Скучная Жизнь 4

Глава 13

Глава 11

Интерлюдия Чон Джа, детектив в мотоциклетном шлеме — II часть

— Лавандовый платок. — вздыхает Чон Джа и закуривает сигарету. Смотрит на эту Оби и на этого Бон Хва. Она уже давно научилась отличать, когда тот — сам собой является, а когда через его глаза на тебя мистер Хайд смотрит, словно бы подбирается сразу, как будто даже выше становится, уверенней — по каждому движению видно. Они и ходят по-разному, Бон Хва бросает стопу вниз, небрежно, как будто и не знает, что у него ноги есть, а вот мистер Хайд — ставит стопу мягко, с грацией большого хищника. Поэтому она уверена, что сейчас с ней на кухне сидят Бон Хва и Оби. Девица эта, конечно… пробы на ней ставить негде, такого простачка как Бон Хва — сожрет и выплюнет, даже косточками не подавится, а он и рад — рот раскрыл и на нее таращится, вот же миччином! Но не ее это дело, пусть мистер Хайд сам разбирается, не хватало ей еще в детские разборки из-за парня встревать. Просто… если так все и дальше пойдет, то эта Оби парня захомутает так, что-то и пикнуть не сумеет. Су Хи рядом с ней — что бумажная салфетка против пушечного ядра, она и интриговать толком не умеет. И если вот так прямо у нее спросить, мол на чьей ты стороне, Чон Джа — то она конечно же выберет Су Хи. Нутром вот чувствует, что та — как будто чище внутри, что ли. И дело не в том, что Оби кисэн подрабатывала, черт с ним. В чем-то другом дело… но она уже не раз обжигалась на таком вот. Так она и с Мари разбежалась в свое время — ну не подходил ей этот мерзавец, о чем она ей и сказала. Результат — Мари жутко обиделась, перестала с ней общаться. С этим мерзавцем она разошлась через полгода, а отношения с Чон Джа так и не восстановились. Не стоит в личные дела других людей лезть. Вот влюбится этот балбес Бон Хва в Оби — и что делать? Только терпеть. Кто она ему — мама? Сестра? Ни то, ни другое, это его жизнь.

— Лавандовый платок? — хмурится Бон Хва: — так она его и отличала? Да? Вместо бейджика… но…

— Запах. Сильный аромат лавандовых духов. Она встречалась с Ю Джином… вернее с тем, кто выдавал себя за Ю Джина — в комнатах караоке или в ночных клубах. Там, где громкая музыка и полумрак. Где шумно, где много громких звуков и резких запахов. И конечно же Юночка пила алкоголь. Этот кавалер просто настаивал на том, чтобы она — много пила.

— Стой. Погоди. Но тогда получается… это должен был быть кто-то из ее ближайшего окружения! Кто-то, кто знает о ее болезни и даже знает о степени заболевания — что именно она может различить, а что нет… это что же такое получается… — бормочет себе под нос Бон Хва и Чон Джа — смотрит на него с жалостью. Все-таки порой он так тормозит… вот эта мелкая Оби Ван — сразу все сообразила, кулачки сжала и голову наклонила, все-все сразу поняла. Умная, зараза.

— Все верно. — говорит она: — так и я подумала. Что для того, чтобы сыграть роль некоего идеального кавалера для нашей Юночки — это должен был быть кто-то из ближнего круга. Который не только знает о ее заболевании и степени прогрессии, но и о том что она любит, какие книги читает, какие у нее взгляды… помнишь, я говорила, что они сразу же сошлись? Кто-то знал про все что она собой представляла. И это не мог быть лечащий врач… как я сперва подумала. Была у меня такая гипотеза — молодой врач или даже интерн, который узнает о ее болезни и потом — случайно встречает ее в клубе, пользуется ситуацией, зная, что она — не узнает его на следующее утро… но… — она машет рукой: — он слишком много знал про нее. Слишком много личной информации, которую не говорят даже врачам. Каких авторов она любит читать, какую музыку слушать, что она любит, а что нет… какие цветы и запахи предпочитает. В общем… это не врач. Это кто-то, кто всегда находился рядом, но при этом — примерно ровесник. Тот, кто все знает про нее, с кем она вместе росла, кто заглядывал через плечо в ее дневник, кто мог рыться в ее вещах когда ты в школе, кто всегда хотел ее, но кого она никогда не воспринимала как парня. Как мужчину.

— Старший брат. Скорее всего двоюродный. Кузен. — подает голос Оби и Чон Джа — кивает. Переводит на нее взгляд. Девочка много знает, у нее такой дядя. А у Юночки — кузен.

— Погоди. Это что же значит? Ее двоюродный брат — обманывал ее и сделав вид будто он какой-то Ю Джин — познакомился с ней в клубе и в течение некоторого времени — встречался с ней как Ю Джин? Как-то это… нехорошо… — говорит Бон Хва: — она, наверное, очень рассердится, когда узнает.

— Было бы все так просто. — вздыхает Чон Джа и, запрокинув голову — залпом допивает сочжу из своей бутылки. Ставит пустую бутылку на стол и достает из пачки сигарету, подносит ее ко рту, но видит взгляд Бон Хва и убирает сигарету обратно. В доме нельзя курить, так говорит мистер Хайд, кури на лестничной клетке, Чон Джа, а то все в доме табаком провоняет, а у малыша скоро мама из больницы выйдет, что ей — твоим куревом дышать? Она прячет пачку в карман куртки и сплетает пальцы рук перед собой. Потом покурит. Сейчас ей нужно высказаться. Этот Бон Хва — он еще не понимает, а вот Оби — понимает все, она по глазам видит. Значит успела хлебнуть в своей жизни девчонка… может быть и правда такая рядом с Бон Хва — лучше, чем Су Хи? Эту уж ничем не удивить, она скрытые расклады за милю чувствует.

— Так… вроде все просто. Ее кузен — сволочь. Выдавал себя за другого парня, вскружил ей голову. Потом, как надоело — бросил. А она бедная — ищет его и не может понять, почему ее бросили. Это ж психологическое насилие над человеком, а у нее и так с социальной жизнью проблемы… — говорит Бон Хва и чешет затылок. Чон Джа только вздыхает.

— Вот смотри, малыш, у нас очень простая команда. Я — Арчи Гудвин, мистер Хайд — Ниро Вульф, а ты — даже не доктор Ватсон, а скорее инспектор Лейстред. — наклоняется к нему Чон Джа: — сразу же делаешь выводы. При этом — неверные и поспешные. Хочешь послушать как нужно выводы делать? Раз уж мистер Хайд не собирается вмешиваться… давай мы нашу приглашенную миссис Марпл выслушаем. Что скажешь, Оби Ван, что говорит тебе возмущение силы в галактике?

— Это разные франшизы. — сверкает глазами девушка: — ты все в кучу стащила.

— Вот как. Ты уже отказалась от вежливой формулы «старшая сестренка»? — наклоняет голову набок Чон Джа: — решила вот так просто?

— Старшая сестренка не стала бы обижать Бон Хва на пустом месте! — парирует Оби: — он такого не заслуживает! А твои инсинуации… да он просто слишком хорошо о тебе думает и старается не делать выводов заранее. Как он должен был понять, что это — еще не все? Только по твоему поведению. Бон Хва — вежливый и не будет думать о человеке плохо. Вообще не будет предполагать, а сперва выслушает, а ты тут загадками говоришь.

— Ты его защищаешь? Бедная девочка. — качает головой Чон Джа: — думаешь это он за тебя дрался? Хотя ладно, думай, как знаешь. Ладно, если ты хочешь меня на место поставить, Оби Ван, то переходи на темную сторону силы, расскажи нам что же произошло с Юночкой на самом деле. Давай, ты же у нас пытаешься в три игры на пяти музыкальных инструментах сразу сыграть.

— Да погодите вы! — говорит Бон Хва: — все еще сложнее? Куда сложнее-то? Это был не ее двоюродный брат, а… инопланетянин? Северокорейский шпион? Сотрудник Сетевого Дозора? Я не знаю… первый заместитель главы Мэй Со Юн⁈ Еще хуже? Что значит — «непросто» и «хуже»? Чон Джа! Пожалуйста хватит играть, скажи уже.

— Пусть сперва эта умная скажет. — складывает руки на груди Чон Джа, чувствуя, как ее захватывает нехороший азарт. Внутри, где-то очень глубоко — она знает, что не стоит так поступать и что это вот соперничество с Оби — ничего хорошего не принесет, девочка не раз и не два показывала, что не собирается соревноваться и готова уступить и без боя, но почему-то она ее раздражала. Слишком… все в ней было слишком. Слишком скромная, чтобы это было правдой, слишком умная, чтобы быть школьницей, слишком хладнокровная для подростка, слишком легко отказывается от соперничества… слишком, слишком, слишком. Да и этот мелкий уж слишком быстро ее в свой ближний круг принял. Так что… пусть выскажет свою точку зрения, пусть сперва облажается, выставит себя на посмешище, а уж потом она, Чон Джа — расскажет, что и как. Потому что все вывернуто с ног на голову в этом деле и все на самом деле куда мрачнее… но откуда ей об этом знать? Она сама поняла, только после длительного разговора с Юной и консультацией с Аой, после опросов людей, который учились вместе с Юной… а еще Аой нашла кого-то, кто помнил ее в то время. Много работы за два дня и конечно же никто со стороны не поймет все без этих фактов.

— … хорошо. — поднимает голову Оби, в ее глазах горит мрачный огонек: — хорошо, сестрица Чон Джа, я принимаю вызов. Но если я угадаю как все было — то ты больше никогда не будешь называть Бон Хва — «малыш».

— Ты будешь ставить мне условия? — поднимает она бровь: — а впрочем — почему бы нет. По рукам, Оби Ван и да пребудет с тобой сила.

— Что же… — Оби шевелит губами, будто говоря что-то про себя, потирает пальцами подбородок: — я могу задать тебе вопросы и получить ответы?

— Хорошо. Один вопрос и один ответ. — великодушно соглашается Чон Джа, встает и открывает холодильник, бросает туда взгляд, берет зеленую бутылку с изображением персика на этикетке: — тебе взять?

— Нет, спасибо.

— Окей, — Чон Джа пожимает плечами и садится на свое место уже с бутылкой в руке: — я готова, начинай, Оби Ван.

— В самом начале, когда ты вошла в дверь ты сказала, что «люди — такие мрази». Не один человек, а неопределенное множество. Это раз. Потом — ты упомянула что Юна-агасси уверенно отличает людей в повседневной жизни. По одежде, по голосу и по запаху. Может быть еще по манере себя вести. Это два. Ты сказала, что они — познакомились в ночном клубе. Это три. Караоке кабинки — это четыре. — перечисляет Оби, загибая пальцы: — ты сказала, что в этом замешан ее двоюродный брат. Это пять. Но ее брат — это один человек. Ты бы не стала называть его «мрази» во множественном числе. Это шесть. Еще ты сказала, что вынуждена вернуться к Юне-агасси и еще раз спросить у нее все детали их отношений и все что она знает об этом Ю Джине. Если бы это было что-то обычное, что легко рассказать кому угодно — она бы рассказала с первого раза. Значит это что-то очень личное, что-то, о чем не расскажешь так легко. И… это седьмой факт. — она задумывается, потирая подбородок.

— Вопрос, миссис Марпл, вопрос. — напевает Чон Джа, открывая бутылку: — вопроооос…

— Вопрос. Вот мой вопрос — этот Ю Джин… он был хорошим любовником? Нет, погоди, не отвечай. Скорее так — сексуальный опыт Юны-агасси с ним был травмирующим? Стоп… не то. Скажем так — он был выносливым и делал это с ней на протяжении многих часов? Нет, это не тот вопрос, погоди. Она — получила травму после сексуального опыта с ним? Нет, снова не то. Она — лечилась от венерического заболевания? — Оби внимательно смотрит ей в глаза и Чон Джа — внутренне охает, понимая, что та делает. Она — «читала» ее! Один вопрос, твою мать! Она — задает вопрос за вопросом, читает ответ в ее глазах и тут же переходит к следующему, снимая вопрос и формулируя новый! Эта Оби… вот же тварь! Откуда она столько знает и умеет? Аджж… ей нужно срочно отвести глаза в сторону, она же читает ответы по ним! «Холодное чтение», девчонка умеет и такое!

— Прекрати жульничать. — Чон Джа сужает глаза и наклоняется вперед, в ее голосе звучит металл: — какая ты… скользкая. Задавай один вопрос и давай уже покончим с этим. Не шути со мной, я сейчас злая как сволочь.

— Нет нужды. — твердо отвечает ей Оби и Чон Джа видит тень улыбки на ее губах. Но не торжествующей улыбки, нет. Горькой. И по этой улыбке она вдруг понимает, что Оби — выиграла. Она все поняла. Именно поэтому ее улыбка не торжествующая, а горькая.

— Ты… — говорит Чон Джа, чувствуя острую потребность закурить: — ты… да кто ты такая? Как это у тебя получается?

— Да что тут происходит вообще? — встревает в разговор Бон Хва и она — морщится от неуместности его слов. Он — не понимает. Чон Джа — откидывается на спинку стула и закрывает глаза, предоставляя этой девчонке все объяснить самой.

— Юна-агасси. Она не может отличать людей по лицам, но обмануть ее так просто тоже не выйдет. — наконец говорит Оби тихим голосом: — как ты уже слышал, у нее развит слух и обоняние. Но если дело происходит в ночном клубе, в вип-кабинке или там в караоке — то внешние звуки и полумрак вместе с алкоголем… все это затрудняет возможность узнать человека по косвенным признакам. А что касается обоняния — то платок, надушенный лавандовыми духами как раз и был для нее маячком.

— Это я как раз понял. Не такой уж и дурак.

— Но ты не понял то, что если в полутьме и грохоте музыки единственным маячком для опознания твоего любимого человека служит лавандовый платок… то кто мешает передать его другому? — тихо говорит Оби.

— Передать другому… что ты хочешь сказать? — голос Бон Хва словно бы трескается. Чон Джа открывает глаза и смотрит в потолок. Какие все-таки люди мрази, думает она.

— Я хочу сказать, что Юну изнасиловали. И не раз. Ее просто приводили в кабинку караоке и пускали по кругу как резиновую игрушку. Все что нужно было — передавать друг другу этот лавандовый платок. Полутьма, грохот музыки, а ее любимый человек время от времени отлучается… ну скажем в туалет, возвращается с новыми силами и снова долбит ее. Отказать ему девушка боится, в конце концов первая любовь и у нее даже друзей нет, а тут — любовь! И она — терпит боль, терпит все. То, что он делает это с ней всю ночь, что у нее синяки и кровоподтёки, что она — потом ходить без боли не может и мочится кровью под себя, — все это она терпит. Вот что я хочу сказать. Я неправа, старшая сестренка Чон Джа? — говорит Оби и Чон Джа — опускает голову. Смотрит на нее. Недооценила я тебя, девочка, думает она, ты на самом деле очень и очень странная. Слишком много о тебе нуждается в пересмотре… но прямо сейчас ты победила.

— Ты права. — отвечает Чон Джа: — почти так все и было.

— Почти? — Оби наклоняет голову вперед, она внимательно слушает, видимо желая понять где она ошиблась. Чон Джа с горечью кривит губу, эта девчонка ни в чем не ошиблась. Она сделала предположение, основываясь на знании человеческой природы, выбрав самые худшие опции и не ошиблась. Как в таком возрасте можно быть такой циничной и уже не верящей в людей? Хотя… да, работа кисэн наверное здорово прочищает мозги от розовых соплей и иллюзий. Девочка во всем права… кроме деталей.

— Это был ночной клуб совмещенный с отелем. Она не выходила из номера двое суток. Двое суток «страстной любви» от ее несравненного Ю Джина, о которых она вспоминает с любовью и грустью несмотря на то, что в какой-то момент она потеряла сознание. Она также получила разрывы внутренних тканей и была вынуждена лечиться в течении года после этого события. После этого «Ю Джин» и исчез. А Юна до сих пор думает о нем и грустит, думая, что она в чем-то была неправа в тот раз, чем-то его обидела… ведь она например — не согласилась сделать это в задницу. Винит себя. Переживает что у нее больше никогда в жизни любви не будет. — Чон Джа поворачивает голову к Бон Хва: — а вот теперь твой выход, мой моральный компас. Что мне делать? Как мне ей об этом рассказать? И как мне сдержаться и не убить этого урода Ё Сина, подкараулив у офиса?