Сказки семи ветров

4 Лещинка (Маньчжурская сказка)

В тёмной еловой чаще, куда не каждый зверь забредёт, меж трёх сварливых ёлок росла маленькая лещинка. Кто знает, какой беспамятной белкой был забыт в настолько неподходящем месте орешек, из которого она родилась? И как хрупкому росточку удалось вытянуться в тени мохнатых лап? Чудеса или подарок судьбы, а посчастливилось ему вырасти, да так, что верхушка доходила бы до человеческих глаз, кабы одного человека на плечи другого поставить.

Возможно, лещинке просто повезло, что одна из ёлок в драке с соседками потеряла несколько веток, и солнечные зайчики стали прыгать по её стволу и спускаться до самой земли. Так или иначе, а со временем та ёлка отрастила новые лапы, и с каждым днём бедному деревцу доставалось всё меньше и меньше света.

«Вот и кончается мой недолгий век», — грустно размышляло деревце, — «а меня как будто и не было вовсе. За иголками соседок даже неба не видела! Какой смысл в том, что я здесь расту? Кому от этого польза?»

Наступила осень, а с нею — холода, и чахнущая лещинка стала замерзать. Даже в густой ельник проникало леденящее дыхание ветра.

— Осенний ветер, последний ветер перед зимой, лишающий надежды! — взмолилась она. — Сделай так, чтобы хоть одна живая душа помнила обо мне, когда меня не станет!

— Я сделаю лучше, — пригладил бурую листву осенний ветер, и улетел прочь, прокричав напоследок: — Не во мне, в себе надежду ищи-и-и-и!

А спустя три дня забрёл в чащу путник. Не иначе, как давешний гость его привёл, ведь всем известно, какова власть ветров над человеческими сердцами.

Посмотрел он на лещинку и говорит:

— Эх, досада — даже орехов нет! Нечем полакомиться.

Вздохнуло деревце, но человек не услышал, решил, что ветер шевелит листвой. И ушёл, доброго слова не сказав.

Упала духом лещинка, но недолго горевала, вскоре новый странник появился!

— Эх, досада, совсем сырая! — поковырял он ножичком кору и только сплюнул в сердцах. — Придётся другой сухостой искать.

Заплакала лещинка, но тому лишь показалось, что дождь моросит. Поспешил он прочь со всех ног искать убежища под более густыми кронами.

И вот, когда надежды у деревца совсем не осталось, да и силы были на исходе, третий человек показался из-за еловых стволов.

— Вы не видали моих братьев, среднего с меньшим? — спросил он у ёлок, но те лишь сердито ветками кивнули. — Вот спасибо, так спасибо за подсказку! Чую, из беды их выручать придётся. И чего им, дурням, втемяшилось разыскивать клад, за гиблым болотом схороненный? А всё из-за сказителя, которого я давеча на постой пустил! Каким только ветром его в наши края занесло?!

И вспомнила лещинка, как ёлки шептались меж собой, что за лесом простираются топи, куда никто по доброй воле не сунется, а если зайдёт — то обратно дорогу не отыщет.

Старший же брат тем временем приблизился к ней, обошёл кругом, пробормотал что-то себе под нос, схватил тонкий стволик крепко-крепко, да как дёрнет! Посыпались с корней комья, полетели листья с ветвей, а лещинка дыхание затаила: дальше-то что будет?

— Ох, и вовремя мне это несчастное деревце подвернулось! — обрадованно сказал путник. — И не сухое, и не живое — самое то, что нужно для крепкого упругого посоха! С таким и топи не преграда! Ты уж не подведи, мой милый, не сломайся! На тебя одна надежда!

Обрезал лишние сучья, потыкал посохом землю, остался доволен. И поспешил вслед за братьями, из беды непутёвых вызволять. А лещинка по сторонам рогулькой вертела да поверить не могла: мало того, что к столь важному делу пристроилась, так ещё и мир посмотрит! Ведь правду говорят: то, что человеческие руки с любовью держат, душа вовек не покинет!

Так оно и случилось, но подробнее о том может разве что зимний ветер рассказать.