Сказки

Как было написано первое письмо

Давным-давно, в незапамятные времена, милые мои, жил на свете первобытный человек. Жил он в пещере, еле прикрывал своё тело, не умел читать и писать, да и не стремился к этому. Лишь бы не голодать – вот всё, что ему было нужно. Звали его Тегумай Бопсулай, что значит «человек, который не спешит ставить ногу вперёд», но мы для краткости, милые мои, будем называть его просто Тегумай. Жену его звали Тешумай Тевиндрау, что значит «женщина, которая задаёт множество вопросов», но мы для краткости, милые мои, будем называть её просто Тешумай. Их маленькую дочку звали Таффимай Металлумай, что значит «шалунья, которую надо наказывать», но мы для краткости, милые мои, будем называть её просто Таффи. Она была любимицей папы и мамы, и её наказывали гораздо реже, чем следовало. Как только Таффи научилась бегать, то стала всюду сопровождать своего папу. Они не возвращались домой в пещеру, пока голод не загонял их. Глядя на них, Тешумай говорила:

– Да где же вы оба были, что так вымазались? Право, Тегумай, ты не лучше Таффи.

Ну, теперь слушайте!

Однажды Тегумай Бопсулай пошёл через болото к реке Вагай наловить багрˆом рыбы к обеду, Таффи тоже пошла с ним. У Тегумая багор был деревянный с зубами акулы на конце. Не успел Тегумай ещё поймать ни одной рыбы, как нечаянно сломал его, сильно стукнув о дно реки. Они были очень-очень далеко от дома (и, конечно, захватили с собою завтрак в маленьком мешочке), а Тегумай не взял запасного багра.

– Вот тебе и рыба! – сказал Тегумай. – Полдня придётся потратить на починку.

– А дома остался твой большой чёрный багор, – заметила Таффи. – Дай я сбегаю в пещеру и возьму его у мамы.

– Это слишком далеко для твоих толстеньких ножек, – ответил Тегумай. – Кроме того, ты можешь провалиться в болото и утонуть. Обойдёмся как-нибудь.

Он сел, достал кожаный мешочек с оленьими жилами, полосками кожи, кусочками воска и смолы и принялся чинить багор. Таффи тоже села, опустила ноги в воду, подпёрла подбородок рукою и задумалась.

Затем она сказала:

– Правда, папа, досадно, что мы с тобою не умеем писать? А то послали бы мы за новым багрˆом.

– Пожалуй, – ответил Тегумай.

В это время мимо проходил чужой человек. Он был из племени тевара и не понимал языка, на котором говорил Тегумай.

Остановившись на берегу, он улыбнулся маленькой Таффи, так как у него дома тоже была дочурка. Тегумай вытащил из своего мешочка клубок оленьих жил и стал связывать багор.

– Иди сюда, – сказала Таффи. – Ты знаешь, где живёт моя мама?

Чужой человек (из племени тевара) ответил:

– Гм!

– Глупый! – крикнула Таффи и даже топнула ножкой.

По реке как раз плыла стая больших карпов, которых папа без багра не мог поймать.

– Не мешай взрослым, – сказал Тегумай.

Он так был занят своей починкой, что даже не оборачивался.

– Я хочу, чтобы он сделал то, что я хочу, – ответила Таффи, – а он не хочет понять.

– Не мешай мне, – сказал Тегумай, обкручивая и затягивая оленьи жилы и придерживая их кончики зубами.

Чужой человек (из племени тевара) сел на траву, и Таффи показала ему, что делает папа. Чужой человек подумал:

«Странная девочка! Она топает ножкой и делает мне гримасы. Вероятно, это дочь того благородного вождя, который так велик, что даже не замечает меня».

– Я хочу, чтобы ты пошёл к моей маме, – продолжала Таффи. – У тебя ноги длиннее моих, и ты не провалишься в болото. Ты спросишь папин багор с чёрной ручкой. Он висит над очагом.

Чужой человек (из племени тевара) подумал:

«Странная, очень странная девочка! Она машет руками и кричит на меня, но я не понимаю, что она говорит. Однако я боюсь, что этот высокомерный вождь, человек, оборачивающийся к другим спиною, разгневается, если я не догадаюсь, чего она хочет».

Он поднял большой кусок берёзовой коры, свернул его трубочкой и подал Таффи. Этим он хотел показать, милые мои, что сердце его чисто, как белая берёзовая кора, и зла он не причинит. Но Таффи не совсем верно поняла его.

– О! – воскликнула она. – Ты спрашиваешь, где живёт моя мама? Я не умею писать, но зато умею рисовать чем-нибудь острым. Дай мне зуб акулы из твоего ожерелья!

Чужой человек (из племени тевара) ничего не ответил, и Таффи сама протянула ручку к его великолепному ожерелью из зёрен, раковинок и зубов акулы.

Чужой человек (из племени тевара) подумал:

«Очень-очень странная девочка! Зуб акулы на моём ожерелье – заколдованный. Мне всегда говорили, что если кто-нибудь тронет его без моего позволения, то сейчас же распухнет или лопнет. А девочка не распухла и не лопнула. И этот важный вождь, человек, который занят своим делом, до сих пор не замечает меня и, кажется, не боится, что девочка может распухнуть или лопнуть. Буду-ка я повежливее».

Он дал Таффи зуб акулы, а она легла на животик, задрала ножки, как делают дети, которые собираются рисовать, лёжа на полу, и сказала:

– Я нарисую тебе хорошенькую картинку. Можешь смотреть мне через плечо, только не толкни меня. Вот папа ловит рыбу. Он не похож, но мама узнает, потому что я нарисовала сломанный багор. А вот другой багор с чёрной ручкой, который ему нужен. Вышло, как будто багор попал ему в спину. Это оттого, что зуб акулы соскочил, и коры мало. Я хочу, чтобы ты принёс нам багор, и нарисую, что я тебе это объясняю. У меня как будто волосы стоят дыбом, но ничего, так легче рисовать. Теперь я нарисую тебя. Ты на самом деле красивый, но я не умею рисовать, чтобы лица были красивые, уж не обижайся. Ты не обиделся?

Чужой человек (из племени тевара) улыбнулся. Он подумал:

«Где-то, должно быть, идёт большое сражение. Эта удивительная девочка, которая взяла заколдованный зуб акулы и не распухла и не лопнула, говорит мне, чтобы я позвал на помощь племя великого вождя. А он, без сомнения, великий вождь, иначе он заметил бы меня».