В саду тенистом святая дева,
Как черный лебедь в объятьях смерти,
Псалмы читает благоговейно,
Смиренно жребий свой принимая.
Как будто вторя ее молитве,
У кромки моря орган вознесся,
И торжество тех аккордов звучных
Гремит над Римом, парит, витает.
И Афродита, восстав из пены,
Как орхидея светла, нагая
В восторге сущем от звуков дивных
В морской ракушке скользит по водам.
Заслышав песни волшебной ноты,
С оцепененьем расстался ангел,
А в адской бездне терзавший грешных
Нещадный пламень на время сгинул.
Благословенная Цецилия, являйся в видениях
Всем музыкантам, являйся и вдохновляй!
Взятая на небеса, спустись, снизойди,
Вдыхая в смертных огонь бессмертный.
«Святая Цецилия!» – воскликнул он однажды вслух, совершенно непроизвольно.
…
Они шли в мартовских сумерках, но было тепло, как в июне, и радость юности настолько наполнила душу, что он почувствовал, что должен заговорить.
«Думаю, – произнес он, и голос задрожал, – что если бы я потерял веру в тебя, то потерял бы веру в Бога».
Она посмотрела на него с таким ошарашенным выражением лица, что он спросил ее, что случилось.
«Ничего, – медленно ответила она, – кроме того, что пятеро мужчин уже говорили мне такое раньше, и это пугает».