Скунс и Барсук

Глава вторая

– Считай, что ты мой особенный гость! – Барсук одной лапой подхватил красный чемоданчик Скунса, а второй крепко ухватил его за локоть. Он оттащил Скунса от входной двери.

– Ну вот! Мы! И дома! – Барсук остановился в конце коридора. Широким жестом он указал на раздвижную дверь. Поставил чемоданчик на пол, открыл дверь и потянул за цепочку.

Замерцала лампочка.

– Та-да! Мой Специальный Гостечулан! Тут даже есть куда сложить вещи. – Барсук похлопал лапой по полке сверху.

Скунс подозрительно заглянул в чулан и обнаружил там кровать из подставки для багажа, застеленную простынёй из футболок и увенчанную подушкой из скрученных носков.

Лампочка флуоресцентно гудела.

– А, – наконец сказал Скунс. Он чуть помедлил, а потом показал лапой на лестницу. – А разве там нет комнаты? На втором этаже? Тётушка Лула сказала…

– Ни за что! – перебил Барсук. Он бросился в центр коридора. – Я бы никогда – ни в коем случае – так с тобой не поступил. Ты мой Особый Гость. Ты достоин жить в моём Специальном Гостечулане!

Скунс наклонился вперёд, посмотрел на лестницу. Потом на Барсука. Потом бросил взгляд в чулан и на свой чемоданчик. Наконец пожал плечами.

– Ладно.

– Замечательно, – сказал Барсук.

Скунс потёр лапы.

– Договорились. А теперь скажи, пожалуйста, где собираются соседские курочки? Я хотел бы им представиться, – Скунс помедлил, а потом добавил: – И мне нужен ключ от дома. Курочки не в ладах со временем. Я знал несколько очень поздних куриц. Не хочу разбудить тебя, если вернусь ночью.

– Курочки? Но тут курицы не водятся, – только сказав это, Барсук вспомнил курицу, которую увидел с крыльца.

– Ха! – засмеялся Скунс. – Вот ты шутник! Даже я знаю, что в округе полным-полно курочек. Я видел трёх орпингтонских и одну леггорнскую, а я ведь только приехал.

Скунс поднял чемодан и поставил его на кровать из подставки для багажа.

Кровать рухнула. Лампочка погасла.

– Разбирай вещи! Устраивайся поудобнее! Я пойду поищу запасной ключ! – бросил через плечо Барсук и метнулся вверх по лестнице.

На то, чтобы найти запасной ключ, много времени у Барсука не ушло. Он передал ключ Скунсу, а потом опять метнулся наверх, в свою спальню. «Почта! Немедленно!»

В ящике для почты Барсук обнаружил четыре (четыре!) письма от тётушки Лулы.

Первое письмо было о том, об этом и ещё о сём. Барсук бросил его в мусорку. Второе письмо болтало и трепалось почти всю страницу, и только под конец в нём мелькнуло слово: «Скунс». Барсук сглотнул, вернулся назад и перечитал фразу. Тётушка Лула встретила Скунса. Они с его матерью «очень дружили».

Барсук разорвал третий конверт, вытряхнул ворох листов и начал читать, читать, читать. Всё третье письмо – целых пять исписанных мелким почерком страниц – было посвящено Скунсу и его матери. Заканчивалось оно так: «Что ты думаешь о том, чтобы Скунс переехал в дом из красного кирпича? Уверена, он тебе понравится! Пожалуйста, ответь как можно скорее».

Началось бормотание:

«Не ответил. Совершенно точно не ответил. Что же я наделал?»

Барсук так разнервничался, что четвёртое письмо разорвал пополам. Сложив половинки вместе, он прочёл:

«Сосед? Комната на втором этаже? Оставаться столько, сколько он пожелает?!» Барсук застонал и рухнул на кровать мордочкой вниз.

Потом он перевернулся, уставился в потолок и подумал: «Как и в случае с тобой?» Он сжал в лапе простыню, потом отпустил. Повернул голову, взглянул на свой диплом камневеда и три синие ленточки, висевшие на стене. Барсук-камневед, которому требовалось финансирование. Он занимался Важной Камнеработой!

Какая польза в доме от Скунса? Куриный свисток? Как бы там ни было, Барсука так легко не провести.

И у Барсука чемоданчик прекрасно закрывался сам. Его не приходилось перевязывать бечёвкой.

«Не все рады скунсам», – сказал ему Скунс.

Это уж точно.

Тот вечер Барсук провёл в своей спальне. Когда наступила пора засыпать, он долго крутился и ворочался и смотрел в потолок.

«Остаётся только одно», – подумал он наконец, скатился с кровати, прополз к шкафу, достал футляр и раскрыл его. «Укулеле», – прошептал он и пристроил её тельце коайевого дерева под локоть. Сделал глубокий вдох и бренькнул.

«Брееееньк», – сказала укулеле.

Барсук вздохнул.

Он бренькнул другую струну: «Брееееньк». И снова вздохнул.

Он провёл когтем по всем четырём струнам: «Биииинь… линь… линь… бзынь!»

Звук раскатился. Барсук поспешно прикрыл лапой отверстие укулеле. «Ш-ш-ш!» – прошептал он ей. Но всё-таки ещё раз дёрнул за нижнюю струнку: «Брееееньк».

Затем аккуратно сложил укулеле обратно в футляр, защёлкнул защёлки (клик, клик) и задвинул футляр обратно в шкаф.

Брееееньк остался вместе с ним, когда он залез обратно в постель. Обернувшись в звенящую ноту, Барсук заснул.

На следующее утро Барсука разбудили запахи. Яйца… лук и…

– Корица, – пробормотал Барсук.

«Сон», – подумал Барсук. На кухне его ждало одно – только одно: холодные хлопья в холодной миске холодного молока. В который раз.

Он перевернулся в постели, сделал глубокий вдох и принюхался… определённо корица.

И тут он вспомнил: тот тип! Тот Скунс! Глаза Барсука распахнулись.

Он почуял что-то ещё. Что-то горелое?

Он снова принюхался. Точно, горелое! Барсук закашлялся и выпрыгнул из кровати. «Пожар! Пожар!» – закричал Барсук и опрометью кинулся вниз по лестнице.

Скунс выбежал из кухни. Над головой он держал в щипцах перец.

– Пожар? Где? – Скунс пробежал вправо. Скунс пробежал обратно влево. Перец, зажатый в щипцах, оставил за собой длинный, тонкий шлейф дыма.

Скунс проследил за взглядом Барсука.

– Ха! – Он проткнул перцем воздух. – Это? Это не пожар. Это поджарка! Завтрак!

– Завтрак? – переспросил Барсук. Скунс с перцем исчезли в дверях кухни.

Барсук застыл в недоумении внизу лестницы. «Завтрак, и для меня тоже?» Он прислушался к звукам, которые доносились из кухни: загудела вытяжка. («Надо было раньше её включить», – пробормотал Скунс.) Забренчали кастрюли и сковородки. Что-то во что-то упало и зашкворчало. Что-то затряслось. Включился и выключился кран. Скунс принялся насвистывать.

Воздух вокруг Барсука был заполнен запахами: солёными и сладкими, масляными, жареными. Будь он из рода виверр, он бы захотел укутаться в запахи, восклицая: «Радость! Счастье!» Но Барсук был барсуком и потому на когтецыпочках подобрался к кухне и опасливо заглянул внутрь.

И застыл на пороге. Кухня выглядела уютно, даже заманчиво. На столе горела свеча. Два набора сервировочных ковриков, тарелок, салфеток в салфеточницах, вилок и ножей. Всё разномастное. Один коврик был фиолетовый в крапинку, другой красный в клеточку, а полурастаявшая свечка торчала из круглой бутыли, уже покрытой восковыми дорожками. Но Барсуку всё это показалось восхитительным.

Скунс метнулся к плите, к кухонной стойке, назад к плите, к раковине, к кухонному столу и вернулся к плите. Он заметил на пороге Барсука.

– Заходи, заходи! – Скунс ткнул лопаточкой в сторону стула. – Садись. Завтрак скоро. – И Скунс яростно поскрёб что-то в сковородке.

Барсук сел.

Скрёб прекратился, и Скунс прошествовал к Барсуку. Он упёр лапы в бока и сказал:

– Я не телёнок. И ты не телёнок. Я не собираюсь оскорблять твой вкус телячьей едой. Ты общался когда-нибудь с телятами? Даже слизни – собеседники получше. Но не переживай, завтрачный горячий шоколад понравится тебе даже без молока для телят.

– Завтрачный горячий шоколад? – Барсук подумал, что у него вряд ли возникнут проблемы с тем, чтобы выпить завтрачный горячий шоколад. Он собирался так и сказать, но Скунс уже очутился на другом конце комнаты, у кухонной стойки. Бросил что-то в миску большой ложкой. Поднял миску, потряс её, и в воздух выстрелила небольшая картофелина.

– Осторожно! Ракетофель! – закричал Скунс.

– Ха-ха! – засмеялся Барсук.

– Ха! – засмеялся Скунс.

Их взгляды встретились, и они широко улыбнулись друг другу.

Затем Скунс серьёзно кивнул.

– Ракетофель достану потом. – Миска вернулась обратно на стойку, а Скунс возвратился к готовке.

Через пару минут Скунс поставил перед Барсуком тарелку с омлетом и жареным на огне перцем.

Барсук знал, что делать дальше. Он набрал на вилку омлета и положил в рот.

– О-о… мммм.

Скунс протянул ему салфетку.

– Повяжи её на шею.

Барсук повязал.

– М-м-м-м… ам-ам.

Далее последовал обещанный завтрачный горячий шоколад (да!) и корзинка, полная клубнично-коричных маффинов. (Целая корзинка!) После всего этого были поданы запечённые маленькие картофелинки. Скунс извинился за то, что картофелинки оказались последними:

– Иногда я путаюсь в порядке блюд, но на завтрак это не страшно. – Скунс сел за стол со своей тарелкой картофелинок. – Завтрак – самая лучшая еда, – сказал он.

Барсук энергично закивал.

Скунс продолжил:

– Завтрак – самая лучшая еда, и поэтому за завтраком должны гореть свечи. Если получается. Иногда так не получается. Иногда приходится есть там, где свечей нет. А иногда свечей бывает нехватка, и тогда их нет ни у кого. Это очень печально, особенно за завтраком.

Завтрак – самая лучшая еда

– Да… М-м-м-м, – сказал Барсук, прикрывая лапой набитый рот.

Скунс захлопал в ладоши:

– Я так и знал. Мы очень похожи. Мы станем отличными соседями.

И тогда они – Скунс на одной стороне стола, Барсук на другой – повернулись к своим тарелкам и принялись за еду.

Барсук уже приступил к четвёртому маффину (а может, пятому? Или шестому?), когда вдруг осознал, что вокруг стало тихо.

И ещё свечка погасла.

Барсук оторвался от тарелки. Скунса за столом не оказалось.

Он оглядел комнату. Скунса не оказалось перед плитой. Миски, тарелки, доска и всякие кухонные причиндалы и приспособы усеивали комнату. Что-то капало со сковороды на конфорку.

Никто этого не прибирал.

Тут в голове Барсука пронеслось воспоминание о картофелинке, летящей через кухню. «Осторожно! Ракетофель!» – сказал тогда Скунс. Барсук обернулся через плечо и увидел картофелинку. Ракетофель был маленький, жёлтый и обосновался в углу. Барсук решил, что ему не нравятся картофелины в углах, даже когда они – ракетофель.

Ракетофель

Барсук взял из корзинки маффин и с удивлением обнаружил, что он последний. Сколько маффинов он уже съел? Барсук откусил кусочек и начал жевать. Жевание казалось ему очень громким.

А где, интересно, Скунс?

Барсук сглотнул и прислушался.

И тут он услышал… хлоп. Он доносился со второго этажа.