, и аромат стоял такой, что Ред недоумевал, почему все зверье гор Сан-Хуан и их окрестностей не собралось вокруг их палаточки и не воет на тысячу голосов, выпрашивая чего-нибудь поесть.

Он, вообще-то, не очень был доволен сегодняшним днем. Из-за бурана им так и не удалось «полетать», а ведь они ехали сюда именно за этим. И парашюты вон не расчехленные.

Хотя, собственно, Ред был рад уже тому, что попал сюда, в горы. Втянув полную грудь ветчинно-картофельного аромата, он улыбнулся. Черт возьми, ему нравились горы. Конечно, «полетать» здорово, но ведь они с Кевином жили ради самих поездок. Ред любил лезть вверх, карабкаться на скалы, когда сердце замирает и захватывает дух от головокружительной высоты. Нравилось разбивать палатку на самой круче, а вечером просто посидеть и посмотреть на закат. В горах это фантастическое зрелище. Порой он недоумевал, почему люди, обычные люди, не догадаются забраться на такой же пик и посмотреть на мир сверху, сквозь голубую дымку. И на звезды, удивительно низкие, чистые и потрясающе огромные. И на заходящее солнце. И на восходящее тоже. Сначала Ред думал: они просто не знают о том, что существует такая красота. Святая наивность. Его родители, серьезные, целенаправленные люди, точно знающие, чего хотят достичь в жизни, рассмеялись, когда их сын рассказал им о горах. То-то было веселье. Непередаваемое! А в конце концов ему посоветовали готовиться к колледжу, иначе, мол, придется всю жизнь мыть пол в какой-нибудь забегаловке типа «Макдональдса» или «Бургер Кинг» и навсегда забыть о горах. Ред не стал их переубеждать. Он просто любовался закатом без них. С Кевином. И нельзя сказать, что им стало от этого хуже. Иногда забредали Гейб с Джесси или Хел с Сарой. Потом Сара погибла. Как это произошло, не знал никто. Да, может быть, оно и к лучшему. Затем уехал Гейб, а вот теперь вернулся. Значит, на горизонте замаячили старые времена. Или новые, но чертовски похожие на старые, чудные и по-своему очень классные.

Однако Ред понимал: они повзрослеют, обзаведутся семьями, и горы, скорее всего, останутся лишь в их воспоминаниях, далекие и недоступные, как та река, в которую нельзя войти дважды. Частенько его посещало желание поговорить со спасателями и устроиться работать на станцию. Это был выход. Остаться здесь на всю жизнь. А если повезет, то и закончить жизнь тут же, в горах, глядя на туманную синеву у островерхих пиков, на «Одинокую мачту», на солнце, висящее над скалами и придающее соснам и елям удивительный изумрудный оттенок. Или на буран, беснующийся за окном. Разве люди внизу знают, что такое настоящий буран?! Это они думают, что знают, а, на самом деле, ни разу в жизни не видели его.

— Эй, ветчина сейчас пригорит, — оборвал размышления приятеля Кевин.

Ред быстро взглянул на друга, словно боясь, что тот мог услышать это. Самое сокровенное, тайное, в общем-то, не являющееся большим секретом от Кевина — тот и сам знал все это — но очень личное.

— Знаешь что, старик, — сказал он, накладывая в тарелки пюре с ветчиной и выключая горелку. — Ты когда в следующий раз перед поездкой в горы будешь

смотреть MTV, хоть изредка переключайся на канал погоды, ладно?

— То есть? — прищурился Кевин, хотя прекрасно понимал, о чем речь. Это ведь в его обязанности входило отслеживать сводки погоды перед очередным походом. — О чем ты говоришь?

Ред улыбнулся.

— Ты где хотел бы провести сегодняшний вечер? Здесь, или в дансинге, в Сиэтле?

Кевин смущенно хмыкнул, вздохнул и, набив рот картошкой, промычал:

— Это точно…

— То-очно, глупая голова, — прищурился Ред.

— Ты так сказал?

— Она сама об этом сказала.

Кевин несколько секунд непонимающе хлопал глазами, а затем расхохотался, едва не подавившись.

Ред довольно улыбнулся. Все было здорово. И жизнь, его жизнь, была прекрасна…

…Френк опустил вертолет на посадочную площадку у спасательной станции, выбрался из кабины и пошел — почти побежал — к дому. Его сжигала тревога. Размытая раньше, она обрела четкие очертания. Где-то совсем рядом, в горах, находились вооруженные люди, убийцы — свидетельство тому мертвый человек в самолете — и где-то здесь же были Хел, Гейб и Джесс.

Старик не представлял, с кем он имеет дело, сколько в горах бандитов и как хорошо они вооружены. Собственно, так он и сказал диспетчеру спасательной станции в Монтроз. Тот пообещал немедленно связаться с федеральными властями, поднять на ноги всю полицию штата и национальную гвардию, чтобы в кратчайшие сроки весь район был оцеплен. Хотя Френк понятия не имел, каким образом они будут проводить столь крупные розыскные мероприятия ночью, в темноте, да еще и в горах.

Ворвавшись в дом, он побежал в служебную комнату, открыл маленький стенной сейф и достал из него серебристый, никелированный «смит-вессон комбат магнум 357», поясную кобуру и коробку патронов.

Нацепив кобуру на ремень, Френк зарядил пистолет, пощелкал барабаном, пожалев, что давно не чистил его, однако, почувствовал себя немного спокойнее.

Вернувшись в диспетчерскую, старик щелкнул переключателем рации и проверил, не вызывают ли базу Хел или Джесси. Он не ожидал чуда, его и не произошло. Эфир был пуст. Ничего сверхнеобычного в этом не было. Если Джесси со своим переносным передатчиком отошла от станции больше, чем на три километра, приемник базы не смог бы уловить сигнал. У портативных раций ограниченный радиус действия, этим-то они и плохи. Правда, в обычных условиях группа не отдалялась слишком далеко, либо ее сопровождал геликоптер, на котором стоял более мощный передатчик.

На панели приемника замигала красная сигнальная лампа вызова, и надтреснутый, с хрипотцой голос произнес:

— «Спасатель-база», я — «Спаса+ель-центр». Ответьте.

Френк схватил микрофон:

— «Центр», я — «База», вас слышу.

— Привет, Френк. Как дела? Хел и Гейб не объявились?

— Нет, Эл, — старик покачал головой, будто собеседник мог его видеть. — А как у тебя? Ты связался с властями?

— Да, я сообщил в полицию штата, Денверское отделение ФБР. Те связались с Вашингтоном и выяснилась любопытная штука. Министерство Финансов перевозило самолетом большие деньги, как раз сегодня. "Самолет исчез. Понимаешь, к чему веду?

— Это их самолет? Тот самый? Но в нем нет денег!

— Правильно. Они подозревают ограбление.

— Вон как.

— Да. Так что готовься. Скоро у тебя будет шумно.

— Полиция?

— И не только. Люди из национальной гвардии, добровольной дружины, армия, возможно, УНБ[10]. Ты себе представить не можешь, какой улей ты разворошил, и все вокруг этого дела. Сообщили даже, что сюда прибудет целая команда десантников или что-то в этом духе. Ребята из Сил Быстрого Реагирования.

— О, господи. А танков не будет? — невесело пошутил Френк, скорее, в силу привычки, чем по настроению.

— Я удивлюсь, если они не подгонят «Нью-Джерси»[11] по Колорадо. А заодно, и войска ООН. Вот такие новости для тебя, старина.

— О’кей, Эл. Если не возражаешь, я отключусь. Может быть, Джесси или кто-нибудь из ребят выйдут на связь.

— Хорошо, Френк. Если будет что-нибудь новенькое, сообщи мне.

— О’кей. До связи, Эл.

— До связи, Френк. И удачи тебе.

— Спасибо.

Диспетчер спасательного центра в Монтрозе отключился. Френк пощелкал тумблером частот, поймал переговоры двух полицейских машин их дорожного патруля, но слушать не стал. Ни Гейба, ни Хела, ни Джесси. Словно сквозь землю провалились. Повесив микрофон на рычаг, он направился к двери, намереваясь совершить еще один облет территории, остановился, вспомнив слова Эла, и вернулся в комнату. «Скоро здесь будет шумно». Черт побери. Теперь ему нужно сидеть на станции и ждать. Полицию, армию и еще Бог знает кого. Они соберутся, заполонят тут все, ни один из них не знает гор, ничего не понимает в этом, но вести себя они будут так, словно родились и прожили всю жизнь среди скал и пиков. О, господи. Ну, ладно, по крайней мере, он будет не один. Тут окажутся вооруженные люди. Вместе они смогут что-то предпринять…

Френк сел на высокий деревянный стул, вздохнул и принялся обдумывать создавшуюся ситуацию, прикидывая, какую пользу можно из нее выжать…

…Квейлан осмотрел первый этаж домика, обратив особое внимание на перевернутое снаряжение, стоящие неровно банки с консервами, подошел к лестнице, ведущей на второй этаж, прислушался и спокойно бросил через плечо:

— Он был здесь.

Лицо его не выражало никаких эмоций, и никто не смог понять, как следует относиться к данному факту. Реакция остальных бандитов была соответствующей. Кеннет пробормотал:

— Ублюдок.

Тревис скривился. Телмар пожал плечами. Кристель кивнула, соглашаясь. Хел усмехнулся, но тычок пистолета в ребра напомнил ему, что здесь никого не интересует его мнение.

— Давай, шевелись, — скомандовала девушка.

Он, не торопясь, вошел в дом и остановился посреди комнаты, не зная, что же делать дальше. Садиться ему не предлагали, а стоять истуканом было довольно глупо да и унизительно,

Кристель убрала «пустынного орла» в наплечную кобуру и сразу же, будто забыв о пленнике, направилась к камину, в котором Телмар разводил огонь.

Сухие поленья вспыхнули, выбросив вверх искры и облако серовато-мутного дыма. Рыже-красные блики запрыгали по стенам, осветив «Приют», сразу сделав его уютней и домашней. Только углы остались темными, таинственными, скрытными.

— Так, так, так, — продолжал Квейлан, — наверное, твой друг разжился снаряжением, оборудованием, а возможно, и оружием, а, Такер?

Хел повернулся и напористо ответил:

— Я к нему отношусь так же, как и к вам! Он мне не друг.

— Понимаю, понимаю, — улыбнулся Квейлан, присаживаясь. — Похвальная попытка, но это мы уже слышали. Хотя учтем при окончательном распределении гонораров. Все должны получить по заслугам. Верно, Тревис?

— Верно, Эрик Квейлан, — с трудом сдерживая злобу, ответил тот.

— Все время он обижается, — пожаловался Квейлан Хелу. Сделано это было очень непосредственно, с каким-то даже недоумением. — М-да. Тут ничего не поделаешь. Характер. Ну, ладно. Так что насчет оружия, Такер?

— Здесь не держат оружия, — ответил тот.

— Ты в этом уверен?

— Если не веришь, сходи узнай у нашего диспетчера.

Квейлан вновь уставился на Хела своим гипнотическим взглядом.

— Ты ведь хорошо знаешь Уокера, а?

— Нет. Он тут работает всего месяц.

— Допустим, допустим. Сколько человек вообще дежурит на станции?

— Обычно трое. Двое спасателей и диспетчер смены.

— Через какое время вы должны выходить на связь?

— В случае обычного обхода, раз в два часа.

— А на вызове?

— На вызове через сорок пять минут. Пятнадцать минут — контрольное время.

— Всего, значит, час?

— Да.

Хел пытался ориентироваться в течении разговора. Он заранее решил, что отвечать правдиво станет только на те вопросы, которые легко проверить. Однако сейчас понимал, что ложь не несет ему пользы. Квейлана интересует что-то другое. Не просто, сколько человек дежурит на станции, а какая-то информация, содержащаяся во втором слое ответов.

— Когда происходит смена дежурных?

— Утром. В десять.

— Спасатели живут где-то рядом?

— В основном в поселке. Примерно в получасе отсюда.

— Ага. Ты умеешь водить вертолет?

— Нет.

— Лжешь.

Хел пожал плечами:

— Верить или нет, твое дело.

— Правильно, — Квейлан кивнул. — Ладно, нам надо отдохнуть. Мы продолжим поиски завтра утром. Выходим в шесть. Ты, Такер, спишь здесь. Все остальные — тоже. И, Такер, — он улыбнулся доброжелательно, — не советую пытаться бежать.

— Знаю, — буркнул Хел, стаскивая куртку и бросая ее в угол…

…Гейб швырнул в костер пачку банкнот, посмотрел, как пламя лениво лизнуло их раз, другой, вздохнул и сообщил лежащей рядом Джесси:

— Чтобы отапливать это жилье, нужно целое состояние.

— Оно у нас есть, — произнесла девушка. Несколько секунд она молчала, а затем добавила: — Не самая лучшая шутка.

— Наверное, — согласился Гейб и предложил: — Давай-ка попробуем поспать.

Джесси не ответила.

Купюры желтели, потом становились коричневыми и вспыхивали с тихим фыркающим звуком. Сгорая, они чернели, а на пепле оставался рисунок. Если внимательно вглядываться, то можно было рассмотреть лицо президента, номер и даже подписи Министра Финансов и Казначея Соединенных Штатов. Огонь весело сжирал их, постепенно, один лист за другим, подбираясь к нутру бандерольки. По шахте плыл сизый дым и запах сгоревшей краски, бумаги и еще чего-то странного, незнакомого. Деревянные подпорки, удерживающие свод шахты, прогнутые сыростью — но едва-едва, почти незаметно — застыв, словно почетный караул, тоже пялились на костер глазницами-сучками. Пятнышки зеленоватой плесени придавали им весьма колоритный вид.

Слабый поток воздуха уносил дым в глубину шахты, и, благодаря этому, люди чувствовали себя вполне сносно и не боялись задохнуться во сне. Ветер гудел в искусственном тоннеле ровно, басовито, убаюкивая. Гейбу даже казалось, что он различает шепот еловых ветвей, мирный и спокойный, и потрескивание крепчающего под натиском мороза наста. «К утру получится толстая-толстая корка», — подумал Гейб и вдруг вспомнил вафельный торт, который Джесси испекла на его тридцатидвухлетие. Вкусный, с шоколадной пастой, сливками и джемом. Как раз такой, какой он любил. Точь-в-точь, как пекла мама. Господи, это было-то всего год назад. Даже меньше. Эти воспоминания потянули за собой другие.

…Он, тощий, сутулый коротышка в очках, в старых отутюженных штанишках и белой чистенькой тенниске, шагает в городскую библиотеку. День солнечный, теплый, тополя шепчут ему вслед что-то приятное и по-летнему доброе. Гейбу спокойно и кажется, что ничего лучше этого дня еще не было в его жизни. Это, конечно, детский максимализм. Завтрашний день всегда кажется лучше вчерашнего. Но сейчас, сейчас он понимает, что подразумевают под словом “счастье”. Впереди длинная безоблачная жизнь, полная заветных и, несомненно, исполняемых желаний. Гейб даже знает, кем станет, когда вырастет: Великим Шахматистом. На него будет смотреть весь мир, а мистер Фишер сам пожмет ему руку.

Это ничего, что он такой худой, с впалой грудью, а непокорные волосы беспокоят его лишь потому, что плохо смотрятся на фотографиях. Как и цыплячья шея, чересчур острые локти и выпирающие коленки.

Счастливый и беззаботный, Гейб сворачивает с Кем-плтон на Ромеро-стрит, где и стоит — всего-то в четырех блоках — старинное каменное здание городской библиотеки. До него рукой подать, пять минут, да и то если не очень торопиться, глазеть по сторонам да хрустеть клубничным мороженым, которое он намеревается купить у седоусого, почти совсем лысого, симпатичного старика-грека с трудновыговариваемым именем Ваэнделенис, и напрочь — это уж точно — невыговариваемой фамилией, заканчивающейся на “пос”. Тот стоит со своей белой тележкой под пестрым тентом, сам в белом фартуке, спускающемся почти до земли, и, улыбаясь, посматривает по сторонам. Он похож на ярмарочного балаганщика. И Гейб уже улыбается ему в ответ и нащупывает в кармане заветный никель, но в эту секунду его догоняет крик: “Эй, смотрите-ка, кто идет! Четырехглазая бацилла!”

Гейб прибавляет шаг. Если успеть дойти до мороженщика, то, возможно, эти уберутся, и все обойдется. Он потопает в библиотеку, а они куда-то по своим делам. “Доставать” кого-нибудь еще.

Очень хочется, чтобы старик Ваэнделенис что-то сказал, вступился за него, но подслеповатый грек продолжает, щурясь, улыбаться. Он, похоже, пока не понимает, в чем дело.

— Эй, бацилла очкастая, оглох что ли, мать твою?!

Гейб оборачивается, поплотнее прижимая к себе книгу, “Теорию шахматной игры” — толстый талмуд — загораживаясь им, будто щитом.

А они подкатывают на своих велосипедах, не спеша, с презрительно-издевательскими ухмылками, которые Гейб так ненавидит. И вовсе не потому, что так ухмыляются эти ребята, а потому, что эти ухмылки предназначались ему. Потому, что он слабый, сутулый, очкастый. Вот с Тедди Хоскинсом, нападающим школьной футбольной команды, они разговаривают совсем по-другому, заискивающе-уважительно. А с ним — так, и никак иначе.

Их четверо. Высокий красавчик Эдди Белью с прической под Элвиса и отличной фигурой — на спортивных состязаниях все девчонки восторженно замирают, глядя на него. Уэлч Крайон — этот пониже, да и физиономией не вышел, к тому же руки у него в красноватых цыпках. Как говорил один парень в их классе: “На таких девчонки не падают.” Само это выражение вгоняло застенчивого Гейба в краску, но, по сути, он был согласен с утверждением. Да, наверное, действительно не падают. Уэлчу лучше знать.

Третий, тощий, не лучше Гейба, но головы на три выше, сопливистый, угрястый мальчишка дураковатого вида, с вечно вытаращенными глазами и приоткрытым губастым ртом, в котором видны испорченные, гниющие зубы, по имени Томас Ленсуорд. Отец его, крепко пьющий механик на небольшой автостанции, что на Драйв-энд-Роуд, мало занимался сыном. Тот вечно ходил в одних и тех же мятых, засаленных джинсах, да и вообще весь он был засаленный и грязный. Мама говорила, что и отец, и сын Ленсуорды, в общем-то, глубоко несчастные люди. Однако Гейб что-то этого не замечал. Как, похоже, и Томас. Он, напротив, казался счастливым. Но самый последний болван в городе понимал: Белью держит Ленсуорда исключительно ради самоутверждения. И только. Никакой особой нужды в этом нет.

Четвертый — низкий, тучный толстяк, похожий на турнепс, с жидкими, ломкими волосами, больше смахивающими на цыплячий пух. Его называли просто Ренди. Фамилии Гейб не знал, да, собственно, ему это было и ни к чему. Не интересовала его фамилия.

Четверо окружили очкарика полукольцом, похихикивая, предвкушая отличную забаву. Эдди лениво грыз зубочистку, движением губ отправляя ее из одного угла рта в другой.

— Так, так, так, — лениво протянул он, на манер ковбоя с Крайнего Запада. — Кого я вижу. Четырехглазый. Ты куда топаешь, бой?

Гейб сглотнул. Ему захотелось жалобно пролепетать что-нибудь, вроде: “В библиотеку” и “Пропустите меня, ребята, что я вам сделал”, но он взял себя в руки и довольно твердо, насколько это вообще было возможно, ответил:

— А тебе какое дело?

— Хм, — Эдди сплюнул расщепленную зубочистку под ноги, растер ее об асфальт острым мыском нарочито-грубоватого ковбойского сапога, а затем улыбнулся. — Что-то ты стал много разговаривать, бацилла, — голос у него вкрадчивый, тихий. — А?

Гейб обернулся. Мороженщик продолжал щуриться, прикрыв ладонью глаза, и смотреть в их сторону.

— Сколько всегда.

— Да нет, ты ошибаешься, четырехглазый. Много. Даже слишком. Верно, ребята?

Стоящие рядом мальчишки тут же закивали с готовностью. Все, что бы сейчас ни сказал Эдди, они подтвердили бы не задумываясь.

— Вот видишь, — вновь обратился к Гейбу Белью. — Кстати, я ведь предупреждал тебя, Бацилла, чтобы духу твоего не было в нашем квартале. Разве нет?

— А ты что, купил его? — спросил Гейб, чувствуя непреодолимое желание повернуться и броситься наутек, вопя во все горло.

— Конечно, — смотрел ему в глаза немигающим взглядом тот. — И ты должен заплатить ренту за проход через нашу территорию. Иначе… — он закатил глаза. — Выбирай сам, бой.

— У меня нет денег, — ответил Гейб, сжимая в потном кулаке никель.

— Ну, тогда твои дела — полное дерьмо, — ухмыльнулся Эдди. — Боюсь, что с нашей стороны было бы слишком расточительно пропускать бесплатно разных гов…в вроде тебя, Бацилла. Правильно, Том?

Томас придурковато гыкнул, кивнул и растянул толстые губы в гнилозубой ухмылке.

— А-ага, — он был еще и заикой. — Т-т-т…

— Точно, — договорил за него Уэлч.

— А-ага.

— Уматывай домой, дохляк, — победно осклабился Эдди. — И благодари Бога за то, что я сегодня отпускаю тебя живым, усек?

Гейб знал: стоит ему побежать — в библиотеку, домой ли — и вся эта велокомпания погонит его пинками, свистом, тычками в спину. Хотя, конечно, обойдется без драки, но… Он тоскливо огляделся. Никого. Не считая, конечно, старого грека. Черт бы побрал эти послеобеденные часы. Вздохнув, Гейб открыл рот, собираясь сказать: “Хорошо, конечно, ребята”, однако вместо этого, совершенно неожиданно даже для самого себя, не говоря уж об этих четверых, вдруг выпалил:

— Я пойду в библиотеку, Эдвард. А ты можешь уматывать, куда тебе хочется.

— Ну что ж, — спокойно пожал плечами Эдди, — придется тебе объяснить, ублюдок, что такое частная собственность.

Именно спокойствие, а вовсе не сила пугало Гейба больше всего. Драки он, конечно же, боялся. Еще бы не бояться, когда тебе одиннадцать, а против тебя четверо четырнадцати-пятнадцатилетних подростков.

— Эй, Бацилла, — вдруг окликнул его Уэлч, стоящий крайним справа.

Гейб повернулся, готовясь дать отпор, но в ту же секунду Эдди, почти не размахиваясь — а потому вдвойне неожиданно — ударил его в лицо. Он упал на нагретый солнцем асфальт. Книга вылетела из рук, очки тоже оказались на земле, совсем рядом с лицом. Скошенный вперед каблук ковбойских сапог раздавил хрустнувшие линзы и, должно быть, для верности, покрутился на них, растирая в мелкое матовое крошево. В это же время Уэлч и толстяк Ренди добросовестно, с придыханием, били Гейба ногами, особенно стараясь попасть в живот. Томас же Ленсуорд, гогоча, с икающими всхлипами, вырывал страницы из “Теории шахматной игры” и подбрасывал их вверх. Они, как подраненные птицы, кружась и качаясь, падали на проезжую часть, и подхватываемые ленивым ветерком, шелестя, уплывали по Ромеро-стрит.

В тот раз его все же спас мороженщик и подоспевший полицейский. Честно говоря, если бы не они, Гейбу пришлось бы очень туго, и неизвестно, чем бы закончилось обвинение.

Патрульный Чак Несбит помог ему подняться, а стоящий рядом грек, запыхавшийся и потный — шутка ли, пробежал почти квартал — сказал громко, с невероятнейшим греческим акцентом:

— Не надо плакать, — Гейб-то, собственно, и не плакал, но мороженщик, видимо, считал, что если бьют, то обязательно и плачут. — Вырастешь большой и накачаешь мускулы, сам будешь их лупить, — он покрутил в воздухе крепкими, большими, поросшими седым волосом кулаками. — Бум! Тогда они будут плакать, а?

Гейб ничего не ответил, но про себя решил, что станет делать гимнастику, но бить — никогда. Никогда и никто не сможет сказать, что он, Гейб, кого ударил. Особенно слабого.

Потом, с возрастом, приходило понимание простого факта: жизнь неоднозначна. Бывают случаи, когда нельзя не бить. Как сейчас.

Огонь почти погас. Темная горка пепла мерцала рыжими искрами. Они двигались и, если не вглядываться внимательно, создавалось ощущение, что черное пятно костровища — это ночной город с мчащимися по нему автомобилями и огнями реклам. Гейб закрыл глаза, слушая неспокойное дыхание Джесси, отвлекаяь от мыслей о прошлом, настраиваясь на сон.

Уже погружаясь в забытье, он услышал где-то неподалеку рокот вертолетных винтов, но проснуться не смог — не осталось сил. А может, это и было начало сна…

…Квейлан проснулся. Пламя в камине еще плясало, но лениво, нехотя. От него по потолку и стенам плавали размытые желтоватые пятна, однако ощущения уюта все равно не возникало и, более того, дом казался ему даже неприятным. Ветер тонко стонал в щелях дверной створки, едва прикрывающей проем. В комнате было холодно. Камин не мог обогреть ее из-за выбитой двери.

Квейлан продолжал лежать, не шевелясь. Он вообще привык спать так, лежа на спине, абсолютно неподвижно, чутко, как зверь, прислушиваясь даже во сне.

Он слышал, как сопел Тревис, как перевернулся с боку на бок Кеннет, как Телмар бормотал что-то неразборчиво, но довольно громко, и как глубоко и спокойно дышала под боком Кристель. Не слышал лишь Такера. Тот либо спал, не дыша, либо умер, либо не спал вообще. Скорее всего, третье. Не спал и наверняка готовился дать деру, как только все уснут достаточно крепко.

«Ну уж нет, Такер, — сказал он про себя. — Даже и не думай».

Нащупав под ладонью рукоять пистолета — в гостинице, в квартире или где-то еще «пустынный орел» лежал бы под подушкой, здесь же — возле бедра — Квейлан сжал ее и сдвинул предохранитель. Собственно, он не хотел убивать Такера. Тот даже ему нравился, но личное не должно мешать делу, и если спасатель попробовал бы вырваться, то получил бы пулю в плечо. А при второй попытке — в голову. Стрелять Квейлан умел очень хорошо. Профессионально. В темноте, на звук — девяносто семь из ста. А вообще-то, жаль, конечно. Такер мог бы стать хорошим партнером, это он понял сразу. Даже больше — отличным. В нем чувствовался стержень, которого не было ни в Кеннете, ни в Телмаре, ни в Тревисе. В Кристель был, но слишком уж твердый. Она надежна, исполнительна, у нее железные нервы и воля, однако пугает чем-то. Пугает, да еще как. Кошка. Никогда нельзя понять, что у этой девчонки на уме. Ей бы в покер играть.

Квейлан шумно вздохнул, нарочно, давая понять, что не спит. Нет, ему определенно не хотелось стрелять. Жаль, что Такер не на их стороне. Жаль. И не будет, что тоже понятно.

Надо отвлечься, решил он. Например, подумать о том, как обезопасить себя от Тревиса. У него что-то дурное на уме, слепой увидит. Скорее всего, намеревается перестрелять всех, как только найдет деньги. Дурак. Не понимает, что ему не выбраться в одиночку. Наверняка администрация «Эр Трак» уже предпринимает какие-то меры по розыску самолета, как и Министерство Финансов, а значит, максимум к утру в предполагаемый район катастрофы будут стянуты силы полиции и, как минимум, УНБ. Соответственно, вертолеты, машины, поисковые группы в горах. Господи, сколько народу, сколько народу. Все дороги перекроют, на тропах, вероятнее всего, расставят посты, лишив их возможности сделать даже шаг без того, чтобы не быть обнаруженными. Хотя… ночью полиции не удастся найти обломки «боинга», да и невдомек этим ребятам, что чемоданы пока валяются в снегу. Федералы решат, что мы движемся на запад, стараясь побыстрее покинуть место катастрофы. По логике это вполне оправданно. Основные силы полиции попытаются контролировать одновременно три направления — Монтроз, Дуранго и Кортез. Плюс к этому им придется перекрыть дороги на Крид — а их только основных четыре, да побочных до черта — а также проводить поисковые мероприятия, по крайней мере, на участке в сотню квадратных километров. Уйма народу. Значит, пока они поймут, что похитители до сих пор в горах, пройдет часов пять-шесть, да собрать всех поисковиков — еще часа полтора-два. Оцепить участок… м-м-м… ну, скажем, в двадцать километров — полтора-два часа. Далее кольцо начнет сжиматься — часа три. Итого: часов двенадцать у них в запасе. Максимум к четырем вечера они должны убраться отсюда. И только по воздуху. Придется захватить вертолет. Разумеется, полицейский патруль будет и на станции, и это риск, и риск большой, но иного пути все равно нет.

Ну, ладно. Однако приятно осознавать, что в твоих силах заварить такую кашу. И такое количество людей стягивают тоже из-за тебя — даже деньги для них встанут на один уровень с его именем — и газеты выйдут завтра с огромными красно-кричащими заголовками: «Бывший разведчик ЦРУ похищает сто миллионов долларов!» А газетки будут, будут. Репортеры — народ пронырливый. И «Эр Трак» раскопают, и какую-нибудь из старых фотографий подберут, благо, их в избытке в любом архиве. Далеко даже ходить не придется. Библиотека Конгресса США с ее многолетними подшивками газет — ярчайший тому пример.

Он потянулся — оставив пистолет, но не сводя глаз с темного пятна — фигуры Такера — зевнул и натянул одеяло повыше, до подбородка.

Собственно, пока серьезного повода для волнений и не было. Небольшое отступление от плана, не более. Если только не помешает дурак Тревис — это можно пресечь — или Уокер. М-да, Уокер. Вот небольшая проблема. Как заусенец на пальце. Пустяк, а больно. А то, что Уокер жив, Квейлан знал наверняка.

— Такер, — позвал он тихо, с удовлетворением отмстив, что и сап Кеннета, и бормотание Телмара моментально смолкли. — Такер! — он знал, что спасатель слышит его. — Как ты думаешь, Такер, кому принадлежали вторые следы и где сейчас Уокер, а?

Хел не ответил, хотя и знал ответ, по крайней мере, на первый вопрос.

Квейлан молча улыбнулся каким-то своим мыслям, закрыл глаза и уже через мгновение спал. Беззвучно и настороженно, готовый в любую секунду вскочить и стрелять, стрелять…

Как, впрочем, и всегда…

…Райт не представлял, как эти парни будут высаживаться, ночью, когда земля являет собой лишь некое размытое пятно. Да к тому же еще и не просто земля, а горы.

Никто не посмел бы обвинить его в трусости, однако при одной только мысли о подобном спуске он чувствовал дрожь и холодок в животе.

Тем не менее, ни один из поисковиков не проявлял и тени волнения. Кто-то из них даже дремал. Хейз изучал карту, Маклейн сидел просто так, разглядывая в иллюминатор черноту за стеклом.

Весь полет занял почти четыре часа. Они садились на дозаправку на специальном маленьком аэродроме, расположенном в десяти километрах к юго-востоку от Ганнисона. Райт немного размял кости. Полеты, вроде этого, его здорово утомляли, чего нельзя было сказать об остальных. Из всей поисковой группы ни один так и не вышел покурить и потоптать бутсами бетон посадочной площадки.

Пилот, невозмутимый молодой парень, не разговаривал, штурвал держал чуть расслабленно и — на вкус Райта — чересчур увлекался слишком резкими снижениями и подъемами. Только иногда он открывал рот и произносил что-нибудь малоприятное, типа: «Ну-ка, держитесь, сейчас маленько потрясет». Довольно скоро негр понял: «маленько потрясет» в понятии пилота — это когда лязгают зубы, глаза вылезают из орбит, голова болтается с частотой жала пневматического молотка, ты белеешь, вцепляешься в кресло и благодаришь всех святых, что не успел сегодня поужинать. «Наверное “сильно трясет” — это когда отваливаются уши и нос», — подумал Райт.

«Хьюи» резко провалился вниз и перед ветровым стеклом возникла белая стена. Через долю секунды начальник службы безопасности сообразил: скала. Вертолет падает. Он покосился на пилота, борясь с сумасшедшим желанием кинуться на того, вцепиться в штурвал и рвануть на себя. Слабость, конечно, но оправданная. Геликоптер выровнялся лишь у самой земли, задрожал мелко и успокоился, замерев почти неподвижно.

— Мы на месте, — объявил пилот, поворачиваясь к грузовому отсеку.

Адамс кивнул серьезно и скомандовал:

— Приготовиться к высадке. Хедли и Пот остаются поддерживать связь. Остальные — пошли!

С тяжелым металлическим лязгом створка откатилась в сторону. Хейз оторвался от карты и с любопытством посмотрел на десантников. Те, спокойные, невозмутимые, защелкивали карабины десантных тросов на специальном стальном кольце, вделанном в пол чуть правее дверного проема.

Один за другим они выскальзывали в темноту. Райт посмотрел в боковой иллюминатор, но не сумел различить их фигурки на фоне туманно-белого снега.

— Далеко отсюда до места катастрофы? — спросил он пилота.

Тот пожал плечами:

— Километров пятнадцать. Может быть, семнадцать, не больше.

— Они не успеют попасть туда к утру.

Пилот снова дернул плечами, словно говоря: «Это их проблема».

— Вам не о чем волноваться, — вступил в разговор Адамс. — Во время учебных операций им приходилось преодолевать и гораздо большие расстояния.

— Да, но они, наверное, не искали занесенный бураном самолет, верно? — повернулся к нему Райт.

— Нет, конечно. Но я уверен, эти парни не пропустят «боинг», даже если его завалило на полметра, — улыбнулся Адамс. — Доверьтесь им.

— А мне ничего другого и не остается, — вздохнул негр…

Первым прибыл комиссар департамента полиции штата из Денвера. Его сопровождали еще какие-то трое, все чином не ниже офицера. Затем заявились четверо в штатском, отрекомендовавшиеся представителями УНБ — Эл оказался совершенно прав — потом целый выводок военных. Наконец, шестеро на военном вертолете — трое из поисковой группы, двое чистых фэбов, сразу же принявшиеся о чем-то шептаться с УНБэшниками, и пожилой крепкий негр — представитель службы безопасности Министерства Финансов. Для сравнительно небольшой станции более чем достаточно. Толкотня была, как в дни дешевой рождественской распродажи. Каждый из них считал своим долгом потрясти Френку руку, удивляясь, кстати, неожиданно сильному пожатию старика, отрекомендоваться коротко — звание, имя, фамилия, должность, ведомство, и, протопав в диспетчерскую, закурить. Из всех Френку удалось запомнить только Райта, да и то лишь потому, что негр повторил имя дважды. Единственное, что было полезного в этих людях, так это мощный передатчик, который установили поисковики. С небольшой серебристой тарелкой спутниковой антенны.

Табачный дым поплыл по комнатам — Френк терпеть его не мог — бормотание почти двух десятков мужчин повисло в диспетчерской тяжелым фоном. Полицейский комиссар, водя холеным ногтем по карте, объяснял остальным, как и где полиция уже перекрыла дороги и где перекроет в ближайшие час-полтора. «Нет, конечно, им не выбраться! Это исключено!» Военные созерцали красные крестики, усердно рисуемые комиссаром, и поощрительно кивали, объясняя, в свою очередь, каким образом войска прочешут местность. «Сейчас, ночью, дело, разумеется, движется медленно. Но с наступлением утра…»

Они говорили и говорили, а Френк слушал устало, щурясь от едкого, щиплющего глаза дыма, и с вялым изумлением пытался понять: действительно ли. эти люди так самонадеянны или они просто бравируют перед представителями конкурирующих ведомств, которые — как всем известно — не слишком-то любят.

Подперев подбородок ладонью, старик думал. Если у бандитов хватило ума и смелости захватить самолет да еще и скрыться с деньгами, значит, должно хватить и на то, чтобы придумать, как обвести вокруг пальца этих шаблонных «оловянных солдатиков».

Кого и где они собрались ловить? Бандитов в горах? Ерунда. Ерунда. И еще раз ерунда. Полиция, солдаты — тоже ерунда. Ничего они не смогут, ничего не сделают. В горах можно спрятаться так, что никто и никогда не отыщет. Кроме очень хорошего специалиста-спасателя, да и то, если он знает участок поиска вплоть до мельчайшей расщелины. Но таких здесь нет. Кроме него. Хел, Гейб и Джесси неизвестно, живы ли, а значит, ему, Френку, все и делать. Полиция и армия — это, конечно, хорошо, но не в данном конкретном случае.

Не обращая внимания на сгрудившихся у стола людей, старик подошел к передатчику, пощелкал переключателем частот, громко и отчетливо назвал позывные в слабой надежде, что кто-то из спасателей откликнется, и подождал пару минут, с удовольствием отмстив возникшую за спиной недоуменную тишину. Френк почти физически ощущал их взгляды и улыбался. Динамик потрескивал, шипел, но человеческих голосов в нем не было. На других частотах — сколько угодно, Старик даже поймал переговоры диспетчерской службы с тремя или четырьмя вертолетами, обследующими предгорье Сан-Хуан милях в шестидесяти западнее Дуранго.

«Черт побери, скоро в этих горах будет больше народу, чем на пляжах Флориды в курортный сезон», — пробормотал старик себе под нос.

Не получив ответа на свой запрос, он положил микрофон, демонстративно, не спеша, взял меховую куртку, проверил пистолет и пошел к выходу.

Головы военных поворачивались следом, как датчики слежения за целью.

Когда Френк уже взялся за дверную ручку, за спиной раздался удивленный голос:

— Мистер Уэллоу, вы куда-то собрались?

Старик обернулся. Они все молчали и смотрели, в упор, не мигая, ожидая ответа.

И Френк ответил:

— Надо же, как вы догадливы.

Судя по тому, как зарделся комиссар, именно он и задал вопрос. Лица стоящих рядом полицейских чинов вытянулись удивленно. Но, наряду с этим, старик увидел и улыбку. Одну, правда, но и то ничего. Эта улыбка принадлежала негру. Райту.

— Я запрещаю вам делать это, — сухо сообщил комиссар.

— Да ну? — «удивился» Френк. — На каком же основании?

— На том, что вы можете сорвать нам всю операцию.

— Неужели? Вы думаете, мне одному будет по силам то, что вы не можете сделать все вместе? Вы мне льстите.

— Черт побери, — комиссар побледнел и, указав пальцем на Френка, добавил. — Так или иначе, но я запрещаю вам покидать станцию!

— Вы запрещаете мне, старшему смены, покидать станцию?

— Совершенно верно, — подтвердил полицейский.

— Хм. В таком случае, мне придется кое-что объяснить вам. Здесь не Денвер, а я не ваш подчиненный. В данный момент и вы, комиссар, и все присутствующие находитесь на горной спасательной станции, и я, старший смены, сам принимаю решения, что и как нужно делать, когда речь заходит о людях и их безопасности. Мне совершенно наплевать, комиссар, что вы ищете и кого ловите. Более того, мне также наплевать и на вас лично. Вы не можете запрещать или разрешать мне что-либо здесь, — морщины на лице старика обозначились отчетливей и резче. — Я знаю, что сейчас где-то в горах трос спасателей, и я намерен найти их. Вот так.

— Дьявол! — гаркнул полицейский и повернулся к человеку в штатском. — Объясните этому идиоту, что здесь происходит, черт возьми!

Штатский вздохнул и сделал шаг вперед.

— Мистер Уэллоу, к сожалению, господин комиссар абсолютно прав. Вам нельзя покидать станцию. Я, как представитель УНБ, запрещаю вам делать это.

— Ладно, — Френк сунул руки в карманы куртки и кивнул. — Я не буду покидать станцию, не сделаю ни единого шага и даже не шевельну пальцем…

— Вот и отлично, — немного успокоился полицейский.

— … но только после того, — продолжил Френк, — как вы предъявите ордер на мой арест. Он есть у вас, комиссар, а? — старик насмешливо посмотрел на полицейского. Тот молчал. — А у вас? — агент безопасности пожал плечами. — Может быть, у кого-нибудь из вас, господа? — он обвел взглядом остальных. Никто не ответил. — Нет? Ну, тогда всего наилучшего…

ГЛАВА ПЯТАЯ

Гейб проснулся от рокота вертолетных винтов. Геликоптер не просто шумел, а ревел, и настолько громко, что в шахте дрожали опорные балки. Скала вибрировала, отзываясь на этот грохот. Всего пара секунд понадобилась Гейбу, чтобы вскочить на ноги. А еще через секунду он уже карабкался вверх, по шаткой, покрытой мхом лестнице, оставленной тут давным-давно рабочими, и с отчаянием слушал быстро удаляющийся шум двигателя.

Выскочив на поверхность, Гейб увидел в небе красное Пятно спасательного «джет рейнджера».

— Френк! ФреееееееееенкП!!! — заорал он.

Эхо радостно подхватило: «Э-э-э-э-э-э…»

Вертолет еще несколько секунд маячил на фоне кристальной голубизны, а затем растаял, будто был лишь частью так внезапно оборвавшегося сна…

… Парой минут позже проснулся Квейлан, улыбнулся, ощутив в ладони ребристую рукоять «пустынного орла», и потянулся, громко, но по-своему даже грациозно.

Кристель уже поднялась. Она сидела у окна, положив пистолет на туго обтянутые защитными штанами колени, и смотрела на улицу. Молча, совершенно неподвижно. Тревис и Телмар еще сопели, Кеннет лежал на боку, подсунув под щеку кулак, но не спал — дыхание его было дыханием бодрствующего, притворяющегося спящим. Такера не было.

Квейлан не меньше минуты смотрел в пустой угол, а затем резко откинул одеяло и сел.

— Он в… уборной, — не отрывая взгляда от пейзажа за окном, медленно сообщила девушка.

«Надо же, — подумал Квейлан, усмехаясь. — Не в сортире и даже не в туалете. В уборной! Не больше, не меньше. Ни дать, ни взять — Капитолий. Сейчас последует. “кушать подано, сор”, и все. И можно спокойно на тот свет».

— Я видела военный вертолет, — продолжила Кристель. — Два раза. И один раз спасательный. Похоже, нас обложили.

— Конечно, — согласился Квейлан. — Было бы странно, если бы этого не случилось. Но уверяю тебя, им и в голову не придет, что мы здесь, под самым носом.

Она вздохнула.

— Наверное, если только у них нет второго поискового монитора и они не засекли третий чемодан. И второй. И первый тоже. Маячок ведь так и остался валяться внизу вместе с деньгами.

Квейлана словно обожгло. Черт, а ведь и правда! Он совсем не подумал о втором приборе. Дьявол! Если у них есть монитор, то часа через два здесь начнется настоящее столпотворение. Тогда им не вырваться.

— Тревис! — рявкнул он, круто разворачиваясь на каблуках. — Тревис, мать твою!!!

Полицейский вздрогнул, открыл глаза и тут же сел, запустив руку под куртку, к кобуре, к «беретте».

— А? Что? — в голосе его слышался испуг. — Что случилось?

— Скажи-ка мне, Тревис, — зловеще тихо спросил его Квейлан, подходя ближе и демонстрируя на всякий случай «пустынного орла». — Существует ли второй монитор, по которому можно найти чемоданы?

Кеннет повернулся на другой бок и совершенно трезво и напряженно уставился на полицейского. Телмар тоже проснулся и теперь полулежал, поглаживая уютно устроившийся на животе карабин S.P.A.S.

— Что? — не понял спросонья Тревис, но тут же сообразил, закивал облегченно. — A-а, нет. Только один. Мой. И все.

— Должен же быть второй прибор контроля, — губы Квейлана изогнулись в недоверчивой гримасе. — И не лги, Тревис.

— Нет, — полицейский уже взял себя в руки и отвечал достаточно твердо. — Он должен быть, но его нет.

— Ну, хорошо. Мы снова поверим тебе, — Квейлан накинул куртку и пошел к двери, бросив на ходу. — Выходим через пять минут. И притащите сюда Такера. Что-то долго этот парень сидит в… уборной.

В эту секунду сверху, со второго этажа, раздался приглушенный звон разбитого стекла…

…Хел прошел по коридору второго этажа, стараясь, чтобы доски не слишком скрипели под ногами. Ковровых покрытий здесь, конечно, не было, а жаль. Сейчас очень пригодились бы.

Ночью, когда этот ублюдок Эрик Квейлан спросил его о вторых следах и, явно издеваясь, дал понять, что Гейб все еще жив, Такер вдруг поверил в это, просто и безоговорочно. Гейб действительно жив. До сих пор. Бандит не ошибался.

Вторые-то следы принадлежали понятно кому — Джесси. Иначе и быть не может. Значит, она сообразила, что весь треп о попавшей в беду группе — дерьмо собачье. Возможно даже, сюда уже стянуты войска и полиция. Только почему же до сих пор никто не объявился? И почему Джесси и Гейб вместе? Они что, решили вызволять его, Хела? Отбить у бандитов? Да не дай Бог! Даже если Джесс взяла с собой пистолет, им все равно не справиться с пятерыми хорошо вооруженными мужчинами. Точнее, с четырьмя мужчинами и женщиной, которая запросто переплюнет любого супермена.

Хел открыл дверь в туалет, вошел и запер се на щеколду. Не ахти какая преграда, но все лучше, чем ничего. Как же это его угораздило заснуть ночью-то? И ведь не хотел спать, не хотел, а все равно уснул. Сморило. Теперь и бежать в три раза опасней. Эта девчонка… Кристель у окна. Перед ней спуск, как на ладони. Опять же, с той точки, где она сидит, весь первый этаж просматривается — лучше не придумаешь. В том числе, и боковые окна. А на задней стороне «Приюта» вообще окон нет. Так что, хочешь не хочешь, а придется тебе, приятель, уносить ноги, следя в оба глаза, как бы пуля не угодила в мягкое место. В следующий раз уже не заснешь. Но как же его угораздило-то, а?

Хел с минуту постоял около двери, прислушиваясь, не раздадутся ли чьи-нибудь шаги в коридоре. Ничего не услышал. И слава Богу. Их еще тут не хватало. Он расстегнул ремень. А что? Если кто-нибудь ворвется, придется же делать вид, будто только-только с унитаза соскочил. Потом подошел к узкому оконному проему. Здесь не часто кто-то бывал — не в уборной, само собой, а в доме — и поэтому окно оказалось заперто накрепко. Мало того, петли то ли замерзли, то ли заржавели, одним словом, поворачиваться упорно не хотели, и чувствовалось, что сопротивляться они будут до последнего. Можно было бы вывинтить болты, скрепляющие створки, но в карманах у Хела не нашлешь ни одного плоского и узкого предмета, который мог бы послужить в качестве отвертки.

Ситуация складывалась просто идиотская. Стоя на унитазе, покраснев от натуги — видели бы это Гейб, Джесси и Френк, лопнули бы со смеху! — он пытался сдвинуть створку, медленно выходил из себя, та не поддавалась и это злило еще больше:.

— Ну, давай же, давай!

Наконец ему показалось, будто) петли чуть поддались. Совсем немного, на миллиметр, но все же сдвинулись. Вроде бы, даже заскрипели. Ободренный успехом, Хел решил перевести дух, выпрямился и…

Ботинок его заскользил по голубому фаянсу, он взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие, и изо всех сил ударил кулаком в стекло». Оно лопнуло, тоненько тренькнув, и кусками обрушилось на кафельный пол. Грохот, получившийся при этом, мог сравниться разве что с разрывом артиллерийского (снаряда. Для Хела, разумеется. И для этих, внизу, тоже…

…Щеколда на двери вылетела и шурупы, как спелые орехи, посыпались на пол. Чем били, плечом или ногой, Хел не понял. Да и ни к чему это было. Кеннет и Телмар, держа наготове автоматы, ворвались в уборную и остановились, глядя на спокойно сидящего на унитазе заложника, на разбитое стекло, снова на заложника.

Хел кивнул в сторону окна и натужно «проскрипел»:

— Ветер.

Кеннет и Телмар только глазами захлопали. То ли от возмущения слишком уж очевидной ложью, то ли все-таки поверили. Только ведь не пойман — не вор. И из окна они его за ноги не вытаскивали, а, значит, и возмущаться особенно вроде бы повода нет. Однако автоматы не опустили. Стояли вроде бы и расслабленно, но крепко, настороженно, готовые спустить курки при малейшем подозрительном движении. И взгляды их Хелу не нравились. Нехорошие такие, надо сказать, у них взгляды были.

Он закряхтел усиленно и осведомился, напирая, нагловато даже, сбивая их этой своей неуместной наглостью:

— Ну так как, дадите мне… дела-то доделать? Или так и будете пялиться?

— Ты вот что, — хмуро буркнул заспанный «футболист», — слазь-ка с толчка и двигай вниз. Мы трогаемся.

— Эй, эй, эй, ребята, — возмутился Хел, — нужду-то мне надо справить?! А ну как обделаюсь прямо по дороге? Вонять же будет.

— Ничего, перетерпим, — осклабился негр. — Слезай, тебе сказали. И вниз быстро.

— Ну, как знаете, ребята. Как знаете.

Он нехотя встал, демонстрируя спущенные до колен штаны, и начал, не торопясь, приводить себя в порядок. Бандиты переглянулись.

— Мы тебя в коридоре подождем, — поморщился негр. — Но учти, хоть одно движение…

— Знаю-знаю, — заверил его Хел. — Полная задница свинца.

— Вот именно.

Они вышли. Хел поправил штаны, заправился, затянул потуже ремень — пуговицу-то на поясе оторвал, когда штаны стаскивал — и… слизнул кровь, сочащуюся из пореза на левой ладони…

…Райту старик понравился. Держался он молодцом и вызывал уважение. Уже хотя бы за одно то, как отшил комиссара, Френк заслуживал доброго отношения. И слова, которые он говорил, точь-в-точь совпадали с мыслями Райта. Только не высказанными по определенным причинам.

Негр оглядел разложенную на столе карту, всю утыканную булавками с цветными головками, каждая из которых обозначала либо полицейский патруль — алые; группу солдат — бордовые; поисковую команду — вишневые; или агентов УНБ — огненно-рыжие. Нетрудно было заметить, что булавки образовывали почти идеальное полукольцо, редкое у оснований и в центре, где его разрезала длинная горная гряда. На западе перекрыли практически все, что можно было перекрыть. Каждая группа должна регулярно — раз в полчаса — выходить на связь и докладывать о своих передвижениях, находках, если таковые были, и любых поступивших сведениях, касающихся преступников. Пока же передвижений было хоть отбавляй, а результатов — никаких. Впрочем, именно такой результат Райт и предполагал. Если Квейлан действительно настолько крут, как утверждает фэбээровское досье — а чего бы ему врать? — значит, поймать его будет очень и очень сложно. Хейз, похоже, придерживался такого же мнения. Он уже давно изучал восточную и южную часть гор, что-то бормоча себе под нос и совершенно не обращая внимания на царившую вокруг него суматоху, гул голосов, табачный дым.

Фэбээровец изредка прикрывал глаза, размышляя, снова открывал, склонялся над картой ниже, едва не касаясь ее носом, выпрямлялся и при этом хмыкал, угу-кал таинственно, словно знал какую-то тайну, о которой не подозревали остальные.

Райт подошел поближе, оперся, почти уселся, на стол и спросил негромко:

— У нас проблемы?

Хейз на секунду оторвался от своего занятия, бросил быстрый взгляд на негра и снова опустил глаза, пожав плечами.

— Может быть. А может быть, и нет.

— Вы нашли что-то интересное?

— Нет. Скорее всего, нет. Просто размышляю.

— И что же? Придумали что-нибудь?

Фэбээровец явно не хотел ничего объяснять, но Райт не собирался оставлять его в покое. Чувство такта… какое там. До того ли? Он вообще не был особенно тактичным человеком, а уж сейчас-то…

Хейз вздохнул, закусил губу, погрыз ее секуиду-другую и сказал нехотя:

— Нужно не меньше пяти-шести вертолетов. Иначе Квейлана не поймать.

— Почему вы так решили? — поинтересовался Райт. Для проформы поинтересовался, не всерьез. Он и сам думал также.

— Очень просто. Большинство этих людей, — фэбээровец кивнул через плечо, — так же сильны в альпинизме, как мы с вами в овцеводстве. Вы понимаете что-нибудь в овцеводстве?

— Нет, — признался негр.

— Вот и я тоже. Квейлан, конечно, тоже не сильно-то умеет лазить по скалам, но, поверьте мне, если возникнет нужда, взберется. И глазом не моргнет. Сейчас, даже если его группа все еще в горах и в районе западного склона, они прекрасно видят эту заваруху сверху и прикидывают, что можно предпринять. Смотрите, — палец Хейза коснулся гряды, рассекающей булавочную подкову пополам. — Только одна группа из шести, если я не ошибаюсь, человек прощупывает эти скалы. Как вы думаете, много они найдут? Ответ «да» исключается. У вас есть три попытки найти правильное решение.

— Нет, — Райт улыбнулся.

— Вот именно. Эти идиоты послали на патрулирование вертолет. Один! И еслй «джет» спасателей не возбудил бы у бандитов подозрения, то полицейский заставит их затаиться. А значит, шанс, что нам удастся наткнуться на них, уже потерян. Остаются только планомерные поиски. Но не с этими людьми, — Хейз оглядел карту и добавил. — Будь здесь тотализатор, я не поставил бы и цента против Квейлана. Опять же, если учесть, что у него в заложниках профессиональные спасатели, знающие эти горы, как пальцы на своих руках, то… Мы проигрываем, Райт. Мы явно проигрываем.

— Выхода нет? — нахмурился негр.

— Есть.

— Какой же?

— Надо разработать маршрут, которым движется

Квейлан — один, точный — и отрезать кусок за куском, метр за метром, пока он не окажется в ловушке, — Хейз снова помолчал несколько секунд. — Хотя не представляю, каким образом это сделать. Во-первых, в горах полным-полно троп, о которых мы даже не подозреваем, во-вторых, придется перебрасывать половину имеющихся в нашем распоряжении людей, а это займет очень много времени, которого, кстати, у нас почти нет. Ну и в-третьих, они, — фэбээровец вновь кивнул через плечо, — наверняка будут против.

— Вы, как представитель ФБР, можете взять командование на себя? — поинтересовался Райт скорее в утверждающем, чем в вопросительном тоне.

— Ни черта подобного. Мы все подчиняемся разным ведомствам. У каждого свое начальство. Ваша поисковая группа подчиняется Министерству Финансов, мы — ФБР, армия — Пентагону, полицейские — Департаменту полиции. Для того, чтобы согласовать это, понадобится собрать целое заседание в Белом Доме.

— Можно подумать, они каждый день теряют по сто миллионов долларов..

— Сто миллионов потеряло Министерство Финансов. Поверьте, УНБ или тот же Пентагон сейчас совершенно не думает о деньгах. Им нужен Квейлан. Впрочем, не буду скрывать, Бюро он тоже волнует в первую очередь.

— А спасатели, мои люди, на худой конец, агент Ма-стерсон не волнуют Бюро? — саркастически спросил Райт.

— Если мы найдем Квейлана, то найдем и всех остальных. И спасателей, и ваших агентов, и Мастерсона, и деньги…

…«Спасатель-патруль», я — «Спасатель-база», — голос звучал слабо, едва-едва слышный из-за большого расстояния. — Ответьте мне! Хел, Джесси, Гейб, ответьте! Что у вас происходит? Хел, Гейб, Джесси!

— Джесси? — переспросил Квейлан и посмотрел на Хела. — Похоже, вокруг нас собирается целая толпа. Того и гляди, объявятся серьезные люди.

Он засмеялся, тихо, азартно. Ему нравилось происходящее. Хел вздохнул. Конечно, ему следовало бы что-то предпринять, оставлять какие-нибудь знаки, отметки, да только вот какие? Не камушки же разбрасывать, как Мальчик-с-Пальчик. Да тут и камушков-то никаких нет. Валуны разве что. Но ведь не скажешь: «Погодите-ка, парни, секундочку, мне бы камушков наковырять себе. Маленьких таких, знаете? Следы оставлять». Что же делать-то?

Он вспомнил утренний вертолет, круживший возле «Приюта». Это же надо, два раза прилетали, а проверить так и не проверили. Хотя если бы сунулись сейчас, наверное появилась бы парочка новых трупов. Бравых вояк и его, Хела. Черт, ему бы какое-нибудь оружие. Хоть что-то. Нож, отточенный кусок железа, что-нибудь. Нет, ничего нет. А насчет следов — полное дерьмо. Следы — это в сказках да в кино. В комиксах еще. Бэтмэн, Флэш, Спайдер, Грин Лантерн, Блэкхоук. А он — ни то, ни другое, ни третье, ни даже четвертое-пятое. Тем не менее, нужно было оставить какой-то знак. Нужно. Очень приметный, чтобы увидели и поняли те, кто придет к ним на помощь. Какой? Думай, думай, думай. Выронить что-нибудь? Что? Самое заметное из того, что у него есть — это он сам.

Хел усмехнулся, благо Квейлан и иже с ним шагали сзади.

Куртка? Слишком заметно. Рюкзак? Отпадает. Что-то из альпинистских принадлежностей? Чепуха. С летящего на полной скорости вертолета их даже не заметят, не то, чтобы рассмотреть.

— Далеко еще? — раздался за спиной голос Тревиса.

Хел пожал плечами.

— Терпение, друг мой, терпение, — ответил любимой фразой Джесси.

— Я тебя спрашиваю, ублюдок! — заорал полицейский. — Сколько еще? Ты что, тварь поганая, меня всерьез не воспринимаешь?

Спасатель не ожидал того, что произошло мгновением позже, и не сумел увернуться. Тревис подобрался, как волк, и мощным рывком запрыгнул ему на спину, успев ударить кулаком в основание черепа. Хел споткнулся. Мир в глазах его подернулся мутной дымкой, плотно окутавшей мозг. Он выбросил руки в стороны, пытаясь сохранить равновесие, но земля все уплывала и уплывала куда-то вбок, да еще полицейский навалился всем весом, защемил шею между предплечьем и локтем и сдавил. Сдавил, сукин сын, так, что глаза полезли из орбит. Дыхание перехватило. Хел открывал рот, тщетно пытаясь вдохнуть.

Наверное, выглядел он, и правда, смешно. Во всяком случае, Кеннет и Телмар заулыбались. Квейлан же стоял, наблюдая за происходящим внимательно и жестко.

— Полдня, — прохрипел Хел, задыхаясь. — Полдня еще!

— Тревис! — гаркнул Квейлан, приводя полицейского в чувство. — Хватит!

Тот, тяжело дыша, с перекошенным от бешенства лицом, отскочил в сторону, продолжая, однако, следить за стоящим на четвереньках, кашляющим пленником, готовый в любой момент снова кинуться в драку.

— Тварь поганая, — бормотал он, — я научу тебя слушать, тварь поганая! Тварь поганая.

Хел знал, будь драка честной, ему не составило бы большого труда сотворить из этого парня отбивную. Нет, он убил бы его. Просто руками. Одним ударом в челюсть снизу вверх, или в переносицу ребром ладони, или… Да мало ли способов прикончить человека.

Хел поднялся на ноги, принимая боевую стойку. Поднял согнутые руки перед собой, защищая голову, тело и пах, чуть расставил ноги, повернулся к Тревису в пол-оборота. Тот вытащил пистолет, взвел курок. Хел ухмыльнулся кривовато — болело горло.

— Ну, давай, попробуй, гов…к, — прошелестел одними губами, но полицейский понял.

Хел по глазам увидел — понял. Сейчас, думал он, сейчас. В его голове сама собой всплыла отработанная в Форт-Брагге схема: полшага вперед с одновременным поворотом влево, рукой — правой! — захватить пистолет, в сторону и выкрутить, затем, левой ногой полшага, рукой прикрыть грудь и подошвой правой ноги в пах! Но пока выждать. Пусть Тревис начнет первым. И смотреть в глаза, держать его взглядом.

Полицейский поднял пистолет на уровень плеч, сцепив руки и совершенно открыв тело. Хел сделал шажок вперед, готовясь нанести удар, перенес вес на левую ногу и… так и застыл, почувствовав у затылка ствол пистолета.

— Стой спокойно, — приказала Кристель.

— И ты, Тревис, тоже, — в тон ей пробормотал Кеннет, поднимая автомат. — Не хватало, чтобы у нас все дело накрылось из-за какого-то дерьмового копа.

— Заткнись, ниггер, — рыкнул Тревис. — Я не собираюсь слушать всяких чернож…х ублюдков, возомнивших себя Аль Капоне.

— Как ты меня назвал, полицейская задница, фараон чертов? — с угрожающей мягкостью переспросил негр.

— Я назвал тебя чернож…м ниггером, урод, — в бешенстве сказал полицейский.

— Тревис, — Квейлан поднял пистолет, — если ты не заткнешься, я прострелю тебе голову. Кеннет, ты тоже заткнись. Выяснять отношения будете, когда сделаем дело. Сейчас у нас нет на это времени. Третий чемодан еще далеко, а вокруг нас уже полно полицейских. Все конфликты потом.

Кеннет нехотя убрал автомат.

— Когда все закончится, урод, — сказал он Тревису, — я убью тебя.

— Если сам еще будешь жив к тому времени, — парировал тот.

Хел даже немного восхитился Квейланом. До чего умный парень. Ясно, что эти двое нужны ему не для того, чтобы считать денежки. И уж когда чемодан окажется в его руках, он постарается стравить этих двоих так, что только перья полетят в разные стороны. Тут уж будьте покойны. А с другой стороны, начали полицейские наступать на пятки — бац! — и вот вам свежий покойничек. Берите, изучайте, радуйтесь. А он тем временем окажется ой как далеко. Умный, умный, да только отольется ему как-нибудь эта хитрость. Кто-нибудь из четверых и пустит пулю в спину. Не так уж они и глупы, чтобы скакать под пулями ради него. По крайней мере, девчонка. Кристель.

— Эй, глянь-ка, старик. Это же Хел! Хеееееел! Эй, Хел!?

Хел почувствовал внезапный холодок в груди. Неужели?.. Он обернулся и едва не застонал от отчаяния. Ред и Кевин. Ну, конечно. Господи, зачем они здесь? Ну, чего же им не сидится дома-то? Прочитайте мои мысли, ребята! Бегите, бегите, иначе эти гиены разорвут вас. Бегите же, черт вас дери!

Только вот не умели они читать мысли. Не научились. И не побежали никуда. Стояли и улыбались. Довольные, радостные, молодые, полные сил. Приветливость исходила от них волнами. А как же? Вот Хел, а ото — его друзья. Девчонка симпатичная опять же. Поулыбаться ей, привет, привет, хорошо смотришься. Люди, поднявшиеся в горы, уже что-то вроде братьев по духу. Хорошие ребята, сразу видно.

Хел повернулся к Квейлану. Тот улыбался.

— Иди к ним, Такер. И без глупостей.

— Слушай, Квейлан, они же совсем дети. Не трогайте вы их.

Тот улыбнулся, соглашаясь.

— Да ладно, не звери же мы. Ну и не надо заставлять нас быть ими. Иди.

— Эй, Хел, здорово, старик, — весело закричал Ред. — Вы тоже в буран попали? Мы тоже! Зато сегодня «полетали» классно. А вы куда двигаете, старик? Бери своих парней, пошли с нами! Они с утеса прыгали когда-нибудь? Пари держу, что нет.

А Хел подходил все ближе, и бандиты шагали за ним, улыбающиеся, радушные. Ни дать, ни взять, лучшие приятели. Кевин расплылся и закивал восторженно. Действительно, хорошая идея, прыгнуть всем вместе. Что у них в рюкзаках? Парашюты ведь, а? Что же еще-то? Так как, ребята? В смысле, прыгнуть с утеса?

Квейлан едва заметно кивнул головой, шевельнул бровями. Даже не движение, а лишь ничего не значащий намек на него. Но Кеннет понял и сунул руку за пазуху, под куртку, туда, где в специальной кобуре дремал короткий тридцатизарядный «ингрем». И если бы Хел именно в эту секунду случайно не оглянулся, то так бы ничего и не заметил. Но он оглянулся. И заметил, и сообразил, что должно произойти через секунду. А сообразив, рванулся вперед и заорал, срывая голос, торопясь, пока не получил пулю между лопаток.

— Ребята, бегите!!! Бегите отсюда, быстро!!! Бе…

Тревис кинулся к нему и резко, что было сил, ударил рукоятью «беретты» по затылку. Хел ткнулся лицом в наст. Кровь хлынула из раны, заливая волосы. И все же он нашел в себе силы поднять голову.

Они бежали. Первым — Кевин, Ред чуть сзади. Сквозь тупой звон в ушах Хел слышал сухой «кашель» «ингрема» и шипение раскаленных гильз, падающих в снег. Кеннет, непробиваемо спокойный — в первый раз, что ли? — выпускал, щурясь от порохового дыма, очередь за очередью в спины пестрым фигуркам, прыгающим в прорези прицела. Снег брызгал в воздух острыми белыми фонтанчиками. Пули прошивали хвою, впивались в стволы деревьев, «дырявили» небо.

Хел знал, куда бегут Ред и Кевин. За узкой еловой рощей, едва достигавшей в ширину сотни метров, просматривающейся почти насквозь, утес обрывался, начинался обрыв. Тот самый, с которого они, развлекаясь, вопя от счастья, ныряли вниз, сжимая в кулаке парашютное кольцо. Именно в нем заключалось спасение. Если бы удалось спрыгнуть со скалы, бандиты уже не смогли бы настигнуть их. Но для этого нужно преодолеть рощу. Пули свистели в воздухе. Вот одна рванула материю на куртке Реда, под правой лопаткой. Следующая попала в позвоночник, третья засела в левом плече. Мальчишка изогнулся дугой, будто сломанная кукла, споткнулся… Еще одна очередь прошила его насквозь и черные капли крови рассыпались жуткими горошинами по черствой корке наста. Колени Реда подломились и он рухнул в снег, запрокинув голову, выхаркнув темные сгустки, сделав последний в своей жизни выдох.

Кевин было замедлил шаг, но, увидев стекленеющие глаза друга, тут же побежал дальше, плача на ходу.

Ему повезло. Обойма «ингрема» опустела как раз в ту секунду, когда его разноцветно-болониевая спина оказалась в прорези прицельной рамки.

— Черт! — выругался негр, глядя на удаляющегося парня. — Черт!!!

— Догоните его, — спокойно приказал Квейлан. — Не дайте ему уйти.

Телмар кинул Кеннету свой «хеклер-кох», и тот побежал, легко, словно по асфальту, а не по снегу, цепляющемуся за ноги, стесняющему движения. Тревис кинулся следом за ним, доставая пистолет. На какое-то время вражда была забыта.

Тряхнув окровавленной головой, Хел встал и обернулся к Квейлану. Тот улыбался.

— Сукин сын! — заорал он. — Сукин сын!!!

Квейлан посмотрел на него удивленно, будто недоумевая: «В чем дело? Почему ты кричишь?»

— Ты обещал мне! — Хел потерял голову от злости. — Ты — ублюдок, сволочь, сукин сын! Я убью тебя!

Бандит безразлично пожал плечами. «Попробуй, если очень хочется». Хел попробовал. Он рванулся вперед, сжав кулаки, готовясь ударить всего один раз. Точно и безошибочно. Убить первым же ударом — вот чего ему действительно хотелось больше всего на свете. Сейчас, немедленно, пока на пути этого монстра не оказались другие люди. Хел был готов умереть, но после того, как расправится с чудовищем Квейланом. Три секунды. Ему нужно всего три… нет, даже меньше, две, одна секунда.

Ярость — плохой советчик. Во Вьетнаме он научился контролировать свои эмоции и, в случае чего, давить их, не давать им вырываться наружу. Однако в это мгновение спасатель забыл обо всех принципах, правилах, привычках. И совершенно напрасно. Ослепленный бешенством, Хел не успел сделать и двух шагов, как был сбит с ног ловким ударом Кристель. Эта девушка знала свое дело и умела делать его хорошо, умела убивать. И бить. Бить так, что человек просто отключался на несколько секунд, совершенно выпадая и из времени, и из пространства. Именно это и произошло сейчас с Хелом. Он полностью потерял ориентацию, а очнулся уже на земле. Рот его был наполнен кровью, губа раздулась, став похожей на пончик, в голове звенело, а к горлу подкатывала тошнота.

Квейлан даже не двинулся с места. Стоял, смотрел на распростертую у ног фигуру пленника и насмешливо улыбался. Непобедимый гений зла. Уверенный в собственных силах, всемогущий.

— Сукин сын, — Хел выплюнул эти слова вместе с кровью.

Квейлан чуть наклонился к нему:

— Подай на меня в суд, Такер.

И Телмар расплылся, чрезвычайно довольный остроумием босса. Лишь Кристель никак не отреагировала на сказанное. Она просто смотрела сверху вниз на спасателя. И пистолет не дрожал в ее руке. И взгляд был холоден и пуст. Ничего не выражающий взгляд, змеиный.

За рощей послышалась автоматная очередь. Квейлан посмотрел на ели, повернулся к Кристель:

— Проследи, пожалуйста, чтобы Такер не заблудился ненароком.

— Хорошо, — ответила девушка.

Квейлан пошел к обрыву и. Телмар последовал за ним, торопясь, проваливаясь в снег. Он не умел ходить, как Кеннет — легко, танцующе. Не умел и как босс — уверенно и твердо. Он просто ступал и чертыхался.

В другое время Хел улыбнулся бы, но сейчас было не до улыбок. Слишком много досталось ему сегодня. Опершись на локти, он сел и потряс головой, стараясь стряхнуть дурноту. Не очень, но получилось. Зачерпнув полную ладонь снега, спасатель потер им лицо. Стало еще чуть лучше.

Кристель, понаблюдав за ним несколько секунд, наконец сказала:

— Вставай, пошли.

Он посмотрел на девушку, усмехнулся зло и спросил:

— Иначе ты меня пристрелишь?

— Да, — абсолютно серьезно ответила она. — Но не сейчас. Позже.

— Смотри, как бы тебе не опоздать.

— Не волнуйся. Это мои проблемы.

Хел тяжело поднялся и, пошатываясь, медленно побрел в том же направлении, куда скрылись остальные…

…Кевин бежал, расстегивая на ходу замок парашюта. Сердце его выпрыгивало из горла, пот заливал глаза. Трясущиеся пальцы тянули язычок «молнии». За спиной хрустел, ломаясь, наст. Они настигали. Сорвав чехол, Кевин забросил лямки на плечи и застегнул карабин на груди и животе. Пропускать ремни под ногами времени уже не было. Преследователи появились среди деревьев. Их темные фигуры маячили метрах в пятидесяти. Первым мчался негр. За ним, шагах в десяти, бежал лысоватый, усатый крепыш с пистолетом. Кевин увидел их вскользь. Он понимал: сейчас решается вопрос жизни и смерти. В беге заключалось его, Кевина, спасение. Вперед! Вперед!!!…

… Гейб и Джесси начали подъем. Спокойно, не торопясь. Им нельзя торопиться. Как и нельзя получить травму. Подвернуть ногу, например. Слишком многое поставлено на карту. Не только их жизнь, а еще и жизнь Хела.

— Смотри, сейчас я поднимусь вон на тот уступ и спущу тебе трос, — сказал Гейб, указывая на десятисантиметровый выступ метрах в пятнадцати над их головами.

— Хорошо, — Джесси не стала ничего обсуждать. Так, значит, так. Выступ, значит, выступ. — А потом?

— Потом мы доберемся до расщелины, она чуть правее и выводит к «Бутылочному горлу». Хел поведет их так. Другого пути просто не существует.

— Я знаю, — кивнула девушка.

— Вот и хорошо, — он посмотрел вверх, примериваясь, намечая маршрут. — Я пошел.

— Давай.

В этот момент они и увидели. Черная, крохотная фигурка, похожая на пластикового солдатика из детского набора, отделилась от края скалы и полетела вниз. Руки человека были раскинуты в стороны и чуть согнуты в локтях. Тело выгнуто дугой, голова откинута назад. Поза парашютиста в затяжном свободном полете. А потом наверху появились еще двое. Гейб не видел лиц, но выдохнул Джесси:

— Прижмись к скале и не шевелись.

Она выполнила приказ моментально.

Один из двоих наверху поднял руку и стало ясно: он целится в падающего. Тем не менее, выстрела не последовало. А затем к двоим прибавилось еще несколько. Они смотрели на полет человека, не шевелясь, не разговаривая. Просто стояли, молчали и смотрели.

И вдруг Гейб понял, кто он, человек, летящий вниз. Ред! Ред или Кевин. Как же он забыл? Эти двое мальчишек собирались «провести на верхотуре» уик-энд и, наверное, наткнулись на Квейлана с его бандой. Но почему же один? А где второй? Их же двое! Они неразлучны!

Мальчишка летел очень долго. До земли оставалось не больше полутора сотен метров, когда за его спиной расцвел яркий цветок парашюта. Хлопающий на ветру-, он не успел наполниться воздухом. Одно крыло полоскалось, и человек завертелся по спирали. Это походило на какой-то безумный аттракцион.

И все же Гейб вздохнул с облегчением. Парнишка жив. И будет жив, хотя при приземлении здорово ударится ногами. Если, конечно, не застрянет в высоких соснах, растущих прямо у подножия скалы…

…Кеннет выстрелил, оскалясь, от бедра. Он сообразил: парня им не догнать, и использовал последнюю возможность прицельной стрельбы. Ему показалось, что пули настигли цель. Достали в тот момент, когда сопливый ублюдок па мгновение завис над пропастью, разбросав руки, словно летел. Гильзы упали в сугроб, едва не зацепив при этом Тревиса.

Не прошло и пяти секунд, как негр и полицейский стояли на улице. Кеннет поднял «хеклер», тщательно выцеливая мальчишку. Вот в прорези прицельной планки мелькнула пестрая спина. Палец потянул курок. Негр затаил дыхание.

— Стреляй! — заорал Тревис. — Стреляй же, мать твою!!! Давай!!! Давай!!!!! Чего ты медлишь?

Кеннет оторвал взгляд от беглеца и презрительно посмотрел на полицейского. Если бы это сказал Квейлан, Кристель или даже Телмар, он бы выстрелил, не задумываясь, но гов…ый коп… Нет. Он опустил автомат и раздельно, очень четко, произнес:

— Пошел ты к матери, ублюдок.

— Что случилось, Кеннет? — за спиной выросли Квейлан и Телмар. — В чем проблема?

— Этот дохляк все равно разобьется, — угрюмо ответил негр. — К чему поднимать лишний шум?

Квейлан сверил его долгим изучающим взглядом, но ничего не сказал. Несколькими секундами позже подошли Хел и Кристель. Спасатель, бледный, но решительный, оглядел бандитов и процедил:

— Убийцы'! Сволочи!

Главарь чуть заметно улыбнулся, покачал головой и возвестил:

— Убей нисколько человек, и тебя назовут убийцей. Убей миллион — и ты завоеватель. Представь себе, Такер. И подумай об этом на досуге. Ну, ладно, пошли. Времени у нас почти не осталось…

… — Теперь свежие новости, — седой, постриженный почти наголо полковник обвел взглядом собравшихся вокруг стола людей. — Мы обследовали обломки «джет стар», установили личность пилота и идентифицировали пулевые пробоины.

Хейз и Райт, сидящие на одинаковых деревянных стульях на дальнем конце стола, переглянулись.

— Держу пари, — прошептал фэбээровец, — эта фирма, «Эр Трак», которой принадлежит угнанный самолет, обычная средненькая авиакомпания из центральной части Колорадо. Бандитов было пятеро или шестеро. Пулевые пробоины, скорее всего, от автомата Мастерсона, а убитый пилот — один из членов шайки.

— Откуда такая уверенность? — также шепотом спросил Райт.

— Сами подумайте, — пожал плечами тот. — Вы же профессионал.

Негр нахмурился. Но стоило чуть пораскинуть мозгами, и выводы Хейза показались очевидными и простыми. Конечно, это не могла быть большая компания. Во-первых, крупные фирмы, как правило, тщательно проверяют своих клиентов. А во-вторых, до сих пор не поступило никаких заявлений об угоне. Почему? Все просто. Маленькая… Ну, скажем, средняя компания боится поднимать шумиху, бережет репутацию. Большая устроила бы из этого случая бум, что, в конечном итоге, послужило бы неплохой рекламой.

То, что бандитов должно было быть человек шесть, тоже ясно. Им нужно угнать самолет, а значит, требуется пять-шесть крепких парней в качестве «охраны» лайнера. При таком раскладе можно надавить на администрацию фирмы. Что-нибудь, вроде: «секретный груз» и так далее, и тому подобное. Авиакомпания вряд ли станет долго упираться. Уважаемые клиенты и прочее, в том же духе. Опять же, двое пилотов и трое-четверо выполняют саму операцию. Пулевые пробоины от автомата Мастерсона — это очевидный факт. Никто из троих охранников «боинга» не носил другого оружия, кроме пистолета. Это запрещено инструкцией. Ну, а насчет пилота-бандита… Тут и думать нечего. М-да.

Полковник уверенно, как фокусник, раскрывающий секрет эффектнейшего трюка, излагал уже известные Райту факты, только чуть более косноязычно, чем это сделал бы, скажем, Хейз. Но в целом все совпадало. Только единственную мелочь упомянул военный, о которой не знали ни Хейз, ни Райт.

— Этот пилот — террорист международного уровня. Его имя — Малколм Джордж Л. Малколм. Он близко сотрудничал с Квейланом, помогал в осуществлении некоторых операций, участвовал в террористических акциях. Латинская Америка, Ближний Восток. Пуля, которой убит Малколм, идентифицирована как пуля от девятимиллиметрового патрона «парабеллум», который состоит на вооружении ряда служб…

— В том числе ФБР, — закончил Хейз. — В частности, патроны девять на девятнадцать «парабеллум» подходят для стрельбы из пистолета-автомата «хеклер-кох», модели МП 5АЗ, которым был вооружен наш человек, летевший в «боинге» Министерства Финансов и контролировавший безопасность полета. Если бы вы догадались спросить об этом раньше, а не держали свои сведения при себе, то могли бы узнать это безо всяких запросов и не потеряли бы столько времени впустую.

Полковник посмотрел на безразлично разглядывающего карту фэбээровца. Лицо его пошло красными пятнами.

— Наверное, ваши ребята умеют максимально обезопасить груз, — ядовито-саркастичным тоном заметил он.

— Не знаю, — поднял глаза Хейз. — Но думаю, если бы не он, то Квейлан сейчас загорал бы на Каймановых островах или еще где-нибудь подальше, хохоча во все горло над кретинами из ФБР, УНБ и Пентагона.

— А почему же вы не сообщили о своем агенте? — на этот раз не пряча раздражения, спросил военный. — Вас-то, наверное, не мучает совесть из-за того, что вы скрыли информацию, агент…

— Хейз. А не сообщил только потому, что Мастерсона наверняка уже нет в живых.

— Вот как?

— Да. Иначе бы мы уже знали все о составе и вооружении банды, а то и имели бы кого-нибудь из них в качестве арестованных.

— Хм, — полковник посмотрел на остальных собравшихся, но сочувствия в их глазах не увидел.

«Конечно, — подумал Райт. — Мы все с «большим уважением» относимся друг к другу. Прямо-таки исходим взаимной любовью. Только вот во что это выливается? — Негр вздохнул. — Черт побери, если бы наши ведомства не утаивали друг от друга информацию, делая из нее какие-то дерьмовые секреты, то мы имели бы самую сильную федеральную службу безопасности в мире. Пока же мы — кучка отдельных ведомств, думающих лишь о том, как бы остаться в выигрыше самому и утопить в г…е остальных. Очень плохо. Даже противно».

— Ну что ж, мистер Хейз, — взял вновь саркастический тон полковник, — раз уж вы бежите на голову впереди всех, то, может быть, объясните нам, что намерены делать дальше? Как действовать? Что предпринимать?

Он намеренно разделил «вы» и «нам», подчеркивая обособленность фэбээровца и этим как бы призывая остальных занять свою позицию.

Хейз не принял вызова. Чуть поудобнее устроившись на стуле, он кивнул на карту:

— Во-первых, стоило бы поснимать половину постов с дорог. Вы лишь зря держите людей. Если Квейлан еще здесь — в чем, кстати, я сильно сомневаюсь — то явно не собирается бежать по земле прямо в лапы вашим парням. Слишком рискованно, да и не в его характере. Скорее всего, он попытается захватить вертолет. За эту версию говорит хотя бы тот факт, что бандиты рассчитывали где-то посадить самолет, а значит, их ждут на каком-то небольшом аэродроме. Вероятнее всего, где-то у канадской, либо у мексиканской границы. Следовало бы запросить данные о частных, недавно купленных — не более года назад — авиационных фирмах, либо о старых, давно не функционирующих полосах. При этом взлетные дорожки и там, и там должны быть достаточно мощными и длинными, чтобы можно было посадить самолет класса «джет стар». Их не так уж и много. Проверить, в каком состоянии они сейчас, несложно. Достаточно связаться с местными отделениями федеральных служб или военными ведомствами. Не сомневаюсь, что максимум через три-четыре часа мы получим очень интересные сведения. А если удастся найти аэродром, то можно считать, что и Квейлан у нас в руках.

— Дальше, — Хейз очертил пальцем на карте некий круг. — Следовало бы вызвать вертолеты. Пять-шесть, лучше семь, и постоянно патрулировать район крушения. Радиусом… скажем, пятнадцать километров. Даже если они не смогут обнаружить Квейлана, то не дадут ему двигаться днем. А ночью ему придется быть очень осторожным. Километра три за ночь — вот на что он может надеяться. Да и то в лучшем случае. Значит, у нас будет значительный перевес во времени. Третье — ввести усиленные полицейские патрули в международных морских и аэропортах. Ну и четвертое, вызвать спасателей из Монтроз и оцепить эти пятнадцать километров, перекрыть все тропы. Это, конечно, не гарантирует стопроцентной изоляции, но лучше, чем ничего.

Полковник скептически покачал головой.

— У вас непомерная тяга к глобальному, — заметил он. — Но если уж взять ваши соображения за основу, так почему бы не пойти дальше? Например, не эвакуировать все города в радиусе пары сотен километров? Вдруг Квейлан объявится там? Да что скромничать? Объявим готовность номер один по всем службам безопасности страны. А можно забросать эти горы ядерными ракетами. А хотите, мы пригоним сюда два-три танковых корпуса? — военный наклонился вперед, наваливаясь грудью на стол, и триумфально объявил. — Вам нужно показаться психоаналитику, агент Хейз. Ваши преувеличения выходят за рамки обычных норм. Что, вы думаете, мы здесь делаем? Ловим обычного бандита или отражаем нашествие русских7

— О, господи, — тихо, едва слышно, пробормотал Хейз. — Посмотришь на такого парня и поймешь, что киношники еще и преуменьшают.

— Что вы там говорите? — громко спросил военный, все еще распаленный своей тирадой.

— Я говорю, раз уж вы так уверены в обычности Квейлана, то зачем привлекли столько людей? Почему бы вам самому не пойти и не поймать этого парня?

Лицо полковника вытянулось.

— Агент Хейз, я думаю, вы напрашиваетесь на крупные неприятности.

— Вашими стараниями, — ответил фэбээровец, поворачиваясь к Маклейну. — Джон, пошли запрос насчет аэродромов в Вашингтон и попроси их сделать все побыстрее. Сошлись на меня.

— Хорошо, — кивнул Маклейн.

— И попроси связаться со всеми нашими отделениями в приграничных штатах, пусть организуют проверку всех частных авиакомпаний.

— О’кей, — кивнул тот и пошел к двери.

— Что вы делаете, черт побери? — громко и зло спросил военный. — Хейз, своим вмешательством вы можете сорвать нам всю операцию!

— Вам? — усмехнулся Хейз.

— Да, черт побери, нам\\\ — заревел полковник, выходя из себя. — Нам! Вы лезете не в свое дело! И… и… Черт побери, вы ответите за это, Хейз! И я…

— А теперь послушайте меня, — жестко оборвал военного фэбээровец. — Вся эта операция находится в юрисдикции двух ведомств: ФБР и Министерства Финансов. И военные, и полиция подключены затем, чтобы помочь заблокировать район катастрофы и провести поисковые мероприятия. Вы, полковник, можете командовать своими солдатами, но сейчас ваша миссия — выполнять приказы. Мои и мистера Райта, как представителя Денверского отделения Департамента Финансов. Поэтому, если вы соблаговолите заткнуться, то я сообщу вам о следующих шагах…

Френк сделал еще один круг над местом падения «джет стар», оглядел снующих по плато солдат, красные флажки, опоясывающие «Холодный блеф», и даже сумел разобрать надпись на табличках, воткнутых в снег через каждый несколько метров: «ПРОХОД ЗАПРЕЩЕН! РАССЛЕДОВАНИЕ ФБР!» Убедился, что если Гейб, Хел или Джесси — а лучше, если все трое — появятся тут, то не останутся без необходимой помощи. Да уж, народу теперь на этом утесе больше, чем на стадионе «Янки» во время финальных игр по бейсболу. Странно еще, что не появились телевизионщики со своими прожекторами и камерами.

Вертолет развернулся на месте и пошел на восток, углубляясь в горы Сан-Хуан. Когда на горизонте, затянутый молочно-белым туманом, появился пик Альком-падре, старик направил вертолет по спирали, центром которой служило место катастрофы.

Он слышал разговор Хейза с военным полковником и неожиданно для себя открыл, что ему нравится упорство фэбээровца. Да и голова у этого парня работала, как следует. План, предложенный им, оптимально учитывал и время, и количество людей, находящихся в распоряжении ФБР.

Френк подумал, что нелишне и ему присоединиться к патрульному вертолету. Хотя бы до тех пор, пока не прибудут военные. Сам Райт в компании с Маклейном совершал облет западной и северной части предгорья, в районе «Холодного блефа» и «Обреченного» — высокой скалы, второй после «Одинокой мачты». Френк же взял на себя восток и юг. Итак, два вертолета уже было.

Еще один должен прибыть через полтора часа с базы ВВС в Нью-Мексико. Полковник здорово морщился, объясняя командованию, зачем им вертолет. Два — в течение четырех часов из Колорадо-Спрингз, и еще два примерно за то же время с военно-транспортной базы в Неваде.

Половину полицейских уже сняли с дорожного патрулирования и сейчас они направляются сюда, чтобы отправиться на горные посты. Из Монтроз вылетела спасательная бригада — еще один вертолет и пятеро парней, понимающих в альпинизме. Они-то и доставят полицейских в горы.

Булавочная подкова на карте здорово поредела, зато красные пятнышки образовали на ссро-коричневом узоре скал почти правильное кольцо. И старик ощущал вполне законную гордость — это была его работа. Хейз оценил ее одобрительным: «Чертовски здорово, мистер Уэллоу! Действительно здорово».

Еще бы не здорово. Френк вспомнил все. Даже то, чего не знали ни Гейб, ни Хел, ни Джесси. Конечно, кольцо получилось широковато, но если вертолеты прижмут этого ублюдка, не дадут ему двигаться — никуда он не денется. Рано или поздно попадется. А пока… пока поработаем. Посмотрим, может быть, след какой-нибудь обнаружится.

Двое парней из группы майора Адамса принимают информацию, и, если будет что-нибудь важное, сообщат ему. Передатчик у них отличный. Компактный, мощный. Похоже, если понадобится, то они смогут поймать даже переговоры полицейских из Лос-Анджелеса. А вообще, толковые ребята. Дело свое знают. Вон, даже исхитрились обломки «боинга» под снегом найти. Не шутка ведь.

Нападало-то на полметра. И горы знают, чувствуется. Хейз решил, что именно их группа начнет прочесывание с востока. Ну и правильно. Они полицейским дадут фору, тут и говорить нечего. Те еще до «Холодного блефа» не успеют дойти, а Квейлан уже усядется на «горячее сиденье».

Френк развернул «джет рейнджер» и повел обратно, по дуге, то и дело посматривая вниз сквозь боковое стекло…

… Расщелина оказалась узкой, и Гейб едва протиснулся в нее. Джесси это удалось гораздо легче. Внизу, у подножия скалы, проход еле достигал в ширину сорока сантиметров. Правда, вверху он расширялся, но ведь сначала надо подняться туда. Одно утешало: примерно в середине пути в расщелине образовалась довольно объемная галерея, уходящая метров на пятнадцать вглубь скалы и выходившая на южную сторону метрах в ста пятидесяти от земли, посередине между дном пропасти и утесом. Там можно отдохнуть, перевести дух, собраться с силами перед вторым подъемом, еще более крутым и узким, чем первый.

«Но это, пожалуй, даже к лучшему, — подумал Гейб. — Легче будет взбираться. Можно укрепиться в распор».

— Хел точно ведет их кругом, — жарко бормотала сзади Джесс, а он кивал, соглашаясь. Ей нужно поговорить, успокоиться — пусть говорит. Нормально. С ней, конечно, все в порядке, но когда проведешь часов двенадцать в таком напряжении, начнешь не то что говорить — петь, лишь бы утихомирить звенящие нервы.

Освещая себе путь фонариком, Гейб карабкался и… радовался легкости подъема. При желании можно упереться спиной в противоположную стену и отдохнуть секунду-другую, не боясь с катиться вниз. Просто прогулка по сравнению с тем, первым, подъемом. Он даже улыбнулся слегка. Здорово. И звуки — не вой ветра, не рев бурана, а лишь громкое, отчетливое до невозможности, дыхание Джесси. И его собственное. Камни, катящиеся вниз, да еще капает что-то, тоненько так. Но это выше. Это не страшно. Хотя, как сказать, как сказать. А если действительно вода? Полезешь и попадешь под такую вот тоненькую струйку, свитер вымокнет моментально. А на улице, приятель, минусовая температура. Двух прогузюк-т° многовато будет даже для такого крепкого парня, как ты. Так что свитерок, пожалуй, лучше снять. Самому же спокойнее.

Вцепившись пальцами в гранитный выступ, Гейб втянул свое те, ло в галерею, помог вползти Джесси и обернулся. Нет, сперва он застыл на мгновение, услышав вдруг какой-то посторонний звук. Настолько тихий, что сошел бы за дуновение ветра. А может быть, это и был ветер.

Девушка же даже не услышала, а, скорее, почувствовала его. Легкий, невесомый.

— Гейб, здесь кто-то есть, — прошептала она. — Я…

Я ощущаю это.

Он сжал ее пальцы в своей ладони.

— Спокойно.

Луч фонарика скользнул вправо, влево, но в желтовато-белом пятне появились лишь пятнистые стены да темнота тоннеля, уползающего вперед и вниз. И тут же звук вернулся вновь. Но в этот раз Гейб понял, что это было, и даже — откуда он исходит. Слабый писк доносился сверху. Источник писка располагался над самыми головами людей.

Слепящее пятно метнулось вверх, осветив целый выводок лету чих мышей. Их было страшно много. Даже не сотни, а тысячи. Несколько тысяч. Коричнево-серая масса сплошь покрывала потолок. Крохотные тельца, чувствуя сонорами свет, копошились, беспокойно попискивая. Черные бусинки незрячих глаз искрились, словно драгоценнее камни.

— О, господи… — выдохнула Джесси, прикрыв рот ладонью и пятясь. Мыши зашевелились сильнее. Они ощущали присутствие врага, его тепло и, наверное, по-своему сейчас просчитывали пути спасения.

— Спокойно, — одними губами прошептал Гейб. — Только не делай резких движений. Только не делай рез…

Джесси оступилась и, взмахнув руками, упала на камни.

А дальше начался настоящий ад. Такой, каким его описывал Данте.

Пищащее, хлопающее, омерзительное облако обрушилось на людей. Перепончатые крылья хлестали их по лицам. Перед глазами в свете фонаря, словно видения полуночного кошмара, мелькали уродливые вздернутые мордочки с остренькими ушами и крохотными, но удивительно белыми зубами.

Джесси отчаянно завизжала…

… Квейлан обернулся и спросил Кеннета:

— Ты слышал? Что это было?

Тот пожал плечами, оглядывая засыпанное снегом плато, прорезаемое цепочкой следов. Их следов. И ничьих больше. Но… ведь что-то было. Какой-то крик или визг. Только глухой, будто доносящийся из-под земли. А действительно ли он был? Не почудилось ли им?

— Что ты слышал, Кеннет?

— Да вроде девчонка крикнула. Или завизжала. Как из могилы.

Верно, парень, верно. Как из могилы. Отличное сравнение.

— Такер! — Квейлан резко развернулся на каблуках. — Такер!

Тот остановился и посмотрел в их сторону.

«А что это у тебя, дружок, лицо вроде бледноватое, а? — подумал Квейлан. — Или мне кажется? Нет. Значит, тоже слышал, только виду не подает».

— Такер, есть в этом районе шахты? Или расщелины?

Хел помедлил лишь долю секунды, а затем ответил:

— Нет. Здесь нет. Но дальше будет пара. А что?

— Тебя не касается, — ухмыльнулся Квейлан. — Иди.

Спасатель собрался было что-то добавить, но Кристель выразительно качнула стволом пистолета. Он вздохнул и зашагал дальше, напрягая слух, стараясь разобрать, о чем говорят эти двое за спиной. Но так и не уловил ни звука…

… — Знаешь, кто это?

Квейлан кивнул на пустое плато и посмотрел на Кеннета.

— Кто?

— Уокер, — главарь улыбнулся. — Уокер, а с ним девчонка… Джесс. Вот так.

Кеннет усмехнулся недоверчиво.

— Думаешь?

— Абсолютно уверен. Он же не бросит друга. Нет, не бросит. И деньги у него. Понял, о чем я?

— Конечно, — негр улыбнулся. На этот раз широко и довольно. Чего уж тут не понять?

— Поставь на всякий случай мину сверху. Мало ли, что может случиться. Да и копам потом сложнее подниматься будет.

— Ясно.

— Но, Кеннет. Не убивай его, пока не отдаст деньги.

— Не волнуйся.

В этот момент откуда-то снизу, словно родившись из камня, с диким противным писком вылетела пара летучих мышей. Черные крылатые твари рванули в небо и растаяли в туманном облаке.

— Тебе везет, — хмыкнул весело Квейлан. — Но… сначала деньги. Удовольствие потом. Понял?

— О’кей.

— Держи.

В руке главарь сжимал коробку — бомбу с часовым механизмом. Кеннет взял ее осторожно, бережно, внимательно осмотрел — боялся всяких новомодных штучек. Ему бы по-старинке. Автоматом. А лучше ножом. Или — особый кайф — голыми руками. Что любил, то любил.

— Хорошо, не волнуйся. Все будет нормально. Считай, что он уже мертв.

Квейлан постоял еще секунду, улыбка медленно сползла с его губ.

— Смотри, этот парень очень опасен.

— Встречал я ребят и покруче Уокера. Ничего, живой до сих пор

— Ну ладно. Удачи.

Он развернулся и пошел догонять остальных, а негр остался. Посмотрев в широкую спину Квейлана, беззвучно, одними губами, сказал:

— В задницу…

…Гейб прижал к себе вздрагивающую, плачущую девушку и, гладя ее по коротким густым волосам, шептал:

— Ну, ну, ну. Все нормально. Все в порядке. Все уже кончилось.

Джесси всхлипывала совсем по-детски. И слезы вытирала тоже как ребенок — кулаками. И вот ведь странность, ни разу, ни разу за пять лет, Гейб не видел, как она плачет. Казалось бы, в таких переделках довелось побывать — у любого бы глаза оказались на мокром месте. Нет, не было слез, а тут… Да нет, чего там, неприятное ощущение, когда на тебя налетает сотня крылатых тварей. Но плакать… Это с трудом укладывалось у Гейба в голове.

— Ну, ну, ну. Все кончилось. Все уже кончилось.

Девушка, преодолевая сковывающий ее страх, подняла голову, посмотрела вверх, туда, где сквозь взрыхленный маленькими тельцами снег пробивался свет и… улыбнулась.

— Извини, что-то я совсем расклеилась, — все еще с характерным для рыданий придыханием сказала она.

— Да нет, все в порядке. Я и сам, признаться, испугался.

— Ты? Испугался мышей?

— А ты как думала?

Джесси засмеялась. И хотя глаза ее все еще оставались красными, слезы на них исчезли. Гейб отметил это с удовольствием. Но пора было приниматься за дело и он начал стаскивать с себя свитер — вода-то сверху действительно текла тоненькой струйкой — не переставая говорить, врать, нести какую-то чушь, приводя в порядок нервы девушки.

— Знаешь, у меня был один приятель. Профессиональный борец, кэтчист. Ему сломали восемь ребер, пять переломов рук и три — ног, и еще дважды — бедра. А он боялся уколов. Представляешь? Бледнел, вырывался и не давал себя колоть. А попробуй такого скрути. У него плечи — в дверь не пролазил. Так-то вот. А при этом еще и ревел, как разъяренный буйвол.

Свернув свитер, Гейб засунул его в рюкзак.

— Его нужно держать сухим.

Джесси кивнула, соглашаясь. Она привыкла за последнее время к Гейбу в свитере и теперь, созерцая его в серой хлопчатобумажной майке, чувствовала, как кожа ее покрывается неприятными пупырышками.

— О, господи, — сказала девушка, ежась.

Он понял.

— Ничего, я уже начал привыкать, — улыбнулся ободряюще, забросил за плечо моток троса, прихватил ледоруб. — Так, схема у нас будет такая. Я забираюсь наверх и сбрасываю веревку, помогаю тебе подняться. О’кей?

— Хорошо.

— Без меня даже не пытайся.

— Гейб, я неплохо умею ходить по горам, — возразила она.

— Я знаю, но сейчас мы не имеем права рисковать, понимаешь? — Гейб улыбнулся и поправил веревку. — Забираюсь, сбрасываю веревку, поднимаю тебя. Запомнила?

— Да.

— Вот и отлично. Держи фонарик.

— А ты?

— Мне хватит и того света, что проникает сверху. Вполне.

Гейб не спеша подошел к щели, протиснулся в неровный излом, зацепился за камни и полез вверх, прижимаясь к стене…

…Квейлан довольно быстро догнал группу. Его ждали у узенького подвесного мостика, перекинутого через тридцатиметровую пропасть, на дне которой река делала поворот.

Тревис, сидевший на камне, увидев его, приподнялся тяжело, встал и замер в ожидании. Что-то случилось? Где Кеннет? Что произошло? Все эти и другие невысказанные вопросы вертелись у него на языке, но так и остались невысказанными. Квейлан прояснил ситуацию сам:

— Такер, для тебя сюрприз. Твой дружок Уокер объявился.

Хел молчал, слушая бандита с откровенной враждебностью. Сейчас не имело смысла плести сказку о том, что Гейб ему вовсе не друг. Никто не идет с таким упорством за человеком, который безразличен. Не нужно много ума, чтобы догадаться: Хел лжет.

Телмар криво ухмыльнулся. Кристель равнодушно пожала плечами. «Объявился и объявился. Эрик сам знает, что делать. Зачем задавать лишние вопросы?»

— И что? — не выдержал первым Тревис. — Что тсперь-то? — он обвел стоящих рядом людей тяжелым болезненным взглядом. — Дьявол! Денег нет! Этот ублюдок наступает нам на пятки, мать его! Военный геликоптер объявился! Да мы по уши в дерьме! По уши, мать вашу! — полицейский заметил брезгливый взгляд Кристель. — Ну, что ты смотришь? Давайте, заведите старую песню о гов…м копе, провалившем вам дело! Давайте! Нет, к черту! Вы как хотите, а я сматываюсь!

Квейлан схватил его за плечо и тряхнул. Сильно, так, что у Тревиса лязгнули зубы. И еще раз. И еще. А затем, наклонившись к самому лицу полицейского, спокойно, пожалуй, даже чересчур — так обычно скрывают уже готовое выплеснуться бешенство — сказал:

— А ведь ты, приятель, похоже, так до сих пор и не понял одну важную вещь. Мы все, как ты справедливо заметил, в дерьме по уши. Все! И ты тоже. Мы — соучастники преступления. Когда перебегаешь на другую сторону, обратной дороги уже нет. Запомни, Тревис, дружок. Ты теперь с нами! В одной упряжке.

Квейлан отпустил — почти отшвырнул — полицейского и вытер ладонь о куртку, будто отчистил то самое дерьмо, о котором говорил только что.

— И все же, — подал голос Телмар. — Что с этим гов…ом Уокером? Мне не нравится ползать по этим долбаным горам, зная, что передо мной топает какой-то ублюдок и спокойно собирает мои денежки.

— Не волнуйся, — Квейлан оглянулся в ту сторону, откуда только что пришел. — Им займется Кеннет. Двойная страховка. Бомба — наверху, Кеннет — внизу. Боюсь, Такер, на этот раз твоему дружку не повезло. Кстати, зря он потащил с собой Джесси, — имя он произнес так, словно был знаком с девушкой всю жизнь. — Знаешь, между нами, я никогда не понимал причин такого эгоизма.

— Ублюдок, — прошипел Хел. — Вонючий выродок.

— Хочешь убить меня, а, Такер? Записывайся в очередь. Но, боюсь, тебе уже не достанется места в первой тысяче. Таких, как ты, знаешь сколько?..

… Френк развернул вертолет еще раз. Нет ничего забавного в том, что приходится по пятому разу созерцать один и тот же пейзаж. Опять же, вряд ли за двадцать минут, прошедшие с его предыдущего появления здесь, произошло нечто экстраординарное. А вообще-то, зачем стонать, старик? Это ведь твоя работа — спасать других, не спать, снимать кого-то со скал. Твоя любимая работа. А нытье — от возраста. Ты действительно состарился, Френк. Действительно. Но только упаси тебя Бог показывать это кому-то еще. Нет, никто не должен знать о том, что ты уже не тот прежний Френк Уэллоу, который запросто мог отжаться сто пятьдесят раз от пола и даже делал это иногда. Не часто, но делал.

Господи, кому ты врешь, а? Да и зачем? Они же не слепые, твои ребята. Сами все видят. Поэтому-то тебя перестали брать в патруль… лет пять… или шесть… Нет, наверное, все-таки пять лет назад. Ты, Френк, состарился куда раньше, чем понял это. Это ты слепец, а не они. Они увидели, а ты — нет. Вот так.

«Джет рейнджер» качнуло ветром. Кроны деревьев под брюхом геликоптера зашевелились и сквозь изумрудно-голубоватую зелень Френк вдруг увидел что-то разноцветное, яркое. Оно застряло в ветвях, чуть сдвинув своим весом стволы так, что лапы сосен сомкнулись, образовав своего рода защитный шатер, скрывший это пестрое, цветастое нечто от посторонних глаз.

Заставив вертолет зависнуть на месте, старик снял с приборной панели черную коробочку микрофона:

— «База», «База», ответьте «Патрулю».

— Мы слышим вас, мистер Уэллоу. Что-то случилось?

— Не знаю. Но похоже на то. Тут внизу какая-то штука, похожая на парашют. Застряла в ветвях сосен.

— Хорошо, «Патруль», мы засекли вас. Сейчас будет второй вертолет. Не спускайтесь в одиночку. Это может быть засада.

— Я понял. Жду второй вертолет.

— Отлично.

Френк укрепил микрофон, подал «джет» немного вперед, развернул боком и опустился чуть-чуть ниже, стараясь, чтобы турбулентный поток еще больше раздвинул ветви. Если это засада, то можно засечь, где прячутся бандиты. Только вот парашют как-то во всю эту схему не укладывается. Не носили же они с собой такой вес по горам, в самом деле? Но если да, то эти ребята — полные психи. Только законченный идиот отважится нагрузить на себя лишние двадцать килограммов, не умея толком даже забраться на скалу. Да нет же. Тут что-то не так.

«Джет рейнджер» медленно пополз вниз, завис, снова пополз и снова завис в полуметре от верхушек деревьев. Теперь старик без особого труда смог рассмотреть человека, висящего в стропах парашюта. Худой, если не сказать больше, немного нескладный, похожий на марионетку в кукольном театре. А потом Френк разглядел еще кое-что. А именно, кровь. Капли на снегу, вишневые, темные, сочные капли и морду волка, торчащую из-за еловых лап. Хищник настороженно рассматривал машину желто-зелеными глазами. Он чувствовал запах крови и не хотел уходить. Ждал, когда уберется это странное, висящее в воздухе существо, чтобы потом, не торопясь, начать свою жуткую трапезу.

«Ну нет, парни, — подумал старик. — Ни один бандит в мире не пошел бы на такое, что бы там ни обещали. Вон и верхние ветки у сосен сломаны, а значит, этот человек действительно прыгнул с парашютом с утеса».

В эту минуту он вспомнил слова Хела о двух мальчишках — Реде и Кевине. Френк не знал их в лицо. В горы-то уже не ходил, а они не бывали на станции, и спасать ребят тоже пока не приходилось. Но сейчас у него появилась уверенность: человек, попавший в беду, один из них.

Не колеблясь больше ни секунды, он повел вертолет в сторону и посадил на первом же подходящем месте, метрах в пятидесяти, где сосны расступались, образуя небольшую поляну. Выскочив из кабины, Френк побежал назад, к тому месту, где видел раненого, доставая на ходу револьвер. Унты увязали в снегу, старик задыхался, проклиная возраст и свое, ставшее таким немощным, но выглядевшее крепким и сильным тело.

Волки, а их оказалось пятеро, уже собрались вокруг добычи. Один, подпрыгнув, вцепился пареньку в ногу, сорвался, подпрыгнул еще раз. Клыки сомкнулись на голени, защищенной высоким саперным ботинком, но, видимо, потревоженная рывком рана заболела, и мальчишка застонал. Кровь пошла сильнее, пропитав всю левую штанину от бедра. Густая струйка падала в снег.

Крупный серо-белый хищник подскочил ближе и принялся слизывать ее, жадно заглатывая куски наста.

Френк поднял револьвер, прицелился и нажал на курок. Хлопок выстрела спугнул волков. Они шарахнулись в стороны, но пуля попала в цель. Один зверь заскулил, сразу став похожим на подбитую собаку. Вторым выстрелом ему разнесло половину головы. «Сородичи», не обращая внимания на человека, рыча и подвывая, кинулись на еще бьющееся в конвульсиях тело. Старику пришлось выстрелить еще дважды, прежде чем они разбежались, оставив на снегу растерзанный труп, точнее, то, что от него осталось.

Сунув пистолет в кобуру, Френк достал острый охотничий нож и перерезал лямки парашюта. Тело парня безвольно соскользнуло ему на руки.

— Держись, сынок, держись, — бормотал он, таща раненого к вертолету. — Скоро мы отвезем тебя в больницу и… — что «и», старик и сам не очень хорошо представлял. — Там хорошие доктора, они тебя вылечат. Заштопают так, что и следа не останется. Все будет нормально.

Кровь почему-то пошла сильнее. Френк втащил мальчишку в кабину геликоптера, усадил поудобнее и забрался на место пилота.

— Сейчас, сынок. Сейчас.

Лопасти застрекотали, быстро набирая обороты. Вертолет начал подниматься…

…Гейб закончил подъем, раскидал рукой снег и выбрался наружу. Повиснув на локтях, он внимательно огляделся. Никаких признаков людей. Бандиты уже прошли, и сейчас они должны быть примерно в километре впереди, не дальше. Ну что же, это даже хорошо. Вдвоем с Джесси им ничего не стоит обогнать Квейлана. А еще лучше так и держаться за его спиной, на небольшом расстоянии, не обнаруживая себя. Пусть эти люди думают, что он погиб в схватке с Брайаном. Тем сильнее окажется эффект, когда дело дойдет до непосредственного физического контакта.

Стянув с плеча трос, Гейб сделал на одном конце свободную петлю и набросил ее на острый, торчащий из-под снега камень. Второй конец бросил в расщелину.

Желтое пятнышко электрического света маячило далеко внизу, в темноте, словно большой светлячок.

«Метров тридцать пять-сорок, — подумал спасатель. — Не меньше».

Пока он лез, расстояние не замечалось, теперь же Гейб отметил, что нужно быть очень осторожным. Не дай Бог сорваться. Нога соскользнет или произойдет еще что-нибудь в том же духе. Убиться, конечно, не убьешься, но поломаться можно сильно. Так что нужно держаться покрепче. Подтянувшись повыше и уперевшись ногами в стены лаза, он, помогая себе ледорубом, поправил петлю, сдвинув ее еще ниже, к самому основанию камня. Попробовал, надежно ли держится трос.

— Надо же, Уокер. Как тесен мир.

Гейб вздрогнул от неожиданности и поднял глаза.

Прямо перед ним, утопая по щиколотку в снегу, стоял Кеннет. «Ингрем», который негр сжимал в руках, был направлен Гейбу в грудь. Губы бандита кривила ухмылка.

— А твой приятель, Такер, действительно поверил, что ты сдох. Впрочем, он ненамного ошибся.

— Гейб! — донесся из расщелины голос Джесси. — Я могу подниматься!

Кеннет ухмыльнулся, уже не сдерживая эмоций. Наверное, он находил ситуацию забавной, хотя спасатель придерживался иного мнения. Все его мысли работали на одно: спастись. Как? Соскользнуть вниз? Ничего не выйдет. Для этого необходимо хотя бы поднять руки — четверть секунды — а у бандита хорошая реакция. Он успеет выстрелить.

— Знаешь, приятель, — продолжал тем временем негр, — все продается и покупается. Особенно, когда цена достаточно высока. Тридцать миллионов — хорошие деньги. Очень хорошие. Где они?

Гейб помедлил, прежде чем ответить. Не больше, чем требовалось, чтобы противник понял: он лжет.

— Я их сжег.

Ухмылку сменила презрительная гримаса.

— Дерьмо! Даже такая тупица, как ты — темный горец — такого не сделает. Так что можешь засунуть свои слова себе в задницу, Уокер, — негр выразительно качнул автоматом. — Ладно. Обычно я ни с кем не договариваюсь…

— Гейб! Что случилось? — снова крикнула Джесси.

Кеннет посмотрел на разворошенный снег.

— …но с тобой, так и быть, договорюсь. Ты отдаешь мне деньги, а я убиваю только тебя и не трону эту девчонку.

— Гейб!!!

— Ну так как? Что скажешь?

Гейб поплотнее сжал ручку ледоруба. Сильнее уперся ногами в скалу и ослабил руку, локоть которой помогал ему держаться. Покачал головой, будто решая, и наконец ответил:

— Хорошо. Они внизу. Сейчас я принесу их.

— Стоп! Даже и не думай. Мы спустимся вместе. Ты — первый, я — второй. И не пытайся убежать.

Кеннет сделал шаг вперед и оказался в пределах досягаемости. Гейб отпрянул, одновременно вскидывая руку с ледорубом, затем резко нырнул вперед и нанес удар плоской стороной лезвия по колену негра. Сталь легко разорвала ткань, скользнула по ноге на пару миллиметров выше коленной чашечки, вспоров кожу, мышцы, вены. Кровь хлестнула из раны густой, дымящейся на морозе струей. Кеннет закричал, выпустив автомат, схватившись руками за ногу.

Гейб бросил ледоруб, выпрямил ноги и, проскользнув в расщелину, полетел вниз, ударяясь о скальные выступы и наросты крохотных сталагмитов. Один из каменных «рогов» ударил его в бок, проскользил по ребрам до спины, оставив глубокую царапину. Кровь горячей влагой поползла по бедру.

Удар при приземлении был очень сильным. Ступни пронзила резкая боль.

Бледная Джесси, наблюдавшая за этим головокружительным спуском, охнула и, бросившись к Гейбу, подхватила его.

— Что случилось?

— Они наверху, — простонал он.

— О, господи… О, господи… Ты идти можешь?..

… — Кеннет, — ожила голосом Квейлана рация. — Что случилось? Ты нашел Уокера? Где деньги?

Негр в ярости схватил передатчик.

— Нашел, мать его! Денег нет! Говорит, что сжег!

— Где он сейчас?

— Черт… В дыру свалился, мать его. В пещеру какую-то..

— Ты установил мину?

— Да. Установил. Установил, мать ее.

— Хорошо, уходи оттуда, — скомандовал главарь.

— В задницу! Он врет! Деньги у него внизу. В пещере, чтоб ей…

— Я сказал, уходи оттуда!

— Ни хрена! — заорал вдруг негр.

Приступ бешенства, охвативший его, был неподконтролен, и ничто не могло заставить Кеннета отказаться от задуманного. Ни Квейлан, ни отсчитывающий секунды часовой механизм мины, ни рана. Ничто. Этот ублюдок ранил его! Не в честной схватке, а исподтишка! Говенная сволочь!

— Уходи оттуда! — рявкнул Квейлан. — Выметайся!

— Черта с два!!! — брызжа слюной, вопил Кеннет. — Черта с два! У меня еще есть время!!!

Отключив рацию, негр сунул ее в карман куртки и полез в расщелину…

…Квейлан посмотрел на молчащий приемник и резко, зло выдохнул:

— Ублюдок! Кристель! — девушка посмотрела на него в ожидании приказа. — Неси взрывчатку! Хватит испытывать судьбу!

— Самое время, — усмехнулся Телмар. — Зададим этому засранцу жару.

— Заминируй на всякий случай скалу и мост. Не стоит лишний раз облегчать работу копам, — он повернулся к Тревису и подмигнул, но не весело. Скорее, озабоченно. — Даже если эти ребята в прошлом коллеги твоего компаньона.

Тревис промолчал…

… Кеннет отпустил веревку и огляделся. Пещера, в которую он попал, была пуста. Ни Уокера, ни девчонки. Правда, на камне лежали рюкзак и фонарик, но негр не тронул их. Знал он такие штуки. Трогаешь рюкзак и… встречай меня на небе, красотка из Буффало. Вряд ли, конечно, у Уокера есть взрывчатка, но лучше не рисковать. Ведь случись чего, и выбраться из этой дыры не успеешь, как окажешься в… другой.

— Уокер! — рявкнул он что было сил, озираясь в полутьме. — Где ты, ублюдок?

— Меня ищешь? — прозвучали слова из темноты тоннеля, уходящего в глубину скалы. — Я тут!

«Темноту, значит, предпочитаешь, гов…к! Ну ладно, ладно. Это тебе не поможет, Уокер!»

Кеннет осторожно, делая короткие шаги, вступил в гулкий, влажный полумрак, рассеиваемый лишь лучом фонарика.

— Куда ты делся? Где ты, Уокер?

— Я здесь!

Совсем рядом и, понятное дело, хочет напасть неожиданно, застать врасплох. Не выйдет, Уокер. Знал бы, с кем тебе придется связаться, сбежал бы с этой ср…й спасательной станции десять лет назад. Ну, а раз не сбежал — молись. Никаких шансов. Ни одного. Ты сдохнешь, урод.

Кеннет накачивал себя злостью, как всегда делал это перед дракой. Злоба, равно как и бешенство или ярость, здорово помогала ему в бою. Эмоциональное воздействие — уже полдела. Так учил его мастер-сержант Фредерик Хиггенс, инструктор по боевым искусствам в Фейетвилле:

«Напугай этого гов…а так, чтобы он обделался со страху, и можешь считать, что ты выиграл бой. Но учти, рожа при этом у тебя должна быть такая, чтобы чертовы мартышки во Вьетнаме с деревьев попадали, понял?»

А чего же тут не понять? Хороший, кстати, совет. Кеннет частенько использовал его. Сначала в «Олл Америкен», потом два года в Форт-Ливенуорд[12], затем уже дома, в Нью-Йорке. Гарлем и рай, вовсе не одно и то же.

— Ты здесь! — сказал он громко. Концентрируясь, чувствуя, как все внутри него сжимается в тугую звенящую пружину. — Ты здесь, Уокер! Но убить тебя с твоей же подачи — это слишком легко. Хотя мне нравится убивать легко. Я убью тебя, ублюдок! Только сначала выбью из тебя все дерьмо и заставлю вернуть деньги. Все, до последнего цента. Тридцать миллионов долларов.

Кеннет обогнул небольшой поворот. Здесь тоннель немного расширялся. Сводов видно не было, но в дрожащем электрическо-белом свете застыли острые пики сталактитов. Судя по тому, как изменился звук его шагов, негр понял: пещера, или что уж это такое, небольшая. Скорее всего, где-то впереди еще один поворот, неразличимый за бархатистой завесой темноты.

И вдруг Кеннет осознал: Уокера тут нет. У девки был второй фонарь и они ушли, скрылись, удрали, мать их. А он, как последний урод, топчется здесь… Черт! Дерьмо!!!

— Уокеееееер!!! — волна ярости, вспыхнувшей в нем, была подобна взрыву тротиловой шашки. Мгновение ему казалось, что она разнесет мозг, выплеснется наружу в виде серо-белой жижи через ноздри. — Уоокеееееееееееер!!!!!!!!!

Ослепленный, разрываемый бешенством, свойственным лишь психопатам и зверям, Кеннет не услышал шороха над головой. В последний момент все же сработали защитные инстинкты, он успел ссутулить плечи и чуть присесть, делая полуоборот, но все равно удар получился чертовски сильным.

«Господи, купиться на такой дешевый фокус», — подумал негр.

Конечно, Уокер прятался в темноте, наверху. Он же альпинист. А у альпинистов должны быть сильные руки. Что ему стоило провисеть минуту под потолком? Каблуки Гейба были нацелены в основание черепа, и если бы удар пришелся туда, бандит остался бы лежать на камнях со сломанной шеей. Кеннет перекатился через плечо, мгновенно вскочив на ноги. Его пошатывало, но жестокие тренировки не прошли даром. Он был готов драться. «Ингрем» чуть подрагивал, но негр не обращал на это внимания. Губы его скривились в подобие улыбки, однако глаза, налитые кровью, смотрели враждебно и зло.

Гейб не опустил взгляда. Он тоже знал законы боя, и первый из них гласил: никогда не отводи взгляд! Боковым зрением он отметил висящий на поясе в кожаных ножнах кинжал «коммандос» с рукоятью в виде кастета и подумал, что если ему повезет, то, может быть, удастся выхватить его. В этой схватке с оружием в руках он чувствовал бы себя увереннее. Гейб не был слабым, просто последние сутки вымотали его, «скоростной спуск» тоже не прибавил сил, а негр уж очень профессионально двигался.

«“Зеленый берет” или что-нибудь в этом же духе», — подумал Гейб.

Кеннет слегка уклонился вправо, спасатель инстинктивно поднял руку, защищая грудь и ребра, и в тот же момент мысок бутсы бандита ударил его в левую ключицу. Боль была обжигающей, рука повисла плетью. Гейб отшатнулся к стене, переводя дыхание.

Негр выпрямился, ухмыльнулся брезгливо. Темная тень — Джесси — выросла у него за спиной. В полумраке она казалась просто черным сгустком, бесплотным и невесомым. Кеннет почувствовал ее кожей. Развернувшись, он резко выбросил вперед правую руку с зажатым в ней автоматом. Девушка повалилась на камни.

— М-да, — протянул бандит, улыбаясь. — Двое, конечно, лучше, чем один. Верно, Уокер?

Гейб с невероятным трудом отлепился от стены. Боль растекалась от плеча по груди, пальцы почти не шевелились, однако выбора у него все равно не было. Драться или умереть. И не одному, это уж точно. Кеннет ведь убьет их обоих. В любом случае, даже если получил бы деньги.

С гортанным воплем, больше напоминающим звериный рык, Гейб бросился негру на спину, обхватил правой рукой за шею и отшвырнул назад, в зыбкое пятно света. Кеннет, не ожидавший нападения от наполовину обездвиженного соперника, удивленно охнул и ткнулся лицом в шершавую стену, выпустив автомат. Воспользовавшись моментом, спасатель развернулся и ударил его ногой в бок, под ребра, вложив в удар всю злость. Не силу, а именно злость, замешанную на отчаянии. Негра кинуло на пол. Рация выскользнула из кармана и отлетела за камни, в тень. Гейб слышал, как стонет Джесси, но, как бы ни хотелось ему кинуться к ней, он не мог сделать этого. Мгновением позже бандит вдруг резко подтянул ноги, затем толчком выпрямил их и, изогнувшись в воздухе, вскочил. Спасатель не успел среагировать. Ребристая подошва бутсы врезалась ему в живот. Из груди Гейба вырвался полустон-полувыдох. Удар пришелся чуть левее раны, оставленной сталагмитом, и кровь вновь хлынула из пореза, заливая бедро и ногу. Кулак бандита раскроил ему бровь. Что-что, а бить негр умел.

Гейб отлетел к стене, ударился о камень спиной и снова скривился от боли в боку.

— Я буду спрашивать тебя трижды, — громко и зло крикнул Кеннет, подходя к Гейбу. — Первый. Где деньги, тупая тварь?

Джесси потянулась к автомату, молясь лишь об одном: чтобы бандит не оглянулся. Плоская рукоять была лишь в паре сантиметров от ее пальцев.

— Пошел ты, ублюдок! — Гейб закашлялся, схватившись за раненый бок. Холод бодрил его, не давая упасть и потерять сознание.

Нога негра прочертила в воздухе полукруг. Удар пришелся в голову, правее виска. В глазах потемнело и спасатель устоял лишь потому, что упирался в стену.

— Бьешь, как девчонка, — еле слышно пробормотал он.

Девушка дотянулась до «ингрема», схватила его и, повернувшись к бандиту, крикнула:

— Стой! Или я буду стрелять!

Кеннет оглянулся. Лицо светилось презрением.

— Стреляй. Давай.

Палец потянул спусковой крючок, но вместо выстрелов раздался лишь звонкий щелчок.

— Нет, сука, патронов! — бандит вновь повернулся к жертве. — Итак, я спрашиваю второй раз. Где деньги?

— Я их сжег.

Новый удар, куда сильнее первого, отбросил Гейба в глубину тоннеля. Негр пошел к распростертому на камнях спасателю.

— Ну ты, шутник, меня просто потрясаешь! Меня вообще потрясает человеческая глупость. Деньги — это личная безопасность для тебя и твоей суки. Итак, третий раз. Где деньги?

— Я их сжег, — повторил Гейб. — Их нет.

— Ну что ж, — маска ярости сменила презрение. — Ты уйдешь в могилу, думая о том, что я сделаю с твоей сучкой.

Кеннет вынул из ножен кинжал. Не торопясь, смакуя ситуацию, он подошел к поднимающемуся Гейбу и, широко размахнувшись, от плеча, ударил его кастетом в челюсть.

— Хотя могилы у тебя не будет. Твоего дружка Такера, может быть, ждет лучшая участь. Он умный парень.

Гейб с трудом поднялся, и тут же его настиг новый удар — ногой в грудь. Кровавый сгусток вылетел изо рта. Отбитые легкие болели, рану жгло огнем, колени подгибались. Он еле держался на ногах, но и это было скорее чудом. В нем открылся внутренний резерв, откуда тело черпало силы.

— В последний раз, Уокер! Где деньги? Отдай их мне и можешь убираться.

— Я их сжег, — жестко ответил Гейб, глядя бандиту в глаза. Ему нужно было, во что бы то ни стало, предугадать удар. Иначе… иначе смерть.

— Ты тупой урод, Уокер, — качнул головой негр. — Глупый ублюдок.

Выставив перед собой нож, он сделал выпад, который, несомненно, достиг бы цели, если бы Гейб не уклонился в сторону. Нырнув под движущееся навстречу тело, он правой рукой схватил бандита за свободные, военного покроя штаны, левой за куртку и поднял в воздух. От дикого напряжения у него хлынула кровь изо рта. Мышцы вздулись, образовав тугие, с оплеткой вен бугры на залитом бурым теле. Гейб закричал, и крик помог ему собрать крупицы сил и воли.

В последний момент недоумевающий, но не напуганный негр обернулся и… закричал от ужаса, потому что увидел над собой каменный шпиль сталактита. Острие вонзилось ему в спину, пробило тело насквозь и вышло из груди. Несколько секунд Кеннета сотрясали конвульсии, а Гейб продолжал удерживать его на вытянутых руках…

…Хейз красным фломастером начертил на карте круг и оглядел стоящих вокруг стола людей.

— Они здесь. Френк нашел раненого парня, который, спасаясь, судя по всему, от бандитов, прыгнул с парашютом с этого утеса. Так, мистер Уэллоу?

— Да, это тут. Точно.

— Тело второго наш вертолет обнаружил непосредственно на утесе. Он был, к сожалению, уже мертв. Раненого мы отправили в госпиталь, в Монтроз.

— Дерьмо собачье, — буркнул полковник. — Эти ребята могли повздорить и попросту перестрелять друг друга. Сейчас все эти молодые гов…ки таскают с собой оружие.

— Возможно, — нахмурился Хейз. — Но не автоматы «ингрем». И потом, судя по следам, там побывало довольно много народу. Человек шесть.

— Дерьмовые туристы, — быстро возразил военный.

— Нет. Не туристы. Любой человек, нашедший мертвое тело, связался бы со спасательной станцией. Да и вряд ли туристы решились бы уйти, оставив парня на произвол судьбы. В любом случае, никакого оружия не найдено. Так что, полковник, боюсь, ваша версия несостоятельна.

Райт рассматривал рисунок гор, то там, то тут перерезаемый сочной алой линией, и думал о том, что он ни хрена не понимает в этом. Френк-то уж, наверное, знал, как закупорить тут все дорожки, а ему только и остается, что сидеть и слушать. Да, в Академии их учили взбираться на стены, но лазить по горам… Начальник службы безопасности вздохнул и покачал головой. Ему не было стыдно — он мог поспорить, что старик не сделает и сотой доли того, что может сделать он, Райт — но некоторую неловкость негр все-таки ощущал.

— У вас есть какие-нибудь предложения? — спросил Адамс у фэбээровца.

— Да. Френк… Мистер Уэллоу составил схему, каким образом нам перекрыть этот участок и тем самым сузить круг поиска.

— Простите, э-э-э… мистер Уэллоу, — саркастически спросил полковник, — а каков радиус отмеченного вами участка?

— Примерно семь километров, — ответил Френк.

— То есть, если реально проделать данный путь, то километров двенадцать-пятнадцать?

— Да.

— И вы хотите сказать, что Квейлан не сможет затеряться на таком огромном пространстве? — военный презрительно усмехнулся.

— Конечно, сможет, — Френк не обиделся. — Но рано или поздно он должен будет выйти на один из наших постов.

— Ага… И сколько же может продлиться это ваше «поздно»? Неделю? Две? Месяц, год? Сколько?

— Столько, сколько времени у него в запасе. Не меньше, но и не больше, — старик выпрямился, оторвав взгляд от карты, и сунул руки в карманы куртки. — Не думаю, что у этого парня счет идет на дни. Скорее, на часы, а может быть, даже и на минуты.

— Скажите, мистер Уэллоу, — Адамс уважал профессионалов, а Френк к таковым несомненно принадлежал, — а нельзя ли еще больше сузить круг?

— Можно, — ответил тот. — Но возникнет целый ряд трудностей. Во-первых, ваши люди, если и не все, то подавляющее большинство, понятия не имеют о том, как вести себя в горах. А у Квейлана в заложниках три спасателя высочайшего класса, знающие эти горы, как самих себя. Во-вторых, если сузить круг хотя бы на километр, вам придется увеличить численность постов по меньшей мере втрое. В-третьих… — Френк секунду помялся, но все-таки нашел силы продолжить, — в-третьих, я уже стар и мог что-то забыть. Или Квейлан предпримет какой-либо ход, о котором ни вы, ни я просто не догадываемся. Потом, погодные условия… Да мало ли, что еще может произойти. Ваши люди — к группе мистера Адамса это не относится — и не заметят, как мимо них пронесут чемоданы. Это не издевка и не желание обидеть, просто таковы новички в горах и таковы сами горы. В тех местах, которые я отметил, сходятся все тропы. Это своеобразные, нервные узлы гор. Там ваши люди смогут взять Квейлана.

— А где гарантия, что вы и в этом случае ничего не забыли? Поймите, я тоже не хочу вас обидеть, но мне нужно быть уверенным, что мои люди действительно окажутся хозяевами положения.

Френк пожал плечами.

— А вы сами поднимитесь и осмотрите там все. Тогда уверенность будет стопроцентной. Но учтите сразу: это не Ницца и не Флорида. Так что, если вы надеялись попасть на курорт или просто пощекотать себе нервы, не рискуя задницей, то вам лучше было бы сходить в кино. Хотя… вы ведь и не будете рисковать. Это сделают ваши люди.

Военный побагровел.

— Послушайте, мне наплевать, что вы там думаете, но я никому не позволю разговаривать со мной…

— Пожалуй, — перебил его старик, — сделаю-ка я еще пару кругов.

— Мистер Уэллоу… Френк, вам не стоит лететь одному, — вмешался Хейз.

— Не волнуйтесь, — улыбнулся тот. — Похоже, мы знаем, куда, точнее, в каком направлении движется Квейлан. Я просто проверю тот район и, если что-нибудь замечу, сразу же свяжусь с вами. А уж если замечу их, то тем более не стану садиться.

В этом Френк не был особенно уверен. Он сунул руку в карман, проверяя, здесь ли патроны, вспомнил, что коробка осталась в вертолете, кивнул и пошел к двери.

Все смотрели ему в спину.

— И все же будьте предельно осторожны, Френк, — сказал фэбээровец.

Хейз и представить себе не мог, насколько своевременен этот совет.

Да и Френк не мог этого представить. Он шагал к вертолету, переполненный уверенностью, что все будет нормально, с ним ничего не может случиться. Тут же ЕГО горы, его дом, его жизнь.

Знал бы он, чего будет стоить ему это заблуждение…

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Гейб отпустил обмякшее тело Кеннета и оно упало, глухо стукнувшись головой о камни. Кровь расползлась темной лужицей, чуть поблескивающей в луче фонаря. Остекленевшие глаза уставились в темноту. Из перекошенных криком губ сочилась тонкая струйка.

Джесси подбежала к Гейбу, обняла его и заплакала. Второй раз за двадцать минут.

— О, боже мой… С тобой все в порядке?

Он только и смог, что кивнуть. Казалось, стоит ему произнести хотя бы одну букву, издать звук и звенящая после удара Кеннета голова превратится в желеобразную массу.

— Что мы будем делать? — спросила девушка, разжав руки и отрываясь от груди Гейба. — Если они наверху, то у нас нет выхода.

— Сейчас, — Гейба трясло, и ему пришлось приложить немалые усилия, чтобы унять дрожь. — Сейчас. Мне нужно прийти в себя.

Наклонившись, сморщившись от боли, он поднял кинжал, выпавший из рук бандита, отстегнул ножны и надел их себе на пояс. Ему очень не хотелось оказаться без оружия, если придется столкнуться с кем-нибудь из людей Квейлана. Все они явно воспитывались не в тепличных условиях и свое дело знали хорошо. А дело их — убивать людей. Кеннет тому пример. Был. Но в следующий раз сталактита под рукой может и не оказаться.

— Вряд ли они ВСЕ ждут. Скорее всего, этот парень должен был убить нас и догнать остальных.

— Почему ты так думаешь?

— Сто миллионов долларов — большие деньги. Их, наверняка, уже ищут. Скоро, очень скоро, горы будут кишеть полицейскими. Квейлан просто не может позволить себе сидеть и ждать, когда мы вылезем из этой норы.

— Да, ты прав, — согласилась Джесси. — Так оно и есть.

— Наверное. Но, в любом случае, они недалеко. Не дальше, чем в километре впереди…

… Кристель приладила последнюю мину, проверила, нет ли ошибки, включен ли механизм и обернулась к Квейлану.

— Все готово.

Тот улыбнулся, глядя ей в глаза.

— В один прекрасный день ты станешь кому-нибудь прекрасной женой.

Она улыбнулась в ответ абсолютно искренне. И улыбка удивительно шла ей, делала и без того красивое лицо еще красивей, придавала Кристель головокружительный шарм.

— Видел бы ты, как я пеку пироги…

Следующая фраза повисла в воздухе, но так и осталась несказанной. Подошедший Тревис нарушил идиллию, спросив:

— Ну, что? Пора идти.

Квейлан покосился на него дымчатым пустым глазом, словно раздумывая, стоит ли затевать ссору или отложить выяснение отношений до лучших, не очень уже далеких, времен. Если бы не монитор… М-да, если бы не чертов монитор, коп давно был бы мертв. Нет, Квейлан не был неблагодарным человеком, равно как и не был маньяком-убийцей, у которого в черепной коробке мечется лишь одна мысль: надо убивать! Но он также не был и неосторожным человеком. Напротив, осторожность сочеталась в нем с волчьим чутьем на опасность. Чутье это не являлось порождением трусости, а сформировалось за годы работы в разведке и успешно развилось в последующих операциях. И вот сейчас это самое чутье вместе с осторожностью твердило ему: «Полицейского надо убить, и чем быстрее, тем лучше». А он, собственно, и не возражал. Наоборот, подспудная неприязнь периодически нашептывала ему то же самое. Хороший совет, которому стоит последовать. Но чуть позже.

— Да, — сказал он, надевая на лицо свою самую лучшую улыбку, «улыбку для друга». — Нам действительно пора. Только сначала нужно убедиться, что Уокер больше не сможет помешать нашим планам. Кеннет должен об этом позаботиться, — Квейлан снял с пояса рацию и нажал кнопку. — Кеннет, как дела?

Ответом послужило молчание, которое было красноречивее любых слов.

— Ублюдок, — удачно скрывая поднимающуюся в груди злость, сказал он. И повернувшись к остальным, пояснил. — Уокер все еще жив. Крепкий у тебя дружок, а, Такер? Ну да ладно. Ему недолго осталось. Три минуты. Даже меньше. А потом вместе с этой скалой он полетит на небеса…

…— Рация! — Гейб огляделся, освещая влажные, покрытые бисеринками капель сталагмиты. — Он выронил рацию!

Бледно-желтый луч описывал круги, метался из стороны в сторону, но черного прямоугольника передатчика нигде не было.

— А ты уверен, что она здесь? Может быть, он бросил се наверху? — спросила девушка, кивнув на мертвое тело.

Был ли Гейб уверен? Мысли его понеслись бешеным галопом. Уверен. Когда негр упал, рация вывалилась из кармана куртки и отлетела в сторону. Точно.

— Да, уверен. Она должна быть где-то тут, у самого поворота. Нам нужно се найти.

Он еще раз внимательно осмотрел камни, но ничего не нашел.

— Не могла же она испариться. Если ты видел ее, значит, она действительно здесь. Нужно просто поискать получше. Возможно, она провалилась в какую-нибудь щель…

… Хел понимал, что должен что-то предпринять. Гейб и Джесси могут погибнуть, если он не найдет способа предупредить их об опасности. Только вот как это сделать? Хел осторожно повернул голову. Телмар стоял слева и сзади и не особенно следил за пленником. Скорее всего, свято верил в свою силу и автомат. Тревис, Квейлан и Кристель собрались у подвесного моста. Квейлан повесил передатчик на поясной ремень и теперь с любопытством ожидал взрыва.

«Конечно, — подумал Хел. — Гейб им как кость в горле. Все-таки, ни много, ни мало, а шестьдесят миллионов увел из-под носа. Они готовы канкан сплясать на его могиле».

Телмар на секунду ослабил внимание. «Хеклер» опустился, уставившись стволом в снег. Бандит не думал о Хеле, как об источнике опасности. К нему настолько привыкли за эти сутки, что сама мысль о неповиновении казалась абсурдной. Пленник вел их к деньгам и, похоже, все еще верил в то, что ему сохранят жизнь.

Телмар, ухмыляясь, смотрел мимо Хела на противоположный край пропасти. Туда, где через полторы-две минуты должна была взорваться заложенная Кеннетом мина. Он знал расщелину, в которой прятались Гейб и Джесси, и понимал, что скалы вряд ли защитят их. Особенно, если мина усилена зарядом взрывчатки «СИ-4». Той самой, что держала в руках Кристель, когда шла через мост на ту сторону.

Но у них еще есть время. Мало, но есть.

Хел вздернул брови, чуть приоткрыл рот — типичная физиономия человека, собирающегося о что-то сказать — и повернулся к Телмару. Тот даже не заподозрил подвоха. Автомат все еще был опущен стволом вниз. Хел качнулся вперед, будто хотел сообщить о каком-то большом секрете «тет-а-тет», и когда Телмар интуитивно подался навстречу, резко ударил его в челюсть. Бандит рухнул в снег, даже не вскрикнув, завозился, тряся затуманенной головой, пытаясь подняться. Но Хел не стал ждать.

В два прыжка оказавшись рядом с троицей, он хлестким ударом отбил в сторону Тревиса и, сорвав с пояса Квейлана рацию, побежал через мост, крича в микрофон:

— Гейб! Уходи! У вас над головой бомба! Уходите! Через две минуты будет взрыв!

В руках Кристель, словно по волшебству, появился пистолет. Она выпрямилась и чуть согнула колени, профессионально принимая положение для стрельбы стоя, взводя курок и одновременно выцеливая мчащуюся через мост фигуру.

— Не стреляй! — скомандовал Квейлан. — Он нам еще нужен!

Через долю секунды мимо протопал Телмар, сжимающий свою S.P.A.S. Если бы Хел не кричал, а бежал целенаправленно, собираясь скрыться, это удалось бы ему. Но сейчас бандит легко догнал его и что было сил ударил винтовкой между лопаток.

Спасатель споткнулся, упал и покатился по дощатому настилу моста. Рация, выпавшая из рук, полетела в пропасть.

Успев сгруппироваться в момент падения, Хел попробовал вскочить на ноги, но Телмар вновь ударил его снизу вверх, в лицо. Кровь хлынула из разбитых губ, наполняя рот.

Побелевший от ярости бандит навис над ним словно скала. Ему хотелось убить пленника и он, несомненно, сделал бы это, несмотря на оставшийся чемодан, на то, что спасатель был нужен в качестве проводника, на отсутствие времени, не вмешайся Квейлан.

— Телмар, стоп! Ты сможешь разобраться с ним потом. Позже.

— Я убью этого ублюдка! — хрипел тот. — Я убью его.

— Не сейчас. Нам нужно уходить, иначе копы схватят нас прямо здесь. Оставь, никуда ему не деться.

Телмар смерил взглядом поверженного противника.

— Хорошо, ублюдок. Я сделаю это позже.

Хел тяжело поднялся. Ствол винтовки настороженно следил за каждым движением заложника.

— Учти, — ненавидяще сообщил Телмар, — если ты не туда шагнешь, или не так пошевелишься, или даже подумаешь об этом, я разнесу тебе башку.

Спасатель ничего не ответил. Он словно и не слышал предупреждения. Улыбаясь разбитыми губами, Хел зашагал по мосту…

… Гейб и Джесси услышали предостережение. В первый момент на них напало какое-то оцепенение. Они переглянулись. Взрывчатка? Об этом ни один из них не думал. Если над головами взорвется мина, то их просто завалит. Расщелина превратится в склеп. Тысячи тонн скальной породы, лишившись опоры, раздавят их, сделают из них лепешку, кровавое месиво. Хорошо, что рация здесь. Она действительно провалилась в какую-то щель, но сейчас уже нет времени искать ее. Но как же здорово, что она есть. И спасибо Хелу, который смог предупредить о нависшей над ними опасности.

Страха не было. Наоборот, появилась пугающая чистота мыслей, смешанная с невероятным спокойствием, почти равнодушием. Эмоции исчезли. Гейб словно рассматривал ситуацию со стороны, анализируя ее, определяя путь, дающий наивысшие шансы на спасение.

Ясно, что вылезти наверх им уже не успеть, да и ни к чему это. Выбраться, чтобы угодить в самый эпицентр взрыва? Сомнительное удовольствие. Вниз? Бандиты получат значительное преимущество во времени и исправить ситуацию будет уже невозможно. Они доберутся до чемодана и… убьют Хела. В боковой тоннель? Галерея выводит на южный склон. Там есть несколько карнизов. Узких, но от камнепада вполне достаточное убежище. Далее с них можно спуститься вниз, к «Золотоискателю», и пойти по реке. Если постараться, то можно оставить Квейлана вообще без денег. Недовольство бандитов примет открытую форму. Возможно, Хелу удастся воспользоваться этим и сбежать.

— Пошли, — сказал он Джесси. — В боковой тоннель. Быстро.

Она кивнула, соглашаясь. Это, конечно, была экстремальная ситуация, но не самая худшая. Девушка могла бы назвать десятки других, не менее опасных, хотя и не имеющих отношения к вооруженным бандитам. Этот взрыв представлял собой угрозу не большую, чем обычная лавина или камнепад. Поэтому Джесси не потеряла голову. По крайней мере, не суетилась и не паниковала.

Она знала: самое худшее, что может быть в горах, это поддаться панике.

Подхватив фонарь, рюкзак и веревку, они быстро пошли по тоннелю к выходу. Галерея заканчивалась острым уступом, достаточно широким, чтобы на нем поместились два человека.

Гейб достал из рюкзака второй моток веревки, завязал на одном конце петлю и закрепил на основании полуметрового сталагмита.

— Спускайся, — скомандовал он Джесси. — Когда поравняешься с карнизом, — вон с тем, справа, видишь? — остановись и крикни.

— Хорошо.

Девушка закрепила веревку в карабине и шагнула с уступа в пустоту.

Гейб ждал сигнала. По его подсчетам, у них должно остаться еще секунд сорок, но кто сможет утверждать это наверняка? Ладно, изменить все равно ничего нельзя. Главное, успеть перебраться на карниз. До него метров пятнадцать-семнадцать. Немало, но случалось попадать в передряги и похуже. Пока еще ничего не произошло, не стоит себя накачивать.

— Гейб! Гееееееейб!!!

Он посмотрел в пропасть. Джесси повисла точно напротив карниза, уперлась ногами в скалу, уменьшая вибрацию веревки.

Гейб зацепил карабин за трос и начал спуск. Ему пришлось быть очень осторожным, чтобы случайно не столкнуть девушку. И в то же время, считая про себя секунды, убывающие с пугающей равномерностью метронома, он пытался преодолеть путь как можно быстрее. Первые тридцать метров Гейб просто падал, едва сжимая веревку в ладонях. Перед глазами мелькала серая неровная скала, а в ушах свистел ветер. Но потом он уже контролировал спуск, то увеличивая, то ослабляя нажим карабина. На то, чтобы оказаться рядом с Джесси, у него ушло примерно пятнадцать секунд.

Они повисли, прижавшись друг к другу. Под ними зияла пропасть, наверху пожирал мгновения часовой механизм.

— На счет «три» разбегаемся и стараемся удержаться на карнизе. Если нам удастся сделать это до того, как бомба взорвется, камнепад должен пройти мимо. В худшем случае, заденет нас, но незначительно. Если не успеем, постарайся поплотнее прижаться к скале.

— Эй, я, в конце концов, такой же спасатель, как и ты, — сказала Джесси.

— Да, извини. Иногда это вылетает у меня из головы.

— Ну, начали?

— Давай. Раз, два, три…

Они оттолкнулись от скалы и полетели вправо по дуге. Капроновый витой трос со скрипом пополз по уступу, перерезая волокно за волокном об острый край.

До карниза оставалось не больше метра, когда их поволокло назад, швыряя на каменные выступы, раскручивая в воздухе…

… — Ну, чего мы ждем? — резко спросил Тревис. — Нам еще надо найти чемодан.

Ни Квейлан, ни Кристель, ни, тем более, Телмар ему не ответили. Они были слишком поглощены предстоящим взрывом. Адским пламенем, в котором сгорит Гейб Уокер. Ожидание казалось бесконечным. Время текло лениво и вяло.

Квейлан нетерпеливо посмотрел на часы. Секундная стрелка мерно перескакивала с деления на деление, отсчитывая последнюю минуту. Он едва успел отвести глаза от серебристо-голубого круглого циферблата, как мощный грохот потряс округу. Навесной мост заходил ходуном. Часть скалы вздыбилась коричнево-серыми неровными осколками, выбросив в небо тучу мелкого крошева — пыли и искрящихся на солнце гранитных крупиц. А затем осела с протяжным, почти человеческим стоном. Камни, валуны, целые глыбы катились вниз и эхо разносило рев камнепада на километры, давая знать всем — людям, зверям, растениям — ублюдка Уокера больше нет.

Так подумал Квейлан, а Телмар, словно прочтя его мысли, восторженно выдохнул:

— Все. Он готов, — и, повернувшись к угрюмо молчащему Хелу, добавил. — Все, говнюк, от твоего дружка осталась только отбивная. Подумай об этом.

Хел промолчал. Ему очень хотелось убить Телмара. Такое желание было необычным для него, но сейчас оно выросло, проклюнулось, как цыпленок, из скорлупы бешенства и ненависти. Однако спасатель ничем не показал этого. Квейлан прав. Еще не время. Чуть позже. Теперь не было смысла тащить бандитов в обход. Наоборот, чем скорее они доберутся до чемодана, тем раньше все произойдет.

А уж когда эти сволочи отвлекутся на деньги, тогда-то и придет момент прозрения. Хел тоже умел убивать. Правда, не любил. Но сейчас… Сейчас, если повезет, он уничтожит всех четверых. А если не повезет, то двоих. Все равно успеет свернуть шеи Квейлану и Телмару прежде, чем пуля разобьет ему голову.

Мелкие песчинки еще кружили в морозном воздухе, пласты снега срывались с утесов, скала подрагивала, а пятеро уже шагали дальше. Солнце висело над их головами, освещая путь, и казалось, что сама Фортуна благословляет людей…

… На секунду они словно повисли в крайней точке тридцатиметрового пути. Гейб согнул ноги в коленях и тут же с силой выпрямил, молясь про себя, чтобы на этот раз им повезло больше. Скала уплыла в сторону, а затем вдруг приблизилась, на удивление быстро. Гейб втянул голову в плечи, стараясь принять удар, смягчить, защитить собой Джесси. Напрягшись, изогнувшись по-кошачьи, он закрыл девушку, подставив спину. Ребра хрустнули. В глазах вспыхнул белый огонь. Боль была очень сильной. Чертовски сильной. Вдоль позвоночника разлилась обжигающая волна. Чувствуя, как его вновь начинает тянуть назад, он, стискивая зубы, поднял руки и вцепился пальцами в камень, застонав от напряжения и боли в выворачивающихся суставах и рвущихся жилах.

Джесси постаралась помочь ему, уперевшись ногами в карниз. Ее пальцы скользили по стене, отыскивая малейшую неровность. Тем не менее, дикая сила отрывала людей от карниза и тащила прочь, лишая опоры,

В этот момент и грохнул взрыв. Трос лопнул и, извиваясь, полетел вниз. А следом устремились камни. Многотонные глыбы, гулко ударяясь о скалу, отскакивая, падали и падали, сопровождаемые шлейфом более мелких осколков.

Гейбу и Джесси повезло. Будь они хотя бы пятью метрами правее, их бы расплющило в лепешку, размазало по серой скале алыми клочьями. Кеннет, заложив мину, не думал о том, что врагу удастся выбраться. Стоило им остаться в расщелине и смерть была бы неминуемой. Но большинство обломков отбросило взрывом и они не причинили людям вреда.

Гейб и Джесси прижались к скале, слились с ней, став одним целым — два барельефа, высеченные рукой неизвестного мастера.

Глухой стук падающих камней, поначалу громкий и сильный, стал стихать, и в ту же минуту в воздухе проявился другой, от которого сердце Гейба забилось быстрее. Сухой стрекот лопастей геликоптера. И он, и Джесси отличили бы этот звук от тысячи других, ему подобных. Так, с хрипотцой и едва различимым подвыванием, работал двигатель спасательного «джет рейнджера». Ошибки тут быть не могло. Френк разыскивает их.

Вертолет появился из-за скалы, метрах в двухстах от того места, где стояли Гейб и Джесси. Мгновением позже стало ясно — старик не слышал взрыва и не обратил на шум внимания. Мало ли случается камнепадов в горах? У него были более важные дела. «Джет» круто взял вверх. Поняв, что геликоптер сейчас скроется за горой, Гейб замахал рукой.

— Френк! Френк!!! Джесси, дай фальшфейер!!! Скорее!!!

Девушка лихорадочно начала расстегивать клапан рюкзака, то и дело поглядывая на вертолет. Но прежде, чем она справилась с замком, он уже исчез.

— Черт, — в сердцах сказал Гейб. Он вздохнул и повернулся к Джесси. — Ладно. Нужно выбираться. У нас очень мало времени…

Райт повернулся к Адамсу и стоящему здесь же Хейзу:

— Похоже, самая большая проблема с постами будет тут, — его палец коснулся красной черты в районе восточной части гор. — Солдаты и полиция смогут быть там не раньше, чем через полтора-два часа. Мы не знаем, где сейчас Квейлан и что он собирается предпринять дальше. Но, судя по всему, его группа движется в восточном направлении. От места катастрофы до той точки, где найдены два парня — раненый и убитый — около двадцати километров. Таким образом, сейчас они могут находиться примерно километрах в пяти-десяти. Западную и южную часть предгорья уже перекрыли. Вертолет транспортирует группу солдат к северной. Восточная часть Сан-Хуан остается единственным неприкрытым участком.

Хейз осмотрел карту, утыканную булавками, подумал и спросил:

— У нас есть какой-то выход?

Негр отрицательно покачал головой.

— Нет. Думаю, что нет. Мы задействуем людей из поисковой группы майора Адамса, они смогут контролировать часть помеченных мистером Уэллоу троп, но это весьма слабая мера. Через два-два с половиной часа должны прибыть вертолеты из Денвера. Они могли бы значительно облегчить ситуацию.

— А геликоптеры из Монтроз и Нью-Мексико?

— Да, они должны быть здесь в течение ближайшего часа, но им потребуется время на дозаправку и еще минут тридцать-сорок для того, чтобы достичь восточной части сектора поиска, — Райт достал сигарету и закурил, с наслаждением глотая голубоватый дым. — Нам остается только надеяться, — продолжил он, — что за это время Квейлан не сумеет выйти за пределы отмеченной вами части гор.

— Ну, а если все-таки сумеет? — спросил Адамс.

— Тогда, скорее всего, нам придется обратиться к Интерполу и привлечь их к организации срочных розыскных мероприятий. И, конечно же, эти парни в Вашингтоне не станут интересоваться нашими объяснениями. Их это никогда не интересует. Они просто надерут нам задницу.

— Вашингтон не волнуют чужие проблемы, — подтвердил Хейз. — Им вполне хватает своих. Даже когда речь идет о таких деньгах. Судьба заложников — поверьте мне на слово — их тоже не особенно беспокоит. Я говорю не о бесчеловечности федеральных служб, поймите правильно, а лишь о здравом смысле.

— Не совсем понимаю, что вы хотите этим сказать, — давя окурок в массивной керамической пепельнице, буркнул Райт.

— Он прав, — вступил в разговор Адамс. — По всем правилам эти трое спасателей либо уже мертвы, что, кстати, наиболее вероятно, либо умрут, как только Квейлан поймет, что он в ловушке- Их судьба предрешена, а потому стоит ли принимать их во внимание как фактор, способный что-либо изменить в сложившемся положении? Уверяю вас, Вашингтон считает, что нет.

— А вы? — спросил неожиданно резко Райт. — Вы-то сами как думаете?

Адамс вздохнул, поджал губы и дернул плечом.

— Если честно, то я думаю точно так же. Для Квейлана эти трос — обуза. А вдобавок, источник возможной опасности. Их убьют, если уже не у(5или, и мы тут ничем не сможем помочь. С этим придется смириться.

— Черт побери, вы слишком спокойно об этом говорите, — негр закурил вторую сигарету и, заметив пристальный взгляд фэбээровца, раздраженно сказал. — Хейз, идите к дьяволу с вашим здравым смыслом!

— Не стоит чересчур нервничать, — констатировал тот. — Вы — начальник службы безопасности Министерства Финансов. Ваша задача — спасти деньги, наша — поймать убийцу. Если мы начнем оплакивать каждого погибшего и мучиться по этому поводу угрызениями совести, то нам придется всю жизнь утирать сопли и слезы. Вы же не собираетесь покончить (С собой только из-за того, что где-то в Африке умер какой-то парень, не нашедший доллара на хлеб, верно? Это то, что называют трагическим, но необратимым фактом. Так вот, гибель спасателей и есть такой факт. Просто этим ребятам надо было вести себя поосмотрительнее.-

Райт молча докурил. Он-то считал иначе. Если человек еще жив, значит, его можно срасти. И рано закрывать крышку гроба. Только вот кто будет спасать их?

… — Далеко еще? — спросил Квейлан, глядя на Хела. Черты лица пленника стали резче. В них проявилась решительность с некоторой долей отчаяния, присущая людям, уже точно знающим свое будущее и готовым шагнуть навстречу пуле. Квейлану это не понравилось. Даже очень не понравилось. По собственному опыту он знал: люди с такими лицами способны на любую глупость, даже если она повлечет за собой верную гибель. Как ни странно, подобные соображения абсолютно не беспокоили таких людей, не влияли на поступки. Теперь же, когда действительность и так сильно разошлась с первоначальным планом, Квейлану хотелось исключить все возможные случайности. Случайности должны быть запланированными, а от спасателя в таком состоянии можно ждать чего угодно. Поведение его выходит из-под контроля и становится непредсказуемым. Таким образом, появились две серьезные проблемы: полиция и Такер. От второй можно избавиться, первую — обойти. Это похоже на шахматную партию, в конце которой соблазнительный куш — тридцать миллионов, свобода и приятная жизнь в славном уютном уголке на одном из островов Тихого океана. Ради такого выигрыша можно идти и ва-банк. Только вот… не нравилось ему лицо Такера. Чертовски не нравилось.

— Такер, я спросил, далеко еще?

— Нет. Меньше часа, — Хел указал на поднимающуюся полого вверх гряду, за которой высоко в небо уходила гора, заканчивающаяся острым пиком. — Там нам надо перейти через гряду. Вон тот пик называется «Обреченный». Чемодан где-то у его подножия. На той стороне я могу сказать точнее.

— Хорошее название, — хмыкнул Квейлан. — Тебе стоит об этом подумать, Такер.

Телмар засмеялся. Кристель и Тревис улыбнулись, оценив мрачную шутку.

— Мне плевать на твои угрозы, ублюдок, — спокойно ответил пленник.

— Да. Люблю отчаянных людей. Но отчаяние — плохой советчик. Мешает соображать, — Квейлан усмехнулся.

— Мои проблемы тебя не касаются.

— Конечно, Такер, конечно.

Они дошли до густого подлеска и остановились, глядя на сосновый лес, укрывающий склон изогнутой серпом гряды.

— Нам придется пройти через лес, — сказал Хел. —

На той стороне есть тропа. Мы спустимся по ней и попадем на плато. За ним небольшой утес. Справа начинаются скалы, слева — спуск к реке. Похоже, чемодан там.

— Отлично, Такер, отлично. Ты нам здорово помог. Не могу даже выразить тебе нашу общую благодарность. Она просто безгранична. Однако, сейчас, к сожалению, надобность в тебе отпала, — Квейлан достал «пустынный орел», взвел его. — Боюсь, что мы не можем позволить себе роскошь навязывать тебе свою компанию. Мне очень жаль, но будет лучше, если мы попрощаемся.

Хел смотрел в черный зрачок ствола. Он видел лежащий на спусковом крючке палец и ждал момента, когда Квейлан начнет нажимать на курок. У него будет полсекунды на то, чтобы уйти с линии выстрела вправо, поближе к Тревису и Кристель. Может быть, удастся обезвредить их. Проще говоря — убить. Это не так сложно, как кажется, когда голова работает ясно и четко. Ребром ладони по адамову яблоку полицейскому и тут же, с разворотом, ногой в голову девушке. Затем избежать второго выстрела — а кто-то из двоих оставшихся несомненно успеет сделать его — кувырок, и обеими ногами ударить в грудь Квейлана, вскочить и рубящий по переносице Телмару. Ну, а уж добить главаря — дело техники. «А не слишком ли оптимистично ты смотришь на вещи?» — подумал он.

Пистолет дернулся и поплыл вниз. Квейлан оглянулся.

— Черт возьми! Слышите? — вопрос адресовался Кристель и Телмару. — Похоже, вертолет.

— Или пароход! — злобно заорал Тревис. — Черт возьми, Квейлан, надо бежать в укрытие!

— Очень смешно, Тревис, — без тени улыбки, спокойно заметил главарь. — Дьявольски смешно.

Полицейский нетерпеливо оглядывался в сторону леса. Он побежал бы один, если бы не чувствовал, что Квейлан что-то задумал. Выглядеть трусом теперь, на последнем этапе этого смертельного путешествия, ему не хотелось.

— Что будем делать? — осведомилась Кристель. Она также не проявляла волнения. Впрочем, Тревис вообще сомневался, умеет ли девушка волноваться. — Ждать вертолет?

— Да, — Квейлан вдруг улыбнулся. — Я думаю, это именно то, что нам нужно сделать, — стрекот вертолетных винтов приблизился. — Кристель, тебе лучше лечь на снег.

Девушка не стала спрашивать, зачем это нужно. Она во всем доверяла своему боссу.

Хел, еще не до конца сообразив, что именно собираются предпринять бандиты, оглянулся и вдруг все понял. План Квейлана был прост и безошибочен настолько, что спасатель даже не усомнился в его осуществимости. Он понимал: Френк — а вертолет, вне всяких сомнений, был спасательным «джетом» — увидев раненого человека, обязательно спустится. А если еще учесть, что это девушка… Черт! Надо что-то делать.

Звук винтов приближался. Еще немного, может быть, полминуты-минута, и геликоптер окажется в поле видимости…

Хел резко отпрыгнул в сторону и выбросил вперед правую руку, стараясь попасть Квейлану в углубление под нижней губой. Тот среагировал моментально. Уклонившись, поставил блок и тут же сделал подсечку. Спасатель ощутил удар по ногам, а секундой позже уже падал на спину. Тревис навалился сверху. Полицейская академия, возможно, и не пользовалась у него успехом, но кое-чему он там все-таки научился. Хел не успел и глазом моргнуть, как лежал лицом вниз, а обе руки были притянуты к лопаткам. Полицейский сжимал запястья спасателя пальцами одной руки и предплечьем, во второй руке он держал пистолет.

— Что делать с этим ублюдком? Может быть, пустить пулю в башку?

— Подожди. Оттащи-ка его за те валуны, — Квейлан указал на скопление серых угловатых глыб метрах в десяти от места схватки. — Пожалуй, он нам пригодится в качестве заложника, если это будут твои коллеги. Телмар! — «футболист» повернулся. — Спрячься за деревьями и смотри в оба. Если эти парни хоть что-нибудь заподозрят — стреляй, не раздумывая. Если их будет двое, лучше взять их заложниками. Может быть, Пентагону и нас…ть на гражданских, но в своих они стрелять не станут.

— О’кей.

Телмар побежал к деревьям, а Тревис потащил Хела к валунам. Квейлан шел за ними, помахивая рукой с пистолетом и еле слышно насвистывая какой-то старый мотивчик…

… После сорокаминутного облета Френк понял, что ничего не найдет. Может быть, банда Квейлана и двигалась в восточном направлении, но, по крайней мере, не лезла на глаза, это уж точно. Только кому, как не ему, Френку, было знать: этим ребятам деваться некуда. Если они не тащат на плечах вертолет, то рано или поздно попадутся все равно. Тут можно было спорить, не боясь проиграть. Из двенадцати троп, отмеченных им в восточной части этого района, ни Гейб, ни Хел, ни Джесси не знали больше семи. А значит, и шансы ФБР вырастали пропорционально. Поимка Квейлана — вопрос времени. Серьезная, но решаемая проблема. Другое дело, сумеют ли люди Адамса с ней справиться? Что касается его, Френка Уэллоу, то он думает, что справятся, да еще как. В его возрасте люди, если, конечно, не впадают в старческий маразм, редко ошибаются в отношении других людей. А опыт, накопленный им за годы работы спасателем, позволял точно сказать: парни Адамса — настоящие, высококлассные профессионалы. Как только они возьмут след, Квейлан может смело составлять завещание. Лучшее, на что ему стоит надеяться — пожизненное. Не приходится сомневаться: он тоже отлично понимает это. К тому же полным-полно случаев, когда разведчики-перебежчики, предатели странным образом кончали с собой в тюремных камерах. ЦРУ не очень-то жалует отступников. Точнее, совсем не жалует и предпочитает избавляться от них при первой же возможности. Да и есть ли за что осуждать их? После всего случившегося Френк не стал бы.

Впереди, в туманной дымке, появилась островерхая громада «Обреченного» — первый обозначенный Френком пограничный участок. Мрачная одинокая скала, от которой веяло смертью. Пик гибели. Если «Мачта» вызывала ощущение задумчивого благородного спокойствия и дремотные размышления, то «Обреченный» наводил на мысли о кошмарном полете в вечность. О бренности всего земного. О рано или поздно, но непременно кончающейся суете под голубым небом и золотым солнцем. О приходящей навсегда ночи. О черной реке Лета и лодке с фигурой перевозчика, закутанной в непроницаемый балахон. Словом, об обратной стороне монеты, именуемой жизнью. О той, откуда не бывает возврата. О которой никогда вы не услышите от очевидцев и не удовлетворите извечное любопытство, пока сами не окажетесь там…

«Обреченный» — несколько десятков погибших. Сорвавшихся и проделавших полуторакилометровое падение. О чем они думали в эти страшные, неумолимые, мелькающие с невероятной быстротой секунды? О чем думала Сара? И о чем… о чем думал Хел, месяц укреплявший к камням «Обреченного» стальную лестницу и медную табличку с одним-единственным именем — «Сара». О чем думал Гейб, видевший пик сквозь молочно-белую занавеску сырого тумана?

Френк оторвал взгляд от угрюмого пика и повел «джет» влево. Пора возвращаться. И все же не удержался, посмотрел еще раз. «Обреченный», гипнотически страшный, живой, пик-убийца, казалось, наблюдает за ним расщелинами-глазами. В этом «прищуре» словно таилось некое проклятие, и у старика мороз пошел по коже. Он будто ощутил дуновение ледяного ветра. А может быть, действительно ощутил? Да нет же. Нет. Откуда? Окна закрыты плотно. Разве что грузовая дверь отошла в сторону.

Френк обернулся, бросив быстрый взгляд в боковое окно, да так и застыл. Внизу, на широком плато, метрах в пятидесяти от изогнутой гряды, поросшей елями, лежал человек. Прямо на снегу. Скрючившийся, неподвижный, мертвый.

Сердце старика рухнуло в пустоту. Хел? Гейб? Джесси? Секундой позже он понял: это не может быть ни один из спасателей. Другая одежда. Но тогда кто? Черная куртка, камуфлированные штаны… Новичок. Несомненно. Ни один опытный альпинист не станет так одеваться. Случись что, и человека невозможно будет найти. Он сам обрекает себя на гибель. Конечно, новичок. А может… Может, это один из бандитов? Нет. Оставив раненого или мертвого на открытом месте, Квейлан выдает себя с головой. Зачем? Было бы проще столкнуть тело в пропасть или затащить в лес, под деревья. Там его не нашли бы. А может быть, это парень из команды Адамса?

Но какого черта он тут делает? И как успел добраться сюда? Нет. Ерунда, старина. Ты говоришь ерунду, и сам знаешь об этом. Но тогда кто он? Кто?

И вдруг Френк понял: в горах была еще какая-то группа новичков-любителей, не посчитавшая нужным сообщить о своем присутствии спасателям. Все просто, как дважды два. Как яйцо вкрутую. И эта группа наткнулась на Квейлана. Вот и все. Просто и страшно. Но тогда, опять же, почему труп не спрятали? Господи, да потому что не успели. Они рядом. Услышав звук винтов вертолета, бандиты предпочли укрыться, оставив труп — или человек еще жив? — в снегу.

Надо сообщить Хейзу и Райту! Стоп! А если парень действительно жив и именно в данный момент умирает от ран? И ему необходима помощь? А он, спасатель, будет дожидаться прибытия полиции? Черт побери! Что же делать?

Френк сомневался недолго. Вертолет развернулся на месте и пошел вниз. Теперь черная фигурка маячила прямо впереди и старик вдруг с удивлением заметил, что она принадлежит женщине. А точнее, девушке. Ладная, точеная фигурка — это было заметно даже сейчас, когда она была согнута — могла принадлежать только девушке.

— Черт, — только и смог произнести он. — Квейлан, ты — дерьмовый выродок! Твое место в аду.

«Джет» дрогнул, коснувшись полозьями камня. Старик заглушил двигатель, на случай, если бандиты где-то рядом. Шум может сослужить ему дурную службу. Надо быть настороже. Постоянно, каждое мгновение.

Прежде чем вылезти из кабины, Френк огляделся. Никого. Деревья стояли неподвижно. Если там, в густых еловых лапах, и прятался кто-то, то ничем не выдал себя. После рева винтов тишина казалась просто бездонной. Выждав полминуты, старик выбрался из вертолета и заспешил к девушке.

— Эй, мисс, вы в порядке? Вы живы?

Она не шевельнулась, не издала даже стона.

«Черт побери, видно, дело плохо», — подумал Френк. На всякий случай он расстегнул клапан кобуры, а нож, отличный Складной нож, переложил из чехла в карман куртки. Они могут быть где-то рядом. Где-то очень, очень близко. Гляди внимательнее, старина. Гляди внимательнее. Ни единого звука, только крахмальный хруст снега под подошвами его унт. Пальцы сжали рукоять револьвера и Френк почувствовал себя увереннее. Кто бы здесь ни был, ему лучше не соваться. Большой палец лег на ребристую собачку курка. Какие бы чувства он ни испытывал, это будут не муки совести.

Вообще-то Френк никогда не стрелял в людей. Не довелось как-то. В армии он служил, но только курьером при штабе Десятой группы специального назначения. В Бад-Тельце, в Германии, в конце пятидесятых. Вторая Мировая и корейская войны давно закончились, а Вьетнамом еще не пахло. Так что старик не мог сказать, что сейчас с легкостью прострелит кому-нибудь голову. В его рассуждениях была бравада. Неоправданная бравада. Но она успокаивала. Поэтому-то он и продолжал про себя этот длинный монолог.

Девушка лежала на левом боку, спиной к нему. Колени подтянуты к груди, руки согнуты. «Наверное, пуля попала ей в живот, — подумал Френк. — Ублюдки. Звери. Такие, как Квейлан — не люди. Их просто нельзя называть этим словом. Они недостойны его, как недостойны звания “мужчина”. Мужчина никогда не ударит беззащитного. Но выстрелить в живот, это… это выше всякого понимания. Подобного не может оправдать ничто. И все из-за денег! Из-за кучи серо-зеленых бумажек».

Френк остановился рядом с телом, еще раз удостоверился, что рядом нет никакого источника опасности и, не снимая ладони с рукояти пистолета, опустился на корточки.

— Эй, мисс, вы живы? Если не можете говорить, дайте мне как-нибудь понять это.

Девушка не шевельнулась. Старик отпустил револьвер и, взяв ее за плечи, попробовал положить поудобнее. Тело, расслабленное, а потому тяжелое, легко поддалось, перекатившись на спину.

— Попробуй нащупать пульс, старина, — сказал себе Френк. — Но только не сделай ей больно.

И вдруг он сообразил, что рядом нет ни капли крови. Снег чист. Да и на теле нет никаких ран. Несколько секунд он с удивлением рассматривал девушку, пытаясь понять, что же с ней произошло.

В этот момент она открыла глаза. Если бы Френка ударили по затылку, он и то не был бы настолько ошеломлен. Изумление его было даже не безграничным. Оно было бездонным.

Рука девушки быстро метнулась вперед и мгновением позже никелированный ствол «смит-вессона» — его, Френка, «смит-вессона», черт побери! — уставился ему в грудь.

— Эй, мисс, я же прилетел помочь вам…

— Добро пожаловать, — жестко усмехнулась Кристель. Ее красивое лицо скривилось.

— Что вы делаете? Я хочу помочь вам!

Френк все еще никак не хотел поверить в происходящее. Он подался вперед и в ту же секунду ствол револьвера вдавился ему в куртку, чуть левее нашивки «Спасательная служба».

— Ну-ка, назад!

Девушка перестала улыбаться. Глаза ее словно затянула ледяная корка. Она могла выстрелить. И выстрелила бы, ошибись он, вызови какие-нибудь подозрения. Но Кристель медлила. Ей был знаком такой тип людей. Безобидный старик, скорее всего, читающий внукам нравоучения по поводу и без повода. И они злятся на него, не понимая, что любят и за эти морали тоже. Добряк и умница, неспособный никого убить. Сам любящий работу, детей, внуков и жену. Не представляющий опасности. Кристель даже подумала, не убрать ли ей пистолет, но решила не делать этого. Старик может вообразить бог весть что, попытаться скрутить ее, и придется его убить. Не хотелось бы. Она почувствовала нечто, похожее на симпатию. Ощущение сродни тому, какое Кристель испытывала к Эрику, но в то же время немного другое. Не такое глубокое и… словом, другое.

— Не шевелитесь, и я не причиню вам зла, — сказала она Френку, продолжающему удивленно смотреть на нее серыми внимательными глазами. — Вы поняли?

— Я прилетел помочь вам, — почему-то повторил он, не то с сожалением, не то с отчаянием.

— Френк!!!

Кристель заметила, как старик дернулся и посмотрел в сторону, откуда донесся крик…

…Хел понимал: Френка убьют, как убили Гейба и Джесси. Он стоял, скрючившись за громадной глыбой, удерживаемый Тревисом, и с отчаянием слушал, как старик что-то говорит Кристель. Рядом застыл Квейлан, сжимающий в руке «пустынный орел». Нужно было что-то делать, пока бандиты не набросились на старика, не скрутили его. Пока он тоже не стал обреченной на смерть марионеткой, подчиняющейся их приказам.

— Френк!!!

Тревис навалился ему на спину, выворачивая руку. Хел наклонился вперед, словно от боли, и в ту же секунду пяткой ударил полицейского в пах. Тот охнул и разжал пальцы. Спасатель оттолкнул Квейлана и бросился вперед.

— Френк!!! Уходи!!! Они убьют тебя!!! Уходи!!!

Старик выпрямился. Он и не думал бежать. Хел с отчаянием понял, что Френк вместо того, чтобы спасаться, решил броситься ему на помощь. Краем глаза он уловил движение среди елей, но сделать уже ничего не смог. Автоматная очередь вспорола тишину, как кинжал брезентовую ткань. Пули рванули куртку на груди старика, разбрызгав по снегу алые капли. Тело отбросило, развернуло. И еще раз — второй очередью. А затем оно повалилось на землю. Обмякшее, исковерканное металлом.

Кристель вскочила. Она даже не попыталась остановить Хела, когда тот пробежал мимо и рухнул на колени рядом с умирающим стариком. Глядя на выходящего из ельника, довольно улыбающегося Телмара, девушка с неожиданной для себя злобой выкрикнула:

— Ты! Психопат! Убийца! Тебе кто-нибудь говорил стрелять, ублюдок?

— А что мне еще было с ним делать, детка? — хмыкнул тот. — На ручках до вертолета донести, а? И кстати… Ты ведь тоже не святая, детка.

Кристель напряглась. Телмар заметил это и предостерегающе качнул «хеклером»:

— Не нужно этого делать.

— Ладно. Извини.

— Господи, — вдруг тихо, но отчетливо сказал Хел. — Да ведь он никому в жизни зла не сделал…

— Очень трогательно, — бросил подходящий Квейлан. — Очень. Я растроган. Действительно, старика можно было и не убивать. Но что сделано, то сделано.

— Ты — ублюдок!!! — ненавидяще сказал Хел.

— Ты и представить себе не можешь, Такер, насколько часто мне приходится слышать это, — вздохнул гот. — Если бы, называя так, мне каждый раз платили десять центов, нам не пришлось бы похищать этот чертов «боинг». Поверь уж на слово.

Хел не ответил. Стиснув зубы, он глядел на умирающего старика и ему хотелось плакать. Слезы щекотали горло, однако он не давал им выплеснуться, не желая показывать слабость.

Френк смотрел в небо. Тонкая струйка крови протянулась от уголка губ по щеке, к шее и, собираясь в тяжелые сочные капли, падала в снег. Он умирал. Его скрюченные пальцы шевельнулись. Затем еще раз и еще… Старик что-то хотел показать Хелу. Но что? Спасатель жадно впитывал эти движения. Что? Что? Рука дернулась и двинулась вверх, сантиметр за сантиметром. К карману куртки. Губы Френка шевельнулись. Он ничего не сказал, но Хел прочел слово: «Здесь». По телу пилота пробежала последняя судорога. Оно вытянулось, сразу став длиннее. Хел наклонился вперед, обняв старика. И никто не остановил его.

Пальцы легко проскользнули в карман куртки, нащупав гладкую, теплую рукоять складного ножа, сжав се, спрятав от случайного взгляда.

— Ладно, все, — наконец сказал Квейлан. — Нам пора двигаться дальше. Хотя теперь у нас есть вертолет.

— Он нам понадобится, чтобы найти третий чемодан и скрыться, — Тревис пристально смотрел на Квейлана. Пожалуй, слишком пристально.

— Да, только если там есть место для посадки, — ответил бандит.

— Спроси об этом Такера.

— Такер, что скажешь?

Спасатель поднялся, выпрямился.

— Попробуй найти его, ублюдок.

Квейлан не торопясь подошел к вертолету, заглянул в кабину, осмотрел приборную панель.

— М-да. Тут горючее почти на нуле. Боюсь, что мы не сможем себе позволить лететь за чемоданом. Придется кому-то прогуляться пешком.

— Вот так? — Тревис усмехнулся. — А ты уверен, что мы сумеем выбраться из этих чертовых гор? Полицейские наверняка уже где-нибудь рядом. Возможно, они слышали выстрелы.

Он подошел к вертолету и встал с противоположной стороны, чтобы грузовое отделение оказалось между ним и Квейланом. Кристель, Телмар и Хел собрались рядом с главарем.

— Тревис! — посерьезнел вдруг Квейлан. — Дай-ка сюда монитор.

— Зачем?

— Хочу удостовериться, что ты не водишь нас за нос и деньги действительно тут, рядом. Ты ведь не водишь нас за нос, Тревис, дружок?

— А какой мне от этого толк?

— Кто знает, кто знает…

— Ты не летишь с ним, Тревис, — усмехнулся Хел. — Как только деньги окажутся в руках этого ублюдка, ты станешь таким же трупом, как и я.

— Ты думаешь, это дерьмовая сенсация? — спросил его полицейский и вновь повернулся к Квейлану. — Что ты скажешь теперь, компаньон?

— Отдай монитор, — Квейлан смотрел серьезно и зло.

— Как скажешь.

Тревис снял монитор с плеча, быстро нажал одну из кнопок и толкнул прибор главарю. Тот взял его в руки. На темном окошке горела зеленая надпись: «Введите код частоты».

— Какой код, Тревис?

— Я же говорил, пятьдесят тысяч комбинаций. И примерно столько же вторичных. Если ты не боишься полиции, сиди здесь и подбирай.

— Какой код, мать твою, Тревис?!!!

Полицейский быстро сунул руку в карман и, выхватив «беретту», наставил на Квейлана.

— Только попробуй, — угрожающе сказал он. — Тебе, наверное, кажется, что мы не сможем обойтись без тебя, Квейлан?

Главарь хмыкнул и развел руками, поворачиваясь к Кристель и Телмару.

— Вы посмотрите. В конце концов агент Тревис нашел способ контролировать ситуацию. Каков же выход из этого тупика? Нам необходим монитор. Без него мы не сможем найти деньги, — Квейлан секунду помолчал.

— Но нам необходим еще и пилот. Без пилота ни один из нас не сможет выбраться из этих гор.

— У нас есть пилот, — полицейский кивнул на девушку.

— Кристель, — Квейлан обнял ее одной рукой и привлек к себе, — ты знаешь, что такое любовь?

— Что ты делаешь, Эрик? — спросила она.

— Способность к самопожертвованию.

Три выстрела прозвучали один за другим, и в спине девушки появились три большие рваные дыры, сочащиеся кровью. Кристель пошатнулась и рухнула на снег. Тревис ошарашенно смотрел на прошитое пулями тело. Ветер шевелил светлые волосы мертвой девушки. На лице ее застыло выражение удивления. Широко раскрытые глаза смотрели в пустоту.

Телмар тоже не отрывал взгляда от Кристель. Ему очень не нравилось происходящее. Одно дело, когда ребята погибали в схватке с Уокером, и совсем другое, когда их убивает Квейлан.

— Смотрите, ребята, смотрите, — зло усмехнулся Хел. — Вас ждет та же участь.

— Заткнись, Такер, — предупредил Квейлан. — Если хочешь еще пожить, заткнись, — он смерил взглядом Тревиса. — Итак, агент Тревис, теперь я единственный, кто может управлять вертолетом, а значит, и вывести нас из этой чертовой дыры. Мы снова компаньоны. Бери свой монитор.

Монитор проделал обратный путь и снова оказался в руках полицейского. Квейлан забрался в кабину геликоптера, сел на пассажирское сиденье и с удовольствием размотал шарф.

— Когда найдете деньги, радируйте. Я жду здесь…

… Они поднялись на скалу. Веревка оказалась слишком короткой для спуска и Гейб не рискнул идти вниз. Не столько из-за себя, сколько из-за Джесси. Она была хорошим альпинистом, но последние полтора года, выполняя работу пилота, почти не имела практики подъемов и спусков без страховочного пояса. Но ползти вверх все-таки легче, чем вниз. И поэтому они поднялись на скалу.

Бандитов видно не было. Квейлан торопился — да это и понятно — и не стал проверять, действительно ли погибли люди, преследующие их и доставившие столько неприятностей. А может быть, он был чересчур уверен в своем везении. Ну что ж, это, в конце концов, его дело, решил Гейб.

Они зашагали к подвесному мосту, единственному более или менее безопасному пути на ту сторону пропасти. Хорошо еще, что Квейлан не додумался взорвать и его, иначе бы тяжеловато пришлось. Гейб торопился. Спуск по отвесной скале занял бы полчаса, не меньше, а отсюда до «Обреченного» не больше часа. Как ни крути, а у Квейлана значительный перевес во времени.

— Джесси, — сказал он шагающей позади девушке,

— будет лучше, если ты останешься здесь.

— Нет, — отрезала она.

— Подумай сама. В любом случае нам понадобится помощь. Кому-то одному придется идти за ней на станцию. Вдвоем мы этого сделать не можем. Как только чемодан будет найден, Хела убьют. Я иду за ними, ты

— за помощью. О’кей?

— Гейб, мне не хотелось бы оставлять тебя одного.

— Ничего, я как-нибудь продержусь. Главное, успеть первым добраться до денег.

— Тогда они тоже убьют Хела, — мрачно сказала Джесси.

— Может быть. А может быть, и нет. Во всяком случае, мы сможем с ними торговаться. Деньги на Хела. Если же они найдут чемодан раньше, разговора не будет. Хел умрет.

'— Ладно. Хорошо.

— Перейдем на ту сторону. Потом я отправлюсь дальше, а ты возвращайся.

— Ладно.

— Кстати, — Гейб махнул рукой куда-то вперед. — Френк еще там. Ты можешь перехватить его, когда он полетит назад.

— Я уже подумала об этом.

— Вот и отлично.

Они ступили на шаткий мостик и пошли по нему, держась руками за веревочные перила. Гейб разглядывал камни на противоположной стороне моста, стараясь отыскать ловушку. Лучше лишний раз внимательно посмотреть, чем попасть под автоматный огонь. Доски поскрипывали под подошвами их альпинистских ботинок. Мост покачивался, прогибался под тяжестью человеческих тел. Но хотя и создавалось ощущение, что сейчас вся эта конструкция с треском обрушится в пропасть, Гейб знал, что это не так. Впечатление ошибочно. И все же он старался максимально сохранять равновесие, балансировать, помогая себе руками. Особое свойство таких мостов заключается в том, что чем беспечнее ты шагаешь, тем больше они шатаются. В конечном итоге доски начинают ходить ходуном, здорово напоминая палубу океанского корабля во время девятибального шторма. С той лишь разницей, что палуба движется вся одновременно, а доски — каждая сама по себе. Гейб старался свести эти колебания к минимуму. Он шел точно по середине моста, ставя ноги мягко, перекатываясь с пятки на мысок. Впереди было пусто. Плато казалось безжизненным, вымершим. Недавно там кто-то был — снег смят и разворошен — но сейчас единственное движение принадлежало слабому ветру, качающему еловые лапы.

Гейб и Джесси преодолели почти две трети пути, когда в воздухе раздался тонкий звук, словно лопнула металлическая струна. Люди замерли. От камней вдруг послышался еле различимый писк. Гейб опустил взгляд. Прямо под его ногами, тускло переливаясь на солнце, вилась едва заметная стальная проволока.

— Что это? — шепотом спросила Джесси. — Что эго было?

— Назад! — мгновенно осипшим голосом крикнул Гейб. Он-то уже понял, ЧТО это. — Быстрее назад!!! Беги, Джесси!!!

Девушка повернулась и побежала обратно. Мост под ее ногами раскачивался из стороны в сторону. Джесси хотела сбавить шаг, понимая, что Гейбу очень тяжело поспевать за Лей, но его окрик подхлестнул ее.

— Быстрее!!! Быстрее!!!

Гейб тоже торопился, насколько это было возможно, если учесть, что опора то и дело уплывала у него из-под ног. За спиной, где-то среди валунов, отсчитывал мгновения писклявый механизм бомбы. И Гейб думал лишь об одном: успеть!

Взрыв громыхнул, когда до спасительной скалы оставалось не больше пяти метров. Он был чудовищно сильным. Доски ушли вниз, но за мгновение до этого Гейб успел оттолкнуться от них и прыгнуть вперед. Тонны камня осыпались в пропасть. Веревки, удерживающие мост на весу, лопнули. Боковым зрением спасатель увидел стоящую на скале девушку, медленно поднимающуюся к губам руку, и полные ужаса глаза.

Его пальцы коснулись шершавого дерева и тут же сомкнулись на нем. Гейба ударило о скалу, но все-таки он удержался, несмотря на боль в отбитых внутренностях. Перебирая руками, подтягиваясь, толкая тело вверх, он выбрался из пропасти, используя остатки моста как веревочную лестницу.

— Ты в порядке?'— испуганно спросила Джесси. — С тобой все нормально?

— Да, — ответил Гейб, болезненно морщась. — Кажется, — он повернулся к изуродованной взрывом скале и тихо добавил. — Ублюдок. Сукин сын…

— …Черт побери, пора бы Френку вернуться, — Райт нетерпеливо посмотрел на часы. — Его нет уже почти час.

— Вы думаете, что с ним что-то случилось? — спросил Хейз.

— Не знаю. Просто констатирую факт. Спасательный вертолет отсутствует слишком долго.

— Попробуйте связаться с военным «хьюи». Пусть совершат облет восточной части зоны поиска. Возможно, он все еще где-то там, — фэбээровец поскреб пальцем щеку. — Может быть, у него какая-нибудь поломка.

— В таком случае, будет лучше, если мы найдем его как можно скорее, — Райт нахмурился. — Не исключено, что вертолет обнаружит Квейлан. Френк может погибнуть, а у бандитов окажется средство передвижения. Тогда вся затея с засадами пойдет коту под хвост.

— Вы правы, — молчавший до этого момента Адамс поднялся со стула. — Я скажу своим людям, чтобы они попытались установить связь с вертолетом. Плюс к этому, мы направим туда поисковый «хьюи». Большего, я думаю, нам не удастся сделать в данный момент.

— Ваша группа уже на месте? — поинтересовался Хейз.

— Да. Примерно двадцать минут, как они вышли к постам. Все. Ловушка захлопнулась.

Майор вышел из комнаты. Последний час на спасательной станции было удивительно тихо. После того, как прибыл первый вертолет из Монтроз, представители армии и полиции отправились проверять патрули на западный склон. Нельзя сказать, что Райта это сильно огорчило. Он слушал бормотание связистов в соседней комнате, ожидая ответа из Вашингтона, изучал карту — до такой степени, что сейчас бы смог нарисовать ее по памяти — и иногда пытался представить, как движется Квейлан и оправдать, для себя, разумеется, почему он продвигается именно так, а не иначе. К двадцати минутам второго Райт составил восемь маршрутов движения бандитов и все восемь убедительно обосновал. Он был человеком действия, и вынужденное ожидание выводило его из себя. Периодически накатывающая жажда деятельности заставляла начальника службы безопасности вскакивать и мерить шагами комнату. За сутки Райт выкурил чудовищное количество сигарет, еще два раза поругался с армейским полковником, перечитал все имеющиеся под рукой газеты и потратил час, тщетно пытаясь понять, что нарисовано на торчащем посреди комнаты куске стекла.

Сейчас он сидел на стуле, выдергивая из карты разноцветные булавки и тут же загоняя их на место. Сталь вонзалась в стол на сантиметр, пришпиливая бумагу к дереву.

— Джентльмены…

Райт и Хейз одновременно повернулись к стоящему в дверях, улыбающемуся Адамсу.

— Джентльмены, — повторил майор, — поздравляю. Мы нашли их.

— Где они? — глаза фэбээровца сузились.

— Мы нашли их аэродром. Это примерно в тридцати восьми километрах от Уизера, штат Айдахо. Заброшенная взлетно-посадочная полоса, принадлежавшая ранее ВВС США. Туда доставляли специальный груз. Полоса довольно старая, ей не пользовались с восьмидесятого года. Вы же знаете, редко кому приходит в голову проверять свое имущество. Тем более, настолько забытое.

— А вы уверены, что это именно то, что мы ищем?

— Конечно. Агенты ФБР захватили аэродром и уже успели допросить пятерых парней, которые ждали прибытия «джет стар».

— Они знают, где сейчас Квейлан? — нетерпеливо спросил Райт. Его вновь обуяла жажда деятельности. — Он поддерживает с ними связь?

— Нет. Но они ждут его появления в ближайшие часы. Их задача заключается в том, чтобы переправить Квейлана в Канаду. Вместе с деньгами, разумеется. Сейчас аэродром кишит представителями Бюро и УНБ.

— Ну что же… — Хейз встал. — Я думаю, самое время снять все посты. Пусть Квейлан летит в Айдахо.

— Какого черта? — сказал Райт. — А спасатели? Что, если они еще живы?

— Они погибнут, как только мы попытаемся что-нибудь предпринять, — жестко ответил фэбээровец. — Поймите, Райт, нам не удастся полностью контролировать ситуацию. Мы просто не в состоянии, — он развел руками. — Нам повезло, что обнаружен аэродром. Этот подонок ответит за все. И за жизнь спасателей в том числе.

— Черт бы вас побрал, Хейз! Вы туг талдычите это дерьмо насчет справедливости и наказания, но нс хотите и палец о палец ударить, чтобы хоть что-то изменить. Почему, а? Вас что, совсем не волнует, будут жить эти люди или погибнут?

— Успокойтесь, — голос Хейза приобрел ледяной оттенок, — вы склонны из всего делать проблемы. Зачем? Вы слышали, что сказал Френк? У нас недостаточно людей для того, чтобы вытащить этих парней из дерьма, в которое они влезли! Сейчас, здесь, Квейлан контролирует ситуацию! Квейлан, а не мы! Поймите это наконец и перестаньте вести себя, как неврастеник.

— Но раз этот ублюдок может делать то, что ему заблагорассудится, так за каким чертом вообще существуем мы? Зачем мы сидим тут сутки? Зачем все эти дерьмовые посты и прочая чушь? Пусть бы Квейлан перестрелял десяток-другой народу, взял деньги и катился к такой-то матери!

Хейз оперся руками о стол и подался вперед, глядя Райту в глаза.

— Вы так ничего и не поняли. Преступление совершено, и наша задача заключается в том, чтобы человек, совершивший его, не избежал правосудия. От нас с вами не требуют бегать по горам, от нас требуют поймать убийцу. Вот зачем мы тут. И Квейлан будет пойман. Не здесь. Там. В аэропорту, куда он заявится с денежками. Предотвращать что-либо уже поздно. Да, собственно, просто невозможно, даже если нам очень того захотелось бы, — Хейз выпрямился и поднял руки перед собой в примирительном жесте. — Успокойтесь. Не нужно так нервничать. Это — непреложный факт. Мы ничего не в состоянии сделать для этих ребят. Если они и смогут как-то выпутаться, то только сами. Посты были установлены не для того, чтобы спасать их, а ТОЛЬКО для поимки Квейлана. Взвесьте все реально и сами поймете, если бы нам удалось вытащить спасателей живыми из этой истории, все равно это было бы только случайностью, везением чистейшей воды. В принципе, у них нет ни одного шанса.

Райт открыл было рот, чтобы сказать что-то резкое, но в этот момент в диспетчерскую вошел один из связистов, сжимающий в руке черную, матово блестящую коробку передатчика.

— Сэр! Спасательный вертолет на связи, сэр!

— Спасибо, Берг, — Адамс взял из рук парня рацию. — «Спасатель-патруль», говорит «База». Отзовитесь. Френк, что у вас случилось?

Несколько секунд динамик сухо потрескивал, а затем мужской голос ответил:

— «База», я — «Спасатель-патруль». Небольшая поломка. Через полчаса все будет отлично.

Райт, Хейз и Адамс переглянулись.

— Вы уверены, Френк?

— Да, сэр. Конечно. Абсолютно уверен.

— Отлично. Поддерживайте с нами связь. Если что-то заметите, сразу сообщите.

— Конечно, сэр.

— Отбой, — Адамс щелкнул тумблером и повернулся к связисту. — Немедленно вызывайте военный вертолет.

— Это не Френк, — голос Райта звучал встревоженно и глухо, — Там что-то случилось…

…Тревис еще раз сверился с поисковым монитором. Рубиновый сигнал еще продолжал пульсировать, но уже практически незаметно. В основном он горел, не меняя окраски. Это означало, что чемодан уже, собственно, найден. Деньги лежат рядом, может быть, в ста метрах, и ждут, когда же кто-нибудь подберет их. Просто придет и уверенно сгребет рукой в яркий туристический рюкзак. Тридцать миллионов долларов. Полицейский хмыкнул. Черт побери, если бы в «Ю-Эс-Эй тудэй» поместили заметку о том, что где-то в горах Сан-Хуан валяются такие «бабки», голову можно дать на отсечение, здесь уже к полудню было бы не протолкнуться. Представьте себе, сколько кретинов устремились бы сюда в надежде набить карманы зелененькимии. А хватило бы у кого-нибудь из них духу хлопнуть пару человек ради этих денег? Нет. Все они трусливые, поганые ублюдки.

Рубиновое свечение стало ровным, почти немигающим.

Тревис остановился и начал озираться. Тел мар остановился тоже.

— Что? Уже пришли?

— Нет еще. Но уже близко. Чертовски близко, Такер! — Хел сделал шаг вперед. — Скажи мне точно, где это? И не вздумай врать, понял? Я тебе шею сверну, если ты вздумаешь соврать, мать твою!

Спасатель усмехнулся. Он прекрасно понимал, что его в любом случае попытаются убить. Так что угроза Тревиса производила не слишком серьезное впечатление.

— Ты понял, Такер?

— Пошел ты в задницу, придурок.

— Не смей говорить так со мной! — полицейский вытащил пистолет. — Никто не смеет ТАК со мной разговаривать! Ты понял? Никто!

— Ладно, — Телмар схватил Хела за плечо. — Ну-ка, говори, гов…к! Для тебя же будет лучше!

— Да это совсем рядом, — спасатель рукой указал нужное направление. — Еще метров пятьсот. Там должны быть еловые заросли. Где-то в них.

— О’кей, — Тревис пошел вперед, остановился и сказал Телмару. — Разберись с ним. Только тихо, без шума. Здесь выстрелы слышно на десять километров.

— Хорошо, — тот кивнул. — У меня к этому парню свой разговор.

— Только без шума. Запомнил? Без шума.

— О’кей, о’кей. Не нервничай. Мне тоже не нравится встречаться с твоими приятелями-копами. У меня с ними общих дел нет.

— Заткнись, — полицейский шагнул к нему, крепко сжимая пистолет, но передумал. — Как закончишь с этим ублюдком, догоняй меня.

— Ладно. Не дергайся.

— Приятно было познакомиться, Такер, — Тревис кивнул и зашагал в указанном спасателем направлении, поминутно сверяясь с монитором.

Прошло полминуты и он растворился среди камней и небольших елочек, растущих на плато.

Телмар и Хел наблюдали за его уходом. Как только полицейский скрылся, «футболист» повернулся к плен-нику и вытащил пистолет.

— Ну что, гов…к? Пришло время умирать, а?

Спасатель расстегнул «молнию» на куртке.

— Знаешь что, Телмар?

— Ну?

— Хочу тебе сказать кое-что на прощание.

— Только поторопись, у меня мало времени.

— Ничего, бывают случаи, когда разговоры продлевают жизнь.

— Ну, так что ты хотел мне сказать, заср…ц? Говори быстрее.

— Знаешь, Телмар, я сейчас умру, — Хел стянул куртку и бросил на снег. — И стану трупом.

— Конечно, Такер, — Телмар ухмыльнулся. — Конечно. Можешь не сомневаться.

— Так вот, я стану трупом. И буду трупом. Всего лишь трупом. А вот ты, Телмар, всегда был, есть и будешь му…м. До конца своих дней, — спасатель усмехнулся и развел руками. — Ну давай стреляй. Мне не холодно. «футболист» ухмыльнулся в ответ, подошел ближе и сунул пистолет в карман.

— А кто здесь собирается стрелять, ублюдок?

Он вдруг резко наклонился и ударил Хела головой в лицо. Тот охнул и упал. По лицу его потекла кровь.

— Ну как, понравилось? Здорово, а? — Телмар остановился над распростертым телом. — Скажи, Такер, здорово?

Хел с трудом поднялся.

— Пошел к матери!

— Вот ты уже и ругаться начал, — засмеялся бандит.

Нога «футболиста» рванулась вверх, рассекла воздух и ударила спасателя в грудь. Хел почувствовал, как страшная сила отрывает его от земли и переворачивает в воздухе. Он грохнулся на спину. Снег окрасился кровью. Ее было очень много.

— Я отличным форвардом был, между прочим. Классным форвардом. Я таких, как ты, десятками на поле ломал. Ты знаешь, что такое футбольный матч, Такер? Ты бывал на футболе? Играл когда-нибудь в футбол, а? Сейчас мы с тобой сыграем в футбол. Итак, начинаем!

Хел попробовал подняться. Он встал на четвереньки, но в ту же секунду Телмар нанес ему мощный удар в лицо.

— Оп! — заорал бандит. — И это был не самый слабый удар! Мяч перелетает двадцатипятиметровую линию и здесь его подхватывает фулбэк команды противника. Он отдает точный пас левому центральному игроку, тот восьмому форварду, от него мяч отправляется к фленкеру… Что же будет делать форвард? Как он поступит?

Хел слушал Телмара лежа. Он собирался с силами. Ему нужно было дождаться момента, когда противник допустит ошибку. Перевернувшись на живот, спасатель подтянул колени. Сейчас. Пара секунд — и можно будет кинуться на Телмара, сбить его в ног.

— Вот! Вот этот момент! Форвард обходит хукера, лок-форварда и…

Носок «джамп-бутсы» вонзился спасателю под ребра.

— Удар! Какой удар! Мяч падает за десятиметровой отметкой! Болельщики рукоплещут! Вы слышите рев стадиона?

Хел перекатился через плечо и оказался у самого обрыва. Он лежал, сжавшись в комок, ожидая нового удара и… может быть, того самого, единственного момента. Когда ты силен, притворись слабым. Одно из правил науки выживания в плену.

— Да! Это был великолепный удар! Но что это? Форвард снова идет на прорыв! Он устремляется вперед, обходит скрам-хелфа, аутсайд-хелфа, левого центрального, фулбэка и…

Телмар быстро пошел вперед, ускоряя шаг. Хел следил за ним из-под опущенных век. Он опустил руку и прижал локоть к боку, защищая ребра.

— Вот форвард уже захватывает мяч и идет к воротам! Пересекает двадцатипятиметровую черту и направляется к голевой линии!

Бандит размахнулся и ударил Хела ногой в лицо. Кровавые сгустки полетели на снег. Еще один удар, по силе не уступающий первому, и спасатель соскользнул в пропасть, удерживаясь пальцами за край скалы.

— Гол! — весело констатировал Телмар. — Отличный гол!

Он ударил каблуком по руке противника. Хел повис на одной руке. Под ногами разверзлась бездна. Двадцать секунд падения. Избитое тело ныло, но сейчас боль не волновала его. Стоило ли думать о боли, когда стоишь на пороге смерти? Мозг спасателя сосредоточился на одном: нужно выжить. Переиграть противника. Все остальные мысли отключились. В том числе, и мысли о физическом страдании. И в эту секунду нога его нашла опору. Крохотный выступ, ширина которого едва достигала пары сантиметров, был послан ему самим небом. Это был не просто выступ. Это был его шанс на борьбу. На жизнь. Рука Хела скользнула к альпинистскому сапогу, за голенищем которого была спрятана гладкая, перламутровая рукоять.

Телмар, не ожидая подвоха, наклонился к самому лицу жертвы, окровавленному и страшному.

— Так кто из нас му…к-то?

Палец спасателя отыскал крохотный выступ на ручке ножа и серебристое лезвие раскрылось с легким щелчком, блеснув в тусклом солнечном свете, словно рыбья чешуя.

Секундой позже нож уже торчал под левой ключицей «футболиста». Темная густая кровь сочилась из раны и падала на камни, а Телмар с удивлением смотрел на нее, все еще не веря в происходящее. Лицо его вытянулось и стало бело-серым, цвета тумана.

Хел рванулся вверх, вцепился в ремень S.P.A.S. и сдернул винтовку с плеча бандита. Толчок вывел «футболиста» из состояния шока. Он заревел от боли, выдернул из раны нож, и кровь, уже не встречающая препятствия, хлынула тугой, сильной струей. Покрытое бордовыми, ртутно-округлыми кляксами лезвие взметнулось вверх, над головой Хела. Спасатель перехватил винтовку, уперся стволом в грудь Телмара, обтянутую черной кожаной курткой, и нажал на курок. Передернуть затвор он уже не смог, да это было и не нужно. Пуля двенадцатого калибра пробила тело бандита насквозь, разворотив спину, раздробив ребра и позвоночник. Телмар захрипел. Изо рта у него потекла черная жижа. Хел, используя винтовку, как рычаг, напрягся и перебросил агонизирующее тело через себя. Перед его лицом мелькнули выпученные, белые от боли глаза, забрызганный кровью подбородок, перекошенные губы фиолетового цвета, обожженная рана, из которой торчали разорванные мышцы, сосуды и вены, камуфлированные штаны и тяжелые армейские бутсы.

Телмар уже был мертв, когда начал свое последнее падение, а звука удара спасатель не расслышал. Скорее всего, труп упал в еловые заросли. А может быть, в снег. Неважно.

Хел положил винтовку на край скалы и медленно, стараясь не делать резких движений, принялся выбираться из пропасти. И тут же вернулась боль. Казалось, каждая клетка избитого тела испила о страдании. И Хел «слышал» эти вопли. О, он отлично их «слышал». Из груди вырывалось сиплое, нерезкое дыхание, а с губ то и дело срывался стон. Хел чувствовал себя так, словно скатился с каменистой горы. Перед глазами плакала красная муть, сломанная переносица ныла так. что слезы выступали сами собой. Разбитые, ударом каблука пальцы едва шевелились, и Хел слабо удивился, каким образом ему удалось удерживать винтовку. Кожа ка суставах оказалась содранной до костей и раны кровоточили, не переставая. Перевалившись через край, он рухнул на снег, сжимая винтовку в левой руке.

Самое главное, теперь Хел был свободен. Жив и свободен…

…Тревис оглянулся на звук выстрела. Лицо его выразило недовольство.

— Черт! Я же сказал, без шума, Телмар.

Однако, поскольку отвечать было все равно некому, полицейский продолжил путь. Чем ближе он подходил к деньгам, тем быстрее шел, и в конце пути прост, i- ал задыхаться. Легкие выталкивали воздух тяжело со всхлипами, словно в них скопилась вода. Шаг Тревиса стал грузным и неуклюжим. Он ежесекундно оступался, проваливаясь в снег и взмахивая руками в попытке сохранить равновесие. Поисковый монитор выскальзывал из пальцев и бил полицейского в грудь.

— Это где-то здесь, — бормотал, сам не замечая того, полицейский. — Совсем рядом. Где-то тут. Где этот ельник, мать его, а?

Он потопал вверх по небольшому склону, ругаясь сквозь зубы и плотнее сжимая монитор в руке. Ельника не было. Возможно, этот чертов Такер соврал. Очень возможно, но теперь уже все равно ничего нельзя изменить. Жаль, конечно, что упрямый ублюдок сдох. Это было ошибкой — убивать его, пока не найден чемодан. Ну да ладно. Деньги и впрямь где-то тут.

— Да, где-то тут, — вслух повторил Тревис, озираясь, сверяясь с монитором.

Вон эта чертова скала… как ее… «Обреченная». Или «Брошенная», мать ее. Даже и не вспомнить. Вон справа утес, похожий на раскинувшего крылья орла, и два совсем низких холма, поросшие редкими молодыми соснами.

А где ельник-то?

Тропа уводила вниз и влево, огибая несколько массивных валунов, скорее, даже обломков скалы, скатившихся во время камнепада, и исчезала за поворотом. Еще дальше и левее, гораздо ниже, виднелись какие-то ледяные глыбины. То ли верхушки утесов поменьше, то ли еще что. Тревис не знал и, собственно, не хотел знать. Он трусцой пустился бежать по тропе.

Рубиновое свечение, окончательно и четко сформировавшееся в небольшое круглое пятно находилось точно в центре экрана. Зеленая стрелка указывала направление движения. Судя по цифрам в нижнем правом углу монитора, до чемодана оставалось не больше пары сотен метров.

Тревис обежал валуны и тут же увидел то, что искал — густые еловые заросли с редкими просветами между изумрудно-зелеными лапами. Полицейский даже остановился на несколько секунд.

Неужели все? Неужели деньги наконец найдены? Неужели закончен этот утомительный путь? Неужели впереди его ждет тридцатимиллионная награда? Черт!.. Неужели?

Полицейский насторожился. Или он сходит с ума, или… Ему показалось, что пятнышко на экране чуть сместилось. Тревис зажмурился, открыл глаза и снова уставился на монитор. Оно точно двигалось. Вот ушло влево. Рывком, словно чемодан кинули в сторону. Вот вернулось на место. И снова отпрыгнуло, только теперь вправо.

— Какого черта? — недоуменно воскликнул Тревис. — Что происходит?

Этого не могло быть, но это было. Пятно двигалось. Оно перемещалось слишком быстро для того, чтобы предположить, будто чемодан держит в руках человек.

Полицейский поднял автомат. Что бы там ни было, кто бы ни прятался в ельнике, Тревис настигнет его. Настигнет и вырвет свои деньги хоть из пасти самого дьявола!

Он поднял «хеклер» и осмотрел еловую рощу сквозь диоптрику прицела, но никого не заметил. Однако и чемодана не было. По крайней мере, полицейский не видел его. Сигнал сместился влево и откуда-то из-за сугробов донесся равномерный тонкий писк — писк маячка.

— Эй, вылезай оттуда, мать твою! Кто бы ты там ни был, вылезай!

Стекло прицела поблескивало в лучах одурманенного молочной дымкой солнца. Тонкая паутинка перекрестья жадно прощупывала снег, высокие рыхлые сугробы, тени под еловыми лапами.

— Где ты, ублюдок, мать твою?!! Выходи!!!

Бешенство нарастало, переполняя все существо Тревиса. Ему уже было трудно сдерживать себя. Лицо полицейского приобрело свекольный оттенок. На высоком лбу проступили капли пота. Он на секунду оторвался от согретого теплом щеки ложа «хеклера», быстро расстегнул куртку, скинул шарф и вновь прижался к прикладу, поплотнее обхватив пальцами цевье. Ледяной ветер не мог остудить пожар ярости и ненависти. От этих двух диких по силе чувств полицейского бросало в жар. Он то и дело облизывал шершавым языком пересохшие губы. Тревис не щурился и не закрывал глаз. Так поступают новички, а он, профессионал, смотрел, смотрел, чтобы контролировать ситуацию.

Писк маячка приблизился. Полицейский весь подобрался. Расставил чуть пошире ноги, выбирая наиболее устойчивую позицию для стрельбы. Палец, лежащий на спусковом крючке, побелел от напряжения. Мышцы стали твердыми. Живот подтянулся, шея словно одеревенела. Сейчас человек напоминал каменное изваяние. Оставаясь неподвижным, он осторожно покосился на экран поискового монитора. Несомненно, точка приближалась. Цифра в углу менялась, становясь с каждой секундой все меньше. Тревис диковато ухмыльнулся. Вот сейчас этот ублюдок появится среди деревьев. Сейчас. Еще секунда-две…

Секунда сменила другую, та — третью, затем прошла еще одна, и еще. А фигура противника все не показывалась. Тревис вновь отлепился от приклада, быстро протер глаза, посмотрел на монитор и остолбенел. Волосы от неведомого ему доселе безотчетного ужаса зашевелились. Вдоль позвоночника поползли мурашки. Прибор никогда не врал. Он просто не умел ошибаться. Но сейчас на мониторе зажглась цифра «11». Затем — «30,75». Человек шел прямо на полицейского и был уже в пределах прямой видимости. Однако его не было. Ни впереди, ни сбоку, нигде! Ни одна еловая ветка не шелохнулась. В морозном воздухе повисла пугающая тишина. Цифра на дисплее сменилась на «10,50», через мгновение — на «10,25». Ужас, накативший на Тревиса, скрутил нервы в тугой клубок. Он не выдержал такого напряжения и заорал:

— Где ты, мать твою?!! Выходи!!! Выходи!!! Выходи, мать твою!!! Давай, выйди!!!

Палец вдавил курок и очередь прошила ветви елей. Звук выстрелов резко раскатился по безмолвным горам, гуляя эхом в ущельях между скалами.

Рубиновый огонек замер, постоял несколько секунд неподвижно, а затем вновь двинулся вперед, уверенно и быстро.

Тревис попятился. Ему казалось, еще мгновение, и он повернется и побежит. Невидимка подходил все ближе. Вот сигнал начал смещаться влево. Вот преодолел схематично изображенную на экране линию сугробов и…

Полицейский судорожно сглотнул, да так и остался стоять с приоткрытым ртом. Два потрясения оказалось слишком много даже для его психики.

Метрах в восьми впереди, на сугробе, появился серобелый пушистый комочек с длинными ушами, розовым носом и темными блестящими глазами. Это был обычный заяц. На округлом, вздымающемся и опадающем боку выделялась черная коробка маячка, притянутая поясным ремнем… Уокера.

Тревис задрал лобастую, лысоватую голову и захохотал. Никогда в жизни он так не смеялся. Живот болел, а из глаз лились слезы. Сумасшедший смех переходил в истеричные всхлипы, затем снова в смех. Полицейский рухнул на колени, выпустив «хеклер» и упершись ладонями в снег. Он задыхался, а напряжение выплескивалось из него в виде этого страшного хохота, который, казалось, никогда не кончится. Глаза лезли из орбит, широко открытый рот с нависшими над ним сосульками-усами спазматически глотал ледяной воздух, насыщая легкие кислородом.

Наконец Тревис трескуче закашлялся, ткнулся лицом в наст, выпрямился, пошатываясь, встал и, продолжая постанывать — последствия не до конца прошедшего приступа смеха — поднял автомат. «Хеклер» задергался в его руках, харкая огнем и металлом, выплевывая в сторону желтые латунные гильзы. Фонтаны снега выросли белой стеной на том месте, где секунду назад сидел заяц. Пули с визгом дырявили хвою, наст, небо.

— Уокер, ублюдок!!! — орал Тревис. — Сукин сын! Будь ты проклят, мать твою!!! Будь ты проклят, сволочь!!!

Голос его заглушали длинные раскаты автоматных очередей. Полицейскому казалось, что небо обрушилось вниз. Мир раскололся на части. Все перевернулось. Будущего не стало. Впереди маячила лишь темнота. Жизнь кончилась. И все это сделал один-единственный человек. Уокер. Ублюдочный сукин сын…

Боек щелкнул в последний раз. Магазин «хеклера» опустел. Тревис опустил автомат и заплакал. Не от жалости к самому себе, а от отчаянного ощущения собственного бессилия.

Умирающий заяц вновь тяжело вполз на изрешеченный сугроб. Его тельце было прострелено в нескольких местах, из розового носика сочилась кровь. Он повалился на бок. Наверное, ему очень хотелось перед смертью увидеть солнце. Ушастая голова дернулась. Задние лапы ударили в последний раз и зверек затих.

А полицейский смотрел на пушистый, окровавленный комок и плакал. Слезы прочертили на пылающих болезненным румянцем щеках две блестящие дорожки.

Сняв монитор, Тревис зашвырнул его в ельник и достал из кармана куртки рацию. Подумал секунду, сменил магазин, передернул затвор и только после этого нажал кнопку вызова…

… Квейлан откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Он не спал, просто так лучше думалось, да и мозг отдыхал. Руки его были сложены на животе. Ладонь правой лежала на рукоятке «пустынного орла». Пальцы автоматически скользили по ребристой поверхности пистолета. Это успокаивало. Тишина подействовала на него умиротворяюще.

Да, в общем-то, все уже закончилось. Почти закончилось. Деньги, можно считать, у них в кармане. Дело практически сделано. Губы Квейлана тронула слабая улыбка.

Ну что же, пора подводить итоги. Он вытянул один из самых главных счастливых билетов в своей жизни. Правда, жаль, что слишком мало людей смогут оценить это. Слишком мало. Не будет ни парада, ни оркестра, ни конфетти. Ничего из того, о чем думалось в детстве. Да… Парад. Он так хорошо помнил парад, на котором они были с матерью, словно все произошло только вчера. Хотя… нет. Кого чествовали тогда, Квейлан уже не помнил. Но зато помнил черные лимузины, сплошь скрытые разноцветными лентами серпантина, и яркий, почти нестерпимый блеск медных инструментов, и красные, броские костюмы оркестрантов, марширующих впереди машин по Уолл-стрит, от Брод к Пирл. И звездно-полосатые полотнища на всех зданиях. Музыка звучала торжественно и радостно. А сверху сыпались конфетти. Маленький Эрик Квейлан впервые присутствовал на таком зрелище, и оно оставило в его душе неизгладимые впечатления. Пестрые кружочки бумаги сыпались сверху так густо, словно был сильный снегопад. Невозможно было даже разглядеть толпу на противоположной стороне улицы. А уж сколько народу собралось! Радостные крики, смех, аплодисменты. И в центре всей этой круговерти трое улыбающихся парней, гордость Америки, герои.

Как же ему хотелось когда-нибудь стать таким же, как они. Смелым, сильным, отважным. Вот он и стал. Только триумфа не получилось. Ни флагов, ни музыки, ни конфетти, ни радостной толпы. Кроме, разве что, четырех-пяти парней в Айдахо.

Квейлан прислушался, не открывая глаз. Появлявшиеся несколько раз военные вертолеты беспокоили его. Не пугали, а именно беспокоили. Отчасти. Не очень приятно наткнуться на военный патруль. Тем не менее, он никогда не терял головы. Ни при каких обстоятельствах. Этому хорошо учила работа.

Квейлан открыл глаза. Потянувшись к панели управления, включил рацию и перебросил тумблер в режим общей трансляции. Эфир был чист. Несколько раз возникали обрывочные голоса, из которых он понял, что полицейские патрулируют западный район гор. Но его это не волновало. Все наземные патрульные службы не могли помешать им. Относительно серьезную угрозу представляли собой геликоптеры, но хороший пилот — а Эрик считал себя хорошим пилотом — без труда оторвется от двух-трех вертолетов, используя рельеф местности. «Джет», будучи более маневренным и вертким, чем длинный, поджарый «хьюи», сможет уйти по ущельям. К тому же, пока по крайней мере, воздушного патруля видно не было, а с минуты на минуту Тревис и Телмар должны найти деньги. И значит, даже если их засекут, они будут иметь определенный перевес во времени.

Да, кстати, Тревис и Телмар. Еще одна проблема. Ну, Телмар-то вряд ли отважится выступить против него, а вот полицейский… Полицейский может быть опасен. С таким характером и вспыльчивостью он рано или поздно «засветится». Интерполу или агентам УНБ не составит большого труда защелкнуть «браслеты» на запястьях этого парня. Тревис не умеет молчать. А значит, надо сделать так, чтобы коп не смог ничего сказать. Эй, кто здесь говорит о жалости? Если бы он жалел гов…в, вроде этого полицейского, ему давно пустили бы пулю в башку или поджарили бы на «горячем кресле». Нет, скорее всего, все — таки нулю в башку. Из двух зол, как говорится. Будет надежнее, если Тревис замолчит навсегда. Прежде, чем у него хватит ума проделать то же самое с ним, Эриком Квейланом. А в один прекрасный момент

Тревис попытается это сделать. Тут можно спорить, не боясь проиграть.

Квейлан поправил пистолет, засунутый за брючный ремень, и в этот момент заверещал зуммер рации. Он взял ее с кресла и тут заметил, как дрожат его пальцы. «Да, волнуюсь. А покажите мне парня, который абсолютно спокоен, когда речь идет о тридцати миллионах».

Он глубоко вздохнул, нажал на нужную кнопку и спокойно сказал:

— Я слушаю тебя. Отвечай. Ты получил то, что нам нужно?

Динамик взорвался яростным воплем:

— Уокер! Он все еще жив!!! Денег нет, Квейлан!!! Ни цента!!!

— Это открытая линия, — сурово произнес главарь, пытаясь пресечь этот припадок. — Никаких имен, слышишь? И не паникуй, черт тебя дери!

— Двадцать лет, Квейлан! Вот какова награда за все это дерьмо! Двадцать лет! Но тебе, Квейлан, вообще ничего не светит! Господи, как меня угораздило связаться с таким дерьмом, как ты, Квейлан!

— Прекрати радиопереговоры! Перестань! Кончай связь, тупица!

— Только такой ублюдок, как ты, мог заварить все это! Дерьмо!

— Ты сошел с ума! Немедленно возвращайся!

— Это я-то сумасшедший? Квейлан, это ты сошел с ума! Понял? Да, я вернусь, но только когда закончу с ублюдком Уокером!

— Черт побери, Тревис! Возвращайся немедленно!

— Пошел ты к матери, Квейлан!

Рация смолкла. Квейлан бросил свой передатчик на соседнее сиденье. Тревис спятил! Только этого сейчас не хватало. Черт побери, его могли запеленговать. Возможно, полиции уже известно их местонахождение. Все, пора убираться отсюда. Деньги уплыли, тут ничего не поделаешь. С этим придется смириться. Нужно уносить ноги, и чем быстрее, тем лучше. Только… Квейлан запустил двигатель геликоптера. Дьявол! Он нахмурился. Нужно попробовать забрать Телмара и… Да, черт возьми, и Тревиса, если, конечно, он не кинется разыскивать Уокера. Времени искать его уже не будет.

У Квейлана были свои понятия о чести. Убить ради собственной безопасности он мог. Мог убить ради дела. Но бросить человека, с которым это дело начал, нет. Существовали определенные правила, которые нельзя нарушать, не потеряв при этом лица. Никто не стал бы вести с ним бизнес, не соблюдай Квейлан этих правил. Самый' дешевый пушер отвернулся бы от него. Он не нарушал законов своего бизнеса раньше, не станет делать этого и теперь.

«Джет стар» оторвался от плато и начал подниматься вверх, оставляя под собой изогнутую каменистую гряду…

… Райт обернулся к Адамсу:

— Черт побери, это был Тревис! Я узнал его голос.

Майору эта фамилия ничего не говорила. Он лишь покачал головой и сделал неопределенный жест, который мог означать все, что угодно. От «Ну надо же», до «Мне очень жаль».

Негр оглянулся на сидящего в грузовом отсеке Хейза.

— Вы запеленговали их?

Фэбээровец что-то спросил у связистов. Что они ответили, Райт не смог расслышать из-за шума винтов геликоптера.

— Они сказали, что определили частоту и примерное местонахождение передатчика. Через несколько минут постараются дать более точный ответ, но уже сейчас ясно: это примерно в пятнадцати-двадцати минутах полета отсюда. Если очень постараться, то можно успеть и быстрее.

— Прекрасно, — начальник службы безопасности улыбнулся. — Теперь мы знаем, где Квейлан и то, что, по крайней мере, один из спасателей жив и находится в безопасности.

— Насчет последнего пункта я не был бы столь категоричен, — Хейз кивнул на бортовой передатчик. — Вы же слышали, что сказал этот парень… Тревис. Он не уйдет, пока не разделается с Уокером. Похоже, нам действительно стоит поторопиться…

Тревис бежал, Усталость была забыта. Ненависть — величайшая сила, и именно она наполняла сейчас кровью ноющие мышцы полицейского. Ненависть и бешенство переполняли его, а он добросовестно распалял их еще больше, нашептывая себе под нос проклятия и самые изощренные ругательства, которые может придумать воспаленное человеческое воображение.

Тревису довольно быстро удалось найти следы Гейба. Судя по всему, спасатель хотел оторваться от противника как можно дальше и ему было не до того, чтобы путать следы. Полицейский миновал еловый лесок и помчался вниз по склону, перепрыгивая через редкие камни, спотыкаясь. Метров через двести, у очередного поворота, он увидел того, кого искал.

Уокер тоже бежал. Только, в отличие от Тревиса, ровно и уверенно. Здесь, в горах, спасатель чувствовал себя в своей стихии. Это придавало ему уверенности. Он знал, куда бежит. К «Золотоискателю». Внизу, где река достигала нормальной глубины и превращалась в полноценный приток Колорадо, на противоположном берегу высилась небольшая скала. С внешней стороны в ней образовалась расщелина, в которой он и собирался спрятаться и переждать. Конечно, бандиты обнаружат это убежище, но вряд ли осмелятся сунуться внутрь после того, что случилось с Кеннетом. Взрывать же скалу, когда внутри мешок с деньгами, не имеет смысла. Можно вести переговоры, оставаясь в относительной безопасности.

— Уокер!!!

Голос был странный, с болезненными истеричными нотами. Гейб оглянулся через плечо. Преследователь находился в паре сотен метров позади. К немалому удивлению спасателя, Тревис оказался один.

— Уокеееееер, мать твою!!! Я убью тебя!!! — заорал полицейский, останавливаясь и поднимая автомат. — Слышишь? Я убью тебя!!!

Гейб пригнулся и отпрыгнул в сторону. Тяжелый рюкзак, набитый купюрами, ударил его по спине. Грохот выстрелов прокатился по ущелью. Пули взметнули снежные фонтаны у ног спасателя. Гейб побежал быстрее, стараясь оторваться от. противника, скрыться. В этом заключалось спасение. Он понимал: если полицейский настигнет его, никаких переговоров не будет. К тому же, Тревис один. Нет ни Хела, ни Квейлана, а значит, все разговоры теряют смысл.

— Уокееееееер!!!

Пули свистели возле самой головы Гейба, высекали искры из скал, заставляли танцевать снег.

Тревис что-то кричал, нажимая на курок, но его слова не затрагивали сознания спасателя. Слова сейчас не имели значения. Выстрелы сотрясали воздух куда сильнее.

Гейб петлял, стараясь не оказаться на линии огня. Полицейский был вне себя, и это играло ему на руку. Тревис пока не сообразил выпустить очередь веером, от пояса. Тогда беглеца просто срезало бы. Чисто, как бритвой. Но это лишь пока. Рано или поздно, эта мысль всплывет в пораженном безумием мозгу и тогда…

Несколько пуль вспороли наст слева. Еще одна скользнула по плечу, разрезав свитер и оставив на коже алый рубец ожога. Время пришло. Гейб бросился вправо, хотя тропа уходила прямо. Он прыгнул со склона, надеясь, что везение, сопутствующее ему эти сутки, не отвернется от него и сейчас. В этой точке скала поднималась над рекой метров на семьдесят, но тридцатью метрами ниже покачивались острые верхушки сосен, спускавшихся к самой воде. Гейб рассчитывал дотянуться до ветвей и тем самым смягчить падение. В противном случае, результат прыжка мог быть просто плачевным. Упасть с такой высоты на камни— все равно что выброситься из самолета без парашюта, надеясь не получить ни царапины.

Зеленая стена хвои мчалась навстречу. Гейб выставил вперед руки и закрыл глаза. Он рухнул прямо в сплетение пружинящих ветвей, вцепившись в первое, что подвернулось под руку. Сверху, со скалы, громыхнуло еще несколько выстрелов, но теперь уже полицейский палил наугад, в тщетной попытке случайно достать беглеца.

Ветки прогибались и с хрустом обламывались под тяжестью девяностокилограммового тела. И все-таки они почти погасили скорость падения. Гейб, правда, не успел сгруппироваться и упал на бок, но практически не ударился. Вскочив, он побежал дальше. К реке. К спасению…

… Тревис едва не завыл от злости. Так легко найти этого ублюдка, чтобы тут же потерять снова. Черт возьми! Он наклонился над склоном и выпустил длинную очередь по пушистым верхушкам елей. Гибкие верхние ветки их выпрямились, и теперь было совершенно невозможно разглядеть Уокера за зеленым покровом. Несколько секунд полицейский слушал в надежде, что раздастся крик раненого. Но тишину нарушал лишь шорох ветра, теребящего хвою.

Тревис глубоко вдохнул через нос, плотно сжав губы, утихомиривая всколыхнувшуюся в нем ярость. Куда мог подеваться этот ублюдок? Куда он спрятался? Сидит в ельнике? Да нет, Уокер не так глуп и не может нс понимать, что его быстро найдут. Значит, он пойдет к реке. Другого пути у него просто кет. Он умен, умен. Сволочь. Ублюдок. Сукин сын. Умудрился переиграть их всех. Но ему придется заплатить. Да уж. Придется. Сполна заплатить. К дьяволу деньги! К черту Квейлана! Убить Уокера! Пристрелить, как шелудивого бездомного пса.

Трение побежал по тропе, оглядываясь каждую секунду на еловые заросли. В глазах его с новой силой вспыхнул огонь бешенства и почти безумной решимости. Коски его грубых ботинок взрывали снег, оставляя га собой смазанные нечеткие следы.

В какой- то момент из размытой картины реальности, запечатленной в рассудке полицейского, возникла одна удивительно четкая мысль: следы. Уокер оставит' какой-нибудь след. Как делают это ВСЕ люди, И сразу же пришла другая, более ужасная: если, конечно, он — человек. А если нет? Если Уокер заманивает его в страшную ловушку, чтобы потом вытрясти душу и утащить к себе в ад?

Чувствуя, как разум все больше и быстрее опускается в мрачную муть сумасшествия, Тревис сосредоточился на мысли, наиболее связанной с ситуацией, а потому и помогающей ему «удержаться на плаву». Убийство. Ему обязательно надо убить Уокера. А дальше… Дальше будет видно, как обернется дело.

Он перестал сдерживаться и побежал так быстро, как только смог. Его ноги служили подпорками, ходулями бесконтрольному телу.

Полицейский миновал тропу и помчался к ельнику, на ходу передергивая затвор «хеклера». Спасателя там не оказалось. Зато следы действительно были. Глубокие, отчетливые. А еще были маленькие капельки крови: следствие даже не раны — царапины. Пустяковой царапины. Однако для полицейского это служило путеводной нитью. Он читал следы, словно открытую книгу, а кровавые метки лишь подтверждали правильность пути.

— Уокер! Я иду! — незаметно для самого себя полицейский начал копировать интонации Квейлана. — Уокер-дружочек!!! — орал он. — Ты слышишь? Я иду за тобой! Уокер! Уоооокер!!!

Через несколько минут Тревис вышел к реке. Небольшим мостиком, перекинутым с берега на берег, давно не пользовались. Иней покрывал голубоватым налетом деревянные перила, толстый снежный ковер укрывал доски. Лед сковал «Золотоискателя», заставил жизнь замереть. Даже ели и сосны здесь были покрыты снегом и инеем. Это место напоминало настоящее снежное царство из детской сказки. Времени тут не существовало, а тишина была самой глубокой, какую Тревис когда-нибудь слышал. Скала на противоположном берегу поблескивала серебристо-голубоватой ледяной корочкой. То там, то тут висели сосульки. На деревьях, на перилах, на досках моста, на скальных выступах. Большие и маленькие. Толстые, с человеческую руку, и тонкие, едва достигающие сантиметра у основания. Они искрились, вспыхивая и затухая вновь.

Однако Тревиса не интересовала красота. Он пришел сюда за другим.

— Уокер! — снова крикнул он. — Уокер, ублюдок, где ты?

Следы вели через мост, но на другом берегу обрывались. Совсем. Словно спасатель исчез. Испарился. Полицейский остановился, вытер вспотевшие ладони о штаны и, перехватив автомат поудобнее, пошел вперед. Медленно и осторожно, крадучись, словно зверь, подбирающийся к заветной добыче.

— Уокер, дружок, покажись! — мурлыкал он. — Покажись, Уокер. Я уже здесь. Я иду.

Ни шороха, ни малейшего движения. Даже ветра здесь не было. Тревис оглянулся на всякий случай. Пусто. Уокер, и правда, пропал. Полицейский дошел до середины моста и застыл. Следов на том берегу не было. Если спасатель не умеет летать, то как он смотался незамеченным? Прыгнул в сторону? Но люди не способны прыгать на такую длину. И летать они не умеют тоже. И ходить, не оставляя следов. А значит, следы будут, нужно только поискать их.

Тревис сделал еще один шаг. Внезапно под его ногами что-то лопнуло, громко, с хрустом. Полицейский не успел попятиться. Две ладони — ладони Гейба Уокера — проломив одну из досок настила, сомкнулись на его лодыжках. Спасатель всем весом рванул противника вниз. Тревис взмахнул руками, но умудрился при этом не выпустить автомат. Настил просел и полицейский почувствовал, что падает.

Они рухнули на лед, и по голубовато-зеленой глади побежали белые трещины. Там, где река замерзла меньше, проступила вода. Полицейский извернулся и ударил спасателя ногой. Тот отпрянул, но тут же вновь бросился на врага. «Хеклер» отлетел в сторону. Люди катались по льду, осыпая друг друга ударами, впрочем, слишком слабыми, чтобы причинить боль и, тем более, увечье. В суматохе свалки Гейб прижал Тревиса и выхватил у него из кармана куртки «беретту». Однако воспользоваться пистолетом уже не успел. Полицейский вдруг коротко и сильно ударил его под ребра. Спасатель охнул и ослабил хватку. В ту же секунду последовали два новых удара, в горло и в грудь. Гейб перекатился через плечо и попытался встать. Тревис воспользовался неожиданным освобождением, быстро вскочил, толкнул спасателя плечом и кинулся к автомату. Ему не нужно было объяснять, насколько силен противник. Преимущество, так неожиданно появившееся у него, могло испариться в любой момент. Стоило Уокеру немного прийти в себя, и он мгновенно овладел бы ситуацией. Сзади, за спиной Тревиса, послышался звонкий хлопок, словно кто-то хлестнул бичом. Он подхватил автомат, повернулся, готовясь «срезать» противника очередью от бедра, и застыл в изумлении.

Там, где только что стоял Гейб, в толстой корке, затянувшей реку, зияла дыра. Всплески изумрудной воды колыхали белесое крошево, а внизу, подо льдом, маячило темное пятно. Тревис даже не сразу сообразил, что произошло. А когда понял, едва не расхохотался. Чертов ублюдок проломил лед своим весом и теперь барахтался в воде, пытаясь выбраться. Но спасатель не видел того, что видел полицейский: течение, довольно сильное течение, уносило его все дальше от лунки. Белые ладони и перекошенное лицо всплыли из туманнозеленой глубины к поверхности. Вместо тела Тревис разглядел лишь неясный силуэт.

— Все, Уокер, ты — тpyn! — он приник к автомату, ловя темное пятно в перекрестье прицела. — Ты — труп, понял?

Ладони с глухим стуком ударили по льду с той стороны. Полицейский почувствовал вибрацию даже через толстые подошвы башмаков. Уокер все время перемещался, и это мешало Тревису целиться. Он подбежал ближе.

Спасатель попытался разбить ледяной покров ногой, но попытка закончилась неудачей. Да иначе и быть не могло. Вода сильно глушила удары. Его могла спасти либо трещина, либо какое-то другое повреждение во льду. И внезапно Гейб понял, ЧТО это будет. Он уперся ногами в ледяной монолит и, что было сил оттолкнувшись от него, ушел в глубину.

Тревис всматривался в тающую фигуру. Тщательно прицелившись, полицейский затаил дыхание. Ему нужно нажать на курок, когда этот ублюдок всплывет. Сразу, не задумываясь и не тратя драгоценное время на поиски мишени.

Гейб почувствовал, что легкие готовы разорваться от недостатка кислорода. Ему нестерпимо захотелось закричать, выпустить серебристые пузыри, распирающие горло и рот. У него оставалось три секунды. Самое большее — пять. Потом — удушье, короткая агония, когда в легкие хлынет вода, и смерть. Забвение.

Он выхватил из-за поясного ремня «беретту». Ледяной потолок приближался стремительно, будто летел. Вот на нем проступили очертания Тревиса, через долю секунды они стали отчетливыми, и тогда Гейб нажал на курок. И еще раз, а потом еще, заметив угасающим сознанием, что полицейский, изогнувшись дугой, падает. Мгновением позже он впечатался в лед. Тот брызнул вверх сотней осколков и спасатель, наконец, смог глотнуть воздуха, но было уже поздно.

Только откуда-то издалека донесся тихий, приглушенный крик:

— Гейб!!!…

… Джесси услышала рокот винтов и тут же узнала его. Вертолет шел с востока, по дуге огибая узкое ущелье.

«Френк, — обрадовалась девушка. — Как здорово! Господи, какое везение!»

Она подбежала к краю скалы и посмотрела вниз. Так и есть. Красно-белый геликоптер с надписью «Спасательный» над ветровым стеклом поднимался из ущелья вверх. Вращающиеся лопасти образовали дымчатый серебристый круг, не позволяя увидеть лицо пилота.

Джесси замахала руками.

— Френк! Френк!!! Фреееееееенк!!!

Угол наклона лопастей изменился, и геликоптер медленно поплыл вперед. Девушка сообразила: вертолет слишком низко, и пилот не может заметить ее. Она быстро сбросила с плеч рюкзак, нашла в нем последний сигнальный фальшфейер, зажгла его и швырнула изо всех сил в пропасть с таким расчетом, чтобы Френк увидел падающий огонь. Факел полетел вниз, переворачиваясь в воздухе, оставляя за собой ярко-оранжевый хвост. «Джет», словно задумавшись, остановился, и Джесси закричала снова:

— Френк! Френк!!!

Вертолет вновь пошел вверх, чуть покачиваясь в турбулентных потоках. Он поравнялся с краем скалы и развернулся. Джесси, готовая, было, рассмеяться, застыла. Ее будто ударили. Дыхание перехватило, а внизу живота образовалась неприятная, сосущая пустота.

Из-за ветрового стекла на нее смотрело незнакомое лицо. Правый глаз, затянутый катарактой, производил жутковатое впечатление. Особенно сейчас, когда неподвижно уставился в какую-то точку ЗА девушкой, глядя словно сквозь нее.

Джесси опустила руки и сделала шаг назад.

Человек за штурвалом зашевелился, пошарил на соседнем сиденье и достал пистолет. Массивный «пустынный орел». Направив его на девушку, он улыбнулся и покачал головой…

… Хел успел как раз вовремя, чтобы схватить тонущего Гейба за руку. Труп Тревиса, окровавленный, с тремя пулевыми дырами в животе и груди, лежал, загораживая собой половину лунки, и Хел столкнул его в воду. Тело мгновенно подхватило течение, и оно поплыло, касаясь лицом ноздреватого льда.

Гейб невероятным усилием воли рванулся вверх, но река не хотела выпускать добычу. Его закрутило, потянуло ко дну, и он, потеряв всякую способность к сопротивлению, позволил «Золотоискателю» принять себя в ледяные объятия.

Хел упал животом на лсд, опустил руку в воду и, схватив Гейба за запястье, рванул вверх. Его обдало холодной водой. Крупные капли потекли по лицу, а пальцы неожиданно свело болезненной судорогой. Утопающий вывалился из воды и упал на ломкую корку льда, сплошь покрытую белесой паутиной трещин.

— Гейб. очнись!!! — яростно крикнул Хел. — Очнись!!!

Тот закашлялся. Из носа потекли струйки воды. Хел перевернул его на живот, приподнял, уложил грудью на гною согнутую ногу и нажал на спину. Теперь иода хлынули и из легких, вытолкнувших ее, словно насос. Хейс закашлялся сильнее и открыл глаза…

Квейлан потянулся за рацией, поднос ее к глазам, нажимая, «вызове, и сказал:

— Тревис! Ответь мне!

Тишина. Он подождал несколько секунд в надежде что полицейский все-таки отзовется, но тот молчал. Квейлан вздохнул и, покосившись на сидящую сзади Джесси, осведомился:

— Что-то с этим парнем не в порядке, как думаешь?

Она лишь усмехнулась и отвернулась к окну.

— Да, — повторил главарь сам себе. — Что-то с ним не так. Может быть, твой дружок Уокер оказался сильнее? Впрочем, этому я не очень бы удивился.

Пленница мало интересовала Квейлана как собеседник. Он болтал сам с собой, успокаивая натянутые до предела нервы. Вопреки всеобщему мнению, они у него были, и сейчас подошло время подумать о них. Напряжение последних суток достигло пика. Теперь судьба денег зависела от того, у кого из противников окажется дольше, выдержки. Даже имея на руках такой козырь, как пленная девчонка, Квейлан все равна не мог за ставить себя быть абсолютно спокойным. Он снова включил режим «вызова».

— Тревис! Ответь мне! Ответь мне!

— Эй, приятель, ты опоздал, — вдруг послышался из динамика знакомый голос. — И с ним, и с Телмаром.

— Такер, это ты? — удивленно спросил Квейлан.

— Он самый.

— Черт побери… — бандит молчал не меньше полминуты. — Где Телмар и Тревис?

— Первый прогулялся со скалы, второй решил поплавать, — Хел усмехнулся. — Как тебе эта новость, Квейлан?

— Потрясающе, — откликнулся тот. — Поздравляю.

Они разговаривали спокойно, словно добрые приятели. Джесси была изумлена.

— Квейлан, — теперь в передатчике возник другой голос, — ты проиграл. Все кончено.

— Уокер? — бандит уважительно хмыкнул. — Ты все-таки жив. А я-то думал, что бедняга Тревис окончательно спятил. Ты бессмертный что ли? Как же тебя убить?

— И не надейся, — Гейб закашлялся. — Все равно ничего не получится.

— Хорошо. Я поверю тебе на слово, Уокер, — Квейлан выдержал паузу, подобающую ситуации. — Но мне нужны деньги. И побыстрее.

— Ты, похоже, неправильно нас понял. Игра окончена.

— Нет, это ты пока еще не понял. Мне нужны деньги, и я готов поменяться с тобой. У меня здесь пассажир, который, мне кажется, тебе не безразличен, — он повернулся к Джесси и протянул ей рацию. — Говори.

Девушка отрицательно покачала головой. Бандит спокойно кивнул и сообщил:

— Если это окончательное решение, мне придется убить тебя. Решай, я жду пятнадцать секунд.

Джесси внимательно посмотрела на него. Если бы существовал хотя бы один шанс из тысячи, что Квейлан блефует, она бы промолчала, но этого шанса не было.

— Гейб, — сказала девушка, — это я…

Бандит тут же убрал рацию и улыбнулся.

— Благодарю. Это было разумное решение. Уокер? — он поднес микрофон ко рту. — Теперь ты мне веришь?

В эфире было тихо. Затем Гейб выдавил:

— Что тебе нужно?

— Деньги, Уокер. Всего лишь деньги.

— У меня их нет. Я выбросил рюкзак.

— Значит, ты сможешь его найти.

— Но…

— Это твоя проблема, Уокер! Через десять минут я жду тебя на самом высоком пике этой чертовой горы… «Обреченного».

— Я не успею подняться.

— Хорошо. У тебя есть пятнадцать минут. Не больше. Если ровно через четверть часа тебя не будет наверху, я проверю, умеет ли твой ангелочек летать.

— Я буду там, — коротко и напряженно сказал Гейб.

— Вот и отлично, Уокер. Вот и отлично. Не теряй зря времени.

Квейлан отключил рацию и бросил ее на сиденье.

— Ну что же, — констатировал он, — закончим эту партию вничью.

Он вывернул штурвал. Вертолет провалился вниз, затем выравнялся и пошел, едва не касаясь полозьями верхушек елей. Квейлан, и правда, был отличным пилотом…

… Гейб вскочил. С него стекала вода, волосы прилипли ко лбу, мокрая одежда уже начала покрываться льдом.

— Черт, — сказал он. — Этот ублюдок все-таки переиграл нас! Он схватил Джесси.

— Я слышал, — ответил Хел. — Что будем делать?

— Ничего. Придется отдать ему деньги.

— Может быть, придумаем что-нибудь?

— Нет, у нас совсем нет времени, — Гейб подхватил рюкзак, который предусмотрительно спрятал под мостом, когда устраивал засаду Тревису, и пошел к берегу.

— Стой! — окликнул приятеля Хел. — Тебе нельзя идти так. Ты замерзнешь прежде, чем поднимешься наверх. Там ветер.

— У меня нет одежды.

— Возьми хотя бы мою куртку, — он снял штормовку и теплый вязаный жилет, оставшись в рубашке и тонком свитере. — Я чуть не отдал ее этому тупому уроду Телмару. Держи!

Гейб ловко подхватил вещи, стянул с себя вымокший до нитки свитер, рубашку и тенниску и швырнул их на снег. Затем быстро оделся.

— Спасибо.

— Не за что. Думаю, мне придется попотеть, взбираясь следом за тобой.

— Лучше будет, если ты не станешь этого делать.

— Почему?

— Квейлан может заметить тебя и заподозрить подвох. Тогда он убьет Джесси.

Хел нахмурился. Гейб, не дожидаясь ответа, повернулся и начал подниматься по склону. Его фигура удалялась все больше и наконец растаяла среди елей. Хел выждал еще минуту, взял S.P.A.S., забросил за спину и побежал за другом, сверяясь с цепочкой следов, ведущих к скале.

Он знал «Обреченного», помнил каждую неровность на его склонах и был уверен: бандит не сможет увидеть его.

…«Хьюи» опустился на плато, где двадцать минут назад стоял спасательный «джет рейнджер». Уже в этот момент было понятно, что здесь никого нет. Тем не менее, Хейз, Райт и Адамс, прежде чем выйти наружу, достали пистолеты. Откатив боковую дверь, они выпрыгнули на снег и осмотрелись. Вокруг не было ни души, только ветер покачивал еловые лапы и завывал свою протяжную песню в коричнево-серых камнях. Фэбээровец сунул пистолет в карман куртки и сказал:

— Нам нужно как следует все здесь обыскать.

— Не боитесь, что это может быть ловушка? — спросил Райт. — Возможно, вы поторопились, убрав оружие.

— Вряд ли. Квейлан, конечно, мог спрятаться сам, но, сомневаюсь, что он смог бы спрятать вертолет.

— Думаете, они уже удрали?

— Не знаю, — Хейз пошел к ельнику, на ходу сказав Райту. — Осмотрите вон те валуны,

— Хорошо.

Райт и Адамс направились к громоздящимся метрах в двадцати глыбам.

Десять минут ушло у них на то, чтобы обыскать плато. Результат обследования оставлял желать лучшего. Следов здесь, действительно, было много. Был среди них даже след полозьев «джета», но о судьбе Френка, как и о дальнейших действиях бандитов, приходилось только догадываться.

Хейз, остановившись посреди поляны, подождал, пока Райг и Адамс приблизятся, и сказал:

— Все. Большего не смог бы сделать никто. Мы уходим.

Может быть, стоит еще раз облететь этот участок? — предложил негр. — В любом случае, мы ничего не теряем.

— Хорошо, — кивнул Хейз. — Но только, похоже, наша работа уже кончилась. Пришел черед ребят в Айдахо. Квейлан скрылся. Могу поспорить на пол сотни.

— Идет, — Райт направился к вертолету. — И не будем терять времени. О’кей?

… Гейб забрался на утес даже раньше, чем Квейлан успел довести до него геликоптер. Красная точка маячила в километре от «Обреченного», хотя рокот винтов был уже слышен.

— Уокер? — ожила внезапно рация голосом бандита.

— Ты где?.

— Я уже наверху. Присмотрись повнимательнее.

«Джет» заложил крутой вираж, обходя низкую скальную гряду, и пошел на сближение. Через пару минут он висел перед скалой. Квейлан держал вертолет так, чтобы Гейб мог видеть Джесси. Руки девушки были прикованы наручниками к стальной поперечной перекладине под потолком. Квейлан смотрел на спасателя, словно ожидая какой-то реакции. Джесси переводила взгляд с одного на другого. Она понимала, что сейчас, в эту секунду, между противниками что-то происходит. Своеобразное испытание нервов и выдержки, воли и внутренней силы. Они, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза. Наконец Квейлан улыбнулся. Скупо и жестко.

— Надо признаться, Уокер, ты по-настоящему крутой парень.

— А ты — настоящий кусок дерьма, Квейлан.

Бандит хмыкнул. Высказывание Гейба задело его Оно было неожиданно грубым и не шло спасателю. Не увязывалось с определенной этикой «настоящих мужчин», к которым он всегда относил себя, а с недавних пор и Гейба Уокера. Подобный ответ означал: спасатель при первой же возможности попытается сорвать сделку, не считая ее честной. Квейлан придерживался иного мнения. Он сделал работу — похитил деньги у Министерства Финансов. Уокер тоже сделал работу — остался жив и похитил деньги у него, Квейлана. Но, в конце концов, все равно проиграл. Так стоит ли из-за этого беситься? Нужно уметь проигрывать. Он же получает девчонку, которая могла бы уже быть мертвой. Деньги на человека — честный бизнес.

— О’кей, Уокер, — Квейлан посерьезнел. — Где деньги?

— Здесь, в рюкзаке.

Гейб стащил со спины рюкзак и потряс им, словно подтверждая правдивость своих слов.

— Хорошо. Бросай их сюда, или я убью этого ангелочка.

Он вытащил «пустынного орла» и направил его на Джесси.

— Только сделай это и денег не увидишь.

Спасатель вытянул руку с зажатым в ней рюкзаком над пропастью. Несколько мгновений он думал, что не удержит деньги, слишком был велик вес, но Квейлан сдался первым.

— Хорошо. Как мы это сделаем?

Гейб с облегчением бросил рюкзак на камни. Ему пришлось сжимать и разжимать пальцы, чтобы утихла боль в напряженных мышцах.

— Высади ее там.

Он указал на широкую ровную площадку, западная сторона которой могла послужить хорошим спуском. На это Гейб я рассчитывал. Джесси успеет скрыться, если случится что-нибудь непредвиденное. В скале есть несколько природных пещер, в них можно укрыться от выстрелов. Квейлан не имеет времени на длительное преследование.

— После того, как она окажется в безопасности, возвращайся, и я отдам тебе деньги.

— О’кей, — Квейлан кивнул, соглашаясь, и убрал пистолет. — Мы заключили сделку, Уокер. Помни об этом.

— Высаживай Джесси, Квейлан.

— Хорошо.

«Джет» тронулся и боком поплыл к указанному Гейбом месту. Он даже не развернулся. Сквозь покатььй колпак кокпита бандит внимательно наблюдал за движениями спасателя, фигуру которого окутывала пелена снега, поднятого винтами вертолета. Квейлан не опасался подвоха, но осторожность еще никому не повредила. А имея дело с таким человеком, как Уокер, вообще лучше смотреть в оба. Достигнув центра площадки, геликоптер завис. Ни Джесси, ни бандит не показывались.

Гейб наклонился, поднял рюкзак, покачал им и поднес к губам рацию:

— Высаживай ее! Если через пять минут она не окажется внизу, я бросаю деньги в пропасть.

Квейлан, не говоря ни слова, повернулся и протянул Джесси ключи. Она быстро расстегнула наручники и швырнула их на пол.

— Я могу идти?

— Да, — последовал короткий ответ.

Девушка зацепила за поясной ремень массивный карабин грузовой лебедки и начала спуск. Десять метров, отделявшие вертолет от земли, она преодолела за несколько секунд. Отцепившись от троса, Джесси остановилась, не зная, что делать дальше.

— Джесс! — закричал Гейб, заметивший ее растерянность. — Беги! Беги!!!

Квейлан за ветровым стеклом усмехнулся. Он не собирался причинять девушке вреда. Сделка есть сделка.

— А ты? — крикнула Джесси в ответ.

— Беги!!!

Квейлан нахмурился. Ему не нравилось происходящее. Этот парень что-то уж очень нервничал. Сильнее, чем нервничает человек такого склада. Реакция, неадекватная ситуации. «Подвох! — подумал он. — Тут какой-то подвох!»

Джесси сорвалась с места и побежала. Квейлан посмотрел, как девушка скрылась за камнями, и поднес ко рту рацию:

— Ну что, Уокер, я выполнил условие. Выполни теперь ты мое.

Ответ не замедлил последовать.

— Лети сюда. У меня то, что тебе нужно. Давай.

Гейб указал на рюкзак. Теперь, когда Джесси была в безопасности, он испытал одновременно и радость, и тревогу. Следующий этап его плана был очень опасным и строился лишь на том, что бандит потеряет выдержку, сорвется и тем самым даст Гейбу шанс на спасение.

— Лети ко мне! Твои деньги здесь!

Вертолет, словно краб, быстро боком поплыл над плато к стоящему на краю обрыва человеку. Черный трос, так и оставшийся невыбранным, бился на ветру. Тяжелый карабин вычерчивал на снегу странные, изломанные узоры.

Гейб не шевелился. Он лишь напряженно всматривался в белое лицо за ветровым стеклом геликоптера, пытаясь разглядеть его, понять, каково оно и что написано на нем.

Вертолет развернулся так, чтобы открытая дверь грузового отсека оказалась напротив спасателя.

Гейб взял рюкзак и чуть приподнял, ожидая момента для броска. Наконец «джет» завис в паре метров от него, слегка качнувшись, подавая сигнал: «Бросай».

Спасатель взмахнул рукой: «Ближе».

— Кидай рюкзак, Уокер, — скрипуче произнесла рация.

— Подойди поближе. Мне нельзя промахнуться.

Секунду Квейлан молчал, внимательно рассматривая обвитую снежными облаками фигуру Гейба, а затем ответил:

— О’кей.

Геликоптер немного сдвинулся, потом еще. Так, по сантиметру, он преодолел полтора метра. Винты рассекали воздух над головой спасателя, а до ярко-красного с белой полосой корпуса вертолета можно было дотянуться рукой.

— Достаточно?

— Вполне, Квейлан.

— Тогда бросай. Я жду.

Гейб поудобнее ухватился за лямку рюкзака, подался назад, вперед и резким движением швырнул мешок… в серебристые лопасти. Они легко разрубили плотно набитую ткань. Звук был такой, словно кто-то взорвал детскую хлопушку.

Серо-зеленые прямоугольники, кружась, поплыли в турбулентных потоках воздуха. Они поднимались к облакам и текли вниз, в пропасть, врывались в кабину и прилипали к куртке пилота.

Мгновение Квейлан молчал, не в силах произнести ни слова. Лицо его стало белым и страшным. Морщины появились на нем за долю секунды, будто человек моментально постарел на двадцать лет.

— Уокеееееееер!!! — заорал в ярости Квейлан. — Уооооокеееееер!!!

Гейб метнулся к тросу, поймал его и быстрым движением защелкнул карабин на первой ступеньке вбитой в скалу лестницы. Трос должен был некоторое время сдерживать натиск вертолета, не давая машине преследовать спасателя.

— Уоооооокееееееер!!! Ублюдок, я убью тебя!!!! — продолжал орать Квейлан. — Я убью тебя, сукин ты сын!!!

Спасатель развернулся и побежал вдоль пропасти к главному хребту. Он не рискнул вести вертолет к тропе. Трос был слишком длинен, и бандит мог увидеть Джесси, о которой попросту забыл в приступе ярости. Теперь «джст» стал похож на атакующую кобру. Его острая морда нацелилась Гейбу в спину, и вертолет рванулся вслед за беглецом. Свист винтов перешел из ровного, стрекочущего, в визгливо-тонкий, будто огромная бритва секла небо.

Гейб оглянулся через плечо, «Джет» не мог опуститься слишком низко без риска задеть полозьями камни, но Квейлан вел машину на предельной скорости. Злость придала ему отваги. Вертолет нырнул на полметра вниз, почти сбив спасателя с ног. Тому лишь в последнюю секунду удалось отскочить в сторону и упасть. Железная «стрекоза» с ревом пронеслась над ним.

Гейб вскочил. У него не осталось времени на раздумья, и поэтому он побежал туда, где путь был свободен. Назад, к лестнице.

Вертолет начал разворачиваться. Спасатель заметил это краем глаза. Он за несколько секунд преодолел три десятка метров, отделяющих его от пропасти, и полез вниз, цепляясь за прочно вбитые в скалу, соединенные стальным тросом ступеньки.

«Рейнджер» повис над скалой. Квейлан оглядывался, нс понимая, куда делся спасатель. Через секунду он сообразил и вертолет резко пошел вперед и завис над пропастью.

Гейб покрепче вцепился в лестницу. Квейлан поднял пистолет.

И прогремел выстрел.

Он донесся из-за камней. Двенадцатимиллиметровая пуля разбила боковое стекло геликоптера. Выстрел из S.P.A.S. был очень точным. Вторая и третья пули пробили борт. Четвертая разнесла один из клапанов двигателя…

… Хел опустил винтовку. Патронов в ней больше не было, и теперь она могла послужить разве что в качестве дубинки. Джесси сжалась рядом с ним на камне. Они оба видели, как из двигателя «джета» повалил дым. Геликоптер клюнул носом раз, другой, лопасти замедлили вращение и он рухнул вниз…

… Гейб вздохнул с облегчением. Все было кончено. «Рейнджер» падал. Вот он ударился о скалу и повис, как рыба на крючке, кверху брюхом. Внезапно над головой спасателя раздался страшный хруст. Гейб поднял глаза и почувствовал, как мороз пополз по спине. Костыли, которыми лестница крепилась к скале, выворачивались из пазов. Легкие камни, крошки сыпались из расширяющихся щелей. Вес оказался слишком велик. Гейб не успел даже перехватиться. Рывок — и он уже летел вниз, с высоты двадцати пяти метров. В какой-то момент, когда гибель казалась уже неминуемой, его пальцы вдруг поймали стальную оплетку лестницы и сжали ее изо всех сил, замедляя падение.

Он грохнулся о гулкое днище вертолета и тут же сильный удар сапога Квейлана согнул его пополам.

— Ну, дерьмо, — прохрипел бандит, — что ты скажешь на это? Сволочь, урод, ослиная задница.

Вертолет вдруг дернулся, пролетел еще метр вниз и снова замер. От толчка Квейлан потерял равновесие и упал. Гейб перекатился на бок и вскочил. Бандит поднимался медленнее. Лицо его было залито кровью и на нем выделялись лишь белки глаз. Сжатые кулаки он держал перед собой, как на боксерском поединке.

— Я убью тебя, ублюдок, — снова сказал Квейлан.

— Я не боюсь смерти, — ответил Гейб.

Они бросились друг к другу. Удары были страшны.

Каждый старался убить противника или изувечить. Оба тяжело дышали.

Через несколько секунд обломилась следующая пара крепежных костылей.

Вертолет опустился еще на полметра. Гейб быстро взглянул вверх. Три ряда. Оставалось всего три ряда, а потом долгий полет вниз и смерть. С каждым мгновением опора ослабевала;.

— Гейб, уходи! Уходи!!!

Он узнал голос Хела. Развернувшись на пятке, спасатель нанес бандиту удар ногой в грудь, от которого тот рухнул на колени. Еще один удар, и Квейлан соскользнул за борт. Уцепившись за посадочный полоз, он спрыгнул в кабину.

В это мгновение один за другим вылетели две пары костылей. Гейб встал на второй полоз. Нащупал руками скальные выступы, способные выдержать его вес, и прилип к скале.

С диким скрежетом и треском вертолет обрушился в пропасть.

В последние мгновения своей жизни Квейлан успел высунуться из дверного проема и увидеть надвигающуюся со страшной скоростью землю. А еще он успел закричать, но крик его потонул в грохоте взрыва…

…Горячая волна коснулась Гейба, огладила живот, грудь, лицо и руки. Ему стало хорошо. Так хорошо, как не было никогда в жизни.

— Гейб! — донесся сверху голос Хела. — Продержись пару минут, приятель! Я спущу тебе веревку!

Гейб посмотрел вверх, кивнул и прошептал:

— Да, самое время выбираться из этой заварухи.

Он простоит несколько минут. Выдержит. Они все так много выдержали за эти сутки.

Они, повисшие на скалах, утесах, пиках.

Скалолазы.