Сказка о снежной принцессе

Глава вторая

Воспоминание первое.

Плейлист: Свидание – Музыка волн

Вадим Рубцов считался самым популярным парнем в нашей школе. В него были влюблены все девчонки старше двенадцати без исключения. И конечно, я тоже попала в число сохнувших по Рубцову. Правда, шансы, что Вадим обратит на меня внимание, казались ничтожными. Училась я на класс младше, тусовалась совсем в других компаниях и пересечься с Рубцовым вне школьных стен не имела никакой возможности. Все знали, что родители Вадима – звезды: папа актер, мама продюсер. Они мотались по всей стране со спектаклями, о них то и дело писали в светской хронике. Сам Вадим общался преимущественно с популярными и недосягаемыми для нас ребятами. Я и моя одноклассница Леля активно и регулярно зависали на страничках в соцсетях у Рубцова. Знали, с кем и как он проводит время, с какой девчонкой встречается, где отдыхает на каникулах… А встречался Рубцов, к нашему с Лелей разочарованию, увы, со многими. Менял подружек как перчатки. И все они походили одна на другую – высокие блондинки с ясными светлыми глазами и пухлыми губами. Вкус парня был понятен, но я, с детства одержимая оптимизмом, не теряла надежды. Знала, что когда-нибудь наступит день – и мне улыбнется удача. Счастливая звезда вдруг наконец вспомнит, что когда-то я под ней родилась, и подарит мне возможность очаровать Рубцова…

Корниенко являлся закадычным дружком Вадима и таскался за ним везде, как верный пес. Леля как-то прозвала Корнея серым кардиналом. Он нигде особо не отсвечивал и иной раз казался тенью популярного Вадима, правда, не такой дружелюбной и обаятельной. Я не понимала, как эти двое вообще спелись. Кажется, их связывала звездная жизнь родителей (отец Корнея тоже известный актер) и страсть к тусовкам.

Однако в прошлом году в один сентябрьский день дружба Вадима и Егора дала трещину. Банально, но парни не поделили девчонку. Ника Корабельникова училась в параллельном одиннадцатом и считалась первой красавицей школы. Да-да, длинноногая блондинка – любимый типаж Рубцова. Ника сотрудничала с модельным агентством и уже снялась для нескольких каталогов одежды. Словом, несбыточная мечта наших пацанов. В конце учебного года, когда ребята оканчивали десятый класс, Ника начала встречаться с Корниенко, хотя за ней ухлестывал Вадим. Для нас с Лелей это стало настоящим шоком. Мы-то не раздумывая выбрали бы Рубцова. Жаль только, что на место Корабельниковой нам никто не предложил встать.

Егор встречался с Никой с апреля по июнь, а затем укатил на спортивные сборы до конца лета. А Вадим в это время замутил с его девушкой. Леля-разведка мне донесла, что Корней и Ника расстались, что послужило для Рубцова зеленым светом. Все лето мы с Лелей следили за происходящим – как турецкий сериал смотрели. Продолжали мониторить соцсети Вадима, ожидая, когда же парень бросит эту «кошелку», как говорит мой дед, но никто никого бросать не собирался. Единственным «кинутым» в этой ситуации оказался Корней, который, вернувшись со сборов, расценил поступок друга как предательство. Об этом я узнала из уст самого Корниенко, когда он высказывал Вадиму претензии в школьном сквере – в это укромное место меня занесло совершенно не случайно. На эту еще зеленую тенистую аллею я пришла по зову врожденного любопытства. После лета и долгих отношений Вадима с Корабельниковой мы с Лелей уже потеряли надежду завести роман с Рубцовым (как мы его стали бы делить в случае чего, никогда не обговаривалось). А вот старая привычка следовать за Вадимом по пятам осталась. Забавно, но, вероятнее всего, Рубцов даже не подозревал о нашем с Лелей существовании… Плюнуть бы на него, но так уж устроены девчонки: в определенном возрасте нам обязательно нужно влюбиться в кого-то недосягаемого. Кто-то тащится от корейских мальчиков из k-pop-групп, кто-то – от Тимоти Шаламе, а нам подавай такого близкого и одновременно далекого Рубцова – высокого зеленоглазого блондина с самой обаятельной улыбкой в школе…

– Ну ты и гнида, – расслышала я слова Корнея, когда сняла наушники, в которых играла песня группы «Свидание». Егор и Вадим стояли друг напротив друга. Корниенко сверлил друга немигающим взглядом и сжимал кулаки. Казалось, вот-вот вспыхнет драка. Я притаилась за старым ясенем. Дедушка всегда говорит, что я сую свой нос куда надо и не надо, но любопытство ведь не порок. Корней сплюнул себе под ноги. – А еще другом назывался.

– Так вы вроде больше и не мутите, – ответил Вадим. Он стоял ко мне спиной, и я не могла разглядеть его лицо, зато отлично видела Корниенко. У него разве что пар из ушей не пошел после слов Рубцова.

– Вот именно, что вроде бы. Мы все лето переписывались, если ты не знал. Я приехал с мыслью, что мы поговорим, я верну ее… а ты уже подсуетился.

– Ну извини, брат, – Вадим развел руками. – Нечего было такую красотку без присмотра оставлять. Может, ты и имел на нее виды после сборов, только и у нее уже давно на меня планы были.

– Все равно это не по-пацански, – буркнул Егор.

– А я и не живу по понятиям, Корней. Скажи спасибо, что тебя от нее уберег. Она еще при тебе на меня вешалась.

– Да пошел ты, – буркнул Егор. Парень разжал кулаки, засунул руки в карманы и направился в мою сторону. Я так и прилипла к шершавому стволу. Хорошо, что кроны были еще густые, зеленые и меня никто не заметил. Разумеется, поначалу…

Вадим хотел, чтобы последнее слово осталось за ним, поэтому выкрикнул:

– Не веришь мне? Ника меня хотела, когда вы еще вместе были! Спроси у нее!

Егор не оборачивался. Еще немного, и он поравняется со мной…

– Только я, как хороший друг, не обращал на нее внимания! – снова рассерженно выкрикнул Вадим. – Знал бы, что ты такой черт неблагодарный, раньше дал бы то, что девочка просит…

Внезапно Егор резко развернулся и бросился обратно. Я ахнуть не успела, как Корней врезал Вадиму с такой силой, что тот отлетел в сторону. Но сразу же вскочил и кинулся на Корниенко. Завязалась злая драка. Делать ставки, кто сильнее, – бесполезное занятие в этом случае: парни одной весовой категории, оба высокие и крепкие. Дрались они так остервенело, что в какой-то момент мне стало страшно, как бы они не поубивали друг друга. Выбравшись из своего укрытия, я побежала к ним с вежливой просьбой прекратить мордобой. Не разнимать их у меня ума хватило, только парни в запале не обратили на вежливую вопящую меня никакого внимания. Когда я увидела кровь на лице Корниенко, мне стало дурно.

– Ну все, прекращайте! – сердито выкрикнула я и подошла ближе к разъяренным парням.

И тут кто-то с силой заехал мне в ухо. Последнее, что я увидела перед тем, как потерять сознание, – смазавшиеся зеленые кроны и злое, но такое красивое лицо Вадима… В голове сильно зашумело, и я отключилась.

А когда пришла в себя, обнаружила, что нахожусь на руках Рубцова. Он нес меня куда-то и сосредоточенно смотрел вперед.

– Если кто-то узнает, что мы вырубили ее… – сказал он, правда, непонятно кому. Сначала я решила, что мы вдвоем, но спустя пару секунд заметила боковым зрением плетущегося рядом Корниенко. Кровь из рассеченной брови у него больше не шла, но выглядел он неважно, то и дело шмыгал носом и недобро косился в нашу сторону.

Я осторожно приподняла голову и посмотрела на Вадима: острые загорелые скулы, пушистые ресницы, пухлые губы… Под глазом у Рубцова зрел черный синяк, но это его ничуть не портило, а, наоборот, придавало мужественности… Со стороны мы, наверное, выглядели как персонажи боевика: главный герой после ожесточенной битвы несет на руках раненую нежную героиню… Жаль, уроки уже закончились и нас вряд ли кто-то увидит. Вадим то и дело оглядывался, боясь, что мы попадемся на глаза кому-нибудь из учителей.

Вскоре я сообразила, что Вадим несет меня к такси. Сейчас затолкает в машину и «пока-пока», а мне еще потом и расплачивайся. Нет, так дело не пойдет! На всякий случай я снова изобразила обморок, поудобнее положив голову Вадиму на грудь. Пусть не выпускает меня из рук…

Тем не менее избавиться от меня на время ему все-таки пришлось. Вадим аккуратно усадил меня на заднее сиденье, я чувствовала приятный запах его туалетной воды. Затем Рубцов, к моему ликованию, сел рядом, а Корней, все это время придерживающий заднюю дверь, как верный паж, недовольно ею хлопнул и уселся на переднее место рядом с водителем.

По названному адресу я поняла, что везут меня в ближайшую больницу. Честно, в тот момент мне было плевать – хоть на край света, ведь моя голова покоилась на плече Вадима Рубцова – парня, по которому я периодически вздыхала с девятого класса. Почему периодически? Потому что меня то и дело настигали и другие влюбленности, но длились они недолго – недели две. Потом я приходила в себя и снова безответно любила Вадима.

Доехали мы быстро. Только тут на руки меня взял уже Корниенко. Я не сразу это распознала, потому как глаза мои были по-прежнему трагически закрыты. Я уже по привычке прильнула к широкой мужской груди, тем более что в этот раз на руках было как-то удобнее, что ли. Несли меня бережнее, и духи показались еще волшебнее – ноздри щекотал запах прохладного озонового ветра… Но, услышав недовольное: «Почему теперь я ее должен тащить?» – я распахнула глаза и задрыгала ногами.

– Спасибо! Мне уже лучше!.. – хрипло отозвалась я, пытаясь освободиться от хватки Егора.

Корниенко не стал возражать и не самым аккуратным образом поставил меня на землю – просто спихнул со своих рук, как мешок с сахаром.

Вадим обернулся и тут же подскочил ко мне.

– Ты как? – обеспокоенно спросил он, взяв мое лицо в ладони, чем страшно смутил. В этот момент я чуть не растаяла… Видела бы нас сейчас Леля – с ума сошла бы. Да я сама чуть не чокнулась!

Теперь я понимала это слащавое, но очень милое выражение – тонуть в чьих-то глазах…

– Да чего мы с ней возимся? – недовольно буркнул Егор, испортив мне романтический момент. – Сказала же, ей уже лучше. Домой сама дотопает.

Я с сожалением отвела взгляд от Вадима и сердито посмотрела на Корнея. Все-таки единственное, что было из приятного в нем, – одеколон с запахом свежести и дождя.

– Голова еще немного кружится, – сказала я.

Провериться не помешает. Все-таки кто-то из парней меня на время вырубил. И судя по тому, как суетился Вадим, это сделал именно он.

– Идем! – Вадим снова подхватил меня на руки – неожиданно и очень приятно. Еще немного, и я бы запищала от счастья. Что ни говори, а все-таки здорово, когда тебя поочередно носят на руках король школы и его приспешник.

Но уже спустя пару секунд Вадим обломал мне выросшие за сегодня крылья.

– Что-то я тебя не помню, – сказал он. – Ты из нашей школы?

– Ага, – кисло отозвалась я, – из десятого «Б».

Это ж надо так обломать человеку весь кайф.

В приемном покое было оживленно. Первым я увидела парня со сломанной рукой. Так как я жутко боялась крови, уколов, больниц, то отшатнулась, резко развернулась и уткнулась носом в крепкую грудь Корниенко.

– У меня снова ничего не болит, – пробормотала я, смущенно отстраняясь от Егора.

Но Вадим бережно взял меня за плечи и повел к свободным креслам, подальше от паренька со сломанной рукой, который все это время жутковато постанывал.

– Ну-ну, маленькая моя, не бойся, – ласково проговорил Рубцов. От его слов и участливого тона я окончательно поплыла… – Сейчас тебя осмотрит дядя доктор. Это не больно. Нужно удостовериться, что с тобой все хорошо.

Да я готова отправиться куда угодно, хоть прямиком на операционный стол.

Мы дошли до двух свободных кресел, и Вадим бережно меня усадил. Егор бесцеремонно плюхнулся рядом. Рубцов присел передо мной на корточки и с виноватым видом заглянул мне в глаза.

– Может, водички? Здесь есть на первом этаже автомат.

– Давай, – ответила я, скромно потупив глазки.

– С газом или без?

– Можно без?

– Конечно!

Корниенко тяжело вздохнул и достал из кармана толстовки смартфон.

– Хорошо, сиди здесь и жди меня, я быстро!

– Да куда она от тебя сбежит, – проворчал Егор, – теперь не отделаешься.

Тут уж и я, и Рубцов недовольно покосились на Корнея.

Вадим вернулся через пару минут с бутылкой воды. Сунул ее мне в руку и быстро проговорил:

– У меня здесь знакомый врач работает, он тебя осмотрит. Подожди еще минутку, малыш.

Он аккуратно потрепал меня по волосам и направился куда-то по коридору. Я проводила его влюбленным взглядом. Егор в это время рубился в какую-то игру. Не поворачиваясь ко мне, проговорил:

– А ведь он даже твоего имени не спросил.

– Чего? – очнулась я.

– Зря на него слюни пускаешь, ты ему неинтересна, – не отрываясь от игры, продолжил Корней, одновременно безразличный ко мне и увлеченный игрой.

– Вадим поступил благородно, – возразила я.

– Залепив тебе кулаком в ухо? – усмехнулся Корней.

– Тебе бы рот залепить, – буркнула я.

Корниенко наконец оторвался от игры и с интересом посмотрел на меня.

– Как тебя зовут? – спросил он.

Наконец-то! Хоть кому-то интересно.

– Томила, – нехотя призналась я.

– Как-как? – Это «как-как» я слышу практически каждый раз, когда представляюсь. Спасибо за редкое имя выдумщику-дедуле…

– То-ми-ла, – повторила я нарочно по слогам. Для самых непонятливых.

– Ясно, – откликнулся Корней и как ни в чем не бывало вернулся к игре.

– Ну а тебя как зовут? – прикинулась я дурочкой. Пусть не воображают, что только они не знают о чьем-то существовании.

– Тамерлан, – не отрываясь от смартфона, отозвался Корниенко.

Я надулась и откинулась на спинку кресла. От нечего делать принялась рассматривать Корниенко: симпатичный, и профиль у него красивый. Только со мной он вел себя как настоящий кретин, поэтому захотелось немного ему подосаждать.

– Во что играешь? – спросила я.

– В игру, – бросил Корней.

– В какую? – не отставала я.

– В шахматы. Слыхала о такой?

– Конечно! Правда, думала, что она для умных.

– Правильно думала, поэтому я в нее и играю.

Утереть нос Корниенко было не так-то просто, но я решила не сдаваться.

– Твоя девушка ушла к Вадиму?

– Моя бывшая девушка, – поправил меня Корней. Он по-прежнему не отводил взгляд от экрана, но я чувствовала, что парень напрягся. – А ты подслушивать любишь?

– Пффф, да больно надо! – засмеялась я. Вполне искренне, кстати. Дедуля всегда говорит, что во мне живет актриса. Надо, как и Настя, в театральный поступать после школы. – Просто прогуливалась.

– Грибы галлюциногенные на школьном дворе искала?

Мне ужасно хотелось пихнуть этого умника локтем.

– Чего подслушивать, если вся школа об этом говорит, – поддела я Егора.

– Об этом? – искренне удивился Корниенко и отвлекся от телефона. Теперь он смотрел мне прямо в глаза, и я отчего-то смутилась.

– Ну да, – я все-таки первой отвела взгляд, – так и говорят: Ника ушла к Вадиму от этого… – я замялась, – …от Тамерлана.

Егор негромко рассмеялся и принялся нагло рассматривать меня.

– Ты забавная, – сказал наконец он, – но про Вадима и тебя я правду сказал. Забей! Ты не в его вкусе.

– А кто же в его вкусе? – ядовито поинтересовалась я.

– Слушай, Томила, утомила! У тебя еще много вопросов?

– И все-таки? – не отставала я.

– Такие блондинки, как Ника, – ответил Корней.

Я припомнила девчонок, которых видела рядом с Вадимом. Проклятье! И ведь правда: ни одной брюнетки.

Но я буду не я, если так просто сдамся. Уж если мне что-то приспичит, обязательно добьюсь своей цели. Рубцову не повезло, что я в него влюбилась.

– А тебе какие девчонки нравятся? – зачем-то спросила я.

– Мне? – Егор снова посмотрел на меня и усмехнулся. – К сожалению, всякие чокнутые.

Я решила стать блондинкой в тот же день, когда вернулась домой. Люди идут ради любви и не на такие отчаянные поступки, а тут… Это всего лишь волосы! Вадим Рубцов стоит больших жертв. Учитывая, как тепло мы с ним попрощались после моего осмотра у врача… Он вызвал мне такси, усадил в машину и, кажется, даже снова назвал «своей маленькой». Точно вспомнить не могу, ибо от нахлынувших чувств и волнения память отшибло. Нужно написать в личный дневник об этом знаковом для нас дне, когда мы наконец заговорили. Покажу потом эту запись нашим с Рубцовым общим внукам… Жаль, что попрощаться толком не удалось. Когда я выглянула в окно, чтобы помахать, машина тронулась, а Рубцов уже отвернулся. Зато я встретилась взглядом с недовольным Корниенко. Напоследок он криво усмехнулся и отсалютовал мне. Я же демонстративно отвернулась. До чего неприятный человек! Еще и ворчливый, как старый дед. Что в нем находят другие девчонки?

Еще в такси я расписала Леле в сообщениях, что случилось. А также заявила о совсем намерении покорить сердце Вадима, перекрасив волосы. Подруга ничуть не расстроилась, узнав, что Рубцов наконец обратил на меня внимание. Несмотря на нашу общую влюбленность, подруга поддержала мои намерения и пообещала помочь с покраской волос. Сегодня же! Леля так радовалась за меня, будто это была наша общая победа. Мне были знакомы эмоции Лели: подобную радость за нее я испытывала в третьем классе, когда ей подарили куклу, о которой мы вместе мечтали. Иногда мы играли куклой по очереди… Вряд ли такое можно провернуть с настоящим парнем. Да мне и не хотелось ни с кем делить Рубцова. Он будет моим и только моим! Тем более теперь, когда я наконец узнала его чуть ближе… Он от меня никуда не денется.

Леля заявилась ко мне с краской для волос ближе к вечеру. Я знала, что мама не поддержит эту идею, поэтому мое преображение мы решили держать в строжайшем секрете.

– Ты красила когда-нибудь волосы? – спросила я у Лели. Она носила натуральные русые волосы. Красить их подруге категорически запрещали родители.

– Нет, но я сама стригу Боню, – ответила подруга. Боня – это Лелина болонка.

– Сойдет, – вздохнула я. Других вариантов у меня все равно не имелось. На салон нужно много денег, а мама и слышать не захочет о том, чтобы меня покрасить. А медлить нельзя! Красота требовала жертв незамедлительно, пока Рубцов совсем не позабыл про нашу встречу…

– Но я купила хороший осветлитель, – похвасталась Леля, – по акции две штуки взяла, чтобы на твои волосы хватило.

В то время мои кудряшки были ниже лопаток. И мы принялись за дело. Хорошо, что мама в этот день ушла с подругой в театр, а дедулю никогда не интересовало, чем его внучка занимается в своей комнате. Он сидел перед телевизором 24/7 и смотрел «Ментовские войны» или аналитические программы.

Во время покраски я несколько раз рассказала в лицах о дуэли Корниенко и Рубцова. И о моем обмороке. И о том, как Вадим мужественно нес меня на руках… Леля восторженно охала и ахала. Когда я говорила о Егоре, подруга кривилась: мы обе считали Корнея невежественным мужланом.

Спустя несколько часов, прошмыгнув в ванную мимо комнаты дедушки с галдящими по телевизору «экспертами», мы принялись смывать краску. Мама вот-вот вернется, поэтому действовать приходилось быстро. Я склонила голову над ванной, а Леля врубила душевую лейку.

– Так, хорошие новости, – услышала я голос подруги сквозь шум воды. – Волосы поменяли цвет!

– Ура! – довольно отозвалась я.

– Плохие новости: это не тот цвет, который нам хотелось бы…

– Как это не тот?! А какой?..

Вместо соблазнительного блонда вышел ужасный зеленовато-рыжий цвет. Хуже стали обстоять дела, когда мы высушили волосы феном. Сухие сожженные кудри топорщились в разные стороны и очень походили на видавшую виды мочалку.

– По-моему, этот оттенок тебя освежает, – неуверенно проговорила Леля, пытаясь меня подбодрить.

Мы обе стояли в ванной напротив зеркала и с ужасом пялились на мое отражение.

– А по-моему, я теперь похожа на клоуна-убийцу из «Оно», – трагичным голосом произнесла я.

Я и Леля молча стояли у зеркала до тех пор, пока не услышали, как открывается входная дверь…

Мама сильно расстроилась. Дед громко хохотал.

– Буду ходить в школу в шляпе, – проворчала я.

– Ну уж нет! – всплеснула руками мама. – И будешь похожа на Безумного Шляпника! Завтра же пойдем в салон и исправим это безобразие…

«Исправить безобразие», которое мы с Лелей устроили на голове, стоило половину маминой зарплаты. Сожженные волосы пришлось отрезать по плечи. Родной цвет волос ко мне до конца не вернулся, мы с мастером решили оставить волосы русыми. Новая стрижка мне понравилась. И в школе я получила много комплиментов от одноклассников. А мама со мной несколько дней не разговаривала.

Я так и не призналась ей, что решила изменить цвет волос из-за парня. Мама оскорбилась бы. С папой они разошлись из-за того, что он не мог принять ее такой, какая она есть: творческая, немного сумасбродная, свободная художница, которая день и ночь пропадала в своей мастерской. Отец всегда считал несерьезной не только саму маму, но и ее работу. Да, мамины картины не приносили ей огромного дохода, и все-таки она оставалась верна себе. После развода у мамы случилось два романа, о которых мы с дедушкой знали, но замуж она не вышла. Мама отшучивалась, что хорошо быть свободной, а мы с дедушкой считали, что она лукавит и частенько чувствует себя одиноко – особенно на фоне замужних подруг, поэтому время от времени старались устроить ее личную жизнь…

Жаль, что мама так расстроилась из-за моих волос. Но в тот день, глядя на себя в зеркало, я поняла, что раз уж я пошла ради Рубцова на такие жертвы, назад дороги нет: Вадим точно будет моим.