Скиталец

KРАХ НОМЕР РАЗ

Турне по США, совершенное «Акоах» в 1926-м, было не первой гастролью. Кроме заезда на Британские острова, венцы побывали в Египте и Палестине. Выезд за океан стоит в этом ряду особняком.

Сейчас трудно в это поверить, но в конце 20-х годов прошлого века в США заинтересовались футболом, тем, что американцы называют «соккером». Эмигранты, которые из-за войны и послевоенной разрухи в Европе в большом количестве обосновались в США, хотели лицезреть игру, к которой привыкли, а не местный вариант регби, по ошибке, как они полагали, названный за океаном футболом. «Вы просто настоящего футбола не видели!»

Гастролями «Акоах» в Нью-Йорке занималась уроженка Будапешта Анна Ледерер, будущий советник президента Франклина Рузвельта. К апрелю 1926-го были утрясены все формальности и подписаны договоры. По дороге в Штаты венцы грохнули в товарняке в городе Париже лидера местного чемпионата «РедСтар» со счетом 10:4 и отправились на пароходе в Нью-Йорк.

То ли рекламная кампания, то ли естественное любопытство местного населения к диковинке плюс «знающие» бывшие европейцы собрали на бейсбольном стадионе «Поло Граундс» внушительную аудиторию: на первый матч «Акоах» пришло 25 тысяч зрителей, на второй — 45 тысяч. Встречались «Акоах» и команда с пышным названием «Нью-Йорк Олл Старз». (Этот рекорд посещаемости футбольного, пардон, соккерного матча, был побит только в 1977-м году на игре «Космоса» с Пеле, Беккенбауэром и Кинальей против «Форт Лаудердейл» с Гердом Мюллером).

Так вот игру с этими самыми «Олл Старз» гастролеры проиграли 0:3 (предыдущий матч у «Бруклин Уондерерз» выиграли 3:1), но их репутацию это поражение не подорвало. Гус Маннинг, один из основателей мюнхенской «Баварии», а впоследс твии президент Федерации футбола США (он уехал в Штаты еще до первой мировой) вспоминал: «(От игры венцев все гюлучили огромное удовольствие. Они владели мячом, по-моему, 88 минут из 90. Их техничной комбинационной игрой мы просто наслаждались…»Так важно время владения мячом для победы или нет? Понятно — это товарняк и демонстрация футбольного искусства, но все-таки? Древний вопрос, на который до сих пор нет точного ответа…

За Нью-Йорком последовали Сент-Луис, Чикаго и Филадельфия. Всюду были зрители и всюду был, что немаловажно, хороший сбор и доход для клуба.

Игра Белы Гуттманна произвела впечатление. Ему первому из всей команды был предложен выгодный контракт. Морис Хойзлер, товарищ по команде и начинающий журналист, сообщал в венскую прессу: «Гуттманн провел против New York Giants потрясающий матч. Руководство ньюйоркцев сразу же после встречи уговорило Белу подписать с ними договор. Он вступает в силу 1 ceнтября. Гуттманн получит пятьсот долларов подъемных и зарплату в 350 долларов ежемесячно. Ему разрешено также иметь другую работу…». Бела вернулся с командой домой, доиграл чемпионат, затем проехался в турне по Польше и Латвии и отправился в Америку. Кальман Конрад, другая легенда венгерского и австрийского футбола, которого за остроумие, язвительность и образность выражений прозвали «футбольным Бернардом Шоу», обосновался в США раньше и писал заметки, для венского журнала «Профессионал». О Гуттманне он сообщал, что «живется нашему Беле в Нью-Йорке неплохо, кроме игры в футбол он зарабатывает себе на жизнь тем, что устраивает танцевальные вечера для портовых рабочих» или что «он купил себе самый большой и никелированный бар в Нью-Йорке»…

То, что ему удалось неплохо вложить деньги — доход от школы танцев, которую Гуттманн открыл в Нью-Йорке, — Бела не отрицал. То, что он быстро «поднялся» на удачных биржевых операциях — тоже. Но у судьбы, наверное, были свои виды на Гуттманна — чисто футбольные, а не предпринимательские. Во время краха ньюйоркской биржи, с которого начался мировой финансовый кризис, Бела прогорел, потерял более пятидесяти тысяч долларов (немалые по тем временам деньги) и оказался на мели.

Об этом времени — пике и падении — Гуттманн рассказывал молодым футболистам «Бенфики» в начале 1969-х. В педагогических целях или просто вспоминал?

Гуттманн: «В свое время в Нью-Йорке я был молод, элегантен и самоуверен — пока у меня водились деньги. Было это в конце 20-х. Люди, знакомые и незнакомые, так и роились вокруг. Они громко хохотали над моими посредственными шутками; женщины восхищались моим неповторимым «венским» шармом, а мужчины поражались моим «гениальным» финансовым комбинациям! В общем, ребята — со всех сторон я был звездой и баловнем судьбы.

А потом грянула «черная пятница» 1928-го (скорее всего, Гуттманн имеет в виду 25 октября 1929-го, день начала биржевой лихорадки, за которой шел «черный вторник» — 29 октября — день, когда фондовая биржа окончательно рухнула, и начался мировой экономический кризис. — Б.Т.). и я остался голым и босым. Всю свою наличность, 55 тысяч долларов, я вложил в… неважно во что, важно, что всё испарилось (…) «Ах, вы бедный неудачник», — говорили мне бывшие знакомые при встрече. Мои комплименты вызывали у дам теперь не восхищение, а лишь вежливую досадливую улыбку; мои лучшие шутки никого не смешили: их просто пропускали мимо ушей.

Времени для меня у людей больше не находилось, хотя раньше они с удовольствием болтали со мной часами на любые темы. Я оказался «побитой собакой» или «паршивой овцой» — называйте как угодно — и без единого друга! Успех эфемерен, молодые люди, поймите это (…) Но у меня остался футбол…»

Это время — поворотный пункт в жизни Гуттманна. Впредь футбол будет для него не вспомогательным средством для достижения успеха, а оружием в борьбе за выживание. Футбол, в который он умеет играть гораздо лучше многих И который понимает благодаря великим учителям и собственному таланту как мало кто другой, станет для него делом жизни.

Он пробыл в Америке еще три года. Футбольная лига, такой успешно начавшийся проект, была похоронена тем же кризисом. Но образовались другие объединения, помельче и победнее. Бела играл во вновь образованных командах в новых непонятных турнирах. Всего за свою заокеанскую карьеру он провел 193 официальных матча и множество неофициальных во время всяческих показательных поездок по Южной Америке, Мексике и странам Карибского бассейна. Он стал также советчиком американских футбольных боссов, его чутью на игроков и пониманию игры они доверяли безоговорочно. Он завязал множество полезных связей и знакомств на американском (включая латиноамериканский) футбольном рынке. В нью-йоркской «Акоах», гастролировавшей по Бразилии и Аргентине, он был и игроком, и тренером, и менеджером, и руководителем делегации.

И везде он наблюдал, как устроена футбольная жизнь. И впитывал.

Вряд ли в Вене, куда Гуттманн вернулся в 1932-м, был человеке таким футбольным опытом.

Но футбольный опыт — дело такое: было бы с кем и когда его применить. Венский «Акоах» был уже совсем другой командой, нежели семь лет назад — он регулярно обретался в нижней части чемпионата и погоды на австрийском футбольном пространстве уже не делал.

Бела год поработал в своем прежнем клубе играющим тренером (по некоторым источникам — два года), удержал его в главной лиге, а затем, по предложению и протекции важнейшего человека в истории австрийского футбола, Хуго Майзля, отправился в Голландию тренировать местный СК «Энсхеде», будущую составную часть нынешнего «Твенте».

Сколько времени он там провел? Тут опять самые разноречивые сведения. В досье Гуттманна, опубликованном вместе с первой частью рассказа, указан один сезон-1933/34. Но все даты, связанные с его довоенной деятельностью, особенно после возвращения из Штатов, достаточно условны. В досье указаны общепринятые даты работы, но тогда возникает вопрос, что он делал, чем занимался вовремя длительных перерывов между работами.

Поэтому более достоверным представляется другое. Что, вернувшись в Австрию, он работал с «Акоах» вплоть до весны 1935-го, а летом возглавил энсхедцев и тренировал их до зимы 1937-го, то есть полтора года. В сезоне-1935/36 СК «Энсхеде» после восьмилетнего перерыва вышел в финальную пульку чемпионата Голландии й занял в итоге третье место.

Зимой 1937-го Майзль позвал Белу домой. Наверно, имел на него какие-то виды. Но в февра-ie 1937-го великий реформатор умер от сердечного приступа, и Гуттманн оказался без возможной работы в качестве помощника Майзля в сборной Австрии.

По старому знакомству Бела иногда помогал советами новому, назначенному федерацией тренеру Хайнцу Ретшури, вечному второму при Майзле, но сборная Австрии, квалифицировавшаяся на ЧМ-1938, так нa нем и не сыграла.

«Аншлюсс» (присоединение Австрии к гитлеровскому «рейху») вынудило классического неарийца Гуттманна покинуть Вену и перебраться в родной Будапешт, где он принял подовое начало местный клуб «Уйпешт».