Сказки Королевства. Часть 2 (СИ)

К тому моменту, когда экипаж остановился у небольшого двухэтажного домишки в одном из множества мелких городков, разбросанных к югу от его владений, виски уже ощутимо давило, и настроение риана от этого не улучшилось. На простецкую выбеленную постройку он взирал с открытой неприязнью. И когда на крыльцо вышла Аеринн в фартуке поверх легкого светлого сарафана, испытал глухое раздражение: тех денег, которых Камхен ей выделял ей на ребенка, было более, чем достаточно. Могла бы приодеться поприличнее и не показывать так явно, что ей самой от него ничего не нужно. Красива, да… этого риан даже в своем нынешнем состоянии отрицать бы не стал: тонкая, глазищи голубые в пол-лица, тяжелый узел темно-рыжих волос на затылке, из которых все равно выбиваются волнистые мягкие пряди. Лицо ее, и так светлее, чем у прочих южанок благодаря матери-кочевнице, сейчас казалось болезненно-бледным, но даже это ей шло и добавляло какого-то непостижимого очарования. Руки только все портили: маленькие, но загрубевшие от неблагодарной крестьянской работы. А будь посговорчевей, могла бы жить в достатке и неге, носить шелка и драгоценности, он ей не единожды предлагал. Но — гордячка же, ни в какую. От матушки, наверное, понабралась… Говорят же, у этих кочевников странные представления о том, что можно, а что нельзя.

— Здравствуй, — не слишком радушно поприветствовал он Аеринн, выбравшись из экипажа и проходя за женщиной в дом, — где Аодхан?

— На соседском дворе, вчера там собака ощенилась, он сегодня весь день с щенками возится, — лицо ее осветила такая теплая улыбка, словно солнце в комнату заглянуло.

А вот Камхен нахмурился. Возню с щенками подходящим занятием для своего сына он не считал.

— Сейчас позову, — Аеринн поспешно вышла из дома и скрылась за калиткой.

Мужчина прошелся по убогой крестьянской комнатушке, сел на грубый, крепко сбитый стул, снова прикрыл глаза и принялся растирать виски, пытаясь снять сверлящую, пульсирующую боль. А заслышав шаги, выпрямился, открыл глаза, окинул взглядом стоявшего перед ним ребенка и поморщился: весь грязный, в земле и знать даже не хочется в чем еще..

— Здрасьте, — буркнул тот и уставился на отца насторожено, исподлобья… как есть маленький дикарь.

— Иди умойся, переоденься и поздоровайся, как положено, — сдержанно произнес Камхен.

Мальчишка не заставил упрашивать себя дважды, тут же сорвался с места и выбежал на улицу.

Аеринн в это время растопила печь, поставила на огонь старый пузатый чайник и принялась складывать в большую глиняную кружку сухие травы из полотняных мешочков, потом залила чашку кипятком до самых краев, накрыв сверху крышкой, укутала чистым белым полотенцем.

А когда отвар настоялся, выбрав из него травы, поставила кружку перед Камхеном

— Выпей, это поможет от головной боли, — и села рядом.

Он усмехнулся: заметила, значит. Но снадобье попробовал — душистое, приятное, хоть и горчит немного. Пока он не спеша потягивал отвар, Аеринн молчала, смотрела в сторону куда-то, только фартук в руках мяла нещадно. И вроде как собиралась что-то сказать, но тут послышались шаги, и перед взором риана предстала умытая и переодетая версия сына.

— Здравствуй, папа, — заученно оттарабанил тот и встал прямо, смотря отцу куда-то в подбородок.

— Здравствуй, Аодхан, — уже более благодушно отозвался Камхен и теперь внимательно принялся рассматривать ребенка.

Тот подрос с тех пор, как они виделись в последний раз, но все равно оставался тощим и мелким. «Зато ловок и быстр», — мысленно уравновесил он эти недостатки. Смазлив, правда, чересчур для мальчишки и на мать похож: те же темно-рыжие волосы, те же распахнутые глаза (цвет, правда, отцовский — серый), ресницы, брови, губы… И это проблема: Мирне привыкнуть к пасынку будет сложно. Но тут уж ничего не поделаешь. Диковат, конечно, но это от недостатка воспитания. Щенки и крестьянские дети — тут кто хочешь одичает.

Его ребенок явно побаивался. Держался напряженно, на вопросы отвечал односложно и при первой же возможности пытался сбежать. А вот к матери льнул. Порой риан Ибдхард даже чувствовал некое подобие ревности, когда видел, как Аодхан что-то восторженно щебетал Аеринн, а та ласково улыбалась в ответ. К кому обращена эта ревность — к сыну или к его матери, понять не мог и сам риан.

— Нам пора ехать, — произнес он наконец. И увидел испуганный взгляд мальчишки, брошенный на мать.

— Принесешь свою сумку? — спросила та таким спокойным голосом, будто речь шла об обычной прогулке.

И это, как ни странно, сработало: ребенок кивнул и отправился наверх за своими вещами. Небольшой чемодан, уже готовый и стоящий недалеко от двери, риан лично отнес в экипаж.

Аодхан спустился вниз с холщовым мешком, содержащим, видимо, основные его сокровища. По крайней мере, его он никому не доверил.

— Мама? — слегка дрогнувшим голосом произнес мальчик, и Камхен с неудовольствием подумал, что сейчас предстоит слезливая сцена, которой ему очень бы хотелось избежать… но мальчишка удивил.

— Один из щенков, с рыжим пятном на голове… старый Курх хочет его утопить, но он не больной, только слабый очень, его остальные от еды отпихивают. Возьми его себе, тебе будет не так грустно..

— Хорошо, милый, — Аеринн улыбнулась, присела и крепко обняла сына. — В тебе живет Солнце, Аодхан, не дай ему погаснуть, обещаешь?

Ребенок сосредоточенно кивнул и забрался в экипаж. Всю обратную дорогу он молчал и сидел, вцепившись в свою сумку, то смотря в окно, то кидая настороженные взгляды на отца. И ни слезинки не проронил.

И лишь когда они проехали половину пути, риан обнаружил, что так сильно докучавшая ему головная боль бесследно прошла.

Первые проблемы начались на следующий день. К завтраку новый член семейства заявился с шишкой на лбу и ссадиной на руке.

— Упал, — мрачно отвечал он на все расспросы.

Довольные взгляды, которыми обменялись при этом Дирла и Бранн, продемонстрировали, что старшие отпрыски уже взялись за своего единокровного брата. Камхен не мог, конечно, не понимать, что происходит, но решил в детские разборки пока не вмешиваться. Ему самому было любопытно, как будет вести себя младший сын, да и втайне он надеялся, что подобные встряски ускорят открытие его дара.

Поначалу Аодхан сносил издевки молча, старался на глаза старшим не показываться, а то и вовсе из дома удирал, болтался с местными работниками больше, отцу не жаловался. Только когда сердобольная пожилая кухарка как-то обмолвилась риану, мол, поуняли бы вы старшеньких, Ваша Милость, а то дите горькое так по ночам всхлипывает, что сердце сжимается, тот понял, что дело заходит далеко. И только хотел сделать детям внушение, как разразился скандал: Дирла прибежала в истерике, крича, что Бранна убивают.

Позже выяснилось, что старший подстерег у младшего в галерее второго этажа у самой лестнице и принялся задирать. Аодхан терпел, но когда Бранн стал в открытую насмехаться над Аеринн, не выдержал и со всей яростью затравленного звереныша накинулся на зубоскала чуть ли вдвое превосходящего его самого. Тот не удержался на ногах, и оба они единым вопящим клубком скатились по лестнице к самому ее подножию. Как только не расшиблись насмерть? Прекраснейшая миловала.

Сами-то драчуны падения будто и не заметили: так и продолжали друг друга метелить, пока их не растащили. Кому из них больше досталось, судить было трудно. Оба выглядели преотвратно, и помощь целителя потребовалась им в равной мере. Наказаны за эту выходку были также оба.

После этого случая в доме временно установилась тишина. По крайней мере, открытых конфликтов меж детьми не случалось, а что там по мелочи, в том Камхен разбираться не собирался — других проблем хватало.

Так как осенью Аодхану впервые предстояло ехать в закрытую школу Сампхала (оставить его на домашнем обучении, как старших, желающих не нашлось), для подготовки ему наняли учителя — уже пожилого, хорошо зарекомендовавшего себя господина Ирта. Поэтому теперь почти каждый день до обеда ребенок был занят уроками. И, к приятному удивлению отца, получал от преподавателя только положительные характеристики: сообразителен, пытлив, обладает живым умом, вопросов задает столько, что уж не знаешь, как и ответить, и все по делу… Риан Ибдхард даже задумался было, о его ли сыне речь идет. А потом как-то увидел мальчишку на прогулке с господином Иртом — и вопросы сами отпали. Учитель шел степенным шагом, рассказывая что-то о естественных науках, обращая внимание ученика на то или иное явление, ребенок же слушал с интересом, потом принимался, размахивая руками, с энтузиазмом то ли что-то опровергать, то ли расспрашивать, чем приводил господина Ирта в состояние некоторого одобрительного недоумения. Камхен призадумался: с домашними Аодхан вел себя совершенно иначе — деревенел, опускал глаза и все больше молчал. Но решил, пусть все идет, как идет, привыкнет со временем.

И все бы шло неплохо, если бы не Мирна. Она несколько успокоилась, теплыми чувствами к пасынку, ясное дело, не прониклась, но и сцен не устраивала. Просто старалась, по возможности, не замечать. Что не давало ей покоя — так это мысль о том, как она будет теперь выглядеть в глазах окружающих. Почему-то ей казалось, что образ ее будет более выигрышным, если мальчишка при всех начнет величать ее матерью. И тут нашла коса на камень: ребенок делать это отказался. «Леди Мирна» и никак иначе. Поэтому риана пришла с жалобой к мужу, чтобы тот вразумил своего младшего отпрыска.

Сам Камхен это считал блажью, но отказывать жене в подобной мелочи не стал: она и так сейчас ощущала себя уязвленной, да и вела она себя вполне достойно, что следовало поощрить. Тем более, что обычно мальчишка на отцовские просьбы только кивал и старался выполнять их по мере своих сил.

Поэтому он послал за ребенком, и когда тот явился, как обычно пробубнив приветствие и замерев столбом, пялясь куда угодно, только не в глаза отцу, спокойно произнес.

— Аодхан, с этой минуты прошу тебя называть леди Мирну мамой.

Мальчишка ощутимо напрягся, кулачонки сжал… Боялся, это риан ощущал хорошо. Но голову поднял, в глаза Камхену посмотрел и сказал неожиданно твердо: «Нет! Мама у меня уже есть».

И все. Больше от него отец и слова не добился. Как риан ни уговаривал, что не предлагал, как ни угрожал, тот так и стоял истуканом, снова опустив глаза и упрямо стиснув зубы. В какой-то момент отец, глядя на сына, с удивлением отметил, что тот не так уж на него непохож, как казалось. По крайней мере именно эту упрямую линию подбродка он каждое утро лицезрел в своем зеркале.

Однако, все это не отменяло того, что мальчишку следовало наказать за неуважение к родительским просьбам. Поэтому упрямца отправили спать без ужина и запретили покидать дом (кроме редких прогулок с учителем) до тех пор, пока не передумает. Но риан Ибдхард уже заранее понимал тщетность этих мер. Так оно и вышло. Вскоре, правда, всем стало не до этого вялотекущего противостояния, потому что у Аодхана открылся-таки дар.

И из-за чего? Из-за глупейшей белки. А дело было так. Как-то днем, когда младший вышел из дома с учителем, к Камхену в кабинет пожаловали Дирла с Бранном и доложили, что Аодхан в своей комнате прячет больную белку. Позже оказалось, что он притащил эту дрянь с одной из прогулок — подобрал доходягу то ли со сломанной лапой, то ли еще с каким дефектом, и возился с ней тайком, выхаживал вроде как. Риан дождался, когда господин Ирт доставит в дом ученика, и велел последнему подниматься к себе. Старшие брат с сестрой радостно заскакали по лестнице рядом с отцом.

Белка была найдена сразу — на столе в импровизированном гнезде из тряпок. И выглядела как едва живая облезлая крыса. Пока отец отчитывал побледневшего любителя живности, Бранн схватил животное и с жестокостью, свойственной некоторым детям в его возрасте, принялся дергать его за лапки, противным писклявым голосом протягивая что-то вроде «смотрите, смотрите, маменькин сынок, как девчонка, в куколки играет».

Глаза Аодхана, впившиеся в белку, остекленели, по лицу прошла судорога. Риан, по общему возмущенному фону, понявший, чем может дело обернуться, резко приказал Бранну отпустить животное, и успел выставить щит. Младший же внезапно — откуда только силы взялись — взвился, вырвался из рук отца и подбежал к отброшенному в угол зверьку… и, казалось, ничего вокруг не замечал — ни того, как заверещала Дирла, ни того, как схватился за виски Бранн, ни окриков отца, чуть ли не за шкирку выставляющего старших детей из комнаты. Он склонился над тоненько попискивающим животным и принялся поглаживать его, шепча, словно умалишенный: «Тихо, маленький, тихо, я здесь… давай вот так… лучше? Да? Вот видишь..» А через некоторое время повернул к замершему отцу мокрое от слез лицо, улыбаясь робкой и вместе с тем счастливой улыбкой

— Папа! У меня, кажется, получилось..

Камхен же еле сдерживал ликование: ментальный дар… вот это удача! Пусть и с некоторой примесью целительского… этого ничего, развеется со временем при должном воспитании. Нужно очень тщательно обдумать, как распорядиться таким щедрым подарком.

Белку приказано было выкинуть на улицу, несмотря на яростные протесты и крики со стороны Аодхана. Больше младший сын отцу не улыбался.

Риан уже видел сына будущим служащим Особого отдела самого высокого ранга или военачальником. Развитый ментальный дар вполне мог этому поспособствовать. Целительство же он считал делом, несомненно, нужным, но гораздо более низким. Что тут, скажите на милость, почетного — копаться в чужой требухе и лечить всякие болячки? Поэтому для него дело было предельно ясным: дисциплина, учеба и никаких разговоров о лечебном деле. А что мальчишка против… кто ж его спрашивать будет? Что он может понимать в таком возрасте? Подрастет — еще спасибо скажет.

Но если риан Ибдрахрд ожидал, что с течением времени Аодхан станет более сговорчив, то он явно ошибался. Ни разговоры «по душам», ни наказания, ни даже обучение в школе для будущих военных не уняли характера мальчишки. Скорее наоборот: тот стал ершист, научился огрызаться, а затем понабрался откуда-то такого чистейшего ехидства, что разговаривать с ним стало просто невозможно. Если в семь лет он стоял перед отцом молча, опустив глаза, то в восемнадцать, сидя в кресле, издевательски осведомлялся, за каким таким виверном папенька изволил вспомнить о его существовании, чем доводил отца до белого каления.

Единственное, чем можно было пронять этого упрямца — угрозами нажаловаться на него матери. Ее он расстраивать очень не хотел. И частенько после подобного хлопал дверью, ругался хуже черни, но шел на уступки. Другим веским доводом, который Камхен применял при первом же удобном случае, было напоминание о деньгах и наследстве. Обучение стоило немало, а тратить деньги на всякую «целительскую чушь» (эти мысли сын так из головы и не выкинул) отец не собирался.

Год, когда Аодхан заканчивал школу, выдался просто отвратным. Сначала дело сильно осложнила Аеринн — умудрилась подцепить тяжелую форму лихорадки и сгорела чуть ли не за месяц. Даже нанятые рианом целители не помогли. Сыну Ибдхард сообщать о болезни матери долго не хотел, предчувствуя сложности, и откладывал это до последнего. Дооткладывался до того, что сердобольные соседи или дальние какие-то родственники отослали сообщение прямо в школу, где Аодхан в это время учился. Дескать, так и так, госпожа Аеринн Файонн при смерти, приезжайте скорее. Естественно, тот все бросил и поспешил к ней. Повидать мать успел, но и только.

А после смерти ее словно с цепи сорвался. В лицо отцу бросал обвинения, орал так, что во всем доме слышно было, и наговорил столько, что Камхен не выдержал и отвесил-таки этому паршивцу пощечину.

— Достаточно, — сказал холодно, — в тебя, неблагодарный, столько вложено, что ты не смеешь меня разочаровывать. Иначе вернешься туда, откуда и был взят. Терпение мое небезгранично.

Он вполне допускал, что щенок может на него и с кулаками броситься, но тот неожиданно притих, только поинтересовался отстранено, сколько именно в него вложено в денежном эквиваленте, потом что-то прикинул про себя, откланялся, и в следующие несколько месяцев вел себя вполне пристойно.

Риан такой внезапной переменой в поведении сына был удивлен, даже раздумывал про себя, не стоило ли и раньше применить эдакое замечательное средство воспитания.

А в начале лета младший сын явился к отцу в кабинет и молча положил тому на стол внушительную стопку ассигнаций и увесистый мешок золотых — все, что Аеринн откладывала для сына все эти годы. И еще копию приказа о зачислении господина Аодхана Ибдхарда на целительский факультет Южной Военной Академии с последующим распределением — заведения, может, и неплохого, но принимающего в свои стены учеников любого происхождения и позволяющего учиться бесплатно при условии дальнейшей службы на благо Королевства, не слишком престижной само собой.

— Здесь все, что у меня есть. Если этого не хватит, чтобы компенсировать ваши неудачные вложения, вам придется немного подождать. Титулы и наследство можете оставить при себе. Мне они без надобности. Я бы и фамилию вам вернул, но… ей обещал. Поверьте, я тоже от этого не в восторге. Прощайте, папенька. — проговорил юноша в ответ на немой вопрос.

И пока Камхен хлопал глазами, не веря ни им, ни ушам своим, покинул дом, не ставший ему родным, так же, как и пришел сюда когда-то — с одним чемоданом и холщовой сумкой.

***

Если вам требовалось срочно найти в Военной академии Сампхала главу нового отделения экспериментальной медицины, в кабинет можно было и не заходить. Туда господин Ибдхард предпочитал заглядывать как можно реже, в идеале — никогда. Как показала практика, самым эффективным способом его отыскать являлся следующий: нужно было дождаться начала очередного занятия, пройтись под окнами одного из корпусов (благо в начале осени на юге Королевства погода стояла теплая, и окна практически все были открыты) и подождать минут пять. Откуда донесется заковыристая ругань — там он и есть.

Как Аодхан позволил посадить себе на шею группу курсантов, было непонятно. То ли просто от скуки, то ли почувствовал в этом общую необходимость, но несколько человек он себе отобрал. Попасть к нему хотели многие: шутка ли, сам избранник Целителя, почетно ведь. И деньги предлагали, и за знакомых многие просили, но не на того напали. В общем, те несчастные, кто в этой группе все-таки оказался, знания получали в весьма интенсивном режиме..

— Это какое же инородное тело вы тут узрели, любезнейший? Я вот перед собой только одно такое вижу, и очень близок к тому, чтобы выгнать его взашей из аудитории… — неслось в данный момент из окна второго этажа. — Что вы мне в лицо конспектами тычете? Будете их предъявлять безутешным родственникам пациента, когда тот загнется от вашего лечения. Их, без сомнения, успокоит тот факт, что вы присутствовали на этой лекции..

Мэб улыбнулась, услышав насмешливые нотки в знакомом мелодичном голосе. Значит, сегодня он в хорошем настроении, что сейчас случалось редко. Она прогуливалась внизу по внутреннему садику и совершенно не по-королевски грызла сорванное с дерева яблоко. Ей, конечно, подобным образом Аодхана искать необходимости не было: его она и так хорошо чувствовала, единственного из всей их пятерки, но способ все равно не подвел ни разу, порекомендовать кому, что ли… Сам Целитель, к слову, Мэб тоже прекрасно ощущал, поэтому словно невзначай подошел к окну и, отыскав Стражницу взглядом, едва-едва покачал головой, потом картинно закатил глаза и снова вернулся к своим ученикам.

Ну да, конечно, надоели они ему, так она и поверила… Будь так, давно бы разогнал их уже, как первый состав своих лаборантов. Тут она не выдержала и фыркнула, посмеиваясь.

С лаборантами история вышла курьезная. Когда месяц назад Аодхан приехал в Сампхал из юго-западных земель на новехонькое отделение, созданное как раз под его исследования, организаторы клятвенно обещали, что о такой мелочи, как пяток запрошенных им лаборантов, ему волноваться не стоит, сами найдут и подберут.

Знакомство руководства с персоналом вышло на редкость кратким: господин Ибдхард привычным для себя быстрым шагом вошел в лабораторное помещение, окинул взглядом семерых трепетных дев лет двадцати, большая часть из которых была разодета в пух и прах, словно они прибыли на званный вечер, произнес задумчивое «ага», резво выскочил обратно и уже там дал волю возмущению перед ответственным за подбор кадров лицом.

— Это что еще за кордебалет? Чем я, по-вашему, с ними заниматься должен? Тычинки в цветочках пересчитывать? Стихи им читать? Имейте ввиду: те единственные, что я знаю, для этого вряд ли подходят.

И, приоткрыв дверь, не без злорадства осведомился у несколько озадаченных девушек:

— Дамы, хотите поэму о мучительной гибели юной, но легкомысленной лаборантки от пятнистой чумки? Ну вот, не хотят… я так и думал.

— Эти достойные молодые леди согласны в точности исполнять все ваши распоряжения, — предприняла очередную попытку сгладить недопонимание проштрафившаяся сторона.

— Что вы говорите! — обрадовался Аодхан. — Тогда пусть собирают вещи и отправляются обратно по домам. Ваша помощь, милейший, мне тоже больше не потребуется. Я тут, знаете ли, работать собираюсь, а не страдать всякой чепухой.

А «чепухи» вокруг Целителя творилось довольно много. Народная любовь (особенно женской половины Королевства) настигла того, кому меньше всего была нужна, сильно осложняя жизнь. За пределы Академии, он, например, вообще старался не выбираться.

— Хочешь узнать, что про тебя в Королевстве говорят? — спросила как-то Мэб жертву этой самой любви.

Тот красноречиво промолчал, только посмотрел с укором.

— «Миленький, остроумный, темпераментный», — неумолимо продолжила Стражница.

Аодхан только хмыкнул.

— Надо же, как меня, оказывается, изменили слава и благосклонность монарха: вчера еще был лупоглазым выскочкой с мерзким характером, а теперь вот это вот… Но, Мэбхн, на кой ты мне эти сплетни пересказываешь? Если хочешь сделать комплимент — делай просто так, от тебя я даже «миленького» готов стерпеть.

Яблоко закончилось, и леди Мэйбэль Фринн решила подняться в кабинет к Аодхану. Там у нее был личный стол на правах… пожалуй, доверенного лица. В самой академии Мэб была нечастым гостем — по делам приходилось то и дело отлучаться. Вот сейчас, например, она только вернулась с южной границы Королевства, где провела несколько дней, проверяя обстановку с кочевниками и помогая стражникам усилить охрану там, где это было необходимо. Давать распоряжения сотникам было для нее в новинку, не так давно она сама служила лишь скоромной десятницей, а теперь вот безопасность не только Королевства, но и новых территорий — ее не то, чтобы обязанность, скорее призвание и сам способ нового, бессмертного ее существования. В чем она никогда не была сильна — это в длинных философских рассуждениях, но связь свою с землями Нового Мира ощущала четко.

Ситуация с кочевниками была напряженной, но вовсе не критической, хотя и внушала некоторые опасения: конфликты на границе, действительно, усилились, но вот об их причинах ясного понимания у Мэб не возникло. И это ее беспокоило. Кочевники явно добивались чего-то, но, будучи очень закрытой группой эльнов, идти на диалог отказывались. До Стражницы, правда, снизошли, выказав ей уважение, но нормально говорить согласны были только с тем, в чьих жилах течет их кровь. У девушки был только один подходящий кандидат на роль переговорщика. И не надо обладать даром предвидения, чтобы понять, что сам он такое положение дел не оценит.

Так что у Мэб было о чем поразмышлять, плюс кое-какими наблюдениями и мыслями следовало поделиться с Виррэном и, пожалуй, с Ллойдом.

Так, в раздумьях, она вошла в кабинет, покачала головой, глядя на стол Аодхана. Тот явно предпочитал сюда не забредать — вся столешница и несколько объемных коробок, стоящих прямо на полу, завалены были письмами и вестниками. Она устроилась на своем рабочем месте и занялась составлением кратких отчетов и собственной корреспонденцией.

— Все, Мэбхн, четверть часа я в полном твоем распоряжении, — Целитель вошел в кабинет и остановился напротив девушки, слегка упершись рукой в поверхность своего стола. — Как дела на границе?

— В целом, неплохо… но..

«Как ты?» — «В порядке, не волнуйся», — взгляды их вели свой собственный диалог.

— Но…?

— На обратном пути, знаете ли, чуть не подвернула ногу, — Мэб пыталась, как могла, говорить с печалью в голосе, но тот не слушался, да и улыбка предательски не хотела прятаться. В итоге вышло, что девушка хвастается, а не жалуется. — Вот, поспешила показаться вам, Ваше Целительское Величество.

Брови его иронично взлетели вверх.

«Даже так?» — «Именно».

— Ну что ж, Королевство не простит мне халатности, — произнес Аодхан, лаконичными, отточенными за годы движениями, закатывая рукава, а в следующую минуту подошел и замер у ее ног, преклонив колено. — Предъявляйте страдалицу… Правая, левая? — в глазах его плескалась такая ласковая насмешка, что Стражница совсем развеселилась.

— Правая, — заявила она и уверенно скинула туфельку с левой.

«Мэбхн, допрыгаешься» — «Прыг, прыг. прыг» — «Вот как? Тогда потом не жалуйся».

Ловкие пальцы прошлись по ее стопе, словно, разминаясь, брали пробные аккорды; легко, но вдумчиво проверили на всякий случай голеностоп, а потом вернулись обратно и принялись исполнять хитрую сольную партию, то нажимая на нужные точки, то поглаживая, то массируя. И ей пришлось прикусить губу, чтобы не охнуть.

— Давайте я пока вам расскажу что-нибудь, — господин Ибдхард завел между тем непринужденную болтовню, не обращая внимания на подобную реакцию. — Вот, например, вчера ваш подопечный и, по совместительству, мой так называемый друг эйяр Ариллиан изволил прислать вашему покорному слуге занимательную открытку с изображением огромной змеи и сидящего перед ней в прострации рыжего тушканчика. Подпись, которой все это безобразие сопровождалось, я даже цитировать не буду, сами догадаетесь. Он думает, это очень смешно. Самое замечательное в этом всем, что Ллойд далеко не один такой оригинал. У меня уже есть целая коллекция изображений и статуэток всяческих пресмыкающихся. И, надо полагать, чтобы еще больше ее разнообразить, сюда приполз папенька. Пока, по счастью, не в саму академию, но наверняка уже бродит где-нибудь в окрестностях Сампхала. Как они мне все надоели..

Выдержки Мэб хватило ненадолго. Она то кусала губы, то постанывала от удовольствия, то хихикала от щекотки. И лишь наливавшиеся серебром серые глаза мужчины говорили о том, что ее поведение не остается незамеченным. Наконец она не вытерпела и наклонилась, пытаясь убрать с его лба непослушную медную прядь, но он неожиданно отстранился, покачал головой и улыбнулся коварно

— Увы, Ваше Величество, пока вы являетесь моим пациентом, мы с вами не можем позволить себе никаких вольностей. Другую ножку?

Разочарование, отразившееся на ее лице, сделало его улыбку совершенно возмутительной.

«Как же я скучал..» — «И я..»

— Ваша очередь что-нибудь мне рассказывать..

— У меня к вам… к тебе… будет одна просьба… которая вряд ли… Да что ж это такое-то!

«А я предупреждал…»

— Я весь внимание..

–.. вряд ли тебе понравится.

Обреченный вздох.

— Тогда сразу «да». Хотя я и уверен, что не раз об этом пожалею.

— Но ты даже не спросил, о чем речь..

— Зато я знаю тебя достаточно, чтобы понять: если ты о чем-то просишь, значит, это действительно важно. И слишком тебя люблю, чтобы в чем-то тебе отказать.

Она замерла, пораженная этим признанием. Он же усмехнулся только

— Ой, да брось, Мэбхн, это уже ни для кого не секрет.

«И я тоже… тебя..» — «Я знаю».

— Так о чем же ты хотела меня попросить? — поинтересовался Аодхан, выпрямившись, когда оздоровительные процедуры были закончены.

— Поехать со мной к границе, — она еще какое-то время сидела босиком, ощущая небывалую легкость в ногах, хоть ты на облаках танцуй. — Кочевники согласны вести переговоры только с кровными родственниками.

— Хмм… я полагаю, вдоль границ их можно отыскать немало, — сильно довольным подобными перспективами он явно не выглядел.

— Да, но у меня есть такое ощущение, что там нужен именно ты. Понимаешь, они словно пытаются что-то найти на нашей территории, но безуспешно. Что именно — не сознаются, но постепенно случаи набегов смещаются к юго-западу, как раз к началу твоих земель.

На этом месте Целитель поморщился. С досадой тряхнул волосами, размышляя о чем-то, подошел к своему столу, наугад захватил пачку писем с его поверхности и развернулся к Мэб.

— Когда все это началось?

— После того, как..

«… мы умерли?» — «Обрели бессмертие.» — «И друг друга?» — «И друг друга».

— … развеялся Туман.

— Тогда ты, скорее всего, права, Мэбхн… И когда нужно выезжать? — Аодхан рассеянно пробегал взглядом по надписям на конвертах, то и дело кидая неинтересные ему послания в корзину для бумаг, пока в руках его не остался один светло-лиловый прямоугольник. Его он, посомневавшись, отложил на край стола. И принялся за новую пачку.

— Когда ты сможешь? Лучше не затягивать, мы тоже несем потери, небольшие, но… — она помолчала.

Все и так было понятно. Каждый погибший или раненый — чей-то брат, сын, отец.

— Дай мне пару дней. Их должно хватить, чтобы и дела передать, и папеньку спровадить.

— Ты решил все-таки с ним встретиться?

— Вроде того… Надоело думать, из какого куста он опять выпрыгнет, — еще один конверт — точная копия первого — был отложен. Целитель повертел оба послания в руках, затем небрежно смахнул их в ящик рабочего стола, взглянул на хронометр и слегка нахмурился.

— Все Мэбхн, остальное вечером, — заторопился он, — у нас сейчас ответственные испытания, а я, кажется, уже опоздал… И пожалуйста, постарайся больше ничего не подвернуть. Это было бы весьма огорчительно.

Домой Аодхан пришел на закате. Она хотела было спросить о чем-то, но все мысли тут же улетучились от серебристой поволоки в его взгляде и проникновенно-настойчивого «Потом, Мэбхн».

— Что «потом»?

— Все — потом.

И время словно сошло с ума, то ускоряясь так, что все ощущения сливались в единый жаркий поток, то застывая на миг, чтобы оставить в памяти шелест скользящей по телу одежды, золотые отблески солнца на смуглой коже, мягкость темно-рыжих волос, струящихся сквозь пальцы; его обжигающий, как раскаленный ветер пустыни, шепот «Не закрывай глаза», собственные отражения на дне серых мерцающих зеркал и восторженный, возносящий в небеса, прерывистый выдох «Бес-по-доб-на».

Сильно-сильно позже, далеко за полночь, Мэб вернулась к теме, которая ее волновала.

— Аодхан, что тебе известно о кочевниках? — спросила она, подбираясь поближе и кладя голову ему на колени.

— Ммм? — он оторвался от изучения журнала с результатами последних испытаний и, неторопливо перебирая пальцами льняные пряди, произнес: — Примерно то же, что и любому другому эльну Королевства. Закрытый народ, светлокожий и, преимущественно, светловолосый, живут в степях и пустынях, ездят на дромедарах, от солнца защищаются, кутаясь с ног до головы в тряпки. Обладают неплохими способностями к целительству. Как видишь, не так уж много, Мэбхн. Бабка моя, хотя и была из их племени, но умерла еще до моего рождения, так что с нею мы некоторым образом разминулись. Единственное, что может тебе показаться забавным — в тех сказках, которые мне рассказывали в детстве, никогда не встречалось никаких Королей или их аналогов. Солнце, дающее жизнь, Луна, дарующая прохладу, черный змей, поглощающий Солнце… Скорее всего, их представления о жизни весьма незатейливы.

— Тебе никогда не хотелось узнать о них побольше?

— Хотелось. Я вообще весьма любопытен, если ты еще не поняла. Но первую половину жизни меня убеждали, что это не те знания, которые мне нужны, а во второй на меня свалилось сразу столько всего интересного, что до ковыряния в своей родословной дело так и не дошло.

— А сейчас? — сразу заинтересовалась Стражница, — что тебя интересует?

— Хм… ну, если ты не имеешь ввиду конкретный момент времени, — он мягко прочертил пальцем линию по ее щеке, — то это, во-первых, работа с драйгами. Уже сейчас ясно, что от этих исследований будет польза: мы сможем, как минимум, в разы облегчить их страдания от оборота, а если найдем несколько толковых теоретиков, то, глядишь, замахнемся и на нечто большее.

Глаза Целителя заискрились энтузиазмом, речь стала несколько более торопливой, как всегда, когда он говорил о том, что его действительно увлекало.

— И это я еще не говорю об обратной стороне дела. Если удастся выцепить магоснову, отвечающую за столь мощную регенерацию и воспроизвести ее в лабораторных условиях… Но, Мэбхн, пожалуй, я сверну эту тему, иначе ты рискуешь получить на свою голову целую прорву вряд ли нужных тебе подробностей… — и прежде, чем она успела запротестовать, ввернул, — Есть еще одна тема, которая волнует меня уж точно не меньше..

— Какая же?

— О, всеобъемлющая, можно сказать. Я ужасно не люблю, когда чего-то не понимаю. А в истории с нашим чудесным воскрешением я не понимаю очень многих вещей. Вот например: раньше у эльнов был вполне внятный набор королей… думаю, можно считать их своего рода покровителями — воин, хранитель-природник, попечительница наук и целительства, дева, отвечающая за любовь и искусства, ну и некий источник хаоса и движения. А теперь что мы имеем? Стражницу, защищающую границы, воина-драйга, Целителя, Лесную хозяйку и еще один источник всяческих сюрпризов. Довольно странный список, согласись… Надеюсь, нас не ждет нападение виверн знают кого, мор и одичание в лесах. Как-то не хотелось бы..

— Возможно, мы просто многого не знаем… — Мэб села, положив голову на плечо Целителя.

— Вот это я тебе определенно могу гарантировать. Взять тот же Туман. Он рассеялся, исчез… но магическая энергия не могла пропасть бесследно. И где же она тогда? Очень интересный вопрос.

— И ты не оставишь его без ответа… — улыбнулась она.

— Пока я не совсем понимаю, с чего начинать. Но почему бы и не с кочевников… Надеюсь только, им не приспичит вести переговоры в змеиной норе, а то, боюсь, нас ждет политический скандал. — Он издал невеселый смешок, и девушка накрыла его ладонь своей.

— Ты справишься, — сказала уверенно.

— Знать бы еще с чем..

Тот случай, после которого Ллойд прислал ему открытку, произвел неизгладимое впечатление на всех участников.

Они с Мэб и небольшим отрядом путешествовали тогда по юго-западным землям, и путешествие вышло довольно тягостным. Аодхан вынужденным осмотром свалившимся ему на голову владений явно тяготился. По началу еще держался, но после того, как произошла стычка с незаконно шарившей по землям группе эльнов с его старшим братом во главе, дело пошло из рук вон плохо. Он стал совсем раздражительным и предпочитал проводить время в одиночестве, будто желая оградить окружающих от сомнительной радости общения с собой. Когда приехал эйяр Ариллиан, Мэб на какое-то время показалось, что все наладилось. По-крайней мере, Целитель эйяра не избегал, да и идею дать собственным, безымянным до этих пор землям, имя матери, подумав, поддержал. Но так продолжалось недолго, до той самой прогулки.

Они втроем неспешно поднимались по плато из красного и белого песчаника, за которым плескалось море, как вдруг прямо на тропу перед ними выползла змея. Не слишком большая, тонкая, изящная даже, бело-серебристая, Стражница таких еще не видела. Змея не уползла, испугавшись звука шагов, но свернулась кольцами и подняла в их сторону треугольную голову. Мэб отступила на шаг и увлеченно рассматривала местную обитательницу, не замечая того, что происходит рядом. И встревоженный окрик Ллойда «Хан?» стал для нее неожиданностью. Она резко подняла глаза на стоящего рядом Целителя. Тот замер как вкопанный, побледнел, на рептилию взирал с таким ужасом, что Стражнице показалось, что он сейчас хлопнется в обморок. Потом перевел рассеянный взгляд куда-то вдаль и вздрогнул, заметив выглядывающие через щели в красноватой породе серебристые треугольные головки: кажется, плато так и кишело этими созданиями. На окрики и вопросы не реагировал. Сказал только заторможено в пространство перед собой «Знаете, а пойду-ка я отсюда..» и, правда, пошел, слегка пошатываясь, и никакие посулы и увещевания не могли заставить его вернуться. Потом и вовсе уехал в Сампхал, занялся любимым делом, успокоился и на все шуточки о его внезапно открывшейся серпентофобии предпочитал никак не реагировать. А Мэб вот смешно не было, ей все казалось, что она что-то важное упустила из вида.

Весь следующий день они не виделись. Утром Аодхан ушел раньше, чем она проснулась, днем у обоих было слишком много дел перед отъездом. Да еще она вдруг почувствовала возмущение внутри Сампхала. Оно ощущалось как ноющая болезненная точка, и Стражница уже знала, что это означает опасность. Пришлось покинуть академию, лично ставить на уши городскую стражу и разбираться что к чему. Домой она вернулась под вечер и только-только успела переодеться, как в дверь постучались. На пороге обнаружился незнакомый мужчина средних лет, одетый в добротный костюм с жилетом. Лицо его выражало безукоризненную вежливость, но жестковатые черты лица и слишком уж внимательный взгляд выдавали в госте не самого благодушного эльна.

На Мэб незнакомец смотрел, несколько удивленно вскинув темные брови.

— Мое почтение, — наконец произнес он.

— Чем могу быть полезна? — девушка тоже разглядывала мужчину, находя в его облике знакомые черты и заранее понимая, каким будет ответ.

— Позвольте представиться: риан Камхен Ибдхард. Я хотел бы увидеть своего сына.

— Конечно, — кивнула Стражница, отходя в сторону. — Аодхана пока нет, но вы можете подождать его здесь.

Она быстрыми движениями чирканула на лежащем на столике листе бумаге пару строк, привычно сотворила вестник и отправила его в окно. Риан с интересом за ней наблюдал.

— А вы, милая барышня… — он вопросительно посмотрел на нее.

— Леди Мэйбэль Фринн к вашим услугам, — под озадаченным взглядом мужчины она подхватила висящий на спинке стула китель и накинула себе на плечи. — И я… тоже здесь живу. — Вот так, пусть думает, что хочет.

Разговоры разговаривать Мэб была не мастерица. Вежливо предложила гостю напитки, получила еще более вежливый отказ и, предоставив риана самому себе, села за письма для Ойхо (беспорядки в городе снова были связаны с заказными протестами против драйгов, и ему стоило об этом знать в первую очередь).

Она почти закончила, когда дверь открылась, пропуская хозяина дома. Тот влетел белым вихрем и Мэб успела подумать, что вряд ли он так торопился увидеть отца. Обеспокоенный взгляд, которым Целитель первым делом окинул ее, разлился теплом внутри.

«Все в порядке?» — «Да, не волнуйся».

— Я смотрю, у нас тут гости… Папенька, вы на кой ляд к нам пожаловали?

— Ты совершенно не изменился, — весьма прохладно отозвался риан, — все такой же грубиян.

— Вы тоже не сказать чтобы стали душевнее.

— Аодхан, я не ругаться сюда приехал, — помолчав произнес отец, — а наладить с тобой отношения.

— Неужели? И с чего это вдруг мне такая радость? — Целитель сел напротив риана, усмехаясь ядовито. — Хотя, сдается, вы напрасно потеряли время… Отношения наши и без того почти идеальны. Вы не трогаете меня, я — вас. Давайте оставим все, как есть.

Мэб тихонько выскользнула в другую комнату, чтобы не мешать разговору.

— Признаюсь, что был неправ, — голос Камхена Ибдхарда звучал несколько недовольно, — когда запрещал тебе заниматься целительством. Ты добился больших успехов, отрицать это было бы глупо..

— Вы продолжайте, продолжайте… Я все жду, когда же за всем этим благолепием покажется жирное твердое «но».

— Не ерничай, — строго произнес отец, — «но» действительно есть. Мне больно видеть, что ты упускаешь одну за одной возможности, которые предоставляет твой новый статус.

— Чтобы было не так больно, настоятельно рекомендую вам смотреть в другую сторону, — Аодхан начал заводиться.

— Ты мог бы жить в настоящем дворце, а не в этой… хм… постройке… иметь все, что твоя душа пожелает — деньги, власть, влияние; жениться на эльне самого высокого происхождения, а вместо этого отгородился ото всех и сидишь тут как сыч..

Риан говорил и говорил, словно не замечая, как сгущается в воздухе напряжение. Мэб его даже из другой комнаты ощущала.

— Все это не вашего ума дело, — отозвался Целитель зло, — И не вам давать мне советы. Вы уже, помнится, осчастливили собой сразу двух женщин. Кстати, как поживает риана Ибдхард?

— Ее не стало пару лет назад, — голос отца остался столь же тверд, только зазвучал чуть глуше, — умерла во сне, сердце остановилось…

Напряжение схлынуло.

— Прости, не знал..

Мужчины помолчали. Судя по звукам, риан не спеша прохаживался по комнате.

— Тебе приходилось видеть самого Целителя? — спросил, наконец, он сына столь светским тоном, будто разговор у них раньше шел исключительно о погоде.

— Случалось, — уклончиво отвечал тот.

— И… как ты его находишь?

— Весьма… хмм… миленьким, — лукаво произнес Аодхан, и Мэб прижала ладонь к губам, чтобы не рассмеяться в голос, — Тебе он точно не понравится.

— Смерть Мирны многое во мне изменила, — снова помолчав, начал Камхен, — когда понимаешь, что ты в любой момент можешь вот так… не хочется терять оставшееся время.

— Да, смерть — она такая, — от голоса Целителя мурашки пробежали даже по спине Стражницы. — Ну-ка, папенька, подойдите, пожалуйста, сюда, присядьте… так-так, посмотрим… хмм… так лучше? Прекрасно. А теперь посмотрите, пожалуйста, на меня…

В груди Мэб защекотало… целительские штучки.

— Что ж, отец, рано что-то вы начали примеряться к фамильным саркофагам, все с вашим здоровьем в порядке… — раздалось через некоторое время. — Успеете еще раз и жениться, и наследниками обзавестись… Да-да, что вы так смотрите? Могу дать вам расписку, если нужно…

Позже, когда риан, слегка озадаченный, покинул их дом, Мэб тихо подошла к Аодхану, который замер у окна, смотря вослед отцу, обняла его и положила голову на плечо.

— Что ты с ним сделал? — спросила мягко.

— Подлатал по мелочи, тревожность убрал… страх смерти — штука иногда полезная, но не в его случае. Пусть лучше новой семьей занимается, чем ко мне лезет. Так будет лучше для всех.

Мэб вздохнула.

— А ты… кто позаботится о тебе? — спросила она.

— Мэбхн, боюсь, это ответственное дело целиком лежит на твоих плечах, — он попытался было положить свои руки поверх ее, но она вывернулась и, улыбнувшись, произнесла:

— Увы, Ваше Величество, пока вы являетесь моим пациентом, мы с вами не можем позволить себе никаких вольностей.

И он рассмеялся светло и задорно.

— Нет-нет, на такие жертвы я не согласен. У меня, знаешь ли, есть целый список вольностей, которые я очень рассчитываю позволить себе прямо сейчас.

Список вышел на редкость удачным, в чем Мэб имела удовольствие убедиться. И засыпала она уставшая, но невероятно счастливая.

Новый день принес новые открытия. Например, что к завтрашнему отъезду к кочевникам еще многое не готово, и им обоим пришлось разрываться между своими непосредственными обязанностями и этими самыми приготовлениями. К тому же оказалось, что встреча с отцом была не единственным приветом из прошлого, с которым Целителю предстояло столкнуться в эти дни.

Мэб поднималась в кабинет, чтобы разобрать напоследок свою почту, и была озадачена тем, что дверь закрыта и изнутри доносятся голоса. Первый, несомненно принадлежал Аодхану, и судя по нему, Целитель явно прибывал не в духе. Второй — женский, низкий — девушка до этого никогда не слышала..

— … вам от меня надо, госпожа Кейдлах?

— Раньше ты называл меня «Грейхн», — с легкой укоризной в голосе произнесла неизвестная дама.

И Мэб словно кольнуло что-то внутри.

— А еще раньше я всех женщин старше пятнадцати величал «тетеньками», вспомним и это? — с безупречным ехидством ответил хозяин кабинета.

— Ты изменился, Огонек, — в голосе незнакомки слышалась грусть.

Аодхан только фыркнул.

— Ну, знаете ли, на вас всех не угодишь. Только вчера меня упрекали в обратном. Я спрашиваю еще раз: что…. вам…. от меня…надо?

— Ты не ответил ни на одно из моих писем, — женский голос перешел в контрнаступление.

— Трудно ответить на то, что не читал, — Мэб так и виделось, как Целитель безразлично пожимает плечами.

— А я, между тем, писала, что хотела бы работать с тобой. Я хороший специалист, как ты знаешь, и тема твоих исследований мне интересна. Мы могли бы получить много пользы от нашего сотрудничества, как думаешь? — голос незнакомки под конец стал почти мурлыкающим.

Судя по приглушенной ругани, Аодхан думал плохо — и о самой госпоже Кейдлах, и о всех ее родичах до десятого колена, подозревая их в постыдной связи с различными представителями животного мира Королевства и даже некоторыми предметами быта. А неравномерный звук шагов заставлял предположить, что в процессе размышлений Целителю пришлось еще и вокруг стола побегать от настойчивой искательницы места.

— Я не ставлю под сомнения ваши профессиональные качества, — вот такого льда в его голосе Мэб еще не слышала, — Но предложить мне вам совершенно нечего. Штат полностью укомплектован. Могу только процитировать вам ваши же слова: «Что это вы там себе напридумывали? Нам с вами совершенно не по пути».

Мэб едва успела отойти от двери, как та открылась, и из нее, негодующе стуча каблучками, вылетела красивая дама лет тридцати пяти, невысокая, смуглая, голубоглазая — настоящая южанка.

Аодхан стоял около своего стола, сложив руки на груди, и хмуро смотрел ей вослед.

— Интересно, кто там следующий: моя добрейшая сестрица, друзья детства, соседи? Кто еще неожиданно воспылал ко мне теплыми чувствами? — устало спросил он. — Мэбхн, никогда не думал, что буду так радоваться скорому отъезду к кочевникам. Но все это вот, — он неопределенно повел рукой, — меня скоро доконает.

— Еще и собственная невеста подслушивает под дверью вместо того, чтобы поспешить на помощь, — тяжко вздохнул он, садясь в кресло и разбирая очередную стопку писем.

— Невеста? Я? — растерялась Мэб.

— Ну не я же, — Аодхан поднял на нее совершенно наивный взгляд, еще и ресницами длиннющими похлопал, и девушка сразу вспомнила их первую встречу на почтовой станции.

— И как давно?

Он посмотрел на хронометр.

— Если я все правильно понимаю, и отсутствие ярых протестов означает согласие, то вот уже минуту как, — Мэб был адресован еще один взгляд, на сей раз вопросительный.

А та только улыбнулась смущенно, словно простая смертная, честное слово.

— Только, Мэбхн, — голос Целителя казался не на шутку встревоженным, — не вздумай, чего доброго, взять мою фамилию.

— Хорошо, не буду, — пообещала она, едва сдерживая улыбку.

— И на всякий случай напоминаю, что формулировка «пока смерть не разлучит вас» в нашем случае является форменным издевательством.

— Я учту.

— И колец я..

— Не носишь, я знаю… Я тоже.

— М-да, все у нас как-то…

«Прекрасно?» — «Да. Я и думал, что так бывает». — «И я»

Душа моря

Два вестника стукнулись в плечо Иллойэ практически одновременно. Она присела на деревянную скамью общего двора и принялась читать послания. Первое извещало ее о том, что Его Величество Виррэн в скором времени пожалует в гости. Второе, от Стражницы, уведомляло, что вместе с королем к ней прибудет и лорд Ариллиан, которого Мэб очень просила оценить ситуацию с северянами. Оба письма Хозяйку порадовали. Пусть, действительно, сами разбираются. У нее и без того хлопот прибавилось.

Ярг после того разговора неприятностей ей не доставлял, и она потихоньку успокоилась. Люди его тоже не слишком от остальных поселян отличались — хозяйничали, обустраивались, готовились к грядущим холодам. Поначалу она опасалась, что эльмар начнет осаждать ее, донимать своими притязаниями. Но нет. Понял, может быть, что это вызывает в ней только досаду, не навязывал ей своего общества, но и не избегал. Если нужно было говорить по делу — подходил и говорил или слушал. А что смотрел изучающе… так он вообще не слишком приветлив. На остальных то зыркнет сурово, то посмотрит сквозь, словно и нет никого перед ним. С селянами общался вежливо, но Иллойэ казалось, что примерно так же он и к корридэнам относится — не обижает, но и равными себе не считает совершенно, что животинки перед ним, что эльны.

Иллюзий, что он успокоился, она не питала, просто решила относиться к нему, как к рыси лесной: красивое дикое создание, хищник. Но и поиграть иной раз можно, если повадки знать и не забывать, кто перед тобой.

Поэтому, когда Ярг подошел к ней будто невзначай и спросил: «Отведешь меня к морю?» слегка насторожилась и удивилась самую малость:

— А сам не дойдешь?

— Вард говорил, ты знаешь быстрые пути, — посмотрел испытующе.

— Хорошо, — кивнула она, — завтра с утра отведу. Приходи в лес, как солнце встанет.

Пришел. Она его сразу услышала. Высоченный, широкоплечий, надменный… в лесу он казался совершенно чуждым, как она сама на морском побережье. Присутствие Варда в лесу она ощущала теплом, Кирка-охотника — суровой родственной силой, а вот с Яргом опять что-то непонятное. Неуместен он тут был.

Долго шли молча. Иллойэ время от времени прислушивалась, бросала под ноги нужные тропинки, подправляла по пути то, что было нужно. Ярг внимательно следил за каждым ее движением, шел, будто делал ей одолжение, не говорил ничего, только усмехался про себя время от времени. Хозяйка сначала радовалась его молчанию, но через некоторое время слегка заскучала. И когда на ветке разлапистого, крепкого дерева увидела притаившуюся рысь, тихо похлопала мужчину по плечу, привлекая его внимание.

— Смотри, видишь, вон там?.. Это ты.

И впервые услышала его смех, неожиданно тихий, сдержанный, рождающийся глубоко в груди.

— Не-е-т, Иллойэ. — протянул мужчина. — Возможно, когда-нибудь я тебе и покажу, кто я…

Прозвучало это многообещающе и жутковато.

— И кто же?

Ярг только чуть головой покачал, мол, даже не спрашивай, не время.

Но у женщины, оказывается, накопилось очень много к нему вопросов.

— Зачем тебе Эорика?

Эльмар не ответил, только улыбнулся уголком губ, до того самодовольно, что Иллойэ дальше расспрашивать его сразу перехотелось. Но только она хотела отстраниться, чтобы идти дальше, как северянин оказался прямо перед ней, перекрывая путь.

— Давай так, — начал он вкрадчиво, — ты спрашиваешь — я отвечаю, потом наоборот. Если кто-то не захочет отвечать, он должен предложить виру.

— Какую еще виру?

— Такую, чтобы устроила другого. Ну как, сыграем? Ты начинаешь… — глаза Ярга сейчас казались зелеными холодными волнами, сквозь которые просвечивает солнце. По лицу блуждала насмешливая улыбка. — Или ты… боишься, Иллойэ?

Не купилась бы она на этот детский трюк. Но иначе из него и слова не вытрясешь..

— Ну, хорошо, — сказала она наконец, — попробуем. Так зачем тебе Эорика?

Северянин отступил, и они продолжили путь.

— Я честолюбив, — признался он, — и хочу, чтобы мой народ процветал. Здесь богатые земли, есть море…. Лакомый кусок и нет хозяина. Если не я, то его отхватит кто-нибудь другой, я же предлагаю тебе хороший выход.

Ее он, кажется, за хозяйку и вовсе не считал.

— Я ответил на твой вопрос?

— Допустим.

— Тогда мой черед. Расскажи о своем отце.

— Зачем тебе это? — удивилась Иллойэ, но удостоилась только снисходительно-выжидающего взгляда.

Ну ладно, тут ей скрывать было нечего.

— Он был самым лучшим, красивым и добрым эльном на свете. Помогал тем, кому нужна помощь, и горевал, если не мог этого сделать. И очень многому меня научил, — она и сама не заметила, как лицо ее озарилось светлой улыбкой, как и всегда, когда речь заходила о нем.

А вот Ярг заметил и разглядывал ее с весьма странным выражением.

— Вард немного похож на него, — слова вырвались прежде, чем она могла бы их остановить.

Взгляд северянина тут же будто льдом покрылся, и презрительная усмешка тронула его губы.

— Как тебе удалось выжить… когда ты стал эльмаром? — поспешила она спросить первое, что пришло в голову, лишь бы отвлечь мысли мужчины от своего подопечного.

— Этого я сказать не могу, — он нахально провел взглядом по лицу Хозяйки, уделив особое внимание губам. — Примешь виру поцелуем?

— Нет, разумеется, — фыркнула она, — предлагай что-нибудь другое.

Ярг похлопал себя по карманам, посмотрел задумчиво куда-то вверх и вправо, потом быстро расплел одну из светлых своих косиц и протянул Иллойэ почти белую, похожую на жемчуг, костяную бусину.

— А это примешь?

— Давай, — поспешила она согласиться, пока он снова не предложил ей чего похуже, и протянула руку.

Но северянин вместо этого деловито подхватил прядь ее волос, с удивительным для мужчины проворством заплел тонкую длинную косу и вплел туда свою виру. Отошел, окинул придирчивым взглядом свою работу и кивнул, довольный.

— Моя очередь спрашивать… Сколько мужчин у тебя было?

— Не слишком ли ты обнаглел, северянин? — воскликнула Хозяйка, возмущенная такой бесцеремонностью.

— Не хочешь отвечать — отдаривайся, — невозмутимо пожал плечами тот.

— Только давай без глупостей, — покачала она головой.

— Как пожелаешь. Можешь просто дать мне это, — он показал на плетеные браслеты на ее запястьях.

Она подумала, отстегнула один и протянула Яргу. Тот подставил руку, мол, завязывай… Иллойэ попыталась, но на мужское запястье браслет явно рассчитан не был. Пришлось отстегивать еще один и соединять их вместе.

— Пожалуй, хватит, — решила она, когда с уплатой было покончено.

— Ты всегда можешь продолжить, когда у тебя появятся вопросы, — великодушно разрешил эльмар.

Только Хозяйка сомневалась, что ей захочется это повторить. Чутье подсказывало, что она еще легко отделалась.

Когда лес закончился, и подул пронизывающий ветер, соленый и влажный, Иллойэ снова стало не по себе. А вот Ярг вдохнул воздух полной грудью, с наслаждением, и устремился вперед, туда где слышался шум разбивающихся о скалы волн. Море сегодня было неспокойно, темно, белые брызги долетали до самой кромки высокого каменного берега, то ли приветствуя, то ли пытаясь ухватить за ногу, куснуть, попробовать на вкус.

От качки прибрежных волн закружилась голова, и женщина невольно отступила назад. Эльмар же смотрел вдаль, и в лице его читалось то нетерпение и предвкушение, которое испытываешь обычно, возвращаясь домой после долгого странствования. И улыбка по нему блуждала на сей раз не насмешливая, а чуть отстраненная и… мечтательная? Наблюдать за ней было даже интереснее, чем за морем.

— Можешь смотреть, если хочешь, — бросил он через плечо, слегка мазнув по Иллойэ взглядом, и прежде чем она успела поинтересоваться «куда?», начал раздеваться. Она неверяще уставилась на него, потом на бушующую темную массу холодной — это она даже стоя на берегу ощущала — воды.

— Эй, ты же не собираешься..? — начала было она, но Ярг ее вопрос словно и не услышал. За курткой на камни упала рубаха, и Хозяйка предпочла отстраниться. Северянин же довершал начатое так, словно кроме него тут и не было никого: не красуясь, но и не смущаясь ни капли. По правде сказать, смущаться там, действительно, было нечего. Если бы не беспокойство, она бы даже полюбоваться могла красотой здорового развитого мужского тела, но сейчас не до того было. Единственное, что отметила — старый побелевший шрам на бедре, явно от укуса. Но зубы какого зверя могли оставить такой страшный след, Иллойэ не взялась бы сказать.

— Совсем шальной? Не убьешься так промерзнешь до костей… — она всплеснула руками.

Эльмар только окинул ее насмешливым взглядом — глаза его сейчас были такими же темными, как неспокойная поверхность моря, — и пошел вниз по узкой тропке, к самой воде. Хозяйка немного выдохнула: она уж было решила, что он прямо отсюда вниз головой сиганет. Идти за ним она и не думала и разозлилась. Вот швырнет его сейчас прибоем о камни, будет знать, как выделываться. Но волны сразу признали в нем своего. Расступались, лезли пенными гребнями к рукам, ласкаясь, как свора верных псов, легонько били в грудь, россыпью брызг гладили длинные светлые волосы. Он не торопясь шел, пока воды не стало по пояс, затем медленно повернул голову в сторону женщины, увидел, что она, рассерженная, подбоченясь, смотрит на него, ухмыльнулся, плеснул по поверхности ладонями, дождался пока высокий — много выше него — гребень волны подойдет поближе, и одним тягучим длинным движением прыгнул в воду.

Она охнула: на долю мгновения ей показалось, что в замершей как змея перед броском водной стене мелькнул и пропал лоснящийся черный бок какого-то крупного морского жителя. Как бы не набросился на этого безумца… Но волна схлынула, разбившись о камни, а далеко впереди над водой показался Ярг и быстро, мощно поплыл вдаль, к самому горизонту.

— Вот же дурной, — качала головой Иллойэ, — потопнет еще, как я буду с его людьми объясняться?

Чтобы не сидеть без дела, она попробовала призвать земной жар поближе к поверхности, но власти на побережье у нее было совсем мало, да и пространство — широкое, ничем не прикрытое рассеивало силу. Тогда она пробежалась туда, где виднелась чахлая прозрачная рощица, набрала сухой травы и веток и попробовала сложить костер. Всех ее усилий хватило на то, чтобы поддерживать совсем небольшой язычок пламени, да еще нагреть немного пару камней. Но и то лучше, чем ничего.

Возилась она долго, и когда в очередной раз взглянула в сторону моря, увидела, как по тропке поднимается к ней Ярг. Увидела и замерла на мгновение, поймав явное ощущение сродства. его и стихии… Северянин выглядел… пожалуй почти умиротворенным, хотя темные брови его слегка хмурились и общее ощущение чего-то опасного никуда не делось. По потемневшим волосам его ручьями стекала морская вода, и женщине даже смотреть на него было холодно.

— Явился, — ворчливо бросила она в его сторону, — надо было мне идти обратно, и добирался бы в поселение, как знаешь.

— Но ты осталась. — Он сел на камень рядом с Хозяйкой и протянул ладонь, в которой лежала, поблескивая переливающимися краями, небольшая раковина. Иллойэ только протянула к ней пальцы, как рука северянина резко закрылась, поймав их, словно хищный цветок, заполучивший в свое распоряжение вкусную муху. — Из тебя получится хорошая жена..

И смотрит прямо в глаза, насмешливо, расслабленно. Забавляется, видите ли, как сытый кот с мышкой играет. Она сердито отдернула руку.

— Зато из тебя муж вышел бы просто отвратительный. Одевайся давай, чего расселся, или простыть хочешь?

Он снова рассмеялся тихо, положил ракушку рядом с Хозяйкой, отжал воду с волос, встряхнул головой, поднялся на ноги и подошел к лежащей на камнях одежде. Остановился, слегка прикрыв глаза — и воздух вокруг него подернулся туманной дымкой, снимая с тела и волос излишки воды. Одевался он уже почти сухим.

— Кто это тебя так? — Вот не хотела женщина с ним разговаривать, но любопытство пересилило злость, и она похлопала себя по бедру, намекая на его шрам.

— Решила снова поиграть? — осведомился, затягивая ремни на куртке.

— Нет уж, — отрезала она.

Он только пожал плечами. Мол, как знаешь.

А когда они уже шли по лесу, сказал задумчиво: «Море ведет себя странно. Надо бы вернуться сюда через несколько дней».

Иллойэ кивнула. Надо так надо. Сейчас северянин говорил вполне серьезно.

Они прошли уже больше половины пути, когда ястребы закружили, беспокоясь. Да Иллойэ и сама распознала, что поблизости ходит Кирк и крикнула сычом три раза, чтобы и дичь ему не распугать, и знак подать, что тут свои же ходят. Раздался ответный крик и через некоторое время на тропу вышел сам охотник. Добычи сегодня он уже заполучил знатно — Иллойэ мельком увиделанесколько заячьих и птичьих тушек — и решил обратно идти с попутчиками.

Охотник поприветствовал Хозяйку и Ярга, а, подойдя, внимательно оглядел женщину и вдруг заухмылялся глумливо.

— Я смотрю, вы хорошо погуляли, — и одобрительно похлопал эльмара по плечу.

Тот в ответ слегка поиграл бровями, и Иллойэ поняла, что снова начинает сердиться.

— Ну и что все это значит, — спросила строго.

— Все-таки играем?

Вот и поговори с таким.

— Ладно, но только по одному вопросу.

— Но в этот раз начинаю я.

До чего ей не нравилось самодовольное выражение на его лице… Она подышала немного, успокаиваясь, и кивнула.

— Почему ты дичишься моря? — слегка прищуренные глаза смотрели с неподдельным интересом. Иллойэ испытала внутреннюю досаду: заметил, значит. Ишь, внимательный какой.

— Оно мне непонятно, — призналась Хозяйка, — Я привыкла к лесу, здесь мне все знакомо, а море я совсем не чувствую, оно холодное, мрачное и таит в себе много опасностей. — И власти над морем она не имеет. Но этого женщина говорить эльмару не собиралась.

— Море может быть ласковым, Иллойэ, щедрым… даже жарким, если знать к нему подход, — так прочувствованно произнес Ярг, что она готова была зуб отдать, что не только про море он говорит.

— Поверю тебе на слово, — отмахнулась Хозяйка, — Я ответила на твой вопрос?

Северянин кивнул.

— Тогда повторю свой. Что означают ваши с Кирком сальные намеки?

Ярг дернул уголком рта.

— У нас женщины украшают волосы пронизью, — доверительно начал он, проводя пальцами по косице с бусиной в ее волосах, — когда хотят сообщить всем вокруг, что у них есть мужчина.

— И кто этот мужчина, все тоже, конечно, понимают? — холодно произнесла Иллойэ, отходя подальше и снова ощущая, как нарастает внутри нее злость.

Эльмар развел руками насмешливо. Ну вот, мол, видишь, сама же до всего и додумалась.

Первым желанием женщины было расплести скорее косицу и вернуть наглецу его подарочек. Но она взяла себя в руки и сама подошла поближе к Яргу.

— Это у вас, эльмар. У нас же это не значит ровным счетом ничего, привыкай. — И не дожидаясь, пока в глубине темно-зеленых глаз поднимется буря, развернулась и пошла вперед. Хватит с нее на сегодня, пожалуй.

В поселение все приезжали новые эльны с женами и ребятишками. Дел прибавилось: помимо всего нужно было строить школу и больницу «на вырост», с запасом мест. Да и природа активно готовилась к осенним холодам, и в лесу ее помощь требовалась. Это уже не говоря о приготовлениях к прибытию высочайших гостей. Поэтому дни пролетали быстро. О Ярге Хозяйка и думать забыла, да и он не старался лишний раз о себе напоминать.

Но как-то вечером, когда она, закончив выплетать ни одном из холмов шатер из серебристых ив, присела отдохнуть и смотрела на солнце, уже клонящееся к закату, северянин подошел к ней, серьезный, без этой своей привычной издевательской полуулыбочки и сообщил: «Надвигается шторм. Нужно к морю».

— Завтра с утра, — подумав, кивнула Иллойэ.

— Сейчас — отрезал он.

— Ярг, что за шлея тебе снова… — начала было выговаривать она, но перехватила его мрачный взгляд. — Это действительно важно?

Он кивнул.

— В этот раз ждать меня не нужно. Сам вернусь.

— Уверен?

— Да. Возьму корридена. Ездишь верхом?

— Не очень хорошо, — призналась Хозяйка. Ходить ей нравилось намного больше.

Вот теперь он хмыкнул.

— Идем, — повел головой в сторону их надела. И, заметив, что она смотрит настороженно и не торопится бросаться ему вослед пояснил, — за Бураном.

Пока они шли, Иллойэ решила воспользоваться случаем и обговорить с северянином одну деталь.

— Скоро сюда приедет Его Величество, — начала она.

— Знаю.

Удивленным он не выглядел, оно и понятно: все поселение гудело от этой новости, как разбуженный улей.

— Я собираюсь ему о тебе рассказать, — заявила со свойственной ей прямотой и по ироничной усмешке поняла, что он опять все сейчас вывернет разговор в свое любимое русло, — о твоих притязаниях на землю тоже, — быстро поправилась она.

— Хорошо, говори, — согласился он просто, будто она разрешение спрашивала.

Она подождала пока он приведет корридена. Буран был под стать хозяину: крупный, статный. Иллойэ отошла в сторонку, в ожидании, когда Ярг сядет на своего скакуна, но северянин, в свою очередь, выжидательно смотрел на нее.

— Подсадить? — спросил.

— Нет, давай-ка лучше ты..

Только бы не уперся сейчас. Но он только пожал плечами, легко, привычно взлетел в седло, и позволил Бурану медленно шагать за женщиной по тропинке.

— Ты всегда такая трусиха? — спросил он, свысока (во всех смыслах) поглядывая на Хозяйку, когда они вступили в лес.

— Только когда дело касается тех, кто хочет присвоить мою землю.

Он дернул одним уголком губ, слегка обозначив улыбку, потом прислушался к чему-то и нахмурился

— Нет, слишком долго..

Подвел корридена к поваленному дереву, сосредоточился, призывая силу, сотворил позади седла водное нечто, похожее на толстое плотное покрывало в плотном воздушном пузыре, и похлопал по нему ладонью.

— Забирайся.

Если бы он снова ухмылялся, она бы тотчас отказался. Но северянин был совершенно серьезен, собран и явно торопился.

Иллойэ аккуратно поднялась на поваленный ствол, оперлась на протянутую ей руку и не слишком грациозно взгромоздилась на спину Бурана.

— Ближе, Иллойэ, не укушу, — Ярг слегка повеселел. — Держись за меня.

Она не без подозрений охватила его торс руками, стараясь, насколько можно в данной ситуации, держать дистанцию. А в следующий момент, ойкнув, позабыла все свои опасения, вцепившись в эльмара как глупый медвежонок вцепляется в качающееся дерево: Буран перешел на быстрый шаг, а потом и на легкий равномерный бег. Из-под копыт его вылетали плотные воздушные вихри, помогающие магическому созданию бежать плавно, почти лететь, не спотыкаясь на кочках или ямках.

— Я все еще тот, кто хочет присвоить твои земли, — напомнил Ярг. — Ты не забыла?

И Хозяйка всем телом ощутила, как рождается в его груди, тихо урча, этот странный тихий смех.

Она пришла в себя, позволила себе отстраниться немного, ровно настолько, чтобы не страшно было ехать, и сподручно было стелить нужные тропки корридэну под ноги.

— Продолжим игру? — неожиданно предложил северянин.

— Чтобы ты снова подсунул мне виверна в мешке?

— Как знать… — задумчиво протянул тот.

— Ладно, — зачем-то согласилась она, не иначе поездка верхом растрясла ей мозги, — Но теперь я спрашиваю первой. Откуда у тебя этот шрам? — она хлопнула его по бедру, чтобы и сомнений не осталось, о каком именно шраме речь идет.

— В тот день, когда я стал эльмаром, на меня напало морское чудовище.

— Как оно выглядело? — сразу заинтересовалась Иллойэ.

— Нет, — покачал головой Ярг, не принимая вопроса. — Моя очередь. Ты и Вард… насколько вы близки?

Вот же! И как ему ответить. Она призадумалась. Близки… очень близки. Бессмертная покровительница и получивший ее благословение эльн… Только о таком не рассказывают.

— Этого я сказать не могу, — произнесла наконец, и тут же почувствовала его недовольство. — Могу отдариться браслетом.

— Есть уже, — отказался эльмар.

— Тогда грибное место покажу, о котором никто не знает.

— Нет.

— Какая же вира тебя устроит? — спросила, не ожидая ничего хорошего.

Северянин подумал немного, повел плечами и хмыкнул.

— Помоги куртку расстегнуть, жарко стало.

Вот пожалуйста, разве с ним можно дело иметь?

— А сам что?

— Несподручно, — выражения его лица Иллойэ видеть не могла, но не сомневалась, что тот опять насмехается, — И потом, ты и так меня всего облапала.

Тут и Хозяйка рассмеялась, ну и нахал..

— Слишком уж ты самонадеян, северянин. Не думай, что это тебе поможет.

Она нащупала под пальцами кожаный ремешок и принялась его расстегивать… а затем еще один… и еще..

— Мой вопрос, эльмар, — говорила тем временем. — Как выглядело то морское чудовище?

— Огромное, черное, страшное… и глаза светятся, — понять серьезен он или сказки рассказывает было невозможно. Проверить, ясное дело, тоже.

Он остановил Бурана у высокого камня. Иллойэ даже не сразу поняла, что они уже почти у побережья. То ли корридэн нес их так быстро, то ли тропки в этот раз у нее удались лучше, чем обычно.

Ярг помог спуститься Хозяйке, а затем и сам спешился.

— Ну? — выжидательно посмотрела она на него, — Спрашивай, не хочу ходить в должницах.

Северянин задумчиво потер подбородок, и глядя женщине в глаза, поинтересовался

— Скольких мужчин ты любила, Иллойэ, не считая отца?

— Опять за свое? — начала было она, но в голове беспорядочно запорхали мысли, пытаясь отыскать отгадку… Любила… разве можно назвать все это любовью? Вот мама отца любила, и он ее, это сразу было понятно… А у нее… Ой, вряд ли… Но ему-то какое до всего до этого дело? — Выбирай виру, северянин.

— Не нужно, — усмехнулся он, подозрительно довольный, — я получил ответ.

И обернулся, всматриваясь куда-то в ночное небо.

— Иди к себе, Иллойэ, я вернусь завтра.

Ветер на побережье чуть с ног не сбивал, холодный, пронизывающий. Море не просто было неспокойно, оно ревело, стенало, в ярости набрасывалось на прибрежные скалы, будто желая стереть их с лица земли. И это он что, туда собрался?

Она хотело было уже воззвать к его разуму, но в очередной раз задалась вопросом, что ей известно об эльмарах… Толком-то и ничего. Да и не маленький уже, сам соображать должен. Поэтому спросила только.

— Помощь нужна?

И была готова к снисходительному отказу, мол, да какая от женщины помощь… но Ярг кивнул в сторону Бурана

— Пригляди за ним, буду признателен, — и принялся раздеваться, скидывая одежду в притороченную к седлу сумку.

— Как есть безумец, — охнула Хозяйка, наблюдая за тем, как эльмар с разбега прыгает в беснующуюся стихию, и повела корридена под навес из переплетенных ветвей.

Свистом призвала своих ястребов и велела двум из них стеречь животное, чтобы никто не мог подойти к нему, кроме хозяина да нее самой. И пошла через лес обратно к поселению, стараясь гнать прочь обуревающие ее тревожные мысли.

Утром в холмах поднялась такая беготня, словно что поселение стало похоже сразу на несколько растревоженных муравейников: венценосного гостя ждали завтра, и все жители с ног сбивались, готовясь к этому знаменательному событию: что приготовить, прибрать, украсить, да и о себе, конечно, не забыть. Даже детвора знала, что к ним едет «васе-елитетво» и по этому поводу убирала цветами ошейники всех окрестных собак. Иллойэ за полдня даже присесть некогда было: чуть что, все бежали с вопросами и проблемами к ней. И она пыталась всем помочь и ответить, а сама нет-нет да и посматривала на дорогу, что вела к лесу. Ярга все не было. И лишь ближе к полудню он заявился верхом на Буране. Ехал не спеша, был хмур и сосредоточен, на всеобщее оживление взирал презрительно, как ей показалось. И лишь когда эльмар, добравшись до своего надела, неловко, тяжелым мешком, сполз с корридена, женщина поняла, что он до предела измотан.

Передав часть дел и раздав распоряжения, она направилась к северянам.

Ярг сидел на крыльце, пил молоко из крынки и выглядел так, словно его телега переехала. Но увидев ее, ухмыльнулся.

— Беспокоилась… — не спросил — уличил скорее.

— Беспокоилась, — согласилась Иллойэ, — но вижу, что зря. Если ты опять за свое принялся, значит, дело не так плохо, как выглядит. Нужна помощь?

Эльмар медленно покачал головой, и на лице его проступила страшная усталость.

— Сейчас мне нужен только отдых, — и собрав последние силы, встал, и, держась рукой за стену, вошел, почти ввалился в дом.

Хозяйка еще немного потопталась у порога, раздумывая, не пойти ли за этим гордецом, но потом сама на себя разозлилась, развернулась и пошла обратно к селянам.

***

— Едут! Едут! — наперебой заголосили сидящие на березе мальчишки. Они уже битый час там восседали и покидать свой дозорный пункт отказались наотрез.

Ну и переполох поднялся! Хозяйке еле-еле удалось всех утихомирить.

Вереница экипажей остановилась чуть поодаль и толпа встречающих замерла, когда из повозок, в окружении охранников, вышло двое высоких, статных мужчин. Первый худощавый, аристократичного вида, в положенном ему по статусу расшитом камзоле, с безукоризненно вежливой улыбкой на лице. Второй сложением покрепче, в военной форме, был сдержан и серьезен. Через мгновение из салона выпорхнула пестрой птичкой миниатюрная черноглазая девушка в ярко-оранжевом платье с узором из невиданных голубых цветов и пристроилась рядом со вторым, быстро подхватив того под руку.

Иллойэ поспешила поприветствовать гостей.

— Ваше Величество, — улыбнулась первому и присела в подобии реверанса, больше шутливом, нежели официальном, — эйяр Ариллиан, — протянула руку второму, слегка подмигнув, и тот вежливо обозначил на ней поцелуй.

— А это, должно быть, ваша невеста?

— Госпожа Дайлин Равэль, — представил свою спутницу Ллойд.

— Пожалуйста, зовите меня Дайлэ, — быстро прочирикала та, — меня все так называют.

Его Величество любезно предложил Хозяйке руку, и к группе встречающих они подошли вместе.

— Вы хорошо выглядите, Виррэн, поездка явно пошла вам на пользу, — заметила Иллойэ, пока они шествовали.

— И я уже предвкушаю, чем мне придется за это расплачиваться, — отвечал тот, держа улыбку.

Монарх радушно, без всякого пафоса поприветствовал жителей, отведал поднесенных лепешек и взвара, принял из рук девчушки букет, погладил «на счастье» протянутого кролика. И все постепенно все расслабились, выдохнули. А Иллойэ в очередной раз отметила, что в обществе Виррэна вообще становится спокойнее. Он обладал каким-то врожденным свойством примирять спорящих и упорядочивать хаос вокруг себя. Не зря Странник его в правители готовил до того, как самому в другой мир отправиться.

Гостям провели небольшую экскурсию. Его Величество внимательно все осматривал, задавал вопросы, иногда о чем-то переговаривался с Ариллианом. Дайлэ же первым делом достала из висящей на плече сумки блокнот и грифели и принялась с превеликим энтузиазмом делать наброски.

— Ллойд, ты только посмотри на эти холмы! А на эти шатры из живых ив! Я должна все это зарисовать… — и тут же: — Никогда не видела таких деревьев! Стволы словно золоченой охрой покрыты!

— Дайлэ, — едва повел бровями эйяр.

— Ладно, потом, ты прав, — вздохнула было девушка и тут же просияла: — и леди Иллойэ попрошу попозировать на этом фоне непременно.

Гостей разместили по шатрам, и пока те отдыхали с дороги, а охрана споро выставляла магическую защиту, селяне с Иллойэ во главе делали последние приготовления к празднику.

И тот удался на славу. Виррэн, сам еле терпящий все светские церемонии, до предела сжал торжественную часть, подняв кубок за процветание Эорики и ее Хозяйки. И началось всеобщее застолье, а потом и танцы.

Северяне во главе с Яргом тоже почтили праздник своим присутствием. Эльмар гляделся значительно бодрее, чем вчера, но излишне острожные, бережливые движения его ясно показывали, что о полном восстановлении еще и речи нет.

Первой из приезжих знакомиться с северянами прибежала Дайлэ. С таким детским восхищением она разглядывала их суровые лица и так умоляюще смотрела, прося разрешения их нарисовать, что даже ворчливый Кирк не выдержал и дал свое согласие. Работа закипела. Художница пристроилась в уголке и быстрыми уверенными штрихами принялась набрасывать портреты.

Иллойэ стало интересно, и она встала с девушкой рядом. Та заметила, улыбнулась и быстро показала ей пару уже готовых набросков. Вот Кирк, похож, надо признать. Дайлэ удалось и сходство передать, и особый жесткий взгляд, которым отличался этот эльн. Сразу понятно: перед тобой бывалый охотник и воин, привыкший действовать решительно и быстро. Хозяйка похвалила художницу и кивнула в сторону Ярга, очень ей было интересно, как девушка его увидит. Та взглянула на новый объект, и глаза ее в этот момент сверкнули не хуже, чем у Кирка, заметившего знатную добычу.

Эльмар, ожидаемо, только ухмыльнулся снисходительно и сделал вид, что вся эта возня ему неинтересна.

Дайлэ снова взялась за грифель. Она работала, хмурилась, потом вдруг перелистнула страницу в своем блокноте и начала все сначала. А минутой позже еще раз.

— Ничего не понимаю, — недоумевала девушка, — ерунда какая-то выходит. Устала я, что ли? Чуть позже еще попробую.

Но чуть позже не вышло, потому что Ярг встал и направился к сидящим во главе стола Виррэну и Ллойду. Его речь Иллойэ не услышала, видела только обращенные к мужчинам степенные кивки, словно эльмар приветствовал себе равных.

— … леди Иллойэ писала о вас. Приходите завтра днем, поговорим, думаю, нам есть, что обсудить. — говорил эйяр Ариллиан.

— Мы будем ждать вас, князь, — согласился Виррэн и обратился к Хозяйке: — спасибо за столь радушный прием, пожалуй, пора нам отправиться к себе, чтобы не смущать народ. Пусть празднуют свободно.

— Князь, значит, — глубокомысленно произнесла женщина, когда высокие гости покинули торжество.

— Это что-то меняет? — Ярг привалился к стене общей постройки.

— Нет, — покачала она головой, — разве что делает тебя опаснее. Сколько эльнов находится под твоим покровительством, князь?

— Я скажу, — с привычной насмешкой ответил северянин, — но тогда и ты ответишь, о чем бы я тебя не спросил. Согласна так?

Иллойэ подумала немного. Что бы этот нахал не спросил, ничего не помешает ей соврать, если отвечать не захочется. А вот понимать его возможности ей необходимо.

— Допустим. Итак, сколько?

— Раза в три больше, чем есть сейчас у тебя, — ответил он и, оттолкнувшись от стены рукой, подошел к женщине почти вплотную. Выбрал из ее волос косицу с костяной бусиной. Ее она так и не сняла, наоборот, еще и две деревянные туда продела. Вот, мол, полюбуйся, сколь мало это для меня значит.

— Задавай свой вопрос, — поторопила Хозяйка.

— Я волную тебя, Иллойэ… тревожу, — он смотрел своими серо-зелеными омутами прямо в душу, так глубоко, куда она никому не позволяла заглядывать, а потом легко, будто невзначай провел пальцем вниз по длинной тонкой шее, и наклонившись к ее уху, спросил обманчиво мягким шепотом, — Почему ты не любила их, как думаешь?

«Почему?» Потому что знала, что будет жить дольше, много дольше, чем любой из них, потому что слишком высока была планка, потому что всегда была сильнее…

Женщина вздрогнула и отшатнулась резко. Злость пришла на смену оцепенению: на него и на себя, за то, что подпустила так близко, привыкла, заигралась… Пришлось прикрыть глаза и выровнять дыхание.

— Не знаю, — наконец произнесла она бесстрастно, — может, просто не встретила равного себе. Я ответила на твой вопрос?

Он смотрел выжидательно, серьезно.

— Да, — и когда она повернулась было, чтобы уйти, добавил тяжело: — В этом мы с тобой похожи, Иллойэ.

На совет Ярг пришел последним, не торопясь. Словно нарочно оставлял Хозяйке и ее гостям время для беседы без лишних ушей.

— Что слышно от остальных? — спрашивала дочь Эорданна-Хранителя..

— У Ойхо хлопот хватает, — отвечал Виррэн, — я получаю послания от него и леди Мэйбэль довольно часто. Конфликт между драйгами долины и Рихаром обостряется. Я рассчитываю узнать больше, когда поеду к нему. Ллойд, от Аодхана есть что-нибудь?

— Ведет переговоры с кочевниками. От самого господина Целителя писем, как обычно, не дождешься… разве только вот это за них сойдет.

Эйяр Ариллиан достал из внутреннего кармана сложенную в виде вестника картинку, явно перерисованную из какой-то книги о первобытном искусстве. На ней изображена была длинная ящерица, стоящая на задних лапах, с насупленным выражением морды взирающая куда-то вдаль. «Лорд Ариллиан в ожидании отчета» было приписано внизу. Иллойэ с Вирэном переглянулись, сдерживая улыбки. Определенные сходства рисунка с прототипом, действительно, имелись.

— Если серьезно, то, похоже, Аодхан снова нашел себе развлечение. Леди Мэйбэль пишет, что он развернул там бурную исследовательскую деятельность. Так что даже Альм время от времени жалуется, что у них становится слишком уж беспокойно.

— И Балагур тоже с ними? — Виррэн был явно удивлен, — Видимо, что-то действительно интересное происходит сейчас на юго-западе, раз трое Великих там собрались.

— Мне это не слишком нравится, — нахмурился Ллойд, — надеюсь, нас не ждет очередной катаклизм. И как бы этот энтузиаст снова не влез во что-нибудь опасное..

— Он теперь бессмертен, — напомнила Хозяйка.

— Помимо смерти существует множество угроз, — заметил мужчина, и женщина не нашла, что ему на это возразить.

А еще подумала, что есть у всей их пятерки «Великих» общая беда: ни силы своей они пока толком не ощущают, ни того, что делать должны. Как слепые котята в тумане бродят. Зато и жить пока могут как обычные эльны. «Чем больше сила, тем меньше способов влиять на ход событий», — говорил Эорданн — Хранитель, а уж он был намного сильнее их пятерых вместе взятых.

Вот и Ярг ее воспринимает как обычную эльну, только покровительницей да властью обласканную.

Эльмар словно ждал, когда о нем вспомнят. Вошел в шатер, обменялся приветствиями с присутствующими и сел на свободное место, с Хозяйкой рядом.

— Князь, леди Иллойэ рассказала мне о вашем интересе, — доброжелательно начал Его Величество, — но я хотел бы услышать все еще раз из ваших уст. Что вы ищите здесь и почему?

— Мой народ издавна охранял северные земли Королевства, — неторопливо начал Ярг, спокойно смотря в глаза Виррэну. — Мы выбираем правителей из эльмаров — мужчин, прошедший обряд связи с морем, а эльмары, так уж устроено, не выносят долгого присутствия на своей территории себе подобных. Поэтому у нас много князей, и каждый отвечает за свою часть побережья. Моих эльнов становится все больше, земли на всех не хватает. Если я останусь там, где есть, меня ждет битва с соседними правителями. Здесь же много свободной земли. Я готов охранять и защищать Эорику и живущих здесь эльнов. Я предлагаю объединить наши семьи, тогда Эорика обретет хозяина и избежит крови.

— Что вы собираетесь делать, если леди вам откажет? — Ллойд пристально смотрел на северянина, пытаясь прощупать того ментально. Эльмар же перевел взгляд на Иллойэ.

— Если я буду стоять перед выбором: сражаться за землю с соседним князем или с тобой, я предпочту более слабого противника…

Женщина сделал долгий вдох. Можно даже не интересоваться, кого именно Ярг имеет ввиду.

–.. Но я бы предпочел решить дело… полюбовно.

— Не устроит ли вас положение наместника или соправителя? — задумчиво поинтересовался Его Величество?

Северянин покачал головой.

— Мой народ этого не поймет.

— А если выделить вам часть территории, с побережьем, лесом и землей… — Виррэн обозначил примерную область на карте, лежащей перед ним, — вы сможете распоряжаться там на свое усмотрение, — он поднял ладонь вверх, останавливая протест, готовый сорваться с губ Хозяйки..

— Тогда готовьтесь в скором времени делать это снова и снова или наращивать армию, способную справиться с сыновьями севера. — ухмыльнулся Ярг, — Каждый эльмар захочет получить свою часть, особенно есть узнает, что землей управляет женщина.

Иллойэ было горько. Еще вчера она думала, что сильнее любого эльна в Королевстве, а сегодня ощущала себя жалкой женщиной, притом бесправной. Что толку быть одной из Великих, если ничего не можешь противопоставить этим мужланам-завоевателям.

— Лес не примет их, — сказала она с чувством и, встав из-за стола покинула шатер под озадаченными взглядами Виррэна и Ллойда и внимательным — Ярга.

Уже выходя, слышала, как Ариллиан тихо спрашивает северянина

— Князь, а скажите, от кого эльмары охраняют Королевство?

— От немилости стихии и морских тварей, — кажется, своим ответом северянин еще больше озадачил любимца Стражницы.

Звук легких, уверенных шагов послышались сзади и Хозяйка леса с удивлением заметила, что Виррэн вышел из шатра следом за ней.

— Иллойэ, — тепло обратился он к ней безо всякого официоза, — прогуляемся немного, я бы хотел немного поговорить с вами наедине.

Она выбрала быструю тропку к лесной полянке, где никто не смог бы им помешать.

— Здесь хорошо, — Его Величество подставил лицо под еще теплые лучи осеннего солнца, — тихо… Я понимаю ваше недовольство сложившейся ситуацией, — начал он разговор несколько мгновений спустя, — но с точки зрения. хм… политической, предложение князя выглядит довольно интересно. Вы можете дать друг другу то, чего недостает каждому, вы ему — землю, он вам — защиту. Лес и море. Ваш союз, даже формальный, даст ему гарантии, что его людей никуда отсюда не выгонят, а вам — более спокойную жизнь. Я думаю, с Яргом Черным вполне можно договориться, в дела леса он вряд ли будет вмешиваться..

— Черным? — подняла брови Иллойэ. В облике светловолосого эльна ничего черного не имелось. Даже одежду он предпочитал других цветов.

— Да… северные князья вместо семейного имени носят вот такие прозвища…

— То есть вы решили уговорить меня выйти за этого… эльмара? — вернулась к главной тебе Хозяйка.

— Я просто прошу вас не отказываться сразу, а подумать над этим какое-то время. Иногда самые странные решение оказываются и самыми правильными, — аккуратно подбирая слова произнес Виррэн, и неожиданно улыбнулся тонко: — В конце концов, если бы в свое время я сразу отверг внезапное предложение одной весьма экстравагантной леди заключить со мной фиктивный брак, то вряд ли обрел бы личное счастье… Да и все остальное… не факт..

— Так вы… тоже?

Да сегодня просто день откровений, похоже..

— Да, Йени — позвольте я буду называть Странника по привычке — чуть ли не за ручки привел нас с Алиной друг к другу, как двух несмышленышей…

Виррэн прикрыл глаза, явно наслаждаясь неожиданно выдавшейся минуткой спокойствия и разрешая солнечному лучу целовать монарший лик, а спустя минуту-другую произнес тихо:

— Иногда мне до сих пор кажется, что во всем происходящем есть его замысел. Но, может, это просто моя излишняя подозрительность.

После этого разговора Виррэн к данной теме не возвращался, чему Хозяка была только рада. Водила своих гостей по лесу, развлекала Дайлэ красочными осенними пейзажами и лесными зверями: выманивала животных и отвлекала их, чтобы художница успела сделать наброски. И к морю бы сводила, но эльмар не дал. Сказал, неспокойно там, и прогулка по побережью может оказаться небезопасной.

Ее саму Ярг не трогал, не подходил и разговорами не донимал. Посматривал время от времени в ее сторону, но и только. А на следующее утро, затемно еще, оседлал Бурана и отправился к своей стихии… как на свидание к милой к морю ездит. Еще от прошлой прогулки не оправился — и снова туда же.

Когда он не вернулся к ночи, Иллойэ не выдержала. Кляня северянина на чем свет стоит, отправилась через лес к побережью. Мало того, что сам неуемный, так хоть корридена бы пожалел.

К полуночи тропинка вывела ее к морю. Сейчас Хозяйка ощущала разлитую в соленом влажном воздухе тревожность, но ее это страх или чей-то еще понять не могла. Море беспокоилось, уже не ярилось, но волновалось и недоумевало. Поверхность его, отражающая ночное небо, казалась сейчас качающейся, дрожащей бездной. Лишь светлые пенные гребни у самого берега выделялись на темной фоне.

Иллойэ прошлась вдоль берега, вглядываясь в непроглядную даль, но ничего примечательного не нашла. Только беспрерывная, бесконечная линия горизонта, тьма и сумрак… ни одного светлого пятнышка. Поддавшись внезапному порыву, она спустилась по тропке вниз, к самой воде и зашагала по камням, то и дело отскакивая от волн, которые так и норовили схватить ее за ногу. Шла долго, а может, ей только так казалось. Время неожиданно потеряло свое значение в этом царстве холодного пронизывающего мрака. И остановилась, сначала удивленно — не померещилось ли — а потом уже с ужасом взирая на представшую перед ней картину: недалеко от берега, прямо в воде стоял огромный — в два ее роста — черный, как ночь, корриден. Иллойэ вгляделась внимательно, обостряя до предела свое ночное зрение — и чуть не пожалела об этом. Корриден был не просто черен… казалось, весь он был создан из холодной жидкой тьмы. Эта тьма стекала по смоляной гриве и блестящим черным бокам, по крепким ногам и по узкой морде с вывернутыми ноздрями и острыми хищными зубами. Под копытами его валялась пегая туша то ли морского животного, то ли еще одной неведомой твари, и он пристально изучал свою жертву, склонившись над ней.

Хозяйка завороженно смотрела на эту картину, а потом тихо-тихо стала отступать назад. Из-под башмака с предательским шорохом выскочил камень, и невиданный зверь резко обернулся в ее сторону. Она вздрогнула, увидев мерцающие в темноте зелеными огнями глаза существа. В первое мгновение они смотрели хищно, напряженно, выжидающе, как может смотреть на опасность застигнутое врасплох животное, и Иллойэ подумала было, что сейчас эта черная, текучая махина на нее набросится. Корриден и в самом деле оставил свою жертву, повернулся к женщине, вот только кидаться не собирался. Склонил голову набок, разглядывая ее, фыркнул, как ей показалось, насмешливо, встряхнул головой так, что грива волнами расплескалась по мощной шее и принялся, лукаво поглядывая, обходить ее кругом.

Она же смотрела на смоляное создание сначала с немым удивлением, а потом странная догадка посетила ее, и тревожила все больше, несмотря на всю свою невозможность..

— Ярг? — неуверенно спросила, не отводя от корридена взгляда. Тот не заржал даже — закричал чайками, зарокотал прибоем, повернулся к грудью к морю, и разбежавшись, излился, растекся, превратившись в огромную темную волну, из которой мгновение спустя вышел северянин, такой каким она привыкла его видеть… только в глазах его все еще мерцали зеленые искры.

— Совсем не рысь, да, Иллойэ? — спросил, подходя к ней.

— Не рысь, — согласилась она оторопело и руку к нему протянула чтобы потрогать — настоящий или нет? Дотронулась до щеки, положила ладонь на грудь, чуть ниже ключиц… Кажется, да… Мокрый только… Но это и не мудрено. Ярг не препятствовал, наблюдал.

— Кто ты, эльмар? — спросила женщина наконец.

— Ты сама сказала — эльмар… морская душа, — он тоже дотронулся до ее лица и волос, — или. дух.

— Как это?

Он оглядел ее, нахмурился, а в следующую минуту подхватил на руки и понес к берегу.

— Замерзнешь, — ответил на все ее протесты, когда она уже стояла на суше. И точно, платье чуть не до колен мокрое, про башмаки и говорить не приходится. а она и не заметила вовсе.

— Те, кто хотят стать эльмарами, — рассказывал Ярг позже, когда в уже сухой одежде они сидели на большом валуне — должны ранить морского духа и привязать к себе часть его силы… Мне же всегда хотелось большего. Я сумел измотать сильного духа и подчинить себе полностью. Слияние душ — сложная штука, я мог сойти с ума или умереть. Скорее всего тот Ярг и умер тогда…и появился новый — морской дух, умеющий принимать обличие эльна и обладающий эльнийскими сознанием и сердцем.

— Это сделало тебя могущественнее других?

— Да, Иллойэ, едва ли сыщетсяна побережье эльмар сильнее меня. Но это же намертво привязало меня к морю. Я не могу без него долго. Особенно в сезон штормов, как сейчас. Видишь, я совершенно откровенен с тобой.

— Отец ничего не рассказывал мне о морских духах, — помолчав, произнесла женщина. Все это еще никак не укладывалось в ее картине мира.

— Море умеет хранить свои тайны, — усмехнулся Ярг и неожиданно придвинулся близко, так, что глаза его оказались прямо напротив ее глаз.

— Соглашайся, Иллойэ, — мягко, но уверенно произнес он. — Ты не пожалеешь.

Он медленно обвел указательным пальцем контур ее губ, будто дразнясь.

— Я подумаю, — шепнула она, непроизвольно потянувшись навстречу.

— Думай, сердечко… думай… — улыбнулся он, отстраняясь. Поднялся на ноги и пошел к кромке леса, громким свистом подзывая к себе Бурана.

Солнечный удар

— С дороги, парень, чего надобно? — послышался гулкий баритон извозчика, и экипаж остановился.

При звуках отвечающего вознице звонкого голоса Целитель высунулся в окно чуть не по пояс, а вернувшись на с свое место, тут же заметил: «Все, Мэбхн, мы можем смело сворачивать наши переговоры. Все равно толку от них не будет».

Стражница, в данный момент времени сосредоточенно читающая очередное послание, подняла на него удивленный взгляд.

— Наше юное дарование пожаловало.

На памяти девушки Аодхан именовал так одного-единственного эльна.

— Альм?

Теперь и она выглянула наружу и, удостоверившись в правдивости своего предположения, сразу же открыла дверь повозки.

— господин Нарэль, пропустите его. Альм, что ты тут делаешь? — спросила она юношу и, заметив рядом с ним худенькую русоволосую девушку в запыленном дорожном наряде, добавила… — И кто это с тобой?

— Леди Фринн, наконец-то мы ваш нашли! — Балагур, как обычно, был бодр и улыбчив. — О! Господин Ибдхард, и вы здесь! Предел мечтаний!

— Если твой предел мечтаний выглядит так, то у меня для тебя плохие новости, — фыркнул рыжеволосый и повернулся к спутнице Альма.

— Леди Айрин Мортиэль, — сделала та книксен и слегка стушевалась под внимательным взглядом именитого исследователя. Почему-то он представлялся ей значительно старше и выше ростом… и уж точно солиднее. На их кафедре, по крайней мере, так и выглядели видные научные работники. — Я так много о вас слышала!

Мужчина бросил ироничный взгляд на радостно улыбающегося парня и протянул: «Да уж, могу себе представить..»

— Куда вы направляетесь? — продолжила расспросы высокая светловолосая девушка. Айра, глядя на нее сразу поверила в данную ей как-то Альмом характеристику «хорошая, но у нее не забалуешь».

— К вам! — Мальчишка преданно заглянул той в глаза.

Леди Фринн покачала головой, переглянулась с исследователем, и на миг показалось, что сейчас обоих путников возьмут за шкирки и развернут обратно. Но светловолосая вздохнула только.

— Тогда забирайтесь в повозку, мы едем в лагерь.

И Айра снова подумала, что Альм обладает весьма странным влиянием.

— Рассказывайте, откуда вы тут взялись и для чего нас искали? — потребовала Стражница, когда все они разместились в салоне. Пришлось немного потесниться, но ехать оставалось не так уже долго, потерпят.

— Соскучились— ужас! — тут же начал мальчишка, но перехватив скептический взгляд Целителя, все-таки принялся за рассказ. — Сначала мы ездили к Ойхо, потом в Феарн к Лайле с мужем, затем Айра хотела было вернуться в Линтон, в свой университет, но я расписал, какой у меня есть чудесный друг, и мы поехали тебя искать.

— Это еще зачем… — начал было Аодхан, но на этом месте Альм театральным жестом, чересчур свободным для салона их экипажа, всплеснул руками, и сумка, которую Айра держала на своих коленях, свалилась вниз, раскрывшись в полете. Ворох тетрадей и записей равномерно усеял пол и колени сидящих напротив нее пассажиров.

— Альм! — возмущенно воскликнула девушка и принялась быстро собирать свои сокровища с пола обратно.

А когда распрямилась и подняла взгляд на своих попутчиков, то ощутила некоторое смущение: господин Ибдхард собрал тетради и теперь с величайшим интересом просматривал ее последние записи, то и дело бросая на девушку задумчивые взгляды.

— Маг-теоретик, целитель при том, — заключил он, наконец, возвращая Айре бумаги. — И, кажется, толковый. Мэбхн, какова вероятность наткнуться в степи на такое сокровище?

— Если за дело берется вот этот парень, — Стражница кивнула в сторону Альма, — то шансов уклониться довольно мало.

— Вот видите! — приосанился мальчишка, — Это вы еще не в курсе, где она практику проходила..

— В Скалистых горах, — поспешила ответить девушка на невысказанный вопрос, сверкнувший в распахнутых глазах исследователя.

— Вы ж моя умница! — немедленно восхитился тот, вогнав Айру в краску… — И с драйгами поработать успели… какие из их особенностей вы изучали?

И оба целителя перешли к обсуждению исследований и специфики строения крылатых, попутно что-то записывая на одном из тетрадных листов…

— А зачем вам в лагерь? — спросил тем временем Альм Стражницу.

— Мне по долгу службы, — ответила она просто, — а Аодхану предстоит вести переговоры с племенем кочевников.

— Переговоры? Ему? — с сомнением потянул Балагур, — А что, другого никого не нашлось?

Господин Ибдхард, не отвлекаясь от увлекательной беседы с целительницей, свернул тетрадный лист трубочкой и приложил им распоясавшегося парнишку по лбу. То притворно ойкнул, уважительно посмотрел на своего обидчика и дальше уже ехал молча.

По прибытии в лагерь леди Мэб отправилась прямиком к сотнику, отдав распоряжение разместить прибывших. Не прошло и пяти минут, как к Аодхану подбежал парнишка в белой накидке.

— Вы же господин целитель будете? — осведомился торопливо и получив утвердительный кивок продолжил, — Не откажитесь посмотреть… наш-то на днях с отравлением слег, наступил на ядовитую дрянь какую-то… а вчера привезли кочевника с повреждениями… только он как зверь, никого к себе не подпускает.

— Пойдемте, — вздохнул господин Ибдхард, доставая походный саквояж, — и целителя вашего посмотрим, и кочевника, — леди Мортиэль, вы со мной?

— А? Да-да, — закивала девушка, не ожидавшая, что ей позволят ассистировать.

Состояние целителя опасений не вызывало. Он был он совершенно слаб, даже сидеть не мог толком, но явно шел на поправку. Аодхан скорректировал немного схему лечения, добавив одно снадобье и активировал нужные точки на теле, чтобы яд быстрее выводился из организма.

А вот с кочевником вышло интересней. Был он довольно молод, наверное, ровесник Айре, закутан по самый подбородок в когда-то светлые, а теперь вымазанные грязью, кровью и гарью одежды и даже невооруженным глазом было заметно, что пострадал он довольно сильно. Смотрел на всех мимо проходящих волком, едва зубы не скалил.

Сначала Целитель глянул на пациента издали, хмыкнул чему-то про себя и спросил свою ассистентку: «Местный обезболивающий контур сможете поставить?» и получив в ответ уверенное «Конечно», велел следовать за ним, но не высовываться до поры до времени.

— Светлого дня, любезнейший, — он зашел к кочевнику, не обращая внимание на недовольство последнего, и примостился неподалеку от входа, даже не пытаясь прикоснуться к пострадавшему. — На улице солнце так и сияет, а тут у вас мрачненько, как я погляжу. Не скучно вам тут? Да не смотрите так на меня, не буду я вас донимать, нужны вы мне больно… Так, галочку поставлю, что вас осмотрел, для главного — и все, но потерпеть меня несколько минут вам придется. Хмм… рука-то у вас неважно выглядит… Как бы отнимать не пришлось… Но мне-то что с того. У вас, вон еще одна имеется… Давайте пока сидим тут, расскажу вам что-нибудь..

И господин целитель застрекотал кузнечиком, рассказывая совершенно нелепые истории, сам же им смеялся, глазами хлопал и вообще вел себя эдаким легкомысленным чудаком. Айра поначалу даже не поняла, что происходит. А через некоторое время заметила, что кочевник несколько расслабился. Действительно, кто это будет принимать всерьез такую наивную простоту? И когда боль усилилась, даже позволил себе немного постонать..

— Ой-ой! Больно, да? — с таким сочувствием произнес целитель, что даже кочевника проняло… — Я умею боль снимать немного… может быть, попробуем?

Через несколько минут Айра споро накладывала на руку пациента обезболивающий контур, а господин Ибдхард, мягко пробившись своими россказнями к сознанию парня, вводил того в состояние, близкое ко сну.

— Перелом костей предплечья, трещины в пяти ребрах, многочисленные ушибы внутренних органов, магический ожог на бедре — подытожил Аодхан и принялся за работу.

Под вечер принесли еще одного раненого, своего, из сотни. На нем живого места не было, но Целитель со своей ассистенткой несколько часов пытались его вытащить. Не вышло… После этого Аодхан молча ушел в свой шатер и долгое время сидел с какой-то книгой в руках, то и дело листая страницы и смотря мимо них. Мэб молча подошла сзади и опустила руки на его плечи, поглаживая, успокаивая.

— Самое паршивое, Мэбхн, что я мог вернуть его к жизни. — Целитель посмотрел на нее и прижался щекой к тыльной стороне ее ладони, — пришлось бы, конечно, очень сильно выкручиваться, но мог..

— Опять оно? — сочувственно спросила.

Ощущение неправильности, запрета… не строгого, но такого, что лучше прислушаться..

— Да..

Стражница вздохнула… с этим вся их пятерка знакома. Наверное, так и выглядит предел их возможностей — есть вещи, которые лучше не трогать. И у нее самой такое бывало, и у Иллойэ… Разве что Альм избежать мог, но с ним вообще ничего нельзя знать наверняка.

Целитель поначалу пытался этому запрету не поддаваться, делал все возможное, не считаясь ни с приложенными усилиями, ни с собственными предчувствиями. Но каждый раз только убеждался, что ни к чему хорошему это в конечном случае не приводит. Последний случай был особенно показателен: степенный отец семейства готовился тихо-мирно скончаться среди любящих родственников, но был счастливо исцелен, стал бодр и весел, а через несколько дней обнаружил, что супруга его вовсе не такая уж любящая и успешно наставляет ему рога с близким другом. В итоге вместо одной мирной смерти вышло целых три насильственных..

— Зачем же ты тогда столько времени им занимался? — удивилась Мэб..

— Из-за Айры, — пожал тот плечами… — Нормальный целитель, безо всей этой божественной блажи в голове, должен идти до конца..

— Айра… хорошая девочка, — кивнула Стражница, — Твоя, да?

— Похоже на то, — тень улыбки мелькнула на его лице. — Обрастаю последователями как счастливый дядюшка племянниками, Мэбхн. Что там в лагере слышно? От кочевников есть новости?

— Завтра должны прибыть их люди. Послушаем, что они нам расскажут.

— Прекрасно. Сегодня я уже все равно ни на что не годен.

— Так уж и не на что? — лукаво спросила Стражница, запуская пальцы в темную медь его волос..

— Ммм… во всяком случае не на переговоры точно… Ты же не собираешься вести со мной переговоры?

— Ни в коем случае, — серьезно ответила девушка, — Меня устроит только полная и безоговорочная капитуляция..

Довольный искристый смех был ей ответом.

На следующий день весь лагерь был потревожен замогильным, продирающим до костей воем неясного происхождения. Военные переглядывались встревоженно, смотрели по сторонам, пытаясь найти источник звуков. Даже Целитель, в данный момент проводящий осмотр своих вчерашних пациентов, вздрогнул и, взглянув на Айру, произнес почти умоляюще:

— Скажите, что это не то, что я думаю..

— Ну… — слегка виновато протянула та. — Альм вознамерился было тащить с собой из Феарна очередную лютню, и я подарила ему губную гармошку… думала, так лучше будет. Он уверен, что своими выступлениями помогает укреплять боевой дух.

— А чей боевой дух он там укрепляет, не уточнял? — раздраженно буркнул Аодхан. — Полагаю, что кочевники скоро вынесут ему благодарность за разброд и шатания в наших рядах.

«По степям, по степям, враг кочует прямо к нам» раздался звонкий энергичный голос.

— Нет, так совершенно невозможно работать, — возмутился Целитель и выскочил из шатра.

— Юное дарование, будь любезен, откочуй немного на юг со своим инструментом, чтобы не только нам наслаждаться этими, с позволения сказать, частушками… — понеслось над лагерем..

А мгновением позже дозорные доложили, что к лагерю подходит караван.

— Видишь, сами явились, — гордо изрек менестрель.

Кочевники приближались, и стало возможно невооруженным глазом разглядеть и светло-палевых дромадеров, и их закутанные в одежды седоков. Возглавлял караван эльн в просторной красной накидке поверх белого традиционного костюма из длинной рубахи и легких широких штанов и белом же головном уборе, восседающий на огромном белоснежном животном.

Пока народ в общей массе глазел на эдакое любопытное зрелище, а Мэб с сотником вышли встречать делегацию к установленному с утра на нейтральной территории шатру, в лагере происходили не слишком радостные события.

Взволнованная Айра подбежала к Целителю и поведала, что их пациента-кочевника, который сейчас находился в самой начальной стадии восстановления, двое боевиков только что грубо потащили на допрос. Сказала и отпрянула. От того, как исказилось яростью его лицо, как полыхнули ртутью глаза, становясь почти зеркальными, да еще виски заломило нещадно.

И караван, и переговоры — все было позабыто. Аодхан бросился к боевикам, волокущим пациента и не дав даже слово сказать вставшим на его пути бойцам, прошипел зло

— Что это вы, два ошметка скудоумия, делаете? Это кто вам разрешал? Я же ясно сказал «нет», — военные, вытаращив глаза, отступали назад… — А ну вернули его на место! И чтобы даже волос с головы не упал! — рявкнул Целитель под конец и двое, чуть нет подпрыгнув, аккуратнейшим образом подняли пациента и транспортировали обратно под бдительным присмотром.

— Ого ты какой ужасный, оказывается, если разозлить, — присвистнул Альм, появляясь рядом. — Там это… леди Мэб тебя зовет. Кажется, кочевники твое выступление тоже оценили..

Аодхан прикрыл на мгновение веки, унимая разбушевавшуюся силу, а когда открыл снова, глаза его вновь были обрели привычный серый цвет. Он посмотрел на Балагура и без лишних слов направился за пределы лагеря.

Кочевники к этому моменту спешились и вместе с Мэб стояли у входа в шатер, внимательно следя за приближающимся к ним Целителем.

— Всем привет, кого не видел, — начал Аодхан не слишком любезно. Стражница чуть наклонила голову, скрывая улыбку.

— Это уважаемый Ашт-Ар, второй советник Владетеля, — представила она главного среди чужаков.

Вблизи тот оказался весьма примечательной наружности: белая блестящая кожа, треугольное лицо с узким подбородком, тонкие — в линию — губы и крупные голубые глаза с такими тяжелыми веками, что создавалось обманчивое впечатление, что советник постоянно прибывает в полусонном состоянии.

Кочевник сделал шаг к Целителю, прижал ладони друг к другу домиком, поднес их ко лбу в непонятном приветственном знаке и, сохраняя это положение, медленно поклонился.

— Приветствую тебя, Айо-Дхан, — его негромкий сладкозвучный голос не говорил — напевал. — Владетель Пустыни, Али-Ран, приглашает тебя и деву-воительницу под сень своего шатра. Будьте гостями Великомудрого, разделите с ним трапезу и сладость общения.

— Какая. заманчивая развлекательная программа, — произнес Целитель после некоторого молчания, — Переговоров, я так понимаю, не будет?

Советник покачал головой, растянув тонкие губы в вежливой улыбке.

— Зачем напрасно колыхать воздух? Я почувствовал в тебе нашу кровь и видел сияние Солнца, — он воздел руки к дневному светилу, сияющему в небе, — …в твоих глазах.

— Ага, я тоже видел… — Альм вклинился в разговор с непринужденностью несущегося во весь опор экипажа. — Как сверкнет, как зыркнет, — все чуть не попадали… Кстати, я тоже не прочь разделить сладость общения с вашим Владетелем….

Взгляды всех присутствующих обратились к мальчишке. Ашт-Ар смотрел на сорванца изучающе и неодобрительно, Стражница с Целителем — задумчиво и самую капельку тоскливо.

— Я бы, конечно, не рекомендовал, — шепнул Аодхан второму советнику, — но он все-равно везде пролезет.

— Нет так нет, я просто предложил, — тут же развел руками Балагур и смиренно отошел в сторонку, будто и не замечания, как взгляды, направленные в его сторону, тут же сменились на настороженные,

достал из кармана губную гармошку, и над лагерем опять понеслись душераздирающие стоны.

Белый дромадер повернул в сторону мальчишки красивую гордую голову и издал странный, утробно-урчащий звук, на который тут же откликнулись остальные животные, одобрительно склоняя шеи.

— А им нравится! — сообщил мальчишка Целителю слегка обиженно.

— Может, мне бы тоже нравилось, будь я пустынным животным, — пожал плечами тот.

Советник же внимательно прислушивался к звукам и неожиданно подал голос

— Этот достойный юноша может ехать с нами.

— Слышал, я достойный юноша! — мальчишка хвастливо поиграл бровями.

— Я тоже так считаю, — неожиданно согласился Аодхан, — только нужно уточнить, чего достойный-то… Подзатыльник, например, ты сегодня вполне уже заслужил. Ну что, Мэбхн, порадуем Великомудрого своим визитом? Виверн его знает, когда еще представится такая возможность..

Ехать пришлось целый день. Дромадеры шли, казалось, неспешно, плавно, меланхолично даже, но скорость держали неплохую. Альм время от времени слезал со своего непривычного средства передвижения, идущего последним в караване, догонял своих друзей и трусил рядом дабы поболтать..

— Господин Ибдхард! — окликнул он в очередной раз Целителя. Тот посмотрел на мальчишку, оторвавшись от книжки, из которой что-то перерисовывал с подозрительно довольной улыбкой.

— Почему, кстати, «господин»-то? — продолжал меж тем паренек. — Виррэн даже мне титул отстегнул, а уж тебя-то вряд ли бы обошел стороной. Так что спорить готов, что ты у нас минимум эйяр.

— Да у нас тут, вообще, как я погляжу, куда пальцем ни ткни — в лорда попадешь, — заметил тот не слишком довольно. — Ты чего хотел?

— Спросить… Ты Айру у себя оставишь?

— Разумеется.

— Чудненько. Тогда я от вас снова к драйгам отправлюсь, не дают они мне покоя.

— Прямо сейчас? — в голосе исследователя послышалась надежда.

— Ну уж дудки, пока никуда я от вас не денусь. Кстати, на тебя я до сих пор обижен.

— Отомсти мне и со мной не разговаривай, — предложил Аодхан.