Скрам 2

Глава 2

Давид Шагалов с неудовольствием отпрянул от тяжелой занавески, уже почти час наглухо закрывавшей нашу ложу. В этом нудном ожидании он периодически вставал со своего кресла и отдвигая штору, выглядывал в зрительный зал. Время шло – ничего не менялось. После антракта композитор и пианист Анатолий Алпаров так и не вернулся на сцену.

– Не вижу смысла ждать дольше! Я отвезу его домой, – заявил старший Шагалов вслух.

Не думаю, что он общался со мной, скорее разговаривал сам с собой. Мышь, по его мнению, не достойна общения. Давид стукнул тростью по своему стулу и навис над Адрианом.

– Мы поедем домой, – приподняв наушник на голове брата, тот сообщил ему. – Нет смысла больше ждать. Алпаров не выйдет на сцену!

Мне очень хотелось отобрать у него трость и треснуть его самого по голове! Разве он не знает, насколько важен этот концерт для Адриана?! Что такое час? Мы сидим в отдельной ложе, здесь тихо и никого нет. Да, в самом зале шумно, но наушники Адриана полностью поглощают звук, так что ничего страшного не происходит. Я уже боялась, как бы Адриан не согласился под давлением старшего брата, как вдруг его прохладная, аккуратная ладонь легла на мою руку. Не поднимая глаз ни на кого, Шагалов младший попросил меня, а не брата:

– Я прошу вас, узнайте, что случилось. Мы подождем здесь.

Секунду я пыталась принять услышанное, затем вскочила со своего стула, желая как можно быстрее выполнить столь желанную для меня миссию, но застыла в нерешительности и посмотрела на Давида.

– Ты что, мышь? – жестко усмехнулся он, проведя пальцами по своей короткой черной бородке. Смерил меня уничижительным взглядом с головы до ног. – Ты решила вдруг, что он с тобой в большей безопасности, чем со мной? Лети, а то, как бы мне не пришлось доказывать тебе обратное. Спустив тебя с балкона.

Не взирая на его выпад, я все же бросила последний взгляд на прямую спину своего шефа, только потом сорвалась с места и быстрым шагом направилась на выход. Мне надо найти кого-нибудь, кто бы мог знать, что произошло. Почему маэстро после антракта отказался продолжить свой концерт? Почему конферансье до сих пор не вышел к людям и ничего не сообщил? Лишь коротко всех оповестили, что ввиду непредвиденных обстоятельств антракт немного затягивается. Мне мешало длинное платье и туфли на высоких каблуках – коридоры в консерватории были бесконечные. Людей, как и в зале, здесь было множество – кто-то выходил в возмущении, размахивая руками и громко высказывая свое недовольство, обиду на капризного композитора. Одна полная дама врезалась в меня своим плечом и даже задела длинным ногтем кожу на моей щеке, заканчивая широкий жест пухлой рукой.

– Простите, – фыркнула она мне. – Нет, подумать только! Алпаров в конец распоясался! – заявила она женщине, сопровождавшей ее. Вторая была одета значительно проще и скромнее, а также телом была гораздо стройнее. – Он думает, кроме него нет ни одного талантливого пианиста? А Стаканин? Борис Михайлович? А Еремеев? Решено! Больше на концерт Алпарова ни ногой! Сегодня же позвоню своему адвокату и велю потребовать с организаторов концерта компенсацию!

– Но Людочка, – кашлянула более худая, семеня за представительной подругой, – разве адвокат чего-то может добиться? Вспомни историю с отмененным концертом в Ленинграде…

– В Санкт-Петербурге, душенька! Ты иногда говоришь так, как будто нам обеим по девяносто лет! Не обманывай окружающих своей притворной просвещённостью! Я позвоню адвокату и точка!

Я приподняла полу своего платья и ускорилась, проскочила по зеленому холлу, пока не натолкнулась на дверь, явно ведшую в закулисье. Дернула за ручку – она оказалась незапертой. Как и снаружи, за этой дверью бегали туда-сюда взволнованные люди, и никто не обратил внимания на появившуюся без разрешения гостью. У меня была заготовлена отговорка на случай, если бы кто-то меня попробовал остановить, но она так и не потребовалась. Я без труда нашла нужную мне гримерную – возле нее толпилась целая куча людей в разномастной одежде, как позже выяснилось, здесь были все, от директора консерватории до помощника осветителя. Для начала, я тихонечко подошла к толпе и прислушалась – они так громко перешептывались, что не было никакой нужды спрашивать дополнительно.

– Алпаров сошел с ума? – прошептала стоявшая рядом со мной молодая девушка симпатичному молодому мужчине. Она, очевидно, ему нравилась, потому что тот с охотой ответил:

– Говорят, что да. Что-то кричит про то, что у него воруют мысли. Требует вызвать бригаду из дурки и собирается уехать. Совсем сбрендил на старости лет.

– Почему на старости? – надула пухленькие губки девушка. – Ему же только пятьдесят, разве это старость?

– Ну, для его старых поклонниц он, может быть, еще вполне молодой. Но для юных красавиц уже древний старик…

Их перебил мужской вопль из гримерки артиста:

– Я не выйду на сцену и точка!!! Либо вы объясните мне, как это случилось, либо я отменяю все свои концерты, запланированные на этот сезон!

– О, снова заголосил, – хохотнул тот же молодой человек.

– А что у него случилось? – спросила девушка, встав на цыпочки и пытаясь поверх голов остальных любопытствующих, разглядеть композитора.

– У Алпарова украли песни, – на ребят оглянулся впереди стоявший пожилой мужчина. Волосы на его большой круглой голове были всклокочены, а глаза за толстой оправой древних очков казались вдвое больше, чем были на самом деле. – Пришел в гримерку перед антрактом, включил радио и услышал музыку и слова песни, которую на днях напевал в душе. Говорит, это не в первый раз. Поэтому и требует или вызвать правоохранительные органы, или докторов. Так как это либо кража, либо сумасшествие. Лично я в его помешательство не верю. Но и объяснить, как такое могло случиться, не могу.

– С ним возможно поговорить? – вмешалась я.

– А вы кто? – мужчина уставился на меня так, будто бы только что заметил. – Поклонница? Вас туда не пустят.

– Нет, я не поклонница. Я представляю человека, который может ему помочь. Я помощница Адриана Шагалова, руководителя…

– Я знаю, – мгновенно став серьезным, мужчина переменился в лице. – Можете не продолжать. Но каким ветром?

Я не стала ничего скрывать, так или иначе, причину придется озвучить, чтобы попасть к музыканту.

– Так получилось, что этим вечером господин Шагалов присутствует в одной из лож и очень хочет дослушать концерт.

Взлохмаченные седые брови моего собеседника настороженно сдвинулись друг к другу:

– Настолько хочет, что готов заняться маразмом артиста? А вы точно его представляете, девушка?

У меня не возникло возможности ответить ему, из гримерки композитора снова раздался крик:

– Отменяйте концерт! Пусть все выметаются!!! Вон!!!

Следом за этим криком из помещения прямо в толпу любопытствующих выскочила невысокая женщина в вечернем платье, ее большие глаза были распахнуты настолько широко, что, могло показаться, того и гляди, вывалились бы из орбит. Женщина была взволнованна и перепугана.

– Леночка, Леночка, – остановил ее мой собеседник, поймав женщину за локоть, – Елена Тимофеевна! Погодите все отменять, тут у нас есть человек, который может оказаться полезным, – мужчина кивнул головой в мою сторону, а потом махнул мне рукой, утащив нас обеих в гримерку артиста.

Как только я последней переступила порог личного пространства Алпарова, мужчина, который привел меня сюда, закрыл за нами дверь и наконец-то воцарилась тишина.

– Рудольф Александрович! Что еще за самодеятельность?! Я же велел прекратить концерт и разогнать зрителей! Зачем вы привели Лену обратно? Я же только что отправил ее выполнять мой приказ!

В этой комнате в двадцать квадратных метров, где кроме стола для грима и дивана с двумя креслами, был еще и небольшой холодильник, все было поглощено нервной духотой. Единственное окно наглухо закрыто, кондиционера нет совсем. Не удивительно, что артист настолько зол, в подобной жаре сойдет с ума кто угодно.

– Анатолий Варданович, погодите отменять концерт. Кажется, подоспела помощь с весьма неожиданной стороны.

Сказав это, мужчина отступил в сторону и позволил мне выйти вперед. Алпаров посмотрел на меня с нескрываемым мужским интересом, особенно его взгляд споткнулся в том районе, где под платьем должен был быть бюстгальтер, но так как данная модель не предполагала ничего подобного – его там не было. Композитор быстро откашлялся и нашел мое лицо:

– Помощь от молодой леди? – поморщился артист. – И чем же она сможет мне помочь? Вы ясновидящая, детка? – выразительные брови метнулись вверх и даже, такое ощущение, его борода встала торчком. Черные глаза горели чем-то не очень нормальным. А еще говорят, Адриан Шагалов ненормальный…

– Нет, я не ясновидящая. Я случайно слышала о том, что произошло и уверена, что мой шеф сможет вам помочь. Именно по его просьбе я отправилась узнать, почему прерван ваш концерт. Он большой поклонник вашей игры на фортепиано.

Рудольф Александрович незамедлительно поддакнул:

– Речь идет о Шагалове и Скраме. Он сегодня в ложе.

– Что вы говорите? – Алпаров, наконец, сбавил тон и провел пальцами по седой бороде. – Шагалов? Слышал, слышал… Это тот, который скупал все билеты на мой концерт и тот ненормальный, который вроде как гений?

– Толя, может быть не стоит так? – кротко пропищала женщина, про которую я уже успела с успехом забыть.

– Помолчи, Леночка, – квакнул в ее сторону композитор. – Раз скупал, значит восхищается мной! Ну… хорошо, девушка. Так и быть. Я доиграю этот концерт, но вы даете мне слово, что Шагалов действительно возьмется за мое дело!

Я кивнула, но не забыла уточнить:

– Он возьмется и выслушает вас, но вам будет необходимо соблюсти правила общения с Адрианом Шагаловым, иначе разговор вовсе не состоится. Я с радостью проинструктирую вас…

Говорила я это уже маэстро в спину. Композитор вскочил со своего кресла и бросился к зеркалу поправлять длинные волосы. От меня лишь отмахнулся:

– Хорошо, хорошо, я помню, что он какой-то там особенный. Идите. После концерта пусть остается в ложе, как только зрители разойдутся, я выйду к нему. А теперь идите, мне необходимо готовиться к выступлению. Леночка! Объяви, что я доиграю концерт!

Поняв, что нет смысла оставаться здесь, я сделала несколько шагов в сторону выхода, но Алпаров остановил меня:

– Девушка! Подождите. Представьтесь, как вас зовут?

– Наталья Олеговна.

– Наталья Олеговна… – маэстро стрельнул в меня глазами через отражение в зеркале. – Что ж… Ждите меня после концерта, поговорим.