Сказки бабушки Куприянихи

МАРЬЯ-ЦАРЕВНА ЛЯГУШОНКА

У царя Микидона было три сына — и все неженатые. Вот пришли они к отцу, просят:

— Батюшка, жени нас!

— Нет, дети. Вы уже взрослые, ищите себе невест сами. Найдёте — я тогда бал соберу, гостей созову, свадьбу сыграем.

Думали-думали царские сыновья, где невест искать, да и придумали: пускай каждый возьмёт лук и пустит стрелу. Куда чья стрела упадёт, там тому невесту брать.

Вот старшой брат натянул свой лук и пустил стрелу. Упала стрела в царский двор.

Натягивает лук средний брат, выпускает стрелу. Упала его стрела в княжеский двор.

Заряжает свой лук меньшой брат, Иван-царевич. Пустил стрелу, и упала она прямо в речку.

Сел Иван-царевич на берегу и загоревал. Где ему теперь невесту искать? Сидит плачет.

А на речке волнение сделалось. Раздвоились волны, плывёт лягушонка, несёт в зубах его стрелу.

— Квак-квак! — говорит. — Что вы, Иван-царевич, тут плачете?

— Как же мне не плакать! Все мои братья невест нашли, а мне невесты нет…

— Ну так что же! Буду я вашей невестой.

Хоть и не понравилось это Ивану-царевичу, да против слова своего не пойдёшь.

Приходит к отцу, объявляет, что есть у него невеста. Совестно ему сказать, что невеста — лягушонка. Ну, всё же сказал.

Братья хохотать принялись. Подняли Ивана-царевича на смех.

Отец говорит:

— Полно вам потешаться, пора за дело браться.

Приказал царь Микидон своим сыновьям принести к завтрашнему дню от своих невест по утирке.

Приходит Иван-царевич на берег и слёзно плачет. Раздвоились на речке волны, плывёт его лягушонка:

— Квак-квак! Что, Иван-царевич, плачешь?

— Как же мне не плакать! Мой батюшка приказал от тебя в подарок утирку ему принести. Где я её возьму?

— Ложись спать, Иван-царевич. Утро мудренее вечера.

Глядит Иван-царевич — на берегу палатка прекрасная стоит. Лёг он спать в этой палатке.

Обернулась лягушонка красавицей Марьей-царевной. Махнула рукавом:

— Собирайтесь, мамки-няньки, ткать утирку такую, какой мой батюшка утирался!

Собрались мамки-няньки. Соткали ей утирку ещё лучше той, что батюшка утирался, — вся морозными цветами разукрашена.

Наутро поднимается Иван-царевич. Подаёт ему лягушонка утирку. Несёт он утирку своему отцу.

Хороша утирка у старшего сына. У среднего — ещё лучше. Смеются братья над Иваном-царевичем:

— А ты что от своей лягушонки принёс?

Подаёт Иван-царевич отцу утирку — и описать нельзя: красивей всех и лучше всех!

На другой день сказывает-приказывает им царь Микидон, чтобы принесли по скатерти от своих невест.

Пришёл Иван-царевич на берег, заливается слезами.

Раздвоились на речке волны, плывёт лягушонка:

— Квак-квак! Иван-царевич, что плачешь?

— Как же мне не плакать! Батюшка приказал принести от тебя ему в подарок скатерть, а где я её возьму?

— Ложись, Иван-царевич, спать. Утро мудренее вечера.

Лёг он спать.

Обернулась лягушонка прекрасной Марьей-царевной. Махнула рукавом:

— Мамки-няньки! Собирайтесь ткать скатерть в точности такую, как у моего батюшки на столе.

Выткали мамки-няньки дивную скатерть: по краям узоры — лесами, посредине — морями. Над морями месяц и звёздочки светят. По морям корабли плывут.

Наутро встал Иван-царевич. Подаёт ему лягушонка скатерть. Взял он скатерть под мышку и пошёл во дворец.

Собрались братья.

Стал старшой отцу скатерть показывать. Красива скатерть, хороша! Подал средний сын — ещё лучше.

Смеются братья над Иваном-царевичем:

— А ты что от своей лягушонки принёс?

Подаёт Иван-царевич отцу скатерть. Какая же красота на ней выткана: и моря, и леса, и звёздочки, и месяц, и корабли! Невозможно такого выдумать, невозможно сказать! Не видал отроду царь таких скатертей.

Призывает снова царь Микидон своих сыновей. Сказывает-приказывает, чтоб испекли их невесты по пирогу.

Иван-царевич пришёл на берег, горькими слезами заливается.

Раздвоилась волна на речке, плывёт лягушонка:

— Квак-квак! Что плачешь, Иван-царевич?

— Мой батюшка приказал принести ему от тебя пирог в подарок. Где я его возьму?

— Ложись, Иван-царевич, спать. Утро мудренее вечера.

Лёг он спать.

Обернулась лягушонка прекрасной Марьей-царевной. Махнула рукавом:

— Собирайтесь, мамки-няньки! Пеките мне пирог, какой мой батюшка на именины едал.

Испекли мамки-няньки пирог. До того пирог воздушен, что и сказать нельзя. Алыми сахарными цветами весь разукрашен.

Просыпается наутро Иван-царевич. Подаёт ему лягушонка пирог. Несёт он его отцу в гостинец.

Подаёт старшой брат отцу пирог. Хорош пирог, вкусен. Средний брат подаёт — того лучше. Смеются братья над Иваном-царевичем:

— А ты от своей лягушонки, должно, не принёс и корки?

Вынимает Иван-царевич из салфетки пирог. Во всём свете таких пирогов ещё не было.

Говорит царь Микидон:

— Надо теперь собрать бал, ваших жён посмотреть.

Призадумался Иван-царевич, пошёл на берег. Сидит горюет.

Раздвоилась волна на речке, плывёт лягушонка:

— Квак-квак, Иван-царевич! Что ты слёзно плачешь?

— Как же мне не плакать! Батюшка приказал нам завтрашний день с жёнами приезжать на бал. А с кем я приеду? Кого я покажу?

— Ложись, Иван-царевич, спать. Утро мудренее вечера.

Наутро говорит ему лягушонка:

— Ступай во дворец. Будут тебя спрашивать: «Где твоя невеста-лягушонка?» — ты отвечай: «Скоро приедет».

Старшой брат приехал с царской дочерью, средний — с княжеской. Разукрашены невесты, разодеты. Их слуги встречают, раздевают, разувают, на стулья сажают.

А Иван-царевич приходит один.

Братья его на смех подняли:

— Ты, — говорят, — свою лягушонку хоть бы в коробочке показать принёс.

Вот поднялся вихрь, пыль столбом, конский топот. У коней из-под копыт огонь брызжет, из ноздрей дым валит. Карета вся в золоте. Сама невеста в шелка наряжена, драгоценными каменьями убрана. Такая красота, такая чистота — невозможно на неё глянуть.

Иван-царевич говорит:

— Это, кажись, моя лягушонка в коробочке едет.

Подъезжает карета к царскому дворцу.

Подскакивает Иван-царевич, высаживает Марью-царевну, берёт её под ручку. Во дворец ведёт. За ней сенные девки от платья хвост в три аршина несут.

Подходит Иван-царевич со своей невестой к отцу. Царь сроду такой красоты не видел.

Пошёл у них пир на весь мир.

Марья-царевна вина не допьёт — в правый рукав льёт. Снохи, на неё глядя, и себе то же делают: что не допьют, то в рукава льют.

Марья-царевна жаркое не доедает — в левый рукав бросает. Снохи и себе то же — все кости в рукава пособирали.

Кончился пир, пошли у них танцы.

Вышла Марья-царевна танцевать.

Махнула правым рукавом — разлилось синее море. Махнула левым рукавом — поплыли по морю гуси-лебеди, полетели, запели разные пташки. Залюбовались, заслушались гости.

Иван-царевич на Марью-царевну не нарадуется.

Пошла большая сноха плясать-танцевать. Махнула правым рукавом — всего царя вином залила, махнула другим рукавом — костью ему глаз подбила.

Средняя сноха за ней поспешила — в ухо свёкру мослом[1] угодила.

Рассердился царь, прогнал их. На Марью-царевну глядит — не наглядится, слушает её — не наслушается, хвалит — не нахвалится.

А Иван-царевич к речке скорей побежал. Взял лягушачью кожу, что Марья-царевна скинула, и сжёг.

Вот приехала она. Глянула — руками всплеснула.

— Ах, Иван-царевич, — говорит, — что вы наделали! Вы бы немного повременили — я бы вашей женой была.

Загремело, зашумело. Налетел Кощей бессмертный, унёс Марью-царевну.

Заплакал Иван-царевич и пошёл Марью-царевну искать.

Идёт невесел, головушку повесил.

Навстречу ему старый старичок:

— Что плачешь, Иван-царевич?

— Кощей бессмертный унёс у меня невесту.

— Я тебе помогу, — говорит старичок. — Дам тебе клубочек, держи его за кончик. Куда клубочек покатится, туда и ты иди. Увидишь дубочек. Под этим дубочком зарыт сундучочек. Откопай сундучочек — там будет заяц. В зайце — утка. В утке — яйцо. А в яйце — Кощея бессмертного смерть. Возьми то яйцо и ступай за Марьей-царевной.

Клубочек катится, Иван-царевич следом идёт.

Подходит к лесу. Глядит — два беса дерутся, клоками шерсть летит.

Иван-царевич спрашивает:

— Что это вы дерётесь?

— Да вот добычу никак не поделим.

— Какая же ваша добыча?

— Дубинка-самобивка и шапка-невидимка.

— Давайте я вам их поделю.

Те согласны.

Иван-царевич говорит:

— Кто быстрей вокруг леса обежит, тот всё и получит.

Пустились бесы наперегонки бежать, а Иван-царевич подхватил дубинку-самобивку, шапку-невидимку и дальше пошёл.

Вот бежит лиса. Натянул Иван-царевич лук, наметился лису бить.

Лиса ему говорит:

— Не бей меня, Иван-царевич! Я тебе пригожусь.

Не стал он бить лису. Идёт дальше.

Летит сокол. Натянул Иван-царевич лук, наметился сокола бить.

Сокол говорит:

— Не бей меня, Иван-царевич! Я тебе пригожусь.

Не стал он сокола бить.

А клубочек всё катится. Прикатился клубочек под дубочек, под этим дубочком стоит сундучочек.

Откопал Иван-царевич сундучочек. Выскочил оттуда заяц и бежать.

Откуда ни возьмись — лиса. Поймала зайца, приносит Ивану-царевичу.

— Долг платежом красен, — говорит.

Разорвал Иван-царевич зайца. Вылетела из зайца утка, в небо взвилась.

Упал на неё камнем сокол. На землю сбил, Ивану-царевичу принёс:

— Получай, — говорит, — мой выкуп.

Разорвал Иван-царевич утку — в ней яйцо, а в том яйце Кощея бессмертного смерть. Положил яйцо в карман и за Марьей-царевной пошёл.

Подходит Иван-царевич к Кощееву дворцу. Стоят там на страже львы да тигры, рёвом ревут, проходу Иван-царевичу не дают.

Надел он шапку-невидимку, пустил дубинку-самобивку. Шапка-невидимка его в дом проводила, дубинка-самобивка зверей покрушила.

Входит Иван-царевич в Кощеев дом. Сидит Марья-царевна в светлице, льётся из глаз ручьём водица. Ивана-царевича увидала — без памяти стала.

Учуял Кощей бессмертный человечий дух.

— Это кто же пришёл? — кричит.

Набросился на Ивана-царевича, чуть-чуть не разорвал.

Иван-царевич яйцо раздавил, Кощееву душу загубил. Марью-царевну за руку брал, в правую щёку целовал.

Привёз её домой.

Устроил царь Микидон пир на весь мир, Ивана-царевича с Марьей-царевной поженил.

Я на свадьбе была, танцевала, чуть ногу не сломала. Много было дела — вот и не доглядела. Пила мёд да пиво, оно меня с ног сбило.