Сказки странного города 2 (СИ)

Ольга Богатикова Сказки странного города 2

ПАМЯТНИК

Юноша сидел на камне, приложив ребро ладони ко лбу, и смотрел куда-то вдаль. У него были прямые волосы до плеч, длинные изящные пальцы и тонкие точеные губы. Он выглядел, как живой, хотя целиком и полностью был сделан из бронзы. На камне имелась небольшая табличка с тонкой, едва заметной надписью: «Роберту Н.».

— Ребята, честное слово, раньше его здесь не было!

Лицо Эмиля казалось таким изумленным, будто он увидел инопланетянина.

— Ну да, — задумчиво пробормотал Алекс, обходя статую по кругу. — Вчера возле этих кустов ничего такого не стояло, только голуби летали.

— Вот именно, — кивнул Эмиль. — Я это место давно приметил — с него открывается отличный вид на город — на заснеженные улицы, фонари в белых шапках и все такое. Нарочно пришел сегодня, чтобы все это зарисовать, а тут — он. Когда только его успели установить?

Художник раздраженно дернул плечом. В рюкзаке за его спиной что-то стукнуло.

— Слушайте, ребята, а ведь я эту статую видела, — подала голос Марта. — Ну, конечно! Она стояла неподалеку от моего магазина, на соседней улице. Я мимо нее раз десять проходила, когда шла после работы домой.

— Выходит, памятник переставили с одного места на другое? — удивился Алекс. — Интересно, зачем?

— Чтобы испортить мне эскиз, — буркнул Эмиль. — Теперь из-за этого молодчика не видно ни улиц, ни фонарей.

— Мальчики, по-моему, это не та статуя, — Марта тоже обошла постамент по кругу. — У моей ноги были скрещены, а у этой одна вытянута, а вторая согнута в колене. И улыбка уж очень радостная. Наверное, таких скульптур несколько, и находятся они в разных районах города.

— Похоже на то, — согласился молчавший до этого Ник. — Я тоже видел подобный памятник — два или три раза. Лицо и фигура у него точно такие же, а положение тела разное. В одном из вариантов этот парень не сидел на камне, а стоял.

— Занятно, — усмехнулся Алекс. — Город наводнен одинаковыми скульптурами. Кто-нибудь в курсе, кого они изображают? Кто такой этот Роберт Н.?

В курсе, как и всегда, был только Ник. По его словам, прототипом бронзового юноши стал реальный человек — сын скульптора, изваявшего пресловутую статую.

— Этот паренек умер от какой-то серьезной болезни, и отец сделал фигуру, точь-в-точь похожую на него, — сообщил сисадмин. — По крайней мере, мне рассказывали так. Я и не знал, что фигур на самом деле несколько, и очень удивился, когда начал встречать их в разных концах города.

— Это очень печально — умереть молодым, — заметила Марта. — Ему ведь на вид не больше восемнадцати лет. Бедный мальчик. Ничего-то он не успел — ни друзей отыскать, ни любовь встретить, ни мир посмотреть…

— На мир он преотлично любуется сейчас, — Эмиль недовольно поджал губы. — Пришло же кому-то в голову поставить памятник на самой удобной смотровой площадке города! Лучше бы тротуары во время ремонтировали. Честное слово! Дорожку возле Старого парка второй год привести в порядок не могут, а каменюку с парнем за одну ночь установили.

Алекс подошел к постаменту вплотную, вгляделся в лицо бронзового юноши. Его черты были необыкновенно точными, живыми, как и вся его гибкая изящная фигура. Казалось, что сидящая вполоборота статуя действительно смотрит на город. И он ей очень нравится.

— За ночь, говоришь, установили, — задумчиво пробормотал сказочник. — Интересно…

— Ничего интересного, — фыркнул Эмиль. — Ладно, поищу себе другое место. Вы, ребята, наверное, куда-то шли?

— Конечно, — кивнула Марта. — Я — на склад за накладными, эти двое — на обед. Мы к тебе, вообще-то, поздороваться подошли. А у тебя тут горе.

— Разве ж это горе? — улыбнулся художник. — Так, ерунда. Но за участие спасибо.

— Тебе этот Роберт не показался странным? — поинтересовался Алекс у Ника, когда они, распрощавшись с приятелями, продолжили свой путь в кафе.

— Нет, — ответил дракон-сисадмин. — А тебе?

— А мне показался. Какой-то он слишком натуральный. Как актер, который покрывает лицо гримом и претворяется статуей, чтобы повеселить туристов.

— Это говорит о мастерстве скульптора, — Ник пожал плечами. — Судя по всему, в своем деле он был профессионалом.

— Еще меня удивляет, что статуя появилась на площадке ночью.

— Почему?

— Потому что ночью была метель. И вообще, кто устанавливает скульптуры зимой? Разве их не принято ставить летом? Или, хотя бы осенью, когда асфальт не покрыт снегом и льдом?

— Летом это делать удобнее, — согласился Ник.

— Что-то здесь не так, мой огнедышащий друг, — задумчиво произнес Алекс. — Что-то не так…

Вечером, когда на улице зажглись желтоватые огни фонарей, сказочник пришел на площадку снова. Памятник Роберту Н. был припорошен снегом. Неподалеку от него неспешно прогуливались парочки и небольшие компании, чей громкий смех и веселые разговоры то и дело нарушали морозную тишину.

Алекс тоже немного походил у постамента, однако быстро замерз и отправился греться сначала в ближайший книжный магазин, а потом в небольшую забегаловку, предлагавшую посетителям кофе и многослойные бутерброды.

Ближе к полуночи улица опустела. Бутербродная забегаловка закрывалась на ночь, поэтому Алекс купил еще два стаканчика кофе и вышел на морозный воздух. Стараясь шагать неслышно, он обогнул смотровую площадку по широкой дуге, после чего затаился в заснеженных кустах жасмина, — в трех шагах от бронзовой статуи.

Долго ждать не пришлось. Спустя несколько холодных тягучих минут, скульптура пошевелилась. Бронзовый юноша опустил руку, которую держал козырьком у глаз, стряхнул с плеч и головы снег. Пара мгновений — и вместо металлической фигуры на камне появился человек — среднего роста, худощавый, в узких брюках, белой рубашке с кружевными манжетами и легких туфлях с квадратными пряжками. Парень спрыгнул на асфальт и сладко потянулся. На вид ему действительно было не больше восемнадцати лет.

Алекс вышел из-за кустов.

— Привет, Роберт.

Юноша вздрогнул и обернулся. При виде незнакомца его глаза испуганно расширились. Однако, окинув Алекса взглядом с ног до головы, парень успокоился и улыбнулся.

— Доброй ночи.

Удивительно, как благотворно действует на некоторых людей осознание, что перед ними стоит сказочник.

— Сегодня прохладно, да? — продолжал Ал. — Градусов пятнадцать, а то и больше. На этаком морозе околеть недолго. Хочешь кофе? Он еще не остыл, вмиг согреешься. Меня, кстати, зовут Алекс.

— Благодарю, — парень взял протянутый стаканчик и с наслаждением вдохнул исходящий от него аромат. — М-м… Волшебство…

— На вкус он тоже не плох, — сказал Алекс, делая глоток из своего стакана. — Ты пей, не стесняйся. Погрейся изнутри. Без теплой одежды в такую ночь, наверное, не очень комфортно.

— Отчего же? — пожал плечами Роберт, отпивая свой кофе. — Вполне терпимо. Да и что мне холод? Я же бронзовый.

Алекс хмыкнул.

— Я тебя помню, — вдруг сказал юноша, еще раз окидывая сказочника взглядом. — Ты приходил сюда в полдень, верно? Вместе с тобой были еще трое — двое мужчин и очаровательная девушка — хозяйка магазина с Цветочной улицы.

— Все так, — кивнул Алекс. — Выходит, я был прав. Ты действительно живой.

— Не живой, а оживающий, — поправил Роберт, делая еще один глоток кофе. — Я — статуя, Алекс. Хотя и с секретом.

Они отошли от постамента к стоявшим неподалеку скамейкам. Роберт смахнул с одной из них снег.

— Откуда ты знаешь Марту? — поинтересовался Ал, усаживаясь на очищенное место.

— Я пару месяцев стоял неподалеку от ее магазина. Она славная девушка — несколько раз убирала мусор, который бросали возле меня прохожие.

— Так ты можешь перемещаться по улицам?!

— Ну да. Согласись, ужасно скучно все время стоять на одном и том же месте.

— Соглашусь, — кивнул сказочник. — Погоди! Выходит, это тебя мои друзья видели в разных частях города? Нет никаких одинаковых памятников, он на самом деле один, только мигрирует и меняет положение тела.

— Вот дела, — смутился Роберт. — Я и не думал, что мои передвижения кто-то заметит. Обычно на скульптуры никто не обращает внимания. Да, я перемещаюсь по городу. Мне нравится стоять на разных улицах и площадях. Я любуюсь пейзажами, наблюдаю за людьми. Это очень интересно.

— А твой постамент? Как же ты его перетаскиваешь? Он ведь большой и, наверное, очень тяжелый.

Роберт пожал плечами.

— Постамент — не проблема. Если постучать по нему определенным образом, он становится маленьким, и его можно положить в карман, — ответил он. — Или, к примеру, спрятать в кулаке. А потом вынуть в нужном месте и снова сделать большим.

— Круто, — оценил Алекс. — Слушай, как вышло, что ты способен оживать? Это все скульптор, да? Он был колдуном и зачаровал бронзу, из которой ты сделан?

Юноша грустно улыбнулся.

— Что ты, мой скульптор вовсе не был волшебником. Разве что, самую малость. Отец был талантливым человеком, вдохновленным и несчастным. Ты ведь знаешь, что я — точная копия его сына?

— Да.

— Он сделал меня таким не даром. Настоящий Роберт был отличным парнем — веселым, любознательным, очень добрым. К несчастью, у него имелось немало недугов. Он был слепым от рождения и страдал от болезни сердца, а в четырнадцать лет повредил позвоночник и навсегда оказался прикован к постели. Отец воспитывал его в одиночку, Алекс. Любил всей душой, работал, как вол, чтобы заработать денег на еду и лекарства. Роберт умер, не дожив нескольких месяцев до своего девятнадцатого дня рождения, и это стало для его отца большим потрясением. После похорон он решил изваять в память о сыне статую — в полный рост, похожую на него, как две капли воды.

— Работал, судя по всему, с душой и полной самоотдачей.

— О да, — улыбка Роберта по-прежнему была грустной. — Скульптор потратил на бронзу все свои деньги, сутками не выходил из мастерской, едва не умер от истощения. Он хотел оживить сына, понимаешь? Увековечить в металле. Чтобы ему были нипочем горести и печали, чтобы он — другой он — мог делать то, чего был лишен при жизни… У скульптора получилось, Алекс. Я храню в себе все, что связано с Робертом. Я — почти как он, только вижу солнце и землю. Могу ходить своими ногами. Пусть по ночам и в пределах города, — это все равно лучше, чем холодная неподвижность. Сегодня же выяснилось, что я могу общаться с людьми. Знаешь, мне ни разу не приходило в голову заговорить с кем-нибудь из… ну… из настоящих. Вернее, приходило, но я не мог на это решиться. Знаешь, жить — это страшнее, чем кажется. А теперь есть надежда, что у меня могут появиться друзья.

— О, за друзьями дело не станет, — подмигнул Алекс. — Если хочешь, я могу время от времени тебя навещать. И не один, а с кем-нибудь еще. Например, с Мартой. Думаю, ей будет интересно с тобой поболтать.

— Правда? — восхитился Роберт. — Ты серьезно?

— А то! И, кстати, Роберт, как долго ты намерен жить на этом косогоре?

— Два-три дня. А что?

— Дело в том, что один мой знакомый художник очень хочет изобразить панораму, которая открывается с этой площадки, а твой постамент ему немного мешает.

Взгляд юноши стал озабоченным.

— Этой ночью я уже не успею перебраться на другое место, — сказал он. — Зато могу немного сдвинуться в сторону, чтобы не загораживать твоему другу обзор.

— Было бы здорово, — кивнул Алекс. — Эмиль этому наверняка обрадуется. Но твои перемещения могут заметить другие горожане.

— Ерунда, — махнул рукой Роберт. — Поверь, никто не вспомнит, где именно я стоял — в центре, слева или справа. Памятники двигаться не умеют. Не так ли, дорогой сказочник?

БИБЛИОТЕКА

Алекс почему-то считал, что в этом здании находится продуктовый магазин. Этакий мини-маркет, который во времена оны затесался между двумя многоэтажками, и продолжает работать, несмотря на засилье торговых центров и лавок с фермерскими продуктами.

Здание было кирпичным, с низеньким крыльцом и треугольной крышей, окруженное с трех сторон кустами сирени. Подобное сооружение парень наблюдал у дома Маргариты — каждый раз, направляясь к ней в гости, он покупал там мороженое или свежие булочки. Тем удивительнее было обнаружить, что его кирпичный собрат на самом деле не магазин, а библиотека.

Об этом сообщала небольшая вывеска, которую Алекс увидел, когда шагнул на крыльцо, намереваясь переждать в тепле разбушевавшуюся метель.

Внутреннее убранство библиотеки ничем не отличалось от интерьера любого другого книгохранилища. Ее стены были выкрашены в приятный персиковый цвет, пол покрыт тонкими дощечками паркета, с высоких полок спускали зеленые стебли комнатные лианы, на окнах висели бежевые полоски жалюзи. Людей в помещении не оказалось, а потому в воздухе висела звенящая тишина, которую не сумел нарушить даже бушующий на улице ветер.

Холл библиотеки был невелик и почти сразу переходил в комнату абонемента. Там стояли высокие стеллажи с книгами и массивный коричневый стол, за которым сидела худощавая темноволосая женщина в джинсовом пиджаке и очках-бабочках.

— Добрый день, — сказала она Алексу. — Чем я могу вам помочь?

— Здравствуйте, — кивнул парень в ответ. — Будет здорово, если вы позволите мне немного постоять возле вашей батареи. На улице собачий холод, и я забежал к вам погреться.

— Конечно, располагайтесь, — кивнула женщина. — Можете присесть на тот стул. Заварить вам чаю?

— Нет, спасибо, — улыбнулся Алекс, усаживаясь ближе к горячему радиатору. — Я тут ненадолго, отогреюсь и дальше пойду.

— Быть может, возьмете какую-нибудь книгу? — предложила библиотекарь. — Чтобы греться было интереснее.

— Книги я люблю, — парень стянул с головы шапку, расстегнул пуховик и потянул руки к теплу. — А что у вас есть?

— У нас есть все, — улыбнулась женщина.

— Прямо-таки все?

— Да.

Алекс обвел взглядом ряд шкафов, уставленных разномастными томами. Шкафов было мало — не больше семи-восьми штук. Рядом с ними стояли три стола со стульями — очевидно, местный читальный зал, и узкая деревянная дверь, наверняка ведущая в книгохранилище. Судя по размерам библиотечного здания, вряд ли эта комната могла поразить кого-нибудь своей площадью, и хранить все книги мира, конечно же, не могла.

— Знаете, в прошлом месяце друг дал мне почитать очень интересную историю, — сказал Алекс. — На днях я узнал, что у этого романа есть продолжение, и мне хотелось бы его прочесть.

— Как называется роман и кто его автор? — деловито уточнила библиотекарь.

Выслушав ответ, женщина встала из-за стола и скрылась за стеллажами. Спустя несколько минут она вернулась, и протянула Алексу толстую книгу в синей обложке. Парень взял ее в руки, перелистнул несколько страниц. После чего поднял на библиотекаря ошарашенный взгляд.

— Это оно, — пробормотал он. — Продолжение!..

— Разумеется, оно, — кивнула дама. — Вы удивлены?

— Не то слово!

— Почему же?

— Потому что этой книги нет. Она существует лишь в электронном варианте, а на бумаге ее должны выпустить только в следующем году. И это совершенно точно! Сегодня утром я читал в Сети интервью с ее автором. Он сказал, что его роман выйдет из печати не раньше весны. Я сразу же зашел в интернет-магазин, купил виртуальную копию и даже начал читать. А сейчас вы приносите мне ее отпечатанный экземпляр. Спрашивается, откуда он у вас?

Библиотекарь улыбнулась и развела руками.

— Погодите-ка, — Алекс поднялся со стула и смерил женщину взглядом с ног до головы. На ее лацкане ее пиджака обнаружился бейджик с именем «Элеонора». — Говорите, в вашем хранилище есть все книги? Вообще все?

Элеонора многозначительно посмотрела ему в глаза и медленно кивнула.

— Даже не изданные?

— Все, которые когда-либо были написаны, — гордо сказала она. — Даже неопубликованные, сгоревшие, изорванные в клочья, утерянные, уничтоженные во время стихийных бедствий. Все, уважаемый сказочник.

Алексу стало жарко. Дыхание перехватило, а сердце забилось, будто птица. Мелькнула мысль, что-то нечто подобное испытывают люди, попавшие в сокровищницу, полную сказочных чудес. Впрочем, именно в такой сокровищнице Алекс сейчас и находился.

— Этот город не перестает меня удивлять, — выдохнул он. — Однако, у вас тут немноголюдно, Элеонора. Горожане-то знают, что у них под носом находится такое богатство?

— Знают, — кивнула библиотекарь. — Не все, конечно, но многие. Читателей у меня хватает, хотя с каждым годом их становится все меньше. Что поделать, сейчас многие предпочитают пользоваться интернетом, нежели ходить за книгами пешком. Однажды этой библиотеке придется сменить формат и переселиться в интернет.

— С ума сойти… Произведения на иностранных языках у вас тоже имеются?

— Конечно.

Алекс покачал головой и еще раз перелистал выданную ему книгу.

— Выходит, любой желающий может прийти в эту библиотеку и получить на руки сочинение, которого нет больше нигде?

— Не совсем, — покачала головой Элеонора. — На руки он может получить лишь ту книгу, которая существует в бумажном варианте. Даже если это редкое издание и другой его экземпляр хранится в музее или в частной коллекции. Если же произведение было уничтожено или вовсе не опубликовано, работать с ним можно только здесь, в читальном зале.

— Почему?

— Потому что за пределами библиотеки его не существует. Соответственно, если вынести его за порог, оно исчезнет.

— Значит, книгу, которую вы мне дали, тоже нужно читать тут?

— Совершенно верно. При желании, вы можете прийти сюда весной, когда роман выйдет на бумаге, и сэкономить деньги на покупке собственного экземпляра. Библиотека работает каждый день, кроме понедельника.

Алекс улыбнулся.

— Боюсь, до весны я не дотерплю, — сказал он. — У меня, конечно, есть электронная копия этой истории, однако с бумажной книгой ей все равно не сравниться. Кстати, Элеонора, почему у романа такая скучная однотонная обложка? Неужели ее выпустят в таком неинтересном переплете?

— Что вы, переплет у нее будет другой, — покачала головой женщина. — Синий цвет — это стандарт, в который библиотека окрашивает электронные произведения. Как только такое произведение напечатают, обложка изменится. То же самое касается неизданных книг, только их корешки — зеленые. У всех остальных те обложки, с которыми они отправились из типографии в магазины.

— А если книгу выпустили несколько издательств, и у них разные переплеты?

— У нас есть все варианты — переплетов, переводов, интерпретаций и так далее.

— Где же вы храните такое количество томов? — удивился парень. — У вас тут не так много места. Я бы даже сказал, тесновато.

Элеонора улыбнулась.

— Пространство — понятие относительное, уважаемый сказочник.

Алекс понятливо кивнул.

— Хорошо, — сказал он. — Но что, если читателю захочется получить не рандомный экземпляр, а конкретный? Который он где-то видел или когда-то держал в руках?

— С этим тоже не будет проблем. Я же говорю: в этой библиотеке можно найти всё. Главное, чтобы читатель мог объяснить, что именно ему нужно.

Взгляд Алекса стал серьезным. Несколько секунд он рассматривал свои ботинки, а потом тихо произнес:

— Знаете, Элеонора, мне бы хотелось попросить у вас еще одну книгу. Это сборник сказок, в которых рассказывается о волшебном городе. Я читал его в детстве, и, к сожалению, не помню имени автора. Знаю только, что у него была мягкая светлая обложка, изображающая улицу с разноцветными домами и башенками. А внутри — картинки с чародеями и говорящими животными.

Женщина задумалась.

— Кажется, я поняла, что вам нужно, — сказала она. — Подождите меня минутку.

Ее не было долго. В ожидании Алекс успел снять куртку, повесить ее на напольную вешалку, поставить свой стул на место и расположиться за одним из столов читального зала. Наконец, Элеонора вернулась. В ее руках была небольшая прямоугольная книжка — старая, заклеенная в нескольких местах скотчем. Ее некогда яркую обложку пересекали тонкие заломы, а страницы с текстом были разбухшими, будто книга попала под дождь.

— Она? — спросила библиотекарь, протягивая ее Алексу.

Парень взял сборник бережно, как новорожденного малыша.

— Она, — с восхищением прошептал он, осторожно перелистывая страницы. — Боже мой…

— Я рада, что смогла вам угодить, — улыбнулась Элеонора.

— Угодить? — Алекс поднял на нее горящий взгляд. — Это не простая книга, Элеонора. Это моя книга. Мне подарили ее много лет назад на какой-то праздник — Новый год или день рождения. Посмотрите, — он открыл одну из иллюстраций, — видите бегемота в галстуке? Его галстук нарисовал я — синим фломастером. Мне казалось, что бегемот непременно должен носить «бабочку», а на картинке ее не было… Или вот — пометки на полях. Это ведь мой почерк! Боже… Я обожал эту книгу всей душой! Читал сто… нет, тысячу раз! Или даже больше… То, что я снова держу ее в руках — настоящее чудо.

— Почему? Вы ее потеряли? Тогда, в детстве?

Алекс криво усмехнулся.

— Потерял, — грустно сказал он. — Причем, весьма эффектно: ее уничтожило водой во время наводнения. Мы с родителями тогда гостили у дяди и тети. Они жили в небольшой деревеньке на побережье, и мы часто их навещали. Во время одного из таких визитов случился ураган. К счастью, никто не пострадал — наше семейство в полном составе отправилось в город и вернулось в деревню, когда ураган утих. Это был ужас, Элеонора. Ветер поломал деревья и заборы, сорвал с некоторых домов крыши. А отдельные халупы, в том числе избушку родственников, смыло в море. Стихия уничтожила все, что было в тот момент в комнатах — мебель, вещи, документы… И эту книгу тоже, — парень нежно провел пальцем по старому переплету. — Я зачем-то взял ее с собой в ту поездку. Забавно. Я мог рассказать наизусть любую сказку этого сборника, в подробностях описать любую картинку, однако все равно ревел, как медведь, когда выяснилось, что волшебного города больше нет.

Алекс немного помолчал.

— Знаете, Элеонора, а ведь с этой книги все и началось.

— Что именно?

— Моя карьера сказочника, — Алекс усмехнулся снова. — Спустя некоторое время после того урагана, я начал придумывать собственный город — который кажется обычным, но на самом деле полон волшебства. В котором живут необыкновенные люди, есть множество чудесных мест и магических секретов. Это занятие так меня увлекло, что я стал возвращаться к нему снова и снова, даже когда вырос. А потом оказалось, что город ожил, и теперь его чудеса встречаются мне на каждом шагу.

Элеонора тихонько присела за стол рядом с Алексом.

— Выходит, эта книга — самый ценный экземпляр нашего фонда, — улыбнулась она.

— Я правильно понимаю: этот экземпляр тоже нельзя выносить из библиотеки? — спросил Алекс, аккуратно перелистывая разбухшие страницы.

— К сожалению, да. Его можно читать только здесь. Если хотите, я найду другие книги этого тиража, те, которые можно выдавать на руки. Думаю, один из таких сборников библиотека даже согласилась бы вам подарить.

Парень покачал головой.

— Спасибо, Элеонора, но этого не нужно. Я все еще помню его содержание наизусть. Пусть книга хранится у вас. Тут с ней точно ничего не случится.

Библиотекарь понимающе улыбнулась. Алекс бросил взгляд в сторону окна. Метель утихла, и на улице снова светило солнце.

— Что ж, я, пожалуй, пойду, — сказал парень, понимаясь со стула. — Буду благодарен, если вы отложите для меня этот синий ненапечатанный роман. Я зайду, чтобы его почитать.

— Конечно, отложу, — кивнула Элеонора. — Приходите, мы с библиотекой будем вас ждать. Каждый день, кроме понедельника.

РУСАЛКА

— Ал! Подвинься…

— …

— Ну, Ал! Подвинься же! Я хочу лечь на диван.

— …

— Ал! Ты спишь, что ли?!

— Агата? Что случилось?

— Ничего не случилось. Просто я решила полежать с тобой.

— Ты с ума сошла? Время видела? Немедленно возвращайся в свою кровать!

— Это не моя кровать, это твоя кровать.

— Хорошо, возвращайся в мою кровать. Я для чего тебе ее уступил?

— Чтобы я на ней спала.

— Ну, так и спи! Мне завтра на работу. А тебе в детский сад. Я обещал твоей матери, что ты придешь туда вовремя. Всё, доброй ночи.

— Ну, А-алекс! В спальне душно и темно.

— А у меня в кухне ветер и солнце, да?

— Мне там не спится. Ни капельки. Можно я полежу с тобой?

— …

— Ну, пожа-алуйста. Я потом вернусь в спальню. Честно-честно.

— Бог с тобой, ложись. Но лежи тихо, как мышка, поняла?

— Ага.

— …

— Алекс!

— Что еще?

— Давай поговорим?

— Так, Агата…

— Не сердись. Я правда не могу уснуть. Ты же знаешь, мне перед сном обязательно надо немного поболтать.

— Мы весь вечер болтали. Всех твоих приятелей обсудили. Учти, слушать во второй раз про то, как ты подралась с Марийкой, я не желаю.

— Она первая начала! Она у меня клок волос вырвала! Она…

— Агата. Ты меня слышала? Не желаю.

— Вот вырасту и заколдую ее. Превращу в змею. Пусть ползает и шипит.

— О, так ты планируешь стать злой ведьмой? Маргарита в курсе?

— Вообще-то я пошутила.

— Очень на это надеюсь.

— Честное слово, пошутила. Не будешь Рите на меня жаловаться?

— Я на тебя не жалуюсь. Никогда и никому.

— Ал.

— Что?

— Ты такой хороший! Самый лучший, самый добрый.

— Это точно. А еще самый терпеливый. Шла бы ты спать, а?

— Еще немного полежу и пойду. Кстати, Алекс, а где моя мама?

— Как это — где? На работе, как и всегда. Поэтому ты у меня и ночуешь.

— Я у тебя каждую неделю ночую. А почему она все время работает?

— Чтобы получать деньги и покупать тебе еду и новые платья. Они сейчас стоят дорого.

— Неужели для этого надо трудиться днями и ночами?

— Увы, моя дорогая. Все именно так.

— У Марийки мама тоже трудится — днем, а вечером она всегда дома.

— У Марийки еще есть папа, две бабушки и дед. Поэтому ее матери не надо разрываться на двух работах.

— …

— Агата, ты спишь?

— Нет. Я думаю.

— О чем?

— Скажи, Ал, это правда, что я маме не нужна?

— О, Господи. С чего ты это взяла?

— Соседка сказала.

— Какая соседка?!

— С первого этажа. Старенькая такая, все время в синей юбке ходит. Я сегодня бегала в магазин за молоком и встретила ее на улице. Она на меня грустно посмотрела, и сказала, что я — кукушонок, вечно то одна, то с чужими людьми. Сирота при живой матери… Ал, ты чего?

— Ничего. Завтра зайду к этой соседке в гости. Напомню, что не вежливо лезть в чужие дела.

— Не надо. Я тут подумала и решила, что она права.

— Агата…

— Ал, я уже не маленькая, мне почти семь лет. Я все понимаю. Мы с мамой все время порознь. Она или на работе, или устала, или не в настроении и хочет побыть одна. А я или в саду, или с тобой, или с Ритой. Знаешь, раньше мама со мной часто играла — в куклы, в прятки, в настолки всякие. А как папа умер, перестала. Я знаю, у нее прибавилось забот, поэтому стараюсь не надоедать и помогать понемногу. Я посуду мою, в магазин хожу, носки стирать научилась. Только маме все равно. Она, когда домой приходит, такое лицо делает… ну… будто ей все надоело. И я в том числе. Будто она с радостью все бросила бы и ушла… Знаешь, Ал, мама ведь правда уйдет. Когда мне девять лет исполнится.

— С ума сойти, Агата. Почему ты так решила?

— Это не я решила, это Рита сказала.

— Рита?!

— На самом деле, она не мне сказала, а Алисе — рыжей ведьмочке, которая волшебные брошки мастерит. Они разговаривали, а я услышала.

— Ну, Ритка! Завтра я и к тебе в гости загляну!

— Ты что-то сказал? Я не расслышала.

— Не обращай внимания, это я так. Что, говоришь, Маргарита Алисе наплела?

— Что у нас с мамой разные дороги, поэтому, когда мне будет девять лет, мама меня оставит и куда-то уйдет. А Рита заберет меня к себе, будет воспитывать и колдовским премудростям учить. Она не наплела, а пообещала. Ты же знаешь, Рита — верховная ведьма, а верховные всегда говорят правду. Ал… Выходит, мама меня не любит? Если у нас разные дороги, значит, я ей не нужна?

— Так, не реветь! Иди-ка сюда, я тебе все объясню. О… все лицо мокрое… Где-то тут у меня был платок. А, ладно, вытирайся пододеяльником. Только не сморкайся в него, ладно?

— Ладно.

— Агата, мама тебя любит. Очень любит. Она изо всех сил старается дать тебе самое лучшее. Ты всегда сыта, нарядно одета, у тебя отличные книги и игрушки. Мама действительно устает, она одна обеспечивает вам двоим безбедную жизнь и не может разорваться на десяток мам, чтобы и работать, и вести домашнее хозяйство, и играть в куклы и делать тысячу других вещей. Ты — молодец, все это понимаешь, и не требуешь от нее больше, чем она может дать. Однако Рита, права. Через несколько лет вам с мамой придется расстаться.

— Но почему?

— Потому что ты достигнешь того возраста, когда сможешь осознавать и использовать свою магию. Придется научиться держать ее в узде и использовать по назначению. Это очень непросто, поэтому тебе понадобятся учителя.

— Да, я в курсе. Меня будет учить Рита. А потом я стану большая, и она введет меня в круг. Но я все равно не понимаю, почему у нас с мамой разные пути. Почему я не могу по-прежнему жить с ней, а с Ритой заниматься отдельно, как в школе? Если мама меня любит, разве она согласится отдать меня чужому человеку? Я, конечно, Риту тоже люблю. Она добрая и веселая, но мама все равно лучше.

— Видишь ли, Агата… Дело в том… ну…

— Я знаю, в чем дело. Ты не хочешь, чтобы я плакала, да? Поэтому пытаешься меня успокоить. Алиса называет это «забить мозги».

— Пожалуй, я все-таки прогоню тебя в спальню. Ты полночи говоришь мне всякие глупости.

— Извини.

— Я вовсе не пытаюсь забить тебе голову. Я пытаюсь придумать, как объяснить сложные вещи простым языком. Чтобы ты поняла их правильно.

— Ты о чем?

— О том, что твоя мама — не обычный человек. Она… она…

— Колдунья? Как Рита и Алиса?

— Нет, не колдунья. Она русалка.

— Что?! Какая еще русалка?!

— Самая обыкновенная. Раньше она жила в старом озере, которое находится в Дальней роще.

— Алекс, мама не может быть русалкой. У них есть рыбий хвост, а у мамы его нет.

— Рыбий хвост бывает у морских русалок, а у пресноводных — ноги. Благодаря этому они могут выходить на берег.

— Хм… Почему же тогда мама живет здесь, а не в озере?

— Потому что много лет назад она полюбила твоего папу и, чтобы стать его женой, переселилась из воды на землю. Только она этого не помнит. На берегу озерные девы быстро забывают свою прежнюю жизнь и думают, будто всегда были людьми. Однако, если с ними случится какое-нибудь потрясение, они постепенно понимают, что являются на земле чужаками. Сначала появляется непонятное беспокойство, потом дискомфорт, затем ощущение, будто все вокруг неправильное и чужое. В конце концов, русалки вспоминают, что никакие они на самом деле не люди, и возвращаются обратно в подводный мир. Смерть твоего папы стала для мамы большим потрясением. Думаю, после этого она и начала себя вспоминать.

— …

— Агата?

— Маме на земле плохо, да? Как думаешь, она уже поняла, что была русалкой?

— Думаю, еще не поняла, но уже подозревает. Пара лет — и все вспомнит.

— И уйдет.

— Да.

— Ал, а как же я?

— Ты останешься в надежных руках. Ты хоть и человек, однако же тоже не обычный. Среди твоих друзей есть волшебницы, снотворец и даже сказочник. Уж мы-то тебя в обиду не дадим.

— Как считаешь, я смогу навещать маму, после того, как она уйдет в озеро?

— Конечно, сможешь.

— А она меня узнает? Если мама забыла свою подводную жизнь, значит, забудет и земную.

— О тебе она будет помнить всегда. Ты — ее дочь, а значит, самое главное сокровище на свете.

— Правда?

— Конечно.

— Ал, я не хочу, чтобы мама уходила.

— Ты ее любишь?

— Больше всего на свете.

— Если любишь, значит, найдешь силы отпустить. На земле она погибнет, Агата. Будет до последнего тянуть свою лямку, но однажды встанет перед выбором — остаться на берегу и умереть или уйти под воду и продолжить жить. Вода — ее настоящий дом. Там ей будет хорошо. К тому же, мама не уходит прямо сейчас. У вас еще есть время, чтобы провести его вместе.

— …

— Ты снова плачешь?

— Нет.

— А кто тогда хлюпает носом мне в ухо?

— Не знаю.

— Агата, есть такие вещи, на которые мы не можем повлиять. Они произойдут вне зависимости от того, хотим мы этого или нет. В наших силах лишь изменить к ним свое отношение. Сейчас мама печальная и уставшая, а потом будет веселой и полной сил. Здесь, на земле, она часто болеет, а там, под водой, будет здоровой и крепкой. Разве ты этого не хочешь? Мама любит тебя, Агата. Ни секунды в этом не сомневайся. И… Знаешь, что?

— Что?

— Завтра вечером, когда мама придет забирать тебя из детсада, обними ее покрепче. Скажи ей, что она — самая красивая, самая умная, самая лучшая. И что впереди у вас будет только радость и свет. Скажешь?

— Да. А о том, что она русалка, говорить не буду. Это ведь секрет, да?

— Конечно, секрет.

— Знаешь, Ал, я очень люблю твои сказки. В них хочется верить, даже если они грустные. И не только потому, что они сбываются, а потому, что в них все кончается хорошо.

— Так и должно быть, Агата. Всегда. Даже если поначалу кажется, будто все наоборот.

— У нас тоже все будет хорошо?

— Конечно, маленькая. Доброй ночи.

— Доброй ночи, Алекс.

СОСЕДКА

Госпожа Китти знала все обо всех. В любое время дня и ночи она могла рассказать, кто приходит в гости к одинокой красавице из третьего подъезда, что подарил теще на день рождения автомеханик с пятого этажа и какой алкоголь предпочитают братья-близнецы, недавно купившие угловую квартиру, пустовавшую последние восемь лет.

Откуда старая сплетница брала свои сведения, не знал никто. Правда, некоторые соседи предполагали, что во времена оны бабушка ухитрилась установить в их квартирах видеокамеры, и теперь следит за жизнью дома из персонального наблюдательного пункта, где у нее есть уголок с мониторами и пультом управления. Алекс понимал: это предположение не более, чем шутка, однако дать внятное объяснение, почему пожилой женщине, которая не так уж часто выбирается из своей цитадели на свежий воздух, известны подробности личной жизни едва ли не всех жильцов многоэтажки, тоже не мог.

Внешне госпожа Китти была милой и симпатичной старушкой, этакой добродушной бабулей, которая угощает детей конфетами, кормит семечками голубей и каждое лето возделывает общедомовую клумбу. У нее не было привычки приставать к соседям с советами или отпускать в их адрес язвительные замечания, да и заседать на лавочке со стариками, коих во дворе имелось не так уж много, она тоже не любила. Алекс считал, что госпожа Китти просто не смогла с ними подружиться — пенсионеров настораживала ее безграничная осведомленность, а нежелание выдавать источники информации всерьез обижало.

Из квартиры старушка выходила только для того, чтобы купить продуктов или навестить племянницу, которая проживала на другом конце города. Чем она занималась оставшееся время, никто не знал. Похоронив двоих мужей, бабушка осталась жить вместе со своей кошкой — серой гладкошерстной дворняжкой, часто в одиночку гулявшей по улице, — и в гости почти никого не приглашала.

Единственным пороком, которым госпожа Китти докучала окружающим, было неуемное желание делиться новостями. Алексу иногда казалось, что она выходит в магазин только для того, чтобы «поймать» какого-нибудь соседа и обсудить с ним телевизионные передачи, а заодно чьего-нибудь нового кавалера, помятый автомобиль или дорогой мобильный телефон. Ее стремление общаться было понятно, однако порой оно переходило границы дозволенного.

Последний разговор госпожи Китти с Агатой Алекса здорово возмутил. Неужели соседка не понимала, что говорить шестилетней девочке о ее матери столь пренебрежительным тоном, как минимум, не этично? А называть саму девочку кукушонком и вовсе оскорбительно.

Освободившись после работы, парень отправился к соседке в гости, чтобы попросить ее (по возможности, вежливо) больше так не делать.

Госпожи Китти дома не оказалось. Алекс звонил и стучал в ее дверь не менее десяти минут, однако старушка так и не открыла. Решив, что, она отправилась в магазин, он вернулся на улицу, дабы подождать ее у подъезда.

Во дворе никого не было. Сумерки давно сменились ранней зимней темнотой, однако охапки белого снега, желтоватый свет фонарей и яркие прямоугольники окон свидетельствовали о том, что до настоящей ночи еще далеко.

Рядом с Алексам дрогнула ветка. Он поднял голову и увидел кошку госпожи Китти. Та сидела на ветке рябины, протянувшейся, как гладкая длиннопалая рука, прямо к открытой форточке старушкиной квартиры, и с подозрением смотрела на него.

К кошкам у Алекса было особое отношение. Он их не то чтобы любил — скорее, уважал за независимость, гордый нрав и чувство собственного достоинства. У соседкиной любимицы этих качеств имелось в избытке. Хвостатая красотка чувствовала себя королевой двора — с прочими кошками не водилась, людям в руки не давалась, а гладить и чесать себя за ухом позволяла только Агате.

Алекс отвернулся и продолжил вглядываться в просвет между домами. Соседка все не появлялась. Наверное, снова загнала в угол кого-нибудь из знакомых и теперь пересказывает ему последние сплетни, а то и вовсе преспокойно пьет чай у племянницы. На улице же с каждой минутой становилось все холоднее. Ал подумал, что ему стоит пойти домой, а старушку навестить через пару часов или даже следующим вечером.

Он уже хотел отворить подъездную дверь, но она распахнулась перед ним сама, являя соседа с пятого этажа — того самого автомеханика, которого любила обсуждать госпожа Китти.

— Привет, Алекс, — сказал мужчина, ступая на крыльцо. — Решил прогуляться?

— Вроде того, — кивнул тот. — Соседку нашу поджидаю. Здравствуйте, господин Пак.

— Это какую ж соседку-то? Не кошатницу ли?

— Ее.

— Что, снова старуха язык распустила? Секрет какой-нибудь разболтала?

— Лучше бы она секреты рассказывала, — скривился Алекс. — Наговорила ерунды ребенку из восемнадцатой квартиры, а девчушка теперь переживает и плачет.

— Совсем сдурела бабка, — покачал головой автомеханик. — Нашла к кому приставать. Пусть бы со стариками сплетничала. Или салфетки вышивала. А она — к детям…

Они поговорили еще минуту, после чего сосед отправился по своим делам. Алекс же повернулся к входу в подъезд и снова увидел старушкину кошку. Та, как оказалось, перебралась со своей ветки поближе, и теперь тихонько сидела, будто нарочно прислушиваясь к разговору. У кошки были блеклые голубые глаза, при этом их взгляд был столь умным и внимательным, что казался почти человеческим.

В голове Алекса что-то щелкнуло, словно кто-то нажал на невидимый тумблер. На мгновение сказочник замер, а потом усмехнулся и, резко подавшись вперед, тряхнул ветку, на которой сидела соседкина любимица. Кошка от неожиданности взвизгнула и свалилась с дерева. Парень поймал ее на лету.

— Добрый вечер, госпожа Китти, — сказал он, поднимая зверя на уровень своих глаз. — Вы-то мне и нужны. Не изволите ли пригласить меня на чашку чая? Я страшно замерз, пока топтался рядом с вами на улице.

Глаза кошки были круглыми, как блюдца. Она жалобно мяукнула и попыталась вырваться из его рук. Алекс сжал ее крепче, после чего перехватил мохнатое тело поудобнее и шагнул в теплый подъезд. На второй этаж, где жила говорливая соседка, он взлетел за пару секунд.

— Где ключ от квартиры? — строго спросил он у кошки. — Ни за что не поверю, что после прогулок по деревьям вы возвращаетесь домой только через окно.

Кошка фыркнула и мотнула головой куда-то влево. Алекс сунул зверя подмышку и, осторожно ощупав деревянный наличник, вытянул на свет маленький желтоватый ключик.

Замок открылся, как по маслу. Парень переступил порог и включил в прихожей свет. В тот же миг кошка выскользнула из его рук и, перекинувшись прямо в воздухе, превратилась в невысокую худенькую старушку, одетую в строгое синее платье.

— Вот, значит, как вы добываете свои новости, — с ухмылкой проговорил Алекс. — Подслушиваете и подсматриваете! Удобно, ничего не скажешь.

— Не умничай, — раздраженно буркнула соседка, поворачиваясь к парню спиной. — Ты ко мне на чаепитие напросился, сказочник? Вот и топай в кухню, нечего в прихожей стену подпирать.

Алекс снял ботинки и пошел вслед за ней.

— Вы меня очень удивили, госпожа Китти, — сказал он, глядя, как старушка заваривает чай. — Оборотень — кто бы мог подумать?.. Однако собирать таким образом сплетни не очень хорошо, верно?

— Много ты понимаешь, — фыркнула госпожа Китти. — Что в моей жизни осталось, кроме них? Это у меня профессиональное, если хочешь знать. Я в городской газете тридцать лет корреспондентом оттарабанила. А сплетни я не нарочно собираю. Кто ж виноват, что соседи под моим деревом лясы точат и свидания устраивают. Что мне теперь, уши затыкать и глаза закрывать?

— Бог с ними, со сплетнями, — махнул рукой Алекс. — Вы зачем вчера к Агате пристали? Зачем девчушку кукушонком обозвали? Она же полдня об этом думала, а потом полночи ревела — решила, что мать ее не любит, а потому бросит и уйдет.

— Агата, говоришь? — переспросила соседка. — Это русалкина дочка-то? Да, тут я, конечно, дала маху. Веришь ли, сказочник, не со зла сказала — от дурости старческой. Жалко мне девчонку. Хорошая она, ласковая, как котенок. Вырастет, сильной ведьмой будет. Как только озерная дева сумела породить такое чудо?..

— Так вы знаете, что мать Агаты… м-м… не совсем человек?

— Я, сказочник, много чего знаю, — усмехнулась старушка, ставя перед ним чашку с ароматным напитком. — Печенье будешь?

— Не откажусь.

— Русалкам на земле делать нечего. Их дом — песчаное дно, и покидать им его не надо. Ни одна водяница на земле счастья своего не нашла. Только заботы да хлопоты. И правильно — нечего в чужую стихию лезть, родная-то все равно обратно позовет.

— Забавно, — пробормотал Алекс, отпивая глоток чая. — Я, когда Агате про мать-русалку рассказывал, на ходу сочинял, очередную сказку придумывал. А выходит, что это и не сказка вовсе.

— У нашего города немало секретов, — улыбнулась госпожа Китти. — Что же ты, хочешь, чтобы он их все разом открыл? Нет, сказочник, тайны нужно узнавать постепенно. Необычное всегда рядом скрывается — в привычных людях и вещах. Ты у нас чудеса творить мастак, однако ж и городу есть, чем тебя удивить.

Соседка поставила на стол вазочку с печеньем, уселась на соседний стул.

— Не сердись на меня, — тихо сказала она. — Я ведь правда никого не хотела обидеть. Перед девочкой я извинюсь. Как с тобой поболтаю, сразу к ней поднимусь, сладостей каких-нибудь отнесу. А к Новому году котенка в подарок найду, особенного. Будет у нее настоящий помощник-фамильяр.

— Ого, — удивился Алекс. — И много у нас по городу волшебных кошек гуляет?

— Не очень, — покачала головой соседка. — Прямо скажем, единицы. Оборотней так вообще по пальцам пересчитать можно. Однако ж помощника я нашей колдунье найду, не сомневайся. И еще, сказочник, ты своим-то про этот разговор не рассказывай, ладно? Особенно Маргарите.

— Я-то не расскажу. А вы не хулиганьте. Не очень-то приятно, когда кто-то может запросто рассказать другим чужие секреты.

— Разве ж я рассказываю секреты? — усмехнулась госпожа Китти. — Это так, шелуха. Не беспокойся, Александр, то, что для людей действительно важно, я не разболтаю никогда.

МОСТ

— Знаешь, эта старуха никогда мне не нравилась.

— Госпожа Китти?

— Да.

— Почему же?

Маргарита сделала из картонного стакана глоток кофе. Поморщилась.

— Потому что она наглая и одновременно очень любопытная, — пытаясь согреть озябшие пальцы, девушка обхватила теплые бока стакана обеими ладошками. — Ты знаешь, что она всю жизнь проработала в СМИ?

— Знаю.

— Начальство ее обожало, а коллеги ненавидели. При этом, и те, и другие, вздохнули с облегчением, когда Китти ушла на пенсию.

— Надо полагать, за тридцать лет своего стажа старушка умудрилась достать всех.

— Думаю, ей просто завидовали, — пожала плечами Маргарита. — В своем деле она была лучшей: всегда в курсе самых горячих новостей, на короткой ноге с местными властями, а уж по скорости написания статей с ней и вовсе никто сравниться не мог. Это сейчас старушка вышла в тираж, а лет десять назад ее имя было известно каждой собаке.

— Выходит, госпожа Китти действительно знает все обо всех.

— Многие знания — многие печали, — заметила Рита. — А неуемное стремление поделиться этими знаниями — тем более. Впрочем, бабуле надо отдать должное: используя свои таланты, она отлично понимает, о чем можно болтать, а о чем нет.

— Мне госпожа Китти говорила то же самое, — усмехнулся Алекс.

Маргарита допила кофе и выбросила стаканчик в урну. В полумраке улицы темное нутро урны казалось звериной пастью.

— Отчего ты вообще ею заинтересовался? — спросила девушка. — У вас с ней вышел конфликт?

— Нет, что ты, — махнул рукой парень. — На днях я случайно узнал, что она умеет превращаться в кошку, и в таком виде подслушивает разговоры соседей.

— И?

— И попросил ее больше так не делать.

— А она послала тебя куда подальше, да?

— Ну… в некотором роде.

Рита серьезно посмотрела ему в лицо.

— Ал, если Китти что-нибудь отчебучит, сразу же мне об этом сообщи. Эта дама — одна из тех фигур, которые могут пошатнуть магическое равновесие города. Ко всем ее выходкам нужно относиться очень серьезно.

— Ладно, — пожал плечами сказочник. — А что ты ей сделаешь? Превратишь в лягушку? Или посадишь под домашний арест?

— Я ограничу ее магию, — так же серьезно ответила Рита. — Лет на пять-семь. Пусть живет эти годы в кошачьем обличии. Кошка точно никому лишнего не скажет.

— Ничего себе, — присвистнул парень. — Ты правда можешь это сделать?

— Я — верховная ведьма, Алекс, и могу сделать очень многое.

— И тебе приходилось кого-нибудь наказывать?

Взгляд Маргариты стал насмешливым.

— Милый друг, неужели ты думаешь, что в нашем славном городке живут только добрые волшебники и розовые пони? — усмехнулась она. — Увы, мой дорогой, помимо них здесь обитает множество созданий с отвратительным характером, которые также обладают колдовской силой, и способны причинить окружающим немало хлопот. И это не говоря о том, что все те же добрые волшебники считаются добрыми весьма условно. Представь, что произойдет, если нашему дорогому Нику на глазах у толпы людей захочется превратиться в дракона и прогуляться в таком виде по городу? Да, Александр, мне случалось наказывать проштрафившихся оборотней и колдунов. Я уже говорила тебе, что моя задача — следить за магическим равновесием, а оно, как известно, имеет две чаши весов. Кроме того, здесь есть волшебные предметы, сущность которых предполагает совершение всевозможных пакостей, и эти пакости отнюдь не безобидны.

— Я понимаю, — кивнул Алекс. — А это, надо полагать, один из таких предметов.

Перед ними был узкий пешеходный мост, прозванный в народе Рыбачьим, — длинное кривое сооружение с высокими металлическими перилами, наискосок перекинувшееся через замерзшее заснеженное озеро. В отличие от других мостов, он не держал на себе фонарей, а потому освещался только на берегах — в начале и в конце, середина же его тонула во мраке наступившей темноты.

Маргарита покачала головой.

— Вообще-то, нет. Это просто мост.

— Вообще-то, да, — возразил Алекс. — Вот ты знаешь, куда этот мост ведет?

— Знаю, конечно. На противоположный берег озера.

— Само собой. Но куда именно?

— Алекс, что за вопросы? Он соединяет улицу Длинных теней с Восточной набережной. Или ты не в курсе?

— Я тебя удивлю, Маргарита. Этот мост ведет к пустырю, который находится неподалеку от развалин старой церкви.

— Ты сейчас пошутил?

— Вовсе нет. Если же ты вдруг захочешь спросить о нем Марту, она скажет, что его противоположная сторона выходит к складам, куда привозят товар для ее магазина. Она каждую неделю ходит туда со своими накладными.

— Погоди, — Маргарита остановилась возле одного из фонарей. — Я тоже хожу здесь каждую неделю, этот мост здорово сокращает мне дорогу до дома. И я абсолютно уверена, что он ведет к Восточной набережной.

Алекс развел руками.

— Выходит, эта перекладина может менять направление? — удивилась Рита. — С ума сойти!.. А я-то считала, что знаю здесь каждый уголок… Признайся, сказочник, ты это придумал только что. Прямо здесь и сейчас. А город с радостью подхватил твою идею.

Парень с улыбкой покачал головой.

— Ничего я не придумал. Или придумал, но не сегодня. Дело в том, дорогая Маргарита, что об этом мосте упоминала целая толпа наших общих знакомых. И в рассказе каждого из них он имел разное направление. Вывод очевиден, не правда ли?

— Правда. А система у его перемещений есть?

— Конечно. Он может пересекать озеро в том месте, куда надо попасть ступившему на него человеку. Надо на Восточную набережную — протянется к набережной, надо к складам — протянется к складам. Он парень сговорчивый. При условии, что у него хорошее настроение, конечно.

— А если людей несколько?

— Если людей несколько, и они явились к этому мосту вместе, значит, им по пути, верно?

— Ну… наверное, да. А что по поводу настроения? Если оно у моста хорошее, он помогает пешеходам сократить дорогу. А если плохое?

— Если плохое, лучше к нему не подходить. Или в болото заведет, или раскачиваться начнет, чтобы на пешехода страху нагнать, а то и вовсе обрушится. Я, кстати, не шучу. Меня этот красавец однажды в такую трясину завел, насилу выбрался! Я ради эксперимента раз пять по нему туда-сюда ходил — сначала на набережную, потом на пустырь, затем к переулку Ткачей и к Южной пристани. Ну а в пятый раз прямиком в болото. Обидел его, наверное.

Маргарита поежилась.

— Умерил бы ты свою фантазию, сказочник, — строго сказала она. — Я, вообще-то, иду домой. А у этого моста такой вид, будто, он приведет меня прямиком в бездну.

— Скажешь тоже — в бездну. Максимум на середину озера. А дальше до берега можно и по льду дойти.

— Спасибо, я лучше вызову такси.

— Вообще-то, вызвать такси можно было сразу, и не тащиться от Ника пешком в такую даль. Слушай, Рита, ты же верховная колдунья. Почему бы тебе не приказать Рыбачьему вести себя прилично? На всякий случай.

— Потому что Рыбачий — не колдун и не оборотень. Он мост, Алекс. Неодушевленный предмет, который ты наделил магией и переменчивым настроением. У меня нет над ним власти, а потому приказывать ему я не могу.

— Хорошо, тогда мы его просто попросим.

Маргарита пожала плечами.

— Проси, — сказала она. — А я пока найду номер телефона такси.

Сказочник уверено направился к заснеженным перилам. От моста ощутимо фонило негативом. Где-то в груди появилось липкое чувство тревоги. С каждым пройденным шагом оно становилось сильнее, и Алексу казалось, будто у него внутри разворачивает щупальца скользкий холодный спрут. Хотелось развернуться и как можно скорее вернуться к Маргарите. Пересиливая желание уйти, Алекс приблизился к мосту и осторожно погладил рукой его металлические прутья.

— Привет, приятель, — негромко сказал он. — Как твои дела? Ты сегодня здорово устал, да? Конечно, устал. По тебе же с утра и до вечера ходили люди — туда-сюда. Они каждый день тут ходят. Нелегко, наверное, удерживать на своей спине таких суетливых созданий. Неловко просить, однако, не мог бы ты поработать еще не много? Видишь девушку? Она озябла на ветру и очень хочет домой. Да и я тоже. Мы были в гостях у своего друга и немного припозднились. Трамвая и такси придется ждать долго, мы замерзнем и наверняка подхватим ОРЗ. Я-то ладно, а Рите болеть никак нельзя. От нее зависит магический порядок в этом городе. Помоги нам, пожалуйста. Нам надо на Восточную набережную. Обещаю, больше в столь поздний час мы тебя не побеспокоим.

— Ну, что договорился? — поинтересовалась Маргарита, когда Алекс вернулся обратно.

За те несколько минут, пока он отсутствовал, девушка явно продрогла — поверх шапки она натянула капюшон и до самого носа обмоталась вязаным шарфом.

— Договорился, — кивнул сказочник.

— Что он тебе сказал?

— Ничего. Мосты — ребята неразговорчивые, разве ты не знала?

Девушка закатила глаза.

— Так мы можем по нему пройти?

— Конечно. Но только в виде исключения. Его рабочий день закончился час назад, в это время Рыбачий привык отдыхать. А потому, давай поторопимся, пока он не передумал.

Алекс помог Маргарите подняться по узким скользким ступенькам, ведущим к деревянному настилу. Через озеро они шли в тишине, подсвечивая себе путь мобильными телефонами. Ступали осторожно, хотя поводов для беспокойства не было — мост стоял крепко и казался незыблемым, как горная вершина.

— Когда в следующий раз решишь заколдовать дорогу, крыльцо или еще один путепровод, предупреди меня заранее, ладно? — сказала Рита, когда они вышли к фонарям Восточной набережной.

— Всенепременно, моя госпожа, — шутливо поклонился Алекс. — Хотя, знаешь, это выходит у меня само собой. Я не всегда могу различить грань между мимолетной фантазией и полноценной магией. То, что мои сказки оживают, иногда является сюрпризом для меня самого.

— Тебе многому предстоит научиться, — Маргарита коротко вздохнула. — И в частности — контролировать свое воображение. Не забывай об ответственности, Ал. У полета твоей фантазии должна быть четкая траектория. Разумный мост — это забавно и даже полезно. Однако, прежде, чем придумать очередную забавную штуку, подумай, нужна ли она нашему городу. Потому что, стоит тебе хотя бы на минутку поверить, что нужна, эта штука мгновенно здесь появится.

— Хорошо, — кивнул парень. — В таком случае, я прямо сейчас придумываю большой автобус, который приедет на эту набережную отвезет нас домой. Уж автобус-то нам точно пригодится, правда? О! Смотри вот и он.

Рита повернула голову в ту сторону, куда указывал Ал. В темноте сверкнул холодный свет фар, и из-за угла неторопливо выползла длинная темно-синяя «гармошка». Спустя минуту она остановилась аккурат перед ними. Ее двери гостеприимно распахнулись.

Алекс первым запрыгнул в теплый салон и протянул девушке руку.

— Мальчишка, — тихо усмехнулась она и ухватилась за протянутую ладонь.

МОНСТР

— Ал! Вот скажи: это правда, что под кроватью живет монстр?

— Под чьей кроватью? — рассеянно уточнил Алекс, не отрывая взгляд от книжной страницы.

Агата нетерпеливо махнула рукой.

— Да под любой! Например, под моей.

— Под твоей, конечно, живет, — согласился сказочник, переводя взгляд на следующий лист.

— Слышал? — Агата повернулась к Эрику и торжествующе подняла вверх указательный палец. — Я же тебе говорила!

Эрик закатил глаза и подкатил инвалидное кресло ближе к кухонному дивану.

— Алекс, и ты туда же? — возмущенно воскликнул он. — Монстры — это выдумка, которой пугают малышей. Мы же слишком взрослые, чтобы в нее верить. На самом деле никаких чудовищ не существует, а под кроватью могут жить разве что забытые игрушки. Или домашние тапочки.

Алекс хмыкнул и мягко закрыл книгу.

Эти двое ввалились в его квартиру полчаса назад — веселые и раскрасневшиеся от мороза. Агата с порога заявила, что на улице очень холодно, и им с Эриком нужно место, где можно было бы согреться, выпить сладкого чаю и поболтать. О том, чтобы собраться где-нибудь еще, не могло быть и речи: мать Агаты отсыпалась после ночной смены и настоятельно просила их не шуметь, а родители Эрика не вовремя затеяли ремонт.

Алекс против визитеров ничего не имел, а потому в первые же пятнадцать минут лишился имевшихся у него конфет, пряников и вафель, а затем и покоя.

— Монстры — действительно выдумка, — кивнул сказочник. — Но это никак не мешает им быть реальными. Этим ребятам совсем не обязательно жить под кроватью. Некоторым из них удобнее находиться в кладовке, в подвале или в старом шкафу. К примеру, твое чудище, Эрик, предпочитает именно старый шкаф. Я прав?

Уши мальчика порозовели. Он что-то буркнул и отвел взгляд в сторону.

— Ага! — закричала Агата. — Значит, у тебя монстр все-таки есть!

— Конечно, есть, — подтвердил Алекс. — А как же? Монстры есть у всех. Только одни держат их в укромном уголке, а другие носят с собой. Знаете, друзья, как по мне, пусть личное чудовище обитает отдельно, таскать его на своем горбу бывает очень утомительно.

Дети переглянулись. Брови Эрика вопросительно подпрыгнули вверх.

Алекс коротко вздохнул.

— Кто-нибудь из вас знает, кем на самом деле является подкроватный монстр? — спросил сказочник.

Дети переглянулись еще раз.

— Ну… — задумчиво протянул Эрик. — Наверное, страхом. Он живет в темноте, издает странные звуки, по ночам рисует на полу и потолке пугающие тени. То есть делает то, чего дети очень боятся.

— Ты совершенно прав, мой юный друг, — улыбнулся Алекс. — Однако наше страшилище не просто страх. Это наш личный демон, который питается негативными эмоциями, что мы испытываем каждый день: обидами, тревогами, злобой, разочарованиями. Этот парень очень прожорлив, ребята. Одни люди держат его на жесткой диете, а другие кормят от пуза, да еще с большой радостью. Пока человек маленький, монстр живет от него отдельно. Когда же человек вырастает, он должен решить, оставлять монстра под кроватью или сажать его к себе на спину. И знаете, многие взрослые почему-то предпочитают возить его на закорках, а под кроватью хранить пыль и домашние тапочки.

Агата задумчиво почесала нос.

— Ал, выходит, у тебя тоже есть свое чудище? — спросила она.

— Конечно.

— И где оно живет? Под кроватью или на твоей спине?

— Под кроватью моему чудищу тесновато, — улыбнулся сказочник. — А носить его на себе мне очень тяжело. Этак можно сколиоз заработать, а то и вовсе перелом позвоночника. Поэтому мы с монстром договорились, что я найду ему отдельную квартиру и буду время от времени навещать.

— И где же он теперь? — заинтересовался Эрик. — В кладовке? Или, может быть, в подвале?

— А вот не скажу, — хитро подмигнул ему Алекс. — Вдруг вы решите его побеспокоить? Мое чудовище не очень любит гостей.

— Ты часто с ним видишься?

— Достаточно часто.

— И не боишься? Он же все-таки монстр.

— Он мой монстр, ребята. И я, конечно же, его не боюсь. Мы с ним старые друзья и нам всегда есть о чем поговорить.

…Дети разошлись по домам, когда стало вечереть. Закрыв за ними дверь, Алекс подошел к окну и долго смотрел, как холодное небо прорезают рваные полоски заката. Потом заварил в термосе чай, взял большой электрический фонарь, две керамические кружки и отправился на чердак.

Там, как всегда, было тесно и пыльно. Подсвечивая себе фонарем, парень неторопливо прошел между бесформенными тюками со старым тряпьем и грудами поломанной мебели. В какой-то момент круглый огонек выхватил из темноты стоявший у стены низкий журнальный столик и ободранный трехногий табурет.

Алекс поставил на стол принесенные вещи, и, усевшись поудобнее, разлил по кружкам ароматный напиток.

— Привет, приятель, — сказал он, прикрыв на мгновение глаза. — Как твои дела?

Темнота за спиной сказочника стала плотной. Появилось впечатление, что там кто-то стоит.

— Извини, что не заходил на прошлой неделе, — продолжал парень. — Не было повода. Да и на работе снова аврал…

Он взял одну из кружек, и, не оборачиваясь, протянул ее в темноту. Кто-то невидимый аккуратно принял кружку из его рук.

— Знаешь, приятель, мне уже лучше, — сказочник сделал из своей чашки крошечный глоток. — Я стал спокойнее спать и почти не вздрагиваю, когда выясняется, что мои дурацкие фантазии снова обрели форму. Но мне все равно страшно. Я по-прежнему стараюсь взвешивать каждое слово, прежде, чем сказать его вслух, а порой пытаюсь не думать, ведь мои мысли тоже становятся материальными. Я жутко боюсь, что, будучи рассерженным или усталым, придумаю какое-нибудь чудо-юдо, и оно натворит в городе бед. Мои друзья этого тоже боятся. Маргарита постоянно твердит, чтобы я контролировал свое воображение. Она, конечно, права, это действительно важно, но знал бы ты, приятель, как это сложно!

Волосы Алекса тронуло чье-то дыхание.

— Мне нравится быть сказочником, честное слово, — поспешно сказал парень. — Однако порой я ощущаю себя слепым котенком. Мне приходится наощупь исследовать природу своего дара, наощупь искать границу между фантазией и волшебством. У меня нет помощников, приятель. Мне даже не с кем посоветоваться — сказочников-то в этом городе больше нет. Знаешь, если бы кто-нибудь предложил откатить все назад и превратить меня в простого человека, я, наверное, не стал бы отказываться. По крайней мере, сразу. Я бы крепко подумал: что, если так будет лучше? Представляешь: просто ходить на работу, обедать с друзьями в кафе, гулять по городу и придумывать любые чудеса, которые совершенно точно никому не принесут хлопот. Звучит скучновато, зато стабильно и безопасно. Вот только ничего откатить назад нельзя. Я тот, кто я есть. И это правильно. Знаешь, почему? Если бы это было неправильно, всего этого просто не произошло. Верно?

На плечо сказочника опустилась чья-то теплая мохнатая лапа.

— Я малодушен, да? — грустно усмехнулся Алекс. — А еще труслив и тревожен. Рита права: я мальчишка. Но я взрослею, приятель, и в полной мере осознаю свалившуюся на меня ответственность, поэтому, сделаю все возможное, чтобы не наломать дров и сохранить магическое равновесие города на прежнем уровне. От меня зависит слишком много людей, и я не имею права их подвести…

Алекс засобирался домой, когда в слуховом окошке чердака появился тонкий месяц убывающей луны. Чай был допит, и сонный невидимый монстр сыто причмокивал, переваривая выплеснутые на него жалобы и сомнения. Парень сложил термос и кружки в пакет, взял со стола потускневший фонарь.

— Мне пора, приятель, — тихо сказал Алекс в темноту. — Через недельку загляну к тебе снова. Не скучай, ладно? И… Спасибо. Спасибо, что слушаешь мое нытье. Другим бы оно быстро надоело, а ты — ничего, терпишь. Тебе оно даже нравится, да? До свидания, приятель. Как хорошо, что ты у меня есть.

ФОНТАН

Мужчина топтался возле скамейки и с растерянным видом вертел в руках мобильный телефон. Тот был черен, как ночь, и на манипуляции хозяина не реагировал — наверное, был сломан или полностью разрядился.

Алекс видел этого мужчину в первый раз. Возможно, незнакомец приехал в парк из другого района или же вовсе был иногородним. А еще он кого-то ждал — то и дело окидывал аллею взволнованным взглядом, теребил бегунок застежки-молнии на кармане своего пуховика, пытался оживить почивший смартфон.

— Извините, — окликнул мужчина Алекса, когда тот поравнялся с ним на пешеходной дорожке. — Не могли бы вы сказать, который час?

— Мог бы, — кивнул парень и достал из кармана мобильник. — 13.50.

Плечи незнакомца опустились.

— Спасибо, — грустно ответил он. — Хорошего вам дня.

На самом деле, Алексу было ужасно некогда. До конца обеденного перерыва оставалось всего десять минут, и надо было торопиться в офис — там его с нетерпением ожидала груда срочной работы, сердитый шеф и, что самое страшное, нарочито спокойный Ник, пообещавший придушить сказочника за случайно поломанный принтер.

Однако, вместо того, чтобы поспешить на рабочее место, Алекс почему-то остался стоять на аллее. Наверное, дело было в печальном взгляде незнакомца и всей его поникшей фигуре, которые без слов давали понять — этому человеку нужна помощь.

— У вас что-то случилось? — спросил Алекс.

— Нет, — покачал головой мужчина. — Все в порядке.

— Обычно люди так говорят, когда у них произошло какое-нибудь несчастье, — заметил парень. — Или возникла большая проблема.

Мужчина коротко усмехнулся.

— Единственная моя проблема в том, что я идиот. Но с этим, к сожалению, уже ничего не поделать.

Алекс вопросительно приподнял бровь.

— Вы уверены, что вам не нужна помощь?

— Уверен. Спасибо за беспокойство. Хотя… — незнакомец на мгновение задумался. В его глазах вспыхнули огоньки. — Я жду одну девушку. Ее зовут Анна. Анна Руди. Она работает в швейной мастерской где-то рядом с этим парком. Быть может, вы с ней знакомы? У нее длинные темные волосы и родинка на правой щеке.

— Нет, я с ней не знаком, — покачал головой Алекс.

— Жаль, — грустно улыбнулся мужчина. — Я надеялся, что мы с Анной сегодня увидимся, но ее все нет и нет. Наверное, я жду ее в неправильном месте. Или же мы просто разминулись.

— Я могу одолжить вам мобильный телефон. Вы созвонитесь и договоритесь о встрече.

Незнакомец развел руками.

— Я не помню наизусть ее номер. К тому же, она понятия не имеет, то я здесь. Видите ли, мы с ней не местные. Жили в соседнем городе, были хорошими друзьями. Два месяца назад Анне предложили тут работу, и она переехала. Знаете, мы тогда очень скомкано попрощались. Я не спросил у нее ни нового адреса, ни номера телефона. А когда спохватился…

Мужчина махнул рукой.

— Зачем же девушка понадобилась вам сейчас?

— За тем, что я ее люблю, — просто ответил незнакомец. — Мне потребовались два месяца разлуки, чтобы это понять. Общие знакомые дали ее телефон, но я не смог дозвониться — она все время вне зоны действия сети. Поэтому я приехал сюда. Мне сказали, что Анна работает в ателье возле Старого парка и каждый день ходит на обед через каштановую аллею. Я обошел парк кругом, но не нашел ни одного ателье. Тогда я решил подождать ее здесь. И что? Обеденный перерыв скоро закончится, а мы так и не встретились. Я хотел перезвонить друзьям, чтобы уточнить расположение швейной мастерской, но мой смартфон разрядился. Если не везет, то во всем, верно?

Алекс пожал плечами.

— Знаете, порой судьба испытывает нас на прочность, — заметил он. — Прошел испытание — получи приз, не прошел — подумай, так ли этот приз тебе нужен. Может, он вовсе не твой, а чей-то еще.

— Испытания меня не пугают, — серьезно сказал мужчина. — Я жутко замерз, поэтому еще немного подожду, а потом пойду греться в кафе. Думаю, там я смогу разжиться не только теплым чаем, но и зарядкой для телефона, и адресами ближайших мастерских. Мне нужно увидеться с Анной, и я с ней увижусь.

— Что ж, такая решительность похвальна, — кивнул сказочник. — Позвольте немного облегчить вам задачу. Видите тот фонтан? В нашем городе есть поверье: если загадать над его чашей желание, а потом бросить в нее монетку, желание непременно исполнится. Действует всего раз в год, зато наверняка.

Мужчина перевел взгляд на фонтан. Тот стоял в десяти шагах от него и действительно выглядел волшебно. Он состоял из широкой каменной чаши, в центре которой находился постамент с двумя бронзовыми скульптурами, изображавшими влюбленных, танцующих вальс. Весной, когда зацветали каштаны, а тонкие металлические трубки выбрасывали в воздух тугие струи воды, эта пара действительно начинала танцевать. Служители парка включали музыку и особый механизм, благодаря которому статуи неторопливо двигались по кругу, создавая в аллее потрясающую атмосферу романтики. Сейчас бронзовые влюбленные стояли, укрытые снегом, и будто бы согревали друг друга в объятиях.

— Странное поверье, — заметил незнакомец.

— Уж какое есть, — улыбнулся Алекс. — Кстати. Имеется еще одно условие. В фонтане непременно должна быть вода.

— Откуда же ей там взяться? — удивился мужчина. — На дворе зима, и в чаше наверняка пусто.

— Там, как минимум, должен быть снег, — заметил парень. — А позавчера была оттепель.

Они подошли к фонтану и заглянули внутрь. Дно чаши устилал блестящий слой льда. Алекс подобрал лежавшую неподалеку палку и протянул ее незнакомцу.

— Прошу.

Судя по взгляду мужчины, тот уже пожалел, что заговорил со странным парнем, однако палку все-таки взял.

— И что я должен сделать?

— Разбить лед, конечно, — сказал сказочник.

Незнакомец с сомнением посмотрел на врученный ему древесный сук, потом на лед, а затем перегнулся через бортик фонтана и с силой стукнул сероватую корку. Корка тихонько треснула, и сквозь образовавшееся отверстие хлынула грязная вода.

— Можно загадывать желание, — торжественно произнес Алекс.

Мужчина на мгновение замер, потом покопался в кармане и, отыскав монету, бросил ее в только что пробитую лунку.

— Что дальше? — спросил он у Алекса.

— Дальше — можно идти греться в кафе, — сказал тот. — Уже 14.00, а потому ловить на этой аллее нечего. Ваша Анна сюда точно не придет.

— А как же мое желание?

— Оно исполнится, когда наступит подходящее время. Подходящее время нужно для всего на свете, даже для волшебства.

Из парка они вышли вдвоем — удивительным образом оказалось, что им по пути. Шагали молча. Незнакомец сосредоточенно смотрел куда-то вдаль. Алекс же думал о том, что будет говорить шефу, когда тот поинтересуется, почему парень не явился вовремя на рабочее место.

Когда ворота Старого парка остались позади, незнакомец остановился. Он сделал это так внезапно, что сказочник едва не налетел на его спину.

— Ты чего, приятель?..

Мужчина не ответил. Он стоял и пристально смотрел в сторону одного из кафе. Из его дверей на улицу вышла высокая девушка с длинными темными волосами. Ее правую щеку украшала очаровательная родинка.

— Анна, — удивленно пробормотал незнакомец.

Между ними было не меньше пятидесяти метров, однако девушка каким-то образом его услышала. Или почувствовала — Алекс не смог бы ответить наверняка. Она повернулась в их сторону, и ее лицо вытянулось от удивления.

— Я смотрю, ваше желание все-таки исполнилось, — усмехнулся парень.

Мужчина сорвался с места и едва ли не бегом бросился к ней.

Сказочник усмехнулся и пошел своей дорогой.

«А фонтан-то действительно работает, — думал он по пути. — Надо обязательно рассказать Нику».

АВТОБУС № 228

Зима закончилась на второй неделе декабря. Столбик термометра несколько дней держался на отметке +6 градусов, а улицы обильно поливало дождем. Сугробы стали стремительно таять, от чего по тротуарам потекли грязные холодные реки, а горожане переобулись в резиновые сапоги. Днем над парками и мостами висело хмурое свинцовое небо. По вечерам же их укрывал плотный туман, грозивший уничтожить остатки снега — почерневшего и напитанного водой.

Сегодня туман напоминал легкую ажурную вуаль. Сквозь него просматривались силуэты домов и огоньки магазинных вывесок, а неопрятные полурастаявшие комья совсем не бросались в глаза.

Алекс стоял на автобусной остановке, ежась от сырого пронизывающего ветра, вглядывался вдаль и серьезно размышлял о том, чтобы вызвать такси. Ник, провожая сказочника до двери своего подъезда, тоже рекомендовал не жлобиться и заказать машину.

— В это время суток с общественным транспортом в наших краях не очень, — говорил дракон, глядя, как Алекс запихивает в рюкзак книги, выданные ему для прочтения. — Пока будешь ждать автобус, околеешь, как динозавр.

Парень же в ответ отмахнулся и сообщил, что нынешняя готичная погода подходит исключительно для неторопливых и созерцательных прогулок.

Учитывая, что квартиры сказочника и дракона разделяла едва ли не половина города, пешее путешествие Алекс решил оставить на потом, и теперь мерз на крошечной остановке, отчетливо понимая, что Ник в очередной раз оказался прав.

Улица была тихой и пустынной. Кроме Алекса под навесом находился еще один человек — незнакомая девушка в коричневом пальто и вязаном берете со смешным мохнатым помпоном. Она сидела на скамейке и смотрела вдаль взглядом человека, глубоко ушедшего в собственные мысли.

Когда порывы ветра становились особенно суровыми, девушка едва заметно вздрагивала и прятала руки в рукава.

— Добрый вечер, — сказал ей Алекс, когда очередная волна студеного воздуха вывела незнакомку из задумчивости. — Одолжить вам перчатки?

Девушка подняла на него глаза, коротко улыбнулась.

— Спасибо, — ее голос был тих и мелодичен. — Разве что ненадолго. Я здорово замерзла.

Перчатки сказочника оказались ей безбожно велики — ее изящные ладони погрузились в них, как в широкие мешки. Что ж, зато девушке теперь тепло.

— Какой автобус вы ждете? — спросил Алекс.

— Тридцать четвертый.

— Поедете на Липовый проспект?

— Да. А вы?

— А я на улицу Белых лилий. На сорок девятом автобусе.

— Далеко, — задумчиво пробормотала незнакомка.

Потом немного подумала и добавила:

— Меня зовут Лара.

— Я — Алекс, — улыбнулся парень.

— Спасибо за перчатки, Алекс. Жаль, что нам не по пути.

Сказочник ответил не сразу. Несколько секунд он разглядывал ее лицо, слабо освещенное тусклым уличным фонарем. У девушки был маленький аккуратный носик, тонкие нежные губы и большие карие глаза, похожие на два бездонных омута.

— Отчего же, — медленно произнес Алекс. — Наш путь может быть общим. При условии, что мы этого захотим.

— Тридцать четвертый и сорок девятый автобусы идут в разные стороны, — тихо напомнила Лара.

— Есть маршрут, который соединяет все остановки в единую линию.

— Правда? И какой же?

— Вот этот.

В тишине полусонной улицы раздался шорох шин, и из тумана, поблескивая круглыми фарами, выплыла темно-синяя гармошка. Алекс раньше ее уже видел — это был тот самый автобус, который подвозил их с Маргаритой от Рыбачьего моста.

— Маршрут № 228, - удивленно прочитала Лара. — В первый раз такой вижу. Куда же он идет?

— Куда угодно, — серьезно ответил Алекс. — Куда захочется его пассажирам.

— А если я хочу к морю? — усмехнулась девушка.

— Значит, он отвезет вас на побережье.

Автобусные двери распахнулись, и сказочник поманил Лару за собой. Она послушно встала со скамейки и вошла вслед за ним в теплый пустой салон. Тихо пискнул валидатор.

Они устроились на одном сидении, молча повернулись к окну. За стеклом неспешно поплыли лоскуты тумана и очертания каких-то домов. Двигаясь в белесом мареве, автобус плавно покачивался, словно баюкая случайных пассажиров, как маленьких усталых детей.

— Остановка — море, — сказал Алекс, когда невидимый водитель замедлил ход.

За окном послышался приглушенный звук прибоя, а в салоне тонко запахло солью.

Девушка повернула к сказочнику лицо и серьезно посмотрела ему в глаза.

— Это сон? — тихо спросила она.

— Возможно, — ответил он, чувствуя, как начинает тонуть ее глубоких карих омутах.

Автобус высадил их на крошечной остановке, притулившейся на краю широкого каменистого пляжа. Алекс взял девушку за руку, и они неторопливо пошли вперед по хрустящей гальке.

Ветра не было. Волны мягко набегали на прибрежные камни и с тихим шорохом возвращались обратно. Сырой туманный воздух оставлял во рту легкий привкус йода.

Они бродили вдоль кромки воды — сначала молча, а потом обсуждая всевозможные пустяки: изменчивую погоду, иллюминацию, подготовленную городскими властями к Новому году, открывшийся недавно книжный магазин…

— Сумерки сгустились, — заметила в какой-то момент Лара. — Пора возвращаться.

Алекс кивнул и повел ее к автобусной остановке.

— Тебе понравилась наша прогулка? — спросил он у девушки.

— Очень, — улыбнулась она.

— Я боялся, что увидев море, ты испугаешься. Или сильно удивишься.

— Разве можно бояться снов? — снова улыбнулась Лара. — Тем более таких замечательных.

— Я тоже замечательный? — усмехнулся Ал.

— Ты самый лучший, — серьезно сказала девушка. — Я как будто знаю тебя тысячу лет. Вернее, раньше знала, а потом почему-то забыла. Смешно, да?

— Смешно, — взгляд сказочника погрустнел. — Очень.

— Хорошо, что есть сны, — Лара осторожно обняла его за талию. — В них можно встречаться с теми, кого не увидишь в реальности. Кстати, Алекс. Я должна вернуть тебе перчатки.

Парень качнул головой.

— Не надо. Оставь их себе. На память.

Автобус ждать почти не пришлось, он подошел к остановке ровно через минуту, после того, как они ступили под бетонную крышу. На его табло горела надпись «Маршрут № 34».

— Это мой, — удивленно сказала девушка. — Надо же… Выходит, нам все-таки не по пути.

— Как знать, — пробормотал, Алекс, когда Лара, усевшись в полутемном салоне у окна, помахала ему рукой. — Как знать…

ОГНЕННОЕ ДЕРЕВО

— Ну, и кому из вас пришла в голову гениальная идея устроить пикник в такую холодину?

Маргарита была похожа на рассерженного воробья. Свою вязаную шапку она натянула до самых бровей, толстый шарф плотным коконом укрывал не только ее шею, но и половину лица, и теперь из-под него виднелся кончик покрасневшего носа, торчащие в разные стороны темные волосы и сердитые зеленые глаза. Алекс и Марк переглянулись.

— Впрочем, можете не отвечать, — фыркнула девушка, зябко передернув плечами. — Я уж сама догадалась.

Взгляд Алекса стал виноватым. Парень налил из термоса чаю и протянул подруге.

— Вообще-то я говорил тебе одеться теплее.

— Я и оделась, — она покосилась на подол шерстяной юбки, видневшийся из-под полы пальто и плотные колготки, от которых сейчас, после тридцати минут, проведенных на морозе, не было никакого толку. — Когда ты пригласил меня на шашлык, я решила, что ты закажешь его в кафе. Откуда мне было знать, что ты собираешься готовить его сам?

Алекс пожал плечами и перевернул один из шампуров. На самом деле, идея с пикником была их с Марком общей идеей. Вчера вечером они случайно встретились в Старом парке, и, пока заколдованные йорки охотника носились по сугробам, долго пересказывали друг другу события, произошедшие с момента их последней встречи. Марк с упоением делился со сказочником подробностями последнего гона, с которого он и его четвероногие монстры вернулись с богатой добычей, а потом посетовал: в лесу, мол, бываю часто, и все по делу, а когда в последний раз отдыхал, уже и не вспомнит никто.

— Знаешь, сказочник, я ведь мяса, на углях запеченного, сто лет не ел, — сказал тогда охотник. — Все тушенку, да бутерброды. Хорошо бы найти время и устроить пикник.

— Так в чем же дело? — улыбнулся Алекс. — Рядом с моим домом есть отличное место для барбекю — два мангала, стол со скамейками, даже емкость для песка имеется, только она сейчас пустая. Летом там весь двор шашлык готовил. Сейчас зима, и мангалы никто не занимает. Приходи завтра в гости. Устроим пикник.

Предложение Марк поддержал. Обязанности распределили так: с охотника мясо, со сказочника — дрова, огонь и приятная компания. В качестве компании Алекс пригласил Агату и Маргариту. И если первая, наряженная матерью в теплый болоньевый комбинезон, от встречи была в восторге, то вторая, явившаяся в модном пальто и сапожках на высоких каблуках, радостной совсем не выглядела.

— Какая же ты скучная, ведьма, — заметил Марк. — Давай-ка я тебе в чай кое-чего налью. Для веселости и сугрева.

Он достал из-за пазухи небольшую серебристую фляжку и щедро плеснул из нее в Ритину кружку. В воздухе запахло алкоголем.

— Что это такое? — поинтересовалась девушка, с подозрением принюхиваясь к своему чаю.

— Бренди.

— Сам гнал?

— А то, — гордо кивнул охотник. — Пей, ведьма.

Рита сделала глоток, закашлялась. Марк усмехнулся.

Мимо них с веселым визгом пронеслась Агата. Следом за ней, радостно тявкая, бежали два йоркширских терьера со смешными розовыми бантиками.

— Отозвал бы ты своих монстров, Марк, — сказала Маргарита. — Не дай Бог, ребенка зашибут.

— Скорее, ребенок зашибет моих монстров, — хохотнул тот. — Или задушит. Смотри, как душевно они обнимаются! Девчушка-то ваша сквозь мою иллюзию смотрит. Видел, Ал? Вот так пигалица!

— Она ничего не боится, — сказала Маргарита, глядя, как Агата возится с собаками в снегу. — Не простудилась бы…

— Агата точно не простудится. А ты — запросто, — сказал Алекс. — Давай я тебе плед вынесу? Или штаны теплые поищу? Марк, плесни ей еще огненной воды.

— Не надо воды, — вмешалась в разговор Агата. Она выползла из сугроба и теперь принюхивалась к полуготовому мясу. Йорки стояли рядом и водили носами вместе с ней. — Рита, я тебе палочку волшебную дам. С ней тебе будет тепло. Вот, бери.

Девочка протянула колдунье небольшую ветку, явно оторванную ветром от какого-то дерева. Маргарита с улыбкой взяла ветку в руки. Спустя секунду глаза девушки расширились, а рот удивленно приоткрылся.

— Ребята, — пробормотала она. — А палка-то горячая!

Марк вопросительно приподнял бровь.

— Правда, горячая, — продолжала Рита. — Не огненная, конечно, но от нее идет ощутимое тепло. И… Мне больше не холодно.

Марк потрогал палку пальцем. Задумчиво хмыкнул.

— Ты где ветку взяла? — спросил он у Агаты. — Из мангала вытащила?

— В мангале веток нет, — заметил Алекс. — Я для него уголь в магазине купил.

— Мне палочку Пуся принесла, — девочка погладила по голове одну из собак. — Она ее в снегу нашла.

Алекс и Марк переглянулись.

— Агата, ты научилась нагревать предметы? — поинтересовался сказочник.

— Нет, — маленькая колдунья пожала плечами. — Веточка сразу была горячая. Смешно, да?

— Обхохочешься, — согласился охотник. — Пурга, — обратился он к собаке, — отведи нас туда, где ты подобрала эту штуку.

Собака тут же развернулась и неторопливо потрусила куда-то влево. Спустя несколько секунд компания стояла возле небольшого деревца — по-зимнему голого и совершенно обычного. Единственным, что отличало его от собратьев, была широкая проталина у ствола.

— Я помню это дерево, — тут же воскликнул Алекс. — Ну конечно! Я обратил на него внимание этой осенью. Все вокруг было желтое, а его листья пылали, как костер.

Рита обошла деревце по кругу.

— Огненный бук, — удивленно констатировала она. — Надо же! Я-то думала, в нашем городе их больше не осталось.

— Все логично, — усмехнулся Марк. — Где еще могло появиться такое чудесное растение, как не под боком у сказочника?

— А почему бук — огненный? — спросила Агата.

— Потому что волшебный, — улыбнулась Маргарита. — Хотя внешне от других деревьев совсем не отличается. Летом стоит зеленый, вырабатывает кислород, а заодно впитывает и накапливает солнечное тепло. Осенью, когда другие растения становятся желтыми, этот бук краснеет. По его листьям можно оценить количество впитанного тепла. Если листья ярко-красные, значит энергии в нем много, если кирпичные или даже оранжевые, значит, лето было холодным и дождливым, а потому энергии дерево вобрало немного.

— Что же оно делает с этой энергией? — спросил Алекс.

— Возвращает обратно природе, — пожала плечами Маргарита. — Греет себя, почву, и все, что находится поблизости. Отдает тепло небольшими порциями, чтобы комфортно пережить даже самый студеный зимний день. Когда-то таких буков в наших местах было много. Потом их стали активно вырубать — люди заметили: одного-двух деревьев достаточно, чтобы отапливать дом целую зиму. Вот они и исчезли. У вас здесь, ребята, растет настоящий раритет.

— Здорово! — восхитилась Агата. — За этим огненным буком надо как-то ухаживать? Ну, чтобы он не засох или чтобы его не съели вредные жуки?

— Нет, — улыбнулась Рита. — Бук в этом смысле неприхотлив — и с жуками, и с засухой разберется сам. Просто не трогайте его. И все будет нормально.

Несколько секунд все молча рассматривали горячее дерево. Марк снял перчатки, вытер вспотевший лоб.

— Шашлык наверняка готов, — сказал Алекс. — Предлагаю перенести наш пикник сюда. Но жевать придется стоя.

— Я могу принести из дома раскладные стулья, — тут же вызвалась Агата. — Поможете мне, дядя Марк?

— Помогу, — кивнул охотник. — А ты, ведьма, стой тут и грейся. Пикники — это все-таки весело. Даже зимой.

ФОТОГРАФ

В магазинчике Марты, как и всегда, царил ужасный бардак. Покупателей было всего двое, но из-за ящиков с товаром ходить по торговому залу им приходилось исключительно боком.

— Ничего не успеваю, — сказала Марта Алексу, когда он подошел к ее прилавку. — Завоз в этот раз огромный, а времени разложить его по полочкам нет — клиенты вереницей идут. Второй день прихожу на работу в семь утра, а коробок меньше не становится.

— Бедная, — пожалел ее Алекс. — Хочешь, я помогу тебе их разобрать? Только сначала по делам сбегаю, ладно? А потом сразу сюда.

— Не надо, — махнула рукой девушка. — Я с соседками договорилась, они ко мне после обеда придут и все сделают. Но за предложение спасибо.

— Что ж, тогда, быть можешь, ты поищешь в своих залежах коробку с лентами и бусами? Их у тебя Алиса заказывала — ведьма-артефактница, которая с Маргаритой работает. Я сейчас как раз к ним иду, и она попросила у тебя их забрать.

— Этот набор я помню, — кивнула Марта. — Сейчас принесу.

Она скрылась в подсобке. Парень обвел рассеянным взглядом стеллажи и вдруг заметил рядом с одним из них незнакомого мужчину. Кажется, это был один из клиентов магазина, пару минут назад купивший у Марты большую упаковку фотобумаги. Вместо того, чтобы уйти, мужчина стоял в стороне и с любопытством разглядывал Алекса.

— Привет, — сказал ему Ал. — Что-то случилось?

— Нет, — невозмутимо пожал плечами тот. — Все в порядке.

— Вы так пристально на меня смотрите… Мы знакомы?

— Сомневаюсь, — покачал головой мужчина. — Я бы вас запомнил.

На вид незнакомцу можно было дать около сорока лет. У него были густые черные волосы, серые глаза, прямой нос с горбинкой и аккуратная бородка в купе с легкой небритостью на щеках. Нет, Алекс определенно видел этого человека в первый раз.

— Простите мой интерес, — продолжал мужчина. — Я — фотограф и всегда обращаю внимание на интересные типажи. У вас, молодой человек, примечательная внешность.

Ал посмотрел в зеркало, висевшее над прилавком. Внешность была самая обычная и ничем примечательным похвастаться не могла.

— Не вижу ничего особенного, — пожал плечами сказочник.

— А я вижу, — серьезно сказал фотограф. — Вернее, чувствую. Знаете, порой бывает, что обычные люди таят в себе удивительные секреты. Пройдешь мимо такого человека на улице и не обернешься. А стоит его сфотографировать, как он преображается. Камеру, молодой человек, не обманешь. Она видит то, что не замечает человеческий глаз — сущность, характер, внутренний стрежень. Нужно лишь выбрать правильный ракурс.

Алекс покачал головой. Можно подумать, в фотоискусстве все зависит от техники! Его скромных познаний в этом деле хватало, чтобы понимать: чтобы сделать действительно хорошие снимки, нужно не только выбрать ракурс, но и выставить свет, учесть тени, затмение Плутона, фазы Луны и еще кучу мистических неизвестных, разобраться в которых может только человек.

— В этом городе живет много необычных людей, — продолжал мужчина. — Которые не те, кем кажутся на самом деле. И вы… Простите, я не спросил вашего имени.

— Меня зовут Алекс.

— А я — Филипп. Приятно познакомиться. Так вот, вы — один из них.

Парень хмыкнул.

— Почему вы так решили?

Мужчина развел руками и повторил:

— Я это чувствую.

— Забавно. Так вы фотографируете таинственных людей?

— Я фотографирую всех. И таинственных тоже, — Филипп улыбнулся. — У меня их целая коллекция, Снимки некоторых у меня с собой. Показать?

— Покажите.

Мужчина поставил сумку с покупками на подоконник и вынул из внутреннего кармана куртки плоский бумажный конверт.

— Вот, держите. Сегодня распечатал.

Алекс вынул из конверта первый снимок и ахнул — на нем была изображена Маргарита. Она шла по улице к своему магазину и будто бы светилась изнутри. Ее волосы напоминали сверкающий водопад, а в глазах горели нечеловеческие зеленоватые огоньки. Рита выглядела так же, как и в тот холодный октябрьский день, когда сказочник узнал, что она ведьма.

На следующем фото был Ник. Каким-то невероятным образом Филиппу удалось запечатлеть его сидящим на скамейке в Старом парке. Ник безмятежно смотрел куда-то вдаль и неторопливо пил кофе из большого бумажного стакана. При этом и сисадмин, и скамейка были подернуты голубоватой дымкой, напоминающей огромного крылатого ящера с мощным шипастым гребнем.

Алекс поднял на фотографа изумленный взгляд.

— Эти снимки обработаны, верно? Вы самостоятельно добавили сюда и сияние, и огни.

— Разумеется, — кивнул Филипп.

— Но зачем?

— За тем, что у этих людей они есть на самом деле. Это их сущность, понимаете? Только ее замечают не все.

— А вы заметили?

— В некотором роде. Сделал фото и понял, что именно надо добавить. И эту очаровательную девушку, и этого милого юношу я вижу именно такими.

— Эти юноша и девушка в курсе, что вы их фотографировали?

— Конечно, — кивнул Филипп. — Я всегда спрашиваю у своих героев разрешение на съемку. А некоторым из них даже отдаю фото. Например, эти двое тоже просили им их передать.

— Я знаю этих людей, — сказал Алекс. — Девушка — моя хорошая подруга, а парень — коллега по работе. Если хотите, я могу отнести им ваши работы.

— Буду очень благодарен, — улыбнулся мужчина. — И кстати. Вы позволите мне вас сфотографировать?

— Позволю, — кивнул сказочник. — Если вы потом покажете мое фото в обработанном виде.

Их разговор прервала Марта. Она вырвалась из подсобки, как метеор, держа над головой узкую прямоугольную коробку, упакованную в плотный полиэтилен.

— Ал, я ее нашла! — воскликнула девушка. — Она завалилась за стеллаж, представляешь? Пришлось отодвигать шкаф… Не говори об этом Алисе, ладно?

— Ладно, — кивнул парень, подходя ближе и принимая из ее рук набор для рукоделия. — Скажи-ка, Марта, — он понизил голос, — ты знаешь мужчину, что стоит сейчас у окна? Кажется, он у тебя что-то покупал.

— Конечно, знаю, — кивнула хозяйка магазина. — Это Фил, фотограф. Отличный дядька, мой постоянный клиент. Сильный интуит, между прочим, нашего брата-колдуна за версту чует. Я смотрю, ты с ним уже познакомился?

— Да.

— Попроси его показать снимки «необычных людей». Очень удивишься.

— Он их уже показал, Марта, — сказал Алекс. — И да, я удивился.

— Знаешь, он ведь и меня как-то сфотографировал. О, что за чудесное вышло фото! Я там похожа на волшебницу из старой доброй сказки — с румяными щечками, в смешной шляпке и килограммов на десять полнее, чем на самом деле. Обожаю этот портрет. При случае обязательно покажу.

— Он хочет, чтобы я ему попозировал.

— Надеюсь, ты согласился?

— Конечно.

— Чего же тогда тут стоишь? Иди скорее. И не забудь попросить у Филиппа фото на память. Интересно посмотреть, каким он тебя сделает.

Фотосессия получилась невзыскательной и даже немного скучной. Фотограф попросил Алекса пройтись туда-сюда по тротуару, сделал несколько кадров, после чего отдал ему конверт с портретами, и откланялся.

Спустя несколько дней Алексу позвонила Марта и попросила зайти к ней в гости.

— Фил принес твою фотографию, Ал. Нужно, чтобы ты ее забрал.

— Фотографию? Одну?

— Да. Она лежит в плотном бумажном пакете. Я его не открывала, решила, что ты должен это сделать сам. Приходи скорее, очень уж любопытно.

Алекс явился в волшебный магазин сразу после работы. Отпустив последнего клиента, Марта вынесла ему точно такой же конверт, в котором лежали снимки Ника и Риты. Сказочник осторожно надорвал одну из его сторон, вынул фото. Несколько секунд он рассматривал изображение, после чего положил его на прилавок. Увидев картинку, Марта охнула и прижала руки к груди.

На снимке был изображен ребенок — смешной девятилетний мальчишка в тяжелой куртке с синим клетчатым шарфом бодро шагал по заснеженной улице. У него были буйные каштановые кудри, забавная россыпь веснушек, пушистые ресницы и серьезные карие глаза взрослого самостоятельного мужчины. Подмышкой паренек держал книгу — старую, в мягкой светлой обложке, на которой неизвестный художник нарисовал улицу с разноцветными домами и башенками.

— Боже мой, Алекс! — пробормотала девушка. — Это же… Это…

— Это я, Марта, — улыбнулся сказочник. — Это я.

ЛЕШИЙ

Алексу казалось, что он ходит кругами. Если присмотреться, на дорожке можно было увидеть следы, подозрительно похожие на отпечатки подошвы его ботинок, а эту маленькую заснеженную елочку и тот ветвистый куст, на котором чудом остались несколько черных продолговатых ягод, он совершенно точно видел уже во второй, а то и в третий раз.

Парень усмехнулся. Это же надо — заблудиться в Дальней роще! Она, конечно, разрослась и напоминает неухоженный лес, однако по-прежнему является парком. Ее аллеи все еще покрыты бетоном, и, если постараться, в них можно увидеть четкую структуру.

Алекс искал эту структуру примерно полчаса, но она никак не находилась. Роща представлялась ему безбрежным древесным океаном, укрытым холодным белым пологом. Возможно, осенью или летом ориентироваться здесь было бы проще, зимой же все казалось одинаковым и создавало неприятное ощущение топтания на месте.

Парень уныло подумал, что Ник в очередной раз был прав. Сказочнику стоило послушать мудрого дракона и явиться сюда вместе с ним. Вдвоем они мигом бы преодолели это снежное царство и без каких-либо проблем вышли к Зеркальному озеру Ровены. Но для этого требовалось проснуться примерно за час до восхода солнца. А ведь сегодня суббота!

Алекс был согласен с Ником: искупаться в целебном источнике, пока не грянули трескучие морозы, и волшебные ключи не уснули до весны, определенно стоило. Но вставать в такую рань!..

Дракона можно понять: отказаться на несколько месяцев от ежедневных купаний в открытом водоеме — нелегкое испытание. Озеро ему не заменит ни один бассейн, поэтому он готов плескаться в нем от темна до темна. Алекс же таким фанатом плавания не был и подобного рвения не разделял.

— Отправляйся к источнику один, — сказал он вчера Нику, когда они вышли из офиса на улицу. — Я приеду чуть позже.

— Ты точно сможешь добраться до озера сам? — засомневался тогда сисадмин. — Ты ведь бывал там всего один раз, да и то шел следом за мной и не особо обращал внимания на дорогу.

— Конечно, смогу, — отмахнулся тогда сказочник. — Что там идти-то? От трамвая до разрушенных ворот, потом через парк до холма, а от холма до Ровениных владений рукой подать. Заблудиться невозможно.

Теперь парень стоял посреди заснеженного леса и думал о том, что заблудиться возможно где угодно, даже в трех соснах. Можно было, конечно, позвонить Нику и попросить, чтобы он или Ровена вышли к нему навстречу, но доставать телефон Алекс не торопился. Во-первых, это стало бы ударом по его самолюбию, во-вторых, дракон наверняка уже рассекает волны, и звонок сказочника не услышит. Что же касается хранительницы источника, не факт, что она в принципе способна отходить от своих владений дальше, чем на десяток метров.

Кусты за спиной Алекса неожиданно зашевелились, а на тропинку легла чья-то огромная тень. Парень обернулся и невольно сжался — из чащи на него надвигался кто-то большой и мохнатый.

Медведь?.. Но откуда ему тут взяться?! Тогда — снежный человек?..

— Эй, — громко позвал сказочник, делая шаг назад, — кто здесь?

За кустами скрипнул снег, с ветки стоявшей неподалеку сосны взлетела в небо какая-то птица.

— Я здесь.

Если бы на тропинку действительно шагнул йети, Алекс бы не удивился. Мало ли какие тут водятся чудеса? Однако же на дорожку вышел вовсе не снежный человек, а самый обыкновенный. Это был молодой мужчина — худощавый, кареглазый, с густыми черными бровями. Он был одет в объемную теплую куртку, напомнившую сказочнику рыбацкий комбинезон Ровены, и большую мохнатую шапку.

— Ой, — удивился Алекс. — Привет.

— Привет, — кивнул мужчина. — Ты что тут делаешь?

— Заблудился, — ответил парень. — Шел к Зеркальному озеру и сбился с пути.

— Понятно, — сказал незнакомец. — То-то я смотрю, ты кругами ходишь. По одной и той же дорожке — туда-сюда.

— Забавно, да? Я всегда думал, что в Дальней роще заблудиться непросто.

— Ошибаешься, — покачал головой мужчина. — Этот парк разросся до состояния леса. А у леса, знаешь ли, свой характер и свои повадки. Захочет, проложит путнику через чащу прямую дорогу, захочет — в дебри заведет. Тебя же, смотрю, он решил разыграть. Нравится ему, как ты охаешь, круги нарезаешь да елки рассматриваешь.

— Ничего себе розыгрыш, — буркнул Алекс. — Я тут за полчаса как суслик замерз. А со мной, оказывается, в игры играют.

— Не сердись, — улыбнулся мужчина. — Наш лес — создание беззлобное. Пошутил бы чуток, да отпустил. Куда, говоришь, тебе надо? К Зеркальному озеру?

— Да. Ты знаешь, как туда попасть?

— Я, сказочник, здесь все знаю — каждый куст, каждую тропку, — в глазах незнакомца блеснули желтоватые огоньки. Точно такие, которые порой мелькали у Марка, Ника, Алисы и прочих. — Видишь, дорожка между соснами бежит? Иди по ней и выйдешь аккурат к приозерному холму.

Алекс посмотрел в ту сторону, куда указывал мужчина. Там среди высоких деревьев действительно виднелась тропа — широкая и хорошо протоптанная. Парень мог поклясться, что пару минут назад ее здесь не было.

— Как тебя зовут? — спросил он у незнакомца.

— Ивен.

— Спасибо, Ивен. А я, кстати, Алекс.

— Это мне известно, — усмехнулся тот. — Мне о тебе Ровена рассказывала. Увидишь ее, передавай привет. И дракону тоже.

— Передам, — кивнул сказочник. — Послушай, Ивен, что если роща снова захочет надо мной подшутить?

— Не волнуйся, — махнул рукой мужчина. — Я с ней договорюсь. Попрошу, чтобы вела себя хорошо.

— Она послушается?

— Конечно. Я здесь местный, с лесом общий язык всегда найду. Торопись, сказочник. А ну как надоест твоему приятелю в волшебных водах плескаться? Улетит он домой, и будешь ты плавать один, как селезень.

Алекс улыбнулся.

— Спасибо за помощь, Ивен.

— Бывай, сказочник.

Парень кивнул и пошел вперед по дорожке. Сделав несколько шагов, он обернулся. Ивен махнул ему рукой и медленно растаял в воздухе.

МУЗЫКАНТ

Алекс знал Теодора с детства. Кажется, когда-то они были соседями по лестничной клетке, вместе ходили детский сад или же сидели за одной партой в начальной школе. Их знакомство случилось так давно, что сказочник уже и не помнил, как и при каких обстоятельствах оно произошло.

Они никогда не считали друг друга друзьями, скорее приятелями или просто хорошими знакомыми. Во время случайных встреч радостно пожимали друг другу руки, однако их разговор редко длился дольше пяти минут.

У Теодора имелись два интересных качества, которые казались Алексу потрясающими. Во-первых, Тео обладал удивительно неприметной внешностью. Его лицо было столь невыразительным и среднестатистическим, что никто из общих знакомых не мог вспомнить, какого цвета его глаза, какой формы нос и какой длины волосы, даже если они виделись всего час назад.

Благодаря этой особенности, Теодор мог легко затеряться в толпе, и его никогда не узнавали на улице. Парень относился к этому с пониманием, а потому не обижался.

Вторая особенность Тео заключалась в необыкновенном музыкальном таланте. Обладая абсолютным музыкальным слухом, он категорически не любил петь, зато с большим удовольствием играл на всевозможных инструментах. К двадцати годам он научился извлекать мелодии из чего угодно — от фортепиано до ситары, и от саксофона до маракасов. При этом сам наибольшее предпочтение отдавал виолончели.

В его руках она превращалась в живое существо, способное говорить на любом языке. Она могла рассказать, как падают листья и метет вьюга, могла поведать о звездопаде и лунной дорожке, застывшей на глади городского озера. Могла спеть о радости и любви, а могла — об отчаянии и страхе.

Виолончель Тео всюду носил с собой. Ее длинный черный чехол помогал рассмотреть музыканта на оживленной улице. Впрочем, чаще всего это было ни к чему. О том, что где-то поблизости находится Теодор, можно было определить по звуку. Его музыка отличалась от напевов других уличных исполнителей, как отличаются трели соловья от криков грача или вороны.

Парень мог играть на главной городской площади, в безлюдном парке или в грязной подворотне, в солнцепек, во время дождя или метели — ни место, ни погода, ни наличие слушателей не имели для него никакого значения. Как и деньги.

Алекс не знал, есть ли у Тео постоянная работа, однако был уверен, что музицирует он для души — там, где застанет его вдохновение.

Сегодня вдохновение застало Теодора в Старом парке у чаши заброшенного фонтана. Алекс услышал пение его виолончели, когда возвращался домой из офиса.

Был вечер, с неба летели крупные хлопья снега, и студеный пронизывающий ветер, радостно завывая, швырял их в лицо случайным прохожим.

В какой-то момент голос ветра стал тише и нежнее, а затем превратился в печальную балладу. В ней не было слов, зато имелись чувства и образы. Сказочник, как наяву, увидел туманный зимний сумрак, крошечную автобусную остановку с тусклым уличным фонарем и темноволосую девушку в коричневом пальто и вязаном берете.

Алекс свернул на соседнюю дорожку и торопливо пошел на звуки музыки.

Теодор сидел на скамейке и, закрыв глаза, вдохновенно водил смычком по длинным тонким струнам. Парень неслышно подошел ближе и застыл, боясь пошевелиться и тем самым оборвать волшебную мелодию.

Тео открыл глаза, когда смолкла последняя нота. Увидев Алекса, он махнул ему рукой, совершенно при этом не удивившись, будто старый приятель пришел сюда вместе с ним и слушал его выступление от начала до конца.

— Привет, — хрипло сказал Ал, усаживаясь рядом на скамейку.

— Привет, — кивнул музыкант, вынимая из чехла клеенку, чтобы укрыть инструмент от летящего снега. — Как поживаешь, Алекс?

Сказочник будто и не услышал вопроса. Он смотрел в лицо Теодора и с возрастающим удивлением понимал, что лица у него на самом деле нет. Оно — иллюзия, которую каждый будет видеть по-своему, но впоследствии не сможет вспомнить ни одной ее детали. Зато мелодии, что исполняет этот потрясающий человек, останутся и в памяти, и в сердце. Навсегда.

— Что ты сейчас играл, Тео? — спросил Алекс. — Что это за музыка? Кто ее написал?

— Это импровизация, — пожал плечами тот. — Тебе понравилось?

— Очень понравилось, — с чувством ответил парень. — Тео, скажи, почему ты устраиваешь свои концерты в парках и подворотнях?

Музыкант удивленно приподнял бровь.

— Ты играешь там, где тебя не могут услышать. Почему?

Теодор усмехнулся.

— Ты ошибаешься, Ал. У меня всегда есть слушатели. Обычно их бывает немного, зато они понимают, о чем поет моя виолончель.

Сказочник молча обвел взглядом пустую аллею.

— Я давно не играю чужих произведений, всегда импровизирую, — после небольшой паузы продолжил Тео. — И место для концерта тоже выбираю не я. Оно выбирает меня само. Знаешь, я могу идти по улице, подниматься по лестнице или бродить по лесу и вдруг осознать, что конкретно здесь и сейчас надо достать виолончель и что-нибудь сыграть. Мне не нужны концертные залы, Ал. Многие зрители приходят туда лишь для того, чтобы казаться культурными людьми — другим или даже самим себе. А уходят пустыми, уставшими, так и не осознавшими, что хотел им сказать музыкант. Мои же слушатели меня понимают, Ал. Я играю мелодии, которые поет их сердце. Вчера я играл для двух бездомных собак, представляешь? Когда я закончил свою пьеску и открыл глаза, они облизали мне руки, а потом долго терлись загривками о мои колени. А пару дней назад ко мне подошла незнакомая женщина — очень красивая, но с печальным уставшим лицом. Она сказала, что месяц назад похоронила маленькую дочь. Малышка родилась с кучей всевозможных недугов и всю свою недолгую жизнь мучилась от боли. Мать очень ее любила, Ал, а потому боролась за ее здоровье до последнего. Когда девочки не стало, женщина впала в отчаяние. Она думала, что смысл ее жизни был погребен на городском кладбище вместе с телом дочери. А спустя месяц услышала мою виолончель. Был серый унылый день, Ал. Очень холодный, как сегодня. Я играл, а женщина стояла неподалеку и тихо плакала. Потом подошла и спросила, можно ли ей меня обнять. Я обнял ее сам. Крепко прижимал к себе, пока она говорила о своем горе. Женщина сказала: в пении виолончели ей слышался голос дочери. Она вдруг осознала, что девочке теперь хорошо. Что ей больше не больно, и она очень хочет, чтобы мать снова начала улыбаться.

Теодор смахнул с плеча сказочника налипший снег.

— Сегодня моим слушателем стал ты, — сказал он ему. — Что ты услышал, Алекс?

— Я не услышал, я увидел, — голос парня снова был хриплым. — Мне вспомнилась встреча, которая произошла полторы недели назад. Я часто думаю об этой встрече, Тео, и пытаюсь понять, была ли она на самом деле. Возможно, то свидание привиделось мне во сне, а я до конца этого не понял. Сегодня же сон встал передо мной, как наяву. И теперь я снова сомневаюсь — это видение или все-таки реальность?

— Как все сложно, — усмехнулся музыкант. — Что ж… Раз уж ты здесь, давай разбираться вместе.

Теодор снял с виолончели клеенку и бережно положил на скамью. Затем взял смычок и, помедлив пару мгновений, плавно провел им по струнам.

В тот же миг в заснеженном парке раздался нежный рокот волн. Алекс смежил веки и увидел каменный пляж с огромными валунами, бесконечную водную даль и белую чайку, летевшую к линии горизонта.

Теодор играл, а в воздухе все ощутимее пахло йодом, легкий соленый бриз целовал замерзшие щеки, откуда-то издалека доносились отголоски звонкого женского смеха.

Алекс открыл глаза. Море исчезло. Вокруг снова был заснеженный парк, в холодном воздухе которого, таял последний звук волшебной мелодии. Рядом на лавочке по-прежнему сидел Теодор.

А у треснувшей чаши старого фонтана стояла Лара.

Она была в том же коричневом пальто и вязаном берете с мохнатым помпоном. Девушка смотрела на Алекса, а в руках сжимала черные мужские перчатки.

Парень встал со скамейки и неторопливо направился к ней. Он шел нарочито медленно, будто опасаясь, что Лара окажется видением и вот-вот растворится в воздухе. Но девушка двинулась ему навстречу сама. Она быстро преодолела разделявшее их расстояние и протянула Алексу руку.

Ее ладонь была холодной и самой что ни на есть настоящей.

— Значит, это все-таки был не сон, — тихо сказала Лара.

Сказочник осторожно сжал ее ладошку двумя руками.

— Как ты здесь оказалась?

— Я ехала домой, — ответила она. — Автобус сломался рядом со Старым парком, и мне пришлось выйти, а потом… Потом я услышала музыку. В ней шумело море — то самое, помнишь? Я пошла на звук, и явилась сюда.

Алекс несколько мгновений смотрел ей в глаза, а потом наклонился и легко коснулся губами ее озябших пальцев.

— У меня твои перчатки, — тихо сказала Лара. — Я их теперь всегда ношу с собой. Как напоминание, что я не сошла с ума, и сон может стать реальностью.

Парень взял перчатки и натянул их на ее замерзшие руки. А потом обнял за плечи и крепко прижал к себе. Она в ответ обхватила его за талию.

— Помнишь, ты сказала, что нам не по пути? — спросил он. — Ты ошиблась, Лара. Дорога у нас одна, и идти нам по ней вместе.

— Очень может быть, — улыбнулась девушка. — Скажи, Алекс, кто играл ту чудесную мелодию, которую я услышала на улице?

Сказочник обернулся.

На аллее они были одни. Теодор куда-то пропал. Скамейку, на которой сидел музыкант, заметало снегом, а на дорожке виднелись едва заметные следы, уходившие в темноту.

НЕВЕСТА СКАЗОЧНИКА

— Смотри, вот и он.

— Тот самый мост, который способен менять направление?

— Да. Он может перекинуться в любое место противоположного берега. Однако этот путепровод ужасно капризен. Если его рассердить, запросто приведет в болото или на грязный пустырь. А то и вовсе оборвется на середине озера.

— Знаешь, Ал, это не удивительно. Если бы со мной обращались так же, как с ним, я бы тоже сердилась и капризничала.

— Что ты имеешь в виду?

Лара подошла к мосту и смахнула с его перил снег, обнажая облупившуюся краску и видневшиеся из-под нее следы ржавчины.

— Посмотри, в каком ужасном он находится состоянии. Ты можешь вспомнить, когда его в последний раз ремонтировали или хотя бы красили? Каждый день он переправляет через водоем десятки людей, и хоть кто-нибудь удосужился сбить с него наледь?

Сказочник задумчиво почесал подбородок. Девушка поправила рукавицу и двинулась вперед, освобождая от снега оставшийся участок перил.

— Потерпи, мостик, — сказала она. — Сегодня я отправлю заявку городским коммунальщикам. Они избавят тебя ото льда, а летом подлатают опоры и проверят дорожное полотно. Будешь, как новенький.

Алекс молча топал следом за ней и с изумлением отмечал, какое теплое благодушие исходит от моста с каждым сказанным ею словом.

— Слушай, а ведь он тебе верит, — удивленно сказал парень. — И ты ему нравишься.

Лара пожала плечами.

— Кто из нас сказочник — ты или я? — усмехнулся Ал.

— Конечно ты, — серьезно ответила девушка, продолжая освобождать Рыбачий от снежных наносов. — А я просто люблю порядок.

В этом Алекс был с ней согласен. С появлением в его жизни Лары, порядок волшебным образом возникал везде — в одежде, в доме, и, самое главное, в душе.

Он уговорил ее перебраться в его квартиру через неделю после встречи в заснеженном парке. Спустя сутки в кухне расцвел кактус, который никогда раньше этого не делал, зеркало в ванной засияло чистотой, у одинокого носка неожиданно отыскалась пара, а тревоги и волнения исчезли, как дурной сон.

Известие о том, что ее возлюбленный является чародеем, Лара восприняла, как само собой разумеющееся.

— Я сразу поняла, что ты не такой, как другие люди, — сказала она, когда он поведал ей об оживающем памятнике, сводил в зачарованную библиотеку и показал снимок, сделанный фотографом-интуитом. — И знаешь, мне это нравится.

Друзья сказочника Ларе тоже понравились, те же и вовсе остались от нее в восторге.

— Теперь ты в надежных руках, — с улыбкой сказала Алексу Маргарита. — Я могу вздохнуть спокойно — наконец-то нашелся человек, который сможет направить твое воображение в стабильное русло и убережет от ненужных фантазий.

— Никого не смущает, что Лара — обычный человек? — поинтересовался Алекс.

— Главное, что это не смущает тебя, — заметил Ник. — Умные колдуны, жившие в стародавние времена, говорили, что у каждого сильного мага непременно должен быть спутник, который помогал бы ему творить волшебство. Создавал бы условия, в которых ему комфортно работалось, давал возможность чувствовать себя сильным и нужным, верил в его способности и успех. Который бы его любил.

— Литераторы и художники называют таких людей музами, — заметила Маргарита. — Потому что они вдохновляют их на создание шедевров. Сказочнику же необходим человек, который будет верить в его сказки. Раньше для тебя таким человеком была Агата. Но она растет и меняется. Ты, наверное, заметил, что вы несколько отдалились друг от друга. Девочка накапливает магию, с ведьмами ей сейчас интереснее. На вашу дружбу это, конечно, не повлияет, однако место твоего слушателя должен занять кто-то другой.

Агата, к слову сказать, приняла Лару сердечнее прочих — выяснилось, что они с девушкой неплохо знакомы.

— Это воспитательница из моего детского сада, — сообщила она, когда Алекс представил их друг другу. — Только она не в моей группе работает, а в ясельной, с малышами. Они так ее любят!..

Рита, узнав этот факт Лариной биографии, долго хихикала, после чего объявила: раз девушка справляется с маленькими детьми, то с Алексом она справится и подавно.

— Выходит, ты можешь придумать сказку о чем угодно? И она оживет?

— Вроде того.

— Здорово…

Рыбачий мост остался позади, и теперь они неторопливо шагали по тихой безлюдной улице. Небо начинало темнеть, а в воздухе медленно кружились пушистые хлопья снега.

— Алекс, давай сочиним сказку про фонарь? — вдруг сказала Лара.

— Про какой фонарь?

— Да хотя бы про этот.

Девушка указала рукой на стройного металлического великана с вытянутым светильником, стилизованным под старину.

— Этот фонарь особенный, — заметила Лара. — Я много раз ходила по этой улице и ни разу не видела, чтобы он горел. Его соседи исправно светятся каждый вечер, а он — нет.

— Быть может, в его светильнике нет лампы. Или она не исправна.

— Вчера утром коммунальщики заменили все лампы на этом тротуаре. А он все равно не работает.

Словно в подтверждение ее слов, улица озарилась теплым электрическим светом. В стройном ряду горящих фонарей виднелась темная проплешина.

Лара махнула в ее сторону рукой — мол, что я говорила?

Алекс замедлил шаг.

— На самом деле этот светильник работает, — задумчиво произнес он. — Но не для всех. Он срабатывает лишь в том случае, если к нему приближаются конкретные люди.

— Это какие же? — заинтересовалась Лара. — Дети? Старики? Или тут имеет значение профессия? Наш фонарь предпочитает пожарных? Юристов? Или, быть может, электриков?

— Наш фонарь предпочитает влюбленных, — с улыбкой ответил сказочник. — Возраст и профессия значения не имеют. Под ним стоит скамейка, видишь? Она идеально подходит для свиданий.

— Думаешь? — с нарочитой недоверчивостью спросила девушка. — Сейчас проверим.

Она схватила его за руку и потащила вперед. На скамейку они плюхнулись одновременно, звонко хохоча на всю улицу. Алекс тут же перетянул Лару к себе на колени и мягко накрыл губами ее губы.

Свет появился над их головами не сразу, он разгорался постепенно, будто кто-то деликатный осторожно поворачивал регулирующий яркость диммер. Он был такой же желтый, как у других фонарей, но отчего-то казался теплее и уютнее.

— Видишь, — выдохнул Алекс, оторвавшись от губ девушки. — Работает.

Она подняла голову и несколько секунд смотрела, как волшебный фонарь окрашивает в золото белоснежные хлопья. Когда она вновь посмотрела сказочнику в глаза, ее взгляд лучился детским восторгом.

— Да, — тихо сказала она. — Работает.