Скорпия

Дворец вдовы

– А это здание называется Палаццо Контарини дель Боволо, – объявил мистер Грэй. – «Боволо» – венецианское слово, которое означает раковину улитки, и, как вы видите, эта прекрасная лестница действительно немного похожа на раковину.

Том Харрис с трудом подавил зевок.

– Если я увижу хоть ещё один дворец, музей или канал, – пробормотал он, – то кинусь под первый же автобус.

– В Венеции нет автобусов, – напомнил ему Алекс.

– Тогда под водный автобус, или как его там. А если он меня не собьёт, может быть, мне повезёт, и я просто утону.

Том вздохнул.

– Знаешь, в чём проблема этого места? Оно всё выглядит как музей. Офигенно крутой музей. Мне кажется, что я уже полжизни тут хожу.

– Мы завтра уезжаем.

– И вовремя, Алекс.

Алекс не смог заставить себя согласился. Он никогда не бывал в городе, подобном Венеции – но, с другой стороны, в мире и нет другого города, ей подобного, где узкие улочки и тёмные каналы плотно связаны друг с другом сложным, потрясающим узлом. Каждое здание словно соревновалось со всеми соседними, кто богаче украшен. Короткая прогулка могла перенести через четыре века, каждый угол вёл ко всё новому сюрпризу. Этим сюрпризом мог оказаться рынок на берегу канала, где на столах лежали огромные куски мяса, а на мостовую капала рыбья кровь. Или церковь, окружённая водой со всех четырёх сторон, словно плывя. Или большая гостиница, или маленький ресторанчик. Даже магазины были произведением искусства: в их витринах виднелись экзотические маски, стеклянные вазы ярких цветов, засушенные макароны, антиквариат. Да, этот город действительно был музеем – но живым музеем.

С другой стороны, Алекс понимал и Тома. За четыре дня даже он сам уже был сыт по горло. Хватит уже статуй, хватит церквей и мозаик. Хватит толп туристов под палящим сентябрьским солнцем. Как и Том, он уже чувствовал себя откровенно варёным.

А как же Скорпия?

Проблема была в том, что Алекс вообще не представлял, что́ значат последние слова Ясена Григоровича. Может быть, Скорпия – это человек? Алекс заглянул в телефонную книгу и нашел целых четырнадцать абонентов по фамилии Скорпиа, живущих в Венеции и её окрестностях. Может быть, это компания? Или вообще здание, которое так называется? Скуоле – специальные дома, которые строят для бедняков. «Ла-Скала» – оперный театр в Милане. Но вот Скорпия… В Венеции не было ни улиц, названных в ее честь, ни даже указателей, которые помогли бы понять, где она находится.

Лишь сейчас, ближе к концу поездки, Алекс начал понимать, что поиски были безнадежны с самого начала. Если Ясен действительно сказал ему правду, он сам и Джон Райдер были наёмными убийцами. Они работали на Скорпию? Если да, то Скорпия, очевидно, очень тщательно скрывается… может быть, в одном из этих старых дворцов. Алекс снова посмотрел на лестницу, о которой рассказывал мистер Грэй. Откуда ему знать, что именно эти ступеньки не ведут к Скорпии? Скорпия может быть где угодно. Или вообще сразу везде. А вот Алекс за четыре дня в Венеции так и остался непонятно где.

– Мы пройдём по улице Фреццериа к главной площади, – объявил мистер Грэй. – Там мы поедим сандвичей, а после обеда побываем в базилике Святого Марка.

– Ну офигеть теперь! – воскликнул Том. – Ещё одна церковь.

Процессия из дюжины английских школьников, которую возглавляли оживленно говорившие между собой мистер Грэй и мисс Бедфордшир, двинулась вперёд. Алекс и Том мрачно плелись в хвосте. Остался всего один день, и, как выразился Том, уезжали они как раз вовремя. По его словам, он был уже «окультурен с головы до ног». Но он не возвращался в Лондон вместе с остальными. Его старший брат жил в Неаполе, и он собирался провести оставшиеся несколько дней каникул с ним. А вот для Алекса возвращение станет провалом. Он вернётся домой, начнётся учебный год, и…

И тут он увидел яркую вспышку серебра – солнце отразилось от чего-то на самом краю его поля зрения. Он повернул голову, но ничего не увидел. Вдаль уходил канал. С ним пересекался другой канал. Под мостом проходила моторная яхта. Над каналами – типичные старинные коричневые фасады с деревянными ставнями. Над красными черепичными крышами высился купол церкви. Ему просто показалось.

Но когда яхта повернулась, он увидел это во второй раз и понял, что ему все же не показалось: борт яхты украшал серебряный скорпион, прикреплённый к деревянному носу судна. Алекс посмотрел вслед яхте, свернувшей в другой канал. Это была не гондола и не пыхтящий общественный вапоретто[1], а элегантная частная яхта – полированное тиковое дерево, окна со шторами, кожаные сидения. На палубе виднелись два члена экипажа, оба в безупречных белых пиджаках и шортах: один стоял за штурвалом, другой подавал напиток единственной пассажирке. Та сидела совершенно прямо и смотрела вперёд. Алекс увидел лишь чёрные волосы, вздёрнутый нос и лицо, не имевшее вообще никакого выражения. Затем яхта завершила поворот и исчезла из виду.

Моторная яхта, украшенная скорпионом.

Скорпия.

Эта ниточка, конечно, была призрачной и вряд ли к чему-то вела, но Алексу внезапно захотелось узнать, куда же направляется яхта. Серебряного скорпиона словно послали ему, чтобы привести туда, куда он хотел попасть.

И ещё кое-что тоже заставило задуматься. Женщина сидела абсолютно неподвижно. Как можно ехать по такому потрясающему городу и не выказать вообще никаких эмоций, даже ни разу не повернуть голову влево-вправо? Алекс вспомнил Ясена Григоровича. Он был таким же. Он и эта женщина были похожи друг на друга.

Алекс повернулся к Тому.

– Прикрой меня, – нетерпеливо сказал он.

– Что ещё? – спросил Том.

– Скажи остальным, что мне стало нехорошо, и я ушёл в гостиницу.

– Ты куда собрался?

– Потом расскажу.

С этими словами Алекс исчез, нырнув в очень узкий переулок между антикварной лавкой и кафе, который вёл примерно в том же направлении, куда плыла яхта.

Но практически сразу он понял, что с этим будут серьёзные проблемы. Город Венеция стоял на целой сотне островов – мистер Грэй рассказал об этом ещё в первый день. В средние века на этом месте было большое болото. Вот почему здесь нет дорог – только водные пути и островки странной формы, соединённые мостами. Незнакомка передвигалась по воде, а Алекс по земле. Пытаться догнать её – всё равно, что пытаться пройти через невозможный лабиринт, в котором их пути ни разу не пересекутся.

Он уже потерял её из виду. Переулок, в который он зашёл, должен был вести прямо, но вместо этого отходил под углом, перекрытый высоким многоквартирным домом. Он забежал за угол и увидел двух пожилых итальянок в чёрных платьях, сидевших у крыльца на деревянных табуретках. Перед ним тянулся канал, но он был пуст. Тяжёлые каменные ступени вели вниз, к мутной воде, но вперёд было никак не продвинуться… если, конечно, Алексу не хотелось поплавать.

Он посмотрел налево и на мгновение увидел волны, поднятые мотором яхты, – на них раскачивался целый флот гондол, пришвартованных к обветшалому пирсу. Женщина по-прежнему сидела на корме и медленно пила вино из бокала. Яхта прошла под мостиком настолько невысоким, что едва его не задела.

Оставался лишь один вариант. Он развернулся и со всех ног побежал обратно. Пожилые женщины неодобрительно покачали головой. Алекс только сейчас понял, насколько же сегодня жарко. Солнце словно запуталось в сети узких улочек, и даже в тени скрыться от жары не получалось. Уже вспотевший, он выскочил обратно на улицу, с которой начал погоню. К счастью, ни мистера Грэя, ни его одноклассников рядом не было.

Куда теперь?

Все улицы, все повороты вдруг показались совершенно неотличимыми друг от друга. Положившись на своё чувство направления, Алекс решил, что повернуть нужно налево. Он пробежал мимо фруктовой лавки, свечного магазинчика и ресторана под открытым небом, где официанты уже накрывали обеденные столы. Добравшись до поворота, он увидел тот самый мостик – настолько крохотный, что он мог его пересечь буквально за пять шагов. Он остановился посередине и наклонился над перилами, разглядывая канал. В нос ударил запах застоявшейся воды. Ничего. Яхта уже уплыла.

Но Алекс знал, куда она направлялась. Ещё не поздно – если, конечно, он не остановится. Он побежал дальше. Турист-японец собирался сфотографировать жену и дочь; пробегая между ними, Алекс услышал щелчок затвора. Когда они вернутся в Токио и проявят плёнку, то на одном из кадров увидят худого, атлетичного, светловолосого мальчика с чёлкой, одетого в шорты и футболку «Супердрай», с вспотевшим лицом и целеустремлённым взглядом. Будет что вспомнить.

Толпа туристов. Уличный музыкант с гитарой. Ещё одно кафе. Официанты с серебряными подносами. Алекс бежал и бежал, не обращая внимание на протестующие крики за спиной. Воды нигде видно не было; улица, казалось, тянулась вечно. Но он понимал, что где-то впереди должен быть канал.

И Алекс его нашёл. Дорога просто исчезла, впереди текли серые воды. Он добрался до Гранд-канала, самого большого водного пути Венеции. И увидел моторную яхту с серебряным скорпионом. Она была метрах в тридцати впереди, окружённая другими судами, и с каждой секундой удалялась всё дальше.

Алекс понимал, что если упустит её сейчас, то больше никогда не найдёт. От Гранд-канала в обе стороны отходило слишком много каналов поменьше. Яхта могла свернуть к частной пристани возле какого-нибудь дворца или остановиться у одного из фешенебельных отелей. Он заметил деревянную платформу, покачивавшуюся на воде, и понял, что это остановка венецианского речного трамвайчика. Рядом стояла касса, где продавались билеты, и вокруг неё уже собралась приличная толпа. На жёлтой табличке было написано название остановки: САНТА-МАРИЯ-ДЕЛЬ-ДЖИЛЬО. От неё как раз отходил большой, заполненный людьми теплоход. Маршрут номер один. В первый день по приезде школьная группа как раз плыла на этом речном трамвае от главного вокзала; он шёл по Гранд-каналу из конца в конец. Двигался он быстро, уже отошёл на пару метров от остановки.

Алекс оглянулся. Догнать моторную яхту по лабиринту узких улочек он не сможет ни за что. Вапоретто – его единственный шанс. Но он уже отошёл слишком далеко. Алекс опоздал на этот «трамвай», а следующий придёт хорошо если минут через десять. Мимо проплыла гондола; гондольер пел что-то по-итальянски улыбающейся семье туристов. На секунду Алекс задумался, не угнать ли гондолу. Но потом ему пришла в голову идея получше.

Он крепко ухватился за весло и вырвал его из рук гондольера. Тот удивлённо вскрикнул, развернулся и потерял равновесие. Туристы испугались, увидев, как он упал в воду. Алекс тем временем проверил на прочность весло. Длиной метров пять, длинное, тяжёлое. Гондольер держал его вертикально, управляя лодкой с помощью плоского конца. Алекс разбежался и изо всех сил воткнул весло в воду Гранд-канала, надеясь, что здесь не слишком глубоко.

Ему повезло. На море как раз был отлив, а дно канала было завалено самыми разнообразными вещами – от старых стиральных машин до велосипедов и тачек. Венецианцы весело бросали всё это в воду, вообще не задумываясь о загрязнении окружающей среды. Весло упёрлось во что-то твёрдое, и Алексу удалось хорошенько оттолкнуться. Точно такую же технику он использовал на соревнованиях по прыжкам с шестом в «Брукленде». На какое-то мгновение он взлетел в воздух, отклонившись назад, и завис над Гранд-каналом. А затем отпустил весло, его бросило вперёд, и он влетел прямо в открытую дверь речного трамвайчика, приземлившись на палубу. Остальные пассажиры изумлённо таращились на него. Но, так или иначе, он успел.

В венецианских маршрутных теплоходах очень редко ходили кондукторы – именно поэтому никто не начал задавать Алексу неудобных вопросов: например, зачем ему понадобился настолько оригинальный способ попадания в трамвайчик и собирается ли он платить за проезд. Он наклонился над бортом и с удовольствием подставил лицо ветерку. А моторная яхта так и не исчезла из виду. Она по-прежнему держалась впереди – вышла из главной лагуны и вернулась обратно в центр города. Над каналом протянулся узкий деревянный мост, и Алекс сразу же узнал Мост Академии, который ведёт в крупнейшую картинную галерею города. Он провёл там целое утро, разглядывая произведения Тинторетто, Лоренцо Лотто и множества других художников, фамилии которых оканчивались исключительно на «о». На мгновение он задумался, что же вообще натворил. Он сбежал с экскурсии. Мистер Грэй и мисс Бедфордшир, скорее всего, уже позвонили в гостиницу – и хорошо, если не в полицию. И с чего его вообще сюда понесло? Увидел серебряного скорпиона на чьей-то яхте? Должно быть, он всё-таки сходит с ума.

Вапоретто замедлил ход, приближаясь к следующей остановке. Алекс напрягся. Он понимал, что если дожидаться, пока одна толпа пассажиров сойдёт с теплохода, а другая на него поднимется, моторную яхту он уже никогда не увидит. Теплоход свернул к другому берегу канала. Здесь было уже не так людно. Алекс перевёл дыхание. Интересно, сколько он ещё сможет бежать?

А потом он с облегчением увидел, как моторная яхта пристаёт к берегу. Она остановилась возле дворца чуть дальше вверх по течению, за частоколом из деревянных шестов, косо торчавших из воды, словно копья, заброшенные туда случайно. Из дворца вышли двое слуг в ливреях. Один из них пришвартовал яхту, другой протянул руку в белой перчатке. Женщина взялась за его руку и спустилась на берег. Она была одета в обтягивающее кремовое платье и короткий пиджак. На руке висела сумочка. Больше всего она напоминала модель, сошедшую с обложки глянцевого журнала. Не задерживаясь ни на секунду, она поднялась по ступенькам и исчезла за каменной колонной, оставив слуг разбираться с её багажом.

Речной трамвайчик уже собирался отходить от берега. Алекс поспешно выбрался на остановку. Ему пришлось снова искать дорогу среди зданий, теснившихся вдоль Гранд-канала, но на этот раз он точно знал, что искать. И через несколько минут Алекс нашёл нужное место.

То был типичный венецианский дворец из белого и розового камня, с узкими окнами, встроенными в фантастический узор из колонн, арок и балюстрад; в таком дворце вполне могло разворачиваться действие «Ромео и Джульетты». Но самое большое впечатление производило положение дворца. Он не просто стоял фасадом к Гранд-каналу: он словно погружался в него, волны бились прямо о каменную кладку. Женщина с яхты прошла через подъёмную решётку, похожую на те, что ставили в рыцарских за́мках. Только вот этот замок был плавучим. Или тонущим. Сказать, где заканчивается дворец и начинается канал, было очень трудно.

С одной стороны, по крайней мере, ко дворцу всё-таки можно было пройти и по земле. Он примыкал к широкой площади с деревьями и кустами, высаженными в узорчатых горшках. Повсюду сновали слуги – вешали верёвочные барьеры, расставляли масляные факелы, разворачивали красную ковровую дорожку. Плотники строили что-то похожее на маленькую сцену. Многочисленные грузчики тащили во дворец ящики и коробки. Алекс увидел бутылки шампанского, фейерверки, разнообразную еду. Здесь явно готовились к очень серьёзной вечеринке.

Алекс остановил одного из рабочих.

– Простите, – сказал он. – Вы знаете, кто здесь живёт?

Рабочий не говорил по-английски и даже не пытался проявить дружелюбие. Алекс задал тот же вопрос другому рабочему – с тем же самым результатом. Он уже встречал подобных им людей раньше: охранники академии «Пойнт-Блан», техники «Крэй Софтвер Текнолоджис». Эти люди опасались своих работодателей. Им платили за выполненную работу, и они не делали ничего, что не предусмотрено инструкцией. Было ли им что скрывать? Может быть.

Алекс ушёл с площади и обошёл дворец сбоку. Во всю длину другой стены тянулся канал, и на этот раз ему повезло. Он увидел пожилую женщину в чёрном платье и белом фартуке, подметавшую дорожку на берегу, и подошёл к ней.

– Вы говорите по-английски? – спросил он. – Вы сможете мне помочь?

– Си, кон пьячере, мио пикколо амико[2], – кивнула женщина и отложила метлу. – Я много лет жила в Лондон. Я говорю английски хорошо. Кто мне сделать?

Алекс показал на здание.

– Что это за место?

– Это Ка-Ведова, – попыталась объяснить она. – Ка… ну… в Венеции говорят «каса». Это значит «дворец». А «ведова»?

Она замолчала, попыталась подобрать нужное слово.

– Это Дворец Вдовы. Ка-Ведова.

– А что тут происходит?

– Большой праздник сегодня. День рождения. Маски, костюмы. Много важные люди.

– Чей день рождения?

Она ответила не сразу. Алекс задавал слишком много вопросов, и это, похоже, казалось ей подозрительным. Но возраст опять-таки сослужил ему хорошую службу. Ему всего четырнадцать лет. Просто любопытный мальчик, чего такого?

– Синьоры Ротман. Очень богатая леди.

– Ротман? Как сигареты?

Но старушка уже закрыла рот, а в глазах мелькнул страх. Алекс оглянулся и увидел, что за ним смотрит один из охранников с площади. Похоже, ему уже здесь не рады – хотя что там «уже», ему и изначально никто не радовался.

Он решил всё-таки задать последний вопрос.

– Я ищу Скорпию, – сказал он.

Пожилая женщина уставилась на него так, словно он отвесил ей пощёчину. Она подняла метлу и нервно взглянула на охранника, наблюдавшего за ними. Хорошо, что он не слышал их разговора. Он почувствовал, что что-то здесь не так, но с места не двинулся. Тем не менее, Алекс понял, что пора уходить.

– Неважно, – сказал он. – Спасибо вам за помощь.

Он быстро прошёл вдоль канала. Перед ним вырос ещё один мост, и Алекс перешёл его. Он не понимал, почему, но радовался, что Дворец Вдовы остался за спиной.

Едва дворец исчез из виду, Алекс остановился и задумался над тем, что удалось узнать. Яхта с серебряным скорпионом привела его ко дворцу, которым владела красивая, богатая и неулыбчивая женщина. Дворец охраняют сурового вида ребята, а как только он упомянул название «Скорпия» в разговоре с уборщицей, та посмотрела на него как на прокажённого.

Данных немного, но вполне достаточно. Сегодня будет бал-маскарад в честь дня рождения. На него пригласили важных людей. Алекса среди приглашённых не было, но он уже принял решение.

Он придёт на этот бал.