Сквозь снег и пепел

Часть 1. Конец? Или начало?

Глава 1

Заброшенная заправка, краска облупилась, перекошенные окна, двери, рекламные щиты. Хрупкий асфальт весь в дырах, наполненных водой и грязью. Совершенно нелепо на всем этом смотрелся первый легкий снег. Будто старый грязный и драный башмак посыпали сахарной пудрой.

В машине холодно, от теплого дыхания запотели все окна и чтоб увидеть происходящее вокруг – нужно было протирать небольшие «окошки» на грязном стекле. Вокруг ни души. Только три девушки внутри ржавого старого авто, тесно сбившись в кучку, пытались согреться на драном заднем сиденье с торчащими пружинами. В голове туман, в теле слабость. Наряды для ночного клуба – юбки мини, облегающие джинсы, откровенные топы, каблуки. От волос пахнет лаком и сигаретным дымом. Привкус во рту говорит об обилии выпитых коктейлей. Размазанная косметика - свидетельство не слишком скромных поцелуев. Ни у кого нет телефона, ни чтоб включить GPS и найти свое местонахождение, ни чтоб позвонить в службу спасения… Нет денег. Нет документов. Никаких вещей. Как с пульсирующего горячего танцпола попали сюда – никто не помнит.

Двери никак не поддавались. Страх и отчаянье смешались в опохмельный коктейль. Всхлипы паники наполнили обветшалый салон.

- М-м-может мож-жно ч-через б-багажник выб-браться? – зуб на зуб не попадал, и посиневшие от холода губы еле слушались.

Обдирая онемевшие пальцы до крови, ломая ногти до мяса, невероятными усилиями отодран край спинки. В багажнике непроглядная темнота. Спереди у руля нашли рычаг, и надрывно скрипнув, побитая дверь багажника слегка приоткрылась. И это маленькая победа в борьбе с ржавым пленом.

В надвигающихся сумерках лес становился более зловещим. Припудренные высокие ели будто оживают и тянут свои лапистые ветви, обступая теснее пяточек, как обеденный стол. Хотелось скорее покинуть это место. Непонятное. Неприятное. Холодное. Жуткое.

- Лезь первая.

Превозмогая страх и сковавший тело холод девушка в джинсах стала пробираться в темноту багажника. По ощущениям – внутри багажника металлические трубы и инструменты.

Как только вторая нога скрылись в дыре разорванной обшивки, из салона раздался вскрик полный смеси страха и надежды:

- Кто-то идет!

Инстинкты подсказали застыть, замереть, забиться в самый уголок темного тесного багажника… Тяжелые шаги снаружи. Кто-то схаркнул. Открывается со скрежетом дверца:

- Ну что? Пошли отсюда, вылезай сама или по частям достану, - грубый голос, больше похожий на кашель больного туберкулезом, чем на речь.

Машина шатается, вскрики, удары, визг девчонок. Глухой удар об асфальт и мерзкий скрип похожий на смех… Что-то волокли по асфальту. Кто из девочек плакал до воя, все это перемежалось грязными ругательствами.

Поток звуков прервался ударом – будто захлопнулась дверь.

Третья узница застыла в ожидании, что в любую секунду откроется багажник, и ее выволокут следом. Прерывисто дыша, дрожа всем существом от ужаса, медленно придвинулась к маленькой щели. Никого не видно, только дверь заброшенной заправки еще больше перекосившись повисла на одной петле. Нигде нет света, не слышно голосов или плача. Стерильная тишина. Только лес, укутывающийся в сумерки, и белые снежные хлопья, медленно кружащиеся в воздухе.

Рискнула. Чуть приоткрыла багажник. Дверца не стала сопротивляться и не издала предательского звука.

Еще чуть-чуть. Тихо. Никого. Еще немного. И осторожно, …крадучись, …сжавшись всем своим существом, …стараясь остаться незаметной, сначала одной ногой, потом другой… и девушка выбралась наружу. Было страшно отвести взгляд от старого здания даже на секунду, чтоб не упустить какого-то движения.

Шаг, еще один…и вот виден на свежем девственном снегу багровый след. Он как красная ковровая дорожка тянется от машины к месту основного представления - к заправке. Все остальные следы спрятали снежинки.

С силой зажимает рукой рот, из которого готов был вырваться крик. Слезы затуманили взор и крупными каплями покатились по щекам, смывая размазанный мэйк.

Бежать. Искать помощь. Спасаться.

Босиком. В противоположную сторону. В лес. По дороге нельзя. Если за ней вернутся – сразу увидят. И поймают.

Тонкая блузка намокла от снега и еще больше холодила. Стопы уже совсем не чувствовались. Выброс адреналина дал силы убраться на какое-то расстояние. Но организм терял силы сопротивляться холоду, истощению и страху. Совсем стемнело. Двигаться дальше теперь заставляла только инерция. Колючие кусты цеплялись за одежду, царапали кожу. Куда идти? Сколько идти? Дойдет ли? Никаких ответов… Как впрочем уже и вопросов в ее голове. Казалось, что даже сердце стало биться через раз. И все слабее…

Но вот свет. В лесу. Нет, это фары! Машина!

Из последних сил рывок – трасса, мимо проносится авто, не заметив упавшую на кромке леса тонкую фигуру.

Минуты поплыли словно застывающий свинец… Медленно, цепляясь замерзшими пальцами за траву, ветки, камни… к шоссе… пусть хоть труп найдут…

И вот он – мокрый асфальт. И силы покинули.

Глава 2

- Эй, что это там? – слова вырвались из накрашенных губ вместе с клубом пара с ароматом клубники.

- Бревно, наверное, какое-то… вот черт!

Шины скрипнули. Габариты отражаются в стоявшей на асфальте талой воде. Чавкающие шаги. Найки внушительного размера остановились у копны мокрых спутанных волос.

- Что там? – не отрываясь от вэйпа крикнула девушка из машины.

- Баба… - озадаченно ответил мужчина в спортивном костюме и очках, одетых на бритый затылок.

- Живая? – из машины вывалился парень с банкой пива.

- Да хуй знает!

Шаги по лужам.

Теплые пальцы откидывают пряди с лица.

- Молодая.

Пробегают по шее в поисках пульсирующей жилки.

- Живая.

- Че тут делает то?

- Извини подруга, бульона нет.

Горло обожгло, дыхание совсем перехватило. Виски.

Издав душераздирающий звук, девушка на заднем сиденье сделала глубокий вдох. 

- Только не блюй! Итак, все виденье теперь сырое, - голос грубый, а от дыхания несет свежим перегаром.

- Будешь столько пива жрать, тоже намочишь. Я задолбался останавливаться тебе поссать, - небольшая пауза, - Че там с бабой?

- Очухалась.

Перед глазами плывет. Тело будто режут ножами. Кисти, стопы, уши, нос – все полыхает и ужасно болит. Желудок сжался в блевотном спазме. Но ничего оттуда не поднялось. Тепло. Музыка качает басами. Чья-то олимпийка накинута как плед. От нее пахнет мужским дезодорантом и сигаретами.

Зрение понемногу возвращается… Машина. Явно люкс-класс. Рядом накаченный парень с бутылкой в руках. Красная футболка и спортивные штаны. Значит олимпийка была его. Смотрит, улыбается.

- Подруга, ты как?

Голос не слушается, губы растрескались и еле шевелятся.

С переднего сиденья плывет ароматное облако. И мужской голос раздраженно:

- Галя, блядь, заебала курить. Я сейчас твой сраный вэйп тебе в жопу засуну. Не видно нихера из-за него.

Галя выдала абсолютно хладнокровно:

- Не ори.

И выпустила еще один клуб пара. Из которого показалась блондинка со стрижкой пикси. Пирсинг в носу блеснул камушком в свете от приборной панели.

- Ты че ей придурок вискарь суешь? Там минералка есть.

И Галя скрылась обратно. Правда клубничные облака больше не окутывали салон.

- Там ГИС заправку показывает за поворотом. Сгоняй ей чай купи, пока я заправлюсь.

Руки девушки стали чуть лучше слушаться, и она больше замоталась в «плед». От слов про заправку сердце ухнула куда-то внутрь живота. Но, к ее счастью, огнями замерцал Лук’ойл.

Парень за рулем вышел, выплыла и Галя.

- Я Вадик, а это Бекон.

Оказывается, за сидевшим боком Вадиком сидел черный питбуль и с мордой полной философской грусти смотрел как тая снежинки стекают по стеклу тонкими ручейками. Услышав свое имя, пес забыл о тоске и повернув морду добродушно запыхтел, вывалив розовый язык.

- Скоро будут тебе кости, друг! – парень потрепал пса по загривку, и, повернувшись к дрожащей девушке, добавил, - не бойся, не твои! – и разразился лающим смехом. 

Пес, посмотрел пронзительно в глаза новой пассажирке, будто говоря ей: «Да, он идиот». При свете парковки удалось рассмотреть Вадика – типичный самовлюбленный качок. Коротко выстриженные виски, остальные волосы, блестящие и ухоженные, собраны в хвостик.  Бородка по моде.

А вот Галя, идущая от кафешки с парящими стаканчиками на подставке и бумажным пакетом, больше похожа на неформала. Пирсинг, тату, дерзкая прическа, рваные джинсы и косуха в заклепках.

Кое-как справившись с дверцей, она плюхается на переднее сиденье.

- Я этому придурку говорила, что лучше на заправках наликом расплачиваться. Теперь все тут застряли… у них касса на его карте повисла.

Вадик опять «залаял». Бекон кинул снисходительный взгляд и потянул морду к Гале.

- Отстань, псина, тебя укачивает. Скоро приедем, там и пожрешь.

Потом включила свет в салоне и повернулась к назад.

- Так, ты тоже хорош бухать, на кофе. Тащи из пакета хот-дог. Только Бекону не давай. А то тебя же и обблюет, - по-хозяйски вручает парню стакан, протягивает пакет с ароматной продукцией заведения быстрого питания. – А ты есть будешь? Я тебе чай взяла. На, согрейся.

В разодранные трясущиеся пальцы вручен бумажный стакан, обернутый в салфетки, чтоб не обжечься. Глотки даются с трудом.

- Тебя как зовут то, бедолажка? – Галя смачно откусила хот-дог и слизала с пальцев кетчуп.

Голос скорее напоминал хруст иссохшихся листьев:

- Саша…- кашель, боль в горле и груди.

- Ну, Саша… и чего же ты на трассе делала? Проститутка? Платить не захотели и выкинули? – при этом слова звучали как нечто совершенно обыденное.

Все что смогла Саша – отрицательно покачать головой. Только новые глотки чая уняли удушающий кашель.

- Мне бы в полицию, - снова прохрипела девушка.

- Ну тут бесполезно чего ждать, доедешь с нами, а там разберемся, - отмахнулась Галя.

Тут подошел и водитель. Неустанно сыпля отборную брань себе под нос, он сел за руль и резко газанул, что всех вжало в сиденья.

Глава 3

Последующий путь прошел без разговоров. Только музыка стала погромче, а басы - пробирать до костей. Тепло, чай, хот-дог с кетчупом и горчицей, люди и Бекон… все произошедшее накануне стало казаться страшным кошмаром. О его реальности свидетельствовали рваная одежда, раны на теле, колтуны вместо некогда блестящих гладких прядей волос.

Полночь на смарт-часах Вадика. Галя опять запустила фабрику клубничного пара. Сашу продолжала бить дрожь, но это уже было не от холода. От пережитого потрясения.

Вадик задремал в обнимку с псом. Галя изредко припиралась с водителем. Саша погрузилась в тревожные мысли…

Смарт-часы соседа показывали час тридцать две, когда машина свернула с шоссе на выложенную бетонными плитами дорогу без указателей.

В уставшем, выведенном из строя пережитыми событиями, мозгу Саши зазвенел тревожный звоночек.

Через какое-то время доносившиеся звуки из вне стали глушить басы в машине, и парень за рулем блеснув перстнем выключил музыку.

И вот среди деревьев стали видны огни большой тусовки. Заброшенная стройка, в больших бочках ярко пылает пламя, куча машин, включены фары, много людей разбились по компаниям.

«Вряд ли здесь я найду полицию», - бегущей строкой всплыла мысль в мозгу Саши.

Веселье шло полным ходом. Спутники, подобравшие девушку на дороге, выскочили из машины и потянули ее за собой.

- Мы отправил тебя домой с кем-нибудь из наших, - пообещала Галя.

Закутавшись в слишком большую олимпийку, девушка поплелась за компанией.

- Здорова! Это еще что с вами? – отделился от ближайшей компании парень в джинсах и балахоне.

- Да, нашли на дороге подарочек. Чуть не наехали на нее. В полицию просится.

- Ясно. Ну заходите, разберемся.

Нет, это не косые взгляды… это можно назвать только «откровенно пялятся», и никак иначе. Смотрят, показывают, обсуждают. За пять минут, казалось, уже не было человека, который бы не знал, что у них сейчас подобранная на дороге «баба».

Кто-то вручил ей банку пива, и толпа увлекла ее «на главный шашлышок».

На заднем дворе постройки были разведены огромные кострища, над которыми на вертеле жарились целиковые тушки. Запах жареного мяса будоражил толпу, разогретую алкоголем. Люди, выходившие из бетонных стен, выстраивались полукругом около огня.

В босые ноги впивались битое стекло и острые камни, смешавшиеся с сухими иголками и ветками. Казалось, присутствие Саши стало еще одним аттракционом. Лукавые улыбочки, во взглядах интрига и ожидание… Отблески огня метались на серых стенах и подступивших деревьях. Красно-желтые всполохи на лицах в толпе придавали им какие-то звериные, первобытные черты. Тепло огня манило… Потихоньку ее вытесняли в первый ряд. Глаза Саши становились все шире… На вертеле были не свиные тушки. Не телячьи. И даже не собачьи…

…это человечина! Связанные скрещенные руки, скрещенные ноги… Только головы были отрублены. Судя по телам – две женщины и мужчина. Послышались улюлюканья на тему «кому же достанется хрен».

Банка выпадает из ободранных рук. В глазах, наполненных плясками огня, беспредельный ужас… Пришло осознание того, куда она попала… Мысль о том, кто могут быть те две несчастные женщины, кого выпотрошили и сейчас румянили над кострами полоснула от груди до живота острой болью. Ее реакция не ускользнула от тех, кто был рядом. И, мало-помалу, все взгляды устремились к ней. Пятясь сквозь толпу к зданию, Саша поняла… что убежать у нее шансов нет, а вот оказаться на вертеле очень даже неплохие…

- Эй! Подруга! Ты уже от нас уходишь? – Вадик «в дрова» нарисовывается среди толпы.

Пятясь дальше, Саша упирается спиной в какой-то импровизированный шаткий стол. Пол усеян стеклом, которое врезалось в, итак, уже истерзанные ноги. Но боль не занимала внимание девушки.

От толчка со «стола» посыпались бутылки и банки, некоторые из которых были простреляны. Нечто наподобие тира было организовано веселящейся толпой, и по ту сторону «помещения» у стены на бетонных плитах лежало несколько пистолетов. Пусть это шанс один на миллион, но инстинкт самосохранения сильнее осознания обреченности своего положения. Вспомните, даже кролики начинают нападать на лис, когда те загоняют их в угол. И пусть хищных лис слишком много, а кролик слишком слаб… но все же безропотно он не станет пищей.

Наверное, хот-дог и чай, дали нужные кДж, для рывка на десять метров. И вот в дрожащих руках ствол. Как хорошо, что ты имеешь хоть какие-то знания об обращении с оружием благодаря фильмам и паре походов в тир с отцом и братом.

- Сашуль, ну ты чего? Поранишься, - Вадик явно хотел «покозырять» своим знакомством. При этом его начинает одолевать рвота. И вся ухоженная борода «нарядилась» в содержимое желудка. В паре метров от незадачливого героя сидел Бекон, снисходительно наблюдая за очередным «фиаско» хозяина. Тем временем. Толпа полностью переключилась на новое «шоу», обступая не румяные тушки, а измученную, чуть живую девушку, сжимающую пистолет.

Среди пульсирующей паники мелькает мысль…Главное успеть убить себя, чтоб не доставить им лишнего удовольствия меня помучить.

Пятясь дальше, к промежутку между плитами, где по забытому проекту предполагался скорей всего дверной проем, Саша упирается в неожиданную преграду. И это не холодный бетон или случайное дерево… Теплое тело, пахнущее свежим парфюмом…

Я пропала… И уже в последней надежде она хотела дернуться и попытаться выстрелить в себя…

- Держи ровнее, - у правого уха прозвучал вкрадчивый спокойный низкий голос.

Теплые мужские руки обхватили ее – одна за талию, другая поверх ее дрожащих пальцев на рукоятке оружия.

- Целься вон в того в желтой куртке.

Сильные пальцы помогли взять контроль над смертоносным куском металла. И тут же соскользнули по руке. И рядом она увидела, как еще один ствол взял прицел на кого-то из толпы. И медленно, но уверенно и спокойно они вместе стали двигаться назад. Теплое дыхание согревало ее щеку.

- Ровнее, сосредоточься. Я тебя веду.

Глава 4

Мрачное небо начинает понемногу светлеть. Рассвет не вносит красок, лишь перебирает оттенки серого. Снег больше не идет, а тот, что выпал оставил после себя только лужи и грязь. Пустынная трасса, изредка в «карманах» можно увидеть фуры, устроившиеся на сон. В нависшей тишине только ветер тревожно рыщет, призывая кого-то зловещим завыванием. Щелчок зажигалки, теплый шелест тлеющей на вдохе сигареты. Слегка разминая затекшие плечи, обходит машину. Пинает носком колесо, приседает и внимательно осматривает. Очередная замаскированная лужей яма. К счастью, не пробил. Несколько глубоких затяжек. Затушен и оставлен среди изрытого протекторами шин песка наполовину стлевший окурок. С силой растирает лицо руками, под ладонями шуршит щетина. День был долгим… Покрасневшие глаза уже болят от недостатка сна и избытка напряжения. Он слишком устал. Начинает терять внимательность и скорость реакции. Впереди еще почти двести километров, но к счастью, более хорошей дороги. Не тратя времени больше необходимого, оглядывается на дорогу, открывает дверь и забирается в теплый салон своего кроссовера. Выжимает педаль газа. Из-под колес разлетаются камушки и крошки хрупкого асфальта. Авто выруливает обратно на полосу, продолжая движение.

Мимо проносятся дорожные указатели, заправки и придорожные кафе. Лес, лес, лес, горелые пустоши, заброшенные поля и снова лес. Каждый раз «ловя» яму или резкий стык просевшего дорожного полотна, он болезненно морщится и бормочет какое-то ругательство. На участках близких к населенным пунктам внимательно высматривает посты ДПС, было бы очень некстати, если его сейчас остановят…его спутница могла вызвать немало вопросов. К счастью, сама она уже давно было без сознания и не доставляла лишних хлопот. Судя по всему, у нее началась лихорадка. Грязная израненная кожа была слишком горячей, несколько капелек пота над верхней губой. Жаркое дыхание вырывалось с неестественным шумом. Сначала он думал переложить ее назад, но решил оставить в зоне досягаемости, чтоб контролировать жива ли она еще. Совершенно неожиданный трофей из вылазки сбивал его с толку. Периодически он поглядывал на свой «багаж», и каждый раз его взгляд был все мрачнее. Слишком легкая одежда вся изорвана, обуви нет, грязный спутанные волосы постоянно падают на лицо, лишая возможности толком его рассмотреть. Огромная как парашют на миниатюрной фигурке спортивная куртка была единственным целым и чистым во всем этом загадочном существе и явно ей не принадлежала. Откуда же ты там взялась?! Он злился. Злился, что она совершенно не кстати там появилась, и чутье подсказывало, что его ожидает немало проблем из-за его спонтанного решения вмешаться.

Въезжая в зону стабильного действия сети, он берет мобильный и набирает номер.

- Это я. Все пошло не по плану. Есть кое-какое осложнение…

Моргая поворотником, черный BMW въезжает в подземный паркинг. Новенький жилой комплекс на окраине небольшого городка. 

Насыщенный запах краски ударил в нос, стоило открыть дверь. Тут и там еще лежали строительные материалы. Занятых парковочных мест от силы десяток. Для рабочих, заканчивающих ремонт еще рано. Рано и для работников и клиентов арендованных помещений на первом этаже. Сам дом еще практически не заселен. Нет пока и поста охраны или подключенных камер видео-наблюдения. Так что время не заводить случайных свидетелей – идеальное.

- Какая же ты…текучая…

Пришлось повозиться некоторое время извлекая пассажирку из машины. Она была без сознания, безвольное тело не поддавалось: то голова откидывалась в непредсказуемую сторону, то сползала рука, то цеплялась нога. Кажется, ее проще было сначала связать.

Но вот «добыча» на руках. Тишину пронзает звук поставленной на сигналку машины. Шаги гулким эхом гуляют по пустынному помещению. Одинокие машину провожают пустым взглядом бездушных фар нарушителей своего покоя, идущих к лифту.

Одиннадцатый этаж. С мягким шелестом раскрываются створки лифта, выпуская своих пассажиров.

Девушка пристроена к стене около одной из одинаковых металлических дверей, поблескивающих красивыми золотистыми цифрами. Но сползает и оставляет грязный след на матовой бежевой краске. Звон ключей. Щелчки замков. Поддается один. За ним второй. И дверь распахивается, обнажая мрак спрятанных от посторонних глаз помещений.

Устало вздохнул, тихонько ругнулся, поднял, перекинул через плечо и исчез со своей ношей в темноте прихожей.

Глава 5

Бред цепкими щупальцами обвил сознание и увлекал все глубже в свой сюрреалистический мир. Какие-то смутные образы, проходя нескончаемой чередой терзали и мучали, рвали на куски, пропитывали страхом, отвращением и отчаяньем. То ли они, то ли физическая боль, которая сковала тело, временами заставляли стонать и выть, не приходя в себя, метаясь, сбивая спутанные волосы в еще более тугие колтуны.

Измученный организм держался из последних сил и грозился вот-вот поднять белый флаг капитуляции. Инфекция вгрызалась как оголодавший койот. Пробирающий до костей озноб сменялся пылающим жаром. Бред и реальность слились во едино. Временами девушке казалось, что она лежит в ночном лесу, где холод заставляет кровь стынуть в венах, и ее касается что-то влажное и холодное. Это были то змеи, обвивающие руки и ноги, то звери, тычищие в ее лицо носом или лижущие щеки сырым шершавым языком. Она пыталась отбиваться, стонала в мольбе оставить ее, но звери не уходили, они прижимали ее к сырой земле, иногда вонзали в плоть клыки…

Затем пришла тьма. Черная. Бесконечная. Густая и вязкая. Больше не было образов, чувств… Пустота. И тем она была прекрасна. Покой…Наверное, так выглядит смерть. Окончание мук телесных и грызущих разум. Блаженное ничто. Оно тянулось и перетекало, пока его не нарушил неожиданный гость.

Боль. Она ворвалась стремительно и транслировала свой сигнал по всем каналам. Доказывая, что это еще не конец, что реальность еще не готова отступится.

Вдох. Выдох. Воздух комком стекловаты прокладывает путь в легкие и обратно. Колючий, царапающий. Слишком густой и тяжелый.

Жажда. Во рту так сухо, что, кажется, язык присох к зубам.

Мышцы. Кожа. Суставы. Все ныло и дергало, как нарыв.

Голова. Тяжелая, будто налитая свинцом. И кроме него там нет ничего. Только тяжесть. Плотная. Одновременно и слишком густая, и пустая.

Эти ощущения были первыми нормальными, настоящими и не изуродованными бредом.

Постепенно ощущения тела сложились в единую картину. Лежит. На боку. Органы чувств тоже запускались один за одним. Вот сквозь сомкнутые веки сочится свет. В ушах гул, сквозь который донеслось шуршание и легкий стеклянный звон. Близкий стеклянный звон. Как звенят осколки расстрелянных бутылок… Всплеск адреналина. Глаза распахиваются. Зрению не удается сфокусироваться. Плавающий в мути силуэт на фоне светлого пятна. Но миг, два…и пелена рассеивается достаточно, чтоб разглядеть. В полуметре от ее лица, в круге света мужские руки, набирающие в шприц что-то из ампулы. Сердце пропускает удар. Образы из ее психоделических бредней вдруг стали настолько реальными, что почти осязаемыми. Как вспышки, в памяти замелькали картинки. Ржавая тачка. Снег. Кровь. Лес. Темнота. Холод. Клубничные облака. Вадик. Бекон. Костры. Тела на вертеле. Толпа. Отчаянье.

Я не смогла…

Единственное, что на повторе закрутилось заунывной мелодией в мозгу. Чувство безысходности сдавило и без того с трудом вздымающуюся грудь. Она не двигаясь наблюдала за тем как поршень движется, втягивая в одноразовый шприц слегка мутноватую жидкость. Ей не хотелось знать для чего она. Возможно, чтобы ее обездвижить и она не смогла убежать, вдруг опять схватится за пистолет… Пистолет… Да, какая ирония… она доверилась вслепую. Снова. Будто было мало той компании, что подобрала ее на трассе. Она снова позволила запихать ее в машину… И где она сейчас? Та же заправка? Где-то здесь должны быть те девушки… Что с ними стало?... Может это они были покрыты румяной корочкой среди бетона и озверевшей плотоядной толпы? При мысли о том, что ее наденут на вертел, и, возможно, заживо, вырвался судорожный вздох, который она не успела подавить. А так хотелось хоть чуть-чуть отсрочить неизбежное. Муки и ужасную смерть. Но вот на этот звук руки со шприцом замерли. Девушка прикрыла веки, пытаясь сглотнуть тугой комок, вставший в горле. Она не хотела видеть и знать. Она хотела умереть быстро. Она молила об этом, издав тихий всхлип. Хотелось плакать, но слез не было в ее теле, настолько оно уже было измождено. Ее плечи слегла задрожали.

Сильные мужские пальца взяли ее руку и выше локтя больно стянуло конечность. Жгут? Пронзающая тонкая боль в сгиб и…темнота. Блаженная пустота. Без боли и страха…

***

Медленно реальность просачивалась в одурманенное сознание. Будто сквозь толщу воды доносились глухие звуки, напоминающие разговор. Дышать было тяжело, словно жидкость наполнила и легкие. Слабый свет проникал под тонкую кожу век, но никак не получалось еще вырваться из вязкого плена и открыть глаза.

Пульс наращивал темп. Страх вернуться в действительность был намного сильнее страха остаться в небытие. Уж лучше когда над твоим телом глумятся когда ты за пределами этого мира, чем знать, видеть, чувствовать, бояться.

Сначала попыталась сконцентрировать внимание на своих ощущениях. Лежит теперь на спине. В голове пульсировала ужасающая мысль, что у нее уже не схватает конечностей. Попытаться пошевелиться было страшно, поэтому пока нужно просто причувствоваться, хотя тело затекшее и отзывается сплошной болью и онемением. Слух… Понемногу мутность звуков рассеивалась и сквозь пульсирующую в ушах кровь, разгоняемую бешено колотящимся сердцем, стали различаться слова.

- Да, я понял тебя. Все сделаю.

Мужской голос был глубоким, низким и немного тягучим. В его интонациях чувствовалось раздражение. Девушка замерла и пыталась вслушаться в разговор, надеясь не привлекая внимания получить хоть какую-то информацию о своем положении.

Глава 6

- Вроде на этот раз не бредишь... - он внимательно вглядывался в ее лицо, насколько это позволял полумрак.

Огромные глаза лихорадочно блестят в ореоле темных запавших глазниц и неотрывно смотрят на него. Она и в бреду открывала глаза и глядя куда-то, в только ей ведомое пространство, пыталась что-то кричать или говорить, просто тихо стонала или протяжно выла, но сейчас взгляд был не остекленевший, а абсолютно точно осмысленный. Ужас, застывший в настолько расширившихся зрачках, что они поглотили радужку, был иным, направленным на вполне конкретный объект. Она боится. И боится она ЕГО. И настолько сильно, что, казалось, слышно, как звенят, словно перетянутые струны, в ее теле нервные волокна готовые вот-вот лопнуть. Ее трясло точно как при ознобе все эти бесконечные сутки. Частое поверхностное дыхание судорожно вырывалось между бледных сухих и растрескавшихся губ.

Еще чуть-чуть и она отрубится из-за гипервентиляции.

Ему было абсолютно ничего не известно об этой девушке, и хотелось бы это поскорее исправить. Единственное их "общение" происходило, когда в истерике она целилась в него пистолетом. И хоть внешне он был спокоен, даже почти вальяжен, острый и внимательный взгляд хищника говорил о том, что он готов к любому развитию событий.

С этих первых секунд еще не было понятно, насколько она дезориентирована, пострадал ли мозг от инфекции и температуры, не поехала ли она крышей… а может изначально она была какой-то блаженной, которую привезли забавы ради.

Что вообще стоило ожидать, когда она придет в себя? Начнет драться и орать? Звать на помощь? Умолять о пощаде? Угрожать? Хм… Было лишь оцепенение. Выждав какое-то время, он прервал эту дуэль взглядов, и, легко оттолкнувшись, выпрямился.

- Будешь орать или брыкаться – снова вколю тебе успокоительное. Поняла?

И немного подумав, добавил:

- Моргни, если да.

Это незатейливое движение вышло у нее дерганым и рваным.

- Вот и договорились.

Резко он потянул к ней руку... Девушка зажмурилась, сжалась и жалобно заскулила. Но его ладонь лишь на мгновение коснулось ее лба.

- Лихорадка спадает. Это хорошо. И… Не трясись. Уясни главную вещь: не будешь провоцировать – не обижу. Здесь ты в безопасности.

Только когда снова послышались шаги, девушка открыла глаза. Он стоял к ней спиной, собирая в папки разбросанные по столу бумаги. Он чувствовал на себе ее взгляд. Оставалось только гадать, что за мысли сейчас мечутся в ее голове. Скорее всего, она украдкой осматривается, выискивая клетки, цепи, орудия пыток и прочие атрибуты подвалов маньяков.

Взяв кружку он развернулся, и успел поймать ее бегающий взгляд.

Ну да... Так я и думал...

Не сокращая расстояния между ними, не спеша вернулся к разговору, полностью получая все ее внимание, вновь заговорил.

- Ты пришла в себя, наверное, это хороший знак. Я уже боялся, что все мои труды напрасны и ты решила умереть у меня на руках. Это было бы плохой идеей… Намного любопытнее узнать кто ты такая, чем думать куда девать твой труп. Если вкратце, мне пришлось вкачать в тебя целую фармацевтическую фабрику, изрядно повозится с твоими ранами, наложить несколько швов и повыковыривать из ног немало стекла и прочей дряни. С ногами вообще дело печальное, но сухожилия вроде все целы, так что могло быть и хуже. Правда, температура под 40 столько времени – это, явно, плохо. Как бы не пневмония или сепсис. Но будь все плохо - тогда бы ты вряд ли уже очухалась. Так что не знаю как ты, а я безмерно счастлив. Оказывается, я вполне ничего такой Айболит.

В глубине ее безумных глаз мелькнуло что-то похожее на сомнение. Легко дернулись брови... Сначала нахмурились, а затем изогнулись в гримассе отчаянья. Ее и без того бледное лицо стало еще белее, дыхание еще больше зачастило.

Вспомнила свои приключения... Думает кто я.

- Дыши спокойнее, сказал же, не обижу. Хотел бы - возможностей была масса.

В последней фразе сквозили усталость и раздражение. Эти дни для него были возможно даже потяжелее, чем для нее...

Он продолжал сохранять дистанцию, чтоб не давить на свою "гостью" и дать ей возможность оглядеться и немного прийти в себя. Единственный источник света оставался за его спиной, что подсвечивало его силуэт, но оставляло в тени черты лица, тем временем рассеянного тусклого света хватало, чтоб наблюдать за ней.

После некоторой паузы его ровный и спокойный голос вновь заполнил пространство.

- То что ты не немая это я уже точно знаю, поэтому очень бы уже хотелось познакомиться с девушкой, которая не вылезает из моей постели уже несколько дней.

Эмоции одна за другой мелькали на ее изможденном лице. Девушка позволила себе роскошь оторвать взгляд от мужчины в нескольких метрах от нее и посмотреть на собственное тело. Она лежит похоже в постели… Та ночь...ее одежда и тело были все в грязи и крови. В таком виде точно не уложат в постель...Сейчас она была накрыта одеялом по грудь, а руки лежали поверх, и не было ни малейших сомнений, что она переодета... Наблюдая реакцию, он даже мог представить что она испытывает сейчас: сердце подскочило к щитовидке, неприятный холодок пробежался вдоль позвоночника.

- Да, извини, но пришлось тебя помыть и одолжить тебе одежду.

Глава 7

Существование напоминало перелистывание каналов на кабельном. Отдельные эпизоды и между ними мелькающая темнота. Перевязка и обработка ран, уколы, попытки поесть, прием лекарств – все это чередовалось с состоянием, похожим на сон. Данил пичкал ее какими-то таблетками, что она почти все время была в отключке. Не было ни снов, ни образов, ни эмоций, ни состояния отдыха. Только моргнула, темнота, открыла глаза - что-то сделала и снова моргнула продолжительностью в несколько часов. Не смотря на то, что этот сон не приносил ни физического, ни психологического удовлетворения, тело ее использовало такой шанс по максимуму и старательно восстанавливалось. И хоть состояние не особо позволяло - Саша настояла, что справлять нужду она будет теперь в отведенном для этого месте. К сожалению, пришлось принимать помощь, чтоб до него добраться, но это было не так унизительно как подгузник... Или горшок. Который предлагал Данил в качестве альтернативы.

Голос еще не восстановился, горло раздирало от каждой попытки выговорить хоть слово. Прием пищи напоминал жевание стекловаты – нет вкуса, глотание давалось с трудом и даже обычный бульон царапал глотку. От кашля уже болели ребра и пресс. Температура плохо сбивалась, Данил мрачно смотрел на пищащий в его руках разогретый термометр и бурчал, что придется покупать ковер, чтоб можно было удобнее выносить тело, если дела не пойдут лучше. Саша ежилась от этих слов. Хотелось верить, что это просто у него такой мрачный юмор. Но не стоило питать иллюзий. Если она умрет, вряд ли ей устроят пышные похороны со слезливыми прощаниями.

Она смотрела на амбала, выступающего в роли ее сиделки и все гадала кто же он? Что он там делал? Он один из них? Почему помог? Зачем с ней возится? И что ей это будет стоить?.. Пока он готовил шприцы для инъекций, она пару раз пыталась выяснить хоть что-то. Но на вопрос кто он, неизменно было только его имя. А еще? Друг. Она пыталась выяснить где они. Но он только отвечал, что в его квартире. Где эта квартира? В безопасном месте. А где это безопасное место? В его квартире. Они ходили по кругу в этих незамысловатых вопросах и она оставила попытки. На большее у нее не хватало сил и здоровья. Все ресурсы ее организма уходили на борьбу с инфекцией и последствиями переохлаждения, заживление ран. Она уставала даже просто дышать. Стоило ей принять хотя бы относительно вертикальное положение - в глазах темнело и летели цветные мушки, в ушах шумело и она едва не теряла сознание от слабости. В туалет ее относил на руках Данил. Он буквально усаживал ее "на горшок", чтоб она не упала или не повредить швы на ступнях. Саша вздрагивала от его приближения и прикосновений, ее пугал этот чужак, ее полная зависимость от него и... если что-то пойдет не так, ей нечего противопоставить здоровому, огромному мужику, она просто как тряпичная кукла, максимум котенок, которому одной своей ручищей он проломит череп не поморщась. И хотя та часть квартиры, которую она видела была вполне обычной, то никто не гарантировал, что нечто пугающее не может находиться за стенкой.

К ее ужасу - спали они на одной постели, к счастью, она была широкой и одеяла у них были разные, а спал он в домашних брюках и футболке. При этом как он ложился, спал или вставал - как правило она уже почти не запоминала, виной всему были препараты и ее коматоз.

Еще не было включено отопление, поэтому дома он ходил в шерстяном свиторе с объемным воротом и флисовых спортивных брюках, неизменно с кружкой горячего кофе или чая. В центре комнаты стоял обогреватель. А Саша не ощущала температуры внешней среды - ее или бил озноб, или плавил жар. Напротив постели на стене висел большой телевизор, фоном бубнящий большую часть дня. В основном это были каналы с документалками или фильмами. Данил проводил время либо за столом, роясь в бумагах и ноутбуке, либо в подвесном кресле рядом с кроватью, листая что-то в телефоне. Чтоб в эти дни он выходил из дома она не видела. Возможно, он это делал пока «гостья» была после лекарств в отключке… Саша тайком разглядывала его. Данил не носил колец или прочих побрякушек, несмотря на свое брутальный вид, не было похоже, что он какой-то бандюган (как она их представляла, во всяком случае). Он был явно около ста девяносто ростом, хорошо сложен, сложно было понять его возраст, но старше тридцати… Волосы темные, можно сказать черные, густые, без седины и залысин, немного ложатся волной, длинные, но не по небрежности, а по задумке, аккуратно подстриженные и с четкой окантовкой. Широкие брови, густые ресницы и пронзительно-зеленые глаза. Похоже, он был из тех мужчин, которые за сутки могут отрастить бороду: если с утра его можно было увидеть гладко выбритым, то уже после обеда щетина захватывала большую часть его лица. Иногда Саша ощущала на себе его тяжелый задумчивый взгляд и от него мороз бежал по коже. Загадочная личность своего спасителя и обстоятельства, что он держит ее взаперти пугали, как и такая интимная с ним близость. Неясность его мотивов не давала расслабиться. Часто мелькающие перед мысленным взором события недавних дней постоянно напоминали ей о том, что ничего не закончено, но борьба пока еще не проиграна…

Пару раз она пыталась попросить телефон, чтоб связаться с родными… Ведь она просто ушла из дома с подругами в клуб и не вернулась! Наверняка они сошли уже с ума от беспокойства и страха за нее, но вряд ли даже их воображение было способно нарисовать то, что с ней случилось. Данил на ее просьбы отвечал просто: «Нет». Безэмоционально, буднично и отрешенно, как отмахиваются от мошки, которая хотела присесть на твой фрукт. На заверения, что она только скажет, мол жива и попросить оставить ее звонок в тайне, он только скептически ухмылялся.

Но мысли свербили мозг… Однажды он оставил телефон на тумбочке, когда вышел. Улучив момент, она хотела им воспользоваться, но он был запоролен. К тому же она была настолько медлительной, что оказалась застукана на месте преступления.

Глава 8

Ванная комната. Аскетичная, стерильно чистая, оформлена по-современному и со вкусом, вместе с тем лаконично. Обычно мужчины захламляют пространство не хуже любой женщины. Куча бутылочек с последней каплей геля для душа, старые станки, недожатые тюбики пасты… Но это не про этого мужчину. Порядку в этой ванне может позавидовать даже порядочная домохозяйка. Зеркало и стенки кабинки без разводов. Блестящие сантехника и белый кафель. Никаких кружочков налета под бутылочками и стаканчиком. Пушистые островки ковриков расположены ровно в своих местах. Шкафчики, полочки…

Немалых усилий стоило отстоять возможность самостоятельного посещения ванной. После долгих споров Данил согласился пустить ее принять душ в одиночестве и даже не торчать под дверью, спрашивая каждые тридцать секунд как у нее дела. В свою очередь ей пришлось пообещать не запирать дверь, чтоб он мог прийти на помощь, если понадобится. После стольких дней в постели, то потея, то кутаясь в ознобе, тело пошло сыпью потницы. А уж после нескольких суток в подгузниках все до неприличия зудело. Никакие влажные салфетки и смоченные теплой водой полотенца не заменят мыло и воду. Стоять было тяжело, хоть швы на стопах уже сняты, но рубцы свежие и тонкая кожа грозится лопнуть. Голова кружится, подташнивает, в руках мелкая дрожь. Опершись на раковину, Саша смотрела на свое отражение. В этой неопределенного возраста бомжихе трудно узнать того, кем она является. Гладкие белокурые пряди, сдабриваемые дважды в год за бешенные деньги кератином, сбились в тугие колтуны, которые просто нет вариантов распутать или прочесать. Бледное лицо покрывает тонкая паутинка затянувшихся царапин. Под глазами залегли темные круги. Щеки осунулись, заострив скулы, на одной из которых цветет желтизной сходящий синяк. Сухие губы растрескались. Аккуратно стягивая футболку, она продолжила осмотр. Ребра еще больше проступают через кожу. Множество розовеющих полосочек от царапин и несколько корочек от более глубоких травм. Цветущие зеленью гематомы. Руки, ноги, все тоже было в синяках и заживающих парезах и ссадинах. На ягодицах же красовались свеженькие синяки. Теперь уже, к счастью, один, а до этого три раза в день Данил ставил ей уколы, они плохо рассасывались и уже образовывались шишки. Компрессы, которые он водружал на ночь помогали, но тем не менее ставить уколы все равно было адски больно, и Саше приходилось закусывать край подушки со всех сил.

Судорожный вздох. Хотя бы жива… Возможно, попади она в больницу, то ее внешний вид и самочувствие были бы лучше, но и такой вариант тоже неплох.

Она в растерянности проводит рукой по волосам… в таком виде их точно не промыть. Кое-где в тугих комках торчат сухие иголки, травинки и прочий мусор намертво запутавшийся, без шансов на освобождение. Выход здесь только один – ножницы. Порывшись немного по шкафчикам и ящичкам, она находит маникюрные зингеровские ножнички, но их заостренные закругленные миниатюрные лезвия не справятся с поставленной задачей. Но и для них применение найдется. Поломанные ногти тоже нужно привести в порядок. Порывшись еще – она нашла хозяйственные ножницы в шкафу с бытовыми принадлежностями вроде мешков для мусора, губок, перчаток, моющих средств…

Исходное положение у зеркала. Тяжелый вздох – борьба решимости и сомнений. Но вот первый колтун летит в раковину. За ним второй. Третий… Слабые руки слишком быстро затекают. Головокружение усилилось. Но…уничтожить, пока не передумала. Где-то пряди обрезаны на середине, где-то почти под корень. Смотреть на себя было горько: как плешивая ободранная ворона в не самый лучший ее день. Слезы вновь навернулись от вида собственного отражения.

Переломанные ногти с облупившимся гель-лаком постигает та же участь – отрезать. Она уже достаточно долго ковыряется и уже пару раз Данил подходил к двери, убедиться, что там кто-то копошиться. И вот, наконец, звук льющейся воды. Теплые струи первым прикосновением заставляют вздрогнуть, но вскоре тело привыкает, и потоки смывают накопившиеся пот и грязь, успокаивают зуд. Жидкое мыло или его Old spice? Оно антибактериальное и пахнет чем-то больничным. Тогда гель для душа. Легкий свежий аромат с ноткой арбуза. Прекрасно справляется с ролью шампуня. Новенькая зубная щетка, еще в упаковке стоит в стаканчике приготовленная для нее. Какое же это наслаждение – почистить зубы. Единственное, что зубная паста через чур мятная, обжигает. Благодаря восковой эпиляции за это время еще не появилось и пушка, хотя гостеприимный хозяин и приготовил бритву с новым лезвием на случай необходимости. Хочется постоять под водой подольше, но силы уже совсем покидают тело.

Мягкое полотенце. На столешнице рядом с раковиной аккуратная стопка. Из уцелевшей одежды было только белье. И оно выстирано, и даже подшита оторванная лямка бюстгальтера. Октябрь подходил к концу, но центральное отопление все еще не дали, в квартире было прохладно, поэтому Данил одолжил худи с начесов внутри и новые махровые носки. До этого времени ей приходилось пользоваться парой его футболок и трусов. Новые они были или б/у – история умалчивает. Главное чистые и удобные.

Несмотря на слабость и плохое самочувствие, самостоятельное посещение ванной было правильным решением. Вода помогла очистить не только тело, но и мысли. Мысли и эмоции разделились. В голове все начало раскладываться по полочкам. Она определила для себя, что главное, что ей удалось остаться в живых и относительно целой. Она не знала кто такой Данил, что он делал в лесу и зачем с ней возится, но во всяком случае он не причинил ей пока никакого вреда (если не считать болючих уколов и подколов из-за подгузников). Ее состояние улучшается, то есть скоро ее силы восстановятся. Больше ее беспокоило, что сейчас происходит с ее родными. Время идет, она пропала, а они не знают, что она жива…ну и скорее всего о том, что вообще с ней случилось. Столько людей пропадает каждый день… Но она обязательно со всем разберется. Раз уж ей уже выбраться из того ада, то и тут она что-нибудь придумает…

Глава 9

Он слишком сосредоточенно что-то клацает мышью, Саше изначально даже показалось, что он ее не услышал, и она растерянно закусила губу.

- Да-да, сейчас. Дай мне минутку.

За эту «минутку» Саша чуть не съела губы, так усиленно она их кусала нервничая. И к тому времени, как Данил закрыл крышку ноутбука, она уже несколько раз проговорила несколько версий своей речи.

Он устремляет на нее взгляд «ну, говори, слушаю». И все отрепетированные реплики куда-то улетучились.

- Я… Ты дал мне время восстановиться, чтоб я могла выдержать разговор. Ты хотел узнать обо мне и как я о казалась там, где мы встретились… Но я тоже хочу узнать о тебе и что там делал ты…

В глазах Данила мелькнул огонек веселья и он усмехнулся так, что по позвоночнику Саши пробежал холодок, и он не был связан с температурой.

- Я не понял. Ты мне условия ставишь?

В горле стало сухо, и Саша натужно сглотнула.

- Нет. Я прошу.

- Вот как…

- У меня нет выбора, я вынуждена доверять тебе. Но я хочу…

- Хочешь?

- Д-да, хочу знать, что мое доверие не самая большая ошибка…

- А то, что ты жива это не аргумент?

- Аргумент, но…

- Ну вот и славненько. А сейчас… Нас ждет долгая беседа. Только перед этим…

Он встал и подошел к прикроватной тумбочке, которая была скорее похожа на аптечный пункт. Методично выщелкнул из блистера капсулу и поднес ее к губам девушки. Она послушно вытащила руку из- под одеяла, в которое куталась в ознобе, взяв из его пальцев лекарство, положила на язык, и запила несколькими глотками воды из поданного следом высоко стакана.

- Умничка.

Ухмыльнулся Данил и сел напротив нее на кровати, подогнув одну ногу. Его хищный взгляд вцепился в ее лицо…

… разговор больше походил на допрос. Данил безжалостно дожимал все до мельчайших деталей. Он не обращал абсолютно никакого внимания на слезы, что катились по покрасневшим щекам, на дрожание рук и губ, заикание и всхлипы. Местами, когда накатывали рыдания, мешающие говорить, он лишь машинально подавал салфетки иди стакан воды. Ей было страшно… Пережитые ужасы итак постоянно кадрами мелькали перед мысленным взором. В темноте мерещились зловещие силуэты, запах клубники вызывал тошноту, а вид мяса рвотные спазмы. Стоило закрыть глаза, и, как на яву, кровавая красная дорожка от ржавого авто до обшарпанной заправки. Дорожка, по которой она должна была пройти в своем последнем вечернем наряде в качестве особой гостьи особого торжества. Но по счастливой случайности ее миновала эта участь. Огни костров… Страшные. Танцующие на обугленных древесных костях свои бесстыдные танцы, ласкающие подобострастно своими языками мертвую плоть. Десятки пар глаз, устремленных на нее. Глаз людей, но они не были человеческими. Они видели в ней не себе подобную, а пока еще живой бифштекс… Все. Данил заставил вспомнить и пережить это все заново. Он расспрашивал ее и о днях предшествующих похищению. Ее семье, месте жительства, друзьях, поликлинике что она посещает, где и когда лучила в последний раз зубы и сдавала анализы. Про университет, соседей, в каких она была магазинах и всякие подробности ее жизни, которые казалось никак не могли быть связаны с мясниками, людоедами и ее «приключениями» в лесу.

Сашу пугало непроницаемое лицо сидящего рядом мужчины, как и его голом. Складывалось ощущение, что под маской человека скрывается машина, сортирующая поток информации, систематизируя его и делая пометки, отправляя в нужные папки. Его взгляд был хищным и пронзительным. От заботливого, отпускающего шуточки в любой неловкой ситуации не осталось и следа. От этого нового Данила хотелось действительно смыться через сливную трубу в ванной. Можно подумать, что он получает удовольствие от того, как причиняет боль этими воспоминаниями. В какой-то момент Саша уже была абсолютно уверена, что он псих или маньяк. И уже была готова, что сейчас, или через недельку-другую, когда долечит, откормит… он расчленит ее в своей идеальной ванной и сварит супчик с макарошками, или накрутит котлеток…

- Все ясно.

Он резко закончил свой допрос встав с кровати и направился к своему столу.

- И… все?

- И ты больше никогда не увидишь свою семью. Можешь забыть о них и своей жизни.

Слова ударились о череп изнутри и размножились подобно эхо. Воздух стал вязким и с трудом пробирался в легкие.

«Забыть-забыть-забыть...Никогда - никогда - никогда… Свою жизнь – жизнь - жизнь… Не увидишь - не увидишь - не увидишь…»

- Но.. Н-но почему?!

Данил обернулся и посмотрел на нее холодными и пронзающими глазами.

- Да потому что ты хуже сопливой малолетки. Какого хрена?! Ты чем думала принимая какие-то коктейли из рук незнакомых мужиков? Кто вообще напивается в компании незнакомцев? Это же гарантия, что с тобой что-то да случится! Как минимум оттрахают толпой за углом. Я не знаю… Может ты, конечно, этого и искала?! Вот только нашла не то… Черт! Да ты в такое дерьмище вляпалась! Ты не попала на вечеринку в виде мясной нарезки, так прикатила с эскортом! Знаешь… раков так и приносят домой, чтоб приготовить. Я не представляю, чем бы для тебя это все закончилось. За свою безответственность ты поплатилась жизнью… И радуйся, что в переносном смысле, а не в прямом. Ты смылась. Да. Но у них остались как минимум твои документы, банковские карты, телефон и прочие личные вещи. А еще, что немало вероятно, тебя выбрали заранее. Поэтому, для всех сейчас бы было лучше, если бы ты была мертва… Если ты сейчас объявишься, не важно, начнешь ты говорить или нет, ты подпишешь смертный приговор. И себе. И своей семье. И никакая полиция вам не поможет. Вам не поможет уже никто. Вас освежуют, выпотрошат и… Папу пустят на новогодний холодец, маму на гуляш, а братика… не знаю. Можешь сама придумать. Может завялят к пиву. Хочешь этого?