Сказка о Хасибе и царице змей

РОЖДЕНИЕ СЫНА, ВСТРЕЧА С ЦАРИЦЕЙ ЗМЕЙ

Однажды в давние-предавние года

Веков минувших жил да был один мудрец

Из древнегреческих сынов. Умам – отец,

Дионом звали,

Даниялем иногда…

Ученики внимали каждому из слов,

Что были сказаны учителем времён,

Ведь был он мудростью глубинной наделён.

Шли за советами в его светлейший кров.

Его велению бесспорно подчинялись,

И до краев земли летела эта слава.

Однако в доме мудреца печаль бывала:

Хотел детей, а те никак не появлялись…

И вот однажды в ночь, когда от слёз не мог

Сомкнуть он глаз, ему на ум пришло:

Аллах[1],

Да будет славен Он, внимает всем в веках,

Кто обращается к нему, чтобы помог…

И нет привратника у славных этих врат.

Без счета милости Аллах являет щедро.

И попросил Дион сыночка вдохновенно,

Чтоб был наследник, как покинет жизни град…

Домой вернувшись, он познал свою жену,

И в ту же ночь она ребёнка понесла.

Вот так Аллах свершает все свои дела,

Дарует тем, кто обращается к нему…

Дион же в плаванье отправился, потом

Попал в лихую бурю…

Страшный ураган

Кружил корабль по разъярившимся волнам…

Смешались море с небом,

следом грянул гром,

Что и корабль разнёс весь в щепки, и товар…

Спаслись немногие,

кто стойкость сохранял.

Средь них Дион, хотя он в бурю потерял

Свои труды:

лишь пять листов… от моря дар…

…На берегу он сон увидел… так подробно,

Как будто он достиг вдруг острова мечты.

Похож на райский уголок, мир красоты.

Земля шафрановая, камешки подобно

Алмазам крохотным, бриллиантами горят!

Сирени веточки колышутся привольно,

Даря волшебным ароматом и невольно

Царевны бабочки на запах тот летят!

Обширен остров и обилен чудесами,

Что превосходят очарованные сны,

Переполняя сердце радостью весны,

Пьяня сознанье ароматными садами…

А птицы трелями безудержно поют:

От тихих жалобных напевов до весёлых,

И лани прыгают средь зарослей зелёных,

Похоже, здесь любовь нашла себе приют…

Счастливым он на берегу своём проснулся

И в состоянии таком дошёл до дома,

Не сознавая, что дорога столь знакома,

А будто в первый раз идёт!

Таким вернулся…

В себя придя, он спрятал те листы в сундук.

А как кончина подошла, сказал жене:

– Уйду из мира преходящего к весне

Я в вечный мир, не избежать нам тут разлук…

А ты ребёночка родишь мужского пола,

Так назови его Хасибом[2], воспитай

Как сможешь лучше. Ну, а вырастет, отдай

Ему наследство в сундучке. Скажи немного…

Что, как прочтёт да смысл воспримет тех листов,

Так станет он умнейшим времени того,

Где будет жить, так и Аллахом суждено.

Пусть чтит Всещедрого Аллаха средь Богов.

И по весне мудрец скончался, жизнь ушла…

Жена, друзья, ученики о нём рыдали.

Свершив обряд красивый, в землю закопали.

Вдова чрез месяц уж сыночка родила.

И назвала его Хасибом, как хотел

Его отец.

А звездочёты предсказали,

Что проживёт он много лет, да без печали.

А, коль спасётся от беды, где скор предел,

То после этого и мудрость обретёт.

Ушли гадатели своим путём дорогой.

А мать воспитывала сына мерой строгой,

Однако мальчику учение… нейдёт…

Пять лет ходил с пяти лет в школу, ничему

Не научился там. Из школы забрала

Его расстроенная бедная вдова,

И отдала затем учиться ремеслу.

Но он и там себя никак не проявил.

К работе руки были вовсе не годны.

Ей посоветовали – Может… от жены

Сын понесёт заботу. Ей же свет не мил…

Она и плакала, просила – безуспешно.

И вот посватала за девушку его.

Но и тогда не взялся сын за ремесло.

Тут дровосеки посоветовали:

– Спешно

Купи осла ему, верёвку и топор.

Пойдёт он с нами по горам дрова рубить.

Ему и нам доход, тебе поможет жить.

Не убивайся, что никчемен до сих пор,

Ведь сын учителя он нашего, и мы

Ему поможем, а ведёт его Господь.

Что понапрасну горевать или пороть?

Ведь человека формируют лишь труды.

А мать обрадовал поддержки разговор.

Она купила сыну всё, что было надо,

И он пошёл рубить дрова, рукам отрада,

Ведь не умели ничего до этих пор…

Так покатились день за днём своим чредом.

Сын понемногу привыкал к труду, она

Успокоение в душе своей нашла.

Раз… оказались дровосеки под дождём,

Нашли пещеру и укрылись, а Хасиб

Пошёл обследовать в укрытье тёмном пол,

И пустоту в местечке дальнем он нашёл,

Да стал копать, и вот… колодец перед ним.

А в том колодце оказалось много мёда!

И дровосеки, и Хасиб возликовали:

– Какое чудо боги в дар нам ниспослали!

Вот в бурдюки сложили мёд. Осталось много…

Решили так, что здесь Хасиб постережёт,

Они же в город отнесут и возвратятся.

Всё так и сделали, и стоило стараться,

Богатство каждому несёт чудесный мёд.

Когда в колодце оставалось уж чуть-чуть,

Они задумали с Хасибом не делиться…

В последний раз за мёдом сможет опуститься,

А доставать не станут: краток жизни путь…

Так зло свершилось…

…а Хасиб кричал напрасно.

Молить о помощи осталось лишь Аллаха!

На дне колодца, умирающим от страха,

Он в неподвижности сидел, скорбя безгласно.

Прошло немного дней.

И матери открыли,

Что заблудился де Хасиб, его искали,

Нашли лишь кости, звери тело обглодали…

Так дровосеки вместе с матерью «тужили»…

Немного денег дали ей, себе ж богатства

Они роскошные отныне обрели,

Забыв того, кого в колодце погребли,

И утеряв остатки совести и братства.

Хасиб ослаб совсем без света и еды,

Как вдруг на голову свалился… скорпион,

Его он, скинув, раздавил, а сам нашёл

Нору, откуда выпал тот. А от норы

Как будто свет и ветерочек доносились.

Он стал копать, и обнаружил вдруг проход,

Да по нему пошёл, увидел дверь и вход.

Он за кольцо дверное дёрнул,

растворились…

Две створки двери.

Он смелей уже идёт,

А свет всё ярче, заболели аж глаза,

Вдруг… видит пруд огромный,

воды – бирюза!

А изумрудный холм свечение несёт…

Такой красы, такого дива никогда

Ещё не видывал Хасиб.

– Хвала Аллаху!

Мою мольбу услышал Он и стоны страха,

И вывел в царство заповедное раба…

Вокруг холма блистали камни золотые,

Что на скамеечки похожи. Стал считать

Хасиб скамеечки, по парам и по пять…

Двенадцать тысяч насчитал их – кладовые!

Он выбрал ложе по себе, присел в него,

И словно в обмороке был. Затем очнулся

От многих звуков и шипенья, оглянулся

И тут… о, ужас!

Тысячи змей,

темным-темно…

Великий страх сковал всё тело и язык.

На всех скамейках были змеи великаны,

В пруду без счёта змеек меньших!

Только взгляды

Горящих глаз сияли.

Он… чуть пообвык…

С волненьем справился, с трудом,

Но осознал – не зря Аллах

На помощь змей ему послал…

К нему огромная змея тут подползла,

На голове её… златое блюдо, в нём

Лежала змейка…

с человеческим лицом!

Она с Хасибом разговор и повела…

– Прекрасный юноша, не бойся слишком нас.

Перед тобой Царица змей,

я тут шахиня.

Свою историю открой, а также имя,

И угостись моими яствами сейчас.

При этом змейка на змеином языке

Сказала что-то. Все, вскочивши, поклонились,

А слуги тотчас за едою удалились

И принесли большие блюда на себе…

Там были яблоки, орехи и гранаты.

Хасиб, немного успокоившись, поел,

И стал рассказывать, что было, как хотел

Помочь он матери, ведь были не богаты,

Но научиться ничему не мог он сам,

Тогда отправился дрова рубить, и мёд

Нашёл в колодце. Дровосеки… в свой черёд,

Его покинули,

и дальше… по часам…

Он рассказал, как было дело для него…

А змейка слушала внимательно, пытливо,

При этом будто улыбалась, да красиво,

Глядела нежно, с пониманием, умно…

Царица змей произнесла:

– Удачно будет

С тобою дальше. Ничего не опасайся!

Мою историю послушай и останься.

И начала она:

– Мир сказки не забудет…

Однажды в городе Мисре жил славный царь.

И сын единственный Булукия[3] при нём.

Царь мудрецом был и хранителем времён,

Оставил сыну он в наследство некий ларь.

Но повелел жене надежно сохранить

Всё содержимое его до самой смерти.

И смерть взяла его из этой круговерти

Туда, где он пророком вечным начал жить…

Ларец эбеновый хранил внутри секрет…

Когда Булукия подрос, открыл он ларь,

И прочитал ту книгу, что оставил царь.

И возлюбил он Мухаммада[4] вечный свет!

В той книге много говорилось об Аллахе,

И о пророке всех времён, о Мухаммаде,

О существе его, и также о награде

Тому, кого возлюбит Он, о божьем страхе.

Тогда решил Булукия странствовать затем,

Чтоб разыскать и поклониться Мухаммаду.

Любви огонь подобен огненному саду,

Что не отпустит никого… извечный плен…

Простившись с матерью, он в Сирию поплыл,

Оттуда вновь на корабле блуждал морями,

И вот однажды, подгоняемый ветрами,

Причалил к острову, решив набраться сил.

Похоже, он заснул, уставши, а, проснувшись,

Увидел свой корабль маленьким в волнах…

Что было делать? Но хранителем – Аллах!

Услышал мольбы, ветерочком обернувшись,

Повёл в места его, где люди не бывали…

Булукия вдруг заслышал песни от дерев,

От трав и птиц и, постепенно осмелев,

Зашёл туда, где только змеи проползали,

И хором славили Аллаха и хвалу

Для Мухаммада возносили, напевая.

Вот собрались вокруг него они, играя,

И вопросили:

– Ты откуда и к кому?

Он отвечал:

– Зовут Булукия меня,

Я царский сын, хочу увидеть Мухаммада,

Я из любви к нему попал в пределы сада,

Огонь любви в душе пылает, жар огня…

А кто же вы, о, благороднейшие твари?

Откуда имя Мухаммада вам знакомо?

И отвечали змеи:

– Мы пришли из дома,

Что называется геенною из стари…

Геенна так кипит, что два лишь раза в год

Вздыхает мощью, и великий жар исходит,

А с ним и нас, мельчайших тварей, в мир выводит,

В другой раз втягивает нас

в горнило рот…

– А есть ли змеи больше вас? – он им вопрос.

– Конечно, есть, мы наименьшие из всех.

А Мухаммада знает каждая из тех,

Кто был у райских врат и радость рая нёс…

Без Мухаммада бы Аллах не сотворил

Ни нас, ни землю… небеса, и ад, и рай,

Всё сотворил Он Мухаммаду – выбирай!

Лишь для него Аллах и нас ему явил…

Как услыхал Булукия вещие слова,

Его любовь ещё сильнее запылала,

И он пошёл, хвалу Аллаху посылая…

От сада к берегу, и вот ему волна

С попутным ветром лодку с парусом явила!

Он сел в неё, да и поплыл, куда – не зная,

Доплыл до острова другого!

Даль иная…

Везде вела его неведомая сила…

Дошёл до места, где Аллаху все хвалу,

Как полагалось, возносили. Там и змеи.

Средь них была змея могучая, а с нею

Златое блюдо, на котором я сижу.

Смотри, я – Белая Царица среди змей!

И на неё Хасиб уж смотрит, как впервые…

И восклицает:

– Эти встречи дорогие!

Но я хотел бы в путь

отправиться скорей…

Царица молвила:

– Не можешь ты уйти

До той поры, когда на гору Каф[5]пора нам,

Тогда лишь с нами ты пойдёшь, как с караваном,

Тогда появишься ты вновь к лицу земли…

Хасиб печален стал

и всё же попросил:

– Порасскажи мне об истории своей!

Быть может, время пролетит так поскорей…

И наберусь я у тебя волшебных сил…