Сказки славянских народов

Вот пришёл он к Кощееву дубу, а как ларец достать — не знает. Вдруг откуда ни возьмись медведь: обхватил лапами дуб и выворотил его с корнями. Ларец упал с макушки и разбился на мелкие кусочки. Выскочил из ларца заяц и пустился наутёк, но тут погнался за ним тот заяц, которого Иванушка пожалел, догнал, ухватил и разорвал пополам. Вылетела из того зайца утка и поднялась высоко-высоко в небо. Тут селезень за уткой полетел, догнал, крылом её сшиб. Выронила утка яйцо, и упало то яйцо в синее море.

Загоревал Иванушка, стоит на берегу и плачет. Вдруг подплывает к берегу щука-рыба и держит в зубах яйцо.

Иванушка схватил яйцо и разбил его о камень. Достал иглу и отломил у неё кончик. Только отломил, Кощей Бессмертный заметался туда-сюда, повалился наземь и ноги протянул.

Побежал Иванушка в Кощеевы палаты и нашёл там свою суженую, по рукам и ногам связанную. Развязал он её и отвёл в родной дом. Там и прожили они в любви и согласии целых сто лет.

Граф-кабан

Словенская народная сказка

В старые времена жила в своём замке богатая графиня. Детей у неё не было, а ей очень хотелось иметь детей — по целым дням она грустила и втихомолку проливала слёзы. Однажды мимо её замка прогоняли стадо свиней с поросятами. Увидела она их и вздохнула.

«Ах, если бы и я могла родить, — промолвила она, — пусть даже поросёнка!»

Услышала её старая колдунья и сыграла с ней злую шутку: не прошло и года, родился у графини — кто бы думали? — не ребёнок, а поросёнок. Сын графини рос, как все дети, говорил по-человечьи, но весь был покрыт щетиной, да и привычки у него были какие-то свинячьи.

Когда молодой граф подрос, он сказал матери:

— Я хочу жениться, матушка! Найди мне невесту.

«Какую же невесту выберешь для этакого жениха!» — подумала графиня, но так как сын настаивал на своём, она уступила, отправилась в хижину одного бедного крестьянина, у которого было три дочери, и стала сватать его старшую дочь.

Родителям не хотелось выдавать свою дочку за кабана, но, рассудив, что она станет графиней, будет жить в довольстве и не оставит их своими заботами, они согласились.

На свадьбу съехалось множество знатных гостей. Все уселись за огромный стол, и начался пир на весь мир. Молодожён был очень весел, шутил, танцевал — всё как полагается на собственной свадьбе! Под вечер он незаметно выскользнул на двор и плюхнулся в глубокую лужу. Вывалявшись по уши в грязи, он вернулся в зал и стал тереться о свадебное платье своей молодой жены.

Гости начали над ним смеяться, укорять его, а молодая так рассердилась, что брякнула перед всеми:

— Муж мой свинья и свиньёй останется!

Опечалился молодой граф, услышав эти слова. Не пьёт, не ест, в угол забился. Вечером, когда пришло время молодым идти в свои покои, граф-кабан встал на пороге и сказал своей жене:

— Уходи домой! Ты не жена мне.

Стыдно ей стало, она расплакалась и вернулась в отцовский дом.

Прошёл год. Опять граф стал просить мать, чтоб она нашла ему невесту. Отправилась графиня в хижину бедного крестьянина сватать его вторую дочь. Долго отказывались родители, но наконец согласились.

Снова устроили пышную свадьбу. Среди веселья молодожён и со второй женой поступил, как с первой, а она повторила слова своей сестры, что, мол, её муж — свинья и свиньёй останется. Вечером граф-кабан и её прогнал.

На следующий год молодой граф опять пристал к матери — жени да жени. Она не соглашалась, уговаривала его отказаться от своего намерения, но он рассердился и пригрозил, что если мать не найдёт ему невесту, он от замка камня на камне не оставит. Делать нечего, пришлось графине в третий раз ехать к бедняку-крестьянину — сватать за сына младшую дочку. Но родители упёрлись и не давали ей слова сказать:

— Двух дочерей осрамил, а теперь и третью собирается! — твердили они.

Тогда вмешалась младшая дочь:

— А что, разве он не человек? По-человечьи рассуждает и говорит. Это он по милости злой колдуньи носит свиную личину, поэтому его нужно пожалеть, а не смеяться над ним!

Раз так, родители согласились.

Приготовились к свадьбе. Знатных гостей съехалось видимо-невидимо. Всем хотелось посмотреть, что сделает граф-кабан с третьей женой. Под вечер молодожён пошёл на двор, вывалялся в луже и стал тереться о платье своей жены.

Гости начали над ним смеяться, укорять его, кое-кто и с кулаками на него полез. Но молодая сказала, как отрезала:

— Он мой муж и может делать со мной, что захочет! А вы не суйте нос в чужие дела!...

Гости обиделись и разъехались. А граф-кабан ещё больше развеселился. Пили и пировали до полуночи. Когда молодые пришли в свои покои, граф-кабан сбросил с себя свиную шкуру, и перед изумлённой девушкой предстал такой красавец, что ни в сказке сказать, ни пером описать!

Наутро молодая графиня прибежала к своей свекрови и рассказала, как ночью её муж сбрасывает свиную шкуру и превращается в такого красавца-рыцаря, подобного которому не найти во всём свете. С сердца матери упал камень. Ей до смерти захотелось увидеть сына в новом обличье, налюбоваться на него. Просила она свою невестку, упрашивала — дни подряд. Но та не соглашалась — боялась, как бы муж не рассердился.

Наконец уступила. Однажды вечером старая графиня спряталась под постелью молодых. Когда они уснули, она взяла свиную шкуру и тихонько вышла. Разожгла в печке большой огонь и бросила в него шкуру.

Проснулся утром молодой граф, стал искать свою шкуру и, не найдя, раскричался:

— Что вы наделали, несчастные! Моя мать не должна была видеть меня в человеческом образе. Теперь я больше не могу здесь оставаться. А ты, жена, разыщешь меня лишь после того, как пешком перейдёшь через семь гор и семь долин. Много горя увидишь, реку слёз выплачешь, пока будешь меня искать.

Сказал и как сквозь землю провалился. С горя старая графиня скоро умерла. Молодая осталась в замке одна-одинёшенька. Однажды она собралась в дорогу и отправилась по свету мужа своего искать.

Скоро сказка сказывается, да долго дело делается. Ходила она, бродила по лесам и полям, по горам и долам. Пришла наконец в одну долину, а посреди той долины светлый дворец стоит.

Жил в том дворце Лёгкий Ветерок, что летом спелые хлеба колышет. Рассказала ему молодая графиня о своём горе и спросила, не видал ли он, летая по всей земле, её мужа.

— Молод я ещё, — ответил Лёгкий Ветерок. — Мужа твоего я не видал и слыхом о нём не слыхал. Иди-ка ты к среднему брату — Вольному Ветру, что леса в дугу гнёт. Он больше моего по свету скитается, авось поможет твоему горю.

На прощание дал он ей орех и сказал, чтоб она его расколола, когда ей потребуется помощь.

Поблагодарила его бедная женщина за совет и подарок и пошла по бездорожью к Вольному Ветру. Много невзгод она перенесла, много слёз пролила, пока не дошла наконец до вершины высокой горы. Там, в башне, и жил Вольный Ветер. Рассказала она ему про своё горе.

— И я ничего не знаю о твоём муже, — ответил ей Вольный Ветер. — Пойди-ка ты лучше к моему старшему брату — Буйному Ветру, что на море волны горами вздымает и играет кораблями, как щепками. Он всюду скитается и всё знает.

Тут Вольный Ветер дал ей орех и сказал, чтоб она расколола его, когда ей потребуется помощь.

Отправилась бедняжка на поиски Буйного Ветра. Дорога ещё труднее оказалась: камни изранили ей ноги, колючки платье изорвали, солнце её пекло, дождик до костей мочил. Много она выстрадала, пока не добралась до высокого-превысокого утёса с каменным замком на вершине. Там и жил Буйный Ветер.

— Знаю я и про тебя, и про твоё горе, — промолвил он, когда она стала рассказывать о своих невзгодах. — Я отведу тебя к мужу. Только знай, что завтра он женится на другой. А пока возьми этот орех. Расколи его, когда тебе будет грозить беда неминучая.

Переночевала жена графа-кабана в замке Буйного Ветра, а рано утром дал он ей сапоги-скороходы — один шаг сделаешь, на три дня пути уйдёшь. Отправились они в дорогу. Но сколько они ни спешили, всё равно опоздали: граф уже выходил из церкви со своей новой женой. Несчастная женщина так и обмерла. А муж не узнал её — так она почернела и отощала. Молодые сели в карету, и кони помчались. Тогда она кинулась за ними следом и бежала, пока карета не остановилась перед большим красивым дворцом.

Бедняжка ломала руки, не зная, что ей делать дальше, но тут на крыльцо вышел важный дворецкий посмотреть, всё ли в порядке. Она упросила дворецкого принять её на какую угодно работу. Тот согласился — нанял её в свинарки. Она и этому была рада — лишь бы к мужу поближе быть, видеть его время от времени. Но каждый раз, когда ей удавалось издали взглянуть на него, её охватывала такая тоска, что она наконец не выдержала и расколола орех, который ей дал Лёгкий Ветерок. Из ореха выкатился перстень с таким драгоценным камнем, что всё вокруг осветилось, а в гостиной у господ словно солнце засияло.

Графиня разослала слуг узнать, откуда идёт такое сияние. Один из них заглянул в свинарник и увидел на руке свинарки чудесный перстень. Сказал он об этом графине, та позвала к себе свинарку и спросила:

— Сколько ты хочешь за свой перстень?

— Я не продаю его, сударыня, — ответила свинарка.

— Я дам тебе за него полный кошелёк червонцев, — настаивала графиня.

Свинарка не соглашалась, но под конец сказала, что отдаст перстень даром, если графиня позволит ей провести одну ночь в спальне графа.

Графиня подумала-подумала и согласилась — уж больно ей хотелось иметь этот перстень.

Ночью свинарка вошла в спальню графа и застала его спящим. Будила она его, будила, плакала, рассказывала о своих невзгодах, но он не проснулся, потому что графиня за ужином подсыпала ему в кофе снотворного порошка. Всю ночь проплакала бедняжка, а когда рассвело, вернулась к себе в свинарник. И так ей стало тоскливо, что под вечер она взяла и расколола второй орех. Из него выпали золотые серёжки с такими камнями, что их сияние осветило все комнаты дворца. Графиня догадалась, откуда идёт это невиданное сияние, и поспешила в свинарник. Увидев серёжки, она воскликнула:

— Я отдам тебе дворец со всей утварью, если ты уступишь мне свои серьги!

Свинарка ответила, что отдаст их даром, если та позволит ей провести в спальне графа ещё одну ночь. Графиня согласилась — только бы получить серьги.

И вот свинарка опять всю ночь проливала горькие слёзы и рассказывала о своих невзгодах, но граф спал, как убитый, потому что графиня опять подсыпала ему в кофе снотворного порошка.

В ту ночь в соседней комнате спал один приятель графа, приехавший к нему в гости. Его разбудили плач и причитания свинарки, и утром он спросил хозяина, почему графиня всю ночь плакала и причитала. Граф сразу же догадался, что это была его первая жена, а так как у него, как и прошлым утром, болела голова, то он понял, что графиня подсыпала ему в кофе снотворного порошка, чтобы он не просыпался всю ночь.

А свинарка вернулась к своим свиньям и от мук не могла найти себе места. Опротивела ей жизнь и всё, и с горя она расколола третий орех — будь, что будет! Из ореха выпало платье, да какое! Всё обшитое золотом, жемчугом и драгоценными камнями. Платье испускало такое сияние, что весь город озарился волшебным светом.

Графиня, не мешкая, бросилась в свинарник и ахнула от изумления: такого платья ещё никто на свете не видел. За него графиня была готова отдать всё графство. Но свинарка только качала головой — нет и нет! Вот если ей позволят провести в спальне графа третью ночь, тогда она уступит платье. Графиня и на этот раз согласилась.

За ужином граф, будто нечаянно, толкнул подсвечник, и свечи потухли. В темноте он быстро переменил чашки с кофе и подсунул свою графине. Сон тут же свалил её, и она проспала за столом до утра.

А граф поспешил в свою спальню и стал ждать. Через некоторое время дверь открылась, и в спальню вошла его первая жена. Граф от всего сердца обрадовался ей.

А когда рассвело, он пригласил во дворец самых мудрых людей в городе и сказал им:

— Недавно я потерял ключ от комнаты, где у меня хранятся драгоценности. Искал я его, искал, но так и не нашёл. Тогда я заказал себе новый. И вот сейчас потерянный ключ отыскался. Теперь у меня два ключа, а мне больше одного не нужно. Что посоветуете мне вы, мудрые люди, какой оставить — старый или новый?

Все в один голос сказали, что лучше старый — он настоящий, так пусть уж граф его и оставит.

Тогда граф рассказал своим домашним обо всём, что с ним случилось, попрощался с ними и уехал со своей первой женой в свой замок. Там они зажили спокойно, у них родилось много детей, они всех их поженили и долго ещё радовались внукам.

Золотая девочка

Болгарская народная сказка

Умерла у одного человека жена, и осталась от неё дочка. Вдовец женился во второй раз на вдове, у которой тоже была дочка. Мачеха очень невзлюбила свою падчерицу, просто терпеть её не могла. И стала она приставать к мужу, чтобы тот прогнал её из дому. Сегодня ссора из-за падчерицы, завтра ссора, наконец человеку белый свет сделался не мил. Раз поссорились они, и он сказал жене, чтобы та испекла лепёшку — он, мол, заведёт дочку в дремучий лес, уронит лепёшку с какого-нибудь пригорка, велит девочке побежать за ней, а сам скроется и оставит дочку на произвол судьбы.

Мачеха испекла лепёшку наполовину с золой и дала её мужу, и тот повёл дочку в дремучий лес. Поднялись они на пригорок, отец достал из сумки лепёшку и будто нечаянно уронил её. Лепёшка покатилась под откос. Тогда он велел дочке пойти за ней, а сам убежал.

Девочка воротилась, стала звать отца. Кричала, плакала, по лесу плутала, ища его. Наконец смерклось, а об отце ни слуху, ни духу. Хорошо, что поблизости жила в своей избушке одна старушка. Услыхала она детский плач, вышла на порог и крикнула:

— Кто там плачет — мальчик или девочка? Если ты девочка — иди ко мне, а если мальчик — прочь уходи!

— Я девочка, бабушка, — отозвалась сиротка.

— Раз так, иди сюда скорее!

Девочка вошла в избушку, старушка накормила её и уложила спать.

Утром девочка встала рано и, пока старушка спала, прибрала избушку, подмела и пол, и перед крыльцом. Проснувшись, хозяйка умылась и пошла в церковь. А в доме у неё жили змеи и ящерицы, от которых человек шарахается, только их завидит. Вот она и велела девочке заварить им отрубей и хорошенько их накормить.

— Ты не бойся к ним подходить, — сказала она, — они у меня не кусаются.

Девочка заварила отрубей, дала им остыть и накормила старушкиных питомцев. Были у девочки бусы, она сняла их, смастерила из бусинок ожерельица и надела каждой змее и ящерице на шею.

Когда старушка возвратилась, все её твари выползли ей навстречу и давай хвалиться:

— Бабушка, бабушка, смотри, как нас девочка нарядила!

А та в ответ:

— И бабушка за это нарядит девочку!

Возле старушкиной избушки текла речка. После обеда старушка сказала девочке:

— Пойдём-ка на речку, ты мне там в голове поищешь.

Девочка была послушная и стала искать в голове у старушки. А та, немного погодя, говорит:

— Я тут на припёчке заснуть могу, а ты гляди на речку. Не буди меня, когда потечёт в ней красная вода. Не буди, и когда синяя потечёт. И когда чёрная — тоже не буди. А вот когда жёлтая потечёт, тогда и разбуди. — И старушка задремала.

Стала девочка на речку смотреть. Глядит: потекла сначала красная вода, а когда стекла — подошла синяя. За синей зелёная потекла, за зелёной чёрная, а за чёрной подошла жёлтая. Тут девочка поскорей разбудила старушку. Та вскочила, схватила её за волосы, окунула в речку и крикнула:

— Хватай, что под руки попадётся!

Девочка, не глядя, схватила, что ей под руки попалось, а когда старушка вытащила её из речки, то увидела, что держит в руках ларчик. А ларчик тот был наполнен доверху червонцами.

После этого старушка сказала ей, чтоб она шла домой и ларчик с собой захватила, провела её через лес, а на опушке показала дорогу.

Отец и мачеха так и ахнули, увидев, как она похорошела — она ведь стала золотой, искупавшись в жёлтой речке, и вся светилась. Отдала она ларчик отцу, и тот ещё пуще обрадовался, когда открыл крышку и увидел, что он доверху набит червонцами. Мачеха же от зависти покраснела, как рак, и велела мужу отвести в лес на то же самое место и её дочку, чтобы и та сделалась золотой, как падчерица.

— Заведу, коли хочешь, — ответил её муж.

Тогда мачеха испекла лепёшку, да не из простой муки, а из ситной. Завернула её в чистый рушник и положила мужу в сумку. Тот повёл падчерицу на то же место, где перед этим оставил свою дочку. Пришли они туда, он уронил лепёшку и послал девочку за ней, а сам убежал.

Девочка, вернувшись, принялась искать и звать отчима. Не найдя его, она заплакала и пошла дальше в лес. Под вечер старушка услыхала, как она плачет, и крикнула:

— Кто там плачет — мальчик или девочка? Если ты девочка — иди ко мне, а если мальчик — прочь уходи!

— Я девочка, бабушка, — отозвалась мачехина дочь и вошла в избушку, а старушка накормила её и уложила спать.

Утром девочка спала, пока старушка не проснулась, а, поднявшись, не прибрала и не подмела избушку, как это сделала падчерица.

Старушка умылась, оделась, в церковь собралась. Уходя, она велела гостье заварить отрубей и накормить её питомцев, добавив, чтобы девочка не боялась их, так как они не кусаются. Девочка отруби заварить заварила, но не дождалась, чтоб они остыли, а сразу же отнесла змеям и ящерицам, и те только рты себе пообжигали.

Когда старушка вернулась, все твари выползли ей навстречу и стали жаловаться:

— Бабушка, нас девочка пообжигала!

— И бабушка тем же отплатит девочке! — ответила старушка.

После обеда она велела мачехиной дочке идти с ней на речку и поискать у неё в голове.

— Меня чего-то ко сну клонит, — добавила она, — я немного вздремну, а ты гляди на речку. Не буди меня, когда потечёт в ней красная вода, не буди, и когда зелёная потечёт. И когда белая — не буди, и когда жёлтая — тоже. Только когда чёрная потечёт, тогда и разбуди!

Долго ли, коротко ли, стала вода в речке меняться. Когда потекла в ней жёлтая вода, мачехина дочка окунула в неё мизинец, и он стал золотым. После жёлтой потекла чёрная. Тогда она разбудила старушку. Та вскочила, схватила её за волосы, окунула в чёрную воду и крикнула:

— Хватай, что под руки попадётся!

Мачехина дочка хвать какой-то ларчик и держит его изо всех сил. А тот ларчик был полон змей и ящериц, но старушка не велела ей открывать его, пока домой не вернётся.

После этого старушка провела её через лес, а на опушке показала, как ей до дому дойти.

Когда она вернулась домой, её мать так и обмерла, увидя, что дочка черна, как арапка. А когда открыла ларчик и полезли из него змеи да ящерицы, она накинулась на мужа — он, мол, отвёл падчерицу не на то место, куда дочку, поэтому так всё и получилось.

— Я, — сказал тот, — куда одну отвёл, туда и другую, как с одной поступил, так и с другой, а уж куда они ходили, что делали и как всё получилось, про то я столько же знаю, сколько и ты!

С тех пор мачеха прикусила язык, хоть и люто ненавидела падчерицу: как её выгонишь, коли она столько золота домой принесла!

Когда золотая девочка выросла и стала девушкой, посватался к ней первый богатырь в их краю, потому что второй такой красавицы он не встречал. Когда же подошло время везти её под венец, мачеха упрятала её под корыто, а вместо неё свою чёрную дочку нарядила и фатой укутала — велела только позолоченный мизинец из-под фаты показывать, чтобы люди думали, что она и есть золотая девушка.

Но петух возьми да и прокукарекай:

— Кукареку! Золотая девушка под корытом лежит, чёрная на коне сидит!

Поезжане переглянулись — это ещё, мол, что такое, но всё же тронулись со двора. А петух им вслед:

— Кукареку! Золотая девушка под корытом лежит, чёрная на коне сидит!

Пуще прежнего удивились поезжане, но не остановились. Тогда петух и в третий раз пропел:

— Кукареку! Золотая девушка под корытом лежит, чёрная на коне сидит!

Услышав это в третий раз, поезжане смекнули, что дело неладно: не будет петух ни с того, ни с сего человеческим голосом петь. Подняли они невестину фату и увидели, что так оно и есть: вместо золотой они чёрную девушку к жениху везут. Вернулись они тогда назад, весь двор обшарили, видят — не обманул их петух: золотая девушка и впрямь под корытом спрятана. Взяли они её, нарядили под венец, фатой укутали, посадили на коня и поехали с мачехина двора.

Так оно и вышло — золотая девушка с первым богатырём обвенчалась, а чёрная ни с чем осталась!

Маленькая фея

Словенская народная сказка

Жили когда-то король с королевой. Был у них единственный сын — утешение их старости. Когда королевич подрос и настало ему время жениться, старый король созвал в свой дворец всех вельмож и сановников, у которых были красивые дочери, чтобы сын выбрал себе невесту по сердцу. Окна засияли праздничными огнями, белокаменный дворец стал сверкать серебром, золотом и драгоценностями, словно охваченный пожаром. Окрестности огласились смехом, песнями и музыкой. Девушки завели хороводы, и на какую из них ни взглянешь — одна краше другой кажется. Танцуют красавицы, а сами на королевича поглядывают, он же ни на ком не останавливает взгляда, и сердце его спокойно бьётся в груди.

В полночь, когда гости разошлись, пошёл королевич в соседний липовый лес, чтобы освежиться и подышать чистым воздухом. Он задумчиво шёл лесом и время от времени вздыхал, сам не зная почему — ведь у него всё было: и молодость, и красота, и богатство. А ночь была такая приятная: от лип струился сладкий аромат, в их листве, посеребрённой месяцем, пели-заливались соловьи.

Незаметно он вышел на маленькую поляну и видит: стоит посреди поляны русокудрая волшебница-фея в одежде лёгкой, как вечерний туман, а на голове у неё маленькая золотая корона, усыпанная драгоценными камнями. И ростом эта фея с куколку! Вдруг она заговорила, и голос её зазвенел, как колокольчик:

— Добрый вечер, милый принц! Весело ли прошло празднество? Выбрал ли ты себе невесту? Признаться, и мне тоже хотелось прийти к вам повеселиться, да на тебя посмотреть — вправду ли ты такой красавец, как говорят. Да не посмела я показаться среди стольких красавиц — уж очень я маленькая, и меня могли бы поднять на смех.

Королевич не испугался ночной волшебницы. Напротив, она очень понравилась ему. Он сделал шаг вперёд и взял её за руку. Но не успел он открыть рот, чтобы ответить на её вопросы, как фея вырвалась и бесшумно исчезла в тёмной чаще — словно никогда не появлялась. И если бы в его руке не осталась её перчатка, он мог бы подумать, что всё это ему привиделось. Перчатка эта была такая маленькая, что королевич еле-еле натянул её на свой мизинец.

Печально вздыхая, королевич вернулся во дворец, но никому ни словом не обмолвился о встрече в липовом лесу.

На другой день празднество продолжалось. Все гости смеялись, веселились, танцевали, один лишь королевич стоял в сторонке и ни на кого не поднимал глаз. С трудом дождался он, когда гости разъедутся, и поспешил в лес. Ходил-бродил, всюду разыскивал крошечную волшебницу, но её нигде не было. Сердце королевича сжалось от скорби. Он достал из-за пазухи перчатку и поцеловал её. В тот же миг фея появилась перед ним.

Королевич до того обрадовался, что слова не мог произнести. Сердце его готово было выскочить из груди от радости. Он взял фею за руку, и они стали гулять по лесу... И вот что удивительно — пока они гуляли, маленькая фея заметно выросла. Перед восходом солнца, когда они наконец решили расстаться, она была уже вдвое выше прежнего — по колени королевичу. Теперь перчатка сделалась ей мала, и она вернула её юноше:

— Оставь её себе на память!

Сказав это, она тотчас же исчезла в чаще.

На третий день дворец снова заполнился весёлыми голосами гостей. На этот раз и полночь прошла, а гости всё ещё не разъезжались, ожидая, что скажет королевич, кого он выберёт себе в жёны. Но он не дождался окончания празднества и, как только на небе взошёл месяц, поспешил в лес, где маленькая фея ждала его на условленном месте.

— Я всегда буду выходить тебе навстречу, как только взойдёт месяц, — обрадованно сказала она.

— Не хочу я больше расставаться с тобой, — возразил королевич. — Согласись быть моей женой, потому что я не могу жить без тебя!

— Милый принц, — ответила фея, — я с радостью буду твоей женой. Одного я боюсь: очень вы, люди, непостоянны. Поклянись, что всегда будешь любить только меня. Иначе, запомни, мы оба будем очень несчастны.

— Клянусь тебе, что всю жизнь буду любить только тебя! — воскликнул, не долго думая, юноша.

— Хорошо! Пусть будет по-твоему! Только знай, что если ты не сдержишь своего слова, то больше никогда не увидишь меня.

Пока они разговаривали, фея ещё больше выросла. Ростом она уже не уступала ни одной красавице, которые сейчас веселились во дворце.

Королевич схватил её за руку и поскорее повёл её во дворец. Как только они вошли, все гости остолбенели при виде феи — такая красавица им и не снилась. Молодые люди опустились на колени перед королём и королевой, и принц воскликнул:

— Благословите нас, матушка и батюшка! Эта девушка и будет моей женой, а вашей дочерью.

Хотя родители были очень удивлены, откуда их сын добыл себе невесту, они согласились. Ведь так ему было и обещано: они его женят на той, которую он сам себе выберет. А так как всё было готово, то в ту же ночь и свадьбу сыграли.

Счастливо и беззаботно прожили молодые целых семь лет. Но вот однажды старый король умер. Ему устроили пышные похороны, подобающие его сану. Со всего королевства съехались князья и вельможи со своими сыновьями и дочерьми. Перед гробом прошли все красавицы, и каждая вытирала себе глаза шёлковым платочком, потому что так уж заведено. Только одна черноглазая красавица с огненно-рыжими волосами слезинки не проронила и не оплакивала покойника, а всё время глаз не сводила с молодого короля. Он заметил это, и ему сделалось приятно — уж больно она была красива. Он даже улыбнулся ей украдкой, хотя и был опечален смертью своего отца.

И вот похоронное шествие тронулось на кладбище. За гробом шёл молодой король под руку со своей женой. Когда он проходил мимо рыжекудрой красавицы, их взгляды встретились, и королевское сердце дрогнуло. «До чего хороша эта девушка! — подумал он. — Она мне очень нравится!»

Вдруг фея споткнулась, запутавшись в подоле своего платья, и непременно бы упала, если бы король не поддержал её.

— Вы только посмотрите, какое у королевы длинное платье! — прошептал кто-то.

Так оно и было!.. Только никто, даже муж, не заметил, что молодая королева стала меньше ростом.

Ладно. Старого короля похоронили, и все вернулись во дворец справлять поминки, как того требовал обычай. Уселись за стол. А рыжекудрая красавица ухитрилась сесть рядом с королём. Ему не было неприятным её соседство. Он даже позволил себе тайком коснуться её руки под столом. Но когда немного погодя он повернулся в другую сторону, чтобы сказать что-то своей жене, её в кресле не было. Она снова превратилась в маленькую фею и тихонько ускользнула под столом между ног гостей, так что никто её и не заметил.

Слуги и придворные заметались, ища её, но тщетно. Королева словно сквозь землю провалилась.

Сколько там времени ни прошло, король утешился и женился на рыжекудрой красавице. Но и трёх дней не прожил с ней счастливо. Она оказалась алчная и строптивая. Первым делом потребовала, чтобы муж купил ей кровать, окованную золотом и украшенную самоцветами!.. Сегодня одного хочет, завтра другого, и всё придумывает такое, что никому и во сне не снилось. Когда же случалось, что король не мог исполнить её прихоть, она дни напролёт поедом его ела: что, мол, ты за король, если того-то и того-то не можешь жене достать...

Терпел король, терпел, наконец не вытерпел и прогнал несносную женщину. И лишь тогда понял, какую ошибку совершил, женившись на ней. Стал он тосковать и вздыхать по маленькой фее, места себе не находил, белый свет ему опротивел. Каждый вечер, как только месяц выглядывал из-за макушек лип, уходил он в лес. Звал, плакал, умолял фею показаться и возвращался с зарёй, печальный и сломленный. Так искал он её каждый вечер много лет подряд, пока совсем не состарился и не поседел. Но маленькая фея так и не откликнулась на его слёзы и мольбы...

Том 3

Кабы не было, не говорили бы

Златовласка

Чешская народная сказка

Жил некогда король. Был он такой умный, что даже язык животных понимал. Вот как он выучился их языку.

Пришла к нему раз одна старушка, принесла в кошёлке рыбу и сказала:

— Прикажи изжарить эту рыбу и съешь её. Тогда ты будешь понимать язык всех живых тварей, которые ходят по земле, плавают в море и летают по воздуху.

Король обрадовался — теперь он будет знать то, чего никто из людей не знает. Он щедро расплатился со старушкой, позвал своего слугу Иржика и велел ему приготовить рыбу на обед.

— Только смотри, не вздумай попробовать хотя бы кусочек — голову отрублю!

Иржик удивился королевской угрозе.

«Я сроду такой рыбы не видел, — подумал он. — Очень она на змею похожа. И что это за новости — разве может повар не отведать кушанья, которое он готовит!»

И когда рыба была изжарена, Иржик взял да и съел кусочек. И вдруг услышал тоненькие голоса:

— И мы хотим отведать рыбы! Дай и нам кусочек!

Иржик оглянулся. Вокруг не было никого, только мухи летали в кухне. Тут с улицы послышался голос погрубее:

— Куда они ушли? Куда девались?

А голоса потоньше ответили:

— К мельнику, на ячменное поле.

Иржик выглянул в окно и видит — селезень ведёт стадо уток.

«Ага! — сказал себе Иржик. — Рыба-то, оказывается, не простая!» Догадавшись, в чём дело, он проглотил ещё кусочек и как ни в чём не бывало отнёс тарелку с рыбой в королевские покои.

После обеда король велел Иржику оседлать коней и поехать с ним на прогулку. Король ехал впереди, а Иржик сзади. Когда они проезжали через зелёную лужайку, Иржиков конь заплясал под ним и проговорил по-лошадиному:

— Ах, братец, такую силу я в себе чую, что просто взял бы, да и перелетел через ту вон гору!

— И я бы перелетел, — ответил королевский конь, — но я везу старика: как только подпрыгну, он свалится и сломает себе шею.

— Велика важность, пусть себе сломает, — ответил конь Иржика, — вместо старика молодого возить будешь.

Услышав их разговор, Иржик рассмеялся от всего сердца, стараясь, впрочем, чтобы король не услышал. Но король, который тоже слышал, о чём говорили кони, взглянул на Иржика и, видя, что тот смеётся, спросил:

— Ты чему это смеёшься?

— Да так, ваше величество, вспомнилось что-то смешное.

Когда они вернулись с прогулки, король велел Иржику наполнить его кубок вином.

— Но смотри, если перельёшь или не дольёшь — поплатишься головой!

Иржик взял графин и начал лить вино в кубок. В это время в окно влетели две птички. Одна держала в клюве три золотых волоса, а другая гналась за ней.

— Отдай их мне, отдай! — пискнула преследовательница. — Они мои!

— Не отдам! Они мои! Я их подняла!

— А я увидела, как они упали, когда красавица расчёсывала свои золотые косы. Дай мне хотя бы два волоска!

— Ни одного не дам!

Тогда вторая птичка догнала первую и схватила в клюв золотые волосы. Пока они летали, отнимая друг у дружки находку, один волосок упал на пол и зазвенел. Иржик обернулся, и вино перелилось через край.

— Ты знаешь, что тебя ждёт! — воскликнул король. — Я тебя помилую только в том случае, если ты привезёшь мне в жёны златокудрую девушку.

Что оставалось делать Иржику? Чтобы не расстаться с головой, он решил отправиться на поиски красавицы, хотя и сам не знал, как её найти.

Оседлал он коня и поехал куда глаза глядят. Подъезжает к густому лесу. Видит — на опушке куст горит, а под кустом — муравейник, и искры так и сыплются на него. Муравьи переполошились, мечутся, детвору свою спасают.

— Ах, батюшки, помоги нам, Иржик, — взмолились муравьи, — смерть наша пришла!

Иржик соскочил с коня, срубил куст и потушил пожар.

— Спасибо тебе, Иржик! — сказали муравьи. — Если когда-нибудь тебе понадобится помощь, вспомни про нас. Мы поможем тебе.

Иржик продолжил свой путь через лес. Подъезжает к высокой ели. На макушке, видит, воронье гнездо, а на земле под деревом два воронёнка жалобно попискивают.

— Наши родители улетели, — сказали они, — и теперь нам самим приходится заботиться о себе, а мы ещё маленькие, летать не можем. Помоги нам, Иржик, накорми нас, не то мы с голоду помрём.

Недолго думая, Иржик соскочил с коня, пронзил его мечом и оставил в пищу воронятам.

— Спасибо тебе! — весело закаркали воронята. — Если тебе потребуется помощь, вспомни про нас.

Пришлось Иржику дальше идти пешком. Шёл он, шёл лесом и наконец вышел к синему морю. На берегу ему встретились двое рыбаков, которые спорили из-за золотой рыбки. Они вдвоём поймали рыбку, и сейчас каждый хотел оставить её себе.

— Невод мой, и всё, что в него попадётся, тоже моё! — кричал один.

— Что из того, что невод твой, лодка-то моя! — кричал другой.

— Вот если мы поймаем ещё одну такую рыбку, она будет твоей.

— Ещё чего, ты мне отдай эту, а другая твоей будет.

— Я вас помирю, — сказал им Иржик. — Продайте мне вашу рыбку, а деньги разделите поровну. Я хорошо вам заплачу.

И он отдал рыбакам все деньги, которые получил от короля на дорогу. Рыбаки очень обрадовались выгодной сделке, а Иржик выпустил рыбку в море. Она весело плеснула хвостом по воде, нырнула, а потом высунула голову и сказала:

— Спасибо тебе, Иржик! Если когда-нибудь тебе потребуется помощь, вспомни обо мне, я отплачу тебе добром за добро.

И она исчезла в волнах.

— Куда путь держишь? — спросили Иржика рыбаки.

— Иду искать невесту для своего государя. Понадобилась ему златокудрая красавица, а я и не знаю, где её искать.

— Мы скажем тебе, — ответили рыбаки. — Она дочка короля, что живёт в хрустальном дворце вон там, на острове. Каждый день на рассвете она чешет свои золотые косы, и их сияние озаряет море и небо. Если хочешь, мы можем отвезти тебя на остров в благодарность за то, что ты рассудил нас. Только имей в виду — у короля двенадцать дочерей, а золотые косы только у одной!

Приплыв на остров, Иржик отправился в хрустальный дворец и попросил короля, чтобы тот отдал в жёны его государю свою златокудрую дочь.

— Хорошо, — сказал король, — только задам я тебе наперёд три задачи. На каждый день по одной. Завтра и начнём, а пока иди отдохни.

На следующее утро король сказал:

— У моей Златовласки было жемчужное ожерелье. Нитка порвалась, и жемчужины по лугу среди густой травы рассыпались. Собери их, чтоб ни одной жемчужины не осталось. Вот тебя моя первая задача.

Вышел Иржик на луг, а тот — большой, широкий. Ползал он, ползал, до полудня жемчужины искал — ни одной не нашёл.

«Эх, — подумал Иржик, — где-то мои муравьи, вот кто помог бы мне!»

— Мы здесь, мы здесь! — услышал он вдруг множество муравьиных голосов. Глядит — тьма муравьев ползает вокруг.

— Что тебе от нас нужно? — спрашивают.

— Да вот нужно мне с этого луга жемчужины собрать, а я ни одной не вижу.

— Погоди, сейчас соберём!

И муравьи тотчас же принесли ему целую горсть жемчужин. Иржику оставалось только нанизать их на нитку. Низал он, низал, стал было узелок завязывать, вдруг видит — плетётся к нему хромой муравей, которому лапку во время пожара обожгло.

— Погоди, Иржик! — кричит хромой. — Я тебе ещё одну жемчужину притащил!

Принёс Иржик ожерелье королю, тот пересчитал жемчужины — все до одной целёхоньки.

— Ты справился с первой задачей! — сказал король. — Завтра задам тебе вторую.

Утром явился Иржик к королю, и тот говорит:

— Дочка моя купалась в море и обронила свой золотой перстень. Найди его и принеся мне!

Пришёл Иржик на берег и пригорюнился: море хоть и чистое, но такое глубокое, что дна не видать. Где тут найдёшь перстень!

«Эх, кабы была тут золотая рыбка, уж она бы мне помогла!» — подумал Иржик.

Только подумал — глядь, в глубине что-то блеснуло, и к нему выплыла золотая рыбка.

— Я здесь, Иржик, что тебе от меня надобно?

— Должен я найти в море золотой перстень, а тут и дна не видать!

— А я только что встретила щуку с золотым перстнем на плавнике. Погоди немного, я принесу его.

Рыбка быстро вернулась из морской глубины и принесла Иржику золотой перстень.

Король, ничего не поделаешь, похвалил Иржика, а на третий день задал ему новую задачу:

— Если хочешь, чтобы я выдал свою дочь за твоего государя, принеси мне живой и мёртвой воды!

Невдомёк было Иржику, где достать живой и мёртвой воды, и пошёл он куда глаза глядят. Забрёл в густой лес.

«Эх, были бы тут мои воронята, - они бы помогли мне!»

Только подумал — глядь, воронята тут как тут.

— Что тебе от нас надобно, Иржик? Мы всё для тебя сделаем.

— Нужны мне живая и мёртвая вода, а где их достать, я не знаю.

— Зато мы хорошо знаем. Погоди немного, сейчас принесём!

Долго ли, коротко ли — принесли они Иржику две деревянных баклажки, одну с живой водой, другую — с мёртвой. Обрадовался Иржик, что ему так повезло, и поспешил вернуться в королевский дворец.

По дороге на опушке леса увидел он паутину: сидит посерёдке паук и кровь из мухи сосёт. Взял Иржик баклажку с мёртвой водой и плеснул на паука — тот и упал мёртвый на землю. Тогда Иржик брызнул на муху из баклажки с живой водой, муха ожила, выбралась из паутины и, перед тем как улететь, прожужжала:

— На своё счастье воскресил ты меня, Иржик! Без меня вряд ли ты узнаешь, у которой из двенадцати королевен золотые волосы!

Увидев, что Иржик исполнил и третью задачу, король был вынужден сказать, что отдаёт свою дочь.

— Но ты сам должен её выбрать, — добавил он.

Вот привёл он Иржика в большой-пребольшой зал. Там за круглым столом сидели двенадцать красавиц, похожих друг на дружку, как две капли воды. У каждой на голове было белоснежное покрывало, из-под которого не показывался ни один волосок.

— Вот мои дочери, — промолвил король. — Если узнаешь, которая из них Златовласка, можешь увезти её с собой; если же не угадаешь, значит, так тебе на роду писано — один вернёшься к своему королю.

Призадумался Иржик — что тут делать? Вдруг слышит — кто-то жужжит ему в ухо:

— Ж-ж-ж, обойди вокруг стола. Я подскажу тебе!

Это была муха, которую он оживил. Стал он обходить вокруг стола, а муха знай жужжит:

— Не эта... не эта... и не эта... Вот она — твоя Златовласка!

— Отдай мне вот эту дочь! — воскликнул Иржик. — Я заслужил её для своего государя.

— Угадал! — согласился король.

А девушка, на которую указал Иржик, встала из-за стола, сбросила покрывало, и её золотые волосы волнами заструились до самой земли. Всё вокруг осветилось, словно солнышко взошло, и Иржик даже глаза зажмурил, чтоб не ослепнуть.

Король дал своей дочери всё, что ей было нужно в дорогу, и Иржик повёз невесту своему государю.

У старика глаза так и разгорелись, и он чуть было не подпрыгнул от радости, увидев златокудрую девушку. Тотчас же стали готовиться к свадьбе. А Иржику король-жених сказал так:

— Я хотел повесить тебя за непослушание, чтобы вороны выклевали тебе глаза. Но за то, что ты сослужил мне хорошую службу, я велю, чтобы тебе только отрубили голову, и с честью похоронили.

И Иржику отрубили голову.

Златовласка упросила короля, чтобы тот отдал ей тело юноши, и король не смог отказать своей невесте. Тогда она приложила голову к телу, сбрызнула мёртвой водой, и голова сразу же приросла к плечам, даже шрама не осталось. Потом королевна брызнула на Иржика живой водой, и он вскочил на ноги, здоровый и помолодевший.

— Как крепко я спал! — сказал он и стал тереть себе глаза.

— Что и говорить, очень крепко! — ответила королевна. — Кабы не я, ты бы никогда не проснулся.

Старый король, увидев, как помолодел и похорошел Иржик, тоже пожелал омолодиться.

— Отрубите мне голову, — сказал он, — а потом оживите волшебной водой.

Так и сделали. Отрубили ему голову, а потом поливали его живой водой, пока не вылили её до капли, но голова так и не приросла к плечам. Тогда начали поливать его мёртвой водой, и голова сразу же приросла, но живой воды уже не осталось, и король так и не ожил.

Королевству нельзя было оставаться без короля. Умнее Иржика в той стране никого не было — он ведь даже язык животных понимал. И вот его выбрали королём, а Златовласку — королевой.

Гуси-лебеди

Русская народная сказка

Жили мужик да баба. Были у них дочка Машенька да сынок Иванушка. Собрались однажды мать с отцом в город и сказали Машеньке:

— Никуда не ходи со двора, будь умницей, береги братца. А мы вам гостинцев с базара принесём.

Отец с матерью ушли, а дочка позабыла, что ей приказывали, посадила братца на травке, а сама побежала на улицу играть с подружками.

Откуда ни возьмись — налетели гуси-лебеди, спустились, подхватили Иванушку и унесли на крыльях.

Вернулась девочка, глядь — братца нету! Ахнула, кинулась туда-сюда — нету! Она его кликала, слезами заливалась — не откликается братец. Слезами горю не поможешь. Сама виновата, сама и должна найти Иванушку.

Выбежала она в чистое поле и только видела: метнулись вдалеке гуси-лебеди и пропали за тёмным лесом. Тут Машенька догадалась, что они унесли её братца. Бросилась девочка догонять их.

Бежала-бежала по лесу, увидела — стоит печь. Остановилась Машенька перед печью и спрашивает:

— Печка, печка, скажи, куда гуси-лебеди полетели?

— Прежде растопи меня сухими щепочками, тогда скажу! — отвечает печь.

Машенька скорее растопила печь сухими щепочками, и та сказала, куда полетели гуси-лебеди.

Побежала Машенька дальше. Подбегает к яблоне — а та до земли склонилась, столько на ней румяных яблок.

— Яблонька, яблонька, — спрашивает девочка, — скажи, куда гуси-лебеди полетели?

— Потряси сперва мои ветки, чтобы яблоки попадали, очень мне тяжело.

Машенька принялась трясти ветки, яблоки попадали, ветки выпрямились, весело отряхнулись и показали, куда гуси-лебеди полетели.

Побежала девочка дальше. Течёт перед ней молочная река в кисельных берегах.

— Молочная река, кисельные берега, куда гуси-лебеди полетели?

— Лежит у меня на дне камень, — отвечает река, — не даёт молоку течь. Убери тот камень, тогда скажу, куда гуси-лебеди полетели.

Недолго думая, отломила Машенька ивовую ветку, сдвинула камень, что реку запрудил, потекло молоко в кисельных берегах, и река сказала, куда гуси-лебеди полетели.

Бежала Машенька, бежала, подбегает наконец к дремучему лесу. Остановилась на опушке и не знает, куда ей теперь идти и что делать. Вдруг видит — под соседним пнём старый ёж иглами шевелит.

— Ёжик, ёжик, — говорит ему Машенька, — ты не видал, куда гуси-лебеди полетели?

А ёж отвечает:

— Куда я покачусь, туда и ты иди.

Свернулся ёж в клубок и покатился от дерева к дереву. Катился-катился и привёл девочку к избушке на курьих ножках. Смотрит Машенька — в избушке старая Баба-Яга кудель прядёт, а на лавочке сидит братец Иванушка, играет золотыми яблочками.

Девочка тихонько подошла к избушке, схватила братца и побежала домой.

Немного погодя Баба-Яга выглянула в окошко и руками всплеснула: мальчика и след простыл. Баба-Яга закричала:

— Гуси-лебеди, летите в погоню! Сестра братца унесла!

Вспорхнули гуси-лебеди, загоготали и полетели в погоню.

А Машенька бежит с братцем на руках, и ноги у неё подламываются. Оглянулась она назад, видит — летят гуси-лебеди. Что тут делать? Добежала она до молочной реки, а гуси-лебеди всё ближе подлетают.

— Речка, матушка, спрячь нас, — взмолилась девочка.

Река тут же укрыла братца и сестрицу под кисельным бережком.

Гуси-лебеди не увидали, пролетели мимо.

Девочка с братцем опять побежала. А гуси-лебеди воротились, летят навстречу, вот-вот увидят. Что делать? Беда! Видит Машенька — стоит яблоня.

— Яблоня, матушка, спрячь нас! — взмолилась девочка.

Яблоня заслонила их ветвями, прикрыла листьями. Гуси-лебеди повертелись-повертелись, но никого не увидали, пролетели мимо.

Вышла Машенька из-под яблони, сказала ей «спасибо» и дальше побежала.

Бежит, бежит, братца несёт, уж недалеко до дому осталось. Но тут гуси-лебеди увидели её, загоготали — налетают, крыльями бьют, того гляди братца из рук вырвут.

Добежала девочка до печки:

— Печка, матушка, спрячь нас!

Печь спрятала их и заслонку задвинула.

Гуси-лебеди попробовали было заслонку отодвинуть, но куда там! Стоит заслонка — не сдвинешь. Они было в трубу заглянули — да только перемазались, не смогли пролезть. Гуси-лебеди полетали-полетали, покричалн-покричали, да так ни с чем и улетели к Бабе-Яге.

А Машенька с Иванушкой вылезли из печи, девочка сказала ей «спасибо», взяла братца за руку и что есть силы побежала домой.

Дома Машенька засучила рукава, помыла братца, волосики ему причесала, на лавку спать уложила, а сама рядом села.

Под вечер вернулись отец с матерью из города и гостинцев детишкам принесли. После ужина улеглись все спать, и Машенька стала рассказывать своей матушке про гусей-лебедей, про избушку на курьих ножках, в которой Баба-Яга живёт, про молочную реку в кисельных берегах, про добрую яблоню, но скоро закрыла глаза и уснула, потому что очень за день устала.

Извёсточка

Болгарская народная сказка

Жили на свете старик со старухой. Детей у них не было, и они очень горевали об этом. Вот однажды старуха и говорит старику:

— Как наступит зима, давай вылепим себе девочку из снега. Не могу я больше жить без детей.

— Вылепить-то нетрудно, — согласился старик. —Только вот беда: она растает, как весна придёт.

— Тогда возьми тесло и сделай девочку из дерева!

— Сделать-то можно, — отвечает старик, — но коли посадим мы её у огня и упадёт на неё искра, она сразу же сгорит.

Закручинилась старуха, услышав эти слова, и из её глаз полились слёзы.

— Не плачь, — стал утешать её старик, — я ведь и без того известь обжигаю, завтра буду гасить, вот и сделаю тебе дочку из извести.

Старуха очень обрадовалась и легла спать довольная. Спит себе, а во сне слышит чей-то голос:

«Дочка ваша будет бела и пригожа, но коли хотите, чтоб она жива осталась, то выведите её за ворота, когда она говорить начнёт, и отдайте первому, кто мимо пройдёт. Да велите ей, чтоб, когда заневестится, перед женихом рта не раскрывала, пока он не догадается, из чего она сделана, если же хоть слово ему скажет, тотчас же рассыплется известковой пылью».

На другой день старик принялся за дело. Нагасил в яме извести и вылепил девочку белее снега. Как только старик провёл палочкой у неё под носом и сделал рот, девочка проговорила:

— С добрым утром, батюшка! Как поживаешь, матушка?

Жалко было старикам сразу же расставаться со своей белолицей дочкой, да делать нечего — нельзя ослушаться того, кого старуха во сне слышала. Вышли они на дорогу и стали смотреть, кто пройдёт первый, чтобы отдать ему Извёсточку.

И что же они увидели? Бредёт по дороге кляча. Подивились они, но всё же отворили ворота, ввели клячу к себе во двор, расчесали ей гриву, взнуздали, заседлали мягким седлом, посадили на седло Извёсточку. Перед тем, как проститься с дочкой, старики наказали ей, чтоб она не отвечала ни слова своему суженому, пока он не скажет: «Ты из извести сделана».

А надо вам сказать, ребята, что старая кляча была из конюшен тамошнего воеводы. Пока конь был молод и горяч, его кормили рисом и расчёсывали ему гриву золотым гребнем, а когда состарился он, и ноги у него начали заплетаться, слуги воеводы завели беднягу в лес и оставили там диким зверям на растерзание. Но конь, привыкший жить среди людей, выбрался из леса и побрёл обратно в город по дороге, проходившей мимо домика стариков.

Почувствовав на себе седока, конь встрепенулся и побежал рысцой прямо к дому воеводы. Сын воеводы в это время сидел у окна и очень обрадовался, увидев белую девушку на спине их старого коня.

— Кто ты такая и откуда едешь? — спросил он Извёсточку.

Та молчала.

— Почему ты не отвечаешь мне? Или, может быть, ты немая?

Извёсточка и на этот раз ничего не ответила.

Воеводич помог ей сойти на землю, взял за руку и повёл в хоромы к отцу с матерью.

— Посмотрите, какую пригожую девушку привёз мне наш старый конь.

Воевода с женой подивились красоте девушки и стали её расспрашивать, отчего она такая белая. Но Извёсточка так и не раскрыла рта.

На другой день воеводич отправился было на охоту, но вернулся с пустыми руками, потому что перед глазами его неотступно стояла белая девушка. Пошёл он к своей матери и говорит:

— Матушка, я верну перстень царской дочери.

— Как же так, ведь она твоя невеста!

— Я не женюсь на ней, я женюсь на той девушке, которую привёз вчера старый конь.

— Да ты что! — воскликнула мать. — Или ты не видишь, что эта девушка немая?

— Ну и что из этого? Женюсь на ней, и дело с концом.

— Делай, как знаешь, — сказала мать.

Воеводич вернул перстень царской дочери и обручился с Извёсточкой. Ему и в голову не приходило сказать ей, что она сделана из извести, и потому девушка молчала. Целых три месяца воеводич ухаживал за своей невестой, одевал её в золото и парчу, катал в позолоченной карете и всё просил, чтоб она молвила ему хоть словечко, но Извёсточка не размыкала губ.

«А ведь она и в самом деле немая», — сказал себе воеводич и решил её оставить. Запер он Извёсточку в маленькой каморке на чердаке и послал за царской дочерью.

Поселившись в доме воеводы, царская дочь первым делом спросила, где белая девушка. Служанки сказали ей, что девушка заперта в каморке на чердаке.

— Пойдите и посмотрите в замочную скважину, что она делает, — велела царская дочь.

Служанки тихонечко подкрались к двери, заглянули в замочную скважину и увидели, что Извёсточка сидит на стуле у окна, а на коленях у неё жёлтая шёлковая рубашка лежит.

— Эту рубашку мой жених, воеводский сын, будет носить, — сказала вдруг девушка. — Ну-ка, вденься, ниточка, в иголочку!

Тут игла, что была вколота в игольник, прыгнула на стол, подскочила к золотой нитке, протянула ей ушко, и нитка вделась. Девушка взяла иглу, начала пришивать пуговички к рукавам, да вдруг нечаянно уколола себе большой палец и, бросив иглу на пол, сердито крикнула:.

— Ох, зачем ты меня уколола, скверная игла!

Когда боль прошла, белая девушка успокоилась и сказала:

— Прости меня, иголочка, иди ко мне, будем работать.

Но игла, видно, очень обиделась и не хотела возвращаться к девушке. Тогда девушка разгневалась, схватила ножницы, отрезала себе нос и приказала ему:

— Пойди, принеси мне эту своевольницу!

Отрезанный нос — прыг на стол, со стола — на пол, схватил иглу и отдал белой девушке. Та взяла иголку левой рукой, а правой приставила нос на прежнее место.

Служанки царской дочери сломя голову кинулись вниз по лестнице, чуть ноги себе не переломали. Прибежали к своей госпоже и стали наперебой ей рассказывать о том, что видели и слышали.

— Невелика хитрость, — сказала царская дочь, — я тоже так могу. Принесите мне полотна на рубашку, иглу, золотые нитки и ножницы.

Когда всё это принесли, она сказала игле:

— Приказываю тебе, иголка, протянуть ушко нитке, пусть нитка вденется. Ну-ка!

Но игла не пошевелилась. Царская дочь топнула ногой.

— Да знаешь ли ты, кто я такая? Если ты сейчас же не послушаешься, я велю позвать кузнеца, и он расплющит тебя молотом на наковальне!

Но игла по-прежнему не трогалась с места. Тогда царская дочь схватила её, бросила на пол и крикнула:

— Ты, гадкая, ржавая игла, сейчас же иди ко мне!

Игла и на этот раз не послушалась её.

Разозлилась царская дочь, схватила ножницы, отрезала себе нос, да как завопит:

— Ой-ой-ой, как больно! Эй, нос, скорее принеси мне иглу, не то я помру от боли!

А нос как упал на пол, так и остался там лежать. Тогда царская дочь сама подняла его, приставила на место и сильно прижала, но как только она отняла руку, нос снова упал на пол.

— Матушки, что же теперь мне делать? — простонала царская дочь и забралась в постель под одеяло.

Вернулся домой воеводич, увидел, что у его жены нет носа, и рассердился:

— Не могу я жить с безносой женой! Отправьте её обратно, а мне приведите другую царевну. У неё по крайней мере есть нос, хоть и длинный.

Привели ему длинноносую царевну. Сыграли свадьбу, и зажил воеводич со своей новой женой.

Длинноносая царевна на другой же день послала служанок посмотреть, что делает запертая на чердаке девушка. Служанки поглядели в замочную скважину и увидели — белая девушка возле печи стоит.

— Зажгись, печь! — вдруг приказала она. В печи тотчас же запылал огонь.

Девушка повернулась к квашне, полной белой муки.

— Просейся, мука!

Мука сама насыпалась в сито и просеялась.

— Замесись, тесто! — велела девушка.

Тесто замесилось и стало быстро подходить. Тут девушка расплела свои длинные косы и вымела ими горящие уголья из печи. Сырые хлебы сами прыгнули в печь, испеклись, вылезли из печи и улеглись на полке. Тогда девушка велела сковороде стать на железный треножник над углями. Сковорода тотчас же послушалась и прыгнула на треножник.

— Налейся, масло! — обернулась девушка к бутылке с маслом. Бутылка соскочила с полки, и масло полилось на сковороду. Как только масло зашипело, белая девушка опустила в него руки, а когда подняла их, то на сковороде оказались две большие рыбы и стали жариться.

Служанки мигом сбежали вниз к длинноносой царевне и рассказали ей всё, что видели.

— Эка важность! — молвила царевна. — Я тоже так могу.

Вот она велела служанкам хорошенько растопить печь и сунула туда голову, чтоб косами вымести жар. Косы вспыхнули, да и сгорели. И стала длинноносая царевна похожа на опалённого поросёнка.

— Налейте масло на сковороду! — сказала она.

Когда масло закипело, царевна опустила в него руки и завизжала от боли:

— Ой, матушки, я руки себе обожгла!

А рыб на сковороде нет как нет.

Тут в горницу вошёл воеводич и спросил:

— Что тут у вас творится?

Увидел жену, покачал головой и сказал:

— Не могу я жить с палёной женой. Уведите её во дворец к отцу.

Долго ли, коротко ли — пришла пора воеводичу на войну идти. Все его воины шли весёлые. Знали они, что скоро победят врагов и вернутся домой к своим жёнам и детям. Копья их на солнце поблёскивают, сабли позвякивают, кони ржут. Один лишь воеводич ехал задумчивый и невесёлый.

Под вечер войско расположилось на ночлег в чистом поле. Воины разбили шатры, костры разожгли, поужинали и стали плясать. Один лишь воеводич за столом остался. Сидит, подперев голову рукой, и кручинится. Вдруг две баклаги стукнулись друг о дружку и тихонько заговорили между собой:

— Кто наполнил тебя сегодня утром?

— Девушка, что из извести сделана. А тебя?

— И меня тоже. Стоит воеводичу хлебнуть моего вина, у него на сердце тотчас повеселеет.

— А стоит ему хлебнуть моего, как сердце у него станет львиным, — добавила вторая баклага.

Воеводич тут же позвал своего помощника и спросил, какая это девушка из извести сделана.

— Разве ты не знаешь? — удивился помощник. — Та самая, которая заперта в каморке у тебя на чердаке.

— Вот оно что! — сказал воеводич и глотнул из первой баклаги. На сердце у него тотчас же повеселело. Отпил он из второй — и сердце его стало львиным. А вы, разумеется, сами знаете, что никто не может победить человека, у которого в груди бьётся львиное сердце.

Одолел воеводич врагов в первой же битве и повернул своё войско обратно. Вернувшись домой, он взбежал по лестнице на чердак, отпер дверь каморки, в которой сидела Извёсточка, и крикнул:

— Спасибо тебе, невеста моя, за то, что ты дала мне львиное сердце. Одного не пойму, как ты совершаешь такие чудеса, раз сделана из извести?

Услышав эти слова, Извёсточка опустила глаза и промолвила:

— Ах, как я счастлива! Теперь я, наконец, могу говорить!

Воеводич даже рот разинул от удивления.

— Так, стало быть, ты не немая! — воскликнул он.

Девушка рассказала ему, откуда она явилась и почему до сих пор должна была молчать. Выслушав её, воеводич от всей души обрадовался, взял Извёсточку за руку, свёл её вниз к своим родителям, и сыграли они весёлую свадьбу.

Три дня и три ночи пировали в доме воеводы. Позвали на свадьбу и старика со старухой, а после свадьбы оставили их жить в доме воеводы. Но вы спросите, что сталось со старым конём? Конь, ребятки, до конца своей жизни получал по целой мерке риса в день, а гриву его расчёсывали золотым гребнем.

Дети воеводы

Болгарская народная сказка

Были когда-то у одного мельника три дочери. Две старшие сестры были так себе, а третья — пригожая, как вечерняя звезда. Вот девушки подросли и заневестились. Сидели они как-то вечером возле мельницы и пряли при свете месяца. Пряли и беседовали. Старшая и говорит:

— Кабы посватался ко мне сын воеводы, я наткала бы ему столько полотна, что хватило бы на всё его войско.

— А если бы сын воеводы меня взял в жёны, — сказала средняя сестра, — я испекла бы ему такой большой каравай, что на всё его войско хватило бы.

Младшая же промолвила:

— Кабы сын воеводы женился на мне, я родила бы ему двух сынков с золотыми волосиками и серебряными зубками.

А сын воеводы каждый вечер спускался к реке поить своего белого коня, и путь его лежал мимо мельницы. Случилось, что как раз в это время он проходил мимо трёх прях и слышал их разговор. Напоил воеводич своего коня, а на обратном пути завернул на мельницу и сказал старому мельнику:

— Слушай, дедушка, отдай мне в жёны одну из твоих дочерей.

— Какая же тебе по сердцу? — обрадовался мельник.

— Младшая.

— Бери её, сынок, только наперёд скажи, есть ли у тебя какое-нибудь ремесло?

— Я сын воеводы. Мой отец уже стар. Когда я женюсь, он поставит меня во главе всего войска, и я стану воеводой.

— Ну, хорошо, коли так, — согласился мельник.

На другой день и свадьбу сыграли. Воеводич посадил свою молодую жену в золочёную карету, отвез её в отцовский дворец, и зажили они счастливо. Много ли, мало ли времени прошло, одряхлел старый воевода и уступил своё место сыну. Однажды во дворец к младшей сестре пришли старшие и взмолились:

— Прими нас к себе жить, сестрица! Надоело нам на отцовской мельнице век коротать, с ног до головы в муке ходить!

— Милости прошу! — ответила младшая и оставила их жить во дворце.

А старшая сестра была зла и завистлива. День и ночь она придумывала, как бы извести сестру и самой выйти замуж за молодого воеводу.

Пришло время, и жена воеводы родила двух сыновей с золотыми волосиками и серебряными зубками. Уж она радовалась им, радовалась, наглядеться не могла. А её молодой муж в то время на охоте был, и ждали его только к ночи. Сестра-завистница стояла у постели роженицы и вся тряслась от злости. Задумала она недоброе дело.

— Тебе бы, сестрица, вздремнуть маленько! — сказала она.

— А как же младенчики? — спрашивает мать.

— Я положу их в колыбельку и убаюкаю.

Утомлённая роженица закрыла глаза и уснула, а завистница только того и ждала. Схватила новорождённых, выбежала с ними в сад, убила и зарыла в землю. Потом взяла двух щенят и положила их в колыбельку вместо младенцев. Стала баюкать их. Среди ночи вернулся воевода с охоты.

— Поздравляю с новорождёнными! — сказала ему старшая сестра.

— Где они? — воскликнул молодой отец и бросился к колыбельке, но увидел там двух щенят и пожелтел от гнева. — Выбросьте эту пакость, — крикнул он, — а их мать прогоните прочь! Пусть живёт в шалаше у реки и уток пасёт!

— Как же ты будешь жить без жены? — спросила завистница.

— За этим дело не станет — тебя вот возьму вместо неё! — ответил разгневанный воевода.

В ту же ночь его приказ был выполнен.

На другой день воевода вышел прогуляться по саду и что же видит: на том месте, где завистница зарыла младенцев, выросли два дивных деревца с серебряными листьями и золотыми цветами. Удивился воевода и позвал свою новую жену.

— Погляди-ка, что тут за чудо!

Прошёл воевода под деревьями, они склонились над ним и стали гладить ему волосы своими листьями. А как пошла вслед за ним воеводиха — начали деревья бить её ветками по лицу.

Тогда воевода позвал плотников и сказал им:

— Укрепите на ветвях этих деревьев по кровати. Мы с женой будем ночевать здесь, среди золотых цветов и серебряных листьев.

Плотники сделали, как он им велел. Пришли вечером воевода с женой и улеглись спать, а над головой у них серебряные листья зашумели. Воевода скоро заснул, убаюканный золотыми цветами, которые ласково гладили его по лицу. А воеводиха лежала как на иголках, боялась шелохнуться, потому что ветки стегали её. В полночь деревья заговорили человеческим голосом:

— Братец — спросило одно дерево, — тяжело ли тебе держать воеводу?

— Ничуть мне не тяжело — ответило ему другое дерево, — родной отец легче пёрышка. А вот тебе, братец, поди, трудно держать воеводиху?

— Ох, братец, грузна она, как буйволица, все мои веточки трещат под ней.

Жена воеводы услыхала это, слезла с дерева и всю ночь пролежала на мокрой траве.

На другой день, когда воевода опять ушёл на охоту, она взяла топор, срубила деревья и сожгла их. Осталась от них кучка золы. А утятница, мать погубленных младенцев, собрала ту золу и рассыпала её в огороде. К вечеру на грядках выросли два цветка с золотыми тычинками и серебряными лепестками. Завистница догадалась, что эти цветочки выросли из золы, оставшейся от деревьев, пустила в огород овцу, и та сжевала цветы. В ту же ночь овца окотилась двумя ягнятами с серебряной шерстью и золотыми рожками. Увидела это завистница, скорее сунула ягнят в корзинку, осмолила её и бросила в реку. Понесла река ягняток вниз по течению. Немного погодя корзинка зацепилась за ивовый куст. Утятница увидела засмолённую корзинку, открыла, смотрит — в ней два ягнёнка с серебряной шерстью и золотыми рожками. Тут она сразу узнала своих деток. Принесла их в шалаш и дала им грудь. Глотнул первый ягнёнок материнского молока и сразу же превратился в ребёночка. Обрадовалась мать, дала пососать второму — и он тоже ребёночком стал.

Стали расти двое мальчиков с золотыми волосиками и серебряными зубками в шалаше и скоро начали ходить и разговаривать. Часто играли они на берегу реки, и каждый, кто проходил мимо, останавливался, чтобы полюбоваться на них. Однажды прошла мимо воеводиха. Детишки увидели её и начали бросать камнями ей вслед. А когда проехал воевода, они выскочили из шалаша и давай мести вениками дорогу перед его конём.

Увидел их воевода и очень удивился: что это за мальчики с серебряными зубками и золотыми волосиками? Как раз таких обещала ему родить его первая жена. Растревожился он и отправился искать утятницу. А она тем временем пасла уток у реки.

— Откуда у тебя эти ребятишки? — спросил воевода.

— Река принесла в просмолённой корзине, — ответила утятница и ушла в свой шалаш.

Воевода возвратился во дворец. А воеводиха в это время гонялась за кошкой, вылакавшей молоко, и норовила ударить её палкой.

— Не бей меня, не то я расскажу воеводе, как ты погубила его сыновей, а вместо них щенят подложила! — замяукала кошка.

Воевода услыхал это, выхватил из рук жены палку, выбросил за окно, а потом взял кошку на руки и стал её расспрашивать — что и как. А кошки-то ночью не спят и потому обо всём знают. Рассказала она воеводе всё как было — что сделала завистница с детьми, деревьями, цветами и ягнятами.

— А как же ягнята в детей превратились? — спррсил воевода.

— И это мне известно, — ответила кошка. — Я как раз охотилась за мышами в шалаше утятницы, когда она вынула ягнят из корзинки. Как только она дала им материнского молока, они тотчас же превратились в детей.

Тогда воевода привёл во дворец свою первую жену и сыновей, а завистницу велел посадить в бочку, засмолить и бросить в море.

Златокудрая Отолонка

Чешская народная сказка

Давным-давно жили да были братец и сестрица. Мальчика звали Яхимкой, девочку — Отолонкой. Когда умерла их мать, отец женился во второй раз, но мачеха попалась очень злая. Сиротки доброго слова от неё не слыхали, одни попрёки, и чуть ли не каждый день терпели побои.

Дети подросли, Отолонка превратилась в такую красавицу, какой не сыщешь. Золотые косы до колен спускаются, засмеётся — золотая роза на устах расцветает, заплачет — скатный жемчуг из глаз сыплется, умоется — вода благоухает, где пройдёт — там лазоревые цветы вырастают. Вот однажды она и говорит своему брату:

— Давай, Яхимка, уйдём из дому искать счастья. У чужих людей легче будет жить,, чем у нашей злой мачехи. Никто не будет нас колотить, и мы всегда заработаем на кусок хлеба.

Яхимка согласился, и чуть свет тронулись они в путь. В полдень остановились на отдых. Взглянул Яхимка, как солнце золотит косы Отолонки, и сказал:

— Ах, сестрица! Как блестят твои волосы — словно они из чистого золота! Уж такая ты красавица — другой такой не сыскать.

— А какая мне от этого польза? — спросила Отолонка. — Много ли добра я видала? А что нас ожидает впереди, про то одному Богу известно!

Пошли они дальше, подошли к большому селу.

— Ну, братец, — молвила Отолонка, — я тут останусь работы искать, а ты дальше иди. На прощание даю тебе этот золотой волос, чтоб ты вспоминал обо мне, когда взглянешь на него. Только никому его смотри не показывай, и обо мне ни слова не говори, не то будет нам обоим худо.

Простились они, и Отолонка в село пошла, а Яхимка дальше отправился. Шёл он через горы, через долы, по каким только дорогам не колесил, всю землю из конца в конец исходил, пока не нанялся к одному королю за четвёркой лошадей смотреть.

Полюбилась Яхимке его работа, днём и ночью холил он своих коней, и стали они краше всех на королевской конюшне: чистые, гладкие, шерсть шёлком отливает, грива волосок к волоску расчёсана.

Зовёт король своих конюхов и ну их разносить:

— Почему, — говорит, — у Яхимки кони загляденье, а на ваших взглянуть тошно? А ну-ка, всыпать этим лентяям по двадцати пяти горячих!

Поволокли королевские слуги конюхов и всыпали всем, кроме Яхимки. Затаили зло конюхи на Яхимку и задумали отомстить ему. Подпоили его однажды и стали расспрашивать, почему его кони всегда такие гладкие да чистые.

— А потому что я и днём, и ночью о них забочусь, — ответил Яхимка.

— Как же ты их ночью-то чистишь? — удивились конюхи.

А у парня от вина развязался язык, и он похвастался:

— Есть у меня золотой волос. Он-то мне по ночам и светит. Дала мне его на память моя сестрица Отолонка. А она такая красавица, какой никто из вас в жизни не видал: засмеётся — золотая роза на устах расцветает, заплачет — скатный жемчуг из глаз сыплется, умоется — вода благоухает, где пройдёт — там лазоревые цветы вырастают...

Утром, протрезвившись, Яхимка вспомнил, о чём болтал, и очень жалел об этом, да поздно было. Конюхи всё королю передали. Вот король и зовёт Яхимку:

— Ну-ка скажи мне, почему у тебя кони всегда такие гладкие да чистые?

Отмалчивался Яхимка, отмалчивался, да делать нечего — пришлось рассказать королю о красоте Отолонки и показать ему золотой волос.

— Хочу увидеть златокудрую Отолонку! — воскликнул король. — Если она и впрямь такая красавица, как ты говоришь, я женюсь на ней! Собирайся в дорогу, повезёшь меня к своей сестре!

Запряг Яхимка четвёрку лихих коней в золочёную карету. Король велел посадить в неё придворную портниху, чтобы та нарядила Отолонку в свадебное платье. А эта женщина была злая колдунья. Незаметно для других она спрятала в карете и свою дочку-уродину.

Уселся Яхимка на козлы, король вскочил на своего борзого коня, и они тронулись в дорогу. Долго пришлось им ехать. Наконец приехали они в село, где жила Отолонка, и остановились у колодца. К колодцу сошёлся народ и во все глаза смотрел на золочёную карету.

Король тотчас же узнал в толпе Отолонку — она была такая красивая, что никто не мог с ней сравниться. Девушка очень понравилась ему, и он попросил её стать его женой. А был он молодец-молодцом и так пришёлся по сердцу Отолонке, что она согласилась выйти за него замуж. Обрадовался король и велел придворной портнихе одеть её в свадебное платье и украсить различными драгоценностями. В праздничном наряде Отолонка стала ещё красивее — даже ясное солнце затмила.

Отолонку усадили в золочёную карету, король вскочил на своего борзого коня и поскакал вперёд, а Яхимка взмахнул кнутом, и запряжённая четвернёй карета помчалась, будто на крыльях.

На полдороге король обернулся и крикнул вознице:

— Эй, Яхимка, не гони так, не то чего доброго перевернёшь карету и покалечишь мою невесту!

А Отолонка спрашивает колдунью:

— Что сказал пан король?

— Приказал отрубить тебе руку по локоть, а если ты не согласишься, то убить Яхимку, — ответила злая старуха.

— Ах, пани, не убивайте моего братца! Уж лучше отрубите мне руку.

Отрубила злая колдунья ей руку по локоть, а Яхимка знай погоняет лошадей, и ему в голову не приходит взглянуть, что творится в карете.

Немного погодя король опять обернулся и крикнул:

— Эй, Яхимка, не гони так лошадей, не то перевернёшь карету и покалечишь мою невесту!

А Отолонка спрашивает:

— Что сказал пан король?

— Приказал отрубить тебе ногу до колена, а если ты не согласишься, то убить Яхимку, — ответила злая колдунья.

— Ах, пани, не убивайте моего братца! Уж лучше отрубите мне ногу.

Отрубила злая колдунья ей ногу до колена,

Яхимка знай погоняет лошадей, и ему в голову не приходит взглянуть, что творится в карете.

Приехали они на берег моря. Обернулся король, видит — мчится карета, словно золотой ястреб, и король в третий раз крикнул вознице:

— Эй, Яхимка, не гони так лошадей, не то перевернёшь карету и покалечишь мою невесту!

А Отолонка:

— Что сказал пан король?

И злая колдунья ей в ответ:

— Приказал снять с тебя свадебное платье и бросить тебя в море, а если не согласишься, то убить Яхимку.

Заплакала Отолонка, посыпался у неё из глаз скатный жемчуг:

— Пусть будет, как велит пан король! Только братца моего пощадите!

Раздела злая колдунья несчастную девушку и столкнула её в море, а сама переодела в свадебное платье свою дочку-уродину. А Яхимка знай погоняет лошадей, и в голову ему не приходит поглядеть, что в карете творится.

Когда они приехали во дворец, злая колдунья сказала королю:

— Отолонка устала от долгого пути. Позволь ей отдохнуть до вечера.

Дочку свою она покрыла свадебной фатой, и король не заметил обмана.

Вечером устроили пир на весь мир. Собрались самые знатные люди со всего королевства. Дочка злой колдуньи пришла со спущенной фатой и села рядом с королём. Принялись гости пировать. Король выпил вина, захотелось ему похвастаться красотой своей невесты, и он сказал ей:

— Открой своё лицо, милая! Пускай все полюбуются на твою красу!

Обманщица не хотела показать своё лицо, тогда король сдёрнул с неё фату. Взглянул на невесту — и слова не может вымолвить: вместо златокудрой красавицы сидит рядом с ним огородное пугало. А та улыбнулась, но вместо того, чтобы на её устах расцвела золотая роза, изо рта у неё выскочила и шлёпнулась на стол болотная жаба. Шлёпнулась и заквакала:

— Ква! Ква! Ква!

Рассердился пан король и отвесил своей невесте оплеуху. Та заплакала, и вместо скатного жемчуга из глаз её посыпались белые пауки.

Тогда злая колдунья сказала:

— Бедная Отолонка ни в чём не виновата! Видно, кто-то из зависти напустил на неё порчу, вот она и подурнела. Но я сниму с неё колдовство, и к ней снова вернётся прежняя красота, ты только потерпи, пан король!

Когда ужин окончился, слуги подали гостям воды вымыть руки. Как только обманщица обмакнула руки в тазик, вода так развонялась, что гости, заткнув носы, разбежались кто куда. Пошла дочка злой колдуньи в свои покои, а за нею, вместо лазоревых цветов, колючие репьи вырастают. Царедворцы, провожавшие её, все ноги себе искололи.

Закручинился король — не знает, что ему делать, к невесте и шагу ступить не смеет. А злая колдунья одно твердит:

— Это Яхимка из зависти порчу на неё напустил!

— Заройте его по пояс в землю, а руки в кандалы закуйте! — велел разгневанный король.

А Отолонка, упав в море, превратилась в белую уточку с золотым хохолком на голове. Только не может она ни плавать, ни летать: всего одно крыло да одна лапка у неё остались. Сидит она на бережку и на солнце греется.

Проходил тем временем по берегу садовник. Увидал белую уточку, бросился и схватил её. А она вырвалась у него из рук, ударилась о землю и тотчас приняла человеческий вид. Заплакала Отолонка, посыпался у неё из глаз скатный жемчуг, и стала она просить:

— Не убивай меня, добрый человек! Кабы могла я взлететь, ты бы не поймал меня, но сам видишь — калека я!

— Скажи, девушка, чем я могу тебе помочь? — спросил её садовник.

Улыбнулась Отолонка, и расцвели у неё на устах золотые розы. Диву дался садовник: столько цветов он до сих пор вырастил, а золотые розы в первый раз увидел. Тут девушка сказала ему:

— Собери эти розы, пойди в престольный город и продай их там молодой королеве. Только денег с неё не бери. Требуй за розы человеческую ногу и руку. А в награду возьми себе этот скатный жемчуг. За него ты много денег получишь.

Собрал садовник жемчуг и розы, пошёл в престольный город и стал кричать под окнами дворца:

— Продаю золотые розы! Кто купит золотые розы?

Услыхала это дочка злой колдуньи и позвала его.

— Сколько возьмёшь за розы? — спросила она. — Я куплю их! — А про себя подумала: «Они мне пригодятся. Легче будет короля обмануть».

— Денег мне не нужно, — ответил садовник. — Я отдаю их только в обмен на человеческую ногу и руку.

Обманщица достала руку и ногу Отолонки и отдала их садовнику. Тот поспешил вернуться на берег моря. Девушка приложила их к своим культяпкам, и они тотчас же приросли — даже следа не осталось.

Поблагодарила Отолонка своего избавителя, после ударилась о землю, превратилась в белую уточку с золотым хохолком и улетела.

Под вечер прилетели к ней утки и стали между собой разговаривать:

— Ах, ах! — начала одна. — Удалось-таки злой колдунье короля обмануть: подсунула ему свою дочку-уродину вместо красавицы Отолонки.

— Ах! — подхватила другая. — Кабы только это — всё бы ничего! Злая колдунья подговорила короля закопать Яхимку в землю по пояс.

Проговорили утки, пока стемнело, а потом взмахнули крыльями и полетели во дворец посмотреть, что там делается. Прилетели, и одна из них — белая, с золотым хохолком — ударилась о землю и превратилась в златокудрую Отолонку. В полночь постучалась она в калитку на заднем дворе, где был зарыт бедняга Яхимка.

— Тук-тук-тук! Кто спит, кто не спит — пусть калитку отворит!

— Я и сплю, и не сплю, — ответил Яхимка, — но отворить тебе не могу — меня в землю по пояс зарыли, руки в кандалы заковали.

Отолонка сама себе отперла, подбежала к брату и запричитала:

— Ах, братец, ах, братец! Зачем же ты язык не придержал?

— Не кори меня, сестрица! Я и так жестоко наказан.

Поплакали они, поведали друг другу о своих бедах-несчастьях. Отолонка поцелуями лицо брату умыла, золотыми косами его вытерла и спросила:

— Не найдётся ли у тебя, братец, чего-нибудь перекусить? Наголодалась я на птичьем корму.

— Ничего у меня нет, сестрица. Только тем и живу, что добрые люди тайком мне в рот положат.

Попрощалась с ним Отолонка, пробралась тихонько в королевские покои, открыла шкаф и всю еду, что там была, съела. Потом взяла гребень короля и начала свои золотые косы расчёсывать. В это время под окном утки крыльями захлопали. Отолонка быстро положила гребень на место, обернулась белой уточкой и улетела.

Утром, проснувшись, король взял гребень волосы расчесать. Глядит — на зубцах несколько золотых волосков сверкает. Проголодался он, полез в шкаф, — а там ничего нет, всё до крошки съедено. Позвал он придворных, спрашивает-выпытывает — кто ночью во дворец приходил. Все только плечами пожимают, молчат.

На следующий день под вечер снова собрались утки среди моря и разговорились.

— Бедняге Яхимке сегодня куда хуже стало! — сказала одна.

— Хуже некуда! — подтвердила другая. — Злая колдунья велела слугам по грудь в землю его закопать, чтобы скорее умер!

Поговорили утки, поговорили, а как стемнело, взмахнули крыльями и полетели во дворец. Там Отолонка снова человеческий вид приняла и постучалась в калитку.

— Тук-тук-тук! Кто спит, кто не спит — пусть калитку мне отворит!

— Я и сплю и не сплю, — отвечает ей Яхимка, — но отворить тебе не могу — меня по грудь в землю закопали, руки в кандалы заковали.

Отолонка сама себе отперла, подбежала к брату, лицо ему поцелуями умыла, золотыми косами осушила и спрашивает:

— Не найдётся ли у тебя, братец, чего-нибудь поесть, очень я проголодалась!

Но Яхимка ответил, что ничего у него нет. Тогда Отолонка тихонько в королевские покои забралась. Всё, что в шкафу было, съела, и начала золотым гребнем косы расчёсывать. Вдруг вблизи доска скрипнула. Встрепенулась красавица, выронила гребень и заплакала. Посыпался у неё из глаз скатный жемчуг. Обернулась Отолонка белой уточкой и в окно вылетела.

Утром проснулся король, глядит — по всему полу скатный жемчуг рассыпан, а посреди золотой гребень лежит и на зубцах золотые волосы остались. Открыл шкаф — в нём хоть шаром покати.

«В чём тут дело? — задумался король. Собрал придворных, спрашивает-выпытывает — все только плечами пожимают, молчат. Лишь один из поваров затылок почёсывает, рот то открывает, то закрывает — не смеет заговорить. Заметил его король и спрашивает:

— Рассказывай, что видел!

— Я, пан король, вышел ночью воды из колодца налить. Гляжу: бежит по двору красавица, где ступит — лазоревые цветы вырастают. Прокрался я за ней, вижу — в твои покои пробралась. Всё, что в шкафу было, до крошки съела, а потом принялась гребнем твоим свои золотые косы расчёсывать. Я было к ней — да как на грех, доска подо мной скрипнула, и красавица исчезла. Куда — не знаю.

— Вечером оставь в шкафу самые вкусные яства. Я сам караулить буду.

Под вечер снова утки среди моря собрались и стали между собой разговаривать.

— Ах, ах! Совсем плохо пришлось бедному Яхимке! — говорит одна.

— Да уж дальше некуда, долго он не протянет! — подхватила другая. — Сегодня злая колдунья велела по шею в землю его закопать.

Поговорили-поговорили утки, а как стемнело, взмахнули крыльями и полетели во дворец. Там Отолонка снова человечье обличье приняла и постучалась в калитку:

— Тук-тук-тук! Кто спит, кто не спит, пусть калитку мне отворит!

— Я и сплю и не сплю, но отворить тебе не могу — по шею в землю меня закопали, руки в кандалы заковали.

Отолонка сама себе отперла, лицо брату поцелуями умыла, золотыми косами осушила и пошла в королевские покои. Всё, что было в шкафу, до крошки съела. Только начала косы расчёсывать, король подкрался к ней, схватил за руки и молвил:

— Теперь уж ты не убежишь от меня, красавица моя!

Утки услыхали его голос, испугались и прочь улетели, а Отолонка расплакалась и всё ему рассказала.

— Прости меня, Отолонка! — сказал король. — Если ты хоть немного любишь меня, останься со мной навсегда!

— Вели братца моего откопать — тогда останусь.

Король тотчас же велел освободить Яхимку. Потом собрал королевский совет. Пришли все паны-вельможи и знатные царедворцы. Позвали и злую колдунью.

— Ну, старуха, — сказал ей король, — ты тут всех мудрее. Посоветуй, как поступить с теми злодеями, что две невинные души погубить хотели!

— А вот как! — ответила злая колдунья. — Одного в бочку посадить, а бочку в море бросить, а другого к хвостам диких коней привязать, а коней в чистое поле выпустить — пусть разорвут его в клочья, а клочья по белу свету разнесут.

— Вот ты сама и придумала наказание — и себе, и своей дочери-обманщице, — сказал король и велел своей страже сделать так, как посоветовала злая колдунья.

Тут и свадьбу сыграли. Собрались за столами самые знатные люди со всего королевства. Все наперебой расхваливали красоту невесты. А Яхимка рядом с ней сидел и от радости куска хлеба в рот себе положить не мог.

Двенадцать месяцев

Болгарская народная сказка

В доме у одной богатой женщины жили две девочки. Старшая была её родной дочерью, а младшая находилась у неё в услужении. Богачка пуще глаза берегла свою дочку: ситным хлебом её кормила, в лучшие платья наряжала, дарила ей пёстрые бусы, сафьяновые туфельки и колечки. А служанка горе мыкала. Ходила она, бедняжка, босиком, чёрствыми корочками питалась, а вместо бус носила ожерелье из мелких ракушек. Сама их собрала, сама и нанизала на суровую нитку. Старшая спала до полудня и, проснувшись, начинала хныкать — и то ей подай, и это принеси. Младшая же вставала чуть свет и, прибрав в доме, бежала за водой к глубокому колодцу, вокруг которого росли старые тополя.

Вода в том колодце была чище слезы, и по ночам к нему сходились двенадцать месяцев. Один за другим умывались они студёной водой, затем усаживались в круг на траве под тополями и беседовали до первых петухов. Как только пропоют первые петухи, месяцы поднимались и уходили к себе — в дремучие Тилилейские леса.

Однажды хозяйка разбудила служанку среди ночи, дала ей кувшин и сказала:

— Ступай за водой, я пить хочу!

Девочка схватила кувшин и выбежала за ворота. На улице не было ни души, но у колодца под тополями сидели кружком одиннадцать мужчин и одна женщина и о чём-то толковали так тихо, что, казалось, это листва шелестит. Девочка набрала воды и собралась было уходить, но женщина — а была она старенькая, вся в морщинах — поднялась и спросила:

— Ты, девочка, кто такая?

— Служанка.

— Почему так поздно по воду пришла?

— Хозяйка меня послала.

— А ты сушёный кизил любишь?

— Я всё люблю, бабушка.

Старушка вынула из сумы горсть сушёного кизила и дала девочке.

— Спасибо, бабушка! — сказала та. — А вы кто такие будете?

— Мы — месяцы. Меня у вас бабушкой Мартой прозвали, а это мои братья. Каждую ночь мы умываемся у этого колодца. Кто мимо пройдёт, того мы благословляем. И тебя благословим, но прежде спросим кое-о-чём.

— Хорошо, бабушка.

— Скажи по правде, какой из месяцев самый добрый, а какой самый злой?

Девочка подумала и ответила:

— Все вы добрые. Зимние месяцы приносят с собой глубокий снег, который не даёт посевам замёрзнуть. В марте — это, бабушка, твой месяц — цветут подснежники. Наступают весенние месяцы — птички поют, пшеница растёт, подойдут летние — урожай люди собирают, а когда начинается осень, то поспевают груши, яблоки, виноград.

Тогда бабушка Марта от всего сердца благословила девочку:

— Пусть жизнь твоя будет долгая и счастливая! Молвишь ты слово — и с уст золотой скатится, улыбнёшься — на губах роза расцветёт!

Девочка поблагодарила бабушку Марту и побежала домой. Ещё и дверь не успела за собой закрыть, как хозяйка разбушевалась:

— Где ты околачивалась, негодница?

Девочка раскрыла рот и промолвила:

— С бабушкой Мартой разговаривала. — И тут же с уст её скатился золотой.

Хозяйка остолбенела от изумления, но золотой всё же подобрала. Стала она расспрашивать девочку, что да как, и та ей всё рассказала. А покуда девочка говорила, золотые падали на землю один за другим, и хозяйка набрала их полную миску.

На другую ночь задумала богачка послать свою дочку к бабушке Марте за благословением. Разбудила она её в полночь, умыла, причесала, в сафьяновые туфельки обула, дала в руку кувшин и отправила к колодцу.

Под тополями возле колодца девочка увидела двенадцать месяцев. Они разговаривали тихими голосами — словно пчёлы жужжали. Наполнив кувшин водой, она обернулась к месяцам и крикнула:

— Что вы себе под нос бормочете? Говорите громче, я тоже хочу послушать!

Бабушка Марта нахмурилась и сказала:

— Так уж мы привыкли. А ты кто такая?

— А тебе что за дело?

— Почему так поздно по воду пришла?

— Мать послала.

— А ты сушёный кизил любишь?

— Ну-ка дай! — крикнула девочка.

Бабушка Марта вынула из сумы горсть сушёного кизила и дала ей. А девочка взяла да и швырнула ягоды ей в глаза, и при этом захохотала так громко, что спящий воробышек с перепугу из гнезда выпал. Старушка поджала губы, но промолчала. Лишь немного погодя сказала:

— Спрошу я тебя кое-о-чём, а ты мне ответь по правде.

— Ну, спрашивай.

— Какой месяц самый добрый, а какой самый злой?

— Все они один другого хуже. Зимой — мороз, хоть на улицу не показывайся; эта дурёха Марта сама не знает, чего хочет: то дождь посылает, то снег; летом — жарко и мухи кусают, а осенью листья падают н всюду грязища непролазная.

— Вот как? — промолвила бабушка Марта. — Ну так выслушай же моё благословение: скажешь ты слово — изо рта змеи и ящерицы полезут, улыбнёшься — на губах крапива вырастет!

Девочка схватила кувшин и побежала домой. На пороге встретила её мать.

— Говори, доченька, говори, ненаглядная, а я передник подставлю, чтобы золото не рассыпалось.

— О чём мне с тобой говорить?

Только она это сказала, как изо рта у неё повалили змеи да ящерицы и стали падать на подставленный передник.

Задрожала богачка от гнева, схватила палку и принялась колотить служанку.

— Ты почему не научила мою дочку, как ей отвечать месяцам, чтоб и её так же благословили, как тебя?

Бедняжка скорей убежала из дому. Села возле дороги на камень и стала горько плакать. Проходил мимо пригожий парень, увидал, что она плачет, заговорил с ней, стал расспрашивать, какое у неё горе. И так она пришлась ему по сердцу, что он решил на ней жениться.

А дочка богачки с каждым словом змей и ящериц изо рта выплёвывала. До тех пор на земле змеи и ящерицы не водились — все они из её рта вылезли.

Янек и Ханка

Польская народная сказка

С незапамятных времён жители польских земель рассказывают самые удивительные вещи про хозяина горы Крконоше. Все леса и реки, пастбища и целебные источники этой горы принадлежали ему. А его сокровищам, скрытым под землёй, и счёту не было. Под землёй стоял и его дворец из прозрачного горного хрусталя и самоцветов, от которых исходило волшебное сияние, хотя под землю не проникал ни один солнечный луч.

Хозяин всего этого был стар, как сама гора, но никто не дал бы ему его лет, потому что столетия проходили для него, как один миг для людей. Кроме того, он мог превращаться в кого захочет — в зверя или птицу, немощного старца или статного молодца. Нередко, обернувшись человеком, сходил он в долины, где жили люди, и так как был справедливым хозяином, то щедро награждал добрых, а злых сурово наказывал.

Об одном таком случае я и хочу рассказать вам в этой сказке.

В одной горной деревушке жила-была старая убогая вдова со своим сыном Янеком. Парень он был сильный и работящий, но сколько ни бился, еле-еле сводил концы с концами и того, что он приносил домой, хватало лишь на то, чтоб им не умереть с голоду. Вот однажды он и говорит своей матери:

— Матушка, больше так жить нельзя! Пойду-ка я в Оленью-Гуру. В этом городе живёт много народу, и я обучусь там какому-нибудь ремеслу.

Как задумал, так и сделал. Отправился в город.

По дороге нашёл он красный кошелёк. Подобрал его Янек и очень обрадовался — кошелёк был набит золотыми дукатами. Но пройдя ещё немного, настиг он богато одетого человека, который стоял посреди дороги и озирался, будто искал что-то. Парень спросил его, что он ищет, и незнакомец ответил, что потерял кошелёк с деньгами.

— А какой был у тебя кошелёк?

— Красный, с золотым шнурком, полный денег.

— Этот, что ли? — И Янек достал из кармана кошелёк и протянул незнакомцу.

— Этот самый! — обрадовался тот и захотел было наградить честного юношу, но Янек отказался.

Пошли они вдвоём в город и по дороге разговорились о том о сём. Вдруг незнакомец спросил парня:

— Скажи, чего бы ты захотел, если бы знал, что твоё желание исполнится?

Недолго думая, Янек ответил:

— Я бы захотел, чтобы всё, что мне сегодня ни встретится, было моим.

— Будь по-твоему! Только смотри, не желай чересчур много! — промолвил незнакомец и в тот же миг исчез, словно под землю провалился.

Тут Янек догадался, что это был сам хозяин Крконоше, и громко крикнул вслед: «Спасибо!», но ему ответило лишь горное эхо.

Парень пошёл своей дорогой. Немного погодя глядит — в пыли что-то поблёскивает. Нагнулся — а перед ним тот же кошелёк с дукатами. Довольный и весёлый, сунул он его в карман — теперь ведь кошелёк принадлежал ему. Прошёл он ещё немного и настиг стадо овец. Овцы тотчас же тронулись за ним, словно он всегда был их хозяином. Дальше увидел он множество возов, нагруженных снопами. Возы тоже за ним тронулись. Потом встретил коров, коней, гусей и кур — и все за ним потянулись.

«Вот это удача так удача! — подумал обрадованный Янек. — Вышел я из дому последним бедняком, а стал первым богачом в наших краях. И пожалуй, пора мне домой возвращаться».

Но, взглянув перед собой, увидел он, что до Оленьей-Гуры ещё осталось порядком, и сказал себе:

«Почему бы мне не дойти до самого города? Кто знает, сколько ещё богатств ждёт меня по дороге!»

Пошёл он дальше, встретил возы, полные товаров, а у городских ворот нашёл тяжёлый золотой перстень с большим самоцветом, что блестел, как вечерняя звезда.

«Ну, это наверняка последний подарок хозяина Крконоше. Больше он ничего мне не подарит, дай-ка я ворочусь домой», — с сожалением подумал парень и только было повернулся, как из придорожных кустов выскочила ему навстречу девушка. Кинулась она к нему, схватила за руку и сказала:

— Меня зовут Ханка, а ты — мой наречённый. Пойдём в костёл венчаться!

Глянул на неё Янек, и со страху язык у него отнялся — такая она была уродина: лицо опухшее и всё в бородавках, волосы, как из жести, а цветом на прелую солому смахивают, нос — большой-пребольшой, и к тому же кривой, словно клюв. Ни дать ни взять — ведьма!

Отшатнулся от неё парень, попробовал было улизнуть, но она крепко держала его за руку. Вдруг Янек увидел у неё на пальце такой же перстень, как тот, что он только что на дороге нашёл. Догадался он, что это хозяин Крконоше наказывает его за жадность, и покорился. Понурил голову и пошёл с Ханкой в костёл, а там ксёндз обвенчал их.

Так-то Янек привёз домой несметное богатство и такую уродливую жену, что смотреть на неё было тошно. Но Ханка оказалась хорошей хозяйкой: заботилась и о муже, и о свекрови, всё в доме так и сияло чистотой, а во дворе был полный порядок. Поэтому Янек скоро свыкся с тем, что жена его уродина, и уже не вздыхал, глядя на неё. А когда она подарила ему здорового и красивого сына, по-настоящему полюбил её.

Так проходили дни за днями. Молодые трудились и были довольны друг другом. Но чем ближе подходила годовщина их свадьбы, тем молчаливее и тревожнее становилась Ханка — просто места себе не могла нигде найти.

Вечером, накануне годовщины, когда вся семья сидела за праздничным ужином, кто-то постучался в окошко. Дверь открыли, и через порог перешагнул тот самый незнакомец, которого Янек год тому назад встретил по дороге в Оленью-Гуру.

— Я пришёл спросить тебя, Янек, доволен ли ты моими подарками, — промолвил он. — Если жена тебе не по душе — скажи. Я возьму её с собой, и ты сможешь тогда жениться на другой.

Глянул Янек на Ханку, которая в это время кормила ребёнка. Материнская любовь озаряла её лицо такой добротой, что оно показалось ему чуть ли не красивым. Подошёл он к ней, обнял и сказал:

— Доволен я твоей щедростью, хозяин, и доброй женой доволен. Ты только взгляни, какого сынка она мне родила!

— Раз так, ты, Ханка, можешь всё рассказать своему мужу! — молвил хозяин Крконоше, открыл дверь и исчез в темноте, словно и не появлялся.

Оглянулся Янек на Ханку и вскрикнул от удивления: перед ним стояла женщина в Ханкином платье и кормила ребёнка, но это не была его уродливая жена, а такая красавица, какие только в сказках и встречаются.

— Что с тобой сделалось, Ханка? — воскликнул он, всплеснув руками.

— Садись, я всё тебе расскажу! — ответила преображённая Ханка и принялась рассказывать: — Год тому назад я была такой же, какой ты меня сейчас видишь. Все твердили, что я — самая красивая девушка в наших краях, и это вскружило мне голову. Я стала надменной и насмехалась над всеми; сердце моё превратилось в ледышку, и я делала всё, что мне вздумается, считая, что мне всё позволено. Многие юноши приходили ко мне свататься, но я осыпала их насмешками, и они уходили пристыженные. Перед нищими и убогими я захлопывала дверь, потому что не выносила уродства и бедности. Ровно год тому назад пошла я за городские ворота на луг нарвать цветов. Сплела я себе венок из незабудок и стала глядеться в озеро. «Какая я красивая»! — думала я и не заметила, как ко мне подошёл какой-то незнакомец. Оглянулась я и вижу — смотрит он на меня, а в глазах насмешка. Я не привыкла к тому, чтобы на меня так глядели, нахмурилась и сердито сказала ему:

— Чего ты торчишь здесь, нахал? Убирайся прочь!

— Да вот смотрю, какая ты пустая, ленивая и злая, — ответил он.

— Можешь болтать, что хочешь. Я знаю, что краше меня нет девушки в наших краях, и только королевский сын достоин быть моим мужем, — сказала я и рассмеялась.

— Ты плохая девушка и гордячка! — воскликнул он. — А красота твоя увяла, и помину о ней нет. Теперь ты такая уродина, каких ещё не рождалось. Такою ты и останешься, пока скромностью, трудолюбием и добротой не завоюешь моей милости. Возьми этот перстень... — Тут он надел мне на палец золотой перстень с самоцветом. — Выйди на дорогу, и за первого, которого встретишь с таким же перстнем на руке, пойдёшь замуж. Через год я приду взглянуть на тебя и спрошу твоего мужа, доволен ли он тобой. Если согласится, чтоб ты осталась с ним, я верну тебе прежнюю красоту, а если тебе не удастся завоевать его сердце, заставлю его прогнать тебя. Будешь ты тогда бродить по свету, как нищенка; люди будут от тебя отворачиваться, чтобы не видеть твоего уродства, и лишь из жалости будут подавать тебе корку хлеба. Такой ты и останешься до конца жизни. И вот ещё что запомни: никому ни слова не говори о том, что с тобой случилось, иначе не сниму с тебя зарока!

Сказав эти страшные слова, незнакомец исчез, словно его ветром сдуло. Посмотрела я на себя в воду и сама себя испугалась. Хотела было в озере утопиться, но раздумала и решила исполнить всё, на что меня обрёк хозяин Крконоше — я ведь сразу же догадалась, что это был он.

Так я и встретилась с тобой, а остальное ты сам знаешь.

— Да и я был не без греха, — промолвил Янек. — К тебе меня привела моя жадность. С этого дня будем жить скромно и разумно, чтоб не гневить доброго хозяина Крконоше...

Янек и Ханка сдержали своё слово. Поэтому и дожили в счастье и довольстве до глубокой старости.

Про четырёх братьев

Болгарская народная сказка

Четверо братьев-бедняков отправились в чужие края искать себе пропитания. По дороге догнал их старик — борода седая, на плече палка, а на палке сумочка висит. (Был тот старик волшебником, который мог совершать разные чудеса).

— Доброго вам пути, молодцы! — сказал старик братьям.

— Будь здоров, дедушка! — ответил старший брат.

— Куда путь держите? — спросил старик, поравнявшись с братьями.

— Да вот идём счастья искать в чужих краях, — ответил второй брат.

— Коли идёте в равнинные сёла, возьмите и меня с собой.

— С удовольствием, — обрадовались все четверо, — всем вместе и дорога легче покажется.

Шли они, шли — подошли к источнику с двумя желобами. Сели отдохнуть и голод утолить. Порылись братья в своих сумках, по краюшке ржаного хлеба вытащили. Видит старик, что ничего другого у них нет, — достал из своей сумочки головку луку, разрезал и дал всем поровну. Братья поели, выпили студёной водицы и собрались дальше идти. Перед тем как пуститься в путь-дорогу, старший брат взглянул на водяные струи и сказал со вздохом:

— Эх, кабы вместо воды из желобов вино потекло, остался бы я тут и построил бы корчму! Поверьте мне, братья, ни одного бедняка не отпустил бы, не угостив вином.

— Пусть будет по твоему хотенью, — промолвил старик и поднял вверх руку.

И совершилось чудо: из одного жёлоба хлынуло белое вино, а из другого — красное. Удивились младшие братья и сказали старшему:

— Коли нужна тебе помощь, мы можем остаться!

— Идите себе своей дорогой, а обо мне не беспокойтесь! Раз у меня есть такой источник — помощников не оберёшься.

Пошли трое младших братьев со стариком дальше. Шли-шли — вышли в чистое поле. Посреди поля три кургана стоят, а между ними два больших белых камня валяются. Остановился второй брат, взглянул на чистое поле, курганы и камни, и сказал со вздохом:

— Эх, кабы эти курганы в скирды хлеба превратились, а камни — в волов, сделал бы я себе черешневую сошку! Всё бы поле вокруг перепахал, засеял, и были бы у меня тогда полны закрома зерна. Поверьте мне, братья, ни одного бедняка голодным бы тогда не отпустил!

— Будь по-твоему! — промолвил старик, поднял руку, и мигом курганы в скирды хлеба превратились, а камни — в белых волов с большими рогами.

Остался второй брат возле скирдов и волов, а остальные двое со стариком дальше пошли.

Долго ли, коротко ли — дошли до холма, а холм весь от воронья почернел.

— Эх, — вздохнув, сказал третий брат, — глядите, сколько воронья тут! Кабы это было стадо овец! Пас бы я их на лугах, сыроварню бы построил...

— Будь по-твоему! — промолвил старик и поднял руку, и мигом вороньё в стадо чёрных овец превратилось.

Погнал третий брат своё стадо на луга, а младший и старик пошли своей дорогой. Под вечер пришли в одно село. А там свадьбу играют — скрипки пиликают, барабаны ухают.

— Хочешь, сведу тебя на свадьбу? — спросил старик.

— Ладно, — ответил парень.

Пришли в дом к жениху. Двери широко распахнуты, посажёный как раз вводит невесту к свёкру и свекрови.

Старик остановил его и крикнул:

— Эй, кумовья и сваты, эта невеста — не ваша!

— Хорошее дело, чья же она тогда? — спросил посажёный.

— Наша! — ответил старик.

— Как так ваша? — закричали сваты.

— Она — суженая этого парня, что со мной пришёл. Коли не верите, принесите мне два виноградных черенка. Один я в землю воткну, а другую — посажёный. Если ваш черенок покроется листьями и завяжет плод у нас на глазах — невеста ваша. Если же лоза ваша высохнет, а моя даст плод — вы отдадите невесту этому парню, что со мной пришёл. Согласны?

— Согласны! — ответили сваты и тотчас же принесли два черенка.

Старик посадил свой черенок, а посажёный — свой. Все окружили черенки и стали ждать, что будет. Мало ли, много ли времени прошло — только черенок старика покрылся листьями, пустил серёжки, завязал плод, и виноградины начали наливаться, а черенок посажёного высох и почернел.

Увидели свадебщики этакое чудо и — делать нечего — выдали невесту за парня. Старик отведал винограда от своей лозы, простился с молодыми и ушёл, а четвёртый брат остался жить в доме невесты.

Прошло десять лет. Старый волшебник решил навестить четверых братьев — посмотреть, как они живут, как бедняков встречают. Первым делом отправился он к корчмарю. Уже темнело, когда толкнул дверь и вошёл к нему.

— Добрый вечер, сынок! — сказал он, оставив в углу палку с сумочкой.

Корчмарь и ухом не повёл, завидев дряхлого оборванца.

— Дальняя дорога мне выпала, — начал старик, — ног под собой не чую. Не нацедишь ли ты мне стаканчик вина?

— А деньги у тебя есть? — спросил корчмарь.

— Откуда быть деньгам у такого бедняка, как я?!

— Вина без денег не даю! — отрезал корчмарь. — Не жди!

— Раз так, ничего не поделаешь, — тихо сказал старик. — Позволь хотя бы переночевать у тебя под крышей — слышишь, какой ветер дует, а я человек больной.

— Моя корчма не ночлежка для нищих! — раскричался корчмарь и вытолкал в шею старика, а его палку с сумкой вслед за ним выбросил.

Нагнулся старик, поднял палку и сумочку, посмотрел на корчму и сказал:

— Пусть будет всё, как десять лет назад!

И в тот же миг корчма превратилась в одетый камнем источник, а из желобов вместо вина хлынула студёная вода.

Стал корчмарь рвать на себе волосы, да поздно!

Пошёл старик ко второму брату — земледельцу. Застал его на гумне — сидит на стуле с чётками в руках и присматривает за батраками. Те молотят, а кругом — скирды, скирды, и нет им счёту.

— Дай мне хоть краюшку хлеба, — сказал старик, протянув руку, — с голоду просто помираю. Третий день крошки во рту не было.

— Проваливай отсюда! — напустился на него земледелец. — Нет у меня хлеба для бродяг вроде тебя. Кто ни придёт, каждый хлеба просит! Осточертели мне нищие!

Старик печально покачал головой, вышел на улицу и, не оборачиваясь, произнёс:

— Как было — так пусть и будет!

И в тот же миг скирды превратились в курганы, волы — в камни, а гумно, богатый дом и батраки словно сквозь землю провалились.

Пошёл старик дальше и остановился у сыроварни третьего брата. Заглянул через высокий плетень. Собаки залаяли на него. Третий брат, с засученными рукавами, вышел на порог: он как раз собирался варить сыр.

— Чего тебе, старче? — спросил он.

— Сделай милость, дай мне краюшку хлеба и миску молока, уж очень я голоден.

— Нашёл время отрывать меня от дела! Ну-ка проваливай, не то собак спущу, они тебе покажут!

Старик вздохнул, покачал головой и промолвил:

— Пусть всё будет, как прежде!

И в тот же миг овцы, что паслись на пригорке, превратились в чёрных воронов и улетели.

Пошёл тогда старик к последнему брату. Застал его жену и детишек в хибарке с соломенной крышей на самом краю села.

— А муженёк твой где? — спросил старик женщину.

— Он деревенское стадо пасёт, скоро вернётся. Войди, дедушка, отдохни, — радушно пригласила его женщина.

Старик вошёл в лачугу и видит — сидят трое детишек перед очагом и ждут.

— Уступите место гостю, пусть согреется! — сказала мать, пододвинув свободную табуретку поближе к огню.

Дети потеснились, а старик протянул озябшие руки к очагу и спросил:

— Что ты в уголья зарыла, никак лепёшку? Видно, вовремя я пришёл. Достань-ка её!

— Достань, матушка! — стал просить меньшой сыночек.

Тогда мать нагнулась к уху старика и прошептала:

— Дедушка, лепёшка-то не из муки, а из глины, нет у нас мучицы. В прошлом году сгорел наш дом и всё, что в нём было, и стали мы последними бедняками. Вот я и замесила глину и сунула лепёшку в уголья — так детишкам легче дождаться, когда отец вернётся. Уж он принесёт что-нибудь из лесу: то ли грибов, то ли диких груш.

— Достань, достань лепёшку! — упрямился старик.

Женщина разрыла уголья, достала лепёшку, разломила, и что же видит: глиняная лепёшка превратилась в настоящую!

Немного погодя возвратился и младший брат. Увидев гостя, он обрадовался от всего сердца. Поужинали вместе — съели лепёшку. Хозяйка постелила циновку возле очага и сказала:

— Ты — человек старый, ляг возле огня, а мы во дворе переночуем.

— Ну как вы живёте? — спросил старик.

— Очень хорошо, — ответил четвёртый брат. — Ладим с женой. Худого слова друг другу не сказали с тех пор, как поженились. Дом у нас сгорел, но мы ведь живы и здоровы — помаемся ещё немного и новый построим.

— Вот и продолжайте так жить! — сказал старик. — В мире да ладу одолеешь любую беду. Спокойной вам ночи!

Все улеглись спать. Старик — у огня, хозяева — во дворе.

Рано утром хозяйка проснулась и заглянула в лачугу, а гостя и след простыл. Стала она прибираться, подняла циновку, глядь — а под ней груда золотых блестит.

Хлебосольная Зося и завистливая Янина

Польская народная сказка

Жила когда-то в горной деревушке хитрая богачка Янина. Вся округа перед ней дрожала — и люди, и звери, на что пани Лиса хитрая, и ту перехитрила, пана Волка в лесу до слёз довела.

Дом у Янины был просторный, черепицей крытый, высокой стеной огорожен, на окнах буковые ставни, в подвалах бочки с вином стоят, копчёные окорока висят, амбары от зерна ломятся.

По соседству с домом богачки стояла жалкая лачужка, прелым камышом крытая, гнилой жердью подпёртая, чтобы не упала. А жила в той лачужке вдова Зося со своими семью малыми детьми. Была она так бедна, что нередко ребятишки натощак спать ложились. Мать с утра до вечера отдыха не знала, да разве прокормит одинокая женщина столько голодных ртов?

В канун Нового года трудолюбивая Зося пошла в амбар, сусек подмела, горсть мучицы собрала — детям на лепёшку. А ворота Янины широко раскрыты, шум и трезвон на всю улицу, издалека жареным пахнет. Музыка играет, гости краковяк отплясывают.

Под вечер поднялась метель, белой птицей носится. И вот из лесу вышел дряхлый старик. Ёлки да берёзки в пояс ему поклонились, медведь проснулся, из берлоги своей выполз, руку старику лизнул.