Сканер

I

Том шел по Городу. Он не был здесь так мало, но, казалось, пронеслась целая вечность. Он шел по Городу и ничего не узнавал, хотя, на самом деле, ничего не изменилось. Все так же люди в деловых костюмах и с застывшими улыбками на бледных лицах спешили на работу. Огромные очереди тянулись в «Луи Виттон» и «Шанель». Улицы сплошь состояли из бутиков и торговых моллов. Город был испещрен неоновыми огнями рекламы. Они вспыхивали тут и там, делая его неотличимым от какой-нибудь азиатской столицы типа Пномпеня или Сеула. Временами Том проходил мимо витрин игровых магазинов. Здесь прямо на полу сидели молодые и старые клерки, перебирая обложки новинок или подобно детям увлеченно уткнувшись в игровые консоли. Единственное отличие — это то, что случилось с самим Томом. Каким-то непостижимым образом он безошибочно научился отличать голограммы от людей. Вот девушка, проскользнула мимо, чуть задев Тома складками фланелевого платье и обдав его запахом шафранных духов. Том посмотрел на нее. Девушка обернулась и улыбнулась ему. Голограмма.

В метро Том насчитал десять голограмм из двадцати сидевших напротив пассажиров. Пожилой пенсионер со свежим выпуском городской газеты в руках, папа с беспокойно ерзающим на сиденье сыном лет пяти, несколько клерков и группа студентов азиатской внешности. Центр Города закончился, поезд миновал мост. Том был единственным из пассажиров, кто вышел на улицу. Здесь тянулись ряды заборов и опустевших фабрик. Стандартные серые здания бесконечными рукавами расходились во все стороны. На заборах еще сохранились истертые вывески с номерами улиц. Том шел по указанному Лю адресу. Второй поворот налево, потом третий направо, снова второй, четвертый. Все дальше и дальше от города, вглубь стандартной неизвестности. «Надо же, — думал Том, — как близко от центра заканчивается жизнь. Стоит отъехать всего пару миль, и вот уже пустота, даже крысы не бегают здесь — им нечем кормиться».

Наконец. Том увидел нужные ворота и вошел внутрь. Сразу за воротами возвышался потрескавшийся и чуть покосившийся памятник первому Президенту. Направо вдоль труб тянулось длинное двухэтажное здание с провалившейся крышей. В некоторых окнах еще уцелели осколки стекол. За ним в глубине территории виднелось квадратное четырехэтажное строение. Тому надо было туда. Именно там ему предстояла встреча с человеком Лю.

— Один из основателей нашего Братства, проверенный и высококлассный специалист, — так отрекомендовал его Лю. — Операция пройдет быстро и незаметно.

Том поднялся по полуобвалившимся ступенькам на четвертый этаж. Открыл крайнюю дверь коридора. Вошел внутрь. Пустое пространство с граффити на стенах. «Все полицейские — ублюдки», — видимо еще сохранилось с доагентских времен.

Сесть было негде. Том в ожидании прохаживался по комнате. Три шага вперед, два назад. Вместо мыслей — пустота.

Наконец, внизу хлопнула дверь. На лестнице раздался звук медленного шарканья шагов. Дверь в комнату отворилась. Вошел человек в шляпе и черных очках. Снял шляпу, потом очки. Молча посмотрел на Тома.

Это был Франсуа Девер.

II

Том подошел ко входу в Агентство. Протиснулся в стеклянную кабинку. Просветив его лазером, она повернулась по кругу и распахнула свои двери. Том ступил на пол. Двое охранников уже выскочили из-за стола и стояли прямо перед ним, нацелив на него свои пистолеты. Том поднял руки вверх.

— Все в порядке, — сказал он. — Просто позвоните шефу. Я пришел с ним поговорить.

Один остался держать его на прицеле. Другой нажал клавишу переговорного устройства.

Пока он докладывал о появлении Тома, Том вспоминал, как первый раз появился в Агентстве на стажировке. Воспоминания были тусклыми — память сохранила лишь общие черты. Вот он спускается на стеклянном лифте во внутренний двор с фонтаном и свисающими с перил других этажей лианами. Обедает за маленьким столиком. Вот он сидит в офисе за пустым столом. Стол оснащают оборудованием прямо на глазах Тома. Сначала из технического департамента привозят легкий перламутровый монитор. Потом поступают канцелярские принадлежности. Набор с вращающейся подставкой. Толстая шариковая ручка и тонкая Parker с логотипом Агентства. Два чернографитовых карандаша. Короткая линейка, виниловый ластик, скрепки, кнопки, скобки. Степлер, антистеплер, точилка, канцелярские ножницы, диспенсер для скотча. Настольная доска-планшет, лоток для бумаг, подставка для визитных карточек, которая так никогда и не пригодится.

— Идем, — донесся до него голос охранника.

И они пошли к лифту. Том впереди, оба охранника за ним.

Как и предсказывал Лю, все прошло более-менее гладко. Охранники не спускали пистолеты со спины Тома. Шеф слушал его историю с каменным лицом. Том рассказывал выученную историю, а сам думал о другом. Он вспомнил, как однажды, вытянувшись точно так же по стойке смирно, он стоял перед директором школы. В тот день классный руководитель назначил его вместе с одноклассником дежурными по школе. Нужно было сидеть при входе в школу и не пропускать чужаков. Это было по-настоящему классно — прогуливаешь весь день, да еще официально. К тому же никакие чужаки не стремились зайти в их школу, так что и делать ничего не надо было. Том захватил с собой карты, одноклассник — магнитофон с музыкой. Где-то посередине дня они увлеченно резались в карты, когда над их ушами зазвенел визгливый голос директорши школы. С искаженным от гнева лицом они кричала что-то, смысл чего не доходил до Тома и одноклассника из-за нахлынувшего на них испуга. Потом их вызвали на педсовет. Директорша сидела перед ними, а по бокам и сзади — другие учителя.

— Кто из вас принес карты? — в который раз чеканила директорша.

И они оба молчали. Нет, Том не поступил дурно — он не свалил вину на другого, просто отмалчивался. Но у него и не хватило смелости признаться, что это сделал он. И осадок остался. Потому что Том был на хорошем счету, в отличие от его троечника-одноклассника. Так что на него и подумали, и наказан в итоге был он, а не Том.

Шеф растаял, когда дело дошло до взрывателя, который не засек даже лазер на входе. Том извлек из кармана платок со взрывателем и предъявил добычу изумленному шефу. Тот долго вертел его на ладони.

— Да уж, сынок, — наконец, проговорил Колт, — ты сделал свою работу. А я уж в тебе засомневался.

— И что теперь, — спросил Том. — Что дальше?

— Дальше по всей видимости ничего. Все будет как прежде. Ты вернешься к работе. Но, сам понимаешь, не сразу.

— А когда?

— Том, это правила. Мы должны будем тебя проверить. Будешь ходить сюда каждый день как на работу. Стандартная процедура. Разговоры, детекторы, сканеры. Ничего особенного. Считай, это как карантин. А вот сколько он продлится — зависит от тебя самого. Может быть, месяц, а, может, всего пару дней.

III

И вот Том снова ходил на работу, как во времена своей стажировки. После изнурительных допросов в департаменте расследований спускался на лифте в ресторан. Обедал за отдельным столиком, слушая шум водопада среди лиан.

До намеченной операции оставалась всего пара дней. План Лю был рискован, но прост. Внутри здания Том пользовался относительной свободой, единственное, что он был лишен оружия. Джордан работал допоздна. После окончания рабочего дня Том должен был не спуститься со всеми на лифте, а дойти до противоположного конца коридора, где находился туалет. Переждав, пока все уедут, Том должен был выйти из туалета и завернуть за угол. Там находилась стеклянная дверь, ведущая на лестницу, соединяющую основное здание с боковым крылом. Чтобы ее открыть, нужен был внутренний код, которого Лю не знал, но за время нескольких своих походов в дальний конец коридора Том считал его у других сотрудников, время от времени забегавших с лестницы в туалет. Проскользнув в соседний коридор, он должен был по другой лестнице подняться на этаж Джордана. У входа в его лабораторию сидел всего один охранник, который каждый день сопровождал Джордана из неизвестного места по пути на работу и обратно. Том должен был воспользоваться его замешательством и вырубить его без оружия, что представлялось Тому самой сложной частью плана. Дальше он должен был проникнуть в комнату Джордана, и уже вместе с ним сесть в лифт. Внизу с помощью захваченного у охранника оружия он должен был уложить еще двоих на посту, после чего они с Джорданом вырывались наружу. Там уже их отход прикрывали двое людей Лю из числа его сторонников в Городе. Всего в операции было задействовано шесть человек, не считая Тома и Франсуа. Еще двое ждали их в машине. Они отвозили их за пару кварталов в место, которое из соображений безопасности Лю не сообщил даже Тому. Там их поджидали еще двое в другой машине и Франсуа. Том и Джордан пересаживались к ним и по пути в укрытие, где можно будет имплантировать антиопределитель, Франсуа должен был подавлять сигнал Тома и возможно аналогично установленный у Джордана внешним глушителем.

— Вот те раз, — раздался басовитый голос над его ухом, — кого я вижу, мистер Верт собственной персоной!

Том оторвал голову от жареных кабачков. Над ним возвышался Громила Мигель. Он протягивал руку. Том пожал руку, стараясь не вспоминать, как видел Мигеля стрелявшего в Полли.

— Какими судьбами, босс? — продолжал тарахтеть Громила. — Мы думали, ты соскочил и тебя пришили.

— Скажи мне, по правде, Мигель, ты мог поверить в то, что я отступник?

— Конечно, нет, босс, но приказ есть приказ. Мы тоже шли по твоему следу.

Тома удивила откровенность Мигеля.

— Они ошибались, Громила. Теперь все вернулось на свои места.

Широкая улыбка засверкала на лице Громилы.

— Слава богу, босс. Буду рад вернуться под твое начало. Значит, теперь все как прежде?

— Теперь все как прежде, Мигель. А ты сам что здесь делаешь?

— Ну, с тех пор, как ты сос… то есть пропал, меня временно назначили на твое место. Вот я и завернул сегодня с докладом.

Надо же! Том всегда хорошо относился к Громиле и доверял ему, как брату, но считал его немного недалеким. Никогда бы не подумал, что у него есть административные способности. Столько лет рядом, а вот недооценил человека.

— Передавай привет остальным, Мигель. Скоро карантин закончится, и я задам им жару.

Том посмотрел в глаза Громиле.

— Непременно, босс. Ребята уже заждались хорошей трепки. А то расслабились, знаешь. Я у них не в авторитете.

Громила, сияя, загрохотал к выходу.

IV

Все получилось так, как и планировал Том. В шесть часов вечера Спайк, долговязый очкастый детина из департамента расследований, пожал ему руку.

— Поздравляю, мистер Верт, — сказал он, — вы успешно прошли проверку. С завтрашнего дня можете приступать к работе.

Он, второй сотрудник Кэллахан и Том вышли в коридор.

— Вы вниз? — спросил Спайк.

— Нет, — улыбнулся Том, — мне еще нужно в одно местечко.

Спайк пожал ему руку. Даже вечно угрюмый Кэллахан выдавил подобие улыбки и протянул свою, холодную как камень, руку.

Они пошли к лифту. Том неторопливо отправился в сторону туалета. По пути ему никто не встретился — здание уже опустело. Переждал в туалете минут десять. Вышел, быстро открыл дверь на лестницу бокового крыла. Поднялся на один этаж, добежал до противоположного конца. Еще одна дверь. Набрал внутренний код, сообщенный Лю.

Поднялся по лестнице на этаж Джордана. Охранник сидел лицом к двери в его лабораторию. Выход с лестницы был слева. Том перевел дыхание, непринужденно вышел из дверного проема и отправился прямо к лаборатории, мимо охранника, стараясь не смотреть в его сторону.

— Эй, — раздался его голос, — вы куда это?

Том развернулся к нему корпусом.

— У меня беседа с Джорданом. Я — Том Верт, агент третьего уровня.

— Какая еще беседа, не положено! — охранник буравил его глазами.

Том сделал шаг ему навстречу.

— У меня доступ.

— Мистер, стойте, где стоите! — охранник потянулся за пистолетом.

Том сделал еще шаг.

— Вот, могу показать, — он сунул руку за пазуху.

— Эй, стоять на месте, кому сказано, — охранник извлек пистолет и нацелил его на Тома.

Том сделал еще полшага вперед.

— Делайте, что хотите, а я иду к Джордану!

— Только через мой труп.

— Это легко, — сказал Том и прыгнул вперед. Ребром левой ладони он ударил его по сжимающему пистолет кулаку, а правой — по сгибу руки со внутренней стороны, ломая предплечье. Охранник выронил пистолет, даже не успев нажать на курок. Том тут же нанес ему удар острием ботинка в пах, и когда охранник рефлективно согнулся в сторону Тома, Том обхватил руками его голову за нос и затылок и крутанул налево, ломая шейные позвонки. Охранник рухнул на пол. Том подобрал его пистолет и влетел в лабораторию. Джордан едва увидев Тома, понял без слов, что время пришло. Они вместе выбежали в коридор. Вскочили в лифт. Том нажал кнопку первого этажа.

Двери открылись. Но это не был первый этаж. Перед ними в темноте коридора стояли Такеши Шмель и Громила Мигель. Громила улыбнулся и выпустил пулю в ногу Тома чуть ниже колена. Том, падая, успел выпустить обойму ему в живот, но Такеши изрешетил Джордана и растворился в темноте за углом лифта.

V

Теперь Том сидел, привязанный к стулу, в квадратной комнате с белыми стенами без дверей и окон. Над ним постоянно горела яркая лампа дневного света, так что он не знал, сколько прошло дней и ночей.

Шеф заявился к нему лишь однажды в сопровождении трех сотрудников. Он смерил Тома взглядом, полным отвращения — так примерно смотрят на сгнившую на дороге крысу.

— Бедный, бедный Том, — печально сказал шеф, — неужто ты и вправду поверил, что смог от нас оторваться? Боже, каким же надо быть дураком. Том, летая по миру, ты покупал билеты в Сети. Но зная твое досье, твои наклонности и предпочтения, несложно было отследить твои запросы в Сети и составить твой киберпрофиль. А по киберпрофилю, да будет тебе известно, можно идентифицировать личность любого пользователя всего лишь за пару дней. Да и перемещаясь по поддельным Айди, ты же проходил лазерное сканирование в аэропортах. Так что нам были заранее известны все твои перемещения. Ты думаешь, ты оторвался в Пномпене? Мы просто дали тебе время, Том. Чтобы ты смог нырнуть в Поселок и привести нас к ним. Ведь ты нам был не нужен. Нам нужна была твоя баба и те, кто стоял за ней. Так что спасибо тебе, Том. Сам того не зная, ты, действительно, неплохо поработал на нас. Оказал нам неоценимую услугу. Покажите ему.

Один из сотрудников включил проекцию на стену. Том увидел забор резервации и мутную воду озера на закате. Послышался звук мотора. Над озером возник и завис военный вертолет. Открылся отсек днища и вниз полетел снаряд. Вода встала стеной и разлетелась вдоль всего экрана.

— Нет, — кричал Том, — безуспешно пытаясь вырваться из державших его пут, — нет! Полли! Полли!

— Но в игре нужно делать последний ход. Ставить точку, — сказал шеф. — Мы знаем, что у них есть запасной аэродром, еще одна база. Там мог кто-то остаться в резерве. Так что, Том, тебе придется нам помочь еще раз. Последний. Ты скажешь нам, где он, и на этом мы навсегда попрощаемся. Я тебе обещаю.

Шеф погладил Тома по голове, не глядя на него, и вышел. Том вспомнил, что у его китайской подружки был дядя по кличке Голова-Молоток. Он был обычным хулиганом. Однажды он встретился в казино с человеком, которого звали Острый Перчик. Острый Перчик был чиновником и депутатом парламента. В тот день он проиграл много денег главе местной триады и не хотел их отдавать. Босс триады кричал на Перчика и обещал с ним расправиться. Тогда Голова-Молоток вмешался в их ссору. Он достал пистолет и застрелил обидчика. Благодарность Острого Перчика не знала границ. Он предложил Голове-Молотку стать партнерами. Так соединились вместе влиятельность и деньги Острого Перчика и бесшабашность и лютый нрав Головы-Молотка. Они создали самую могущественную группировку на Юго-западе Китая. Они сжигали рестораны и магазины тех, кто не хотел платить им дань, отрубали пальцы должникам, брали в заложники детей бизнесменов и требовали выкуп. Они подчинили себе рыбную промышленность, цементные заводы и грузовые перевозки. Никто не решался их ослушаться, но их аппетиты росли. И однажды простые парни, водители-дальнобойщики, которых они обложили непомерным налогам, вышли на митинг, говоря, что тех жалких крох, которые им оставляют Острый Перчик и Голова-Молоток, не хватает, чтобы прокормить семью. Голова-Молоток со своими людьми застрелили семерых дальнобойщиков. После этого центральные власти решили навести порядок. За пару недель до операции начали высылать из города коррумпированных чиновников под предлогом дальних командировок. В день захвата Голова-Молоток и Острый Перчик праздновали день рождения Перчика в своем новом ресторане в окружении двухсот бандитов. За пять минут до захвата у них у всех отключилась телефонная связь. А потом ресторан оцепили вызванные из столицы войска на бронетранспортерах. Банда сдалась без единого выстрела. Голову-Молотка приговорили к расстрелу. Его сестра, мама подружки Тома, навещала его в тюрьме. Так вот там он незадолго до расстрела жаловался ей, что каждый день его заводят в специальную комнату и приставляют электроды к гениталиям. Потом его бьют током, смеются и смотрят, как он мучится, крича и корчась от боли. Голова-Молоток рассказывал, что полицейские это делают просто так, для веселья — все, что мог, он уже давно рассказал, и они вовсе не хотят выпытать у него что-то новое.

«Что они будут делать со мной? — подумал Том, — и сколько это будет продолжаться? Если б я даже что-то захотел рассказать, то все равно бы не смог — я ничего не знаю».

Том вдруг вспомнил про урок Тадеуша, упражнение, показанное им. Он вспомнил про любовь к близким, чужим, даже врагам. Он попытался сосредоточиться, не закрывая глаза и глядя на белую стену перед собой. Почувствовать источник внутри себя. Тепло, которое разойдется по телу. К нему приблизились двое сотрудников. Каким-то задним сознанием Том узнал в одном из них Джейка Ли — своего человека на Мосинлине. Но проводов и тока не было. Первый, незнакомый, просто достал шприц и сделал укол ему в шею. Тепло разливалось по телу Тома. Его тело размякло. А потом все изменилось. Тревога подкатила к горлу. Вслед за ней пришли холод и ужас. Пот прошиб его насквозь. Ему свело ноги. Судорога изогнула спину. Что-то сверлило и разрывало внутренности на части. Его как будто растягивали на дыбе и ломали кости. Невидимая пила отскребывала от него кусочки, один за другим перепиливая нервы. От боли глаза полезли на лоб. Он бился в конвульсиях и кричал, кричал, кричал.

VI

Когда он пришел в себя, над ним стоял все тот же человек со шприцом. Он улыбался.

— Ты отключился, Том, но не совсем. Ты бредил. И много сказал нам в бреду полезного и интересного. Но того, что нам нужно, ты не выдал. Так что, извини. Придется повторить эксперимент.

И он снова вколол иглу в шею Тома.

Белые стены сжались в единый белый ком, и он навалился на Тома. Давя его огромным катком, распластывая по земле. Том превратился в белую простыню, линию, тонкий листик, взметнувшийся над землей и парящий между водой и небом. Он вышел из своего корчащегося от боли тела и летал среди миров, безмолвно наблюдая за чужими страданиями. Время остановилось в этой пустоте без начала и конца, растворились и слились воедино в прозрачную взвесь образы, звуки и запахи, и это называлось счастьем. Прошлое и будущее стремительно отдалялись, Том хотел бы оставаться здесь навсегда, беззвучно паря, но под ним вдруг разверзлась черная бездна, и какой-то неумолимой силой его потащило вниз.

— Что ж, — сказал человек-шприц, — опять никакого результата. Придется еще повторить.

— Нет, — возразил чей-то знакомый голос, — еще один раз он не выдержит. Мы убьем его.

— Если мы все равно не можем от него ничего добиться, он нам не нужен.

— Я считаю, надо устроить передышку. Попробуем завтра последний раз.

— Ну, как знаешь, от одного раза нас не убудет. Завтра так завтра.

Голоса удалились и растворились в стенах. Том медленно открыл глаза. И тут же зажмурил их снова — резкий свет полоснул по зрачкам, голова взорвалась от приступа мгновенной боли. Его чуть не стошнило. Мучила жажда. Он перевел дыхание. Попробовал пошевелить ступнями — ватные ноги не слушались его. Сжать ладонь в кулак не получилось — запястья онемели. Тогда он стал потихоньку крутить ладонями в одну сторону, потом в другую. Вернее, вначале получалось крутить их лишь мысленно — ладони не двигались, но потом они, наконец, шелохнулись, потом еще, и постепенно задвигались, разгибаясь все сильнее и сильнее. Затем он проделал то же самое со ступнями. Почувствовал боль в левой, раненой, ноге. И это означало — почувствовал ногу. После этого решился перейти к шее. Чуть крутанул головой — что-то щелкнуло в ухе, и боль засвербела с левой стороны. Он переждал — когда она понемногу притупилась, крутанул еще. Так постепенно он размял шейные позвонки и смог свободно шевелить конечностями. Он чувствовал, что вполне овладел своим телом.

Теперь Том выпрямил спину и сосредоточился на дыхании. Он дышал ровно и глубоко, следя за точкой на животе чуть выше пупка. Он старался не думать о прошлом и будущем, об Агентстве и шефе, о бомбе и подводном поселке, о себе и о Полли. Он старался вообще не думать, сгладить свои мысли, сравнять их с облаками на небе, пусть они приходят и уходят, как легкие облачка, не способные исказить синеву неба. И мыслей становилось все меньше, наконец, небо совсем разгладилось, и мысли ушли. И тогда Том заснул. Заснул впервые за все это время, перестав сопротивляться резкому белому свету и впустив его в глубины своего сознания.

— Просыпайтесь, Верт, — человек-шприц тряс его за плечо.

За ним стояли еще двое, один из них был Джейк Ли, и Том понял, что это его голос спорил с голосом человека-шприца.

— Рад вас видеть, — пошутил Том.

Шприц на секунду удивленно завис в воздухе, но затем обрел прежнюю уверенность и потянулся к шее Тома, и тут Джейк полоснул его обладателя ребром левой ладони в ухо, и когда тот с непонимающим взглядом обернулся назад, Джейк пробил ему пальцами кадык, с другой руки стреляя в его напарника.

— Бежим, Том, — сказал Джейк, доставая нож и срезая опутавшую Тома веревку.

И они бежали. Джейк захотел помочь Тому подняться, но он не нуждался в чьей-то помощи. Он поднял пистолет убитого агента, и они выскочили в коридор. Том бежал, хромая на раненую ногу. Она мучительно болела, он закусил губу и продолжал бежать вслед за Джейком. Два метра до лифта, кнопка первого этажа, и на этот раз это был действительно первый. Со всех сторон уже неслись охранники.

— Давай, Том, — сказал Джейк, — тебя уже ждут. Я прикрою. Времени на прощание у нас нет.

И он повернулся спиной к Тому, одну за одной выпуская пули в сторону летевших к ним преследователей. Двумя выстрелами Том уложил сидевших за стойкой и вбежал в стеклянную кабинку на входе. Крутанулись двери, он выбежал на ступеньки, у входа резко затормозила машина, открылась дверь. Том прыгнул внутрь, машина газанула и свернула за угол. Два квартала, слева подлетел белый «Джили». Том подбежал к нему, рухнул на заднее сиденье. Поднял глаза. Слева от него с невозмутимым видом сидел Франсуа. Машина понеслась вдаль.

— Здравствуй, милый, — раздался голос спереди.

С правого сиденья к нему повернулась Полли. Она смотрела на него, улыбаясь.

VII

«Наверное, я умер там в белой комнате, и встретил тебя не наяву, а в мире духов», — подумал Том.

— Какая разница, — вслух ответила она его мыслям и погладила его по лицу. — Лю не хотел меня посылать за тобой. Я не должна была быть в группе. Я сама напросилась. А теперь, — она отвернулась в сторону, ее губы сжались, — почти все погибли. Кроме тех, кто успел выйти на запасной плацдарм.

Она замолчала. Машина неслась по пустынным улицам. Населенная часть города закончилась. Мимо пролетали бесконечные бетонные заборы, полуобвалившиеся здания фабрик, поросшие зеленью, опустевшие кварталы одноэтажных домов, посеревшие высотки брошенных отелей, ржавые светофоры и покореженные остовы забытых на тротуаре машин. Город переходил в пригороды, они сменялись другими безжизненными городами. Том и представить себе не мог, насколько далеко тянутся эти следы былой активности человека. Еще он понял, где пределы могущества Агентства — оно не простирается дальше населенных территорий, там где нет людей, не нужны и голограммы. Как ему раньше не приходила в голову эта очевидная мысль? Одному без электричества и пропитания здесь не укрыться, но группа людей вполне может основать поселение, наладить коммуникации, подключиться к отдаленным линиям электропередачи, запастись провиантом и наносить удары снаружи.

Наконец, они остановились у одного из заборов. Прошли на территорию заброшенного кондоминиума. Четыре ряда стереотипных семиэтажных домов, соединенных переходами на уровне второго этажа. Кирпичные дома, облицованные светло-зеленой плиткой, так когда-то строили в местах с повышенной влажностью. Теперь плитка во многих местах облупилась, осколки ее хрустели под ногами. Вошли в дом второй линии, спустились в подвал. Том заметил камеру видеонаблюдения. Полли позвонила в звонок. Железная дверь открылась, они вошли в небольшую комнату. Сидевшие на полу на матах несколько человек вскочили и бросились их обнимать. Полли осторожно приоткрыла дверь в заднюю комнату. Спиной к ним сидел в медитации Тадеуш.

— Мы здесь как на иголках, — не поворачиваясь, сказал он.

— Все в порядке, — ответила Полли.

— Попейте чаю, — Тадеуш показал на китайский чайный столик, — а потом нам надо будет срочно поговорить.

VIII

Они заперлись в задней комнате с Тадеушем и Франсуа.

— Теперь, — сказал Тадеуш, — когда с нами больше нет Лю, ты, Том, у нас за главного военачальника. Нам нужен план.

Том знал, что у него нет права на возражения. Он сказал:

— Нужно быстро нанести удар по Агентству. Пока они нас не вычислили. Хорошо бы их обезглавить, устранив Колта. Но я не знаю, как к нему подобраться. Вот если бы удалось повесить на него взрыватель…

— Есть идея, — оживился Франсуа. Том давно не видел, чтобы у него так сверкали глаза.

Джим Колт вышел из Агентства в сопровождении дюжины охранников. Подошел к черному бронированному лимузину. По сторонам лимузин окружали еще четверо охранников. Один из них открыл шефу заднюю правую дверь. Колт уже занес ногу в салон, когда на его шею приземлилась муха.

— Мать твою, — выругался Колт и хлопнул рукой по назойливой твари.

Раздался взрыв, и голова Колта разлетелась на куски к ногам изумленных охранников.

Том наблюдал эту сцену из подвала по камере наблюдения. Он знал, что война только начинается. На удар Агентства последовал их ответный удар. Но на него обязательно последует новый удар со стороны Агентства. Это как игра в пинг-понг. Жизнь состоит из ударов и ответов. На смену Колту придут другие Колты. Но и на смену Тому придут новые Томы. Власть повсюду — она не только сосредоточена в центре Города, она в любом месте, в любой точке пространства и времени, в любом жесте, слове, намерении. Она таится и в самом тебе, в глубине твоих чувств и помыслов. Борясь с властью, ты борешься с самим собой. Но также в любом жесте, слове, намерении есть жизнь. И эта жизнь продолжается.