Сказки старого Сюня

О Лян Шань-бо и Чжу Ин-тай

Жила когда-то в Китае девушка по имени Чжу Ин-тай. Она умела хорошо рисовать, искусно вышивала на шелку фениксов, поющих на ветке, и играла на лютне. Но это еще не всё. Чжу Ин-тай красиво выводила иероглифы тонкой кисточкой и прочла множество старинных книг. Так что учёностью она могла поспорить с любым юношей.

Старый отец недаром гордился своей дочерью. Он отказал уже трём женихам, так как они показались ему недостаточно знатными и богатыми. Ведь он считал, что дочь его достойна самого лучшего мужа во всей Поднебесной. Но Чжу Ин-тай совсем не думала о женихах.

В городе Ханьчжоу жил старый знаменитый учёный. У него было много учеников из разных провинций Китая. Одни, достигнув больших успехов в науках, с благодарностью покидали своего учителя, на их место приходили другие. К нему-то и задумала отправиться Чжу Ин-тай.

Отец сначала и слышать не хотел об этом. Где это видано, твердил он, чтобы девушки покидали родительский дом и одни отправлялись в дальний путь. Однако Ин-тай стояла на своём.

— Обычай предков, — говорила она, — запрещает девушке учиться вместе с юношами. Но я надену мужскую одежду, и никто не узнает, что я родилась девушкой.

Ласками, мольбой и слезами Ин-тай добилась согласия отца, и он отпустил её на три года.

От селения, где жила Ин-тай, до города Ханьчжоу был не близкий путь. Ин-тай вышла рано утром, к полудню дошла до развилины дорог и присела отдохнуть в тени под ивой. Скоро на другой дороге показался путник. Когда он подошёл поближе, Ин-тай увидела, что это юноша, чуть постарше её самой. Юноша, верно, тоже устал и сел под тем же деревом.

Они разговорились. Ин-тай узнала, что юношу зовут Лян Шань-бо и что он идёт учиться в тот же город и к тому же учителю. Дальше они пошли вместе и еще до того, как закатилось солнце, так подружились, что называли друг друга не иначе, как братец Шань-бо и братец Ин-тай.

Дружба их стала ещё крепче, когда они начали учиться. Слушая учителя, они всегда садились рядом, читали одни и те же книги и выбирали для своих сочинений одинаковые темы. Учитель радовался их быстрым успехам и никак не мог решить, кого из них назвать первым.

Так прошёл год, за ним второй. Но вот к учителю приехала погостить его старшая сестра. Как говорится, мужчина первый видит гору, но если надо найти на этой горе паутинку, сотканную самым маленьким паучком, лучше послать на поиски женщину.

Ни Лян Шань-бо, ни другим ученикам, ни самому учителю и в голову не приходило, что Чжу Ин-тай переодетая девушка. Но в первый же вечер сестра учителя спросила себя: почему у юноши по имени Ин-тай проколоты уши, — ведь серьги носят только девушки? Однако она ничего никому не сказала, а решила смотреть позорче и слушать повнимательнее.

Однажды она сидела в беседке и вышивала. Мимо проходили Лян Шань-бо и Чжу Ин-тай. Сестра учителя окликнула их и сказала:

— Мне хочется вышить летящего аиста. Не поможете ли вы мне подобрать шелка?

Лян Шань-бо ответил:

— Чего же проще. Всем известно, что у аиста перья белые, а на концах крыльев — чёрные. Значит, вам понадобятся только белые и чёрные нитки.

Но юноша по имени Ин-тай призадумался, а потом сказал:

— Я бы на вашем месте вышил аиста, летящего навстречу восходящему солнцу. Тогда, кроме белых и чёрных, можно выбрать и другие цвета. Грудь у него должна отливать нежно-розовым, а тени под крыльями надо положить бледно-голубые. Так будет красивее.

Поклонившись, оба друга пошли дальше. А сестра учителя подумала: «Юноша с дырочками от серёг в ушах слишком искусно подбирает цвета. Похоже, что он не раз держал в пальцах иглу для вышивания. А это не подходящее занятие для юноши».

Но и теперь она ничего никому не сказала.

Прошло ещё несколько дней. За это время ученики написали сочинение и подали учителю. Учитель прочёл, и из всех сочинений ему больше всех понравились два — те, что написали Ин-тай и Шань-бо. Учителю захотелось порадовать своих лучших учеников, и он решил сделать им маленький подарок. Он позвал их вечером к себе и преподнёс по красивому вееру. Один веер был голубой, словно вода озера, а к ручке прикреплена подвеска — цветок лотоса. Этот веер учитель выбрал для Шань-бо. Другой веер, для Ин-тай, был расписан зелёными листьями и внизу на тоненькой цепочке порхал золотистый мотылек, сделанный из прозрачного шёлка.

Юноши встали на колени, чтобы принять подарок. Шань-бо опустился сперва на левое колено, как это делают мужчины, а Ин-тай — на правое. Увидев это, сестра учителя больше ве сомневалась, — ведь с правого колена становятся только девушки.

На следующий день она позвала Ин-тай и спросила:

— Ты очень любишь Шань-бо?

— Очень, — ответила, покраснев, Ин-тай, — он мой названый брат.

Старая мудрая женщина улыбнулась и ласково сказала:

— Если ты слишком долго будешь называть Шань-бо своим братом, он когда-нибудь назовёт своей женой не тебя, а другую девушку. Подумай, не будет ли тебе это больно?

Ин-тай поняла, что её тайна раскрыта. Она заплакала и сказала:

— Уходя из дому, я поклялась отцу, — ни один человек не узнает, что я родилась девушкой. Но вы догадались об этом, и теперь я должна покинуть школу и расстаться с Шань-бо.

— Не печалься, — сказала сестра учителя, — ты поступаешь достойно. Но если хочешь, оставь что-нибудь на память для Шань-бо, я передам ему. Думается мне, он скоро пришлёт в дом твоего отца свадебные подарки.

Тогда девушка оторвала от веера бабочку-подвеску и дала её сестре учителя.

В тот же вечер Ин-тай сказала Шань-бо:

— Отец велит мне вернуться домой. Завтра утром я ухожу.

Сердце Шань-бо наполнилось печалью. Он приводил тысячи доводов и придумывал сотни уловок, чтобы удержать друга. Но всё было напрасно, — Ин-тай собрала вещи и приготовилась в путь.

Лян Шань-бо пошёл проводить Ин-тай. Они дошли до первого поворота дороги, потом до второго и всё не могли расстаться.

Через каждые пять шагов Ин-тай думала: «Сейчас я открою ему свою тайну».

Но они проходили и пять шагов, и десять, а девушка всё не решалась. Тогда она вспомнила, что старинные поэты часто говорят иносказаниями. Увидев высоко в небе двух уток, Ин-тай тронула спутника за рукав.

— Братец Шань-бо, погляди вверх. Вон над озером летит утка, а рядом с нею селезень. Как хорошо им вдвоём!

— Это мандаринские уточки из породы юаньян. Они всегда летают парами, — ответил Шань-бо.

Они пошли дальше. Теперь дорога вилась у подножия гор.

Ин-тай сказала:

— Братец Шань-бо, видишь, молодой дровосек спускается с гор? Верно, дома ждёт его жена. Он принесёт ей хворост, она растопит очаг, будет тепло в их доме.

Шань-бо обиженно ответил:

— Братец Ин-тай, у меня на сердце так тяжело, — ведь нам скоро надо расстаться, а ты даже не смотришь на своего друга, глядишь по сторонам, да только и видишь уток и дровосека.

Ин-тай опустила голову и долго молчала.

Прошли ещё немного, и им захотелось пить. При дороге стоял колодец. Они наклонились над ним, чтобы зачерпнуть воды, и Чжу Ин-тай сказала:

— Смотри, братец Шань-бо, из глубины нам улыбаются двое — девушка с румяными щеками и юноша с бледным лицом.

— Что ты, братец Ин-тай! — воскликнул Шань-бо. — Это ведь наше отражение в воде. А я совсем не похож на девушку.

Ин-тай тяжело вздохнула и даже не стала пить.

Маленькая речка преградила им путь. Девушка подумала: «Уж если я не решаюсь открыть ему правду, лучше нам поскорее расстаться. Пусть разделит нас быстрая вода». — И она сказала:

— Братец Шань-бо, вон на горе цветёт куст шиповника. Мне бы хотелось понюхать его цветы.

— Я сейчас принесу их тебе, — откликнулся юноша и побежал к горе.

Тем временем Ин-тай перешла вброд речку и, когда Шань-бо вернулся с двумя цветками, она стояла на другом берегу.

— Почему ты не подождал меня, братец Ин-тай? — крикнул-юноша.

Ин-тай ответила:

— Тебе уже давно пора вернуться в школу, а мне — домой. Простимся тут.

— Пусть будет по-твоему, — грустно сказал Шань-бо, — но ты ведь хотел понюхать, как пахнет шиповник. Лови!

И он бросил цветы через речку. Но они, не долетев до того берега, упали в воду, и быстрые струйки разделили их и понесли по течению. Ин-тай и Шань-бо поклонились друг другу и разошлись в разные стороны.

Отец ласково встретил дочь, которую не видел уже два года. Он принялся расспрашивать её об успехе в науках, а потом сказал:

— Теперь ты взрослая девушка, пора подумать о твоём будущем. Слушай внимательно то, что я скажу. Самая знатная семья в нашей провинции — это семья губернатора Ма. Породниться с ними рад был бы всякий. Недавно губернатор прислал в наш дом свадебные подарки. Я принял их, и ты скоро выйдешь замуж за сына губернатора.

Ин-тай залилась слезами.

— Я не хочу выходить замуж, отец, — отвечала она.

— Глупости ты говоришь, — рассердился отец, — девушки всегда выходят замуж. А где ты еще найдёшь такого оседлавшего дракона жениха? Я не стану позорить свою седую голову, отсылая назад подарки, которые сам принял. Как я сказал, так и будет.

Ин-тай в глубоком горе удалилась в свои комнаты. Она сидела у окна, смотрела на дорогу, ведущую в Ханьчжоу, и повторяла про себя:

— Кто мог знать, что в свадебном списке мне выпадет несчастный жребий. Неужели отец будет так жесток, что заставит меня выйти за Ма?

А Лян Шань-бо, вернувшись в школу, попробовал взяться за книги, но книги падали у него из рук. Без братца Ин-тай учение не шло ему на ум. Вечером его позвала сестра учителя и сказала:

— На твоём веере подвеска, изображающая цветок лотоса, а Ин-тай дарит тебе бабочку — подвеску со своего веера. Бабочка стремится к лотосу, сердце девушки — к сердцу юноши. Неужели ты до сих пор не догадался, что Ин-тай родилась девушкой? Возьми её подарок, и пусть, твоё сердце подскажет, как тебе поступить.

Сердце подсказало Шань-бо, что он и дня не может прожить без Ин-тай. То, что он раньше называл дружбой, теперь стало любовью. Юноша не спал всю ночь и рано утром пустился в путь.

Лян Шань-бо шёл по той же дороге, по которой они шли недавно вдвоём, и вспоминал каждое слово Ин-тай. Здесь она взглянула на небо и показала на двух мандаринских уточек. Этих уточек называют неразлучницами. Говорят, умрёт одна — умрёт и другая. А вот и гора, где они увидели дровосека… Вот и колодец… Как он был глуп, что не понял нежных слов Ин-тай!

Шань-бо бранил себя и всё ускорял шаги.

Ин-тай недаром глядела из своего окна на дорогу. Она еще издали увидела Шань-бо и бросилась по лесенке вниз, чтобы встретить его.

Но отец остановил её.

— Куда ты спешишь, дочка? Три дня ты не выходила на мой зов из своих комнат. Что же случилось теперь?

— Отец, — отвечала Ин-тай, — к нам в дом идёт мой названый брат Шань-бо из семьи Лян.

Старый Чжу покачал головой.

— Наконец-то я понял, почему тебе не мил жених из семьи Ма. Если уж этот юноша пришёл в наш дом, я позволю тебе повидаться с ним. Ведь он был твоим названым братом два года, — нехорошо отплатить ему неблагодарностью. Но ты сама должна сказать Шань-бо, что скоро станешь женой другого.

— Я не скажу этого Шань-бо, — ответила Ин-тай, — потому что никогда не выйду замуж за Ма.

— Неужели ты хочешь принести несчастье своему названному брату? Губернатор могущественный человек и не простит такого оскорбления. Он обрушит свой гнев на Шань-бо. Обвинить человека из небогатой семьи легко. Его закуют в колодки и бросят в тюрьму.

Голова Ин-тай поникла, и она прошептала:

— Я скажу Шань-бо, что выхожу замуж за Ма.

Ин-тай ждала Шань-бо, Шань-бо спешил к Ин-тай, но встреча принесла им не радость, а горе. Оба они знали, что видят друг друга в последний раз, и всё не могли наглядеться.

— Сестрица Ин-тай, — говорил Шань-бо, — смотрю на тебя — ты словно воздушный змей с перерезанной ниткой. Всё выше поднимается змей в небо и скоро скроется за облаками!

— Братец Шань-бо, — отвечала Ин-тай, — змей с перерезанной ниткой летит, куда хочет. Твоя бедная сестра — птица, посаженная в клетку!

— Я шёл к тебе и слышал крик сороки, вещающей счастье. А когда пришёл, услышал карканье ворон, что пророчат мне смерть.

— Нет, братец Шань-бо, я хочу, чтобы ты долго жил; может быть, ты полюбишь другую девушку и будешь с ней счастлив.

— Сестрица Ин-тай, я никогда не полюблю другую. Ты скоро услышишь весть о моей смерти. Я попрошу, чтобы меня погребли у дороги, ведущей от дома Чжу к дому Ма. Пойдёшь ли ты из дома мужа в дом отца или из дома отца в дом мужа, ты навестишь и мою могилу.

— Тогда вели родным высечь на могильном камне красные и чёрные иероглифы. Красным пусть напишут — «Ин-тай», чёрным — «Шань-бо». Если нам не суждено соединиться в жизни, в могиле мы будем вместе.

С этими печальными словами они расстались.

Шань-бо с трудом дошёл до своего дома, лёг на циновку и больше не вставал. Он заболел той болезнью, что излечивается только одним лекарством — надеждой на счастье. Шань-бо не на что было надеяться. Он проболел всего несколько дней и умер.

Родители Шань-бо исполнили его последнюю просьбу — похоронили сына у дороги между домом Чжу и домом Ма.

Когда Ин-тай узнала о смерти Шань-бо, она поняла, что ждать ей больше нечего. И она уступила настояниям отца.

Свадебная процессия двинулась от дома Чжу к дому Ма. Впереди шли трубачи и барабанщики, за ними слуги, за слугами ехал на коне жених Ма, сын губернатора. За женихом несли разукрашенный паланкин с невестой.

На середине пути Ин-тай остановила носильщиков, вышла из паланкина и подбежала к могиле.

— Возьми меня к себе, братец Шань-бо, — крикнула Ин-тай, — ведь мы с тобой обещались всегда быть вместе.

В тот же миг в небе блеснула молния, грянул гром. Могила раскрылась, и Чжу Ин-тай бросилась в неё. Напрасно старались удержать её носильщики паланкина, в руках у них остался только клочок одежды.

Тучи рассеялись, засияло солнце и над землёй встала семицветная радуга. А из могилы выпорхнули две мандаринские уточки.

Таких уточек зовут неразлучницами. Они не могут жить друг без друга. Умрёт одна — умирает и вторая.