Скандальная связь

Глава 8

— Выясните о ней все, что сможете. — Ричард поспешно влез в пальто, которое держал для него Талли. — Узнайте, где она живет, куда ходит, с кем встречается — все.

— Да, милорд. Но вы уверены, что я не должен сопровождать вас в Грейшотт?

— Нет, мне бы хотелось, чтобы ты разведал кое-что о неуловимой леди Ридеалш. Когда я вернусь, надеюсь, мне удастся встретиться с ней лицом к лицу, но для этого я должен знать, где она.

— Слушаюсь, господин майор, сэр.

Ричард улыбнулся. Денщик привык к тому, что его хозяин — виконт не более, чем он сам.

— Если состояние здоровья моего деда позволит, я вернусь в течение нескольких дней.

— Да, милорд. К тому времени, как вы вернетесь, у меня уже будут нужные вам сведения.

— Хорошо. А теперь — в путь.

Они вместе дошли до конюшни, в которой находились их лошади. Лошадь Ричарда по кличке Галаад грум уже держал наготове. Ричард предпочитал седлать лошадь сам, поэтому поступил так же и в этот раз. Талли помог прикрепить ремнями седельные сумки, которые сам тщательно упаковал, потом держал стремя, пока Ричард садился на лошадь.

— Если домашние обстоятельства не позволят мне вернуться, я пришлю за тобой.

— Да, милорд.

Тихонько пробормотав Галааду на ухо несколько слов, виконт пустился в путь. Он предвкушал долгое неторопливое путешествие в Гемпшир, во время которого одиночество предоставит ему время подумать. А обдумать нужно было многое.

Сначала он подумал о деде. Ричард надеялся, что увидит деда в лучшем состоянии. По крайней мере возвращение «Сердца Мэллори» может поднять его дух. Ричард чувствовал, что ему и правда следует остаться в Грейшотте сейчас, когда он выполнил задание бабки. Он просто обязан проводить с дедом как можно больше времени, которого скорее всего осталось слишком мало. Было бы эгоизмом собираться тут же вернуться в Лондон лишь потому, что он никак не мог забыть о загадке леди Уэймот. Поскольку драгоценность была возвращена, он намеревался поговорить с ней на эту тему. Больше никаких разговоров вокруг да около. Ему хотелось узнать, как к ней попала эта вещь.

Конечно, можно отложить разговор и до другого раза — никакой срочности в нем не было. Он мог бы остаться в Грейшотте и поработать с управляющим, чтобы начать осуществлять некоторые необходимые улучшения и починки, а потому вернуться в Лондон следующей весной.

Но к тому моменту она уже может стать леди Кеттеринг.

При мысли об этом у Ричарда сдавило внутренности. Он не хотел ее заполучить, так, как этого хотел Кеттеринг, но ему была невыносима мысль о том, что она выйдет замуж лишь для того, чтобы решить финансовые проблемы. А еще для него была невыносима мысль о том, что Кеттеринг будет ее обнимать. Ответит ли она переполненному приличиями графу так, как отвечала ему?

Между ним и этой очаровательной леди, несомненно, существует взаимное влечение. Ричард никак не мог забыть этот поцелуй у себя в комнате. Он и не хотел забывать этот поцелуй, а еще точнее, он хотел бы его повторить.

Проклятие! Как случилось, что он вдруг стал испытывать глупую и нелогичную страсть к женщине? Ему и правда следует держаться от нее подальше…

Вот только как это сделать?

Какое нелепое затруднение. За всю жизнь его никогда так не смущала женщина.

— Милорд, у вас есть парочка монет для старого солдата?

При звуке низкого хриплого голоса Ричард мгновенно вернулся к реальности. Он придержал лошадь, огляделся и наконец заметил сгорбившуюся кучу тряпья на темном пороге. Похоже, лохмотья были когда-то военной формой. Темная фигура опиралась на грубо сколоченный костыль, лоб и глаз человека были перевязаны грязной тряпкой под грязным изношенным кивером.

От такого зрелища у Ричарда сжалось сердце. Он никогда не привыкнет к виду солдат, опустившихся до нищенства. Солдаты сражались так же храбро, как и офицеры, а часто и еще храбрее. Поэтому они чаще становились калеками, и это не давало им возможности найти подходящую работу. В итоге эти люди оказывались выброшены на улицу неблагодарным правительством.

Нетвердой рукой, одетой в поеденные молью перчатки без пальцев, солдат протянул оловянную чашку:

— Милостыня для бедного солдата…

Уличный мальчишка, покрытый сажей и одетый в грязные тряпки, поднялся с того же порога.

— Подержу вашу лошадь за пенни, — бойко предложил он.

Ричард полез в жилетный карман, достал монету и бросил ее мальчишке, потом спешился и передал ему поводья. Затем он подошел к порогу, и солдат, продолжая протягивать чашку, отступил в темноту. Он оказался не настолько стар, как того ожидал Ричард, и даже то малое, что ему удалось разглядеть под слоем грязи, навело Ричарда на мысль, что это очень молодой человек.

Вид столь молодого человека, ушедшего на войну мальчишкой и теперь превратившегося в ворох тряпок, настолько разозлил Ричарда, что он был готов выкрикнуть оскорбление небесам.

— Какой полк, солдат?

— Двадцать восьмой пехотный.

— Майор Мэллори, третий гвардейский драгунский полк.

Нищий поднял оловянную чашку к голове в равнодушном приветствии.

— Мое почтение, сэр, — хрипло произнес он.

Ричард указал на костыль:

— Где это случилось?

— В Албуэре.

— А! Там всем пришлось туго, и особенно вашим парням из второй дивизии. Насколько я помню, вы потеряли больше, чем мы.

— Вы тоже были там, сэр?

— Да, разве ты не помнишь?

Молодой человек повесил голову и тяжело вздохнул:

— Мы забрали вашего генерала, когда Лонг устроил такую путаницу. Бедному старине Ламли пришлось принять командование над кавалерией всего за несколько часов до сражения, но он блестяще справился с задачей. Великолепный командир.

Солдат покачал головой. Он все еще находился в тени дверного проема, и поэтому был плохо виден Ричарду.

— Я мало что помню из того дня, кроме того, что в нас стреляли французы. Ранен в голову, видите? Глаз потерял, а еще — пуля в ноге.

— Понятно. Не повезло тебе, приятель. Это был тяжелый день, один из худших. Хорошо еще, что остался в живых. Ты был в бригаде Аберкромби, да?

Солдат сгорбился, будто он все помнил, но пытался забыть. Кислый запах спиртного, смешанный с другими отвратительными запахами лохмотьев, окутывал несчастного. Как и многие другие, он, несомненно, использовал джин, чтобы попытаться стереть воспоминания о резне в Албуэре.

— Ваши парни под руководством Аберкромби и Хаутона великолепно справились со своей задачей. Никогда в жизни не видел такой храбрости. Французов было вдвое больше, и все же твоя бригада продолжала сражаться. Как тебя звать, солдат?

— Том Финн, сэр.

Ричард вынул кошелек и достал несколько золотых монет:

— Возьми, Том. Купи себе хорошей еды и чистую постель.

Молодой человек протянул оловянную чашку, и Ричард положил в нее монеты. Солдат долго смотрел в чашку. Его глаз — единственное яркое пятно в тени — широко открылся: видимо, он был ошеломлен. Наверное, бедняга давно не видел столько денег, если вообще когда-либо видел.

— Вот это да, майор, — проговорил он и крепко прижал чашку к груди. — Вы так добры, сэр!

— Обещай, что не потратишь все на выпивку, Том. Потрать их получше — приведи себя в порядок и попытайся найти честный заработок.

— Как прикажете, сэр.

— Помни, что ты был солдатом, который храбро сражался, чтобы спасти свою страну от Бонапарта. Никогда не забывай, какое важное дело ты сделал. Как бы жизнь ни согнула тебя, борись. Ты заслуживаешь лучшего. — Ричард положил руку на плечо молодого человека и крепко сжал. — Береги себя, Том Финч.

Он вернулся к лошади и, забрав поводья, бросил мальчишке монету, а затем сел на Галаада и поехал прочь из города.

Состояние таких солдат, как Том Финч, терзало его сознание еще несколько миль. Неужели нет способа помочь им, кроме раздачи денег? Да и нет у него бесконечных запасов денег. Нет, проблема гораздо серьезнее, она касается всей страны.

Может быть, найдется кое-что хорошее в том, что он со временем унаследует графский титул. Тогда он сможет выступать в палате лордов, защищая ветеранов воин, особенно тех, кто стал калекой. Он позаботится о том, чтобы правительство сделало что-нибудь для них, даже если это потребует от него всех его сил.

Ричард думал о куче лохмотьев в тени и искренне надеялся, что молодой человек не потратит золотые монеты на выпивку, хотя иногда это самый простой путь сбежать от столь жалкого существования. И все же не исключено, что Том Финч не пойдет по легкому пути.

— Том Финч, да? Значит, мы теперь братья?

Изабелла рассмеялась:

— Это было первое, что пришло мне в голову, Дэнни. Надеюсь, ты не возражаешь, что я так назвала моего солдата.

— Нисколько. Вы все хорошо сделали, миледи. Я очень горжусь вами. Он ведь ничего не заподозрил, верно?

— Нет, слава Богу. Хотя меня он порядком напугал, когда стал расспрашивать про Албуэру. Мне просто повезло в том, что я сумела правильно назвать сражение, в котором он участвовал. Я выбрала это сражение только потому, что нашла про него статью в одном из старых журналов Руперта, пылящихся в библиотеке. А когда он спросил про мою бригаду, я, право, чуть не умерла.

— Зато это было очень трогательно, задумка с раной. Изабелла усмехнулась:

— Я тоже так считаю. В этом случае он едва ли мог винить мою память, правда? Ну что ж, я рада, что все позади. А теперь дай мне взглянуть на брошь.

— Не сейчас, миледи, здесь небезопасно. Но не волнуйтесь, она у меня.

Изабелла увлеклась ролью и забыла, что они находятся в одном из самых бедных районов Лондона. Она придвинулась ближе к Дэнни и оперлась на костыль.

— Вот это правильно. Вы — старый солдат-калека, и оставайтесь им до тех пор, пока мы не выберемся отсюда.

Они медленно шли рядом, при этом Изабелла продолжала опираться на костыль. К счастью, оба они казались такими грязными и оборванными, что к ним никто не подошел — никому просто в голову не пришло, что два жалких бродяги могут обладать чем-то, что можно украсть.

Когда они наконец добрались до Брод-стрит, Изабелла заметила перед церковью Святого Джайлза извозчика и подошла к нему.

— Портман-сквер, пожалуйста.

— Ишь ты, чего захотел. — Румяный возница окинул двух бродяг оскорбительным взглядом. — Никуда я вас не повезу, вонючки. Убирайтесь!

Изабелла залезла в оловянную чашку, которую прижимала к груди, и выудила оттуда сверкающую золотую гинею.

— А это тебе ни о чем не говорит? Так ты отвезешь нас на Портман-сквер? — Она подняла гинею повыше.

— Разбогатели, да? — Возница сразу переменился в лице. — Ну хорошо, ваши светлости, залезайте, только внутри мне не напачкайте — я только что вычистил сиденья.

Едва Изабелла с Дэнни сели в экипаж и закрыли дверцу, как их отбросило назад — это возница хлестнул лошадей.

— А теперь покажи мне брошь, — нетерпеливо сказала Изабелла. — Я хочу удостовериться, не одурачил ли он нас еще как-нибудь.

Дэнни запустил руку в лохмотья и, выудив брошь, передал ее Изабелле. Она положила драгоценность себе на ладонь, и рубин засверкал в свете утреннего солнца, проникавшего сквозь окно.

Из горла Изабеллы вырвался тихий вздох облегчения. Это точно брошь бабки. Слава Богу!

И тут же облегчение заменило ощущение триумфа. Изабелла начала смеяться. Они снова это сделали! Они победили Ричарда в затеянной им игре. Когда она думала о том, как он приедет в Гемпшир и обнаружит, что украденной вещи опять нет, ее голова откидывалась назад, и она смеялась, смеялась не преставая.

Дэнни присоединился к ней, и их смех, казалось, наполнил всю улицу.

— Надеюсь, тебе было нетрудно ее найти? Я пыталась задержать его разговорами достаточно долго, чтобы ты смог основательно поискать, — поинтересовалась Изабелла, как только смогла немного успокоиться.

— Да так же просто, как с кровати упасть. Брошь оказалась у меня в кармане не позже чем через минуту.

— Каким образом?

— Ну, я запомнил, когда брал ее в первый раз. Все вещи были аккуратно сложены, будто подготовленные для упаковки. Драгоценность лежала как раз рядом с его бритвенным прибором, и я решил, что господин собирался упаковать ее туда. Поэтому я нашел его прибор в седельной сумке, и действительно, там она и была, запакованная вместе с бритвой и кисточкой.

— Дэнни, мальчик мой, у тебя задатки ловкого преступника.

— Я знаю. Таким и был.

— Что ж, прости, что я ненароком снова вовлекла тебя в преступную жизнь, но в конечном счете это не воровство. Я просто забираю то, что мне принадлежит.

Впрочем, брошь принадлежит бабке, но это близко. И уж точно брошь не принадлежит Ричарду.

Изабелла пребывала в отличном настроении — так хорошо ей давно не было. Она не могла вспомнить, когда чувствовала себя такой живой. Это оттого, что они играют в игру, или все дело в игроке?

Весь остаток пути мысли Изабеллы занимал Ричард. Она представляла выражение его лица, когда он обнаружит, что броши нет, и готова была отдать что угодно, чтобы на это полюбоваться. И еще она все время вспоминала выражение сострадания в синих глазах виконта, когда тот разговаривал с Томом Финчем. Слова поддержки, высказанные Ричардом, неподдельные доброта и уважение, с которыми он говорил, поразили ее. Изабелла пыталась представить себе, что его слова и невероятный дар в виде двух гиней значили бы для настоящего Тома Финча. Бедный слепой калека, выброшенный собственным правительством и обществом и лишь кое-как перебивающийся на улице. Слова восхваления его смелости и службы отечеству, сказанные Ричардом, должно быть, принесли бы столько же пользы, сколько и золотые монеты.

Ричард много лет прослужил в армии, так что не стоило удивляться, что он с добротой относился к солдатам, ставшим бедными и беспомощными. И все же это ее удивило. Лондон был полон офицеров, вернувшихся с войны, и Изабелла была готова поспорить, что мало кто из них нашел бы время, чтобы утешить Тома Финча.

Изабелла не сомневалась, что Ричард весьма огорчится, когда узнает, что стал легкой мишенью для ее маленькой пакости. Если бы не радость от возврата броши, она могла бы ощутить вину по поводу того, что с выгодой воспользовалась лучшими сторонами его натуры.

Но она этого не сделала.

Она не могла сожалеть по поводу того, что брошь снова у нее в руках, не важно, какие средства для этого пришлось использовать. Кроме того, что за надобность останавливаться на лучших чертах характера майора лорда Мэллори. В конечном счете он обычный вор, и не более того.

И все же Изабелла не могла не признать, что это самый очаровательный вор, который только мог встретиться на ее пути.

Интересно, что он сделает теперь, чтобы вернуть себе брошь? Она ничуть не сомневалась, что виконт попытается это сделать.

Ричард приехал в Грейшотт поздно вечером. Он устал, тело одеревенело, поэтому ему не терпелось стряхнуть дорожную пыль. Он передал Галаада груму и был встречен у входа Ралстоном, служившим в Грейшотте дворецким с тех пор, как Ричард себя помнил.

— Добро пожаловать домой, милорд! Позвольте взять ваши сумки.

— Спасибо, Ралстон. Как себя чувствует мой дед?

— Все так же, милорд. Я уверен, ваше возвращение его приободрит.

— Хорошо. Я рад, что ему по крайней мере не хуже. Полагаешь, я мог бы попросить сделать мне горячую ванну? Я бы очень хотел немного погреть кости перед тем, как предстать перед графиней.

Ему не терпелось вручить «Сердце Мэллори» его владелице. Выкажет ли старая графиня удивление? Благодарность? Его бабка всегда умела контролировать свои чувства, и все-таки он надеялся на некое выражение удовольствия по поводу того, что выполнил ее просьбу, а также надеялся, что это принесет ей желанный покой.

— Конечно, — ответил Ралстон. — Я сразу же приготовлю ванну.

Через южное крыло Ричард поднялся наверх в комнаты, которые все еще держали для него даже после стольких лет отсутствия. В первый приезд из Франции он ощутил самое большое удовольствие на земле от возможности вернуться в такую знакомую обстановку.

Пройдя через маленькую гостиную прямо в спальню, виконт бросил сумки на постель, стащил сапоги, затем снял пыльные пальто и жилет. Он продолжал раздеваться, когда услышал, что в туалетной комнате приготовляется ванна.

Чуть позже Ричард вошел в туалетную, одетый в шелковый халат, купленный в Испании. Бадья, от которой исходил пар, манила, обещая отдых и покой. Лакей предложил свою помощь, но виконт предпочел отмокнуть в одиночестве и отпустил его.

Наверное, он задремал, потому что вдруг почувствовал, что вода остыла и кожа больше не ощущает приятное тепло. Он встал, вытерся, надел халат и вернулся в комнату.

Седельные сумки все еще лежали на кровати. Пора было одеваться к обеду, но в сумках не имелось подходящей одежды, поэтому Ричард осмотрел стопку одежды в высоком комоде, вытаскивая все, что понадобится для вечера. Теперь оставалось только побриться и позвать лакея, чтобы тот исполнял роль камердинера, пока он будет одеваться.

Ричард вытащил сумку с бритвенными принадлежностями, открыл ее…

И остолбенел.

Мешочек с «Сердцем Мэллори» исчез. Рано утром он сам видел, как Талли положил мешочек в сумку, так что ошибки быть не могло.

Виконт вытряхнул содержимое сумки на кровать. Не важно, сколько раз он проверял и перепроверял каждый предмет — кроме бритвенных принадлежностей, в сумке ничего не оказалось.

Он начал обыскивать седельные сумки, раскидывая по комнате упакованные в них вещи, снова осмотрел каждый уголок каждой сумки. Мешочка с драгоценностью не было нигде. Что же такое произошло…

Дьявол!

Нет, этого не может быть! Это невозможно!

Но невозможно ли? Она снова это сделала? Вот только как? Сама Изабелла не могла взять брошь — они не виделись со вчерашнего приема в честь Веллингтона. Сегодня ее поблизости не было.

Или все-таки была?

Неожиданно виконт застонал, проклиная себя за собственную глупость. Разве не было зеленых и коричневых пятнышек в том единственном глазу, смотревшем на него из тени на пороге многоквартирного дома? Да еще уличный мальчишка, вызвавшийся подержать его лошадь! Разве он не имел тот же самый рост, что и некий паж в ливрее?

В конце концов Ричард не выдержал и рассмеялся. Маленькая мегера! Она снова это сделала, да как мастерски! Прямо настоящее произведение искусства, гладкое и блестяще выполненное, словно камень в реке. А он попался на крючок, как самый обыкновенный простак.

И все же ему все еще не верилось, что леди Уэймот пошла на то, чтобы искусно замаскироваться и усесться на грязный порог в одной из самых жутких частей Лондона. Это было безрассудно, даже опасно! Впрочем, к черту все это, он снимает шляпу перед этой плутовкой. У него не возникло даже малейшего подозрения. Настоящий Том Финч!

Ему нужно бы сразу понять, что она не даст ему покинуть Лондон с брошью. По какой-то причине эта леди полна решимости сохранить у себя вещицу точно так же, как и он. Конечно, это очень дорогое ювелирное изделие — только на сумму, вырученную за рубин, можно было бы, вероятно, заполнить пустые комнаты на Портман-сквер. Или дело тут не в самой драгоценности, а в том, чтобы не дать ему победить? Ее могла заставить прибегнуть к такой опасной уловке разве что упрямая гордость.

Вот в какую интересную игру все это превратилось! И какая же удивительная женщина эта леди Уэймот! Проклятие, да такую встретишь разве что одну на миллион.

Но что это с ним? В лучшем случае безрассудно восхищаться женщиной, являющейся не более чем очень умной воровкой. Однако Ричард не мог забыть другую женщину, также сильно его заинтриговавшую. Разумеется, она так просто не выкрутится. Он этого не допустит. Но Господи, ей удавалось ошеломить его на каждом повороте неожиданным нападением вместо лобовой атаки. Она могла бы стать великолепным генералом.

Конечно, теперь придется вернуться в Лондон и еще раз подвергнуть ее осаде. Он вооружится всем оружием, которое понадобится для выполнения этого задания, потому что точно знает, где находятся ее слабые места, и сможет легко проникнуть за линию фронта. Виконт знал ее ахиллесову пяту точно так же, как она обнаружила его слабость.

Для следующей их встречи он задумал небольшую развлекательную схватку.