Сказания умирающей Земли. Том III

1. Флютик

Юкоуну, прозванный в Альмерии «Смешливым Волшебником», снова сыграл с Кугелем одну из своих пагубных шуток. Опять Кугель, подхваченный в воздух, был перенесен над океаном Вздохов и сброшен на унылый пляж, известный под наименованием Голечной косы.

Поднявшись на ноги, Кугель стряхнул песок с плаща и поправил шляпу. Он стоял не дальше, чем в двадцати метрах от того места, где приземлился в первый раз по воле того же Юкоуну. Теперь, однако, у него не было с собой шпаги, а в поясной сумке не осталось ни терция.

Кугель очутился в абсолютном одиночестве. Вокруг не было ни звука, кроме шорохов ветра в песчаных дюнах. На восточном горизонте в море выступал туманным очертанием мыс, на западе – еще один, столь же удаленный. К югу простиралось море – и там тоже не было ничего, кроме отражения старого красного Солнца.

Замерзшая голова Кугеля начинала оттаивать, и по мере возобновления мыслительных процессов на него накатывали, одна за другой, волны различных эмоций, главным образом ярости.

В эту минуту Юкоуну, надо полагать, от души наслаждался иронией судьбы. Кугель потряс высоко поднятым кулаком, угрожая южному небосклону: «Юкоуну! Ты наконец превзошел себя! И на этот раз ты заплатишь за все! Отныне я, Кугель – посланец Немезиды, ангел мщения!»

Еще несколько минут Кугель возбужденно расхаживал взад и вперед, выкрикивая проклятия – человек с длинными руками и ногами, гладкими черными волосами, впалыми щеками и чрезвычайно подвижным, язвительно искривленным ртом. Полдень давно миновал – Солнце потихоньку опускалось над западными пустырями, как больное животное, неуверенно пробирающееся вниз по крутому склону. Учитывая этот факт, Кугель, будучи прежде всего практического склада ума, решил отложить дальнейшие тирады. Гораздо важнее было поскорее найти место, где можно было бы переночевать. Пожелав напоследок, чтобы Юкоуну покрылся пульсирующими от боли гнойниками, Кугель преодолел небольшую галечную осыпь, взобрался на гребень дюны и стал обозревать окрестности.

На севере в холодную сумрачную даль удалялись трясины, перемежавшиеся порослями чахлой черной лиственницы.

Восточные пустоши, где находились поселки Смолод и Гродзь, Кугель удостоил одного мимолетного взгляда; обитатели Кутца долго не забывали обиды.

До южного горизонта и дальше простирался вялый, равнодушный океан.

Далеко на западе однообразная береговая полоса упиралась в гряду низких холмов – достигнув моря, она образовывала мыс… Внимание Кугеля сразу привлекла красная искорка, мелькнувшая на фоне темного склона.

Такой красноватый отблеск мог объясняться только отражением солнечного света от стекла!

Кугель запомнил примерное расположение отблеска, погасшего по мере перемещения Солнца. Соскользнув с дюны на пляж, он поспешил по берегу на запад.

Солнце скрылось за мысом, на пляж опустились серовато-лавандовые сумерки. Памятуя о том, что где-то в северных окрестностях находился отрог Долгого Эрма – огромного леса, чреватого самыми зловещими возможностями – Кугель заставил себя прибавить ходу и побежал трусцой по песку на полусогнутых ногах.

Черная гряда холмов росла на фоне темнеющего неба, но впереди не было никаких признаков человеческого жилища. Кугель упал духом. Теперь он шел гораздо медленнее, внимательно изучая местность – и наконец, к своему величайшему удовлетворению, заметил крупный особняк замысловатой архаической конструкции, скрывавшийся за деревьями буйно разросшегося сада. Окна нижнего этажа тускло светились янтарными огнями – зрелище, обещавшее долгожданный покой утомленному припозднившемуся путнику.

Кугель тут же повернул к этому строению и приблизился к нему, не принимая обычные меры предосторожности – как правило, он сначала произвел бы разведку и, может быть, заглянул бы в окна прежде, чем заявить о своем присутствии – но его заставили торопиться две белесые фигуры, появившиеся поодаль, на краю леса, и бесшумно отступившие в тень, как только он на них взглянул.

Проворно вскочив на крыльцо, Кугель тут же взялся за цепь, висевшую у двери, и потянул ее. Где-то внутри послышался приглушенный звон.

Прошло несколько секунд. Кугель тревожно обернулся через плечо и снова дернул цепь. Наконец он услышал медленные шаги – кто-то удосужился ответить на звонок.

Дверь приоткрылась; в щель осторожно выглянул тощий, бледный, сутулый старичок со сморщенной физиономией.

«Добрый вечер! – самым любезным тоном произнес Кугель. – Могу ли я поинтересоваться, кто живет в этом прекрасном старом доме, и как называется это место?»

Старик недружелюбно ответил: «Эта усадьба Флютик, здесь живет мастер Тванго. По какому делу вы пришли?»

«У меня нет никакого особенного дела, – беззаботно отозвался Кугель. – Я – всего лишь путник и, кажется, заблудился. Если это возможно, я хотел бы воспользоваться гостеприимством матера Тванго и провести у него ночь».

«Совершенно исключено. Откуда вы пришли?»

«С востока».

«Тогда продолжайте идти по дороге в лес и спуститесь с холмов в Саскервой. Там вы найдете приют и все необходимое на постоялом дворе „Голубые фонари“».

«Это слишком далеко. В любом случае, меня ограбили – у меня не осталось ни гроша».

«Здесь вы не найдете убежище. Мастер Тванго терпеть не может нищих и бродяг». Старик начал было закрывать дверь, но Кугель вставил в проем носок башмака: «Подождите! На краю леса два белых призрака – уже стемнело, я не смею идти дальше!»

«В этом отношении могу посоветовать только одно, – сказал старичок. – Ожидающие в лесу существа, по всей вероятности – так называемые ростгоблеры или, если вы предпочитаете научную терминологию, „гиперборейские ленивцы“. Вернитесь на пляж и зайдите на три метра в воду; это предохранит вас от нападения голодных ростгоблеров. А после восхода Солнца вы сможете подняться в холмы и дойти до Саскервоя».

Дверь закрылась. Кугель беспокойно оглянулся. У входа в сад – там, где ведущую к дому дорожку плотной стеной обступили старые тисы – он увидел пару неподвижных белых фигур. Кугель снова повернулся к двери и резко дернул цепь звонка.

Снова прозвучали медленные шаги, снова приоткрылась дверь. «Да, сударь?» – спросил старичок.

«Упыри уже в саду! Я не смогу дойти до пляжа!»

Старик открыл было рот, чтобы ответить, но промолчал и моргнул – ему в голову пришла какая-то новая мысль. Наклонив голову набок, он с хитрецой поинтересовался: «У вас нет никаких финансовых средств?»

«Я уже вам говорил – у меня не осталось ни гроша».

«В таком случае… как вы смотрите на возможность трудоустройства?»

«Я готов работать, если это позволит мне выжить – само собой!»

«В таком случае вам повезло! Мастер Тванго предлагает работу каждому, кто желает и способен ее выполнять». Старый привратник отступил от входа, и Кугель с облегчением протиснулся внутрь.

Старик захлопнул дверь почти торжествующим жестом: «Пойдемте, я проведу вас к мастеру Тванго, и вы сможете обсудить с ним условия вашего найма. Как прикажете к вам обращаться?»

«Меня зовут Кугель».

«Так проходите же! Возможности вас не разочаруют… Так вы идете или нет? У нас во Флютике не любят терять время зря!»

Тем не менее, Кугель не торопился следовать за стариком: «Объясните мне в общих чертах: в чем заключается предлагаемая работа? В конце концов, я человек образованный и воспитанный, мне не приличествует заниматься чем попало».

«Не беспокойтесь! Мастер Тванго принимает во внимание любые преимущества. Ах, Кугель, как вам повезло! Если бы только ко мне вернулась молодость! Сюда, пожалуйста».

Но Кугель все еще сомневался: «В первую очередь мне следует привести себя в порядок. Я устал, мне пришлось пережить несколько крупных неприятностей. Прежде чем совещаться с мастером Тванго, я хотел бы освежиться и чем-нибудь закусить. По сути дела, давайте подождем до завтрашнего утра – тогда я смогу произвести гораздо лучшее впечатление».

Старик возразил: «Во Флютике все делается точно по правилам, каждая статья расходов засчитывается в дебит заработной платы того или иного служащего. На чей счет надлежит занести стоимость вашего ужина? На счет Гарка? Или Гукина? Или на счет самого мастера Тванго? Абсурд! Цена предоставленной вам провизии будет неизбежно вычтена из заработка Вимиша – другими словами, из моего заработка. Ни в коем случае! Я наконец выплатил все задолженности и собираюсь уйти на покой».

«О чем вы говорите? Ничего не понимаю», – проворчал Кугель.

«О, вы скоро все поймете! Пойдемте – к Тванго!»

Кугель неохотно последовал за Вимишем в помещение с множеством стеллажей и шкафов – расставленные на полках экспонаты позволяли предположить, что здесь хранилось собрание редкостей.

«Один момент! Подождите здесь!» – прихрамывая и волоча тощие ноги, Вимиш вышел из комнаты.

Кугель прошелся туда-сюда, рассматривая экспонаты и прикидывая в уме их приблизительную стоимость. Странно было обнаружить подобную коллекцию в таких безлюдных, диких местах! Он наклонился, чтобы изучить пару небольших человекоподобных гротесков, изготовленных с исключительным вниманием к деталям. «Потрясающая работа! Просто шедевры!» – подумал Кугель.

Вимиш вернулся: «Тванго скоро вас примет. Тем временем он поручил мне предложить вам чашку чая из вербены и две питательные галеты – бесплатно».

Кугель выпил чай и съел галеты: «Гостеприимство Тванго делает ему честь, хотя, конечно, носит чисто символический характер». Он указал на стеллажи: «Все это – личная коллекция мастера Тванго?»

«Совершенно верно. Перед тем, как основать нынешнее предприятие, он был известным торговцем редкостями».

«Я сказал бы, что у него причудливые, даже странные вкусы».

Вимиш поднял брови: «На этот счет ничего не могу сказать. На мой взгляд, во всех этих вещах нет ничего необычного».

«Позвольте с вами не согласиться», – сказал Кугель. Он указал на пару гротесков: «Например, мне редко приходилось видеть настолько тщательно изготовленные и в то же время настолько отвратительные статуэтки, как эти. Невозможно не восхищаться навыками скульптора, спору нет! Как ощерились их клыкастые рожи! Начинаешь верить, что они излучают злобу и вот-вот на тебя набросятся! Тем не менее, невозможно также отрицать, что это создания болезненного, извращенного воображения».

Обсуждаемые изделия выпрямились во весь рост. Один из гротесков хрипло произнес: «Не сомневаюсь, что у Кугеля есть достаточные основания для столь нелицеприятных суждений. Тем не менее, ни Гарк, ни я не страдаем забывчивостью – особенно тогда, когда нас оскорбляют».

Другой гротеск поддержал товарища: «Замечания Кугеля нанесли незаживающую рану моему самолюбию. У него язык без костей». Гоблины соскочили на пол и выбежали из помещения.

«Вы обидели Гарка и Гукина, – укоризненно покачал головой Вимиш. – А они сидели здесь только для того, чтобы охранять ценные экспонаты Тванго от попыток хищения. Но что поделаешь? Сделанного не воротишь. Пойдемте – пора представить вас мастеру Тванго».

Вимиш провел Кугеля в большой рабочий кабинет, уставленный дюжиной столов, заваленных грудами ведомостей, ящиками и различными прочими предметами. Гарк и Гукин, надевшие аккуратные кепки с длинными козырьками, красную и синюю, сидели на скамье и злобно поглядывали на Кугеля. За огромным столом у противоположной входу стены сидел Тванго – приземистый, грузный человек с маленьким подбородком, маленьким капризным ртом и лысиной, окруженной лакированными черными кудряшками. Подбородок Тванго, ближе к шее, украшала аккуратная козлиная бородка.

Как только Кугель и Вимиш зашли, Тванго повернулся в кресле: «Ага, Вимиш! Насколько я понимаю, этот господин – Кугель. Добро пожаловать во Флютик, Кугель!»

Кугель снял шляпу и поклонился: «Сударь, благодарю вас за гостеприимство, оказанное путнику темной ночью».

Тванго сложил бумаги на столе, в то же время краем глаза наблюдая за Кугелем. Указав на стул, он сказал: «Садитесь, пожалуйста. По словам Вимиша, вы могли бы устроиться к нам на работу – на определенных условиях, конечно».

Кугель вежливо кивнул: «Я был бы рад рассмотреть возможность выполнения обязанностей, соответствующих моей квалификации и позволяющих получать надлежащее вознаграждение».

Вимиш, стоявший в стороне, подтвердил: «Именно так! Условия трудоустройства во Флютике всегда оптимальны и даже в худшем случае безукоризненны».

Тванго прокашлялся и усмехнулся: «Старина Вимиш! Мы сотрудничали много лет! Но теперь мы в расчете, и он желает удалиться на покой. Не так ли, Вимиш?»

«Вы совершенно правы, мастер Тванго!»

Кугель осторожно предложил: «Не могли бы вы разъяснить, какие обязанности выполняются и какие льготы предоставляются на различных должностных уровнях? Оценив преимущества тех или иных вакансий, я мог бы точнее определить, какие из моих навыков оказались бы для вас самыми полезными».

Вимиш воскликнул: «Предусмотрительный запрос! Кугель проявляет похвальную сообразительность! Если я не заблуждаюсь, во Флютике его ожидает успешная карьера».

Тванго снова поправил бумаги на столе: «Сущность моего предприятия очень проста. Мы извлекаем и реставрируем древние сокровища. Я произвожу экспертизу и опись, после чего мы пакуем экспонаты и продаем их экспедитору в Саскервое, а тот уже доставляет их конечному получателю – насколько мне известно, выдающемуся чародею в Альмерии. Если мне удается обеспечить максимальную эффективность выполнения работ на каждом этапе – Вимиш позволяет себе называть мой подход „педантичным“ и даже „дотошным“ – иногда это приносит небольшую прибыль».

«Я хорошо знаком с Альмерией, – заметил Кугель. – Кто чародей, скупающий экспонаты?»

Тванго усмехнулся: «Экспедитор Сольдинк отказывается назвать заказчика, чтобы я не продавал антиквариат без посредника, извлекая двойную прибыль. Но из других источников я узнал, что получателем товаров является некий Юкоуну из Перголо… Кугель, вы что-то сказали?»

Кугель с улыбкой прикоснулся к животу: «Прошу прощения, отрыжка… Примерно в это время я обычно ужинаю. Как насчет вас? Вы собираетесь подкрепиться? Может быть, нам следует продолжить обсуждение за вечерней трапезой?»

«Всему свое время, – обронил Тванго. – Продолжим, однако… Вимиш давно координировал наши археологические раскопки, и теперь его должность освобождается. Вы когда-нибудь слышали о Скорогрохе?»

«Признаться, нет – не слышал».

«Тогда мне придется сделать небольшое отступление. В эпоху Кутцевских войн восемнадцатого эона Ундерхерд, демон из преисподней, вмешался в дела Высшего Света, в связи с чем Скорогрох решил снизойти на Землю и навести порядок. По неизвестной причине – лично я подозреваю, что у него просто закружилась голова – Скорогрох плюхнулся в болото. В месте его падения образовался небольшой кратер, ныне заполненный жидкой грязью и находящийся у меня на заднем дворе. Чешуя Скорогроха сохранилась по сей день. Она рассеялась по кратеру, и мы добываем эти драгоценные чешуйки».

«Вам сопутствовала удача – в том, что кратер оказался рядом с вашей усадьбой, – заметил Кугель. – Тем самым повышается производительность предприятия».

Тванго попытался проследить направление мыслей Кугеля, но тут же отказался от решения этой задачи: «Верно». Он указал на столешницу, установленную сбоку: «Вот миниатюрная реконструкция Скорогроха».

Кугель поднялся и подошел к макету, изготовленному из большого количества кусочков серебряной фольги, закрепленных на каркасе из тонкой серебряной проволоки. Стройный торс покоился на двух коротких ногах с круглыми перепончатыми подошвами. У Скорогроха не было головы; постепенно сужаясь, торс заканчивался напоминающим нос корабля навершием, а на груди у этого существа сверкала чешуйка исключительно сложной конфигурации, с красным бугорком в центре. Из верхней части торса выступали четыре руки; Кугель не заметил никаких признаков наличия органов чувств или пищеварительного тракта и обратил внимание Тванго на этот любопытный факт.

«Да-да, разумеется, – отозвался Тванго. – Обитатели Высшего Света устроены по-другому. Так же, как наша модель, Скорогрох состоял из чешуек, соединенных, однако, не серебряной проволокой, а матрицей линий силового поля. Когда Скорогрох погрузился в болото, воздействие влаги нейтрализовало силовое поле, чешуя рассеялась, и Скорогрох лишился способности сохранять свою форму – что, по представлениям Высшего Света, равносильно смерти».

«Жаль! – заметил Кугель, снова присаживаясь. – На первый взгляд, его поступок можно было бы назвать благородным самопожертвованием».

«Может быть и так, – пожал плечами Тванго. – Нам трудно понять его побуждения. А теперь перейдем к делу. Вимиш покидает наш небольшой сплоченный коллектив, в связи с чем должность бригадира остается незанятой. Считаете ли вы, что сможете заполнить эту вакансию?»

«Разумеется, я вполне на это способен, – заявил Кугель. – Раскопки, позволяющие обнаруживать ценные артефакты, всегда вызывали у меня живой интерес!»

«Значит, вам подойдет такая работа!»

«А как насчет оклада?»

«Ваш заработок будет точно таким же, как заработок Вимиша – несмотря на то, что Вимиш накопил многолетний опыт и усвоил полезнейшие навыки. В таких вопросах я избегаю фаворитизма».

«Но сколько зарабатывает Вимиш? Не могли бы вы назвать приблизительную сумму?»

«Предпочитаю не раскрывать такого рода информацию, – уклонился от ответа Тванго. – Но Вимиш, надеюсь, не будет возражать, если я сообщу, что за прошлую неделю он заработал почти триста терциев, а за неделю перед этим – еще столько же».

«Чистая правда, с первого до последнего слова!» – подтвердил Вимиш.

Кугель погладил подбородок: «Пожалуй, такой заработок соответствовал бы моим потребностям».

«Вот и хорошо! – заключил Тванго. – Значит, вы готовы приступить к выполнению обязанностей бригадира?»

Кугель поразмышлял еще несколько секунд: «В том, что касается начисления моего заработка – готов, сию минуту. Тем не менее, я хотел бы поближе познакомиться с тем, как делаются дела на вашем предприятии. Надеюсь, на протяжении этого срока вы могли бы предоставить мне ночлег и приемлемое пропитание?»

«Все это обеспечивается по номинальным расценкам, – Тванго поднялся на ноги. – Но я задерживаю вас разговорами, тогда как вы, несомненно, устали и проголодались. Вимиш, в качестве последнего поручения, будьте добры, проведите Кугеля в трапезную, где он мог бы поужинать чем угодно, по своему выбору. После этого вы оба можете отдохнуть, пользуясь удобствами, соответствующими вашим предпочтениям. Кугель, приветствую вас в качестве работника нашего предприятия! Завтра утром мы согласуем подробности, относящиеся к размеру вашего вознаграждения».

«Пойдемте! – воскликнул Вимиш. – В трапезную!» Он поспешно захромал к двери, остановился и повернулся к Кугелю, подзывая его нетерпеливыми жестами: «Не ленитесь, пошевеливайтесь, Кугель! Во Флютике никто не сидит без дела!»

Кугель взглянул мастеру Тванго в глаза: «Почему Вимиш так возбужден, и почему мне нельзя ни минуты посидеть спокойно?»

Тванго с улыбкой покачал головой – поведение старика его очевидно забавляло и умиляло: «Вимиш неподражаем! Даже не пытайтесь сравняться с ним в усердии! Нигде и никогда я больше не найду такого работника!»

Вимиш снова позвал: «Пойдемте, Кугель! Вы собираетесь здесь сидеть и болтать, пока Солнце не погаснет?»

«Иду, иду! Но я не желаю спешить вслепую по длинному темному коридору!»

«Я покажу, куда идти – следуйте за мной!»

Стараясь не отставать от торопливого старика, Кугель прошел в трапезную – зал со столами вдоль одной стены и длинным сервантом, заполненным всевозможными яствами, с другой. Там уже сидели и ужинали два человека. Один – тяжеловесный субъект с багровым лицом, толстой шеей и растрепанной копной светлых кудрявых волос – угрюмо поглощал вареные кормовые бобы с хлебом. Второй, тощий и гибкий, как ящерица, с продолговатым костлявым лицом, жесткими черными волосами и темной, словно задубевшей кожей, закусывал не менее аскетическим блюдом – пареной кормовой капустой с долькой сырого лука в качестве приправы.

Внимание Кугеля, однако, сосредоточилось на серванте. Он в замешательстве повернулся к Вимишу: «Тванго всегда предлагает работникам такой великолепный ассортимент деликатесов?»

«Да, как правило», – обронил Вимиш – так, словно его это нисколько не интересовало.

«А эти двое – кто они такие?»

«Слева сидит Еллег, справа – Мальзер. Они составляют бригаду под вашим руководством».

«Всего два человека? Я ожидал, что работников будет больше».

«Двоих вполне достаточно – вы сами в этом убедитесь».

«Для людей, зарабатывающих на жизнь физическим трудом, у них удивительно скромный аппетит».

Вимиш безразлично смотрел в потолок: «Может возникнуть такое впечатление. Так что же? Что вы возьмете себе на ужин?»

Кугель подошел к серванту, чтобы поближе познакомиться с его содержимым: «Начну с копченой маслорыбицы и салата из листового перца. Эта жареная птица тоже представляется весьма съедобной… кроме того, я не прочь попробовать ломтик окорока – с той стороны, где он не слишком прокоптился… Гарниры выглядят неплохо. Под конец я не отказался бы от этих пирожков и бутыли „Фиолетового мендоленса“. Ничего не скажешь – Тванго заботится о персонале!»

Кугель наполнил поднос высококачественными блюдами. Тем временем Вимиш ограничился маленькой миской с вареными листьями лопуха. Кугель изумился: «Неужели вас устраивает такая скудная закуска?»

Глядя в миску, Вимиш нахмурился: «Не могу не признать, что этого может показаться мало. Но я стараюсь не слишком наедаться перед сном – это мешает сосредоточиться впоследствии».

Кугель самоуверенно рассмеялся: «Я намерен организовать работы на рациональной основе – без всей этой лихорадочной беготни и беспрестанных понуканий. Все это ни к чему».

«Вы обнаружите, что время от времени вам придется работать не меньше, чем вашим подчиненным. Это входит в обязанности бригадира».

«Ни в коем случае! – величественно заявил Кугель. – Я настаиваю на строгом распределении функций. Землекоп не руководит, а руководитель не копает землю. Но это ваш последний ужин перед выходом на пенсию – почему бы вам не закусить и не выпить, как следует?»

«Мой счет закрыт, – объяснил Вимиш, – я не хотел бы открывать его снова».

«Но это же такая мелочь! – возражал Кугель. – Тем не менее, если вас это беспокоит, вы можете есть и пить за мой счет – пользуйтесь случаем!»

«В высшей степени щедро с вашей стороны!» Вскочив на ноги и торопливо хромая, Вимиш подскочил к серванту и вернулся с подносом, содержавшим отборные мясные блюда, консервированные фрукты, пирожные, большой ломоть сыра и бутыль вина, каковые он атаковал с поразительным аппетитом.

Внимание Кугеля привлек какой-то звук, раздавшийся сверху. Подняв глаза, он обнаружил Гарка и Гукина, сидевших на полке. Гарк держал табличку, а Гукин делал на ней пометки, пользуясь пером потрясающей длины.

Гарк зорко поглядывал на блюда, стоявшие перед Кугелем, и перечислял: «Во-первых, маслорыбица копченая, приправленная чесноком и зеленым луком: четыре терция. Далее – крупная, хорошо откормленная птица, жареная, с миской соуса и семью гарнирами: одиннадцать терциев. Кроме того – три пирожка с рубленым мясом и травами: по три терция каждый, итого девять терциев, но три пучка пряных трав учитываются отдельно, по два терция каждый; итого шесть терциев. Одна большая банка айвового варенья – три терция. Вино – девять терциев. Салфетка и пользование столовыми приборами – один терций».

Гукин отозвался: «Учтено и подсчитано. Кугель, подпишитесь вот здесь».

«Подождите-ка! – резко вмешался Вимиш. – Сегодня я ужинаю за счет Кугеля. Занесите стоимость моих блюд в его графу».

Гарк строго спросил: «Так ли это, Кугель?»

«Я пригласил Вимиша поужинать за мой счет, это так, – подтвердил Кугель. – Тем не менее, в качестве бригадира я приказываю аннулировать всю относящуюся ко мне задолженность. То же касается и Вимиша, почетного ветерана, получившего премиальный ужин по моему распоряжению».

Гарк и Гукин расхохотались визгливыми голосами, и даже дряхлый Вимиш позволил себе скорбно улыбнуться. «Во Флютике, – сказал Вимиш, – никто никогда не отступает от правил. Тванго не позволяет эмоциям препятствовать коммерции. Если бы воздух, которым мы дышим, принадлежал мастеру Тванго, мы платили бы звонкой монетой за каждый вздох».

«Правила должны быть пересмотрены, и немедленно! – с достоинством возразил Кугель. – В противном случае я тут же слагаю с себя полномочия бригадира. Должен отметить также, что птица была недожарена, а чеснок выдохся».

Гарк и Гукин не обратили на его слова никакого внимания. Гукин занимался подсчетом стоимости ужина Вимиша. Закончив, он сказал: «Вот таким образом. Кугель, снова требуется ваша подпись».

Кугель бегло просмотрел записи на табличке: «Эти закорючки, нацарапанные птичьей лапой, ничего для меня не значат!»

«В самом деле?» – ласково спросил Гукин. Взяв табличку, он взглянул на нее: «Ага! Вот в чем дело. Я забыл начислить три терция за способствующие пищеварению пилюли, которые Вимиш тайком положил в карман».

«Постойте, постойте! – взревел Кугель. – Сколько вы там уже насчитали?»

«Сто шестнадцать терциев. Кроме того, нам нередко предлагают чаевые за обслуживание».

«Только не сегодня! – Кугель схватил табличку и нацарапал свою подпись. – А теперь убирайтесь! Не могу ужинать как следует в присутствии пары зубастых болотных попрыгунчиков, присматривающих за мной из-за угла!»

Гарк и Гукин в ярости ускакали прочь. Вимиш сказал: «Ваше последнее замечание может вам дорого обойтись. Не забывайте, что Гарк и Гукин готовят еду – тот, кто их раздражает, иногда находит в миске самые отвратительные ингредиенты».

«Пусть лучше они меня боятся! – решительно заявил Кугель. – Я – бригадир, а не кто-нибудь! Если Тванго не обеспечит исполнение моих указаний, я откажусь от должности!»

«Конечно, вы можете это сделать по своему усмотрению – но только тогда, когда полностью рассчитаетесь за расходы».

«Не вижу в этом большой проблемы. Если бригадир зарабатывает триста терциев в неделю, на моем счету скоро не останется никаких задолженностей».

Вимиш осушил бокал несколькими жадными глотками. По всей видимости, вино развязало старику язык. Наклонившись к Кугелю, он хрипло прошептал: «Триста терциев в неделю, а? Для меня это была счастливая случайность! Еллег и Мальзер – грязелазы. Так у нас называют их профессию. Они получают от трех до двадцати терциев за каждую найденную чешуйку, в зависимости от качества. За набедренную чешуйку в форме клеверного листа платят десять терциев, так же, как за спинную чешуйку двойной яркости. За соединительный „секвалион“ – с навершия или нагрудный – они получают двадцать терциев. Редкие боковые блестки тоже оценивают в двадцать терциев каждую. А тому, кто найдет „пекторальный неборазрывный брызгосвет“, обещают сто терциев».

Кугель подлил вина в бокал Вимиша: «Я вас внимательно слушаю».

Вимиш пригубил вино, но теперь уже почти не замечал Кугеля, продолжая монолог: «Еллег и Мальзер встают до рассвета и работают до темноты. В среднем они зарабатывают по десять-пятнадцать терциев в день, причем из этой суммы вычитается стоимость их проживания и пропитания, а также мелкие случайные расходы. Бригадир обязан обеспечивать их безопасность и предоставлять им необходимые удобства, получая за это десять терциев в день. Кроме того, ему полагаются премиальные в размере одного терция за каждую чешуйку, добытую Еллегом и Мальзером, независимо от ее разновидности. Пока Еллег и Мальзер греются у печки или пьют чай, бригадир может сам нырять в грязь».

«Нырять в грязь?» – Кугель не совсем понимал, о чем говорил Вимиш.

«Именно так. В грязь, заполняющую кратер, образовавшийся при падении Скорогроха в болото. Это трудная работа, нырять приходится глубоко. Недавно… – тут Вимиш залпом допил все, что оставалось у него в бокале. – Недавно я нащупал целую гроздь чешуек высокого качества – и среди них множество так называемых чешуек „особых“ разновидностей. На следующей неделе мне снова невероятно повезло. В результате я смог полностью рассчитаться с мастером Тванго, и в ту же минуту решил больше у него не работать».

Ужин внезапно показался Кугелю безвкусным: «А раньше сколько вы зарабатывали?»

«Иногда примерно столько же, сколько Еллег и Мальзер, но обычно меньше».

Кугель поднял глаза к потолку: «Получая по десять терциев в день и ежедневно прибавляя к задолженности по сто терциев, какой смысл здесь трудиться?»

«Естественный вопрос. Прежде всего, грязелаз отучается от излишней разборчивости в еде. Кроме того, когда человек ежедневно устает до изнеможения, он спит без задних ног, не замечая недостатки убранства своей спальни».

«Но я – бригадир, я внесу изменения!» – снова заявил Кугель, на этот раз без особой уверенности.

Вимиш, уже несколько охмелевший, поднял длинный белый указательный палец: «Тем не менее, не забывайте о возможностях! Они существуют, уверяю вас, и в самых неожиданных местах!» Наклонившись к Кугелю, Вимиш усмехнулся и сделал таинственную гримасу.

«Говорите! – подыграл ему Кугель. – Я вас слушаю!»

Отрыгнув, проглотив еще полбокала вина и обернувшись через плечо, Вимиш сказал: «Невозможно недооценивть тот факт, что, когда имеешь дело с такими проходимцами, как Тванго, полезны самые утонченные навыки».

«Ваши замечания очень любопытны, – кивнул Кугель. – Могу ли я налить вам еще вина?»

«Не откажусь! – Вимиш с наслаждением сделал несколько глотков, после чего снова наклонился к собеседнику. – Хотите знать, в чем заключается самая забавная шутка?»

«Конечно, хочу».

Вимиш доверительно прошептал: «Тванго решил, что я выжил из ума!» Откинувшись на спинку стула, Вимиш расплылся в беззубой ухмылке.

Кугель ждал, но шутка Вимиша, по-видимому, заключалась в его последнем замечании. Кугель вежливо рассмеялся: «Какая нелепость!»

«Не правда ли? Несмотря на то, что мне удалось расплатиться по счетам самым изобретательным способом! Завтра я покидаю Флютик – и проведу несколько лет, разъезжая по модным курортам. И тогда пусть Тванго хорошенько задумается о том, что из нас выжил из ума – я или он!»

«Не сомневаюсь, что он сделает правильный вывод. По сути дела, мне все ясно – за исключением того, в чем именно заключается упомянутый вами изобретательный способ».

Облизывая губы, Вимиш поморщился – тщеславие и пьяная отвага боролись в нем с последними остатками предусмотрительности. Он открыл рот, чтобы что-то сказать… Но прозвучал гонг – кто-то резко дернул за цепь у входной двери.

Вимиш начал было подниматься, но с беззаботным смехом снова опустился на стул: «Теперь это ваша обязанность, Кугель: принимать припозднившихся посетителей. Не говоря уже о тех, кто приходит ни свет ни заря».

«Я – бригадир, а не мальчишка на побегушках», – возразил Кугель.

«Мечты, мечты! – вздохнул Вимиш. – Прежде всего вам придется иметь дело с Гарком и Гукиным, а они настаивают на неукоснительном соблюдении правил».

«В моем присутствии они научатся ходить на цыпочках!»

На стол легла тень бугорчатой головы и залихватской кепки с длинным козырьком: «Кто научится ходить на цыпочках?»

Подняв глаза, Кугель обнаружил Гукина, пригнувшегося на краю полки и с подозрением смотревшего вниз.

Снова прозвучал гонг. «Вставай, Кугель! – пропищал Гукин. – Иди, открывай дверь! Вимиш объяснит тебе, как это делается».

«Я – бригадир! – заявил Кугель. – С этих пор обязанности привратника будешь выполнять ты. Пошевеливайся!»

В ответ Гукин выхватил небольшую плеть-треххвостку, на конце каждого ремешка которой красовалось желтое жало.

Кугель ударил в полку снизу с такой силой, что Гукин кувыркнулся в воздухе и свалился плашмя в блюдо сыров ассорти, выставленное на прилавок серванта. Кугель подобрал плетку и замахнулся: «А теперь ты готов выполнять свои обязанности? Или мне придется задать тебе хорошую трепку, а потом засунуть, вместе с твоей пошлой кепкой, в горшок с требухой?»

В трапезную забежал Тванго с выпучившим глаза Гарком на плече: «Что за безобразие? Что тут происходит? Гукин, почему ты валяешься в сыре?»

Кугель объяснил: «Так как я – бригадир, ко мне следует обращаться надлежащим образом. Обстоятельства таковы: я приказал Гукину пойти и отворить дверь. Он повел себя с непростительной наглостью, и я как раз собирался его выпороть».

Лицо Тванго порозовело от раздражения: «Кугель, это против правил! До сих пор именно бригадир выполнял обязанности привратника».

«Значит, отныне вступают в силу новые правила! Бригадир освобождается от выполнения лакейских обязанностей. Кроме того, его оклад увеличивается втрое, и с него не взимается плата за ночлег и пропитание».

Снова прозвенел гонг. Тванго выругался себе под нос: «Вимиш! Сходи, спроси – кто там пришел? Вимиш? Куда ты делся?»

Но старый Вимиш уже удалился из трапезной.

Кугель строго приказал: «Гарк! Сейчас же отвечай на звонок!»

Гарк злобно зашипел и не подумал выполнять команду. Кугель указал ему на дверь: «Гарк, ты уволен за неповиновение руководству! То же относится к тебе, Гукин. Немедленно убирайтесь отсюда, оба! Возвращайтесь в родное болото, и чтобы я вас больше не видел!»

Гукин, успевший занять место на другом плече Тванго, тоже вызывающе шипел.

Кугель обратился к Тванго: «Если мои полномочия не будут подтверждены, боюсь, мне придется отказаться от предложенной вами должности».

Тванго всплеснул руками: «Довольно глупостей! Пока мы тут стоим, кто-то без конца звонит у входа!» Он поспешил открывать дверь; Гарк и Гукин свалились на пол и поскакали за ним.

Кугель тоже направился ко входу – но с достоинством, не торопясь. Тванго распахнул дверь и впустил коренастого человека средних лет, в коричневом плаще с капюшоном. За ним вошли еще двое, в таких же плащах.

Тванго приветствовал посетителя с уважением, но как старого знакомого: «Мастер Сольдинк! Уже стемнело! Что заставило вас пуститься в путь так поздно?»

«Важные, срочные новости – нельзя было ждать ни минуты», – мрачно ответил Сольдинк.

Потрясенный Тванго отступил на шаг: «Как? Меркантидес умер?»

«Нет, трагедия заключается в обмане и воровстве!»

«Что украли? – нетерпеливо спросил Тванго. – Кого обманули?»

«Фактически дело вот в чем. Четыре дня тому назад, точно в полдень, я прибыл сюда с бронированным фургоном в сопровождении понятых, Ринца и Джорнулка. Оба они, как вам известно – старейшины, известные своей неподкупностью».

«Никто никогда не подвергал сомнению их репутацию – в том числе я. Но почему вы об этом упомянули?»

«Терпение, терпение! Я все объясню».

«Продолжайте! Кугель! Вы – человек, видавший виды. Послушайте и составьте свое мнение. К вашему сведению, это мастер Сольдинк из экспедиторской фирмы „Сольдинк и Меркантидес“».

Кугель приблизился на шаг, а Сольдинк приступил к дальнейшим разъяснениям.

«Я зашел в ваш рабочий кабинет вместе с Ринцем и Джорнулком. Там, в нашем присутствии, вы отсчитали шестьсот восемьдесят чешуек Скорогроха, и мы упаковали их в четыре ящика».

«Верно. В эту партию входили четыреста „обыкновенных“ чешуек, двести „особых“ и восемьдесят „особых высшей категории“, то есть уникального качества».

«Вот именно. Вместе, в присутствии Вимиша, мы закрыли ящики наглухо, обвязали их лентами, наложили пломбы и закрепили маркировочные таблички. Предлагаю вызвать Вимиша, чтобы он, как человек исключительно опытный, пролил свет на таинственные обстоятельства этого дела».

«Гарк! Гукин! Будьте добры, позовите Вимиша. И все же, мастер Сольдинк, вы еще не объяснили, в чем, собственно, заключается проблема!»

«Объясню сию минуту. Итак, в вашем и в моем присутствии, а также в присутствии Вимиша, Ринца и Джорнулка, драгоценные чешуйки упаковали в ящики – как всегда, непосредственно у вас в кабинете. Затем Вимиш, под нашим наблюдением, разместил ящики на тележке – насколько я помню, мы еще похвалили его за то, как он украсил и оснастил тележку, предотвратив всякую возможность падения ящиков. После этого мы с Ринцем прошли вперед, а вы с Джорнулком замыкали шествие, пока Вимиш осторожно катил тележку с ящиками по коридору. По пути он остановился только один раз, чтобы поправить башмак – при этом он что-то заметил по поводу необычно прохладной и промозглой погоды».

«Да-да, я хорошо это помню. И что дальше?»

«Вимиш подкатил тележку к бронированному фургону, и ящики переместили в установленный в фургоне сейф, который я немедленно закрыл на замок. Я выписал вам квитанцию, подтверждающую получение груза, каковую подписали также понятые, Ринц и Джорнулк; в качестве свидетеля с вашей стороны ее подписал Вимиш. Наконец, я уплатил вам условленную сумму, а вы вручили мне расписку о ее получении. Мы доставили фургон, нигде не останавливаясь по пути, в Саскервой; там, с соблюдением всех формальностей, ящики были перемещены в бронированную камеру хранения, где они ожидали отправки в далекую Альмерию».

«И что же?»

«Сегодня Меркантидес решил проверить качество товара. Я вскрыл тщательно опечатанный ящик и обнаружил в нем только комки грязи и щебень. После этого, естественно, мы вскрыли и другие ящики. В каждом из них не было ничего, кроме земли и щебня. В этом и состоит проблема. Мы надеемся, что вы или Вимиш поможете нам разобраться в том, чтó произошло – или, если вы не способны предоставить такие разъяснения, вернете выплаченные вам деньги».

«О возвращении денег не может быть и речи. Не могу ничего добавить к вашему изложению фактов. Все происходило именно таким образом. И если бы Вимиш заметил что-нибудь необычное, он, конечно же, сообщил бы мне об этом».

«Тем не менее, его показания могли бы способствовать расследованию. Где он?»

Гарк прискакал в прихожую, возбужденно выпучив глаза, и хрипло объявил: «Вимиш на крыше! И ведет себя чрезвычайно странно!»

Донельзя раздраженный, Тванго воздел руки к потолку: «Он состарился на службе – но неужели он настолько выжил из ума? Ведь он только что вышел на пенсию!»

«Как вы сказали? – воскликнул Сольдинк. – Вышел на пенсию? Очень любопытно!»

«Нас это тоже удивило, во Флютике еще такого не было. Он расплатился с долгами – до последнего терция – и заявил, что уходит на покой».

«Странно! В высшей степени странно! – заметил Сольдинк. – Необходимо, чтобы Вимиш сейчас же спустился с крыши!»

Гарк поскакал вперед, Тванго выбежал в сад. За ними последовали Сольдинк, Ринц, Джорнулк и Кугель.

Уже наступила темная ночь, пространство перед крыльцом озаряли только несколько бледных созвездий. Но отражения внутренних огней усадьбы позволяли различить силуэт Вимиша, разгуливавшего по коньку крыши, с трудом сохраняя равновесие.

Тванго позвал его: «Вимиш! Зачем ты забрался на крышу? Что ты там делаешь? Спускайся сейчас же!»

Вимиш озирался по сторонам, пытаясь понять, откуда исходит зовущий его голос. Заметив внизу Тванго и Сольдинка, он издал дикий вопль, полный вызова и какого-то задорного веселья.

«Как следует понимать его реакцию?» – спросил Сольдинк.

Тванго снова закричал: «Вимиш, пропало множество чешуек! Мы хотели бы задать тебе пару вопросов».

«Спрашивайте! Спрашивайте, сколько угодно – спрашивайте хоть всю ночь! Но я останусь здесь и никуда не спущусь. Мне нравится гулять по крыше. По сути дела, я не хочу, чтобы меня беспокоили».

«А, но Вимиш! Нам нужно тебя расспросить. Для этого тебе придется спуститься. Не заставляй нас ждать!»

«Я с вами рассчитался! И теперь делаю, что хочу!»

Тванго сжал кулаки: «Мастер Сольдинк в замешательстве, он беспокоится! Пропавшие чешуйки незаменимы!»

«Я тоже незаменим, и вы в этом убедитесь!» – Вимиш снова издал странный хохочущий вопль.

«Вимиш явно спятил», – мрачно заметил Сольдинк.

«Работа составляла весь смысл его жизни, – пытался объяснить ситуацию Тванго. – Он нырнул глубоко в грязь и нашел целое скопление чешуек, после чего расплатился по счетам. И с тех пор он ведет себя очень странно».

«Когда он нашел скопление чешуек?» – поинтересовался Сольдинк.

«Всего лишь два дня тому назад». И Тванго снова повысил голос: «Вимиш! Сейчас же прекрати безобразничать и спускайся! Нам нужна твоя помощь!»

«Вимиш нашел залежь чешуек после того, как мы приняли последнюю партию товара?» – спросил Сольдинк.

«Совершенно верно. По сути дела, на следующий день».

«Любопытное совпадение».

Тванго уставился на экспедитора, ничего не понимая: «Надеюсь, вы не подозреваете Вимиша?»

«Фактические обстоятельства делают такое подозрение вполне обоснованным».

Тванго резко повернулся: «Гарк, Гукин, Кугель! Заберитесь на крышу, быстро! И помогите Вимишу спуститься!»

Кугель высокомерно возразил: «Гарк и Гукин – мои подчиненные. Сообщите мне о своих пожеланиях, и я дам соответствующие указания».

«Кугель, ваши манеры невыносимы! Я смещаю вас с должности бригадира, здесь и сейчас! А теперь забирайтесь на крышу! И приведите ко мне Вимиша – не задерживайтесь!»

«Я боюсь высоты, – буркнул Кугель. – Мне придется уволиться».

«Никто не уволится, пока не выплатит задолженность. Причем в сумму вашей задолженности входит стоимость сыров, на которые по вашей вине шлепнулся Гукин».

Кугель начал протестовать, но Тванго сосредоточил внимание на крыше и отказывался его слушать.

Вимиш прогуливался взад и вперед по коньку. У него за спиной появились Гарк и Гукин. Тванго закричал: «Вимиш, внимание! Гарк и Гукин помогут тебе спуститься!»

Вимиш опять истерически расхохотался, разбежался и бросился головой вниз на мостовую перед крыльцом. Гарк и Гукин опасливо подобрались к краю крыши и смотрели выпученными глазами на распластавшуюся внизу фигуру.

Наскоро проверив, бьется ли пульс старика, Тванго повернулся к Сольдинку: «Боюсь, что он мертв».

«И где же пропавшие чешуйки?»

«Вам придется заниматься поисками в Саскервое, – сказал Тванго. – Хищение не могло иметь места во Флютике».

«Я в этом не уверен, – возразил Сольдинк. – Подозреваю, что товар похитили именно здесь».

«Вас вводят в заблуждение случайные совпадения, – настаивал Тванго. – Здесь холодно, давайте вернемся в особняк. Кугель, перетащите тело в сарай садовника на заднем дворе. Могила Вимиша уже вырыта; утром вы сможете его похоронить».

«Вы забыли, что я уволился, – напомнил Кугель. – Если вы не предложите гораздо более приемлемые условия трудоустройства, я больше не работаю во Флютике».

Тванго топнул ногой: «Почему именно тогда, когда нас постигла беда, вы пристаете со своими глупостями? Больше не могу тратить на вас время! Гарк, Гукин! Кугель уклоняется от выполнения обязанностей!»

Гарк и Гукин подобрались поближе к Кугелю. Гукин захлестнул веревкой лодыжки Кугеля и затянул их петлей, в то время как Гарк набросил Кугелю на голову сеть. Кугель тяжело упал на землю, после чего Гарк и Гукин принялись избивать его короткими кольями.

Через некоторое время Тванго выглянул из прихожей: «Хватит! У нас уши болят от всего этого гвалта! Если Кугель образумился, позвольте ему работать».

Кугель решил выполнить приказание Тванго. Бормоча ругательства, он оттащил тело Вимиша в сарай на заднем дворе. После этого он направился, прихрамывая, в освобожденную Вимишем хижину и провел там почти бессонную ночь, мучимый растяжениями, синяками и ушибами.

Рано утром Гарк и Гукин стали ломиться к нему в дверь. «Вставай, пора на работу! – кричал Гукин. – Тванго хочет обыскать эту хижину».

Несмотря на болячки, к тому времени Кугель уже занимался поисками какого-нибудь тайника в хижине покойного бригадира, но ничего не нашел. Почистив щеткой одежду, он поправил шляпу, вышел из хижины размашистыми шагами и стоял в стороне, пока Гарк и Гукин, под руководством Тванго, обыскивали помещение. Сольдинк, судя по всему, провел ночь во Флютике, и теперь нетерпеливо ожидал результатов обыска у входа в хижину.

Тванго закончил поиски. «Ничего там нет! – сообщил он Сольдинку. – Вимиш ни в чем не провинился!»

«Он мог припрятать чешуйки в другом месте».

«Вряд ли! Чешуйки паковали у вас на глазах. Их переместили в фургон под бдительной охраной. Вы сами, в компании Ринца и Джорнулка, сопровождали ящики до фургона. У Вимиша не было никакой возможности украсть товар – не больше, чем у меня!»

«Чем же объясняется тот факт, что Вимиш внезапно разбогател?»

«Он нашел скопление чешуек – что время от времени случается, ничего удивительного».

Сольдинку больше нечего было сказать. Покинув Флютик, он стал подниматься в холмы по дороге в Саскервой.

Тванго собрал работников на совещание в трапезной. Присутствовали Еллег, Мальзер, Кугель и слабоумный садовник Бильберд. Гарк и Гукин притаились на высокой полке и следили за тем, чтобы все вели себя, как положено.

Тванго мрачно произнес: «Сегодня мне придется сообщить вам печальную новость. Ночью Вимиш решил прогуляться в темноте, и с ним случилась беда – его больше с нами нет. Увы! Его мечте – прожить остаток дней в довольстве и покое – не суждено было сбыться. Каждому из нас есть о чем задуматься перед лицом этой трагедии!

Есть и другие новости, не менее тревожные. Кем-то присвоены или похищены четыре ящика с чешуйками, составляющими огромную ценность. Может ли кто-нибудь из вас поделиться сведениями, даже самыми незначительными, которые помогли бы решить эту загадку?“ Тванго переводил взгляд с одного лица на другое: „Нет? В таком случае мне больше нечего сказать. Все по местам, за работу! И пусть всех нас вдохновляет удачная находка Вимиша!

Еще одно, последнее замечание. В связи с тем, что Кугель еще недостаточно знаком со своими повседневными обязанностями, я призываю всех дружески протянуть ему руку помощи, как подобает сотрудникам, с энтузиазмом делающим общее дело, и научить его тому, чего он еще не знает, но должен знать. Итак, все за работу! Скорость и производительность – превыше всего!»

Тванго отвел Кугеля в сторону: «Вчера вечером между нами возникло недоразумение по поводу того, в чем именно заключаются функции „бригадира“. Во Флютике эту должность занимает человек, помимо прочего обеспечивающий комфорт и благоустройство сотрудников, к числу каковых отношусь и я, но ни в коем случае не контролирующий их поведение».

«Я получил соответствующие разъяснения», – сухо обронил Кугель.

«Вот именно. А теперь приступайте к выполнению вашей первоочередной обязанности и похороните Вимиша. Он приготовил себе могилу на заднем дворе, за большим кустом черники. В то же время вы могли бы выбрать подходящий участок и вырыть могилу себе – на тот случай, если вас тоже постигнет несчастье, и вы умрете, работая во Флютике».

«Я не рассчитываю здесь умереть, – возразил Кугель. – Мне еще многое предстоит сделать в этой жизни».

«Вимиш выражал не менее радужные надежды, – развел руками Тванго. – Но он мертв! Его товарищам, однако, не придется выполнять за него печальный долг, так как он уже вырыл себе могилу, ухаживал за ней и даже украшал ее». Тванго помолчал и уныло усмехнулся: «Можно подумать, что Вимиш слышал шорох черных крыльев смерти! Всего лишь позавчера я видел, как он чистил свою могилу и приводил в порядок оградку вокруг нее – чтобы все было честь по чести!»

«Позавчера? – Кугель нахмурился. – После того, как он нашел залежь чешуек?»

«Верно! Вимиш был прилежный, предусмотрительный человек. Надеюсь, он послужит вам примером, Кугель – примером того, как следует жить и работать во Флютике!»

«Я тоже на это надеюсь», – отозвался Кугель.

«Так пойдите, похороните Вимиша. Его тележка – в сарае. Он сам ее изготовил; думаю, что это самое подобающее средство для перевозки его тела к могиле».

«Вы правы, так будет лучше всего». Без дальнейших слов Кугель направился к сараю и выкатил из него тележку – стол на четырех колесах. Движимый, по-видимому, желанием придать неказистому изделию более респектабельный вид, Вимиш закрепил по периметру стола висящее почти до земли покрывало из темно-синей ткани.

Кугель погрузил тело старика на тележку и повез его на задний двор. Тележка выполняла свою функцию достаточно хорошо, хотя возникало впечатление, что ее верхняя деревянная пластина была недостаточно надежно закреплена. «Странно! – подумал Кугель. – Особенно учитывая тот факт, что на этом столе с колесами возили ящики с драгоценными чешуйками». Изучив конструкцию тележки, Кугель обнаружил, что верхняя пластина крепилась одним-единственным шпеньком. Как только Кугель вытащил этот шпенек, поверхность стола начала переворачиваться, и труп Вимиша упал бы, если бы Кугель не подхватил его.

Кугель еще раз внимательно осмотрел тележку, после чего отвез тело старика на северную окраину окружавшего усадьбу сада – туда, где Вимиш выбрал место для своего вечного упокоения.

Остановившись, Кугель посмотрел по сторонам. За глубокой прямоугольной ямой тянулась живая изгородь мирадионов – длинные гроздья их лиловых соцветий покачивались над самой могилой. В разрывах листвы можно было видеть пляж и блестящую морскую гладь. Слева пологий склон, поросший кустарником-горьколистом и свирельным тростником, спускался к пруду, заполненному черной грязью.

Еллег и Мальзер уже работали. Сгорбившись и поеживаясь от холода, они ныряли в грязь с нависшего над прудом трамплина. Будучи обвязаны веревками с грузилами, они погружались как можно глубже и долго шарили вслепую в поисках чешуек, после чего выныривали, отдуваясь и отплевываясь, сплошь покрытые стекающей струйками черной слизи.

Кугель с отвращением покачал головой – и тут же громко вскрикнул: что-то ужалило его в правую ягодицу. Резко обернувшись, он заметил Гарка, выглядывавшего из-под широкого крапчатого лопуха. Болотный гоблин держал в руке маленькую рогатку, с помощью которой он запускал камешки – в данном случае мишенью, по-видимому, служил Кугель. Поправив козырек красной кепки, Гарк выступил вперед: «Пошевеливайся, Кугель! Ты халтуришь, а время не ждет!»

Кугель не снизошел до ответа. Сохраняя достоинство настолько, насколько это было возможно, он стал опускать тело старика в яму, и Гарк удалился.

В самом деле, Вимиш мог бы гордиться состоянием своей могилы! Глубиной метра полтора, она отличалась похвальной ровностью вертикальных стенок – хотя с одной стороны, в самом низу, грунт казался рыхлым и сыпучим. Кугель удовлетворенно кивнул.

«Весьма вероятно! – бормотал он себе под нос. – Скорее всего, так и есть!»

С лопатой в руке он спрыгнул в яму и начал было прощупывать рыхлый грунт лотком лопаты – но тут же заметил краем глаза приближение маленькой фигуры в красной кепке. Гарк возвращался, надеясь застать Кугеля врасплох и опять запустить ему в задницу острый камешек. Набрав полную лопату земли, Кугель резким взмахом опорожнил ее через плечо в ту сторону, откуда подкрадывался гоблин. Послышалось возмущенное восклицание, свидетельствовавшее о достижении желаемого результата.

Кугель выбрался из могилы. Неподалеку, злобно стряхивая землю с красной кепки, сидел на корточках Гарк: «Ты что, не смотришь, куда швыряешь землю?»

Опираясь на лопату, Кугель усмехнулся: «Если ты прячешься в кустах, как я могу тебя заметить?»

«Ответственность за свои телодвижения несешь ты! А моя обязанность – следить за тем, как ты выполняешь работу!»

«Тогда прыгай в могилу – так тебе будет удобнее следить за каждым моим движением!»

Гарк яростно выпучил глаза, хитиновые выросты его пасти заскрипели: «Ты меня за дурака принимаешь? Давай, работай! Тванго не платит бездельникам, загорающим в саду!»

«Какие строгости, однако! – заметил Кугель. – Что ж, ничего не поделаешь». Без дальнейших церемоний он столкнул тело Вимиша в могилу, заполнил яму землей и утрамбовал засыпку.

Так прошло утро. В полдень Кугель превосходно закусил тушеным угрем с черемшой и репой, а такде засахаренными экзотическими фруктами, запивая все это белым вином. Еллег и Мальзер, обедавшие хлебом из муки грубого помола и маринованными желудями, с завистью и удивлением поглядывали на бригадира.

Ближе к вечеру Кугель вышел на берег пруда, чтобы помочь ныряльщикам привести себя в порядок после работы. Первым из пруда выбрался Мальзер, неспособный разогнуть скрюченные от холода пальцы. За ним последовал Еллег. Кугель смыл с них липкую грязь струей воды, поступавшей по трубопроводу из ручья, после чего Еллег и Мальзер переоделись под навесом – от длительного пребывания в холодном пруду их кожа сморщилась и приобрела лавандовый оттенок. Так как Кугель забыл развести огонь, жалобы грязелазов прерывались только стучанием их зубов.

Кугель поспешил устранить оплошность; тем временем ныряльщики обсуждали достигнутые за день результаты. Еллегу удалось выцарапать из-под камня три «обыкновенные» чешуйки, тогда как Мальзер, шаривший в трещине на дне, нашел четыре чешуйки того же сорта.

«Теперь вы тоже можете понырять, если хотите, – предложил Кугелю Еллег. – Хотя, конечно, скоро уже стемнеет».

«Вимиш нырял почти каждый вечер, – заметил Мальзер. – И частенько занимался этим рано утром. Как бы он ни усердствовал, однако, он не забывал разводить огонь в нашей печке».

«Прошу прощения, – отозвался Кугель. – Я еще не привык в распорядку вещей».

Еллег и Мальзер еще немного поворчали, после чего направились в трапезную и стали ужинать вареными бурыми водорослями. Кугель наполнил глубокую миску горячим охотничьим гуляшом со сморчками и клецками. На второе он выбрал добрый ломоть печеной баранины под пряным соусом, в сопровождении нескольких гарниров и бутыли красного вина, после чего, на десерт, расправился с дюжиной залитых взбитыми сливками бисквитов с золотистыми ягодами сладколиста.

Выходя из трапезной, Еллег и Мальзер задержались, чтобы предупредить Кугеля: «Вы угощаетесь превосходными блюдами, но они обходятся невероятно дорого! Вы не рассчитаетесь с Тванго до конца своих дней!»

Кугель только рассмеялся и беззаботно махнул рукой: «Присаживайтесь – и позвольте мне восполнить промах, допущенный сегодня вечером. Гарк! Принеси-ка еще пару бокалов и другую бутыль вина. Живее, не волочи ноги!»

Еллег и Мальзер охотно уселись за стол. Кугель щедро налил им вина, не забывая и про свой бокал.

Удовлетворенно откинувшись на спинку стула, он сказал: «Я прекрасно знаю, что не смогу расплатиться за все эти деликатесы. Мне на это наплевать, однако, так как я не намерен платить!»

Еллег и Мальзер одновременно пробормотали: «Как же так? Смелое заявление, надо сказать!»

«Ничего странного в моем подходе нет. Подумайте сами! Солнце может содрогнуться и погаснуть в любой момент. Если к тому времени я задолжаю Тванго десять тысяч терциев за ежедневные аппетитные обеды и ужины, тем лучше! Я умру, довольный жизнью!»

Логика Кугеля произвела на Еллега и Мальзера глубокое впечатление – им еще не приходило в голову такое соображение.

Еллег задумчиво произнес: «Сколько ни вкалывай, все равно остаешься должен хозяину тридцать или сорок терциев. Можно задолжать и десять тысяч – какая разница? Вы это имеете в виду?»

Мальзер почесал в затылке: «В таком случае можно задолжать и двадцать, и тридцать тысяч. Чем больше, тем лучше!»

«Поистине величественная перспектива! – заявил Еллег. – Думаю, сегодня мне не помешает на сон грядущий кусок сочной печеной баранины!»

«И мне тоже! – встрепенулся Мальзер. – Пусть Тванго беспокоится о расценках! Кугель, поднимаю бокал за ваше здоровье!»

Тванго выскочил из соседней каморки, где до сих пор незаметно прятался: «Я все слышал! Это подлый заговор! Кугель, ваше расточительство равносильно воровству! Гарк! Гукин! С этих пор Кугелю подавать только блюда пятой категории – те самые, которыми довольствовался Вимиш».

Кугель только пожал плечами: «Если потребуется, я с вами рассчитаюсь до последнего терция!»

«Рад слышать! – язвительно откликнулся Тванго. – И какой валютой вы намерены расплатиться, если у вас нет ни гроша?»

«У каждого свои секреты, – уклончиво ответил Кугель. – Могу сказать одно: я намерен выгодно модифицировать процесс сбора чешуек».

Тванго презрительно хрюкнул: «Можете творить чудеса в свободное от работы время. Сегодня вы не смахнули пыль с экспонатов в моей коллекции. Кроме того, вам следовало навощить и отполировать паркет. Вы все еще не вырыли себе могилу и не позаботились вынести кухонные отбросы».

«Выносить мусор должны Гарк и Гукин, – возразил Кугель. – Будучи бригадиром – даже если теперь я уже не бригадир – я успел распорядиться об изменении распределения обязанностей».

Гарк и Гукин, сидевшие на полке под потолком, возмущенно выпрямились.

«Обязанности будут выполняться так, как они выполнялись всегда, – не допускающим возражений тоном подвел итог Тванго. – Кугель, вам придется соблюдать установленные правила». С этими словами владелец предприятия вышел из трапезной, предоставив Кугелю, Еллегу и Мальзеру возможность допить оставшееся вино.

Проснувшись до рассвета, Кугель вышел на задний двор. Холодный влажный воздух наполняла напряженная тишина. Силуэты бутылочных тисов и лиственниц выделялись неясной зазубренной каймой на фоне багрово-серого неба; на поверхности грязевого пруда ветвились разводы плесени.

Кугель подошел к сараю садовника, где у него была припрятана крепкая лопата. За сараем, посреди буйных зарослей бражноплода, он заметил ржавое железное корыто длиной метра три и шириной не больше метра – может быть, когда-то оно служило кормушкой для скота, но теперь его назначение трудно было определить. Тщательно осмотрев эту емкость, Кугель направился к северной окраине сада и, выполняя указание Тванго, начал копать себе могилу под ветвями мирадиона.

Несмотря на скорбный характер поручения, Кугель копал прилежно и энергично.

Его усилия были прерваны появлением Тванго, осторожно приближавшегося по садовой дорожке в длинном черном балахоне и черной меховой треуголке, защищавшей голову от утренней прохлады.

Тванго остановился у могилы: «Вижу, что вы серьезно отнеслись к моим критическим замечаниям. Вы хорошо поработали – но почему, спрашивается, вы решили копать так близко к могиле бедняги Вимиша? Ведь вам двоим придется теперь лежать практически бок о бок».

«Именно так. Мне кажется, что Вимишу – если бы он все еще мог иметь какое-то представление о происходящем – мой выбор пришелся бы по душе».

Тванго поджал губы: «Сочувствие – положительная эмоция, хотя в данном случае, на мой взгляд, оно граничит с преувеличенной сентиментальностью». Владелец предприятия взглянул на Солнце: «Как бежит время, однако! Сосредоточив внимание на особом поручении, вы пренебрегаете повседневными обязанностями. На рассвете вы должны были вынести и опорожнить баки с кухонными отбросами».

«Эту обязанность целесообразно поручить Гарку и Гукину».

«Невозможно! Ручки баков расположены слишком высоко».

«Пусть пользуются ведрами поменьше! Мне предстоит решить задачу первостепенного значения – а именно применить высокоэффективный способ скорейшего извлечения чешуек Скорогроха».

Тванго настороженно покосился на Кугеля: «Что вы знаете об этих вещах?»

«Так же, как Вимиш, я сумел взглянуть на процесс ныряния в грязь с новой точки зрения. Как вам известно, Вимишу удалось добиться замечательных успехов».

«Верно… Да-да, вполне может быть. Но мы не можем перевернуть заведенный распорядок вверх дном ради какой-то идеи или гипотезы – возможно, иллюзорного характера».

«Как вам угодно», – пожал плечами Кугель. Выбравшись из ямы, на протяжении всего оставшегося утра он выполнял, посмеиваясь и напевая, самую неприятную и унизительную работу с таким прилежанием, что Гарк и Гукин сочли нужным сообщить об этом мастеру Тванго.

Ближе к вечеру Кугелю разрешили провести час по своему усмотрению. Он покрыл могилу Вимиша слоем лепестков белоснежных лилий, после чего возобновил рытье своей собственной гробницы… Уже через несколько секунд он заметил синюю кепку Гукина – безобразный гибрид гоблина и жабы притаился под ворсистым листом мальвы.

Кугель притворился, что не видит надзирателя, и продолжал энергично копать. Вскоре его лопата наткнулась на один из ящиков, припрятанных Вимишем рядом со своей могилой.

Притворившись, что отдыхает, Кугель обвел взглядом окрестности. Гукин все еще следил за ним из-под мальвы. Кугель вернулся к работе.

Один из ящиков был вскрыт – судя по всему, самим Вимишем; почти все содержимое ящика было извлечено, за исключением небольшой пачки относительно дешевых «особых» чешуек, оставшихся под землей, скорее всего, случайно. Кугель засунул эту пачку в поясную сумку, после чего забросал ящик землей – как раз вовремя, так как Гукин подскочил к могиле по траве: «Кугель, ты просрочил отведенное тебе время! Когда ты научишься соблюдать расписание?»

Кугель с достоинством ответил: «Ты мог бы заметить, что я рою себе могилу».

«Неважно! Еллегу и Мальзеру пора заварить чай».

«Всему свое время». Кугель выбрался из ямы и направился к сараю садовника, где ежились онемевшие от холода Еллег и Мальзер. «Горячий чай – одно из немногих бесплатных удовольствий, которые нам позволяет Тванго! – закричал Еллег. – Весь день мы шарим по дну в почти замерзшей грязи, ожидая того момента, когда сможем наконец напиться чаю и согреть у огня продрогшие кости!»

«А теперь у нас нет ни огня, ни чая! – пожаловался Мальзер. – Вимиш о нас не забывал!»

«Не волнуйтесь! – успокоил их Кугель. – Я все еще не освоился со всеми обязанностями».

Кугель разжег огонь в печке и заварил чай; Еллег и Мальзер продолжали ворчать, но Кугель обещал грязелазам исправиться и мало-помалу их умиротворил. Согревшись и напившись чаю, они снова побежали к пруду и плюхнулись в грязь.

Незадолго то захода Солнца Гукин позвал Кугеля в трапезную и указал ему на серебряный бокал, стоявший на подносе: «Это тонизирующая настойка. В это время ты обязан ежедневно подавать ее мастеру Тванго».

«Вот еще! – возмутился Кугель. – Когда наступит конец всем этим издевательствам?»

Гукин только безразлично крякнул. Кугель схватил поднос и отнес его в кабинет. Тванго, надевший мягкие кожаные перчатки, тем временем сортировал чешуйки – рассматривая каждую под увеличительным стеклом, он помещал ее в ту или иную коробку.

Кугель поставил поднос на стол: «Я хотел бы кое-что заявить».

Приложив линзу к глазу, Тванго отмахнулся: «Одну минуту, Кугель! Вы же видите, я занят».

«Я подаю вам эту настойку только потому, что меня к этому принуждают. Позвольте снова напомнить вам условия нашего соглашения, согласно которым я назначен „бригадиром“, то есть руководителем бригады, производящей раскопки во Флютике. Должностью бригадира не предусматривается выполнение обязанностей лакея, судомойки, привратника, чернорабочего и мальчика на побегушках. Если бы я знал, насколько расплывчато вы определяете категории персонала…»

Тванго нетерпеливо поднял голову: «Помолчите, Кугель! Ваши мелочные претензии действуют мне на нервы!»

«И все же – как насчет нашего договора?»

«Придется заново определить круг ваших обязанностей. При этом ваше жалованье останется прежним, так что вам не на что жаловаться, – Тванго выпил настойку. – Не хочу больше ничего слышать по этому поводу! Хотел бы заметить также, что Вимиш, как правило, надевал белый сюртук перед тем, как подавать настойку. Мы оба считали, что это придавало церемонии более торжественный характер».

Тванго вернулся к изучению чешуек, время от времени сверяясь с толстенной книгой в кожаном переплете, обтянутом бронзовой сеткой, с корешком, скрепленным бронзовой спиралью. Кугель мрачно наблюдал за ним. Через некоторое время он спросил: «Что вы будете делать, когда чешуйки кончатся?»

«Пока что мне не приходится об этом беспокоиться», – чопорно ответил Тванго.

«А что это за книга?»

«Полезнейший справочник – трактат Харувио, „Подробное описание анатомии некоторых представителей Высшего Света“. Он позволяет идентифицировать чешуйки, и в этом отношении незаменим».

«Любопытно! – отозвался Кугель. – И сколько разновидностей вы уже нашли?»

«Не могу точно сказать, – Тванго указал на группу еще не отсортированных чешуек. – Эти серо-зеленые „обыкновенные“ экземпляры – типичные составляющие дорсальных участков; розовые и красно-оранжевые – с противоположной, условно „брюшной“ части торса. Чешуйкам каждого сорта свойственно характерное звучание». Тванго поднес к уху отборную серо-зеленую «обыкновенную» чешуйку, осторожно постучал по ней небольшой металлической палочкой и прислушался, полуприкрыв глаза: «Идеально чистый тон! Сортировать такой товар – одно удовольствие!»

«Тогда почему вы надели перчатки?»

«Ага! Во Флютике многое озадачивает новичка! Не забывайте, что мы имеем дело с материалом Высшего Света! Воздействие влажных чешуек почти незаметно. Высохнув, они раздражают кожу».

Взглянув на лежавшую перед ним схему, Тванго выбрал одну из «особых» чешуек: «Протяните руку… Не бойтесь, Кугель, не бойтесь! Вам не грозит внезапное превращение в бесенка из преисподней, уверяю вас!»

Кугель неохотно протянул руку. Тванго прикоснулся к его ладони «особой» чешуйкой. Кугель почувствовал покалывание кожи, сопровождавшееся тянущим ощущением – так, словно к его ладони присосалась минога. Кугель проворно отдернул руку.

Тванго усмехнулся и положил чешуйку обратно в коробку: «Вот почему я надеваю перчатки, прежде чем сортировать сухие чешуйки».

Глядя на стол, Кугель нахмурился: «И все они такие жгучие?»

«Вас ужалила каменистая фронтальная чешуйка навершия, ей свойственна повышенная активность. Вот эти шиповатые соединительные чешуйки легче переносить. Подозреваю, что самым активным окажется „пекторальный неборазрывный брызгосвет“, так как он контролировал всю сеть силовых линий структуры Скорогроха. Обыкновенные чешуйки мало влияют на человека, если не контактируют с ним в течение продолжительного времени».

«Удивительно, как долго действуют потусторонние силы – ведь с тех пор прошли тысячелетия!»

«Что такое „время“, с точки зрения существ Высшего Света? Возможно, этот термин даже не существует в их лексиконе. Кстати, о времени – Вимиш, как правило, использовал это время суток, ныряя в поисках чешуек, причем нередко занимался этим несколько часов после наступления темноты. Воистину, его пример вдохновляет! Благодаря настойчивости, мужественному терпению и умению не отступать перед трудностями он сумел расплатиться по счетам!»

«Я предусмотрел другие методы, – возразил Кугель, – хотя их применение может привести к тому же результату. Вполне вероятно, что в ближайшем будущем вы будете приводить меня в пример своим служащим».

«Не исключаю такой возможности – все может быть».

Кугель вышел на задний двор. Солнце уже зашло; в сумерках пруд выглядел матово-черным. Кугель принялся за работу с усердием, которое могло бы произвести впечатление даже на Вимиша. Подтащив к краю пруда железное корыто, он принес из сарая несколько мотков крепкой веревки.

Наступила темнота; только вдали, на морском горизонте, еще брезжило отражение сумеречного зарева – полоска бледно-баклажанного оттенка. Кугель разглядывал грязевой пруд: в его холодные глубины, при свете единственной свечи, мерцавшей на берегу, погружался по ночам Вимиш.

Кугель сардонически покачал головой и размашистыми шагами вернулся в усадьбу.

Рано утром Кугель вернулся к пруду. Связав концы нескольких мотков веревки, он привязал ее к корявому стволу можжевельника с одной стороны пруда и к основанию куста бычьего боярышника на противоположном берегу. Пользуясь железным корытом в качестве плавучего средства и подтягиваясь с помощью веревки, он выплыл на середину пруда.

Прибывшие к тому времени Еллег и Мальзер застыли, пораженные открывшимся перед ними зрелищем. Кугель не преминул заметить также красную и синюю кепки Гарка и Гукина, притаившихся в зарослях валерианы.

Кугель опустил в пруд ведро, поднял его и вылил содержимое в корыто. Повторив эту операцию шесть раз, он подтянул корыто к берегу.

После этого он отнес тяжелое ведро, полное грязи, к трубе, откуда текла ручьевая вода, и, с помощью приготовленного заранее большого сита, промыл содержимое ведра проточной водой.

К изумлению Кугеля, когда он смыл грязь, в сите остались две чешуйки: одна «обыкновенная», а другая – достопримечательных размеров, с замысловатым лучистым узором и бледно-красным бугорком в центре.

Мелькнуло какое-то движение, протянулась маленькая рука – Кугель попытался удержать новую красивую чешуйку, но опоздал! Гукин уже поскакал прочь. Кугель прыгнул, как разъяренная рысь, и придавил Гукина к земле. Схватив чешуйку, он пнул маленький зад гоблина с такой силой, что тот пролетел метра три по воздуху. Приземлившись кувырком, Гукин вскочил на ноги и, угрожая Кугелю кулаком, разразился визгливо квакающей многоэтажной руганью. В ответ Кугель запустил в него тяжелым комком земли. Гукин увернулся и со всех ног поспешил к усадьбе.

Задумавшись на несколько секунд, Кугель вырыл ямку рядом с кустиком темно-синего митроцвета и закопал свою находку. Обыкновенную чешуйку он засунул в поясную сумку, после чего отправился за следующим ведром грязи из железного корыта.

Через пять минут на задний двор величественно выступил Тванго. Остановившись неподалеку, он пронаблюдал за тем, как Кугель промывал в сите грязь из ведра.

«Изобретательный подход! – заметил Тванго. – Блестящая идея! Но с чего вы взяли, что можете присваивать мой товар без разрешения?»

«Моя первоочередная цель заключается в сборе чешуек, – холодно отозвался Кугель. – Достижение этой цели выгодно как для меня, так и для вас».

«Гмм… Гукин сообщил мне, что вы уже добыли замечательный особый экземпляр».

«Особый? Это обыкновенная чешуйка», – Кугель вынул ее из сумки.

Поджав губы, Тванго осмотрел чешуйку: «По словам Гукина, найденная чешуйка выглядела совсем не так».

«Для таких, как Гукин, придуманы слова „лжец“, „подлец“ и „клеветник“. Ему просто невозможно доверять. А теперь прошу меня извинить – я хотел бы вернуться к работе. Время – деньги».

Тванго с сомнением отошел в сторону и следил за тем, как Кугель промывал содержимое третьего ведра грязи: «Странно! Описание Гукина точно соответствовало характеристикам „брызгосвета“. Не мог же он вообразить себе такие подробности!»

«Чепуха! – откликнулся Кугель. – Мне не пристало размышлять о фантазиях болотного ублюдка».

«Довольно глупостей, Кугель! Меня не интересуют ваши мнения. Через семь минут – и ни на минуту позже – вам надлежит стирать постельное белье».

Ближе к вечеру во Флютик прибыл матер Сольдинк из фирмы «Сольдинк и Меркантидес». Кугель провел его в кабинет Тванго и притворялся, что чем-то занят неподалеку, пока Сольдинк и Тванго обсуждали пропавший товар.

Так же, как раньше, Сольдинк утверждал, что ящики с чешуйками на самом деле никогда не были переданы в его распоряжение, и на этом основании требовал возвращения всей уплаченной суммы.

Тванго возмущенно отверг такую возможность. «Странный, непонятный случай! – признал он. – В дальнейшем придется прибегать к строжайшим формальностям».

«Все это хорошо и замечательно, но в данный момент меня интересует прошлое, а не будущее. Где пропавшие чешуйки?»

«Могу только повторить, что вы подписали квитанцию о получении товара, выплатили надлежащую сумму и увезли ящики в фургоне. Это невозможно отрицать! Вимиш, если бы он был жив, засвидетельствовал бы достоверность моих слов!»

«Вимиш мертв – мы никогда не узнаем, чтó он мог бы или не мог бы засвидетельствовать».

«Факты остаются фактами. Если вы желаете компенсировать потерю, воспользуйтесь традиционным способом: поднимите цену, которую платит конечный потребитель. Ему придется нести бремя возмещения непредвиденных убытков».

«По меньшей мере, это конструктивное предложение, – согласился Сольдинк. – Я представлю его на рассмотрение Меркантидеса. Тем временем, мы намерены отправить на юг несколько грузов на борту „Галанте“ – в том числе, если возможно, партию чешуек. Не могли бы вы собрать еще четыре ящика в течение одного или двух дней?»

Тванго постучал пухлым пальцем по подбородку: «Придется работать сверхурочно, сортируя и оценивая чешуйки. У меня остались кое-какие резервные запасы – думаю, за пару дней я успею приготовить партию из четырех ящиков».

«Это нас вполне устроило бы – я передам ваш ответ Меркантидесу».

Через два дня Кугель положил перед Тванго, сидевшим за обширным дубовым столом, сто десять чешуек – по большей части «обыкновенных».

Тванго с изумлением уставился на сверкающую россыпь: «Где вы их нашли?»

«Судя по всему, я натолкнулся на ту самую залежь, откуда Вимиш добыл свой клад. Не сомневаюсь, что теперь вы сможете закрыть мой счет».

Тванго нахмурился, разглядывая чешуйки: «Одну минуту – позвольте мне свериться с записями… Насколько я понимаю, Кугель, вы все еще должны мне пятьдесят три терция. Вы здорово потратились в трапезной; кроме того, здесь указаны дополнительные начисления, которые вы, скорее всего, не учли».

«Дайте-ка мне взглянуть на счета… Ничего не понимаю! Записи совершенно неразборчивы!»

«Некоторые записи вносили Гарк и Гукин. У них, пожалуй, не слишком аккуратный почерк».

Кугель с отвращением бросил счета на стол: «Я настаиваю на тщательном, безошибочном и поддающемся проверке подведении баланса!»

Тванго процедил сквозь зубы: «Кугель, на меня производит крайне неблагоприятное впечатление то, как нагло и цинично вы относитесь к делу».

«Хорошо, сменим тему разговора, – уступил Кугель. – Когда вы намерены снова увидеться с мастером Сольдинком?»

«В ближайшее время. Почему вы спрашиваете?»

«У меня вызывают любопытство его коммерческие методы. Например, сколько бы он взял с Юкоуну за исключительно редкую „особую“ чешуйку – такую, как „неборазрывный брызгосвет“?»

Тванго напряженно ответил: «Сомневаюсь, что мастер Сольдинк поделится со мной такой информацией. Могу ли я поинтересоваться, с чем именно связано ваше любопытство?»

«Это не имеет большого значения. Когда я разговаривал с Вимишем, он предположил, что Сольдинк, возможно, предпочел бы покупать „особые“ экземпляры непосредственно у грязелазов, тем самым освобождая вас от существенных затрат труда и времени».

Сначала Тванго жевал губами, не будучи способен произнести ни слова. Наконец он сказал: «Абсурдная идея, во всех отношениях. Сольдинк не стал бы покупать чешуйки сомнительного происхождения. Я – единственный продавец, уполномоченный продавать чешуйки Скорогроха, и только моя печать может удостоверять их аутентичность. Каждая чешуйка должна быть точно идентифицирована и отнесена к определенной анатомической категории».

«И записи, отражающие расходы вашего персонала, настолько же обоснованны и достоверны? Или, просто из любопытства, мне следует задать этот вопрос мастеру Сольдинку?»

Тванго раздраженно схватил со стола счета, выставленные Кугелю: «Разумеется, могли быть допущены несущественные ошибки, в пользу той или иной стороны. В конечном счете, однако, эти погрешности компенсируют одна другую… Да, я замечаю, что в одном месте Гарк неправильно проставил десятичную запятую. Придется потребовать, чтобы впредь он внимательнее относился к ведению счетов. Вам пора подавать чай Еллегу и Мальзеру. Не расслабляйтесь, не ленитесь! Во Флютике все делается скоро и споро!»

Кугель неторопливо вышел к пруду. Уже вечерело; с севера налетел порывистый холодный ветер – необычные багрово-черные тучи заслонили распухшее красное Солнце. Поверхность грязевого пруда подернулась рябью. Кугель поежился и поплотнее завернулся в плащ.

Из глубины пруда вынырнула голова; хватаясь за камни скрюченными пальцами, на берег выкарабкался Еллег. Сгорбившись, он стоял и отдувался; с него ручьями стекала черная грязь. Разглядывая собранный вслепую материал, он нашел только окатыши и с отвращением отшвырнул их. Мальзер тоже выбрался из пруда на четвереньках и присоединился к Еллегу – оба они поспешили в сарай, чтобы согреться и отдохнуть, но тут же выбежали с яростными криками: «Кугель! Где наш чай? В печке только холодный пепел! У вас нет никакого сострадания?»

Кугель направился к сараю – Еллег и Мальзер угрожающе двинулись ему навстречу. Еллег поднес к лицу Кугеля тяжелый кулак: «Вы забыли заварить чай в последний раз! Сегодня мы вас проучим и сбросим в пруд!»

«Одну минуту, – спокойно прервал его Кугель. – Позвольте мне развести огонь – я сам озяб. Мальзер, будь так добр, набери воды в чайник».

Потеряв дар речи от возмущения, два грязелаза расступились и ждали, пока Кугель разжигал дрова. «А теперь, – сказал Кугель, – могу сообщить вам радостную новость. Зачерпывая придонную грязь ведром, я обнаружил богатую залежь чешуек, что позволило мне рассчитаться с Тванго. С этих пор разжигать огонь в печке и заваривать чай будет садовник Бильберд».

Стуча зубами, Еллег спросил: «Вы увольняетесь?»

«Не совсем. Я еще поработаю некоторое время в качестве консультанта».

«Я чего-то не понимаю, – заметил Мальзер. – Как вам удалось найти столько чешуек, не прилагая почти никаких усилий?»

Кугель улыбнулся и пожал плечами: «Сообразительность сыграла свою роль – но прежде всего мне сопутствовала удача».

«Удача, говорите? Та же удача, что привалила Вимишу?»

«А, бедняга Вимиш! Ему пришлось много и долго трудиться, но в конце концов ему повезло! Мне повезло скорее. Я вообще счастливчик».

Еллег задумчиво произнес: «Любопытная последовательность событий! Исчезли четыре ящика с чешуйками. После этого Вимиш выплатил все долги. После этого Гарк и Гукин ловят Вимиша на крыше с плетками в руках, а Вимиш бросается с крыши вниз головой. А затем честняга-работяга Кугель тоже выплачивает все долги, хотя скребет ведром по дну не дольше часа в день».

«Интересно, не правда ли? – поддакнул Мальзер. – Хотел бы я знать, где прячутся пропавшие чешуйки?»

«И кто их нашел?» – прибавил Еллег.

«Если вам приспичило сплетничать, дело ваше, – с укоризной отозвался Кугель. – Тем временем, мне пора работать».

Пользуясь железным корытом, Кугель набрал и просеял несколько ведер грязи. Еллег и Мальзер решили отдохнуть – каждый из них нашел за день по три чешуйки. Одевшись, они встали на берегу пруда, наблюдая за Кугелем и вполголоса переговариваясь.

За ужином Еллег и Мальзер продолжали беседовать, время от времени поглядывая на Кугеля. Вскоре Еллег ударил кулаком по ладони – так, как если бы его осенила какая-то новая идея, о каковой он немедленно сообщил Мальзеру. При этом оба понимающе кивнули и снова взглянули на Кугеля.

Утром следующего дня Кугель опять просеивал грязь в сите. Тем временем Еллег и Мальзер прошествовали к могиле Вимиша с белыми лилиями в руках и возложили цветы на могилу. Кугель напряженно наблюдал за их действиями краем глаза. Ни Мальзер, ни Еллег не обращали внимания на его собственную могилу – по сути дела, они ее настолько не замечали, что Мальзер оступился и упал в свежевырытую яму. Еллег помог ему выбраться оттуда, и оба они вернулись к пруду, чтобы взяться за работу.

Кугель подбежал к могиле и заглянул в нее. Земля слегка осыпалась в нижней части стенки ямы, и внимательный наблюдатель мог бы заметить обнажившийся угол ящика.

Кугель задумчиво погладил подбородок. Грязный угол ящика мало выделялся, и Мальзер, испуганный внезапным падением, вряд ли его увидел. По меньшей мере, можно было предположить такое развитие событий. Тем не менее, предусмотрительнее было бы перенести чешуйки в другое место при первой возможности.

Проплыв в железном корыте на середину пруда, Кугель вылил в него несколько ведер грязи, после чего, вернувшись к берегу, просеял грязь и нашел пару «обыкновенных» чешуек.

Тванго вызвал Кугеля к себе в кабинет: «Кугель, завтра мы отправляем четыре ящика первосортных чешуек, ровно в полдень. Изготовьте четыре крепких ящика надлежащих размеров – инструменты и шаблоны вы найдете в плотницкой мастерской. После этого почистите тележку, смажьте оси ее колес и вообще приведите ее в приличный вид. На этот раз не должно быть никаких оплошностей!»

«Не беспокойтесь, все будет сделано как полагается», – заверил его Кугель.

Ровно в полдень у крыльца усадьбы остановился бронированный фургон. Сольдинка снова сопровождали компаньоны-понятые, Ринц и Джорнулк. Кугель вежливо приветствовал прибывших и провел их в кабинет Тванго.

Слегка раздраженный тем, что Сольдинк внимательно разглядывал пол, стены и потолок помещения, Тванго суховато произнес: «Господа, как вы можете видеть, на столе находятся, в общей сложности, шестьсот двадцать „обыкновенных“ и „особых“ чешуек, в точном соответствии со счетом-фактурой. Начнем с инспекции, верификации и упаковки „особых“ чешуек».

Сольдинк указал на Гарка и Гукина: «Только не в присутствии этих исчадий ада! По-моему, они как-то умудрились навести порчу не только на беднягу Вимиша, но и на всех нас, вместе взятых. И присвоили пропавшие чешуйки».

Кугель заявил: «На мой взгляд, Сольдинк совершенно прав! Гарк, Гукин! Убирайтесь! Идите, гоняйтесь за лягушками в саду!»

Тванго возражал: «Нелепые предрассудки! В таких строгостях нет необходимости! Тем не менее, если вам так приспичило, Гарк и Гукин сделают нам одолжение и удалятся».

Злобно поблескивая красными глазками в сторону Кугеля, Гарк и Гукин выскочили из кабинета.

Тванго принялся подсчитывать «особые» чешуйки, Сольдинк сверял их со счетом-фактурой, а Кугель упаковывал, одну за другой, под бдительным наблюдением Ринца и Джорнулка. Затем, таким же образом, были упакованы и «обыкновенные» чешуйки. Кугель, за каждым движением которого следили все присутствующие, надежно закрепил на ящиках крышки и разместил ящики на тележке.

«А теперь, – сказал Кугель, – в связи с тем, что, начиная с этого момента и до тех пор, пока ящики не будут погружены в фургон, я несу основную ответственность за сохранность товара, я вынужден настаивать на том, чтобы все засвидетельствовали, как я буду пломбировать крышки ящиков воском, нанося на пломбы никому не известную ранее метку. Это позволит каждому убедиться в том, что упакованные и погруженные на тележку ящики будут доставлены к фургону в целости и сохранности».

«Весьма предусмотрительно, – отозвался Тванго. – Мы пронаблюдаем за процессом».

Кугель опломбировал ящики и нанес метки на застывающий воск, после чего привязал ящики ремнями к тележке, пояснив последнюю предосторожность следующим образом: «Следует предотвратить всякую возможность смещения того или иного ящика в результате вибрации или толчка, что могло бы привести к повреждению содержимого».

«Правильно, Кугель! Теперь все готово?»

«Все готово. Ринц и Джорнулк, ступайте вперед и позаботьтесь о том, чтобы по пути нам ничто не помешало. Я буду толкать тележку, а Тванго последует за мной в пяти шагах. Любая возможность хищения чешуек до их погрузки в фургон будет исключена».

«Очень хорошо! – согласился Сольдинк. – Пусть будет так. Ринц, Джорнулк! Идите вперед и проследите за каждой мелочью!»

Процессия покинула кабинет и двинулась по темному коридору длиной метров пятнадцать, задержавшись лишь на несколько секунд, когда Кугель остановился и спросил идущего впереди Сольдинка: «Все в порядке, нет препятствий?»

«Все в порядке, мы уже выходим!» – отозвался Сольдинк.

Без дальнейших остановок Кугель подвел тележку к погрузочному трапу фургона и объявил: «Прошу заметить! К фургону доставлены четыре ящика, каждый из них запломбирован, и на каждой пломбе – моя метка. Мастер Сольдинк, отныне ценный товар передается в ваше распоряжение, и вы несете ответственность за его дальнейшую сохранность. Позвольте мне нанести дополнительные восковые пломбы, чтобы вы могли отметить их своей собственной печатью… Замечательно! Я сделал все, что от меня требовалось».

Тванго похвалил Кугеля: «Вы успешно справились с обязанностями, Кугель – эффективно и в полном соответствии с протоколом. Тележка выглядит солидно и аккуратно – вижу, что вы покрыли лаком ее поверхности и сохранили покрывало, изготовленное Вимишем. Что ж, Сольдинк, теперь будьте добры выписать квитанцию о получении товара и произвести оплату в полном размере – и наша сделка будет завершена».

Сольдинк, все еще в какой-то степени пребывавший в состоянии угрюмой подозрительности, передал мастеру Тванго расписку и отсчитал требуемое число терциев. Погрузив ящики в бронированный фургон, Сольдинк и его понятые уехали в Саскервой.

Тем временем Кугель отвез тележку в сарай, вынул шпенек потайного шарнира и перевернул поверхность тележки так, чтобы привязанные ящики оказались сверху. Удалив крышки, он вынул из ящиков пакеты с чешуйками, разломал ящики и бросил их остатки в разведенный заранее огонь, после чего высыпал содержимое пакетов в холщовый мешок.

Краем глаза он заметил какое-то движение. Не поворачивая голову, Кугель пригляделся: за узким окном снова мелькнула и тут же исчезла залихватская красная кепка.

Кугель застыл и секунд десять размышлял в полной неподвижности, после чего торопливо приступил к действию. Выбежав наружу, он не нашел ни Гарка, ни Гукина; Еллег и Мальзер тоже отсутствовали – по всей видимости, они ныряли в грязевом пруду.

Мигом вернувшись в сарай, Кугель схватил мешок с чешуйками и со всех ног пустился к хижине, где ночевал идиот-садовник Бильберд. Спрятав мешок под кучей мусора в углу, Кугель тут же вернулся в сарай, взял еще один холщовый мешок, наполнил его гвоздями, штырями, гайками, болтами и прочей хранившейся в сарае скобяной мелочью, после чего засунул мешок поглубже на полку. Поворошив угли, оставшиеся от обломков ящиков, он принялся заново лакировать поверхность тележки.

Через три минуты к сараю прибыл Тванго в сопровождении Гарка и Гукина – каждый из болотных ублюдков тащил за собой длинный лапчатый лом.

Кугель поднял руку: «Осторожно, Тванго! Лак еще не высох!»

Тванго произнес, надменно и гнусаво: «Не увиливайте, Кугель! Где чешуйки?»

«Чешуйки? Почему они вам понадобились?»

«Чешуйки, Кугель! Будьте любезны отдать все, что припрятали!»

Кугель пожал плечами: «Как вам угодно». Он снял с полки лоток: «Сегодня утром у меня был приличный улов – шесть „обыкновенных“ и одна „особая“. Как видите, исключительная редкость!»

«Да, это „щечный астрангал“, прикрывающий локтевой сустав третьего предплечья. На самом деле редкий, превосходный экземпляр. Где, однако, сотни других чешуек, которые вы, насколько мне известно, похитили и спрятали?»

Кугель с изумлением уставился на владельца предприятия: «Откуда вы взяли, что я похитил какие-то чешуйки? Кто вам сказал такую чушь?»

«Неважно, кто мне об этом сказал! Отдавайте чешуйки – или я прикажу Гарку и Гукину их найти!»

«Пусть ищут сколько хотят, – с достоинством ответствовал Кугель. – Но прежде всего позвольте мне предохранить мою собственность от хищения». С этими словами он положил в поясную сумку шесть «обыкновенных» чешуек и «щечный астрангал». В то же время Гарк вспрыгнул на скамью и с торжествующим кваканьем стащил с полки мешок, только что засунутый туда Кугелем: «Вот он, мешок! Тяжелый, полный чешуек!»

Тванго высыпал на пол содержимое мешка. «Несколько минут тому назад, – пояснил Кугель, – я рылся в этом мешке в поиске стяжной скобы, чтобы закрепить ее на тележке. Судя по всему, Гарк подсматривал за мной и принял эти металлические детали за чешуйки». Подойдя к двери, Кугель обронил: «Мне пора идти – а вы продолжайте поиски».

К тому времени, как правило, Еллег и Мальзер уже грелись и пили чай. Заглянув под навес, однако, Кугель обнаружил, что огонь в печке давно погас, а двух грязелазов нигде не было.

«Что ж, это только к лучшему», – подумал Кугель. Теперь у него появилась возможность вынуть из могилы чешуйки, первоначально украденные Вимишем.

Он направился на окраину сада, где был погребен Вимиш и где, под сенью мирадиона, Кугель выкопал могилу самому себе.

Вокруг не было нежелательных наблюдателей. Кугель собрался уже спрыгнуть в могилу, но тут же остановился, заметив на дне ямы обломки четырех пустых ящиков.

Вернувшись в усадьбу, Кугель зашел в трапезную, где закусывал садовник Бильберд.

«Я ищу Еллега и Мальзера, – обратился к нему Кугель. – Ты их, случайно, не видел?»

Часто моргая и запинаясь, Бильберд ответил: «Да-да, видел – примерно два часа тому назад они ушли в Саскервой. Сказали, что больше не будут нырять за чешуйками».

«Неожиданная новость!» – процедил сквозь зубы Кугель.

«Странно, правда? – откликнулся Бильберд. – Так или иначе, любому человеку иногда нужны перемены, иначе он может соскучиться до смерти. Я садовничаю во Флютике уже двадцать три года – и начинаю терять интерес к этому занятию. Пора бы и мне подумать о новой профессии – может быть, мне повезет с пошивом модной одежды, хотя, конечно, такое начинание связано с финансовым риском».

«Превосходная мысль! – одобрил Кугель. – Если бы я был богат, я непременно одолжил бы тебе необходимый капитал».

«Очень любезно с вашей стороны! – благодарно воскликнул садовник. – Кугель, вы поистине щедрый человек!»

Прозвучал гонг, оповестивший о прибытии посетителей. Кугель направился было ко входу, но вернулся и уселся на скамью: пусть дверь открывают Гарк и Гукин – или сам мастер Тванго, если уж на то пошло!

Но гонг звенел снова и снова. В конце концов Кугель, донельзя раздраженный, решил-таки пойти и открыть дверь.

У входа стояли Сольдинк, Ринц и Джорнулк. Сольдинк мрачно спросил: «Где Тванго? Мне нужно с ним поговорить – немедленно!»

«Вам лучше было бы вернуться завтра, – сказал Кугель. – мастер Тванго отдыхает после обеда».

«Как бы то ни было! Разбудите его, и пошевеливайтесь!»

«Сомневаюсь, что он согласится принять вас сегодня. Он говорил, что очень устал».

«Устал, как же! – взревел Сольдинк. – Думаю, он пляшет от радости – после того, как прибрал к рукам мои полновесные терции и всучил мне четыре ящика высохшей грязи!»

«Это невозможно! – возразил Кугель. – Были приняты все меры предосторожности».

«Меня не интересуют ваши предположения, – заявил Сольдинк. – Немедленно позовите Тванго!»

«Не думаю, что его следует беспокоить, если у вас нет действительно важного и неотложного дела…» Кугель начал было закрывать дверь, но Сольдинк стал громко кричать, и теперь в прихожую явился Тванго собственной персоной: «Почему здесь поднялся гвалт? Кугель, вы прекрасно знаете, что я не выношу ни малейшего шума!»

«Разумеется, – отозвался Кугель. – Но мастер Сольдинк, по-видимому, намерен демонстрировать мощность своих голосовых связок».

Тванго повернулся к Сольдинку: «В чем дело? Наша сделка завершена – мы предусмотрели все, что можно было предусмотреть».

Кугель не стал дожидаться дальнейшего развития беседы. Как справедливо отметил садовник Бильберд, рано или поздно для каждого наступает время перемен. Мерзавцы Еллег и Мальзер стащили клад, закопанный Вимишем, но еще один, весьма существенный запас чешуек ожидал Кугеля в хижине Бильберда – и этим ему приходилось удовольствоваться.

Кугель спешил по коридорам усадьбы. Заглянув в трапезную, он увидел там Гарка и Гукина, занимавшихся приготовлением ужина.

«Прекрасно! – подумал Кугель. – Просто замечательно!» Теперь оставалось только не попадаться на глаза садовнику, взять мешок с чешуйками и удрать… Кугель вышел в сад – Бильберда нигде не было. Подойдя к хижине садовника, Кугель заглянул в нее и позвал: «Бильберд?»

Никто не ответил. Красный солнечный луч, проникнув через щель приоткрытой двери, ярко озарил койку садовника. Бледный рассеянный свет позволил Кугелю убедиться в том, что хижина пустовала.

Оглянувшись через плечо, Кугель зашел внутрь и бросился к тому углу, где он спрятал мешок.

Кто-то разворошил кучу мусора. Мешок исчез.

Из усадьбы послышались голоса. Тванго звал: «Кугель! Куда вы пропали? Сейчас же идите сюда!»

Быстро и беззвучно, как призрак, Кугель выскользнул из хижины садовника и спрятался в ближайших зарослях можжевельника. Крадучись перебегая из тени в тень, он обогнул усадьбу и вышел на дорогу. Посмотрев по сторонам и не заметив никакой угрозы, он направился на запад размашистыми шагами чуть согнутых в коленях длинных ног. Поднявшись по лесной дороге на гребень холма, через некоторое время Кугель прибыл в Саскервой.

Прошло несколько дней.1 Прогуливаясь по широкой главной улице, Кугель ненароком приблизился к старинной таверне под наименованием «Чугунный василиск». Как только он оказался прямо напротив входа, дверь таверны распахнулась, и на улицу вывалились, пошатываясь, приятели-выпивохи – грузный здоровяк с желтоватыми кудрями и выдающимся подбородком, и с ним худощавый черноволосый субъект с крючковатым носом и впалыми щеками. Оба носили роскошные камзолы, опоясанные красными атласными кушаками, двухъярусные шляпы и блестящие кожаные сапоги.

Взглянув на них, Кугель сначала отвел глаза, но затем присмотрелся внимательнее – он узнал Еллега и Мальзера. Каждый из бывших грязелазов успел вылакать по меньшей мере одну или две фляги вина. Еллег горланил какую-то моряцкую балладу, а Мальзер фальшивил припев: «Тирра-ла-лирра, отдавай концы! Из другого мира слаще леденцы!» Сосредоточив внимание если не на мелодии, то хотя бы на поддержании надлежащего ритма, собутыльники чуть не столкнулись с Кугелем, но даже не заметили его и побрели по мостовой к следующему кабаку под вывеской «Северная звезда».

Кугель хотел было последовать за ними, но ему тут же пришлось отскочить в сторону – послышался грохот приближающихся колес. Шикарный экипаж, запряженный парой гарцующих скакунов, лихо вывернул из бокового переулка и помчался по проспекту. Возничий нарядился в черный бархатный костюм с серебристыми эполетами и нахлобучил широкую шляпу с залихватски закрученным плюмажем из черных перьев; рядом с ним восседала полногрудая дама в длинном оранжевом платье. Кугель с трудом распознал в вознице Бильберда, ранее служившего садовником во Флютике. «Я слишком щедро предложил финансировать новую карьеру Бильберда, – мрачно сказал себе Кугель. – Она обошлась мне дороже, чем я ожидал!»

На следующий день, рано утром, Кугель вышел из Саскервоя по восточной дороге. Взойдя на холмы, он спустился к Голечной косе.

Неподалеку лучи поднимающегося над морским горизонтом Солнца озарили причудливые башенки Флютика, словно вспыхнувшие на фоне сумрачного северного неба.

Кугель приближался к дому хитроумным путем, под прикрытием кустарника и живых изгородей, неоднократно задерживаясь, чтобы прислушаться. Но причин для беспокойства не было – в окрестностях царила тишина запустения.

Кугель осторожно обогнул усадьбу, и его взору открылся грязевой пруд. Посреди пруда в железном корыте сидел Тванго – владелец предприятия опустил плечи и сгорбился. Выглядывая из-за угла, Кугель следил за тем, как Тванго вытягивал веревку – из придонных глубин показался покрытый грязью Гарк с наполненным той же грязью небольшим ведерком; Тванго опорожнил ведро в корыто.

Получив пустое ведро, Гарк издал жалобно щебечущий звук и снова нырнул в грязь. Потянув за вторую веревку, Тванго вытащил на поверхность Гукина и опорожнил в корыто второе ведерко.

Кугель отступил к темно-синему кусту митроцвета. Обернув руку платком, чтобы не обжечься, Кугель порылся в основании куста и вынул из тайника «пекторальный неборазрывный брызгосвет», после чего в последний раз повернулся лицом к пруду.

Железное корыто наполнилось. Гарк и Гукин – две маленькие фигурки, облепленные грязью – забрались в корыто; один сидел на носу, другой на корме. Тем временем Тванго тащил корыто к берегу, перехватывая руками натянутую над прудом веревку. Понаблюдав за этим процессом несколько секунд, Кугель отвернулся и стал возвращаться в Саскервой.

2. Постоялый двор «Голубые фонари»

Когда мастер Сольдинк вернулся во Флютик, чтобы заняться поисками пропавших чешуек, Кугель решил не участвовать в расследовании. Он сразу же незаметно удалился из усадьбы и направился на запад, в город Саскервой.2

Преодолев существенное расстояние, Кугель остановился, чтобы перевести дух. Он пребывал в отвратительном, ожесточенном настроении. Подчиненные надули его; вместо того, чтобы унести из Флютика полновесный мешок, полный чешуек, он вынужден был довольствоваться горстью «обыкновенных» экземпляров и одной «особой», редкой чешуйкой – «щечным астрангалом». Самая драгоценная чешуйка Скорогроха, «пекторальный неборазрывный брызгосвет», оставалась в тайнике на окраине сада во Флютике; но Кугель был твердо намерен извлечь ее оттуда – хотя бы потому, что ее страстно стремился приобрести Юкоуну, Смешливый Волшебник.

Кугель продолжил подъем по дороге, окруженной темным лесом дубов, тисов, мернархов и дьявольских деревьев. Тусклый красноватый солнечный свет просачивался сквозь листву; благодаря какому-то искажению восприятия глубокие тени приобрели темно-синий оттенок.

Кугель продолжал тревожно оглядываться – в последнюю эпоху земного существования этого требовала элементарная предусмотрительность. Он видел немало странных, а иногда и прекрасных вещей: белые соцветия, висевшие высоко на длинных усиках над блестящей мишурой плоских листьев, почти задевавших голову; сказочные зáмки грибов, растущих на трухлявых пнях и друг на друге многочисленными ярусами, террасами и башнями; узоры, образованные зарослями оранжевого и черного папоротника. Однажды Кугелю показалось, что он заметил напоминавшую человека фигуру в сиреневой куртке-безрукавке, но она была далеко – не менее, чем в ста метрах – и ее было трудно различить в чаще. У Кугеля не было с собой оружия, и ему стало легче дышать, когда он поднялся на гребень холма – лес отступил, и дорога вывела его навстречу залитому вечерним светом открытому пространству.

В ту же минуту Кугель расслышал скрип колес бронированного фургона – Сольдинк возвращался из Флютика. Отойдя от дороги, Кугель подождал в тени скального обнажения. Фургон проехал мимо; мрачное выражение на лице сидевшего на козлах Сольдинка не оставляло сомнений в том, что его последние переговоры с Тванго закончились размолвкой.

Фургон скрылся, спустившись с холма, и Кугель возобновил путь. С холмов дул сильный порывистый ветер; дорога петляла, спускаясь по склону зигзагами. Наконец, когда Кугель обогнул утес, перед ним открылся вид на Саскервой.

Кугель ожидал увидеть не более чем небольшое селение; Саскервой превзошел его ожидания – как размерами, так и характерной для портового города атмосферой старинной респектабельности. Вдоль улиц выстроились бок о бок высокие дома с узкими фасадами и каменными стенами, закопченными дымом, покрытыми пятнами лишайника и выщербленными за многие века соленым морским туманом. В красных лучах заходящего Солнца блестели мытые окна и начищенные бронзовые детали их переплетов и наличников: так предпочитали жить в Саскервое.

Спустившись в город, Кугель направился к гавани. Судя по всему, чужестранцы редко появлялись в Саскервое: заметив приближение Кугеля, местные жители удивленно разглядывали его, а некоторые даже поспешно переходили на другую сторону улицы. Кугель пришел к тому выводу, что горожане, скорее всего, придерживались старомодных привычек и консервативных взглядов. Мужчины носили черные сюртуки с «ласточкиными хвостами», обширные шаровары и черные башмаки с блестящими пряжками, тогда как женщины в бесформенных складчатых платьях и круглых шляпах-котелках, надвинутых на уши, напоминали ходячие пышки.

Кугель вышел на площадь перед гаванью. У причала пришвартовались несколько добротных судов с пропорциональными контурами; любое из них могло отправиться в плавание на юг – возможно, до самой Альмерии.

Кугель присел на скамью. Изучив содержимое поясной сумки, он насчитал, помимо «щечного астрангала», шестнадцать «обыкновенных» чешуек и две «особых», незначительной стоимости. Этого товара могло хватить или не хватить для оплаты морского переезда – все зависело от того, какую цену предложил бы за чешуйки мастер Сольдинк.

Практически напротив, на другой стороне площади, Кугель заметил вывеску на фронтоне внушительного каменного здания:

Кугель рассмотрел несколько вариантов дальнейшей стратегии, один изощреннее другого. Все они упирались в тупик грубой, нелицеприятной действительности: для того, чтобы остановиться в гостинице и заплатить по счету, он должен был продать чешуйки.

Еще не смеркалось, но времени оставалось мало. Кугель поднялся на ноги, пересек площадь и зашел в управление Сольдинка и Меркантидеса.

От внутреннего убранства конторы экспедиторов веяло достоинством и традициями; вместе с ароматом старого лакированного дерева здесь преобладала приторно-кисловатая атмосфера благопристойности. Пройдя по торжественно притихшему вестибюлю с высоким потолком, Кугель приблизился к прилавку из полированного коричневого мрамора. По другую сторону прилавка сидел старый клерк; нахмурившись, он перелистывал страницы какой-то ведомости и не удостоил Кугеля своим вниманием.

Кугель повелительно постучал по прилавку.

«Один момент! Будьте любезны, потерпите немного!» – отозвался клерк, не отводя глаз от ведомости. Он не прервался даже тогда, когда Кугель раздраженно постучал во второй раз.

Наконец, починившись неизбежности, Кугель приготовился ждать столько, сколько заблагорассудится капризному служащему.

Входная дверь распахнулась; в вестибюль зашел человек примерно того же возраста, что и Кугель, в коричневой фетровой шляпе с высокой тульей и потертом, мятом костюме из синего вельвета. У него была круглая безмятежная физиономия; бледные волосы торчали из-под шляпы подобно пучкам соломы. Внушительное брюхо незнакомца заставляло слегка расходиться борта пиджака, подвергая пуговицы явному напряжению, а его обширные ягодицы передвигались на длинных, тонких и костлявых ногах.

Новоприбывший подошел к прилавку; клерк тут же проворно вскочил на ноги: «Чем могу быть полезен, сударь?»

Кугель раздраженно вмешался, подняв указательный палец: «Одну минуту! Вы еще меня не обслужили!»

Ни служащий, ни посетитель не обратили на него ни малейшего внимания. Новоприбывший сказал: «Меня зовут Бундерваль, я хотел бы поговорить с Сольдинком».

«Разумеется – следуйте за мной, сударь! Рад сообщить, что мастер Сольдинк может вас принять».

Оба удалились из вестибюля; кипящему от ярости Кугелю снова пришлось ждать.

Клерк вернулся и собрался уже вернуться к изучению ведомости, когда соблаговолил заметить Кугеля: «Вам что-нибудь здесь понадобилось?»

«Думаю, что Сольдинк не прочь обменяться со мной парой слов», – высокомерно ответил Кугель и прибавил: «Вы ведете себя неправильно. Так как я первый подошел к прилавку, вам следовало заняться моими делами в первую очередь».

Клерк моргнул: «Должен признать, что ваше умозаключение отличается, по меньшей мере, простотой невинности. Так какое у вас дело к мастеру Сольдинку?»

«Я хотел бы договориться о скорейшем переезде по морю в Альмерию – в самых комфортабельных условиях, разумеется».

Клерк повернулся к висевшей на стене географической карте: «Не вижу никакого упоминания о такой стране».

«Альмерия находится южнее нижнего края вашей карты».

Клерк удивленно взглянул на Кугеля: «Значит, она очень далеко. Что ж, пойдемте – может быть, Сольдинк согласится вас принять».

«Достаточно упомянуть мое имя – „Кугель“ – и он меня примет».

Клерк провел Кугеля в конец длинного вестибюля и просунул голову между портьерами: «Вас желает видеть некто Кугель».

Наступила напряженная тишина. Через несколько секунд послышался голос Сольдинка: «Что ему нужно, Диффин?»

«Насколько я понимаю, он желает, чтобы его доставили в некую далекую страну – возможно, воображаемую».

«Гммф… Ладно, пусть заходит».

Диффин раздвинул портьеры, открывая Кугелю проход, после чего, шаркая, вернулся к столу за прилавком. Кугель зашел в восьмиугольное помещение с аскетически роскошным интерьером. Сольдинк, седовласый и строгий, сидел за восьмиугольным столом, а Бундерваль устроился на софе с плюшевой обивкой каштанового оттенка. Карминовый солнечный свет, проникая сквозь высокие окна, озарял пару варварских гобеленов, сотканных в тундре Дальнего Кутца. Под потолком на чугунной цепи была подвешена тяжелая чугунная люстра.

Кугель церемонно поклонился Сольдинку, на что тот сухо ответил: «Какое у вас ко мне дело, Кугель? Я обсуждаю с Бундервалем важные дела и могу уделить вам только несколько минут».

«Я не займу у вас много времени, – холодно произнес Кугель. – Насколько я понимаю, вы отправляете чешуйки Скорогроха в Альмерию по поручению Юкоуну, Смешливого Волшебника?»

«Не совсем так, – возразил Сольдинк. – Чешуйки доставляются нашему агенту в Порт-Пардуссе, а он уже организует дальнейшую перевозку».

«Могу ли я поинтересоваться, почему вы не отправляете груз непосредственно в Альмерию?»

«Совершать длительные рейсы на юг ради одного заказчика практически нецелесообразно».

Кугель недовольно нахмурился: «Когда ожидается следующее отправление вашего судна в Порт-Пардусс?»

«„Галанте“ отплывает в конце недели».

«И какова стоимость проезда в Порт-Пардусс?»

«Мы редко перевозим пассажиров – причем исключительно лиц, пользующихся высокой репутацией. Если я не ошибаюсь, проезд обходится в триста терциев, то есть, – тут в голосе Сольдинка появился высокомерный оттенок, – возможно, выходит за рамки ваших финансовых возможностей».

«Ни в коей мере. Я могу предложить вам ассортимент чешуек, стоимость которых значительно превосходит названную вами сумму».

На лице Сольдинка промелькнуло оживление заинтересованности: «По меньшей мере, я хотел бы взглянуть на эти чешуйки».

Кугель продемонстрировал товар: «Обратите внимание, в частности, на редкий „щечный астрангал“, в прекрасном состоянии!»

«Неплохой экземпляр – несмотря на то, что он слегка позеленел по краям маратаксуса, – Сольдинк окинул чешуйки опытным взором. – Проявив необычную щедрость, я оценил бы эту коллекцию примерно в сто восемьдесят три терция».

Экспедитор назвал сумму, превышавшую самые смелые ожидания Кугеля. Он начал было автоматически торговаться, но сразу сдержался: «Очень хорошо: чешуйки ваши».

«Отнесите их к Диффину, он выдаст вам деньги», – Сольдинк махнул рукой в сторону портьер.

«Еще один вопрос, исключительно из любопытства. Сколько вы согласились бы заплатить за „пекторальный неборазрывный брызгосвет“?»

Сольдинк пристально взглянул Кугелю в лицо: «Этот экземпляр находится в вашем распоряжении?»

«Допустим, я не принес его с собой, но может возникнуть такая возможность».

Сольдинк поднял глаза к потолку: «Если брызгосвет в безукоризненном состоянии, я мог бы рискнуть и предложить за него двести терциев».

Кугель кивнул: «Почему бы вам не раскошелиться на две сотни, в самом деле? Юкоуну выложит за него не меньше двух тысяч!»

«В таком случае рекомендую вам вручить эту гипотетическую редкость лично волшебнику Юкоуну. Я мог бы даже посоветовать вам маршрут, позволяющий добраться до Альмерии пешком. Вернитесь на восток по Голечной косе до Ведьминого мыса, где находится зáмок Силь. Оттуда поверните на юг, чтобы обогнуть Долгий Эрм, кишащий эрбами и лейкоморфами. Прямо перед вами будут горы Магнатца; заходить в эти горы смерти подобно – но, если вы попытаетесь их обойти, вам придется углубиться в Пустыню Обелисков, что не менее рискованно. О землях за горами Магнатца у меня нет четкого представления».

«Мне привелось познакомиться с этими краями, – заметил Кугель. – Я предпочитаю взойти на борт „Галанте“ и плыть по морю».

«В последнее время Меркантидес настаивает на том, чтобы мы перевозили только тех, кто на нас работает. Мы с подозрением относимся к любезным и воспитанным путешественникам, готовым в условленный момент превратиться в безжалостных пиратов».

«Буду рад занять должность в вашей фирме, – отозвался Кугель. – Я человек опытный, обладающий множеством различных способностей. Не сомневаюсь в том, что смогу оказаться вам полезным».

Сольдинк неприязненно усмехнулся: «К сожалению, в настоящее время открыта только одна вакансия, а именно должность суперкарго на борту „Галанте“, и эту должность уже готов занять квалифицированный кандидат – находящийся перед вами Бундерваль».

Кугель внимательно смерил конкурента взглядом: «Он выглядит, как скромный, порядочный, непритязательный человек, но на должность суперкарго он определенно не годится».

«Почему вы так считаете?»

«Извольте заметить! – с готовностью откликнулся Кугель. – У Бундерваля обвисшие ноздри, что безошибочно свидетельствует о склонности к морской болезни».

«Кугель – наблюдательный человек! – воскликнул Бундерваль. – Я рассматривал бы его как вполне подходящего кандидата, причем призываю вас не обращать внимания на его длинные пальцы с уплощенными подушечками – такие же пальцы были у Ларкина, похитителя младенцев. Но между ними имеется существенное различие: Ларкина повесили, а Кугеля еще не повесили».

«Мы поставили перед мастером Сольдинком трудную задачу, – сказал Кугель, – а он и так обременен всевозможными заботами. Проявим к нему должное уважение. Предлагаю доверить нашу судьбу Мандинго, трехглазой богине удачи». Он вынул из поясной сумки колоду игральных карт.

«Ваше предложение имеет смысл, – согласился Бундерваль. – Но мы воспользуемся моими картами – они новее, и Сольдинку будет легче разобраться в их раскладе».

Кугель нахмурился, решительно покачал головой и спрятал колоду в сумке: «Насколько я понимаю ситуацию, несмотря на похвальный характер ваших намерений – и я очень сожалею, что мне приходится об этом упомянуть, Бундерваль! – нам не подобает решать важнейшие коммерческие вопросы фирмы мастера Сольдинка столь легкомысленным образом. Я выдвинул свое предложение исключительно для того, чтобы проверить вашу реакцию. Человек надлежащего склада характера немедленно отверг бы подобную идею!»

Последнее рассуждение произвело на Сольдинка благоприятное впечатление: «Вы правы, Кугель!»

«Существует всестороннее, исчерпывающее решение возникшей проблемы, – продолжал Кугель. – Богатый жизненный опыт и способность не лезть за словом в карман позволят мне успешно выполнять обязанности суперкарго, в то время как Бундерваль, насколько я могу судить, стал бы превосходным помощником престарелого клерка Диффина».

Сольдинк повернулся к Бундервалю: «Что вы на это скажете?»

«Квалификация Кугеля не вызывает сомнений, – признал Бундерваль. – Я мог бы противопоставить ей только честность, профессионализм, преданность своему делу и неутомимое трудолюбие. Кроме того, я – респектабельный гражданин Саскервоя, а не безвестный бродяга с лисьей физиономией, в шляпе самого нелепого фасона».

Обращаясь к Сольдинку, Кугель заявил: «Наконец – к счастью для всех заинтересованных сторон – вы можете сравнить манеру поведения Бундерваля, для которой характерны клевета и склонность поливать грязью конкурентов, с моим умением вести себя достойно и сдержанно. Тем не менее, должен обратить ваше внимание на маслянистую кожу и выдающиеся ягодицы Бундерваля, не оставляющие сомнений в его склонности к изнеженному безделью и даже, возможно, к казнокрадству. Если вы наймете его помощником клерка, рекомендую надежно хранить под замком все ценности фирмы, чтобы не подвергать Бундерваля лишнему искушению».

Бундерваль прокашлялся, чтобы возразить, но Сольдинк нетерпеливо поднял ладони: «Довольно, довольно, господа! Придется обсудить ваши достоинства с Меркантидесом – а он, возможно, пожелает провести интервью с каждым из вас. Завтра в полдень я смогу уведомить вас о нашем решении».

Кугель откланялся: «Благодарю вас, мастер Сольдинк». Повернувшись к Бундервалю, он указал на портьеры: «Можете идти. Я хотел бы обменяться с владельцем фирмы парой слов, не предназначенных для чужих ушей».

Бундерваль собрался протестовать, но Кугель прибавил: «Нам нужно обсудить продажу ценных чешуек Скорогроха».

Бундерваль неохотно удалился. Кугель повернулся к Сольдинку: «Может быть вы не забыли, что я упомянул о брызгосвете».

«Не забыл. Но вы так и не пояснили, имеется ли этот экземпляр в вашем распоряжении и, если нет, как вы намерены его добыть».

«В данный момент не могу предоставить подробные разъяснения – достаточно сказать, что брызгосвет надежно спрятан. Если на меня нападут грабители, они останутся с пустыми руками. Упоминаю об этом только для того, чтобы избавить нас обоих от лишних хлопот».

Сольдинк мрачно улыбнулся: «Ваши притязания на „богатый жизненный опыт“, судя по всему, достаточно обоснованны».

Кугель получил от Диффина сто восемьдесят три терция – клерк пересчитывал монеты три раза, после чего выложил их на коричневый мраморный прилавок с таким выражением, как если бы это стоило ему немалых усилий. Кугель смахнул деньги в поясную сумку и вышел из конторы.

Припоминая совет покойного Вимиша, Кугель остановился на постоялом дворе «Голубые фонари». На ужин он подкрепился жареным скалозубом с гарниром-пюре из карбада, ямса и перекати-ягоды. Когда ему подали вино и сыр, он откинулся на спинку стула и принялся обозревать прочих постояльцев, собравшихся в трапезном зале.

В противоположном конце помещения, за столом у камина, два субъекта играли в карты. Один, высокий и худой, мертвенным оттенком кожи напоминал ходячую мумию; у него были гнилые зубы, удлиненная нижняя челюсть, гладкие черные волосы и постоянно полузакрытые веками глаза. Другой отличался атлетическим мускулистым телосложением, мясистым носом и квадратным подбородком; его рыжие волосы были собраны в узел на затылке, а рыжая борода была аккуратно подстрижена и блестела.

Они явно стремились привлечь дополнительных игроков. «Эй, Фурск! – позвал тощий верзила. – Не желаешь сразиться в скакс? Нет?»

Рыжебородый субъект обратился к другому соседу: «А вот и старина Сабтиль – он всегда не прочь сыграть в карты! Сабтиль, сегодня тебе улыбнется богиня удачи – пользуйся случаем набить кошелек! Вот молодец, садись сюда».

«Кто еще? Как насчет вас, чужестранец с длинным носом в странной шляпе?»

Кугель осторожно приблизился к столу у камина: «Во что вы играете? Должен предупредить – я плохо разбираюсь в местных правилах».

«Мы играем в скакс – и ни в чем тут не нужно разбираться. Главное не делать ставки на суммы, которые вы не можете себе позволить».

Кугель вежливо улыбнулся: «Попробую сыграть пару раз – хотя бы для того, чтобы не показаться необщительной деревенщиной. Но вам все-таки придется объяснить важнейшие приемы игры».

Рыжебородый здоровяк хохотнул: «Не беспокойтесь! Вы всему научитесь, как только возьмете карты в руки! Меня зовут Вагмунд, кстати; это Сабтиль, а угрюмый головорез напротив – Койман, бальзамировщик Саскервоя и всеми уважаемый гражданин. Что ж приступим! Правила скакса просты и понятны». Вагмунд снизошел-таки к разъяснению основных принципов игры чужестранцу, подчеркивая свои слова тычками тупого указательного пальца в деревянный стол: «Так что же, все ясно, господин Кугель? Справитесь с игрой, как вы думаете? Не забывайте, все ставки делаются полновесными терциями. Кроме того, нельзя держать карты под столом или делать подозрительные движения взад и вперед».

«Неопытному игроку нужно соблюдать осторожность, – заметил Кугель. – Тем не менее, я, кажется, понял, в чем заключается игра, и могу рискнуть двумя – нет, даже тремя терциями. Вот, пожалуйста, я выкладываю на стол один неподдельный, полновесный и даже не потертый терций».

«Так держать, Кугель! – одобрил Вагмунд. – Койман, будь так добр, раздай карты!»

«Сначала, – поднял указательный палец Сабтиль, – вы должны сами сделать ставки».

«Верно! – согласился Вагмунд. – И ты не забудь».

«Обо мне не беспокойся. Всем известно, как хитро и проворно я играю в скакс».

«Меньше хвались, больше выигрывай! – рявкнул Койман. – Где твои терции?»

«Как насчет твоей собственной ставки, общеизвестный похититель декоративных золотых заднепроходных зажимов3 вверенных на твое попечение трупов?»

«Ну, потерял я несколько штук – что с того? Не делай из мухи слона!»

Игра продолжалась. Кугель проиграл одиннадцать терциев и выпил пару кружек местного желудевого пива с резковатым привкусом горького мха и копченой кровяной колбасы. Мало-помалу Кугелю удалось ввести в игру карты из своей колоды, после чего ему улыбнулась удача, и он быстро выиграл тридцать восемь терциев, в то время как Вагмунд, Койман и Сабтиль, явно не ожидавшие такого исхода, били себя по лбу с изумленными возгласами.

В трактирный зал зашел Бундерваль. Заказав кружку пива, некоторое время он стоял и наблюдал за игрой, покачиваясь с каблуков на носки башмаков и обратно, время от времени похваливая удачные комбинации и наставительно укоряя проигравших за недостаточную бдительность: «Что же ты, Койман? Почему ты не выложил красный дубль и не забрал все ставки перед тем, как Кугель побил твои карты зелеными варлетами?»

«Потому что в прошлый раз, когда я это сделал, Кугель открыл королеву демонов, и у меня не осталось никаких шансов!» – резко ответил Койман и поднялся на ноги: «Я разорился, Кугель. По меньшей мере, закажите мне пива за счет вашего выигрыша».

«С удовольствием!» – Кугель подозвал подростка-официанта: «Пива для Коймана – и для Бундерваля!»

«Спасибо! – Койман пригласил Бундерваля занять освободившееся место. – Можешь попытать счастья с Кугелем, если хочешь. Он умеет играть лучше нас всех, вместе взятых».

«Так и быть, рискну парой терциев. Эй, парнишка! Принеси-ка нам свежую колоду карт. Эти уже истрепались до дыр – одни короче, другие длиннее, покрылись пятнами, да и рисунок у некоторых из них какой-то чудной. Убери их!»

«Новые карты меня вполне устроят! – добродушно воскликнул Кугель. – Но я сохраню старые, чтобы практиковаться в одиночку. Бундерваль, сколько вы поставите?»

Бундерваль выложил на стол терций и раздал новые карты с таким проворством и с таким мастерством, что ошеломленный Кугель не успел и глазом моргнуть.

Они сыграли несколько раундов, но удача покинула Кугеля. Освободив свое место для другого игрока, Кугель встал за спиной Бундерваля, чтобы изучить манеру игры конкурента.

Выиграв десять терциев, Бундерваль заявил, что на сегодня с него хватит. Повернувшись к Кугелю, он сказал: «Позвольте мне потратить часть выигрыша с благородной целью – выпьем еще по кружке-другой свежего пива! Пойдемте – там, у стены, освободились два стула. Официант! Две кружки вашего лучшего „кишкодера“!»

«Сию минуту, сударь!» – парнишка отдал честь и убежал в кладовую.

Бундерваль отложил дымящуюся трубку: «Так что же, Кугель, что вы думаете о Саскервое?»

«На первый взгляд, это приятный город, где у трудолюбивого человека есть возможность неплохо устроиться».

«Вот именно! Как раз об этом я и хотел с вами поговорить. Но прежде всего давайте выпьем за ваше дальнейшее процветание и благополучие!»

«Готов выпить за процветание и благополучие в принципе, – осторожно отозвался Кугель. – До сих пор мне не удавалось насладиться ими в полной мере».

«Как так? Несмотря на ваше умение орудовать за игорным столом? Когда я пытался проследить за вашими экстравагантными трюками, у меня в глазах двоилось!»

«Всего лишь глупая привычка красоваться, – скромно заметил Кугель. – Мне нужно научиться меньше привлекать к себе внимание».

«Все это несущественно, – махнул рукой Бундерваль. – Гораздо важнее вопрос о трудоустройстве в фирме мастера Сольдинка. Мы уже успели обменяться по этому поводу несколькими достойными сожаления фразами».

«Верно, – согласился Кугель. – Позвольте мне кое-что предложить».

«Всегда готов познакомиться с новой концепцией».

«Возможно, суперкарго руководит на борту „Галанте“ подчиненными ему лицами. Если бы вы…»

Бундерваль прервал его, подняв руку: «Не будем забывать о реальности. Насколько я понимаю, вы – человек, способный к решительным действиям. Положим конец нашему спору здесь и сейчас. Пусть богиня Мандинго решит, кто из нас претендует на должность суперкарго, а кто остается в стороне».

Кугель вынул свои старые карты: «Желаете сыграть в скакс или в рамполио?»

«Ни в то, ни в другое, – отказался Бундерваль. – Результат жребия не должен быть предопределен…» Он указал пальцем на большой стеклянный ящик, стоявший поодаль на прилавке. В нем копошились несколько ракообразных существ, в вареном виде считавшихся замечательным деликатесом. Длина каждого из животных – от кончиков мощных клешней до острия жала на хвосте – составляла примерно двадцать сантиметров. «В этом аквариуме трактирщик Краснарк держит сфигалов, – продолжал Бундерваль. – Сфигалы существенно отличаются один от другого темпераментом. Одни проворны, другие медлительны. Выберите одного, я выберу другого. Мы положим их на пол, чтобы они соревновались. Удача выпадет тому, чей сфигал первый добежит до противоположной стены».

Кугель подошел к прилавку и внимательно рассмотрел сфигалов: «Пренеприятнейшие создания, слов нет!» Ему показался самым энергичным сфигал в красную, желтую и противно-белесую голубую полоску: «Что ж, хорошо! Я выбрал своего рысака».

«Выньте его захватом, но будьте осторожны! Они щиплются клешнями и норовят ужалить хвостом, извиваясь во все стороны».

Стараясь не привлекать внимание занятого трактирщика, Кугель поднял выбранного им сфигала из аквариума захватом и положил его на пол у основания прилавка; Бундерваль сделал то же самое с другим будущим деликатесом.

Слегка опьяневший Бундерваль обратился к своему полосатому чемпиону: «Многоуважаемый сфигал! Будь так добр, беги как можно быстрее! Оба готовы? Отпустим захваты – вперед!»

Соперники разжали захваты, оставили их на прилавке и потихоньку отошли от аквариума. Заметив открытую дверь трактира, фаворит Бундерваля повернул к ней и тут же скрылся в ночи. Тем временем сфигал Кугеля забрался в валявшийся на полу сапог Вагмунда, гревшего ступни у камина.

«Объявляю о дисквалификации обоих участников состязания! – строго сказал Бундерваль. – Придется испытать судьбу каким-нибудь другим способом».

Кугель и Бундерваль вернулись к своему и сели. Уже через несколько секунд Бундерваль изобрел новый план: «Смотрите, кухня за этой стеной на пол-этажа ниже трактирного зала. Чтобы не сталкиваться по пути, официанты спускаются по ступеням с правой стороны и поднимаются с подносами по ступеням слева. В нерабочее время оба прохода закрывают скользящими в пазах шторками из металлических пластинок. Как вы можете видеть, каждая шторка удерживается на весу цепью. Извольте заметить также, что находящаяся с нашей стороны цепь позволяет опускать и поднимать шторку, закрывающую левый проход, по которому официанты поднимаются с кружками пива и закусками. Каждый из официантов носит круглую шапочку, плотно прикрывающую волосы, чтобы они не попадали в еду. Предлагаю бросить жребий следующим образом. Каждый из нас, по очереди, обязан опускать шторку на одно или несколько звеньев цепи. Рано или поздно тот или иной официант заденет шапочкой нижнюю планку шторки. Тот, кто опустил шторку непосредственно перед этим, проигрывает и должен уступить другому должность суперкарго».

Кугель изучил цепь и механизм, позволявший поднимать и опускать цепью шторку, закрывавшую проход, после чего подверг внимательному осмотру входивших в кухню и выходивших из нее подростков-официантов.

«Само собой, попадаются парнишки разного роста, – заметил Бундерваль. – Самый длинный, наверное, сантиметров на семь-восемь выше самого короткого. С другой стороны, мне показалось, что у самого высокого выработалась привычка сутулиться и наклонять голову. Таким образом, потребуется довольно-таки хитроумная стратегия».

«Должен поставить одно условие, – сказал Кугель. – Ни один из нас не должен подавать какие-либо знаки, как-либо предупреждать официантов или отвлекать их внимание – все должно происходить в строгом соответствии со случайным характером розыгрыша».

«Согласен! – заявил Бундерваль. – Будем соревноваться честно и благородно. Кроме того, чтобы не было никаких недобросовестных задержек, каждый из нас должен делать свой ход – опускать шторку – не позднее, чем появится второй по счету официант. Если вы уже опустили шторку, а по моим расчетам следующим должен появиться самый высокий официант, я могу опустить или не опустить шторку по своему усмотрению, но только до появления второго официанта, после чего я обязан сделать свой ход».

«Полезное правило, нет возражений. Так что же, начнем с вас?»

Бундерваль отказался от привилегии: «В каком-то смысле у нас в Саскервое вы – гость, и вам должна принадлежать честь первого хода».

«Благодарю вас! – Кугель снял цепь со штырька и опустил шторку на два звена. – Теперь ваша очередь, Бундерваль. Как пожелаете – можете подождать, пока не пройдет первый официант, а я тем временем закажу еще пива, чтобы нам не было скучно».

«Замечательно! Но теперь я должен сосредоточить на игре все возможное внимание. Насколько я понимаю, здесь потребуется незаурядное ритмическое чутье. Опущу-ка я шторку еще на пару звеньев».

Кугель ждал – появился высокий официант с подносом, нагруженным четырьмя кружками пива. По оценке Кугеля, зазор между шапочкой подростка и нижней планкой шторки соответствовал примерно тринадцати звеньям цепи. Кугель тут же опустил шторку на четыре звена.

«Ага! – воскликнул Бундерваль. – Смелый ход! Но я не уступлю вам в дерзости. Опустим преграду еще на четыре звена!»

Прищурившись, Кугель прикидывал в уме последствия возможных дальнейших действий. Если бы он опустил шторку еще на шесть звеньев цепи, нижняя планка должна была неизбежно сбить шапочку с головы высокого парня. Официанты поднимались из кухни по очереди – теперь самый высокий должен был появиться третьим. Когда по ступеням поднялся следующий подросток, среднего роста, Кугель опустил цепь на целых пять звеньев.

Бундерваль тревожно вздохнул: «Ловкий замысел, Кугель! Но я поспешу опустить шторку еще на пару звеньев, чтобы под ней успел пройти самый низкорослый из подростков – он уже поднимается».

Действительно, официант-коротышка не задел шторку шапочкой – остался зазор, эквивалентный двум звеньям цепи, и теперь Кугель обязан был сделать следующий ход или признать свое поражение. Он угрюмо опустил шторку еще на одно звено; тем временем из кухни поднимался самый высокий из официантов. Но Кугелю повезло – заходя в трактирный зал, верзила наклонил голову, чтобы вытереть нос рукавом, и таким образом прошел под шторкой, не задев ее шапочкой. Настал черед Кугеля торжествующе насмехаться: «Ваш ход, Бундерваль! Опускайте шторку – или сдавайтесь!»

Безутешный Бундерваль сдвинул цепь еще на одно звено: «Теперь мне остается только надеяться на чудо».

Из кухни поднимался Краснарк, владелец заведения – человек с грубыми чертами лица, повыше самого высокого из его подчиненных, с мощными бицепсами и хмурыми черными бровями. Он держал в руках поднос с тяжелой полной супницей, связкой жареных птиц на блюде и огромной, подрагивающей на каждом шагу полусферой присыпанного пряностями холодца. Краснарк ударился лбом о перекладину шторки, свалился навзничь и пропал из поля зрения. Из кухни послышались звон бьющейся посуды и, непосредственно вслед за этим, яростный рев трактирщика.

Бундерваль и Кугель немедленно подняли шторку на первоначальную высоту и пересели за другой стол, подальше от кухни. «Меня следует считать победителем, – заявил Кугель, – так как вы были последним, кто переместил цепь».

«Ни в коем случае! – энергично возразил Бундерваль. – Цель игры заключалась в том, чтобы сбить шапочку с головы кого-нибудь из трех официантов. Но цель не достигнута, так как появление Краснарка смешало все карты, если можно так выразиться».

«Вот он, Краснарк, – указал движением головы Кугель. – Разглядывает шторку в полном недоумении».

«Не вижу смысла продолжать эту забаву, – заметил Бундерваль. – На мой взгляд, мы тут достаточно набедокурили».

«Но победитель все еще не назван, – напомнил Кугель. – Вам придется согласиться с тем, что, практически с любой точки зрения, вы проиграли».

Бундерваль не уступал: «Краснарк не носит шапочку, в связи с чем его падение никак нельзя считать удовлетворяющим условия игры. Позвольте мне предложить другое состязание, в котором случайность будет играть решающую роль».

«А вот и парнишка с нашим пивом! Что тебя задерживало, лодырь? Почему нам пришлось так долго ждать?»

«Прошу прощения, сударь. Краснарк свалился с лестницы в кухню, и там поднялась такая суматоха, что я никак не мог обслужить вас раньше».

«Что ж, подобную катастрофу можно рассматривать как достаточное оправдание… Бундерваль, объясните – что вы задумали?»

«Все очень просто – настолько просто, что меня даже смущает это обстоятельство. Видите эту дверь? Она ведет в туалет. Посмотрите вокруг и выберите своего представителя. Я сделаю то же самое. Тот из нас, чей представитель первым зайдет в туалет, проигрывает, а другой становится единственным кандидатом на должность суперкарго».

«На мой взгляд, условия достаточно справедливы, – согласился Кугель. – Вы уже выбрали?»

«Разумеется. А вы?»

«Я назначил представителя, как только вы предложили свой план. Думаю, в такого рода соревновании он непобедим. Это пожилой господин с тонким носом и поджатыми губами, сидящий слева от меня. Его нельзя назвать корпулентным, но мне внушает уверенность его рассеянная манера держать стакан».

«Удачный выбор! – похвалил Бундерваль. – Так уж вышло, что я назначил его собеседника, субъекта в сером плаще, прихлебывающего пиво так, словно оно вызывает у него отвращение».

Кугель подозвал парнишку-официанта и потихоньку спросил – так, чтобы не расслышал Бундерваль: «Двое слева от меня – кто они? И почему они пьют так медленно?»

Подросток пожал плечами: «Если хотите знать правду, они ужасно не любят расставаться с деньгами, хотя оба вовсе не бедняки. Несмотря на то, что у них набиты кошельки, они заказали по маленькому стаканчику самого дешевого варева и не спешат его допивать».

«В таком случае, – сказал Кугель, – принеси господину в сером плаще большую кружку самого лучшего пива – за мой счет, но не называй меня».

«Будет сделано, сударь».

Парнишка тут же подчинился призывному жесту Бундерваля и вступил с ним в такую же конфиденциальную беседу. Поклонившись, подросток спустился в кухню и через некоторое время вернулся, чтобы подать каждому из двух «представителей» по высокой двухлитровой кружке эля. Выслушав сбивчивые пояснения официанта, те без лишних слов пригубили первосортный напиток, не выразив никакой особой благодарности, хотя оба очевидно были озадачены таким даром провидения.

Кугеля неприятно поразила жадность, с которой его «представитель» поглощал бесплатное пиво. «По-моему, я ошибся в выборе, – пожаловался он. – Этот тип хлещет пиво так, словно только что провел день в пустыне».

Бундерваль был не менее критически настроен в отношении своего фаворита: «Он уже приканчивает двухлитровую кружку, пропойца! Должен заметить, Кугель, вы нанесли мне удар ниже пояса. Мне пришлось защищать свои интересы, конечно – что обошлось недешево».

Кугель попробовал отвлечь своего «представителя» от пива, завязав с ним беседу. Поднявшись на ноги и наклонившись над соседним столом, он спросил: «Насколько я понимаю, сударь, вы постоянно проживаете в Саскервое?»

«Проживаю, – неприязненно ответил пожилой господин. – Причем, да будет вам известно, местные жители не спешат вступать в разговоры с чужестранцами в смехотворных головных уборах».

«И при этом они знамениты своей трезвостью», – прибавил Кугель.

«Чушь! – заявил его „представитель“. – Взгляните вокруг! Все насасываются пивом, как одержимые, официанты не успевают заменять кружки! Прошу прощения – но я хотел бы последовать их примеру, не отвлекаясь на дельнейшие рассуждения».

«Должен предупредить вас: этот эль застоялся, – нашелся Кугель. – С каждым глотком вы рискуете судорожными приступами поноса».

«Ерунда! Пиво прочищает кровь! Если вас беспокоит пищеварение, не пейте – а меня оставьте в покое!» Опрокинув кружку, «представитель» отправил в глотку существенную часть остававшегося в ней эля.

Недовольный маневрами Кугеля, Бундерваль тоже решил отвлечь внимание своего «представителя», проходя мимо и наступив тому на ногу – последовавшая перепалка могла бы продолжаться достаточно долго. Но Кугель угадал намерение соперника и, схватив Бундерваля за плечи, заставил его снова опуститься на стул: «Играйте по правилам – или я откажусь от участия в соревновании!»

«Вы сами ведете себя не слишком честно», – пробормотал Бундерваль.

«Хорошо! – примирительно заявил Кугель. – Пусть каждый из нас больше не вмешивается никоим образом!»

«Пусть будет так – но все это в любом случае больше не имеет смысла, так как ваш представитель явно ощущает неудобство и собирается встать. Я выиграл!»

«Ничего подобного! Проигрывает тот, чей избранник первый доберется до писсуара. Извольте заметить! Ваш собственный представитель уже поднимается из-за стола. Они направились в туалет вместе».

«Тогда проиграет тот, чей представитель первый выйдет из трактира, так как он, разумеется, первый подойдет к писсуару!»

«Но разве мой избранник идет впереди? Нет, он следует за вашим! Проиграет тот, чей избранник первый фактически воспользуется писсуаром».

«Тогда пойдемте в туалет. Отсюда невозможно судить о происходящем».

Кугель и Бундерваль поспешили за «представителями» на внутренний двор, где, под освещенным навесом, в цементном основании был устроен кафельный желоб, удовлетворявший потребности посетителей трактира в мочеиспускании.

По всей видимости, «представители» не спешили; задержавшись на дворе, они обменялись замечаниями по поводу необычно теплой ночи, после чего почти одновременно подошли к желобу. Кугель и Бундерваль последовали за ними – один встал справа, другой слева, приготовившись воочию зарегистрировать результаты соревнования.

Тем временем их избранники приготовились опорожнить мочевые пузыри. Покосившись направо, «представитель» Кугеля не преминул заметить напряженное внимание навязчивого чужестранца и немедленно возмутился: «Куда вы смотрите и зачем? Какая наглость! Хозяин! Позовите хозяина! Нужно вызвать ночную стражу! Немедленно!»

Кугель попытался объяснить свои намерения: «Сударь, все не так, как вы думаете! Бундерваль подтвердит мои слова. Бундерваль!»

Но Бундерваль поспешил вернуться в пивную. Появился трактирщик Краснарк с забинтованной головой: «Господа, пожалуйста, помолчите немного! Мастер Черниц, будьте добры, успокойтесь! В чем затруднение?»

«Затруднение? – выпалил Черниц. – Это оскорбление, а не затруднение! Я пришел сюда, чтобы облегчиться, а этот безнравственный подонок устроился рядом и стал вести себя самым неподобающим образом. Разумеется, я тут же поднял тревогу!»

Приятель Черница, прежний «представитель» Бундерваля, процедил сквозь зубы: «Могу засвидетельствовать, что так оно и было! Этого субъекта следует вытолкать в шею – не только с постоялого двора, но из всего нашего города!»

Краснарк повернулся к Кугелю: «Вам предъявляют серьезные обвинения! Что скажете?»

«Мастер Черниц ошибается! Я тоже пришел сюда облегчиться. Взглянув налево, я заметил своего знакомого, Бундерваля, и приветствовал его жестом. В ту же секунду мастер Черниц стал громко орать, намекая на какие-то грязные намерения, которых у меня и в мыслях не было! Если кого-то и следует вытолкать в шею, так это Черница и его приятеля – прохиндеев, пробавляющихся пивком за чужой счет!»

«Как вы смеете? – возмутился Черниц. – Я пользуюсь высокой репутацией!»

Краснарк развел руками: «Господа, прислушайтесь к голосу разума! Согласен – Кугелю не следовало подавать знаки друзьям, находясь у писсуара. Но мастеру Черницу не следовало делать поспешные выводы. Предлагаю ему взять назад выражение „безнравственный подонок“, а Кугелю – отказаться от применения эпитета „прохиндеи“ в адрес уважаемых граждан, и все встанет на свои места».

«Я не привык к подобным унижениям! – надменно произнес Кугель. – Пока мастер Черниц не извинится, в моих глазах он останется прохиндеем».

Вернувшись в трактир, Кугель занял место рядом с Бундервалем. «Вы поспешили уйти, – заметил Кугель, – а я остался, чтобы проследить за ходом соревнования. Ваш представитель опередил моего на несколько секунд».

«Только после того, как вы отвлекли внимание своего представителя, нарушив наши условия. Таким образом, результаты не засчитываются».

Тем временем мастер Черниц и его приятель вернулись к своему столу. Смерив Кугеля ледяными взглядами, они отвернулись и стали вполголоса совещаться.

По сигналу Кугеля парнишка-официант принес еще две кружки «кишкодера», и соперники освежились, чтобы успокоить нервы. Помолчав несколько минут, Бундерваль отметил: «Несмотря на все наши усилия, мы так-таки не решили основной вопрос».

«И почему? Потому, что в состязаниях такого рода все предоставлено на волю случая. Зависимость от жребия, однако, не соответствует моему темпераменту. Я не из тех, кто покорно подставляет задницу пинкам! Я – Кугель, бесстрашный и неукротимый! Я бросаю вызов превратностям судьбы! Исключительно силой воли…»

Бундерваль нетерпеливо прервал его: «Помолчите, Кугель! С меня довольно пьяной похвальбы – вы нагрузились пивом и болтаете лишнее».

Кугель изумленно уставился на собеседника: «Вы считаете, что я пьян? После трех кружек разведенного „кишкодера“? Мне приходилось пить дождевую воду покрепче этой дряни! Эй, официант! Принеси-ка еще пива! Бундерваль, еще кружку?»

«С удовольствием. А теперь – так как вы больше не желаете бросать жребий – вы намерены, наконец, признать поражение?»

«Никогда! Давайте пить пиво, литр за литром, пока весь мир не пойдет ходуном и не перевернется вверх дном! Тот, кто первый упадет под стол, проигрывает».

Бундерваль покачал головой: «Наши выдающиеся способности в этом отношении таковы, что о них можно рассказывать легенды. Мы наливались бы пивом всю ночь, до взаимного изнеможения, и в конечном счете выиграл бы только Краснарк».

«Что же вы предлагаете? У вас есть какая-нибудь идея?»

«Конечно, есть! Взгляните налево – как видите, Черниц и его приятель задремали. Можете заметить также их торчащие бороды. Трактирщик оставил на прилавке мездряк для разделки салатных водорослей. Отрежьте бороду Черницу или его знакомому – и я уступлю вам должность суперкарго».

Кугель скептически рассматривал двух горожан, прикорнувших за соседним столом: «Нельзя сказать, что они забылись глубоким сном. Да, я бросаю вызов судьбе! Но я не бросаюсь с утесов на камни».

«Хорошо! – сказал Бундерваль. – Я возьму мездряк и отрежу бороду одному из наших соседей. Но в таком случае вы должны будете признать, что я победил».

Подросток-официант принес еще две кружки пива. Кугель сделал несколько глотков и задумчиво заметил: «Совершить такой подвиг не так-то просто. Допустим, я попытаюсь отрезать бороду Черницу. Он тут же откроет глаза и спросит: „Кугель, почему вы меня бреете?“ После чего меня подвергнут наказанию, предусмотренному законами Саскервоя в случаях подобного хулиганства».

«Я подвергаюсь такому же риску, – возразил Бундерваль. – Но мне представляется возможным более хитроумный план. Допустим, в трактире погаснет свет. Тогда ни Черниц, ни его приятель не смогут увидеть ваше лицо или мое лицо – не правда ли?»

«В полной темноте можно было бы успеть отрезать одному из них бороду, – согласился Кугель. – Достаточно сделать три шага, схватить бороду, отсечь ее мездряком, вернуться к нашему столу – и дело сделано! Рубильник, выключающий свет – на стене у входа в кухню».

«Именно таким образом я себе это представляю, – откликнулся Бундерваль. – Так что же, кто будет брадобреем – вы или я? Выбирайте!»

Кугель сделал еще несколько глотков, чтобы собраться с мыслями, встал из-за стола и взял с прилавка серповидный нож: «Дайте-ка я его пощупаю… Вроде бы он хорошо наточен. Что ж, с такого рода проделкой нужно спешить – пока не прошло подходящее настроение».

«Я поверну рубильник, – вызвался Бундерваль. – Как только погаснет свет, приступайте к делу без промедления!»

«Подождите! – остановил его Кугель. – Прежде всего нужно выбрать бороду. Хорошо было бы, конечно, обрить Черница, но борода его приятеля длиннее, ее удобнее ухватить… Ладно, я готов».

Бундерваль поднялся на ноги и направился к рубильнику. Обернувшись к Кугелю, он кивнул.

Кугель напрягся.

Свет погас. Трактирный зал теперь освещали только пляшущие отблески огня, разведенного в камине. Кугель быстро сделал три длинных шага к соседнему столу, схватил выбранную бороду и ловко провел по ней мездряком…Рубильник каким-то образом выскользнул из пальцев Бундерваля – или в осветительных трубках потолка возник самопроизвольный разряд. Так или иначе, в зале на мгновение снова вспыхнул свет – и лишившийся бороды господин изумленно уставился в лицо наклонившегося к нему Кугеля. Лампы тут же погасли, но у приятеля Черница четко запечатлелось в памяти изображение длинноносого лица и темноволосой головы в необычной щегольской шляпе.

Подвергнувшийся нападению гражданин растерянно закричал: «Караул! Краснарк! На нас напали бандиты! Где моя борода?»

Нащупывая стену рукой, один из официантов повернул рубильник, и трактир снова озарился ярким голубоватым светом.

Краснарк, с ушибленной головы которого уже сползала повязка, поспешил к пострадавшему, чтобы выяснить причину очередного переполоха. Возмущенный субъект в сером плаще трясущейся рукой указывал на Кугеля, уже сидевшего за столом и словно застывшего в сонливой позе с кружкой пива в руке: «Вот этот мерзавец! Я его видел – он резал мне бороду, оскалившись, как волк!»

Кугель встрепенулся и повернулся к обвинителю: «Бред какой-то! Я тут сидел и потягивал пиво. Понятия не имею, кто покусился на вашу бороду, мне она ни к чему! Пить надо меньше!»

«Неправда! Я тебя видел своими глазами!»

Кугель оскорбленно протестовал: «Почему бы мне понадобилась ваша борода? Сами подумайте! Ее невозможно ни продать, ни приспособить с какой-нибудь целью. Если хотите, можете меня обыскать! Вы не найдете ни единого волоска».

Будучи в полном замешательстве, Краснарк развел руками: «Кугель приводит разумные доводы. С какой стати, в самом деле, он попытался бы вас обрить?»

Багровый от ярости господин в сером плаще не унимался: «Почему бы кто бы то ни было пытался меня брить? Тем не менее – смотрите сами – кто-то отрезал мне бороду!»

Покачав головой, Краснарк отвернулся: «Не могу себе представить, кому это могло придти в голову! Официант! Принеси мастеру Меркантидесу кружку доброго свежего „кишкодера“ за мой счет – чтобы он немного успокоился».

Кугель повернулся к Бундервалю: «Дело сделано».

«Дело сделано, и сделано хорошо, – великодушно согласился Бундерваль. – Вы победили! Завтра в полдень мы вместе пойдем в контору Сольдинка и Меркантидеса, и я лично порекомендую вас как наилучшего кандидата на должность суперкарго».

«Меркантидес! – Кугель задумался. – Разве не так трактирщик назвал господина, которому я только что отрезал бороду?»

«Ну, если уж вы об этом упомянули – да, именно так его зовут», – сказал Бундерваль.

Около камина громко зевнул рыжий Вагмунд: «На сегодня хватит треволнений! Я устал, хочу спать. Ноги согрелись, сапоги высохли – пора домой. Осталось только натянуть сапоги…»

В полдень Кугель встретился с Бундервалем на прибрежной площади. Они зашли в контору фирмы Сольдинка и Меркантидеса и направились к внутреннему кабинету.

Клерк Диффин поспешил объявить Сольдинку об их присутствии и раздвинул портьеры, приглашая посетителей внутрь. Сольдинк указал обоим кандидатам на софу с каштановой плюшевой обивкой: «Присаживайтесь. Меркантидес скоро к нам присоединится, и мы обсудим наши дела».

Минут через пять в кабинет зашел Меркантидес. Не глядя по сторонам, он присел за восьмиугольный стол рядом с Сольдинком. Взглянув в сторону софы, владелец фирмы наконец заметил двух посетителей и резко спросил: «Вы двое! Что вы здесь делаете?»

Кугель осторожно ответил: «Вчера Бундерваль и я выставили кандидатуры на должность суперкарго, освободившуюся на борту „Галанте“. Бундерваль согласился уступить мне эту вакансию, в связи с чем…»

Меркантидес набычился: «Кугель? Об этом не может быть и речи! Бундерваль, рекомендую вам пересмотреть свое решение».

«Конечно, если кандидатура Кугеля больше не рассматривается…»

«Она не рассматривается. Таким образом, остается только назначить Бундерваля на должность суперкарго. Сольдинк, вы согласны?»

«Профессиональные качества Бундерваля меня вполне устраивают».

«Значит, так тому и быть, – Меркантидес встал из-за стола. – Сольдинк, у меня разболелась голова. Если я зачем-то понадоблюсь, вы найдете меня дома».

Меркантидес вышел из кабинета, чуть не столкнувшись с входящим Вагмундом – тот опирался на костыль.

Сольдинк смерил рыжебородого калеку удивленным взглядом: «В чем дело, Вагмунд? Что с вами случилось?»

«Сударь, вчера вечером меня ужалил сфигал. Боюсь, я не смогу совершить следующее плавание на борту „Галанте“».

Сольдинк раздраженно откинулся на спинку стула: «Плохие новости! Что же нам делать? Червячнику – особенно действительно знающему свое дело – трудно найти замену!»

Бундерваль поднялся на ноги: «Позвольте мне, в качестве нового суперкарго „Галанте“, рекомендовать Кугеля на освободившуюся должность червячника».

Сольдинк взглянул на Кугеля без особого энтузиазма: «У вас есть опыт такой работы?»

«В последние годы я этим не занимался, – признался Кугель. – Но я посоветуюсь с Вагмундом, и, если в Саскервое применяются незнакомые мне методы, он мне поможет в них разобраться».

«Хорошо. По сути дела, у нас практически нет выбора, так как „Галанте“ отплывает через три дня. Бундерваль, вам надлежит немедленно подняться на борт. Проследите за тем, чтобы товары и провиант погрузили в трюм надлежащим образом! Вагмунд, прошу вас познакомить Кугеля с червями и разъяснить ему их маленькие причуды. Есть какие-нибудь вопросы? Нет? В таком случае приступайте к выполнению своих обязанностей! „Галанте“ поднимает якорь через три дня!»