Сказ про Игната-Хитрого Солдата

- А почему он все Спирькины приказы выполняет? - усмехнулся Игнат. Почему против своих земляков, родственников и свойственников идёт? Верит он Спирькиным обещаниям, каждому слову его верит, другом Чёрта считает. Его и привести сюда должен. Я ж из-за Спирьки-Чёрта весь огород и городить-то стал...

- А вдруг не будет Спирьки? - спросил Василий.

Игнат усмехнулся хитро:

- Спирька - от кого не пойму! - про этот клад болотный уже краем уха слышал. Если бы даже Яков ему не сказал, он сам бы к парню пристал с допросом... На вдруг надейся, сам не плошай, так-то!

- Дурында идёт, - тихо сказал сверху Демид.

- Один? - подняв голову, спросил дед Данилка.

- Вдвоём... а вот второго рассмотреть не могу... Спирька! - чуть не крикнул Демид.

- Прятаться, как сговорено! - приказал Игнат. - Василий, иди на дорогу, ищи, где Спирька коней оставил. Перегони их в другое место и тотчас назад.

Игнат спрятался за кустом, Василий скрылся среди деревьев. Дед Данилка остался один. Демид так затаился среди ветвей, что возле него, ничего не приметив, села на сучок какая-то птаха.

- До заката ещё далече, - сказал Дурынде и Спирьке дед Данилка. Торопились вы, я погляжу.

- Вот... со мной... - застенчиво произнёс Дурында, кивая на Спирьку, опоздать боялся.

Спирька вёл себя льстиво, не к месту подхихикивал то и дело. Смотрел в землю, чтобы дед Данилка не увидел алчного блеска в его немигающих глазках.

- Погодите тут, - сказал дед. - А я пойду вешки проверю. Там, возле кочки заветной, на краю болота сломанная берёзовая ветка стоит. Как я знак дам - за мной идите...

- Может, нам сейчас вместе всем пойти? - спросил Спирька хрипло.

- Эх, голова пустая! - вздохнул дед. - А вдруг кто вдоль болота ходит? По грибы либо птиц ловит... Нынче мужиков тут много бродит. Нашу троицу-то увидит, притаится да подсмотрит. Тогда как? Ещё одного в долю брать?

- Иди, иди, дед! - махнул рукой Спирька. - Мы обождём. Ежели неладно что, возвращайся. На рожон не лезь.

- Коли совой крикну два раза, - сказал дед Данилка, - значит, возле кочки нет никого. Тогда поспешайте.

Дурында и Спирька остались одни. Сели под дубок.

- Лошадей куплю, дом отстрою, торговать буду, - мечтательно произнёс Дурында. - Эх, заживу!

- И зачем тебе, Дурынде, такие деньги? - вздохнул Спирька. - Дом, лошади... тьфу! У тебя-то и хватит отваги, что на ковшик браги. Вот я заверну дела! Сам князь-батюшка мне помощником будет!

Чёрт улыбнулся своим мыслям, глаза его горели.

- Вот если б на двоих клад поделить, - продолжал он хрипло. - А, Дурында?

- Что ты, что ты! - отшатнулся от него Дурында. - Чего надумал!

- Обмолвка не обида, - смиренно вздохнул Спирька, - пошутковал я.

Со стороны болота послышался двойной крик совы:

- Уху-у, уху-у!

- Дед зовёт! - вскочил на ноги Дурында. - Идём!

- Идём, идём! - Спирька шагнул следом за Дурындой. Потом, приотстав на шаг, из-за пазухи выхватил длинный нож, блеснувший в алых закатных лучах солнца, и с размаху ударил Дурынду в спину.

Но, как ни быстро действовал Спирька, Игнат оказался проворнее Чёрта: он успел высунуть из-за куста свой посох и вся сила удара пришлась на железо. Нож только чуть-чуть кольнул могучую спину парня.

Спирька охнул и разжал пальцы. Дурында почувствовал боль, обернулся.

Игнат уже стоял на дороге, наступив сапогом на нож и держа Чёрта за горло.

- Снимай кафтан, - сказал Игнат Дурынде, - а то кровью его зальёшь. Благодари судьбу - я тут был. А то уволок бы злодей тебя, как кабана заколотого, в болото, - ищи-свищи добра молодца Якова!

- За что ж ты меня? - спросил Дурында Спирьку, и в голубых глазах его впервые появился гнев. - Я тебя как сотоварища сюда привёл...

- Лучше собаку бы привёл, она бы тебя хоть стерегла! - усмехнулся Игнат. - А Чёрт на долю твою позарился. Ему одной трети клада мало показалось! Эй, слезай-ка наземь! - крикнул он.

Демид спрыгнул с дуба.

- Чего ж он на него рано бросился? - удивился Демид. - Без Дурынды Чёрт сундука-то не вытащил бы.

- Жадность его одурманила! - пояснил Игнат. - В голову ударила, смысла лишила! От жадности такой вот змей всё на свете забывает, собой не владеет! Мать родную убьёт - и рука не дрогнет!

Спирька переводил свои горящие яростью и ненавистью глазки с одного мужика на другого,

- Заговор устроили, - зашипел он. - Доложу князю-батюшке.

- Когда из болота выползешь, тогда и доложишь, - сказал Игнат. - А заброшу я тебя подальше, в самую глубину!

- Ответишь! - рванулся Спирька. - Голову потеряешь!

- Но, смирно стой! - встряхнул коротышку Игнат. - А кто узнает? Кто скажет? Яков, которого ты жизни лишить хотел? Либо Демид?

- Я видеть ничего не видел, - сказал Демид, - знать ничего не знаю!

Демид помог Дурынде снять кафтан, вытереть кровь со спины. Рана оказалась пустячной - укол небольшой.

Игнат указал, какую траву болотную нужно приложить - кровь унять.

- От здоровья не лечатся, - сказал Игнат Якову. - До свадьбы ещё сто таких царапин заживёт.

- Я его каждое слово исполняю, своими мозолями кормлю, - пробасил Яков, положил на Спирькину голову огромную свою ладонь, и голова утонула в ней, как яблоко.

- Хоть не складно сказано, да верно, - подбодрил Игнат Якова.

Дурында отпустил Спирькину голову, махнул рукой:

- Сказал бы ещё, да...

- Да дома слова свои позабыл, - подхватил Демид. - Ничего, Яков, придёт день, своими словами заговоришь, а не чужими.

В этот момент Спирька, стоявший доселе тихо, вдруг извернулся всем телом, укусил Игната за руку.

Солдат разжал пальцы, и Чёрт, выскочив из кафтана, метнулся в кусты.

- Держи! - ринулся за ним Демид.

- Стой! - приказал Игнат, отбрасывая пустой Спирькин кафтан. Лошадей-то его Василий уже перепрятал. Значит, Чёрт раньше нас в село не явится. Демид, крикни-ка по-совиному три раза.

Демид приложил ладонь ко рту:

- Уху-ху, уху-ху, уху-ху...

Дед Данилка ухнул в ответ.

- Твой друг и деда нашего порешил бы этим кинжалом, - подняв с земли длинный нож, сказал

Якову Игнат. - Выбрал ты себе дружка! Долго выбирал-то?

Яков поник головой. Потом встрепенулся.

- А клад где? - спросил он. - Деду Данилке подмоги не надобно?

- Золото - дело наживное, - усмехнулся Игнат, покручивая ус. - Ты вот узнал, кто тебе друг, а кто враг. Друг-то разве дешевле злата?

- Значит, клада и не было никакого, - задумчиво произнёс Яков.

- Дружба - чем не клад? - удивился Игнат.

- На дружбу дома не построишь, коней не купишь, - пробормотал Яков.

- А ты пробовал? - спросил Василий.

- Попробуй, Яков, - лукаво ухмыльнулся Демид. - Попытка - не пытка. Не пойдёшь же ты теперь князю пятки чесать да пьявок по углам вылавливать!

- Куда перстень спрятал? - спросил Игнат Якова. - Не хочешь сказать, не надо. Только тогда у тебя один путь останется; к Спирьке на поклон идти, своему убийце сапоги лизать.

- У тебя в избе перстень княжеский схоронен, - пробасил Яков, глядя в глаза Игнату. - Поедем, покажу!

- Чёрт подговорил? - схватился за бороду Демид.

- Он, - кивнул Яков.

- Ах, отпустили змея! - закачался всем телом Демид. - В болото бы его бросить!

- Придёт срок - он сам сгинет! - произнёс Игнат сурово. - Теперь от него князю прок не велик - жало вырвано! Идём к коням! Пока Спирька до села добежит, уже и месяц посветлеет... Эге-гей! Дедушка! Где ты?

Здесь, в лесу, неподалёку от болота, жара не была такой злой. Слышно было, как живёт земля: как колышет травами, журчит ручейками, дышит цветочными запахами.

Дед Данилка вышел из лесу, оглядел мужиков, всё понял, ничего спрашивать не стал, пошёл по тропке за солдатом.

Спирька и Яков привели с собой трёх коней - третьего для сундука с золотом. Василий перепрятал их и ждал друзей в условленном месте.

- Пятерым на троих конях уместиться надобно, как в сказке, - сказал Игнат. - Ну, дедушка, держись за меня! Демид с Василием, а Якова одного конь едва держит...

... Когда Игнат и Яков прискакали к избёнке бабки Ульяны, то на небе уже сверкали звёзды. Яков соскочил с коня, полез под крыльцо.

- Чего ищете? - спросила Стёпка. - Пальцы с рук потеряли?

- Не мешай, - дёрнула девчонку бабка Ульяна. - Не только малые дети в прятки-захоронки играют.

Яков раскопал ямку, вынул завёрнутый в тряпицу княжеский перстень.

Игнат взял его, повертел в пальцах. Бриллиант в перстне засверкал, замерцал, как звезда.

- Пойдём к князю, - сказал весело Игнат. - По дороге перстень перепрячем, а князю-батюшке скажу: привиделось мне, что алмаз схоронен злыднями в таком-то месте.

- Ну, теперь всё хорошо будет! - облегчённо вздохнул дед Данилка. Беда миновала.

- Авось потише князь-то нынче будет, - вздохнула бабка Ульяна. - Ох, боялась я, не сыщешь ты, Игнатка, кольца этого!

- Другая беда идёт, - глухо пробасил Яков. - Продал князь ваше село и деревню графу Темитоиу. Всех мужиков да баб граф с собой в холодные края увезёт... Идёт Темитов с солдатами, скоро здесь будет. Потому и подати князь собирал среди лета, потому и хотел всё подчистую у мужиков забрать... А сам князь-батюшка Данила Михайлович в Москву уедет, деньги графские проживать.

- Как же это? - произнёс после долгого растерянного молчания дед Данилка. - Одно хлеще другого... Пришла беда - отворяй ворота... Что теперь будет? Погибнем теперь, все как есть погибнем.

12. Пусто в клети, хоть шаром покати

... Говорил князь сладкие слова,

Да не верил ему добрый молодец..

Из былины

Вечером Игнат и Яков явились в усадьбу. Они пришли к князю, когда Стоеросов завтракал с попом Парамоном. В два рта хлебали кисель, жевали пироги. На глиняном блюде лежал мёд сотовый - любимое лакомство князя. По стенам сводчатой палаты бегали тени, блики.

- Где кисель, там и сел, где пирог, там и лёг, - сказал Игнат. - Не серчай князь - это про Парамона. Я давно приметил: только где за стол сели - поп тут как тут. Отчего бы это?

- Но-но, потише! - насупился Парамон. - Не твой хлеб ем.

- Что про кольцо узнал? - мрачно спросил князь.

- Заклятье-то, Данила Михайлович, верное, - улыбнулся солдат. - Вот теперь можно уже шерстинку-чертинку развязать.

Игнат снял с посоха завязанную нитку.

- Чёрт поиграл перстнем да и отдал! - глядя на обалделого Парамона, продолжал Игнат. - Должен он лежать под крыльцом церкви, лопухом накрытый, травинкой перевитый.

- Дурында! - приказал князь, в волнении утирая жирные руки о халат. Немедля иди туда и принеси перстень! Недаром нынче кошка хвост ловила на заре! Верная примета - к радости великой! Да беги же, олух! Чего уши развесил!

Яков выбежал на двор, вскочил на коня и помчался к церкви, где они с солдатом только что спрятали княжеское кольцо.

Игнат, спокойно покручивая ус, наблюдал за попом.

Парамону уже в рот ничего не лезло: схватился за пирог - выпустил, к киселю потянулся - назад ковш поставил.

- Не рад, что ли, находке? - спросил Стоеросов попа. - Снимай пьявок!

- Как не рад... как не рад, хех-хе... - забормотал Парамон, снимая из-за ушей князя пиявки.

Только, князь-батюшка, ведь нет ещё кольца-то... А вдруг Игнатик промашку дал? - Поп размахнулся и выбросил пиявок в окно.

Стоеросов снял со свечи наплывший воск, начал катать его в пальцах, мять.

Один Игнат был спокоен. Брови его весело изогнулись, он даже барабанную дробь начал выбинать пальцами по столу.

Наконец раздался за окном топот копыт.

- Дурында вернулся! - воскликнул князь и отбросил воск.

Быстрые, тяжёлые шаги раздались в соседней горнице.

- Вот он, князь-батюшка! - протягивая перевязанный травинкой лопух, сказал Яков.

Стоеросов рванул зелёный лист, разодрал его пополам. Оттуда выкатилось на ковёр сверкающее камнем кольцо.

Парамон упал на четвереньки, ухватил его, поднёс к глазам, рот разинул:

- Оно! Чудо дивное!

Князь нежно взял перстень пальцами, повертел, полюбовался его звёздным мерцанием.

"За сельцо - кольцо, - вспомнилось Игнату. - А на этот раз сколько колец князь купит на графские деньги?"

- Я добрый, я хороший, - сказал Стоеросов разнеженно. - Помню, в старые времена, верных слуг награждали скакунами, дворцами... Да, было время... Я подумаю, чем тебя наградить, солдатик.

Медаль моя у кого сейчас?

- Спирька её носит, - сказал Яков.

- Где он? - спросил Стоеросов. - Почему не явился?

- Не ведаю, князь-батюшка, - развёл руками Яков.

- Теперь ты, солдатик, всю неделю будешь медаль мою носить! - приказал Стоеросов. - Парамон, объяви волю мою Спирьке, когда он явится!

Поп Парамон как увидел перстень, как рот распахнул от удивления, так и сидел молча, глазами, как рак, шевелил туда-сюда. Никак не мог в ум взять: откуда же у солдата взялся перстень? Не ужели Дурынду окрутил солдат, заставил под свою дудку плясать? Плохи тогда Спирькины дела, ох плохи!

- Да, вот в прежние времена, - пустился в воспоминания князь, - у меня, Стоеросова Данилы сына Михайлова, дом был самый громкий на Москве. Все о нём слышали - хоть боярин, хоть гость торговый. Новый год по-старому начинался первого сентября. В полночь ударяла вестовая пушка кремлёвская, гудел колокол, городские ворота настежь... Сердце замирало! А на рассвете в Успенском соборе, в Кремле, царь и патриарх Новый год встречали... А потом царь Пётр начал бороды резать, бояр пытать и казнить. Новый год назначил на первое января... Тьфу! Противно сие природе русской! А как мужики веселились под старый Новый год! Какие бабы хороводы водили! Боярину от крестьян - дары, подношения. Да, были времена... Но мы будем праздновать Новый год по-старому, первого сентября! И чтобы дары мне были!

Стоеросов погладил бороду, задумался.

- А я, Данила Михайлович, последний раз веселился в городе Камышине, что на Волге, - подкрутил ус Игнат. - Поход начался на Персию, в море Каспий мы плыли. Я в охрану царскую на один день попал - возле дома воеводы камышинского стоял. Царь Пётр Алексеевич изволил у воеводы обедать. Как только чашу заздравную царь-государь выпивал, так генерал подходил к окну и платочком махал. А на Волге струги наши стояли с пушками. Как сигнал-платок примечали - сразу залп давали... А под конец подали царю Петру арбузы. Большие - ну как ядра у Царь-пушки, что в Кремле стоит.

- Врёшь, солдат, - лениво молвил князь, любуясь возвращённым перстнем.

- Ну, может, чуть поменьше, - охотно согласился Игнат. - Арбузы Петру Алексеевичу так понравились, что в их честь три салюта дано было. Канонада стояла, как при Полтавской битве. Один поп, говорят, даже умер от страха... - И солдат подмигнул Парамону.

- Что же дальше? - спросил князь.

- Приказал царь Пётр Алексеевич отлить из меди точно такой арбуз и установить его на шпиле

Камышинского магистрата. Прислали из Петербурга воеводе медный арбуз и поставили его на шпиль.

Так он там и до сей поры находится. Вот какой царь шутник был!

- Ты к чему это сказывал? - проговорил Парамон.

- К тому, что он царя Петра чтит больше, чем своего князя, - обиженно произнёс Стоеросов. - Царь, дескать, за простой арбуз арбузом жаловал медным. А князь за кольцо ничего не дал!

- Отгадай загадку, Данила Михайлович, - весело сказал Игнат. - С ушами да языком, а ничего не слышит, ничего не понимает, только бубнит. Что есть сие?

- Да ты в своём уме-то? - ощерился Парамон. - Про князя такие слова!

- Про какого князя? - удивился солдат. - Я про колокол. За ухо колокол подвешивают, а языком по нему бьют, он и бубнит.

- Хорошая загадка, - недобро улыбнулся князь. - А теперь Парамону загадай что-нибудь.

- Сам худ, а голова с пуд, - подмигнул попу Игнат. - Что такое?

- Охальник! - мотнул головой Парамон. - Это он про меня, князь-батюшка!

- Про молоток! - усмехнулся Игнат. - У него тело - деревяшка, а голова - железная. Эх, слаб Парамон на отгадки!

- А ты скажи, - вдруг спросил Стоеросов Игната, - вот ветер пламя свечи клонит вправо, что это за примета?

- К радости, Данила Михайлович, - отрапортовал солдат. - Будет вам большая радость в скором времени!

- Молодец! Иди отсюда! - махнул рукой Стоеросов. - Да далеко не уходи - кликну.

Когда он вышел, князь сказал попу:

- Если б солдат не говорил всё время о царе Петре, я бы его с собой взял, в Москву, право слово.

Он человек в хозяйстве нужный... пропажи хорошо отыскивает.

- Солдат этот, князь-батюшка, прошёл огонь, воду, медные трубы и волчьи зубы, - вздохнул Парамон. - Он кого хочешь вокруг пальца обведёт. Тот же шиворот сделает навыворот - и в ус крутит-мотает. Ох, не прост Игнатик! А вот брат-то мой Спиридон куда нынче девался?

- Мы за ним Дурынду пошлём, - сказал князь. - Пойди прикажи ему съездить за Спирькой!

Парамон вышел во двор, со света всё показалось чёрным, пустым.

К нему подошёл Игнат, стукнул по крыльцу своим железным посохом, сказал словно невзначай:

- Граф Темитов с солдатами в Заболотье объявился.

- Наконец-то! - перекрестился радостно Парамон и тут же спохватился, подозрительно уставился на Игната: - А тебе-то что?

- Так я же сам солдат! Может, сотоварищей среди них встречу!

- Встретишь, встретишь, - забормотал поп и крикнул тоненько: Дурында! Немедля за Спирькой скачи! Князь его кличет к себе!

... Когда Яков влезал в возок, Игнат сказал ему;

- Заверни к бабке Ульяне, спроси, что да как.

- Чего спросить? - не понял мрачный Яков.

- Три словца всего: что да как. Больше ничего, - улыбнулся Игнат. Ответ запомни. Мне передашь слово в слово. Ну скачи!

"Значит, ждут графа не сегодня-завтра, - подумал Игнат. - Ладно, и мы графа встретим, как положено".

Яков вернулся скоро: Спирьки дома ещё не было.

- А что бабушка Ульяна мне велела передать? - спросил Игнат. - Только не путай - говори её словами.

Яков поскрёб в затылке, повторил не торопясь:

- Пусто в клети, хоть шаром покати.

Игнат просиял:

- Ну, удружил, Яков! Вот это радость! После сам всё поймёшь... А Спирьке-Чёрту не скоро ещё сюда добраться - разве только он на крыльях прилетит!

В этот момент рядом с ним раздался шипящий Спирькин голос:

- Я ещё с вами посчитаюсь, дружки новые, ненаглядные... С медвежьей-то помощью и комар быка валит!

Яков вздрогнул испуганно от неожиданности, а Игнат ус покрутил, ответил:

- Ты не бык, я не медведь, а Яков-то совсем уж на комара не смахивает! По-солдатски так говорят: змея сколько ни шипит, а храброго не ужалит, сама испугается.

Спирька побежал в дом.

- Как это он добрался так быстро? - спросил Яков. - Загадка!

- А вот и отгадка! - Игнат кивнул на ворота, в которых показался красивый возок. - Гость какой-то пожаловал. Он Черта и подвёз.

Из возка степенно вылез толстенький губошлёп Голянский.

Навстречу ему с княжеского крыльца уже спешили Парамон со Спирькой.

- Вести от графа Темитова, не иначе, - сказал Игнат. - Надобно их узнать.

Заметался по двору Спирька, замельтешили слуги.

В кухне повара спешно разводили огонь под котлами.

Стоеросов, радостно улыбаясь, поведал Голянскому историю с чудесной находкой перстня.

- А в прошлый раз солдат моего коня отыскал! - зашлёпал губами Голянский. - С таким, колдуном, князь, не пропадёшь. Дай припомню, что у меня за прошлый год пропадало... может, и это сыщет.

- Да, вот в прежние времена, - оседлал любимого конька князь, - у меня в дворне кого только не бывало! И колдуны, и знахари, и скоморохи...

- Граф пожалует через день, - сообщил Голянский. - Нужно будет его принять по-царски.

- Князья Стоеросовы никогда не ударяли лицом в грязь! - гордо промолвил Данила Михайлович и распушил бороду. - Гостеприимством наш род славился исстари!

Повара потащили яства на стол, начался ночной пир.

... А поутру, на рассвете, прибежал в княжеский терем Яков и сказал, едва переводя дух:

- Князь-батюшка... в селе все избы пустые стоят... ни скотинки, ни животинки... Мужиков, баб, старых и малых, как корова языком слизнула... И в деревнях за рекой то же... И в сельце...

- Что ты городишь? - воскликнул пьяный князь. - Куда же они могли деться?

- Ушли... все ушли... избы пустые стоят, - растерянно повторял Дурында.

- Да что вы, с ума посходили? - завопил Голянский. - Как это... ушли. Сюда граф идёт с солдатами! Он же нас всех порешит, если никого в деревнях не застанет!

- Погиб, князь, как швед под Полтавой, - толкнул Спирьку в бок Игнат. - Теперь он всё одно что генерал без армии.

Спирька сверкнул змеиными глазками:

- Знаю, кто нас выдал... Не жить теперь Дурынде!

- А жить парню Якову! - весело подмигнул Спирьке Игнат.

- Князь-батюшка, - поклонился Спирька. - Мужиков теперь не вернуть - в болота они ушли, не иначе. Тропки там только им ведомы: хоть всю армию царскую граф призовёт на подмогу - ничего не найдёт.

- Погибель моя пришла! - повалился на разноцветные подушки князь Стоеросов. - Парамон, пьявок!

13. Солдат и граф

- Отгадай, что я думаю? - спросил царь.

- Думаешь: "Ах молодец игумен монастыря", а я-то и не игумен, а солдат отставной...

Из сказки "Беспечальный монастырь"

Пока в княжеском теремке ахали да охали, заря подошла утренняя.

Игнат улучил момент, взял коня - и с усадьбы долой.

Издали увидел: крылья у мельницы вертятся. Прискакал: ворот крутится, бадейки воду в жёлоб льют. А на поле кое-где уже колоски головы поднимают, то там, то тут васильки синеют. Значит, ожила земля!

Длинный, нескладный бобыль Савушка, в посконной белой, словно мукой обсыпанной, рубахе, ждал Игната.

- Все ушли, всё! - радостно сказал Савушка, - Я остался за водой приглядеть. А дед Данилка по болоту туда-сюда ходит - путь на острова указывает.

Савушка рассказал, что на больших островах, куда постепенно угоняли весь скот, теперь целые деревни из шалашей и хижин выросли.

- Хоть сто графов пусть туда приходят - не найдут! - уверенно проговорил Сава. - Отсидимся! А за себя не боюсь - кому я один нужен-то?

... Возле избушки на колоде сидела и грелась на солнце бабка Ульяна.

- Тебя жду, - сказала она, завидев Игната. - Одна вот осталась. Стёпка-егоза и та в болота ушла.

- Спасибо, бабушка! - Игнат соскочил с коня, сел на крыльцо, в тень.

- Дурында... то бишь Яков-то, передал тебе слова мои? - спросила Ульяна.

- Пусто в клети, хоть шаром покати, - усмехнулся Игнат. - У меня - как гора с плеч. Ушли, значит, все.

- Все да не все, - послышался голос Демида.

Чёрная борода его. казалось, ещё больше скособочилась, глаза весёлые искрились, как росинки на солнце.

За ним вошёл во двор и Василий.

- Отчего вы здесь? - вскочил на ноги Игнат. - Батогов княжеских захотелось? Почему остались, уговор нарушили?!

Демид и Василий дружно рассмеялись. Демид - громко, раскатисто, а Василий, как ёжик, - фырфыр-фыр.

- Солдаты завтра придут, - сказал Демид, - а ночью нас уже не будет. А без солдат кто с нами тут справится? Ни Спирька-Чёрт; ни поп Парамон сюда и носа не сунут.

- Мы бы ушли вместе со всеми, - проговорил Василий, - да оказия приключилась.

- Чудо! Право слово - чудо! - захохотал Демид.

... Ночью дед Данилка и Сава повели тайными путями первых крестьян на болотные острова. Демид и

Василий должны были идти позже.

Жили братья на одной улице, но в разных концах. У Демида детишек, что пальцев на руке, - пятеро. А у Василия и того больше - семеро, мал мала меньше.

Начал было грузить Демид мешки скрепой и горохом на старую повозку, посчитал - шесть, полдюжины.

"Маловато, конечно, - подумал Демид, - но ведь у Василия и того меньше, а ртов куда больше. И все есть хотят. Надо бы брату помочь... Да так, чтоб он и не заметил. Узнает - нипочём не возьмёт ни горошины. Гордый!"

Демид взял мешок и пошёл к Василию. Луна за какую-то тучку зацепилась - на улице темень.

От избы к избе мужики сновали, во дворах последние узлы вязали, никто на Демида внимания не обратил.

Во дворе у Василия всё сложено-уложено. Ребята в избе шумят. Демид быстро сбросил мешок и назад.

Прибегает на свой двор. Что за чудо: как было у него полдюжины мешков, так и осталось полдюжины! Сам ведь считал - неужели ошибся? Что ж, тем лучше - ещё один мешок с горохом Василию можно отнести!

Ухватил Демид мешок, побежал к брату. И снова ему повезло: на дворе никого. Собака Демида узнала, ластится к ногам, урчит. Свалил мешок, сел, дух перевёл. Потом со двора бочком-бочком и бегом домой.

Прибежал. Вот так диво! Как, было мешков шесть, так и лежат!

"Что-то тут неладно!" - решил Демид. Сел на мешок, стал думать ничего не придумал.

Потом ещё два мешка отнёс Василию, а мешков не убывает. Что за колдовство!

"Никуда не пойду, пока не узнаю, в чём дело!" - решил Демид и спрятался за мешками, стал ждать.

И увидел: вошёл к нему во двор тихо-тихо брат Василий с мешком. Только сбросил его, как заметил Демида.

- У меня вроде гороха хватает, - смущённо и растерянно молвил Василий. - Тебе вот помочь надумал. Помнилось мне, не уродился горох у тебя в прошлом году...

- Пока я тебе мешок несу, ты мне успеваешь мешок принести! расхохотался Демид. - Так мы и не соберёмся никогда!

И верно, когда за ними пришёл Савушка, то братья - одни из всех - не были к переходу готовы.

- Вот и припоздали из-за чуда! - весело закончил Демид.

... Посмеялся Игнат над приключением братьев.

- А я ночку у князя провёл - словно среди волков в лесу побывал, сказал он. - Спирька норовит своё ухватить, Парамон - своё, князь их обоих объегорить старается. Да ещё боярин от графа прибыл, Голянский.

Игнат встал, шагнул к коню:

- Князь, верно, сейчас не спит, думу думает. Поеду помогу ему думать!

- Береги себя, Игнатушка! - по-матерински сказала бабка Ульяна.

... Данила Михайлович Стоеросов впервые за многие годы не лёг в это утро спать.

По двору усадьбы, как сонные мухи, бродили слуги, конюхи, повара: пока князь бодрствовале они тоже не осмеливались отправиться на боковую.

А князю было не до сна. Голянский, поп Парамон и Спирька сидели вокруг низкого турецкого дивана, на котором возлежал князь. Как спастись от гнева графа Темитова - вот что волновало всех.

- Видел я вчера сон: двугорбого коня, - промямлил Стоеросов. Прозывается тот конь "верблюд". К чему бы это?

- К добру, князь-батюшка, к добру, - рассеянно проговорил Спирька. Горбы - к прибыли...

Голянский пошлёпал губами и молвил ехидно:

- Сны-то вы знаете! А вот царёв указ про тех бояр, кто обманом живёт, запамятовали?

- Ты о чём там? - тихим голосом спросил князь.

- Тех, кто обманул, бьют батогами, а имущество отбирают! - Голянский с усмешкой оглядел приунывших князя и слуг. - Вот что с вами будет!

- Мы-то здесь сбоку припёка! - угодливо заглянул в глаза Голянскому Спирька. - Мы людишки мелкие, подневольные.

- У нас деревень да сёл нет, - проговорил поп Парамон. - С нас что возьмёшь?

- Да, были времена... - застонал князь. - Бояр уважали, почитали. Как жили в старину! А ныне... Парамон, дай свежую пьявочку!

- Ну, мне недосуг, - сказал Голянский, вставая. - С вами сам под батоги попадёшь! Пойду отдохну. Всю ночь скакал, не спал. Завтрак мне велите в мои покои подать! Да чтоб, меня не тревожил никто!

И Голянский, сопровождаемый угодливо хихикающим Спирькой, удалился.

Когда Игнат вошёл к Стоеросову, то князь уже почти примирился с бедой. Его клонило ко сну, он даже не пытался искать спасения от грядущих громов и молний.

Поп Парамон так усиленно мусолил пальцами лоб, стараясь выжать из него какую-нибудь толковую мысль, что кожа на лбу покраснела.

- Выручай, солдат! - простонал князь, завидя Игната. - Ты всё можешь, всё знаешь.

- А-а, Игнатик, спаситель наш! - обрадовался Парамон. - Колдуй скорее, а то погибель близится.

- Дело простое! - покрутил ус Игнат. - С королём Карлом шведским под Полтавой справились, можно и с Темитовым управиться. Не велика птица граф.

Князь на ноги вскочил. Брюхо из халата выпало, до колен висит.

- Солдат! Спасёшь меня - перстень дам самый драгоценный! Два дам! Три! Алмазных, самоцветных! Я же добрый, ты знаешь, я хороший! Я мужиков люблю, как отец родной! Скажи, что делать, - всё исполню!

- Перво-наперво, граф Темитов должен думать, что князь Стоеросов - это я. Он же тебя, Данила Михайлович, никогда не видел, подмены не приметит, строго произнёс Игнат.

- Как! - Князь удивился так, что сел на диван. - Я буду не я? К чему это?

- Ты, Данила Михайлович, с ним не справишься, с графом, - сказал Игнат. - А я его так вокруг пальца окручу, что уйдёт он со своими солдатами отсюда не солоно хлебавши.

- Ох, мудрено! - вздохнул поп Парамон. - Чтоб солдат князем был! Охо-хо!

- Да ведь мне-то всё одно, - усмехнулся Игнат. - Тебе, Данила Михайлович, деньги большие платить графу, а не мне.

- Что же делать? - Князь руки ослабевшие на колени бросил. - Хоть бы кто присоветовал...

Куда мне деваться, пока ты, солдат, княжить будешь?

- Вот как Спирька при тебе ныне бегает, так и ты станешь при мне вроде приказчика, - сказал Игнат.

- Как Спирька? - застонал князь. - Я?! Вот в старые времена, помню...

- Сейчас, Данила Михайлович, времена новые, - покрутил ус Игнат. Много князей да бояр по свету бродит, крыши над головой не имеет. Смотри, как бы тебе так же не пришлось.

- Парамон, да ты-то хоть слово молви! - Князь уцепился за свою бороду, словно утопающий за соломинку. - Чего молчишь?

- Моё дело, князь-батюшка, пьявки ставить, - смиренно ответил Парамон. - Я уж лучше пойду молебен в церкви за ваше здоровье отслужу, свечку поставлю... О господи! Из грязи - да в князи! Солдат в хоромах боярских! Светопреставление!

И Парамон, испуганно поглядывая на Игната, боком-боком улизнул из княжеских покоев.

- Спирька с Голянским сговаривается, Парамон сбежал... Знать, худо моё дело, - вздохнул князь. - Управишься с графом Темитовым, солдат? Или только похваляешься?

- Управлюсь, - ответил Игнат, - Только ты, князь, меня во всем слушать должен, делай, исполняй без промедления! Как солдат - приказ командирский!

- Сделаю, всё сделаю, спаситель! - Князь отпустил бороду и уцепился пальцами в сверкающих перстнях за солдатский железный посох. - Выручи только!

- Надобно Голянского убрать, - сказал Игнат. - Он-то нас графу сразу выдаст.

- Куда ж его деть?

- Есть у меня в болоте места потаённые. Отправлю его туда с верными людьми... Потом нужно дворню созвать и приказать строго-настрого, чтоб все меня князем почитали. Слушали меня так, будто я Стоеросов!

- А я - Спирька? Приказчик?

- Да ведь на один день единственный! Наутро граф уедет!

- Спирька-подлец непременно всё графу донесёт, - задумался князь.

- А мы его вместе с Голянским - в болото! И вся недолга! - предложил Игнат.

- Прикажи, солдатик, чтоб Спирьку с боярином поскорее убрали, шёпотом попросил князь. - Боюсь я их. А как они сгинут, так я и дворню соберу... Эх, в прежние бы времена!.. А ты слышал, солдат, говорят, граф чудак большой? Спорить об заклад любит, в кости играет, в карты...

- С чудаком-то, князь, сговориться-сторговаться всегда легче, подкрутил ус Игнат. - На то и расчёт имею.

Стоеросов запустил все пальцы в бороду и задумался.

Игнат кликнул Якова. Тотчас же запрягли возок.

- Мешки нужно с собой взять, - посоветовал Игнату Яков, когда они отправились за Спирькой и боярином.

... Голянский что-то высчитывал на бумаге, гусиное перо брызгало чернилами.

Спирька стоял рядом, радостно вытирал чернильные брызги со своего лица и заискивающе улыбался Голянскому.

- Что надо? - прошипел Чёрт, когда в комнату без стука вошли Игнат с Яковом.

- Я же приказал меня не тревожить! - Голянский бросил перо на стол. Сладу нет с этими мужиками!

Яков, ни слова не говоря, подошёл к Спирьке, схватил его за ворот, второй рукой ухватил за шею

Голянского.

- Бунт! Эй, на помощь! - прошептал Голянский обалдело.

- Зачем продался ты. Дурында, солдату? - захрипел Спирька. - Я же дороже заплачу...

- Кто из вас ещё слово скажет, - пробасил Яков, - тот уже до смерти молчать будет.

- Разбой! - тоненьким голоском крикнул Голянский. - Всех под батоги!

Спирька рванулся было в одну сторону, Голянский - в другую, но Яков так стукнул их лбами, что в комнате загудело, а оба пленника обмякли, как пустые кули.

- Вот так! - спокойно опуская их на пол, прогудел Яков.

... Никто из дворни не понял, что лежало в двух мешках, которые Яков увёз из усадьбы.

Возле мельницы к Якову на возок подсел Савушка.

- Открой мешки чуток, - посоветовал Савушка, - а то ещё гости наши задохнутся, не ровён час.

Дорога-то длинная.

... Князь приказал собрать всю дворню - конюхов, псарей, поваров, бондарей, скотников, мастеровых. Вышел на крыльцо вместе с Игнатом.

- Приезжает завтра граф Темитов, - сказал Стоеросов, поглаживая бороду и жмурясь от непривычного солнечного света. - Вместо меня, пока граф здесь жить будет, Игната-солдата за князя почитайте и ему, как мне, служите. Граф меня в лицо не знает, обмана не приметит.

- Не так, не то, Данила Михайлович! - с досадой произнёс Игнат. - Как у нас в полку говорили: каждый солдат должен понимать, за что он под пули идёт... Вот что, земляки. Ежели кто подмену сию выдаст графу, то всем нам несдобровать. Граф сюда с солдатами придёт. Хочет он, про то вы ведаете уже, всех мужиков и баб, от мала до велика, гнать в края далёкие, чужие, холодные. А я земляков выручить хочу. Только одному мне сражения этого не выиграть... Подмога ваша нужна.

... На следующее утро сто солдат-пехотинцев под командованием гордо восседающего на коне офицера отмыли сапоги в обмелевшей реке и промаршировали по дороге к усадьбе.

Карета графа не спеша катилась впереди, и первые ряды солдат чихали и кашляли от пыли, поднятой её колёсами.

Двор княжеской усадьбы казался пустым, но дворня следила за приходом солдат из всех щелей.

У окна стоял одетый в княжеский парадный камзол Игнат. На пальцах у него блестели перстни.

- Слабо шагают, слабо, - сказал он. - Видно, солдаты молодые, плохо учёные!

Справа от Игната стоял князь, одетый в бедный кафтан, а слева, загораживая всё окно своими саженными плечами, высился Яков.

- Да, были времена... - мямлил князь. - Вот, в Москве, я помню...

- Вспоминать потом будешь, когда цел останешься, - повелительно произнёс Игнат. - Иди погляди, всё ли готово к приёму дорогого гостя.

- Это ты мне? - удивлённо спросил князь.

- Пора привыкать, Данила Михайлович, - улыбнулся Игнат. - Противник на носу... Ну, живей!

Князь потоптался на месте, погладил бороду, вздохнул и пошёл к дворне.

... Граф Темитов ростом оказался невелик. Усы дерзкие - торчком. Взгляд быстрый. Говорил граф скоро, словами сыпал так, будто спешил куда-то.

Игнат вышел встречать Темитова к карете.

Обнялись, как старые друзья.

- Много, много слышал о вас, князь, - проходя в дом, говорил граф. Знаю, что бодрствуете ночью. Тем почётнее для меня, что вы, ввиду моего приезда, вновь сделали день днём... Это что за смешная борода? - спросил граф, завидя князя Данилу Михайловича, пробегающего из дома в кухню.

- Мой управляющий и доверенное лицо, - небрежно сказал Игнат. - И знаете, граф, занятно: этот старик - мой дальний родич и тоже Стоеросов, тоже Данила. Но его Данилкой кличут, чтоб нас не путали!

- Ха-ха! - рассмеялся граф. - Весьма любопытное совпадение, весьма!

- Я, как вы, верно, знаете, - сказал Игнат, - тоже долго бороду носил. Но, по здравому разумению, решил её сбрить - времена не те ныне. Да и жарко в ней.

- Любезный князь, - быстро, скороговоркой начал сыпать слова граф, мой обычай: прежде всего - дело. Голянский передал, что вы согласны на мои условия. Вы даже доставили мне удовольствие: взяли часть денег вперёд. Давайте же, не мешкая, сей же час всё и порешим. Бумаги при мне...

- Простите, любезный граф, - поклонился Игнат. - Но купля-продажа уже свершилась. Ваше доверенное лицо, Голянский, прибыл вчера ночью и от вашего имени попросил меня отпустить с ним крестьян. Мне осталось только деньги с вас получить.

- Но это же обман! - воскликнул он, и усы его затопорщились, как у кота. - Голянский попросту обокрал меня! Он - самозванец! Плут! Обманщик! Куда же он увёл моих крестьян? Разве тут есть вторая дорога из вашего края?

- Есть, любезный граф, есть, как не быть, - подкрутил ус Игнат. Только ею никто не ходит... Она через болота ведёт. Я и то удивился: почему Голянский избрал такой путь? Теперь мне всё понятно.

- Ах вор! Ах изменник! - Граф ударил кулаком по столу. - Догнать его можно? Я прикажу...

- Солдаты ваши устали, да и всех мужиков, кто болотную дорогу знает, Голянский с собой увёл, - махнул рукой Игнат. - Нет, любезный граф, догнать его нельзя. Но вы его ещё найдёте, когда вернётесь в Заболотье. Куда же он денется? Голянский не иголка, а Заболотье не стог сена. Отыщется обманщик.

- И всё-таки, князь, посудите сами, это весьма и весьма странно, задумался граф. - Вся вина за сей прискорбный казус ваша. Почему вы не взяли с него расписки?

- Меня на кривой объехать не так уж трудно, - сказал Игнат. - Сами знаете, сижу сиднем, никуда не выезжаю.

- Нет! И вас и меня обманули - вы потеряли мужиков, я - деньги. А Голянский за это пойдёт на каторгу - туда ему и дорога! Вам же, князь, придётся отвечать за то, что наша сделка не состоялась. Виновны вы, а не я. Я понёс убытки, и вы, князь, за них ответчик... Вы сорвали сделку! Так извольте же возместить мне убытки!

- Божья воля! - развёл руками беспомощно Игнат. - Только повинную голову, граф, меч не сечёт.

- Голова ваша, любезный князь, останется целой, - сказал граф. - Но неустойку сейчас вы мне уплатите сполна. Да ещё вернёте те деньги, которые Голянский вам передал в прошлый раз.

- Граф, возьмите лучше у меня со всех деревень и сёл подати на десять лет, - предложил Игнат. - Десять лет все подати крестьяне будут платить не мне, а вам. И мы - в расчёте. Это гораздо больше, чем неустойка, которой вы меня пугаете.

- Да, но ваши крестьяне ушли с Голянским! - воскликнул граф. - Кто же теперь будет платить подати?

- Вы же, любезный граф, будете получать деньги с меня, а не с мужиков, не правда ли? - усмехнулся Игнат. - И не всё ли вам равно, откуда я эти деньги буду брать?

- Это прекрасно придумано! - Граф пробежался по комнате. - Но я возьму с вас подати не за десять лет вперёд, а за пятнадцать.

- Сейчас я вызову управляющего, - сказал Игнат. - Он всё оформит...

- Не извольте беспокоиться, - сказал граф, - у меня с собой писарь. Велите кликнуть Прошку...

Писарь графа составил две бумаги. В одной князь Стоеросов отказывался от получения со своих крестьян в течение пятнадцати лет всех податей. А оные подати должен был получать вместо князя владелец сей бумаги.

- Чьё имя в бумагу вписывать? - спросил лохматый Прошка, почёсывая гусиным пером затылок.

- А вы, любезный граф, - предложил Игнат, - сами потом поставите имя чьё захотите. Может, вам выгоднее будет продать сей документ кому-нибудь... Имя получателя всегда успеете вписать.

А бумагу мы и без имени подпишем... Эй, Данилка! Подпиши-ка!..

- А разве не вы самолично подписываете столь важные бумаги, князь? удивился граф Темитов.

- Всё он за меня, всё он, - махнул рукой Игнат. - Вы разверните ту расписочку, которую вам плут Голянский прошлый раз привёз, взгляните - чья подпись стоит?

- Та же самая подпись! - взглянув на расписку, подтвердил граф.

- Когда-то сам был большим барином, - небрежно вымолвил Игнат.

- Да, держится он достойно, - согласился граф.

- Барство же что оспа: болезнь проходит - следы остаются.

Вторая бумага была дана графом князю Стоеросову. В ней граф подтверждал, что никаких больше претензий он к князю не имеет и считает все дела улаженными.

- А теперь, граф, прошу отведать нашу хлебсоль, - сказал Игнат. - Чем богаты, тем и рады. Эй,

Данилка, прикажи, чтобы всем солдатам дали щей, каши, жаркого, рыбы и киселя. Да хлеба вдоволь!

И квасу.

Узнав от офицера, что старых солдат, помнящих Полтаву, в отряде нет, Игнат с сожалением вздохнул.

- Вы балуете солдат, князь, - засмеялся граф. - Они не привыкли есть так много!

- Я сам воевал, любезный граф, - сказал Игнат. - При Полтаве был бок о бок с царём Петром

Алексеевичем. Имею награды.

- О-о, я сразу почувствовал в вас что-то военное, - поклонился граф. Скажите, а почему ваш управляющий всё время оглядывается, прислушивается?

- В оных случаях говорят - бороду на плече носит! - засмеялся Игнат. То бишь любопытен не в меру.

... За стол, кроме Игната и графа, сел ещё и офицер, приехавший вместе с Темитовым.

- Простите, граф, - сказал Игнат. - У нас едят попросту... Мы не столица!

Ели с лучшей княжеской посуды - старой, серебряной.

Стол ломился от яств. Тут были и холодцы всякие, и пироги, и копчёности, и солёности. Жареного барана сменяла жареная птица, а следом за ней жареная рыба. Подавали суп из раков, и печёнку гусиную, и зайчатину, и окорок дикого кабана.

Игнат за всю свою жизнь такого не едал. Из своих старых знакомых он увидел на столе лишь пирог с горохом да грибы солёные, а остальные блюда не знал даже, как и назвать.

Сначала граф с осторожностью отнёсся к местной медовухе. Но когда офицер опорожнил один жбан и попросил другой, то и граф напиток отведал. А отведав, отдал ему должное. Медовуха развязала языки, сделала застольный разговор игривым и живым.

... Один из солдат подошёл к Ночному князю, который в компании писаря Прошки подъедал, вздыхая, объедки с барского стола.

- Хороший у вас князь, - сказал солдат Стоеросову. - Добрый. Гляди-ка, как всех нас накормил!

- Да, - неопределённо ответил Стоеросов. - Ох-хо-хо... В старое-то время... Разве солдат так кормили? Эх...

"Видно, крепкой медовухи выпил старик", - подумал солдат и отошёл.

... Когда опорожнили пятый жбан медовухи, в залу, где шёл пир, прошмыгнул поп Парамон. Тощий, в неизменной коричневой жухлой рясе, головастый, он был похож на колышек, на который надели тыкву.

Завидя Игната в княжеском одеянии, он даже пошатнулся.

- Вы, князь, у себя шутов держите по старому обычаю? - спросил граф.

- Нет, это наш священник, - усмехнулся Игнат. - Прошу любить и жаловать!

Граф и офицер шумно приветствовали Парамона, и ошарашенный поп испуганно присел за краешек стола.

- Отгадай, граф, загадку, - предложил Игнат. - Или уже не можешь?

- Я? Не могу? - рассмеялся Темитов. - Да что ты, князь! Всё, что угодно!

- Его светлость всё может, - согласился офицер. - Его светлость ежели пить начнёт, то всю мою роту перепить может один... Одно слово - граф.

- Загадка такая, - продолжал Игнат. - Что шумит без умолку?

- Река, - тотчас же ответил граф. - Или ручей. А вот мою попробуй-ка раскуси, князь!

- Князь, хе-хе, - ощерился Парамон.

- В чём дело? - спросил граф Темитов. - Вы что-то сказали?

- Нет, я просто так, граф-батюшка, к слову, - смиренно молвил Парамон.

Игнат подмигнул стоящему в дверях Якову: мол, ежели что, попа убрать.

Яков знаком же ответил: понял, не волнуйся.

- Так какова же твоя загадка, граф? - спросил Игнат, притворяясь, что медовуха и ему голову затуманила.

- Загадка самая простая, - поднял вверх палец граф Темитов. - Идёт молчит, лежит - молчит, а как побежит, так закричит. Что сие?

- Снег, когда растает, - ответил Игнат. - А нука, ещё одну: что цветёт без цвета?

- Сосна, - тотчас же ответил граф.

- Граф, князь, - замахал руками офицер, - ваша светлость, ваше сиятельство! Что ж вы не по порядку... Раз уж нашла коса на камень, то нужно загадывать по порядку!

- Давайте на спор, - предложил Игнат, раскачиваясь всем телом, словно уже медовуха разморила его. - Ставлю свой перстень против кольца графа. Если граф ответит, то получит мой перстень...

Если нет, то я его кольцо...

- Согласен! - обрадовался граф. - Начинай!

- Не княжеская то забава, - осуждающе сказал поп Парамон, - в загадки-разгадки играть! Да ещё на чужие перстни!

Игнат мигнул Якову, и тот крепко взял попа за бока, нажал.

- Я... ушёл... - пролепетал Парамон, чувствуя, что его несут к двери.

Яков вывел его из залы и запихнул попа в ближайший чуланчик.

- Странный какой-то священник, - весело сказал граф. - Ну, я жду.

- Как сорвать ветку, чтобы птицу не спугнуть? - спросил Игнат.

- Легче лёгкого, - ответил граф. - Нужно тихо подкрасться... Нет, не то... Накинуть ей на голову платок... Нет, снова не то... А если...

Граф долго ещё пытался что-то придумать, топорщил усы, хватался за голову, но офицер застучал ложкой по блюду:

- Граф, ваше сиятельство, вы проиграли! Извольте отдать князю кольцо!

Темитов сорвал с пальца кольцо и отдал его Игнату.

- Кольцо за сельцо, - пробормотал Игнат. - А сельцо за загадку...

- А ваша отгадка, князь? Как же сорвать ветку, чтобы не спугнуть птицу? - спросил Темитов.

- Проще простого, любезный граф: нужно подождать, пока птица сама улетит, а уж тогда и ветку ломать.

- Ловко, браво, князь! - захохотал офицер.

- Ставлю тысячу рублей, - воскликнул граф, - против тысячи. Пусть теперь князь ответит мне... Может ли дождь идти два дня подряд?

Игнат сделал вид, что он плохо уже понимает:

- Кто... идёт?

- Дождь, князь, - пояснил офицер. - Их сиятельство спрашивают: может ли он идти два дня подряд?

- Граф? Два дня? - Игнат внимательно посмотрел на Темитова, - А что, разве граф плохо ходит?

- Князь уже устал, - сказал офицер Темитову. - Может, прекратим игру?

- Нет, отчего же, - сказал Игнат всё тем же расслабленным голосом, платите, граф, тысячу,

Дождь не может идти два дня подряд.

- Почему? - спросил офицер.

- Потому, любезный, что эти два дня ночь разделяет, - ответил Игнат. Дождь может идти подряд день, ночь и ещё день... Но ты, граф, можешь ещё у меня отыграться... Ещё по тысяче, а? Теперь мой вопрос: сапожник - не сапожник, портной - не портной, во рту держит щетинку, а в пальцах ножницы. Что такое?

- Это я знаю, - обрадовался граф. - Мой писарь всегда её всем загадывает!

- Что это? - спросил офицер.

- Рак! - радостно рассмеялся граф. - Рак! Мы в расчёте, князь!

Игнат стукнул по столу, так что блюда подскочили:

- Спорим дальше! Но не на копейки, а по-боярски, по старинке! Я ставлю свою усадьбу, а ты, граф, что?

- Пять тысяч рублей! - стукнул по столу граф.

- Вот это мне любо! - стукнул по столу и офицер.

- Не нужны мне пять тысяч, - вяло молвил Игнат. - А вот поставь вместо них, граф, бумагу нынешнюю... Про подати...

- Вот! Изволь! - вынул её из шкатулки граф. - Ставлю против всей твоей усадьбы со слугами да постройками! - И он положил бумагу на стол между жареным поросёнком и солёными грибами.

Игнат подмигнул стоящему возле дверей Якову: следи за бумагой.

- Твой вопрос, князь, жду! - почти выкрикнул Темитов.

- Три телёнка - сколько будет ног? - быстро спросил Игнат.

- Дюжина! - воскликнул Темитов. - Ты проиграл, князь!

- Однако ты проиграл, граф, - беря бумагу со стола, спокойно сказал Игнат. - Смекни-ка: будь ответ так прост, я бы не стал сей вопрос задавать...

- Объяснитесь же, князь! - попросил офицер. - Ведь граф ответил верно!

- Сколько телёнка не три, у него, как было от роду четыре ноги, так и будет, - усмехнулся Игнат, покручивая ус. - Хоть до дырки три, всё одно!

- А-а! - схватился за голову граф. - Как же я не догадался! Ведь в простоте вопроса и загадка и отгадка. Проклятая медовуха!

- Лихо, по-царски! - хохотал офицер. - Вот это игра! Я в полку расскажу - не поверят! Ай да граф, ай да князь!

- Эй, Яков! - сказал Игнат. - Спрячь бумагу! И позови сюда Данилку... Да прикажи выдать всем солдатам денег на сапоги. И чтобы полные ранцы провизии с собой взяли!

- Вы великолепны, князь! - Офицер вскочил, чуть не упал, но всё же поклонился Игнату. - Солдаты мои будут вам благодарны от всего сердца!

- Как же я... ох... проклятая медовуха... - стонал граф, стуча кулаком по жареному поросёнку. - Как я проиграл! О, чёрт...

- Мы можем сыграть ещё, - предложил Игнат. - Теперь вопрос задаёте вы. Если я отгадываю, то вы тотчас же уходите из Болотного края. Если не отгадываю, бумага податная снова возвращается к вам.

В залу вошли князь Стоеросов и Яков. Граф вскочил, глаза его горели, усы шевелились, как у кота, увидевшего мышь.

- Князь, ответьте мне: что я сейчас думаю?

Офицер замер в той же позиции, в какой стоял - со склонённой в поклоне головой.

- Извольте, граф, - спокойно ответил Игнат, - вы думаете, что перед вами князь Стоеросов и он здорово умеет загадывать и отгадывать. Но вы ошибаетесь: перед вами отставной солдат Игнат, а настоящий князь Стоеросов - вот он!

Граф опешил. Закрутил головой.

- Да, я думал, что ты... вы... князь, - растерянно забормотал Темитов. - О господи, куда я попал! Ничего не понимаю. Что за маскарад! Кто же князь?

- Я князь, - уныло сказал Стоеросов.

- Вы? Что случилось? - Граф снова затряс головой, чтобы прийти в себя. - Почему же этот человек выдавал себя за князя?

- Потому, что князь Данила Михайлович не отгадал вчера моей загадки, проиграл спор, - сказал Игнат, снимая с себя камзол князя. - И за это я полдня был Стоеросовым!

- Граф, - обратился к Темитову офицер. - Разрешите, я прикажу готовиться к походу?

- Да, - ответил Темитов. - Я опять проиграл... Слово своё сдержу. Мы уходим... Слава богу, что не все солдаты становятся князьями!

... Когда карета графа Темитова выезжала из усадьбы, то Игнат стоял у ворот в своём солдатском старом кафтане, и медаль в честь Полтавы блестела у него на груди.

- Сколько ещё служить осталось? - спрашивал Игнат проходивших мимо солдат.

- Двадцать лет!

- Осьмнадцать!

- Первый год пошёл... - слышались ответы.

- Да, ещё хлебнёте вы лиха, молодцы... - вздохнул Игнат. - Но запомните: без хлеба проживёте, без воды - тоже, а без смекалки - нет! Не унывайте, ребятушки!..

Офицер на коне, проезжая мимо Игната, отдал ему честь и скомандовал:

- Запевай!

А родные детки - наши пули метки.

А родные сестры - наши сабли остры!

выводил запевала.

И все подхватили хором;

Ать-два, ать-два,

С ними горе - не беда!

Пыль скрыла колонну солдат, лошадь с офицером и карету графа.

Игнат устало вздохнул, провёл ладонью по лицу и пошёл к дому.

Навстречу ему нёсся истошный визг Парамона: в тёмном чулане, куда его засунул Яков, поп опрокинул большой горшок с пиявками.

14. Вот и весь сказ

... И долго еще следы его видели в разных землях, царствах и государства!.,.

Из присказки

В тот же день крестьяне из болотных убежищ вернулись в свои избы.

А князь Данила Михайлович, наоборот, решил покинуть насиженное место и уехать из Болотного края в Москву белокаменную, где у Стоеросовых исстари городская усадьба стояла.

- Пятнадцать лет без податей - мне смерть голодная, - поглаживая бороду, жаловался князь Спирьке и Парамону. - Ведь солдат нам эту бумагу, что он у графа выиграл, нипочём не отдаст.

- Не отдаст... - вздохнул Парамон.

- Того хуже. Дурынде, то бишь Якову, отдал на хранение, - зашипел Спирька. - А я к этому дурню подойти боюсь. Он меня с Голянским так лбами сдвинул, до сей поры все кости ломит.

- Объехал нас хитрый солдат, - всхлипывал Голянский, шлёпая губами, всего лишил, по миру пустил!

- Сон я нынче видел, - сказал Парамон, - летят по небу петух без хвоста, утка без крыльев, гусь без перьев...

- К чёрту сны! К дьяволу приметы! В тартарары предсказания! - вдруг закричал князь и так хватил кулаком по блюду с окрошкой, что осколки разлетелись по всем хоромам, а окрошка залила ковры, пол и княжескую бороду. - Мне ворожея говорила, что беда ко мне ночью придёт. А беда среди бела дня пожаловала! Днём вчера я богатства своего лишился! Днём самолично эту треклятую бумагу подписал! И даже имени в бумаге той не проставил - кто ж теперь хозяином в Болотном краю будет?..

- Найдутся доходам твоим хозяева, найдутся, - утешил князя Голянский. - Мужики пятнадцать лет никому не будут податей платить - и вся недолга... За пятнадцать-то лет как они разживутся!

- О-о-о! - застонал князь и принялся выбирать из бороды куски окрошки.

- Это мне стонать нужно, - зашлёпал губами Голянский. - Меня отныне по приказу графа по всему Заболотью ищут. Граф убытков своих мне не простит вовек... Выходит, мне отсюда теперь - ни на шаг. Ты, князь, в Москву уедешь, а я здесь твоим управляющим останусь... Как-нибудь проживу.

- Да, вот в прежние времена, помню, - заскулил князь, - и приметы, и сны - всё лучше было, вернее... Не могу я тут жить после того, как у Игната в приказчиках побывал! Мужик, конюх, повар, псарь - все надо мной потихоньку смеются... Не могу! Спирька! Готовь обоз на Москву!

... Спирька и Парамон попытались было свою долю за мельницу получить, но отступились, испугавшись гнева мужицкого, и вместе с князем уехали из Болотного края.

Голянский остался жить в опустевшем княжеском доме. Вёл себя смирно ниже травы, тише воды: всё боялся, как бы граф Темитов о нём не прознал.

На том поле, что лежало возле мельницы, урожай удалось спасти. Зерно поделили меж всеми жителями села поровну. Оно их и спасло от голодной смерти.

- Не то чудо, что в засуху великую мы зерно молотим-мелем, приговаривал при этом дед Данилка, - а то чудо, что мельница Чёртова, омут Бесов, а мука смололась - стала мужицкой.

... Как-то раз купалась Стёпка на реке, возле брода, и приметила, что в песке монетка поблёскивает. Подняла - монета квадратная, чудная.

Тут Яков на возке ехал. Стёпка ему находку показала.

Яков сразу узнал княжескую "медаль" - знак об уплате пошлины за бороду.

- Что это, дяденька Яков? - спросила Стёпка.

- Да так, - ответил Яков, - остатки от князя-батюшки! - и забросил "медаль" в затон, откуда обычно пиявок для Стоеросова вылавливал.

Через год вернулись из Москвы в село Спирька-Чёрт и поп Парамон. Тихие, пришибленные. Жить стали скромно, со всеми в ладу быть старались.

Ну, мужики - народ, известно, сердобольный да отходчивый, зла не помнят. Сколько раз из-за этой доброты своей сами себя же и наказывали, а все равно доброе сердце всегда верх берёт.

По селу даже разговоры пошли - зря, дескать, братьев обидели.

- Поживём, увидим, - сказал Игнат. - Волк тоже овцой притворялся, пока овечья шкура не сносилась.

Сам Игнат редко в родном доме бывать стал. Бабка Ульяна со Стёпкой в избушке печь топят, пол моют, лавки скребут - вдруг Игнат заявится? Он же, бывало, в родное село от зимы до зимы и глаз не кажет - недосуг.

- Хоть бы отдохнуть денёк-другой, - мечтательно говорил Игнат, появляясь в своей избушке. - На печи полежать, с земляками поговорить!

Но на другое утро, выходя из избы, Игнат непременно сталкивался носом к носу с ходоками из дальних сёл и деревень.

- Помоги нам мельницу приспособить, - просили одни.

- Плотину-запруду построить надумали, а вот как, не ведаем, - говорили другие.

- Заел нас вконец приказчик-самодур, - жаловались третьи, - выручай, Игнат, проучи зверя лютого!

Солдат сердился, гнал от себя гонцов, вздыхал тяжко, но каждый раз дело кончалось тем, что натягивал он на плечи свой старый кафтан с медалью за Полтаву, брал железный посох в руки и уезжал-уходил налаживать плотину, бадейки к мельнице приспосабливать, "учить" приказчика.

В одном селе кузню переделал.

В другом - воду на поле пустил.

По болоту непроходимому проложил дорогу-гать, чтобы можно было к сенокосным угодьям напрямик проехать.

Одна бабка сказывала, что солдат-богатырь спас деревенское стадо: всех коров и овец одной рукой из топи-трясины повытаскивал.

Другая бабка клялась-божилась, что сама видела, как солдат ночью падучие звёзды ловил да в карман собирал. А потом ими, как угольками, трубку раскуривал.

- Да наш Игнатушка не курил вовек, - отмахивалась от таких сказов бабка Ульяна. - Не он это!

- Может, и не он, - охотно соглашалась рассказчица, но тут же в другой избе повторяла всё сначала.

Столько о делах Игнатовых разговоров шло, что и разобрать стало нельзя, где быль, а где сказка. Да и как один человек, пусть даже самый смекалистый солдат, со всем сразу управится?

Возможно, кое-где в дальних местах побывал и не Игнат вовсе, а другой солдат, кто знает? Но точно известно, что был он таким же весёлым и смекалистым, храбрым и хитрым, добрым мастером на все руки.

Вот и весь сказ.